Каширская старина

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Роща

ЯВЛЕНИЕ I

Пелепёлиха, бедно одета, на пне сидит; сынишка ее грибы собирает; подле нее кузов стоит.

Пелепёлиха. Ты собирай, гляди, которые поменьше. На большие не зарься.

Сынишка (подбегая). Этот хорош ли будет?

Пелепёлиха. Покажь-ка! (Он показывает.) Ох, дурак, дурак! Бить тебя! Болван какой вырос,-- поганки от гриба отличить не Умеет.

Сынишка (с жаром). Он же большой.

Пелепёлиха. Пошел, болван. Брось его! (Мальчик уходит, она вслед.) Да хороших, болван, набирай, не то драть буду.

ЯВЛЕНИЕ II

Пелепёлиха и Живуля.

Живуля (входя). То-то слушаю: чей голос такой приятный да ласковый будет? Боярской ключнице челом бью.

Пелепёлиха. Ты хоть не смейся! Прогнал ведь. Прогнал, не вспомнил. С неделю его не видала. Иссохла вся.

Живуля. Сердцем сохнешь?

Пелепёлиха. Им, сердцем,-- еще чем же?

Живуля. Храни бог, телом начнешь. А сердцем,-- оно не видно.

Пелепёлиха. Не видно, а в щепку сердце иссушилося. Не поверишь ведь: не ем ничего, на еду вовсе не зовет.

Живуля. И сердце в щепку, и не ешь ничего,-- а не видно. Аль присесть мне, побеседовать? (Садится на другой пень.)

Пелепёлиха. Присядь уж, побеседуй. Все-то от меня отступилися. Кого прежде била, рыло от меня воротят. Каково мне теперь терпеть-то!

Живуля. В морду била, а они рыло воротят. И-ах! Ты что же теперь думаешь?

Пелепёлиха. О чем думать? Не о чем мне теперь. Прежде бывало встану только, с утра думы в голове: в которое платье одеться, серьги какие нацепить, за обедом что есть будем? А теперь как ничего-то нету, и думы нету.

Живуля. Без думы, чай, легче?

Пелепёлиха. Где легче-то? А сердце?

Живуля. Про сердце забыл. Что ж, на судьбу теперь плачешься?

Пелепёлиха. Еще как плачусь-то. Не на одну нонешнюю, на все судьбы плачусь.

Живуля. После такого житья -- диво ли?

Пелепёлиха. Житье что! А вся-то судьба моя какова? Родилась я девка дородная, из себя красивая! А что из того? Мне бы по красоте и дородству в боярынях быть.

Живуля. Ну, и по уму.

Пелепёлиха. Ум что,-- ум дело наживное. Ведь смолоду куда я девка глупа была, а Парфено-т Семенычу показалася. И в руки его забрать сумела же. И в каких еще рукавицах лет десять держала, в ежовых! Так вот он, твой ум что -- плевое он дело.

Живуля. Плюнь, да ножкой разотри -- вот он ум.

Пелепёлиха. Коль красота моя на него, злодея-варвара, не действует,-- ум что!

Живуля. Разотри, говорю.

Пелепёлиха. А еще думаю; под Москвой жить, этак не тосковала бы.

Живуля. Меньше?

Пелепёлиха. Вот, как теперь же, грибков набрала бы, и пошла, поспрошала бы: царь, аль царица на богомолье куда не едут ли? Потом на дороге стала бы; как царица подъехала, челом ударила, грибков поднесла: она меня пожаловала бы, рублем отдарила. А здесь гриб, на что он?

Жигуля. Бросить. А на Москве бы: боярин какой богатый, царицу провожал, тебя увидел. Тут ему и смерть пришла бы. Взял бы тебя, и ты, глядь, в терему сидишь: не то за семью замками, семью печатями запечатана.

Пелепёлиха. И верно: замуж за себя взял бы.

