Катализатор. Изгой-Один. Предыстория

14 СЛАЖЕННОСТЬ ДЕЙСТВИЙ

ПОКОНЧИВ С ДЕЛАМИ на планете, Кренник вернулся на челноке к широко раскинувшимся верфям, в строительстве которых он участвовал пять стандартных лет назад. Серьезно пострадавший во время войны от огня турболазеров и зажигательных снарядов, строительноремонтный комплекс висел подобно руинам над столь же опустошенным Картушем, окруженным облаком из обломков разбитых кораблей и остатков их содержимого. Повсюду трудились что-то резавшие, сваривавшие и сверлившие ремонтные и служебные дроиды, а вокруг летали туда-сюда сотни буксиров и челноков. В уцелевших доках шла разборка или модификация звездных разрушителей типа «Венатор» и других линейных кораблей, многие из которых были спроектированы и построены сепаратистами. Огромное количество боевой техники, оружия и боеприпасов загружалось в трюмы транспортных кораблей, направлявшихся на имперские склады в отдаленных системах.

Корабль, на котором Кренник прибыл на Картуш, стоял у дальнего конца одного из самых длинных причальных рукавов верфи, но вместо того, чтобы вернуться туда, Кренник приказал пилоту челнока доставить его на имперский звездный разрушитель, проходивший ремонт ближе к центру. Огромное треугольное подбрюшье корабля испещряли свежие следы недавних столкновений с остатками сепаратистов на Западных рубежах.

Когда луч захвата провел челнок через магнитное сдерживающее поле в обширный ангар, Кренник резко одернул китель и повел свой отряд временно позаимствованных штурмовиков по трапу, у подножия которого его встретил высокий, чисто выбритый и худой, словно мертвец, Уилхафф Таркин, в серой форме и черных сапогах с отворотами. Он стоял, слегка расставив ноги и заложив руки за спину, на фоне нескольких сотен штурмовиков, выстроившихся стройными рядами. Таркин слегка кивнул в сторону, и стоявший справа от него офицер, повернувшись, жестом отпустил небольшую армию облаченных в белую броню солдат, которые зашагали прочь словно на параде.

Кренник слегка улыбнулся, словно стараясь свести к минимуму впечатление от устроенной адмиралом демонстрации силы. Таркин наверняка знал, что штурмовики Кренника — на самом деле не его подчиненные, но Кренник ничем этого не показывал. Подойдя к Таркину, он молодцевато отдал честь.

— Должно быть, приятно чувствовать себя легендой своего времени, — заметил Кренник.

— Подобные посты не занимают просто так, лейтенант-коммандер, — натянуто улыбнулся Таркин.

— Буду иметь в виду, — не отводя взгляда, ответил Кренник. — Спасибо, что нашли время со мной встретиться.

— Учитывая, насколько мы загружены ремонтом, я рад любой возможности нарушить однообразие.

Кренник окинул взглядом огромный ангар:

— Странно — тут, можно сказать, даже довольно тесно по сравнению с тем, к чему я привык. Но все равно впечатляет.

Его сарказм не ускользнул от внимания Таркина.

— Ну конечно — ваш гигантский шар в небе. В данный момент движение вперед мне намного больше по душе, чем пребывание в покое.

— Что крайне важно, когда продолжаешь воевать, — с серьезным видом согласился Кренник.

— В любом случае — лучше что-то делать, чем увязать в трясине всевозможных осложнений.

Кренник удивленно поднял брови:

— Это и есть та новость, что дошла до вас насчет проекта?

— А есть другие?

Кренник огляделся по сторонам:

— Мы можем где-нибудь поговорить наедине?

— Прошу сюда, — сказал Таркин, любезно пропуская Кренника вперед.

Выйдя из ангара в широкий центральный коридор, Кренник замедлил шаг, не оставляя адмиралу иного выбора, кроме как идти рядом.

— Похоже, меня неверно информировали о положении дел на Джеонозисе, — заметил Таркин.

— Фактически мы только что приступили к третьему этапу, начав работу над реактором гиперматерии и генераторами щитов.

— А что с вашими рабочими?

— После смерти Поггля королева улья назначила нового эрцгерцога для надзора за солдатами и трутнями, но это уже не имеет значения. По сути, джеонозианцы теперь принадлежат Империи.

— В таком случае поздравляю, — сказал Таркин, хотя от Кренника не ускользнули фальшивые нотки в его голосе.

— Успех, однако, влечет за собой новые проблемы.

— Как часто и бывает.

Они остановились у большого иллюминатора, глядя на новый дредноут, торжественно покидавший док.

— Его закончили меньше чем за стандартный год, — сказал Таркин таким тоном, будто сам его построил.

— И при всем при том он уже устарел? — спросил Кренник.

— Временная замена, — ответил Таркин. — Хотя я уверен, что до развертывания боевой станции он вполне сгодится.

— Наше главное оружие по огневой мощи превзойдет десяток таких кораблей, — сказал Кренник.

Таркин искоса взглянул на него:

— Если его строительство когда-нибудь вообще закончится.

Они двинулись дальше, в конце концов оказавшись возле входа в помещение, которое Кренник принял за дополнительный кабинет Таркина. Когда люк открылся, Таркин провел Кренника в прохладную и со вкусом обставленную каюту, подождал, пока тот сядет, а затем сел сам.

— Прошу прощения за вопрос, но как теперь к вам обращаться — адмирал, губернатор или мофф?

Таркина повысили до адмирала еще до окончания войны, но звание моффа было новым — его присвоил лично Император десятку с небольшим своих наиболее ценных офицеров и региональных командиров.

— По-прежнему предпочитаю, чтобы меня называли губернатором.

— Пусть будет губернатор, — кивнул Кренник.

— Так что с теми проблемами, которые привели вас сюда с Джеонозиса? — после долгой паузы спросил Таркин.

— Как я уже сказал, мы приступили к новому этапу, для которого требуется больше сырья и ресурсов.

— Хотите сказать, у вас закончились астероиды?

Кренник пропустил его замечание мимо ушей.

— По нашему мнению, горные разработки подобного масштаба стоит получше скрывать от любопытных глаз, так что мы смотрим в сторону менее населенных секторов.

— Западных рубежей, надо полагать?

— После тщательного изучения я выбрал несколько подходящих для наших целей планет, — кивнул Кренник.

— Вы выбрали? — переспросил Таркин.

— Да, для нашего проекта. И даже при всем при этом поставками следует заниматься... деликатно.

— А вы бы сами выбрали другое слово?

— Так сказал визирь Амедда, — пожал плечами Кренник. — Он хочет избежать любых последствий, которые могли бы вызвать возмущение Сената или спровоцировать распространение антиимперской пропаганды.

— Разумная осторожность, поскольку нам уж точно незачем, чтобы кто-то чересчур пристально присматривался к нашим планам.

Кренник не ответил.

— Многие горнодобывающие компании, бывшие в союзе с сепаратистами, имеют предприятия на десятках планет. Почему бы просто их не экспроприировать?

— В сущности, именно это мы и собираемся сделать — с соответствующим обоснованием.

Таркин задумчиво поскреб подбородок.

— Боевая станция станет самым могущественным оружием из всех, что когда-либо разрабатывалось.

— Способным одержать победу над кем угодно, — вставил Кренник.

— Соответственно, — продолжал Таркин, — она может стать мишенью для любой незаконной группировки отсюда до самого Скипио. Так что придется позаботиться о том, чтобы о вашей хитрости никто не узнал.

Кренник оценивающе взглянул на Таркина.

— Если позволите, губернатор, — похоже, вы весьма скептически смотрите на мое предложение.

— Да, у меня есть определенные сомнения, — ответил Таркин, глядя Креннику прямо в глаза. — Но я готов на какое-то время пренебречь ими.

— В таком случае я могу рассчитывать на вашу помощь?

— Мы ведь служим Императору, не так ли?

— Конечно.

— Скажите, однако, — Императору известно о ваших планах сфабриковать обоснования для экспроприации планет?

— Пока нет.

— Тогда я обязательно его об этом проинформирую, — снова усмехнулся Таркин.

О планете Раджтири, защищенной опасными пространственно-временными аномалиями, но при этом находившейся достаточно близко к нескольким основным гиперпространственным трассам, чтобы из ее окрестностей можно было без особых усилий совершить прыжок, говорили, что на ней родились или нашли себе новую родину больше контрабандистов, чем где-либо за пределами Пространства хаттов, и именно благодаря этому процветал древний город Джибуто. История контрабандной деятельности некоторых местных семейств прослеживалась на двадцать поколений в прошлое, и немалая часть полученных в отдаленных регионах доходов отсылалась домой. Увенчанный величественными шпилями и парапетами и застроенный колоссальными куполами и павильонами город был также известен своими замысловатыми мавзолеями, возведенными в честь отцов и матерей, сыновей и дочерей, которые погибли, исполняя свой незаконный долг, и почитались как герои. Огромные гробницы были богато украшены изящными башнями, покрытыми черепицей куполами и зубчатыми стенами, а также голографическими изображениями умерших и постоянно сменяющими друг друга трехмерными эпитафиями, на тщательное изготовление которых средств затратили не меньше, чем на популярные развлекательные шоу. К находившимся внутри саркофагам живые постоянно приносили свежие цветы или сосуды с едой и напитками.

Благодаря своему местоположению на перекрестке космических трасс Джибуто изобиловал отелями, кантинами и казино, но Хас Обитт всегда предпочитал модным заведениям забегаловку недалеко от центра города, известную под названием «Кладезь разврата». Во многих отношениях она ничем не отличалась от тысяч других кантин на тысячах других планет, и Хасу она не казалась сколько-нибудь отвратительнее «Ложной луны» на Субе или сколько-нибудь более вдохновляющей, чем «Довольный крайт» на Татуине, но выпивка там была крепкой, обслуга привлекательной, а общество в основном не слишком болтливым.

Он сидел вместе с двумя людьми и зеленокожим наутоланином по имени Ранос Ялли за столиком неподалеку от забитой народом полукруглой стойки, но достаточно далеко от состоявшей из тви’леков музыкальной группы, так что все четверо могли разговаривать, не повышая голоса. Перед Хасом стоял бокал выпивки со льдом, и он подозревал, что его ждет весьма неприятное похмелье.

— Думаешь, теперь, когда сепары стали историей, возможностей будет больше? — спросил человек с более светлой кожей.

— Война начинает казаться золотым веком, — сказал другой, лысый широкоплечий житель Корусанта по имени Риберт, — даже при том, что пришлось основательно побегать, спасая свою шкуру.

— Из одного бардака в другой, — заметил Ялли, чьи девять косичек украшали резные деревянные кольца.

— Похоже, никому больше не нужен товар по выгодным ценам, — кивнул Риберт.

— Не в том дело, — возразил его товарищ, человек. — Работа есть, просто на всех ее не хватает.

— Неудивительно, что конкуренция настолько выросла, — сказал Хас.

Ялли посмотрел на него:

— Я слышал, плоды мейлурана — последний писк моды в секторе Слуис. Что, если мы перебросим часть поставок в другое место, чтобы их еще труднее было достать?

Хас бросил на него полный сомнений пьяный взгляд:

— В смысле — создать черный рынок?

— Лишь для начала, — продолжал темноглазый наутоланин. — Как только производители почувствуют сложности, мы станем брать с них налог за каждый килограмм плодов, которые они выращивают и продают, и нам больше не придется перенаправлять поставки. Ну, знаешь, диверсификация и все такое.

— Не знаю, — нахмурился Риберт. — Похоже, придется приложить немало сил.

— Да и вообще — какие-то плоды? — заметил его высокий товарищ.

Хас устало вздохнул.

— Меня тошнит от этой песни, — сказал он, глядя на тви’лекскую группу, начавшую играть очередной номер. — Она преследует меня, словно голодный нерф.

— Может, тебе организовать собственную группу? — предложил Ялли.

— На этом точно не заработаешь, — усмехнулся Хас.

— Ты явно плохо знаешь музыкантов, — возразил Риберт.

Будучи давними коллегами и конкурентами, они пили уже целый день, сведенные вместе нуждой. Четверорукий инородец за стойкой смешивал напитки для контрабандистов в тюрбанах, головных платках и широких одеждах с причудливыми ножами на поясе, в то время как вокруг них создания мужского и женского пола в соблазнительных одеяниях использовали все свое обаяние и шарм, чтобы с ними заключались сделки, а спиртное лилось рекой. Хас уже несколько стандартных недель назад положил глаз на сногсшибательную барменшу-дресселианку по имени Воана, которая отвечала на его косые взгляды обескураживающей улыбкой, словно говоря: «Можешь попробовать, Хас, но будь готов к тому, что тебя пристрелят».

Несмотря на упадок в делах, он считал, что ему повезло пережить войну. Даже став нежеланным гостем в пространстве сепаратистов после своего похищения Кренником и проведенной ими спасательной операции, он смог продолжить вести дела. После ареста на Селаноне за нарушение блокады его освободила под залог Республика. Два его грузовика были сбиты, но с помощью Кренника он смог приобрести замену. Потеряв одну команду, Хас обзавелся другой; он едва избежал вторжения на Салукемай, но в итоге оказался в самой гуще внезапной атаки на Рощ. Конец войны застал его в окрестностях Сай-Мирта, где он выполнял грязную работу для местного хатта. А потом все вдруг перевернулось вверх дном, и с тех пор работы ему практически не находилось. Веря в новый галактический порядок, он все же старался держаться подальше от любых имперских противостояний, как и вообще от каких-либо идеалистических целей. Теперь же он в основном исполнял роль посредника, переправляя товар от продавца к покупателю и обходясь довольно жалкой прибылью. Он оказался на мели, и кого же ему еще оставалось слушать, как не...

Внезапный шум прервал его сеанс саможаления. Двое пьяных повздорили то ли из-за случайной знакомой, то ли из-за выпивки — хотя, вероятнее всего, из-за последнего. Оба выхватили висевшие на их поясах кривые ножи, но с трудом держались на ногах, чтобы хоть как-то ими сражаться. Другие посетители заведения пытались их растащить, больше беспокоясь, чтобы их не пырнули по ошибке, а вовсе не за жизнь неудачливых бойцов.

Во всяком случае драка заставила музыку смолкнуть.

— По крайней мере хоть что-то остается неизменным, — сказал своим товарищам Хас.

— Угу, — кивнул лысый человек.

— Посмотрим, что будет дальше. — Ялли показал на дверь.

Проследив за взглядом наутоланина, Хас увидел двух имперских штурмовиков у входа. Приблизившись к вооруженным драчунам, они схватили обоих за воротники и поволокли за дверь под громкие одобрительные возгласы и красноречивые ругательства остальных.

— С каких это пор драка стала поводом для ареста? — поинтересовался Хас.

— С тех пор, как Император отдал новые приказы клонам, — ответил Риберт.

— Бывали времена, когда солдаты-клоны и сами ввязывались в ссору, — покачал головой Хас. — Ладно, одно дело, когда Империя борется с контрабандой... но с драками?

Музыканты-тви’леки продолжили играть с того места, где остановились. Хас поднес стакан ко рту, когда Ялли вдруг сказал:

— Кажется, твой пришел.

Хас снова взглянул на дверь, тотчас же узнав вошедшего даже в штатском.

— Точно, это он.

— Не забудь в случае чего про нас, — добавил Ялли, когда Хас поднялся на ноги.

Слегка пошатываясь, он пробрался сквозь толпу туда, где сел новоприбывший, — к угловому столику, еще дальше от музыкантов, что Хас счел хорошим знаком.

— Терпеть не могу эту песню, — сказал тот, когда Хас оказался рядом.

«Еще один хороший знак?» — подумал Хас и, слабо улыбнувшись, сел.

Он не видел Матиза со времен операций на Мердже и Валлте, и в его памяти вдруг всплыла человеческая семья Эрсо, которую он помог вывезти со второй из упомянутых планет. Хас вспомнил ученого, не желавшего участвовать в войне ни на одной из сторон, его темпераментную жену и младенца. «Что теперь с ними стало?» — подумал он. Матиз внешне не изменился, не считая шрамов, которых не было два стандартных года назад, пересаженной кожи на правой стороне лица и шеи и повязки на правом глазу.

— Не так-то легко тебя найти, Хас.

— Угу, но все-таки ты меня нашел.

Матиз махнул рукой официанту.

— Тебя угостить?

Хас покачал в руке наполовину полный стакан.

— У меня еще осталось.

Лучше не напиваться сверх меры, решил он. По крайней мере, не при Матизе.

Матиз заказал двойную порцию и устроился поудобнее.

— Неплохо выглядишь, Хас, учитывая все прочее.

— Ты тоже.

Матиз дотронулся до повязки.

— Лишился глаза на Кейто-Неймодии. Теперь жду, когда Ветеранская служба покроет расходы на имплант.

— Решил не делать военную карьеру?

— Может, остался бы, будь я в обычном флоте. А так — вероятно, ходил бы в белом пластоиде, как некоторые из рекрутов академии.

— Ты... ничего не слышал про нашего бывшего коммандера?

Матиз пристально посмотрел на него:

— Ты про Кренника?

Хас кивнул, с трудом пытаясь скрыть тревогу.

— Вообще ничего. Хотя слышал, что он прошел войну целым и невредимым. Насколько мне известно, он все еще служит в Инженерном корпусе, строителем.

— У тебя с ним никакой связи? — настаивал Хас.

— Уже пару лет. А у тебя?

— Примерно за полгода до конца войны до меня дошли слухи, что он меня ищет, и я постарался не попадаться на глаза.

— Вероятно, оно и к лучшему.

— Я тоже так считаю. — Хас слегка расслабился. — Просто подумал — не связался ли ты со мной потому, что Кренник решил потребовать плату за услуги?

— Плату? — рассмеялся Матиз. — С чего бы?

— Ну, все-таки он вытащил меня из тюрьмы и помог мне найти два корабля на замену. Но ты прав — с чего бы? — Принесли заказанную Матизом выпивку, и Хас поднял свой стакан. — За Ветеранскую службу!

— За расплату, — ответил Матиз и, осушив стакан одним глотком, отставил его в сторону. — Как тебе мирная жизнь?

У Хаса поникли плечи.

— Не зарабатываю даже малой части того, что имел во время войны.

— В таком случае у меня есть средство облегчить твои страдания.

Хас откинулся на спинку стула.

— Думаю, послушать не повредит, — сказал он, уверенный, что это лишь пьяная болтовня.

Матиз понизил голос:

— Я работаю на одном из складов, где хранилось оружие сепаратистов.

— Я думал, его давно разобрали или сожгли в пламени какой-нибудь звезды, — искренне удивился Хас. — Кому нужны боевые дроиды, когда у Империи есть звездные разрушители?

— На переплавку идет далеко не все. Понятия не имею, почему что-то остается, но это действительно так, и никто не ведет никакого учета, — полагаю, никто на него больше даже не взглянет.

— Понятно, — медленно и осторожно проговорил Хас.

— Так что это все можно продать.

Хас ошеломленно покачал головой:

— Ходят слухи, будто война закончилась.

— Война лишь взяла паузу, Хас, — усмехнулся Матиз. — Есть те, кому не терпится заполучить оружие, чтобы быть наготове, когда она начнется снова.

— Так это и есть твое средство — контрабанда оружия? — С полных губ Хаса сорвался короткий смешок. — Прежде чем ты вошел, я наблюдал, как двое штурмовиков уволокли двух парней за обычную драку.

— Насчет имперцев можешь не беспокоиться. Все чисто.

Хас пристально посмотрел на бывшего спецназовца:

— Что значит — чисто, Матиз?

— У тех, с кем я работаю, есть информация обо всем — о патрулях, узких местах, проверках. Каждый получает свою долю прибыли — для гарантии, что никого не поймают. Все, что от тебя требуется, — доставлять товар.

Хас отодвинул стакан.

— Возможно, моя ситуация не столь отчаянная, как может показаться.

— Кто бы сомневался.

— Что, проверял мою кредитную историю?

— По-твоему, лучше связаться с хаттами или «Крайморой»?

Хас покачал головой — Матиз превратно его понял.

— Собственно, я подумываю организовать музыкальную группу.

Матиз, однако, не клюнул на приманку.

— Послушай, могу сказать одно: все эти операции — плевое дело. Так или иначе, оружие окажется на черном рынке или в руках криминальных картелей. Так почему бы на нем не подзаработать, прежде чем это случится?

Хас невольно задумался.

— О чем вообще речь? О боевых дроидах, протонных торпедах, ионных пушках? Мой корабль недостаточно велик для такого груза.

— Ты опережаешь события. В любом случае, если понадобится, мы сможем снабдить тебя подходящим кораблем. От тебя требуется лишь обеспечить доставку.

— То есть вам нужен пилот?

— Ты не понимаешь, — раздраженно проговорил Матиз. — После пары рейсов я дам тебе прейскурант, и можешь дальше договариваться с кем хочешь. Ты сам выбираешь себе команду, корабль. Тебе нужно лишь сообщить мне пункт назначения и маршрут, чтобы у тебя нигде не было проблем по пути. — Матиз кивнул в сторону столика, где сидели трое товарищей Хаса. — Твоим приятелям тоже наверняка нужна работа.

— Вопрос не в надобности, — сказал Хас. — Вопрос в том, чтобы не угодить в тюрьму.

Матиз оценивающе посмотрел на него:

— И что ты собираешься делать — найти новую профессию? Вести жизнь затворника, которого приводит в восторг вид солнечного затмения? Хотя бы попробуй. Если поймешь, что эта работа не для тебя, — получишь деньги и уйдешь. — Он коротко рассмеялся. — И организуешь свою музыкальную группу.

15 НА ПЛЕЧАХ ГИГАНТОВ

КОРУСАНТ чаще всего описывали как экуменополис, планету-город, и хотя в полностью застроенном Восточном полушарии здания достигали небес, образуя ущелья глубиной в тысячи метров, в Западном полушарии, на полпути между полюсом и экватором, имелась зона, где можно было увидеть нетронутую поверхность планеты. Место, где погодный контроль еще не одержал верх над природой, небо не было полностью вычищено, а расписание штормов никто не регулировал. Изначально полоса находящейся в частной собственности зеленой равнины осталась невозделанной из-за юридических сложностей, и в конце концов ее приобрела бывшая Республика в качестве заповедника для небольшой группы жвачных разумных, известных под названием б’анкоры, чья планета пострадала от катастрофического столкновения с метеором. Договор не предполагался бессрочным, но в годы упадка Республики великодушный Верховный канцлер по имени Чейзен Пайан подарил эту землю оставшимся в живых представителям расы, и заповедник постепенно стал известен как резервация б’анкоров.

Когда вокруг резервации началось строительство, дроиды выкопали прямоугольник в пять квадратных километров вплоть до коренной породы, возвели два искусственных холма, заполнили несколько искусственных озер и насыпали почву, достаточно плодородную для того, чтобы на ней могли вырасти рощицы тенистых деревьев и цветущие кусты, а затем переселили туда б’анкоров, так что те могли и дальше вести свою малоподвижную жизнь. По мере того как здания вокруг становились все выше и выше, резервация стала напоминать вольер зоопарка, но б’анкоры никогда не жаловались, что на них в буквальном смысле смотрят сверху со всех сторон.

В соответствии с изданным сразу же после окончания Войн клонов имперским указом, ссылавшимся на древние законы о праве на принудительное отчуждение собственности, десять тысяч прямых потомков исходной группы вывезли не просто из заповедника на Корусанте, но и из самого Ядра, переселив на аналогичную территорию на умирающей планете в Среднем Кольце. Скромные строения б’анкоров сровняли с землей, поля заасфальтировали и на их месте возвели станции погодного контроля и наблюдательные вышки. Среди высоких зданий неподалеку вырубили посадочную площадку, чтобы облегчить прибытие и отправление исследователей и снаряжения. Оттуда же могли стартовать истребители, обеспечивающие запрет на полеты. Несмотря на осуждение и протесты тех жителей Корусанта, для которых заповедник был местом отдыха, находящийся ниже уровня земли прямоугольный участок закрыли для публичного доступа. Теперь туда могли попасть только те, кто прошел тщательную проверку КОМПОНОП — Комиссии по поддержанию Нового порядка — и подобных ей имперских организаций. На одежде визитеры носили ранговые планки, похожие на знаки различия имперских военных, содержавшие закодированную информацию для камер наблюдения и определявшие пределы, куда мог заходить их обладатель.

