Кайнозой (СИ)

46.

Вот ведь злая ирония! Первый спазм скрутил Кирилла, когда "тарелка", убедившись, что все на борту, закрыла шлюз. Рукав втянулся в специальный отсек борта, растворившись в глубине корпуса, и судно плавно тронулось. Тарелка шла ровно, как по стеклу, и неспешно, позволяя насладиться видами из иллюминатора.

Кирилл бы и рад был насладиться, да только боль не давала подняться. Его скрючило, в желудке разлили кислоту, проедающую стенки. Кириллу так и виделось, как нутро его полыхает, растворяясь под воздействием агрессивной химии, а кровь с шипением испаряется. Он разрушался, распадался, таял. Увы, одежка Первых оказалась не так уж хороша - не защитила от иглы с ядом! Сомневаться не приходилось, Страж прекрасно знал о таком свойстве своего оружия.

- Держись, держись, - приговаривал Фенар, все смахивая с лица кровь, упрямо льющуюся из рассечений. - Табал исполняет все желания. Тебе даже не нужно произносить их, он сам. Он все сделает сам. Он избавит тебя от страданий, поможет, исцелит... Прости меня, Кирилл, я усомнился в вас, прости.

- Дружище, ну не надо только сейчас вот помирать, а? - молил Арсентий, присевший рядом с Фенаром возле Кирилла. По его вытянутому худому лицу бежали слезы. Он напоминал грустного осла, и Кирилл бы непременно рассмеялся, будь ранение не таким серьезным.

Они говорили одновременно, наперебой, но Кирилл каким-то чудом умудрялся слышать обоих.

За их спинами стоял Милан, скрестив на груди руки. Его глаза подозрительно блестели. Или это только кажется, и блестят как раз слезы в глазах Кирилла? Он боли они выступали сами, и их не представлялось возможным удержать.

"- Какая глупая мелодраматическая сцена", - подумал Кирилл вяло, мысленно вздохнул.

- Да он же вскользь тебя ранил, - Арсентий осторожно приподнял локоть Кирилла, полностью онемевший, и закатал рукав. Увидев, во что превратился едва заметный порез, Сеня заковыристо выругался и даже немного отшатнулся. Рука Кирилла бухнулась на шершавый теплый пол.

- Киря, тебе этого лучше не видеть.

- Я скоро ничего не увижу уже, - саркастически заметил Кирилл. Вот черт, накаркал!

Лицо Фенара стало каким-то нечетким, смазанным. Утраченная резкость вернулась, затем вновь ушла и вернулась опять. Организм пытался бороться с ядом, но был обречен. Отмеренный жизнью запас сил иссякал.

- Садимся, - не своим голосом промолвил Милан - ему одному было видно, что там, за толстыми стеклами иллюминаторов.

Эх, ну что же эти Первые, не могли, что ли, сделать свою тарелку полностью прозрачной? Хоть бы одним глазком глянуть напоследок на венец вашей цивилизации!

Кирилл вдруг понял, что больше не испытывает боли. Краткое облегчение оказалось преждевременным. Он просто не мог больше пошевелить ни рукой, ни ногой. Только сознание осталось при деле, запертое в клетке.

- Кирилл, слышишь меня? - Фенар склонился ниже, видя, что Кириллу совсем худо.

- Мхм, - это все, что Кирилл сумел ответить.

- Собери в кулак все силы. Табал исцелит тебя. Сейчас мы сойдем, и он спасет тебя. Спасет. Я не позволю тебе умереть.

Дальнейшее Кирилл помнил смутно. С шипением отползли в сторону створки шлюза, и внутрь ворвался ветер. Ветер был везде. Холодный, резкий, свистящий, он заставлял Сеню, Милана и Фенара ежиться и безбожно материться.

Кирилл же ощущал его дуновение лишь кожей на лбу, щеках и почему-то на ресницах, да и то недолго. Вскоре отказало и осязание. Кирилл летел в темную пропасть, на дне которой уже распахнула свои объятия смерть.

Его несли все трое, торопясь. Но куда они спешат? Под ногами и так была бескрайняя гладь табала, бежать больше некуда.

Фенар что-то пытался втолковать Арсентию и Милану, но те не понимали его. Кирилл тоже не понимал - уши перестали слышать.

Глаза все-таки держались до последнего. Изображение меркло и появлялось вновь, пока, наконец, не зарябило мелко и часто и не исчезло.

Кирилл погрузился в глухую тьму. Ни звука, ни шелеста, ни малейшего хороша.

"- Зря", - зазвучал голос Стража.

"- Дуй мытья и возвращайся", - эти слова принадлежали Марье. - "Потом дам тебе поужинать".

"- Славно", - добавил Расим. - "Ион - в синий угол. Кирилл - в красный".

Так, стоп, откуда они все здесь? Страж, Марья, Ион. Они все мертвы. Их давно уже нет.

"- Ясно, понятно", - равнодушно сказал себе Кирилл. - "Выходит, я склеил ласты, и это все последние трепыхания моего мозга. Конвульсии. Кислородное голодание. Ум в обратном порядке выдает фразы, сказанные в разное время разными людьми. Только подборка какая-то странная, одни мертвецы. Ну, надергал, мозг, конечно...".

И тут Кирилл почувствовал внешнюю Силу - ту, на которую в глубине души до последнего надеялся. Она не имела границ своего могущества, ей было подвластно все, что только может или могло когда-либо существовать. И не нужно ни зрения, ни слуха, ни чего-то еще, чтобы ощутить ее прикосновение.

Сила не была ни доброй, ни злой. Она не имела воли и не стремилась помочь или, напротив, помешать. В своем величии она просто не замечала никого и ничего вокруг, она не знала ни начала, ни конца. Она существовала всегда. И каждый, кто встречался с Силой и добровольно открывался ей, получал ее. Просто потому, что таков закон жизни. Лишь тот, кто готов, получит то, что заслуживает.

Первыми "включились" уши. Ворвавшийся в них гул ветра чуть вновь не оглушил Кирилла. Одновременно ожило и все тело, и Кирилл мигом прижал ладони к ушам, прижал крепко, до боли. Шум чуть стих, отдалился.

Кто-то или что-то поднял его, подбросил высоко в воздух. Кирилл взмыл вверх. Он лишился веса, притяжение исчезло, законы физики больше не работали.

Глаза открывались неохотно, они слиплись, как от долгого сна. Кирилл протер их рукой, разомкнул и открыл. Тягучая пустота в желудке тянула вниз, дыхание сперло, но Сила упрямо влекла его за собой.

Он скользил над табалом. Планировал над массивными столбами, едва не касаясь животом округлых набалдашников, которые ежесекундно вспыхивали, выплевывали из себя снопы разноцветных искр. Так, должно быть, планирует над водой зоркий пелагорнис, выискивая юркую рыбу.

Не прилагая ни малейших усилий, Кирилл летел, и это было непередаваемое ощущение. Вырывающиеся из столбов искры становились все ярче, все крупнее. В нос ударил незнакомый запах, полный приятной горькости, как хороший свежесваренный кофе. Ох, как бы Кирилл хотел кофе...

Вскоре он догадался, что его несет к центру табала, в самое сердце искусственного острова. И не играет никакой роли тот факт, что его построили совсем не те люди, каких он знает. Человек - всегда человек. В любом месте, в любое время и в любом мире.

В трех точках, также дрейфующих далеко впереди, Кирилл опознал всех своих спутников. Все дошли. Все добрались до места живыми и здоровыми. Кроме него, возможно. Но сейчас Кирилл чувствовал себя превосходно. С каждой новой секундой самочувствие улучшалось. Тело наполнялось давно забытым ощущением идеальной чистоты, прозрачности - совсем как в раннем детстве, когда организм еще не отравлен химией, а разум не увяз в болоте никому не нужной информации. С души свалился груз пережитого, память освободилась от тяжелых, постыдных, гнетущих воспоминаний. Кириллу вновь хотелось рассмеяться, уже от счастья, но он летел все быстрее и быстрее, и бьющий навстречу воздух не позволил бы ему издать ни звука.

Овал громадного портала ширился, и вскоре, с трудом поворачивая голову вправо и влево, Кирилл уже не видел границ. Озеро исчезло из поля зрения, повсюду был только лишь табал.

В центре искусственного острова наливалась сфера, полная рыжего огня. Языки пламени густо багровели у основания и сверкали медью на самых краешках, подрагивая от нетерпения, облизывая стенки сферы. Они рвались ввысь и вширь, хотели охватить все, все раздувая границы сдерживающего их шара. Именно к ним и несло Кирилла.

Внутри все замерло в ожидании. Вот растаяла одна фигурка впереди, утонув в поднявшейся к самым небесам сфере. Вот вторую поглотил огонь, а за ней и третью. Наконец, настал черед Кирилла. Нездешний огонь сам шагнул навстречу, торопясь впитать в себя Кирилла.

Страх так и не пришел. Несмотря на полную беспомощность, душа успокоилась, доверилась, как ребенок доверяется рукам отца. Эти руки не принесут вреда, они приласкают, защитят, поднимут повыше и позволят увидеть то, чего никогда не увидишь с высоты своего маленького роста.

Приятное тепло окутало Кирилла. Время ускорилось и замедлилось, став, наконец, вечностью. Кирилл ворвался в безумное пламя, позволяя огню впитать себя без остатка.

47.

Наше восприятие всегда ограничено. Можно постигать суть, погружаясь в медитацию. Можно гипнотизировать себя или довериться опытному мастеру, чтобы вмесье нырнуть в темные воды подсознания и поискать ответы там. Но, что бы вы ни обнаружили в запретной зоне, вам никогда не вынести этого в мир реальный.

То же самое касается и снов. Порой в ночных грезах, в перерыве между побегом от злого преследователя и бреющим полетом, мы натыкаемся на нечто совершенно потрясающее.

Захватывающий дух пейзаж, невероятное открытие, проникновенная беседа с мудрецом, охотно раскрывающим перед нами все карты. В такие волшебные моменты мы наполняется блаженным покоем, счастьем, умиротворением, сливаемся с не имеющий конца и края миром. Миром, куда более многогранным и разнообразным, чем мы когда-либо сумеем вообразить.

Однако за сном - если он, конечно, не последний - неизменно следует пробуждение. Едва проснувшись, мы еще чувствуем прикосновение чего-то великого. Мы испытываем радостное послевкусие, спешно тающее с первыми лучами солнца. Утреннее просветление живет недолго. Оно исчезает, как только мы делаем выбор и открываем глаза, чтобы начать новый день.

Аналитическая машина берет управление нами в свои крепкие руки, отсекая все то, что ей не по зубам. Яркие образы и видения, пришедшие к нам то ли из недр памяти, то ли откуда-то извне, разум тоже стремится отбросить и запереть за толстой дверью, на которой висит табличка - "Сомнительно".

Люди веками пытались подобрать к этой двери ключ, украсть его у дремлющего ума, но получалось неважно. А может, и не нужно этого делать? Разум ведь не обхитришь, недаром именно он держит штурвал и принимает решения. Он - наша страховка от безумия. Он не позволяет заглянуть за кулисы, держа нас в узде правил, традиций и законов.

К тому же разум и сам не дурак пофантазировать. Сколько существовало теорий происхождения жизни и мироздания - даже не перечесть. Без участия разума их появление не представляется возможным.

В последнее время, к примеру, вновь обрела популярность теория симуляции, или матрицы - в честь старинного фильма, хорошего известного каждому киноману две тысячи шестидесятых.

Но это не так. Никакой матрицы нет и быть не может. Это все проделки разума, хитрого, почти совершенного устройства, сбоящего крайне редко.

Однако разум не способен ответить на столь важные, можно даже сказать основополагающие вопросы. Его роль заключается в том, чтоб человек и не искал этих ответов. Разум стремится подрезать нам крылья, уткнуть носом в землю и заставить жить так, как то диктуют обстоятельства. И ведь он отчасти прав. Без его помощи нам не выжить. Без него нам не познать счастья. Мы не должны жить только мечтами и грезами, нам не следует слишком много думать, вникать...

Те, кто способен хоть немного различить голос своей души, на протяжении всей жизни пытающейся перекричать разум, чаще всего поднимаются выше среднего. Именно этим людям принадлежат открытия, именно они двигают вперед науку, прогресс, технологии. Именно эти люди считаются элитой.

Такие вот вопли души, прорвавшиеся сквозь выстроенные разумом баррикады, стоят бесконечно дорого, и за них готовы платить те, кто свою душу не слышит, то есть подавляющее большинство. Да, можно достичь впечатляющих высот, если научиться хоть иногда, изредка, позволять душе пробиться. Не умея этого делать, человек обречен на прозябание даже будучи великолепным специалистом, истинным знатоком своего дела.

Но что, если полностью отключить разум и больше никогда его не включать, чтобы окончательно высвободить душу? Закончится ли жизнь? Погаснет ли свет? О, это, пожалуй, самая главная загадка.

И все существование цивилизации Первых свелось к ее решению, в конечном итоге найденное. Найденное, как и все гениальное, случайно и очень просто.

Невозможно анализировать, не имея разума. Невозможно видеть и слышать, осязать и обонять, не имея разума. Но можно чувствовать. Ощущать в полном объеме, впитывать в себя, пропускать через себя и осознавать, не понимая. Существование возможно и без мыслей, рассуждений, сравнений. И оно гораздо приятнее. Несопоставимо приятнее.

Вернувшись в собственное тело, замерзшее, лежащее посреди погасшего табала, Кирилл с досадой стиснул зубы, видя, как уплывают и бесследно растворяются в мрачном, налитом чернотой небе увиденные им картины. Он не мог принести оттуда ничего, кроме простой истины - мир не таков, каким мы себе его представляли.

Увы, облечь в слова то, что впечаталось в память навечно и законсервировалось где-то там, в жестком диске, невозможно. Да и не нужно, наверное. Достаточно бережно хранить в себе чувства, вызванные увиденным. Они никогда и никуда не исчезнут, что бы ни случилось.

Единственное, что стало теперь предельно ясно - люди в этой Вселенной одни. Они попали сюда случайно, чей-то прихотью или даже неловкостью, как выпавшая из кармана монетка падает в лужу, грязную, скверно пахнущую, но подходящую для существования и даже по-своему прекрасную. По крайней мере, она становится таковой для того, кто в ней живет и срастается с ней, не мыслит себя без нее.

На вязком дне лужи уже лежит другой мусор, когда и кем-то брошенный или оброненный. Мятые, полуразложившиеся от влаги сигаретные пачки, окурки, осколки бутылочного стекла, потерявшие все краски этикетки... Но других монет в этой луже не было и никогда не бывало, даже если пивные крышки, глядящие вверх светлыми донышками, так на них похожи.

Зря Первые ломали головы, искали свои корни, строили сложные эволюционные теории, так похожие на правду, но все же лишенные безукоризненности, так необходимой для успокоения. Все, что здесь есть, в этой безграничной Вселенной, уже было до них. Миллионы миллионов лет жизнь шла своим чередом, развивалась, менялась, нащупывала новые, более приспособленные и универсальные формы, но не так и не сумела добраться до той стадии, где начинается то, что мы, люди, понимаем под словом "разум". Потому что мы все не отсюда. Мы выпали из кармана, не донесенные кем-то неловким до дома. Нас выронили, о нас забыли, за нами не вернулись.

Нерушимые законы физики, константы и аксиомы - все это касается лишь никому не нужной лужи, которой суждено высохнуть после дождя. А настоящая, большая жизнь - она там, за пределами мелкого грязного водоема. Но какая она? И является ли та жизнь настоящей? Или есть что-то еще? Бесконечность?

Кирилл видел все и все забыл. Пролетели считанные мгновения, а он уже не мог вспомнить ровным счетом ничего. Единственное, что сохранилось, что уже никогда не пропадет, это осознание того, что Первые, повинуясь своей любознательной Природе, решили выбраться на берег и идти дальше. Они решили искать. Они променяли уютную теплую лужу на холодный асфальт, на быстрые реки и на горы, чьи вершины насмешливо смотрят на облака сверху вниз.

Те же немногие, устрашившиеся новой бесконечности, сочли такую затею глупой, опасной и непривлекательной. И их можно понять. В конце концов, в том, новом мире, не было ровно ничего знакомого - формы, звуки, свет... Все это оттолкнуло их, и, высунув на секунду нос, они решили возвратиться в родной омут. И это был их выбор. И таким же стал выбор Кирилла.

48.