Живуля. Как не взять-то! особенно узнай какого ты роду. Панья ведь, сказывают.

Пелепёлиха. Панья и есть, только подмененная.

Живуля. То-то толкуют: батька-де у нее велик человек был -- у короля Литовского на поварне посуду мыл.

Пелепёлиха. Это здешний отец у Парфен Семеныча посуду мыл, а тот, настоящий-то, в чашниках служил.

Живуля. Вот поди ж ты, а я перепутал. Ты к этому, к поваренному-то мужику, как же попала?

Пелепёлиха. А подменена, говорю.

Живуля. И ловко ж подменили, узнать нельзя.

Пелепёлиха. Ловко; потому плуты.

Живуля. Как же ты узнала, что подмененная?

Пелепёлиха. Не узнавала; вот Христос, не узнавала.

Живуля. Аль виденье было?

Пелепёлиха. И виденья не было, а сидела я, сидела, и о роде своем думала: "Неужто, думаю, мужичьего я рода? Быть того не может". И вдруг осенило.

Живуля. Откуда ж осеняло: спереди, сзади ли, аль с боков?

Пелепёлиха. Всю осенило, и все поняла.

Живуля. Наскрозь, значит?

Пелепёлиха (подозрительно). Да ты меня уж не вышучивать ли вздумал?

Живуля. Где вышучивать! Дивлюсь только. Господи, господи!

Пелепёлиха. То-то.

Живуля. Ну, а насчет того, как Семеныча к рукам прибрать, осенения тебе не было?

Пелепёлиха. Ох, не вспоминай! Уж не навек ли покинул меня, боюсь. Ты послушай-ка, что скажу. Третьего дни пирожков с маком запросил. Повар в ноги мне пал: "Матушка, выручи, окромя тебя никто на него теми пирожками угодить не может". Спекла я. Что ж? все ведь сжевал, ни одного не оставил, а про меня не вспомнил. Теперь одна надежда: на грибы. Коли грибы в сметане съест, не вспомнит,-- в гроб живая ложись. Николи уж тогда не вспомнит.

Живуля. Боюсь, самой тебе гриба не съесть бы.

Пелепёлиха. Так-то ты доброту мою помнишь! Уж и смеяться надо мной вздумал! Словам моим не веруешь.

Живуля. Матушка ты моя! Чашница ты моя подмененная! Я ль твоим словам не верую? Что хошь скажи, поверую. Про себя скажи: "дура мол я", и тому поверую. Я зачем же к тебе присел-то? Горе твое разговорить хотел. Беде твоей помочь думал. Как Семеныча вновь приручить, научить тебя мыслил. А коль не хочешь, ин бог с тобой! Пойду, да где в уголке о судьбе твоей горькой поплачу. (Встал.)

Пелепёлиха. Живулюшка, голубчик, да никак ты на меня озлобился? Да постой же. Слышь, ничего не пожалею, только научи ты меня, бабу глупую.

Живуля. Аль присесть?

Пелепёлиха. Присядь, золотой, присядь.

Живуля. Ин присяду (сел). Чтоб тебе любовь мою доказать, даром учить начну.

Пелепёлиха. Вот уж спасибо.

Живуля. Слушай: кто твой ворог главный, кого нам с тобой с пути сбить надо, не мешал бы, старика от нас не заслонял? Ответь: кто?

Пелепёлиха. Ворого-т кто главный? А Дарьица ведь; с нее спеси посбить надо.

Живуля. Ну, панья, дура ты, я вижу, рассудку вовсе мало имеешь, и разговаривать с тобой человеку, который со смыслом, вовсе невозможно.

Пелепёлиха. Уж и рассердился! Аль не так ответила? Ворого-т кто главный? (Задумалась.)

Живуля. Ты уж умных людей лучше слушай, меня, сиречь. Василий главный ворог, в нем вся сила. Не будь его, разве они помирились бы? Или тебя этак сам пугнул бы?