Репрессивные меры безопасности казались Галену чрезмерными и излишними, хотя ему и его коллегам они преподносились как необходимое средство для защиты от промышленного шпионажа со стороны конкурирующих энергетических концернов. Ему же эти меры казались следствием недоверия, возникшего в годы войны.

Еще один пример того, какова может быть цена мира.

Если не считать мер безопасности, сам комплекс выглядел как настоящая мечта. Главное здание представляло собой колоссальный многоуровневый куб, напоминавший завод «Солнечной гиперсвязи» на Локори, за исключением того, что крыша комплекса проекта «Небесная мощь» была наравне с краем окружавшей заповедник высокой стены, со всех сторон которой возвышались здания тысячеметровой высоты. Припасы и материалы, прибывавшие на близлежащий космодром, доставлялись аэроспидерами на посадочные площадки на крыше, откуда их спускали внутрь комплекса объемистые турболифты. Верхние уровни в основном были зарезервированы под склады, а на нижних и новых подземных уровнях находились служебные зоны, энергостанции, лазерные установки, центры исследований и разработок, лаборатории, библиотеки и жилые помещения для персонала, насчитывавшего свыше двух с половиной тысяч представителей разных рас.

Крыша, как и роскошный главный вход, предназначенный для гостей, которые прибывали на второй космодром, имевшийся на территории, были украшены имперской эмблемой компании — жирным черным кругом, в центре верхней половины которого находился другой круг, поменьше.

Несмотря на символику, проект особо не освещался в средствах массовой информации. Переселение б’анкоров и последовавшее за этим строительство сперва привлекло некоторое внимание, но большинство жителей Корусанта постепенно смирились с тем, что на месте заповедника теперь находится штаб-квартира энергетического исследовательского центра, занятого работами по обеспечению возобновляемой энергией.

Когда Гален посетил комплекс еще до завершения строительства, его принимали как выдающееся научное светило, но, чувствуя неловкость от подобного внимания, он дал понять, что не желает к себе особого отношения. Он носил ту же одежду, что и остальные, питался в тех же столовых, а двери его были открыты для любого, кто приходил с какими-либо проблемами или предложениями, хотя у него имелся личный персонал, в задачи которого входило решать возникающие у сотрудников вопросы. Гален должен был подчиняться состоявшему из шести членов совету директоров, который отвечал непосредственно перед консультативным комитетом Императора. В его распоряжение были предоставлены кабинет с отдельной библиотекой, компьютерный зал и центр связи, которые сообщались с помощью турболифта с надземной резиденцией, построенной специально для семьи Эрсо, хотя они решили сохранить за собой и свою квартиру в Центральном округе с расчетом, что Лира и Джин смогут иногда туда выбираться для отдыха.

Почти через десять стандартных месяцев после встречи с Кренником на Канзи состоялось официальное открытие комплекса, на котором присутствовали высокопоставленные политики и прочие, для которых устроили экскурсию, подавали еду и напитки, произносили речи. Когда все наконец закончилось, Гален прибыл в заповедник, чисто выбритый и готовый к своему первому настоящему рабочему дню.

В исследовательскую лабораторию только что доставили самый крупный кайбер-кристалл из всех, что он когда-либо видел. Подвешенный на стреле крана, перемещавшего его на огромную антигравитационную платформу, прозрачный кристалл размером с небольшое здание превосходил самые безумные мечты Галена. Глядя на кристалл, ученый не мог понять, естественное ли это его состояние, или он огранен или отполирован неведомыми орудиями и руками.

Несколько коллег Галена, с которыми он еще не был знаком, столь же зачарованные, как и он сам, следовали за кристаллом по напоминавшему пещеру залу. Он ожидал, что будет работать хотя бы с несколькими старыми друзьями, но, к его удивлению, многие сотрудники института не вернулись после войны на Корусант. Орсон говорил, что некоторые действительно работают в проекте «Небесная мощь», но на других планетах, где ведутся дополнительные исследования и строятся другие такие же комплексы. Насколько мог понять Гален, роль Орсона заключалась в руководстве строительством вышеупомянутых отдаленных комплексов с учетом того, что удастся обнаружить Галену.

Как и Гален, его коллеги не знали даже, что и думать о гигантском кристалле.

— На гранях не видно никаких следов обработки, — сказал один из них, готал с вытянутым лицом и парой толстых рогов на черепе, увенчанных смягчающими вибрацию чехлами. — Если присмотреться, создается впечатление, будто кристаллическая решетка постоянно меняется — совсем как органеллы в живой клетке.

Гален уже наблюдал подобное свойство кристаллов, изучая некоторые из кайберов величиной в палец, которые дал ему Орсон. Проведенные им в Институте прикладных наук эксперименты также показали, что близкий и продолжительный контакт с кайберами дурно влияет на сон. Он месяцами не мог в полной мере выспаться, и даже когда усталость брала верх над мыслительными процессами, кристаллы вторгались в его сновидения. Считалось, что джедаи могли устанавливать гармоничную связь с кристаллами посредством Силы. Неужели кристаллы могли влиять и на тех, кто ею не владел?

В любом случае вряд ли стоило удивляться, что никому не удалось их по-настоящему синтезировать.

— Есть сведения о его происхождении? — спросил Гален, показывая на опускающийся на антигравитационную платформу кайбер.

— Есть, но они могут быть недостоверны, — ответил готал. — Кристалл, по всей видимости, нашли на одной из планет Внешнего Кольца, где спрятали его джедаи.

— Значит, он принадлежал Ордену?

— Возможно, он был их собственностью изначально, но говорят, будто джедаи отобрали кристалл у преступной группировки, которая собиралась продать его сепаратистам. Впрочем, подтверждений этому нет.

Слова готала потрясли Галена. Если слухи были правдой, это означало, что сепаратисты действительно занимались исследованиями кайберов, возможно основываясь на ранних работах доктора Зейли. Учитывая джедайское происхождение Дуку, это выглядело вполне разумным. Кто лучше графа Серенно, известного мастера светового меча, мог использовать кристаллы, питавшие энергией оружие, для обеспечения той же энергией некоего супероружия?

От самой этой мысли у него закружилась голова. Какие тайны могли скрываться в джедайских архивах? Дадут ли ему доступ к ним? Является ли гигантский кайбер, что перед ним, единственным в своем роде, или существует бесчисленное множество других, может быть, даже еще большего размера? Разрешат ли ему побывать на планетах, где могут существовать целые жилы и залежи кайбера? Кто займется их разработками? Будут ли тамошние шахтеры так же страдать от бессонницы, как и он? А что насчет тайных храмов Ордена, по слухам украшенных кристаллами всех форм и размеров?..

Гален положил ладонь на репульсорную платформу, пытаясь успокоиться. Перед его глазами за зажмуренными веками вспыхивали звезды, казалось, будто он ступает по раскаленным углям.

— С вами все в порядке, доктор Эрсо? — спросил готал.

Повернувшись к инородцу, Гален с трудом кивнул:

— Хотелось бы проверить пьезоэлектрические энергоуровни, прежде чем мы перейдем к экспериментам с активными средами или лазерной накачкой.

— Сейчас все подготовим, — сказал готал.

Гален вгляделся в глубь прозрачного камня. Можно ли его разрезать? Можно ли огранить? Можно ли добавить примеси, чтобы повысить его проводимость и энерговыделение? Можно ли изменить его поверхностную энергию?

Столько вопросов, столько вопросов, столько вопросов...

— Вы капитан? — спросил один из имперских штурмовиков Хаса, словно это казалось ему чем-то невозможным.

— Да, я капитан Обитт.

Штурмовик склонил набок голову в шлеме.

— Ладно, следуйте за нами.

Хас двинулся за двумя штурмовиками вглубь командного центра блокпоста. Грузовые корабли, прибывавшие в определенные сектора Западных рубежей и убывавшие из них, подвергались выборочным проверкам, цель которых заключалась не столько в поиске запрещенных товаров, сколько в обеспечении того, чтобы никто не занимался транспортировкой продукции, тщательно контролируемой крупными корпорациями. Капитан должен был быть готов предъявить документы и грузовые накладные, а также впустить на корабль гражданских инспекторов или — в приходящих в себя после войны звездных системах — отряды штурмовиков.

Команде Хаса было приказано оставаться на корабле, который в данный момент исполнял роль своего рода буксира. Протонные торпеды и оружие, которые Хас получил от связного Матиза на имперском складе, были спрятаны внутри цилиндрических модулей, обычно предназначавшихся для перевозки газа тибанна — дорогой разновидности охладителя для гиперприводов. Инспекторы на имперских блокпостах обычно желали проверить эти модули на вместимость, протечки, соответствие регламентам и прочие досадные мелочи, но в этот раз все было иначе. Как только была опознана сигнатура «Доброго вестника», Хасу велели миновать инспекционные причалы и направляться прямо к командному центру.

Один из штурмовиков на ходу что-то говорил во встроенный в шлем микрофон, и после нескольких поворотов коридора всех троих встретил долговязый офицер-человек, жестом предложивший Хасу пройти в тесный кабинет. Когда люк закрылся, имперец уселся на край голостола и окинул Хаса взглядом.

— Планы слегка поменялись, — объявил он.

Хас с трудом устоял на ногах. Именно этих слов он ждал с тех пор, как стартовал со склада с контрабандой.

— Не могу сказать, что сильно удивлен.

Офицер наморщил лоб и рассмеялся.

— Не тушуйтесь, капитан. Ваша задача стала намного проще. — Нажав несколько кнопок на голостоле, он вывел изображение планеты. — Когда окажетесь у Самовара, диспетчерская космопорта передаст координаты точки вашего входа на орбиту, но вместо того, чтобы буксировать груз на планету, оставайтесь на орбите — вас там встретят несколько тягачей. Вам требуется лишь отцепить контейнерные модули от корабля, и тягачи доставят их к месту назначения.

Хас задумчиво пожевал губами:

— Что ж, и впрямь проще, за исключением одного.

— Чего именно?

— После доставки груза я должен получить окончательный расчет. Если я отцеплю груз, получатель может не счесть это доставкой.

— Сочтет, — улыбнулся офицер. — После того как отцепите груз, проверьте ваш счет. Если будут какие-то проблемы — прикажете тягачам подождать, прицепите груз обратно и свяжетесь со своим заказчиком.

— Почему мне нельзя сесть на планету? — помедлив, спросил Хас.

— Какая вам разница? Разве мы оба не согласились, что так только проще?

— Я не спорю. Просто любопытно.

— Чем быстрее вы избавитесь от этой черты характера, тем лучше, — нахмурился имперец. — Она лишь вредит делу. Можете высказать свои соображения вашему заказчику, когда снова его увидите, но научитесь не задавать вопросов посреди операции. Действуйте по плану. Вам ясно?

— Пожалуй, — после некоторой паузы кивнул Хае,

Те же двое штурмовиков сопроводили его обратно на корабль, где ему пришлось заверить команду, что операция продолжается. Но даже при всем при этом Хас продолжал размышлять над новыми указаниями, выводя корабль в гиперпространство.

«Действуйте по плану».

За исключением изменившегося способа доставки, все шло в точности так, как обещал Матиз. Хас поверил бывшему спецназовцу, что Кренник тут ни при чем, но все это дельце явно попахивало операцией спецслужб. Возможно, Матиз даже не знал, что продолжает работать на Кренника. Но, с другой стороны, какая была выгода Империи от создания черного рынка оружия — если только они по какой-то причине не хотели продолжения войны? Так что, возможно, ветераны вроде Матиза и горстки имперцев-профессионалов попросту использовали слабые места системы.

Хас вывел корабль из гиперпространства на некотором отдалении от Самовара. Он прошел на досветовых двигателях мимо внешнего спутника планеты, когда на связь с ним вышел диспетчер космопорта, сообщив данные для входа на орбиту и посадки. Хас никогда не бывал на Самоваре, но из космоса планета выглядела девственно-чистой, особенно для Западных рубежей, где еще продолжались сражения между имперцами и окопавшимися сепаратистами. Он знал, что на планете до сих пор работают несколько горнодобывающих предприятий, в свое время сотрудничавших с сепаратистами, но, по слухам, они практически не оказывали влияния на окружающую среду.

Когда корабль вошел на орбиту, его сканеры обнаружили несколько ожидающих тягачей.

— Отцепляем модули, — сказал Хас своему второму пилоту Ялли.

Наутоланин бросил на него удивленный взгляд:

— Доставлять груз не будем?

— Планы поменялись.

— Давно?

— А тебе-то что?

— Просто любопытно... капитан, — пожал плечами Ялли.

Остальные члены команды, включая Риберта и его долговязого приятеля, занялись отсоединением контейнерных модулей. Ялли наблюдал в передний иллюминатор за тем, как тягачи начинают собирать груз.

— Товар они получили. Что помешает им обмануть нас с окончательным расчетом? — спросил он.

Хас уже проверял состояние своего счета. Когда появились цифры, он жестом поманил Ялли к экрану.

— Великие звезды, — пробормотал наутоланин, — это мы столько заработали?

Хас не мог выговорить ни слова. Сумма была выше, чем он или большинство его партнеров заработали за всю войну.

Лира дала Галену достаточно времени для обустройства на новой должности, прежде чем последовать за ним в комплекс. Едва они с Джин вошли в исследовательскую зону, девочка, которой уже исполнилось три с половиной года, пустилась бежать по коридору.

— Не уверена, стоит ли приносить сюда ее гравискейт, — озабоченно заметила Лира.

— Шлем ей точно не помешает, — ответил Гален, показывая на окружающие пульт связи экраны. — По крайней мере, мы всегда будем знать, где она.

Лира проследила за перемещениями Джин по экранам.

— Ладно. Но, возможно, придется подумать и о том, чтобы обить стены чем-нибудь мягким.

Они какое-то время наблюдали за Джин, пока не убедились, что ей ничего не угрожает, затем Гален вывел на экран изображение главной лаборатории комплекса.

— Мне не терпится кое-что тебе показать.

Лира огляделась по сторонам. Все вокруг выглядело сверкающим и стерильным настолько, что завод «Солнечной гиперсвязи» выглядел по сравнению с ним теплым и уютным. Усиленные меры безопасности, похоже, нисколько не тревожили Галена и остальных ученых, и Лира подумала, что рано или поздно тоже к ним привыкнет, хотя мысли о судьбе б’анкоров, внезапно переселенных из резервации, продолжали мучить ее.

— Смотри, — сказал Гален.

На центральном мониторе был виден огромный прозрачный кристалл.

— Неужели это кайбер? Не может быть.

— И тем не менее. — Казалось, Гален не мог отвести от него глаз. — В большинстве случаев кайберы выносит на поверхность сейсмическая активность — сдвиги вдоль линий разломов, обычно лишь тогда, когда океаническая плита смещается относительно континентальной. Но даже при этом сдвиг должен быть горизонтальным. Кристаллы поднимаются наверх, собирая по пути примеси или другие минералы. Вот почему про кайберы всегда говорят, что они чаще растут сами, чем их приходится добывать из-под земли. Те, что поменьше, можно буквально собирать в пещерах, ручьях, лавовых туннелях древних вулканов; иногда их также находят в виде включений в жилах кайберита, ложного кайбера. Но этот... этот... Его явно добыли из-под земли и отполировали, хотя мы не сумели определить, с какой он планеты. На нем есть следы коричневой корки, которая, вероятно, в свое время покрывала весь кристалл, так что, возможно, его обнаружили в массивных залежах на какой-то далекой планете, непригодной для заселения или жизни, — планете, о которой знали лишь джедаи.

Лире казалось, будто Гален обращается скорее к кристаллу, чем к ней. Он явно страдал бессонницей в течение нескольких месяцев, и ей был хорошо знаком его взгляд безумного ученого, который она не раз видела, когда новая идея всецело захватывала его разум. Дома он оставил развешанные по всей квартире наброски и загадочные рисунки — странную мешанину цифр, непонятных фигур и математических символов.

— Отношения — намеренно использую это слово — джедаев с кайберами уходят в прошлое на десятки тысяч лет, — продолжал Гален. — Задолго до этого кайберам поклонялись из-за их внутренних узоров и устойчивости перед огнем и ударами, — по сути, они вечны. Древние ассоциировали их с ветром, дождем и дыханием, но джедаи, возможно, считали их воплощением некоей составляющей Силы. Никто не знает, как несколько существующих музейных образцов ускользнули от внимания Ордена или почему джедаям не позволили их конфисковать.

— Это один из них? — спросила Лира. — Музейный образец?

Гален наконец повернулся к ней, качая головой.

— Он летел к сепаратистам, когда джедаи захватили его и экспроприировали.

Лира непонимающе нахмурилась:

— Разве сам факт вмешательства джедаев не говорит о потенциальном могуществе кристаллов?

— Конечно. Не забывай — Дуку был джедаем. Ему было известно все о могуществе кайберов. Джедаи с самого начала были полны решимости единолично владеть присущей им мощью.

— Может, они просто защищали всех остальных от этой мощи? — задумчиво спросила Лира. — Даже их световые мечи были всего лишь средством для поддержания мира.

— Увы, джедаев больше нет, — сказал Гален. — Но это вовсе не означает, что мы не имеем права притрагиваться к кристаллам из уважения к столетиям их службы.

Лира выставила перед собой ладони.

— Я всего лишь имела в виду, что джедаи никогда не позволили бы, чтобы энергию кристаллов обратили во зло.

— Конечно не позволили бы, — кивнул Гален. — И меня это в не меньшей степени беспокоило во время войны — но не сейчас. Это мечта Императора.

Лира наморщила нос:

— Нельзя ли просто называть его Палпатином — в смысле, не на людях?

Гален пропустил ее слова мимо ушей.

— В течение тысячелетий джедаи фактически владели исключительными правами на кристаллы, кроме тех редких случаев, когда их находили посторонние и они попадали на черный рынок. Не хотелось бы этого говорить, но есть причины полагать, что джедаи отказались поделиться секретами кристаллов, опасаясь лишиться части своего могущества.

— Ни за что не поверю, — ошеломленно покачала головой Лира.

— Это вполне соответствует тому, как они повели себя в конце войны, — уже спокойнее сказал Гален. — Покушение на Императора вполне могло быть попыткой обеспечить себе элитный статус и власть.

Слова Галена показались Лире знакомыми, и она вдруг вспомнила, где и когда их слышала: на Канзи, вскоре после того, как Орсон показал кристаллы кайбера, Гален прямо спросил его, не использовались ли они когда-то для питания световых мечей.

«И что с того? — ответил тогда Орсон. — Джедаи вели свою отдельную войну — и проиграли».

Лира с этим не согласилась, о чем и сказала.

«Полагаешь, Император мог сфальсифицировать события, происшедшие в его кабинете? Ты видела его после столкновения с предателями? Видела, что они с ним сделали?»

Гален тогда вмешался, сказав, что в словах Императора никто не сомневается, но Орсон не собирался так просто отступать.

«Они обрекли себя на поражение, цепляясь за свои давно устаревшие традиции, вместо того чтобы принять науку новой эпохи, — продолжал он, обращаясь к Лире. — Только представь, сколько добра они могли бы принести, если бы были готовы поделиться своими секретами, вместо того чтобы позволить втянуть себя в войну вопреки собственным принципам. Но у них не осталось выбора, как только они поняли, что их Ордену угрожает один из своих».

А теперь те же слова Орсона повторял Гален, хотя она понимала, что он сам не верит половине сказанного.

Когда на Локори они с Галеном узнали о событиях в кабинете Палпатина и на всем театре военных действий, они оба сразу же отказались верить официальному объяснению — объяснению, которое дала Империя. Джедаев убивали тысячами, их Храм стал ареной сражения, немногие выжившие разбежались по звездным системам, Сила рассеялась... Лира была убита горем, как от потери близкого родственника, и плакала не переставая. Большинство, однако, были настолько рады концу войны, что отнеслись к смертям джедаев так же, как и к жертвам, понесенным клонами Великой армии. За время, показавшееся Лире всего несколькими стандартными неделями, Орден практически превратился в миф, и его мало кто оплакивал. «Новая эпоха», о которой говорил Орсон, наступила, а джедаи стали достоянием истории.

Отчего же так изменился Гален? Или он просто скрывал печаль о судьбе Ордена, оправдывая свое неутолимое желание раскрыть тайны кайбера? Не грозила ли Галену, одержимому жаждой возобновить свои исследования, опасность пойти по неверному пути?

Гален вновь устремил взгляд на массивный кайбер.

— Кто знает, для чего хотел использовать его Дуку?

— Могу предположить, — осторожно заметила Лира. — Дуку напустил на Галактику целую армию дроидов...

— Дуку — несомненное зло, — не глядя на нее, сказал Гален. — Но ответственность, пусть даже историческая, лежит и на джедаях — за их скрытность и утаивание собственных секретов. Теперь же у нас есть возможность раскрыть хотя бы часть их тайн.

Лира вздрогнула, что не ускользнуло от его внимания.

— Наши исследования могут привести к резкой смене всей парадигмы. Беспокойство тут вполне обоснованно.

— До тех пор, пока перемены идут на пользу всем, — с трудом проговорила она. — Таков путь Силы.

Гален кивнул, словно оценивая ее слова.

— Я считаю мнение Ордена вполне здравым, и мы будем соблюдать разумную осторожность. Но кто знает — может, когда-нибудь нам даже удастся добраться до истоков самой Силы?

— Теперь ты уже по-настоящему меня пугаешь, — невольно рассмеялась Лира. Помолчав, она спросила: — Гален, ты вообще хоть сколько-нибудь спал?

— По мере необходимости. Ты же меня знаешь.

— Потому и спрашиваю.

— Ничего, наверстаю, — небрежно отмахнулся он. — Сейчас я не смог бы заснуть, даже если бы хотел. — Он увеличил изображение одной из граней кайбера. — Внутренняя структура не похожа ни на что виденное мной раньше — словно мостик между органикой и неорганикой, нечто столь похожее на живую материю, насколько вообще может быть похож на нее камень. Подозреваю, именно потому джедаи могли взаимодействовать с кайберами с помощью Силы. У нас такой возможности нет, так что придется обойтись научными методами. Однако возникает ощущение, будто кристаллы противятся нашим попыткам исследовать их свойства на квантовом уровне. Эксперименты с применением нейтронной активации и даже плазменной масс-спектрометрии ничего не дали. Мы крайне осторожно накачивали кристаллы различными лазерами и все же сумели получить неожиданный результат — энергию, которой хватило бы для снабжения небольшого населенного пункта в течение стандартной недели. Как я уже объяснял Орсону, главная проблема для нас состоит в том, как преодолеть сопротивление кристаллов.

Лира не пыталась его прерывать, хотя для нее исследования мужа начинали выглядеть скорее как некое подобие алхимии или черной магии, а не как современная наука. Ей стало ясно, что, по сути, он разговаривает сам с собой, пытаясь свести свои умственные процессы к простейшим терминам, понятным для других. Его родители никогда не пробовали ограничить одержимого идеями сына, и в каком-то смысле он сумел добиться успеха благодаря собственному несовершенству. В повседневной жизни он порой изо всех сил старался внести несовершенство в свои рисунки, образ жизни, попытки навести в доме порядок, пытаясь удержаться от чрезмерного увлечения результатами. Когда эта привычка проявлялась в его научных заметках, его теории могли показаться еще более непостижимыми.

Зачастую происходившее в голове Галена невозможно было описать словами, отчего его формулы и уравнения становились понятными лишь немногим. Дело было даже не в том, что он не хотел видеть мир таким, каким его видели другие, — он просто не мог. Он глубже других вглядывался в суть вещей и умел слышать внутренние диалоги и собственные размышления природы.

Лира отошла от пульта, глядя на мужа, а затем отступила еще дальше, окинув взглядом приборы, голопроекторы и экраны, показывавшие под всеми возможными углами гигантский кайбер и носившуюся по коридору Джин. И внезапно ее поразила мысль, что Гален в каком-то смысле вновь оказался в тюрьме — но на сей раз добровольно.

Проект «Небесная мощь» стал чем-то вроде золотой клетки.

Кренник внимательно слушал записи системы наблЮ' дения, переданные из находившегося на Корусанте комплекса «Небесной мощи» на командный модуль на орбите Джеонозиса, несколько раз останавливая воспроизведение и заново проигрывая фрагменты разговора Галена и Лиры.

