Катастрофы и аварии. Землетрясения, вулканы, цунами, пожары, железнодорожные, морские и авиационные катастрофы

КАТАСТРОФА НА ОЗЕРЕ. 1986 Г.

Ранним августовским утром по дороге к Камерунской деревушке Нжидуи двигался автофургон. За рулем его сидел молодой священник Фубу Жан, рядом — случайный попутчик. Вдруг Жан увидел на обочине дороги мотоциклиста. В его позе было что-то странное и неестественное. Священник остановил фургон и попросил своего спутника вместе с ним осмотреть мотоциклиста. Буквально через минуту они убедились, что тот был мертв.

Возвращаясь к машине, Фубу Жан внезапно почувствовал тошноту, головокружение и потерял сознание. Его спутник тоже едва держался на ногах, но помог пришедшему в себя священнику добраться до фургона. Вскоре они поспешно покинули это место…

Через несколько дней спутник Фубу Жана скончался, а сам он, едва поправившись, рассказал, что там, где все это произошло, стоял странный запах, «напоминавший жидкость, содержащуюся в автомобильных аккумуляторах». Представители властей решили осмотреть это место и окрестности и обнаружили еще около сорока погибших. Все они находились на 200-метровом отрезке дороги или рядом с ней. Главным образом это были местные жители, очевидно, следовавшие на рынок в ближайший поселок.

Местный врач Ньок Бата, осматривавший погибших, пришел к выводу, что у всех наступило «удушье в результате от-, равнения». Но совершенно непонятным для врача оказалось происхождение обнаруженных на коже погибших странных ожогов первой степени, хотя одежда совершенно не пострадала. Однако врач Ньок Бата и бывший с ним на месте происшествия местный полицейский вспомнили, что видели двигавшееся со стороны близлежащего озера клубящееся облако, а в воздухе в это время стоял горький запах, от которого они ощутили тошноту и головокружение. Прождав четыре часа в другом месте, врач и полицейский вернулись, когда воздух очистился. И тут увидели, что между дорогой и берегом озера валяются арупы животных, а вся растительность на берегу полегла.

Во время опроса жителей деревни Нжидун выяснилось, что в предыдущий вечер они слышали со стороны озера громкий взрыв. Осмотр водоема, проведенный уже после трагических событий, показал, что его обычно чистые, спокойные и прозрачные воды на этот раз приобрели коричневато-бурую окраску и были замутнены. Приглашенные международными организациями специалисты вместе с камерунским вулканологом Феликсом Чуа провели научное расследование. Сначала решили проверить: а не произошло ли вулканическое извержение? Озеро Монун — одно из многих небольших водоемов, расположенных в кратерах давно потухших вулканов. Очевидно, вулканические газы, долго скапливавшиеся под дном озера, могли в конце концов прорваться наружу и образовать облако двуокиси углерода и других удушающих газов.

Через некоторое время исследователям действительно удалось обнаружить на дне озера вулканический кратер диаметром 350 метров. Геохимики установили, что в глубинных слоях озерной воды содержится необычно высокое количество ионов двууглекислой соли. Изотопный анализ показал, что атомы углерода могут иметь вулканическое происхождение.

И все же геохимики и вулканологи сделали другой вывод, обнаружив в этих водах чрезвычайно высокую концентрацию ионов двухвалентного железа, а в донных осадках — очень большое количество сидеритов, минералов, содержащих карбонаты железа. Исследователи считают виновником обилия этого металла в озере красноватую пыль, которую ветры приносят сюда из Сахары и полупустынной области Сахель. Когда насыщенный железом песок оседает на воду, ионы трехвалентного железа превращаются в двухвалентные. Это возможно только тогда, когда происходит разложение двуокиси углерода в двуугле кислоту и повышается кислотность воды в озере, а затем образуются сидериты.

Ознакомившись со всеми данными, ученые высказали предположение, что стойкое химическое равновесие в озере, высокая концентрация в его глубине двууглекислых солей привели к четкому разделению его вод на отдельные слои. Но что-то неожиданно нарушило это равновесие и перемешало их, выбросив насыщенную углекислотой воду на поверхность. Здесь уровень давления, естественно, значительно меньше, чем на глубине, и двууглекислый газ бурно высвободился, заставив озеро «вскипеть», как это бывает, когда открывают бутылку с газированной водой. Именно такой «взрыв», очевидно и вызвал волну, которая заставила полечь растительность на берегу. А облако, насыщенное двуокисью углерода, западный ветер вынес на дорогу, где газ скопился в низинке. Но до рассвета жители деревни видеть его не могли. Не исключено, что в облаке содержалась азотная кислота — виновница кожных ожогов, обнаруженных у погибших.

И все же, что, заставило воды озера — «перевернуться»? Специалистам потребовалось полтора года, чтобы выяснить, что в 1984 году воды озера Монун взбудоражил подводный оползень. И вдруг новое известие: 21 августа 1986 года облако бесцветного газа из недр озера Ниос, расположенного у северо-западной границы Камеруна, стало причиной смерти более полутора тысяч жителей окрестных деревень, гибели домашнего скота, диких животных.

Случаи незаурядные, но они привлекли внимание ученых потому, что в Африке — в области Восточно-Африканского рифта — семь и другие озера, где также возможны подобные выбросы. Предполагают, что причина этого — повышение сейсмической активности региона.

По материалам журнала «Сайенс ньюс»

(Вокруг света. — 1987. — № 3.)

29 ОКТЯБРЯ 1955 Г. ГИБЕЛЬ ЛИНКОРА «НОВОРОССИЙСК»

В ночь на 29 октября 1955 года в севастопольской бухте прозвучал взрыв. В результате затонул линкор «Новороссийск», сотни моряков погибли. Что же случилось? Истинную причину до сих пор не знает никто. Свою версию предлагает писатель.

В своих официальных выводах комиссия по расследованию гибели линкора не исключала возможности диверсии.

Чьей диверсии? Ради чего предпринятой? Об этом в итоговом документе не говорилось ни слова. Но моряки — весь флот, от матросов до адмиралов, разделились в своих мнениях как бы на два лагеря. Одни считали, точнее, верили в невытраленную немецкую мину и приводили довольно веские аргумента. Другие отстаивали, и не менее убедительно, версию проникновения в севастопольскую бухту итальянских подводных диверсантов. Сторонниками этой второй версии были многие весьма авторитетные в морском деле специалисты.

Как известно, в 1949 году Италия, побежденная во второй мировой войне, передала Советскому Союзу часть своего военного флота, которая полагалась нашей стране по репарациям. Так в Севастополь пришел модернизированный линкор «Джулио Чезаре», переименованный в «Новороссийск». Передача этого крупнейшего корабля итальянского флота Советскому Союзу была расценена неофашистскими группировками как национальный позор. Искупить его поклялся на своей золотой шпаге, полученной от короля за ряд успешных диверсий против английского флота в годы войны, князь Юнно Валерио Боргезе, потомок старинного рода, командующий специальным диверсионным соединением боевых пловцов и взрывающихся катеров — 10-й флотилией МАС. У этого человека слово редко расходилось с делом. К тому же он обладал самыми разветвленными связями как в военно-политических сферах своей страны, так и за рубежом. О больших возможностях Боргезе говорит и его попытка военного переворота в стране, предпринятая им и его сторонниками в ночь с.7 на 8‘декабря 1970 года.

Технически возможность диверсии в севастопольской бухле облегчалась тем, что к 1955 году в итальянских ВМС были созданы весьма совершенные сверхмалые подводные лодки, предназначенные для высадки боевых пловцов, — «8Х-404» и «5Х-506».

Прямых доказательств причастности итальянских подводных диверсантов к взрыву 29 октября нет Вся «итальянская версия» построена пока что на цепи косвенных улик и умозрительных предположений. К ним можно отнести и публичные заявления Боргезе, что ни один итальянский корабль не прослужит долго в большевистском флоте, и закрытое награждение высшими орденами группы итальянских морских офицеров вскоре после гибели «Новороссийска», и целый ряд других фактов.

Однажды в Севастополе на читательской конференции я получил из зала записку: «НА, знаете ли Вы, что вскоре после взрыва «Новороссийска» в устье Черной речки был найден труп аквалангиста?»

К этой записке я отнесся лишь как к реплике из зала, не более того. Это не выписка из протокола осмотра места происшествия, это, строго говоря, вообще не документ Может быть, и в самом деле в это же время нашли труп, пусть даже не аквалангиста, а. обычного купальщика. Ну, пусть аквалангиста, но советского.

Предположим как нечто очень маловероятное: в устье Черной речки, впадающей в Северную бухту, в самом деле нашли труп итальянского боевого пловца. Даже если так, то подобный факт мог быть зафиксирован в очень секретных документах; он вообще мог никак не фигурировать в работе Правительственной комиссии, дабы не ломать очень удобную версию со старой немецкой миной.

Принимать всерьез эту записку было нельзя. Но она подсказала направление мысли. А почему, собственно, мы считаем, что диверсионный удар по линкору был нанесен со стороны моря? Как бы плохо ни неслась охрана базы, она все же существовала, и те, кто планировали операцию, не могли сбрасывать со счетов и дозорные корабли, и гидроакустические вахта. Определенный риск был. Если бы советский сторожевик обнаружил иностранную подводную лодку, пусть даже и «карликовую», у входа на главную базу флота — это более, чем международный скандал.

Есть и второе важное соображение. Отсюда, то еслъ от устья Черной речки до штатной якорной бочки линкора в бухте Голландия, гораздо ближе, чем добираться до нее со стороны моря через боновые ворота. И если «Новороссийск» в роковую ночь все же стоял не на своей бочке (ближе к морю, дальше от Черной речки), то эта случайность и в самом деле могла стоить жизни аквалангисту, вынужденному преодолевать под водой (даже с помощью аквабота) расстояние, почти вдвое больше расчетного.

Итак, выбор направления удара со стороны устья Черной речки мог быть сделан благодаря большой неожиданности и меньшему расстоянию до цели. Наконец, есть и третье об-стоятелыпъо, весьма благоприятствовавшее диверсии. В устье Черной речки расположена судораздельная база Вторчермета, куда стаскивают отслужившие свой срок корабли. Одни еще держатся на плаву, другие — полузатопленные — разбросаны по всей акватории базы. Корпус любого из них мог послужить подводным диверсантам идеальной точкой старта, временным убежищем, складом, наблюдательным пунктом.

Но если представить, что на одном из притопленных кораблей Вторчермета было устроено нечто вроде тайника, то возникает резонный вопрос: каким образом проникли боевые пловцы в тал севастопольской базы и как доставили они іуда взрывчатку и снаряжение?

За ответом придется вернуться в 1942 год. Тогда под Севастополь прибыла внушительная колонна автотягачей и крытых фургонов. «ВМС Италии, — пишет в своих мемуарах В.Боргезе, — идя навстречу желанию союзников, отправили на Черное море флотилию катеров МАС под командованием капитана 1 ранга Мимбелли и несколько карманных подводных лодок типа СВ. Эти корабли с честью выполнили поставленные задачи (один катер потопил русский крейсер, а малютки СВ — две русские подводные лодки)… Мы решили перебазировать в Черное море группу торпедных и взрывающихся катеров с задачей организовать постоянное патрулирование на подступах к Севастополю».

Начальником «севастопольского отряда диверсионных сил» был назначен капитан 3 ранга Альдо Ленци.

«Храбрый офицер, — характеризует его Боргезе, — всегда спокойный и веселый, неутомимый на службе, любитель красивых вещей и комфорта в часы отдыха, оптимист по натуре, Ленци взялся за это новое для него, да и вообще для любого моряка дело с энтузиазмом… Наконец, 22 мая 1942 г. колонна прибыла к месту назначения в Форос — очаровательный городок, расположенный на прекрасном южном побережье Крыма, недалеко от Балаклавы и к югу от Севастополя. Здесь наша группа раскинула палатки под сенью ореховых деревьев. Прежде всего мы проложили рельсовый путь и соорудили деревянный слип, чтобы доставить наши штурмовые средства к берегу моря и спустить на воду».

Следы этого слипа до недавних лет можно было отыскать в Форосе. Штурмовые катера итальянцев поджидали свои морские жертвы, укрывшись под каменной стеной мыса Айя. Это удивительнейшее по своей могучей красе место. Горы здесь вступают в море складками этакого гигантского каменного драпри. (В них-то и прятались катера.) Кое-где скалы обрушиваются в воду идеально ровными высоченными стенами. Их можно принять за остатки каких-то древних — времен египетских пирамид — гидротехнических сооружений, возведенных внеземными цивилизациями. Слишком уж высоки и гладки их стены, слишком уж хитроумно запрятаны в них гроты, проникнуть в которые можно лишь из-под воды.

Автору этих строк доводилось плавать с аквалангом у подводного подножья этих глухих с виду стен. Я погружался с мыслью о том, что здесь, на этих каменных ступенях, в этих расщелинах и гротах вполне могут остаться следы пребывания людей Ленци, ничуть не подозревая, что это предположение двадцатью годами раньше уже было проверено контрразведкой Черноморского флота.

Бывший сотрудник флотской контрразведки Евгений Борисович Мельничук рассказал мне позже, что это по его инициативе в семидесятое годы аквалангисты обследовали подводные пещеры мыса Айя в поисках таинственных складов итальянских диверсантов. Известно, что и немецкие, и итальянские боевые пловцы, покидая гавани, занимаемые противником, оставляли в бетонных массивах молов, причалов и прочих портовых сооружений хорошо скрытые склады взрывчатки, баллонов с кислородом и т. п. Все это делалось для обеспечения будущих операций. Так было в Кальяри (остров Сардиния), в Штеттине (ныне Швеция) и в других местах. Так что в существовании такой секретной базы и под Севастополем нет ничего невероятного. Жаль, что обследование подводных гротов мыса Айя было, сколько я смог понять со слов Мельничука, весьма непродолжительным и, конечно же, запоздалым.

Даже если такой склад и не был устроен, то все необходимое оборудование наследники ластоногих бойцов Ленци — Боргезе могли получить с борта проходящего мимо крымских берегов какого-либо торгового итальянского судна. Да и сами они могли быть высажены с него. Ведь проходил же 28 октября 1955 года в тридцати милях от мыса Айя итальянский сухогруз. Он шел из Босфора в Азовское море…

Доставить ящики с подводными аппаратами, с тем, что нужно для подобного дела, на территорию судораздельной базы Вторчермета не представляло в те годы особой сложности. Рядом, по берегу Черной речки, проходят железная дорога, шоссе… К тому же кладбище старых кораблей — это не режимный объект. Под видом газорезчиков можно было легко проникнуть даже с транспортировочными ящиками на любое предназначенное к слому судно.

Во всяком случае в годы войны специалисты из флотилии МАС умудрялись провозить свои разобранные на части торпеды даже через государственные границы нейтральных стран как «садовый инвентарь» или запасные детали для судовых машин.

Было ли все именно так или иначе, да и было ли вообще — вопросы, которые пока надолго останутся без ответов. Я не думаю, что в итальянских архивах хранятся какие-либо документы, проливающие свет на взрыв под днищем «Новороссийска». Подобная акция могла быть проведена скорее всего как частное дело «группы патриотов», располагающих достаточными средствами как для покупки «карманной подводной лодки», так и для фрахта торгового судна. Хотя, разумеется, не без ведома, а то и при прямом содействии спецслужб, той же СИФАР, например, — разведывательной службы вооруженных сил Италии, или в сотрудничестве с ЦРУ. Наводит на размышление и то, что летом 1955 года, за четыре месяца до взрьща на севастопольском внутреннем рейде, министром внутренних дел Италии был назначен бывший высокопоставленный сотрудник фашистской милиции Фернандо Тамброни. Тамброни весьма чутко относился к советам тогдашнего шефа ЦРУ в Италии Роберто Дрисколла.

Благоприятствовала проведению диверсантской вылазки и внутриполитическая обстановка в нашей стране — весьма смутная, с острой, хотя и скрытой борьбой группировок в высших сферах власти. Все это сказывалось на жизненном тонусе государства.

То, что «итальянская версия» гибели «Новороссийска» принималась главным командованием ВМФ всерьёз, доказывает, пожалуй, и тот факт, что вскоре после взрыва линкора все бывшие итальянские корабли, состоявшие на Черноморском флоте (крейсер «Керчь», четыре эсминца, подводная лодка), были выведены из боевого состава и отправлены на резку. Надо понимать, потому, чтобы не провоцировать новых диверсий. И если кому-то из наших адмиралов до октября 55-го подводные диверсанты казались лишь персонажами приключенческих книг, то с того же черного года и по наши дни на всех кораблях советского ВМФ, где бы они ни стояли — у родного причала или на якоре в нейтральных водах, — каждую ночь несется вахта противодиверсионных сил и средств. Каждую ночь матросы-автоматчики в стальных касках вместо бескозырок вглядываются в черную воду у бортов своих кораблей. Это своего рода вахта памяти «Новороссийска».

(Черкашин М. Над гаванью// ДИО. — 1995. — № 4.)

4–5 АВГУСТА 1782 Г. ТРАГЕДИЯ «ГРОСВЕНОРА»

13 июня 1782 года в порту Трикомали можно было встретить все сливки местного общества. В далекую Англию уходило грузо-пассажирское судно Ост-Индской компании «Гросвенор», увозя на родину 150 пассажиров. В основном это были высокопоставленные чиновники и офицеры, закончившие здесь свой срок службы в колонии. Многие уезжали с семьями.

Но отнюдь не только доставкой именитых пассажиров намеревались эмиссары Ост-Индской компании порадовать хозяев в Лондоне. Помимо традиционных золотых и серебряных слитков, монет и драгоценных камней на сумму в четыре миллиона фунтов стерлингов, в специально оборудованной каюте на судне находилось нечто более ценное. Об этом намекнул в письме жене, посланном еще за месяц до выхода «Гросвенора» в море, капитан Коксон: «Я скоро прибуду с сокровищем, которое потрясет всю Англию». Если сопоставить туманное признание Коксона со слухами, которые ходили тогда среди чиновников, готовивших «Гросвенор» к плаванию, то можно предположить, что на судне находился легендарный трон, некогда украшавший резиденцию Великих Моголов в Дели.

Искусные индийские мастера сделали трон из золота. Его боковые стороны изображали павлинов, раскрытые хвосты которых были сплошь покрыты драгоценными камнями. 12 золотых стоек поддерживали инкрустированный камнями золотой балдахин. Павлиний трон признавался священной реликвией Великих Моголов, и его запрещалось показывать иноверцам. Одним из немногих европейцев, которым по милости правителя Северной Индии удалось увидеть трон в 1665 году, был французский ювелир и путешественник Тавернье. «Я объездил много стран, восхищался многими сокровищами, — писал он позднее, — но смею уверить, что никогда не видел и вряд ли увижу что-либо подобное этому восточному чуду». Восхищение, однако, не помешало Тавернье оценить трон в 6 миллионов фунтов стерлингов.

В 1737 году полчища персидского завоевателя Надир-шаха вторглись в Северную Индию. Надир-шах наряду с другими шедеврами индийского искусства увез с собой и павлиний трон. После убийства персидского властелина его приближенными трон некоторое время находился у одного из его потомков, а затем был тайно продан представителю Ост-Индской компании…

Итак, 13 июня 1782 года из порта Тринкомали вышло в море английское судно «Гросвенор» с бесценным грузом на борту. Однако к месту назначения оно так и не прибыло…

Из укрепленного форта на южном африканском побережье выехал конный голландский патруль. Отъехали мили полторы от порта Элизабет, и вдруг сонно гарцевавший впереди офицер выпрямился в седле и поднял руку, призывая остальных к вниманию. По дороге навстречу им, опустив в изнеможении голову и еле передвигая ноги, брел человек. В руках у него было ружье, на которое он с трудом опирался. Вид его был ужасен, чувствовалось, что незнакомец находился в пути не один день — он оброс, одежда превратилась в лохмотья. Но именно по ней патрульные догадались, что перед ними европеец. А тот остановился, поднял голову и рухнул на землю.

Привести его в сознание патрульным не удалось, и он был срочно доставлен в форт. Лишь к вечеру незнакомец пришел в себя. Обведя мутным взглядом склонившегося над ним врача и стоявшего рядом офицера, он прошептал:

— Где я?

— Не волнуйтесь, дикари вам уже не страшны. Это пора Элизабет. Но кто вы? Как оказались здесь?

— Значит, дошел… — Больной тяжело задышал, но нашел в себе силы добавить: — Я — Вильям Хабберне, с «Гросвенора»…

К 4 августа 1782 года «Гросвенор» пересек Индийский океан и, по расчетам капитана, находился примерно в 100 милях от восточного побережья Южной Африки. Этот день выдался солнечным и тихим. Правда, к вечеру погода ис-портилась, небо покрылось тяжелыми тучами, пошел дождь. Будучи уверенным, что судно находится достаточно далеко от берега, капитан ограничился приказом убрать паруса и увеличить количество вахтенных офицеров и матросов. Но не успели помощники капитана покинуть его каюту для выполнения отданного приказа, как раздался страшный грохот. «Гросвенор» наскочил на риф почти у самого берега. Третий помощник капитана и один из матросов сумели бросить якорь и закрепить канат на выступ рифа. Цепляясь за канат руками и ногами, пассажиры и матросы, почти касаясь бушующих волн, перебирались на риф, многие срывались и тонули либо разбивались о скалы. Из трех наскоро сколоченных плотов, на которых команда пыталась перевезти женщин и детей, один опрокинулся, и все находившиеся на нем погибли. Между тем «Гросвенор», получивший огромную пробоину, стал крениться на левый борт и вскоре затонул.

К утру погода не улучшилась, хотя шторм несколько ослаб. Предпринятые поиски показали, что из 220 членов экипажа и 150 пассажиров в живых осталось 123 человека, среди них 20 женщин и детей.

Спасенные высадились на берег где-то между Дурбаном и портом Элизабет. После короткого совещания было решено идти вдоль побережья к порту тремя партиями. Второй помощник капитана возглавил первую партию, состоящую главным образом из матросов и офицеров «Гросвенора», вооруженных двумя винтовками и пистолетом с несколькими отсыревшими зарядами пороха. Эта партия должна была вести разведку, прокладывать путь и обеспечивать безопасность всей колонны.

Вторую партию — из женщин, детей и людей преклонного возраста — возглавил третий помощник капитана, третью партию — капитан Коксон; в нее входили пассажиры-мужчины и несколько матросов. У капитана был пистолет и на два заряда пороха.

Уже первые мили пути показали, что переход предстоит предельно трудный. Впереди простирались непроходимые тропические леса. Из-за нехватки боеприпасов люди вынуждены были питаться только морскими водорослями, устрицами и иногда рыбой. Начались болезни. От кишечных заболеваний умирали дети. Колонну подстерегали и другие опасности. Португальские и голландские завоеватели в Южной Африке огнем и мечом покоряли местные племена. Особые военное подразделения колонизаторов жгли селения, убивали стариков, а молодых мужчин и женщин грузили на суда и отправляли на рынки живого товара в Европу и Азию. Белый человек стал для африканцев олицетворением насилия, жестокости и лжи. Вот почему уже с первых дней пути отряд Коксона стал подвергаться нападениям со стороны аборигенов. В стычках несколько человек было убито и ранено.

Стало ясно, что большинство людей не выдержат перехода. Решили отобрать сорок наиболее крепких физически мужчин и отправить их в порт Элизабет за помощью, остальные разобьют лагерь и будут ждать спасения. Командование лагерем приняли на себя капитан Коксон и его второй помощник. Третий помощник возглавил отряд, который пошел на юг…

Лишь через два с половиной месяца эту трагическую историю расскажет матрос Вильям Хабберне, единственный из сорока человек, кому удалось добраться до порта Элизабет.

Уже через два дня по маршруту, указанному Хабберне, к месту расположения лагеря была снаряжена экспедиция из трехсот человек. Она прошла более 300 миль и обнаружила место, на ротором, вероятно, и располагался лагерь. Но, кроме кострищ, нескольких взрослых и детских скелетов, полуистлевших кусков европейской одежды, никаких следов пребывания живых людей найти не удалось. Поиски периодически возобновлялись в течение двух с половиной лет, но результатов не дали.

В 1790 году голландский губернатор в Кейптауне получил сообщение, что на земле Пондо среди жен вождей некоторых племен есть белые женщины. Вновь созданная экспедиция подтвердила эти сведения. Женщин оказалось пять, и они действительно были с «Гросвенора». Но самым удивительным для голландцев было то, что женщины категорически отказались вернуться в Англию и даже не захотели встретиться с губернатором. Видимо, они отлично понимали, с каким презрением встретит их родина, и предпочли остаться со своими новыми семьями…

Между тем слух о сказочных богатствах «Гросвенора» достиг Европы и Америки. К месту гибели судна потянулись авантюристы. В начале 1800 года англичане Александр Линдсей и Сидней Тернер снарядили экспедицию и в июле того же года, наняв три десятка ныряльщиков-малайцев, начали обшаривать дно вокруг «Гросвенора». Найденные ими более тысячи золотых и серебряных монет, несколько десятков золотых колец с трудом окупили затраты экспедиции, но не принесли желанных прибылей, и в сентябре англичане прекратили работы.

В 1842 году адмиралтейство Великобритании решило разработать технический проект подъема «Гросвенора», используя силы прилива. Для предварительной разведки к месту гибели «Гросвенора» был направлен военный корабль под командованием капитана Болдена и группа военных инженеров — специалистов по глубинным подводным работам. С помощью все тех же ныряльщиков-малайцев экспедиция разыскала останки судна. «Гросвенор» затонул между двумя рифами и лежал на боку в глубоком котловане, окруженный подводными скалами. Корпус судна занесло песком и тяжелыми горными породами. С учетом этих обстоятельств инженеры пришли к выводу, что о подъеме «Гросвенора» не может быть и речи и в данных условиях нет никаких перспектив высвободить «Гросвенор» из каменного плена.

В течение последних 50 лет серьезных попыток поднять «Гросвенор» не предпринималось. Правда, поисками его сокровищ занимались рыбаки из прибрежных селений, но их добыча ограничивалась, как правило, несколькими монетами либо ювелирными изделиями.

Бурное развитие в конце XIX — начале XX века водолазного дела, казалось, открыло путь к сокровищам затонувшего судна. В 1905 году газеты Йоханнесбурга оповестили своих читателей об учреждении международного синдиката по подъему «Гросвенора». Идея была предельно проста. От берега к останкам судна следует проложить канал, по которому судно подтаскивается к берегу. Опубликованный в газетах проект дополнялся комментариями крупных специалистов и экспертов, гарантировавших успех предприятия.

И вот летом 1905 года в район гибели «Гросвенора» прибыли три судна, оборудованные по последнему слову инженерной техники того времени. Но среди возвышающихся на дне океана многочисленных песчаных холмов только через месяц водолазы разыскали холм, под которым покоился «Гросвенор». Уже первые попытки проложить канал столкнулись с непреодолимыми трудностями. Из-за частых штормов работы приходилось постоянно прерывать, а новые наносы песка сводили к нулю все проделанное накануне. Безрезультатными оказались и попытки взорвать горные породы на пути к судну. К середине 1906 года капитал синдиката поистощился, а сокровища «Гросвенора» оставались по-прежнему недосягаемыми. После гибели во время подводных работ двух водолазов и выплаты их семьям значительной компенсации совет директоров почел за благо оставить «Гросвенор» в покое и объявил синдикат обанкротившимся.

После первой мировой войны страсти вокруг «Гросвенора» разгорелись с новой силой. Сколачивались крупные и мелкие компании, инженеры наперебой предлагали головокружительные проекты. В 1921 году интерес к сокровищам «Гросвенора» проявил американский миллионер Пит Крайн. Восторгаясь предприимчивостью Шлимана, раскопавшего Трою, Пит Крайн решил увековечить свое имя, овладев павлиньим троном. Проект подъема судна, взятый Крайном на вооружение, по существу, представлял собой модернизированный вариант идей международного синдиката в Йоханнесбурге, то есть от берега через рифы проложить к «Гросвенору» туннель. К месту работ прибыла целая флотилия судов, на берегу строились административные здания, бараки для рабочих, складские помещения. Работы велись в течение двух лет. Специалисты трижды с разных точек приступали к прокладке туннеля, и трижды он рушился. Бесполезно потратив весьма ощутимую сумму, Пит Крайн убыл восвояси. Его флотилия отплывала под своеобразный салют — на берегу взрывали запасы неиспользованного динамита.

Судя по сообщениям печати, одним из последних искателей легкой наживы был бельгийский миллионер Гвидо Ба-кер. Желая лично участвовать в подъемных работах, он на своей вилле под Брюсселем построил глубокий бассейн и в течение нескольких лет обучался там премудростям водолазного дела. Гвидо намеревался проложить к корпусу «Гросвенора» стальную трубу большого диаметра, через которую водолазы могли бы проникнуть на судно. В интервью корреспондентам Бакер оценил успех своего предприятия как 99 шансов против одного.

…Индийский океан по-прежнему хранит тайны сокровищ «Гросвенора»…

(Лобов Ю. Трагедия «Гросвенора»// Вокруг света. — 1986. — № 10.)

ВЗРЫВ НА СТАНЦИИ СВЕРДЛОВСК-СОРТИРОВОЧНЫЙ

«В 2 часа 30 минут по московскому времени на станции Свердловск-Сортировочный Свердловской железной дороги произошел взрыв двух вагонов с взрывоопасным грузом. На месте происшествия погибли два человека, двое скончались в больнице, 280 человек обратились за медицинской помощью. Всем пострадавшим оказывается медицинская и материальная помощь. В железнодорожном поселке и на станции разрушено 12 жилых домов и 8 строений, кроме того, 14 зданий повреждено.

По предварительным данным Министерства путлей сообщения СССР, взрыв произошел из-за столкновения на стрелке и преждевременного торможения состава с проходящим по смежному пути угольным маршрутом.

(ТАСС)»

Этого не увидишь и в самом кошмарном сне. Но люди как раз мирно спали. И вдруг…

Удар огромной силы подкидывает вас вместе с кроватью… Успев открыть глаза, вижу, как из оконного проема на меня летят рамы и брызги стекла. В сотую долю секунды успеваю заметить нарастающий бордово-черный гриб… Апокалипсис?! Секунда, вторая, третья. «Нет, это что-то другое», — подсказывает светлеющее сознание.

Худо-бедно, но на занятиях по гражданской обороне нас чему-то учили. Жена зачем-то хватает на руки сына. Но я отрицательно мотаю головой, и она понимает другое.

В пустую глазницу окна дуют пронзительные ветры. Смотреть туда можно, только стиснув зубы. Видишь, как фонтан огня и дыма закручивает 300-метровую тугую, как канат, спираль. Гремит второй взрыв, меньшей силы. Очаг пожара локализуется. В полутора километрах от нас, за голой гладью городского пруда, главная магистраль железной дороги, связывающая запад и восток. Потом наш дом, длиной в квартал, всем фасадом обращен к взрыву. Вот и досталось. И понимаю, что самое жуткое сейчас там, в районе железнодорожной станции Свердловск-Сортировочный, отвечать бабулям, стоящим перед тобой в исподнем. «Успокойтесь. Живы — значит будем жить».

А за стенами уже вой сирен милицейских и пожарных машин. Без всякого сигнала «Тревога», без выяснения обстановки, без паники люди через двадцать минут после взрыва таскают ведра, тазы, носилки с остатками рам, кусками штукатурки и битым стеклом. И что уж совсем удивительно: изрезанные, избитые, ошарашенные люди через два часа после катастрофы начинают собирать детей в школу…

Дети вернулись. Школа тоже без окон.

В ночь на 4 октября 1988 года взрыв невероятной силы потряс Свердловск. В момент взрыва стрелки будильника показывали 4.30 утра. Будильник я нашел в десяти метрах от кровати, в другом конце квартиры. Собравшись с силами, позвонил водителю корпункта…

В эти же минуты, оставив в разбитой квартире беременную жену, заводил личный автомобиль майор Вьюхин. А потом мчался по растревоженному городу на службу в областное управление пожарной охраны. С первыми боевыми расчетами он был на месте катастрофы. К месту трагедии с разных концов Свердловска устремились более 40 пожарных машин. И, говорят, впервые в истории города начальник управления пожарной охраны Анатолий Федорович Пантелеев дал команду повышенной готовности — № 4. Эта команда дается в исключительных случаях — случаях стихийных бедствий. Полковник Пантелеев уже был там, у кромки бушующего среди цистерн и вагонов огня. Нефтепродукты, кислород, газ — что еще может взорваться на станции?

В штабе дежурной службы пожаротушения я застал вконец измотанных за какой-то час людей: в воздухе беспрестанно звучали команды: «Пенообразователь!», «Воду!». Капитан Владимир Потапов не успевал отвечать на вопросы городского населения, поднятого на ноги, как по тревоге ГО. Недоумевал, почему по областному радио звучит марш «На зарядку становись!» А в телефонной трубке дежурного по-прежнему звучали женские, детские голоса: «Что означает черный гриб?»

До того ли ему было, когда на месте катастрофы в кислородно-изолирующих противогазах работали товарищи?! И многое пока было неясно: причина взрыва, ядовита взрывчатая смесь или нет, справится личный состав с этим адом огня, останутся ли ребята в живых? Это не так просто: броситься в огонь, не зная, что в месиве рельсов, колес, цистерн произойдет через секунду. «Скорые» мчатся в район Сортировки.

Наконец у дежурного появляется предварительная информация, разъясняющая причину столь ранней «побудки» огромного города. Информация, от которой нервно вспыхивают сигареты, расстегиваются гимнастерки и пот градом катится с подбородка на грудь. Предварительная версия Свердловского управления железной дороги для пожарных такова: два вагона с опасным грузом «неудачно спустились с горки». Вагоны со взрывчатым веществом опрокинулись на электроопоры. Замыкание! Взрыв! Вскоре мы услышали вторую версию: столкновение на стрелке с угольным составом. Но все это со словом «вероятно». Потому что в море огня ни один самый догадливый чин управления дороги не разберется, что произошло на самом деле. Надеемся, что выяснит компетентная комиссия на правительственном уровне. После того, что произошло в собственном доме, я уже не удивляюсь битому стеклу в самом центре города у магазина «Океан». И все же это кажется невероятным. До эпицентра взрыва — 7–8 километров. Но и здесь застрявший в ушах траурный стеклянный звон.

Только к 12 дня главный очаг был ликвидирован. К чести пожарных. Удалось прорваться к воронке взрыва. Сплошные завалы стали и бетона. Начальство из железнодорожного ОРСа пытается найти работников, дежуривших в эту ночь, со слезной просьбой от имени жен обращается к париям с брандспойтами в руках. Но молодые пожарные, совершенно выбившиеся из сил, продолжают молча поливать остатки бывшей столовой. И расплавленная сталь железобетона брызжет в ответ кипящими струями. Что тут скажешь тем, кто ищет?

Четвертый взвод учебного центра УПО под командой Михаила Чараева работает девятый час без перерыва. К месту катастрофы они приехали в пять утра вместе со второй частью Верх-Исетского и седьмой частью Железнодорожного районов. Совсем молодые парни, такие, как 22-летний Юрий Дрокин, отстояли от огня резервуары с нефтепродуктами. Сплющенные взрывом, в любой момент грозящие выбросом огненного смерча, резервуары были обезврежены специальной пеной. А ведь мог быть и третий, четвертый, пятый взрыв. И ни у кого во взводе — ни у Олега Чехомова, ни у Сергея Мокрушина — нет ни тени растерянности на лице. Сегодня была поставлена на карту их жизнь. А на лицах — только профессиональная и, пожалуй, гражданская злость. На кого? Они еще не знают. Только не на «объективные обстоятельства». Это для пожарных яснее ясного. Потому что в ста метрах от них у домов без крыш, а то и без стен сидят на остатках мебели живые люди. Люди с перевязанными головами, руками, ногами…

В крайнем к воронке жилом доме старинной кирпичной кладки по улице Ватутина, 1/1 захожу в квартиру № 1. То, что было квартирой, забито обломками кирпича. Трудно поверить, что жители могли здесь уберечься. И тем не менее среди сотен людей, сидящих во дворе на узлах, нахожу хозяйку квартиры Любовь Ивановну Забалуеву. Она с трудом произносит одно и то же, для матери, наверное, самое главное: «Я вырыла из-под штукатурки Сережу, сына. Пять лет ему. А он жив!»

Все, больше мать ничего не скажет. Ползут мимо мощные бульдозеры. Автомобили «Трансагентства», пассажирского автопредприятия, заводской транспорт — все брошено на эвакуацию жителей района Сортировки.

Создан штаб облисполкома, оказывающий населению оперативную помощь. В ползущем между домами чаде торгуют сосисками, булочками и горячим чаем. Прибывают колонны строителей с инструментами и материалами. Без помощи страны свердловским столярам и плотникам хватит работы до новогодних праздников.

Людям предлагают срочно ехать с вещами в гостиницы. «Скорая» с пострадавшими людьми. Снова «скорая». Водители поликлиник № № 32 и 33 отвоевывают дорогу охрипшими голосами. Они тоже трудятся с пяти часов утра. Врачи, видевшие все, но такое — никогда, за исключением тех, кто был на фронте…

И напряженной дугой повисает в воздухе, залезает в самое горло вопрос: Чернобыль, Арзамас, Свердловск… До каких пор мы будем служить спустя рукава, не беречь, не стеречь ни себя, ни народное добро? До каких пор службы контроля и безопасности будут анализировать постфактум одну трагедию за другой?

По меркам сегодняшнего дня героизм — это гражданская честность, смелость, высочайший профессионализм, умение мыслить и действовать в народных интересах. Партийные, советские, хозяйственные руководители города Свердловска на сей раз оказались на высоте.

Не будем голословными. Вопрос о числе погибших общественность города задает нам, прессе. Жители Сортировки узнают нас по блокнотам, фотоаппаратам и гневно спрашивают: «Почему вы лжете?!» Среди десятков обвалившихся домов, уже стертых бульдозерами с лица земли, среди развалин железнодорожного завода специзделий, вагонного депо, дежурного пункта транспортной милиции и других многочисленных служб этот гнев нам не кажется праздным.

Но факт есть факт. На ежедневном заседании правительственной комиссии: «Погибли четыре человека. Пропавших без вести нет». А теперь попытаемся выяснить фамилии, должности, адреса погибших… На месте взрыва, воронка от которого засыпана и уже проложены новые пути, встречаю заместителя начальника дороги Л. К. Домарова. «Не имею данных, — отвечает он кратко. — Это люди не мои».

Начальник управления Свердловской железной дороги В. М. Скворцов: «Конкретных фамилий назвать не могу».

