– Знания, – тихо выдохнул казак, доставая кисет. – Вот, значит, как.

– Да. И мне хотелось бы знать, что это такое. Не опасно ли.

– Истина всегда опасна, – пыхнул казак трубкой. – Кровь это.

– Какая кровь? – не понял князь.

– Родовая кровь заговорила, – пояснил старик. – Он вам, сударь, рассказывал, кем у него пращур был?

– Травником?

– Не тот. Первый Серко, что род их зачал, характерником был. Оттого и глаза у всех мужчин в их роду желтые.

– Характерником? И что это значит? – снова не понял Николай Степанович.

– Чалкуном он был. Колдуном, по-вашему. Только не тем, что в сумерках гнилушками баб пугают да зелья приворотные варят, а настоящим, боевым. Серко по-вашему Серый значит. Волком он обращаться умел, глаза отводить, пули да стрелы останавливать. Вот от того волка глаза их роду и достались.

– Точно! – подскочила Зоя. – Помнишь, Гриша сам сказал, что глаза у него волчьи?

– Было такое, – подумав, кивнул князь. – Так что получается, он с нечистым знался?

– Тьфу, дура! Прости господи, царица небесная, – выругался казак и, мелко перекрестив рот, добавил: – Довел старого до греха. То не простое чалкунство было, а говорю же, боевое. Оно от тех воев пошло, что казачий спас придумали. Думаешь, с чего он выжить сумел?

– И с чего же? – быстро спросил князь.

– Батька его, кончину почуяв, сам на погост ушел, а когда в могилу лег, последние силы сыну отдал. Те, у кого в роду характерники были, такое раз в жизни сделать могут. Он и сделал. Всего себя положил, а не дал роду загинуть. В общем, не бери дурного в голову, ваше благородие. Нет в нем опасности для вас. Больше скажу. Ежели сможешь уберечь парня, не дать роду казачьему сгинуть, тебе зачтется.

Не ожидая от старика такой экспрессии, князь только растерянно кивнул, пытаясь осознать все услышанное. Все эти мистические фокусы вызывали в нем тоску и желание побыстрее все забыть. Зоя, слушавшая старика раскрыв рот, не раздумывая пнула брата под столом ногой и, не давая ему опомниться, быстро спросила:

– А как род казачий считается, только по отцу или по обоим родителям?

– По батьке. Если б казаки только на своих женились, все казачество давно бы загинуло. А чтобы свежую кровь в детей влить, казаки на ком только ни женились. И на татарках, и на турчанках, и на горянках. У первого Серко жена черкешенкой была.

– Откуда вы так хорошо все о них знаете? – вдруг спросил князь.

– Людей спрашивал, – пожал казак плечами. – Деду Гришкиному я должник. А за жизнь спасенную просто деньгами не платят. Оттого и узнавал, что мог. Долги платить надо.

– И как же вы собираетесь их оплачивать? – не сдержался Николай Степанович.

– А я Гришаню наследником своим кликнул. Все что нажил, ему оставил. И бумагу нужную у попа нашего приходского оставлю. А вот ежели вы, сударь, сможете у властей такую же бумагу для парня выправить, то мой вам низкий поклон будет.

– Это не сложно, – отмахнулся князь. – Отправлю к попу стряпчего местного, он все бумаги оформит. Но почему именно его? Почему не раньше?

– Не складывалось. Горцы говорят, кисмет. Но так даже лучше. Так что, князь, поможешь парню?

– Слово даю, – помолчав, заявил князь, расправив плечи.

– Спаси Христос, княже, – перекрестился старый казак.

– Погодите, вы сказали, что назначили Гришу своим наследником. Но вы же не завтра помирать собираетесь? – вдруг сообразила Зоя.

– Не завтра, – с усмешкой согласился старик. – А вот через седмицу точно помру.

– Но как же… Вы не можете этого знать…

– Я – могу. Старые казаки, почитай, все могут, – тихо вздохнул старик.

* * *

Следующая неделя прошла спокойно. Гриша еще два раза ходил в казармы, проведать старого казака. А еще через три дня пришла весть, что Василий Макарович Ломакин окончил свой земной путь. И словно плача по ушедшему ветерану, с того дня зарядили дожди. Гриша сделал все, как его просили. Заказал службу и отстоял молебен за помин души ушедшего. А еще через девять дней мелкий, занудный дождь сменился настоящим ливнем.

Погода повлияла на всех обитателей купеческого дома, заставив их сидеть по своим комнатам и выбираться оттуда, только чтобы поесть. У самого Гриши грусть по ушедшим родителям смешалась с грустью по вновь обретенному и тут же утраченному старику. Дядька Василь, несмотря на свой почти вековой возраст, был человеком очень интересным, а главное, знающим. За те несколько дней, что они провели вместе, старик успел передать парню многое из того, что не успел передать ему отец.

И вот теперь, сидя в своей комнате и полируя тряпицей клинки кинжалов и сабли, Григорий вспоминал рассказы старого казака. Из задумчивости его вывел странный стук в коридоре. Словно кто-то пытался красться по коридору в сапогах. Этот странный звук заставил парня насторожиться. Он давно уже успел привыкнуть, что старшие девочки то и дело пробираются к нему в комнату, чтобы спрятаться и напугать его. Это уже превратилось в своеобразную игру. Ведь входя в комнату, Гриша всегда находил их.

Но по дому они всегда бегали в мягких домашних башмачках, которые не могли издавать такие звуки. Мягко поднявшись с кровати, парень скользнул к двери и, приложив к ней ухо, прислушался. Первое впечатление было верным. По коридору крались двое, и эти две тихо что-то обсуждали между собой. Отпрянув от двери, Гриша сместился к окну и осторожно выглянул в него. Во дворе, у сарая, где держали автомобиль, стоял какой-то незнакомый мужик со странной дубинкой в руке.

