Глава 2


– Подойди. – Взгляд из кресла уперся мне в лицо.

«Эх, пронеси нелегкая», – еле шевелю босыми ногами по каменным плитам и останавливаюсь в шаге от кресла. Поднимаю голову и узнаю в сидящем хозяина дома.

– Не дрожи, – голос суров, но не гневен, – расскажешь всю правду, может и минует тебя чаша сия.

Сановник для убедительности повел взглядом в сторону орудий пыток.

Стуча зубами, пытаюсь все-таки выговорить слова.

– Я не-е лгу, все ка-ак есть, все как на духу.

– Итак, давай начнем с начала, – глаза Дидала не отпускают меня ни на миг, – кто ты такой и как узнал о покушении?

Напрягаюсь изо всех сил, чтобы глаза смотрели прямо, голос не дрожал и звучал твердо.

– Я, мусорщик, сирота, зовут Юни. В нашем поселке меня все знают.

Вроде полегчало, и дрожь в ногах поутихла.

– Мы с дедом шли к мосту и только подошли к улице Глафар, как я почувствовал зло. Со мной такое уже было, у меня и раньше случались видения, но такое явственное – впервые. В видении я увидел вашу карету и людей в масках, наносящих удары кинжалами. Все было так ярко и четко, что я даже различил ваше лицо и герб на дверце.

Перевожу дыхание, прищуренный взгляд по-прежнему прошивает меня насквозь.

– Потом, я увидел уже реально мчащуюся карету и понял, что это именно она, именно ее я видел в видении.

– То есть, – в голосе спафария Дидала появилось задумчивое сомнение, – ты не знал кто именно едет?

– Нет, не знал, но у меня в душе вдруг настойчиво и требовательно зазвучал приказ предупредить человека в карете. Я был лишь орудием божьей воли, желающей спасти вас от смерти.

Ладонь сановника обхватила подбородок.

– Почему же ты пошел на такой риск, ради чужого тебе человека, ведь тебя могли затоптать лошади, мои люди могли убить?

Я весь подобрался, стараясь, чтобы слова прозвучали максимально искренне, ведь от того поверит он мне сейчас или нет зависела моя жизнь.

– Той воле, что звучала во мне сопротивляться было невозможно. Она приказала спасти вас, мой господин, и я бросился под копыта, не раздумывая.

Человек сидящий напротив, напружинившись, резко нагнулся вперед.

– Может быть эта воля сказала тебе, кто были те люди, что хотели убить меня?

– Нет, я не знаю кто они, я не знаю даже кто вы, я лишь выполнил то, что потребовало от меня видение и сила пронзившая мое тело.

После этих слов воцарилась гнетущая тишина. Глаза Дидала по-прежнему не отрываясь изучали мое лицо, но сам он молчал, и лишь его пальцы, продолжая терзать гладко выбритый подбородок, говорили о мучающих его сомнениях. Наконец, патрикий поднялся и также не произнося ни слова медленно отошел к камину.

Гляжу ему в спину и несмотря на то, что он стоит ко мне спиной почти на другом конце комнаты и обращаясь к чернобородому громиле едва шевелит губами, я отчетливо слышу каждое слово. Мне даже не приходится напрягаться для этого, я и так, как один сплошной оголенный нерв.

– Что скажешь, Полемий? Врет? Может это такой хитрый ход заслать шпиона в мой дом?

Гигант нагнулся к плечу невысокого патрикия.

– Выбрать мусорщика исполнителем… Не похоже это на козни ваших врагов, господин. Да и уж больно хитро. А результат? Что он может здесь вынюхать? С другой стороны, история странная, и паренек этот что-то не договаривает, это точно. Может «приласкать» его аккуратно, глядишь чего-нибудь да узнаем.

Дидал в ответ зло сверкнул глазами.

– А если правда? Хранители послали мне предупреждение, а его на дыбу. Не отвернутся ли Великие боги от меня после этого?

Палач резко отпрянул и пожал плечами.

– И так может быть. Провидение выбрало того, кто был рядом и мог помочь, не разбирая кто он и какой касты. Если через убогого с вами разговаривают Хранители, то трогать его нельзя.

– То-то и оно, – рука в задумчивости опять затеребила подбородок, – если это правда, то он может предупредить меня о новом покушении.

Голос шепчущихся в моей голове пропал, зато появилась ироничная усмешка моего второго я.