Штаб ГО. Работники управления дороги, не пожелавшие представиться: «Дорпрофсожу хватает забот без вас. Обратитесь к заместителю министра путей сообщения Фадееву». Договорились! Оказывается, о товарищах по службе должны заботиться не ближайшие коллеги, а члены правительственной комиссии!

Первый секретарь Железнодорожного райкома КПСС В. И. Колесников: «Списка погибших не имею…».

Снова штаб ГО. Руководитель штаба полковник И. С. Гривченко знакомит со списками погибших. В списках значатся не четыре, а пять фамилий. Ни имен, ни должностей, ни домашних адресов… Кому нужен такой список?

Линейное отделение милиции на станции буквально в ста шагах от места взрыва. Разрушено полностью. Дежурили в отделении трое сотрудников. Начальник УВД на станции Свердловск-Сортировочный подполковник милиции Тарасов: «Фамилий ребят не знаю».

Запись на производственном совещании правительственной комиссии: «О. И. Лобов, обращаясь к свердловчанам: «Товарищи, сегодня я побывал у госпитализированных больных. Среди них есть одинокие. И выясняется: ни один член профсоюза у этих больных не бывал. Где же внимание, моральная поддержка? Да и материальная помощь в такой ситуации проблематична. Люди, которые лечатся, приобретают вне очереди холодильники, стиральные машины, мебель… Люди же, которые долгое время будут госпитализированы, не уверены, что им помогут приобрести потерянное…».

Мы, журналисты, выражаем соболезнование близким сторожа орсовской столовой В. Я. Шульнера, погибшего на рабочем посту. После беседы с директором столовой Л. В. Округиной уверены, что семье покойного будет оказана полная поддержка. Но после трех дней опросов официальных лиц возникает резонный вопрос: «Товарищи руководители железной дороги, УВД, штаба ГО, товарищи партийные и советские руководители, как вы намерены помогать семьям погибших и пострадавших, не зная ни имен, ни домашних адресов? Надежда на то, что по месту работы кто-то вспомнит?» Да, вспоминают. Скажем, диспетчерская служба станции выделила из небогатой профсоюзной кассы по 20 рублей на тяжело пострадавших. Но разве это помощь? Неужели ждать, когда к свите, следующей за правительственной комиссией, подойдут заплаканные близкие? Но этого может не случиться. На заседания же комиссии даже мы, журналисты, попадаем с трудом.

Вспоминается далеко не залеченная трагедия Арзамаса. Там смертоносный состав не дошел до склада ГСМ благодаря трехминутному опозданию. В Свердловске крупнейший склад ГСМ «оказался» напротив места взрыва и взлетел на воздух. Как тут не волноваться общественности?! Почему поезда с опасной начинкой рвутся напротив хранилищ нефтепродуктов? Мы, разумеется, ответить на этот вопрос не в силах. А вот Прокуратуре СССР ответить необходимо. Пора. В поисках фамилий погибших вспомнили о складе ГСМ. И первый секретарь Железнодорожного райкома партии Б. И. Колесников утешил: «Жертв там не было». «То есть склад никем не охранялся?» — спросили мы возмущенно. Секретарь развел руками. Хорошее «утешение» — свободный доступ в ночное время на склады железной дороги!

Еще одно свидетельство — бригадира отделения нечетного парка прибытия И. Максименко: «Разрядный груз на железной дороге обязаны сопровождать четыре человека, в том числе военный офицер». В числе пострадавших таковых не значится. Следовательно, опасный груз на станцию был передан без должного надзора. Груз сопровождал только один представитель железнодорожной военизированной охраны.

По данным рабочих станции, вагоны с взрывчаткой четыре минуты горели. За это время сопровождающий бросил клич: «Спасайтесь!» Именно поэтому многие остались живы. Они успели ретироваться, схорониться от смертельного удара. Несообразительность дежурных служб станции в момент расторможения страшного груза и совершенно ясное мышление во время бегства наводят на мысль, что вагоны со взрывчаткой не контролируются вообще, что всякое уже бывало, и бегство от опасных грузов — пока единственный шанс выжить.

Старший диспетчер станции С. И. Поспелов все эти дни не может дать исчерпывающую записку следственной группе. Люди запираются, строят личные версии «невиновности». И не мы, а Поспелов задает вопрос: «Как же при такой совести людей, безответственности контролировать разрядные грузы?».

Безответственность — одно. Мы узнали невероятный факт. У дежурных парка прибытия рация 1936 года выпуска. Работают женщины вслепую, вглухую, наугад. Машинисты их не слышат. Нет у дежурных и автоматического повторителя сигналов. Команды даются интуитивно… И это на крупнейшей в Союзе железнодорожной станции.

Как же быть гражданскому населению наших городов? Кто же нам скомандует среди ночи: «Бежать, залечь!»?

Гражданскому населению Свердловска неимоверно трудно. Потрясение от взрыва уже прошло. Наступает другое потрясение — от фактов умолчания и безразличия. В десятки раз заниженными оказались объемы разрушений, переданные руководителями Свердловской области в Москву. Официальная информация, данная местными руководителями прессе о 12 разрушенных жилых домах и 8 строениях, в итоге не соответствует действительности. Только школ, в которых не возобновятся занятия — 13. Медицинских учреждений, стоящих без крыш, стекол и, тем не менее, обслуживающих больных — 12. В районе станции полностью разрушен детский сад на 60 мест. Можно представить размеры трагедии, случись такое горе в дневные часы…

Потребность города в стекле — 2 миллиона квадратных метров! В гостиницах города размещены 1170 человек, и эвакуация продолжается. Медицинская помощь оказана 838 жителям, 10 человек в тяжелом состоянии. Серьезная борьба идет за жизнь троих детей. Полностью потеряли зрение пять человек. Многих срочно направляют в Москву — в глазную хирургию…

К чему приводят факты растерянности и умолчания? На одном из совещаний правительственной комиссии ее глава, заместитель Председателя Совета Министров РСФСР О. И. Лобов, заметил: «Объемы работ изо дня в день возрастают. Неожиданно и многократно». Да, приходится вносить крупные поправки в правительственные распоряжения, однажды уже отданные. И не свердловское руководство, а заместитель председателя Госснаба СССР B. Батраков с вынужденным опозданием заботится о том, как доставить самолетами из Саратова, других городов Союза ни много ни мало 60 тысяч квадратных метров витринного стекла.

Не случайно гулом в зале встречается ответ заместителя председателя горисполкома В. В. Попова председателю правительственной комиссии: «Олег Иванович, ничего не сможем поделать: очень плохо работает "Свердловсктрансстрой…».

Да, очень плохо трудится не только эта строительная организация. Три дня мы наблюдали, как рушат непригодные для жилья дома. Но ни разу не удалось увидеть работы на кровле или на кладке при огромном скоплении строительных сил.

Минул еще один день, третий с момента катастрофы. И снова вопрос. На сей раз — первого секретаря горкома КПСС В. Д. Кадочникова: «Олег Иванович, это поразительно, но и сейчас на домах не поставлено ни одних стропил. Что делать?».

Поразительно другое. Олег Иванович Лобов давно уже не работает председателем Свердловского облисполкома и не должен исполнять прямые обязанности руководителей Свердловской области и города. Если уж в экстремальных ситуациях у свердловчан нет желания апеллировать к себе, своей распорядительности, то что думать населению о будничной работе городских служб?

Встречаемся в штабе с министром здравоохранения РСФСР Л. И. Потаповым. «Комсомольская правда»? Вы мне очень нужны!" Невероятно, четвертый день не могу заставить работников управления дороги и горСЭС ввести в строй фильтровальную станцию. Город получает гиперхлорированную воду!». Расшифрую: воду с большим превышением нормы хлора ради достижения благополучных бактериальных показателей. Да, станция фильтрации оказалась тоже в зоне поражения, и пока вредные примеси беспрепятственно попадают в кухонные краны соседнего района водоснабжения.

Наутро Анатолий Иванович Потапов пригласил на совещание в горСЭС. И… отчитал руководителей санитарной службы за то, что они не прибегли к помощи прессы. Было решено направить в прокуратуру представление на руководителей, четвертый день снабжающих город негодной питьевой водой.

Теперь о том, что «хорошо», если это слово уместно. Прекрасно работает в зоне разрушений молодежь. Без всяких приказов приехали на Сортировку эмжэковцы во главе с Евгением Королевым. Они же помогли эвакуированным разместить на время вещи, отдали под склад хранения свой новый просторный культурно-оздоровительный центр. На второй день после взрыва взялись за работу студенты лесотехнического института во главе с секретарем ВЛКСМ Евгением Платоновым. Расчищали завалы. Организованы молодежные строительные отряды из числа заводчан. Молодежные рейдовые бригады конфискуют запасы стекла у зажимистых хозяйственников. Более ста человек — в молодежных отрядах сандружинниц.

(Санатин В. Катастрофа. — М.: Правда,1990.)

ХРОНИКА ОДНОГО ЧП. «МИГ-23»

4 июля при выполнении учебного полета над территорией Польши с истребителя «МИГ-23» катапультировался советский летчик, служивший в одной из авиачастей Северной группы войск. После катапультирования самолет продолжил самостоятельный полет и упал на территории Бельгии.

Прокомментировать этот по-своему уникальный случай мы попросили специалистов из Опытно-конструкторского бюро имени А. Микояна, в свое время разработавших этот истребитель с изменяемой стреловидностью крыла. Пока точной информации о том, что же случилось, у нас нет, сообщили в ОКБ. На место происшествия выехала специальная комиссия, которая займется расшифровкой информации «черного ящика» и установлением причины, приведшей к аварии. Известно только, что «МИГ» пролетел «в одиночку» более 800 километров. Подобного случая в нашей практике еще не было.

К сожалению, сейчас также невозможно сказать точно: летел ли самолет в режиме автопилота на малых высотах или в режиме стабилизации углов? В любом случае наиболее вероятной причиной того, что истребитель упал, является, по-видимому, полная выработка топлива. Не забывайте, что кабина во время всего почти девятисоткилометрового «рейса» была открыта и это тоже могло каким-то образом сказаться на условиях полета.

ЗАПАДНЫЙ БЕРЛИН. Строчки телеграфных сообщений напоминали сводку боевых действий. 4 июля радары противовоздушной обороны ФРГ зарегистрировали нарушение воздушной границы летящим на высоте 12 тысяч метров объектом. По тревоге с военной базы НАТО были подняты два американских истребителя-перехватчика. На землю поступило сообщение, которое привело в изумление военных специалистов: боевой самолет типа «МИГ-23» с советскими опознавательными знаками совершал полет… без летчика.

Как сообщил представитель НАТО, пилоты американских самолетов получили приказ сопровождать «заблудившийся» «МИГ». По мнению экспертов, большая высота и низкая скорость полета исключали враждебные намерения. Кроме того, на беспилотном истребителе, по визуальным наблюдениям, отсутствовало штатное вооружение — ракеты класса «воздух-воздух». Тем не менее боевая тревога держала тысячи людей в напряжении. Ведь самолет пролетал над густонаселенными районами. Летчикам на американских перехватчиках было приказано сбить «МИГ» только в крайнем случае. Не имея достаточной информации, военные специалисты НАТО все-таки надеялись, что, израсходовав горючее, советский истребитель упадет в Ла-Манш.

Над территорией Бельгии «МИГ» стал терять высоту и упал недалеко от французской границы, врезавшись в жилой дом. Погиб молодой человек.

Безусловно, подробное расследование этого из ряда вон выходящего ЧП ответит на все вопросы. Как отмечают местные обозреватели, сдержанность и разумная осторожность в реакции на нарушение воздушного пространства НАТО помогли избежать худших последствий. Трудно представить, что было бы, если бы подобное случилось в разгар «холодной войны».

В целом объективно освещая инцидент с советским боевым самолетом, пресса и телевидение Запада высказывают открытый упрек в адрес Советского Союза за отсутствие своевременной информации. Один из военных чинов НATO в телевизионном интервью с сожалением констатировал, что в данном конкретном случае не был установлен прямой контакт с военными представителями Варшавского Договора и СССР.

Многое сделано в последнее время, чтобы снизить военное противостояние в Европе, однако жизнь еще раз убеждает, что мир не застрахован от роковых случайностей. Нужны более решительные шаги на пути разоружения и развития контактов между военными, которые снизят пределы риска. Об этом еще раз напомнил трагический инцидент с «МИГом».

КОПЕНГАГЕН. Тон комментариев западных и, в частности, датских средств массовой информации по поводу инцидента с советским истребителем «МИГ-23» можно охарактеризовать как серьезный, однако достаточно спокойный.

— Мы едва избежали непостижимой катастрофы. Трудно представить, что могло случиться, если бы самолет упал на промышленные кварталы Лилля, — сказал министр внутренних дел Бельгии Люис Тобэк.

В заявлении представителей НАТО отмечается, что американским пилотам был отдан приказ не сбивать советский истребитель над густонаселенными районами, в частности, из-за опасения детонации, возможно, находившихся на его борту боезарядов.

В некоторых средствах массовой информации высказывается недоумение, почему советская сторона сама не предприняла никаких мер, чтобы пресечь полет пустого самолета. Датская газета «Берлингске тиденде» приводит слова одного из высших офицеров ВС Дании о том, что в случае неполадок, аналогичных тем, что произошли с «МИГом», датские летчики по инструкции обязаны перед катапультированием настроить автопилот самолета таким образом, чтобы направить его в сторону пустынной местности или морских пространств.

Та же газета рассказывает о похожем инциденте, случившемся 20 лет назад с западногерманским истребителем, пилот которого во время полета потерял сознание. Неуправляемая машина прошла над территорией ряда стран Варшавского Договора, а затем под воздействием воздушных потоков повернула в сторону Скандинавии и разбилась в Северной Норвегии.

Комментарий заместителя главнокомандующего военно-воздушными силами генерал-полковника авиации А. Барсука: — Самолет пилотировал военный летчик 1 класса полковник Н. Скуридин. Я разговаривал с ним по телефону. Он уже прошел медицинское обследование после катапультирования, признан здоровым. Летчик опытный. Общий налет на всех типах самолетов у него более 1 700 часов, на самолете «МИГ-23» — 527 часов.

Картина вырисовывается следующая. На борту имелся боекомплект снарядов для 23-миллиметровой пушки. Других боеприпасов не было.

По докладу летчика после взлёта при работе двигателя на форсажном режиме на высоте около 130 метров он услышал хлопок в районе воздухозаборника, ощутил падение тяги двигателя, снижение самолета. Определил также уменьшение оборотов двигателя и скорости. Летчик доложил руководителю полетов об отказе двигателя и на высоте около 100 метров катапультировался.

Руководитель полетов после доклада летчика наблюдал погасание пламени форсажа и дымление за двигателем, а также проседание самолета. После катапультирования самолет прекратил снижение и на предельно малой высоте на удалении 4–6 километров скрылся из его поля зрения.

Развитие аварийной ситуации на взлете предположительно можно объяснить так: самопроизвольное выключение форсажа привело к резкому уменьшению тяги, скорости, высоты полета и было воспринято летчиком как отказ двигателя, что вынудило его катапультироваться.

В дальнейшем самолет, находясь в положении «стабилизации» на бесфорсажном режиме работы двигателя, продолжал полет до полной выработки топлива, пролетев около 900 километров. Окончательные выводы будут сделаны уже созданной комиссией, возглавляемой начальником службы безопасности полетов авиации Министерства обороны СССР генерал-лейтенантом авиации Е. Русановым. Решается вопрос о ее вылете в Бельгию.

Все мы, советские авиаторы, глубоко сожалеем о случившемся.

Подполковник Н. Е. Скуридин, управляющий «МИГом», упавшим в Бельгии:

— Это был второй мой полет в тот день. Все шло нормально до высоты метров девяносто. Потом я услышал и ощутил хлопок в левом воздухозаборнике машины, скорость сразу упала с 550 до 350 километров в час, упали резко и обороты двигателя. Я передал, что принял решение катапультироваться, так как все говорило об остановке двигателя — даже шума его не было! С земли получил команду: «132-й к…» — то есть катапультируйтесь! Уже в воздухе, опускаясь на парашюте, я увидел, что за турбиной снижающегося самолета тянется черный дым… Сел я благополучно, только руку повредил. Перед катапультированием я повернул истребитель в сторону моря. Но кто знал, что он продолжит полет. Если бы я мог предвидеть последствия, а особенно гибель человека, я бы ни за что не покинул истребитель…

(Катастрофа. — М.: Правда, 1990.)

САМОЛЕТ КРУЖИЛ НАД ПЛОЩАДЬЮ

«Во время первомайской демонстрации в селе Сеченово Горьковской области самолет «АН-2», разбрасывающий листовки, при развороте задел дерево и разбился», — сообщал ТАСС.

С криком бросается к маме маленькая дочка, заслышав голос любого пролетающего над селом самолета. Девочка, как и вся сеченовская ребятня, несколько дней назад была на многолюдной маевке. Восторженно следила за кружащимся в небе «АН-2», ловила посыпавшиеся с борта самолета праздничные листовки… А потом — треск сломанного дерева, дрогнувшая от удара земля, полыхающее пламя, вой пожарной сирены. Отпрянувшая в сторону — вдруг взорвется! — толпа. Отчаянные смельчаки, пытавшиеся вытащить из огня пилотов и пассажиров. Спасти их было уже невозможно. Погибли молодые работники горьковской сельхозавиации Александр Пугачев, Владимир Сальков, Евгений Черненко и трактористы Сергей Лабурев и Владимир Пронин.

Сегодня Сеченово учится проводить праздники. Вместо организованной демонстрации наметили маевку. С цветами, привычными в городе, но редкими в эту пору здесь. Музыка, песни, стихи звали сеченовцев на праздник.

В меру возможностей и способностей инициативная группа из людей разных профессий — от партийных и комсомольских работников до пионервожатых — старалась сделать праздник запоминающимся. Разбрасывание листовок с самолета — зрелище, виданное лишь в выпусках кинохроники. Не попробовать ли? Обратились к знакомым пилотам, работавшим на сеченовских полях не первый год. Можно ли осуждать за это инициаторов торжества?

Экипаж «АН-2» был вправе отказаться. Его действия жестко регламентированы инструкцией: никаких вылетов, кроме предписанных. Но пилотам, наверное, тоже хотелось праздника не по набившему оскомину стандарту.

Идеи, инициативы хороши, когда за них берутся профессионалы, специалисты. В том числе идеи, как лучше организовать массовый праздник. По инструкции Александр Пугачев, командир «АН-2», должен был отказаться, предложить сеченовцам вызвать из Горького другой экипаж, имеющий допуск к десантированию. Этот допуск расширяет диапазон позволенного, например дает право как на участие в тушении лесных пожаров, так и на разбрасывание листовок. Нет его — дверца самолета в воздухе всегда должна оставаться закрытой. Пилоты не сумели отказать также и товарищам, попросившимся покататься, хотя знали, что присутствие на борту авиатехника Евгения Черненко допустимо лишь для выявления неисправностей аппаратуры, а для пассажиров самолет вовсе не приспособлен.

…Благополучно пролетев над площадью и разбросав часть листовок, на втором заходе они пошли на столь малой высоте, что врезались в дерево. Может быть, «пассажиры» скопом кинулись к одному борту, чтобы получше рассмотреть праздничную площадь, и «АН-2» дал крен? Или пилоты поддались по-мальчишески озорному настроению? Специалистам приходится устанавливать истину по останкам, обломкам, рассказам очевидцев.

Но есть одна, не поддающаяся сомнению причина, — отступление от инструкции. Это слово ныне приобрело негативный оттенок: помеха творчеству, оковы для самостоятельности. От такого рода инструкций мы постепенно освобождаемся. Но для летчиков соблюдение предельно детализированных правил — необходимость, гарантия безопасности. Своей и других.

Мы усердно избавляемся от зарегламентированности — излишней. Кажется, не только говорить и действовать — дышать стало легче. Не утратить бы в избытке увлеченности чувство меры. А. Щербо. Горьковская область (Катастрофа. — М.: Правда, 1990.)

СОЛНЦЕ — ПРИЧИНА КАТАСТРОФ?

Издавна люди считали кометы предвестниками катастроф, войн, переворотов. Несчастья обещали и другие явления: кроваво-красный закат Солнца, солнечное гало (круги и кресты вокруг Солнца) или северное сияние. Все это — обычные метеорологические феномены локального характера, кроме последнего, который представляет собой отражение космической, солнечной активности, зависит от образования так называемых солнечных пятен и наступает через одинаковые промежутки — примерно 11,3 года.

Существует ли связь между этими явлениями и возникновением катастрофической ситуации?

В прошлом число природных катастроф было, вероятно, таким же, как и сегодня. Но вот социальные последствия были куда более серьезными. Засуха и наводнения означали неурожай и голод, причем взаимопомощь на уровне населенных пунктов, краев, государств почти отсутствовала. Феодалы даже запрещали вывозить и продавать зерно в соседние страны. Царская Россия приостановила экспорт зерна во время голода в Европе в конце прошлого века.

Последствием «голодных» периодов были эпидемии, которые распространялись беспрепятственно и переходили в пандемии, охватывающие почти весь земной шар. Свою лету в приумножение человеческих бедствий вносили войны, частые смены власти и изменения государственных границ, шедшие рука об руку с беззаконием, насилием и разорением. В таких условиях: несложно было усмотреть связь между небесным явлением и последующей катастрофой, поскольку истинные законы, которыми руководствуются природа и общество, в то время были людям неведомы. Мир для них был полон загадок, и все вокруг они пытались объяснить на основании своей веры в сверхъестественные силы.

Мы не знаем, как люди переживали в прошлом катастрофы, что было для них самым тягостным. Во всяком случае, во времена, когда умирал каждый второй новорожденный, смерть ребенка не воспринималась как трагедия. «Бог дал, Бог и взял» — сколько в. этих словах покорности судьбе, фатализма и, главное, — набожного смирения.

Религия вообще оказывала сильное влияние на отношение наших предков к жизни. Неблагоприятные явления и события они не связывали с общественными условиями своей эпохи или с недостаточными усилиями со своей стороны, а приписывали все «божьей воле». Все приходило с неба, предупреждалось знамениями на небосклоне и объяснялось сверхъестественными силами.

Каково сегодня наше отношение к этим вопросам? Нет ли на самом деле определенной закономерности в отношениях между космическими явлениями и Землей? Может, люди на основании тысячелетних наблюдений обнаружили взаимосвязь?

Прежде чем сделать попытку определить то реальное, что связывает Солнце и земную жизнь, посмотрим, насколько легко возникает видимость такой связи.

Целый ряд событий эпохального значения приходится на пики солнечной активности. 1830 год — революция во Франции; 1848 — бурный революционный год во всей Европе; 1870— прусско-французская война; 1905— первая русская революция; 1917 — Великая Октябрьская социалистическая революция; 1929 — начало великого кризиса, «черная пятница» на нью-йоркской фондовой бирже…

Стечение обстоятельств довольно заметное. Но совпадение во времени — еще не показатель причинности. Все названные события действительно произошли в периоды максимальной солнечной активности. Но в другие подобные периоды ничего значительного не произошло. Кроме того, еще более внушительная цепь событий приходится на другое время и не имеет ничего общего ни с максимумом, ни с минимумом солнечной активности. Так что, анализируя взаимосвязи между деятельностью Солнца и явлениями на Земле, необходимо принимать во внимание возможность случайного совпадения.

И еще одна любопытная деталь. С улучшением мировой информационной системы создается впечатление, что количество катастроф растет. Раньше о происшедшем в какой-нибудь далекой глухой колонии даже не писали. По сходным причинам количество природных катастроф кажется меньшим во времена больших войн.

Эпидемии были самой частой и самой массовой катастрофой, усугубляющей и без того ужасные последствия других катастроф, в частности войн, которым они всегда сопутствовали. Между прочим, от них погибало больше людей, чем полегло на полях сражений. Ведь раньше во время войн около 90 процентов составляли пораженные инфекционными болезнями — чумой, холерой, брюшным тифом или гангреной при инфицированном ранении. Число погибших непосредственно в боях или умерших от ранений было на поверку совсем небольшим!

Довольно часто эпидемии уносили целую деревню, большинство населения города, четвертую часть, половину, даже три четверти всего народа, миллионы человек в течение нескольких месяцев.

На первый взгляд, эпидемия может показаться сугубо биологическим процессом. Каждый зараженный инфекцией рискует заболеть с тем большей вероятностью, чем выше степень заразности данной болезни. Но не каждый человек одинаково реагирует на инфекцию. Существуют также различия в течении эпидемии, в ее распространении, которые обусловливаются социальными факторами.

Последствия опустошения после землетрясения, неурожая, вызванного климатическими изменениями (дождями, наводнениями, заморозками, засухой), или после голода, причиной которого стали заброшенность полей во время войны, разрушение оросительных систем, дорог и мостов, уничтожение населения, разграбление деревень и городов — все это благоприятствовало распространению инфекционных болезней еще и потому, что снижался и без того невысокий уровень личной гигиены. Большое влияние оказывала миграция населения, убегающего от военных действий и движения армий в сопровождении представителей социальных низов — тунеядцев, разбойников, шулеров, ростовщиков, проституток, маркитанток, способствовавших расширению эпидемии.

Катастрофы и эпидемии шли рядом.

А что если и впрямь Солнце каким-то образом обусловливает геофизические явления, ведущие к природным катастрофам, к войнам, а те уже, в свою очередь, к эпидемиям?

Некоторые ученые считают, что Солнце прямо причастно к возникновению землетрясений, циклонов, ураганов…

Вне всяких сомнений, Солнце влияет на Землю своей гравитацией. Оно имеет в 27 767 373 раза большую массу, чем Луна, но при этом находится в четыреста раз дальше. Как известно, преобладает гравитационное воздействие нашего спутника, а Солнце его только модифицирует — усиливает или ослабляет. В результате происходят приливы и отливы.

На внутренних морях, как, например, Балтийское, Черное или Средиземное, они проявляются минимально. И уж совсем незаметно для нас приливная волна проходит по суше. Тем не менее возможна связь между такими движениями земной коры и землетрясениями и авариями на шахтах.

Скажем категоричнее: связь существует. К сожалению, не настолько прочная, чтобы на ее основании делать какие-то практические выводы.

Большое значение может иметь прогноз некоторых метеорологических явлений в комбинации с высоким приливом, который можно заранее рассчитать даже для вполне определенных точек планеты.

Проиллюстрируем сказанное примером. Катастрофические наводнения регулярно происходят на побережье Северного моря. В ситуации, когда приливные влияния Солнца и Луны суммируются, наблюдается максимальный прилив, и одновременно разыгрывается западная буря с сильным ветром, резко поднимается уровень воды на побережьях Голландии, ФРГ, Дании. Нахлынувшие водяные массы заливают берега, прорывают плотины. При таких наводнениях уровень воды в устьях рек, расширяющихся в виде воронки, повышается порой на несколько метров.

В истории подобные катастрофы повторялись неоднократно. 31 января и 1 февраля 1953 года морской прилив опустошил побережья Голландии и ФРГ. Погибло две тысячи человек. Самой крупной катастрофой в нашем столетии было наводнение 17 февраля 1962 года. Волны затопили побережье и плотины Голландии до самой Дании. В Гамбурге лишились крова около 40 000 человек, десятки тысяч были эвакуированы, сотни погибли.

Повторение катастроф зависит прежде всего от обращения Луны. Расстояние до Солнца изменяется очень незначительно, поэтому его влияние колеблется лишь в пределах нескольких процентов. И все-таки нельзя ли в возникновении катастроф обнаружить циклические изменения, которые могут быть связаны с солнечной активностью, а точнее, с основным солнечным периодом 11,3 года?

Солнечные пятна были замечены в глубокой древности. Но только Галилео Галилей понял, что речь идет о феномене, действительно имеющем отношение к Солнцу: он обнаружил ротацию солнечных пятен, о чем мы читаем в его письме к кардиналу Барберини от 2 июня 1612 года. Оппонент Галилея, иезуит патер Шайнер, который наблюдал пятна практически одновременно с ним (между обоими возник многолетний спор о приоритете, закончившийся только со смертью соперников), до конца жизни считал, что речь идет об облаках или подобных образованиях между Землей и Солнцем. Абсурдным это звучит только для нас; тогда же никто не мог себе представить, что земная атмосфера не простирается до самого Солнца.

Солнечные пятна можно увидеть даже невооруженным глазом. Астрономы Карла Великого (742–814) принимали их, например, за планету Меркурий, проходящую перед солнечным диском. Длинный ряд наблюдений с начала нашего летосчисления существует в Китае, упоминание о пятнах можно встретить в хрониках ряда других стран. Никоновская летопись 1371 года свидетельствует: «Лето оно были на Солнце пятна черные, как… гвозди…»

В прессе приводились данные, согласно которым в 1957 году — максимум солнечных пятен — в мире было отмечено 110 больших катастроф, таких, как наводнения, засухи, ураганы, землетрясения и т. д. А вот-де в 1961 году, в пору низкой солнечной активности, их было всего 30. На наш взгляд, подобные сопоставления не имеют смысла. Сомнительно, чтобы на основании всего двух лет (к тому же взятых произвольно, поскольку солнечный минимум падал на 1964 год) можно было делать какие-то выводы.

Для любителей «тасовать» факты все же сообщим, что два крупнейших землетрясения произошли в год солнечного максимума. Это, во-первых, извержение вулкана Кракатау в 1883 году и, во-вторых, землетрясение 1 сентября 1923 года, случившееся в Токио и Иокогаме и стоившее жизни более 200 000 человек.

Но статистику нельзя основывать на исключительных явлениях. Рассмотрим катастрофы четырех последних солнечных циклов, начиная с минимума в 1933 году.

При землетрясении в Пакистане 31 мая 1935 года погибло более 50 000 человек. 24 января 1939 года землетрясение в Чили — 40 000 погибших. Нашумевшее Анатолийское землетрясение 27 декабря 1939 года в Турции — 30 000 жертв и большой ущерб. Наводнение в провинции в Китае 14. августа 1950 года лишило миллионы людей крова и более 500 ООО — жизни. Губительный ураган с 7 по 21 августа 1955 года был самым тяжелым в истории США. Во время урагана погибли «всего» 184 человека, но материальный ущерб составил более пяти миллиардов долларов. Многие, наверное, помнят сообщения о землетрясении 29 февраля 1960 года, повторившемся затем 4 марта, которое полностью уничтожило город Агадир в Марокко. В руинах и в волнах морского прибоя, вызванного землетрясением, нашли смерть более 20 ООО жителей. Столь же губительным был циклон, обрушившийся на восточный Пакистан (ныне Бангладеш) 12 мая 1965 года. Но и его превзошел циклон 12 ноября 1970 года, поднявший волну, которая в этом районе затопила на несколько метров всю дельту реки Ганг. Утонуло более 500 000 человек. Это было величайшее несчастье, а по количеству жертв его можно считать самым значительным из современных. Весь трагизм заключался в том, что на основании наблюдений со спутников о приближении бедствия было известно заранее. Пакистанские власти получили официальное уведомление, однако проявили преступную халатность, не приняв никаких мер.

Ни одна из названных катастроф не связана с солнечной активностью. Ее максимумы приходились в означенный период на 1937, 1948, 1957 и 1968 годы, а минимумы — на 1933, 1944, 1954 и 1964 годы. Мы сравнили также данные о таких катастрофах, как землетрясения, ураганы, наводнения и т. п. за весь период научных наблюдений активности Солнца до 1972 года. В список вошла 281 большая катастрофа. Из них только 20,6 процента пришлось на годы солнечного максимума и минимума. Отдельно по землетрясениям соответствующая доля еще меньше — только 17,5 процента. По отношению к среднему одиннадцатилетнему солнечному циклу это, в принципе, случайное совпадение. Несколько иначе обстоит дело с влиянием Солнца на биосферу.

Английский астроном сэр Уильям Гершель был первым, кто всерьез занялся вопросами зависимости явлений земной жизни от изменений солнечной активности (выражаются через количество солнечных пятен числом R, известным для каждого года, начиная с 1742). В 1801 году он опубликовал труд о связи между солнечными пятнами и урожаем зерновых, который определялся на основании изменений цен на лондонской бирже. Ну что ж, по крайней мере, источник, без всякой иронии, совершенно надежный.

С тех пор был исследован целый ряд связей, среди них размер урожая некоторых других культур, нарастание массы стволов деревьев, да га начала цветения многих растений, а также степень распространения их болезней. От активности Солнца явно зависит размножение морского планктона, а следовательно, эффективность морского рыбного промысла. В результате — различные объемы производства рыбных консервов, рыбьего жира и т. п. Солнце влияет и на миграцию перелетных птиц, в частности на сроки их возвращения весной. Доказательства в этих случаях весьма достоверны. Сложнее доказать зависимость от солнечной активности возникновения и распространения эпидемий. Это явление труднее поддается определению, захватывает большую территорию, поэтому для подобного анализа необходимо располагать достаточно длинным рядом наблюдений.

Главным источником сведений об эпидемии являются хроники и летописи. Довольно точная информация поступала из некоторых мест, например из Аугсбурга, города, в котором в начале нового времени жили многие мыслители-гуманисты. Здесь сохранились записи о смертности и ее причинах за много десятилетий. Ценными нужно признать и найденные в других местах метрики с отметками о причинах смерти. На их основании можно делать выводы о ходе эпидемии, ее размерах, различиях между протеканием в городе и деревне, в отдельных областях, длительности восстановительного периода.

Самой опустошительной эпидемией была чума. Ее зависимость от солнечной активности можно проследить только с XIV столетия (до этого времени болезнь появлялась не часто). Возьмем, к примеру, достаточно репрезентативный, на наш взгляд, XV век. Из тринадцати эпидемий (в 1404, 1419, 1424, 1435, 1449, 1460, 1467, 1473, 1478, 1482, 1488, 1493 и 1499 годах) в год солнечного максимума началось шесть (1404, 1424, 1460, 1473, 1482 и 1493). Кропотливую работу провел Л. А. Чижевский, подытоживший исторические данные за шестьсот лет — с 1334 по 1935 гг. По его подсчетам, на 54 одиннадцатилетних солнечных цикла пришлась 101 эпидемия чумы. Из них 39 начались в год солнечного максимума, 15 — минимума, 47 — в промежутке. 13 циклов прошли без эпидемий чумы. Совпадения по меньшей мере примечательные. Еще более явной оказывается связь между активностью Солнца и эпидемиями холеры. Первые сведения об эпидемиях холеры датированы еще 1031 годом и пришли из Индии, но для статистической обработки пригодны только данные, начиная с XVIII столетия.

В Индии эпидемии холеры уничтожили десятки тысяч человек в 1768–1771, 1774–1780, 1787–1790 годах. В XIX веке смертность от холеры возрастает. В Индии она снова появляется в 1804 году и оттуда уже как пандемия распространяется на весь мир. Первая волна, начавшись в 1816 году, закончилась в 1826 году и поразила также Европу. Только в 1831 году от нее погибло 900 ООО человек. В 1834 году наступление болезни приостановилось, но в 1837 году она разгорелась в Средней Европе, Германии, Италии, России. Закончилась эта эпидемия на Сицилии в 1838 году. Не заставила себя ждать и третья вспышка холеры. Она достигла пика в 1848, временно притихла, но затем в 1852 году вновь напомнила о себе и перекинулась на Америку. Исчезала она постепенно: с 1855 до 1860 года. Дальше была четвертая, пятая, шестая эпидемии…

Уже в XX веке с эпидемиями холеры удалось справиться. По всему миру они уже не распространялись, но в самой Индии в 1905–1910, 1917–1921 и 1928–1932 годах от холеры по-прежнему ежегодно умирало по нескольку сотен тысяч человек.

Совпадение начала эпидемии холеры с годом солнечного максимума неоспоримо. Из семи максимумов, которые приходятся на 1769, 1778, 1787, 1804, 1816, 1830 и 1837 годы, кроме первых двух и предпоследнего, все совпадают с началом эпидемий. Последующие максимумы 1848, 1860 и 1870 годов наложились на период двадцатишестилетней эпидемии холеры и потому не могли проявиться: ведь новую вспышку инфекции трудно отличить от течения предыдущей. В дальнейшем практически все эпидемии холеры согласуются с максимумами солнечной активности (1833, 1905, 1917, 1928), за исключением шестой пандемии, начавшейся в 1893 году — за два года до солнечного максимума.

Наличие связи очевидно. Каков же ее механизм? В соотношении инфекционных заболеваний и солнечной активности наблюдаются географические различия. Так, в интенсивности эпидемий дифтерии по статистике из Швейцарии и Пруссии (речь идет о XIX веке, поскольку приблизительно в 1893–1895 годах с введением вакцинации дифтерия как эпидемическая болезнь была ликвидирована), а также из Голландии хорошо просматриваются параллели с колебаниями количества и размеров солнечных пятен в течение одиннадцатилетнего цикла. В Бельгии они уже менее очевидны, в Англии, Уэльсе и Шотландии весьма условны, а, например, в Ирландии отсутствуют полностью.

Наиболее дотошным читателям сообщим, что, анализируя статистику эпидемий, можно обнаружить не только одиннадцатилетние, но и другие циклы. Для холеры это 2,65 или 5,5 года, дифтерии — 10 лет. Более длительные периоды — это, как правило, сумма более коротких, причем их продолжительность определяется скорее климатическими закономерностями. Во многих случаях преобладают местные особенности, а космические, внеземные влияния проявляются с некоторым опозданием.

Если обобщить данные, то можно сделать вывод, что периодические колебания активности Солнца хотя и влияют на биосферу, но только косвенно. В соответствии с ними варьируется биологическая реактивность, будь то повышение сопротивляемости человека инфекциям или же изменение вирулентности микроорганизмов. В остальном эпидемии, безусловно, явления социальные, зависящие от экономических факторов и общественных институтов, которые, например, определяют уровень здравоохранения.

Остается еще рассмотреть утверждения некоторых авторов о влиянии солнечной активности на человеческую психику. Исходя из соотношений дорожных происшествий и некоторых типов магнитных бурь (солнечного происхождения), можно предположить, что они вызывают рост агрессивности у водителей транспортных средств. Однако число таких случаев сравнительно небольшое: от 5 до 10 процентов. Психическую лабильность можно исследовать на примере кривой самоубийств. На ней четко выделяются минимумы и максимумы. Но они в большинстве своем не совпадают с экстремумами солнечной активности.

Количество самоубийств постоянно растет. Относительное уменьшение его происходило при росте промышленного производства в периоды перед последними мировыми войнами, а самый большой скачок зафиксирован в 1930 году, на следующий год после экономического кризиса. Никакой периодичности изменений за длительный промежуток времени обнаружить не удалось. Вывод о зависимости самоубийств от солнечной активности был, вероятно, сделан на основе случайного совпадения начала кризиса 1929 года с солнечным максимумом.

