Катастрофа на шахте

Ярослав Гашек Катастрофа на шахте

Нет ничего удивительного, что госпожа Сталлова решила устроить благотворительный вечер в пользу семейств, чьи кормильцы погибли в шахте, принадлежащей ее мужу. Госпожа Мюле просто лопнет от злости, что вода не затопила какой-нибудь шахты у господина Мюле: тогда благотворительный вечер устраивала бы она. Чтобы заткнуть госпоже Мюле рот, госпожа Сталлова включит ее в состав комитета или поручит ей продавать цветы. Впрочем, нет, это она предоставит своей дочери, да так роскошно нарядит ее, что все дамы будут завидовать.

Госпоже Сталловой было досадно, что погибло только четыре шахтера: ах, какой бы это был праздник, кабы катастрофа оказалась покрупней! Но и то хорошо: благодарение создателю и за четыре осиротевшие семьи.

Самое главное — роскошное платье. Госпожа Сталлова должна быть одета, как полагается патронессе. Она сошьет себе платье в Вене. Потом надо заказать мигреневых карандашей: ведь будет масса народу. Хорошо, что она все помнит. Собрание состоится у них в доме. Для участниц вечера можно будет организовать домашний бал. И еще прекрасная мысль: после торжества — небольшой банкет для господ и дам из комитета. И не забыть позвать управляющего шахтами. Но почему, собственно, небольшой банкет? Еще, чего доброго, иные приятельницы станут морщить нос. Нет, она устроит банкет на славу, чтобы о нем говорили с завистью. Конечно, все это будет стоить денег, но она поговорит с мужем: пускай попробует повысить цены на уголь.

И госпожа Сталлова поговорила с мужем.

— Ну конечно, дорогая, — с улыбкой сказал господин Сталл, — если б даже твое платье стоило тысячу крон, ты его получишь. Должны же мы что-нибудь сделать для этих несчастных.

Итак, погибли четыре шахтера. Жены и дети их три дня и три ночи не отходили от шахты, пока оттуда не извлекли распухшие тела… Через десять минут шахтеры должны были, поднявшись из шахты, вернуться домой, к семьям, но вдруг прорвалась вода. Они погибли в этих страшных лабиринтах, мрачных и потных, как погибают мыши, когда вода затопит их подземные норы на лугу.

Они утонули в то время, когда жены готовили им ужин. У них не было слез. Они выплакали все свои слезы за эти бесконечные три дня надежд и отчаяния. Но у стоявших рядом навертывались слезы на глаза.

Жена одного погибшего протиснулась сквозь толпу.

— Франтишек, наш Карел говорит уже «папа», «мама».

Она держала на руках мальчугана, с удивлением смотревшего на прикрытые полотном тела. Вдруг он, указывая ручкой на одно из них, радостно вскрикнул:

— Папа, папа!

Тут пришел жандармский вахмистр и увел их.

— Не быть здесь, — сказал он. — Вы идти томой, вы ему не помогайт.

Жандармы! Когда на шахтах случаются катастрофы, туда для успокоения живых всегда посылают жандармов. А если катастрофа большая, так солдат. Служебные телеграммы, как правило, составляются очень лаконично: «Погибло восемьдесят человек, вышлите две роты». Значит, на одного мертвеца два солдата. На этот раз порядок устанавливали сорок четыре жандарма. Вахмистр зевал от скуки. Он ожидал скопления народа, угрожающих выкриков и был разочарован. Последнюю надежду он возлагал на похороны.

А разве духовное утешение ничего не значит? Приходский священник решил утешить осиротевшие семьи. Но какой священник в онемеченном крае знает чешский язык? Да если б и знал? Что его утешение может дать такой семье? Она нищая. К тому же покойники были социалистами.

Решили послать капеллана-чеха.

Капеллан был недоволен. Он считал такого рода утешения комедией. Ну какая же это помощь? Надо притворяться? Нет, он не пойдет. Он не сможет говорить от души. Лучше послать младшего капеллана. Этот до сих пор ко всему относится серьезно.