Пелепёлиха. Теперь точно вижу: Василий главный ворог; его нам спихнуть надо.

Живуля. Ладно. Как спихнуть? На Москву чтоб уехал?

Пелепёлиха. Так, голубчик, так.

Живуля. А коли он прав пред отцом уедет, наше дело поди не выгорит?

Пелепёлиха. Так, голубчик, так.

Живуля. Значит, надо, чтоб он виноватым пред отцом оказался?

Пелепёлиха. Так, голубчик, так.

Живуля. Как же нам его в виноватые поставить?

Пелепёлиха. Так, голубчик, так.

Живуля. Чего затакала? Так да так. Не так, а как? Ответь.

Пелепёлиха. В виноватые как его пред отцом поставить? А не знаю. Ты научи.

Живуля. Я научу, только не дорога ль тебе наука покажется.

Пелепёлиха. Ты даром же, касатик, обещал.

Живуля. Начать науку даром обещал, да начало-т теперь кончено; конец пойдет: о нем поторгуемся.

Пелепёлиха. И дорого с меня возьмешь?

Живуля. Зачем тебя, вдовицу, обижать? И взять с тебя, поди, нечего.

Пелепёлиха. Нечего, голубчик. Добра ведь я, что от Парфен Семеныча ни получила, все то раздарила.

Живуля. Все раздарила, ничего ни на ком не видно. А мне так уж подари, чтоб видно было. Пустяков прошу. Сережченки у тебя самые пустые есть, их подари.

Пелепёлиха. Которые ж похуже, не припомню. (На уши показала.) Эти что ль?

Живуля. Эти зачем же? А есть у тебя: яхонт с изумрудом, те подари.

Пелепёлиха. Что ты! что ты! Да тем серьгам цены нет!

Живуля. Знаю.

Пелепёлиха. Ведь оне покойницыны, женины; ведь я из-за тех серег три недели, ночь-день невступно, перед ним на коленях елозила!

Живуля. Знаю.

Пелепёлиха. Ведь те серьги продать, век сыт будешь.

Живуля. И мне на век же.

Пелепёлиха. И зачем оне тебе занадобились? Ужли сам носить станешь?

Живуля. Девку, слышь, облюбовал. "Добудь, говорит, серьги мне: яхонт да изумруд". Мне не добыть, девки решиться. Что ж, по рукам?

Пелепёлиха. И в жизнь не отдам! Провалиться на месте, коли отдам.

Живуля (встал). Прощай. Коли тебе охота весь век в обтерганом платьишке тута на пне сидеть -- сиди, мешать не стану. (Пошел.)

Пелепёлиха. Ты куда ж пошел?

Живуля. А с Василий Парфенычем мириться, подучу его, чтобы все стариковы подарки у тебя обобрали, и сережки тут же.

Пелепёлиха. А я как же?

Живуля. На пне посидишь. (Пошел.)

Пелепёлиха. Да стой, постой ты! Вправду ль меня на прежнее место поставишь?

Живуля. Еще как поставлю-то: новые серьги подарит.

Пелепёлиха. Меньше не возьмешь? (Он идет.) Ну, ну, ну... Ох, подавись ты!

Живуля (подходя). По рукам? (Дает ей руку, она бьет.) Теперь присядем. (Сел.)

Пелепёлиха. Что ж наука-то?

Живуля (смотрит вверх и по сторонам). Старик, думать надо, завалился теперь спать. Обеды прошли уж. Так; скоро и наука придет. Кажинный день в это время здесь бывает. (Осматривается.) Место -- ничего, прохладное.

Пелепёлиха. Где ж наука-то?

Живуля. Близко. Схорониться нам надо. Ты тут (показывает), там. (Отходит.) Ну-тка, приляг там. Только гляди: что ни услышишь не шелохнись, пока я на средину не выбегу. (Та прилегла.) Помолчи маленько. (По молчании.) Идут, идут!..