Если бы удалось доказать существование связей между солнечной активностью и процессами в биосфере, это имело бы важное значение. Солнечную деятельность в известной степени можно предвидеть. Но вот достаточно точно определить, как она проявится на Земле, как повлияет на биосферу, мы пока затрудняемся.

Среда нашего обитания изменяется. Сказываются космические факторы длительного воздействия, в том числе влияние Солнца. В еще большей степени это вызвано сугубо земными причинами, среди которых первая — производственная деятельность человека. Некоторые ученые предупреждают нас о грядущей экологической катастрофе. Возможно, они несколько преувеличивают. Возможно, мы просто не обладаем достаточными знаниями для того, чтобы оценить ситуацию и уверенно определить, что является следствием нашей собственной жизнедеятельности, а что исходит из космоса…

(Дворжак Й. Земля, люди, катастрофы. — Киев: Вища школа, 1989.)

ЯНВАРЬ 1589 Г. ГИБЕЛЬ КАРАВЕЛЛЫ «САН-ТОМЕ»

Каравелла «Сан-Томе» вышла из Кохина в Восточной Индии в январе 1589 года под командованием Эстевеа да Вейги. Во время плавания нарушилось уплотнение корабля, и сквозь щели проникало столько воды, что 16 марта капитан принял решение покинуть судно. На борту находилось несколько сот пассажиров. Капитан и офицеры взяли в единственную спасательную шлюпку только самых именитых из них, всего 140 человек. Остальные должны были остаться.

Автор описания катастрофы (издано в 1611 году) Диего де Коуто пишет: «Оставшиеся на корабле поняли, что их может спасти только провидение или их собственные усилия. И поскольку на корабле было достаточно необходимых материалов, они немедленно взялись за строительство плотов. Однако сразу же после спуска на воду все плоты затонули… Это произошло не только по божьей воле, но также из-за равнодушия и эгоизма тех, кто попал в лодку. Если бы построить плоты раньше и плыть под прикрытием спасательной лодки, могли бы спастись все. Довод о недостатке времени не соответствует действительности. Корабль оставался на поверхности еще целых двадцать четыре часа, и это при том, что насосы к тому времени уже не работали. Ситуация в шлюпке была, однако, не намного лучше. Все приняли руководство рыцаря Бернарди де Карвальго. Видя, что остальных охватила паника, а офицеры ненадежны, он также потерял голову. Известно, правда, что в подобных ситуациях (это подлинные слова автора)… моряки и военные ведут себя как варвары и не обращают внимания ни на что и ни на кого, а также что за свое поведение, грубость и жестокость они, в случае спасения, никогда не бывают наказаны…».

В лодке вскоре обнаружили, что она перегружена — борт был над самой водой, и с каждой волной она зачерпывала воду. Побережье Африки (Наталь) накануне находилось в поле зрения, но за ночь исчезло. Когда его достигнут потерпевшие кораблекрушение, было только вопросом времени. То есть опасность для тех, кто оказался в лодке, не была столь явной, хотя до момента спасения и оставалось еще пять дней. Между тем вот как описывает Диего де Коуто, который, вероятно, находился в лодке, то, что происходило дальше: «Офицеры решили, что лодку следует облегчить любой ценой. Их предложение бросить в воду несколько пассажиров в виду напряженности ситуации было принято… Офицеры выбрали шестерых несчастных, которые ни о чем не догадывались, схватили и бросили за борт. Их сразу же поглотило море, никто не вынырнул на поверхность».

К вечеру того же дня (17 марта) лодка вернулась к кораблю (!), который еще находился на плаву, переполненный обезумевшими людьми, уже ничего не предпринимавшими для своего спасения. Единственное, что они были в состоянии делать, так это молиться и взывать к деве Марии. Моряки вскарабкались на палубу судна, бросили в лодку несколько бочонков с водой и сухарями, и, поскольку при этом она опять слишком погрузилась в воду, офицеры выбрали следующих ни о чем не подозревающих жертв и бросили их в море. Лишь тогда сидящие в лодке начали грести, подняли паруса и сделали попытку достичь суши. Они пристали к берегу только 22 марта из-за встречного течения, относившего лодку от' берега. Каравелла затонула раньше, еще 17 марта, со всеми, кто на ней остался.

23 марта потерпевшие кораблекрушение решили двинуться вдоль побережья (на территории нынешнего Мозамбика) к форту Лоренсу Маркиш, где размещался португальский гарнизон. Шли очень медленно, не хватало еды, постоянно угрожало нападение туземцев. 18 апреля моряки предложили разделиться. Одна группа должна была привести помощь для более слабых, в частности для женщин. «Остальные им, разумеется, не доверяли и утверждали… что, если разделиться на две части, то погибнут все… Обмен мнениями закончился рукопашной. Мужчины сводили счеты со своими противниками в драке. Таким образом можно было заставить замолчать главных заводил, но никак не прийти к разумному решению…». После этого отряд практически развалился. В конце апреля 45 самых крепких его членов дошли до португальской крепости в Софале. Только через некоторое время удалось организовать экспедицию по спасению оставшихся, которая осенью того же года нашла несколько человек на острове Сетимино (позже он был назван Слоновый остров, а сегодня называется Остров Португальцев) в устье реки Эспирито Санто. По сведениям де Коута, их было не более двадцати. (Дворжак Й. Земля, люди, катастрофы. — Киев: Вища школа, 1989.)

ИСТОРИЯ ЭПИДЕМИЙ

Скорость распространения эпидемии может быть довольно большой — сотни километров в год. А если микроорганизмы «сопровождают» своих носителей в транспортных средствах, то она может составлять сотни километров в час.

Болезнетворные микроорганизмы имеют довольно продолжительную историю. Несмотря на расплывчатость сведений об эпидемиях в прошлом, создается впечатление, что в различные исторические времена преобладали разные инфекционные болезни.

Чума — одно из наиболее грозных инфекционных заболеваний, смертельное при отсутствии лечения в более чем 90 процентах случаев — не насчитывает еще и 2500 лет. Насколько можно судить, впервые она появилась в Египте в IV веке до н. э. Самое раннее более или менее достоверное описание эпидемии чумы сделал грек Руф из Эфеса. В Риме чума появлялась и раньше, но первый совершенно очевидный случай эпидемии относится ко временам правления императора Юстиниана и датируется 531–580 годами. Как видим, эпидемия продолжалась не один год. Особенно большая вспышка (с ней совпала и эпидемия оспы) произошла в 558 году. Ее можно считать пандемией, поскольку пострадал не один континент (только в Константинополе ежедневно умирало от 5 до 10 тысяч человек). Вплоть до XIV века эпидемии чумы спорадически возникали то в Западной, то в Восточной Европе, в Африке или Азии с интервалом приблизительно 100 лет. Число жертв каждый раз достигало нескольких десятков тысяч. На Руси первая эпидемия чумы была зафиксирована в Киеве в 1090 году.

Качественно отличающаяся от прежних пандемия необычайно заразной чумы поразила Европу, Азию и Африку в середине XIV века. Она пришла из Индокитая, где от нее умерли 50 миллионов человек. Мир еще не видел столь ужасной эпидемии. Первые случаи в Европе были отмечены в марсельском порту в декабре 1347 года. Болезнь продвигалась вдоль торговых путей и достигала скорости 1000 километров в год. В одной только Европе ее жертвами стали около 25 миллионов человек. Приводятся данные, что вымерла четвертая часть населения Земли, то есть около 300 миллионов человек. Пандемия закончилась в России в конце 1351 года.

С тех пор чума в Европе объявлялась регулярно каждые 5—10 лет. Не все страны страдали одинаково. Так, например, в 1382 году в Лондоне от чумы умерли 30 000 человек, столько же в 1407 году, в 1499–1500, а также в 1603 году число умерших было значительно меньше — около полутора тысяч человек; в 1625 году количество жертв снова возросло до 35 000, а в 1665 превысило 70 000. В 1713 году ряд стран охватила бубонная чума, в Германии, Чехии и Австрии умерло более полумиллиона человек.

Распространение чумы сдерживалось повышением уровня гигиены и энергичными мерами в портах. Начиная с XIX века чумные эпидемии практически ограничивались пределами Азии. Зато в Китае и Индии в 1898–1908 годах от бубонной чумы умерли три миллиона человек, в 1909–1918 — полтора миллиона, в 1920 году — два миллиона. А вот в 1935 году от эпидемии чумы в Уганде (Африка) умерли уже только 2000 человек.

Сравнительно новой болезнью является грипп. В Лондоне в 1847–1848 годах от него умерли более 15 000 человек. В то время, вероятно, существенно повысилась действенность вируса, и в 1889–1890 годах разразилась уже пандемия гриппа, охватившая территорию, на которой проживало 40 процентов населения земного шара. Вершины она достигла в 1917–1919 годах, когда от пандемии инфлюэнцы во всем мире умерли 20 или даже 30 миллионов человек (для сравнения: в течение четырех лет первой мировой войны в боях погибли 10 миллионов человек). На сегодня это была последняя пандемия гриппа. С тех пор эпидемии хотя и повторяются в течение коротких периодов (полгода или год), но всякий раз речь идет о видоизмененном, новом вирусе гриппа, и заболевание протекает не так тяжело, как раньше. В этой связи нельзя не вспомнить, что частое и некогда смертельно опасное осложнение после гриппа — воспаление легких — с появлением антибиотиков относится к заболеваниям, подлежащим довольно успешному лечению.

Не существует единого мнения относительно того, могут ли в настоящее время появиться совершенно новые болезни, которые прежде не существовали. Можно, конечно, предположить, что и микроорганизмы по-своему развиваются, переживают процесс эволюции, а следовательно, среди них возникают новые виды с новыми свойствами. Но окончательно это не доказано.

Описания болезней в прошлом, которыми мы располагаем, очень приблизительны, ведь тогда еще не существовало ни микроскопической, ни иммунологической диагностики. Вполне понятно, что эти данные не дают возможности представить течение болезней и идентифицировать их.

В 80 году до н. э. в Риме вспыхнула единичная эпидемия необычной болезни. Это была не чума, скорее можно говорить о разновидности сибирской язвы. В 1772 году город Чичестер в Англии пострадал от неведомой болезни, которая умертвила 34 000 жителей города и его окрестностей — количество по тем временам огромное.

Точные данные о новых болезнях накапливаются уже в наши дни. В 1976 году в американском городе Филадельфия (штат Пенсильвания) вспыхнула загадочная эпидемия. Заражены были участники съезда организации Американский легион, который происходил в гостинице «Бельвью-Стрэтфорд» с 21 по 24 июля 1976 года. Эпидемия поразила 182 человека, максимум ее пришелся на 25–28 июля, а конец наступил 3 августа. В результате 29 потерпевших умерли. Помимо участников съезда легионеров, которые заседали в зале гостиницы и отдельных номерах, пострадали 33 человека, не имевших ничего общего с Американским легионом, а просто находившихся в то время в гостинице или возле нее, на тротуаре перед входом. Бульварная пресса раздула сенсацию: писали о бактериологической диверсии, об умышленном занесении инфекции коммунистами — ведь Американский легион является крайне правой и реакционной организацией.

В течение нескольких месяцев оставалось неясным, что же это за болезнь и как она будет распространяться. В январе 1977 года сенсация лопнула. Рабочая группа доктора Дж. Мак-Дейда нашла отгадку. Фильтратом из легких погибших больных были инфицированы морские свинки; у всех у них поднялась температура, и вскоре они погибли. В их болезненно увеличенной селезенке были обнаружены бактерии, не реагирующие на обычные красители и потому невидимые при обычном микроскопическом исследовании; они не размножались на обычных бактериологических средах, для их жизнедеятельности требовались необычные компоненты — железо и L-цистеин. После впрыскивания раствора с бактериями в яйцо с куриным зародышем он был быстро умерщвлен, а когда их повторно ввели морским свинкам, то это опять вызвало жар и гибель Таким образом, по аналогии с классическим примером Коха было установлено, что выделенные бактерии действительно являются возбудителями эпидемии.

Речь идет о прежде не описанных микроорганизмах, принадлежащих к роду, названному Legionella pneumophila. Иммунобиологические исследования показали, что эти микробы заражают большое количество людей, но у многих из них заболевание не переходит в свои крайние формы. Оказалось, что легионеллы «проживали» в гостинице «Бельвью» уже длительное время, и у всех служащих выработался иммунитет против них.

Иммунобиологические реакции подтвердили также, что и в прошлом по крайней мере два непонятных случая массового заболевания в США в действительности представляли собой вспышку эпидемии легионеллеза — так называется новая болезнь. Один из этих случаев — лихорадка, поразившая 140 сотрудников оздоровительного центра в Понтиаке (штат Мичиган) в 1968 году. Так же, как и в Филадельфии, зараза попала в легкие с воздухом, но тогда обошлось без жертв. Вторым был случай в больнице святой Елизаветы в Вашингтоне, где пациенты одного крыла здания заразились, по всей вероятности, при вдыхании пыли из близко расположенного котлована в саду. С тех пор зарегистрирован ряд единичных заболеваний, не; развившихся в эпидемию. Легионеллы были обнаружены в питьевой воде в городе Булмингтон в США, в озерах и реках штатов Джорджия и Северная Каролина. В Европе они были найдены в Болгарии и во Франции. Очень часто легионеллу можно было обнаружить в кондиционерах. Она живет в воде, которая накапливается в определенных местах агрегатов (вода здесь содержит остатки органических продуктов и следы металлов, что делает возможным не только проживание, но и размножение легионеллы).

Почему же эта болезнь стала известна только теперь?

Легионеллез, или «болезнь легионеров», начинается как обычный грипп, поражает прежде всего легкие, а затем и другие внутренние органы — почки, мочевыводящие пути, ткани мозга и мозжечка, сердце. Появляются признаки миокардита и перикардита, возможны накожные явления, нарушается работа кишечного тракта. Палитра симптомов, как видим, может быть весьма обширной и при этом «трудноузнаваемой». В микроскоп данные болезнетворные микроорганизмы не видны, для их выращивания требуется особая техника. Очень чувствительны к легионелле морские свинки, с помощью которых и удалось ее обнаружить. Достаточно поместить нескольких животных туда, где обитает легионелла, как в скором времени все они погибнут от сильнейшей горячки.

У человека инкубационный период короткий — около двух дней. У зараженных болезнь проявляет себя по крайней мере иммунобиологическими реакциями. При отсутствии лечения 15–18 процентов пациентов умирают. В тяжелой форме легионеллез развивается; как правило, только у лиц с ослабленным иммунитетом. Его излечение сегодня уже не представляет сложности. На легионеллу не действует пенициллин, но зато для нее смертельны эритромицин и рифампицин.

Легионеллез — болезнь исключительно человеческая, и даже мужская, ей подвержены большей частью лица старше 40 лет, курящие, пьющие и больные (диабетики, пациенты со злокачественными опухолями и те, которых лечат веществами, угнетающими иммунные реакции). До сих пор не было найдено ни одного носителя легионеллы, неизвестны также случаи прямой передачи инфекции от одного человека другому.

Откуда взялись легионеллы?

Нельзя, конечно, исключить, что вызываемая ими болезнь была зафиксирована давно, но диагностировалась как грипп пли просто вирусное заболевание неизвестного происхождения. Сами микроорганизмы длительное время могли оставаться незамеченными.

А может быть, мы имеем дело с микроорганизмом, который жил в почве и оказался извлеченным при раскопках на территории вашингтонской больницы? Или же изменилась реактивная способность легионеллы? Или реактивные свойства людей?

(Дворжак Й. Земля, люди, катастрофы. — Киев: Вища школа, 1989.)

УНИЧТОЖЕНИЕ ВТОРИЧНОЙ ПРИРОДЫ — ТАКТИКА ВЕДЕНИЯ ВОЙН

Состояние окружающей среды и природы является критическим во многих развитых странах. Ситуация в молодых государствах также быстро приближается к этой черте. Все большую площадь занимают города. Земледелие уничтожает леса. Промышленность, добыча сырья, строительство автодорог губят плодородные земли. Пройдет немного времени, и нетронутая природа исчезнет в масштабах всей планеты. Ее заменит природа вторичная, искусственно созданная и поддерживаемая человеком.

Вероятно, очень трудно избежать потери природой ее девственного, дикого состояния. Тем более что и оно не является первоначальным, так как за время существования жизни на Земле облик планеты менялся неоднократно. Не следует, однако, забывать, что во многих случаях изменения вызваны заведомо битой ставкой на разорение природы.

Да, процесс возникновения вторичной природы остановить нельзя. Вопрос скорее в том, какой она должна быть, что следует сохранить, а без чего можно обойтись. Консервативные стремления «оставить все как есть» вряд ли разумны, поскольку никто еще не доказал, что нынешнее положение вещей оптимально. Нет сомнений, что природа в состоянии справиться с любым вмешательством. Но какой ценой? Не окажется ли она обедненной и неполноценной? Будет ли удовлетворять наших потомков? И если будет (что самое вероятное, им придется жить в таких условиях с детства и они станут для них привычными), то не в этом ли наш главный просчет? Не повлияет ли такая природа на их понимание красоты, на сферу их чувств? Это очень серьезно, поскольку ничего из того, что делается и будет сделано, исправить невозможно. Все, что исчезло, исчезает и исчезнет из природы, уходит безвозвратно…

Можно понять, когда люди, уничтожают природу, чтобы спастись от голода, от нужды. Хотя и с этим мы не должны мириться. Но что же сказать о тех, которые уничтожают природу умышленно, по злой воле, чтобы навредить другим людям, погубить их?

В писании сказано: «И зажег (Самсон) факелы, и пустил их на жатву Филистимскую, и выжег и копны и несжатый хлеб, и виноградные сады и масличные» (Книга Судей). Так боролись сыны Израилевы со своими противниками в XII веке до н. э.

Геродот (ок. 490–424 годов до н. э.) в своей «Истории» описывает отступление скифов перед армиями Дария Великого (ок. 514 года до н. э.): «Они засыпали источники и колодцы и опустошили землю, уничтожили все, что росло… земля была пуста и бесплодна…». Правда, делалось это на своей территории, чтобы тактикой «выжженной земли» сорвать наступление Дария.

Фукидид (ок. 460–399 годов до н. э.), историк Пелопонесской войны (431–404 годы до н. э.), пишет, что спартанцы всегда нападали на Афины перед самой жатвой, чтобы разорить поля и не дать собрать урожай. Эту тактику они повторяли и на четвертый, пятый, седьмой и девятнадцатый годы войны и в конце концов подорвали экономическое могущество Афин на длительное время.

В третьей Пунической войне (149–146 годы до н. э.) римляне сломили отчаянное сопротивление защитников Карфагена, сражавшихся за каждый дом. Тех, кто уцелел, продали в рабство. Город был разрушен, и почва посыпана солью. Новый Карфаген возник на другом месте (сейчас там стоит город Тунис).

Чингисхан (Великий хан — титул Темуджина, объединителя монгольских племен, 1155–1227) в 1211–1215 годах завоевал северный Китай, в 1218–1221 годах покорил Туркестан, Афганистан и дошел до реки Инд, в 1223 году нанес удар по Руси и половецким племенам. Планомерно истреблялось все — сжигался урожай, угонялся скот, чтобы уцелевшие после резни погибли от голода. Придя в Месопотамию, Чингисхан уничтожил оросительную систему, распределявшую воды реки Тигр. Каналы строили на протяжении тысяч лет, но разрушение было настолько основательным, что плодородная земля превратилась в пустыню, и уже никогда земледелие в этих краях не возобновилось.

В средние века солдаты многих армий грабили, уводили скот и разворовывали склады и закрома. Но делали они это или чтобы прокормиться, или чтобы разбогатеть. К жестокому способу войны на истребление, войны не только против вооруженного неприятеля, но и против беззащитных женщин, детей и стариков, вернулись уже американские колонисты Они планомерно уничтожали урожаи кукурузы, фруктовые сады, запасы зерна, имущество индейцев. Подвергнуть тяготам войны прежде всего гражданское население, женщин и детей — эту военную доктрину впервые публично и беззастенчиво провозгласил в 1864 году генерал Филип Генри Шеридан: «Война — это нечто значительно большее, чем поединок противников, которые борются за жизнь. Те… которые остаются дома в мире и достатке, почти не видят ужасов такого поединка… они к ним даже индифферентны и… посылают в бой новых воинов. Совсем другое дело, если горе и лишение постигнут их самих. После этого все становится значительно серьезнее, поскольку потерю состояния большинство людей переживает очень тяжело, порой тяжелее, чем жертвы на поле боя. Принято считать, что смерть — самое страшное, что может случиться с человеком на войне, разорение вызовет просьбы о мире с гораздо большей вероятностью и значительно быстрее, чем потери жизней».

И американские войска систематически разоряли индейцев. В больших масштабах (и не без успеха) они применили эту доктрину тотальной войны в борьбе против племени навахо в 1860–1864 годах.

«Гуманное ведение войны» — не более, чем фигура речи. Не все ли равно, погибнут дети от меча и огня или от голода и болезней? И все же современной войне, как никакой другой, свойственна изощренная жестокость. Впервые она была возведена в систему именно в войне против индейцев США.

В военном походе в Джорджию времен гражданской войны (1861–1865) генерал Уильям Т. Шерман также методически разорял земли на площади в четыре миллиона гектаров между городами Атлантой и Саваннахом. В данном случае в его задачи не входило завоевание стратеги — чески важной территории. Целью похода было причинить южным как можно большие экономические убытки. Поэтому в ходе кампании все запасы продуктов, собранный урожай, сельскохозяйственные орудия были или уничтожены, или конфискованы, чтобы, как заявил сам Шерман, «старые и малые, богатые и бедные ощутили твердую руку войны с такой же силой, как и их регулярные войска». И в нашем веке в обеих мировых войнах союзники пытались с помощью морской блокады вызвать у неприятеля голод. Во второй мировой войне было проведено несколько воздушных налетов с тем, чтобы уничтожить урожай зажигательными бомбами.

Немцы действовали в этом направлении более последовательно. В 1944 году в Голландии они затопили соленой морской водой 20 ООО гектаров урожайных полей. Таким образом, Голландия на многие годы лишилась 17 процентов своих земельных угодий. В том же году оккупанты опустошили территорию в 1,2 миллиона гектаров на севере Норвегии. Они взорвали все дома, хозяйственные строения, школы, больницы, электростанции, линии электропередачи, снегозащитные и портовые сооружения, трубопроводы, мосты, береговые маяки, оставив лишь несколько церквей. Были приведены в негодность или увезены все транспортные средства, лодки, корабли, оборудование, продукты и прочие материальные ценности. В результате в упадок пришла 61 000 хозяйств, в которых выращивались 1200 коней, 9400 коров, 40 300 овец, 7300 коз и 400 свиней. На всей территории истребили более 40 000 оленей и в довершение заминировали ее более чем миллионом мин. Еще через пятнадцать лет после войны состояние животноводства там не достигло предвоенного уровня.

Примерно тем же занимались американцы в корейской войне 1950–1953 годов. Авиация США разбомбила большие плотины в Северной Корее. Откровенно заявлялось, что это сделано для того, чтобы лишить население средств к существованию.

Тактика хозяйственной войны, отравления природы, окружающей среды, нацеленная прежде всего против гражданского населения, является основной доктриной американской армии.

Уничтожение природы может находиться как в прямой, так и в косвенной связи с войной. В XVIII веке британцы вовсю грабили леса в Северной Америке — им было необходимо дерево для строительства кораблей (в конце концов это стало одной из причин американской войны за независимость в 1775–1783 годах). Аналогично ливанские кедровые леса, не уничтоженные более чем двухтысячелетними порубками, пошли на дрова для турецкой железной дороги во второй мировой войне; после такого удара они уже не оправились.

Во время первой мировой войны только во Франции при боевых акциях, артобстрелах, возведении оборонительных сооружений, коммуникаций и т. п. подверглись опустошению 100 000 гектаров сельскохозяйственных угодий и 600 000 гектаров леса. Но больше всего французские леса пострадали от чрезмерных вырубок. В течение четырех военных лет можно было получить около 100 миллионов кубометров древесины. Но 18 миллионов кубометров были загублены в ходе военных операций, 12 миллионов вырубили для гражданских нужд, немецкие оккупанты забрали еще 22 миллиона кубометров и 11 миллионов пошли на военные нужды союзников. Франция еще не залечила свои раны, как разразилась следующая война, принесшая новые потери. В годы второй мировой войны прямыми военными акциями уничтожено 400 000 гектаров леса, еще 100 000 гектаров сгорели во время партизанских действий. Для восстановления этого богатства понадобятся десятки лет.

Вершину целевого уничтожения природы представляла собой вторая вьетнамская война (1961–1975). Еще никогда в истории умышленная дестабилизация среды обитания не была важной составной частью военной стратегии. Если в войне против Японии в конце 1944 года адмирал Уильям Леги не согласился уничтожить урожай противника, поскольку это «противоречило бы христианской этике и всем законам войны», то во Вьетнаме для американской армии этих моральных запретов уже не существовало.

Соединенные Штаты впервые в истории употребили во Вьетнаме методы планомерной деструкции среды обитания и провоцирования экологической катастрофы. Американцы обрушили на вьетнамскую землю 14 миллионов очень мощных бомб и артиллерийских снарядов. Это в два раза больше, чем взорвано в течение всей второй мировой войны (тогда было израсходовано 3,1 миллиона тонн авиационных бомб, 3,6 миллиона снарядов в наземных боях и 1 миллион тонн на море). США распылили над Вьетнамом 57 000 тонн гербицидов «эйджент орандж» и около 23 тысяч гони других дефолиантов, при этом растения всех видов либо уничтожались полностью, либо лишались листьев и получали тяжелые повреждения. С самолетов было сброшено по меньшей мере 170 килограммов диоксина — ядовитого соединения, которое даже в минимальном количестве вызывает у людей нарушения в генетическом аппарате, что впоследствии ведет к рождению детей с различными уродствами — микроцефалией, волчьей пастью, деформациям конечностей. Часть лесов систематически перепахивалась огромными бульдозерами, которые сровняли деревья с землей и перерыли почву так, что на поверхности оказались нижние, неплодородные слои.

Главные удары приходились на Южный Вьетнам. Токсические вещества и механическое уничтожение лесов применялись практически только в зоне боев в окрестностях Сайгона (сегодня Хошимин). 71 процент взрывчатых веществ был сброшен в этом районе (16 процентов пришлось на Лаос, 8 — на Северный Вьетнам и 5 процентов — на Кампучию).

В целом было уничтожено 17 миллионов гектаров растительности (это приблизительно на треть больше, чем вся территория бывшей Чехословакии). Из них 5,9 миллиона гектаров составлял взрослый лес с бесценными запасами строительной древесины.

Подсчитано, что при бомбардировках и обстрелах лес был полностью истреблен на площади 104 000 гектаров. На 4,9 миллиона гектаров он получил сильные повреждения (в основном осколками) и в результате оказался пораженным грибками и гнилью, что означало неизбежную гибель в течение двух лет.

Химикалиями вытравлено 202 000 гектаров леса, из них 151 000 гектаров мангрового леса, который очень чувствителен к токсичным веществам. В ряде районов уничтожено от 85 До 100 процентов деревьев.

Было испорчено 19,6 миллиона кубометров древесины. Ущерб на территории в 1,11 миллиона гектаров, подвергшейся химическому нападению, может быть возмещен только через 40 лет. Через десять лет после окончания войны в лесах Южного Вьетнама все еще встречались только 10–15 процентов видов млекопитающих и около 15 процентов видов птиц по сравнению с довоенным состоянием. В прибрежных мангровых заводях полностью исчезли креветки и рыбы, глубоко нарушены экологические связи. Хотя жизнь возвращается в пострадавшие места, но до сих пор существует опасность попадания в организм с пищей диоксина со всеми вытекающими последствиями. В целом положение нормализуется, вероятно, не раньше, чем через сто лет.

Систематически уничтожались и каучуковые плантации. Из 135 тысяч гектаров в Южном Вьетнаме осталось не более 85 000, а производство сырого каучука упало на 60 процентов.

Регулярные «битвы с урожаем» проводились армией США как обычные военные операции. Американские солдаты с удовольствием выполняли подобные приказы, поскольку все делалось легко, быстро и без большого риска. Гражданское население не могло оказать серьезного отпора.

По сей день отсутствует официальная информация о размерах причиненных убытков. Военные действия начались в 1961 году и постепенно расширялись. По некоторым оценкам, вьетнамцы ежегодно недосчитывались такого количества пищи, которого хватило бы для 1,6 миллиона человек, то есть для десятой части населения Вьетнама. Группа научных советников верховного главнокомандования американских вооруженных сил подсчитала, что в 1967 году на неприятельской (то есть не занятой армией США) территории Южного Вьетнама пропало 80 процентов урожая. В их сообщении подчеркивалось, что «уничтожение урожая является весьма важной и эффективной составной частью военных действий во Вьетнаме».

Нет сомнений, что основными жертвами американской военщины были старики, дети, беременные женщины и их нерожденные дети, кормящие матери и больные. Опыты на эмбрионах и животных позволяют заключить, что нехватка продовольствия, страдания, эмоциональные стрессы проявятся и в следующем поколении в виде повышенной утомляемости, низкой сопротивляемости болезням и вообще пониженной способности к адаптации. Последствия экономической войны, которую США вели против безоружного гражданского населения Вьетнама, будут, таким образом, ощущаться вплоть до следующего тысячелетия.

Бульдозеры «проутюжили» сотни гектаров вьетнамской территории. С лица земли стиралось все подряд: поля, оросительные системы, каналы, селения, дома, хозяйственные постройки и больницы. В одной из корреспонденции американского журналиста Петерсона с места «боевых» действий приводится ответ сержанта, командира группы бульдозеристов, на вопрос, разрушают ли они жилые дома: «Как мы поступаем с домами? Если в них никого нет, то мы их, конечно, "сдуваем"».

Известна и документально подтверждена трагедия деревни Беи Сук. В ней жили земледельцы, всего 3800 человек. «Ликвидация» этой деревни в провинции Бин-Дуонг стала началом операции «Сидер Фолз» — большой и широко разрекламированной карательной акции, начавшейся в январе 1967 года. От Бен Сук не осталось практически ничего — население было изгнано, все вокруг сровняли с землей. Уцелевшие после варварского нашествия еще шесть лет спустя жили в других местах в крайне бедственном положении.

Уничтожение Бен Сук не отличается от уничтожения Лидице, Орадура и сотен населенных пунктов в СССР во время второй мировой войны. От уничтожения Карфагена римлянами его отличает только большая основательность — и не удивительно, ведь оно опиралось на достижения науки. Для сравнения процитируем историка Скулларда: «…Наступила последняя агония Карфагена… Римляне наступали шесть дней и ночей… бились между домами, которые захватывались, сжигались и уничтожались один за другим. Пожары Карфагена пылали еще целых десять дней, после чего весь город был перепахан плугами; в борозды была насыпана соль; торжественно было произнесено проклятие против его восстановления; Карфаген был разрушен».

Пример Бен Сук свидетельствует, что человечество с тех пор очень продвинулось в техническом отношении. А насколько далеко оно ушло в моральном? Поистине, нет на Земле большего врага окружающей среды, чем сам человек…

(Дворжак Й. Земля, люди, катастрофы. — Киев: Вища школа, 1989.)

АРАЛЬСКАЯ КАТАСТРОФА

Теперь уже трудно установить, кому первому пришла мысль сделать из коренных животноводов и рыбаков земледельцев, заставить их растить рис, хлопчатник, вместо того чтобы выращивать лошадей, овец, коров, разводить и ловить рыбу. Кстати, и переориентация целых регионов производилась, видимо, для того, чтобы люди смогли сами себя обеспечить всем необходимым продовольственным набором, а не для того, чтобы выращивать один лишь рис и один лишь хлопок и иметь только половину продуктов, необходимых человеку для поддержания жизнедеятельности. Но это уже случилось…

Распашка пастбищ, вырубка тугайных биокомплексов, осушение озерно-болотистых угодий привели к резкому снижению увлажнения в этих краях. По руслу Сырдарьи создано свыше 16 различных водохранилищ. Скорость течения воды в реке замедлилась в 3–4 раза. Весенние паводки, которые промывали, очищали русло реки прекратились. Естественные протоки пересохли, природные озера, формируемые этими протоками, высохли. Появились солончаки, многочисленные такыры, что ухудшило природно-климатические условия области. Интенсивное высыхание Аральского моря и гибель биоценоза вокруг привели к деградации, истощению среды обитания человека.

Считается, что централизованным водоснабжением в области обеспечено около 60 процентов населения. Половина водопроводов берет начало в Сырдарье. Но очистные сооружения, самые примитивные, имеются только в Аральске, Ленинске (космодром Байконур) и Кзыл-Орде, а остальные города, поселки, аулы снабжаются водой прямо из реки, без всякой очистки. Три четверти проб воды даже приближенно не соответствуют ГОСТу. Кроме высокой бактериальной загрязненности (2,5 миллиона кишечных палочек в литре), в ней содержится много ядохимикатов и поверхностно-активных веществ (ПАВ), как правило, синтетического происхождения. Используемые методы обработки (если они проводятся) не освобождают воду от этих химических веществ. Но даже такой загрязненной речной воды кызылординцы получают в пятьдесять раз меньше нормы. Вода глубоких скважин Аральского, Казалинского, Кармакчинского и других сельских районов имеет очень высокую минерализацию, отличается значительной жесткостью и без опреснения практически не пригодна для питья. Но ее пьют, потому что другой нет. Если все это увязать еще и с отсутствием канализации (она имеется лишь в Кзыл-Орде, и только у половины населения), налицо чрезвычайная эпидемиологическая ситуация. В течение последних 15 лет заболеваемость брюшным тифом возрастала в отдельные годы в 29 раз.

За эти же годы только вирусным гепатитом переболели 60 тысяч человек, т. е. десятая часть населения области, острыми кишечными инфекциями — 70 тысяч. Три четверти всех переболевших составляют дети. Треть из них умерли на первом году жизни. Доля Кызыл-Ординской области по этим заболеваниям составляет в Казахстане 40–45 процентов.

Резкая переориентация сельского хозяйства с животноводческой продукции на рисоводство, сокращение площадей под овощные и бахчевые культуры привели к деформированию ежедневного рациона населения, хроническому дефициту многих продуктов. Потребление мясных продуктов стало в 2,5 раза ниже общесоюзной нормы (и это в типично животноводческом краю в прошлом!). Потребление молока составляет десятую часть от нормы. Потребность в картофеле удовлетворяется только на одну треть. Производство овощей сократилось в 10 раз, фруктов потребляется в 20 раз меньше медицинской нормы. 15–20 процентов овощной продукции непригодны к употреблению из-за чрезмерного загрязнения нитратами, образуются нитрозамины — очень сильные канцерогены. Рыба, выловленная из сегодняшних водоемов Кызыл-Ординской области, по заключению областной санэпидемстанции, к употреблению непригодна. В мышцах, печени, жире рыб обнаружены хлорорганические и фосфорорганические ядохимикаты в токсических концентрациях. Дефицит продуктов, сочетающийся с их низким качеством, приводит к хронической белково-калорийной недостаточности, характерной лишь для стран с сильной колониальной зависимостью. Это одна из главных причин того, что 70 процентов женщин приаральских районов области страдают анемией. Стоит ли удивляться тому, что частота гипотрофии и рахита у детей за последнее время увеличилась в 7 раз, частота врожденных уродств возросла до 0,8 процента, мертворожденные составляют 0,9 процента и тенденция к росту этих явлений не остановлена.

Особую тревогу вызывает рост онкологических заболеваний. Рак пищевода в Аральском районе в 16 раз превышает показатель в целом по республике. Аналогичная ситуация сложилась в Яныкурганском районе. Если не предпринять чрезвычайных мер уже сегодня, то население целых районов обречено на вымирание. Сознательное использование миллиардов рублей для развития поливного земледелия оказалось еще и сознательным увеличением бедствий населения.

Гибель моря — четвертого в мире по размерам и значению внутреннего моря… Погибает море, а с ним умирают люди, животный и растительный мир…

Зеркало времени, отразившее тревоги моря и людей, деятельность самих людей, отдельных групп или часта сообщества, зеркало, подводящее итоги уничтожения, удушения гигантского, бескрайнего моря, своим отражением в сегодняшний день усиливает у людей страх перед будущим. В том зеркале запечатлены конкретные виновники гибели моря — араловеды и аралоеды.

Аралоеды — это те, в центре и на местах, которые требовали производить больше хлопка и больше риса. Аралоеды принимали устрашающие постановления и указы, угрожая за их невыполнение засадить, сгноить, отобрать партбилет. Араловеды — подневольные, простые дехкане, а с ними и весь колхозно-совхозный хозяйственный, придавленный угрозами сверху аппарат — послушно исполняли приказания аралоедов. Все происходило как в сказке: каждый делал какое-то святое дело, не ведая о конечном результате. Миллионы, десятки миллионов тонн хлопка наконец перевесили, пересилили Арал — и море сдалось.

Аральское море погибло исключительно в результате человеческой деятельности и ведущей роли в этом аралоедов. Монокультура хлопка в Средней Азии насаждалась десятилетиями — от Ленина до Брежнева. Деятельность аралоедов родила свои пословицы и поговорки: «Хлопок не посадишь — тебя посадят». Или: «Хлопок не уберешь — тебя уберут».

Именно хлопку в основном предназначались те 2 миллиона 500 тысяч гектаров новых земель, которые были освоены и введены в оборот за 1965–1985 годы. Интересно сравнить: до 1965 года в Средней Азии орошалось 4,5 миллиона гектаров пашни, и на это уходило от 50 до 54 кубокилометров воды (в среднем по 10–11 тысяч кубометров на гектар). Впоследствии пахотный клин увеличился на уже названные 2,5 миллиона гектаров, а речной воды потребовалось дополнительно не 30 кубокилометров, как следовало бы ожидать, а 60! Выходит, с прибавлением каждого нового гектара требовалась двойная прибавка воды, удвоенное внесение химических удобрений, ядохимикатов.

Засилье хлопка привело к небывало высокому удельному весу хлопчатника; в структуре растениеводства он достиг 75–80 процентов. Это почти абсурд, в мировой практике хлопковость не превышает 50 процентов. Искажение, притом насильственное, агротехнических условий, когда хлопок по хлопку высеивается в течение длительного времени на 75–80 процентов площадей, нанесло непоправимый ущерб самой пашне, привело к истощению почвы. Поливная среднеазиатская пашня потеряла до 40 процентов гумуса. Началось падение урожайности не только хлопчатника, но и других сельхозкультур. Заставить землю рожать оказалось возможным лишь под воздействием двойной, а то и тройной дозы воды, химических удобрений, ядохимикатов. Изнасиловав людей, аппаратчики взялись насиловать природу. Что из этого вышло? Всем известная теперь аральская экологическая катастрофа и невообразимая масса экологических бед по всей республике.