Вновь завывал ветер. Проходя сквозь сферические навершия столбов, он выдавал атональную басовитую мелодию. Звуки, на первый взгляд меж собой не сочетающиеся, складывались в необыкновенный темный рисунок, притягательный своим вопиющим и даже варварским несовершенством. Это завораживало. Хотелось слушать и слушать.

По коже бежали мурашки. Не то от гудящих где-то вверху порывов ветра, не то от музыки, морозом дышащей прямо в сердце.

Кирилл поднял руки и опасливо осмотрел их. Они были целы. От яда, пущенного Стражем, не осталось и следа. Кожа была ровная, здоровая, отсутствовал даже малейший намек на повреждение. Ни шрама, ни рубца, ни царапинки.

Полежав еще с минуту, Кирилл понял, что слишком замерз. Он сел, хоть этого делать категорически не хотелось, а потом и встал. Голову чуть вскружило, но, стоило сделать шаг, как все вернулось в норму.

В желудке откуда-то взялась приятная сытость, в мышцах трепетала молодая упругая сила, готовая пойти в ход по велению хозяина. Кирилл прежде не бывал в лучшей форме. Он знал, что утратит ее, как только покинет это место, и не мог сдержать сожаления.

Зловещий ветер резко стих, будто не дул над головой секундой раньше. Стало ощутимо теплее. В воздухе повеяло едва уловимой сладостью с тонким, фруктовым вкусом. Кирилл с удовольствием потянул носом, зажмурился, улыбнулся.

Все, с кем Кирилл проделал этот опасный путь, находились здесь, разбросанные на несколько десятков метров друг от друга. Они тоже только еще приходили в себя, вспоминая, как сюда попали и что это вообще за место.

Ближе всех оказался Милан. К лицу приклеилась дурацкая косая ухмылка, глаза все еще смотрели туда, куда им всем ненадолго приоткрыли дверь.

Хотя, как сказать - ненадолго. Занимался студеный рассвет. Его розовая пастель пока еще робко, но все смелее поднималась над бескрайним озером, готовясь потеснить пронзительные звезды и гладкие, будто обточенные водой круглые камешки-луны. Как всегда, они щедро делились бледным светом, и потому Кирилл не сразу понял, что минуло не меньше десяти часов. А может, и меньше. Или больше. Ощущение времени сбилось, в который уже раз. Кирилл не удивился бы, скажи ему кто, что пролетела неделя.

Все здесь, - произнес Милан и спросил, все так же криво усмехаясь. - Никто не ушел?

Как видишь.

А меня и не приглашали, - хохотнул серб и помотал головой, понимая, что ведет себя не совсем адекватно.

Ну думаю, что туда нужно приглашение, - отозвался Кирилл. - Да и мы не готовы. Просто не готовы. Возможно, позже созреем. Лет так через полмиллиона, м? Что думаешь?

Думаю, что мы окажемся там гораздо раньше, - серьезно и тихо произнес Милан.

- Кажется, я тебя понимаю.

Они пошли навстречу Арсентию и Фенару. Если последний выглядел вполне нормально, то Сеня был просто наглухо пришибленный. С растерянным детским взглядом он озирался, не желая понять, что захватывающее путешествие отняло неожиданно много времени и, к сожалению, закончилось.

Табал не съел тебя? - улыбнулся Кирилл Фенару.

Я ему встал костью в горле, и он меня выплюнул, - Фенар подмигнул в ответ. Его лицо было ясным. Проводник впервые за все их короткое знакомство перестал хмуриться, и вечно собранная на лбу кожа, наконец, разгладилась. С его души свалился камень. Проводник чувствовал себя замечательно. - Интересно, если я вернусь сюда вновь - табал покажет мне еще раз?

Наверное, - Кирилл пожал плечами. - Но есть ли в этом смысл? Разве что подразнить душу... Ты увидишь то же самое, и точно так же почти ничего не принесешь с собой.

Но теперь я понимаю, почему многие не возвращались, - Фенар почесал бороду. - И понимаю, почему другие вернулись.

Наконец-то подошел Арсентий. Он посмотрел на Милана, потом перевел взгляд на Фенара и на Кирилла.

Можно, я просто ничего не буду говорить?

Нужно, - согласился Милан.

Обсудим позже, - поддакнул Кирилл. - Или никогда.

Ты, я смотрю, выздоровел, - Арсентий кивком указал на руку Кирилла, вспомнив, что лучший друг едва добрался до табала. - Даже морда лица у тебя прошла. Синяка-то больше нет!

Хотя бы подлечились. Быстро и бесплатно, - сказал Милан. - Не поймите меня неправильно, но... Мне кажется, не стоит затягивать момент. Надо бы расходиться.

Кирилл поежился - все-таки зябко здесь, до полноценного лета еще далеко. Впрочем, вполне может статься, что в этих краях как таковой жары нет, а прохладное безветрие воспринимается местными как благодать. Они ведь привыкли к лютым холодам, и такой вот чуть морозный, но прозрачный и ясный рассвет для них - настоящая благодать.

Надо бы расходиться, значит... Да. И правда ведь надо. Табал готов отправить их куда угодно, и все четверо это прекрасно знали. Даже если кто-то сомневался в возможностях этого феноменального устройства... Скорее, создания. Да, табал был живым. Определенно. Всесильная машина намерения. Скажи ей, чего желаешь, и получи. Ей ничего не стоит забросить человечка куда тому угодно.

Фенар все понял без перевода. Широко улыбаясь, он подошел и обнял Кирилла, похлопал его по спине и искренне произнес:

Я счастлив, что у меня есть такой брат, как ты. Спасибо тебе и удачи!

Все это время у меня была масса вопросов к тебе, - ответил Кирилл, когда Фенар отстранился. - Но, сдается мне, отвечать тебе на них не нужно. В конце концов, все и так ясно. И тебе удачи, брат, береги себя.

Они пожали друг другу руки. Переносицу обстреляли невидимые маленькие лучники, усеяв каждый миллиметр колючими стрелами. В горле запершило, но Кирилл знал, что сдержится. От сентиментальности он никогда не страдал.

Фенар задрал голову, прикрыл глаза козырьком ладони. По небу скользила, снижаясь, та самая летающая тарелка, что привезла их сюда.

Я отправлюсь своим ходом, - пояснил Фенар и ткнул пальцем в тарелку. - Она это знает.

Уверен? - с тревогой спросил Кирилл.

Более чем, - твердо ответил проводник. - Стража больше нет, никто и ничто не угрожает мне. Да и принести что-нибудь дельное нужно, Грент ждет. В суматохе я до сих пор ничего не прихватил для него.

Тем временем челнок снизился и отворил погрузочный люк.

Киря, - подал вдруг голос Арсентий. - Я иду с Фенаром.

49.

И Кирилл, и Милан как идиоты таращились на Сеню, не зная, что и сказать. Тот же дурацки скалился во все тридцать два и стыдливо пунцовел, словно школьник, застигнутый за просмотром эротического журнала.

Мне нужно еще раз туда, в Хаву, - пустился объяснять Сеня.

Идио-о-от, - протянул Милан и со смачным шлепком прижал к лицу ладонь. Кирилл все еще не мог подобрать слов.

Я ненадолго. Я обязательно вернусь, так и передай моим, Киря. Теперь я знаю сюда дорогу, и мне ничего не помешает вернуться, когда я захочу.

Но ведь потом будет тяжелее! - воскликнул, наконец, Кирилл.

Ему хотелось отвесить Сене хорошего леща, вразумляющего и отрезвляющего, да рука не поднималась. Этот дурачок был настроен как никогда решительно. Кирилл заглянул в блестящие от жажды приключений глаза Арсентия, и до него окончательно дошло, что друга не остановить. И не нужно даже пытаться.

Понимаю, о чем ты, - согласился Арсентий. - Но это - мой выбор. К тому же, повторяю, мы не прощаемся. До встречи, парни.

Качая головой с сердитым осуждением - скорее, впрочем, напускным - Милан пожал широкую и тощую, похожую на лопату с пальцами, ладонь Сени. Кирилл, отправляя лучшего друга в путь по чужой земле, был настроен оптимистичнее. Табал хорошо повлиял на него.

Что ж, надеюсь, ты не пожалеешь об этом. В любом случае, не заставляй нас волноваться, не задерживайся здесь.

Удачи вам.

И тебе, - вздохнул Кирилл.

Фенар, с интересом наблюдавший за развитием ситуации, отошел в сторонку и пропустил Сеню в чрево челнока. Дабы убедиться в том, что он все правильно понял, Фенар осведомился:

Этот чудик едет со мной?

Да. Присмотри за ним, - сказал Кирилл. - Ему нужно в Хаву, там у него любовь, видишь ли...

Ого! - воскликнул Фенар. - Ты уж будь уверен, братец, глаз с него не спущу.

Бывайте, - Кирилл махнул рукой.

Фенар скрылся вслед за Сеней в челноке, и люк моментально схлопнулся. Летающая тарелка вновь набирала высоту. Она беззвучно скользила к берегу, когда Кирилл повернулся к Милану и спросил.

Ну, что будем делать?

Ты знаешь, я все-таки вступлю в Возрождение, - заявил серб, и это было последнее, чего ожидал Кирилл - стоило попасть на Року, как вся прежняя жизнь вылетела из головы. Только сейчас Кирилл вспомнил, что Марья с Расимом и Витом состояли в какой-то подпольной организации... Все это было так далеко!

Даже самое недавнее прошлое, а именно приключения на Тайе, динозавры, погони и перестрелки с людьми Фэнлоу казались чем-то давно прожитым и неважным. Да и вообще, вся эта подковерная возня, свойственная разумным жителям третьей от Солнца планеты, в данный момент Кирилла не волновала.

Но такое пренебрежение к делам земным, конечно, носило временный характер, и это Кирилл тоже прекрасно понимал. Можно отправиться в любой обитаемый мир, населенный людьми - достаточно попросить об этом табал - однако душа просилась именно домой.

Люди, люди... Земляне... Что ж, у них есть шанс вырасти, созреть, перейти на новую ступень и познать, наконец, свою суть, как это сделали Первые. Или сгинуть, как ласвитяне, гойды и многие другие. Большинство цивилизаций совершало самоубийство. А те, кто еще не оступился, просто пока не успели начать настоящую гонку. У них все впереди.

Так или иначе, Кирилл выбрал свой мир. То же самое сделал и Милан. Так, может, имеет смысл навести порядок на родине? Ведь все начинается с малого...

Ну, работы у меня больше нет, - с усмешкой сказал Кирилл. - Ни на Земле, ни где-то еще. А в Возрождении, судя по оснащению наших друзей, платят недурно.

Только за наших друзей надо поквитаться, - сухо ответил Милан, недобро сверкнув глазами. - И, очистив Возрождение как минимум от одного паскудного паразита, заслужить уважение.

Что ж, ты прав, - согласился Кирилл. - Навестим-ка Николая, что скажешь?

Поехали, - Милан хищно улыбнулся, глядя куда-то сквозь Кирилла - должно быть, уже представлял, как удивится поганый гойд, узрев незваных гостей.

Осталось неизвестным, кто из ребят включил табал. Кирилл успел только удивленно охнуть, когда его тело лишилось веса, а сам он - формы и облика. Последнее, что он увидел, исчезая в неведомых далях, это приземляющийся на северный берег озера челнок, на таком расстоянии кажущийся маленькой черной мошкой.

50.

Они свалились в промозглый темный вечер. Кирилл упал на заснеженный газон, Милан распластался рядом на недавно очищенной от коварной наледи брусчатке.

Сердце екнуло. Не прошло и секунды, как Кирилл узнал это место. Жемчужина Волги!

Впрочем, не узнать было бы сложно, ибо ребята очутились аккурат возле стены сверкающего огнями отеля. Он нависал над ними этажами и был, наверное, единственным источником света на сотни метров вокруг. Во всяком случае, куда ни глянь - черным-черно, и только вдали удавалось рассмотреть желтый свет в окнах. Значит, ночь. Поздняя, переходящая в утро. И зима.

Вот уж где пригодились бы шкуры серых медведей! А ведь ими так и не довелось как следует попользоваться.

Колотун враз доконал Кирилла. Он едва встал с покрытой тонким слоем свежего снега цветочной клумбы, как тело сковала мелкая дрожь. Застучали зубы, даже волосы заледенели.

Не лучше чувствовал себя и Милан. Еще бы, оба налегке, в легкой тонкой одежде, не теплее дешевого спортивного костюма. Кирилл наивно понадеялся, что чудо-одежка сейчас волшебным образом подстроится под волгоградскую зиму и подарит своему хозяину уютное тепло, но где там! Видно, Первые такой функции не предусмотрели, либо же это просто был летний вариант.

Друзья огляделись. Никого. Только со стороны главного входа, что за углом, долетают разговоры и звуки моторов - такси приезжают, такси уезжают, к небу поднимаются завитушки табачного дыма...

Ты куда нас забросил? - спросил Кирилл, тщась унять дробный перестук зубов.

Вообще-то я к Николаю намылился, - ответил Милан и пошел. - А вот почему мы здесь... Давай за мной, окоченеем ведь.

Воздух здесь поганый. Воняет, как хрен пойми что, - пробурчал себе под нос Кирилл.

У самого угла здания Кирилл остановился, цыкнул Милану. Тот развернулся и ответил непонимающим взглядом.

Он там, - пояснил Кирилл одними губами. - Высовывайся осторожно.

Внутри почему-то все заклокотало. Ни с того, ни с сего по телу пробежала волна жара, а кровь превратилась в раскаленную ртуть. Кирилл еще не успел выглянуть за угол, уже зная, что там стоит враг. Давний и хитрый враг.

Николай стоял на крыльце и курил. Он был одет стильно и по погоде. Приталенное пальто с поднятым воротником, черные брюки и идеально вычищенные черные же ботинки, гладко сверкающие, отражая свет фонарей. Не иначе, вернулся из города.

Кроме гойда на ступеньках возле урны кучковались и другие постояльцы, также приличной наружности, но Кирилл безошибочно узнал Николая. Должно быть, это еще одно умение, передающееся то ли с ласвитянской кровью, то ли с хитрыми мыслеформами, которые Георгий загружал загипнотизированному Кириллу в память. И даже собеседник Николая - коренастый блондин в огромном пуховике, обыкновенный землянин - не мог сбить Кирилла с толку. Ему вмиг стало ясно, кто из них кто.

Ну и что? - не понял Милан.

Ясно, все-таки это отец постарался. Милан не знает, кто из них Николай.

Вот он, в бежевом пальто, с сигаретой, - показал пальцем Кирилл.

Не рискуя долго пялиться на Николая, ребята отстранились, исчезнув из его поля зрения.

Что делать-то? - с безнадегой продребезжал Милан. - Хана нам, если прямо сейчас не нырнем в тепло.

Снимать штаны и бегать, - пробурчал Кирилл. От холода котелок совсем не варил. Мозг будто тоже замерз и отказывался выполнять свою работу, поганец такой.

К мягкому тарахтению легковых моторов примешался низкий гул мощного двигателя. Кирилл снова высунулся и увидел, как к гостинице подъезжает сразу несколько огромных автобусов. Точно таких же, на каких они уезжали отсюда на космодром.

Николай спешно затушил сигарету и скрылся в фойе. Товарища, с кем он вел беседу, тоже как ветром сдуло.

Сколько времени прошло с тех пор, как мы уехали? - посиневшими от холода губами прошептал Милан.

Как раз неделя, или где-то так, - ответил Кирилл, совершенно потерявший время.

Что ж, тогда, считай, мы приехали с эвакуированными одним рейсом, - подытожил серб. - Зато теперь я хотя бы ясно, как пробраться внутрь!

51.

На дворе было около нуля градусов, но в одежде без рукавов и этого хватало, чтобы околеть. Холод доканывал просто немилосердно, и ребята из последних сил держались, чтобы не побежать в отель напролом.

Первым у входа остановился черный тонированный минивэн. Оттуда быстро, но солидно выплыли Фэнлоу, Гудридж, какая-то тетка - секретарша Фэнлоу, кажется - и еще трое сухопарых джентльмена в очках. Аккуратно зачесанные волосы не могли скрыть упрямую плешь на макушках, блестевшую под светом приотельных фонарей. При виде куратора у Кирилла екнуло сердце. Стало теплее - забурлила кровь.

Кажется, я понял, что здесь делать наш Коленька, - прорычал Кирилл.

Вот-вот наш выход, - напомнил Милан. - Только в этот раз я веду.