– Это что же, нас грабить среди бела дня собрались? – растерянно прошептал парень и, быстро убрав бебут за пояс, подхватил с кровати саблю.

Оглядевшись, он положил саблю на стол так, чтобы любой вошедший сразу увидел ее, а увидев, подошел к столу. Взяв дедов кинжал в правую руку, а трофейный бебут в левую, обратным хватом, парень встал за шкаф, прямо напротив стола. Страха не было, но появилась звериная злость. Какая-то шваль смеет врываться в дом казака, чтобы всласть пограбить и надругаться над женщинами! Взгляд парня сверкнул, словно расплавленное золото.

Дверь тихо скрипнула, и в комнату ввалились двое громил. Осторожно прикрыв за собой дверь, они остановились у порога и замерли.

– Глянь, сабля какая! – прохрипел один из громил и решительно шагнул к столу. – Старинная, больших денег стоить должна.

– Нашел время, – вяло огрызнулся второй, с явной завистью в голосе.

Хищно усмехнувшись, Гриша плавно вдохнул полной грудью и ринулся в атаку. Прямой кинжал разрубил стоящему у стола бандиту позвоночный столб под самым затылком, а бебут вошел в грудь второму, разрезав сердце. Бросок юного казака был так стремителен, что оба бандита умерли раньше, чем успели что-то заметить. Он уже утирал клинки тряпицей, которой до этого полировал оружие, а тела только повалились на пол.

Убрав кинжалы в ножны, парень быстро обыскал тела и, закинув все найденное оружие под кровать, вышел в коридор. Теперь нужно было проверить девочек и осмотреть дом. Бесшумной тенью проскользнув на третий этаж, где были обустроены покои детей, Гриша осторожно заглянул в коридор и зло оскалился. Очередная пара громил обыскивала все комнаты подряд, стараясь действовать тихо и быстро.

Воспользовавшись моментом, когда оба бандита скрылись в комнате, парень бесшумно подскочил к нужной двери и, достав оба кинжала, замер. Но едва только дверь комнаты открылась, как он нанес удар. Бебут вошел первому бандиту под грудину, дотянувшись до сердца, а прямой кинжал перерубил еще одному громиле горло. Захрипев, тот попытался отмахнуться ножом, но следующий удар рассек бандиту кисть руки, и нож брякнул об пол. Снова быстрый обыск, и нож с кастетом отправились под шкаф.

«Двое у меня, двое тут, один у сарая. А сколько их всего? – подумал Гриша, осторожно закрывая за собой дверь. – Князь с женой и сестрой наверняка в обеденной зале. Они там все время беседы ведут. Значит, остальные бандиты должны быть там».

Спустившись на второй этаж, Гриша на всякий случай быстро осмотрел его и, убедившись, что больше бандитов нет, прокрался к обеденному залу. Замерев у двери, он прислушался к происходящему внутри и зло скрипнул зубами. В зале действительно были посторонние, и один из них, явно наслаждаясь своей силой, говорил:

– Не стоит так сильно волноваться, дамы и господа. А главное, не надо делать глупостей. Все не так плохо, как может показаться на первый взгляд.

– И что же тут хорошего? – послышался голос князя.

– У вас есть выбор.

– Между чем и чем?

– Вы можете заплатить мне деньгами, или я заберу ваших женщин и они отработают ваш долг. И казачка вы мне отдадите. Виноват он передо мной. А значит, ответить должен.

– Вы в своем уме, почтенный?! – зарычал князь.

– Стоять! Я, может, и не офицер в отставке, но стрелять умею. А в такую кучу народу промахнуться трудно. В общем, пока ведут ваших девчонок, подумайте, что вам дороже. Безродный казак и десяток тысяч рублей, или ваша семья. А кстати, где там эти болваны застряли? Сказал же, быстро и тихо.

– Сейчас гляну, – прохрипел кто-то, и тяжелые шаги зазвучали по направлению к двери.

Дверь открывалась в коридор, и Гриша быстро сместился так, чтобы, открывшись, она прикрыла его от выходящего. Дверь распахнулась, и в коридор выбралось нечто, больше всего напоминающее вставшего на задние лапы матерого медведя. Вышедший не глядя захлопнул за собой дверь и шагнул в сторону лестницы. На то Гришин расчет и строился. В два шага разбежавшись, он прыгнул мужику на спину, вонзая в него оба кинжала одновременно. В шею и в грудь. Длинный кинжал вошел в ключичную впадину, разрезав становую жилу, дыхательное горло и дотянувшись до сердца, а бебут, разрубив ребра, пронзил сердце спереди.

Хрипя и содрогаясь всем телом, мужик начал медленно оседать. Гриша попытался придержать его, чтобы не нашуметь раньше времени, но едва не надорвался. Охлопав карманы гиганта, парень только головой покачал. Этот медведь вообще с собой ничего не носил. Да и оружие при такой силище ему было лишним. Теперь оставалось самое главное. Добраться до главного бандита так, чтобы он не успел выстрелить.

Этот день Николай Степанович запомнил на всю оставшуюся жизнь. Такого унижения от собственного бессилия он не испытывал никогда. Они с девочками сидели в обеденном зале и мирно беседовали, обсуждая планы на ближайшее будущее, когда дверь распахнулась, и в комнату буквально влетел водитель Ермолай. Следом за ним точно таким же способом в комнате оказался лакей, а за ними ввалился громадный мужик.

Таких гигантов Николай Степанович еще никогда не видел. Следом за ним вошел мужчина средних лет, неприметной внешности с окладистой бородой и, молча присев у стола, сказал:

– Вы, сударь, мне должны.

Окончательно растерявшийся князь только недоуменно переводил взгляд со своих слуг на мужчину и обратно, не находя, что ответить на подобную наглость. Мужчина достал из кармана сюртука револьвер и, наведя его на князя, добавил:

– Не стоит делать глупых движений. Нас больше, а вы, сударь, насколько я могу судить, дома оружие не носите.

