Кибер-Ангел

Глава 3. Лиза

В большой захламленной книгами и старыми семейными фотографиями профессорской квартире звучали аккорды ноктюрна Шопена и гулял сквозняк. На кухне, объединенной с гостиной с помощью новомодной арки, была настежь открыта балконная дверь, теплый ветер с улицы раздувал легкие шторы брусничного цвета.

Лиза варила бабушке кофе. Бабушка не признавала смесей, только робуста, только свежемолотый и обжаренный не позже одного месяца назад. Она покупала такой в интернет-магазине «Торрефакто». И пила без молока, но с сахаром.

На кофейной поверхности в турке появились пузырьки. Они все увеличивались, увеличивались, пока не вспухли непрозрачной шоколадной пенкой. Лиза сняла с огня турку, поставила на крошечный поднос, на котором уже были сахарница и чашка с блюдцем, и понесла все в кабинет бабушки.

Елена Александровна, профессор математики, бывший преподаватель академии, что-то писала, сидя за большим письменным столом.

Бабушка и внучка были похожи, только у Лизы на плече лежала толстая русая коса, а седые волосы бабушки украшала удлиненная стрижка с асимметричной челкой. А глаза, серо-голубые, форма носа и губ повторялись, как у матери и дочери. И осанка. Осанка была та же. Бабушка с детства заставляла Лизу делать упражнения для укрепления мышц спины. И теперь, несмотря на маленький рост, Лиза выглядела стройной и нравилась себе, когда мельком оглядывала свою фигуру в зеркале. Еще у Лизы были ямочки на щеках, а у бабушки нет. Ямочки достались Лизе от отца. Наверное. Потому что отца Лиза не помнила. Зато помнила деда. Он умер, когда Лизе было одиннадцать. Он тоже был профессором. И считал, что девушке нужны мозги, а не осанка. Поэтому, определив, что Лиза с раннего детства проявляет особые способности к запоминанию, занимался с ней по методике тренировки памяти знаменитого Соломона Шерешевского. Сейчас Лиза легко запоминала огромные объемы информации. К ЕГЭ вообще не готовилась. Сдала сразу с высшим результатом. В МГУ на исторический тоже поступила легко в 16 лет. Экзамены и зачеты на первом курсе даже не заметила, половина была проставлена «автоматом». Запоминала легко, с первого раза, а забывать ненужное и уже отработанное иногда не получалось. Не успел дед научить этому, не довел дело до конца. Умер. Когда Лиза подросла, пыталась сама разобраться в мемуарах Шерешевского, который разрабатывал собственные способы «забывания информации», но они ей мало помогали.

– Бабуля, вот кофе.

Елена Александровна, не отвлекаясь, постучала согнутым пальцем по краю стола рядом с собой. Лиза поставила туда поднос. Но возвращаться на кухню не спешила. Вместо этого подошла к окну, потрогала землю в горшках с цветами, проверяя, влажная ли. Отодвинула дальше к стенам шторы. Прикрыла форточку: здесь сквозняк чувствовался особенно сильно, а у бабушки иногда обострялся радикулит.

– Ну, что ты бродишь тенью? Мне нужно дописать статью, у меня сегодня дедлайн, – последнее слово бабушка произнесла с гримасой.

– Пошептаться надо.

Лиза подошла к прямой спине бабушки, положила ей на плечи ладошки и принялась поглаживать напряженные мышцы.

– Ой, вот здесь, вот здесь помни еще.

Елена Александровна перехватила руки Лизы, ласково пожала их и развернулась вместе со стулом к внучке.

– Рассказывай о своих проблемах. И подай сигареты.

Она сняла очки и положила их на стол, вставила сигарету в гладкий длинный мундштук ручной работы из натурального коньячного янтаря. Мундштук ей подарили недавно на юбилей бывшие коллеги. Бабушка тогда сказала, что хотела уже бросить курить, все-таки возраст, но ради такой красоты, пожалуй, потерпит, бросать пока не будет.