Минивэн резво стартанул, как только важные персоны вышли и зашагали по ступеням вверх. У Фэнлоу на виске белел свежий шрам, а на переносице и левой скуле еще не полностью сошли ссадины.

"Мало получил, говнюк", - мрачно подумал Кирилл.

Возле входа остановилось сразу два автобуса. Открылись двери, люди хлынули внутрь. Да уж, холопов-то можно и толпой гнать, какая разница? Главное, что вельможным особам никто не мешал. Еще б красную дорожку этим недоноскам постелили.

Пошли, - велел Милан.

Низко пригибаясь, они быстро обежали сугробы свежего серебристого снега, а потом одним рывком домчали до первого автобуса. Окоченевшие ноги не хотели слушаться, замерзшие мышцы отзывались недовольной болью на каждое движение.

К счастью, водителя отвлек вопросом кто-то из пассажиров. Чтобы ответить, ему пришлось отвернуться, и Милан ловко воспользовался моментом.

Эвакуированные с Тайи работники были достаточно легко одеты - почти все в толстовках или джемперах, в лучшем случае в тонких ветровках. Встречались и особо отважные товарищи, шагающие в майках и шортах. Неудивительно, времени-то на сборы им наверняка не дали. Да и кто побежит за своими манатками, когда вокруг рушится мир? Ведь обитателям Гросвилля, не участвовавшим в подковерных телодвижениях, так все и виделось. Конец света, не иначе.

Дальнейшее оставалось делом техники. В принципе, ничего сложного в том, чтобы вписаться в поток из доброй сотни пассажиров, не было. Проблема могла возникнуть лишь если ребят узнают. Парни уткнули подбородки в грудь, но это не спасло их.

Кирилл едва поставил ногу на первую ступеньку, когда на плечо легла рука. Он резко обернулся, готовый к бою, но это был Марек.

Круглыми глазами поляк смотрел на Кирилла, не зная, что и делать. А до Кирилла только что дошло, что это его Фэнлоу, скорее всего, назначил виновником всех безобразий. Что ж, тогда он для своих бывших коллег враг, да еще какой.

Видя замешательство в глазах Марека, Кирилл, не сбавляя хода, тихо произнес:

Я ничего не делал. Это все Фэнлоу. Я здесь за ним.

Еще с пару секунд Марек таращился на Кирилла, взвешивая сказанное им, а потом с улыбкой облегчения неуверенно похлопал его по плечу.

Задай ему жару. Из-за него столько охраны полегло...

Ты сам-то как?

Я в порядке, - сдержанно ответил Марек. Заметил Милана, кивнул.

Толпа внесла их всех внутрь. Теплая волна ласково объяла Кирилла, от удовольствия чуть глаза не закатились. Захотелось присесть или даже прилечь, оклематься...

Идем, - дернул его за руку Милан, как никогда собранный.

Марек, по возможности не выходи сегодня из номера, - велел Кирилл и, не дожидаясь реакции поляка, пошел за Миланом.

Он резко мотнул головой, счел этого недостаточным и угостил себя крепкой пощечиной. Вот, теперь что надо, теперь пойдет.

В тело возвращалась бодрость, мышцы упруго отозвались, готовые к бою.

В фойе уже набилось прилично народу, но Фэнлоу, разумеется, и след простыл. Чего это он будет здесь задерживаться? Для этого причин нет.

Пользуясь тем, что никто не обращает на них внимания, Кирилл и Милан прошмыгнули к лифтам. За спиной осталась стойка регистрации, все взлохмаченные сотрудницы пытались хоть как-то организовать нахлынувший поток гостей.

Когда скопление людей осталось позади, Кирилл выдохнул и позволил себе чуть расслабиться, о чем немедля пожалел.

Откуда здесь взялся Элвин - история умалчивает. Он вышел из коридора сбоку и направлялся по своим делам, совершенно не ожидая встречи с бывшими коллегами. Стало быть, он прибыл сюда еще до Фэнлоу. Возможно, для разведки ситуации, так сказать.

С Кириллом они столкнулись чуть не нос к носу и оба опешили. Но Милан не растерялся. Он успел пройти дальше и находился у Элвина за спиной, поэтому не воспользоваться столь удачным положением было бы глупо.

Серб коротко ткнул начальнику охраны кулаком под затылок, и тот мягко навалился на Кирилла, томно прикрыв глаза.

Ты что, на какую-то кнопку там у него нажал? - прошипел Кирилл, не понимая, куда же деть Элвина.

Прислони к стенке и поехали, - скомандовал Милан. - Лифт на месте.

Воровато осматриваясь, Кирилл сделал, что велено. Элвин будто притомился и решил передохнуть, усевшись на пол и вытянув ноги, а потом как-то нечаянно заснул. Бывает.

Никто пока не шумел, гостей у лифтов еще не было, и Кирилл вслед за Миланом вошел в просторную красивую кабину, не так давно произведшую на Арсентия огромное впечатление.

Створки закрылись, и лифт пошел наверх.

52.

И ты просил меня научить тебя драться?

Ну, боксерской техники мне и впрямь не хватает, - признался Милан.

Слышишь, на хрен тебя, - покачал головой Кирилл. - Ты - убийца. Что ты сделал с Элвином?

Усыпил, - серб примирительно поднял руки. - Хорош уже. Это я умею, а боксировать - не то, чтобы очень.

Почему мы едем на шестой этаж? - перевел тему Кирилл, все еще с опаской посматривая на Милана. Нет, он уже видел серба в деле, когда пришлось сцепиться с Витом и Марьей, или когда отбивались от обезьян, просто этот хитрый удар, вырубивший Элвина, производил какое-то особенное впечатление. Начальник охраны, небось, даже удивиться не успел.

Тогда, до вылета, я навел кое-какие справки, - отозвался Милан. - Люкс-номера только на шестом. Ты же не думаешь, что Фэнлоу поселят в бюджетную комнату?

Кирилл так и не думал. Да и логично, что самое дорогое и роскошное находится выше всего.

Лифт замер. Брякнув короткой звонкой мелодией, створки поплыли каждая в свою сторону.

Твою мать, - с неподдельной досадой сказал Кирилл и выбросил кулак.

Джозеф, в отличие от Элвина, успел хотя бы улыбнуться - фирменно, на все тридцать два. Более того, улыбчивый кадровик даже попробовал уйти от удара, но где там!

Кирилл хорошенько припечатал Джозефа прямо в глаз, не поскупившись. Тот отлетел назад, на мгновение оторвавшись ногами от пола, а потом затылком и спиной шмякнулся о стену, по которой и сполз, бесчувственный.

Недурно, - похвалил Милан. - Но он мог бы помочь нам найти Фэнлоу.

Уж как-нибудь сами, - Кирилл встряхнул рукой - запястье почему-то пронзила боль в момент удара, чего уже давненько не случалось. - Застоялся я без нормальных тренировок.

Широкий коридор пустовал. На стенах здесь висели огромные прекрасные полотна неизвестных Кириллу мастеров, пол устилал красивый фиолетовый ковер, мягко глушащий шаги. Даже пахло на шестом этаже как-то иначе, слаще, что ли.

У них здесь своя атмосфера, - Милан словно прочел мысли Кирилла. - И двери глянь какие, будто из дворца какого-нибудь свистнули. Ничего, мы сейчас наведем шороху.

Они завернули за угол вместе с коридором. Тот тянулся вперед еще на добрые пятьдесят метров, если не больше. Правда, и дверей-то здесь было всего ничего. Если быть точным, их было две. Кирилл живо прикинул, какая там у этих люксовых комнат площадь, и ему захотелось поскорее встретиться с Фэнлоу и Гудриджем лицом к лицу. Они ведь, сволочи, много чего нехорошего ему сделали. И в гибели Юли их вполне можно обвинить, вместе с Николаем, мать его за ногу. Она могла бы сейчас прилететь сюда, поселиться в отеле, а Кирилл бы устроил ей сюрприз. Вот было бы здорово...

Слушай, - спросил он Милана. - А как Николай может быть связан с Фэнлоу? Фэнлоу что, тоже в Возрождении состоит? Бред какой-то...

Нет, Фэнлоу точно по другую сторону баррикады, - качнул головой серб. - Сейчас сам все узнаешь. И я заодно. Хотя, догадки у меня есть...

Чуйка в который уже раз не подвела. Кирилла поманило к дальней двери слева, после которой коридор заканчивался еще одной дверью - широкой и железной - ведущей к пожарной лестнице. На всякий случай, как положено героям боевиков, Кирилл приметил этот возможный путь к отступлению.

Николай там, - кивнул Кирилл.

Я уж понял, раз ты так уверенно пошел...

А если они закрылись?

Тс-с, - Милан поднес палец к губам.

Он чуть наклонился, прижал ухо к двери. Кирилл же вспомнил, что все это время они ходили с ножнами на поясе, где своего часа ждали кинжалы. Надо же, сами напрочь о них забыли, и никто, кажись, не обратил внимания. Бывает же такое...

Кирилл как-то раз явился в школу в надетом на левую сторону свитере, что, в общем-то, бросалось в глаза. Но сам он об этом и не подозревал, и одноклассники почему-то тоже прозевали уникальный шанс повеселиться. В итоге, заглянув на перемене в туалет, Кирилл обнаружил оплошность и, исправив ее, отправился дальше грызть гранит науки...

Они о чем-то говорят, - сообщил Милан. - Там их минимум двое - два голоса.

Звукоизоляция что-то не ахти, да? - усмехнулся Кирилл и вытащил из ножен кинжал.

Точно ведь, - с искренней радостью осклабился Милан.

Беглого осмотра оказалось достаточно, чтобы понять, что выбить такую дверь будет непросто, а без карточки, увы, ее было бы не открыть.

Пожав плечами, Кирилл просто постучал. Милан в немом крике разинул рот, намекая на то, что Кирилл - болван.

Бормотание за дверью оборвалось, навстречу зазвучали шаги.

Кирилл тихонько отошел в сторонку, прижался к стене. Милан скользнул в противоположном направлении.

Элвин? - спросил Фэнлоу.

Он самый, - ответил Кирилл, изо всех сил пытаясь подражать голосу начальника охраны.

Фэнлоу чуть помедлил с открытием, и Кирилл успел напрячься - подумал, их раскусили и пристрелят через дверь - но куратор проекта Скорпион все же соизволил щелкнуть замком. От волнения у Кирилла потемнело в глазах, а ноги стали ватными. Он чувствовал, что легко точно не будет.

Милан изо всех сил рванул дверь на себя, а Кирилл метнулся в открывшийся проем.

Апперкот в "солнышко" застал выпавшего из номера Фэнлоу врасплох. Он в ужасе расширил глаза и раззявил рот в тщетной попытке вдохнуть. Кирилл же одним ударом не ограничился. Поддаваясь порыву, он прыгнул вперед и смачно саданул Фэнлоу коленом по лицу. Это-то и спасло ситуацию.

За спиной куратора стоял Николай с пистолетом, наведенным на спину Фэнлоу. Теперь же он оказался отброшен назад вместе с собственным заложником.

Картина прояснилась в одно-единственное мгновение. Николай со своим приятелем просто ждал Фэнлоу и Гудриджа, дабы те поделились информацией о Кирилле - Вита с Марьей-то в живых больше нет. Николай, может, еще не знал, но это поправимо, Кирилл расскажет.

Напарник Николая, державший на мушке развалившегося в кресле Гудриджа, заковыристо выругался по-русски и перевел оружие на Кирилла. Но тот не собирался становиться мишенью. В памяти еще жива была та дикая боль, причиненная ядовитой пулей Стража.

Вновь доверившись своему телу, Кирилл швырнул в противника кинжал. Увы, красивой дуги тот не описывал и под лучами ламп не сиял. Он просто врезался тяжеленной рукоятью прямо в нос врага, сминая и круша кость.

Со сдавленным охом напарник Николая отступил, потрясенный. Выстрелить он уже не успел. Когда из мозга в палец поступил сигнал дернуться, Кирилл был рядом. Сил он не жалел и в затяжном прыжке обрушил на оппонента всю тяжесть освободившейся от оружия правой руки.

Напарнику Николая не повезло. Он рухнул, как подкошенный, а пистолет оказался в руках Кирилла.

Не теряя времени, он обернулся и вскинул оружие, но опоздал.

Милан тоскливо глядел на Кирилла виноватыми глазами. В висок ему упиралось дуло пистолета Николая. Сам же Николай, распаренный и красный, таращился на Кирилла с такой ненавистью, будто всерьез собирался просверлить в нем дыру своими мелкими поросячьими зенками.

Это был тот случай, когда гадкое нутро всецело совпадало с отталкивающей наружностью. И даже дорогой, идеально сидящий костюм, перстень с драгоценным камнем и безукоризненный пробор на светлой голове не могли скрыть звериной сути Николая. Ох, не зря миролюбивые ласвитяне в один прекрасный момент не выдержали и устроили гойдам разнос. А те, в ответ, уничтожили всю планету, с собой вместе.

Бросай, - приказал Николай неожиданно высоким трескучим голосом. Кирилл почему-то совсем не так представлял себе его звучание.

Ты первый, - покачал головой Кирилл. Он целил Николаю в грудь, и уж с пяти метров точно не промажет.

В сторонке от Николая лежал, скорчившись, Фэнлоу. Из носа хлестала кровь, он все еще не восстановил дыхание. Да, Кирилл сегодня поломал сразу две носовые перегородки за какие-то пару секунд. Есть чем гордиться.

Один лишь Гудридж неприкаянно восседал в кресле, молча и с интересом наблюдая за ситуацией. Огромный шкафоподобный ученый, несмотря на внушительные габариты, в бойцы все же не годился. Да и, судя по отрешенному выражению лица, он еще сам не решил, чья сторона ему ближе. И Николай, и Кирилл таили в себе угрозу.

Я считаю до трех, - процедил Николай и для пущей убедительности ткнул Милана носком под колено. Серб подсел, едва не упав. И чего это он не сопротивляется? Неужели Николай так хорош? Выходит, что да, коль скоро Милана так быстро поставили на место.

Раз.

Послушай, я ж тебя убью, - зло сказал Кирилл. - В любом случае ты - труп, придурок.

Два.

Справа тихонько хлопнул выстрел. Николай согнулся, пинком отпихнул Милана, и дважды выстрелил навстречу, в сторону дверей. Его оружие громыхало по-настоящему, оглушая всех находящихся в комнате.

Кирилл сделал шаг в сторону, чтобы не попасть в Милана, выцелил Николая, но нажать на спусковой крючок не успел. Кто-то очень и очень крепко обхватил его за шею и начал душить.

53.

Получив болезненный тычок коленом в копчик, Кирилл захрипел, повалился назад, прямо на врага, опутавшего ноги Кирилла своими ластами - гибкими, как лианы.

Напарник Николая очухался очень вовремя. Кирилл уж думал, что выключил его капитально, но из этого упыря можно было гвозди делать - он не просто оклемался, но и порядочно рассвирепел.

Грудь разрывалась от жара, воздуха катастрофически не хватало, иссякали и силы. Кирилл совсем не умел бороться, а прихватили его, стоит признать, профессионально. Ногами противник обвил тело Кирилла, растягивая его, а руками сложил на шее плотный замок. Кирилл тщетно пытался опустить подбородок. Челюсть неприятно похрустывала, но это было не самым страшным - его все равно душили, и вдохнуть все равно не удавалось.

Вокруг все гремело, рушилось, звучали раскатистые выстрелы Николая и ответные приглушенные хлопки. Ощущая, как жизнь покидает потрепанную последними приключениями тушку, Кирилл злорадно подумал, что сюда все равно вот-вот ворвется полиция или охрана, и тогда уже всем не поздоровится. Сначала ликвидируют, как ошалевших террористов, а потом уже начнут вопросы задавать.

Из последних сил Кирилл шарахнул душителя затылком. Вышло не очень сильно - амплитуды не хватило - но зато больно, ибо удар, судя по хлюпающему треску, пришелся в расквашенный нос. Не помогло.

Вдруг голова напарника Николая дернулась в сторону, выскочила из-под головы Кирилла с сухим стуком. Хватка на шее тут же ослабла.

Над Кириллом возвышался Гудридж. Чернокожий великан наконец-то соизволил подняться из роскошного белого кресла. Он протянул Кириллу руку, тот схватил ее и, влекомый могучей силой, встал на ноги. Дышалось с трудом, сердце молотом колотило по грудной клетке - Кириллу требовалось хоть немного перевести дух.