Вскоре в комнату затолкали почти всю женскую прислугу. Не хватало только девочек и Григория. Гигант стал так, чтобы в один шаг оказаться между сидящим мужчиной и хозяевами, и замер, словно статуя. Сидящий молчал. А Николай Степанович тщетно пытался осознать, что происходит и как такое вообще может быть. Словно в тумане он о чем-то говорил с этим бандитом и даже честно старался оценить обстановку, пытаясь не сорваться в истерику.

Все изменилось, когда сидящий вдруг заинтересовался, куда подевались его люди. Гигант, убедившись, что у хозяина все будет нормально, вышел в коридор. Глядя на ствол револьвера, Николай Степанович лихорадочно просчитывал варианты нападения на главного бандита, но каждый раз отчетливо осознавал, что не успеет. И в тот момент, когда князь уже решился на самоубийственный бросок, в комнату словно ураган ворвался. Стремительный и бесшумный. А еще спустя секунду главный бандит, хрипя, сучил ногами на полу, пуская пузыри перерезанным горлом.

Потом дом наполнился полицией, дознавателями и еще кем-то, на кого князь даже не сразу обратил внимание. Из этого полуобморочного состояния его вывел голос Григория, участливо спросивший:

– Николай Степанович, может, водочки выпьете?

Оторвав взгляд от лужи крови, растекшейся по полу, князь поднял голову и, сообразив, о чем его спрашивают, машинально кивнул. Лакей тут же сунул ему в руку стопку и поднес вилку с уже нанизанным на нее соленым огурчиком. Выпив, князь отмахнулся от закуски и, поднявшись, тихо спросил, глядя казачку прямо в глаза:

– Как ты умудрился?

– Так ведь меня этому специально учили, – жестко улыбнулся Григорий.

Князь только головой покачал. После выпитого у него с глаз словно пелена спала. Появилась ясность мысли, и он, очнувшись, развернулся к одному из дознавателей, оказавшемуся рядом.

– Где ваш полицмейстер? – спросил князь так, что дознаватель невольно вздрогнул.

– Ему уже сообщили о случившемся, должен подъехать. А пока, ваше превосходительство, я должен допросить всех ваших домочадцев и особенно вашего казака. Ведь это он убил всех нападавших?

– Нападавших? – переспросил князь и вдруг, ухватив дознавателя за грудки, проревел ему прямо в лицо: – Казака тебе отдать, мразь?! Да я вас всех в Сибирь закатаю, твари. Если б не этот казак, нас бы тут всех положили. Отдать его тебе?! На каторгу у меня пойдешь, если хоть волос с его головы упадет. Где вы все были, когда моих людей средь бела дня всякие подонки мордовали?

– Ваше сиятельство, бога ради, успокойтесь! – лепетал дознаватель, которого князь тряс, словно терьер крысу. – Никто его трогать не собирается. Спросим только, как дело было.

– Спросите?! Это я с вас спрашивать буду, как только в столицу вернусь. Живете тихо?! Кончилась ваша тишина! На каторге все у меня сгниете! Вон отсюда! Все вон!

Сообразив, что в таком состоянии князь способен натворить бед, все посторонние поспешили ретироваться. В комнате остался только судебный медик-эксперт и только что вошедший начальник уголовной полиции. Медик бочком подобрался к Григорию и, ткнув пальцем в кинжалы у него на поясе, спросил:

– Вы, молодой человек, вот этим их резали?

– Этим. С саблей тут особо не развернешься, а нагайкой можно было кого из сторонних зацепить, – спокойно кивнул парень.

– Мне придется забрать у вас это оружие.

– Еще чего?! – возмутился Григорий. – Это мое оружие, и со мной останется.

– Вы не понимаете. Это теперь орудия преступления, – начал было судебный медик, когда князь, услышав его слова, снова завелся:

– Это кто тут преступление совершил? Он? Да я тебя, трубка клистирная, наизнанку выверну.

– Ваше сиятельство, прошу вас, – поспешил вмешаться начальник уголовной полиции. – Это просто слова. Никто у него оружие не заберет. Его просто сравнят с ранами, чтобы убедиться, что все они нанесены именно этими клинками.

– А чего там подтверждать? – удивился Гриша. – Я же прямо говорю, этими кинжалами и резал. Чего еще-то?

– Да чего ты в них так вцепился? – прошипел штабс-капитан, поворачиваясь к парню.

– Это, – Гриша пальцем указал на прямой кавказский кинжал, – от деда наследство. А это, – он указал на бебут, – первый трофей. Оба дамасской стали клинки. Так что и не думайте. Не отдам.

– Значит, так, – прорычал князь. – Григорий – мой телохранитель, и его оружие вы не получите. Судя по всему случившемуся, без оружия в этом городе делать нечего.

Штабс-капитан скривился, но, не решившись спорить, поспешил откланяться, прихватив с собой и своего эксперта. Вскоре полиция покинула дом, и все переместились в буфетную, дав прислуге возможность смыть кровь и навести порядок. Лиза, первым делом убежав к детям, вскоре вернулась, удивленно сообщив, что девочки, наигравшись, уснули и даже не слышали, что происходило в доме. Даже выстрел, которым Ермолай убил стоявшего у сарая бандита, их не разбудил.

– Что это было? – спросил князь, вопросительно глядя на Гришу.

Все уже несколько успокоились и обрели некоторую ясность мыслей. Поэтому, услышав вопрос, дружно уставились на парня.

– Сам не понимаю, – пожал парень плечами. – Я у себя в комнате был, когда все началось.

– Но тот мужик требовал тебя отдать, – не сдавался князь.

– Чушь какая-то, Николаша, – решительно тряхнув головой, ответила Зоя. – Гриша постоянно в город один выходил. Чего проще, напасть на него в тихом переулке? Но ведь они сюда пришли. Выходит, Гриша только повод. Скорее, даже наоборот. Они его недооценили.