Несмотря на утреннее время, Елена Александровна была аккуратно одета и причесана. Она строго осмотрела Лизу, не нашла к чему придраться, закурила и сделала жест рукой, мол, излагай, я слушаю.

– Мне нужно уехать в среду на несколько дней. Прикроешь меня перед мамой? Скажешь, что разрешила.

– Сначала изложи задачу, исходные данные и доказательства, что событие действительно необходимо.

Лиза подтянула к себе стул от окна, села напротив бабушки, выпрямилась, сложила руки на коленях и улыбнулась, отчего обозначились ямочки на щеках.

– На факультет пришла дама из деканата и зачитала предложение об участии в эксперименте. Какая-то лаборатория из Москвы, все официально. Нужно поехать в дом отдыха под Звенигородом, заполнить анкеты, пройти квест, потом в час пик доехать до аэропорта Шереметьево. На все дается три дня плюс два выходных: субботу и воскресенье те, кто захочет, тоже проведут в доме отдыха. Там есть пляж и лес.

– Звучит как бред. Разве такие испытания бывают? Мне нужен адрес и название лаборатории, я пробью информацию по своим каналам.

– Хорошо, пробивай.

– Почему ты хочешь поехать? С кем?

– Ни с кем. Просто интересно провести несколько дней на природе недалеко от Москвы. И если выполнить все задания, дадут бонус. Деньги. Немного, но все-таки.

– А билеты, проживание, питание на эти дни?

– Все оплачивают. Ты лучше подумай, что мы скажем маме.

– Сначала я все проверю.

Бабушка достала из кармана домашних брюк мобильник, включила его, вытянула из пачки еще одну сигарету и пошла через всю квартиру на балкон, выход на который был из кухни. Если ей нужно было серьезно поговорить, она всегда туда выходила, даже зимой.

Лиза двинулась за ней, но бабушка махнула рукой – мол, останься, и Лиза опять присела на свой стул.

На самом деле Лизе не нужен был никакой загородный отдых. Несколько дней прожить в четырехместной комнате неизвестно с кем? Делить общий туалет? Сомнительное удовольствие. А вот деньги… Она давно присмотрела книгу «История Китая в Средние века», подарочное издание. На днях заходила в магазин, увидела скидку на ценнике и надпись: «Последний экземпляр». Книгу хотелось, а просить на это деньги у бабушки – нет. И так половина стипендии уходила на книги, бабуля подбрасывала иногда с гонораров за статьи, но нельзя же постоянно клянчить.

Мозг Лизы, словно огромный костер, поглощал топливо-информацию. Если она не получала новых знаний, то чувствовала себя ненаполненной, как непозавтракавший, голодный человек. Дед, чья фотография в рамке украшала старинное бюро из дуба, стоявшее в комнате Лизы, когда был жив, радовался такому побочному эффекту выбранной им методики запоминания. Гладил Лизу по голове, упиваясь успехами внучки, и говорил, что когда-нибудь они вместе совершат открытие. Теперь Лизе приходилось расхлебывать заваренную дедом кашу одной.

Для участия в испытаниях Лизе как несовершеннолетней требовалось согласие родителей. Можно было попросить мать, возможно, удалось бы ее уговорить. Но ехать на другой конец Москвы, где последние несколько лет она жила, совершенно не хотелось. Метро Лиза не выносила. Как и любой общественный транспорт. Еще один эффект методики Шерешевского – она плохо запоминала лица. Вместо лиц у вполне нормальных тел могли быть какие-то разноцветные огни или что похуже. Раньше они снились ей по ночам, эти люди без лиц, увиденные в метро, трамвае или торговом центре. Со временем прошло – Лиза научилась справляться со снами, а отвращение к большим скоплениям людей осталось.

Из коридора послышался мягкий стук по паркету широких каблуков домашних туфель бабушки.