Все, не потей и расслабься, пытать не будут, первый этап ты выиграл.

Не скажу, что я сразу полностью успокоился, но полегче все же стало. Той неведомой силе, поселившейся во мне, я уже привык доверять.

Спафарий тем временем развернулся и решительными шагами подошел обратно к креслу. Не садясь, он кивнул охраннику, стоящему за моей спиной.

– Этот, – он ткнул в меня пальцем, – останется здесь. Днем пусть сидит в подвале, а ночью работает в саду.

Острый проникающий взгляд еще раз прошелся по мне с верху до низу.

– Одень его поприличней и шляпу какую-нибудь дай. Пусть касту свою прикроет и не дразнит лишний раз наших дворовых.

– Будет сделано, мой господин, – в голосе за моей спиной все-таки промелькнула нотка удивления.

– Ты, – Дидал подошел ко мне вплотную, – запомни. Ты жив пока я верю, что через тебя Хранители посылают мне свою волю, но если я почувствую какой-то подвох, то берегись. Легкой смерти у тебя не будет.

Покорно склоняю голову с мыслью, что уж об этом-то мог бы и не предупреждать. Глаз не поднимаю, встречаться взглядом с хозяином дома совершенно не хочется, вдруг еще передумает. Несколько мгновений изматывающе тянутся до бесконечности, но вот, наконец, спафарий отрывисто бросает Парсу.

– Уведи его.

И я еле сдерживаю вздох облегчения.

***

Подвал немного лучше того, в котором я провел прошлую ночь, во всяком случае на полу лежит соломенный тюфяк и рядом с ним глиняная миска с кашей. Из маленького зарешеченного окошка пробивается свет и свежий воздух, пропитанный ароматами цветов и деревьев.

Если разобраться, то жизнь мало изменилась, но все-равно я чувствую себя счастливым, наверное, сказывается постепенно отпускающее напряжение. Несколько мгновений назад я был на волосок от мучительной смерти, но выбрался. Не дрогнул, не сломался, а сделал и сказал все что надо и как надо. Чувствую небывалое удовлетворение, почти гордость за самого себя и это наполняет меня счастливой эйфорией и уверенностью, что все будет хорошо. Я со всем справлюсь, надо лишь набраться терпения!

Внезапно ложкой дегтя в благостно-медовом настроении зазвучал голос заклинания, ставший с недавнего времени голосом моего второго я.

Поменьше чувствительной глупости и побольше внимания к моим словам. В целом ты вел себя неплохо, и там на улице Глафар, и сегодня на допросе. Ты еще не совсем потерян, есть перспективы, но тебе надо кое-что знать. Заклинание ничего не делает и не будет делать за тебя, ты сам должен учиться управлять своим телом и своим разумом, учиться пользоваться теми возможностями, что предоставляет тебе Сияние Тьмы. Я лишь помогаю тебе открывать их, а взять и обуздать энергию заклинания сможешь только ты сам. Ты сегодняшний не в состоянии даже представить до каких высот можешь подняться твой дух и твое тело. Я не буду тебе ничего рассказывать и объяснять, на этом этапе. Это дело глупое и неблагодарное, ты еще слишком необразован и глуп. Всему, как говорится, свое время, скажу только одно – все те необычные изменения, что ты уже успел почувствовать, это всего лишь краешек, лишь тысячная доля твоих возможностей. На сегодняшний день их используешь не ты, это я помогаю тебе! В самые критические моменты, когда твой мозг вопит о спасении, я это делаю, но очень скоро ты должен будешь решить: либо ты сам учишься управлять энергией заклятья, и тут нужны долгие годы тренировок, терпение и глубокое понимание самого себя, либо ты воспользуешься моей помощью.

– Я готов, – в порыве вскрикиваю в голос, – только скажи, как!

Не торопись, идиот! Такая ноша как Сияние Тьмы может раздавить, может разрушить сознание и покрепче твоего. Твой предшественник, например, не выдержал и десятой доли. Ну да ладно, не будем о грустном сейчас. Придет время… А пока, не трать его попусту, каждое мгновение твоей жизни должно быть посвящено изучению самого себя. Следи за собой, наблюдай за всем новым, что в тебе появляется, и все то необычное, что вырывается из тебя непроизвольно и случайно, ты должен пытаться повторить уже сам! Ты должен пытаться и пытаться, десятки, сотни, если понадобится тысячи раз, пока заклинание не примет твой разум и не позволит тебе безгранично пользоваться его силой.