– Ты права, Зайка. Что-то тут не сходится, – задумчиво кивнул князь, погружаясь в раздумья.

* * *

На следующий день, едва допив утренний чай, князь вызвал к себе Гришу и, приказав собираться, потребовал подавать машину. Уже выходя из дома, князь задумчиво посмотрел на парня и, заметно смутившись, спросил:

– Гриша, а ты огнестрельным оружием-то владеешь? А то все ножами да кинжалами орудуешь. Да нагайкой еще.

– Само собой владею, Николай Степанович. Я ж полное испытание на пластуна держал, – пожал плечами Григорий, явно удивленный таким вопросом.

– Выходит, у тебя его просто нет?

– Я ведь еще не реестровый, – вздохнул парень. – Годами не вышел. Да и не успел батя под меня оружие купить. Мор начался.

– Извини, – смутился князь. – Раз так, тогда поехали.

Ермолай привез их на базар, и Николай Степанович сразу направился к уже знакомой лавке оружейного мастера. Увидев нежданных гостей, мастер, уже ознакомленный с последними новостями, с чувством пожал Григорию руку, прямо заявив:

– Спасибо тебе, казак. Избавил город от коросты. Житья от них уже не стало.

– А сами-то чего молчали? – возмутился князь. – Императорского запрета на оружие в стране нет.

– А как тут возразишь, если по приказу полицмейстера следствие ведут так, что ежели зашибешь вора, сам же на каторгу и отправишься. А уж если за оружие взялся, так и вовсе сразу виноват. Вот и молчали люди.

– Так, значит, – протянул Николай Степанович таким тоном, что озадачился даже Гриша. – Теперь понятно, зачем они тебя все время в участок тянули, – добавил князь, выразительно посмотрев на парня. – Ладно, посмотрим, чья возьмет. Значит, так, уважаемый. Мне нужно для вот этого казака карабин кавалерийский, господина Мосина системы, револьвер, который сам выберет, по сотне патронов на каждый ствол, обоймы, и все для чистки потребное. Найдется?

– Да как же не найтись, ваше сиятельство?! – возмутился мастер. – Самолично лучшее подберу.

Нырнув куда-то в заднюю комнату, он несколько минут гремел там чем-то тяжелым и железным, а потом вернулся обратно в лавку, неся в руках сразу четыре карабина. Сложив их на прилавок, мастер, словно фокусник, достал непонятно откуда тряпицу и, ловко щелкая затворами, принялся показывать товар. Чуть улыбнувшись, Гриша взял один из лежавших карабинов и медленно, буквально по миллиметру сдвигая затвор, склонился к оружию так, словно что-то слушал. Повторив это действие несколько раз, парень отложил его сторону и взялся за следующий.

Отложив понравившееся оружие в сторону, он кивнул и, повернувшись к мастеру, сказал:

– «Смит-вессон» сорок пятого калибра с двойным действием ударного механизма есть?

– Не тяжеловат будет? – с сомнением спросил князь, вспомнив, что парню нет еще и шестнадцати.

– В самый раз, – твердо ответил парень. – Я с батиным револьвером учился. Так что шутка знакомая.

– Что, и отдача не мешает? – не поверил Николай Степанович.

– Его держать правильно надо, тогда с любым оружием справиться можно.

Сообразив, что об оружии этот парень знает больше, чем вся его семья, вместе взятая, князь замолчал, внимательно наблюдая за каждым его движением. Между тем мастер выложил на прилавок пять револьверов, жестом предложив казаку выбирать. Дальше началось то, что Николай Степанович мог назвать только двумя словами: цирк с колдовством. Парень прокручивал револьверы на пальце, качал на ребре ладони, словно пытаясь определить центр тяжести, и щелкал курками разными способами.

При этом с первого взгляда было понятно, что привык он пользоваться револьвером одинарного действия. Повесив на пояс кобуру, Гриша несколько раз выхватил револьвер, наводя его на угол прилавка и одновременно взводя курок, ребром ладони левой руки тут же нажимая на спусковой крючок. Увлеченный этим зрелищем князь старательно смотрел на ствол оружия, но каждый раз срез ствола даже не вздрагивал, что говорило о точности прицела.

– Вот теперь точно верю, что ты один мог сразу шестерых положить, – вдруг сказал оружейник.

– Не сразу. Я их по двое резал, – отмахнулся Гриша так, словно речь шла не о бандитах, а о курах.

– Ты выбрал? – спросил князь, которому напоминания об этих событиях доставляли почти физическую боль.

– Да. Вот этот, – решительно кивнул Гриша, убирая выбранный револьвер в кобуру.

– Хорошо. Что еще нужно?

– Подсумок под обоймы и самих обойм штук пять, – добавил Гриша.

– Давай, – скомандовал Николай Степанович мастеру.

Выложив все требуемое на прилавок, мастер принялся ловко щелкать костяшками счет. Уже успев прикинуть общую сумму покупки, князь ткнул пальцем в патроны, велев:

– Заряжай. С этого часа без оружия даже в сортир, прости господи, не ходишь.

– А полиция? – уныло поинтересовался Григорий.

– То моя забота. Пусть только сунутся, – прошипел князь так, что оружейник невольно вздрогнул.

Отдав за все купленное кругленькую сумму, Николай Степанович первым вышел из лавки и с ходу наткнулся взглядом на двух рядовых полицейских. Вышедший следом за князем казак, с карабином на плече и револьвером на поясе, заставил стражей порядка переглянуться и мрачно скривиться. Заметив их мины, князь злорадно усмехнулся и, проходя мимо, сказал так, чтобы его услышали все находившиеся рядом:

– Рожи можете кривить, сколько влезет, а кто посмеет моего телохранителя разоружить, от меня лично пулю схлопочет. В этом городе без оружия ходить, только неприятностей искать.