Пелепёлиха (вскочила). Где, где?

Живуля. Ты зачем же вскочила? Все дело мне испортишь. Ложись опять.

Пелепёлиха (присела). Как копна лежу.

Живуля (шепотом). Тише ты! В самом деле идут.

ЯВЛЕНИЕ III

Живуля, Пелепёлиха в кустах; входит Глаша; следом Василий и Марьица.

Глаша (входя). Какие тут вам голоса почудились? Никого нету. Тихо все. (Идет опять за кулисы.) Идите!

Живуля (сам с собой). На перепелов я хаживал: точь-в-точь. Что самец, что парень -- дураки оба.

Входят Глаша, Василий и Марьица.

Глаша. Ну, пощебечите тут. Я мешать не стану. Грибов поищу. (Уходит в глубину рощи.)

ЯВЛЕНИЕ IV

Василий и Марьица; Живуля и Пелепёлиха в кустах, зрителю не видны.

Василий. Что ж, Марьица, как я сказал, согласна?

Марьица. Не знаю,что сказать... уж больно скоро...

Василий. Откладывать зачем же? И нельзя:

Не надолго отпущен государем,

Недели через две в Москву сбираться.

Теперь не хлопотать, когда ж успеем?

А дела-т нам осталося немало.

И наперво, как только согласишься:

Отцу сказать, уговорить его.

Там сватанье, а там начнутся сборы,--

Немало времени уйдет. И дело,--

Не таково оно, чтоб в долгий ящик

Откладывать. Что скажешь? Как рассудишь?

Марьица. А то же повторю: ох, больно скоро!..

И дивно мне: когда ты полюбить

Меня успел? Мое иное дело.

Не говорю: тебя я полюбила,

Скажу: будь у меня охота только,

Уж полюбить успела бы. Есть мне,

За что любить. Как к нам вошел

Впервой, да с батюшкой умильно речь

Повел, и вижу: добр он парень, ласков,

Умен и из себя пригож. Такого --

Хорошей девушке любить не стыдно.

Не полюбить-то было как? Отец

С утра до ночи про тебя твердит,

Все хвалит. Матушке ты люб же, право.

Мне, девке, и господь велел.-- Как Глаша

Звать стала в рощу по грибы, не нынче...

Тогда... назавтра Петрова-дни...

Уговорились вы! не отпирайся!

Я вижу по глазам, да бог простит!..

Как позвала тогда меня Глашутка,

Вся вспыхнула, прикинулася только:

Вишь ты,-- идти мне будто неохота,

И ноженьки болят: хитры ведь девки!

А у самой затрепескалось сердце,

И все твердит: "Пойдешь, увидишь парня".

Я и пошла: "Грех не велик, сказала,

На парня поглядеть разок; не грех же

С ним покалякать..."

Ох прости! не то... Куда свернула!..

Ведь спросить хотела:

С чего тебе бы полюбить меня?

Всего неделя, как меня узнал-то,

Раз пять со мной, не боле, говорил,--

Ужли так скоро мог меня ты вызнать?

Я не такая, может, как кажуся...

И дома про меня не мог ты слышать;

Твой батюшка хвалить меня не станет.

С чего ж тебе могла я полюбиться?

Василий. Чем полюбилася -- скажу по правде.

Не поскучай, начну я издалече.

У деда на Москве живу с измальства,

Отцу он дядя, мне второй отец,

И он же научил невесту выбрать...

Зовет меня и говорит: "Васюта..."

Кабы ты знала старика! Таких

На свете много ль есть -- разумен, книжен,

А доброта,-- дай бог ему здоровья!..

Так подозвал и говорит: "Васюта,

В такие-де теперь ты входишь лета,

Отец замыслит оженить тебя.

Ты к этому готовым будь заране,

Обдумай не спеша,-- жена на век-де.

Наметит где отец невесту, скажет

Тебе о том: ты погляди ее.