За те несколько мгновений, проведенных им в борьбе, ситуация заметно изменилась. Фэнлоу, успев частично заползти на красивый кожаный диван с изящными подлокотниками из красного дерева, снова нарвался на чей-то удар и распластался по мебели и полу.

Милан лежал ничком, без движения, с разбросанными руками. Крови и вообще видимых повреждений Кирилл у него не обнаружил, но он особо и не всматривался, поскольку прямо возле серба развернулась настоящая баталия.

Джозеф самоотверженно, с упоением бился с Николаем. Когда эти двое успели сойтись в рукопашной, история умалчивает. Пистолет Николая - тяжелый, черный - валялся у стены, и к нему было не подобраться. В руках Джозефа оружия тоже больше не было.

Они кружили на маленьком пятачке между дверью, диваном и Миланом, грозя растоптать серба тяжелыми каблуками своих туфель. Соперники обменивались градом тяжелейших ударов, активно двигая корпусом и умело перебирая ногами, что позволяло им мастерски соблюдать дистанцию. Они двигались так стремительно, что если бы не обильное свежее покраснение вокруг глаза Джозефа - Кириллу стало немного стыдно - их было бы невозможно отличить.

К слову, ни Николай, ни Джозеф даже не пытались бить носком, стопой или коленом. Оба понимали, что это - потеря времени. Нога тяжелее, но рука - быстрее, тем более в таком плотном бою.

Спасибо, - сказал Кирилл Гудриджу. Ученый возвышаясь над Кириллом, смотрелся угрожающе. Возможно, это потому, что вместо белого халата и брюк он сегодня был в простецком спортивном костюме. Нейробиолог явно рассчитывал отдохнуть, но неприятности достали его и здесь.

Надеюсь, мне это зачтется, - философски изрек Гудридж.

Обязательно.

Ну, так не стой тогда, - пробасил ученый и задумчиво посмотрел на свой кроссовок, будто до сих пор не поверил, что только что засандалил им кому-то по черепушке. - Помоги Джозефу, видишь ведь, он не справляется. Тебе лучше, чтобы победил он.

Кирилл был бы рад помочь, да не знал, как подступиться к дерущимся - они напоминали две мельницы. Техника их боя не имела ничего общего с классическим боксом, оба активно использовали локти, пытались бить ребром ладони, иногда ставили жесткие блоки, характерные для некоторых восточных единоборств.

В таком бою даже одна маленькая ошибка имеет роковое значение. К величайшему сожалению Кирилла, ее допустил Джозеф. Николай выбросил потрясающе быструю тройку левой рукой. Отразив два выпада, Джозеф был уверен, что противник ударит правой, и кинулся вразрез, но прогадал.

Похоже, этот прием был у Николая коронный. Кулак встретился с виском Джозефа. Возможно, виной стал заплывший правый глаз - итог встречи с Кириллом возле лифта - но с этим ничего уже было сделать нельзя.

Кирилл запоздало бросил взгляд на пол. Когда его начали душить, он выронил пистолет. Тот лежал слишком далеко, под стеклянным столиком. Увы, взять его он уже не успеет.

Ты хоть знаешь, с кем связался, ублюдок? - спокойно сказал Николай и шагнул Кириллу навстречу.

Что ж, придется биться на кулаках.

С предателем, - усмехнулся Кирилл и тоже сделал шаг вперед, принял стойку. Страх исчез. Пришла ясная прозрачная пустота. - Милан мне рассказывал о тебе. Ты загубил несколько невинных жизней, Коленька, и тебе это аукнется. Прямо сейчас.

Посмотрим, - Николай нахмурился и попер вперед.

Поединок с Джозефом ничуть не утомил его. Скорее, он послужил лишь неплохой разминкой, после которой движения приобретают нужную скорость и точность.

Но и Кирилл был не лыком шит. В конце концов, бокс есть бокс, да и Николай росточком оказался на пяток сантиметров ниже. А значит, подойти к Кириллу для удара ему не так уж просто, особенно когда хлесткий джеб постоянно метит в переносицу.

Ты мог стать частью нашей команды.

Кирилл молчал, берег дыхание. Николай говорил твердо, а дышал ровно, без намека на усталость, но тягаться с ним в выносливости Кирилл не желал - ставки слишком высоки. Куда выше, чем просто его жизнь, хоть и за нее подраться определенно стоило.

Мы делаем великое дело, а ты мешаешь. Мы наказываем таких ублюдков, как Фэнлоу, Гудридж, Флинн... Как скотина Уэлш. Тебе не жаль своей страны?

И как только у Николая это получалось? Не прерывая болтовни он умудрялся ускоряться, подбираясь все ближе и грозя в любой момент взломать защиту Кирилла.

С трудом уйдя по кругу он двух молниеносных прямых, Кирилл вновь пустился осыпать Николая джебами. Нет, так он далеко не уедет. Инициативу перехватить не удавалось, а отмахиваться бесконечно не выйдет. Николай сильнее, чтоб его, гада! Сильнее, быстрее, ловчее. Он доберется, добьется своего.

Безысходность разлилась внутри черной холодной жижей. Кирилл почувствовал себя беспомощным и хилым, словно он был Гектором, а Николай - Ахиллом. Не человеком, а каким-то то ли полубогом, то ли боевым роботом, не ведающим усталости и не совершающим ошибок. Как ни старайся, ты не опередишь его. И закончишь, как Джозеф, дав мельчайшую слабинку. Гудридж, тюлень, возьми ж ты пистолет, помоги! Хотя нет, лучше не трогай, еще промажешь...

Жаль будет твою маму. Она останется совсем одна, - Николай покачал головой и стрелой метнулся вперед.

Левый кулак крепко встретил скулу, с хлопком промчался по уху и вышел за затылок. Николай крякнул от боли и усилия - он пошел на эту жертву осознанно. Его удар пришелся в нижнюю челюсть. Так сильно Кирилла еще не били, никогда в жизни он не отлетал от встречного. Что ж, все бывает в первый раз.

Время замедлило свой суматошный бег. Кирилл с тоской понял, что проиграл. Он проиграл еще до начала скоротечной схватки, но все равно было обидно. Все зря, все напрасно. Зато умрет на Родине...

Подчиняясь импульсу, он подался назад и, подкручивая корпус, наудачу вышвырнул слепой удар правой. Николая потряс его, и Кирилл, видя все как сквозь грязное стекло, не знал наверняка, где же его противник. И даже когда костяшки пальцев с сочным хрустом впились Николаю в челюсть, он не торопился радоваться. Казалось, он обречен. Он падал вниз, лишенный опоры. Все было кончено.

54.

Кирилл только и успел, что моргнуть, однако обстановка в очередной раз неизвестным образом серьезно поменялась. Его, лежащего на полу почти возле самой стены, окружили Джозеф, Милан и - он-то какого художника? - напарник Николая.

Физиономии у всех троих сияли красным, местами переходящим в красивый и гладкий лиловый цвет. Особенно досталось Джозефу, чей и без того выдающийся нос принял прямо-таки угрожающие размеры. Губы Николай ему тоже успел разбить, превратив Джозефа в карикатурного боксера. Только левый глаз, неповрежденный, смешливо щурился на Кирилла.

Два раза из-за тебя в портрет получил, - прогундосил Джозеф и покачал головой. - Цел?

Да, - Кирилл нахмурился. - Быстро вы, однако...

Вообще-то полчаса прошло, - хмыкнул Милан, присел рядом. Ему досталось меньше всех - когда Николай отправил серба в нокаут, тот крепко ушиб скулу да лишился зуба, от чего сейчас немного шепелявил. - Не вставай, сейчас Гудридж тебя посмотрит. Доктор, шурши сюда.

Гудридж не шуршал, но громыхал подошвами кроссовок по полу. Хотя, догадался Кирилл, и не громыхал он вовсе. Просто в его отбитой башке всякий окружающий звук отражался сильнее, включая и голоса окружающих. Наверное, так Сеня чувствует себя с похмелья, когда продирает в полдень глаза и до вечера ходит сам не свой, как на автопилоте.

Жестом Гудридж велел Милану отойти. Тот послушно вскочил на ноги, отступил и принялся с интересом смотреть, что делает нейробиолог. Гудридж, впрочем, никакого волшебства не продемонстрировал. Он покрутил голову Кирилла в своих лапищах - на удивление аккуратно - заглянул пациенту в глаза и, недолго думая, вынес вердикт.

Сотрясение, конечно, есть, но ничего страшного не вижу. Ну, вытошнит, может, разок...

Мне вставать-то можно? - осведомился Кирилл. - Я-то думал, что только прилег, а мне тут сказали, что я полчаса отдыхаю...

Можно, - кивнул Гудридж и легко поставил Кирилла на ноги. Уже второй раз, кстати. И не похоже было, что верзила выслуживается. Нет, он понимает, что за ним грешок, требующий куда более серьезного искупления. Но нейробиолог и не думал трусить. Он был спокоен, аки удав.

Николая кто-то оттащил в угол и посадил. Он был без сознания. Голова упала на грудь, руки плетьми висели, спадали на пол.

Кирилл вопросительно посмотрел на Милана.

Жмур, - коротко ответил тот. - Ты убил его.

Я?

Милан кивнул. Кирилл же не знал, что и сказать. Странно это все. И то, что мертвец тут сидит, с ними...

Джозеф с напарником Николая о чем-то негромко переговаривались. Фэнлоу сидел на том же диване, куда и приземлился после эпичного нокаута. Он прижимал к правой стороне лица лед и грустно смотрел перед собой. Гудридж присел рядом с шефом. По его лицу было непонятно, какие чувства он испытывает, но Кирилл не сомневался - поводов для оптимизма у обоих мало.

Джозеф, - подал голос Кирилл. - Ты-то здесь каким боком?

Таким, - пожал плечами рекрутер. - Правда, мы до сегодняшнего дня ни с Николаем, ни с Игорем знакомы не были. Накладочка сложилась.

Игорь - это я, - представился напарник Николая и даже протянул Кириллу руку. Тот с некоторой опаской пожал ее. - Я и не знал, что за фрукт Николай, пока твой приятель не рассказал.

Он показал на Милана пальцем.

Мы с Игорем, так скажем, из разных отделений, - пояснил Джозеф. - Я здесь оказался по служебной необходимости, а Игорь с Николаем - по зову долга. Они ждали Фэнлоу и Гудриджа, хотели получить от них уцелевшую информацию. Да-да, кое-что у нашего доктора сохранилось, Кирилл. Не все - большая часть недоступна из-за взрыва - но кой-чего есть...

Да уж, - только и мог сказать Кирилл.

Ты не тушуйся. За это тебе ничего не будет, - Джозеф склонил голову в сторону Николая. - Полиция к тому уже отчалила - у меня есть волшебный документ, хорошо на них действующий... Жаль, что мы о Николае раньше не прознали... Очень жаль. Предотвратили бы столько смертей!

Я не знал, как связаться с вами, - оправдывался Милан. - Я только и успел завести контакты в сербской ячейке и кое-что разнюхать, когда американцы ее ликвидировали. А потом мне стало не до поисков - работать надо было.

Оглядевшись, Кирилл обнаружил единственное не перевернутое и не запачканное ничьей кровью кресло, глубокое и удобное. Оно стояло поодаль, возле закрытой двери, ведущей в другую комнату. Доковыляв до него, он сел и с удовольствием откинулся на спинку. Да, это тебе не чудо-мебель Первых, мигом принимающая самую удобную форму для твоего тела, но тоже сойдет.

Голова не болела, не гудела, но была какой-то слишком тяжелой для шеи, так и хотелось поскорее ее положить. Стоило почуять затылком мягкую опору, как стало легче.

Так что, берете нас в ваши ряды? - без обиняков спросил Кирилл.

Разбитые вдрызг губищи Джозефа расплылись в широченной улыбке, что вкупе с распухшим малиновым шнобелем делало его неприлично смешным. Сразу вспомнился тот черный дождливый вечер в Волгограде, когда франтоватый тип с голливудской улыбкой встречал их всех на вокзале. Кириллу он совсем не понравился. Показался неискренним, больным корпоративной шизой человеком. Что ж, хорошо сыграл свою роль, значит. Хотел бы Кирилл уметь перевоплощаться так же безупречно.

Мы будем очень рады. А вы точно хотите?

Да! - с жаром воскликнул Милан и для пущей убедительности сжал кулаки. - Конечно!

И я, - не так пылко, но не менее твердо произнес Кирилл. - Это решение было принято еще до того, как мы сюда попали.

О Николае вы не знаете еще столько, что, когда узнаете, сами не поверите, - многообещающе изрек Милан. - Я ж вам, считай, только самую верхушку рассказал...

А поделиться, к слову, нам есть чем, - тут уж Кирилл расплылся во все тридцать два. - Только для начала сядьте...

Ну, это мы обсудим, - Джозеф, с неподдельным интересом выслушавший вступительное слово обоих друзей, предостерегающе поднял руку. - Здесь у нас еще гости сидят, нам с ними работать и работать. Вот закончим - и поговорим. И, кстати, я забыл кое-что. Игорь!

Джозеф повернулся к помятому Игорю.

Организуй нам вынос тела. От него при жизни-то, похоже, вечно дерьмом несло, а сейчас и вовсе задохнемся, если не вышвырнем его отсюда.

Игорь едва заметно кивнул и мухой выпорхнул из номера.

Так, а пока он ходит, побеседуем, - Джозеф поднял одно из опрокинутых кресел, подвинул его к дивану и уселся напротив Фэнлоу и Гудриджа. - Молодежь, подтягивайтесь, начинаем ваш испытательный срок.

Фэнлоу затравленно, но при этом без какой-либо злобы и следа привычной надменности посмотрел на Джозефа, еще недавно слушавшегося его беспрекословно. Гудридж же расслабился, навалился на спинку дивана и закинул ногу на ногу. Кирилл даже позавидовал здоровяку - стальные нервы, однако. Гудридж бы и сам мог в агенты заделаться, хоть бы хны. А может, он и впрямь агент? ФБР, например, или МИ-6 какого-нибудь...

Трэвис, вы не бойтесь, - мягко заверил Фэнлоу Джозеф. - По лицу мы вам уже дали, теперь просто поговорим.

Задержав внимательный взгляд на Джозефе, Фэнлоу разразился веселым звонким смехом. Кирилл пытался расслышать нотки истерики, но не сумел - скорее, Фэнлоу испытывал облегчение. Он торжествовал, понимая, что убивать его уже вряд ли будут. До куратора дошло, наконец, что получить по голове от разъяренного Кирилла - семечки по сравнению с тем, на что горазд Николай, уготовивший и Фэнлоу, и Гудриджу самую незавидную участь.

Именно поэтому, отсмеявшись и утерев выступившие на разбитом лице слезы, Фэнлоу кивнул, показывая, что готов.

55.

В сущности, разговор вышел коротким. Фэнлоу ни в коем случае не держал обиды на Кирилла за нанесенные увечья и, напротив, весьма искренне поблагодарил его, Милана и Джозефа за свое чудесное спасение. Николай, как и думал Кирилл, не планировал оставлять Фэнлоу и Гудриджа в живых, о чем честно сообщил Игорю еще во время подготовки.

Фэнлоу и Гудридж справедливо ожидали суровой встряски от руководства, вплоть до увольнения. Впрочем, Фэнлоу не удивился бы и куда более радикальному решению. Например, физическому устранению.

Корпорация Гроско давно не имеет естественных врагов - корейцы Санбим и американцы Кэттл существуют лишь милостью совета директоров Гроско. И первые, и вторые понимают, что давно ничего не решают в этом мире, и что смысл их деловой жизни заключается лишь в жалкой имитации конкуренции. Они - подделки. Обе компании несамостоятельны вот уже много лет, чуть ли не со дня Третьей Мировой Войны. Они марионетки, благодарные подмявшему их под себя победителю за сохраненную жизнь и теплое место в офисе.

По словам Фэнлоу, Тайя - далеко не единственный проект Гроско. На самом деле есть и другие обитаемые миры, куда глобальная корпорация запустила свои щупальца. Он не знал, как Гроско находят эти удаленные, разбросанные по самым неприметным закоулкам Вселенной планеты. Кириллу ответ, конечно, был известен, как и Милану, и Джозефу, и Игорю - Гроско сперли или даже отняли у Министерства Обороны США ценнейшие сведения, добытые на потерпевшем крушение НЛО, и расшифровали их. В распоряжении Гроско находились самые светлые головы, они переманили всех лучших специалистов отовсюду, куда ни плюнь, обескровив множество перспективных проектов.