Он отлично понимал, что открыто идет на конфликт с местными властями и эти слова будут немедленно переданы полицмейстеру. Но сдержаться не мог. Еще вчера вечером он поклялся себе, что как только доберется до столицы, то первым делом отправится на прием к его величеству и лично доложит о всех мерзостях, что творятся в этом городе с согласия чиновников. Полицейские, проглотив пилюлю, последовали за ними в десятке шагов, настороженно глядя Григорию в спину.

Усевшись в машину, князь велел водителю ехать домой. Дождавшись, когда автомобиль выкатится на безлюдную улицу, Николай Степанович тяжело вздохнул и, посмотрев на парня, тихо сказал:

– Гриша, Христом Богом молю, сбереги детей. Чего хочешь проси, только сбереги их. Даже если меня убивать будут, плюнь и уйди, главное – девочки. Сам я, похоже, все навыки растерял. Даже стрелять толком разучился уже. А все дела, будь они неладны.

– Ничего вы не растеряли, – так же тихо отрезал парень. – И вчера вы все правильно сделали. Все в одной куче стояли, а у того гада револьвер был. На таком расстоянии он бы сразу двоих зацепил. Нельзя было дозволить, чтобы он стрельбу начал. А вы правильно сделали. Начали его разговором отвлекать. Время мне дали, чтобы разобраться, кто где находится.

– Неужто пластунов и такому учат? – растерянно спросил князь, не веря собственным ушам.

– Нас всякому учат, – вздохнул Гриша. – Тут ведь дело не в том, где враг сидит и кого на мушке держит, а в том, что он есть. Есть тот, кого надо убрать. И сделать это так, чтобы другие не поняли.

– Как это?

– А разве вы успели заметить, что я делал?

– Нет.

– Вот в том и штука. Ну да бог с ним. Что дальше делать будем?

– Завтра же начнем собираться. Не хочу больше тут оставаться, – отрезал князь. – Приедем в Екатеринодар, прикажу билеты срочно покупать. Домой ехать надо. Там проще.

Автомобиль въехал во двор, и Ермолай, собиравшийся подъехать прямо к крыльцу, вдруг резко выжал педаль тормоза. Не ожидавший такого князь едва удержался на заднем диване и уже открыл рот, чтобы обругать водителя, когда тот, обернувшись, растерянно проговорил:

– Гляньте, ваше сиятельство. Это что ж еще за новая напасть?

Подхватив карабин, Гриша резко встал, начиная поднимать оружие, но вдруг замер, удивленно ахнув:

– Быть того не может!

– Что там? – раздраженно спросил Николай Степанович, поднимаясь.

Открывшаяся ему картина заставила князя охнуть и выругаться так, что даже сидевший за рулем Ермолай покачнулся. Перед крыльцом в чинный ряд сидели три громадных, лохматых волкодава с обрезанными ушами и завитыми в кольца пушистыми хвостами.

– Это еще что такое? – спросил князь, поворачиваясь к парню.

– Это, Николай Степанович, дядьки Василя звери. Он с ними казарменный двор ночами охранял.

– А здесь они что делают?

– Похоже, к новому хозяину пришли, – неожиданно смутился парень.

– Это к тебе, что ли?

– Угу.

– Только сейчас? Где они тогда до этого были? Может, из казарм сбежали?

– Из казарм они сразу ушли. Как только дядьки не стало, – грустно вздохнул Гриша.

– Ваше сиятельство! – оборвал их разговор вопль откуда-то сверху.

Приехавшие дружно задрали головы. Высунувшийся в окно по пояс лакей, отчаянно размахивая руками, заголосил:

– Ваше сиятельство, прикажите стрелять. Эти твари нас уже полтора часа из дома не выпускают. Пришли и сидят перед крыльцом.

– А стрелять-то зачем? – не понял Гриша. – Они ж ни на кого не бросаются.

– Разберись, Гриша, – устало вздохнул князь. – Вот еще головная боль.

– Не беспокойтесь, Николай Степанович. Эти собачки нам крепко помогут. Если их поставить двор охранять, никакая тварь не пролезет, – ответил парень, откладывая карабин и выходя из машины.

Три громадных кобеля, едва увидев его, дружно вскочили и настороженно уставились на Гришу. Не доходя до них одного шага, парень плавно опустился на одно колено и поочередно заглянул каждому псу в глаза. Этот молчаливый диалог длился минуты три. Потом Гриша погладил каждого пса по морде и, оглянувшись, с улыбкой сообщил:

– Я правильно угадал. Они меня хозяином приняли. А сбежали, как только дядьки Василя не стало. В лесу жили.

– Бред какой-то. Теперь уже и собаки сами себе хозяев выбирают? – фыркнул князь.

– Эти – выбирают, – решительно кивнул Гриша.

– Ты уверен, что справишься с ними?

– А с ними не надо справляться. Они всему уже обучены. Им просто надо показать, кто в доме живет, кого пускать можно и что охранять надо. А дальше они уж и сами справятся. И еще, Николай Степанович, их обязательно надо с собой взять. Слово даю, никто ночью в ваш дом не влезет.

– Добро, – помолчав, решительно кивнул князь. – Раз ты так считаешь, значит, возьмем. А пока уведи их со двора куда-нибудь. А то и вправду домочадцы мои с перепугу глупостей наделают.

– Я их пока в конюшню определю. Там все равно один Грач стоит.

Слуги успели по приказу князя продать всех коней. Оставался только тот самый аргамак-полукровка, по которому так страдал раненый улан. Ухаживавший за ним Григорий успел назвать коня Грачом, за вороной окрас, и приучить ходить за собой по пятам, словно собачонку. Сообразив, что конюшня для этой своры самое подходящее место, князь только рукой махнул, выбираясь из машины.

* * *

Недаром сказано, один переезд сродни двум пожарам. Глядя на груженные различными вещами подводы, Гриша только головой качал. Ладно дети. Им всегда что-то нужно. Но зачем тащить с собой по пять чемоданов одежды на каждого?! Сам он давно уже уложил все в походный сидор, привязал к нему отцовскую бурку, свернутую в скатку, и с карабином в руках стоял посреди двора, молча наблюдая за погрузочной суетой. К походной жизни парня приучали с младых ногтей.