Ориентация на хлопок потянула за собой строительство новых магистральных, подводящих и разводящих каналов, водохранилищ. Их протяженность в регионе около 200 тысяч километров, и почти все водные артерии проложены в земляном либо песчаном грунте без гидроизоляции. КПД ирригационных сетей не выше 0,52-0,60. Вот и уходит вода в песок, образуя в пустынях и вокруг бывшего моря дикие озера. Как говорится, скупой платит дважды. При этом не те 90 миллионов рублей, как оценил в свое время Минводхоз исчезновение Арала, а раз в пятьсот больше. Небольшая ошибочка вышла. И все из-за «догоним и перегоним Америку». По хлопку мы ее перегнали давно. Безжалостно эксплуатируя подневольный, мизерно оплачиваемый труд дехкан, система добивалась ежегодного производства 8–9 миллионов тонн хлопка-сырца…

Переведя дыхание, зададимся вопросом: для чего мы производим так много миллионов тонн хлопка ежегодно? Мы что, вырабатываем несметное количество тканей? Или передаём сырец промышленности, которая взамен поставляет населению множество другой, так необходимой ему продукции? Или экспортируем хлопок и получаем взамен валюту, сверхновое оборудование и технологию?..

Читателю нетрудно сделать вывод. Море просто удушили. В Арале осталось 400–430 кубокилометров воды, а в начале шестидесятых было более 1000. Замечу, что ежегодный сток Амударьи и Сырдарьи составлял 114–117 кубокилометров. Начиная с первых лет седьмого десятилетия поток воды, отбираемый у рек, увеличивался с каждым годом, потому что увеличивались посевы хлопка. Дело дошло до того, что в середине семидесятых годов Амударья перестала питать Арал, а по Сырдарье морю доставалось по 5–8 кубокилометров в год. Но испарение морской воды оставалось прежним — 36–40 кубокилометров ежегодно. Ныне Арал исчезает. Совершено преступление. Одно из тех, ущерб от которого может и должен быть возмещен. В мировой практике пример такой существует. Погубленное в США озеро Эри восстановило свою экологическую самобытность в течение десяти лет. Это обошлось американцам в 42 миллиарда долларов.

Уровень Арала за эти годы упал на 14 метров. Линия берега отступила на 60–80 километров. А там, где еще недавно плескались волны, почти на трех миллионах гектаров образовалась пыльная жаркая пустыня, нареченная Аралкумами. В остатках моря, на его высохшем дне накоплены миллиарды тонн ядовитых солей, пестицидов, гербицидов, в том числе и ДЦТ, попавших сюда за десятилетия вместе с той водой, которая сбрасывалась в реки с полей. Ядовитой химией отравлена земля Приаралья. Теперь эти яды ветром разносятся на сотни километров. И все живое ощущает на себе запланированную месть Арала.

Страшнее всех бед, конечно, страдания людей. Ташаузская и Кызыл-Ординская области, Хорезмский край и Каракалпакия, где проживают около трех миллионов человек, получают дозу отравления, в десятки раз превышающую все допустимые нормы. Геноцид — иное слово не приходит на ум. Амударья питается не только водой ледников Памира. С полей Сурхандарьинской, Бухарской и Кашкадарьинской областей сбрасывается в реку до 15 кубокилометров той воды, которая прошла по тысячам гектаров полей и насытилась всеми ядами, которыми возбуждают землю и вынуждают ее рожать. То же самое делается и в верховьях Сырдарьи. Придя в низовья, эта вода еще раз подается на поля, которые уже нашпигованы химией. Дыни, арбузы, виноград, овощи, впитав яды, передают их людям. Здесь мало осталось скота, но и он несет заразу людям, питаясь ядовитыми кормами.

Или питьевая вода. В Муйнаке, например, как и почти повсюду в Приаралье, воду из реки загоняют в котлован, засыпают ее хлоркой, что называется очисткой, и подают в город для питья, приготовления нищи, выпечки лепешек. И еще один пример. У стен Муйнака дамбами отгородили часть площадей, залив их отравленной водой. В этих бассейнах разводится рыба. Она тоже заразная. Отказаться от рыбы, винограда, помидоров? Тогда клади зубы на полку и помирай.

У людей нет выхода. Они обречены на вымирание. Медицинское обследование и статистика показывают: нет более высокой смертности новорожденных в бывшем Союзе, чем в Приаралье: из тысячи — 76. Есть немало районов, где смерть поражает 98, а то и 118 новорожденных на каждую тысячу. В Аральске, Муйнаке, десятке других населенных пунктов младенцы отказываются от материнского молока, ибо в нем в 3–4 раза больше солей, чем в молоке матери, живущей, к примеру, в Алма-Ате. И последнее в этом печальном ряду: из ста человек взрослого населения 69 неизлечимо больны.

Таков результат, таковы далеко не полные следствия деградации природной среды обитания Приаралья. Гибель Аральского моря — все более и более очевидная — первая и крупнейшая в мире рукотворная экологическая катастрофа такого плана.

Люди вправе спросить: что сделано, скажем, за последние десять лет, чтобы приостановить гибель моря и природы вокруг него, помочь выжить людям? Если серьезно отвечать на этот вопрос — практически ничего. Приаральцы, обделенные судьбой, брошены, покинуты всеми — и прошлой, и настоящей властью. Никому нет дела до человеческого горя.

В самый раз вспомнить: что сделано, например, за последние хотя бы три года, чтобы облегчить страдания миллионов людей, оздоровить природу, дать надежду морю? Да, в свете старых догм кое-что сделано. Но это «кое-что» не стоит и ломаного гроша, потому что колебания воздуха на разных уровнях административных и общественных организаций не прибавили морю ни одного кубометра воды. Прошли две аральские сессии с выездом ее участников в места катастрофы, т. е. в Муйнак и Аральск. Не дальше: море, у которого нет ни подъездов, ни подходов и которое отошло от этих, в прошлом морских, портов на 70–80 километров, увидеть невозможно. Это подвластно лишь звездам. В 1990 году в университете штата Индиана (США) состоялась Международная конференция по Аралу независимых общественных организаций и экспертов. Осенью того же года Институт географии АН СССР провел в Нукусе Международную научную конференцию по аральской проблеме. Вспоминать об этой конференции неприятно, ибо организаторы обставили ее так, что участникам конференции и в голову не могло прийти, в каком бедственном, полуголодном состоянии оказалось население не только в Муйнаке или других городах и кишлаках, но и в самом Нукусе — столице Каракалпакии:

Примерно в эти же дни в Нукусе и Муйнаке побывала комиссия по линии ООН, из ЮНЕП. Еще раньше дважды на сессии Верховного Совета СССР и в Комитете по экологии обсуждалась проблема Арала. В результате «гора родила» лишь очередное, четвертое по счету, постановление, ниспосланное низам с верхов. Принято оно было в духе постановлений прошлых лет: «улучшить», «повысить», «разработать», «обеспечить». А обеспечивать ведь нечем! Орошаемое земледелие в Приаралье доведено до ручки. А в море который уже год не идет вода. В ранее принятом постановлении ЦК КПСС и Совмина СССР (от 10.09.1988) было заявлено: «Аральское море с 1990 года станет получать 8,7 кубокилометра воды…». Ложь, обман! И еще один обман. В постановлении Верховного Совета «О ходе выполнения постановления Верховного Совета СССР «О неотложных мерах экологического оздоровления страны» по проблемам Аральского моря» размашисто сказано о поэтапном восстановлении Арала. Принимавшим постановление депутатам, наверное, никто не подсказал, что до этого радостного события не доживут даже их дети. Чтобы восстановить исторический уровень моря, ему необходимо вернуть без малого 700 кубокилометров воды (без учета ежегодного испарения 35 кубокилометров). Это может произойти в лучшем случае лет через пятьдесят-семьдесят, в худшем — через сто сорок.

Не осталась, казалось бы, в стороне и наука. Решением Совмина СССР был создан Научно-исследовательский координационный центр по Аралу. Его возглавил директор ИГАНа (Институт географии АН СССР) В. Котляков. Делили портфели и в Нукусе. Там создан не то Институт экологии моря, не то филиал центра. По одному из постановлений в Нукусе появился трест «Аралводстрой», который возглавил депутат Верховного Совета СССР М. Сарсенов. Знаю, что В. Котляков и его раздутый президиум заняты распределением ежегодного миллиарда рублей на научные исследования экологической катастрофы. «Аралводстрою» тоже выделяются миллионы, правда, слабо обеспеченные материалами.

Из Туямуюнского водохранилища протянут водовод до Нукуса и дальше. Вода по нему идет зараженная ядохимикатами, чище, конечно, той, что пьют в Муйнаке, но ненамного. «Водострой» (в прошлом Минводхоз) соорудил в Приаралье около двухсот станций очистки воды, а требуются их тысячи. Так что кое-что сделано, кроме основного, чем обязан заниматься в этой ситуации специализированный концерн, — реконструкцией ирригационных сетей, гидроизоляцией стенок каналов… (Резниченко Г. Аральская катастрофа — М.: Новости, 1992.)

ГИССАРСКАЯ КАТАСТРОФА. 1989 Г.

В январе 1989 года в Гиссарском районе Таджикской ССР произошла крупная катастрофа, унесшая сотни человеческих жизней. По сообщениям газет, землетрясением в 5–6 баллов была охвачена территория свыше 2100 квадратных километров. В эпицентре сила толчка достигала семи баллов, и это было бы не так страшно для людей и построек, если бы колебания земли не вызвали гигантские оползни. Один из них, шириной около двух километров, сорвался с холма, накрыв южную часть кишлака Шарора. Другой, в виде жидкой глинистой лавы, сошел с противоположного склона и добрался до кишлаков Окули-Боло и Окули-Поен. Объем оползней, по предварительной оценке специалистов, достигал миллиарда кубометров. Отмечался сильный выброс грунтовых вод на поверхность земли, что осложнило проведение спасательных работ.

В газетных сообщениях тех дней меня особенно удивила следующая подробность: «Огромное, до горизонта, хлопковое поле завалено оползнем». Тогда я не мог понять, почему с холма, едва ли достигающего стометровой высоты, сошел такой мощный поток.

В первой половине февраля в районе бедствия работал томский художник Г.Бурцев. Он собирал данные о предвестниках землетрясений, записывал рассказы очевидцев. Бурцев хорошо говорит на таджикском языке, потому ему удалось узнать много интересного. Вот лишь одно свидетельство очевидца, проживающего в кишлаке Окули-Боло: «Шум был, взрыв. Я выбежал из дома. Увидел огонь сверху на земле. Яркий-яркий, красный! Огонь поднялся вверх и осветил все. Я и другие люди думали, что горит город Душанбе! Черный дым. Оттуда вырывался огонь, пошла лава. Мы заметили, как идет смола с большой скоростью, с паром, пылью. Лава катилась с горки в течение нескольких минут, накрывая крыши домов в Окули-Боло. От страха мы все убежали. Мам стало теперь ясно, к чему накануне была такая красная луна, — к большой беде…».

И вот я в Таджикистане. Знакомлюсь с геологией района по отчетам местных специалистов. Район изучен детально, геологический архив довольно объемистый, но в этих документах я не нашел ни одного описания вулканического извержения. Выходит, свидетельства, собранные Бурцевым, — выдумка, плод искаженного страхом воображения? Этот вопрос заставил меня детально разбираться в причинах катастрофы.

Плато Уртабоз, где она разыгралась, представляет собой плоскую овальную возвышенность площадью более 30 квадратных километров, с высотой холмов до 130 метров. Склоны плато, особенно южные, спускающиеся к реке Кафирниган, крутые. На западе — так называемая Окулинская долина, отделяющая от плато расположенную севернее Первомайскую горку.

На геологических картах плато выглядит двухслойным пирогом, верх которого образован лессовидными суглинками, а над ними залегают суглинки, очень похожие на продукт извержения грязевого вулкана. Грязевые вулканы в большинстве случаев связаны с расположенными глубже месторождениями нефти и газа. И действительно, как вскоре выяснилось, в этом районе недавно найдена нефтяная залежь с газовой шапкой. На самом плато Уртабоз двадцать лет назад нефтяниками было пробурено восемь глубоких, до 2 тысяч метров, скважин, которые, однако, не испытывались.

По мере того как накапливались доказательства грязевулканического извержения, становилось все труднее соглашаться с официальными выводами та к называемой гидрогенной версии гиссарской катастрофы. Причины ее, по утверждению местных специалистов, крылись в непродуманном вмешательстве человека в ход природных процессов на безводных землях плато Уртабоз. Это название переводится как «безводная пустыня в середине». Зато у подножия плато бьет множество разнообразных источников. Некоторые из них называют кайнарами, что в переводе означает «горячий». Я не нашел сведений о гидротермальной деятельности в этом районе, хотя совершенно исключить ее нельзя, так как температура воды в источниках непосредственно после катастрофы была на три градуса выше обычной.

…В Окули-Поен грязевой поток залил дома под чердаки. На поверхности местами торчат горбатые глыбы суглинков. На некоторых уже растут деревья и кусты, зеленеет дерн. Рядом копошатся люди, раскапывают дома, достают необходимые вещи. Здесь, в глубоком шурфе, трудится и Мухамедкадыр Басидов, бывший воин-«афганец». По его словам, грязь осела чуть ли не на метр, уплотнилась, однако внизу все еще хлюпала черная пахучая вода.

Вечером Мухамедкадыр рассказал: «В ту ночь я до 4.20 читал книгу. Потом лег, погасил сет. Но не спалось, было как-то тревожно. Примерно без двадцати пять начала трястись земля — как баллон на воде. Минут пять прошло, подошла к двери собака моего братишки, который в эту ночь спал в моей комнате. Как я теперь понимаю, она хотела его предупредить, спасти — сначала лаяла, потом страшно зарычала.

Я встал, и тут раздался удар. Я думал, что-то взорвалось. Здесь часто трясет, а в этот раз было что-то не то. Люди думали, что упал метеорит. После удара все осветилось. Я пулей выскочил на улицу. Было еще светло. Потом все быстро потемнело. Я побежал к старшему брату спасать детей. Вскоре стал нарастать звук. Брат хотел выпустить скот, а сарая уже нет. Все побежали на дорогу. После взрыва прошло 7–8 минут… Утром, когда было уже светло, я подошел и потрогал грязь. Она была теплая, градусов 40. Это отметили все жители, кого ни спросите. А кое-кто говорил, что грязь была горячей».

Действительно, многие жители Окули-Поен помнят, что грязь была теплой, даже горячей. Халима Раджабова сказала: «Я трогала в шесть часов. Сильно горячая была, обжигала руку». Халима живет в 100 метрах от того места, где остановился поток.

Дом Султана Алтынбаева, бригадира колхоза имени Карла Маркса, одним из первых в Окули-Поен принял удар грязевого потока. «Я проснулся от толчка, одновременно с которым был взрыв, — рассказывает Султан. — После толчка все осветилось, а когда я встал, света уже не было. Я встал не сразу, примерно четыре минуты выжидал, потому что тряхнуло несильно. Потом начал нарастать звук, подобный тому, какой издает большое падающее дерево или горящий шифер. Вышел посмотреть. На юго-западе была луна. В противоположной стороне увидел что-то движущееся. Думал, что клубится пыль. Потом там упало дерево. Когда осталось 35 метров, я понял, что идет глина. Первый вал был высотой 1 метр, и над ним слой белого пара высотой 50–60 сантиметров. А следом за первым валом метрах в 3–5 был виден другой, высотой 5 метров. Посмотрел в сторону Первомайской горы — там черно. Закричал своим, мол, бегите скорее. Все побежали в сторону от глины, она была горячей, это все скажут, иначе откуда взяться пару. Люди между собой говорили, что произошло извержение грязевого вулкана».

Такое утверждение Алтынбаева меня уже не удивляло. Накануне нечто подобное говорил и житель кишлака Хисор Мирзомурад Танаев. Он с жаром доказывал, что произошло извержение грязевого вулкана. И так думали многие местные жители. Об этом же говорил по телевидению и бывший учитель географии, житель Окули-Боло Зоир Джалилов. Его дочь Махбуба помнит, как в момент толчка, сопровождавшегося взрывом, все окрестности были освещены красноватым светом. После этого несколько минут слышался шум полыхающего сильного огня. На мой вопрос: что было раньше, взрыв или толчок — Махбуба ответила: «Сначала был звук, и в этот момент тряхнуло!». Усманали Гулов добавил: «Одну-две секунды длилась вспышка, потом — взрыв, и в тот же момент тряхнуло!»

Для расследования причин катастрофы в производственном объединении «Таджикгеология» организовали рабочую группу из специалистов-гидрогеологов, которая и провела комплексные инженерно-геологические исследования, включающие дешифровку аэрофотоматериалов, полевую съемку, бурение скважин. По мнению специалистов, причина оползней — в обводнении лессовидных суглинков, которое произошло в результате двадцатилетней фильтрации воды из оросительной системы Института земледелия АН Таджикской ССР.

Случайное совпадение или закономерный результат непродуманного вмешательства человека в природные процессы?

Гидрогеологам удалось выяснить, что в толще плато Уртабоз есть три горизонта переувлажненных суглинков на глубине от 2–3 до 42 метров. Два из них фактически напорные. В одной из скважин уровень разжиженной грязи за ночь поднялся на восемь метров. Но ведь этот факт и доказывает, что источником переувлажнения лессов послужили не поверхностные, а глубинные воды.

От Душанбе до райцентра Гиссар полчаса езды на рейсовом автобусе. В мае эта земля особенно красива, все в зелени, в цвету — глаз не оторвешь! — позже все сожжет знойное солнце.

Гиссарская долина — это, по сути, один непрерывный кишлак, в котором пустынными островками стоят адыры — холмы, сложенные лессовидными суглинками типа уратабозских. За 10 последних лет население Таджикистана возросло на треть. Через десяток лет население здесь должно увеличиться почти на два миллиона человек. Невольно возникает вопрос: где же строить жилье для людей? На хлопковых полях? И глаз тут же услужливо находит адыры. Застроить их девятиэтажками — и проблема решена. С такими мыслями я и подъезжал к Шароре.

Южная часть кишлака у подошвы крутого склона плато Уртабоз сегодня не что иное, как огромная братская могила почти километровой длины и шириной метров двести. Она обнесена высоким глухим забором, в котором возле дороги сделан проем. Непрерывно подъезжают машины, мотоциклы. Выходят люди, присаживаются в проеме и молятся.

Я поднимаюсь на крутой обрывистый склон плато Уртабоз. Несомненно, это был оползень! Судя по развитию оползневых трещин большой протяженности и глубины, здесь сполз блок плотных суглинков толщиной метров пятнадцать. Под ним-то и находились переувлажненные разжиженные суглинки, по которым, как по смазке, съехал верхний слой. Крайние дома кишлака залиты именно такой жидкой грязью. Она заползала в комнаты через окна и двери, на месте это хорошо видно. Узнал я и еще об одной странности оползня. Большие куски асфальта с шоссе, проходившего под склоном плато, оказались вдруг на самом краю сползавшей массы, на поверхности жидкой грязи. Но если внушительные плиты асфальта не были завалены оползнем, значит, этот участок дороги был вспучен снизу и перенесен на несколько десятков метров.

На склоне плато возле Шароры оползень срезал оросительный канал. Однако здесь, как и во всех других местах, трещины отрыва одинаковы, что свидетельствует о сходстве физических свойств суглинков под каналами и вдали от них. А это значит, что по характеру трещин весьма сложно определить причину обводнения грунтов. Более того, на местности отчетливо видны и следы древних оползней: в районе кладбища кишлака Шарора, возле Окули-Боло… Вот и получается, что оползни здесь происходили и до начала мелиорации. Конечно, в этом случае можно предположить, что обводнение глубинных слоев произошло, например, при появлении на местности глубоких трещин. Но именно таких я и не нашел. Хотя за двадцать лет их наверняка бы обнаружили.

На противоположной, юго-западной, стороне плато произошло нечто совершенно иное. Здесь сошел не оползень, а мощнейший четырехкилометровый грязевой поток, который и залил площадь в два миллиона квадратных метров. Очень жидкая, подвижная грязь, растекаясь по Окулинской долине, смыла юго-восточную часть кишлака Окули-Боло и достигла центральной части кишлака Окули-Поен. В последний раз этот поток ворвался через 10 минут после взрыва, то есть скорость его распространения близка к пяти метрам в секунду. И это при уклоне местности всего в семь градусов! К счастью, люди успели уйти из Окули-Поен.

В это время в сельсовете дежурил Анвар Шайкарамов. Он вышел на улицу, и вдруг словно по листу железа грохнули кувалдой, и пошли глухие удаляющиеся волны в сторону Душанбе.

Такое же развитие основных событий — толчок, взрыв, факел и отключение электроэнергии — записал и Г.Бурцев в начале февраля.

Тошмухамед Курбанов: «Мне 65 лет, я пережил не одно землетрясение. Под утро 23 января вся моя семья проснулась от подземного толчка и сильного звука. Меня стали спрашивать, что это могло быть. Я зажег спичку, чтобы узнать, землетрясение это или нет. Пламя поднялось кверху. Электрическая лампочка висела спокойно, а при землетрясениях она всегда болталась».

Абдурахим Кадыров, 50 лет, поселок Хисор: «23 января я проснулся очень рано, в половине пятого. Вышел на улицу и удивился, что совсем уже не хочу спать. И на душе какое-то беспокойство. Кстати, от этого тревожного чувства я и проснулся. Вернулся в дом, прилег, но не спалось. Добавлю, что везде на моей усадьбе обычно ночью горит свет. И вдруг все лампочки разом погасли! И так вдруг загрохотало, что стало страшно! Казалось, все дома сейчас свалятся на меня! Был уверен, что упал большой самолет. Мы все выскочили, а тут услышали треск, будто ломалось что-то крупное и крепкое».

Некоторые жители Окули-Боло и Окули-Поен в момент взрыва видели огонь. Омина Юлдашева из поселка Окули-Поен плохо говорит по-русски, и ее рассказ переводила Хадича Муминова: «Вышли из дома — поток грязи подходит уже. Перебежали поле. По каналу — огонь в двух местах. Первый — большой, как дом. Второй — возле дома Тухтасына Юсыпова».

И все же эти внешние разнородные явления имеют одну причину, точнее, целый их единый комплекс, послуживший сложным пусковым механизмом. На протяжении длительного времени «подушка» уртабозских лессовидных суглинков подпитывалась глубинными водами и стала совершенно непроницаемой для газов, поднимавшихся из недр. В январе 1989 года внутреннее давление газа стало приближаться к критическому. Кстати сказать, накануне извержения местные мальчишки видели трещины на вершине Первомайской горки.

Подземный толчок 23 января привел к прорыву газов на поверхность. Мощный взрыв ударил снизу по пласту жидких суглинков, вспучил их, и верхние слои лесса скатились по этой горячей «смазке» в долины. Естественно, внимание привлекли только те оползни, с которыми были связаны человеческие жертвы. Однако для объяснения причин катастроф надо было изучить оползни, сошедшие на правый берег реки Кафирниган, а также те, которые произошли на восточном склоне плато Уртабоз, где не было орошения. Гидравлический удар, вызванный взрывом подземных газов, вспучил фунт и там, о чем свидетельствует перенос шоссейного асфальта. В других местах жидкая грязь из глубинного очага хлынула на поверхность через несколько кратеров. Ее изверглось шесть миллионов кубометров — черной и пахнущей тленом.

Таким образом, гиссарская катастрофа представляет собой сложное явление, которое содержало в себе и сейсмический толчок, и грязевулканическое извержение, и развитие мощных оползней. Наиболее важная из этих трех составных частей оказалась скрытой для глаз исследователей.

Возвращаюсь в Душанбе другой дорогой, через Айни. Те же цветущие сады, те же адыры. Но воображение уже не рисует девятиэтажек на холмах. Ведь грязевые вулканы, как правило, не располагаются поодиночке, а выстраиваются в цепочки. Кстати, западнее плато Уртабоз Илякский разлом проходит еще через два адыра, но гораздо меньшего размера. На западном склоне первого видны следы давних оползней. На втором стоит знаменитая крепость Хисор. Верхняя чаете крепостного холма явно насыпная, а на нижней, естественной части еще в недавнее время находилось глубокое озеро, рос камыш, а сейчас осталась небольшая лужа. Не исключено, что это озеро располагалось в кратере грязевого вулкана, прекратившего свою деятельность, но подпитываемого нефтяными водами с глубины.

И все же даже теперь я не могу с уверенностью утверждать, что это был грязевой вулкан. Кое-какие сомнения остались. Но разрешите их можно только в процессе исследования, которое необходимо продолжить. (Новгородцев Н. //Вокруг света. — 1990. — № 11.)

НА ВОЛНЕ БЕДСТВИЯ. СУХОГРУЗ «КОМСОМОЛЕЦ КИРГИЗИИ»

«Сухогруз «Комсомолец Киргизии» Балтийского морского пароходства в сложных погодных условиях потерпел бедствие в субботу в 200 милях от побережья американского штата Нью-Джерси. Помощь была оказана береговой службой США. Все члены экипажа — 37 человек — сняты с борта сухогруза и доставлены в американский порт Атлантик-Сити. Балтийское пароходство выразило благодарность береговой службе США. ТАСС, 15 марта 1987 года»

Теплоход «Комсомолец Киргизии», загрузившись в канадском порту Галифакс десятью тысячами тонн муки, 12 марта 1987 года взял курс на Кубу.

На следующий день, за утренним чаем в кают-компании начальник радиостанции Евгений Шаров вспоминал, как недалеко отсюда, в этот же день 13 марта 1968 года, ему пришлось давать сигналы бедствия с теплохода «Великий Устюг», следовавшего из Кубы в Ленинград.

— Как это случилось? — спросил первый помощник капитана Валерий Шаповалов.

— Ночью, в шторм, после удара большой волны, судно дало крен на правый борт. Выправить его не удалось. Ближе всех к тонувшему теплоходу оказался следовавший в Ригу советский дизель-электроход «Ледус». Он и подобрал нас…

Послушали Шарова, разошлись, и хотя число 13 не было вдохновляющим, а район у мыса Хаттерас, где шел теплоход, называли «кладбищем кораблей», оснований для тревоги не было. Судно в порядке, ветер благополучный, 2–3 балла. Правда, район этот «прославился» мгновенно возникающими сильными штормами с опасными волнами-убийцами. При наложении быстро усиливающегося ветра на мертвую зыбь, особенно против течения Гольфстрим, у этих волн бывает очень крутой подветренный склон с глубокой впадиной у подошвы. Такая «супер-волна» способна сломать и утопить даже крупное судно. Но никто на «Комсомольце Киргизии» не сомневался, что теплоход выдержит любой шторм. К тому же недавно ему заменили 300 квадратных метров днища.

Океан был пустынен: ни встречных судов, ни отметок на экране радиолокатора. Не было слышно даже обычных в этом районе переговоров судовых станций.

К ночи подул свежий ветер, но теплоход по-прежнему шел хорошо.

В 4 часа 40 минут старший помощник капитана Валентин Котельников на ходовом мостике услышал отдаленный гул. Гул приближался, усиливался и, достигнув судна, превратился в яростный рев. Океан застонал, завыл.

Иногда волны сталкивались и уменьшались, иногда складывались, достигая гигантских размеров. Лавины волн с оскалившимися белыми клыками пены следовали одна за другой. Одна из них могла оказаться сильнее стального корпуса теплохода, и никакой маневр рулевого не был в состоянии предотвратить ее удар.

Начальник радиостанции Евгений Шаров проснулся от сильного удара и резкого крена на левый борт. По привычке взглянул на часы — 04 47. В первое мгновение не мог понять, что произошло. Поразила необычная тишина. Не было привычной вибрации двигателя. Машина остановилась! Неуправляемое судно стремительно переваливалось с борта на борт.

Набросив одежду, Шаров добрался до радиорубки, где вахту нес его помощник Михаил Кузнецов. В рубке выброшенные ударом ящики столов, бумаги и инструмент, в согласии с креном, уткнулись в переборки. Порядок навели быстро. Подготовили к работе передатчики. Кузнецов остался на вахте, а Шаров поторопился на мостик.

Рядом с вахтенным штурманом Валентином Котельниковым стоял капитан Виктор Хурашев со всеми помощниками. Стремительная качка и крен вынуждали моряков держаться руками за все, что можно было ухватить. Шаров доложил капитану:

— Аппаратура в порядке. Что передавать?

— Пока узнай, какие советские суда находятся поблизости и смогут ли они оказать нам помощь.

Радисты на частоте бедствия вызывали все суда Балтийского пароходства. Никто не ответил. Тогда собирательным позывным УММФ повторили вызов, но уже всем советским судам Министерств морского и рыбного хозяйства. И снова молчание. Лишь спустя некоторое время услышали далекие, едва различимые сигналы советского судна, вызывавшего какую-то американскую радиостанцию. «Комсомолец Киргизии» связался с ним и передал:

— Нам, возможно, понадобится ваша помощь. Перейдите с волны бедствия на запасную частоту 512 кГц.

Радист судна ответил:

— Вас едва слышу! Переходите на частоту 2 МГц.

Попытки связаться с ним к успеху не привели. Радисты с «Комсомольца Киргизии» снова вернулись на частоту бедствия, но эфир молчал. О единственном советском судне, с которым удалось установить неустойчивую связь, Шаров доложил капитану.

— Пока ничего не передавай, — сказал он.

Крен в 26 градусов не был критическим, и капитан надеялся, что с аварией команда справится. К тому же отчаянные попытки механиков запустить двигатель удались. Но обороты были небольшими, и судно едва слушалось руля…

Обстановка на судне ухудшалась. Крен возрастал. В качку он доходил до 36 градусов, а двигатель едва развивал скорость в 4 узла. Но даже такую работу машины механик не гарантировал. Волны уже перекатывались через палубу. Стремительная качка и крен вынуждали команду двигаться ползком. По распоряжению капитана матросы на шлюпочной палубе тянули леера, за которые можно было удерживаться. Спустить крытые моторные спасательные шлюпки не было возможности. Правая, из-за крена, лежала на борту. Сажать в левую шлюпку с затопленной стороны 37 человек в такой шторм капитан считал крайне рискованным: ее тут же могло разбить о корпус судна. На теплоходе было еще два надувных спасательных плота. Один пытались раскрыть, но неудачно: плот затонул.

Первый помощник капитана Валерий Шаповалов собрал свободную от вахты команду в коридоре правого борта. Моряки в оранжевых спасательных нагрудниках сдержанно переговаривались.

В 07.30 капитан приказал Шарову сообщить об аварии в пароходство. Вызовы Ленинграда на коротких волнах остались без ответа. Тогда радисты вызвали Гавану. Связь установилась тотчас. Гавана моментально прекратила работу с другими корреспондентами и открыла вахту с бедствующим судном.

Шаров пригласил в радиорубку капитана и с сто слов отстучал в пароходство аварийную радиограмму, сообщил координаты судна. Гавана тут же по магистральному радиоканалу повторила ее в Москву и Ленинград.

В 08.30 на частоте 13 МГц начали проходить радиоволны из Ленинграда. Слышимость постепенно возрастала. В это время суда Балтийского пароходства, находящиеся в море, обычно передавали в Ленинград погоду. Второй радист Михаил Кузнецов стал перебивать связь какого-то судна с Ленинградом: «У нас аварийная, у нас аварийная!..». Ленинград ответил и объявил всем судам, что частота 13 МГц отдается «Комсомольцу Киргизии».

С этого времени между пароходством и теплоходом установилась непрекращающаяся связь. Радисты повторили все сообщения, которые передали через Гавану. Была суббота, но в пароходстве тотчас создали штаб по аварии.

Капитан вызвал начальника радиостанции на мостик.

— Плохо работает внутрисудовая трансляция: ничего не понять. Шаров спустился в машину к щитку. Машинной команде приходилось не легче, чем палубной. Масляный насос не действовал. Перемазанные и взмокшие от пота механики и мотористы по наклонной, взлетающей то вверх, то вниз, скользкой палубе ведрами заливали масло в двигатель. Исправив трансляцию, Шаров поднялся наверх.

Внезапно судно резко качнуло. В перемазанных машинным маслом башмаках радист поскользнулся и ударился лбом о стойку. Лицо залило кровью. Рану залепили уже на мостике.

К 9 утра судно еще больше завалилось на левый борт. С качкой крен приближался к критическому: 45–50 градусов. Капитан, переговариваясь с пароходством, сообщил: «Положение судна ухудшается. Придется давать сигналы бедствия или вызывать береговую охрану США». Решение капитана Ленинград подтвердил.

— Пора давать SOS, — сказал капитан Шарову.

Радисты включили главный навигационный передатчик «Муссон» на волне бедствия. Передатчик не настраивался. Что произошло? Ведь только что работал! Волны били в притопленный борт, и брызги долетали до изоляторов, через которые передатчики соединялись с антеннами. Пробовали настроить его на другой частоте. Такое уже бывало не раз: на одной частоте он не работал, а на другой действовал нормально. Но и здесь табло показывало. «Неисправна антенна!» Переключили главную антенну на аварийный передатчик, но и он не излучал. Был и радиобуй «Поиск-Б». После сбрасывания в воду он автоматически передавал сигналы бедствия. Однако быстрее всего можно было связаться с береговой охраной США.

Шаров приказал своему помощнику настроить коротковолновый передатчик «Бриг», имеющий свою отдельную антенну, на волну бедствия и направился в ходовую рубку. По пути забрался на пеленгаторный мостик посмотреть, что с антенной. Шквалистый ветер со снежными зарядами и размашистая качка валили с ног. На большой высоте болталось оборванное штормом снижение главной антенны. Шаров доложил обо всем капитану и добавил: есть возможность передать сигналы бедствия береговой охране на коротких волнах в телефонном канале. Капитан дал «добро».

Радисты соединили автоподатчик сигналов тревоги с коротковолновым передатчиком и включили его в. работу. Модулированные радиосигналы, похожие на звуки сирены оперативной автомашины, помчались над океаном. Американцы ответили. Шаров доложил на ходовой мостик: связь с береговой охраной США установлена!

Капитан на английском языке передал дежурному береговой охраны: «Советский теплоход «Комсомолец Киргизии» терпит бедствие с координатами 38 градусов 25 минут северной широты и 70 градусов 20 минут западной долготы. Нуждаемся в помощи. Крен судна 45 градусов».

Радиостанция США подтвердила прием сообщения и после небольшой паузы ответила: «Направляем к вам самолет наведения, за которым прилетят три вертолета. Над вами будут через 2,5–3 часа. Связь с нами держите в УКВ диапазоне, на 16-м канале бедствия».

Результаты переговоров с береговой охраной США капитан сообщил в Ленинград и добавил: «Борьбу за спасение судна будут продолжать 16 человек, остальных эвакуирую на вертолетах». Решение капитана пароходство подтвердило.

В списки остающихся капитан и первый помощник включили и начальника радиостанции Шарова.

В 12.00 через 3 часа после переговоров с береговой охраной, над теплоходом появился самолет, а вслед за ним три вертолета.

Капитан по радио объяснил пилотам обстановку на судне и рекомендовал зависать с правого борта, у пятого трюма. Здесь была небольшая, около трех квадратных метров, площадка, удаленная от раскачивающихся надстроек и мачты.

Американцы ответили лаконичным «о'кей».

Первый вертолет завис над теплоходом на высоте около 20 метров и, вероятно, для оценки силы и направления ветра сделал «пристрелку», сбросив три ярко-красных канатика с грузом на конце. За ними на стальном тросе полетела похожая на большую универсамовскую корзину плетенная из металлических прутьев с красными пенопластовыми обрамлениями спасательная люлька. Один из пилотов, высунувшись наполовину из кабины вертолета и удерживаясь лямками, раскачивался в воздухе вниз головой, наблюдая, что происходит внизу. В руках у него был небольшой прибор, с помощью которого он управлял спуском и подъемом люльки. Такое необычное положение, по всей видимости, ему было необходимо не только для хорошего обзора, но и для того, чтобы лучше оценить обстановку. А она была непростой. К шквалистому ветру, достигавшему 25 метров в секунду, присоединялись сильные потоки воздуха от лопастей вертолета.

Первый сброс люльки оказался неудачным. Корзину ветром отнесло в сторону, и она не попала на «пятачок», намеченный для посадки. Следующий заход был успешным. Матросы Пурыгин и Верба, ухватившись одной рукой за поручень — палуба была скользкой от машинного масла, — держали люльку, пока в нее забиралась буфетчица. Чтобы не зацепить люльку о фальшборт, пилот немного приподнял ее над судном и, оберегая от метавшихся в воздухе надстроек и такелажа, отлетел в сторону. Люлька взмыла вверх до небольшой штанги и, подхваченная вторым спасателем, исчезла внутри кабины. Вся операция подъема прошла виртуозно и заняла меньше минуты.

При следующем заходе пилот показал два пальца: сажайте по два человека. За 20 минут вертолет поднял 15 человек и улетел. На его месте завис второй. Американские летчики работали блестяще. Второй радист Михаил Кузнецов должен был оставить судно, и начальник радиостанции Евгений Шаров занял его место. Крен увеличился до критических значений. Судно могло перевернуться в любую минуту, и начальник пароходства, опасаясь за жизнь людей, распорядился: «Судно покинуть всей команде». Капитан приказал Шарову прекратить связь и, взяв документы и вахтенный журнал, подготовиться к эвакуации.

Под конец Шаров связался с Гаваной, которая засыпала его кучей радиограмм от многих судов с предложением помощи. Суда были далеко и могли подойти к «Комсомольцу Киргизии» не раньше, чем через двое-трое суток. Шаров поблагодарил Гавану и сообщил: команда покидает теплоход на вертолетах.

— Мы с Кузнецовым, — рассказывал потом Шаров, — оставили аппаратуру включенной и, прихватив вахтенный журнал, выбрались вдвоем с электромехаником. В люльку я попал вдвоем с электромехаником. Сели, согнув колени и нагнув головы, под два красных пенопластовых упора. В момент подъема вертолет занесло, и корзину с силой ударило о фальшборт. Мы едва не вывалились. Справедливости ради надо отметить, что это был единственный удар люльки за время эвакуации всего экипажа. Взлетели так быстро, что, не успев опомниться, очутились внутри вертолета. С подъемом очередных моряков находившиеся внутри кабины пересаживались для балансировки на другие места. Один из спасателей надел четвертому помощнику ларингофон для переговоров с капитаном, который с пятью моряками еще оставался на судне. Третий вертолет занял место над кренившимся теплоходом и начал эвакуировать остальных. Волны в это время уже захлестывали рубку. Через 2,5 часа мы приземлились на военном аэродроме недалеко от города Атлантик-Сити. Встретили нас очень тепло, дружелюбно. Каждому принесли горячий кофе, бутерброд, банку сока, яблоко. Предложили даже по теплому одеялу, от которых мы отказались. Наши оранжевые спасательные нагрудники американские пилоты взяли на память как сувениры.