И вот среди дня, через два часа после того, как мертвых извлекли из шахты, младший капеллан постучал в дом одной вдовы. Поздоровался, сел. Он чувствовал искреннее сострадание, поэтому минуту молчал.

— Бог дал, бог и взял, — заговорил он наконец. — Да будет благословенно имя его.

Вдова сидела на постели и плакала. Капеллан почувствовал себя уверенней.

— Чем помогут вам слезы, моя милая? Нынче человек жив, а завтра, глядишь, помер. Как счастливы и предусмотрительны люди, которые в жизни стараются быть такими, какими хотят стать после смерти!

Капеллан воодушевился. Пять сироток смотрели на него с удивлением. Он погладил того, что поближе, и с энтузиазмом продолжал:

— Человек не может рассчитывать ни на друзей, ни на близких, он не должен откладывать свое спасение на будущее, ибо люди забывают о нас скорей, чем мы думаем.

— Его никогда не забудут, — заметила вдова.

Капеллан сделал нервный жест рукой. Зачем перебивают?

— С глаз долой — из сердца вон, — сказал он выразительно. — Сердце человеческое так тупо и бесчувственно, что думает только о сегодняшнем дне и не заглядывает в будущее. А надо обдумывать каждый свой поступок, следить за каждой своей мыслью, как если б нам нынче же предстояло умереть. Если б у людей была более чуткая совесть, им не приходилось бы так бояться смерти. Чем так бояться ее, лучше не грешить. А ежели ты нынче к ней не готов, так будешь ли готов завтра? Как можно быть уверенным в завтрашнем дне? Ведь ты даже не знаешь, доживешь ли до него.

Капеллан воодушевился еще больше. Он встал с лавки и загремел:

— Какой смысл долго жить, если мы почти не исправляемся? Ах, долгая жизнь не всегда исправляет человека, а, наоборот, часто только умножает его вины.

Иллюстрация Е. Ведерникова.

Он ударил кулаком по столу, как по кафедре.

— Ах, если б мы хоть один день прожили добродетельно на этом свете! Но нет, мы…

Он так раскричался, что на улице начали останавливаться прохожие.

— Мы не исправляемся. Если страшно умирать, так еще страшней жить в грехах. Благословен тот, кто постоянно думает о смертном часе своем и ежедневно готовится к нему. Будь всегда наготове, чтобы смерть не застала тебя врасплох. Когда придет твой последний час, ты взглянешь другими глазами на свою прошлую жизнь, и овладеет тобой раскаяние, что ты относился с таким небрежением к добру. А потому горе тем, кто не думает о смерти…

Капеллан взял свою шляпу и вышел в сердцах.

За дверью стоял народ.

— Бедная вдова, ваше преподобие, — промолвил кто-то. — Не знает, что завтра с детьми есть будет.

— Я позабочусь, чтобы тело окропили бесплатно, — ответил сострадательный капеллан и удалился с мыслью, что выполнил свой долг, навестив вдову. Остальных трех вдов он уже не пошел утешать: у него и от первого утешения в горле пересохло.

Похороны прошли спокойно. Вахмистр был разочарован. Через две недели состоялся торжественный вечер в пользу вдов шахтеров, под покровительством госпожи Сталловой.

Платье обошлось ей в тысячу двести крон. Играла военная музыка — это стоило триста крон. Потом банкет — пятьсот крон. Триста да пятьсот выходит восемьсот. Чрезвычайные расходы — фейерверк и так далее — составили восемьдесят крон. Итого восемьсот восемьдесят крон. В кассу комитета поступило девятьсот две кроны. Таким образом, чистая выручка составила двадцать две кроны, каковую сумму господин окружной начальник разделил поровну между четырьмя вдовами. Каждая получила за погибшего мужа пять крон, пятьдесят геллеров. Так сказать, из рук в руки: вот вам, пожалуйста, труп, а вот пять крон, пятьдесят геллеров.

Jaroslav Hašek. Důlní katastrofa, 1908

Сб. "Фиолетовый гром", М.: Детская литература, 1974 г.

Перевод Н. Роговой

Первая публикация: «Лид», 11 июня 1908 года