– Все вполне законно, лаборатория приличная, исследования без медикаментов, просто выяснят, как действуют в определенных обстоятельствах люди с разным ай-кью. – Бабушка, зайдя в комнату, чмокнула Лизу в макушку, затем заглянула в пустую турку. – Пойдем на кухню, поедим чего-нибудь? И да, я позвонила твоей маме, спросила, не возражает ли она.

– И она? – усмехнулась Лиза.

– Не возражает.

Лиза подхватила чашку из-под кофе, сахарницу и пошла вслед за бабушкой на кухню.

– А ты подпишешь мне согласие вместо родителей?

– Я подпишу. Но ты пообещаешь мне, что, если что-то тебе не понравится, сразу уедешь оттуда, из этого дома отдыха. Вообще-то приглашены студенты в том числе и с высоким ай-кью, возможно, это будет приличное общество. Не забывай о своей родословной, Лиза.

– Да я вообще не собираюсь там ни с кем общаться. Проведу три дня на испытаниях, получу вознаграждение – и домой.

– Напрасно. Ты сможешь познакомиться с интересными людьми. И так постоянно сидишь дома, уткнувшись в книги.

– Зато не в планшет, – тихо, чтобы бабушка не услышала, буркнула Лиза.

– Спасибо, что не в планшет, – не услышав Лизу, повторила ее слова Елена Александровна. – Иногда, глядя на маленьких детей с планшетами и их молодых родителей с мобильными телефонами, мне думается, что твой дед с этой его дурацкой идеей развития памяти был прав. Потом я вспоминаю, как ты мучилась со своими кошмарами в сновидениях, и начинаю сомневаться.

Лиза промолчала. Бабушка не знала самого главного. Того, зачем дед развивал память внучки, почему торопился и каким именно открытием хотел поразить ученый мир. А Лиза знала.

В полупустом вагоне электрички Лиза внимательно смотрела на пролетающий за окном подмосковный пейзаж.

Она едва не опоздала из-за бабушкиных наставлений, торопясь, вбежала на платформу, заскочила в последний вагон. И поняла, что ее ждут неприятности, еще до того, как за ней закрылись двери. Компания из пяти развеселых парней с гитарой обосновалась посередине, перекрывая путь в другие вагоны. Лиза шмыгнула к ближайшему месту у окна, села спиной к парням и затаилась. Но успела заметить, что один из них (она мысленно назвала его Громилой за мощную перекачанную фигуру) оценивающе посмотрел на ее косу. Черт! Коса! Она же заколола ее шпильками в узел и спрятала под косынку, но та, словно коварная змея, выскользнула, растеряв где-то по дороге шпильки.

Коса всегда была источником повышенного внимания к Лизе. Кончик ее, чуть вьющийся, пушистый, опускался намного ниже пояса, и Лизе казалось, что все пялятся именно на кончик, то есть на попу. От этого она стеснялась и все просила бабушку отрезать волосы покороче, хотя бы до лопаток, и мыть-сушить легче, и укладывать. Но бабушка, всю жизнь проходившая с короткой стрижкой, возражала.

Лиза крепко сжала лямки рюкзака, который так и держала в руках после проверки у турникета при входе на вокзал. Она услышала громкий хохот за спиной и подумала, что неприятности вряд ли пройдут мимо, не задев ее. В вагоне, кроме нее, находились пожилая пара и сидящий недалеко в соседнем ряду лохматый парень, уставившийся в планшет. Помощи ждать неоткуда. Нужно защищаться самой. Она опустила голову и закрыла глаза, настраиваясь на хамский тон и вытаскивая из памяти забористые словечки. Или прикинуться дурочкой? Тоже срабатывает, она читала про такое.

– Привет!

Лиза подняла голову и буквально уткнулась в серые внимательные глаза. Лохматый с планшетом. А ему что нужно?

– Привет. Я это… В деревню двигаю, к бабке. Огород надо выполоть. А ты?

Лиза увидела разочарование на лице лохматого.

– Я думал, ты едешь на испытания в дом отдыха. Извини, ошибся.