На каждую из уже готовых к дороге подвод он усаживал одного из псов, от чего возницы, едва завидев хвостатых пассажиров, начинали испуганно креститься. Горские волкодавы одним своим видом внушали страх. Сам же Григорий, не обращая на недовольные мины возниц внимания, продолжал внимательно следить за каждым проходившим мимо ворот подворья.

По решению князя все слуги должны были отправиться в путь на подводах. В автомобиле место нашлось только ему, княгине и графине Зое. Сам Гриша должен был следовать за машиной верхом. Николай Степанович не ожидал такого решения парня. Как ни крути, а это почти сотня верст. Но парень, чуть усмехнувшись, пообещал, что не отстанет от них. Зная его умение держаться в седле, князь нехотя согласился. Но главным аргументом для него стали слова парня. Подозвав к ним Ермолая, Григорий сказал, глядя водителю в глаза:

– Слушай и запомни. Что бы ни случилось, ты должен ехать. Стрельба, яма на дороге, бревно, делай что хочешь, но не останавливайся. С остальным я сам разберусь.

– А может, лучше будет тебя огнем поддержать? – не удержался водитель, воинственно продемонстрировав парню револьвер.

– Я знаю, что ты не трус, – улыбнулся Гриша. – Но еще ты водитель. И никто кроме тебя автомобиль вести не сможет. А уж лучше тем более. Потому и говорю тебе, не останавливайся. Сможешь?

– Не сомневайся, – решительно кивнул Ермолай.

– Добре, – вздохнул Гриша с заметным облегчением. Лишние цели в бою ему были не нужны.

Дождавшись, когда водитель вернется к машине, князь повернулся к парню и, подумав, уточнил:

– Ты уверен, что сможешь прикрыть нас, находясь вне автомобиля?

– Рядом с вами я буду связан, – подумав, спокойно ответил Гриша. – К тому же первым делом постараются избавиться от меня. Я ведь вооружен сильнее всех. И пока я там, на дороге, буду зайца им показывать, у вас будет время уехать.

– Не боишься, что могут попасть?

– А зачем тогда меня джигитовке учили? Главное, первый выстрел пережить, а дальше как Господь рассудит.

– Ты вообще ничего не боишься? – растерянно спросил князь.

– Ничего не боятся только умом скорбные. А я на выучку да на Бога надеюсь.

– Что-то часто ты Господа всуе поминать начал. С чего бы? – вдруг спросил князь.

– А казаки перед боем всегда Богу молились. На него уповали и в вере силу брали. Меня так с детства учли, и меняться резона не вижу.

– Может, оно и правильно, – вздохнул Николай Степанович и, заметив, что все четыре подводы загружены, добавил: – В путь. С Богом.

Гриша чуть усмехнулся и взлетел в седло Грача, не касаясь стремени. Увидев это, Зоя только восхищенно головой покачала. Князь, заметив ее взгляд, невольно оглянулся и, сообразив, что ее так восхитило, только понимающе хмыкнул. Парень и вправду выглядел колоритно. Широкоплечий, поджарый, узкий в талии, перетянутой чеканным поясом. Черная черкеска сидела на нем словно вторая кожа. Положив карабин поперек седла, Гриша разобрал повод и, дождавшись, когда автомобиль выкатится со двора, сжал бока коня коленями.

– Не понимаю, зачем ему нагайка, если он даже поводьями почти не пользуется, – вдруг сказала Зоя, в очередной раз оглянувшись.

– Нагайка – это тоже оружие. Я тоже этим вопросом интересовался, – усмехнулся Николай Степанович.

– Выходит, конем он управляет только ногами? – не унималась Зоя.

– В бою – да. Казаки сами растят и обучают своих коней. Кстати, и горцы тоже. Помню, я очень удивился, когда узнал, что горцы своих коней подковывают, только когда собираются в долгий поход по равнине. В горах же подковы только мешают.

– Чем? – с интересом спросила Лиза, внимательно слушавшая их разговор.

– Копыта у коней шершавые, хорошо цепляются за камень. В горах почти все дороги больше похожи на козьи тропы. Так что подковы – это серьезная опасность слететь в пропасть вместе с поскользнувшимся конем.

– Интересно. Никогда бы не подумала, – протянула Зоя.

Разговор увял сам собой. Девочки затеяли очередную игру, и Лизе пришлось сосредоточить все свое внимание на них. Зоя увлеклась осмотром пейзажей, погрузившись в свои раздумья, и только Николай Степанович продолжал крутить головой по сторонам, высматривая возможную опасность. За время пути было решено не останавливаться, и к вечеру машина вкатилась на окраину Екатеринодара. Уже зная, где князь собирался остановиться на ночь, Ермолай уверенно подогнал автомобиль к крыльцу гостиницы.

Выскочив из машины, он поспешил к управляющему. Спустя еще двадцать минут все вопросы были решены. Семья Воронцовых-Ухтомских останавливалась в этой гостинице по пути в Ессентуки, так что память о весьма щедрых постояльцах заставила гостиничную обслугу приложить все усилия, чтобы гости остались довольны. Спустя еще три часа, уже в темноте, прибыли и подводы с вещами. Их, не разгружая, загнали в сарай, под замок, а машину, коня и собак закрыли на конюшне.

Пока семья занималась собой и детьми, Гриша успел выводить и вычистить коня, накормить собак и помыться у колодца. На ужин его позвали к столу в комнаты князя.

– Что завтра делать будем? – спросил парень, едва успев допить свой чай.

– Все сидят в номерах, а мы с тобой отправляемся на вокзал, – отрезал князь.

– А там-то я вам зачем? – не понял Гриша.

– Пора тебе учиться жить в большом мире.