«Я всего лишь имела в виду, что джедаи никогда не позволили бы, чтобы энергию кристаллов обратили во зло», — говорила Лира.

«Конечно не позволили бы, — отвечал Гален. — И меня это в не меньшей степени беспокоило во время войны — но не сейчас. Это мечта Императора».

«Нельзя ли просто называть его Палпатином — в смысле, не на людях?»

Он снова остановил воспроизведение и откинулся на спинку вращающегося кресла, задумчиво поглаживая подбородок. Как он и подозревал, за Лирой требовался глаз да глаз.

16 НЕОЖИДАННАЯ ЦЕННОСТЬ

КАНТИНА «Кладезь разврата» не относилась к числу заведений, где посетителей, особенно постоянных, встречали бы с помпой, так что Хас, явившийся на очередную встречу с Матизом, был весьма удивлен, когда двое рослых гнусавых гаморреанцев у дверей чуть ли не с почтением провели его внутрь. Возможно, это как-то было связано с его новой одеждой или манерой держать себя, выделявшей его среди обычной публики, — ибо все присутствующие, от соблазнительной Воаны, разводившей посетителей у стойки на выпивку, до пары отдыхающих музыкантов-тви’леков, повернулись к нему, едва он появился в зале. Даже его конкуренты обратили на него внимание. Однако ощутить себя на вершине славы Хасу мешали следившие за ним осторожные взгляды. Пока он шел к угловому столику, который зарезервировал Матиз, ему показалось, будто в его сторону обращены все зрительные органы присутствующих, вне зависимости от того, торчали ли они на стебельках, были утоплены в черепе или представляли собой лишь пятна на панцире. Атмосфера явно была напряжена до предела; лишь немногие с ним поздоровались, и то не слишком уверенно.

Матиз еще не появился. Плюхнувшись на стул, Хас заказал выпивку и попытался постичь смысл бросаемых на него искоса взглядов и приглушенных разговоров, столь явно касавшихся его самого, что у него почти звенело в ушах.

Еще до того, как принесли заказ, к столику подошел контрабандист, которого он знал только по имени, Моло, — мускулистый тип, по слухам нанесший немало вреда конкурентам, но теперь оказавшийся на мели точно так же, как и остальные.

— Не возражаешь, если я присяду?

Поскольку слова его прозвучали не вполне вопросительно, Хас лишь подвинул свой стул, оказавшись прямо напротив опасного человека, — на случай каких-либо неприятностей.

— Буду рад компании.

Судя по эмблеме на новом ухе Моло, оно было изготовлено корпорацией, производившей дешевые искусственные органы для ветеранов войны, которые не могли позволить себе бакта-процедуры или синтетические протезы. Настоящее ухо Моло пришлось отдать в качестве жеста уважения криминальному синдикату, с которым у него по неосторожности пересеклись пути.

— Заметил твой корабль на одном из блокпостов в Западных рубежах пару месяцев назад, — сказал Моло. — Когда ты крупно заработал.

— Крупно заработал?

Моло огляделся вокруг:

— А где остальная твоя команда? Празднует?

«Ладно, — подумал Хас. — Значит, слухи об операции у Самовара уже разошлись. Ничего удивительного в этом нет, и все же...»

— Каждому когда-нибудь везет.

— Само собой. Вот только многим интересно — как у вас все так прошло без сучка без задоринки? Только не говори, что точно рассчитал время. Такое впечатление, будто тебя заранее предупредили.

Хас отодвинул стул чуть подальше — за пределы досягаемости громадного кулака Моло.

— Мы просто сбросили груз и тут же улетели.

— То есть вас не предупреждали?

— О чем?

Моло откинулся на стуле, оценивающе разглядывая Хаса.

— Не слышал, что случилось на Самоваре?

— Увы, последние новости до меня не доходили, — развел руками Хас.

Он не лгал. Опасаясь репрессий со стороны Империи, он и его команда решили разойтись, избегая контактов друг с другом. Для Хаса это означало прыжок в зону Внешнего Кольца, обретшую известность под названием Корпоративного сектора, где он мог потратить часть заработанных кредитов. На Джибуто он вернулся лишь по настоянию Матиза, с облегчением увидев, что ни на одной встретившейся по пути орбитальной станции не висят голографические объявления о его розыске.

— Имперцы обнаружили громадный тайник с оружием, боеприпасами и одним звездам известно чем еще. Насколько мы слышали, Империя экспроприировала около десятка горнодобывающих предприятий планеты, и доступ на нее закрыт до особого распоряжения. Такого на Заповедных планетах не бывает.

— Заповедных планетах?

— Планетах, где по той или иной причине добыча полезных ископаемых ограничена законом. Минимальное воздействие на окружающую среду.

Хас даже не стал скрывать замешательство:

— И когда это случилось?

— Почти сразу же после того, как ты улетел. Через несколько местных дней.

— Первый раз слышу, Моло, — покачал головой Хас.

Человек наклонился и понизил голос:

— Но нам известно, кто об этом знал. Твой связной — с которым ты тут встречался. Поговаривают, он бывший спецназовец.

— Был, но теперь он штатский. К тому же это был всего лишь обычный рейс. Не потому ли тут все на меня так таращатся? Думаете, это я все подстроил?

— Таращатся? Что ж, согласен — половина завидует, а вторая хочет тебя растерзать, но то, что ты сочувствуешь Империи, тут вовсе ни при чем.

— Импе...

Моло жестом заставил его замолчать.

— Половина, к которой принадлежу я, надеется, что у тебя найдется работенка и для остальных. Или, по крайней мере, что ты замолвишь за нас словечко.

Пока Хас переваривал услышанное, с трудом пытаясь успокоиться, вошел Матиз. Заметив, что Хас смотрит на дверь за его спиной, Моло повернулся, и на губах его возникла улыбка.

— Не стану вам мешать. Но подумай о том, что я сказал.

Хас несколько раз кивнул. Глядя на идущего назад к своему столику Моло, Матиз отодвинул тот же самый стул и сел.

— О чем разговор был?

Хас яростно уставился на него:

— Когда ты со мной связывался, ты ничего не сказал мне о том, что случилось на Самоваре. Заповедная планета — ничего себе!

— Если у тебя какая-то особая любовь к этой планете, — притворно удивился Матиз, — надо было предупредить заранее.

Хас хотел было высказать все, что думает по этому поводу, но сдержался. В конце концов, что для него значил Самовар? Все, что он сделал, — доставил груз.

— Мне нравится твой глазной имплант, — сменил он тему.

Матиз осторожно дотронулся до импланта.

— Все-таки не пришлось ждать Ветеранскую службу. Работает как в видимом диапазоне, так и в инфракрасном. Весьма удобно.

— Откуда имперцы узнали про доставленные нами торпеды? — все-таки не удержался от вопроса Хас.

— Понятия не имеем, — ответил Матиз. — Мы проверили всех, кто имел к этому отношение, и никто в нашей организации не выдавал никакой информации. Скорее всего, имперцам сообщил какой-нибудь наблюдатель-эколог на Самоваре, не желавший, чтобы на планете находилось оружие.

Хас задумался, словно пытаясь примириться с подобным вариантом.

— Пожалуй, в это я могу поверить. Но зачем Империи экспроприировать горнодобывающие предприятия на Заповедной планете?

— Не знаю, — пожал плечами Матиз. — Но мы вне всяких подозрений, так что — бизнес есть бизнес.

— У тебя есть для меня новая работа?

— А как ты думаешь, зачем я здесь, Хас? Ты мне, конечно, нравишься, но не настолько, чтобы я отправился в дальний путь лишь ради встречи с тобой.

— А для других работа найдется?

— Так вот о чем говорил с тобой тот верзила, — понимающе улыбнулся Матиз. — Что ж, не прямо сейчас, но вполне возможно. Если, конечно, ты готов за них поручиться.

— За некоторых — могу, — ответил Хас. — И куда я должен лететь на этот раз?

— Снова в Западные рубежи. На планету под названием Вади-Раффа.

— Никогда о ней не слышал.

— Вот и хорошо. В таком случае можно не беспокоиться, что у тебя к ней какая-то привязанность.

Имперский звездный разрушитель Уилхаффа Таркина, «Исполнительница», все еще находился на орбите Самовара, когда ему поступил вызов с Корусанта. Таркин велел перевести его на голопроектор в своей каюте. Его собеседником оказался юрист, представлявший интересы горнодобывающего конгломерата на Самоваре, — женщина по имени Арша Лоум, столь же прекрасная на голографической картинке, как и в реальной жизни. Таркин знал ее еще с тех времен, когда был генерал-адъютантом, и уже тогда она отличалась свойственным юристам острым умом, что среди женщин встречалось довольно редко.

— Мои клиенты упорно заверяют, что не имеют никакого отношения к партии оружия, которую обнаружили ваши военные, — говорила Лоум.

Таркин стоял перед камерой, взявшись за подбородок левой рукой и поддерживая ее локоть правой.

— Вполне возможно, советник. Мы ведем расследование, откуда взялось оружие, кто на Самоваре его получил и с какой целью. Уверен, правда рано или поздно станет известна, и ваши клиенты смогут защитить свои интересы в суде.

— И когда это будет, губернатор? Через год? Два? Все мои попытки назначить предварительные слушания наталкиваются на препятствия.

— Тут я ничем не могу вам помочь — даже помня о былых временах.

Рыжеволосая Арша прищурила голубые глаза:

— Это никак не связано с тем, что мои клиенты снабжали во время войны сепаратистов?

Таркин строго взглянул на нее:

— Империя не нуждается в подобных репрессиях.

— В самом деле? Притом что все горные разработки теперь в руках Империи?

— Ваши клиенты должны быть благодарны, что освобождены от ответственности и у них все еще есть работа.

— Работа есть, но теперь они работают на Империю. — Арша помолчала. — Мне лично кажется весьма интересным, что, как только Империя экспроприирует все предприятия на планете, все ограничения по воздействию на окружающую среду тотчас же исчезают. — Она щелкнула длинными пальцами. — Не знаю, известно вам или нет, но мои клиенты уже много лет пытались добиться отмены установленных для Заповедных планет правил.

— Вот уж действительно — странное совпадение.

— И уж конечно, — слегка кивнула Арша, — захват планеты никак не связан с тем, что у Империи неожиданно возникла потребность в дунии и доловите — двух самых важных рудах, добываемых на Самоваре.

— Мне об этом ничего не известно.

— Ну если уж вам неизвестно, — рассмеялась она, — то я даже представить не могу, кто может об этом знать. — Снова немного помолчав, она спросила: — Что за игру вы ведете, Уилхафф?

— С вами весьма приятно поболтать, Арша, — натянуто улыбнулся Таркин. — Надо будет как-нибудь встретиться, когда в следующий раз окажусь на Корусанте.

— Только если сможем вернуться в «Купол», — фыркнула она. — В обмен на вашу внезапную бесчувственность.

— С нетерпением жду чудесного вечера.

Когда голографическое изображение исчезло, Таркин подошел к иллюминатору, глядя на прежде неиспорченный Самовар. Внизу на планету выгружали тяжелую технику — транспортное оборудование, датчики, конвейеры и дробилки. Дроиды размером с дом срезали горные вершины, уничтожали леса на склонах, снимали верхний слой почвы. Горные разработки на Самоваре уже были в самом разгаре, и вестись они должны были до самого конца, пока не будут опустошены все залежи и извлечена последняя крошка руды. К тому времени океаны и реки планеты превратятся в кислоту, разрушатся ее горные склоны, от вечнозеленых лесов и чистого неба останется одно воспоминание. Какая-то живность, возможно, и выживет в отдаленных районах, но ненадолго. И все это ради дуния и доловита, необходимых для защитного корпуса реактора гиперматерии и фокусирующей тарелки боевой станции, а в конечном счете и для ее суперлазера. Интуиция, как всегда, не подвела Аршу, и не только она могла сложить два и два. Средства массовой информации можно было контролировать, но не полностью. Любой достаточно внимательный наблюдатель предположил бы, что идет работа над неким крупномасштабным секретным проектом, и в какой-то момент пришлось бы предпринять соответствующие меры.

Некоторые назвали бы их необходимым злом.

И к этому злу теперь относился и он сам.

Кампании по зачистке в Западных рубежах полностью убедили его в ценности супероружия. Одних лишь Императора, моффов, имперской армии офицеров и штурмовиков никогда не хватило бы, чтобы подчинить всю Галактику. Лишь страх мог принести устойчивый порядок, и воплощением его должна была стать боевая станция.

Увы, Орсон Кренник был не из тех, кто мог бы ею командовать.

Таркина весьма интересовало, о чем и в какой степени Кренник ему недоговаривает. Уже одно то, что он скрыл от Императора свои планы по экспроприации строительных материалов для проекта, говорило о его всеохватывающих амбициях, о его импульсивности, его презрительном отношении к власти и иерархии. Нет, для подобной работы такой человек просто не годился, — но Кренник с его бунтарским характером вполне подходил для того, чтобы свалить на него ответственность за все ошибки и задержки, которыми неизбежно сопровождался проект. Чтобы подорвать его авторитет, требовалось крайне мало усилий, но для Таркина это влекло немалый риск, поскольку он прекрасно знал, что Император также рассматривает его в качестве кандидата на пост командующего боевой станцией. Чтобы избежать необходимости раньше срока принять эти полномочия на себя, ему приходилось считаться с мнением Кренника, пока не придет время. Возможно, стоило бы попросить Дарта Бейдера не спускать с Кренника глаз; они с Бейдером успешно сотрудничали во время ряда имперских операций, и темного повелителя, вполне возможно, удалось бы в достаточной степени заинтересовать, чтобы тот согласился помочь.

Мрачное будущее, которое Таркин предопределил для Самовара, уже воплощалось в жизнь на расстоянии короткого прыжка — на Малпазе. Именно на Малпазе, под прикрытием проекта «Небесная мощь», Кренник построил комплекс, предназначавшийся для практического применения результатов, полученных на далеком Корусанте, а именно использования в военных целях энергетических исследований Галена Эрсо, чтобы вооружить боевую станцию. В комплексе даже имелся точно такой же огромный кайбер-кристалл, как и тот, над которым проводил свои эксперименты Гален.

Вот только все пошло не так, как планировалось.

Сидя в безопасном челноке, Кренник смотрел, как мощные, напоминающие грибы взрывы превращают остатки комплекса-дублера в руины и пепел. Город у подножия холма, на котором был построен комплекс, тоже был объят быстро распространяющимся пламенем. Хуже того, во время первых взрывов и пожаров расплавился примитивный ядерный реактор, и теперь сотни тысяч местных жителей разных рас бежали на другую сторону широкой реки, которая, как все надеялись, могла задержать всеуничтожающее пламя. Масштаб разрушений был таков, словно прямо посреди города взорвался вулкан.

— Мы кого-нибудь потеряли? — спросил Кренник у адъютанта.

— Невероятно, — ответил сидевший за пультом связи Оянта, — но система защиты позволила всем вовремя эвакуироваться. Местным не настолько повезло.

— Сколько жертв? Примерно.

— Свыше десяти тысяч. Скорее всего, радиация от реактора убьет больше, чем взрывы и пожары, вместе взятые.

Кренник подвигал челюстью.

— И кого мне в этом винить?

Оянта кивнул в сторону главной кабины:

— Команда уже собралась.

Пригнувшись, Кренник выскочил за дверь. В кормовой кабине теснились десять ученых, в число которых входили и бывшие сепаратисты. Вид у всех был нервный и виноватый. У некоторых виднелись бинты или толстый слой мази на ожогах.

— Прежде всего я хочу услышать, что мы не потеряли кайбер, — сказал Кренник.

— Он полностью неуничтожим, — ответил один из ученых, человек. — Как только пожары утихнут, мы сможем его забрать.

— Это избавит от неприятностей некоторых из вас, — кивнул Кренник. — Но мне хотелось бы услышать объяснение, каким образом простой эксперимент мог уничтожить все построенное мной, не говоря уже о целом городе. У вас имелись все материалы исследований. Что вы могли упустить или недосмотреть?

— Выход энергии оказался чересчур мощным, — сказал профессор Сахали, явно говоря за всех. — Кристалл вызвал дифракцию лазера, вместо того чтобы создать необходимый энергетический импульс. Это было равносильно выходу из-под контроля целой батареи турболазеров.

— Тогда почему того же самого не произошло в основном комплексе? Вы наверняка неверно интерпретировали данные или неточно последовали процедуре.

— Данные крайне сложно истолковать, — ответил специалист-иктотчи Дагио Белькоз. — Если мы фактически лишь воспроизводим предыдущие эксперименты — значит другая наша команда использовала какой-то другой метод накопления и контроля энергии. Возможно, они применяли другой лазер или нашли способ отводить излишки энергии в конденсаторы. А может, использовали другую примесь-ингибитор. — Его опущенные вниз рога дрогнули. — Данные во многих случаях попросту недостаточно конкретны, а даже если и нет, то уравнения записаны так, что их трудно расшифровать.

— Кто-то понимает свойства кайбера намного лучше нас, — согласился приземистый Сахали. — Нам никогда не удастся применить их в военных целях, если экспериментами не будет руководить сам автор изначальных разработок.

Раздраженно ворча, Кренник направился обратно в рубку связи, когда вдруг понял, что следом за ним идет Дагио Белькоз.

— В чем дело? — спросил он, разворачиваясь к иктотчи.

— У меня нет никаких сомнений в том, кто проводил исследования, — сказал Белькоз. — Гален Эрсо.

Кренник хотел было возразить, но вместо этого спросил:

— И если это так, то что?

— Он должен быть здесь, с нами.

У Кренника от ярости раздулись ноздри.

— Он занят в другом месте, доктор. И советую вам сосредоточиться на выяснении, где вы ошиблись, а не на вариантах работы для Галена Эрсо. В следующий раз вы должны предоставить мне ожидаемые результаты.

Белькоз попятился, словно его оттолкнули сами слова Кренника, и, повернувшись, поспешил к остальным.

— Скрыть случившееся вряд ли удастся, — сказал стоявший у иллюминатора Оянта. — Может, тут все зачистить?

— Нельзя ли сделать так, чтобы разрушения напоминали последствия атаки?

— Они и без того их напоминают.

Кренник задумался. Можно было свалить все на реактор, обвинить местных жителей, поместить выживших в лагеря. Впрочем, учитывая радиацию, последнее могло и не понадобиться.

— Тогда пусть все так и остается, — наконец сказал он Оянте. — Но команду эвакуируйте.

17 МАТЕРИАЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

СОЙДЯ ПО ТРАПУ грузовика, Хас подошел к высокому берегу устья реки и, прикрыв рукой глаза, посмотрел в сторону моря. От берега дул теплый ветерок, течение лениво несло прозрачные словно хрусталь воды. Вдали, где река впадала в море, вода обретала темно-синий цвет, а еще дальше, словно плавая в туманной дымке, возвышалась над горизонтом цепь вулканических вершин, самая высокая из которых исчезала в облаках. На среднем плане были разбросаны каменные островки, покрытые цепляющейся за трещины растительностью, и врезавшиеся в уединенные песчаные бухты крутые утесы.

Хас повернулся к главе встречавшей его наземной команды — невысокой женщине с уже привычной для него, с тех пор как он начал работать с Матизом, внешностью: подтянутой и мускулистой, с коротко подстриженными волосами, но при этом совершенно неприметной. За ее спиной еще пятеро помогали команде Хаса разгружать контейнеры из переднего грузового отсека грузовика.

Наземная команда прибыла на двух аэроспидерах, за которыми следовала небольшая процессия репульсорных тягачей.

По обоим берегам устья из красной глины пробивалась редкая растительность; над головой сияло невероятной чистоты небо, какое Хасу редко доводилось видеть с земли. Еще подлетая к планете, он успел заметить, что на тысячи километров в любом направлении нет ни одного крупного населенного пункта.

— Отличная у вас работа, — сказал он главе команды.

— Это только так кажется. Нужно быть отшельником, чтобы захотеть тут остаться.

— Да уж, ночная жизнь тут вряд ли бурлит.

— Не считая светлячков. — Она утерла пот со лба и небрежно махнула в сторону моря. — У горнодобывающей компании «Турлин-Бентик» на западном побережье есть небольшое поселение — пара сотен постоянно сменяющихся представителей разных рас. Компании особой не найдешь, но выпивка дешевая и еда вполне сносная.

— И это все?

— Постоянные поселения запрещены с тех пор, как группе защитников окружающей среды удалось добиться, чтобы Вади объявили Заповедной планетой.

«Ну конечно», — подумал Хас.

— «Турлин-Бентик»? — переспросил он. — Не знаю таких.

— Горнодобывающий консорциум. У них концессия на добычу руды на дне океана.

— Я заметил их платформы, когда мы подлетали, — кивнул Хас.

— В основном там работают дроиды, но есть и несколько пилотов.

— Что они добывают?

— Насколько я знаю, в море есть большие залежи полиметаллических руд в активных гидротермальных источниках — дуния, мелиния, доловита, каммриса. ТБ доставляет их с помощью гидравлических насосов на поверхность для переработки. Отходы собирают и отправляют в центры очистки за пределами планеты.

— Их настолько заботит загрязнение окружающей среды?

— Как я уже сказала, у них нет выбора, поскольку Вади — Заповедная планета.

Значит, получатели нашего груза — «Турлин-Бентик»?

Женщина оторвалась от работы и многозначительно улыбнулась:

— Арматура для труб лишней не бывает.

— Вот только это вовсе не арматура для труб?

— Она самая, — с подчеркнутой серьезностью кивнула женщина. — Так прямо и написано в накладной.

Хас натянуто рассмеялся, притворяясь, будто оценил шутку.

С Вади-Раффой все прошло точно так же, как и с Самоваром: командир блокпоста сообщил ему координаты для посадки и проинструктировал, чтобы он садился как можно мягче, используя тормозные, а не маневровые двигатели.

Хас немного понаблюдал за разгрузкой. Все вели себя достаточно расслабленно, без каких-либо признаков естественной, когда имеешь дело с оружием, спайсом или прочими нелегальными товарами, тревоги. Дело сделано — отчего бы и ему самому не радоваться вместе с ними? С чего ему беспокоиться о будущем планет вроде Самовара или Вади-Раффы? Разве это не забота Императора? Все, что требовалось от Хаса, — выполнить задание, получить кредиты и смотаться, как он всегда и поступал.

Почему же в таком случае он чувствовал себя с ног до головы в грязи? И почему у него все переворачивалось внутри?

Хас знал ответ, как и то, что нет никакого смысла чересчур глубоко задумываться о том, почему Матиз солгал ему или почему Империя предпочитала захватывать планеты хитростью, а не с помощью турболазеров.

— Отбуксируете контейнеры в море? — как можно более невинно спросил он.

— Платформы слишком далеко, — покачала головой женщина. — Груз заберут.

Хас посмотрел на небо.

— Каким образом?

Достав из футляра на поясе макробинокль, она протянула его Хасу. Приставив бинокль к глазам, он окинул взглядом горизонт и, поймав в фокус странный объект, удивленно выдохнул:

— Это что, корабль, который плавает по воде?

— Прямо как в исторической голодраме, да? — усмехнулась женщина. — Такое порой встречается на Заповедных планетах. Примитив как он есть.

Хас вернул ей бинокль.

— И как они собираются обосновать, что компании, занимающейся глубоководной добычей руды на Заповедной планете, вдруг понадобились ионные пушки?

Прищурившись, она посмотрела на него и тут же огляделась вокруг, как будто кто-то мог их подслушать.

— Для защиты.

Хас не вполне понимал, посвящена она в суть плана или нет. Возможно, она в самом деле работала на горнодобывающую компанию и понятия не имела, что все это попросту подстроено. А может, она всего лишь не хотела, чтобы Хас знал то же, что и она.

— Кто-то внезапно заинтересовался этой планетой и их собираются отогнать с помощью корыта с парой ионных пушек времен сепаратистов на борту? — Женщина пожала плечами, и он продолжил: — А может, компанию беспокоят глубоководные твари? Чудовища с морского дна?

Женщина, однако, явно не собиралась идти у него на поводу.

— Знаете, что бывает, когда выходишь с виброклинком против бластера? — спросил Хас.

— Это что, должно быть смешно?

— Только не для того, в чьих руках виброклинок.