***

Когда в мой подвал вошел пожилой мужчина с голубой кастой свободного ремесленника, в маленьком окошке под потолком уже чернела глубокая ночь. Негромкий голос жестко произнес:

– Вставай!

Грустные навыкате глаза взглянули из-за пламени факела.

– Одень вот это.

На тюфяк упали платок, полотняные штаны и рубаха.

Быстро стаскиваю с себя старые лохмотья и одеваю брошенную одежду.

– Выходи, я жду тебя снаружи.

Седой мужчина развернулся и, не дожидаясь меня, вышел. Я тороплюсь, сегодня мой первый день, вернее, первая ночь в доме спафария Дидала, надо произвести хорошее впечатление. На ходу завязываю платок и взлетая по ступеням, выскакиваю в сад. Грустные глаза встречают меня прямо у порога.

– Подметешь листву на дорожках, почистишь бассейн, наберешь воды…

Я слушаю бесчисленное перечисление работ, заканчивающееся привычными для меня словами.

– И с рассветом, чтобы тебя было не видно и не слышно. Ты понял?

– Понял. – Киваю головой и думаю про себя, что с таким количеством работы саморазвитием придется заниматься днем, сидя в подвале. А когда спать?

Седой как-то странно посмотрел на меня и добавил:

– Вот и хорошо. Только смотри, я утром все проверю, и если что не так, получишь плетей.

Он уже повернулся уходить, но развернувшись добавил:

– Меня будешь звать господин Алисар, я старший садовник в этом доме.

Молча киваю в ответ на каждое слово, изображая понятливость и внимание. Удовлетворенный этим, мой новый начальник разворачивается и уходит, а я остаюсь один в темном густом парке, освещенном только луной и редкими факелами.

Мести листья – это не трупы таскать и нечистоты с улиц убирать, это почти поэзия. Чирк, чирк, чиркает метла по мраморным плитам – волшебный звук. Можно работать и мечтать, работать и любоваться мрачной красотой ночного парка. Дорожка за дорожкой прохожу все, потом бассейн с десяток тяжелых амфор с водой – к воротам кухни. Я даже совсем не устал, как-то радостно и весело на душе, но небо уже сереет, да и задания я все выполнил. Надо уходить, прятаться в свою нору. Разворачиваюсь и неторопливо шагаю к своему убежищу. Дорожка ведет мимо барака для слуг, и я уже почти прошел его, как вдруг слышу скрип двери.

«Вот черт, – екнуло у меня под сердцем в предчувствии неприятностей, – пошлите мне милость свою, Великие Хранители».

Боги видимо заняты делами поважнее и им не до меня, потому что на крыльцо выходят трое парней с желтыми метками крестьянской касты на лбу. Все они примерно моего возраста, только покрепче и поплотнее.

– Эй ты, – тот, что на голову выше остальных уставился на меня, – ты кто, и чего тут шляешься?

Мне бы припуститься сейчас и драпануть со всей возможной скоростью, но с другой стороны я ведь ничего плохого не сделал, даже по городским законам еще мое время. Останавливаюсь и оборачиваюсь к ним.

– Вы мне?

Спрашиваю так, чтобы потянуть время и понять, чем эта встреча может для меня закончиться, хотя и так понятно, что ничем хорошим. Хоть лоб у меня и закрыт, вряд ли в доме хоть кто-нибудь не знает кто я такой, а встречаться с неприкасаемым никто не любит. Говорят, это к несчастью, а уж если такое случается, то винят, конечно же, нас.

Самый щуплый из троицы, привстав на цыпочки, что-то быстро-быстро зашептал в ухо здоровяку. Вижу, как с каждым словом глазки того наливаются раздражением и злобой.

– А ну-ка стой, мусорщик!

Крепыш спрыгнул с крыльца и вальяжно направился в мою сторону.

«Ага, сейчас! – Вспыхивает безмолвная мысль в моей голове. – Тут и тупому ясно – будут бить, зачем, за что, им неважно».