Позже начальник координационного центра береговой охраны Нью-Йорка лейтенант Ларри Уайт говорил:

— Я знаю, что русские не раз спасали американских моряков, потерпевших кораблекрушение, или летчиков, вынужденных сесть на воду. Бывало так, что в районе аварии или поблизости от него оказывалось советское судно, и не было случая, чтобы его капитан не спешил на помощь. Теперь пришла наша очередь. Существует давняя добрая традиция на море, когда люди разных стран помогают друг другу в беде. И никакие барьеры — ни языковые, ни политические — не могут помешать им в этом.

Часов в 8 вечера приехал наш вице-консул Евгений Втюрин и оформил документы на въезд команды в Соединенные «Штаты. Нас посадили в автобус и повезли в Атлантик-Сити. В половине двенадцатого ночи мы приехали в «Голландскую гостиницу». В его холле была свадьба. Жених и невеста вместе с гостями с удивлением смотрели на нас. Выглядели мы неважно, да и одеты кто во что, многие в рабочих спецовках.

Утром мы направились в советское посольство в Вашингтоне, а на следующий день узнали, что с нами хочет встретиться президент Соединенных Штатов.

— Одежда ваша погибла. Поэтому сейчас вы направитесь в магазин, где оденетесь. Согласно закону об авариях на море платить за все будет наше государство, — сказали в посольстве.

Едва выехали из ворот, как за нами устремилось множество автомобилей с представителями прессы, радио и телевидения. В огромном магазине, в окружении продавцов, встретил нас сам хозяин. Одежду мы выбирали под наблюдением журналистов и их вспыхивающих фотоаппаратов и камер.

— Меня, — рассказывал Шаров, — не покидали трое репортеров. Снимали, смотрели, записывали на пленку, как я примеряю костюм, выбираю галстук, надеваю ботинки.

— Русские предпочитают европейский стиль одежды, — решил один из корреспондентов.

— Чем отличается европейский стиль от американского? — спросил я.

— В принципе одно и то же, только пиджак у нас чуть длиннее.

В Белый дом нас повезли через Восточные ворота. По пути прошли небольшую проходную. В ней, как в аэропорту, стоял «телевизор» — индикатор металла. Пропускали нас по судовой роли, где указаны фамилия, имя, номер паспорта и должность. Фотоаппарат мой осмотрели и отдали. Я спросил:

— Можно ли фотографировать?

— Внутри Белого дома нельзя, а на лужайке, где организована встреча, — пожалуйста.

Мы вышли на знаменитую Зеленую лужайку — место торжественных приемов. Погода была прекрасная: 10 градусов тепла, яркое солнце, небольшой ветерок.

С правой стороны небольшой трибуны президента, обращенной к гостям, стояли американские пилоты. Около них, ближе к трибуне, женщина, шатенка лет сорока, в зеленом платье — министр транспорта. Рядом адмирал — командующий береговой охраной. Слева от трибуны — временный поверенный СССР в делах США Олег Соколов, за ним в три шеренги наш экипаж во главе с капитаном. Перед трибуной на стульях — дипломаты с женами и детьми и, конечно же, советские журналисты. Народу собралось много. Советское телевидение представлял Владимир Дунаев.

Президент Соединенных Штатов Рональд Рейган, в черном костюме и зеленом галстуке, быстро спустился по лестнице на поляну, подошел к летчикам и поздравил каждого с успешно проведенной операцией. Секретарь передавала ему коробочки с наградами, которые, сопровождая несколькими словами, он тут же вручал. Покончив с наградами, Рейган пожал руку Соколову. Затем, спрашивая о здоровье и желая успехов, пожал руки всей нашей команде, начиная с капитана. Вытащив несколько листков бумаги, он прочитал с трибуны короткую речь, делая паузы в ожидании перевода на русский язык. Президент подчеркнул, что операция такой сложности и объема в США была проведена впервые. Погода во время вылета вертолетов была очень плохая, а запасов топлива едва хватило на возвращение. Заканчивая, поздравил с успехом пилотов береговой охраны. Не забыл и наш экипаж, отметив, что мы держались стойко. В конце выступления президент сказал: «Люди обязаны помогать друг другу, а две великие державы должны сотрудничать. Я уже дал указание министру транспорта подготовить соглашение с СССР «О спасении людей в море, воздухе и под водой». Заканчивая речь, президент на русском языке произнес: «Желаю счастливого пути!»

Официальная часть закончилась, и мы с помощью переводчиков еще долго беседовали с пилотами. Между прочим мы узнали, почему на многих сегодня были зеленые предметы туалета: то был день Ирландии, а ее национальный цвет — зеленый. В Москву из аэропорта «Даллас» мы летели на Ил-62. (Сидоренко В. //Вокруг света. — 1987. — № 12.)

ТУНГУССКИЙ МЕТЕОРИТ

30 июня 1908 года в тайге Восточной Сибири, в бассейне реки Подкаменная Тунгуска, упал гигантский метеорит. Взрыв чудовищной силы, сопровождавший падение, повалил лес на площади свыше двух тысяч квадратных километров; ослепительный свет на небе наблюдался в сотнях километров от места взрыва; гул и раскаты были слышны на расстоянии более тысячи километров. По современным оценкам, энергия взрыва Тунгусского метеорита (ТМ) была сравнима с энергией взрыва водородной бомбы в несколько десятков мегатонн. Но не только масштабы явления отличали падение ТМ от падений других метеоритов…

Можно утверждать с полной уверенностью: Тунгусский метеорит не был обычным крупным болидом. Об этом свидетельствуют данные, полученные из сообщений очевидцев, и исследования научных экспедиций, изучавших район падения ТМ. Какие же особенности отличали падение ТМ? Назовем наиболее существенные из них.

1. ОТСУТСТВИЕ КРАТЕРА И МЕТЕОРИТНЫХ ОСКОЛКОВ. Если бы ТМ был обычным метеоритом, то на месте его падения должен был образоваться огромный кратер глубиной свыше четверти километра. Однако кратера нет. Не обнаружено, несмотря на тщательные поиски, и каких-либо осколков метеорита. Предположение, что метеоритное тело испарилось при взрыве, вызванном торможением в атмосфере, противоречит расчетным данным, согласно которым при поперечнике в несколько сот метров плотность ТМ должна быть по крайней мере на три порядка меньше плотности обычного метеоритного вещества, иначе его взрыв без осколков невозможен. Высказывались гипотезы, что ТМ при падении мог рикошетировать. Однако, устраняя одни неясности, гипотезы о рикошете ТМ приводят к еще большему числу других, не менее серьезных. Таким образом, отсутствие кратера и метеоритных осколков на месте падения ТМ свидетельствует, что это не метеорит.

В 1960 году выдвинута другая гипотеза, согласно которой ТМ был очень рыхлым ядром ледяной кометы. Такое предположение высказывалось и ранее (Ф.Уиппл, И.С.Астапович), однако детально, с учетом результатов исследований экспедиций, работавших в районе падения ТМ, эта гипотеза была разработана В. Г. Фесенковым. При взрыве ядра кометы в воздухе вследствие его торможения на скорости несколько десятков километров в секунду не будет кратера и сохранившихся осколков ядра, а останутся следы космической пыли. Поэтому кометная гипотеза объясняла факт отсутствия кратера и осколков, а также, возможно, причину взрыва Тунгусского тела (дальнейшее развитие идея кинетического взрыва получила в гипотезе Г. И. Петрова (1975), предполагавшего, что ТМ был глыбой из снега и пыли массой порядка 100 000 т). Были, однако, другие загадочные особенности падения ТМ, которые кометная гипотеза объяснить не могла.

2. МНОГОКРАТНЫЕ ВЗРЫВЫ ПРИ ПАДЕНИИ. Очевидцы утверждают, что падение Тунгусского тела закончилось целой серией взрывов («ударов»). При этом интервалы между первыми тремя, самыми сильными взрывами были длительными. В июле 1908 года местные газеты Сибири писали:

«В Канске Енисейской губ. 17 июня в 9 часу утра было землетрясение.» Последовал подземный удар. Двери, окна, лампадки — все закачалось. Был слышен гул, как от отдаленного пушечного выстрела. Минут через 5–7 последовал второй удар, сильнее первого, сопровождавшийся таким же гулом. Через минуту еще удар, но слабее двух первых. По городу некоторое время распространялись слухи, что упал аэролит…». (Голос Томска. — 1908. — 15 июля).

«С. Кежемское. 17-го в здешнем районе замечено было необычное атмосферическое явление. В 7 ч. 43 м. утра пронесся шум, как бы от сильного ветра. Непосредственно за этим раздался страшный удар, сопровождаемый подземным толчком, от которого буквально сотряслись здания, причем получилось впечатление, как будто бы по заданию был сделан сильный удар каким-нибудь огромным бревном или тяжелым камнем. За первым ударом последовал второй, такой же силы, и третий. Затем — промежуток времени между первым и третьим ударами сопровождался необыкновенным подземным гулом, похожим на звук от рельс, по которым будто бы проходил одновременно десяток поездов. А потом в течение 5–6 минут происходила точь-в-точь артиллерийская стрельба: последовало 50–60 ударов через короткие и почти одинаковые промежутки времени…». (Красноярец — 1908. — 13 июля).

В приведенных отрывках из газетных сообщений обращает на себя внимание длительность явления. Между первым и вторым взрывом, по утверждению корреспондента томской газеты, прошло не менее 5–7 минут, а после трех сильных взрывов, как сообщал корреспондент красноярской газеты, началась канонада более слабых взрывов, длившаяся еще 5–6 минут. Речь идет, таким образом, не о секундах, а о минутах. Очевидно, что тепловой взрыв ядра кометы не мог длиться (да еще с перерывами) столь длительное время, поскольку падение кометы в атмосфере Земли могло продолжаться не более 20 секунд, даже в том случае, если бы она еще до взрыва распалась на отдельные фрагменты. Факт существования многократных взрывов при падении ТМ таким образом явно противоречит основному положению кометной гипотезы о кинетической энергии взрыва.

3. ПРИЧИНА ВЗРЫВА И ПРИРОДА ЕГО ЭНЕРГИИ НЕИЗВЕСТНЫ. Предположение, что взрыв ТМ был вызван переходом кинетической энергии тела в тепло и энергию ударной волны, не может считаться достоверным, так как оно не согласуется с рядом других явлений, наблюдавшихся при падении ТМ. Если же взрыв не был вызван торможением в атмосфере, то его энергия должна была заключаться в веществе ТМ.

В научно-популярных журналах опубликовано множество гипотез о вероятной природе энергии взрыва. В этих гипотезах Тунгусское тело представляет собой некий объект из космоса, реальное существование которого не доказано, но допускается. Предполагается, например, что ТМ может быть: миниатюрной «черной дырой», метеоритом из антивещества; плазмоидом из солнечной водородно-гелиевой плазмы с тороидальным магнитным полем; плазменным шаром, образованным сверхмощным лазерным лучом, направленным из созвездия Лебедя; информационной «бомбой» инопланетян; глыбой натрия или замерзшего водорода; облаком космической пыли; НЛО и т. д. К сожалению, ни одна из этих в буквальном смысле научно-фантастических гипотез не выдерживает даже поверхностного критического анализа.

Исключением в этом отношении является известная гипотеза писателя-фантаста А. П. Казанцева, согласно которой взрыв ТМ был ядерным взрывом потерпевшего катастрофу инопланетного космического корабля (Вокруг света. — 1946. — № 1). Это подтверждают огромная энергия взрыва и отсутствие следов вещества метеорита, сильнейшее световое излучение и ударная волна, лучевой ожог деревьев, раздельные взрывы, расхождения в свидетельствах очевидцев относительно направления движения тела, биологические последствия взрывов и др. Что же касается реальности предположения о появлении инопланетного корабля в атмосфере Земли, то оно, вероятно, не более фантастично, чем, например, появление метеорита из антивещества.

Гипотеза А. П. Казанцева вызвала живейший интерес широкой общественности к проблеме ТМ и стала одной из главных побудительных причин появления КСЭ — комплексных самодеятельных экспедиций по исследованию проблемы ТМ, организуемых учеными, студентами или просто энтузиастами начиная с 1958 года. Несмотря на скептическое и порой даже враждебное отношение специалистов, придерживающихся кометной гипотезы, к идее Казанцева, вопрос о возможной ядерной природе взрыва был включен в программы исследований КСЭ. Исследования почвы в районе взрыва не установили, однако, каких-либо следов искусственной радиоактивности, в том числе и следов аргона-39 — радиоактивного изотопа, наличие которого свидетельствовало бы осуществовании аннигиляционного или термоядерного взрыва. От предположений о ядерной природе взрыва ТМ пришлось, таким образом, отказаться.

Если взрыв не был вызван кинетической или ядерной энергией, то, может быть, это была химическая энергия? К группе гипотез, предполагающих химическое происхождение энергии взрыва, относятся гипотезы о метеорите из натрия (Поляков В. Техника — молодежи. — 1984. — № 2) и о метеорите из водорода (Цынбал М. Химия и жизнь. — 1985. — № 6). Не останавливаясь на том, насколько точно эти гипотезы описывают свойства ТМ, отметим только, что предполагаемые в них реакции окисления натрия и водорода в требуемых масштабах неосуществимы. Для того чтобы натриевая или водородная глыба массой в миллионы тонн, согласно предположениям, взорвалась, т. е. сгорела в доли секунды, необходимо, чтобы ее вещество соединилось с миллионами тонн кислорода, извлеченного каким-то образом из атмосферы во время падения метеорита. Это невероятный процесс. Так как для образования 1 кубометра облачной среды нужно менее 1 грамма воды, то падающий водородный метеорит должен был оставить за собой огромных размеров белый облачный след, а на месте взрыва должно было возникнуть облако объемом в тысячи кубических километров. Может быть, проще было предположить в качестве гипотетического вещества метеорита тол или иную подходящую взрывчатку? Ведь основания для реального существования такого метеорита, в сущности, те же самые, что и для метеоритов из натрия или водорода.

И еще один возможный вид энергии взрыва ТМ — энергия электромагнитного поля. В отличие от химической энергии плотность энергии электромагнитного поля теоретически не имеет предельных ограничений. Уже по одной этой причине гипотезы об электромагнитной природе энергии ТМ заслуживают пристального внимания. В гипотезе, предложенной В. Журавлевым и Л. Дмитриевым (Техника — молодежи. — 1984. — № 1), предполагается, что ТМ является космическим плазменным образованием — «плазмоидом с замкнутым и скроенным магнитным полем, вмороженным в водородно-гелиевую плазму, выброшенную из недр Солнца». При входе в плотные слои атмосферы Земли вследствие деформации силовых линий магнитного поля должна произойти, как считают авторы гипотезы, «взрывоподобная рекомбинация плазмы», т. е. взрыв плазмоида за счет его внутренней электромагнитной энергии. Возможность реального существования плазмоида смело постулируется авторами гипотезы, хотя они сами отмечают, что «современная физика все еще не может указать способа создания устойчивой конфигурации из плазмы и магнитного поля». Между тем исследованиями по теории устойчивости магнитных плазмоидов давно установлено, что плазменные образования, удерживаемые собственным магнитным полем (в отличие от систем, с наведенным полем типа токамака), могут быть устойчивы только при наличии избыточного давления со стороны внешней среды, т. е. такой гипотетический плазмоид в принципе не может существовать в космосе. Но даже если бы такой плазмоид и существовал, то для того, чтобы он обладал достаточным временем жизни и успел без рекомбинации плазмы долететь от Солнца до Земли, его сверхплотная плазма должна была иметь огромную температуру порядка сотен миллионов градусов, при которой невозможен рекомбинационный взрыв при распаде плазмоида в атмосфере.

4. ОТСУТСТВИЕ «НАДЕЖНЫХ» ДАННЫХ О ТРАЕКТОРИИ И ВРЕМЕНИ ПАДЕНИЯ ТМ. Е. Л. Кринов, многие годы занимавшийся проблемой ТМ, утверждал, что из имеющихся материалов наблюдений «нельзя получить сколько-нибудь надежные или даже грубо приближенные данные о продолжительности явления» и что в них «совершенно недостаточно данных для получения надежной траектории метеоритного тела, вычисления элементов его орбиты, а также для детального изучения условий движения метеоритиого тела в земной атмосфере». (Кринов Е. Тунгусский метеорит. — М., 1949).

Падение ТМ наблюдалось жителями таежной Сибири, по природе своей уравновешенными, наблюдательными людьми. Само это событие, безусловно, относится к разряду необычайных, запоминающихся явлений. Тем более удивительно, что в зависимости от места наблюдения очевидцы указывали разные направления полета ТМ. Вероятные направления (азимуты) траектории ТМ, определенные различными исследователями (траектории Суслова, Астаповича, Кринова, траектория по контуру вывала леса), разместились в секторах углов трех сторон света! В настоящее время считается, что наиболее вероятное направление полета ТМ соответствует азимуту 115 градусов (направлению оси симметрии контура вывала леса). Однако свыше 80 процентов очевидцев указывали совершенно другое направление полета. Фактически это означает, что на основе только свидетельств очевидцев невозможно даже приближенно определить направление полета ТМ. Существует парадоксальная, но вполне логичная трактовка этой неразберихи с азимутами. Астроном Ф. И. Зигель на основе анализа материалов наблюдений очевидцев пришел к заключению, что ТМ при падении… делал развороты по азимуту.

Многие наблюдатели утверждали, что полет длился не секунды (как это положено метеориту), а минуты. В качестве примера такой информации приведем отрывок из сообщения о падении ТМ, опубликованного в иркутской газете «Сибирь» 15 июля 1908 года: «…в селении Карелинском (верст 20 от Киренска к северу) крестьяне увидали на северо-западе, довольно высоко над горизонтом, какое-то чрезвычайно сильно (нельзя было смотреть) светящее белым голубоватым светом тело, двигавшееся в течение 10 минут сверху вниз. Тело представлялось в виде «трубы», т. е. цилиндрическим».

Конечно, метеорит или комета не могли падать в атмосфере Земли в течение 10 минут. Но как же в таком случае относиться к данному описанию падения ТМ, а также к другим свидетельствам очевидцев с «неправильной» информацией о полете ТМ? Нам кажется, что наиболее логичным будет такой ответ очевидцы видели не метеорит или комету, а какое-то другое светящееся тело, летавшее длительное время высоко в небе над енисейской тайгой, меняя при этом направление полета. Иная точка зрения на существование такой «ненаучной» информации кратко выражается известным афоризмом «Лгут, как очевидцы». Только чересчур уж увлекаются эти очевидцы…

5. СЛАБАЯ БАЛЛИСТИЧЕСКАЯ ВОЛНА. Тунгусское тело снижалось по очень пологой траектории (с наклоном менее 10 градусов к горизонту) — таково единое заключение специалистов, анализировавших данные опросов. Однако при такой пологой траектории и скорости в несколько десятков километров в секунду головная баллистическая волна от движущегося тела с поперечником в сотни метров неизбежно должна была вызвать длинный полосовой вал леса в районе падения. Этого не произошло. Отсутствие сильной баллистической волны могло быть обусловлено малой скоростью тела на заключительной стадии его падения (по-видимому, меньшей, чем скорость звука). Но такое предположение полностью противоречит физической картине падения больших болидов и, естественно, кометной гипотезе ТМ. Что же было в действительности?

6. ИЗМЕНЕНИЕ ЦВЕТА СВЕЧЕНИЯ И ФОРМЫ ТМ ПРИ ПАДЕНИИ. «Цвет болида изменялся при полете замечательным образом, — пишет в своем обзоре И. С. Астапович (Природа. — 1951. — № 3). — Сначала он был «с синеватым оттенком», что свидетельствовало о наивысшей температуре, затем он стал «белый, светло-серебряный», далее «огненный» и, наконец, «огненно-красный» и «красный». И. С. Астанович предполагает, что изменение цвета свечения ТМ было обусловлено изменением его скорости с 60 до 20 км/с вследствие торможения в атмосфере. Однако предположение, что скорость болида или кометы на видимом наблюдателями участке траектории полета могла уменьшиться втрое, означает, что еще до взрыва ТМ должен был потерять 8/9 своей кинетической энергии в атмосфере, т. е. в течение нескольких секунд выделить в атмосферу энергию, в восемь раз превышающую энергию Тунгусского взрыва (да еще остыть при этом до красного свечения). Очевидно, что это нереально. Но если изменение цвета свечения не было связано с изменением скорости ТМ, то неясно, какие физические причины могли вызвать это явление.

Вернемся к обзору И. С. Астаповича: «Форма болида вначале была продолговатая, возможно даже цилиндрическая; такую форму действительно имеют быстрые болиды. На середине траектории болид уже имел хвост, сужающийся к концу, и более округлую голову, а в конце перешел в «красный шар», «огненный шар»… Добавим, что метаморфозы Тунгусского тела продолжались и после того, как оно превратилось в «огненный шар». М. Ф. Романов (с. Нижне-Илимское) рассказывал: «В начале 9-го часа утра по местному времени появился огненный шар, который летел по направлению с юго-востока на северо-запад; шар этот, приближаясь к земле, принял форму сверху и снизу сплюснутого шара (как это было видно глазом); приближаясь еще больше к земле, шар этот имел вид двух огненных столбов. При падении на землю этой огненной массы произошло два сильных, похожих на гром удара… продолжительность этого явления около 15 минут».

При падении небесного тела в атмосфере происходит интенсивный нагрев и унос (абляция) вещества с поверхности тела. Толщина слоя, унесенного набегающим потоком воздуха, может достигать при этом десятки миллиметров. Ясно, однако, что при размерах Тунгусского тела, составлявших примерно сотни метров, абляция не могла заметно изменить форму и размеры тела из обычного метеорного вещества. Почему же тогда Тунгусское тело изменяло свою форму? Было ли это обусловлено аномально большим уносом вещества ТМ вследствие его очень малой плотности, или, может быть, вещество ТМ находилось в жидкой или газообразной фазе и тело изменяло форму под действием аэродинамических сил, или это было обусловлено химическими реакциями вещества ТМ с атмосферой и т. д.? Так или иначе, этот феномен, так же как и изменение цвета свечения, не согласуется с представлением о ТМ как о метеорите или комете и остается одной из загадок Тунгусской катастрофы.

7. ПЕРЕМАГНИЧЕННОСТЬ ПОЧВЕННЫХ ПОРОД И ГОРНЫХ ПОРОД В РАЙОНЕ ВЗРЫВА. Этот факт установлен достоверно. Во время взрыва породы как бы подверглись воздействию импульса сверхмощного магнитного поля. Ни одна из существующих гипотез о ТМ не может объяснить причину такого явления.

8. ОТСУТСТВИЕ ИНТЕНСИВНОГО ДЫМНОГО СЛЕДА ПРИ ПАДЕНИИ ТМ. Падение крупных болидов всегда сопровождалось густым клубящимся дымным следом, сохранявшимся в небе длительное время (до нескольких часов). Что же касается Тунгусского тела; то оно, по свидетельствам очевидцев, почта не оставляло дымного следа — только туманную (белесую или голубоватую, иногда радужную) светящуюся полосу, исчезавшую вслед за пролетом тела. Объяснения этого эффекта пока не существует. Поскольку дымный след образуется частицами сгоревшего в набегающем потоке вещества болида, то в данном случае обычного процесса горения, по-видимому, вообще не происходило. Кстати говоря, существование этого феномена прямо противоречит гипотезам о химической энергии взрыва, согласно которым вещество ТМ интенсивно сгорает (взрывается), попадая в атмосферу Земли. Болиды из такого вещества должны были оставлять за собой огромный шлейф дыма или тумана, сохранявшийся в небе десятки часов.

9. ТУНГУССКОЕ ТЕЛО, ВЕРОЯТНО, ИМЕЛО СИЛЬНОЕ ЭЛЕКТРИЧЕСКОЕ ПОЛЕ. Это только предположение, но существует группа фактов, косвенно его подтверждающих. Факт первый — необычайно сильный электрофонный эффект. Полет болидов иногда сопровождается так называемым электрофонным эффектом — шипящими или шелестящими звуками. Считается, что он обусловлен возмущением электрического состояния атмосферы в результате пролета болида. При пролете ТМ электрофонный эффект был настолько сильным, что отмечался даже в помещениях. В Кежме (210 километров от места падения ТМ) электрофонный эффект напоминал звуки пушечных выстрелов, которые «были слышны во время пролета шара и сразу же прекратились, когда шар скрылся за лесом». Такой сильный эффект мог быть связан, по-видимому, лишь с собственным электрическим полем Тунгусского тела. Факт второй — ТМ создавал рядом с собой свечение: «красный шар, а по бокам и позади его были видны радужные полосы» (К. А. Кокорин, с. Кежма); «…синие, зеленые, красные, жаркие (оранжевые) полосы по небу идут, и шириной они с улицу» (А. В. Брюханов, с. Кежма). Вероятным природным аналогом этого феномена является, по-видимому, полярное сияние. Но для того чтобы создать такое явление, рядом с ТМ должно существовать электрическое поле очень высокой напряженности. Факт третий — по данным Гринвичской обсерватории, яркость свечения неба в ночь на 29 июня 1908 г. была обычной. В ночь на 30 июня, т. е. сразу после падения ТМ, наблюдалась аномально большая яркость свечения неба, а через сутки она снова почти вошла в норму. Если бы аномальное свечение было вызвано пылевыми облаками, то оно существовало бы недели и месяцы. Поэтому такое кратковременное возрастание свечения неба могло быть только следствием каких-то очень сильных электрических процессов в атмосфере, происходивших одновременно с появлением ТМ. Если оба этих явления были взаимосвязаны, то Тунгусское тело не могло быть электрически нейтральным образованием. Факт четвертый — наличие перемагниченных пород в эпицентре взрыва указывает на то, что вещество ТМ каким-то образом могло создавать при своем распаде импульсы магнитного и электромагнитного поля, т. е. должно было обладать особыми электрическими свойствами (вероятно, внутренней электромагнитной энергией, освобождающейся в виде электромагнитного импульса).

На этом мы закончим перечисление аномальных явлений, наблюдавшихся при падении ТМ, хотя перечень неясностей и необычных фактов, связанных (или вероятно связанных) с ТМ, может быть продолжен. Гипотеза, правильно описывающая действительную картину Тунгусской катастрофы, должна дать объяснение всем особенностям падения ТМ. Именно всем, а не одной или двум. Как отдельные детали в головоломке, при правильном решении этой задачи все перечисленные выше парадоксальные особенности должны сойтись воедино в ясную физическую картину этого загадочного феномена.

Разгадка парадоксов ТМ, вероятнее всего, должна находиться где-то в области уже исследованных физических явлений. Попробуем рассмотреть отмеченные особенности Тунгусского феномена, предполагай, что это была… огромная шаровая молния, возникшая в верхних слоях атмосферы Земли.

Природа шаровой молнии до настоящего времени не разгадана. По-видимому, она является особой формой длительно существующего атмосферного электрического разряда. Вскоре после возникновения шаровая молния бесследно исчезает — чаще всего со взрывом. При этом выделяется очень большая энергия, образуется ударная воздушная волна и световая вспышка, иногда сопровождаемая загоранием окружающих предметов. Имеются сообщения, что взрыв шаровой молнии при ее столкновении с самолетом создавал остаточное магнитное поле и выводил из строя навигационное оборудование (радиокомпас и магнитный компас) в кабине пилота. Значит, при взрыве возникает также сильный импульс магнитного поля. Энергосодержание светящегося вещества шаровой молнии может быть необычайно велико. По оценкам, полученным из наблюдений, плотность энергии шаровой молнии может достигать 10 000–100 000 Дж/ см³, т. е. свыше 10 000000 Дж/г, поскольку плотность вещества шара должна быть близка к плотности воздуха… Энергия взрыва ТМ составляла около 10^мДж Таким образом, энергию взрыва ТМ в принципе могла бы иметь шаровая молния диаметром не более 200 м. Плотность энергии шаровых молний может, однако, изменяться в очень широких пределах. Известно много случаев, когда шаровая молния исчезала без взрыва, что свидетельствовало об очень малой энергии, содержавшейся в этот момент в распадающемся веществе шара. По-видимому, плотность энергии шаровых молний определяется начальными условиями ее образования, так сказать, энергетической «накачкой» вещества в момент возникновения светящегося шара. Имеются сообщения о шаровых молниях очень больших размеров — диаметром до 260 метров (Сингер С. Природа шаровой молнии. — М., 1975, с. 97). Конечно, энергия этих молний не была сравнима с энергией Тунгусского тела, однако здесь важен сам факт возможности образования светящегося шара с поперечником свыше 200 метров. Это означает, что предположение об образовании в атмосфере большой шаровой молнии с энергией взрыва ТМ не противоречит имеющимся данным о реально достижимых размерах и плотности энергии шаровых молний, причем поперечник такого светящегося шара порядка 200–300 метров хорошо согласуется с имеющимися оценками размеров Тунгусского тела.

Итак, предположим, что образовавшаяся в атмосфере шаровая молния огромных размеров была принята за ТМ, а энергия ее взрыва оказалась сравнимой с энергией взрыва водородной бомбы. Тогда становится понятным, почему после взрыва ТМ не было обнаружено его осколков, почему перемагнитились породы в эпицентре взрыва, отчего при движении ТМ не было сильной ударной волны, способной вызвать полосовой вывал леса. Становится понятным и то, почему Тунгусское тело взорвалось прямо в воздухе.

А теперь о необычных особенностях движения ТМ. Предположение, что ТМ был не метеоритом, а шаровой молнией, позволяет объяснить и одну из упоминавшихся выше загадок падения ТМ — отсутствие «надежных» данных о времени падения и траектории полета. Шаровые молнии могут возникать высоко в небе (падают «с ясного неба», «из туч»). При ясной погоде спускающийся с высоты 20–25 километров ярко светящийся объект мог наблюдаться на расстоянии свыше 500 километров и вполне имитировал падение метеорита. А пылевой и светящийся след — также атрибуты движущихся шаровых молний. При спуске шаровая молния могла перемещаться по извилистой, не имеющей определенного направления траектории, действительно совершая при этом «маневры» по азимуту.

Скорость перемещения шаровой молнии не превышает 10 м/с. Однако шаровая молния, спускающаяся из облаков вниз, может иметь значительно более высокую скорость — порядка нескольких сотен метров в секунду. Описаны случаи, когда на высоте 5–7 километров шаровые молнии в течение продолжительного времени (до 8 минут) «сопровождали» самолеты… Спуск шаровой молнии над енисейской тайгой, если исходить из оценок возможного времени жизни шаровых молний и свидетельств очевидцев падения ТМ, длился, по-видимому, свыше десяти минут. Поэтому принятая за метеорит огромная шаровая молния могла пролететь очень большое расстояние, прежде чем взорваться у Подкаменной Тунгуски.

Свечение шаровой молнии наблюдатели сравнивают со свечением электрической лампочки в 25—100 Вт. При огромной площади поперечного сечения сила света Тунгусской шаровой молнии могла, следовательно, достигать десятков и даже сотен миллионов свечей! Цвет свечения такого шара мог изменяться во время полета так, как это описывали очевидцы: от ослепительного голубовато-белого до огненно-красного (т. е. именно так, как это происходило при полете Тунгусского тела).

Где возникла, как летела и взорвалась шаровая молния? Можно предполагать, что шаровая молния, имитировавшая Тунгусский метеорит, возникла на высоте около 20 километров неподалеку от г. Усть-Илимска. Граница видимости светящегося тела должна была при этом проходить за Канском, Тулуном, Знаменкой, а также (с учетом высоты Северо-Байкальского нагорья) Бодайбо и Витимом, что полностью согласуется с данными наблюдений. Вначале шаровая молния летела на северо-запад, затем над Ангарой она изменила направление полета на северо-восточное и, постепенно снижаясь, взорвалась над енисейской тайгой на высоте 5–6 километров около 60°55′ с. ш. и 101° в.д. Всего шар пролетел около 290 километров по очень пологой траектории (угол наклона к горизонту составлял около 3 градусов). По свидетельству очевидца М. Романова, полет «огненного шара» с момента его появления до вспышки взрыва продолжался около 15 минут. При таком времени полета скорость движения шара должна была составлять в среднем около 320 м/с. Во время спуска сопротивление воздуха движению шара возрастало, что привело к изменению формы шара в период полета.

Падение Тунгусского тела завершилось не одним, а серией взрывов. Попытаемся дать объяснение этого явления с точки зрения нашей гипотезы. Перед взрывом шаровые молнии могут распадаться на несколько отдельных светящихся шаров или фрагментов различной формы. Поэтому можно предположить, что в завершающей стадии падения Тунгусская шаровая молния, изменив свою форму, разделилась, по-видимому, на два или три фрагмента («огненные столбы»), которые затем начали взрываться над землей. Возможно, фрагментов было значительно больше или процесс деления из-за воздействия ударных волн от первых взрывов повторялся, поскольку очевидцы отмечали большое число слабых взрывов.

Могло ли возникновение Тунгусского тела быть связано с электрическими процессами, происходившими в верхних слоях атмосферы 30 июня 1908 года? Могло ли Тунгусское тело вызвать около себя радужное свечение, подобное полярному сиянию? Могло ли Тунгусское тело обладать собственным электрическим полем? На эти вопросы наша гипотеза отвечает утвердительно. Известно, что шаровые молнии обычно возникают во время грозы, то есть в результате повышенной электрической активности атмосферы. Возможно, именно поэтому в результате необычной электрической активности в верхних слоях атмосферы, вызвавшей аномальное яркое свечение неба над Европой в ночь на 30 июня 1908 года, над енисейской тайгой возникла огромная шаровая молния. Известно, что мощные шаровые молнии могут быть окружены радужным сиянием (ореолом). Многие свидетели рассказывали, что при появлении шаровой молнии начинали непрерывно звонить электрические звонки, гасли или, наоборот, загорались электрические лампочки, звонили телефонные аппараты, срабатывали электромагнитные реле. Это может объяснить наличие необычайно сильного электрофонного эффекта, вызванного пролетом огромной шаровой молнии.

Какова природа энергии шаровой молнии? Точный ответ на этот вопрос пока не известен. Существует много гипотез. Примем за рабочее предположение об электромагнитной природе энергии взрыва шаровой молнии. В пользу такого предположения косвенно свидетельствует электрическая природа самой шаровой молнии и то обстоятельство, что единственным из известных нам видов внутренней энергии вещества (исключая атомную энергию), для которого может быть достигнута плотность, превышающая 107 Дж/г, является энергия электромагнитного поля (в частности, электрического или магнитного). Для концентрации этой энергии в веществе предельных ограничений не установлено.

Если взрыв Тунгусской шаровой молнии имел электромагнитную природу, то запасенная в шаре энергия ноля должна была при взрыве перейти в электромагнитный импульс (и частично в джоулево тепло, выделяющееся в веществе шара). Электромагнитный импульс, сконцентрировавший в себе колоссальную энергию поля шара, должен был наблюдаться в виде сильнейшей вспышки светового, теплового, а также радиоволнового и рентгеновского излучений и импульса магнитного поля на месте взрыва. По закону сохранения импульса в изолированной системе шарa одновременно с возникновением электромагнитного импульса должен появиться равный ему по величине и обратный по знаку механический импульс в веществе шара, создающий ударную воздушную волну огромной разрушительной силы. По скорости высвобождения энергии и ее распределению (около 50 процентов на излучение и примерно столько же на образование ударной волны) взрыв Тунгусской шаровой молнии был очень похож на воздушный взрыв атомного устройства (но без радиоактивных выбросов вещества в атмосферу).

Падение ТМ совпало по времени с оптическими аномалиями, свидетельствовавшими о появлении значительного количества пыли в атмосфере Земли (светящиеся серебристые облака, необычно яркие восходы и закаты и т. п.). Запыленность атмосферы была вызвана, по мнению наблюдавших эти явления астрономов, встречей Земли с хвостом небольшой кометы. Высказанная позже кометная гипотеза о происхождении ТМ хорошо согласовывалась с двумя фактами, установленными при исследованиях Тунгусской катастрофы: аномальной запыленностью верхних слоев атмосферы, наблюдавшейся в момент падения ТМ, и существованием в районе падения микроскопических магнетитовых и стекловидных шариков, которые могли быть частицами ядра или хвоста кометы. Однако кометная гипотеза также не смогла объяснить большинство парадоксов ТМ. Но если ТМ не был кометой, откуда могла появиться в районе взрыва кометная пыль? После взрыва шаровой молнии на месте светящегося шара обычно остается облачко пылинок, по-видимому захваченных шаром в атмосфере в момент его образования. Поэтому если Тунгусская шаровая молния возникла в атмосфере, содержавшей частицы пыли от хвоста кометы, то они могли быть захвачены шаром и перенесены им в зону взрыва. Таким образом, если наша гипотеза о природе ТМ верна, то частицы космической пыли — единственные следы веществ Тунгусского тела, оставшиеся после его взрыва. (Мухарев Л. На суше и на море. — М., 1988.)

ЗЛОПОЛУЧНАЯ СУДЬБА МОРЯКОВ «Марии Целесты»

Мировой океан веками хранил многочисленные тайны. Раскрывая их, люди пополняли свои знания о море, обогащали летопись мореплавания. И в наше время еще немало таких тайн. Одна из них — загадочная судьба экипажа американской бригантины «Мария Целеста».

В морской литературе едва ли найдется другое судно, которому на протяжении последних ста лет было посвящено столько газетных и журнальных статей, книг, исследований.

Историки, писатели, криминалисты выдвинули множество версий о злополучной судьбе моряков с бригантины. Известный английский писатель Артур Конан-Дойль считал, что море навсегда поглотило тайну «Марии Целесты». Того же мнения придерживались многие исследователи прошлого столетия в Англии, США и Франции. Вот как писалось об этом: «При полном отсутствии каких-либо данных, которые могут пролить свет на это дело, следует опасаться, что судьба экипажа «Марии Целесты» увеличит собою число тайн океана, которые откроются только в тот великий день, когда море откажется от своих мертвецов. Если было совершено преступление, как заставляет подозревать многое, то мало надежды на то, чтобы преступники попали в руки правосудия».

Тайна исчезновения всего экипажа хорошо оборудованного и прочного судна, казалось, канула в века. Но вот в книге Д. Локхарда «Великая тайна океана» и на страницах французского журнала «История» вновь были исследованы обстоятельства загадочного происшествия. Используя архивные материалы тех лет, авторы в какой-то мере приподняли завесу над тайной «Марии Целесты». Однако у них остался ряд нерешенных вопросов.

