Казак Ерошка

Ходят слухи по столице:

Завтра, тем, кто может врать,

Царь велел с утра явиться,

Небылицу рассказать.

И, как только царь признает

Победителя – лжеца,

Пусть рассказчик выбирает

На конюшне жеребца.

Плохо спал в ту ночь купчина,

Дьяк молился и не спал,

Лишь казак как именины

Этот конкурс ожидал.

Завтра скоро наступило.

У крыльца купец и дьяк,

Ну, а третий – наш кутила,

Удалой донской казак.

Скоро выход государя,

Собирается толпа,

Натянули враз бояре

Парики на черепа.

Вышел царь. Глядит сурово —

У купца в коленях дрожь.

– Вот тебе, купец, и слово,

Поглядим, как ты соврешь.

– По делам я был в Мадриде, —

Стал рассказывать купец, —

При дворе испанском видел

Удивительных овец.

Как собаки, овцы лают

На прохожих у ворот,

И как лебеди летают,

Только задом наперед.

Овцы эти родовиты,

Приглашают их в сенат,

В королевской пышной свите,

Впереди они стоят.

Царь с купчиной согласился:

– Все на свете может быть.

Тут Ерошка птицей взвился,

Как такое упустить:

– У царя не хуже свита, —

Говорит наш горлопан, —

Глянь, бояре как завиты,

Чем боярин – не баран.

После реплики Ерошки

Все бояре на крыльце,

Как покусанные блошкой,

Изменились аж в лице.

Почесал купец в затылке,

А ему вослед народ:

– Эй, купец, купи кобылку,

Вон хромая у ворот.

Царь решил послушать дьяка.

В нетерпении толпа:

– Начинай брехать, собака,

Кто – то крикнул на попа.

Любит дьяк начать красиво,

Он на то и умный дьяк.

– Видел дивное я диво,

Съел в лесу корову рак.

Проглотил, не подавился,

Слышен был ужасный хруст,

Рак потом воды напился

И прилег соснуть под куст.

Головою царь кивает:

– Я согласен, может быть.

Тут Ерошка наш встревает,

Должен дьяка он добить.

– Дьяк, не ты ли на неделе

Ту корову продавал,

Расскажи-ка нам немедля,

У кого ее украл?

Из толпы выходят молча

Два здоровых молодца,

Дьяк глядит на них по-волчьи,

Как-то сразу сник с лица.

Громко царь над ним смеется:

– Не умеешь, дьяк, ты врать,

На расправу мне придется

Молодцам тебя отдать.

Повернулся царь к Ерошке:

– Твой, донец, теперь черед,

Расшибись, казак, в лепешку,

Но потешь честной народ.

– Был на том я как-то свете, —

Наш Ерошка начал так, —

И отца родного встретил,

Ох, лихой же был казак.

– А не видел моего ты? —

Царь Ерошку вдруг спросил.

– Государь, твой был в работе:

Воду ведрами носил.

Служит нынче он исправно,

День и ночь в истопниках,

А в парной так даже главный

На помывочных делах.

Так размял мои все кости,

Что душа просилась в рай.

Царь кипит уже от злости:

– Ври, казак, да меру знай!

Чтобы царь, да мылил спину,

Не поверю никогда!

– Верь, не верь, мне все едино,

Скакуна веди тогда.

Понял царь, что сам проспорил

Призового жеребца,

Да в придачу опозорил

Ни за что царя-отца.

А Ерошка на конюшню

Выбирать коня пошел,

Да пол– города радушно

За собою вслед повел.

В том конце, где бит крапивой

Был недавно умный дьяк,

Скакуна с роскошной гривой

Оседлал донской казак.

На коне казак гарцует,

Что за чудо царский конь,

Тронь ладонью, затанцует,

Враз замрет – сними ладонь.

Проскакал он по столице,

А куда, мы промолчим.

Вот какая небылица,

Говорят, случилась с ним.