Я неприкасаемый, я приношу несчастье, этого достаточно. Кто это придумал никто не знает, но все верят, а мне бы очень хотелось взглянуть тому человеку в глаза. Впрочем, сейчас не до этого, срываюсь с места и несусь в сторону подвала. Троица как свора гончих по сигналу охотничьего рога кидается за мной в погоню. Несусь изо всех сил, но сопение и топот за спиной говорит, что фора моя невелика. Наддаю еще, благо подвал уже виден, но тут глухой удар в затылок сбивает меня с ног. Лечу через голову, но сознание не теряю, наоборот, четко осознаю каждое мгновение и вижу все вокруг словно бы у меня не два, а десятки глаз. Падаю и, не чувствуя боли, реагирую в десятки раз быстрее.

Камнем достали, успеваю подумать и резко перекатываюсь на другой бок.

Хрясь! В то место, где я только что лежал, жестко впечатывается каблук тяжелого сапога.

«Вот же уроды отмороженные, ведь покалечили бы», – сгруппировавшись, кидаюсь под ноги второму. Чувствую, как врезавшись тот перелетает через меня и с разгона влетает в своего товарища. Вскакиваю на ноги, и как раз вовремя. Кулак третьего размашисто по дуге летит прямо мне в голову. Приседая, ноги сжимаются в пружину, и кулак со свистом пролетает надо мной, разворачивая противника на сто восемьдесят градусов.

– На!

Моя ступня впечатывается в подставившуюся задницу, и ее обладатель с шумом летит в шипастые кусты.

Выпрямляюсь во весь рост, у меня есть даже пара мгновений взглянуть на поле боя. Слева, кроя на чем свет стоит весь белый свет, пытаются подняться двое, третий с другой стороны дорожки верещит, ломая розовые кусты.

«Священные небеса, – не могу поверить, – неужто это все я сделал!»

Разворачиваюсь и, не дожидаясь когда эта свора придет в себя, уже шагом направляюсь к своему подвалу.

***

Лежу на своем тюфяке и пялюсь на яркое пятно света в зарешеченном окне. В голове все-еще стоят моменты прошедшей драки, я снова и снова переживая каждый миг и не могу успокоиться, пока в памяти не всплывают наставления моего второго я. Ты должен повторять все то необычное, что случилось с тобой в критической ситуации.

А что случилось? Спрашиваю самого себя и не могу дать точного ответа. Я вдруг стал невероятно быстрым и ловким. Как это повторить? Разве хоть что-нибудь от меня зависит?

Возбужденно вскакиваю. Как это было? Я уворачиваюсь и кидаюсь в ноги. Верчу головой, внизу каменный пол, падать на такой чревато. Взгляд останавливается на матрасе. Ладно, для начала попробуем использовать его. Пытаясь изобразить стремительность, прыгаю на тюфяк. Получается коряво. Недовольно поднимаюсь и прыгаю снова. Результат обескураживает, я словно деревянный. Пробую еще раз, еще, и все не то. Может вот так. Подпрыгиваю и пинаю ногой воображаемую задницу. На! Здорово! На еще! Вхожу в раж и, поскользнувшись, с грохотом падаю на спину. Глухой удар затылка о каменный пол.

«Господи, как больно!»

Лежу, открыв рот, и втягиваю воздух, не в силах пошевелиться. Ну все, хватит, так и убиться недолго! Кряхтя поднимаюсь и устало сажусь на матрас. Дую на разбитый локоть и усиленно ворочаю мозгами, – что-то я делаю не так, но вот что?

Через какое-то время, стараясь лишний раз не шевелиться, вновь вытягиваюсь на своем ложе. Лежу, а в памяти опять всплывают наставления моего второго я – изучение и понимание самого себя.

– Интересно, что это значит?

Спрашиваю вслух неизвестно у кого.

– Как мне себя изучать? Разбить голову и посмотреть, что внутри?

Опять дую на кровоточащий локоть и вдруг вспоминаю как все было. Камень в затылок, кубарем лечу на землю, в голове полная муть и вдруг – внезапное прояснение. Но… Небеса Всемогущие! Если я и видел тогда, то точно не своими глазами и слышал тоже не своими ушами. Это были другие чувства, не мои. А перед этим? Что было перед этим? Все летело передо мной вверх тормашками, а потом муть… Или нет, постой. Чернота перед глазами, словно их завязали черной лентой. Черной лентой! Вот оно что, как он там говорил, пока Сияние Тьмы не примет твой разум. Вот чего надо добиваться, а не прыгать козлом. Но как? Как мне с этим сиянием договориться?

Загрузка...