Лира засиделась допоздна, переписывая личные заметки Галена и стараясь соблюдать его точные, но непростые указания. Сделанные командой ученых записи собирались и передавались в другие исследовательские комплексы на Корусанте, а может, даже на других планетах. Будучи координатором проекта, Орсон был посвящен во все, что касалось последних, но не первых.

Всего в нескольких метрах от нее, в специально огороженной игровой зоне, не позволявшей уйти слишком далеко, забавлялась Джин. Большинство детей ее возраста давно бы уже спали, но Джин унаследовала привычку отца к ночному образу жизни, и Лира в конце концов оставила все попытки вмешаться в ее естественные биоритмы. К счастью для всех, Джин не требовала ничьего внимания и часто могла развлекать себя сама, порой много часов подряд, распевая песни, играя и притворяясь воображаемыми созданиями.

В окно кабинета падал свет от окружающих небоскребов, но вид за ним нисколько не радовал — окно выходило на высокую стену из пластали, окружавшую бывшую территорию заповедника, и уходящие в небо здания за ней. Кто-то посадил у подножия стены цветущие лианы, но им еще предстояло взобраться на два с лишним метра. Даже при всем при этом у Лиры вошли в привычку долгие прогулки по территории вместе с Джин, обычно по ночам, когда освещение было мягче, несмотря на циклопические сооружения вокруг, хотя ее и не оставляло чувство, будто она идет по дну огромного, лишенного воды плавательного бассейна.

Она чувствовала, как весь комплекс пульсирует и дышит вокруг нее, хотя в самом его сердце и царил холод.

Гален наверняка тоже еще не спал, занимаясь какими-то своими делами. Когда он не проводил эксперименты, его обычно можно было найти у себя в кабинете, где он писал в воздухе или печатал на клавиатуре. Иногда он вносил расчеты или заметки в свой рабочий журнал, размашистым почерком и разноцветными чернилами, словно его мысли переключались с одного аспекта решаемой им проблемы на другой. По завершении подобных сеансов Лира сортировала заметки по цвету, а потом возвращала ему для дальнейших уточнений.

Хотя Галену и приходилось разрываться между ролями рассеянного ученого и измученного мужа и отца, в какой-то степени он выглядел более довольным, чем в предыдущие годы. Он мог получить все, что ему требовалось, — лазеры, металлы, химические реактивы, консультантов, инфокроны джедаев, — причем требования его исполнялись быстро и без лишних вопросов. Продолжали поступать новые кристаллы всех размеров, некоторые из которых были явно позаимствованы из храмов, судя по имевшимся на них следам клея, подобным тем, что можно найти на извлеченных из оправ драгоценных камнях.

Лира постепенно привыкла к подобным периодам, когда разум мужа был объят огнем, когда он мысленно находился где-то далеко, хотя физически и присутствовал рядом. Часто ей казалось, что любая попытка его отвлечь прервет некий внутренний диалог или спор, что лишь подчеркивала обстановка комплекса. Иногда возникало ощущение, будто, стремясь разгадать тайны кайбера, он пытается расшифровать нечто внутри себя самого.

Она готова была согласиться, что джедаи не проникли в тайну могущества кристаллов, но продолжала верить, что, с точки зрения Ордена, в эту тайну и не следовало проникать. С другой стороны — разве та служба на благо общества, которую нес Орден в течение тысячи с лишним лет, не была достойна того, чтобы их священные кайберы использовались для обеспечения недорогой и безопасной энергией бесчисленных планет? В конце концов, никто не сомневался в том, что в Галактике наступил мир, — за исключением территорий, где якобы окопались остатки сепаратистов, возможно даже не знавшие, что война закончилась. Новости из тех мест в Голосеть почти не попадали, но Лира слышала, что некие далекие планеты все еще пытаются обзавестись оружием, хотя Империя быстро предпринимала меры по пресечению подобных попыток.

«Мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить устойчивый мир», — сказал Император во время одного из своих недавних редких публичных выступлений.

Лире ничего не оставалось, как только верить, что хватка сильной руки ослабнет, как только исчезнет угроза. Не будучи ни оптимисткой, ни пессимисткой, она могла лишь питать надежду, что Джин предстоит расти в более стабильные времена.

Взглянув на разноцветные заметки Галена, она откинулась в кресле, не в силах понять охватившего ее беспокойства. Внезапно раздался сигнал комлинка, что было весьма необычно в столь поздний час. К тому же на экране появилась информация, что вызов поступил от неизвестного абонента из неизвестного места. Вспомнив сообщение, принятое ее комлинком во время войны, она поколебалась, но, когда все же ответила, с радостью увидела лицо бывшей наставницы Галена, Ривы Демейн.

— Лира, — столь же радостно проговорила Рива, — как я рада тебя видеть!

— И я вас тоже, Рива. — Лиру всегда привлекала темная кожа и экзотические татуировки на лице мириаланки.

— Прошу прощения за поздний звонок, но я решила рискнуть.

— Вы нас вовсе не разбудили. Я работала над заметками Галена, но его самого здесь нет. Могу ему передать, чтобы связался с вами...

— Передай, пожалуйста. Но сперва расскажи, как у вас дела.

— Все хорошо, спасибо.

— А Джин? Как она?

— Могу показать. — Лира направила камеру на Джин, которая разыгрывала с помощью игрушечных фигурок какую-то приключенческую фантазию.

— Красавица! Вы оба должны ею гордиться.

— Что мы и делаем.

— Я так рада, что Гален нашел работу, которая его устраивает.

— Он от нее в восторге. Хотя меня это порой и пугает.

— Знакомо. Все-таки, мы с Галеном — как, собственно, и многие из нас — служим одному хозяину.

Лира удивленно наклонила голову.

— Вы участвуете в проекте «Небесная мощь»?

— Да, — без особого энтузиазма ответила Рива. — Скажи, Лира, не получал ли Гален каких-нибудь известий от Дагио Белькоза в последнее время?

— Дагио? С чего бы? В смысле — они, конечно, помирились после того маленького боксерского поединка, но близкими друзьями не были никогда. Насколько я знаю, Гален не получал известий ни от кого из своих старых друзей. Вы первая.

— Странно, — с тревогой посмотрела на нее Рива. — Я безуспешно пыталась связаться со многими нашими общими коллегами. Дагио работал на Малпазе... Что-то мне слегка неспокойно.

— Вполне вас понимаю, — кивнула Лира. — Где вы сейчас, Рива?

— На Хайпори. Знаю, ты любишь путешествовать по Галактике, — не бывала там? — Прежде чем Лира успела ответить, что нет, Рива спросила: — Гален доволен своей работой?

Лира невольно нахмурилась:

— Вы же его знаете. Когда исследования идут как надо — да.

— И он все так же близко общается по работе с Орсоном Кренником?

— Да, Рива, — помедлив, ответила Лира. — А что?

— Просто я иногда вижусь с Орсоном...

Лира ждала продолжения, но Рива замолчала.

— Скажу Галену, чтобы он связался с вами, Рива.

— Незачем. Просто скажи ему, что я передавала привет и надеюсь, что у нас будет возможность встретиться лично. Запомни — я на Хайпори. Хайпори!

Связь внезапно оборвалась.

Лира долго сидела, глядя на пустое голографическое поле. Рива явно не сказала всего, что собиралась сказать.

Может, ее прослушивали, и виной тому была работа, которой она теперь занималась.

«Рива хочет, чтобы мы знали, где она», — подумала Лира, мысленно воспроизведя в памяти их разговор.

Ощущая себя прославленным экскурсоводом, Кренник приказал пилоту подвести ширококрылый челнок поближе к параболической тарелке боевой станции. Они уже облетели ее как по экваториальной орбите, так и по полярной, время от времени останавливаясь для осмотра отдельных зон, предназначенных для генераторов щита и орудийных башен. Кренник говорил не переставая, но пока что ни великий визирь Амедда, ни кто-либо из его пышно разодетых советников не задал ни одного вопроса.

Сфера была почти полностью покрыта оболочкой, и в широком желобе по ее экватору монтировались несколько орудийных позиций. Пространство вокруг было забито кораблями и дроидами всех разновидностей, и большую часть корпуса заливал свет из рядов огромных иллюминаторов.

— Кто-то из вас заинтересован в посещении внутренних модулей? — спросил Кренник.

— Если только у вас есть оружие, которое вы готовы нам показать, — наконец ответил Амедда.

— В данный момент наш приоритет — реактор.

Амедда яростно уставился на него:

— Что с оружием, лейтенант-коммандер?

— Движемся. Медленно, но верно.

Чагрианин бросил на Кренника презрительный взгляд:

— С «верным» мы еще можем согласиться, но «медленно» для нас неприемлемо. Мне еще раз вам напомнить, что это не какая-то программа общественных работ для порабощенных потомков Поггля? Приоритетом должно быть оружие. Без него станция — ничто.

— Чтобы перевести исследования на военные рельсы, требуется больше времени, чем ожидалось, — решительно заявил Кренник.

— В таком случае вы должны требовать большего от своих ученых.

Кренник успокаивающе махнул рукой:

— Мы уже избавились от немалого балласта. Осталась лишь основная группа.

— Я не это имел в виду. Безопасность для нас сейчас не столь важна, как прогресс, которого мы практически не видим. — Помолчав, Амедда добавил: — Насколько мы понимаем, вы практически лишились своей команды на Малпазе.

Кренник с трудом сдержал гримасу — он не знал, что Амедде стало известно о случившемся.

— Всего лишь временная неудача. Мы заново анализируем данные.

— Мне интересно услышать ваше изложение происшедшего.

— Местные не справились со своим ядерным реактором, — пожал плечами Кренник.

— И это все, что вы можете сказать?

— Да, все, — ответил Кренник, не собираясь уступать.

В глазах Амедды вспыхнул огонь.

— Либо вы поступаете безрассудно, бросая вашу команду на штурм недостижимых для нее высот, либо данные Эрсо недоступны ее пониманию.

— У вас прямо-таки дар говорить двусмысленно, визирь, — усмехнулся Кренник. — Или требовать большего от моей команды, или вести себя осторожнее. Что из двух?

Амедда дернул раздвоенным языком.

— Мы предоставили в распоряжение Галена Эрсо весь комплекс. Мы обеспечиваем его ресурсами и материалами со всей Галактики. Мы практически готовы на все по одному лишь его кивку, а вам до сих пор не удалось его завербовать? — Визирь наклонил рога. — Император крайне недоволен задержками. Более того, кто дал вам полномочия привлекать имперские войска к экспроприации горнодобывающих предприятий?

Кренник расправил плечи:

— Мне это показалось самым быстрым способом получить то, что нам требуется.

Из горла Амедды вырвалось низкое рычание.

— Вы чрезвычайно изобретательны. Но еще раз повторяю — вы превысили свои полномочия.

— В интересах упрощения, — ответил Кренник. — Когда мы в последний раз дискутировали с вами, визирь, мне показалось, мы договорились, что вы не мешаете мне заниматься своим делом.

— Не припомню, чтобы мы договаривались о чем-то подобном. В любом случае у вас больше нет права нарушать субординацию.

Кренник уставился на него, ожидая разъяснений.

— Нам кажется, мы возложили на вас непосильное бремя, — с нарочитой бесцеремонностью продолжал Амедда'. — Вам следовало заниматься исключительно оружием, оставив снабжение и производство другим.

«Таркин», — решил Кренник, думая, как среагировал бы Амедда, узнав, что именно мофф санкционировал нелегальные приобретения. Впрочем, это вовсе не означало, что Кренник собирался об этом рассказывать, нарушая тем самым имперский этикет и лояльность. По крайней мере, открыто.

— Любая экспроприация приостанавливается до особого распоряжения, — говорил Амедда. — Вам придется обходиться имеющимися материалами или найти законные способы их получения. И в данной ситуации мы вынуждены найти кого-то, кто возьмет на себя ответственность за совершенное вами.

— У меня есть кое-какие мысли на этот счет, — сказал Кренник.

— Не сомневаюсь.

— Думаю, будет лучше для всех, если вы меня повысите, — слегка помедлив, заявил Кренник.

Амедда уставился на него:

— Вашей дерзости вообще есть хоть какие-то пределы? На каком основании?

— Повышение ясно даст понять ученым и всем прочим, участвующим в проекте, что я делаю успехи и им придется полностью мне подчиняться. Звания контр-адмирала будет вполне достаточно.

— Разве что полноправного коммандера, — устало вздохнул Амедда. — И только с одобрения Императора.

Кренник слегка наклонил голову. Пришло время сыграть козырной картой.

18 КОМБИНАТОРНАЯ ИГРА

РИЛОТ, официально находящийся под протекторатом Империи, праздновал годовщину главного сражения против сепаратистов во время Войн клонов, но на столь мрачном параде Хас еще никогда не бывал. Не было ни воздушных шаров, ни транспарантов, ни развевающихся над трибунами флагов — лишь несколько тысяч местных тви’леков разного цвета кожи и длины головных хвостов толпились за электрическим ограждением с таким видом, будто их выволокли из домов, заставив смотреть на отряды штурмовиков, марширующих по улицам Лессу к некоему сооружению под названием Плазменный мост. Строй вооруженных бластерными винтовками солдат возглавляла группа из двадцати местных жителей, а замыкали его имперские шагоходы и танки под аккомпанемент военного оркестра и оглушительного рева проносящихся над головой эскадрилий новеньких СИД-истребителей. Любой бы подумал, что заслуга освобождения планеты принадлежит Империи, хотя настоящим героем был местный революционер по имени Чам Синдулла, который при помощи и содействии нескольких джедаев и солдат-клонов нанес поражение главе скакоанского Техносоюза Уоту Тамбору и его легионам боевых дроидов.

Хас прибыл как раз к началу празднеств и до сих пор не мог понять, зачем Матиз заставил его лететь через всю Галактику вместо того, чтобы, как обычно, встретиться за столиком в «Кладезе разврата».

Прошло больше месяца с тех пор, как он доставил груз на Вади-Раффу. Обычно Хас не следил за новостями, но после случившегося на Самоваре решил выяснить, не постигнет ли Вади та же судьба. И действительно, сервис Голосети, на который он подписался, прислал ему среди прочих достойных внимания историй статью о том, что компанию «Турлин-Бентик» обвинили в приобретении оружия. Деятельность по глубоководной добыче руды была экспроприирована Империей, а сама планета объявлена закрытой для доступа.

Грузовик Хаса был припаркован на орбитальном кордоне. Из-за устроенной СИД-истребителями воздушной демонстрации все движение в сторону планеты было перекрыто, но, несмотря на это, поднявшимся на борт его корабля солдатам было приказано посадить его на челнок и доставить в штаб местного гарнизона — в кабинет, окна которого, так уж случилось, выходили прямо на путь прохождения парада.

Хас стоял у окна, глядя на четвероногий имперский шагоход, с грохотом топающий мимо, когда дверь кабинета открылась и вошел неприметного вида майор с папкой под мышкой. Офицер окинул его взглядом, заставив вспомнить первую встречу с Орсоном Кренником несколько лет назад.

— Садитесь, капитан, — сказал человек.

Хас сел, пытаясь прочитать надпись на папке.

— Матиз к нам тоже присоединится?

Офицер посмотрел на него:

— С прискорбием должен вам сообщить, что Матиза с нами больше нет.

— Нет в смы...

— Боюсь, он погиб.

Новость обрушилась на Хаса подобно килотонне бетона.

— Когда? Как? Я разговаривал с ним всего стандартную неделю назад.

— Судя по всему, промышленная авария.

Хас сразу же почувствовал недоброе, но все же спросил:

— На военном складе?

— Насколько мне известно — да.

Хас печально вздохнул, ощутив внезапную усталость.

— А ведь он только обзавелся глазным имплантом...

— Весьма сожалею, — не слишком убедительно проговорил офицер. — Должен также проинформировать вас, что все операции отменяются.

Неожиданно на Хаса обрушилась и вторая килотонна.

— Надолго?

— На неопределенное время.

— Я только что заплатил крупную сумму за новый грузовик, — сказал Хас, хотя и понимал, что толку от этого никакого. — Я раздал кучу денег, чтобы помочь друзьям...

— Мне очень жаль, — прервал его офицер, — но такое случается. Сегодня ты есть, а завтра тебя уже нет.

— Как с Матизом?

— Увы, да.

Хас поерзал на стуле.

Так что мне теперь остается? И почему вы заставили меня проделать такой путь ради того, чтобы сообщить о его смерти? Могли бы просто со мной связаться и сэкономить мне топливо.

Человек недовольно поморщился, словно Хас показался ему чересчур назойливым.

— Вы здесь потому, что мне приказано передать вам личное сообщение, которое по некоторым причинам нельзя доверить комлинку.

Хас поднял на него взгляд:

— Сообщение от кого?

— От лейтенанта-коммандера Орсона Кренника из Инженерного корпуса.

Хас открыл рот, но не смог произнести ни слова. Сглотнув, он попробовал еще раз, но так же безрезультатно.

— Мне сказали, что вы с ним знакомы.

— Уже несколько лет, — сумел выговорить Хас. — Но...

— Не могу представить, как и где вы могли познакомиться, но меня это не касается. Коммандер просит вас как можно быстрее явиться к нему на Корусант. — Он достал из папки комлинк военного образца и положил на стол. — Когда прибудете на место, воспользуетесь вот этим.

Хасу не хотелось прикасаться к комлинку, но он все же взял его и покрутил в дрожащих руках.

— С шифрованием?

— Это тоже никак меня не касается, — пожал плечами офицер.

— Почему Корусант?

Человек раздраженно вздохнул:

— Это лучше знать вам, а я предпочту оставаться в неведении. В данном случае я всего лишь курьер.

Внезапный шум за окном заставил обоих вскочить. Внизу группа скандирующих тви’леков, несших плакаты с надписями «Движение „Свободный Рилот“» и «Молот Рилота», прорвала ограждение и рассеивалась по широкому бульвару. Резко остановившись, ближайший отряд штурмовиков перегруппировался, сомкнув ряды, но головохвостых инородцев становилось все больше и больше. Послышался громкий приказ офицера, и штурмовики подняли оружие. Над головами протестующих пронеслись энергетические разряды, но толпа не собиралась замедлять движение.

Что-то подсказывало Хасу, что еще немного, и Империя заявит свои права еще на одну планету.

Кренник был нечастым гостем в исследовательском комплексе, так что когда Гален услышал, что тот собирается к ним заглянуть, он был вне себя от радости и потребовал, чтобы он остался поужинать вместе с ними. Кренник явился без сопровождения штурмовиков, но в полной форме и с подобающими случаю винами — как обеденным, так и десертным. Когда его аэроспидер опустился на посадочную площадку, Гален уже его ждал, и они тепло приветствовали друг друга. В вестибюле к ним присоединилась Лира с дочерью, и все четверо совершили занявшую больше часа экскурсию по комплексу. Гален оживленно рассказывал про свои исследования в области энергетики, словно ожидая одобрения со стороны Кренника, Лира молча следовала за ними, а девочка бежала впереди с игрушечным мечом на поясе и двумя плюшевыми игрушками под мышками.

Когда все наконец оказались в уютном жилище Эрсо, Кренник открыл бутылку вина, а Лира усадила дочь перед проектором, показывавшим «Лестницу Октавы», любимую сказку девочки. Из окна гостиной открывался грандиозный вид на рощу посаженных б’анкорами несколько столетий назад гигантских деревьев, за которыми устремлялись ввысь несколько самых новых небоскребов планеты-города.

Кренник почти забыл, что они на Корусанте. Он надеялся, что такое же ощущение рано или поздно возникнет и у Лиры, но, судя по записям их подслушанных разговоров с родными и друзьями, ей было скучно и тоскливо.

Несколько недель назад Кренник узнал, что с Галеном пыталась связаться Рива Демейн, якобы чтобы просто передать ему привет, но на самом деле она явно намеревалась что-то разнюхать. Демейн ничего не знала о боевой станции, но программой по разработке генератора щита, которую она возглавляла, занималась Специальная группа по вооружениям, и некоторые из разбросанных повсюду ученых начали сравнивать между собой свои заметки. К счастью, с Демейн разговаривала Лира, и Кренник тщательно изучил содержание их беседы. Если у Лиры имелись некие сомнения насчет исследований, которыми занимался Гален, то завуалированные вопросы ученой-мириаланки, вероятно, удвоили их, что вскоре могло стать серьезной проблемой. Кренник вспомнил их спор, случившийся вскоре после окончания войны, и записи разговоров Галена и Лиры подтверждали, что ее опасения лишь усиливаются. Демейн не стала ссылаться на слухи о том, что исследования Галена поставлены на службу военным целям, но она вполне однозначно высказала собственные соображения по поводу проекта, и Кренник не мог оставить мрачные предчувствия Лиры без внимания. Что касается Галена, его слишком соблазняли предоставляемые комплексом возможности, чтобы всерьез думать о чем-то еще, кроме кристаллов.

Дождавшись десерта, Кренник перевел разговор в нужное русло.

— Вам тут нравится? — спросил он после того, как они подняли бокалы за прочный мир.

Вопрос, похоже, застиг Лиру врасплох, но Гален ответил почти мгновенно:

— Такое чувство, будто мечта стала реальностью.

Он положил ладонь на руку Лиры, словно намекая, что она полностью с ним согласна, — или пытаясь незаметно подать ей сигнал, что стоит быть осторожнее.

Кренник посмотрел на Галена:

— У тебя есть все, что тебе требуется?

— Поставки идут каждый день. Большего и желать нельзя.

— Насчет оборудования и материалов я и так знаю, — улыбнулся Кренник, — но я спрашивал про твои личные потребности. — Он обвел рукой вокруг. — Как бы тут ни было неплохо, но все же довольно одиноко.

Лира хотела что-то сказать, но Гален ее опередил:

— Все, чего нам не хватает, — всего в нескольких часах пути. Мы сохранили за собой квартиру, Джин играет с детьми других ученых. Лира будет обучать ее дома.

— Полагаю, мы оба согласны, что Гален полностью счастлив, — дружелюбно обратился Кренник к Лире, — и, похоже, ребенок тоже не испытывает ни в чем нужды. Но меня больше всего заботишь ты.

— Я? — покраснев, переспросила Лира.

С тем же успехом она могла спросить: «С каких это пор?» — но Кренник придерживался своего сценария.

— Я просто хотел сказать, что с материнскими обязанностями и тем, что ты делаешь для Галена, у тебя почти не остается времени для себя. Насколько тебя устраивает, что тебе пришлось отказаться от прежней жизни — ио крайней мере, временно?

— Я вовсе от нее не отказалась, Орсон, — удивленно взглянула на него Лира. — От карьеры — может быть, но уж точно не от жизни.

Он выставил перед собой руки.

 Возможно, я неправильно выразился.

— Возможно. Так на что ты все-таки намекаешь?

Гален переводил взгляд с Лиры на Галена и обратно.

— В общем, так: у нас есть данные о наличии на одной из планет Внешнего Кольца обширного месторождения кайбер-кристаллов. По причинам, которые можно обсудить позднее, я не могу поручить его разведку кому попало.

— Тебе порекомендовать кого-то? — спросила Лира.

— Нет, я предлагаю тебе подумать о том, чтобы взяться за это самой. — Он подождал, давая ей время переварить услышанное. — Работа не опасная. Группа археологов уже разбила там небольшой, но уютный исследовательский лагерь. Если хочешь, можешь включить в группу кого-то из своих бывших коллег. На самом деле там настолько безопасно, что можно взять с собой даже ребенка.

Гален и Лира потрясенно переглянулись.

— Так и сделай, — без лишних вопросов сказал Гален.

— Гален, нам нужно все обсудить... — покачала головой Лира.

— Обсудим. Но, думаю, для тебя это настоящее чудо. Ты же знаешь, меня всегда тревожило, что ты жертвуешь своими интересами ради моих.

— Вряд ли я жертвую собой, Гален. Я здесь по доброй воле точно так же, как и ты. — Она перевела взгляд с Галена на Кренника и обратно. — Кто-нибудь из вас хочет еще что-то сказать про мою жизнь?

— Тебе вовсе незачем решать прямо сейчас, — заверил ее Кренник. — Просто предлагаю подумать.

— Я серьезно, — сказал Гален Лире. — Нельзя упускать такой шанс. Подумай хотя бы о том, сколько нового сможет узнать Джин.