Самое интересное, что Фэнлоу твердо уверял, что Гроско вовсю разворачиваются на доброй дюжине планет, и как минимум на одной из них живут люди. Там царит самая настоящая античность, и все четыре материка плотно заселены. На каждом имеется своя, уникальная цивилизация.

Джозеф не слишком поверил в это - российская армия и силовые структуры (включая и некоторые частные) делились с Возрождением секретными данными, в том числе информацией о вылетах и прилетах на космодромах Капустин Яр и Байконур. В этих данных, заявлял Джозеф, нет ничего, что могло бы подтвердить слова Фэнлоу.

Бывший куратор, шмыгая набрякшим носом, поведал нечто невероятное. По его словам, Гроско добрались-таки до некоей технологии, позволяющей перемещаться непосредственно с Земли на нужную планету. Они построили портал, работающий от невообразимых размеров силовой установки. Установка расположена под землей в западной части штата Вайоминг, ее площадь в несколько раз превышает площадь Лос-Анджелеса.

Кирилл уточнил, нет ли поблизости от предполагаемого места установки гор, и получил утвердительный ответ. Этого-то он и боялся. Джозефу и Игорю, посмотревшим на него с подозрением, Кирилл пообещал объяснить свой вопрос позже. Агенты не возражали.

Визит высокопоставленного чиновника из Пентагона на Тайю объяснялся просто - в Министерстве Обороны США запоздало выявили кротов, работающих на Гроско, и решили устроить проверку всех трех инопланетных объектов корпорации, о которых было доложено. Разумеется, о самом интересном и важном для себя Гроско молчали.

Фэнлоу, ранее горевший своей работой и не мысливший без нее и дня, признавался, что, узнав секретную информацию, крепко призадумался. Возможно, поэтому, вернувшись после отпуска в Гроссвиль четыре месяца назад он стал рассеянным, забывчивым, "потерявшим хватку" - так сказал сам куратор.

Разумеется, Кирилл не сильно верил раскаяниям этого хлыща. За приступом откровенности крылось банальное желание жить, и это, в общем-то, можно было понять.

Гудридж такими сведениями не обладал. Для него самого стало настоящим открытием то, о чем взахлеб вещал Фэнлоу. Одно Гудридж знал точно - спокойно жить и работать ему не дадут. Скорее всего, тоже уберут, как и Фэнлоу. Вообще, можно ожидать преследования всех сотрудников Гросвилля - в той или иной форме. Они видели слишком много. Слишком много узнали.

И никакой писака об этом не расскажет в своей изобличительной статье, ни одна говорящая помойка из телевизора ни словом не упомянет об этом. Люди просто будут пропадать, исчезать. Незаметно, потихоньку, неспешно. Многие ведь буквально с вокзала побегут рассказывать обо всем друзьям и родным. Кто-то, возможно, успел после приезда растрезвонить все по телефону. Что ж, тогда и близком достанется.

Замолчать все у Гроско не получится. Что-то да просочится, выплывет. Но чем меньше - тем лучше, и ради этого корпорация пойдет на все.

В конце концов, вы бы не пошли? - басил Гудридж, сверкая вспотевшей черной лысиной. - Вас ведь ничего не сдерживает. Никаких последствий. Все будет шито-крыто. Я бы пошел. И вы, думаю, тоже. Святых ведь здесь нет, среди нас?

Святых не нашлось.

И Гудридж, и Фэнлоу, да и все остальные, в общем-то, попали в одну и ту же ситуацию. Им грозила опасность. Кому-то - высшему руководству и ученым - большая, кому-то меньшая. Но суть от этого не менялась.

Предвосхищая неизбежное, Джозеф смилостивился и поинтересовался, не нужна ли Фэнлоу и Гудриджу защита. Разумеется, те согласились. На осунувшемся лице нейробиолога отразилась искренняя благодарность за то, что Джозеф избавил его и Фэнлоу от унижения.

Что ж, мы позднее обсудим с вами остальное, - подвел черту Джозеф и поднялся.

Как раз вернулся Игорь с двумя краснощекими молодцами. Ни с кем не говоря и не глядя ни на кого, крепыши спокойно взяли упокоившегося Николая за руки да за ноги и вынесли из номера.

Хорош, - сказал Джозеф Игорю. - Забери мистера Фэнлоу и мистера Гудриджа, отвези их в лазарет. И сам подлечись.

Игорь коротко кивнул. Ему крепко досталось - сначала от Кирилла по носу, потом от Гудриджа прямиком в висок - и он держался на удивление здорово. Просто камень какой-то. Кирилл начал подозревать, что в череп Игоря вживлены титановые пластины или что покруче. У агентов свои примочки.

Выпуская Фэнлоу и Гудриджа из номера в коридор, Игорь спросил у Джозефа:

Вы в лазарет не едете?

Займи очередь, после вас будем, - криво, по-настоящему улыбнулся Джозеф. - Парни должны мне еще кое-что рассказать. Не терпится дать им слово.

Все ушли. Остались только они трое. Кирилл обводил полным сожаления взглядом разгромленный в пух и прах номер и вздыхал. Интересно, какие убытки они сегодня нанесли отелю? Даже представить себе страшно!

Слушай, Джозеф, а вы с Игорем до сегодняшнего дня не были знакомы? - полюбопытствовал Милан.

Нет, и это нормально. Придя в себя, я сразу назвал ему кодовое слово - кто еще, кроме Возрождения станет вот так вот ловить Фэнлоу? Я, кстати, затем сюда и приехал, с парой тех румяных мордоворотов. Николай тоже, и явно втихую от руководства, прихватив с собой несведущего Игоря.

То есть ты просто назвал слово, и он все понял? - недоверчиво переспросил серб.

Жаль, что вы оба к этому моменту были в отключке, - саркастично отозвался Джозеф. - Выглядело круто. Да, как только выдалась минутка, я назвал слово, и Игорь понял, что я старше по званию и его, и Николая, и перешел в подчинение. Николай к этому моменту, правда, уже отошел в мир иной - перестарался, Кирилл, но спишем на неопытность. Я не зря начал подозревать, что у нас в подполье не все ладно... Что ж, я позже введу вас в курс дела. Прежде чем вы отправитесь на заслуженный отдых, будьте любезны, расскажите мне, что там у вас о Николае.

И Джозеф снова сел на прежнее место, жестом приглашая друзей на диван, где только что восседали Фэнлоу с Гудриджем. Те уселись. Для порядка прочистив горло, Милан обстоятельно и неторопливо заговорил, соблюдая хронологию и ничего не упуская.

56.

Судя по всему, в самое ближайшее время Николай планировал небольшой переворот в Возрождении - организации, о которой Кирилл на самом деле пока почти ни не знал. Он только помнил то немногое, что говорила Марья. Но бедная девушка - земля ей пухом - в основном декларировала цели и задачи, не упоминая о средствах. Что ж, этот пробел Кириллу и Милану предстояло восполнить.

Николай наивно полагал, что кроме него о происхождении Кирилла никто не знает, хотя другие отделения организации были на полпути или даже вплотную к разгадке - включая отдел Джозефа. В конце-то концов, следы пришельца искали все спецслужбы мира, и это не считая мелких сошек типа частных детективов и всяких подростков, любителей приключений.

Подчиненные Николая, давно и серьезно внедренные в Гроско или завербованные в ходе работы там - Вит и Расим, а позже и новенькая Марья - и не подозревали, что их шеф затевает такую игру. Они были уверены, что все, кто должен быть в курсе - давно в курсе. Николай красочно расписывал им истинные задачи Возрождения, завлекая идейных и деятельных людей, а затем использовал их в своих целях. Никто в Возрождении не знал о сторонней деятельности Николая, равно как никто и не подозревал о том, что Марья, Вит и Расим считают себя членами организации. На самом-то деле они в Возрождении никогда не числились! Все трое общались только с Николаем. Тот объяснял это высоким уровнем секретности - мол, если кого-то из них схватят, они не смогут назвать никого, кроме одного Николая, что спасет организацию.

Цель Николая теперь стала предельно ясна. Ему ничего не мешало схватить Кирилла сразу после того, как он "вычислил" его - еще на Земле. Схватить и ставить безумные опыты в своей лаборатории. Однако Николай, как истинный гойд, не доверял отпрыску ласвитянина. Он был железно уверен, что память Кирилла надежно защищена от вторжений и издевательств. Николай не верил, что сумеет взломать эту защиту. Он трезво оценивал свои способности.

Ожидалось, что Кирилл в конечном итоге окажется завербован Витом и Марьей, пополнит ряды подпольных революционеров, и тогда-то Николай и сцапает его, готовенького, доверчивого. К тому же Николай знал, что с Тайи Кирилл, вероятно, отправится и в другие места, если отец на самом деле оставил своему сыну драгоценные послания, и пополнит свою копилку новыми знаниями, которые Николаю бы, несомненно, пригодились.

Все это Николай и собирался заполучить, включая, к слову, местоположение планеты Первых или хотя бы ключи к нему. Он вряд ли что-либо знал о табале или вообще о том, что творится в почти покинутом мире древнейших людей Вселенной, и потому так рвался туда. Кто, как не Кирилл, мог бы помочь ему?

Кирилл бы добровольно выложил все, что знает и умеет. Позволил бы исследовать себя для высшей цели, дал бы время на то, чтобы подобрать ключ к самым важным кусочкам его памяти. Разумеется, все это Николай бы не проделывал лично, резонно опасаясь, что обостренное чутье Кирилла враз выведет его на чистую воду. Но руководить процессом с безопасного расстояния Николаю ничто не мешало.

Его планы разрушил Милан, еще до отъезда на Тайю спутавшийся с компанией юных бунтарей в полутемном белградском баре. Он долго искал шанса встретиться с представителями Возрождения - слухи об организации давно уже ползли по Интернету - и, когда представился случай, воспользовался им.

По иронии судьбы, эти ребята работали как раз с Николаем. С Миланом они провели несколько встреч, на одной из которых присутствовал и сам Николай, прибывший из России. Они с Миланом, разумеется, тогда и не подозревали о происхождении друг друга. Лишь позже Милан с помощью знакомых хакеров взломал несколько баз данных и узнал о Николае чуть больше, но, рискуя попасться полиции, а то и кому похуже, дал приятелям отбой и продолжил расследование сам. Такова была натура Милана - брать всю ответственность на себя. Ее-то он как раз не боялся, а вот разыгравшееся чувство вины, связанное с возможным арестом знакомых компьютерщиков, не давало ему спокойно жить.

Пришлось пару раз посетить Россию - благо, в тот момент у Милана имелись небольшие накопления - и пообщаться с людьми, кто ранее так или иначе пересекался с Николаем.

Милан знал правду о себе и своих родителях. Знал он и о гойдах, и потому вскоре понял, что личные планы Николая просто не могут совпадать с грандиозными целями Возрождения. До Милана быстро дошло, что Николай просто, что называется, грамотно вписался. Сомнений в том, что в дальнейшем гойд попытается выйти на лидирующие позиции в Возрождении, не было. Но как это предотвратить?

По возвращении домой Милана ожидало сразу три плохие новости. Первая - он потерял работу. За время отпуска фирма приказала долго жить. Налоговая вскрыла какое-то вопиющее множество темных делишек, провернутых в разное время руководством, и взяла контору на абордаж.

Но не это расстроило Милана, а то, что сербскую ячейку Возрождения безжалостно ликвидировали американские спецслужбы за день до его возвращения. Погибло двадцать восемь человек, живыми американцы никого взять не смогли. Им оставалось лишь изучать немногочисленные уцелевшие документы, которые новые знакомые Милана удалить не успели.

Собственно, третья плохая новость вытекала из второй - Милана видели с агентами, а значит, скоро американцы доберутся и до него. Таким образом, работа на Тайе подвернулась очень кстати. Кириллу и Сене Милан потом наплел, что он подавал заявку загодя, но на самом деле спустя неделю он уже ехал на поезде в Россию с пересадкой в Бресте.

От родителей Милан хорошо усвоил кто есть гойды и с чем их едят. Разоблачить Николая не составило большого труда. Вот только с Витом и Марьей он запоздал. Можно было спасти их, если бы Милан чуть раньше распознал в них внедренную Николаем психопрограмму. Но если бы, да кабы... Не успел.

На этом моменте у Кирилла опять тревожно защемило сердце. Захотелось снова куда-нибудь сорваться, за чем-нибудь отправиться, да так, чтобы вокруг была опасность, было с кем подраться, где рискнуть жизнью... Иначе, стоило немножко сбавить темп, как появлялись праздные, ненужные мысли. Например, мысли о Юле, которую он не мог спасти. И которую, что еще хуже, не любил. По крайней мере, сейчас Кириллу казалось именно так. Поэтому гадкое по своей сути чувство вины, способное сделать безвольного раба из любого, даже самого сильного человека, удваивалось. Оно возвращалось, заставляя Кирилла чувствовать себя никчемным подлецом.

Хорошо, что Джозеф успел. Хорошо, что он сразу понял, что здесь что-то нечисто и пошел следом за Миланом и Кириллом. Единственное - Джозеф совсем не ожидал того, что Кирилл без каких-либо предисловий врежет ему. Но, понимая важность задачи Кирилла, Джозеф сразу сказал, что зла не держит, хоть впредь подобного и не потерпит.

Я так полагаю, вы попали сюда не с Тайи, верно? - вкрадчиво спросил он, когда Милан завершил свой рассказ - мастерски поданный, без пауз и слов-паразитов, будто бы заранее подготовленный. - Не на корабле же вы прилетели, после такой-то шумихи.

Мы прибыли из куда более необычного места, - не сдержал ухмылки Кирилл. - Только это - разговор не на один час. Нам бы одеться, умыться, перекусить, в конце концов. Слишком много свалилось на нас в последнее время, Джозеф. Нам потребуется сейчас твоя помощь. И покой, конечно.

Что ж, это легко осуществимо, - сообщил Джозеф. - Главная проблема - я полагаю, вы свои идентификационные карты оставили где-нибудь в общежитии в Гроссвилле, да?

С собой у нас их точно нет, - весело ответил Милан.

Справим поддельные документы, куда деваться, - пожал плечами Джозеф. - Это займет с недельку. Пока перекантуетесь в одной из наших КК - конспиративных квартир. Учите сокращения, кстати. Приведете себя в порядок и получите отпуск. Мы проследим за тем, чтобы вас не беспокоили. Но при условии, что вы всерьез и надолго присоединитесь к нам.

Конечно, мы ведь уже сказали, - подтвердил Кирилл.

Мы готовы работать на благо этого мира, - пафосно вторил Милан.

Кирилл покосился на него с подозрением - не поехала ли крыша у приятеля? По кумполу-то ему порядочно прилетело, да не один раз.

Милан, смущенно улыбаясь, спросил в ответ:

Что такое?

Джозеф усмехнулся.

Ладно, больше я вас терзать не буду, - Он хлопнул себя по колену и встал. - Самому не терпится убраться отсюда. Идемте, ребята, выведу вас черным ходом, чтобы лишний раз на глаза публике не попадаться.

Выйдя из номера, Джозеф повел ребят налево - в тупик, где за широкой металлической дверью скрывалась лестница. У Джозефа была карточка, открывающая все двери в отеле, и до подземной парковки троица добралась без приключений.

Секретный агент, владеющий навыками ближнего боя, катался на старенькой "ладе", что категорически не умещалось в голове Кирилла. А если сломается на дороге? Но Джозеф, очевидно, такой возможности не рассматривал. Когда они тронулись, он пояснил ребятам:

Моя машина в ремонте, а у сервиса нет другой замены. Так что - чем богаты.

Таратайка, жалобно дребезжа, выкарабкалась с парковки по крутому бетонному подъему и вскоре понесла ребят по ночному Волгограду, такому же притихшему и темному, как полтора месяца назад.

Тело и разум Кирилла, предчувствуя близкий отдых, дали слабину. Он смутно помнил, как они припарковались во дворе обшарпанного блочного дома, как ехали в пропахшем мочой и чем-то похлеще лифте, как вошли в уютно обставленную двухкомнатную квартиру, и как, наконец, после быстрого рывка в душ и обратно приятно было свалиться на свежо пахнущую постель.

Оставляя ребят в конспиративной квартире, Джозеф задержался в дверях, обернулся и спросил:

Вас же трое было, нет?