Уж расстарайся, чтоб ее повидеть.

И главное: вглядись ей зорко в очи.

В очах -- душа. Коль очи будут светлы.

Душа светла же. Нету светлоты,--

Темна душа. Такою не прельщайся,

Не зарься ни на что, отцу противься.

В монахах лучше жить, чем с злой женою.--

Есть у апостола святое слово:

Оставь отца и мать, и прилепися

К жене своей!" -- Вот стариковы речи.

Теперь, "чем ты люба мне", поняла ли?

Чего ж ты плачешь?

Марьица. Не гляди, что плачу.

Ты в очи мне вглядись, - смеются очи;

Все улыбаюся, а только слезы льются...

Василий. Ужли теперь по-прежнему ответишь?

Марьица. А как сказать... Пусть согласилась я

Не говорю: "согласна", а поверь

Ты мне, на малое поверь на время,

Что будто я с тобою согласилась:

Твой батюшка благословит ли нас?

Не о такой он, чай, невесте мыслит?

У нас ни роду, ни богатства нету...

Василий. Ты батюшку не знаешь; не таков,

Каким он кажет: ни суров, ни грозен.

Меня он любит, для меня отказа

Не знает. С батюшкой твоим

Не ради ли меня мириться вздумал?

Приспешников всех прежних разогнал,--

Все для меня же.-- Я пойду к нему.

По истине, как было, доложу.

Суди, скажу, не сам ли бог устроил?

Как мне приехать,-- сватали ее,

И свадьба та недаром разошлася!

Знать, не тому, мне богом суждена.

Меж вас, отцов, не он ли мир уладил?

А до меня в несносной ссоре жили...

Еще скажу... ужли ж в нем сердца нету?

Марьица. Ох, верится, что так оно и будет!

Желанный мой, сердечный да хороший! (Бросается к нему.)

Василий (целует ее). И будет так. Ты богом мне дана.

Я верю, верю... Ты ли не согласна?

Марьица (прижимаясь к нему).

Как весело, как радостно-то стало!

Василий (обнимает ее). Желанная, хорошая моя!

ЯВЛЕНИЕ V

Те же; Пелепёлихин сынишка вбегает.

Сынишка. Мамонька, глянь, сколько грибов набрал!

Василий и Марьица, испуганные нежданным криком, отошли друг от друга.

Пелепёлиха (выскакивая из кустов). Стой, стой, держи их!

Живуля (также). Держи-подерживай!

Сынишка. Ай, леший! леший. (С криком убегает.)

ЯВЛЕНИЕ VI

Василий, Марьица, Живуля, Пелепёлиха.

Василий (пошел Живуле навстречу). Вы что за люди? Чего вам надо?

Живуля. Грибки, государь, собирали. Вон он, кузовик стоит. (Кланяется.) Приказу от тебя какого не будет ли?

Пелепёлиха (тем временем подбежала к Марьице). Ишь ты, тихоней прикидывается! Уж не у матушки ли парней выуживать научилась?

Василий. Чего вам надобно? Ступайте прочь.

Живуля. Истинно, государь, приказу жду. Повелишь: ничего-то я не знаю, не ведаю. А не то и батюшке сдоложить можем.

Василий. Ах ты, плут подлый!

Пелепёлиха (в смелости дошла до того, что за руку Марьицу схватила). Нет, скажи: под пятницу в ночь баню зачем топили? Не без ведовства тут.

Василий (бросив Живулю на Пелепёлиху). Прочь ты, ведьма!

Пелепёлиха. Ты не кричи: не испугаюсь!

ЯВЛЕНИЕ VII

Те же. Глаша.

Глаша (вбегает, схватывает Василия за руку). Василий Парфеныч, что ты? брось их! Гляди, Марьица еле жива стоит. Уведи ты ее! Веди же. (Василий исполняет.) Одна я с ними отругаюсь. С них и меня довольно! (Василий уводит Марьицу.)