Кренник не сводил с нее взгляда, думая: «Сейчас она спросит, не пытается ли он от нее избавиться». Но Лира вместо этого лишь сказала:

— Орсон, ты хотя бы примерно знаешь, сколько времени займет разведка?

— Когда я предоставлю тебе данные, сможешь оценить сама, — покачал головой Кренник. — Но, полагаю, не больше нескольких стандартных месяцев. — Он посмотрел на Галена. — Сможешь пережить это время без нее и дочери?

— Нам случалось и дольше быть в разлуке, — кивнул Гален. Про Валлт он упоминать не стал, но намек был ясен.

— Но твои заметки... — возразила Лира.

Он снова дотронулся до ее руки:

Подождем с их переписыванием до твоего возвращения.

Шумно выдохнув, Лира откинула со лба темно-рыжие волосы.

— Сперва комплекс, теперь это... — Она повернулась к Креннику. — Что еще припрятано у тебя в рукаве?

В соответствии с новым имперским законодательством Лире и Джин пришлось пройти сканирование, собеседование и многочисленные проверки личности, прежде чем их пропустили на обслуживавшую исследовательский комплекс небольшую посадочную площадку, располагавшуюся с его западной стороны посреди высотных зданий.

Но лишь в широко раскинувшемся космопорту Центрального округа, когда после очередной проверки на сканерах им позволили сесть в вагон магнитопоезда, обслуживавшего зону прибытия и вылета частных кораблей, они наконец поняли, что предстоящее им путешествие действительно стало реальностью. Огибая огромные корабли, вагон вез Лиру и Джин в сторону ангара, где они должны были встретиться с Нари Сейбл, с которой Лира не виделась почти четыре года.

Почти три стандартных недели Лира колебалась, не в силах решить, стоит ли принимать предложение Орсона, предоставив Галена самому себе. Они без конца обсуждали этот вопрос, и, хотя он открыто не проявлял особого энтузиазма, она начала всерьез задумываться, не хочет ли он на самом деле спровадить ее. Возможно, на данном этапе исследований он в самом деле полагал, что ему следует без остатка посвятить себя работе, без необходимости заботиться об удовлетворении нужд Лиры или воспитании Джин, — то самое чувство, которое она порой испытывала на светских мероприятиях, беспокоясь, что Галену там совсем неинтересно. Теперь же, однако, когда недели тревог и нерешительности остались позади, она с нетерпением ждала новых приключений. Когда вагон остановился возле ангара, Лира с нежностью сжала руку Джин.

— Там должно быть так здорово!

— Папа будет по нам скучать? — кивнув, спросила Джин.

— Наверняка. Как думаешь, он не будет забывать вовремя поесть?

— Мак-Ви его заставит. — Имелся в виду их дроид, исполнявший роль няньки и домработницы.

— Это точно. Мак-Ви ни за что не позволит ему пропустить обед.

Оба были в походной одежде, с рюкзаками за спиной, хотя Джин в последнюю минуту настояла, чтобы ей позволили надеть шлем, в котором она была похожа на пилота истребителя. Их заранее доставленный багаж был отдан на милость дроидов, ответственных за перемещение грузов из терминала в частный ангар.

На бетонной площадке перед полусферическим строением появилась Нари Сейбл в подпоясанной безрукавке и ботинках на шнурках. Вид у нее был такой, словно она только что прибыла из Внешнего Кольца. Увидев Лиру, она широко улыбнулась, ускорила шаг и, оказавшись рядом, крепко обняла ее и расцеловала в обе щеки.

— Давно же мы не виделись, — проговорила она Лире в ухо.

— Знаю. Давай пообещаем друг другу, что больше такого не повторится.

Продолжая улыбаться, Нари высвободилась из объятий и оценивающе взглянула на Лиру, проведя пальцами по лицу старой подруги. Лира отметила тонкие морщинки вокруг глаз Нари — следствие слишком долгого пребывания под суровым светом звезд, преждевременную седину в волосах, складки в уголках рта. Несмотря на худобу, она оставалась все столь же мускулистой, а в ее зеленых глазах горел огонь, свойственный человеку вдвое ее моложе. Затем взгляд Нари упал на Джин, и она отступила еще на шаг, удивленно прикрыв ладонью рот.

— Да она твоя вылитая копия! Не считая шлема.

— Хотите посмотреть, что у меня в рюкзаке? — спросила Джин, сбрасывая его с плеч.

Нари опустилась перед девочкой на колено.

— Обязательно. Но давай подождем, пока не сядем на корабль, ладно?

— У меня еще и макробинокль есть.

— Правда? Прекрасно, милая, — он нам точно понадобится. Как только окажемся внутри, обязательно все посмотрю.

— Ладно, — прощебетала Джин.

Нари встала и показала в сторону ангара:

— Идем взглянем на наш корабль.

Она обняла Лиру за плечи, и они направились к ангару. Обе дружили с детства, хотя Нари была вдвое спортивнее Лиры. Она увлекалась бегом и гимнастикой и вечно искала приключений. Была у нее и своя история отношений с мужчинами, но в отличие от Лиры она еще в подростковом возрасте приняла решение никогда не выходить замуж и не заводить детей. Лира считала, что и сама могла бы стать такой же, если бы выбрала иной путь в жизни. Но несмотря на все их различия, они вместе пережили множество приключений, занимаясь геологической разведкой и картографией. Нари была свидетельницей на скромной свадебной церемонии Лиры, где в числе гостей присутствовала Рива Демейн. Войну она провела на Алдераане, но, когда работа вновь пошла полным ходом, полностью посвятила себя любимому делу и даже получила доступ к кораблю геологоразведочной компании. Лире повезло, что она сумела застать Нари в период между очередными работами, а тем более на Корусанте.

Внутри ангара было достаточно светло, чтобы Лира смогла как следует разглядеть корабль — компактный грузовик ромбовидной формы с широким хвостовым оперением и кабиной в верхней части. Ему требовалась покраска и небольшой ремонт корпуса, но выглядел он вполне работоспособным.

— Все наше снаряжение уже на борту, — сказала Нари. — Нам предоставили даже записывающего дроида.

— Новым этот корабль точно не назовешь, — уклончиво заметила Лира. — Но бывало и похуже.

— Шутишь? Он полностью отремонтирован и намного лучше выглядит внутри. Пилот — само очарование. Дресселианец.

Лира едва не споткнулась, услышав в одной фразе слова «дресселианец» и «пилот». Но, лишь увидев его самого, спускающегося по трапу, она поняла почему.

— Добро пожаловать на борт, Лира, — сказал он. — Не уверен, что вы меня помните, но...

Лира уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Конечно помню.

— Так вы уже знакомы? — нахмурилась Нари. — Хотя могу предположить...

— Речь вовсе не о том, о чем ты подумала.

— Не о том, о чем я подумала? — удивленно вздернула брови Нари. — Может, дать вам поговорить наедине?

— Нет, тебе стоит это услышать, — резче, чем ей хотелось бы, ответила Лира, поворачиваясь к дресселианцу. — Простите, не помню вашего имени...

— Хас Обитт.

— Очевидно, вы до сих пор как-то связаны с Орсоном Кренником, Хас?

— Собственно, нет — вернее, не был еще несколько недель назад. В основном я... сам по себе. Независимый пилот, так сказать. Коммандер связался со мной, спросив, есть ли у меня возможность доставить вас на Олпинн, и я согласился.

— Независимый пилот? — с сомнением переспросила Лира. — И чем же вы занимаетесь?

— Поставками товаров, продовольствия, плодов мейлурана...

— То есть вы не шпион?

Нари переводила взгляд с одного на другого.

— Может, кто-нибудь из вас просветит меня, в чем дело?

— Хас — пилот, который во время войны вывез нас с Галеном и Джин с Валлта.

— Где вы сидели под арестом? — понимающе кивнула Нари.

— Да. Но Хас с Орсоном пришли к нам на помощь. Так ведь?

— Я был всего лишь пилотом, Лира, — покачал головой Хас.

— Вы и сейчас всего лишь пилот?

— Коммандер Кренник не хочет, чтобы создавалось впечатление, будто ваша геологическая разведка — некая имперская операция или имеет какое-то отношение к вооруженным силам Империи.

— Создавалось впечатление... Хотелось бы услышать от вас, что это в самом деле не имперская операция.

— Ни в коей мере, — ответил Хас. — Потому мы летим на моем корабле и не в сопровождении эскорта штурмовиков. Соответственно, риск стать целью повстанцев любого рода намного меньше. — Он посмотрел на Джин. — Ваша дочь выросла настоящей красавицей.

Лира слегка расслабилась:

— Спасибо, Хас.

Хас наклонился к Джин:

— Когда мы встречались в прошлый раз, ты была совсем маленькая. Рад снова тебя видеть.

Джин даже не пыталась скрыть, что внимательно разглядывает его нечеловеческие черты, в особенности глубокую борозду на черепе.

— Хотите посмотреть, что у меня в рюкзаке?

— Может, подождем, пока не распакуем все вещи? — рассмеялась Лира.

19 ЗАМКНУТЫЙ ИНТЕРВАЛ

КРЕННИК ОТЛОЖИЛ возвращение на Джеонозис, ожидая, что Гален свяжется с ним. Темные круги под глазами и подергивающееся левое веко, которые заметил Кренник во время недавнего ужина, явно опровергали все заявления ученого, что тот несказанно рад и не в силах выразить словами свою благодарность. Странной казалась и быстрота, с которой он согласился с идеей отправить Лиру и Джин на поиски сокровищ в другом конце Галактики. Даже у самой светлой сбывшейся мечты имелись свои темные стороны, и напряжение, которое ощущал Кренник в научном комплексе, далеко не разрядилось. Так что, когда поступил вызов от Галена, Кренник уже был к нему готов и предложил встретиться в штаб-квартире Имперского отдела энергетики в Центральном округе, где они могли бы поговорить с глазу на глаз.

Имперский отдел энергетики появился недавно, но тоже действовал под эгидой проекта «Небесная мощь». Собственно, каждое подразделение, занимавшееся проектом боевой станции, работало под прикрытием той или иной организации, и Гален был не единственным, кому приходилось трудиться в подставной конторе, находящей альтернативное применение его исследованиям. По всей Галактике были разбросаны команды ученых, работавших над технологиями обычного оружия, лучей захвата и гиперпривода, даже над системами для обшивки корпусов. Каждый проект скрывался под названием типа «Звездная сфера», «Марк омега» и «Паке аврора». Но все они бледнели в сравнении с разработками суперлазера.

Кренник провел Галена мимо лжеохраны и лжесотрудников в свой лжекабинет, украшенный голопрезентациями энергетических комплексов и установок на десятках планет, которые тут же привлекли внимание Галена.

— Все они на разных стадиях проектирования и готовности, — ответил на его вопрос Кренник, довольный, что поддельные голограммы прошли проверку столь знающего человека, как Гален. — Есть ли новости от Лиры?

— Они с Джин и Нари все еще привыкают к климату Олпинна, но уже начали обследовать систему пещер, — рассеянно кивнул Гален.

— Хорошие новости. Я знал, что они обустроились в лагере археологов, но у меня пока не было возможности прочитать последний отчет Лиры. — Он пристально посмотрел на Галена. — Тебе, наверное, одиноко без них?

— В любое другое время, пожалуй, было бы одиноко. Но сейчас я настолько увлечен... Так или иначе, хорошим отцом и мужем я никогда не был.

— Уверен, Лира поймет, насколько важна твоя работа. Главное, чтобы между вами все было хорошо.

— В основном так оно и есть.

— Порой у меня создается впечатление, будто она считает, что я дурно на тебя влияю.

— Неправда. — Гален переменился в лице. — Она просто не понимает наших отношений.

Кренник рассмеялся, разряжая атмосферу.

— Знаешь, что, на мой взгляд, интересно — а может, скорее иронично? То, что каждый из нас желает тебе лучшего. В каком-то смысле мы соревнуемся за то, чтобы сделать тебя счастливым, как бы старомодно это ни звучало. И у каждого из нас свои соображения насчет того, чем тебе следует заниматься. Лира хочет, чтобы ты большую часть времени посвящал семье, особенно теперь, когда у вас появился ребенок, а я настаиваю на том, что ты создан для великих дел. И я намерен приложить любые усилия, чтобы дать тебе все возможности для этого.

— Не думай, будто я этого не ценю, — натянуто улыбнулся Гален.

— Почему бы мне не быть твоим сторонником? Я тебе вовсе не соперник, в отличие от некоторых твоих ревнивых или завистливых коллег. Более того, наши отношения выгодны нам обоим. Сам видишь, насколько я смог подняться благодаря тому, что поддерживал тебя! Можно сказать, я открыл великолепного художника и извлекаю из этого пользу, получив возможность общаться с другими выдающимися талантами!

Гален отмахнулся от его лести:

— Помню некоторые наши разговоры, которые у нас были в «Программе будущего», обмен идеями... Ты добился того, чего хотел?

— Более-менее, — кивнул Кренник.

— И ты никогда не хотел иметь семью?

— Серьезно, Гален, — ты в состоянии представить меня отцом?

— Уверен, из тебя бы получился отличный начальник. Но тебе вполне достаточно служения Республике, а теперь Империи?

Кренник отошел на несколько шагов.

— Откуда кому-либо из нас знать, в чем его предназначение? Я не хуже тебя помню те разговоры. Но далеко не все наши юношеские мечты реализуются, и мы выбираем другие пути. Если повезет, мы находим себе дело по душе, которое дает нам надежду и цель в жизни. — Он снова повернулся к Галену. — Я родился не особо умным и талантливым, но у меня есть способности и настойчивость, которые сделали меня тем, кто я есть сейчас. Мне встретилось дело, которое мне по душе, так что я вполне доволен. Но так уж вышло, что я столкнулся с рядом серьезных вызовов.

— Я чем-то могу помочь? С чертежами, архитектурными планами?

— В данный момент — нет. Но я непременно попрошу о помощи, когда — и если — такая необходимость возникнет.

Кивнув, Гален показал на поддельные голопрезентации:

— Все это очень интересно, но...

— Лира — не единственная, у кого есть сомнения по поводу проекта.

— Не хотелось бы, чтобы ты счел меня неблагодар...

— Ерунда, — прервал его Кренник. — Что тебя беспокоит?

— Со мной пыталась связаться Рива Демейн.

— Рива? — притворно удивился Кренник. — Как у нее дела?

— Ты ведь наверняка и сам знаешь, — нахмурился Гален. — Она занимается разработками для «Небесной мощи».

— Да, знаю. Но я не поддерживаю близких контактов со всеми.

— Во время войны она разрабатывала генераторы щита, — продолжал Гален. — Но до этого ее всегда интересовало повышение энергоотдачи — как и меня.

— Не вполне понимаю, к чему ты клонишь.

— Если она вновь вернулась к исследованиям альтернативных источников энергии — почему она не работает со мной на Корусанте, вместо того чтобы торчать где-то на Хайпори?

Из записей прослушки Кренник знал, что данное конкретное шило уже вылезло из мешка, но его тем не менее пробрала нервная дрожь, когда он услышал из уст Галена об уединенной планете.

— Могу выяснить это. А почему ты ничего об этом не сказал еще несколько недель назад?

— Не хотел, чтобы Лира узнала, что у меня есть какие-то сомнения насчет того, чем мы занимаемся. У нее и без того хватает проблем из-за моей работы с кайберами.

— Не понимаю. Ты же ученый.

— И меня, и Лиру в равной мере восхищает мир природы. Но она считает кайбер символом Ордена джедаев и Силы.

— А ты?

— Вряд ли джедаи столь далеко зашли в использовании кристаллов.

— Не стану спорить.

— Джедаи наверняка знали об их громадном потенциале, но добровольно ограничивали себя.

— Как говорят некоторые, точно так же они поступали и в отношении Силы. Если бы они использовали свои способности в полной мере, война закончилась бы в мгновение ока, а Галактика была бы совершенно иной. Несмотря на всю их заявленную объективность, они были не учеными, но мистиками. В течение тысяч поколений этого вполне хватало, но группа избранных не может диктовать свои представления о добре и зле ради того, чтобы защитить некое собственное видение истины.

Гален кивнул, слегка прищурившись.

— Они никогда не заставляли нас бояться себя, хотя такая возможность у них наверняка имелась. И это явно говорит в их пользу.

— Возможно, стоило бы, — заметил Кренник. — Впрочем, историю и философию можно обсуждать, пока голова не пойдет кругом. Ты так и не сказал мне, что тебя беспокоит. Может, тебе нужен перерыв в работе? Отпуск?

— В отпуске я нуждаюсь меньше всего, — с удивившей Кренника поспешностью ответил Гален. — Я на грани важного открытия... Но мне нужно знать, что мои исследования приносят результаты, Орсон, что моя работа — не просто теория без практического приложения, что их можно воспроизвести. Потенциал кристаллов воистину невероятен, но полученную в результате энергию необходимо надлежащим образом накапливать и хранить.

Кренник опустил взгляд и понизил голос:

— У нас были определенные успехи.

— Были? Если ваши ученые не смогли воспроизвести мои результаты, значит кто-то не справился со своей работой.

— Все делали все, что было в их силах.

— Тогда я не понимаю.

Усмехнувшись, Кренник поднял голову:

— Готов покинуть комплекс на несколько дней?

— Я же сказал — отпуск мне не нужен.

— Это не отпуск. Собственно, дело напрямую касается причин твоего беспокойства.

Гален взглянул Креннику в глаза:

— Хочешь опять показать мне нечто такое, что мне следует увидеть? Как тогда у Грейнджа.

— Именно.

Олпинн ярко сверкал на фоне черноты космоса, словно драгоценный камень. Своей высокой отражающей способностью он был обязан не льду и снегу, но богатым минералами морям, которые высохли миллионы лет назад, оставив после себя осадочные породы и кристаллические элементы, окутывавшие ослепительно-белым покрывалом значительную часть суши.

Хасу пришлось совершить несколько долгих прыжков, чтобы добраться до далекой планеты, но к тому времени, когда они приземлились на археологической станции, Лире удалось отбросить все подозрения касательно их миссии и роли, которую играл в ней дресселианец. Ей не требовалась помощь Хаса или кого-то другого для присмотра за ней или Джин, но она не могла винить Кренника в том, что тот заботился об их безопасности. В конце концов, речь шла о жене и ребенке его ведущего ученого.

Яркий блеск был не единственной отличительной чертой Олпинна. В туманном прошлом группа космических путешественников обнаружила руины древней цивилизации — отполированные ветрами и изъеденные дождями обширные сооружения из огромных каменных блоков, статуи, храмы и обелиски, — и на протяжении почти стандартного столетия на планете шли раскопки. Еще до того, как канцлером стал Палпатин, на средства Республики был основан постоянный лагерь, состоявший из сборных жилищ, ветряных турбин, опреснительной установки и маленького исследовательского центра. Древние руины и уникальная местность стали поводом для составленной учеными петиции о присвоении Олпинну статуса Заповедной планеты, что ограничило бы строительство, посещения и добычу ресурсов, но заявка все еще ждала одобрения со стороны Империи. Археологи согласились с тем, что разведка и картографическая съемка, которую вели Лира и Нари, является неотъемлемой частью работ по математической оценке ресурсов планеты, — что в некотором смысле было правдой, поскольку находка кайбер-кристаллов обеспечила бы планете защиту от интересов корпораций и горной добычи.

Несмотря на ослепительную белизну — столь яркую, что людям и представителям некоторых других рас приходилось носить защитные очки, — поверхность планеты больше напоминала морское дно, и зачастую требовалась помощь специалиста, чтобы отличить искусственные сооружения от творений самой природы: башни, похожие на конфеты, покрытые замысловатыми завитками, горные склоны с вросшими в них окаменевшими морскими организмами, кораллами и раковинами, давно высохшие речные русла и водопады, кристаллизовавшиеся в подобие мрамора, изгибающиеся желобы и глубокие сверкающие бассейны. Рядом с лагерем имелась пара карстовых воронок, заполненных самой чистой водой, какую только доводилось видеть Лире, голубой, словно подсвеченной изнутри, а в ущельях среди гор росли веретенообразные растения, столь же изогнутые и выцветшие, как и каменные башни.

Что касается Джин, то ей планета казалась огромной белой игровой площадкой.

Новоприбывшие быстро почувствовали себя как дома среди состоявшей из представителей различных рас команды археологов. Все сразу же полюбили Джин, которая стала центром всеобщего внимания, развлекая всех своими выходками, но при этом внимательно наблюдая и учась. Стремясь принести хоть какую-то пользу, Хас стал подручным лагерного повара, помогая готовить необычную, но вкусную еду из ограниченных запасов, в то время как Лира и Нари, нагруженные рюкзаками и спасательным снаряжением, совершали предварительные вылазки в сложную систему пещер, где могли скрываться кайбер-кристаллы.

Данные о предполагаемых залежах носили крайне неточный характер. Лире было весьма любопытно, действительно ли имевшиеся у них примитивные карты были найдены в архивах джедаев, или они, как утверждал Орсон, были составлены первыми космопроходцами и веками лежали забытыми в базе данных Республики. Так или иначе, Лира с некоторым смятением подсчитала, что для завершения предварительной разведки системы каменных пещер, сталагмитов, сталактитов и проложенных водой туннелей потребуются недели исследований, картографической съемки и анализа. Оставалось лишь надеяться, что Гален сможет прожить без нее.

Исследуя широкий туннель в главной системе пещер, Лира и Нари наткнулись на огромную камеру, искривленные стены и куполообразный потолок которой покрывал слой биолюминесцентного мха, освещавший камеру желтоватым сиянием. Их сопровождали Хас и Джин, и, войдя в камеру, все четверо широко раскрытыми глазами созерцали открывшееся им чудо.

Хас взглянул на Лиру, которая сидела рядом с Нари, словно упиваясь каждым квадратным сантиметром светящегося пространства. Джин играла неподалеку под бдительным присмотром Хаса.

— Джедаи бы сказали, что здесь ощущается могущество Силы, — сказала Лира таким тоном, что Хасу показалось, будто у нее есть некая телепатическая связь с подругой.

Кивнув, Нари повернулась к нему:

— А ты ее чувствуешь, Хас?

Отведя взгляд от Джин, он озадаченно взглянул на женщин:

— Что именно?

— Просто почувствуй, — мягко рассмеялась Лира.

Он огляделся вокруг.

— Я думал, Сила исчезла вместе с джедаями.

— Сила может исчезнуть, только если погибнет все живое в Галактике, — покачала головой Нари.

Лира пристально посмотрела на Хаса:

— Ты никогда не бывал на планетах, где природа столь изобильна, столь плодородна и цветуща, что у тебя голова идет кругом? Не на планетах вроде Корусанта, которые просто ошеломляют, а на какой-нибудь далекой планете, где просто хочется стоять в почтительной тишине?

— Где можно в полной мере почувствовать взаимосвязь всего живого, — добавила Нари.

Хасу не хотелось, чтобы они подумали, будто он считает их сумасшедшими, и уж тем более не хотелось вспоминать Самовар или Вади-Раффу, так что он лишь ответил:

— Пожалуй, бывал на нескольких.

Лиру, однако, его ответ не удовлетворил.

— И никогда ничего не чувствовал? Даже ощущения некоей сверхъестественной тайны?

— Наверное, был слишком занят, — пожал плечами Хас.

— Когда в следующий раз окажешься на девственной планете, — сказала Нари, — вспомни наш разговор и попытайся почувствовать Силу.

— Ладно, — кивнул он. — Как-нибудь в следующий раз. — Увидев, что Лира внезапно повернулась к Джин, которая стучала по камню маленькой копией одного из молотков матери, он добавил: — Не беспокойся, я слежу за ней.

Услышав его, Джин перестала стучать и развернулась кругом.

— Хас следит за мной.

— И никогда об этом не забывай, — сказал он.

Лира с искренней признательностью взглянула на

Хаса:

— У тебя с ней здорово получается, Хас.

— Потому что она член команды, — ответил он достаточно громко, чтобы слышала Джин. — В лучшем смысле этого слова.

Обе женщины рассмеялись, затем последовавшую тишину нарушила Лира:

— Не хочу лезть не в свое дело, Хас, но когда ты впервые познакомился с Орсоном?

«Будь проще», — напомнил себе Хас.

— Он просто периодически использует меня.