Было, - отозвался Милан. - Но третий остался очень далеко. С ним все в порядке. Мы позже расскажем, как обещали.

Отдыхайте, - Джозеф кивнул и скрылся.

Стоило лечь в постель, как вернулась боль. Там, в элитном номере отеля, она ненадолго отступила, поддавшись энтузиазму и счастливому осознанию того, что опасности больше нет. Но боль никогда не уходит насовсем, она всегда берет свое. Кряхтя и переворчаиваясь на другой бок, Кирилл был благодарен, что боль пришла сейчас. Значит, раньше уйдет.

Несмотря на тяжелую усталость и ощущение общей разбитости, он засыпал счастливым. Кирилл уже начал осознавать свою причастность к грядущим великим переменам.

58.

Следующий день почти весь прошел в тяжелой дреме, перемежающейся с глубоким тревожным сном. Издалека просачивались какие-то звуки - хлопнула дверь, кто-то вошел и вышел из комнаты.

Кирилл проснулся, так и не застав короткого дня. На часах было семь вечера, а за окном вновь царила чернота. Редкие фонари не только не могли рассеять ее, но еще и, пожалуй, усугубляли ситуацию, словно нарочно рассеивая вокруг себя слабенький тусклый свет.

Посидев с минуту на кровати, Кирилл уверился, что с ним все в порядке. Голова, конечно, после такой спячки была чугунной, но единственным шансом вырваться из омута было движение. Поэтому он встал, добрел до кухни и, поелозив рукой по стене, нашарил выключатель. Зажегся свет.

Слышанные звуки не приснились Кириллу - днем заходил Джозеф. Он оставил записку на кухонном столе.

"Привет, парни! Надеюсь, выспались. В гостиной на диване два больших пакета - там все необходимое (одежда, белье и т.д.). Там же найдете наличные, на карманные расходы.

Я знаю, вам захочется выйти в город. Разрешаю, главное - не отсвечивайте сильно, ни во что не вляпайтесь. В пакетах лежат телефоны, в каждом есть мой номер. Если возникнут проблемы - звоните. Я заеду к вам завтра в восемь вечера, будьте готовы.

Джозеф".

В гостиной зажегся свет - это вслед за Кириллом очнулся от сна Милан.

К нам Дед Мороз заглядывал, Киря.

Киря? Ну, дожили. Кириллу вообще такое обращение не нравилось, но Сеня упрямо звал его так с самого детства, и Кирилл в итоге сдался. Не хватало еще, чтобы Милан подхватил.

Давай-ка без этих телячьих нежностей, - буркнул Кирилл, входя в гостиную. - Мы, тем более, без пяти минут суперагенты.

Что у нас тут, - бормотал тем временем Милан, реквизируя содержимое.

Вынь морду-то из пакета, - поморщился Кирилл и передал другу содержание записки.

Пересчитав наличные, Милан засиял, как новенький банный таз.

Да здесь не меньше двух тысяч будет! В рублях, конечно.

Две тысячи? - удивился Кирилл, глядя на подозрительно толстую пачку в руках Милана, аккуратно упакованную в полиэтилен. - Таким кирпичом убить можно.

Не, я его лучше потрачу, - сообщил серб. - Темно на улице только. Наверное, до завтра не буду выходить.

А я выйду, - сказал Кирилл и, пока ленивое полусонное настроение не взяло верх, пустился выгребать аккуратно сложенную одежду из пакета. Все было новенькое, с ярлыками и ценниками. Кирилл прикинул стоимость в евро и довольно ухмыльнулся - Джозеф, как агенты из шпионских книжек, подбирал не самые дешевые, но и не слишком дорогие вещи.

Нарядившись в новые джинсы и натянув свитер, Кирилл почувствовал себя как-то странно.

Вроде и недели в одежке Первых не отходили, - сказал он Милану, - а привык я к ней. В этом теперь неудобно, что ли...

Я еще какую штуку заметил, - поделился Милан. - Ни штаны, и футболка не пахнут, хотя должны потом смердеть за километр! Мы ж, считай, в них такой путь проделали!

Да уж... - задумчиво протянул Кирилл. - Не нюхал, если честно...

Милан же отошел к подоконнику, выудил откуда-то клок бумаги, почиркал ручкой и сунул Кириллу в руку. Тот прочел.

"Нам нужно обсудить, что говорить Джозефу, а что - нет. Я бы не спешил выкладывать все".

Кирилл раскрыл рот, но Милан жестом оборвал его, а потом красноречиво показал пальцем сперва на свое ухо, а затем на стену. Кирилл, наконец, понял мысль серба и закивал, соглашаясь.

Завтра выберемся куда-нибудь с утреца, подышим... А сейчас, коллега, извиняй, но мне нужно отлучиться. В одиночестве.

Милан проявил неожиданную проницательность. Сделав заговорщицкий вид, он важно закивал Кириллу.

Конечно, конечно. Надеюсь, улицу ты помнишь. А если нет - в телефоне есть интернет, знаешь ли...

Через пять минут Кирилл уже шагал по хрустящему свежему снегу, отчаянно боясь нарваться на сокрытый под ним лед. Ботинки, что привез Джозеф, оказались чуть великоваты - буквально на размер-полтора. Кирилл сначала чертыхался и панически боялся оступиться или поскользнуться, но спустя пару минут худо-бедно приноровился.

Все, что он помнил - это название улицы, где он спас девушку от ночного приставалы. Непонятно, с какой именно целью подкатил тот крендель, но Кирилл не дал ему ничего сделать. Главное, чтобы этот фрукт потом не помер. Времени прошло немного, и местные полицейские будут очень рады повстречаться с Кириллом.

Телефон вел его на улицу Канунникова, а сам Кирилл шел и жадно смотрел по сторонам, надеясь на чудо. Так хотелось, чтобы все сложилось по-киношному, легко и красиво. Идет Кирилл, сворачивает за угол мрачной панельной девятиэтажки, а навстречу ему Марина, вся в своих мыслях. И вот, они встречаются, и...

Увы, такого Кириллу испытать не довелось. Но надежда упрямо не покидала его. Внутри все наполнилось приятным волнительным предвкушением.

Пуховик, ботинки и шапка, выбранные Джозефом, надежно хранили тепло. К тому же Джозеф проявил недурной вкус - Кирилл и сам бы подобрал для себя нечто похожее. Все-таки было бы не комильфо переться на такое дело, будучи одетым кое-как.

По широкой заснеженной дороге справа временами пролетали редкие машины. Сверху, между фонарями, над укрытым белой простыней асфальтом растянули новенький глянцевый баннер с новогодними поздравлениями.

Фонари, даром, что горели через один, все были обмотаны гирляндами и радостно сияли зеленым, красным и синим. Кирилл заулыбался. От этой незатейливой инсталляции на душе потеплело, ощущение праздника стало совсем близким.

А вот и, собственно, искомая улица. Кирилл встал на перекрестке, вдумчиво посмотрел влево, вправо и принял решение. Он просто узнал красный дом - они проходили его с Мариной - и пошел туда.

Спустя квартал он уже стоял на том самом месте. Было точно так же темно, как и в прошлый раз, только не так уныло. Вместо ноябрьских стылых луж и пронзительного ветра на землю опустились два товарища - снег и морозец. Минус семь, не меньше, а то и все десять. Должно быть, холодно для этих краев. Кирилл слышал, что Волгоград - город южный, теплый. Вот и на улицу, наверное, никто носа не высовывает. Но Кирилл холодов не боялся, недельная экскурсия в мир Первых приучила его к ним.

Кирилл посмотрел направо. Через сотню метров улица заканчивалась, упираясь в какую-то территорию, огороженную забором с воротами. И перед, и за воротами стояло множество припаркованных автомобилей, все припорошенные снегом до полной одинаковости.

Что ж, оставалось вспоминать маршрут. В принципе, Кирилл помнил, куда они свернули. Нужно было спуститься ниже по Канунникова, пройти вдоль четырехэтажной хрущевки, в которой будто лет тридцать никто не живет, и сразу повернуть налево. Вот и все, кажется.

Стоя на одном месте, Кирилл начал быстро замерзать. Нет, десяточка-то все же есть, никак иначе. При таком морозе как раз начинают скрипеть суставы, только дай им застояться.

Навстречу попалась мама с двумя детьми-погодками - мальчишками лет пяти-шести. Они шумно веселились и гонялись друг за другом, порой не рассчитывая сил и плашмя падая на снег с диким хохотом. Мама, уставшая, этого не видела. Устремив замученный взгляд строго перед собой, она размеренно шагала вперед.

При виде Кирилла женщина дернулась от неожиданности и велела:

Лешка, Маратик, дайте руки мне быстро.

Проходя мимо, Кирилл старался не смотреть на них, чтобы не испугать. Жаль, что люди так боятся всего. И в Крулевце, случись такая встреча на окраине в такое время, тоже стало бы страшно. Но какую защиту, интересно, дает своим детям мать, беря их за руки? Будь Кирилл маньяком или бандитом, такой маневр бы лишь упростил ему задачу.

Он повернул налево, вышел на улицу посветлее. Из небольшого торгового центра неподалеку доносился умиротворяющий мьюзак, да и машин стало ощутимо больше.

В попытках определить дальнейшее направление Кирилл завертел головой. Ему только-то и осталось, что найти последнюю улицу - дальше только прямо. Но, как назло, он никак не мог вспомнить, в какую же сторону идти.

И все же чудеса случаются. Просто не нужно ждать их.

Очевидно, задумчивый молодой человек, топчущийся на перекрестке и порывающийся пойти то вверх по улице, то вниз, был хорошо заметен издали. В общем-то, неудивительно, учитывая, что прохожих здесь было не очень-то много.

Кирилл?

Голос Марины прозвучал слишком близко. Когда она успела подойти? Как узнала его спустя полтора месяца в совершенно другой одежде? Их встреча ведь продлилась тогда, дай боже, несколько часов - они познакомились ночью, а ранним утром Кирилл ушел в отель. Но ведь он-то ее хорошо помнил, словно они только что встали из-за стола и приготовились прощаться.

Резко обернувшись, Кирилл увидел перед собой девушку с белом, как снег, узком пуховике до колена. Она с недоверчивой улыбкой изучала его глазами, ища несоответствия с отпечатавшимся в памяти образом, а Кирилл в это время смотрел, как на рассыпавшихся по куртке темных волосах бликует свет фонарей.

Пошел снег. Сначала робко и мелко, но с каждой секундой все более смело, превращаясь в искрящийся чистотой снегопад.

Кирилл шагнул навстречу и обнял Марину. Та прижалась к нему, спросила.

Надолго ты здесь?

Думаю, насовсем, - ответил ей на ухо Кирилл, под "здесь" подразумевая, конечно, что-то куда большее, чем этот город. - Проводить тебя?

Проводи.

Все-таки дорогу-то Кирилл подзабыл. Не пойди Марина сегодня другим маршрутом, этим вечером они бы разминулись. Но, второй раз провожая девушку домой, Кирилл поклялся себе, что до самого конца своей жизни будет помнить дорогу. Даже если здесь все изменится, он все равно не забудет.

Они долго молчали и шли, держась за руки. Когда Кирилл только приехал сюда в прошлый раз, встреча с Мариной оставила тягостное впечатление, потому что нужно было расставаться. Их ночное свидание ознаменовало начало нового, очень важного этапа в жизни Кирилла.

И этот этап, хоть и продлился меньше двух месяцев, стал ключевым. И закончился он не с возвращением Кирилла на Землю. Да что там, он закончился даже не вчера, после боя с Николаем. Он завершился только что.

Подходя к знакомому уже дому, Кирилл понял, что перед ним открылась совершенно новая страница.

59.

Я все понимаю, но мне жутковато, - признался Милан и отхлебнул кофе.

За панорамным окном притаилась такая серость, какой Кирилл прежде не видывал. Небо заволокло покрывалом из миллионов лоскутков, и каждый из них был серым - один темнее, другой светлее. Миллионы оттенков серого.

Из-за этого серым казался даже нападавший вчера снег. Кое-где его уже успели испачкать автомобилисты, расплескав по белоснежным обочинам скопившуюся на дороге серо-коричневую жижу. Стало ощутимо теплее.

Единственными, кто от всей светлой души наслаждался этой погодой, были дети. Они увлеченно лепили снеговиков, крепости, горки и фигуры персонажей, известных исключительно им самим, время от времени устраивая зрелищные снежные войны.

Глядя на ребятню, Кирилл искренне радовался. Значит, не все еще потеряно. Сейчас ведь все вокруг жалуются, что детей от компьютера не оттащить. А этих - попробуй-ка усади за супертонкий монитор или напяль-ка им очки виртуальной реальности. Сразу снежком по лбу схлопочешь! И так и должно быть.

Кирилл! - прошипел Милан и для пущего эффекта щелкнул пальцами у Кирилла перед глазами. Тот встрепенулся, наконец, сфокусировал на собеседнике взгляд.

Да чего ты все параноишь? - недоумевал Кирилл. Его уже начинала раздражать мнительность серба.

Дурак ты, - сказал с досадой Милан, впервые позволив себе такую прямоту. - И не лечишься.

Ну, подлечи меня, доктор. Давай же, излагай, - нетерпеливо потребовал Кирилл. Думать хотелось или о жизни, или о Марине, с которой сегодня, возможно, не удастся свидеться из-за визита Джозефа. Зато у него теперь был ее номер телефона.

Милан залпом допил кофе, отставил чашку и внимательно взглянул на Кирилла. От дотошного серба ничего не ускользнет. Под пристальным взором Кирилл почувствовал себя неуютно, будто под стеклом микроскопа. Ну, хорош уже, пялиться-то!

Я, кажется, понял, почему ты так нападаешь на Сеню, - заявил Милан. - Ты и сам такой же точно. Влюбишься - и пропадаешь. С Юлей было так же. И это ты еще не любил ее. А Марину любишь.

Кирилл опешил от такой наглости. Да что этот задохлик себе позволяет? Еще и о Юле тут что-то мелет, паршивец. Если сам сознательно встал на тропу завзятого бобыля - и то до поры, Кирилл еще лелеял надежды на это - так можно теперь других поучать?

Учти, Кирилл, сейчас в опасности не только мы - все наши близкие тоже. Все, с кем мы общаемся, - продолжал тем временем Милан своим поучительно-снисходительным тоном. - Как бы Джозеф и команда от нас не избавились в один прекрасный момент. Мы ж к ним не с улицы пришли, а из мест куда более любопытных. Выложим все - они решат, что мы слишком много знаем, и пришлепнут нас. Все возможно. Не забывай, они, считай, матерые шпионы, опытные агенты, а значит - превосходные психологи. Обвести двух балбесов вокруг пальца им ничего не стоит, на самом-то деле. Так что хватит уже мечтать о Марине своей, послушай хоть немного меня!

С досадой Кирилл был вынужден признать, что друг прав. Кроме Джозефа и Игоря они больше никого из Возрождения не знали, что настораживало - по аналогии с Витом, Марьей и Расимом, знакомым только лишь с Николаем. Например, они даже не подозревали, что Джозеф тоже работает на Возрождение, а Джозеф не догадывался об обратном. Или догадывался? Не разберешь...

У нас выбора нет, - вздохнул Кирилл. - Да и устал я дергаться уже. Поэтому предлагаю доверять, но держать ухо востро. Мы все-таки с тобой тоже не лопухи какие-нибудь, можем подловить и на вранье, и на нестыковках. Просто включаем мозги и стараемся не выключать.

Это и так понятно, - поморщился Милан, ожидавший другого ответа. - Нам пора решить, сколько и какой информацией мы готовы поделиться с ними!

Расскажем все, - сразу сказал Кирилл. Видя, как вытягивается и без того узкое лицо Милана, он поспешил разъяснить свою позицию. - Скажем "а" - придется говорить и "б". А не скажем - так они сами клубочек распутают, а потом с нас спросят, почему замолчали столь интересные вещи. Ляпнем про ту же подземную станцию - придется объяснять, куда она ведет. А не скажем - что ж, тоже вариант. Тогда нужно быстро придумать легенду.

Тоже верно, - Милан сложил губы бантиком и несколько раз подул, что свидетельствовало о крайней степени задумчивости. От мозгового усилия угольно-черные волосы готовы были вот-вот зашевелиться, а то и - чего мелочиться - встать дыбом.