– Ну, тогда я и карабин брать не стану. Ежели что, так и револьвера хватит.

– Сам решай, – кивнул Николай Степанович.

По договоренности с князем ночевать Гриша решил в номере, где поселили девочек. Большой люкс имел три спальни и одну общую гостиную. Там парень и заночевал, удобно устроившись на широком диване. Карабин парень положил на пол, а револьвер устроил у спинки дивана, под левую руку. Скинув сапоги и черкеску, Гриша подложил под голову бурку и, прикрыв глаза, моментально уснул странным, почти не человеческим сном. Раз в два часа он открывал глаза, потягивался и, повернувшись на другой бок, снова засыпал. Этому способу спать в походе его научил дед.

Едва рассвело, как парень снова был на ногах. Бесшумно одевшись, он спустился к задней двери и, выбравшись во двор, поспешил к колодцу. Умывшись, Гриша вернулся обратно и, дождавшись пробуждения нянек, с облегчением передал им заботу о девочках. Две дородные женщины средних лет, служившие в семье Воронцовых-Ухтомских долгие годы, только растерянно головами покачали, застав парня полностью одетым, умытым и бодрым.

После завтрака, не дожидаясь, пока Николай Степанович изволит собраться, парень поспешил на конюшню. Убедившись, что с конем все хорошо, он накормил собак и отправился к машине. Ермолай уже успел выкатить авто во двор и теперь старательно обтирал с него пыль, тихо ворча, что по таким дорогам на приличной машине и ездить невозможно. Увидев выходящего из конюшни казака, Ермолай только головой покачал, удивленно спросив:

– Ты чего, вообще не спишь?

– Сплю. Да только привык я с рассветом вставать. К тому же животину обиходить надо было.

– Да уж, собрал зверинец, – фыркнул водитель.

– За тех собак ты еще меня благодарить будешь, – не остался парень в долгу.

– С чего это?

– А с того, что эти собаки любого вора на клочки порвут, если им правильно место охраняемое показать. А в том месте и автомобиль твой стоять будет.

– Ну, это да, – почесал в затылке Ермолай. – А что, они и вправду знают, кого можно пускать во двор, а кого нет? Обычно собаки вроде на всех брешут.

– Так ведь это как научишь, – рассмеялся Григорий. – Люди ведь как делают. Взяли кутенка, посадили у будки на цепь, и вся забота. Вот он и брешет на всех подряд. Вроде как хозяину сообщает, что человек во двор вошел. А что за человек, откуда, это уж хозяин и сам разберется. Пес-то ведь не обучен. Сам разбирать не умеет.

– Ишь ты, наука целая, – усмехнулся водитель.

– А ты как думал, душа керосиновая? Что коня, что собаку, да того же вола, и то научить надо, как ровно ярмо тянуть. А иначе он тебе такого напашет, что потом борозду ровнять устанешь.

– А правду говорят, что местные тут на буйволах пашут? – вдруг спросил водитель.

– Верно. У кого на такого зверя деньги есть, те держат.

– И не боятся?

– А чего бояться? – не понял Гриша. – Буйвол тот же бык, только побольше. Да молоко у буйволицы пожирнее. А так, что одно, что другое, с рогами да с копытами.

– Говорят, злые то звери.

– Всякие есть. Но норов там и вправду покруче, чем у быка. Да только к любой животине подход нужен. Она ведь живая.

– Нет, по мне, уж лучше техника. Ни норова, ни злости. А коли сломалось что, так сам дурак. Смотреть надо было лучше, – сделал вывод Ермолай, снова принимаясь обтирать машину.

– Тоже верно. Да только в бою без тебя эта техника встанет кучей железа и будет стоять, пока не развалится. А конь обученный и раненого из боя вынесет, и от врага защитит. Да и бивак посторожить может. Кони – звери чуткие, – ответил Григорий словами деда.

Не ожидавший такого высказывания Ермолай растерянно замер, пытаясь найти достойный ответ, но его размышления прервал вышедший из дверей князь. Водитель мигом распахнул дверцу, и спустя полчаса они входили в кабинет начальника вокзала. Пожилой, но крепкий мужчина в форме железнодорожника, услышав требование князя, только удивленно крякнул и, покосившись на замершего, словно статуя, казака, осторожно спросил:

– Если я правильно понял, ваше сиятельство, вы желаете выкупить полностью все места в вагоне первого класса и прицепить к пассажирскому составу товарный вагон для вашего имущества?

– Совершенно верно, – кивнул Николай Степанович, непонимающе глядя на чиновника.

– При всем моем уважении, князь, но должен предупредить, что это будет весьма… э-э… затратно. Гораздо дешевле будет отправить все вещи багажом, а самим же приобрести достаточное количество билетов.

– Я произвожу впечатление человека, не способного оплатить свой заказ? – голос князя посуровел, и чиновник, заметно струхнув, поспешил заверить:

– Ни в коем случае, ваше сиятельство. Просто я, как лицо должностное, обязан предупредить вас о подобных вещах.

– Считайте, что уже предупредили. Так когда я могу получить требуемое?

– Э-э, вы так сильно торопитесь?

– Дела требуют моего скорейшего прибытия в столицу.

– Тогда я сейчас же вызову сюда кассира и прикажу срочно формировать пару.

– Вас что-то смущает, ваше превосходительство? – неожиданно спросил князь.

– Вагон первого класса, – нехотя протянул начальник вокзала.

– А что вагон? – не понял Николай Степанович.

– Их мало. А пассажиров, желающих срочно вернуться домой, становится все больше. Отсюда и мое смущение, – признался чиновник. – Сезон, знаете ли, заканчивается.

– В империи не хватает пассажирских вагонов первого класса? – удивился князь.

– Не сочтите за обиду, ваше сиятельство, но многие состоятельные пассажиры предпочитают поступать точно как вы сейчас. Выкупают полностью вагон, хотя по факту занимают едва ли половину. Отсюда и нехватка подвижного состава.