Многим, очень многим весьма правдоподобной кажется версия, разработанная английским писателем-маринистом Китингом. Ряд исследователей считают ее окончательной…

4 декабря 1872 года океанский парусник «Дей Грэйша» держал путь из Нью-Йорка в Италию. Его трюмы были загружены товарами, предназначенными для нескольких портов. Капитан парусника Дэйвид Рид Морхауз, занятый навигационными вычислениями, почти не обратил внимания на возглас вахтенного матроса: «Судно на курсе!»

По расчетам капитана, «Дей Грэйша» находился в точке с координатами 38°20′ северной широты и 17°37′ западной долготы, то есть на расстоянии 600 миль от берегов Португалии. Установив, что парусник невольно отклонился на север, Морхауз исправил курс и появился на шканцах, чтобы отдать необходимые распоряжения старшему офицеру Оливеру Диво, осматривавшему горизонт в подзорную трубу.

— Это опять то же самое судно, капитан…

— Да, я слышал возглас вахтенного матроса, — спокойно ответил Морхауз. Он проверил показания руля и подошел к Диво.

— Что вы думаете об этом судне?

— Насколько можно определить на таком расстоянии, это бригантина.

Морхауз взял подзорную трубу и с минуту рассматривал корабль. Затем подошел к рулевому и, показав на маячивший вдали силуэт неизвестного двухмачтового корабля, сказал:

— Мы должны его догнать.

Морхауз решил выяснить причину странного лавирования неизвестного судна. Сомнения не было: оно не управлялось.

— Может быть, они мертвецки пьяны и потому сочли за благо закрепить штурвальное колесо? — предположил Диво.

Расстояние между парусниками уменьшалось. На бригантине уже хорошо были видны шканцы. Но людей не было.

— Узнайте, кто они! — приказал капитан Морхауз старшему офицеру. — Возьмите с собой в шлюпку двух человек и отправляйтесь. Выясните, в чем дело.

Тем временем на гафеле «Дей Грэйша» подняли флаг, означающий по коду морских сигналов запрос: «Кто вы такие?». С судна, находящегося на расстоянии менее одного кабельтова, ответа не последовало.

— Нужна ли вам помощь?! — крикнул Морхауз в рупор. Ему ответил лишь плеск волн, бьющих о борт, и свист ветра в вантах.

Танцуя на волнах, шлюпка с «Дей Грэйша» приближалась к бригантине. На ее корме были видны нанесенные белой краской слова «Мария Целеста», Нью-Йорк.

Диво и один из матросов взобрались на судно.

Штурвальное колесо вопреки предположениям Диво оказалось незакрепленным. Оно вращалось то влево, то вправо. На веревке, натянутой поперек палубы, сушилось белье. «Должны же быть люди на этом судне' — подумал Диво. — Однако где они спрятались и почему?». Диво начал звать экипаж Его призывы остались без ответа. Тишина, царившая на бригантине, неприятно настораживала. Открыв дверь в столовую, Диво увидел на столе чашки с чаем. Он механически прикоснулся к ним — они были еще теплыми.

«Команда должна быть в кубрике», — решил Диво. Но и там никого не оказалось. Зашел в камбуз, кухонная плита была еще теплой. В одной из кастрюль он увидел цыпленка. «Черт меня побери, если я в этом что-либо понимаю!» — воскликнул старший офицер. Он спустился в трюм. Груз — бочки с коньячным спиртом — был в целости. В трюме примерно на полметра стояла вода, хотя помпы оказались в исправности. На палубе лежала сорванная крышка грузового люка. В твиндеке также оказалось много воды, а помещения носовой рубки были залиты до комингсов.

В кладовой хранились полуторамесячные запасы провианта. Диво снова вернулся на мостик, отыскал судовой журнал. Последняя запись была сделана 24 ноября 1872 года. В тот день судно находилось в точке с координатами 36°56′ северной широты и 27°20′ западной долготы, то есть в 500 милях от того места, где было сейчас. Продолжая осмотр, Диво установил, что одна из шлюпок отсутствует. Если судно было оставлено по каким-либо таинственным причинам, то это произошло совсем недавно. Все говорило об этом — но нигде не было видно ни одного судна, ни одной шлюпки. Горизонт был совершенно пустынен.

На бригантине мачты и рангоут оказались в полном, порядке. Фок и верхний фор-марсель, очевидно, сорвало ветром. Спущенный грот-стаксель лежал на крыше носовой рубки. Поставлены были только кливер и фок-стаксель, а остальные паруса убраны.

Внимание старшего офицера привлекло то, что все шесть окон кормовой рубки были закрыты брезентом и досками. В каютах рубки, крыша которой на 60 сантиметров возвышалась над палубой, все вещи были мокрыми, как будто помещение незадолго до этого залило водой. Световой люк оказался открытым.

Диво продолжал осмотр. В каюте капитана стоял рояль розового дерева. Старший офицер нашел немного денег и драгоценностей. Судовые документы отсутствовали. Не было также секстанта, хронометра и навигационных книг.

В носовом кубрике те же следы внезапного необъяснимого бегства команды с судна: на полу матросские сундуки, на стенках верхняя одежда; оставлены даже трубки, чего не сделает в здравом уме и твердой памяти ни один моряк.

«Мария Целеста» стала для старшего офицера таинственной загадкой. Он решил вернуться на «Дей Грэйша». Морхауз стоял на палубе, держась за поручни и с нетерпением ожидал возвращения своего помощника. Когда Диво описал ему то, что он увидел на «Марии Целесте», Морхауз сразу сообразил, что судно, оставленное командой, должно быть признано, согласно морскому праву, погибшим, а следовательно, он может рассчитывать на большую премию за спасение бригантины. Морхауз понимал, что на этом деле можно сорвать солидный куш. А там уж пусть законники разгадывают загадку бригантины и проводят расследования.

Морхауз приказал взять «Марию Целесту» на буксир и днем 13 декабря 1872 года прибуксировал судно в Гибралтар.

Оба парусника борт к борту были поставлены на якоря, а Морхауз немедленно представил властям рапорт. Он изложил дело так, как было описано выше, и потребовал премии за спасение «Марии Целесты».

Прокурор Салли Флуд занялся расследованием. Из Нью-Йорка сообщили, что «Мария Целеста» вышла 4 ноября 1872 года в Геную под командованием Бенджамина Бриггза с грузом коньячного спирта. Затем бригантине предписывалось посетить другие порты Италии. Команда судна была укомплектована полностью. Список членов экипажа прилагался. Эти скупые данные не пролили света на загадочные обстоятельства исчезновения экипажа бригантины. Ничего не дал следствию и тщательный осмотр судна. Было лишь установлено, что корпус бригантины находился в хорошем состоянии. Этот факт исключал предположение, что судно было покинуто командой во время шторма.

Еще в начале следствия прокурор Салли Флуд пришел к убеждению, что на «Марии Целесте» взбунтовался экипаж. Он окончательно уверился в этом, когда на судне нашли шпагу с бурыми пятнами на острие. Такими же пятнами была покрыта в некоторых местах и палуба. «Это кровь», — заявил прокурор.

Однако анализ показал, что это обыкновенная ржавчина или следы вина. «В носовой части погнут фальшборт», — сообщил один из проводивших расследование. «Результат обычного воздействия шторма», — осмотрев поврежденные места, заключил инспектор по мореплаванию. Салли Флуд настаивал на своем: бунт. В результате следствие не сдвинулось с мертвой точки.

Морхауз с нетерпением ожидал вознаграждения. Он настойчиво напоминал о своем праве. Наконец 26 марта 1873 года морской трибунал определил величину причитающейся ему премии в размере одной пятой стоимости бригантины, то есть 1700 фунтов стерлингов.

«Мария Целеста» была возвращена судовладельцу и продолжала плавать, хотя все время возникали трудности с набором команды. Дурная слава прочно закрепилась за судном, и моряки неохотно нанимались на бригантину. Казалось, что какой-то рок преследует несчастный парусник. В 1885 году «Мария Целеста» погибла, и тоже при весьма загадочных обстоятельствах. В отличную погоду бригантина наскочила на подводные скалы около Гаити и затонула. Катастрофа выглядела столь необычной, что капитана обвинили в умышленной аварии для получения страховки. Однако незадолго до судебного процесса он умер.

Гибель «Марии Целесты» не прекратила толков об ее истории. Наоборот, необычайные обстоятельства катастрофы парусника подлили масла в огонь, послужили источником возникновения многих, порой фантастических гипотез об исчезновении экипажа судна. Вновь появились охотники раскрыть тайну бригантины.

Еще в 1873 году испанские рыбаки наткнулись на плот с разложившимися трупами. Это дало повод предположить, что на плоту находились моряки с «Марии Целесты». Однако никаких доказательств получить не удалось.

Журналисты, писатели, детективы, специалисты в области мореплавания пытались раскрыть тайну происшедшего. Приходя к различным выводам и делая весьма необычные заключения, они все же не смогли найти сколько-нибудь убедительной версии.

История «Марии Целесты» привлекла внимание Конан-Дойля. Создатель образа Шерлока Холмса предложил свою версию — на судно было совершено нападение:

«…Едва я поставил ногу на шканцы, как на меня набросились сзади, повалили на спину и затонули рот платком. Я боролся как мог, но веревка быстро и крепко обмоталась вокруг моего тела, и я почувствовал, как меня привязали к одной из лодок. Я не мог защищаться, а во избежание каких-либо попыток сопротивления мне приставили нож к горлу. Ночь была так темна, что я не мог рассмотреть, кто же напал на меня…».

«…В тишине ночи я услышал глухой стон, затем несколько всплесков. Это все, что я знаю о судьбе моих товарищей. Почти немедленно вслед за этим большая лодка последовала за нами, и покинутое судно было оставлено качающимся на волнах. Виден был только мрачный, похожий на привидение корпус корабля».

В талантливом изложении писателя вся история звучала столь убедительно, что читающая публика приняла художественный вымысел за правду. Некоторые газеты вышли с шапками: «Тайна «Мария Целеста» раскрыта!»

Были и другие объяснения, другие гипотезы.

— Команда заметила приближающийся гигантский смерч и в панике покинула судно на шлюпке. Смерч настиг бригантину, сорвал люковые крышки, порвал паруса и залил ее водой. Шлюпка была опрокинута. Команда судна погибла.

— На судне вспыхнула эпидемия чумы. Капитан с женой и дочерью, сопровождаемые штурманом, поспешно покинули судно на шлюпке, которая потом погибла. Оставшиеся на борту открыли трюм, добрались до спирта, перепились и упали за борт.

— Между владельцем «Марии Целесты» и командой «Дей Грэйша» была совершена грязная сделка. Выйдя на два дня позже из Нью-Йорка, Морхауз догнал «Марию Целесту» в океане и послал на шлюпке Диво с матросами. Они перебили команду бригантины и бросили трупы в море.

— «Мария Целеста» была атакована мавританскими пиратами, которые, увидев приближающийся «Дей Грэйша», испугались и обратились в бегство, взяв с собой экипаж бригантины.

Многие гипотезы выглядели весьма правдоподобно. С одной стороны, они подтверждались материалами расследования, проведенного властями береговой охраны Испании, а с другой — обнаружением плотов с трупами. Некоторые версии были совершенно фантастическими.

— Морское чудовище в виде гигантского осьминога уничтожило всех членов экипажа.

— Сошедший с ума повар отравил всех членов экипажа, побросал всех за борт и сам бросился в море.

— Капитан и первый офицер устроили гонки в плавании. Когда вся команда столпилась у одного борта и следила за состязаниями, в борт внезапно ударила волна, судно резко накренилось и все моряки вывалились за борт.

Допускалось также, что «Мария Целеста» наткнулась на вулканический остров, неожиданно всплывший из глубин океана. Команда высадилась на этот кусочек земли. Повторный толчок или извержение вулкана — и остров опять ушел под воду. Люди потонули, бригантина без команды поплыла дальше подобно «Летучему Голландцу».

Приводилась и такая версия. Дочь капитана София любила с бушприта бригантины смотреть на дельфинов. Боясь, что она может упасть в море, ее отец приказал соорудить специальную площадку. Когда команда устроила состязания по плаванию, на этой площадке собрались все матросы. Под их тяжестью площадка рухнула. На людей напали акулы. Спустили шлюпку, но она перевернулась и затонула. Оставшаяся на борту жена капитана с горя бросилась в море.

Согласно одной из самых распространенных версий, разработанной американским морским страховым агентом Чарлзом Феем, в носовом трюме «Мария Целеста» взорвались пары спирта. Взрывом сорвало люковые крышки трюма. Опасаясь последующих взрывов, люди поспешно спустили шлюпку и отплыли от судна, которое каждую секунду могло превратиться в огромный факел. Взрывов больше не было, но внезапно налетевший шквал погнал бригантину прочь, лишив людей возможности вернуться на судно. Шлюпка затерялась в море и погибла.

— Могу вам рассказать всю правду о «Марии Целесте», — заявил комиссару портового отделения полиции в Нью-Йорке в 1911 году шестидесятилетний моряк Мик-Уэл-Личан. Он не вызывал доверия у комиссара полиции. Было ясно, что моряк просто хотел подзаработать. В 1917 году в Голландской Гвинее некто Чаппи Пассел заявил, что был вторым офицером на таинственной бригантине.

В общей сложности таких «членов» команды «Марии Целесты» насчитывается более десятка. Долгое время многие люди с разыгравшимся воображением приукрашивали легенду о таинственном судне, каждый раз внося в нее новые подробности.

Даже в фамилиях моряков находили какие-то таинственные значения. Легенды о «Марии Целесте» появлялись на страницах журналов так же часто, как и другие полуфантастические морские истории.

Над разрешением загадки «Марии Целесты» долго и упорно работал английский писатель М. Ж. Кигинг. В 1935 году ему удалось разыскать оставшегося в живых члена экипажа «Мария Целеста». После многолетних усилий, множества опросов, изучения судебных архивов Китинг пришел к убеждению, что тайна бригантины в действительности не что иное, как… мистификация. Вот как, по его утверждению, развивались события.

4 ноября 1872 года северо-западный ветер гнал клубы дыма, поднимающиеся из труб буксира, который выводил в море из нью-йоркского порта два парусных судна — «Марию Целесту» и «Викторию». Никогда уже мы не узнаем о судьбе пропавшего без вести парусника «Виктория», так же как почти столетие ничего не было известно о 10 членах экипажа «Марии Целесты». Это капитан Бриггз и его жена, первый офицер Ю. Т. Хулок по прозвищу Бык из Балтимора, боцман Джек Доссел, повар Джон Пембертон и матросы Сантос, Венхолт, Моффат, Мэннинг и Хоули.

Посмотрим, однако, на список экипажа «Марии Целесты», который находился у его владельца Джеймса Винчестера. В этом списке числится не 10, а 17 человек. Более того, кроме капитана и его помощника в списке, предоставленном судовладельцу, не фигурирует ни одной фамилии людей, в действительности нанятых на бригантину.

Чем это можно объяснить? Во времена парусного флота работа на судах была трудной, а плавание сопровождалось немалыми опасностями. Например, за один только 1872 год было зафиксировано 180 случаев, когда суда, покинувшие берега Нового Света, уже никогда более не возвратились в свой порт. Они погибли в море. Тяжелые условия морской службы приводили к тому, что моряки не желали наниматься на парусники, где условия работа были хуже, чем на других суднах. Капитаны таких судов испытывали большие трудности при наборе команды и часто вынуждены были прибегать к услугам портовых маклеров, вернее, торговцев людьми. Они предоставляли морякам в кредит жилье и питание. И не только морякам. Часто их клиентами становились люди с неопределенными занятиями и разные подозрительные субъекты. Если долг клиента возрастал до таких размеров, что погасить его было уже невозможно, то попавший в кабалу нанимался на первое попавшееся судно. Бывало и так, что сделки оформляли сами маклеры без согласия должника. Если сделка была особенно выгодной, маклеры хватали первого попавшегося под руку портового гуляку и сбывали его на судно. Обычно такие сделки совершались в кабаках после солидной попойки. Еле живого «раба» доставляли на судно, где в дальнейшем ему надлежало нести морскую службу. Когда такой человек немного приходил в себя, то обнаруживал, что находится уже далеко в море на палубе неизвестного ему парусника. И тогда ему волей-неволей приходилось выполнять поручаемую работу. Так при помощи шантажа и обмана нередко вербовались матросы на корабли.

Когда Бриггз показал список экипажа своему заместителю, «Бык из Балтимора» пришел в ярость: — И этих, капитан, вы называете моряками! Я не намереваюсь руководить портовым сбродом. Ищите себе другого старшего офицера!

Бриггз с трудом упросил его остаться, а сам отправился на поиски нового экипажа. Безуспешно поискав на территории порта, он в конце концов решил прибегнуть к услугам торговцев людьми. Те пообещали Бриггзу добыть для «Мария Целеста» трех человек. Однако потребовались еще как минимум трое.

О своих заботах Бриггз рассказал одному из знакомых капитана, который тоже готовился к рейсу в Европу, но намечал выйти в море на следующий день. Он согласился «одолжитъ» Бриггзу трех человек при условии, что они возвратятся к нему после того, как суда пройдут наиболее трудную часть пути. Условились, что встреча произойдет в районе Азорских островов.

Фамилия этого капитана, как ни покажется на первый взгляд парадоксальным, Морхауз — тот самый капитан британского парусника «Дей Грэйша», обнаруживший в море «Мария Целеста».

Моряки, обещанные маклерами, были доставлены на судно мертвецки пьяными. Бриггза это нисколько не удивило. Через час после отплытия «Марии Целесты» один из «добровольцев», Венхолт, под влиянием свежего морского воздуха очнулся и обнаружил, что находится на палубе судна. Это был погонщик из Огайо, приехавший в Нью-Йорк развлечься. Венхолт закричал, что вынет из рулевого душу, если тот немедленно не повернет к берегу. Венхолта с трудом удалось скрутить и запереть в якорном помещении. На судне воцарилось спокойствие.

Госпожа Бриггз, желая развлечься после пережитых волнений, напевала разные мелодии высоким сопрано, аккомпанируя себе на рояле, который стоял в капитанской каюте. Этот концерт пришелся не по вкусу старшему офицеру. Он поклялся выбросить рояль в море, как только представится случай. В течение нескольких дней рев бури заменял концерты госпожи Бриггз.

17 ноября погода улучшилась. Так как это было воскресенье, то госпожа Бриггз распевала псалмы, аккомпанируя себе на сильно расстроенном после бури рояле. Старший офицер, который все время, пока бушевала буря, стоял на вахте и теперь отдыхал, никак не мог заснуть. Он ворвался в каюту капитана и заявил:

— Скажите своей жене, чтобы она прекратила этот галдеж.

Артистическая натура госпожи Бриггз была задета за живое. Двумя минутами позже на палубе появился «Бык из Балтимора» с окровавленным лицом.

— Эта фурия меня поцарапала, но я ей еще покажу, — грозился он.

На следующий день старший офицер Хулок из-за испытанного унижения начал пьянствовать. Он стал хмур и нелюдим. Пнул матроса, который недостаточно быстро выполнил приказание. Венхолта, который, после того как отсидел в якорном помещении, все делал исправно, обозвал трусом и ударил. Завязалась драка, из которой Хулок вышел победителем.

Вскоре после этого случая Венхолт начал «шалить». Он мяукал у каюты капитана каждый раз, как госпожа Бриггз приступала к музицированию. Капитан приказал повару окатить нахала водой. Последующие дни прошли спокойно.

Наступил роковой день 24 ноября. Это было воскресенье. Сразу же после полуночи ветер утих. Судно, которое шло под всеми парусами, находилось примерно в 100 милях от острова святого Михаила из архипелага Азорских островов. В 11 часов утра Бриггз записал в судовом журнале координаты парусника. Эта запись стала последней.

Море было спокойным. Госпожа Бриггз напевала песенки. Люди, стоявшие на вахте, отдыхали. Внезапно все вскочили на ноги. Налетевший шквал положил бригантину на левый борт. Рулевой Сантос выпустил из рук штурвальное колесо и покатился по палубе. «Мария Целеста» получила опасный крен. В этот момент раздался душераздирающий крик. Бриггз, очень бледный, выскочил из каюты, зовя Хулока. Но помощник бросился к рулю, чтобы заменить Сантоса. Ему удалось выровнять судно. Все поздравляли себя со счастливым избавлением от опасности.

Хулок обошел судно, чтобы определить полученные бригантиной повреждения. Пар заполнил помещение камбуза, а кастрюли с содержимым свалились с плиты. Ничего серьезного. Только в каюте капитана… Внезапный крен судна привел в движение рояль, который всей своей тяжестью придавил госпожу Бриггз. Она лежала вся в крови. Хулок только пожал плечами.

— Дайте ей глоток рому, и она встанет на ноги, — сказал он опечаленному мужу.

На следующий день, однако, он объявил команде, что госпожа умерла.

С момента смерти жены Бриггз не оставлял своей каюты. Он проклинал то рояль, то Хулока, которого подозревал в умышленном плохом креплении инструмента, то, наконец, угрожал Сантосу, который в момент аварии находился у руля. Капитан хотел привезти тело жены в Европу.

— Об этом не может быть и речи, — заявил Хулок и, несмотря на протесты капитана, в ночь с 25 на 26 ноября приказал похоронить ее в море.

Бриггз совсем потерял самообладание. Угрожал, что отдаст под суд всю команду и сожжет судно. Потом его ярость обрушилась на Сантоса.

— Засуньте его в мешок, — приказал он Хулоку, — и выбросьте в море. Если не выполните приказа, то я отдам вас под суд.

— Сантос не виновен, — спокойно отрезал Хулок.

— Кто же виновник смерти моей жены?

— Рояль, его и надо уничтожить!

Под дружный хохот всей команды Хулок приказал выбросить инструмент в море. Бриггз, потрясая кулаками, послал проклятая всему экипажу.

Вечером на «Марии Целесте» не было уже ни порядка, ни дисциплины. Моряки вытащили ящики с ромом и беспрерывно пьянствовали.

— Зови капитана, — поручил Хулок одному из матросов. — Верное лекарство от огорчений.

Матрос возвратился, сообщив, что капитана нет в каюте. Услышав это, Хулок вскочил и закричал:

— Мы должны его разыскать, иначе он подожжет судно!

Начались поиски. Внезапно все застыли, окаменев. Вначале показалось, что это спирт помутил у всех рассудок. Какое-то судно ткнулось носом прямо в борт «Мария Целеста».

— Опомнитесь! — крикнул Хулок. — Это обломок полузатонувшего парусника. По местам!

Матросы пришли в себя и как будто отрезвели. Они столкнули баграми обломки парусника, который вскоре исчез в тумане.

— А теперь ищите капитана! — приказал Хулок. Обыскали все судно. Капитана нигде не было. Он, должно быть, бросился в море или перепрыгнул на остов судна.

Хулок снова начал пьянствовать. Однако 28 ноября он пришел в себя и приказал команде приниматься за работу. Матросы отказались. Хулок бросился на них. Вновь началась драка. В свалке Венхолт получил удар в голову железным прутом и умер. Его тело выбросили в море.

На «Мария Целеста» осталось теперь только семь человек. Чтобы «освежиться», открыли новый ящик с ромом.

— Слушайте! — обратился Хулок к команде. — Я уже по горло сыт этим дьявольским судном. Оставим его. Перед нами Азорские острова. Сейчас подходящий момент. Три смерти произошли не по моей вине, не мы отвечаем за это, однако полиция сможет причинить нам немало хлопот.

— Отправляемся с тобой, — заявили Доссел и Сантос. Трое матросов с «Дей Грэйша» решили остаться. Повар, человек спокойный, рассудительный, сторонящийся всяких авантюр, тоже решил остаться на судне и ожидать подхода «Дей Грэйша».

Через четверть часа шлюпка отвалила от парусника.

В течение нескольких дней «Мария Целеста» кружилась в районе Азорских островов. Четверо оставшихся на паруснике моряков видели много судов. Ни одно из них, однако, не напоминало «Дей Грэйша». Ожидание было томительным. Временами они сожалели, что не оставили судно вместе с Хулоком.

Попросили повара Пембертона, чтобы он зажарил цыпленка. Хорошая закуска освежит и придаст им силы и терпения. Повар положил цыпленка в кастрюлю, приготовил чай и хотел уже позвать своих коллег, когда услыша:

— Пембертон, это «Дей Грэйша».

Действительно, к «Марии Целесте» на всех парусах приближался «Дей Грэйша». Морхауз, капитан «Дей Грэйша», быстро сообразил, что из той ситуации, в какой он застал «Марию Целесту», можно извлечь немалую выгоду. Вызвав на свой парусник четырех моряков с «Мария Целеста», Морхауз втолковал им, что в связи с происшедшими на бригантине трагедиями самым выгодным для них будет умолчать обо всем, что они видели. Он представит рапорт, что застал «Мария Целеста» покинутую экипажем. Морхауз получит право на премию. Команде была обещана часть ее. Тем самым Морхауз сделал их соучастниками своей авантюры и оградил себя от возможностей доноса и разоблачения.

Рапорт, который подготовил Морхауз, только частично соответствовал правде. Встреча судов произошла так, как уже упоминалось. «Мария Целеста» была обнаружена под парусами, белье сушилось на палубе, корпус не имел повреждений. В камбузе жарился цыпленок, чай был разлит по чашкам. Только о четырех моряках, находившихся на паруснике, в рапорте умалчивалось.

Версия, разработанная Китингом, весьма похожа на правду. Она подтверждается признаниями повара Пембертона, которого Китинг разыскал в Англии 84-летним стариком.

Тайна «Марии Целесты» перестала быть тайной. Она оказалась только удивительной и трагической морской историей. Вместе с тем эта мистификация является отражением другой таинственной загадки.

В ночь, предшествующую встрече с «Марией Целестой», Морхауз наткнулся на остатки парусника «Юлия». На палубе судна не было никого, кроме крыс. Судовые документы исчезли. Барк «Юлия» находился примерно в таком же состоянии, в каком Морхауз будто бы нашел «Марию Целесту». Этот случай и натолкнул его на мысль прибегнуть к обману. Фальшивая тайна «Марии Целесты» возникла из действительной тайны парусника «Юлия». Только загадка последнего судна так и не была выяснена. (Эйдельман Д. На суше и на море. — М., 1970.)

ГИБЕЛЬ СУДОВ У БЕРЕГОВ АВСТРАЛИИ. 1940, г.

13 мая 1940 года у берегов Австралии была обнаружена немецкая мина. Через некоторое время без вести пропал английский пароход «Ученый». Морское управление приказало всем торговым судам проходить у берегов Австралии, не зажигая навигационных огней. 19 июня океанский лайнер «Ниагара», вышедший из Окленда в Новой Зеландии, подал сигнал бедствия. Впоследствии смогли разобрать лишь, что причиной катастрофы был взрыв. Лайнер в этот момент шел вдоль новозеландского берега. Через семнадцать минут была перехвачена еще одна радиограмма с «Ниагары», в которой сообщалось, что корабль быстро погружается и проходит эвакуация пассажиров и команды. В тот же день новозеландская береговая охрана обнаружила неподалеку от места гибели «Ниагары» выброшенную на мель немецкую мину. Всем кораблям было приказано держаться не ближе чем в ста милях от берега. Из порта пароходы выводились в море тральщиками. Кто и каким образом мог поставить эти минные заграждения, неизвестно.

Виновником гибели «Ниагары» был немецкий рейдер «Орион» — обычный торговый пароход, на котором были установлены пушки и который 6 апреля 1940 года вместе с несколькими такими же замаскированными рейдерами был послан в дальнее плавание. Поставив мины у берегов Австралии и Новой Зеландии, «Орион» почти два месяца скрывался среди островов Южных морей. В августе «Ориону» удалось потопить французский пароход «Ноту», шедший из Новой Зеландии в Нумео — столицу французской Новой Каледонии. Через три дня, 20 августа, подал сигнал бедствия и пропал английский пароход «Туракина», приближавшийся к Новой Зеландии. Единственными свидетелями гибели этих жертв «Ориона» оказались трап с «Ноту», выброшенный волнами на берег близ Нумео, и спасательный круг с «Туракины», найденный через месяц на пляже Новой Зеландии.

В октябре «Орион» пришел к Маршалловым островам, где его уже поджидал танкер «Регенсбург», базировавшийся в Японии. Возможность получать из Японии подкрепления и снабжение была одной из важнейших причин активности немецких рейдеров в Южных морях. Вскоре после заправки «Орион» встретился с собратом по профессии — рейдером «Комета», сопровождаемым вспомогательным судном «Кулмерланд». В конце года к рейдерам присоединился удачливый «Атлант», который перед этим потопил несколько крупных пароходов в Атлантическом океане. Наконец подошел и «Пингвин», который также начал свою карьеру в Атлантике, но затем перешел в более безопасные воды Индийского океана и поставил несколько минных полей вокруг Австралии. Хотя в Индийском океане не было ни одного немецкого военного корабля, теперь в нем действовал целый флот рейдеров, нанесших значительный ущерб судоходству.

Сведения о гибели судов поступали со всех сторон. Французский пароход «Комиссар Рамель» успел сообщить, что его обстреливает рейдер в самом центре Индийского океана. Через день норвежский танкер «Старый Якоб» послал сигнал бедствия из района между Цейлоном и Суматрой. Еще через неделю пропал пароход «Наушера». В центр океана была направлена военная эскадра, и тогда командиры рейдеров решили принять меры, чтобы их жертвы не воспользовались радиосвязью.

20 ноября с парохода «Маймоа», шедшего в Австралию, был замечен низко летящий гидроплан с английскими опознавательными знаками. Капитан, взглянув на него, отвернулся, но вдруг с палубы крикнули, что самолет что-то бросил в воду. Выглянув из рубки, капитан увидел, как за самолетом что-то тянется по волнам. В следующее мгновение самолет промчался над кораблем. Раздался грохот. Самолет взмыл вверх и начал разворачиваться для следующего захода.

И капитан и матросы успели разглядеть, что самолет тащит за собой на тросе железную болванку. Вряд ли она могла быть средством нападения. Но когда самолет вновь прошел на бреющем полете и опять болванка прогрохотала по надстройкам, капитан догадался, в чем дело: самолет старался порвать антенну.

Следуя своей догадке, капитан тут же приказал дать радиограмму, что подвергся нападению. И вовремя: на следующем заходе самолет порвал антенну и улетел. Через полчаса на горизонте показался старый торговый корабль. Это был «Пингвин». «Маймоа» убегала от рейдера больше трех часов. За это время удалось починить антенну и возобновить радиосвязь. Самолет «Пингвина» повторял налеты на корабль, осыпая его пулеметными очередями и кидая бомбы. На корабле было много убитых и раненых, но моряки, отстреливаясь из винтовок, вновь и вновь восстанавливали антенну. Наконец «Пингвин» приблизился на дистанцию огня, были сдвинуты ящики, скрывавшие орудия на палубе, и после нескольких залпов капитану «Маймоа» пришлось отдать приказ покинуть корабль.

Когда шлюпки были подобраны рейдером и капитан «Пингвина» допрашивал офицеров «Маймоа», он сказал, что им повезло: если бы они, не дай бог, сбили его самолет, он вынужден был бы в качестве возмездия отправить их всех на дно.

Сигналы «Маймоа» были получены в Австралии, однако по крайней мере три часа было потеряно, прежде чем в Морском управлении пришли к заключению, какому из военных кораблей следовать к месту происшествия. Единственным, кто сразу изменил курс и поспешил к терпящей бедствие «Маймоа», был торговый пароход «Порт Брисбен», вооруженный всего двумя маленькими пушками. Почему-то, когда «Порт Брисбен» сообщил, что идет на помощь «Маймоа», Морское управление не запретило ему выступать в качестве добровольной жертвы рейдера. И пока управление продолжало радиосовещание с кораблями австралийского флота, «Порт Брисбен» последовал к месту гибели «Маймоа».

Наступил вечер. Погода испортилась, и пошел дождь. Стало так темно, что капитан «Порта Брисбен» решил, что до утра все равно никого найти не удастся. Тогда он приказал всем, кроме вахтенных, покинуть палубу, орудийным расчетам отдыхать, да и сам тоже отправился вниз, чтобы немного поспать. А менее чем через час вахтенный увидел совсем рядом темный силуэт неизвестного корабля. Он успел разбудить капитана, но было поздно.

Вспыхнули прожекторы, и «Порт Брисбен» оказался в роли зайца, попавшего в лучи фар. В следующее мгновение раздался залп, из перебитых труб поднялись столбы пара, послышался оглушающий треск переборок. В считанные секунды «Порт Брисбен» лишился почта всех надстроек. Были снесены мостик, радиорубка, погибли все, находившиеся там. Рули парохода были заклинены, и он медленно поворачивался вокруг своей оси.

Оставшиеся в живых моряки спустили три шлюпки. Две из них были подобраны немцами, одной удалось скрыться. Немцы не стали разыскивать ее в ночи — они спешили уйти, понимая, что австралийские крейсеры уже спешат сюда. (Можейко И.В. В Индийском океане. — М.: Наука, 1977.)

СУДЬБА ПАРОХОДА «РООЗЕБООМ»

Утром 7 декабря 1941 года японские самолеты, базирующиеся на авианосцах, нанесли сильнейший удар по главной американской военно-морской базе на Тихом, океане — Перл-Харбор на Гавайях. Япония вступила в мировую войну на стороне держав «оси». Смелый план командующего японским флотом адмирала Ямамото удался.

Через несколько дней после нападения на Перл-Харбор началось вторжение японцев в Юго-Восточную Азию. Ударами авиации были потоплены два английских линкора в Сингапуре, затем в ряде сражений разбит голландский флот, охранявший Нидерландскую Индию. Одновременно по суше шло наступление на Сингапур — английский форпост в Юго-Восточной Азии. После падения Сингапура в дело вступили японские подводные лодки, гидросамолеты и надводные корабли, задачей которых было уничтожение всех кораблей с беженцами и войсками, эвакуировавшимися из Сингапура в Индию и Австралию. В результате десятки тысяч человек, вырвавшиеся в последний момент из Сингапура, сгорели или утонули в море. Положение отягощалось тем, что пассажирам утонувших кораблей, не погибшим при взрывах, не приходилось рассчитывать, что их спасут: бойня, которую устроили японская авиация и флот, не оставляла времени для того, чтобы обращать внимание на терпящих бедствие. Те, кто добирался до берега, попадали в концлагеря.

Существует множество книг и рассказов очевидцев о расправе японского флота и авиации с пароходами, убегавшими из Сингапура. В качестве примера можно привести судьбу голландского парохода «Роозебоом», который в начале мая покинул Сингапур, имея на борту пятьсот человек.

9 мая «Роозебоом» находился в трех днях пути от Паданга на Суматре. Пароход шел без огней, и уже появилась надежда на то, что ему удастся ускользнуть. Скорость была невелика, поскольку пароход был переполнен беженцами и грузом, да еще пришлось забрать несколько человек с английского парохода, разбомбленного в нескольких милях от Сингапура.

Торпеда поразила «Роозебоом» около полуночи. Субмарина стреляла, очевидно, с близкого расстояния и имела возможность прицелиться, так как взрыв раздался в самом центре корабля, в машинном отделении. Пароход, казалось, подпрыгнул от взрыва, и сотни пассажиров, спавших на палубе, чтобы спастись от духоты, оказались в воде прежде, чем успели проснуться. Большинство из тех, кто находился в каютах и в трюме, выбраться не успели.

Английский чиновник Уолтер Гибсон, на воспоминаниях которого основан этот рассказ, был одним из немногих, кто успел выскочить на палубу и прыгнуть в море. Ему удалось отыскать обломок шлюпки, за который он уцепился, и в течение двух часов плавал. Наконец Гибсон увидел проплывающую рядом шлюпку и забрался в нее. Шлюпка была катастрофически переполнена. Люди стояли, цепляясь друг за друга. А за шлюпкой, держась за ее концы, гроздьями плыли те, кому места в ней не досталось.

Когда наступил рассвет, удалось подсчитать, что в шлюпке, рассчитанной на тридцать человек, находится восемьдесят. Кроме того, более пятидесяти человек оставались в воде.

Английский бригадный генерал, оказавшийся в шлюпке, принял командование и с помощью добровольцев собрал все продовольствие и воду. Решено было выдавать каждому по столовой ложке воды и по столовой ложке сгущенного молока ежедневно. В течение дня собирали обломки корабля и к вечеру с помощью веревок, тросов, разорванной и связанной в жгуты одежды соорудили плот, на который взобрались двадцать человек. Под их тяжестью плот ушел в воду, и люди стояли почти по пояс в соленой воде. После этого лодка взяла курс к Суматре.

Обитатели плота умерли в течение первых трех дней. Солнце обжигало их выше пояса, а сесть или лечь они не могли. Бригадир предложил меняться с ними местами, но никто в шлюпке не согласился перейти на плот. К исходу третьего дня на плоту, который постепенно развалился, остался лишь один человек. Его взяли в шлюпку, где он вскоре умер.

Голод перестал мучить в первые же дни, зато жажда доводила людей до безумия. Бригадир запретил пить морскую воду, но, когда опускалась темнота, пассажиры шлюпки начинали пить ее тайком. На четвертый день один из матросов сошел с ума и с криком «Это пресная вода!» бросился за борг и утонул.

Постепенно на борту падала дисциплина. Если в первые дни люди сохраняли человеческий облик и поддерживали слабых, то к исходу первой недели верх взял инстинкт самосохранения. Раздача воды и пищи стала мучительной церемонией — все с жадностью следили за медсестрой и бригадиром, которые делили рацион. Особенно неприятными для всех стали часы, когда надо было спускаться в воду, чтобы плыть, держась за концы: в шлюпке еще не хватало места на всех. Со шлюпки начали исчезать люди. Некоторые из них добровольно бросались в воду, чтобы избежать мучений, но кое-кому, самым слабым, помогали соседи. Остальные делали вид, что ничего не случилось: можно не лезть в воду, можно надеяться, что лишняя ложка воды достанется тебе самому.

Помощник капитана парохода, голландец, был совсем плох и лежал неподвижно, положив голову на колени своей молодой жены. Он бредил. Внезапно он вырвался из ее рук и, закричав, что видит корабль, кинулся в воду. Жена попыталась его спасти, но она так ослабла, что быстро отстала от лодки, и мужчины в лодке с тупым равнодушием смотрели, как она тонула.

В тот же день умер бригадир, который старался поддерживать в шлюпке порядок. Он был единственный, кого похоронили — один из офицеров прочел над ним молитву, и затем его тело было брошено за борт.

Пока все были заняты похоронами бригадира, последнюю канистру с водой и банки сгущенного молока охранял капитан «Роозебоома». Вдруг все услышали крик: капитан боролся с одним из английских чиновников. Нападавший выпрямился, и все увидели, что из груди капитана торчит нож. Обезумевший убийца схватил две банки со сгущенным молоком и бросился, в море. Он так и утонул, держа свою бесценную, но бессмысленную добычу.