В конце концов, серб вынужден был признать правоту друга. Если уж врать, то врать надо умело и качественно, а на придумку достойной легенды времени у них нет. Попасться на лжи означает приговор. Нет, не факт, что их непременно убьют. Просто могут прогнать, и куда ж им тогда идти? Проблем не оберешься, в общем.

Поэтому оставалось лишь честно, как на духу, выложить всю правду.

У меня хорошее предчувствие, - поделился Кирилл, видя, как мечется Милан. - И оно говорит мне - никто не причинит нам вреда. Да чего ты скалишься, болван? Тоже мне, циничный умник, лыбиться еще будет тут... Я говорю так не потому, что мой ум, как тебе кажется, затуманен. Просто я так чувствую. А интуиция меня за последние семь недель не подвела ни единого раза, понял?

Понял-понял, - скептическую ухмылку смыло с лица Милана. - Деваться некуда. Снабдим Возрождение ценнейшими сведениями. Может, так и надо, а? Пусть, наконец, долбанут по американцам этим. Пусть поставят быков назад в стойло, даже ценой большой крови. Должен же этим тварям когда-то аукнуться весь беспредел, что они учинили и продолжают чинить по всему миру. Мне, если честно, и жизнь за такую светлую цель отдать не жалко.

Ее у тебя никто забирать не станет, - махнул рукой Кирилл. Он встал, потянулся за курткой.

Официантка - приветливая миниатюрная брюнетка - мухой подскочила и унесла чашки и пустые тарелки с крошками пирожного. Кирилл выудил из кармана несколько сотенных купюр и оставил, придавив солонкой.

Да и не забывай, что ты видел в табале - смерть не так и плоха.

Не так и плоха, - эхом повторил Милан. - Не знаю, какой фильм показали тебе, но я точно посмотрел отличное кино. Только бы не забыть то немногое, что удалось забрать с собой...

Мой отец до самой смерти не мог забыть, - подбодрил его Кирилл. - Значит, и мы не забудем.

Они вышли из кафе. Сумерки, сгустившиеся каких-то полчаса назад, уныло потеснились и уступили место мрачноватому черному вечеру. Если вчера из-под подошв долетал жизнерадостный морозный хруст, то сегодня слышалось лишь приглушенное чавканье снежной каши.

Через пару часов явится Джозеф, и Кирилл изо всех сил надеялся, что разговор не продлится слишком долго - ночевать он вновь собирался в другом месте.

60.

Прошло полгода с тех пор, как они вернулись на родную планету, но Кирилл до сих пор часто видел во сне то пропитанные влагой леса Тайи, скрывающие в себе стремительных чудовищ, то ветреную степь Двенадцатой земли, ставшую домом для трехметровых птиц с огромным клювом.

Часто - еще мягко сказано. На самом деле, такие ночные грезы случались почти каждую ночь. Кириллу, впрочем, это только нравилось. Поводов для беспокойства, во всяком случае, он не видел.

Самое главное - мама в порядке, Марина тоже. Она в Крулевце, живет в его квартире, уже, кажется, даже где-то работает. А уж сколько радости было в маминых глазах, когда Кирилл приехал, да еще и не один! Не передать словами. Кирилл до сих любил вспоминать этот вечер. Жаль, что до Нового года не успел, приехал в начале января, но все равно - получилось эффектно.

Все эти полгода Милан с Кириллом самым активным образом участвовали в жизни Возрождения. Джозеф познакомил их со своей командой, уже насчитывающей полторы дюжины отважных и смышленых ребят, а затем и с некоторыми руководителями. Кирилл изрядно удивился, когда узнал известного в прошлом музыканта и молодого, подающего надежды политика.

Вот-вот, наконец, начнется. Ожидание, разумеется, напрягало, но Милан каждый день напоминал, что совсем скоро все случится, и потом они еще будут скучать по этим непростым, но чертовски интересным временам, попивая коктейли на пляже.

Глобальную акцию Возрождения решили приурочить к так называемому Дню Победы - августовскому торжеству. Люди всерьез празднуют смерть тридцати двух миллионов российских граждан, отдавших свои жизни в неравном и нечестном бою.

Конечно, не сопротивляйся Москва, жертв среди мирного населения было бы вдвое меньше, но военные не знали, что американцы сработают столь "благородно", попросту уничтожив ракетно-ядерный потенциал. Они выполняли свой долг и все погибли, как и первопрестольная...

Они с Миланом сидели в полюбившемся им летнем ресторанчике. С расположенной на втором этаже веранды открывался прекрасный вид на Джорджтаун - самое приятное место во всем Вашингтоне. Сама американская столица, даром что была и чистая, и ухоженная, и современная, почему-то Кириллу по душе не пришлась. Веяло от нее этаким стеклянным холодом, свойственным для корпораций и прочих крупных организаций. А вот Джорджтаун - совсем другое дело. Здесь еще можно было уловить дыхание иного времени, совсем уже далекого.

Уютный старый город с мощеными улочками. Никаких назойливых автомобилей, только бесконечные потоки веселого любопытного люда, бегущие во всех возможных направлениях по улицам.

Нормальные люди ведь ни при чем, - вздыхал Кирилл. - Как бы мы ни старались, и все равно зацепит.

Россиян тоже зацепило, - невозмутимо говорил Милан да потягивал из трубочки свой молочный коктейль. Он пил его ледяным, не давая согреться. Кирилл так не рисковал - начинали ныть зубы.

Око за око, значит, - резюмировал Кирилл.

Что ж, это жизнь, а не сказка. Здесь часто страдают невинные души. Возможно, не такие уж они и невинные. В конце концов, американцы сами выбрали себе такого президента, а потом поддержали его решения. Нет уж, Кирилл устал всех жалеть. С этой не только надоевшей, но еще и опасной привычкой покончено. Пора подумать о себе. И о тех, кто действительно дорог.

Что потом будешь делать? - спросил Кирилл Милана, чтобы поддержать приугасший разговор. Молчание навевало тоску, несмотря на солнце и звучавший отовсюду смех.

Да шут его знает, - последовал честный ответ. - Наверное, как и ты, найду себе какую-нибудь хорошую девушку, женюсь там, что ли. Детей заведу, или, допустим, кошку. В общем, остепенюсь. Даже Арсентий, кажись, остепенился, а я...

Вы до сих пор мне кости перемываете, значит?

Кирилл подскочил и больно ударился коленом о стол - нога аж занемела, отчего стало неудобно стоять, но Кирилла это не волновало. В двух шагах стоял Арсентий собственной персоной, и широкая его улыбка излучала самое неподдельное, искреннее счастье на свете.

Они обнялись, после чего Сеня сразу задал наводящий вопрос.

Мы где вообще? Не в Европе?

В Вашингтоне, - важно сообщил Милан. - Округ Колумбия, говоря точнее. Если честно, мы здесь по делу, так что больно-то нас не отвлекай.

Совсем от рук отбился, шкет, - потрясенно произнес Арсентий, глядя на Милана. - И чего это вы тут делаете?

Долгая история, - сказал Кирилл. - Да и здесь не хочется ее рассказывать - слишком шумно.

Тогда пора прогуляться, - решил Милан. - Заодно осмотримся лишний раз.

Спустя минуту все трое сами очутились посреди толпы. Кто-то изучал витрины магазинчиков и лавок, кто-то пытался поймать кадр для открытки или статуса в социальной сети, а кто-то просто шел из пункта А в пункт Б, мысленно проклиная первых и вторых.

Сияло утреннее солнце, уверенно разгоняя остатки ночной прохлады и нежно касаясь кожи. Кириллу очень хотелось с разбегу плюхнуться в какой-нибудь водоем и сделать хороший такой заплыв, минут хотя бы на тридцать. Но кроме неприятно попахивающего какой-то болотной тиной Потомака в радиусе ближайших километров - ой, то есть, миль - ничего подходящего не наблюдалось.

Ты-то здесь какими судьбами? - посмотрел Кирилл Сене в глаза. Тот в легкой растерянности развел руками и как-то неуверенно ответил.

Да вот почудилось мне, что вы здесь замышляете нечто грандиозное. И начало прям зудеть - иди, иди, иди! В общем, я не мог пропустить. Тревожно стало, неуютно, плохо спал, плохо ел, плохо....

Можешь не продолжать, - оборвал Милан Арсентия. - Поняли мы, поняли. Так, собственно, планов у нас и впрямь громадье.

Только не знаю, стоили ли они, чтобы ты сюда возвращался, - честно произнес Кирилл. - Обратно ведь тебе дороги нет. Точнее, она весьма труднодоступна.

Они протиснулись сквозь заградительный отряд из двух дюжин разновозрастных китайцев, вооруженных новомодными глазными камерами. Теперь они стояли, придурковато щурясь и медленно водя головами из стороны в сторону, ловя кадры. У каждого на шее висела и обычная камера, чтобы, если возникнет такая необходимость, запечатлеть себя, любимого.

Мне обратно и не надо, - отмахнулся Арсентий.

Кирилл только что понял, что они не просто шли в неизвестном направлении, но Арсентий вел их. И привел, в итоге, к уютному неприметному кафе с одним-единственным столиком на улице - остальное скрывалось в каменной прохладе старинного дома.

Наслаждаясь эффектом, Арсентий смотрел на друзей с нескрываемым удовлетворением - наконец-то и он их чем-то удивил, поразил в самое сердце. Милан же с Кириллом с минуту стояли, разинув рты.

61.

Ори невозмутимо поглощала мороженое, разделываясь, кажется, уже с третьим банановым шариком. На лице девушки можно было легко прочесть истинное счастье - она только что познала дзен.

У них мороженого нет, представляешь? - с усмешкой произнес Сеня. - Я ей еле-еле объяснил, что это такое, а то наотрез ведь отказывалась.

Кирилл слышал эти слова как сквозь вату. Милан, судя по окаменевшему от удивления лицу, тоже. Вот это поворот.

Привет, - сказал, наконец, Кирилл Ори.

Ну, здравствуй, сын Горака, - ответили ему с набитым ртом.

Хе-хе... Занесло тебя... Надеюсь, тебе тут понравится, - пробормотал Кирилл и обратился к Сене. - Ты хорошо подумал, прежде чем делать такой шаг?

Ответом был внимательный взгляд. Тяжелый, пронизывающий - совсем как ветер на планете Первых. От него никуда не ускользнешь. Раньше Арсентий так никогда и ни на кого не смотрел.

Да, - просто вымолвил он.

Собственно, на этом разговор можно было бы счесть завершенным, ибо Кирилл почему-то перехотел слишком сильно расспрашивать друга или, тем более, поучать его.

Конечно, шесть месяцев - не самый большой срок, но не маленький. И Кирилл безошибочно уловил в поведении Арсентия что-то новое, располагающее к себе. Он стал серьезнее, что ли. Нет, скорее, ответственнее. В голосе Сени явственно слышалась готовность взять на себя ответственность, причем не только за себя, но и за других. Как минимум, за одного, ставшего ему самым близким человека.

Причина перемен в характере Арсентия прояснилась спустя пару секунд, когда Ори, кряхтя, неуклюже выбралась из-за стола. Для такого срока живот у нее выпирал очень сильно, словно уроженка далекого мира уже была на сносях.

Не мог я позволить ей там рожать, - пояснил Арсентий, тепло глядя на Ори. Та подошла, положила Сене голову на плечо и по-английски, с непередаваемым акцентом, задала невинный вопрос:

Твои друзья заплатят?

Милан прыснул и отвернулся. Кирилл сдержал смешок.

Заплатим, конечно, вы ж тугриков с собой не прихватили.

Он пошел в кафе, дабы проспонсировать угощение сениной дамы сердца, слыша за спиной вопрос Милана.

А ты чего это ее буржуйскому-то научил? А русский?

Тебе-то что? Ты сам к России никакого отношения не имеешь. Английский, как ни крути, язык мира. Да и самый легкий.

А родителям что скажешь? Вообще - всем?

Ну, тут я рассчитываю на вас, - признался Сеня. - А родителям скажу, что она... Хм, из Исландии, к примеру. Или еще из какой дыры.

Исландия - одно из самых благополучных государств, вообще-то...

Иди-ты!

С улыбкой на лице Кирилл подошел к стойке. Объяснил официантке, что к чему, оплатил наличными и вернулся на залитую солнцем улицу. Погожий денек разгулялся на отлично, хотелось развеяться, тем более, что до вечера времени предостаточно.

Не думал я, что попаду сюда, - разводил руками Сеня, пока все четверо неспешно - входя в положение Ори - шагали по раздражающе узкому тротуару Проспект Стрит, готовясь свернуть налево, к университету. - Ори нужен покой, нам бы поближе к дому...

Мы поможем, - сообщил Кирилл. - Прямо сегодня. Потому что дольше вам здесь оставаться нельзя - завтра ведь праздник, не забывай.

Не стоит называть это гадство праздником, - поморщился Сеня.

Что такое "гадство"? - не поняла Ори.

Стоило ребята добраться до университетского сквера, как Кирилл принудительно усадил Ори на лавочку. Арсентий, не желая бросать подругу, присоединился к ней. Милан, подумав, тоже приземлился. Стоять остался лишь Кирилл, теперь обреченный играть в лектора - он-то надеялся, что слово возьмет Милан.

Времени на долгие посиделки, увы, не было. Уже завтра должно было начаться серьезное действо - первая операция Возрождения мирового масштаба. Именно поэтому Сене следовало как можно быстрее убираться из Округа Колумбия.

Помнишь скоростные туннели на Тайе? У нас есть то же самое. Отыскали и освоили пару месяцев назад. Сейчас я сделаю звонок, и вы поедете на границу Западной Вирджинии и Северной Каролины, к горам. Оттуда переправитесь в Европу, в Альпы. Вас встретят и поселят в тихом месте, пока все не уляжется.

А вы-то как? - севшим голосом спросил Арсентий, неизменно далекий от подобных мероприятий. - Что вы вообще затеяли?

Позже расскажем, - закрыл тему Милан. - Вкратце: мы здесь сидим уже почти месяц - молодые бизнесмены из Европы, приехали в самую свободную страну мира с идеей крутого стартапа. У нас вечером важная встреча - контрольная, так сказать. С большими дяденьками. Нам нужно подготовиться, чтобы не подвести остальных. Завтра мир начнет меняться, Сеня, как бы пафосно это не звучало. Мы вскроем полторы сотни нарывов по всему миру, синхронно. Гноя выплеснется немало. Понадобится какое-то время, чтобы все вернулось в норму, чтобы новый порядок устоялся... М-да...

Мы рады, что ты вернулся, Сеня, - прямо сказал Кирилл, глядя другу в глаза. - Просто момент ты выбрал не самый удачный. Главное, делай, что мы скажем - и что вам потом скажут - тогда все будет хорошо.

Понял вас, - Арсентий был нескрываемо расстроен. Ори же, бросив даже попытки уловить нить разговоры, с интересом озиралась по сторонам.

Для пришельца из другого мира и эпохи она держалась просто восхитительно. На самом-то деле у ее голове заварилась такая каша, что только держись! Все чужое, огромное, шумное, странное.

По просьбе Арсентия Кирилл передал Ори краткое содержание. Она несколько напряглась, услыхав про странные подземные повозки, за несколько мгновений доставляющих под океаном на другую землю, но Кирилл поспешил успокоить девушку. Он объяснил, что и сам много раз прибегал к такому вот необычному способу передвижения, и лицо Ори посветлело.

После этого Кирилл вызвонил Ричарда, их с Миланом напарника. Несмотря на защищенную связь, какой пользовались все участники Возрождения, Кирилл решил не распространяться по телефону о Сене и Ори.

Ричард - парень понятливый. Через пять минут он уже был на месте, аккуратно припарковав громадный внедорожник кадиллак. Крепкий, подтянутый, с каменной челюстью и деловом сером костюме, Ричард производил хорошее впечатление на друзей и заставлял трепетать врагов, если у него вообще имелись злопыхатели. Ему не хватало только солнцезащитных очков, чтобы сойти за элитного охранника.

Обменявшись рукопожатием с Кириллом и Миланом, Ричард представился Ори, следом Арсентию, а затем выжидающе посмотрел на Кирилла.

Их нужно доставить в Европу, - пояснил Кирилл. - Пусть их встретят. Сообщи Джозефу, что это - третий наш приятель. Джозеф в курсе.

Конечно, - сурово кивнул Ричард и открыл заднюю дверь кадиллака.

Видя, как неуклюже, с опаской Ори забирается на сиденье, Ричард еще раз вопросительно глянул на Кирилла.