— У него определенно есть к этому талант, — кивнула Лира.

— А откуда ты его знаешь? — спросил Хас, прежде чем Лира успела сформулировать следующий вопрос.

— Гален и Орсон совместно работают в некоей имперской программе по энергетике.

— На Корусанте?

— В комплексе, который занимает территорию бывшего заповедника б’анкоров.

— Кажется, я что-то об этом слышал, — заметил Хас. — Должно быть, интересно.

— Даже очень, — кивнула Лира, вызвав смешок Нари.

— Скажи Хасу правду, Лира.

Лира рассмеялась вместе с ней.

— Ладно, на самом деле все это очень скучно, и порой я жалею, что Гален вообще в это ввязался. Но он счастлив, а его исследования могут привести к революции в области возобновляемой энергии.

— Что есть, то есть, — заметила Нари.

— Мне просто хотелось бы, — посерьезнев, сказала Лира, — чтобы вся работа не сосредоточивалась на одних лишь кайбер-кристаллах.

Гален стоял у иллюминатора челнока, глядя на опустошенную планету внизу. Он ошибался, полагая, что Орсон собирается показать ему нечто подобное тому, что он видел во время войны на Грейндже.

На этот раз все было намного хуже.

— Как называется эта планета? — спросил он Кренника.

— Малпаз — если это имеет хоть какое-то значение. — (Доставивший их сюда корабль находился на стационарной орбите намного выше челнока.) — Во время войны она пострадала от вторжений с обеих сторон, но после каждой атаки ее жителям удавалось отстраиваться заново. Местное население состоит из птицеподобных гуманоидов, но смешалось с колонистами со всего сектора.

— Рива что-то говорила Лире про Малпаз.

Кренник никак не реагировал на его замечание.

— Внизу — то, что осталось от столицы. Видно, где мы развернули энергетическую сеть, — это та обугленная территория слева. Сам комплекс стоял на холме, где теперь только разрушенные стены.

— Что тут случилось? — побледнев, спросил Гален. — Я крайне точно все описал в своих заметках.

— Разрушения никак не связаны с твоими разработками. Мы готовились подсоединиться к энергетической сети, когда планету атаковали.

— Кто?

Кренник сделал вид, будто слегка поколебался.

— Гален, в вечерних голоновостях этого не услышишь, но, хоть война, по сути, выиграна, она еще не закончилась. По крайней мере здесь и во многих системах Западных рубежей.

— Я слышал новости об остатках сепаратистов...

— Они не просто сепаратисты. Называй их теми, кем они являются на самом деле, — анархистами. Они хотят, чтобы Империя рухнула, — точно так же, как некоторые хотели того же для Республики, но на этот раз наши враги бунтуют не против представительства в Сенате, торговых путей или налогов. Они намерены посеять хаос, разрушить все до основания. У них нет никакой программы — политической, религиозной или какой-либо другой, — помимо желания покончить с цивилизацией в том виде, в каком мы ее знаем. Империя неоднократно пыталась улучшить жизнь тех, кто пострадал во время войны, но этому препятствуют постоянные атаки. Могу показать тебе еще десяток таких же пострадавших планет.

Несколько мгновений Гален переваривал слова Кренника, затем горестно покачал головой:

— При том арсенале, которым располагает Империя, — штурмовиках, звездных разрушителях и прочем — их полное уничтожение остается лишь вопросом времени.

— Каждая атака влечет за собой новую, — ответил Кренник. — Число тех, кто считает, что Империя предала их или разочаровала, не предпринимая решительных действий, не платя достаточных репараций или не отстраивая разрушенное, растет подобно снежному кому. Если так будет продолжаться, нам никогда не удастся осуществить мечту Императора, объединив всех.

— Должно же быть хоть какое-то решение.

— Возможно. — Кренник помолчал. — Гален, мне не следует тебе об этом говорить, и я даже не могу предположить, сколько подписок о неразглашении я нарушил, просто привезя тебя сюда, но Император дал свое благословение на расширение масштабов нашего энергетического предприятия. Он настолько верит в то, чего ты уже достиг, что санкционировал горнодобывающие операции на сотнях планет, чтобы обеспечить проект «Небесная мощь» материалами, позволив ему стать реальностью. Даже сейчас корабли перебрасывают ресурсы из бесчисленных звездных систем, готовясь к тому дню, когда Император объявит о своих планах общественности. — Он слегка повернулся, глядя Галену прямо в глаза. — Он полон решимости сделать примером одну из планет, в надежде, что она послужит своего рода маяком, который приблизит новую эпоху.

Отведя взгляд, Гален повернулся и направился в сторону.

— От кристаллов можно добиться намного большего, — не оборачиваясь, тихо проговорил он. — Намного больше энергии, чем нам удалось накопить.

Кренник двинулся следом за ним.

— Расскажи.

Глубоко вздохнув, Гален покачал головой:

— Вопрос вовсе не в энергии. Я понял потенциал кайберов с самого начала.

— Тогда в чем проблема? — нахмурился Кренник.

— В сдерживании, — ответил Гален, наконец собравшись с духом и взглянув на него. — В определенный момент энергию, испускаемую кайбером под давлением, становится невозможно обуздать — она неукротима. — Он показал в сторону иллюминатора. — Даже подобные разрушения — мелочь по сравнению с разрушительной мощью, которую способны высвободить кристаллы.

— Но ты открыл способ извлечь из них эту самую мощь? — спросил Кренник, не сводя с него глаз.

Гален закрыл глаза и кивнул:

— Еще немного, и я его найду... Еще чуть-чуть...

Кренник хлопнул Галена по плечу:

— Тогда продолжай в том же духе, Гален. По поводу сдерживания энергии можешь не беспокоиться. Я соберу команду, которая решит эту проблему. От тебя же нам требуется средство извлечь ее. Дай мне надежное доказательство, которое я мог бы представить Императору, и можешь рассчитывать на его безусловную поддержку. — Помолчав, он спросил: — Сделаешь? Сделаешь это для всех нас? Не просто ради будущего для поколения твоей дочери, но ради поколения ее детей и всех последующих? Именно такие, как ты, нужны Империи. Твое наследие пойдет на пользу всей Галактике.

— Придется работать в условиях полной секретности, чтобы избежать утечек, — медленно выдохнул Гален. — Никто не должен ничего знать.

— Ты прав, — с серьезным видом ответил Кренник. — Никто не должен знать.

20 ГЛУБОКАЯ ИСТИНА

ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ РАЗВЕДКА на Олпинне подошла к концу.

Лире и Нари потребовалось почти двенадцать стандартных недель, чтобы обнаружить жилу, залегавшую в узком туннеле на глубине более трехсот метров. После того как они спустились с помощью реактивных ранцев на дно шахты, им пришлось, зажав в зубах загубники дыхательных масок, ползти на четвереньках по уходящему вниз коридору в свете налобных фонарей, отбрасывающих странные тени на неровные стены. Лира расчистила участок жилы небольшим резаком, и в конце концов полевой анализатор, который дал ей Гален, подтвердил ее подозрения.

— Это рейнит, а не кайберит, — сказала она Нари, когда они вернулись на поверхность и Лира завершила анализ. — Они родственны друг другу, но рейнит плотнее и жестче. А настоящие кайберы можно найти только в жилах чистого кайберита.

Несмотря на разочарование, они не собирались сдаваться. Используя результаты проведенных столетия назад разведок, они попросили Хаса доставить их в зоны тектонической активности в другой точке основного континента. Но хотя некоторые участки и выглядели многообещающе, тамошние разломы не были вызваны боковыми сдвигами, а присутствие других жил рейнита свидетельствовало, что кайберит там найти не удастся, поскольку вместе они никогда не сосуществовали.

К тому времени лагерь стал для Лиры, Нари и Хаса родным домом, и члены археологической экспедиции устроили прощальную вечеринку, щедро одарив Джин небольшими сувенирами и намекнув, что им будет страшно не хватать кулинарных творений Хаса.

Лира ничего не стала рассказывать археологам про ложные кайберы, поскольку те формально не являлись целью их с Нари экспедиции, и подарила им карты, где было обозначено местоположение древних городов, возможно не замеченных ранее. Джин не догадывалась, что, несмотря на возникшие у нее с учеными близкие отношения, вряд ли ей было суждено когда-либо увидеть их снова.

Пока Хас проводил предстартовую подготовку в просторной кабине грузовика, Лира поделилась тем, что уже несколько дней было у нее на уме:

— Жаль, что мы не могли солгать про ложные кайберы. Или, по крайней мере, сказать Креннику, что нам нужно больше времени на исследования.

Сидевшие в противоперегрузочных креслах Нари и Хас вопросительно посмотрели на нее.

— Наш долг перед Силой — защищать подобные планеты от горных разработок, — продолжала она. — Так же, как часто поступали джедаи. В их отсутствие нам следовало бы взять ответственность на себя.

— Увы, это не наша задача, — печально улыбнулась Нари.

Кивнув, Лира сдавленно вздохнула, с трудом сдерживая слезы, а потом вдруг рассмеялась.

— Если честно, мне не хочется улетать.

— Тогда попрощайся с Корусантом раз и навсегда, — сказала Нари. — Убеди Галена не продлевать контракт и возвращайся к своему любимому занятию.

— Единственный контракт, который у него есть, — с самим собой, — усмехнулась Лира. — К тому же он занят важной работой. И даже если бы было иначе, вряд ли Империя спокойно бы к этому отнеслась, учитывая, сколько она вложила в этот комплекс.

— И что может сделать Империя? Засудить вас?

— Кто знает, на что они способны. — Лира в последний раз бросила взгляд на Олпинн. — Планете следовало бы предоставить статус Заповедной.

— Это ничего не значит, — пробормотал Хас. — Заповедный статус ее не защитит, — добавил он, когда Лира и Нари развернулись к нему.

— С каких это пор? — поинтересовалась Нари.

Он продолжал возиться с приборами, словно избегая взгляда женщин.

— С тех пор, как появилась Империя.

— Считается, что Заповедный статус не может быть нарушен, — возразила Нари.

— Да, — задумчиво кивнула Лира, — но такой же статус защищал и резервацию б’анкоров.

Хас наконец посмотрел на нее и Нари:

— Скоро увидите, на что способна Империя.

— Это не может быть Самовар, — проговорила Нари, когда Хас вывел корабль из гиперпространства и перед ними возникла планета. Она бросила взгляд на сидевшую с Джин на коленях Лиру, и обе уставились на опустошенную планету. — Когда я была здесь в последний раз, северный континент полностью покрывали леса. Теперь же он похож на пустыню.

— Уверяю тебя, это Самовар, — сказал Хас. — Когда нужно, Империя действует весьма быстро.

Прыжок с Олпинна вышел непростым, но Лира в конце концов оказалась на Западных рубежах. Хас удерживал корабль поодаль от Самовара, но сканеры показывали присутствие сотен массивных грузовиков на орбите и еще большее количество кораблей поменьше, доставлявших на них то, что извлекалось с поверхности. Вдали от грузовиков турболазеры звездного разрушителя оголяли целый континент. Океаны и атмосфера Северного полушария стали бурыми от загрязнений.

— У нескольких конгломератов имелись концессии на разработку ограниченного количества руды, — сказал Хас, — но теперь Империя забирает все, что можно, и на нее трудятся бывшие сепаратисты со всего сектора.

— В качестве кого? Наемных работников или рабов? — спросила Лира.

— Невелика разница. Они прилетают работать, но в конце концов влезают в долги и не могут вернуться домой. — Он посмотрел ей в глаза. — То же самое и на Вади-Раффе. Уничтоженные леса, бесконтрольная разработка месторождений, оголенная почва...

 Но зачем? — вслух подумала Лира. — Когда есть столько других планет?

— Более тяжелые звездные разрушители? — предположила Нари. — Крупные военные базы?

Лира перевела взгляд с Нари на Хаса, вдруг показавшегося ей далеко не столь простодушным, как можно было подумать.

— Почему ты решил привезти нас сюда, Хас? Самовар и Вади-Раффа — в числе тех планет, где тобой воспользовался Орсон?

— Вы не единственные, кому не хотелось покидать Олпинн, — с непроницаемым выражением лица ответил Хас. — Похоже, я просто пытаюсь придумать новый план.

На небритое, осунувшееся лицо Галена падали отблески стоявших в компьютерном зале экранов и голопроекторов. Вокруг него кружились данные — расчеты, результаты недавних экспериментов с дифракцией электронов, увеличенные изображения пустот внутри кайбер-кристалла, почерпнутые из архивных материалов джедаев тексты.

Он подписал все акты о неразглашении, на которых настоял Орсон, и теперь для него являлись преступлением любые обсуждения проекта мечты с кем угодно, даже с Лирой, ради безопасности, как ее, так и его собственной. Все это, однако, ничего не значило, если ему не удастся найти способ придать новый импульс исследованиям, которые он вел уже больше стандартного года, но которые завораживали его полжизни. Если он сумеет извлечь больше энергии из кайберов, сможет ли команда Орсона обуздать ее и направить по назначению? Не говоря уж о его личных интересах, как он мог допустить, чтобы анархия и насилие обрекли проект на неудачу еще до того, как тот обретет практическое применение?

Мысли его невольно вернулись к Лире и Джин, будущее которых он должен был обеспечить. Как он мог позволить им улететь с Корусанта? Как мог Орсон допустить подобное, зная о нарастающих мятежах и совершаемых наугад нападениях на невинные планеты? Сможет ли он когда-либо простить себя или Орсона, если с ними случится нечто невообразимое?

Валлт, Грейндж, Локори, теперь Малпаз и многие другие планеты...

Он просто обязан был что-то изменить.

Гален потянулся к кайберу размером с палец, который всегда носил с собой. Каждый из кристаллов был столь же уникален, как снежинка или радужка человеческого глаза. Кристалл потеплел, когда Гален взял его в ладонь, но, как показывали предыдущие исследования, температура кристалла не менялась. Он также знал, что кристалл не в состоянии согреть футляр, полотенце и любой другой неодушевленный предмет. Кристалл реагировал только на жизнь, даже растительную, отчего тот факт, что джедаи использовали их для питания световых мечей, выглядел еще более загадочным и ироничным.

Гален поднес кристалл к свету экранов, любуясь его меняющейся прозрачностью — свойство, которое древние джедаи называли «водой кайбера».

В энергетическом потенциале кристаллов можно было не сомневаться — его команда уже доказала это во время ранних экспериментов с пьезоэлектричеством. Но высокотемпературный комплекс являлся не просто огромным световым мечом, который, как считалось, включал в себя, помимо кристалла, матрицу излучателя, регулирующий контур, плазму и сверхпроводник, направлявший энергию обратно в отрицательный полюс рукояти меча. Никто не мог поверить, что световые мечи способны прорезать дюрасталь толщиной в метр, но это действительно было так, и оставалось лишь полагать, что на них воздействует сама Сила.

Воздействует через кайберы?

Если ответы и таились где-то в бывших архивах Храма, их еще предстояло обнаружить, вероятность чего была крайне мала, поскольку многие секреты конструкции световых мечей передавались из уст в уста. Возможно, ответы содержались в одном из джедайских голокронов, но у Галена не было к ним доступа.

Некоторые из доставленных в комплекс кайберов явно были разрезаны и огранены, вероятно, чтобы исключить непроходимость и усилить отдачу энергии. Возможно, самые крупные образцы подвергались огранке точно так же, как и драгоценные камни, с целью усилить до максимума отражение света. На данный момент команде ученых не удалось выполнить лазерную накачку кристаллов, не ослабив их кристаллическую решетку, — что было почти аналогично воздействию радиации на живые клетки. Более серьезная проблема заключалась в том, чтобы научиться управлять присущим кристаллам стремлением предательски и случайным образом рассеивать энергию.

Гален уставился на кристалл.

Неужели тот ему сопротивлялся?

На какие жертвы требовалось пойти, чтобы раскрыть его секреты?

И снова мысли Галена вернулись к Лире. Как долго он сможет вынести необходимость лгать ради великой цели? Неужели его увлеченность исследованиями настолько ослепляла, а кристаллы в некотором роде держали его в плену?

Твердые, неизменные, непостижимые... Возможно, в соответствии с суевериями, он мог разгадать тайны кайбера, лишь глядя в определенную сторону на рассвете или наблюдая, как поднимается туман на некоей далекой планете. Один из толкователей-джедаев называл кайбер дремлющим камнем, который следовало пробудить, чтобы он исполнил свою цель. Но тот же толкователь предупреждал, что кристалл столь же легко оскорбить, и от джедая требуется крайняя осторожность.

Гален понимал, что никогда не сможет взаимодействовать с кайбером так, как это делали джедаи посредством Силы, но, как он говорил Лире, на его стороне была наука и могущественные машины, способные обратиться к кристаллу на атомном уровне и заставить его исполнить требуемое.

В самом начале их отношений, когда Лира еще занималась геологоразведкой, они с Галеном порой не виделись месяцами. Встречаясь после долгой разлуки, они всегда ощущали некоторую неловкость, и для того, чтобы все вернулось на круги своя, каждый раз требовалось несколько дней. Постепенно они привыкли и перестали придавать этому особое значение. А после того, как Лира решила на время отказаться от карьеры, чтобы завести семью, периоды временного отсутствия на их отношения больше не влияли — чего, впрочем, нельзя было сказать об их вынужденной разлуке на Валлте.

Вернувшись почти четыре стандартных месяца спустя вместе с Джин, Хасом и Нари, Лира не знала точно, чего ждать, особенно в свете увиденного на Самоваре и Вади-Раффе. Всеобъемлющее опустошение, которому она стала свидетелем, вызвало у нее определенные сомнения по поводу того, что заявлял Император в публичных выступлениях и что на самом деле происходило вдали от Ядра. Лире очень хотелось немедленно сообщить Галену о том, что она узнала, но она решила подождать, пока между всеми троими восстановится прежняя близость, — хотя бы затем, чтобы рассказать обо всем спокойно и без лишних эмоций.

Почти с того самого мгновения, когда они приземлились на Корусанте, Лира чувствовала, что что-то не так. Между ними вновь возникла знакомая трещина — причем не только между ней и Галеном, но и между Галеном и Джин. Ей хотелось приписать его чрезмерную занятость требованиям, которые предъявляла к нему работа, но чем дольше она за ним наблюдала, тем больше у нее появлялось поводов для беспокойства. Раньше Гален никогда не объяснял нежелание обсуждать суть своих исследований тем, что для понимания Лиры та чересчур сложна, — напротив, он сыпал техническими терминами, прекрасно зная, что Лира не поймет и половины, а потом, как обычно, начинал упрощать, пока ей не становилась понятна хотя бы самая малость. Подобное давно стало частью их жизни, и именно потому он доверил ей переписывать свои личные заметки.

Теперь же он вдруг отказался объяснять, чем занимается. Лира готова была отнестись к этому спокойно, поскольку ей самой нужно было составлять итоговый отчет для Орсона, к тому же ей вовсе незачем было знать все подробности, — если бы Гален не стал уговаривать ее остаться в квартире в Центральном округе, вместо того чтобы вернуться в комплекс. По его словам, ему ничто не мешало ездить туда и обратно, к тому же Джин могла ходить в настоящую подготовительную школу, а не обучаться дома.

Отказавшись оставаться в квартире, Лира вернулась в комплекс и сразу же обнаружила, что атмосфера сильно изменилась, став намного напряженнее. Гален туманно объяснил, что в ее отсутствие комплекс пострадал от проникновения извне и пришлось усилить меры безопасности. В ранее общедоступные зоны комплекса теперь могли попасть только те, кто имел соответствующий допуск. Данные, до этого посылавшиеся в надзорный совет по Голосети, теперь отправлялись через имперский внутрисетевой сервер. Секретность царила повсюду.

В конце концов, однако, Лира поняла, что больше не в состоянии скрывать мучившую ее тревогу. Гален держал ее поодаль от себя, и ей нужно было знать почему.

— Жалеешь, что уговорил меня согласиться на предложение Орсона? — спросила она, когда они убирали со стола после обеда, а Джин смотрела головидео.

Явно не готовый к ее вопросу, Гален ответил не сразу:

— Только о том, что приходилось за тебя волноваться.

— Прости. Мы страшно по тебе скучали, Гален.

Она надеялась услышать от него то же самое, но вместо этого он спросил:

— А ты сама что, жалеешь? Насколько я понял, Джин получила столько удовольствия, сколько не получала за всю жизнь.

— Я только рада, но у меня такое чувство, будто мы с тобой так по-настоящему и не воссоединились. — Взглянув ему в глаза, она добавила: — Кажется, будто ты где-то страшно далеко, и мне все еще тебя не хватает.

— Наша разлука тут вовсе ни при чем, — с неожиданной поспешностью ответил Гален. — Это все из-за работы. На меня давят со всех сторон.

Лира хотела взять его за руку, но он скрестил руки на груди.

— Вот этого я как раз и не понимаю, — сказала она. — Почему вдруг на тебя стали так давить? Когда я улетала, все было иначе. Из-за попытки шпионажа?

Она запоздало поняла, что сама предложила ему повод для оправдания.

— Да. Нет. И да и нет. Совет ждет результатов. Есть проблемы с финансированием.

— Но ведь ты и твоя команда делали успехи, — сказала Лира, стараясь не выглядеть чересчур настойчивой. — Что вдруг изменилось?

Гален помедлил, делая вид, что наблюдает за Джин.

— Исследования вступили в новую фазу, и я сражаюсь с кучей данных, — наконец ответил он.

— Наше присутствие тебя слишком отвлекает?

— Нет, конечно.

Его механические ответы начали утомлять Лиру, что почувствовалось по ее тону.

— Да хватит тебе, Гален. От тебя чересчур многого требуют? В этом все дело?

Он уставился на нее:

— С чего ты взяла?

Вздохнув, Лира решила начать сначала. Меньше всего ей хотелось спорить. Возможно, хватило бы теплых объятий и поцелуя, чтобы все проблемы исчезли без следа.

— Может, вернемся немного назад? Ты спрашивал, жалею ли я о своей поездке. Еще раз — нет. Ноя узнала нечто такое, чем уже несколько недель хочу с тобой поделиться. — Она ринулась головой в омут. — После того как мы улетели с Олпинна, Хас показал нам с Нари пару планет на Западных рубежах, которые безжалостно эксплуатирует Империя. Каждая из них опустошена почти полностью из-за неограниченной добычи ископаемых.

Гален внимательно, почти с удивлением ее выслушал, а затем небрежно махнул рукой:

— Понимаю, подобное вполне могло оскорбить твое чувство справедливости по отношению к окружающей среде, но Республика виновна в том же самом. Любая экспансия требует ресурсов. Возможно, Империя эксплуатирует некоторые планеты, но лишь для того, чтобы спасти множество других. — Он хмуро посмотрел на Лиру. — Вряд ли стоит тебе напоминать, сколько всего планет в Галактике.

— Но это не просто планеты. Это Заповедные планеты, которым гарантирована защита действующим уже много поколений законом. Собственно, то же самое случилось и здесь с резервацией.

— Тоже ради большего блага, — сказал Гален.

— Наверняка в этом тебя убедил Орсон. — Лира не сумела сдержать смешок.

— Что за планеты? — после долгого молчания спросил Гален.

— Самовар, — слегка приободрившись, ответила она. — Вади-Раффа.

Она почти слышала, как он мысленно отмечает ее слова в памяти.

— И какое это имеет отношение к нам?

— Если Империя тайно грабит планеты, откуда нам знать, что тебе не лгут насчет истинной цели твоих разработок?

— Никто мне не лжет.

— Потому что ты доверяешь Орсону и остальным? Или у тебя есть доказательства?

Отойдя на несколько шагов, Гален развернулся к Лире:

— Я видел доказательства.

Подобного ответа она не ожидала.

— Когда?

— Пока тебя не было, я поделился теми же сомнениями с Орсоном, и у нас состоялся долгий разговор. Он согласился лично показать мне, как мои разработки воспроизводятся и находят практическое применение, и мы отправились на Малпаз.

Лира ошеломленно взглянула на него:

— Вы с Орсоном были на Малпазе, пока мы с Джин были на Олпинне?

— Всего несколько дней.

— Пусть даже несколько часов, Гален. Что все это значит? — Она помедлила, собираясь с мыслями и с трудом сдерживая гнев. — Не потому ли Орсон попросил меня отправиться в экспедицию — чтобы иметь возможность беспрепятственно добраться до тебя в мое отсутствие?