Команду, над шлюпкой, в которой оставалось около пятидесяти человек, принял английский подполковник, но на десятый день, когда кончилась вся вода, он исчез. Неизвестно, что с ним случилось, но подозрение англичан пало на пятерых матросов-яванцев с «Роозебоома», которые сидели отдельно от европейцев на корме. Той же ночью решено было разделаться с яванцами, и на рассвете полтора десятка англичан, вооруженных чем попало, бросились на матросов. Всех пятерых тут же выбросили за борт, а когда они пытались удержаться за край борта, англичане били их по пальцам веслами до тех пор, пока те не отпустили шлюпку…

На одиннадцатый день в шлюпке оставалось чуть более двадцати человек. Стало свободно, и обессилевшие люди лежали на дне, прикрываясь от лучей солнца одеждой тех, кто умер. Из женщин осталась в живых лишь одна молодая китаянка, которая вела себя с таким достоинством и выдержкой в этом плавучем сумасшедшем доме, что невольно вызывала уважение даже у тех, кто уже потерял человеческий облик.

В начале третьей недели пути пошел проливной дождь, хлынувший как спасение в тот момент, когда не оставалось никакой надежды. На следующий день вновь повезло: на шлюпку опустилась небольшая стая чаек. Чайки сидели спокойно, не обращая на людей внимания, а те медленно поворачивались, чтобы поймать птиц. Собрав последние силы, они начали хватать чаек и, разрывая на части, тут же есть. Но затем началось все сначала — солнце, жара, жажда…

Лишь на двадцать шестой день шлюпку вынесло к берегу острова Синора в шестидесяти милях от Суматры. В ней осталось шесть человек, в том числе Гибсон и китаянка. Их подобрали рыбаки, и несколько дней они жили в деревне. Затем на остров высадились японцы, и Гибсон попал в концлагерь, где пробыл до конца войны. (Можейко И. В. В Индийском океане. — М.: Наука, 1977.)

ГИБЕЛЬ ОТ СОБСТВЕННОЙ ТОРПЕДЫ

Это случилось в пятом боевом походе подводной лодки «Звон» осенью 1943 года. 23 октября «Звон» обнаружил японский конвой, состоящий из трех больших танкеров и двух транспортов. Охрану нее один эсминец, который кругами ходил вокруг конвоя, обследуя район. Подводной лодке удалось поднырнуть к самому конвою так, что она смешалась с кораблями японцев и эсминец не мог засечь ее радиолокатором. Почти в упор «Звон» дал залп пятью торпедами по танкерам, и все три судна были поражены. Затем лодка приготовилась поразить транспорт, однако он, заметив это, резко развернулся и пошел на таран. Лодка была зажата между пылающим танкером и транспортом, и времени, чтобы уйти в глубину, уже не оставалось. Нос транспорта буквально навис над «Звоном». Дальнейшее капитан лодки О'Кейн описывает следующим образом:

«Это было как в мелодраматическом боевике. «Звон» метнулся прямо внутрь циркуляции транспорта, и, спасая корму, я приказал положить руль лево на борт. Транспорт открыл огонь из пушек и пулеметов. Однако снаряды проносились над нашими головами, не задевая лодки. Положение было отчаянным. Тут я взглянул на корму и увидел, что, на наше счастье, транспорту придется продолжить поворот, чтобы избежать столкновения с грузовым судном, которое также шло на таран. Наскоро прицелившись, я выстрелил веером четыре торпеды из кормовых аппаратов с углом растворения, перекрывавшим длину обеих целей. В этот же момент грузовое судно врезалось в правую раковину транспорта. Столкновение и четыре торпеды «Звона» решили судьбу грузового судна: оно затонуло почти мгновенно, уйдя под воду с большим дифферентом на нос, а транспорт застыл на месте, задрав корму под углом в тридцать градусов».

Таким образом, за один бой лодке удалось уничтожить пять кораблей. Но на этом охота «Звона» не кончилась. На следующий день он шел на путь, по которому шли подкрепления японским войскам на Филиппины. Лодка обнаружила радиолокатором новый конвой, но уточнить количество и чины кораблей в темноте было невозможно, а приблизиться командир лодки не решался, так как время от времени эскортные корабли поднимали стрельбу.

Нервозность японского конвоя помогла «Звону». Внезапно с одного из кораблей начали подавать сигналы прожектором, поочередно освещая суда, и при этом свете лодка выбрала себе цели — два транспорта и танкер. В каждый из кораблей было отправлено по две торпеды. Торпеды настигли цели, раздались взрывы, а «Звон» тем временем выбрал новые жертвы — теперь море было освещено горящим танкером, и остальные корабли конвоя четко вырисовывались на фоне огня. Но тут лодка была замечена. Она успела выпустить еще три торпеды и попыталась уклониться от несшегося на нее эсминца охранения. В тот момент, когда гибель ее казалась неотвратимой, эсминец взлетел на воздух, налетев на одну из торпед. Другая торпеда в мгновение ока превратила в светящийся, раскаленный шар еще один танкер, везший бензин. Лодка же, воспользовавшись суматохой, отошла от поля боя и остановилась в пяти милях. У нее оставались еще две торпеды, и капитан О'Кейн решил уничтожить ими единственный неповрежденный транспорт.

Транспорт отыскали довольно быстро и с дистанции в четыре кабельтова выпустили в него торпеду. Она попала точно в цель. Тогда О'Кейн приказал выпустить последнюю торпеду. И тут произошло непредвиденное: торпеда вильнула и двинулась по кругу Капитан понял, что вот-вот станет жертвой собственного выстрела.

Торпеда врезалась в корму лодки. Раздался взрыв. Все три кормовых отсека были мгновенно затоплены, и моряки, находившиеся в них и собиравшиеся отдохнуть, погибли раньше, чем успели понять, что случилось. «Звон» словно провалился под воду. Рубочный люк задраить не успели, и в него хлынула вода. Все в рубке, кроме троих, которых выбросило наружу, погибли.

Уничтожив секретные документы, в оставшийся незатопленным носовой отсек последним прошел лейтенант Флэнейджен. Задраили водонепроницаемую дверь. В носовой аккумуляторной яме начался пожар, и в отсек стал просачиваться дым. Тогда всем оставшимся в живых (их оказалось тридцать) были розданы спасательные жилеты и кислородные аппараты Момсена. Положение было почти безнадежным, и подводники это понимали, хотя никто не знал точно, на какой глубине лежит лодка. Снаружи рвались глубинные бомбы, и начинать спасательные работы до того, как японский эскорт прекратит бомбометание, было бы самоубийством.

Так прошло еще около часа. Дышать было трудно, люди теряли сознание от жары. Лейтенант приказал морякам сосредоточиться у спасательной шахты, чтобы выбраться наружу. Как только первая группа ушла, начали готовить следующих трех моряков. Приходилось ждать, но делать это с каждой минутой было все труднее. Много времени было потеряно оттого, что люди, попадая в спасательную шахту, теряли сознание — давление там достигало шести атмосфер. Наконец отправилась в путь третья группа, а за ней четвертая, с которой пошел лейтенант Флэнейджен. Ему, как старшему из оставшихся в живых офицеров, следовало бы уходить последним, но он уже терял сознание, и матросы пропустили его вперед.

Флэнейджен не помнил, как очутился на поверхности воды. Когда он пришел в себя, то спросил у матроса, помогавшего ему держаться на воде, сколько всего человек вышло на поверхность. Оказалось, что четверо из тринадцати, ушедших вверх по буйрепу. Остальные, видимо, погибли на коротком, по тяжелом пятидесятиметровом пути. Четверо ждали, но больше никто из лодки не появился. Вероятно, взорвалась аккумуляторная батарея и все семнадцать человек, оставшихся в лодке, погибли.

Разглядев в полукилометре торчавший из воды нос потопленного ими грузового парохода, спасшиеся подводники решили подождать отлива, а затем плыть к этому судну и найти там шлюпку или спасательный плот, чтобы добраться до берега. Но раньше, чем наступил отлив, их обнаружил японский эскортный эсминец. Он выловил из воды и тех трех человек, которых смыло из рубки, в том числе капитана «Звона» О'Кейна.

В те годы в США действовал специальный комитет по учету потерь, который проверял все доклады лодок, кораблей и самолетов, сверяя их с сообщениями японских источников и другими данными, так как донесения подводников бывали часто неточны. После проверки комитет зачислил на счет «Звона» семь кораблей, уничтоженных за две ночи. Всего эта лодка за пять походов потопила двадцать четыре японских судна общим водоизмещением около ста тысяч тонн. (Можейко И.В. В Индийском океане. — М.: Наука, 1977.)

НА ПЛОТАХ И ЛОДКАХ ЧЕРЕЗ ОКЕАНЫ: ТРАГИЧЕСКИЙ ФИНАЛ

Днем 6 мая 1963 года вахтенный штурман советского турбоэлектрохода «Балтика», шедшего из Калининграда в Гавану, заметал парусную лодку. Капитан приказал изменить курс, и вскоре «Балтика» подошла к суденышку. Это была резиновая надувная лодка длиной семь с половиной и шириной около трех метров. На корме виднелось два мотора, мачта была оснащена парусами. Называлось суденышко «Тысяча вех», а плыл на нем всего лишь один человек — французский моряк Рене Лекомб.

31 марта он вышел в море из Гваделупы (Малые Антильские острова), намереваясь в одиночку пересечь Атлантический океан с запада на восток. К моменту встречи с советским судном Лекомб прошел примерно треть расстояния до Франции. От помощи, предложенной нашими моряками, он отказался, попросив лишь уточнить местонахождение его лодки. Ему сообщили точные координаты: 32°50′ северной широты и 48°47′ западной долготы.

После этого Лекомба видели еще несколько судов; в последний раз его заметили греческие моряки 27 мая. А в начале июля остов «Тысячи вех» с обезображенным трупом был обнаружен на скалах одного из Азорских островов. Судя по всему, отважный путешественник потерпел аварию во время шторма.

…В ночь с 14 на 15 марта 1967 года радиостанции западного побережья Южной Америки приняли сигналы бедствия. Их посылали с плота «Пасифик», находившегося в это время в Тихом океане, в районе Галапагосских островов. Что же заставило людей отправиться в океан на плоту?

Организатор экспедиции испанец В. Альфар хотел доказать, что индейцы-инки начинали плавание через Тихий океан от берегов Эквадора, а не Перу, как считают некоторые ученые. Древние мореплаватели Южной Америки, утверждал Альфар, на своих бальсовых плотах добирались не только до Полинезии, возможность чего доказал еще Т. Хейердал, но даже до Австралии.

23 октября 1966 года «Пасифик» отправился из эквадорского порта Гуаякиля. Вскоре плот, несмотря на все усилия команды, начало относить к северу — к Галапагосским островам. Спустя месяц после начала плавания, опасаясь, что плот разобьет о прибрежные скалы, В. Альфар обратился по радио за помощью. Через сутки к «Пасифику» подошел эквадорский военный корабль и отвел его в одну из бухт архипелага. Там плот привели в порядок, несколько улучшили его конструкцию и парусное вооружение. Во время стоянки у Галапагосских островов команда «Пасифика» уменьшилась с пяти человек до трех: двое отказались продолжать опасное путешествие.

Закончив все нужные приготовления, путешественники снова вышли в океан. За неделю удалось пройти более 460 километров на юго-запад, но затем экспедицию опять постигла неудача. Встречные ветры упорно не давали «Пасифику» продвигаться по заданному курсу. Запасы продовольствия и воды таяли, а сам плот начал медленно, но неуклонно погружаться в воду. Тогда-то и был подан сигнал бедствия, который приняли многие радиостанции. Капитан одного из судов подошел к плоту и снял с него людей. «Пасифик» к тому времени уже наполовину погрузился в воду.

Плавание Хейердала и выход в свет его книги вызвали настоящий ажиотаж вокруг необычных плаваний. За последние два десятка лет было совершено множество путешествий на плотах по рекам, морям и океанам. Многие из этих предприятий кончались крахом, вроде плавания на «Пасифике». Из тех, что успешно завершились, стоит отметить экспедицию американского моряка Уильяма Уиллиса (18931968 гг.). В 1954 году он, как и Хейердал, стартовал из Кальяо (Перу). За 115 дней Уиллис прошел около 12 тысяч километров, отделяющие Американский континент от островов Самоа. Плот Уиллиса был сделан из бальсы, как и «Кон-Тики», но американский моряк отправился в плавание один, если не считать кота и попугая.

В книге «На плоту через океан» Уиллис так говорит о цели своего плавания: «Я не хочу доказать какую-либо научную теорию или открыть новый путь, чтобы по нему шли другие… Мне хочется подвергнуть себя суровому испытанию, какому должен, по-моему, подвергнуть себя каждый человек… возможно, мой опыт когда-нибудь пригодится потерпевшим кораблекрушение».

Трудности и опасности, с которыми пришлось встретиться американскому моряку, были действительно велики: одиночество, которое он, в отличие от Слокама и Чичестера, переживал очень тяжело, потеря запасов пресной воды, штормы, мучительные болезни (в этом отношении Уиллису принадлежит своеобразный рекорд) и, наконец, кошмарный эпизод с акулой.

Поймав как-то на крючок акулу, Уиллис вытащил ее на плот, пригвоздил острогой к бревнам и стал вытаскивать из пасти крючок. Едва он его достал, как акула бешено рванулась, Уиллис поскользнулся на водорослях, которыми обросла корма плота, и упал в воду. При этом его рука случайно попала акуле в пасть и была сильно поранена.

Плот, подгоняемый ветром, на всех парусах уходил на запад. Из раненой руки лилась кровь, намокшая одежда тянула вниз. «Я погиб. В отчаянии я стал плыть за плотом, — вспоминал Уиллис, — но тут же сдержал себя, сообразив, что за ним все равно не утонишься. Тут я осознал, что леска все еще обернута вокруг моей правой руки… Другой конец лески был привязан к поперечному бревну на корме плота». Это и спасло Уиллиса: держась за леску, он осторожно подтянулся к плоту и с трудом взобрался на его скользкие бревна…

Испытания, выпавшие на долю Уиллиса, не отбили у него охоты к опасным путешествиям. Через несколько лет после своего первого плавания он вновь отправляется через Тихий океан. На этот раз он решил удлинить маршрут до Австралии. Уиллис соорудил плот (снова из бальсовых бревен), набрал «экипаж» — две кошки и почтового голубя — и 5 июля 1963 года вышел в океан.

Во время шторма у плота был серьезно поврежден руль, но Уиллису все же удалось добраться до Западного Самоа. Там он отдохнул, привел в порядок плот и пустился к берегам Австралии, которой достиг 9 сентября 1964 года. В это время Уиллису был уже 71 год, но его плот недаром назывался «Возраст — не помеха»!

Третье плавание неугомонного морехода закончилось трагически. На этот раз Уиллис изменил своей привязанности к плотам и решил пересечь Атлантический океан с запада на восток на крохотной яхте. Это суденышко только с большой натяжкой можно было назвать яхтой: длина парусной лодки Уиллиса составляла 3,36 метра, ширина — чуть больше метра. 3 мая 1968 года Уиллис вышел из Нью-Йорка и взял курс на Плимут.

А 20 сентября советский рыболовный траулер «СРТ-4486» в 700 милях к западу от Ирландии заметил в море полузатопленную лодку со сломанной мачтой. Суденышко подняли на борт траулера. Людей в лодке не оказалось, руль был вырван, верхняя часть рубки из стекловолокна полностью разбита…

По найденным в рубке документам установили, что это яхта Уиллиса. Последняя пометка в морском астрономическом ежегоднике была сделана 20 июля; следовательно, скорее всего в этот или на следующий день бесстрашный путешественник погиб. Несколько часов «СРТ-4486» искал в океане Уиллиса, но поиски оказались безуспешными.

ИЗ СЕЛЕВОГО ПЛЕНА. АЛТАЙСКИЙ ХРЕБЕТ, 1971 Г.

ЛЭП не просто проложить в заполярной тундре, сибирской тайге или в пустыне, но всего сложнее, наверное, в горах, где почти на каждом шагу и обвалы, и осыпи, и лавины, и сели. И потому задолго до того, как монтажники начнут собирать ажурные секции опор, изыскатели ведут разведку будущей трассы. Изучаются различные варианты, пока наконец не утверждается самый подходящий для строительства линии электропередач, наиболее дешевый и надежный в эксплуатации.

Летом 1977 года небольшой изыскательский отряд Таджикского научно-исследовательского отдела энергетики работал в бассейне реки Исфайрам на северном склоне Алтайского хребта; изучался один из вариантов, шестой по счету, будущей высоковольтной линии, по которой энергия Вахта должна будет прийти в Узбекистан. Работа сложная: линии через хребет, перевалы которого лежат почти на четырехкилометровой высоте.

Два наши вездехода — легкий «козлик» ГАЗ-69 и мощный ГАЗ-66 — позволяли одновременно обследовать большой участок. Геологи тщательно изучали горные породы: у будущих опор должен быть прочный, надежный фундамент. Геофизики исследовали электропроводность грунтов, от которой, в частности, зависело, насколько часто молнии будут поражать опоры. А мы, лавинщики, старательно описывали, фотографировали и наносили на схемы места, где зимой со склонов могли обрушиваться снежные лавины. Если опора повреждается летом, ее можно сравнительно легко восстановить или даже заменить новой, но, если авария происходит в разгар зимы, ничего не поделаешь, жди, пока снег растает. А ведь энергия одной ЛЭП питает целые промышленные районы, десятки городов, сотни предприятий. Ударная же сила лавины достигает ста десяти тонн на квадратный метр препятствия! Какая опора устоит перед таким сокрушающим тараном? Одно только «дыхание» лавины — удар воздушной волны, нередко сопровождающей снежный обвал, тоже измеряется несколькими тоннами на квадратный метр.

Объем отдельных лавин достигает нескольких миллионов кубометров, глубина снега в них — с многоэтажный дом. Вот потому на нас и ложилась особая ответственность. Снега в верховьях Исфайрама выпадает много, склоны гор крутые, скалистые, перепад высот большой, древесной растительности мало — прямо-таки раздолье для лавин. И следы их мы встречали почти на каждом шагу.

Иной раз уходили из лагеря не на один день, прихватив спальные мешки и продукты, поднимаясь на самый гребень Алтайского хребта, обходя цирки. Пляшущее пламя костра, резкий ветер с вершин, журчание недалекого родника, чистые звезды в бархатно-черном небе…

Самой зеленой была долина правого притока Исфайрама — реки Каинды с очень чистой и холодной водой. Внизу густые заросли березы, тополя, шиповника, ивы, выше по склонам редколесье. Но наиболее живописна скалистая теснина другой реки — Тенгизбая в исфайрамских истоках: лилово-красные крутые скалы, голубоватые пятна снега у гребня, где пестрели веселые лужайки эдельвейсов. По дну тенгизбайской теснины среди каменных глыб вилась древняя тропа, отмеченная пожелтевшими черепами и костями лошадей. Опоры ЛЭП здесь не поставишь: гигантские потоки снега зимой заполняют каменную щель от борта до борта. Думай, думай, изыскатель, ведь по твоим следам будут шагать монтажники!

Наибольшее впечатление оставлял, конечно, перевал Тенгизбай на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря. Отсюда более века назад один из исследователей природы Средней Азии, Алексей Павлович Федченко, первым из ученых увидел сквозь прозрачную дымку многокилометрового расстояния громаду Заалайского хребта — северного рубежа Памира. Что для гор сотня лет? Миг в их жизни. Точно такие же каменные исполины, увенчанные снегами и льдами, какими их когда-то увидел первооткрыватель, высились и перед нами. Редкая величественная панорама, смотришь — не насмотришься, и никак не хочется спускаться в долину…

Руководил нашим отрядом начальник лаборатории Хамиджон Обидович Арифов, разрядник по нескольким видам спорта. На работу он предпочитал принимать таких же здоровяков, чтобы потом в экспедиции никто не жаловался на недуги и слабость. Люди в отряде в основном были молодые, но уже достаточно проверенные «полем». Это геоморфолог Мирхабиб Аброров, геофизики Виктор Хоронбко и Камиль Шамсутдинов, геолог Виктор Фаюстов. Наш двадцативосьмилетний начальник, видимо, был наделен талантом руководителя. Ему нравилось что-то организовывать, согласовывать, пробивать, мчаться на край света за нужным прибором, строить планы на много лет вперед. Он верил, что в каждом человеке скрыты огромные способности.

Базировались мы в живописном урочище Лянгар возле устья Каинды. Вечерами, возвращаясь с маршрута, мы издалека замечали на фоне лилово-палевых скал и темной травы оранжевые пятна наших палаток, стоящих под скалистым склоном между двумя огромными каменными глыбами, свалившимися сюда, по-видимому; во время сильного землетрясения. Купание в холодной воде и съеденный с поистине волчьим аппетитом ужин быстро возвращали бодрость, и мы подолгу засиживались у костра, делясь впечатлениями, прикидывая планы на будущее или просто перекладывая содержимое своего рюкзака. Сколько всего может уместиться в нем! Спальный мешок, теплая одежда, белье, мыло, спички, карманный фонарик с батарейками, верный фотоаппарат с запасом пленки, иной раз даже кинокамера, бинокль, ручки, карандаши, блокноты, иногда портативный приемник. Кое-кто брал с собой учебники или художественную литературу. Словом, все мое ношу с собой, как гласит латинская пословица. А ведь нужны еще и продукты. Вот сидишь, прикидываешь, что оставить в лагере, а что взять в новый маршрут.

Закончив обследование верховьев, мы решили перебазироваться ниже по долине Исфайрама. Сняли палатки, сложили имущество, погрузились. Прощай, Лянгар!

Впереди юркая «легковушка», за ней «шестьдесят шестой», груженный экспедиционным имуществом. Дорога вилась по правому берегу Исфайрама, опускаясь ниже и ниже с каждым километром. Мягкий, теплый ветер шевелил волосы. Прозрачные тени легких облаков неторопливо плыли по бурым, обожженным солнцем склонам гор. Довольные тем, что трудную работу удалось выполнить досрочно, мы безмятежно беседовали о своих делах. Вдруг наш водитель Таджиддин тревожно воскликнул: «А где же дорога?» — и резко затормозил. Мы выскочили из машины…

Знакомого ущелья с узким бурным потоком Исфайрама мы не увидели. Перед нами простиралось синее озеро, из которого кое-где торчали зеленые верхушки деревьев. Дорога круто ныряла в воду, исчезая в темной глубине. Еще не понимая, в чем дело, мы как-то инстинктивно почувствовали, что произошло нечто неожиданное, бесповоротно изменившее все наши планы. У переднего колеса машины всплеснула волна, другая… Уровень новорожденного водохранилища поднимался прямо на глазах, ведь река ежесекундно приносила более полусотни кубометров воды. И странное впечатление производила настороженная тишина, сменившая привычный шум горной реки. Вот под водой скрылся один камень, за ним другой… Что же все-таки произошло? Обвал?

И только тут далеко впереди, у поворота, в километре от нас, мы разглядели огромный кипящий и ворчащий темно-рыжий вал, наглухо перегородивший долину. Он вздрагивал, то поднимаясь, то опадая, над ним вздымались фонтаны грязи.

Мы ошеломленно переглянулись. Вот это да! Сель, гигантский, чудовищный сель, вырвавшийся из крутой скалистой долины Тегермача — правого притока Исфайрама, сотни тысяч тонн жидкой грязи и камня.

Хорошо, что наши парни сегодня утром разоспались, а мы, старшие, не слишком старательно их будили. А если бы выехали на час раньше, как собирались? Об этом и думать не хотелось…

Посовещавшись, решили вернуться к месту бывшей стоянки, а там, как говорится, видно будет. До нас постепенно доходила серьезность нашего положения: продукты на исходе, рации нет, сель отрезал нас от внешнего мира. Наши вездеходы в создавшейся ситуации тоже были бесполезны: вверх, через хребет, дороги нет, а внизу ее перекрыл сель. Спорили долго. Наконец пришли к выводу: оставив в горах машины, в обход по скалам обойти возникшее озеро и сель, спуститься в ближайший населенный пункт и сообщить в Душанбе о нашем положении.

Прохладным утром вышли в путь по давно забытой полузасыпанной тропе, которую еще в 1914 году прокладывали здесь австрийские пленные. После того как по дну исфайрамской долины пролегла широкая автодорога, этой тропой никто не пользовался. Местами она вообще исчезала. На наиболее сложных участках приходилось вырубать в твердом грунте ступеньки, вернее, маленькие впадинки, чтобы только ухватиться, опереться, не сорваться со склона. Кое-где проходили только с помощью предусмотрительно взятой с собой прочной капроновой веревки. «Живые», ползущие вниз осыпи, почти отвесные скалы, «прижимы», где тропа вилась у самого берега реки, а то и прямо по воде, каменные кручи — вот далеко не полный перечень того, что нам пришлось преодолеть в пути. В довершение прошел ливень, камни стали скользкими.

За целый день с огромным трудом прошли мы километров десять, но увы… Слишком часто мы строим планы, руководствуясь лишь предположениями. Когда поздним вечером, смертельно уставшие, мы вышли наконец к небольшому домику, в котором жил местный лесник, оказалось, что дальше дороги нет: ниже образовавшегося водохранилища сель снес несколько мостов и полностью уничтожил километра два шоссе.

Лесник сказал, что причиной селя стал обвал, перегородивший на несколько суток реку Тегермач. Первым обнаружил сель двенадцатилетний сын лесника. Из узкой скалистой теснины в низовьях Тегермача с чудовищным грохотом вдруг вырвался гигантский вал высотой в десятки метров, несший огромные каменные глыбы, обломки скал и множество деревьев, сломанных или вырванных с корнем, — целую рощу. Вся эта масса, сотрясая землю и воздух, мчалась вниз по исфайрамской долине, на глазах меняя ее рельеф. Домик лесника уцелел просто чудом, буквально повиснув над высоким отвесным обрывом, хотя до этого стоял на пологой поляне в стороне от реки. Лесник на всякий случай перебрался в безопасное место на высокую террасу, перетащив туда свое имущество и перегнав лошадь, ангорского козла, осла и трех собак.

Только в устье Тегермача, перекрыв исфайрамскую долину широкой пологой плотиной, через которую переливалась поднявшаяся вода, лежало, по моим подсчетам, не менее миллиона кубометров горных пород, вынесенных селем. Зато на других участках вместо ровного дна долины темнели глубокие рытые каньоны, в мгновения вырытые сумасшедшим потоком. И все это рыжего, коричневого, охристого, оранжевого, а то и багрового цвета, точно открытая рана на теле земли.

Возникшее озеро прорывом не угрожало, приход и расход воды в нем сравнялись, а плотина, созданная селем, была прочной.

По правде сказать, я особого беспокойства не испытывал, по собственному опыту зная, что нас обязательно выручат. Но вот когда? Ведь нас ждали новые маршруты, а тут вынужденное безделье. Лесник Исман Бердыбаев, проработавший здесь почти четверть века, рассказал о другом тегермачском селе, пронесшемся 18 нюня 1966 года. Причина его — прорыв высокогорного озера Яшинкуль, образовавшегося три столетия назад во время сильного землетрясения, когда обвал воздвиг каменную плотину высотой более двухсот метров. Озеро назвали Яшин, то есть «Грозовым», так как землетрясение сопровождалось сильной грозой. Вскоре каменная чаша наполнилась до краев, затем вода просочилась сквозь преграду, и при ток сравнялся с расходом. Триста лет существовало озеро… Весна 1966 года была очень жаркой, ледники начинали таять дружно и раньше обычного. Уровень озера поднимался на метр в сутки. Фильтрация воды резко усилилась, и вот плотина не выдержала. Свидетелем прорыва оказался один из местных жителей, находившийся километрах в двух от плотины и наблюдавший за событиями в бинокль… Под напором воды из тела плотины стали вылетать камни. Образовавшаяся ниша стремительно росла, увеличивалась, и вот плотина в этом месте резко осела, вода хлынула в проем…

Три часа с глухим грохотом почти семь миллионов тонн воды гигантским водопадом низвергались из озера. Расход воды достигал пяти тысяч кубометров в секунду! Поток вырвался в долину Исфайрама, по которой шел весенний паводок, и вместе с ним выплеснулся на ферганские поля, затопляя их липкой, вязкой грязью, снося столбы, мосты, размывая дороги.

Нынешний сель значительно меньше, хотя и на этот раз, судя по всему, расход достигал нескольких сотен кубометров в секунду, причем не воды, а грязи и камня, масса которых вдвое тяжелее, поэтому столь велика разрушительная сила потока. И хотя существуют различные инженерные способы защиты от селей — дамбы, плотины, селеуловители, настоящая борьба с этим грозным стихийным явлением только начинается.

Составлены каталог селеопасных рек, методические указания и рекомендации по борьбе с селями. Создан полигон по искусственному воспроизведению селей, где испытывается противоселевая техника, селеметрическая аппаратура.

Что можно противопоставить стихийному явлению, чья мощность измеряется сотнями тысяч и даже миллионами лошадиных сил? Если селевой поток невелик, его можно перехватить и отвести в сторону по бетонному руслу. Таких русл в Таджикистане уже немало. Специальные гребневые плотины задерживают наиболее крупные каменные глыбы. Ежегодно на противоселевые сооружения в республике расходуются десятки миллионов рублей. Помогает и террасирование горных склонов.

В борьбе с селями хорошо помогает фитомелиорация — восстановление на обнаженных склонах луговой, кустарниковой и древесной растительности.

Есть и принципиально иной подход. Зачем сдерживать, останавливать сель? Не лучше ли устранить саму его причину — спустить селеопасные озера?! И казахские селевики уже приступили к спуску некоторых озер, прорезая их плотины взрывами или стальными ножами бульдозеров.

В борьбе с селями используются новейшие достижения науки и техники. Методами сейсмической, гравитационной, магнитной и электрической разведок специалисты обследуют морены наиболее опасных ледников: нет ли внутри пустот, слабых участков, не грозят ли они прорывом в случае образования здесь озер? Изучаются и естественные плотины некоторых озер. Аэро- и космические снимки дают достаточно подробные сведения о тех горных водоемах, до которых невозможно добраться даже с помощью вертолета.

Все это так. А нам все же приходится сейчас сидеть у берега мучного, бурного Исфайрама, который до сих пор никак не придет в себя после селя, и ждать помощи. Почему так случилось? Да потому, что при всех достижениях наука еще не может предсказывать возникновение и прорыв завалов вроде тегермачского…

Впрочем, о чем разговор? Ты же географ, исследователь, которому удалось лицом к лицу столкнуться с редким и грозным явлением природы. Так смотри, наблюдай, записывай, запоминай и будь счастлив, что тебе так здорово повезло! Жаль только, что кончается фотопленка.

Родника поблизости не оказалось, а по реке после селя неслась такая багрово-бурая вода, что приходилось подолгу отстаивать ее, прежде чем ставить на огонь. Кусок жесткой лепешки, кружка обжигающего чая — о чем еще и мечтать в наших условиях?..

Палатки, в которых мы жили, стояли на коротком, трехсотметровом отрезке асфальта, оставшемся от шоссе. Ниже дорогу на большом протяжении срезал сель, река мчалась вплотную к желтовато-сиреневым отвесным скалам. А выше полотно было частично покрыто образовавшимся водохранилищем.

Да, именно горным дорогам больше всего достается от селей. Селевой поток уничтожает сотни метров, а то и километры полотна. Он не засыпает его, как обвал или лавина, — шоссе можно тогда расчистить, — а сносит полностью, дороги как не было… Да, природа — это не только реки, леса и поля, не только чистый воздух и тишина, но и такая вот слепая, обладающая огромной разрушительной силой стихия. Все это приходило в голову в долгие часы ожидания. И вот…

Пусть не обижаются вертолетчики Киргизии и Узбекистана, с которыми мне тоже доводилось немало летать над горами и ущельями. Но, по моему мнению, лучшие асы винтокрылых машин — в Таджикистане. Вот и теперь мой старый знакомый Владимир Никульников на верном «Ми-4» сумел разыскать нас на дне глубокой и узкой скалистой долины среди каменного хаоса. Прошли, пробились наши парни, сообщили куда нужно!

Вертолет загружен до предела — взлетим ли? Ударил из выхлопных патрубков пепельно-голубой горячий дым, глухо затарахтел мотор, набирая обороты, завыл винт. За иллюминатором закружился пыльный вихрь. Вертолет по-бычьи наклонился, задрал хвост и рванулся вперед. Нас прижало к жестким металлическим сиденьям. Машину качнуло, окружающий пейзаж резко накренился и куда-то провалился… Поднялись!

Невдалеке парил орел. Он недовольно покосился в нашу сторону, наверное, рев мотора ему не понравился. В крутом пике царь пернатых ушел вниз. А наш вертолет набрал высоту и, развернувшись над голубым созвездием алайских ледников, взял курс на Душанбе.

(Яблоков А. Из селевого плена.// На суше и на море. — М., 1981.)

ПО СЛЕДАМ САНТОРИНСКОЙ КАТАСТРОФЫ. II ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ ДО Н.Э.

В III–II тысячелетиях до н. э. на юге Балканского полуострова, на западном побережье Малой Азии и на островах Эгейского моря процветала высокоразвитая своеобразная культура. По своим главным центрам — острову Крит и городу Микены на Пелопоннесе — она получила название крито-микенской. Именуют ее также эгейской (по морю) и минойской (по имени легендарного владыки Крита — царя Миноса).

Долгое время эта культура была известна лишь по древнегреческим мифам и трудам историков Древней Греции (Фукидида, Геродота и др.), а также поэмам Гомера. Замечательные археологические открытая за последние сто лет сделали ее вполне реальной и позволили занять принадлежащее ей по праву место рядом с высокоразвитыми цивилизациями Древнего Египта и Передней Азии. Знаменитый археолог Артур Эванс записал в своем дневнике, что это «исключительное явление — ничего греческого, ничего римского…». Высокий уровень эгейской культуры удивил мир. Древние эгейцы создали сложные по своему архитектурному решению, богато украшенные росписью дворцы, мощные крепости. Эгейская керамика и изделия из драгоценных металлов теперь широко известны. Искусство Эгейского мира несомненно является одной из «вершин художественного творчества народов древности». Бассейн Эгейского моря населен издавна: еще в неолите (VI–IV тысячелетия до н. э.) на плодородной Фессальской равнине возникло много поселений. К началу бронзового века там уже шумели города, огражденные оборонительными стенами.

Второй центр неолитической культуры — Крит. Одно из самых ранних поселений находилось здесь на том же месте, где спустя несколько тысячелетий воздвигли Кносский дворец, прообраз легендарного Лабиринта.

Постепенно Фессалия, сыгравшая большую роль в развитии неолитической культуры в Восточном Средиземноморье, уступает позиции Криту, который к концу раннеминойского периода становится подлинным властителем Эгейского бассейна. Расцвет крито-микенской культуры наступил во II тысячелетии до н. э., о чем красноречиво свидетельствуют раскопки на острове.

Дальнейшие события оказались роковыми для эгейцев: в середине II тысячелетия до н. э. внезапно погибли селения в прибрежной зоне восточной части Средиземного моря. Катастрофа постигла и жителей островов Эгейского моря, в том числе Крита. Был уничтожен один из главных центров Критской империи — город Кносс и его знаменитый дворец.

Экономический, политический и культурный расцвет Критской державы сменился упадком. Некогда цветущие поселения исчезли с лица земли. Катастрофа произошла одновременно в нескольких пунктах. Развалины Кносса, Феста, Агиа-Триады, Гурниа, Мохлоса, Маллиа, Палекастро, Псири и других поселений Крита покрыл толстый слой пепла. Особенно яркую картину разрушения можно наблюдать в Кноссе — столице Критской империи. Дж. Пендлбери, ученик Эванса, описывает драматическую обстановку, которую он увидел в так называемом «тронном зале». Здесь был полнейший хаос. В одном углу лежал опрокинутый большой сосуд из-под масла. Казалось, что культовыми сосудами, кто-то пользовался в момент катастрофы. Можно было подумать, что царь Крита в смятении поспешил сюда, чтобы вымолить у богов спасение.

Что же послужило причиной катастрофы? Вряд ли это были какие-то внутригосударственные потрясения. Видимо, тут сыграли роль внешние факторы. Некоторые исследователи склонны говорить о воинственных племенах из северных районов материковой Греции. Но археологические данные свидетельствуют против этой гипотезы. Скорее всего варварами были завоеваны лишь «обломки империи».

Английский ученый Т. П. Спратт с удивлением обнаружил, что многие древние города Крита находятся под водой, другие современные им порты удалены от моря. Исследования геологов, океанографов и археологов говорят о том, что по сравнению с античной эпохой остров как бы повернулся по поперечной оси: восточное побережье опустилось, а западное поднялось. Некоторые мысы Крита в западной части прежде были островами. На востоке же, наоборот, остров Мохлос (когда-то часть Крита) и перешеек (ныне ушедший под воду) образовали две гавани.

В 1939 году греческий археолог Спиридон Маринатос выступил на страницах английского журнала «Антиквити» с интересной гипотезой; он предположил, что причина гибели эгейской цивилизации — колоссальное вулканическое извержение на острове Санторин.

Геологический «механизм», приведший к катастрофе, раскрыли позже его соотечественник Ангелос Галанопулос и американский геолог Драгослав Нинкович. Изучив образцы вулканических пород, добытые в разных местах Эгейского бассейна, они пришли к выводу, что незадолго до 1500 года до н. э. в районе Кикладских островов и Крита произошло извержение вулкана, а 50 лет спустя — еще одно, более мощное. Именно оно нанесло цивилизации Крита страшный удар, от которого она так и не сумела оправиться. О масштабах катастрофы говорит хотя бы такой факт: огромные пространства дна Эгейского моря покрыты вулканическим пеплом. Приблизительную картину катастрофы удалось восстановить благодаря обширным археологическим раскопкам на Санторинском архипелаге, в частности на острове Тира. Обнаруженные там произведения искусств и ремесел принадлежат к периоду расцвета эгейской культуры. Отметим, что древние поселения Тиры, погребенные под слоем пепла, стали известны еще в 70-х годах прошлого века благодаря геологическим исследованиям французского ученого М. Фуко.

В глубокой древности там существовал небольшой скалистый остров, образованный сланцами и мрамором. В результате вулканических извержений образовался конус. После взрыва он разрушился, но его остатки сохранились до наших дней в виде островов Тиры, Терасии и Аспрониси. Фуко доказал, что в момент взрыва вулканический остров был уже населен. Найдены развалины домов, построенных из нетесаного камня, необожженные глиняные сосуды, каменные орудия, запасы ячменя и олив. Все это говорит о том, что население занималось земледелием и ремеслами. Большое количество дерева, которое шло на постройки, вызвало предположение, что этот остров был покрыт густым лесом. Период больших извержений, тянувшийся, по-видимому, довольно долго, начался катастрофой, в результате которой под пемзовыми массами были погребены древние поселения, и закончился разрушением главного конуса.