Очень долгая история, - сразу осадил тот Ричарда. - Мы тебе потом расскажем. Или Джозеф расскажет.

Засранец, - буркнул Ричард, но тыкать Кирилла кулаком в грудь не стал, хоть рука едва заметно дернулась - он любил раздавать легкие, но чувствительные тумаки напарникам, если те напрашивались. - До встречи. Не вздумай больше увиливать от вопросов.

Договор.

Сеня одной ногой уже стоял в машине, когда в этой нелепой позе его пронзила страшная догадка - он ведь не попрощался с друзьями! Но Милан, видя потуги Арсентия снова выбраться на свет божий, замахал руками.

Да мы скоро увидимся, ехай уже, не заставляй нас еще о тебе волноваться!

Арсентий обиженно хмыкнул - совсем по-детски - юркнул в салон и хлопнул дверью. Спустя четверть минуты кадиллак уже скрылся за поворотом.

Кирилл задумчиво смотрел ему вслед и неторопливо потирал щетину на подбородке - дурацкая привычка появилась у него сразу, когда Джозеф велел отпустить бороду. Мол, начинающий бизнесмен должен выглядеть стильно, то есть как похмельный дядька с трехдневной небритостью и небрежностью во внешнем виде. Хорошо хоть, Сеня не стал докучать вопросами по поводу смены стиля - Кирилл ведь еще и не стригся давненько, отрастив косматую шевелюру, как положено нью-хипстеру. Все это можно легко списать на культурный шок. Дай Арсентию больше времени, и он безжалостно пройдется по Кириллу и Милану катком шуток разной степени забавности.

Ох, как же много им еще предстоит обсудить с другом! Надо же, Арсентий станет отцом, причем совсем скоро. С ума сойти. И Кирилл сходил, уже давно. Напряжение последних месяцев изрядно подточило его, и он лишь надеялся, что все пройдет хорошо. Он хотел снова увидеть мать, потрясенную нежданным и кратким визитом. Хотел спокойно усесться с Сеней где-нибудь на берегу речки или у камина и поговорить по душам. Хотел, чтобы все это приключение закончилось.

Словно прочтя мысли Кирилла, Милан многозначительно произнес.

Все будет хорошо. Мы ведь готовы.

Готовы, - тихонько повторил Кирилл. - Мы готовы.

62.

Сложно описать то, что творилось в мире в последующие несколько недель. Кто-то называл это безумием, кто-то - пробуждением. Перемены коснулись всех, от бангладешского крестьянина до калифорнийского миллиардера.

За деятельностью Возрождения давно наблюдали спецслужбы всех влиятельных игроков, включая, кстати, и российскую федеральную службу безопасности. Президент очень боялся, что в один ужасный день его могут лишить и власти, и жизни. Он понимал, что люди презирают его. Если его предшественник, практически в открытую поставленный Западом править, сделал хоть что-то полезное - раз и навсегда решил этнические проблемы, например - то он сам в историю не вошел.

Однако как в армии, так и российских спецслужбах с каждым годом крепло недоверие к такому лидеру. Он не вызывал уважения ни у кого - ни у своих, ни у чужих. И ведь олигархом он тоже не был. Просто пустотелой куклой с узловатой рукой опытного кукловода в одном месте.

Праздник Победы над мировым злом в лице почившей в бозе Российской Федерации проводился во всех странах Европы, в США, Канаде, Австралии, Новой Зеландии, Японии и еще много где. Люди уже забыли, что именно они празднуют, но подогреваемое СМИ радостное настроение вкупе с официальным выходным заставляли их чувствовать себя счастливыми и собираться в громадные скопления. Маркетологи хлопали в ладоши, глядя на статистику продаж пива и сувениров.

В этот день к трибуне подходили президенты, мэры, крупные бизнесмены, медийные личности, годами снующие из передачи в передачу. И именно это делало элиту проамериканского мира столь уязвимой.

Непостижимым образом Возрождение совершило качественный рывок вперед в течение нескольких месяцев. Повстанцы и до этого умели удивлять - украденные двойными агентами данные потрясали спецслужбистов, но те все равно чувствовали себя уверенно, ведь в их распоряжении были технологии даже поинтереснее. Однако незыблемость миропорядка, именуемого впоследствии Эпохой Лжи или, реже, Лжедемократии, оказалась иллюзорной.

Кирилл и Милан, равно как и сотни других агентов Возрождения, превосходно сыграли свою роль. Под личинами подающих надежды музыкантов и актеров, молодых бизнесменов, одаренных юных и не очень ученых они заводили связи с людьми из высшего общества. Используя хорошо развитые навыки и полагаясь на закаленные в ходе обучения или спецопераций нервы, эти ребята превосходно выполнили свое задание.

Они успешно добывали всю интересующую их информацию - не мытьем, так катаньем. Применяли гипноз, различные уловки и психотехнологии - нет, не те, о каких рассказывают в маргинальным телешоу, на участников которых с печалью смотрят санитары. Они использовали то, что действительно работает.

В час "икс" мир содрогнулся от взрывов - пришла первая волна, затронувшая Северную Америку. Взрывчатку никто и не опознал и не обнаружил, потому что она попросту имела нездешнюю природу. Никто с подобным ранее не сталкивался. Лишь посвященные подпольщики знали, что десяти граммов хватит, чтобы наглухо скосить небоскреб. Разумеется, такие количества не использовались, все же Возрождение не имело цели убить как можно больше людей. Повстанцы относились к обывателям благосклонно, с сочувствием и снисхождением. Они понимали, что людей долго обрабатывали и оболванивали. В конце концов, сегодняшние агенты еще вчера и сами были такими же идиотами.

Как ни странно, даже в первые часы после взрывов у Возрождения появилось множество сторонников - кто-то просто сочувствовал их революционному порыву, кто-то яростно поддерживал. Возможно, это было вызвано тем, что Возрождение жестко давили с самого начала, когда организация представляла собой портал с новостями в духе старой доброй конспирологии. Видно, неспроста. Видно, некоторые статьи, новости и обзоры если не били в "десятку", то, как минимум, были неудобны власть предержащим. Они еще не знали, с кем связываются.

После невероятных событий в США и Канаде мир замер. Америка потеряла четыре сотни влиятельнейших людей, включая президента. Она осталась обезглавлена. Все, кто мог хоть на какое-то время взять ситуацию в свои руки, были мертвы. Казалось бы, одной взрывчаткой много не навоюешь, однако все меняется, если достаточно пары-тройки крошек особого вещества, ненароком просыпанных у порога или даже подброшенных в карман пиджака. В решающий момент, получив примитивный сигнал, они срабатывают, и от элитного дома в уютном пригороде остается аккуратный котлован.

Пришлось поработать и снайперам. С человеческими ресурсами у Возрождения было не все гладко - для оперативной работы годилось не более трехсот человек. Во всяком случае, такова была официальная информация.

Но все это не имеет значения - важен только результат. С ним у Возрождения как раз проблем не возникало.

Вслед за правительством и спецслужбами США и Канады незавидная участь постигла и Европу. Наивные политики и прожженные офицеры из МИ-6 надеялись переждать бурю в секретных, хорошо защищенных резиденциях. Но Возрождение просчитало все, каждый шаг, и загородные крепости взлетали в воздух вместе со своими обитателями.

Снайперские пули быстро доставали тех, кто по какой-то причине уцелел. Впрочем, погрешность была включена в базовый сценарий, и никаких внезапных решений принимать не пришлось. Расставленные по нужным местам люди справились на "ура", в час "икс" сделав точный выстрел или нажав на кнопку.

Несомненно, американская верхушка представляла для Возрождения наибольший интерес, как единственная доминирующая сила на планете. Именно поэтому в Азии, Австралии и Европе праздник прошел относительно спокойно, и настоящая буря разразилась лишь в Америке.

Паника ожидаемо охватила весь мир. Оставшиеся без руководства страны затрещали по швам, кое-где в тот же день подняли голову сепаратисткие движения. Впрочем, Возрождению все же удалось обойтись малой кровью.

Нужные люди быстро заняли нужные места и взяли ситуацию в свои руки. Народ не роптал. Овцы не ропщут. В конце концов, не зря людям столько лет полоскали мозги, делая из них компетентных идиотов, неспособных вырваться за рамки обыденного мышления.

Уровень жизни не изменился, граждане так же ходили на работу, так же ездили за покупками и выбирались раз в год куда-нибудь в теплые края.

Только в Африке и на Ближнем Востоке еще какое-то время кипели страсти, вызванные исчезновением американского влияния. Войска ушли, советники тоже испарились, и бывшие подопечные оказались предоставлены сами себе.

Вскоре произошла масштабная чистка ООН, широко освещаемая в СМИ. Чиновники вылетали один за другим, в большинстве случаев приземляясь сразу в тюремную камеру. За ними числилось множество проступков - от банального мздоимства и злоупотребления служебным положением до шантажа и серьезных финансовых махинаций. Их руки были в крови, в том числе в крови женщин и детей тех стран, о которых не принято снимать видеосюжеты и показывать в новостях.

Мир менялся стремительно, и в то же время плавно, без глобальных потрясений.

63.

Лишь спустя четыре года, когда во всех значимых структурах у руля находились проверенные профессионалы, до широких масс начали доносить правду. Людям показывали, как их обманывали, как заставляли ненавидеть совсем не тех, кого следовало бы презирать.

Начались масштабные перемены. Они шли уже в открытую. За трибуной ООН было объявлено о том, что мир переходит в новую фазу - естественной глобализации. Если раньше под этим можно было понимать исключительно американизацию всего и вся, включая образ жизни, то теперь в слово "глобализация" закладывался совершенно иной смысл.

Возрождение изначально понимало этот процесс как сближение, но не слияние многообразия культур на равных началах и с полным сохранением уникальности. Едиными должны стать лишь ценности, а все традиции, обычаи, взгляды и мнения, им не перечащие, могут оставаться.

Разумеется, такая глобализация не может свершиться быстро. На это нужны десятилетия, и даже сегодня результаты пока скромные. Однако надежда есть, да и статистика подтверждает оптимистичные настроения в мировом сообществе.

Людям рассказали о том, что они - далеко не единственные обитатели Вселенной, что существует огромное число других обжитых планет, порой находящихся на невообразимом расстоянии, но при этом так похожих на Землю, что, глядя на снимки, два мира просто не отличить. Столь невероятные новости прошли через три стадии - ступор, ажиотаж и, наконец, привыкание. Не прошло и пяти лет, как наличие далеких живых миров стало для людей обыденным явлением. Спустя еще семь лет начался настоящий туристический бум - разумеется, все проходило под строжайшим контролем, без эксцессов и насилия над аборигенной флорой и фауной.

Человечество медленно, но верно стало меняться. Прописная истина, согласно которой революция неизменно пожирает своих детей, наконец-то перестала считаться аксиомой. Все бывает в первый раз. Иногда то, что не давало результата раньше, вдруг срабатывает сегодня. Возможно, просто для мировой революции, наконец-то, пришло время.

Не было никакого передела границ. Россия не вернула себе Дальний Восток, Кавказ и утраченные земли на западе, однако она вернула себе было достоинство. После массовой чистки в рядах руководства страна быстро и твердо взяла новый курс, опровергнув тем самым еще один стереотип - в России хорошо быть не может.

Как выяснилось, может, но не просто так и не сразу. Однако уже по истечению первого десятилетия после всемирной революции перемены в России стали заметны невооруженным глазом, причем даже в самых глухих ее уголках.

Но самое главное, что Возрождение резко и насовсем прекратило любые попытки дискриминации русскоязычного населения, проживающего за границей. Впрочем, это коснулось не только русских, но вообще всех национальных меньшинств. Правительства стран-тиранов - как правило, небольших и крепко обиженных государств - поджали хвост и начали всячески заискивать перед теми, кого столько лет смешивали с грязью за какую-то оккупацию, закончившуюся чуть не сто лет назад, а то и больше.

Стоило прекратить промывку мозгов по всему миру (кое-где, правда, удалось лишь только снизить ее интенсивность), и люди стали и добрее, и счастливее. У них появился новый вектор - познание. Новое мировое правительство - негласное, конечно, но де-факто состоящее из президентов ведущих держав и их приближенных - было вдохновлено историей далекой цивилизации Первых, а также прочих, более развитых человеческих цивилизаций. Увы, ни одна из них не дожила до сегодняшнего дня, а посему правители имели вполне резонные опасения, что земляне - следующие, и изо всех сил хотели предотвратить это.

Разумеется, корпорации были упразднены, причем не каким-то абсурдным законом. Несколько внезапных проверок вскрыли тысячи нарушений в Гроско и в остальных распространителей глобализации. Многомиллионные иски, подпорченная репутация и вспыхнувшая неприязнь со стороны граждан сделали свое дело. Гроско обвалился, как карточный домик, и на его руинах остались лишь мелкие, вновь ставшие отдельными разномастные предприятия, когда-то давно скупленные гигантом.

Можно долго говорить обо всех переменах, произошедших и продолжающих происходить вот уже несколько десятилетий, но на это не хватит никакой книги.

Великое дело Возрождения еще не завершено, хоть и принесло множество положительных результатов. Самое главное - люди стали счастливее, благополучнее, спокойнее. Перемены в конечном счете затронули все сферы их жизни, от продуктов питания и учета рабочего времени до изменения модели потребления и мировоззрения.

Пока неизвестно, чем завершится все это увлекательнейшее приключение, в котором довелось принять участие Кириллу и его друзьям - возможно, человечество в очередной раз окажется неготовым к качественному переходу. Однако он останется неизбежным будущим, альтернативой которому может являться лишь уничтожение значительной части народонаселения Земли и цивилизационный откат. Если этого не случится, новый порядок всенепременно наступит, сменив прежний. Точно также, как промышленная революция смела и потеснила ручной труд, превратив его из единственно возможного решения в уникальное занятие, доступное лишь немногим.

Наконец, стоит упомянуть и о Кирилле сотоварищи. Сейчас на дворе две тысячи девяносто девятый год, не за горами новое столетие - чистая страница в жизни нашей цивилизации.

Кирилл и Марина Елисеевы проживают в Крулевце. Там же живут двое их детей и пятеро внуков. Помимо супруги Кирилла никто и не догадывается о том, что в свое время учудил их дедушка. Конечно, от детей и внуков нельзя было утаить тот факт, что Кириллу довелось побывать в самых удивительных уголках нашей Вселенной, однако на тему его диверсионной деятельности ни Марина, ни сам Кирилл никогда не распространялись. Ни к чему это молодежи, да и после переворота Кирилл сразу же отошел от дел, получив лично от Джозефа гарантии безопасности для себя и своей семьи.

Арсентий исполнил свою давнюю мечту, перебравшись с Ори на тропический остров, затерянный в Индийском океане. Он прожил полную и счастливую жизнь среди первозданной чистоты, оставив после себя троих непослушных и непомерно любопытных сыновей, никто из которых пока так и не собрался жениться - старший, к слову, пару лет назад разменял пятый десяток, но в душе остался разгильдяем и балагуром.

К сожалению, Арсентия уже полгода как нет с нами - по неизвестной причине он решил искупаться во время шторма. Когда Ори спохватилась, престарелого супруга уже и след простыл. Его тело до сих пор не найдено. Кто знает, возможно, он решил ненадолго улизнуть от благоверной и вновь отправиться в дальние края? Его сильно манил Року, но Арсентий никогда не решился попасть туда вновь, хоть портал, укрытый в толще Альп, работал как часы.

Единственным человеком, так и не познавшим семейного счастья, стал Милан. Он остался в Возрождении и десятки лет работал в тени, не маяча на телеэкранах и в Интернете. Он делал важные, поистине важные вещи - например, именно благодаря ему удалось добиться мирного урегулирования индийско-пакистанского конфликта в семьдесят восьмом году, когда, казалось, случайность вот-вот приведет к обмену ракетными ударами. Кирилл также предполагал, что Милан стоит и за свержением продажного чилийского лидера Рауля Коньеры, который финансировал весьма неприятные организации, действовавшие главным образом на территории США. Конечной задачей у всех этих людей был возврат к старому укладу и старым ценностям, а именно к неограниченной гегемонии одной державы и к навязыванию всем одних и тех же ценностей. Увы, Кирилл давненько уже не встречался со своим, почитай, соотечественником. Но он не сомневался, что перед тем, как настанет его черед испариться и взмыть вверх, Милан объявится и пожмет ему руку.