— Хватит обвинять его в каких бы то ни было манипуляциях, — сказал Гален. — Я пошел к нему обсудить мои... наши сомнения. Я потребовал ответа, и он предложил мне посмотреть самому.

— И вы вдвоем отправились на Малпаз?

Гален отвел было взгляд, но тут же снова посмотрел прямо в глаза Лире:

— Мне следовало рассказать тебе раньше.

— Орсон что-нибудь упоминал про Дагио? — после некоторой паузы спросила она.

— Зачем ему упоминать про Дагио?

— Потому что Рива говорила, что Дагио работает на Малпазе и что она не может с ним связаться. Он все еще там?

— Нет, — ответил Гален. Какое-то время он молча расхаживал туда-сюда, качая головой. — Комплекс, где занимались воспроизведением моих результатов, разрушен, и начать поставки энергии в столицу так и не удалось.

У Лиры отвисла челюсть.

— Кто его разрушил? Сепаратисты?

— Орсон предпочитает называть их анархистами. Чтобы об этом рассказать, ему пришлось нарушить подписку о неразглашении.

— Значит, Дагио, возможно, нет в живых?

— Возможно. — Гален снова покачал головой. — Мне нельзя об этом говорить.

Вполне можно было извиниться и на этом закончить, но Лира решила копнуть глубже.

— Ты скрывал это от меня, потому что мне не положено было знать?

— Да, — кивнул он. — Я принес присягу.

— Значит, есть и другое, о чем тебе нельзя мне рассказывать?

— Да.

Лира провела пальцами по лбу.

— Присяга меня не волнует, — сказал Гален. — Но из-за всех тех разрушений мне пришлось удвоить усилия, чтобы найти хоть какой-то способ... — Он посмотрел на нее. — В общем, я хотел тебе об этом рассказать.

Лира внезапно почувствовала себя полностью опустошенной.

— Как вообще могло дойти до такого, что нам приходится что-то скрывать друг от друга, Гален? — проговорила она, сдерживая слезы.

— Сейчас наступил решающий момент, — сказал Гален, наконец подойдя к ней. — Нам остается лишь верить, что Империя делает все возможное ради величия Галактики. Есть силы, которые пытаются сеять хаос и держать нас в состоянии постоянной войны. Император полон решимости покончить с этим. Он хочет объединить всех, предотвратив очередной всегалактический конфликт.

Лира вслушивалась в каждое его слово.

— Непривычно слышать от тебя такое, — сказала она, ощущая тепло от его объятий. — Такое впечатление, будто ты вдруг изменил свои взгляды.

— Обеспечение планет энергией — единственный путь вперед.

Слова его не слишком убедили Лиру, но ей стало ясно, что сам Гален искренне убежден в своей правоте.

21 ПОЛГРУППЫ

В «КЛАДЕЗЕ РАЗВРАТА» имелась небольшая задняя комната для частных вечеринок и хранения незаконных веществ во время облав, проводимых властями. Раньше местная полиция предупреждала владельцев об облавах, но после того, как неподалеку расположился гарнизон штурмовиков, это стало невозможно. За главным столом сидели Хас и десяток с лишним контрабандистов, бродяг и негодяев, часть из которых он знал еще задолго до войны — в том числе Ялли, Моло, Даг, Даджо Кода и тви’лек по имени Зосед Хозем, — а остальные были родом с опустошенных войной далеких планет, наподобие Ондерона. Убогая забегаловка стала для них чем-то вроде штаб-квартиры.

Стоявший в комнате десятилетний голопроектор обычно использовался для показа развлекательных голограмм, но Хас вывел с его помощью карту звездной системы Салиент, независимого региона на краю так называемого Корпоративного сектора, в трех прыжках от Раджтири. Именно она являлась их очередной целью, куда требовалось доставить запретное оружие и боеприпасы.

— В пригодной для жизни зоне красного карлика три планеты, — объяснял Хас. — Спутник внешней планеты, Эпифани, принадлежит корпорации «Зерпен». Это и есть наш пункт назначения. — Он показал на точку на голограмме. — На краю системы Салиент расположена хорошо вооруженная сторожевая станция, но у наших работодателей есть работающие там агенты, которые с легкостью пропустят нас через контрольный пост...

— А кто может гарантировать, что они нас пропустят? — прервал его низкий голос.

Даже не оборачиваясь, Хас понял, что реплика принадлежит высокому импозантному человеку с Ондерона по имени Со Геррера. Но он все же обернулся:

— Всегда работало, сработает и на этот раз.

Со с сомнением взглянул на него:

— Этим и будем утешаться, когда нас изрешетят и подпалят хвост. — Редко удерживавшийся от того, чтобы высказать свое мнение по любому вопросу, и часто оказывавшийся в центре оживленных дискуссий о галактической политике, Со стал популярной личностью в «Кладезе разврата». — Нам нужен план на случай непредвиденных обстоятельств.

Хас почувствовал, как все взгляды обратились к нему.

— Пожалуй, ты прав. Хотя бы для надежности.

Покачав головой, Со поднялся со стула.

— Я прав потому, что в то время, как большинство из вас в течение всей своей карьеры старались избежать столкновений, я часто оказывался в самой их гуще. Это вовсе не значит, будто ваш опыт не пригодится, но если мы намерены участвовать в совместной миссии, неприятности нам нужны меньше всего.

Хас наблюдал за Со, который переходил от одного члена группы к другому, сопровождая свои замечания гримасами и повелительными жестами. В его густых черных волосах пробивалась благородная седина, а сила его личности была такова, что любой был готов беспрекословно ему подчиняться.

— Ладно, разработаем резервный план, — наконец сказал Хас.

— Это по моей части, — заявил Со.

Хас окинул взглядом собравшихся, но никто не возражал.

— Теперь, когда мы все прояснили...

Со упер руки в бока и от всей души рассмеялся.

— Мы ничего еще не прояснили, Хас. Все еще пока туманно, еще пока проясняется. — Он немного помолчал. — Что мы везем?

— На большей части кораблей будут боеприпасы и снаряды, хотя некоторые, у кого грузовики побольше, повезут оружие. — Прежде чем Геррера успел его прервать, Хас добавил: — Эту группу возглавит Со.

Харизматичный ондеронец одарил всех искренней улыбкой и снова сел.

Хаса несколько удивляло, что их деятельность возобновилась столь быстро, — на сей раз ему об этом сообщил сам Кренник, который, как был убежден Хас, с самого начала руководил операциями по присвоению планет. Кренник не признавался в этом ни до, ни после межзвездного путешествия с Лирой Эрсо, ее дочерью и ее подругой Нари, хотя Хас об этом не спрашивал. Во время беседы с ним на Корусанте Кренник больше всего интересовался Лирой и тем, обсуждала ли она работу своего мужа. У Кренника имелись отчеты, которые Лира передавала с Олпинна, но гораздо большее любопытство у него вызывали разговоры в лагере археологов и на корабле Хаса.

Вопросы Кренника привели Хаса в замешательство, но он постарался сообщить все подробности, не имевшие особого значения. Откуда ему знать — может, проведенные на Олпинне месяцы были частью проверки Лиры службами безопасности в связи с участием ее мужа в имперском научном проекте?

Хас не стал упоминать об их пребывании у Самовара и Вади-Раффы. Он предпринял необходимые меры, чтобы его корабль не засекли сканеры, и удалил информацию из бортового журнала. Но оставалась вероятность, что в какой-либо из систем могли опознать сигнатуру корабля и что его уловка рано или поздно вскроется. В любом случае, вряд ли они нарушили какие-то законы. Группы экологов часто бывали в окрестностях Вади, и Кренник вполне мог простить желание Лиры и Нари увидеть, что там происходит.

Хас надеялся, что беседа с Кренником положит долгожданный конец их отношениям, но Кренник не оправдал ожиданий, сообщив насчет Салиента.

— Наша точка выхода на орбиту спутника Эпифани находится примерно здесь. — Хас обвел пальцем окрестности спутника. — Мы появимся с ночной стороны Эпифани, так что звезды будут светить нам в спину. — Он увеличил изображение спутника и подсветил точку на дневной стороне. — Место посадки — здесь, на территории штаб-квартиры корпорации «Зерпен». Когда закончится погрузка, в ваши навигационные компьютеры будут введены координаты прыжка, и мы стартуем. Как только пройдем блокпост, нужно будет держаться вместе. Следом за нами прибудут имперские корабли, так что придется точно рассчитывать время.

Данную операцию Кренник называл удачным завершением карьеры для Хаса:

«Спасибо, Хас, что помог Империи захватить пару богатых ресурсами планет и что шпионил за Лирой Эрсо. После этого рейса можешь мирно уйти в отставку после долгих лет службы в роли полезного балбеса. И возьми с собой всех своих друзей и союзников — можно будет хорошо подзаработать».

— Значит, наша задача — доставить груз, дождаться прибытия имперцев и держаться в стороне, пока они будут обвинять «Зерпен» в приобретении краденого оружия? — спросил Со.

— Совершенно верно, — ответил Хас.

Со прищурился и заговорщически кивнул.

С тем же успехом посадочная площадка могла быть помечена двойным крестом — символом крупного надувательства.

Гален сидел за пультом управления выделенным сервером комплекса, который был кружными путями соединен с узлом связи Кренника где-то во Внешнем Кольце. Его указательный палец завис над клавишей «Передача», которая скрепила бы его сделку с Империей, что стало бы для него точкой невозврата. Одно дело — согласиться обескровить кайбер-кристаллы, выкачав всю содержащуюся в них энергию. А теперь он будет лично нести за это ответственность.

Откатив кресло, Гален встал и отошел от пульта.

Опять все то же самое.

Словно ему было мало свалившегося на него морального груза, он все еще пребывал в смешанных чувствах, не в силах решиться рассказать Лире об истинной природе своих исследований. Он сообщил ей необходимый минимум, чтобы удержать ее от попыток копнуть глубже. Но искусством лжи он никогда не владел — не желая ввязываться в любые игры, он всегда говорил то, что думал. Ложь лишь создавала ненужные проблемы. Другие, естественно, имели полное право на него обижаться, но никто не мог обвинить его во лжи. А теперь он вынужден был идти на обман, угрожавший его отношениям с семьей, которую он пытался поддержать и защитить.

Он уступил — и отныне вынужден жить с этим клеймом.

Выругавшись, Гален тряхнул головой, приводя мысли в порядок, и снова подкатился к пульту. Как вообще можно работать, если ты постоянно в пучине моральных и эмоциональных конфликтов?

После того как команде Кренника удалось сдержать выход энергии, его участие в проекте, по сути, завершилось, и он мог свободно говорить с Лирой. Несмотря на все то, что он обещал Креннику, настоящей его целью всегда было защитить ее и Джин, обеспечив им мирное будущее, которого они заслуживали. Все, что он делал, он делал ради них.

Последние несколько недель он постоянно мысленно повторял это, и каждый раз на него, подобно алчным призракам, наваливалось чувство вины из-за его работы и ее последствий. Но ради Лиры и Джин он мог бы добиться прорыва и раньше, если бы не тратил половину времени на размышления, не пытается ли он следовать неверной гипотезе или ложной идее. Если бы не пытался найти тысячи причин, почему его теории могут не работать.

А потом наступил момент открытия.

Он давно подозревал, что более крупные кристаллы следует огранить вдоль определенных плоскостей, не только для того, чтобы исключить преграды и пустоты, но и чтобы минимизировать вызванное подачей энергии от лазера рассеивание. При надлежащей огранке испускаемую кристаллом энергию импульса можно было в большой степени усилить и с помощью сдерживающих устройств направить в коллимированный луч невероятной мощности — по крайней мере, теоретически. Возможно, выход энергии можно было также увеличить, перестраивая кристаллическую решетку и заставляя кристалл изменять свойства. Толкователи-джедаи часто ссылались на светлую и темную, дневную и ночную стороны Силы. Перестройка решетки вдоль темной, или ночной, оси обеспечивала больший контроль над почти преднамеренной склонностью кристаллов рассеивать энергию. С помощью технологий Гален мог подчинить кристаллы себе, укротить их чудовищный потенциал, не уничтожив все в ближайших окрестностях.

Энергию, которой изобиловали кристаллы, можно было собрать, сдержать и сделать общедоступной. Но без сдерживания та же энергия могла привести к катастрофическим последствиям.

Гален и его команда провели предварительные испытания, основанные на его расчетах. Проблемы с местом и безопасностью не позволяли построить в комплексе прототип сдерживающего устройства, так что его должна была собрать на основе чертежей Галена команда Орсона там, где они находились сейчас, чтобы окончательно определить, соответствуют ли результаты предположениям Галена.

Мысли о внутренней структуре кристалла не оставляли Галена ни днем ни ночью. Можно ли было сравнить изменения в кристаллической решетке кайбера с эмоциональными переменами в сознании разумного существа? Могли ли разумные существа заставить неорганическую материю пульсировать в гармонии с их настроениями и желаниями?

Существовала ли на свете вообще такая вещь, как ложь во благо?

Империя лгала своим гражданам, засекречивая информацию об опустошаемых ею планетах. Или она просто скрывала неудобную правду? Была ли его ложь подобна лжи Империи — пожертвовать несколькими, чтобы спасти бесчисленное множество других? И в конечном счете — воплотит ли основанный на кайберах комплекс мечту Императора о возобновляемой энергии для всех и каждого? Какую планету они могут выбрать в качестве примера?

Единственным камнем преткновения оставались собранные им данные о горных разработках на планетах, которые посетила Лира на обратном пути с Олпинна. Вопреки тому, что ожидал узнать Гален, в изобилии имевшиеся на Самоваре и Вади-Раффе руды нельзя было отнести к числу обычных. Хотя они иногда использовались в строительных проектах, слоистый дуний и доловит в основном применялись для защиты ядер огромных реакторов гиперматерии и рассеивания тепла в коллиматорных шахтах суперлазерного оружия.

Снова тряхнув головой, Гален перевел взгляд на клавишу «Передача».

Поймет ли его Лира? Или обвинит его в том, что в своем стремлении ответить на брошенный ему вызов он не только забыл об осторожности и свойственной ученому проницательности, но и потянул за собой на дно ее с Джин? Какое наследство он им оставит?

Лира вполне могла воспринять то, что ему показалось бы ложью во благо, как не поддающееся оправданию предательство.

Тупоносый челнок Таркина хищной птицей спикировал в ясное небо спутника Эпифани. Спустившись по трапу следом за отрядом штурмовиков, Таркин увидел перед собой представителя корпорации «Зерпен», за спиной которого сомкнули ряды подобно имперскому батальону несколько сотен вооруженных охранников в форме. Его свита намного превосходила числом сопровождение Таркина — если не считать висевшую в десяти километрах над их головами «Исполнительницу» с ее командой и контингентом солдат.

— Добро пожаловать на Эпифани, мофф Таркин, — шагнув вперед, сказал представитель «Зерпена», худой безволосый гуманоид в обтягивающей пурпурной одежде с вышитой на груди эмблемой корпорации. — Чем заслужил «Зерпен» честь быть удостоенным визита посланника Империи?

Таркин решил обойтись без лишних церемоний.

— Можете считать мой визит честью для вас, но, подозреваю, вы весьма скоро измените свое мнение.

— В таком случае, как я понимаю, обойдемся без официального протокола?

— К чему тратить время? — бросил Таркин. — Мы преследуем группу повстанцев, которых пропустили через ваш кордон и которым, судя по всему, предоставили здесь убежище.

— Да, именно так вы объяснили, когда ваш звездный разрушитель вышел на орбиту. Но на самом деле мы разрешили вашему челноку приземлиться исключительно из вежливости. Никакие посторонние корабли, кроме вашего, на наш спутник не прибывали, и мы понятия не имеем ни о какой группе повстанцев, которых вы ищете.

— Предлагаю обойтись без ложной скромности, пока у меня хорошее настроение, — сказал Таркин. — Вы что, думаете, мы прилетели бы сюда, не имея доказательств? У нас есть данные слежения, и мы точно знаем, где и когда повстанцы вышли в обычное пространство.

И без того длинная физиономия представителя вытянулась.

— У вас, видимо, неверные данные, мофф Таркин. — Он показал на посадочную площадку и располагавшиеся за ней ангары и здания. — Как видите, все присутствующие здесь корабли принадлежат «Зерпену». Можете, конечно, обыскать ангары, но того, что вы ищете, все равно не найдете. Более того, надеюсь, вы примете на веру, что независимые планеты системы Салиент никогда не пустили бы к себе врагов императора Палпатина.

— По крайней мере до тех пор, пока не закончилась война, — сказал Таркин.

— Война — другое дело, мофф Таркин. Пока Республика и Конфедерация боролись за главенство, наша система была всего лишь убежищем для тех, кто не хотел участвовать в драке.

— Вот только «Зерпен» не видел никаких проблем в том, чтобы поставлять произведенное им оружие любому, кто попросит. Исповедуя, так сказать, политику равных возможностей.

Гуманоид слегка склонил голову набок.

— Предпочитаем считать себя обычными предпринимателями.

Таркин, прекрасно знавший, чего стоит выведать у кого-то его секреты, понял, что от представителя «Зерпена» он ничего не добьется. Даже при наличии над головой звездного разрушителя.

— Хотите, я предложу другое объяснение?

— Попробуйте.

— Империя использует этих якобы существующих повстанцев в качестве предлога для реализации каких-то своих тайных планов, — расчетливо улыбнулся представитель.

Таркин едва не ответил ему столь же многозначительной улыбкой, — похоже, представитель был не так прост, как могло бы показаться. Он уже собирался ответить, когда рядом возник его адъютант с комлинком в руке.

— Срочный вызов с «Исполнительницы», сэр.

Отойдя подальше от представителя, Таркин включил связь.

— Сэр, искомые корабли опознаны и обнаружены. Похоже, что вместо того, чтобы сесть, они завершили облет спутника и на полной скорости уходят вглубь системы.

— Продолжайте за ними следить, но не стреляйте, — помедлив, ответил Таркин. — Возвращаюсь на корабль.

Не сказав представителю больше ни слова, он развернулся и зашагал по трапу челнока. За ним последовали адъютант и отряд штурмовиков.

Челнок расправил крылья и начал набирать высоту еще до того, как Таркин успел пристегнуться. Ясно было, что «Зерпен» догадался о возможной уловке и, видимо, отказал контрабандистам в посадке. Но почему тогда болваны Кренника направились к Салиенту-2, а не за пределы системы? Ему также пришло в голову, что, возможно, контрабандистов убили, а их корабли захватили. Так или иначе, никакого сочувствия он к ним не испытывал — им все равно предстояло сыграть роль повстанцев, чтобы помочь сфабриковать дело против «Зерпена». Но если у Салиента хватило смелости, чтобы захватить оружие, вместо того чтобы его отдать...

— Сэр, сканеры показывают, что в сторону Эпифани движутся корабли сопровождения Салиента с блокпоста, — доложил связист челнока. — Корабли быстрые и тяжеловооруженные.

— Сообщите на «Исполнительницу» — расчетам занять боевые посты, обеспечить прикрытие для челнока во время причаливания. Если кто-то из кораблей сопровождения возьмет нас на прицел, разрешаю коммандеру их уничтожить.

Едва он успел договорить, связист продолжил:

— «Исполнительницу» вызывает штаб стратегического командования с Салиента-два.

Отстегнувшись, Таркин переместился к пульту связи.

— Переключите связь с «Исполнительницы» на нас.

Мгновение спустя перед ним появилось голографическое изображение птицеподобного инородца.

— С кем я говорю? — сладким голосом спросил офицер с Салиента.

Таркин представился.

— Мофф Таркин, вам отказано в разрешении на пребывание в системе. Не пытайтесь двигаться в сторону солнца.

— Мы преследуем врагов Империи, генерал, и только мне решать, куда я могу или не могу лететь.

— На наших сканерах неизвестные корабли, мофф Таркин, и мы требуем, чтобы вы дали нам возможность разобраться с ними самим, — сказал хайшианин. — В отличие от Империи, в системе Салиент до сих пор продолжают действовать законы.

— Боюсь, этого недостаточно, генерал. Арестуйте их, а остальным займемся мы.

— Вы нарушаете суверенитет независимой звездной системы. Убирайтесь от Салиента, или последствия не заставят себя ждать.

Отключив микрофон, Таркин взглянул на связиста:

— Где наша добыча?

— Все еще летит к Салиенту-два, сэр.

— Сообщите на «Исполнительницу», что к моменту моего прибытия мне требуется полная оценка оборонительных возможностей этой системы.

— Есть, сэр.

— У нас работает гиперсвязь?

— Работает, сэр, хотя «Зерпен» пытается нас глушить.

— Тогда, пока есть возможность, свяжитесь с боевой группировкой у Телоса и скажите адмиралу Юту, что я прошу ее как можно быстрее направить в систему Салиент любые доступные ресурсы.

— Что-нибудь еще, сэр?

— Сообщите на «Исполнительницу», чтобы они были готовы к микропрыжку к Салиенту-два, как только мы причалим, — кивнул Таркин.

Хаса Обитта и его разношерстную компанию контрабандистов и наемников встретил на Салиенте-2 тот самый офицер-хайшианин, который до этого разговаривал с Таркином.

— Имперцы отказались уходить, капитан Обитт, как вы и предполагали. Они требуют арестовать всех вас и выдать им.

— Не самая плохая идея... — начал Хас.

— Именно что плохая, — прервал его Со. — В данный момент мы — союзники, в которых больше всего нуждается Салиент. К тому же, арестовав нас, вы ничего не добьетесь, только отсрочите неизбежное. Империя положила глаз на корпорацию «Зерпен» и всю остальную здешнюю систему.

Хайшианин пристально посмотрел на него:

— Нам прекрасно об этом известно, капитан Геррера. Именно потому «Зерпен» попросту не сбил ваши корабли, как только вы вышли из гиперпространства, — хотя некоторые в нашем правительстве настаивали как раз на этом.

— Если Империя не сможет использовать нас, чтобы обвинить вас в укрывательстве повстанцев, — заметил Хас, — она найдет другой способ с вами справиться.

— Тогда почему бы им просто не вторгнуться?

— Император все-таки не дурак, — устало вздохнул Со. — Он ждет и пытается выяснить, придет ли вам на помощь какая-либо из местных систем Корпоративного сектора. Возможно, он не хочет выглядеть инициатором очередного галактического конфликта, после того как совсем недавно завершился предыдущий.

— Мы уже сообщили, — кивнул хайшианин. — И ждем подкрепления издалека.

— Если у вас есть хоть какая-то возможность сражаться — воспользуйтесь ею, — сказал Со. — Именно так мы поступили на моей родной планете, когда власть захватили сепаратисты.

Инородец взглянул на него:

— И вам удалось победить?

— В конечном счете — да, — ответил Со. — Но у победы была цена. Ужасная цена.

Хас и хайшианин переглянулись. Хас впервые общался с салиентским коммандером лицом к лицу, но они разговаривали по голосвязи вскоре после того, как Кренник выбрал Салиент очередной целью Империи.

Задолго до войны эта звездная система стала штаб-квартирой компаний, пользовавшихся дурной репутацией, неплательщиков налогов, пиратов и торговцев оружием. Колонизированная представителями многих рас, впоследствии присоединившихся к сепаратистам или ставших их сторонниками, система в эпоху Республики стала ареной инцидентов и стычек, а в предвоенный период ситуация лишь ухудшилась. Учитывая отношение Империи к независимым системам, можно было лишь удивляться, что Салиенту удавалось в течение столь долгого времени оставаться таковым, поскольку поглощение его Империей означало бы захват не только корпорации «Зерпен», но и целой системы безнравственных конгломератов, не отвечавших ни перед кем, кроме самих себя. Более того, Салиент стал бы районом сосредоточения войск для дальнейшего вторжения в сектор Внешнего Кольца, постепенно объединявшийся в самостоятельное единое целое.

У Хаса была мысль отвергнуть предложение Кренника, но тогда он рисковал бы стать жертвой промышленной аварии вроде той, что погубила Матиза, или ему пришлось бы бежать прочь и до конца своих дней опасаться за свою жизнь. Вместо этого Хас решил сделать вид, будто все идет по плану, а на самом деле проинформировать руководство Салиента о намерениях Империи, что он и сделал.