– Хорошо. После нашего размещения, если останется место, вы сможете подсадить в наш вагон еще кого-то. Желательно семью, – помолчав, заявил Николай Степанович.

– Весьма благородно с вашей стороны, – обрадовался чиновник. – Не извольте беспокоиться, лично выберу самых достойных.

– Мне нет дела до их сословного происхождения, – отмахнулся князь. – Мне надо, чтобы это была семейная пара, желательно с ребенком. Можно даже не с одним. У меня самого трое, так что девочкам будет с кем поиграть в дороге.

На это замечание Гриша только усмехнулся уголками губ. Уж кто-кто, а три юные княжны всегда находили способ занять себя и создать всем остальным кучу переживаний.

* * *

Мелкий, моросящий дождь вымочил оконное стекло, а порывы резкого ветра, пахнущего осенью, заставляли плясать языки пламени в камине. Подкинув в очаг пару поленьев, хозяин кабинета зябко поежился и взял из кожаного бювара очередное письмо. Но вчитаться в строчки каллиграфического почерка он не успел. Дверь открылась, и в кабинет бесшумно вошел старый, верный слуга. Слегка прихрамывая, он подошел к креслу и, протянув хозяину поднос для корреспонденции, тихо сказал:

– Вы приказывали сообщать вам сразу, как только податель сего появится, сэр.

– Спасибо, Роджер. Пригласите его сюда, – кивнул хозяин кабинета, взяв с подноса визитку.

Слуга вышел, а хозяин, швырнув кусочек плотной бумаги в огонь, мрачно вздохнул. Послышались быстрые шаги, и слуга, впустив в кабинет посетителя, замер на пороге, ожидая указаний.

– Принесите шерри и скажите, пусть сварят кофе, Роджер.

– Слушаюсь, сэр. Что-нибудь еще?

– И в течение часа пусть нас не беспокоят. Только если будет что-то срочное.

– Хорошо, сэр, – слуга, склонив голову в поклоне, скрылся за дверью.

– Ему только манеры в парламенте преподавать, – проворчал гость и, протянув руки к камину, пошевелил озябшими пальцами.

– Он свою работу делает безупречно. В отличие от других, – тихо ответил хозяин кабинета, и гость заметно поежился. – Рассказывайте, Спенсер. Рассказывайте.

– Не сомневаюсь, что вы и так уже все знаете, – грустно усмехнулся гость.

– Я много чего знаю. Но это не освобождает вас от необходимости отчитываться. Я жду, – жестко приказал хозяин кабинета.

– Как пожелаете, сэр, – вздохнул гость и, выпрямившись, начал рассказ: – Как вы и приказывали, я отправился на Кавказ, чтобы завести нужные знакомства. Наш человек свел меня с несколькими главами кланов. Пришлось крепко потратиться, подарить им два десятка винтовок нашего производства, но цели я достиг. Доктор сделал свое дело. Фигурант поверил ему и отправился поправлять здоровье на воды. Но тут возникла проблема. В окрестностях известного вам города вспыхнул мор, и горцы наотрез отказывались покидать свои вонючие сакли. Болезнь напугала их.

– Их можно понять, – усмехнулся хозяин кабинета. – Своя шкура всегда дороже.

– Совершенно верно. Но мне удалось уболтать четырех молодых горцев, сыграв на их гордости, спуститься в предгорья. Им все равно нужно было сдавать экзамен на звание воина, а воровство овец в соседнем ауле особой славы им бы не принесло.

– Они все еще практикуют обряд инициации?

– Да, сэр. Эти дикари более всего ценят воинскую доблесть и удачливость в бою. Не буду утомлять вас подробностями, но к тому моменту, как еще один мой человек навел нашего друга на удачную мысль о пикнике на природе, четверо горцев уже были в предгорьях. А самое главное, место для пикника было названо в стороне от дорог и маршрутов патрулей. К тому же местным казакам было не до службы. Как я уже говорил, в предгорьях царствовал мор.

– Всего четверо?

– Им всего лишь нужно было убить трех мужчин и захватить трех женщин. Но как оказалось, местный городничий уговорил фигуранта не выезжать из города без сопровождения солдат. В итоге расклад изначально сложился не в пользу горцев. Но меня это не остановило. Настоящих бойцов там все рано оставалось только трое. Солдаты и сам фигурант. Двое других всего лишь слуги. Но, как оказалось, я рано обрадовался. Эти дикари так и не научились толком пользоваться огнестрельным оружием. К тому же им выдали не новые винтовки, а дульнозарядные штуцера.

– Вы должны были предусмотреть такой вариант развития событий и вмешаться.

– Исключено, сэр. Инициацию проходят с оружием предков. То есть они брали то оружие, с которым воевали их отцы. Символ преемственности поколений и соблюдения традиций. К тому же именно с этим оружием они и тренировались.

– Хорошо. Я понял.

– Все шло как нельзя лучше. Первым же залпом горцы сумели ранить обоих солдат и одного слугу. Фигурант и его водитель оказали вооруженное сопротивление. Кстати, должен сказать, что мне не сообщали, что водитель постоянно носит с собой оружие.

– Мы и сами этого не знали, – мрачно кивнул хозяин. – Это точно?

– Абсолютно. В перестрелке был убит один из нападавших, и тогда их наставник, который и вел их в этот поход, приказал начать обходить машину, за которой прятались все атакуемые, с разных сторон. Кое-какими зачатками знаний о тактике он владел. Дело шло к завершению, и я почти праздновал победу, когда в дело вмешался непредвиденный фактор. То, чего никакими планами предусмотреть невозможно.

– И что же это?

– Молодой казак, шедший мимо. Стрельба привлекла его внимание, и он не нашел ничего лучше, как вмешаться. Вынужден отдать ему должное. Выучка у этого парня такая, что даже я был удивлен.

Загрузка...