ЯВЛЕНИЕ VIII

Живуля, Пелепёлиха, Глаша.

Пелепёлиха (на Глашу). Ты отколь выскочила? Свела их, теперь струсила? Погоди ты ужо! Живуля, идем, что ль, скорей. (Дергает его за рукав, тот двигается.)

Глаша (Живуле). Ты куда? Аль Петров день забыл?

Живуля. Где забыть! Про сережки помню.

Глаша. Помни еще: только ты Парфен Семенычу слово, не видать тебе Глашки, как ушей своих.

Живуля. А не скажу -- моя будешь?

Глаша. Увидишь! А теперь уста у тебя чтоб запечатаны были; не то завтра ж с Абрамом в церковь пойду. (Пелепёлихе.) Ты доноси. Так-то тебя протурят -- пух полетит!

Пелепёлиха. Ты чего расхрабрилась? Ты знаешь ли, что мне теперь делать надо? Стать вот так (исполняет; то же и далее), в боки вот этак руками взяться, да павой пройтись, да на тебя нетто через плечо вот этак глянуть, да в глаза над тобой надсмеяться! Ха, ха, ха!

Глаша (ей). Мне с тобой теперь доругиваться нечего. Пень вот стоит, с ним за меня доругайся. (Живуле.) А ты помни -- молчок, обо всем молчок,-- не то! (Грозит и убегает.)

ЯВЛЕНИЕ IX

Пелепёлиха, Живуля.

Пелепёлиха. Что ж, идем что ль? Ворошись!

Живуля. Чего толкаешь? Нужда мне за тобой идти!

Пелепёлиха. Аль девчонки послушался?

Живуля. Ты о ней пикнуть не моги. Уговор раньше исполни. Сережки -- изумруд да яхонт -- где оне? (Подставил горсть.)

Пелепёлиха. Аль с ума спятил? Дела никакого не сделал,-- серьги ему подай!

Живуля. Без серег -- ни с места. Еще против тебя пойду. И тебе одной веру дадут ли? И в суде двух послухов надо.

Пелепёлиха. Я серьги отдам, а ты надуешь?

Живуля. С роду никого не обманывал. И с чего ты взяла, что тебе, бабе, поверовать можно? Я тебя опять в ближние ключницы поставлю,-- а ты, на-кось, не то серег не отдашь, еще Парфен Семеныча гнать меня научишь.

Пелепёлиха. И зачем тебе серьги занадобились? Неужто на этакой девчонке паскудной жениться задумал? У нее, в ушах ее подлых, да мои серьги висеть будут! Ввек не отдам!

Живуля. Девки не порочь: бить стану.

Пелепёлиха. Она ж тебе молчать велела. Слово скажешь -- девки решишься. К чему ж тебе серьги в те поры?

Живуля. Аль я у тебя совета просил? Аль ума у тебя занимать приходил? У меня ума, слава те, своего довольно! С серьгами все сделаю, все оборудую.

Пелепёлиха. А без серег?

Живуля. Проваливай.

Пелепёлиха (с сердцем). Ин отдам! Утроба твоя ненасытная. (Дергая за рукав.) Идем.

Живуля. Малость погоди.-- Ты слов, что Василий Парфеныч говорил, не запомнила?

Пелепёлиха. Стану я такие срамные слова помнить! не беспутная еще!

Живуля. Напрасно. Знатные слова, улещливые, всякую девку ими улещить можно. Беги вперед, серьги доставай; я сейчас. (Она идет; он, по малом молчании.) Как это бишь? Постой. (Вспоминает.) Коль очи светлы... Эх, дьявол, дальше-то забыл. Да и черт в ней в светлоте-то: кабы в них приданое увидать можно, или опять что у судьи в мыслях. Коль оне светлы... Ну, значит рада, что жених богат. Вспомнил. (Идет.)

Занавес.