— И тем не менее не понимаю, какой в этом смысл лично для вас, — сказал генерал-хайшианин, не сводя глаз с Хаса. — Вы сами говорили, что Империи даже не нужен повод, чтобы оправдать свои действия. Так почему бы просто не сбежать подальше, насколько хватит гипердвигателей?

Хас не собирался признаваться в своей роли полезного балбеса для Орсона Кренника или в том, как подействовало на него общение с Лирой, Нари и Джин. После возвращения с Олпинна он не раз размышлял о тех событиях, что в итоге привели его к необходимости подчиняться Креннику и ему подобным. Сейчас ему хотелось только одного — исправить свою ошибку.

— На что надеяться независимым пилотам вроде меня, если Империя решила завоевать каждую независимую систему? — сказал он и добавил, взглянув на Со, Моло и Ялли: — Все мы в конце концов станем наемниками Империи, ее пленниками или мертвецами.

— Это точно, Хас! — Со с силой хлопнул его по спине. — Но дело не только в этом. Для Империи мы не более чем комки грязи, которые они отряхивают с сапог.

Даже Салиент — не более чем проверка возможностей. Их цель — подчинение себе всей Галактики. И вот тут-то появляемся мы, пусть даже затем, чтобы слегка их потрепать. Чтобы восстать против несправедливости.

Хас внимательно его слушал. Как и Лира Эрсо, Со являлся еще одним блистательным примером того, каким мог бы стать он сам. С другой стороны, союзники и партнеры часто оказываются рядом тогда, когда меньше всего ожидаешь.

— Полностью поддерживаю капитана Герреру, — неожиданно для самого себя сказал он.

Генерал-хайшианин мрачно кивнул:

— Скажу лишь одно: Салиент поклялся любой ценой не дать использовать его ресурсы в качестве корма для прожорливой военной машины Императора. Скорее мы позволим превратить наши планеты в пепел, чем дадим Империи их поглотить.

— Это вовсе не взаимоисключающие варианты, — печально взглянул на него Со.

— Будем защищаться до самого конца, — кивнул хайшианин.

— Даже если не будет никаких шансов на победу? — спросил Хас.

— Даже если.

— Есть еще вариант, — заметил Хас. — Позволить Империи получить то, чего она хочет.

— Это не вариант, — возразил Со.

Хайшианин кивнул, соглашаясь:

— Оккупация? Капитан Обитт, вы наверняка бывали на планетах, избравших подобный путь. И какова там жизнь?

— Пожалуй, предпочту сражаться, — улыбнулся Хас, вновь взглянув на Со и своих товарищей-контрабандистов. — Потому мы все и здесь.

Инородец расправил покрытые перьями плечи:

— Все, что нам не удастся защитить, капитан, мы превратим в руины.

Звездный разрушитель, затребованный Кренником для его Специальной группы по вооружениям, вышел из гиперпространства вдали от известных космических трасс или точек для прыжка. Ни один навигационный буй не отметил его прибытия, и поблизости не было ни одного местного ретранслятора Голосети, которые могли бы обеспечить связь с Корусантом, Джеонозисом или любой другой планетой.

Посреди полной опасностей космической бездны пытались пожрать друг друга две сколлапсировавшие звезды, чьи сцепленные друг с другом диски напоминали маску с черными дырами вместо глаз. Казалось, будто в искаженном гравитационным полем реальном пространстве вращаются сами близлежащие звездные поля, увлекаемые невидимой силой вдоль краев маски.

Кренник, профессор Сахали, Рива Демейн и другие члены команды молча наблюдали с мостика звездного разрушителя за танцем тьмы, вызванным невероятной энергией взрывов сверхновых.

Мае Амедда хотел, чтобы они испытали экспериментальное оружие ближе к Ядру, ближе к дому, но Кренник предпочитал не рисковать повторением случившегося на Малпазе. Хоть запитанный кайбер-кристаллами сдвоенный лазер был со всей тщательностью собран и откалиброван, любая осечка, вероятно, могла привести к гибели корабля.

— На самом деле Император не желает подобного, — сказал Кренник, показывая в иллюминатор на лазеры. — Помните прежнего Палпатина? Он сопротивлялся любым попыткам Сената создать армию, а тем более подталкивать к войне с сепаратистами. Но времена поменялись. Те, на кого он всецело может полагаться, предложили революцию в военном деле, и нам выпало ее возглавить. — Кренник отошел от иллюминатора. — Стоит взглянуть на историю любой разумной расы, и перед нами предстают картины насилия и резни. Они нарисованы пальцами на потолках пещер и высечены на стенах храмов. Стоит копнуть поглубже на любой планете, и наткнешься на черепа и кости взрослых и детей, расколотые грубым оружием. Все мы сражались друг с другом задолго до того, как начали возделывать землю и разводить скот. — Он поднял руку, прежде чем кто-либо успел возразить. — Все вы прекрасно образованны и сейчас готовы перечислить названия рас и обществ, где такого не было. Мой ответ — это не те существа или звездные системы, о которых нам стоит беспокоиться. Речь идет об остальных. Насилие запрограммировано в большинстве из нас, и стремление к нему не сможет сдержать даже армия штурмовиков или флотилия звездных разрушителей. Вот почему мы выбрали иное решение. У нас есть шанс выковать мир, который продлится дольше, чем существовала Республика.

— Мир посредством страха, — сказала Рива.

— Да, — кивнул Кренник и предпочел не продолжать.

По праву вести отсчет должен был Сахали, но ученый предоставил эту честь Креннику, поскольку именно ему наконец удалось заманить в свои сети Галена Эрсо.

Пока Кренник считал, все отвернулись от сцепившихся черных дыр, глядя на экраны компьютеров, которые отображали то, что не могли воспринять их глаза и прочие органы зрения. Где-то еще другие компьютеры и датчики измеряли высвобожденную энергию, сравнивая результаты с расчетами Галена.

Когда Кренник произнес «один», Сахали дал команду на одновременное зажигание.

Компьютерная модель показала сдвоенные коллимированные лазерные лучи, устремившиеся прочь от звездного разрушителя. Затем, захваченные гравитационным полем, два луча превратились в один, меняя направление и разгоняясь быстрее скорости света, пока не исчезли среди клубящихся очертаний черной дыры.

Кренник с благоговейным трепетом смотрел на экран, жалея, что не может переслать результаты Галену, не вызвав у того сердечный приступ или неодолимое желание бежать в самые дальние закоулки Галактики.

Во всяком случае, в его вкладе в создание величайшего оружия всех времен теперь можно было не сомневаться.

22 СКВОЗНЫЕ РАНЕНИЯ

СТОЯ ПОСРЕДИ командного поста на мостике звездного разрушителя, Таркин просматривал данные, собранные тактическими компьютерами корабля. Проявив необычную для него осторожность, он приказал «Исполнительнице» выйти из микропрыжка далеко за пределами планетной и орбитальной обороны Салиента-2. Он знал, что корабли контрабандистов уже приземлились, но ему пока не было известно, арестованы ли члены их команд и пилоты, или им предоставлено убежище.

— На планете имеется несколько мощных генераторов щита, а также ионные пушки, оставшиеся после войны, — говорил его первый помощник. — Есть также пара турболазерных батарей производства «Зерпена», способных основательно потрепать наши защитные экраны.

Таркин поскреб подбородок, обдумывая новости.

— Контрабандисты доставили на планету какую-нибудь артиллерию, с которой нам пришлось бы считаться?

Коммандер развернулся к отдельной голограмме, просматривая информацию.

— Судя по докладу лейтенанта-коммандера Кренника, груз контрабандистов состоял из импульсного оружия и устройств для расщепления ядер.

— А что насчет укреплений Салиента-один?

— Поверхность планеты не слишком защищена, но возле нее базируется флотилия военных кораблей системы, большинство из которых — корабли старшего поколения, оборудованные оружием сепаратистов, что вполне соответствует позиции, которую занимал Салиент во время войны. Дальнее сканирование показывает, что три корабля отделились от основной группы и, вероятно, летят на подмогу Салиенту-два. Судя по гиперпространственным флуктуациям, возможно, они уже заняли позицию с ночной стороны планеты.

— Есть что-то от адмирала Юту?

— Она надеется, что сможет прислать с Телоса два звездных разрушителя.

— Надеется?

— Видимо, наши ресурсы в данный момент слишком разбросаны.

Кивнув, Таркин поднялся по нескольким ступеням на галерею мостика и направился к передним иллюминаторам, намереваясь взглянуть на коричневый с голубым Салиент-2.

Никто не ожидал, что Салиент сразу же сдастся, но мгновенный переход системы в боевую готовность оказался для всех неожиданностью. Судя по всему, правительство кто-то предупредил. Идея заключалась в том, чтобы закрепиться на спутнике «Зерпена» и постепенно продвигаться вглубь системы, пока не будут оккупированы ее внутренние планеты. Таркина озадачивало, что те же самые контрабандисты, с чьей помощью он заполучил Самовар и Вади-Раффу, внезапно могли перейти на сторону противника и попытаться противостоять стратегии Империи. Если только...

Таркин собрался с мыслями, выстраивая в уме цепочку.

Если только все это не подстроил Кренник, вынудив его застрять у Салиента. При этом он прекрасно знал, что поражение создаст прецедент, который даст всем понять, что независимые системы в состоянии дать отпор Империи.

Сигнал с пульта связи прервал размышления Таркина, и он вернулся в рубку, где над голопроектором возникло уменьшенное вчетверо изображение птицеподобного коммандера с Салиента.

— Мы знаем, что повстанцы высадились на планету, — без какого-либо вступления начал Таркин. — Вы готовы выдать их нам?

— Мы отказываемся это делать, мофф Таркин, ибо им предстоит сыграть главную роль в раскрытии тайных планов Империи. Но как бы там ни было, наше руководство полно решимости найти дипломатический выход из тупика.

— Уже слишком поздно, — сказал Таркин.

— Посол Салиента-два желает знать, готовы ли вы принять его на борту вашего корабля.

Таркин быстро продумал несколько возможных сценариев. Если посла удастся убедить капитулировать, возможно, он сумеет для начала закрепиться на Салиенте-2, а не на Эпифани.

— Передайте, что я разрешаю ему прибыть.

— Его челнок уже в пути, мофф Таркин. Он заранее предполагал, что вы готовы обсудить любые альтернативы открытым военным действиям.

— Сэр, — сказал стоявший за спиной Таркина первый помощник, — к нам направляется консульский корабль.

Снова поднявшись по ступеням, Таркин задержался у иллюминаторов, ожидая, когда корабль появится в свете красного карлика Салиента. Заметив блеснувшую в звездном свете точку, он развернулся к первому помощнику:

— Свяжитесь с кораблем. Прикажите пилоту лечь в дрейф и ждать дальнейших указаний.

— Сэр, консульский корабль не отвечает, — последовал ответ после некоторой паузы. — И еще — наблюдается едва заметная задержка связи. Почти эхо.

Таркин прищурился, глядя на далекую светящуюся точку.

— Просканируйте корабль на наличие живых существ.

На этот раз ответ последовал почти сразу:

— Живые существа отсутствуют, сэр. Похоже, это беспилотник. Возможно, бомба с часовым механизмом.

— Активируйте передний луч захвата и удерживайте его как можно крепче... — начал Таркин, когда с одного из постов в рубке раздался сигнал тревоги.

— Сэр, с ночной стороны Салиента выходят три военных корабля.

Таркин многозначительно переглянулся с первым помощником.

— Преднамеренная провокация? — спросил офицер.

Таркин прищурился. Салиент явно намеревался погибнуть, но не сдаться.

— Привести в готовность батареи ближнего боя, — приказал он. — Скорее Мустафар остынет, чем кому-то удастся спровоцировать Империю на упреждающие действия.

Над голографическим столом в штаб-квартире Кренника на Джеонозисе висело голубоватое увеличенное изображение чагрианина.

— Примите мои поздравления, — сказал Мае Амедда.

Кренник признательно склонил голову:

— Предварительные результаты показывают, что высвобожденная во время испытаний энергия обладает разрушительной мощностью всех батарей звездного разрушителя типа «Каз», вместе взятых.

— Многообещающее начало, — сказал великий визирь. — Это все работа Галена Эрсо?

— Он лишь открыл, каким образом извлечь необходимую энергию из кайбер-кристаллов, — ответил Кренник, играя свою роль перед голокамерой. — Все остальное — лазеры и прочее — заслуга моей команды.

Амедда склонил рогатую голову:

— Признаю — вы с самого начала были правы насчет Эрсо.

— Никогда даже не сомневался, визирь.

— Императору уже доложено, и он крайне доволен. Он также одобрил ваше повышение в звании до коммандера.

Кренник сдержал улыбку.

— Похвала императора — достаточная для меня награда. Вряд ли я мог рассчитывать на большее, но с радостью приму и временное повышение.

Летроги Амедды дрогнули.

— Временное?

— Я продолжаю придерживаться мнения, что контр-адмирал — более подходящее для меня звание.

— Вы провели успешные испытания, коммандер. Предлагаю теперь заняться созданием настоящего оружия для боевой станции.

— Конечно, визирь. — Кренник помедлил. — Есть новости насчет моффа Таркина?

— Пока что он увяз в боях у Салиента, — нахмурившись, ответил Амедда.

— Крайне жаль, — покачал головой Кренник. — Я рассчитывал на его помощь на очередном этапе проекта.

— Мы тоже, коммандер. Буду держать вас в курсе.

Лишь дождавшись, когда голографическое изображение исчезнет, Кренник позволил себе улыбнуться. Он надеялся убить двух птиц одним камнем — избавиться от Обитта и заманить в ловушку Таркина, — и ему это удалось.

Требовалось настоящее искусство, чтобы выяснить, из чего сделан тот или иной индивидуум, проанализировать их склад ума, а затем в подходящий момент направить по нужному пути, подвергнув огранке, словно один из кайберов Галена, — Обитта в одну сторону, Таркина в другую.

Едва Кренник узнал, что Хас Обитт показывал Лире и Нари планеты, которые сам же помог разрушить, он сразу понял, что в дресселианце взыграла совесть и его можно считать потерянным для дела, однако еще можно было использовать для некоего более далеко идущего плана. Имелся немалый шанс, что Обитт откажется от предложенной ему миссии к Салиенту, но Кренник рискнул предположить, что вместо этого Обитт попытается искупить вину, отправившись на спасение Салиента. Дресселианец пошел даже дальше, призвав на помощь нескольких своих недовольных жизнью коллег-контрабандистов.

Что касается Таркина, то, чтобы разработать соответствующую ловушку, Креннику требовалось лишь ознакомиться с его личной историей — его военным досье, его зверствами в Западных рубежах, совместными миссиями с Дартом Бейдером. Таркин не раз подтверждал, что не способен отступать или проявлять хотя бы малейшие признаки слабости. Линия его поведения у Салиента выглядела очевидной, и, оказавшись там в ловушке, он больше не угрожал положению Кренника в проекте боевой станции. Возможно, пострадали даже его отношения с Императором.

Оставалась лишь одна личность, которую нужно было сломить.

После уничтожения консульского корабля, оказавшегося на самом деле беспилотником со взрывчаткой, к «Исполнительнице» устремились три военных корабля с Салиента. Звездный разрушитель ответил залпами, но сражение продолжалось еще несколько стандартных часов, прежде чем вражеские крейсеры переместились ближе к Салиенту-2. Щиты звездного разрушителя выдержали атаку, но Таркин приказал коммандеру держать корабль вне досягаемости мощных лазерных батарей планеты — по крайней мере, до прибытия подкрепления с Телоса.

То, что выглядело простым вторжением, превратилось в полномасштабное сражение.

Сбитый с толку, Таркин готов был признать, что недооценил Орсона Кренника, который определенно являлся главным архитектором заварушки, в которую тот угодил. Он также мимоходом узнал, что Кренник сумел обзавестись очередным квадратом на ранговой планке, вероятно в качестве поощрения за некие успехи в разработке главного оружия боевой станции.

Махинации в системе Салиент являлись для Таркина еще одним доказательством, что Кренник не годится на роль руководителя проекта, и осознание этого вынуждало его пересмотреть план действий, которые следовало предпринять, чтобы взять руководство проектом в свои руки, несмотря на все возможные неудачи и задержки.

Однако прежде всего нужно было убраться подальше от Салиента.

Не желая мешать Галену, Лира вернулась в их квартиру в Центральном округе, якобы для того, чтобы Джин могла начать заниматься гимнастикой и акробатикой. Их взаимные признания не до конца разрядили атмосферу, но по крайней мере они снова начали общаться. Лира не совсем понимала, почему испытания на Малпазе — практическое применение исследований Галена — были объявлены совершенно секретными, но, поскольку с повстанцами пока не было полностью покончено, она могла в той или иной мере согласиться с повышенными мерами безопасности.

После занятий Лира повела Джин в расположенный на крыше парк с газонами, деревьями и детской площадкой, чтобы та могла немного выплеснуть энергию и успокоиться после небольшого скандала, когда ей так и не купили ту дурацкую игрушку, которую пытался всучить им родианский торговец. Вдалеке виднелись башни бывшего Храма джедаев, и у Лиры сжалось сердце при мысли, что там сейчас идет масштабная перестройка. Присев на скамейку, чтобы перевести дух, она вдруг услышала свое имя и, обернувшись, увидела идущего к ней Орсона, в белом кителе, черных брюках и сапогах и в офицерской фуражке.

— Лира!

Утратив от неожиданности дар речи, она неловко помахала в ответ. Несмотря на густонаселенность Корусанта, в подобной встрече не было ничего невозможного, хотя посреди Центрального округа такого обычно не случалось.

— Гален сказал, ты иногда водишь ребенка сюда днем, — объяснил Орсон. Вытянув руку, он показал на огромное здание по соседству с парком. — Мой офис там, на девяносто первом этаже. Увидел вас двоих и подумал — пойду поздороваюсь. — Он окинул взглядом игровую площадку. — Где она? Надеюсь, я не помешал?

При мысли, что Орсон наблюдает за ними из своего имперского гнезда, Лиру пробрал холодок, но она ничем этого не выдала.

— Нет, конечно. Джин на качелях.

Орсон проследил за ее жестом.

— Все еще обучаете ее дома или думаете записать в школу?

— Мы пока не решили, — успела сказать Лира, когда к ним подбежала Джин.

— Можно мне теперь на гравигорку?

— Только если на этот раз пообещаешь соблюдать очередь, — ответила Лира и добавила вслед умчавшейся прочь девочке: — И не толкайся!

Орсон неодобрительно проследил за Джин взглядом:

— До чего же вздорная.

— Какая уж есть.

— И быстро растет. — Он немного помолчал. — Успела прийти в себя после путешествия на Олпинн?

— Да, наконец-то. У тебя есть какие-то вопросы по моему отчету?

— Твои заметки безупречны. Жаль, что вам так и не удалось найти настоящие кайберы.

— Знаю. Но даже при всем этом надеюсь, что Империя обойдется с Олпинном мягко. Он действительно заслужил статус Заповедной планеты.

— Уверен, будет принято справедливое решение. — Кренник помедлил. — Самовару и Вади-Раффе не настолько повезло.

Лира уставилась на него, не зная, что больше ее злит — сам факт, что он об этом знает, или то, каким образом он дал ей это понять.

— Ну и хитер же ты, Орсон. Откуда узнал? От Хаса — твоего шпиона?

— Собственно, капитан Обитт даже не упоминал, что вы отклонялись от маршрута. Но ему и незачем было это делать. Все посещения имперских баз тщательно отслеживаются. Сканер сумел засечь сигнатуру его корабля, как бы тот ни пытался его перехитрить.

— Он ничего про это не говорил ни мне, ни Нари.

— Значит, сами вы не пытались скрыть свои следы?

— Зачем? Эти планеты — не запретная территория. Или запретная?

— Пространство вокруг них — нет, — покачал головой Орсон. — Так что вы не совершили ничего противозаконного.

— Можешь мне этого не говорить, Орсон, — нахмурилась Лира.

— И все же — могу я поинтересоваться, что заставило вас свернуть с намеченного пути? — все тем же холодным, расчетливым тоном спросил он.

Лира немного подумала, прежде чем ответить:

— Нари сказала, что пара планет, разведкой на которых она занималась, безжалостно опустошаются ради ресурсов. Мне захотелось посмотреть самой.

— Не слишком приятное зрелище.

— Это еще мягко сказано, Орсон. Почему об этом ничего не сообщается в прессе?

— Ты всерьез думаешь, что кого-то волнует пара далеких планет? Более того, все, что делается на этих планетах, служит потребностям проекта «Небесная мощь».

— Кого-то, может, и волнует. Меня, Нари, даже, похоже, Хаса.

— Хаса? — усмехнулся Кренник. — Волнует?

— Что тут смешного?

— Ничего. Ему всегда не хватало жесткости.

Подбежала вернувшаяся с гравигорки Джин:

— Мам, я есть хочу.

— Придется подождать, пока мы закончим говорить с Орсоном.

Девочка вызывающе тряхнула головой. Лира достала из сумки шоколадный батончик и протянула ей.

— Только на аттракционах не ешь.

— Ладно.

Подождав, пока Джин скроется из виду, Лира снова повернулась к Креннику.

— Орсон, ты ведь спустился со своих высот не затем, чтобы просто поздороваться. Что у тебя на уме?

Кренник немного помедлил.

— Верно ли я понимаю, что ты обсуждала ваши незапланированные остановки с Галеном?

— И почему это мне кажется, что ты уже знаешь ответ?

— С чего ты решила?

Лира глубоко вздохнула:

— Я ему говорила, но он попросту отмахнулся, — мол, жертвуя одним, спасаешь десятки других, и все такое. Как ты сам говоришь — ради потребностей проекта «Небесная мощь».

— Мне кажется, он видит ситуацию шире, чем ты.

— Полагаю, Империя делает то, что нужно делать, — пожала плечами Лира. — На каком-то уровне.

— На каждом уровне.

— Гален рассказывал, как вы вдвоем тайно путешествовали на Малпаз, — безрадостно улыбнулась Лира.

Кренник прищурился, но тут же обрел прежний невозмутимый вид.

— Тайно? В том не было ничего секретного, — улыбнулся он. — Можно подумать, мы совершили что-то незаконное.

— Вот только мне не следовало об этом знать.

— Строго говоря — да, но я даже не рассчитывал что он станет что-то от тебя скрывать.

— Мы стараемся ничего не скрывать друг от друга, Орсон.

— Тебя вообще обрадовало, что исследованиям Галена пытаются найти практическое применение?

— Если честно — скорее удивило.

— Но все-таки обрадовало?

— Орсон, это что, допрос? — коротко рассмеялась Лира.

Он уже собирался ответить, когда вернулась Джин, вся перемазанная шоколадом.

— Мы закончили? — спросила Лира у Кренника.

— Еще одно. Как друг, хочу тебе напомнить, что любой стресс дурно влияет на работу Галена.

Лира потрясенно уставилась на него:

— Собираешься учить меня, как я должна вести себя с Галеном, и указывать, что мне можно, а что нельзя с ним обсуждать?

— Я всего лишь предлагаю учесть его рабочие потребности и насколько важна для него возможность сосредоточиться на деле.

Лира недоверчиво покачала головой:

— Думаешь, я не понимаю? — Помедлив, она продолжила: — После того, что ты сказал мне как друг, хочешь что-нибудь добавить как имперский офицер?

— Официально моя обязанность — подчеркнуть, что Гален участвует в работе, имеющей ключевое значение для безопасности Империи, — коротко улыбнулся Кренник, — а также предупредить, что любые попытки ему помешать могут привести к проблемам для вашей семьи.

Лира прикрыла рот ладонью:

— Орсон, какой, по-твоему, будет реакция Галена, если он узнает о нашей беседе?

— Уверен, он поймет.

— Возможно... а может, просто почувствует себя загнанным в угол. В любом случае, он полностью самостоятельная личность, и вряд ли я как-то могу повлиять на его способность сосредоточиться или помешать его работе.

. Кренник сжал губы и покачал головой:

— Ты явно недооцениваешь, насколько вы для него важны. Что, может, и к лучшему. — Он встал и одернул китель. — Приятно было пообщаться, Лира. Пока, Джин.

Глядя ему вслед, Лира обняла дочь и привлекла ее к себе.