Дальнейшие раскопки существенно дополнили сведения о минойских поселениях на Санторинском архипелаге и их трагической гибели. В южной части острова Тира, близ селения Акротира, под многометровой толщей вулканического пепла, получившего название пуццолана, обнаружено поселение городского типа площадью более 1 квадратного километра. Очищенные от пепла кварталы рассказывают о былой жизни некогда цветущего города. Обнаружены двух- и трехэтажные дома с остатками кровли, опирающейся на колонны. Небольшие лоджии, вестибюли с каменными скамьями, высокие коридоры вели во внутренние покои с многочисленными нишами и выступами. Главные помещения отапливались каминами.

Фрески, обнаруженные на стенах домов, поразительны. Самая большая из них занимает 16 квадратных метров. На ней изображен пейзаж острова до катастрофы — холмы, валуны, красные лилии, склоняющиеся под порывами ветра, и летящие над ними ласточки. На другой фреске грациозно ступающие антилопы, в наши дни сохранившиеся лишь в Африке.

Обнаружена масса ритуальных сосудов, фигурок жертвенных животных. Найдены фрески, на которых изображены процессии женщин в натуральную величину со священными дарами.

Полагают, что античный город тянулся поперек всего острова и заканчивался гаванью, удобной для кораблей. В те времена на краю кратера жило большего тыс. человек. При взрыве Санторина и погружении кальдеры северная часть города разрушилась, южная была погребена под продуктами извержения, а часть ушла под воду. Остатки городских сооружений обнаружены на глубине до 20 метров.

Все сказанное не оставляет сомнения в том, что этот крупный город, существовавший в эпоху расцвета крито-микенской культуры, погиб в результате вулканического извержения.

Обнаружение его можно сравнить с открытием Геркуланума и Помпей, погибших при извержении Везувия. Примечательно, что в бывшей столице Санторина найдено лишь два человеческих скелета. Это говорит о том, что в отличие от Везувия активизация вулкана Санторин не была внезапной. Жители успели покинуть остров. Быстроходные суда увозили их на Крит, а возможно, и в Малую Азию и на Африканский материк.

В общей сложности при санторинской катастрофе действовали четыре фактора разрушения: землетрясение, взрывная волна, цунами и тучи горячего пепла. На санторинскую катастрофу обратили внимание совсем недавно. Однако и до этого многим казалось странным, что почти вертикальная, высотой примерно 300 метров внутренняя сторона серповидного острова Тира как бы отполирована гигантской рукой. Но наличие такого большого вулкана (диаметр кальдеры примерно 14 километров) в Средиземноморье представлялось невозможным.

Руководимая Г. Гаертрингеном немецкая экспедиция обнаружила следы санторинской катастрофы в 1895–1898 годах. Однако тщательные исследования начались только после 1939 года, когда греческий археолог Спиридон Маринатос первым связал санторинскую катастрофу с внезапной гибелью эгейской цивилизации. В связи с этим интересно заметить, что более 100 лет назад академик Авраам Сергеевич Норов (1795–1869) связывал катастрофу в Эгеиде с потопом Девкалиона, датируя это событие 1450 годом до н. э. Поразительно, что ученый с такой точностью назвал дату наводнения, опустошившего побережье Средиземного моря. Только много лет спустя греческий сейсмолог А. Галанапулос пришел к выводу, что миф о потопе Девкалиона можно сопоставить с реальными катастрофическими событиями. Известный советский географ Л.С. Берг, высоко оценивая гипотезу А. С. Норова, высказывал мысль о существовании в давние времена в районе Эгейского моря обширной суши, остатки которой и есть современные острова Киклады, Крит, Хиос и др.

При подведении итогов работы нескольких археологических экспедиций была установлена грандиозность катастрофы на острове Тира. При изучении морского дна Эгейского моря с помощью специальных трубок-грунтоносок, опускаемых на дно моря с палубы корабля, в колонках донных осадков восточной части Средиземного моря были обнаружены два слоя вулканического пепла, который геологи называют тефрой. Эти принесенные ветром и упавшие в море мелкие частицы пепла во много раз меньше песчинки и состоят в основном из бесцветного вулканического стекла.

Нинкович и Хизен установили, что два слоя тефры соответствуют двум извержениям. По взятым пробам они составили карту распространения этих двух вулканических слоев и выяснили их толщину: нижняя тефра — максимум 22 сантиметра (проба взята к юго-востоку от Санторина); толщина слоя верхней тефры превышает 2 метра (вблизи Санторина).

Вулкан по возрасту необычайно молод: он возник всего 200–100 тыс. лег назад. За это время образовался первичный конус. Из-за общего погружения древнеэгейской суши подножие вулкана оказалось под водой, и он стал островом. Когда давление газов и раскаленной лавы превысило прочность горных пород, вулкан взорвался, и огромные массы пара и газов вырвались наружу, поднимая на высоту 30–40 км гигантское количество пепла — так образовалась нижняя тефра.

Новый цикл извержений начался в образовавшейся кальдере Санторина, где благодаря вулканической деятельности постепенно возникли новые небольшие острова — Акротири, Лумарави и Фанари (южная часть кальдеры). В северной ее части образовался крупный остров Тира, который постепенно сросся с малыми островками. Главный очаг вулкана угас, на самом севере действовал лишь вулкан Перистер. На западе формировался еще один вулкан — Симандир. Таким образом, перед минойской катастрофой, образовавшей верхнюю тефру, Санторин представлял собой сложную группу сросшихся друг с другом вулканических конусов, расположенных преимущественно по его периферии. Центральную часть кальдеры невозможно восстановить, так как при катастрофе она обрушилась и эти участки острова рухнули в воду. Однако, видимо, центральная часть острова представляла собой равнинную территорию.

В момент катастрофы более 130 квадратных километров вулканических продуктов было выброшено в воздух, и вокруг погибло все живое. На месте 2000-метрового конуса вулкана появилась впадина диаметром 14 километров и глубиной до 300 метров (ниже уровня моря). На остатках горного массива отложился примерно 30-метровый слой белой пемзы и красно-розового туфа. Основная часть вулкана была отброшена далеко в море.

Общая картина санторинской катастрофы теперь уже достаточно ясна. По масштабам ее можно сравнить с таким стихийным бедствием, как извержение вулкана Кракатау в 1883 году, в результате которого погибло более 36 тыс. человек. Тогда столб из пепла и водяных паров достиг 80-километровой высоты и был виден на расстоянии 700 километров. Взрыв был слышен в Австралии и на Мадагаскаре; волна цунами, возникшая при катастрофе, достигала в высоту 36 метров, во время извержения было выброшено в атмосферу 50 кубических километров вулканических продуктов.

Можно предполагать, что при санторинской катастрофе разрушения были еще более грандиозными. Следы волны цунами, возникшей после взрыва, видели на острове Крит на 30-метровой высоте. А вскоре берегов острова достигло и облако из горячего пепла и лавовых частиц, уничтожая все, что еще осталось после цунами. В ограниченном бассейне Эгейского моря это привело, несомненно, к гораздо большим жертвам, чем на просторах океана. Следы санторинского пепла и пемзы найдены на островах Анафи, Псара, Кос, Милос, Наксос и других, а также в прибрежных зонах Северной Африки, Малой Азии и даже в Македонии.

Район катастрофы долго оставался необитаемым. Только в некоторых местностях Южного Крита (например, в Агиа-Триаде) найдены следы поздних поселений. Но в конце концов был восстановлен дворец в Кноссе, который использовался для жилья примерно до 1190 года до н. э., когда вторжение греков-дорийцев из северных частей материковой Греции положило конец эгейской культуре.

Естественно, что такая ужасная катастрофа не могла не оставить следов в памяти народа. Правда, дальнейшие события оказались не особенно благоприятными для тех, кто пережил катастрофу. Вторжение ахейцев, а затем и дорийцев из северных частей материковой Греции, частые войны между отдельными городами-государствами не способствовали сохранению мифов и преданий. Одно из первых сведений о санторинской катастрофе — миф о великане Талосе, который стерег Крит, бросал в странников камнями и прижимал их к своей раскаленной груди. Предание о потопе Девкалиона содержит сведения о гигантских волнах, которые внезапно затопили острова Эгейского моря, опустошили берега Македонии. По словам Страбона, они были видны в Нижнем Египте и Киренаике. Миф об огнедышащем чудовище Тифоне и фрагменты «Войны титанов» Гесиода также, видимо, имеют первоосновой рассказы оставшихся в живых свидетелей катастрофы.

Катастрофа на Тире, ставшая трагедией и для всех близлежащих земель, подорвала экономическую и военную мощь Критской империи. Однако только ли взрыв вулкана и сильное землетрясение послужили причиной гибели поселений на островах Эгейского моря и на прибрежных участках Европы и Малой Азии?

Предания, мифы и легенды, конечно, источник не слишком достоверный, но для составления какой-либо общей картины исторических событий нужно учитывать и их. До нас дошли и более точные сведения — древние хроники, высеченные на стенах египетского храма в Мединет-Хабу, в которых говорится о вторжении «народов моря» во владения фараонов. Родина «народов моря», сообщают хроники, подвергалась землетрясениям, города их погибли, леса были объяты пламенем. Это и заставило «народы моря» двинуться на восток и вторгнуться во владения Египта. Они приплыли на судах и вступили в союз с кочевниками-ливийцами (предками, берберов). Египту пришлось вести кровопролитную войну и на суше, и на море. Только с огромным трудом, понеся большие потери, войска египтян смогли отразить нашествие врагов и защитить свою страну.

Находилась ли родина пришельцев на островах Эгейского моря, в частности на Тире и Крите, или же катастрофа послужила толчком, который привел в движение различные племена и народы Восточного Средиземноморья, сокрушившие Критскую империю? Ответить на эти вопросы может лишь дальнейшее всестороннее изучение Эгеиды, окончательная гибель которой произошла уже на памяти человечества.

Итак, Минойское государство III–II тысячелетии до н. э. занимало весь бассейн Эгейского моря. Наиболее крупные поселения располагались на Крите и Тире. Где находилась столица Минойского государства, пока не известно. Найденный на Тирс город не уступает по размерам и пышности Кноссу — центру острова Крит. Санторинский вулканический массив был удивительно удачно приспособлен для создания там неприступной военной крепости, поэтому именно на Гире было целесообразнее всего держать военный флот на случай нападения врагов и для того, чтобы распространять свою власть на отдаленные территории Средиземноморья, например в Италии, Сицилии и на Липарских островах, которые, по-видимому, лишь частично и недолго подчинялись минойцам. Народы, населявшие Западное Средиземноморье, не всегда подчинялись Минойской державе. Вероятно, минойские поселения возникали в Крыму. Они вели торговлю с народами Северной Европы. Об этом свидетельствуют находки на Крите и в минойских гробницах в Греции. Это, в частности, изделия из прибалтийского янтаря. На южном побережье Британских островов найдены оловянные слитки в форме хвоста ласточки, принятой на Крите, а в курганах к северу от Темзы — фаянсовые бусы, кинжалы и золотые кубки минойского типа.

Критские изделия находят в Месопотамии и даже в Индии, в дельте реки Ганг. Среди них миниатюрная терракотовая печать с изображением летящего быка. По мнению директора Калькуттского музея А. К. Бхатгачария, она напоминает найденные на Крите в культурных слоях III–II тысячелетий до н. э.

Крупные достижения в археологии в последнее время заставили по-иному оценить многие древние предания. Раскопки в Восточном Средиземноморье открыли неизвестную ранее культуру и установили причину упадка ее в результате грандиозного извержения вулкана Санторина в XV веке до н. э. Что можно ожидать от дальнейших исследований? Прежде всего дополнительных данных о культуре и быте минойцев, расшифровки их письменности, так называемого линейного письма «А», наконец, ответа на вопрос, можно ли отождествлять Минойскую империю с Атлантидой Платона.

(Тийтс Аво. По следам санторинской катастрофы // На суше и на море. — М., 1981.)

ПОЖАРЫ: ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР

Низкий уровень гигиены в сжатых крепостными стенами и переполненных средневековых городах был хорошей предпосылкой для возникновения эпидемий. Города задыхались от грязи. Их улицы представляли собой сточные канавы. Дома кишели животными и паразитами. По в наибольшей степени люди в городах страдали от пожаров. Деревянные строения, ограниченное пространство, недостатки в конструкции домов, запасы сена, соломы и зерна под крышами, открытые очаги, освещение лучиной и масляными светильниками — все это способствовало возникновению и распространению пожаров.

В историю вошел пожар, происшедший в 64 году н. э. в Риме. Как считают, его зажег император Нерон (37–68 гг.), чтобы освободить место для своего дворца. Огонь, однако, уничтожил полгорода. Поскольку римляне бунтовали, поджигателями объявили новообразованную религиозную секту — христиан, и многие из них были умерщвлены на арене цирка. Этот пожар в Риме не был единственным. И еще неизвестно, остался бы он в памяти людей, если бы не связывался с именами мучеников повой веры.

Среди пожаров, оставивших след в истории, можно назвать пожар 1491 года в Дрездене, который уничтожил весь город. То же самое случилось в 1624 году в Осло. Со 2 по 6 сентября 1666 года «большой огонь» поглотил 14 000 домов в Лондоне, лишил крова 200 000 человек, и город, который на год раньше потерял в результате чумной эпидемии 70 000 человек, почти обезлюдел.

В 1728 году был дотла сожжен Копенгаген. В 1752 году в Москве сгорело 18 000 домов. Известен пожар в Москве в 1812 году, зажженный русскими умышленно из стратегических соображений, чтобы лишить армию Наполеона возможности укрыться в городе от приближающейся зимы.

Улучшение организации борьбы с огнем уменьшило опасность пожаров. Но, несмотря на это, в 1834 году в Лондоне сгорело даже здание парламента. В 1835 году в Нью-Йорке сгорели 700 домов, убытки составили более 20 миллионов долларов. В 1842 году пожар уничтожил большую часть Гамбурга — убытки достигли 100 миллионов марок. В 1843 году в американском Питтсбурге в пепел превратилось более тысячи домов, а это шесть миллионов долларов. 4 июля 1866 года был уничтожен почти весь город Портленд в США; в том же году в канадском Квебеке сгорели почти 2500 зданий. Многие слышали о пожаре в Чикаго 8–9 октября 1871 года; территория площадью 4 квадратных километра превратилась в пепелище, погибло 250 человек. Виновницей пожара была корова миссис О'Лир, которая при дойке лягнула фонарь — он перевернулся и зажег солому…

В конце столетия средства пожаротушения были уже настолько эффективными, что практически в каждом случае огонь удавалось локализовать. Последний большой пожар, упоминаемый в статистических сводках, произошел 9—10 ноября 1872 года в Бостоне. Тогда сгорело более 600 зданий, материальный ущерб достиг 75 миллионов долларов.

С тех пор трагические инциденты, при которых погибало много людей, ограничивались общественными сооружениями. 8 декабря 1863 года сгорел костел, в Сантьяго-де-Чили с 2000 верующих. 5 декабря 1876 года в результате паники, возникшей при пожаре в театре Конвей в Бруклине (Нью-Йорк), погибли 300 зрителей. В декабре 1881 года пламя охватило венский театр на Ринге — погибло более 600 человек. 13 января 1883 года возник пожар в театре в Бердичеве, 150 погибших; 25 мая 1887 года — в Комической опере в Париже, 200 жертв; 30 декабря 1903 года — в театре «Ирокез» в Чикаго, 600 сгоревших. Пожар в «Роуд Опера Хауз» в Бойертауне (Пенсильвания, США) 13 января 1908 года стал причиной смерти 100 человек. 15 февраля 1909 года сгорел театр «Флорес» в Акапулько с 250 зрителями. На этом серия подобных пожаров заканчивается. Строительство с учетом мер предосторожности, аварийное освещение и запасные выходы, противопожарные занавеси, улучшение контроля практически устранили опасность пожара в театре.

Но пожары не прекратили собирать свою дань. Причем чаще всего катастрофы происходят из-за стечения нескольких обстоятельств. 1 февраля 1974 года из-за неисправности в системе кондиционирования воздуха возник пожар в одном из небоскребов города Сан-Паулу в Бразилии. Огонь мгновенно распространился по шахтам и в течение нескольких минут охватил 14 верхних этажей 24-этажного здания. Все затянулось густым дымом, образовавшимся при горении пластмасс. В течение 25 минут сгорели и задохнулись 189 человек, многие разбились, когда в отчаянии и панике прыгали из окон. Спасательные вертолеты не могли приземлиться на крыше из-за огня и дыма, а лестницы пожарных достигали только 13-го этажа.

ГИБЕЛЬ ГОРОДОВ

«И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба, и ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и произрастания земли… И посмотрел к Содому и Гоморре и на все пространство окрестности и увидел: вот, дым поднимается с земли, как дым из печи…».

Описание из Библии (Бытие) довольно детальное и выразительное. Вполне вероятно, что оно принадлежит очевидцу событий. Некоторые авторы считают, что речь идет об атомном взрыве. Однако это не так. Никакие внеземные цивилизации здесь не воевали. Все подробности подтверждают версию о землетрясении.

Города Содом и Гоморра лежали в долине Иордана в Палестине. Сама долина возникла при опускании и взаимном приближении одиночных ледников в третичном периоде. Параллельно с ней тянется хребет погасших вулканов, которые были действующими десять тысяч лет назад. Очевидно, в первой половине II тысячелетия до н. э. вулканическая активность в восточном Средиземноморье повысилась, и можно предположить, что в одно время с извержением Санторина в Эгейском море произошло новое опускание, при котором Мертвое море расширилось в южном направлении и залило несколько ханаанских городов, в том числе Содом и Гоморру, хотя сами их названия появились, видимо, позже. Гоморра означает «залитая водой местность», а второй топоним, возможно, произошел от местного имени Джебел Усдум — в переводе «соляная гора». По поводу последнего вспоминается судьба Лотовой жены (Лот был отцом убежавшего из Содома семейства), которая обратилась в соляной столп, поскольку ослушалась божьего приказа и оглянулась на оставленный город. Довольно тяжкое наказание за вполне объяснимое любопытство, в то время как человек, оставивший нам описание гибели Содома и Гоморры, все же наказан не был.

О судьбе Содома упоминает в «Иудейских древностях» Иосиф Флавий (37—100), древнееврейский военачальник и историк, У Клавдия Птолемея, египетского астронома и географа (90—160), известного как создателя геоцентрической модели Солнечной системы, в объяснении к его карте мира (полностью труд «География и карта мира» был закончен уже в 170 году н. э.) фигурирует Содомское море, которое соответствует сегодняшнему Мертвому морю.

Греческий географ Страбон (умер в первой половине I столетия) пишет «По рассказам жителей в древности в этой местности (в земле Ханаан) процветали тринадцать городов. От главного из них, Содома остались еще, возможно, городские стены. Говорят, что во время сильного землетрясения разлилось море, падала сернистая вода и рассыпались огненные брызги, от которых загорались и скалы. Города или провалились, или из них убежало охваченное ужасом население». Об этом же есть строки и у Филона — земляка Птолемея и младшего современника Страбона. Следовательно, уничтожение города можно считать историческим фактом, как и то, что часть населения, представленную в библейском мифе Лотом и его семьей, удалось вовремя эвакуировать.

Содом не был единственным исчезнувшим в недрах земли городом. Похожая участь постигла через три тысячи лет Порт-Ройал — пиратскую столицу в Вест-Индии на Ямайке (сегодняшний Кингстоун).

Это была знаменитая резиденция главаря пиратов Генри Моргана, того самого, который за нападение на Испанскую Панаму в 1671 году был в кандалах отослан в Англию, где вместо судебного наказания его ожидал дарованный королем Карлом II дворянский титул. Сэр Генри Морган возвратился в 1674 году на Ямайку уже в качестве заместителя губернатора острова и выполнял эти функции вплоть до 1688 года, покуда мирно не почил в собственной постели.

Оргии, убийства и насилие в пиратском городе были ежедневным явлением. Никто поэтому не удивился ниспосланной на него «божьей каре».

Очевидец описал катастрофу так: «Небо покраснело, как раскаленная печь. Земля поднялась и вздулась подобно морской волне, начала трескаться и поглощать людей — сжала их как бы ужасными челюстями, из которых торчали только головы. Сначала с грохотом рухнула двадцатиметровая колокольня, а за ней и костел. Самые оживленные улицы города исчезли в морской пучине. Роскошная резиденции губернатора и королевские склады разрушились и их поглотило море. Суда в порту сорвались с якорей и с треском сталкивались между собой. Некоторые были выброшены волнами ил крыши домов. Трупы из размытых могил плавали рядом с жертвами катастрофы». Жизни лишились две тысячи человек, город исчез под морской гладью, и еще долго его можно было видеть на небольшой глубине недалеко от берега.

Что же, собственно, случилось?

Порт-Ройал стоял на небольшом островке из песка и ила, нанесенных на известняковые скалы у входа в порт. При землетрясении целая глыба осадочных пород оторвалась, сползла со скалы и вместе с городом погрузилась в море, съехала под воду на 7-15 метров. То, что осталось от последнего для многих пиратов прибежища, покоится сегодня на оконечности полуострова Палисадоуз в Кингстоуне под пятиметровым слоем ила.

Не один город был уничтожен войсками. Вот что пишет о Пальмире, бывшей столице королевы Зенобии, после ее второго завоевания в 272 году н. э. император Август Аврелиан (270–276): «Август Аврелиан — Церронию Бассусу. Нет необходимости, чтобы мечи воинов убивали дальше. Уже было вырезано достаточно жителей Пальмиры. Мы не жалели женщин, мы убивали детей, уничтожали стариков, потрошили крестьян. Кому мы оставим город, кому оставим землю? Следует сохранить тех, кто еще жив. Мы уверены, что горстка уцелевших получила достаточный урок, видя кару, постигнувшую столь многих людей…».

Это пример короткого, по-военному делового сообщения. Но сколько в нем жестокости и беспощадности! Ни одного лишнего слова. Пальмирцы действительно получили «урок». Пальмира прекратила свое существование. От нее остались только руины в Сирийской пустыне.

А вот как погибла Хиросима:

«…Этот город постигла отнюдь не скорая тотальная смерть, не внезапный массовый паралич и не мгновенная, хотя и страшная, гибель. Мужчинам, женщинам и детям Хиросимы не был сужден тот милосердный быстрый конец, который выпадает на долю даже самых отъявленных преступников. Они были обречены на мучительную агонию, на, увечья, на бесконечно медленное угасание. Нет, Хиросима в первые часы и даже в первые дни после катастрофы не походила на тихое кладбище, на безмолвный упрек, как это изображено на вводящих в заблуждение фотографиях развалин; она была еще живым городом, полным беспорядочного, хаотического движения, городом мук и страданий, городом, в котором денно и нощно стояли вой, крики, стоны беспомощно копошащейся толпы. Все, кто еще мог бегать, ходить, ковылять или хотя бы ползать, чего-то искали: искали глотка воды, чего-нибудь съедобного, лекарства, врача… Искали своих близких, чьи муки уже кончились. Даже в нескончаемые ночи, при голубоватом отсвете трупов, сложенных похоронными командами штабелями… не прекращалась эта беспомощная стонущая суета…».

Юко Ота вспоминает: «Каждый из нас некоторое время совершал какие-то действия, не совсем понимая, что он, собственно, делает. Потом мы очнулись, и нам стало не до разговоров. Даже бродячие собаки не лаяли. Деревья, растения, все живое застыло без движения, без красок. Хиросима не была похожа на город, уничтоженный войной, — так мог выглядеть только конец света. Человечество само себя уничтожило, а те, кто уцелел, казались себе самоубийцами-неудачниками. Отсюда и «выражение отрешенности» на наших лицах…».

КАТАСТРОФЫ НА МОРЕ: ХРОНОЛОГИЯ СОБЫТИЙ

1782 г., 29 августа — при полном штиле перевернулся и затонул в гавани линейный 108-пушечный корабль I ранга Британского королевского флота «Ройял Джордж». За две минуты погибло почти 1000 человек.

1898 г., 4 июня — в 60 милях к югу от острова Сейбл столкнулись английский парусник «Кромантишир» и французский лайнер «Ла Бургонь». На паруснике не пострадал никто. Лайнер затонул, погибли 538 пассажиров и 23 члена экипажа из 725 человек, находившихся на борту.

1900 г., 30 июня — в порту Нью-Йорка из-за вспыхнувшего на одном из складов пожара, охватившего пирс, сгорели пассажирские лайнеры «Саале», «Мэйн», «Бремен» (всего на этих судах погибло около 200 человек) «Кайзер Вильгельм дер Гроссе» (погибло около 300 пассажиров).

1914 г., 29 мая — столкнулись лайнер «Эмпресс оф Айрленд» и норвежский грузовик «Сторстад». Лайнер затонул, унеся жизни 1012 человек из 1477.

1931 г., 15 июня — под сильным ветром накренился и затонул французский пароход «Сен-Филибер». Число жертв катастрофы — 462 человека.

1932 г. — пожар уничтожил в Индийском океане лучший лайнер Франции «Жорж Филиппар». Экипаж танкера «Советская нефть» спас 437 пассажиров.

1934 г. — маньяк поджег американский турбоэлектроход «Морго Касл». За 20 минут судно превратилось в груду металла. В огне погибли 136 человек.

1942 г., 9 февраля — сгорел лайнер «Нормандия».

ПОЖАРЫ-КАТАСТРОФЫ В МИРОВОЙ ИСТОРИИ

1335 г. — сгорели, по свидетельству Новгородской летописи, «города Москва, Вологда, Витебск и Юрьев-Немецкий».

1365 г. — «Всехсвятский» пожар (названный так по церкви Всех Святых, где он вспыхнул) за два часа уничтожил Москву.

1837 г., 17 декабря — огнем уничтожен Зимний дворец, едва спасен Эрмитаж.

1917 г., 2 мая — в ветреный день огнем уничтожены 40 кварталов Барнаула, 3120 семейств (более 10 тыс. человек) остались без крова, более 300 человек погибло.

1926 г., 26 мая — в 10.30 в Котельниче вспыхнул пожар, бушевавший более суток. Уничтожен весь центр города, электростанция, часть складов, остались без крова 7000 человек, погибли 7 человек, 196 получили ожоги.

1966 г., 16 июня — катастрофический пожар на объединении «Пермьнефтеоргсинтез». Борьба с огнем продолжалась 15 часов.

1967 г., 22 мая — пожар в универмаге «Инновасьон» (Брюссель) унес жизни 350 человек. В 1972 году подобная трагедия произошла в Осаке — погибли 119 человек, в 1974 году в Кумамото (Япония) в результате пожара 99 человек погибли и более 100 ранено.

1971 г., 25 декабря — вспыхнул отель «Дай-Юн-Как» (Сеул), вскоре все его 22 этажа охватило пламя, погибли 163 человека (40 разбились, выпрыгнув из окон), пострадали от удушья и отравлены 64 человека.

1973 г., 1 сентября — в Копенгагене загорелся отель «Хафниа». Жертвами огня и дыма стали 34 человека.

1974 г., февраль — пожар в 25-этажном здании «Жоэльма», Сан-Паулу. 170 человек успели скрыться от огня на одной крыше, еще 60 — на другой (здание состояло из нескольких блоков). Во время тушения был снят документальный фильм. Общее число жертв: 40 человек разбились, прыгая с верхних этажей здания, 90 сгорели на крыше, 49 внутри здания. Всего погибли 179 человек, пострадали 300.

ВЗРЫВЫ: СОБЫТИЯ И ФАКТЫ

1917 г., 6 декабря — в порту Галифакса (Канада) пароход «Монблан» столкнулся с пароходом «Имо». Возник пожар, во время которого в трюмах «Монблана» взорвался груз тринитротолуола (200 тонн), 2300 тонн пикриновой кислоты, 35 тонн бензола, 10 тонн порохового хлопка. Город был практически уничтожен. Обломки «Монблана» находили даже за 12 миль от Галифакса. Убито 1963 человека, более 2000 пропали без вести, 25000 осталось без крова. До появления атомной бомбы это был мощнейший взрыв в истории человечества.

1942 г., 12 апреля — на рейде Бомбея взорвалось английское грузовое судно «Форт-Стайкин», имевшее на борту 300 тонн тринитротолуола, 1395 тонн боеприпасов. В результате двух возникших гигантских волн разбито и повреждено 50 крупных судов, загорелось 12, практически сметен порт (разрушены пирсы, доки) и часть города, убито 1500 и ранено более 3000 человек.

1974 г., 1 июня — огромной силы взрыв потряс химический завод во Фликсборо, Великобритания. В радиусе 600 метров от центра взрыва все было разрушено. Пострадали 20 жилых домов, стоявших рядом с заводом, 73 дома в одной из лежащих в километре от него деревень, 72 — в другой. Погибли 28 человек. Ущерб оценен в 36 миллионов фунтов стерлингов.

1978 г., 11 июля — неподалеку от поселка Сьерра-дель-Мар в Испании, у кемпинга «Лос-Альфекес», взорвалась проезжавшая по шоссе автоцистерна с пропиленом (объем 45 кубометров). Огненный шар, в который превратились 19 тонн пропилена, прокатился по кемпингу — температура горения была 1300–1500 градусов. Из 1000 туристов в момент взрыва и после него погибли 149 человек, ожоги и ранения получили примерно 300.

1985 г. — взрыв и пожар на месторождении Тенгиз (Казахстан), мощность огненного фонтана не имела равных в мире — огненный столб почти в 150 метров высотой! Факел горел несколько месяцев.

1989 г., май — взрыв на глубоководной морской стационарной платформе в Каспийском море. Пожар длился более 9 дней.

1989 г., ноябрь — взрыв на магистральном трубопроводе Мессояхские месторождения — Норильск. Выведено из строя более 4 километров труб.

ЧП И КАТАСТРОФЫ НА АЭС

1975 г., 22 марта — пожар на атомной электростанции «Брауне Ферри» (США). Прямой ущерб — 10 миллионов долларов, выведены из строя 2 действующих реакторных блока. К счастью, сами реакторы не пострадали.

1978 г. — пожар на Белоярской АЭС. На площади 960 квадратных метров обрушилось перекрытие машинного узла. Отравились продуктами горения 25 человек из персонала станции. Ущерб — 280 тысяч рублей.

1982 г., 15 октября — пожар на Армянской АЭС. Тушение заняло более 6 часов. Ущерб — около 1 млн. рублей.

1984 г., 27 января — пожар на Запорожской АЭС. Возникла угроза уничтожения системы безопасности реактора. Ущерб — почти 1.5 млн. рублей.

1986 г., апрель — трагедия Чернобыля.

ТРАГЕДИЯ У ЯССИ АДА. КЛАДБИЩЕ ДРЕВНИХ КОРАБЛЕЙ

Тринадцать веков назад у маленького острова Ясси Ада близ юго-западного побережья Турции потерпело кораблекрушение византийское торговое судно. Скорее всего, это было так: корабль, плывший по спокойному Эгейскому морю, наскочил у острова на риф. А возможно, сильный северный ветер, дующий в определенное время года, бросил судно на риф. На светлом песке Эгейского моря византийский корабль обрел вечный покой. Часть груза — амфоры с вином — опустилась на дно всего в нескольких метрах от старого римского корабля, затонувшего здесь же более 100 лет назад. На протяжении нескольких веков многие суда погибали у Ясси Ада. Время и волны неотвратимо делали свое дело: пески погребли следы былых кораблекрушений. Этот район — мечта для археологов-подводников.

Начиная с 1961 года, я и мои коллеги из Пенсильванского университетского музея упорно трудились. Четыре сезона мы в поте лица вели раскопки византийского судна. Это было тяжелое и дорогостоящее дело. В ходе работ мы совершили 3575 погружений и в общей сложности провели под водой 1268 часов. В процессе раскопок фотографировали и наносили на карту обнаруженные детали судна.

Член экспедиции доктор Фредерик ван Дурнинск затратил еще три года на изучение полученных материалов. Он тщательно отмечал положение каждого найденного на дне моря предмета материальной культуры той эпохи, а также сгнивших деревянных обломков византийского корабля. Дурнинск обдумывал назначение каждого паза, каждого отверстия в этих обломках. Результаты работы превзошли все ожидания. Когда мы рассмотрели рисунки, то поняли, что усилия не пропали даром. Перед нами открылась вся картина кораблекрушения.

Теперь ясно, сказал Фредерик, что судно было не очень большим: футов 60–70 в длину и 17 в ширину. Оно могло брать на борт 50 тонн груза. Во время последнего плавания на нем было примерно 900 амфор с вином. На корме находился камбуз — сооружение, покрытое черепицей и поднимавшееся над палубой всего на 2 фута. А черепичная плитка с круглым отверстием располагалась как раз под очагом.

Фредерик показал места на корабле, где размещались якоря, кошки, хранились рыболовные снасти, инструменты, крепилась мачта, устанавливались рулевые весла, и определил размер главного люка на палубе.

В 1967 году благодаря накопленным сведениям нам удалось полностью восстановить картину кораблекрушения. Опыт и подводная техника позволили начать подготовку к раскопкам затонувшего рядом римского судна. Мы были полны оптимизма. Он опирался на новое оборудование, большую часть которого мы переделали из старого или создали вновь.

Сюда относился подводный телефон для связи с надводным миром, плавучая вакуумная землесосная установка, особая система, необходимая для точной фиксации расположения всех обнаруженных предметов, подводная декомпрессионная камера и другое.

Мы должны были также опробовать металлоискатель, предназначенный для обнаружения металлических предметов под слоем песка, гидромонитор высокого давления для размыва слоя песка и грязи, грузовую платформу, способную поднять полтонны груза.

Уже первые обследования римского корабля подтвердили справедливость мнения, что большинство мест древних кораблекрушений в Средиземном море очень похожи друг на друга: на дне видна лишь куча амфор, и больше ничего. Римское судно везло амфоры с вином. Но неумолимое время, волны, песок, морские водоросли скрыли от глаз все остальное.

В 1963 году турецкий ловец губок Мехмет Имбат подарил Бодрумскому музею красивую старинную бронзовую статую африканского мальчика в тоге. А дело было так: Мехмет занимался ловлей губок в нескольких милях к северу от Ясси Ада. И на глубине 300 футов его сеть зацепила статую мальчика. А несколько лет до этого дядя Мехмета на такой же глубине выудил сетью большой бронзовый бюст. Полагают, что это была греческая богиня плодородия — Деметра. По личному опыту мы знали: если найдена одна статуя, то на этом самом месте могут быть и другие. Так, важные находки были сделаны у мыса Артемизиона и Ардикитхири в Греции и у берегов Махдии в Тунисе. Подобная находка могла теперь указать место затонувших древних кораблей с предметами классического изобразительного искусства. Все лето 1965 года ушло у нас на поиски, но тщетно. Два месяца с помощью подводной телекамеры мы тщательно обследовали районы находок. По восемь часов в день напряженно вглядывались в экран телевизора, но, кроме однообразного белого песчаного дна, рыб да морских водорослей, ничего не заметили. Однажды обнаружили одинокую амфору, но следов кораблекрушения нигде не было.

До конца лета к нам прибыло новое изобретение — подводное судно, по форме напоминавшее капсулу космического корабля. По бокам его были сделаны два горизонтальных руля. Такая лодка с человеком на борту опускалась в воду, и ее буксировали на длинном канате. Манипулируя рулями, сидящий внутри заставил корабль опуститься на 300 футов и через специальное окно осматривал дно моря. Мы «пропахали» таким образом весь район поисков, но следов кораблекрушений не обнаружили. Мы поняли, что ни телевидение, ни новое изобретение не помогут нам, потому что удавалось просматривать лишь узкую полосу дна от 10 до 30 футов шириной. Нужен был подводный сонар.

Сонар, или гидролокатор, смонтированный в металлическом кожухе, тянул на канате под водой наш «Кардешлер». Звуковые волны, испускаемые сонаром, могли «прощупать» морское дно на полосе шириной 1200 футов. Результаты поиска фиксировались на бумажной ленте. Мы были уверены, что с такой техникой летом 1967 года нам удастся обнаружить места древних кораблекрушений. Ну а затем мы осмотрели бы их более тщательно.

На следующий год специалисты обследовали нужный район моря. Первый отряд из Океанографического института Скриппса прибыл в августе 1967 года. Специалисты на «Кардешлере» направились к югу от места, где был обнаружен бюст богини Деметры. Группа с сонаром работала 10 дней и обнаружила более дюжины холмистых образований на дне моря, в которых могли быть заключены какие-либо предметы. Затем решили «прочесать» место находки статуэтки африканского мальчика. Это было совсем близко от Ясси Ада, и каждый вечер группа возвращалась ночевать в наш лагерь.

Вскоре прибыла вторая группа поиска с сонаром. Ее возглавлял опытный специалист Мартин Клейн из Бостона. У меня уже, к сожалению, не было времени оставаться здесь. Передав все дела Клоду Дютуи, старшему аквалангисту, я уехал. А дальше, как мне потом рассказали, дело было так.

Вскоре «Кардешлер» с группой поиска направился к цели, обнаруженной ранее. Сонар Мартина Клейна был спущен за борт «Кардешлера». На берегу в трех местах расставили контролеров, чтобы следить за курсом судна. Когда «Кардешлер» приблизился к нужному месту, Дон Розенкранц сказал Маргину: «Следи внимательнее за показаниями приборов, через несколько секунд — цель!». И она появилась. Мартин радостно закричал: «Вот она, мы действительно нашли нечто большое!». Был сброшен буй. Теперь дело за «Ашерахом». Мини-подлодку прибуксировали из закрытой маленькой бухты, где она стояла на якоре. Юксель и Дон забрались в нее и заняли свои места. Все было проверено, раздались последние напутствия, крышка люка лязгнула и закрылась. «Ашерах» медленно поплыл к бую и вскоре скрылся в волнах. На «Кардешлере» с нетерпением ждали сообщений с «Ашераха».

«Это самое крупное кораблекрушение, какое мне когда-либо приходилось видеть», — кричал в микрофон Дон. Юксель выражал свои эмоции свистом и восторженными криками. А из микрофона слышалось: «Это именно то, что нам надо! Настоящее сокровище!»

Итак, поиски места кораблекрушения, которые начались в 1963 году после находки редкой бронзовой статуи африканского мальчика, поиски, которые привели к строительству «Ашераха», поиски, которые в течение нескольких лет ничего не приносили, кажется, закончились. (Басе Д. Ф. Трагедия у Ясси Ада // На суше и на море. — М, 1980.)