Позади опять раздался хохот, зазвучали аккорды и первые слова известной песенки про встречу одинокой девушки и красивого парня, и Лиза подумала, что, как только лохматый уйдет, Громила будет здесь.

Лохматый поднялся, но Лиза ухватила его за руку и с силой потянула обратно:

– Посиди со мной. Я боюсь этих, с гитарой.

Парень не спеша осмотрел компанию, потом хмыкнул, но сел, снова достал планшет и принялся листать картинки. Молча. Так они проехали минут десять.

– Сейчас будет остановка, можешь пересесть в другой вагон.

Парень посмотрел в окно на замелькавшие в редких перелесках дома.

– Так ты едешь на испытания? Я тоже. Меня Лиза зовут. – Лиза решила подлизаться к парню и попытаться уговорить его добираться до дома отдыха вместе. Она даже перекинула со спины на плечо свое главное оружие – косу – и улыбнулась так, чтобы отчетливо были видны ямочки.

– А бабушка с огородом?

– Наврала.

– Что-то ты молодо выглядишь для испытаний. Я сначала подумал, что ты старше. Тоже наврала? Про испытания. Чтобы я не ушел? – Парень сощурил серые глаза и насмешливо прошелся ими по косе. Лиза перекинула косу второпях, не подумав, и теперь пушистый предатель-кончик лежал прямо на груди. Куда парень ожидаемо и уставился.

Лиза поспешно двинула плечом, коса опять скользнула за спину.

– Мне скоро семнадцать, но я второкурсница. МГУ, исторический.

Вот так. Получил? Лиза выпрямила и без того ровную спину и теперь сама насмешливо оглядела парня. Высокий. Плохо подстриженный, оттого и кажется лохматым. Симпатичный. Но против Громилы… Если только не каратист – они тоже бывают худые. Лиза скосила глаза на костяшки пальцев парня. Нет, не каратист. Руки с длинными пальцами и нормальными суставами.

Пальцы потянулись к планшету, покрутили пару каких-то графиков на экране и принялись листать непонятные картинки. Когда Лиза подняла на парня глаза, то увидела только лохматую макушку. Сцена обольщения не удалась. Но и не ушел.

Электричка остановилась на станции, пожилая пара вышла, но никто не вошел, и теперь в вагоне осталась только шумная компания и Лиза с лохматым.

Павел просматривал файл со списком студентов, согласованным во время непростых споров с Борисом Львовичем. Всего сорок человек, как и планировалось. Если эта кнопка со смешной косой говорит, что ее зовут Лиза и она с исторического факультета МГУ, значит, она должна быть в группе испытуемых с высоким ай-кью. И что здесь у нас? У нас здесь всего одна девушка по имени Елизавета. Елизавета Фальская. На присланном фото ее не узнать. Наверное, специально сильно накрасилась, чтобы выглядеть взрослее. Но это точно она, потому что здесь указан возраст: 16 лет. Ух ты. Ай-кью действительно высок. Что ж, можно и познакомиться. Или потом?

А, здесь на фото есть еще одно знакомое лицо. Вернее, четыре лица. Шумная компания с гитарой. Вот и здоровяк, Гуськов Алексей, ай-кью средний. Педагогический университет. Будущий преподаватель физической культуры в какой-нибудь средней школе.

– Привет!

Павел оторвал взгляд от экрана планшета. Ух ты. Будущий школьный учитель собственной персоной. Значит, Лиза не зря опасалась. Павел ухмыльнулся и встал, оказавшись на полголовы выше физкультурника. В опасных ситуациях он всегда использовал преимущество своего высокого роста. Московские школьники из благополучных семей мотались между спортивными секциями, музыкальными школами и дополнительными уроками английского. Отец дал Павлу свободу, можно было выбирать что хочешь. Паше нужен был только английский. Он всегда знал, что станет программистом, как отец. Так что свободных вечеров для гуляния по дворикам и улочкам в небезопасных московских сумерках у Павла было много. И драться приходилось. И убегать. И красоваться в школе с разноцветным бланшем под глазом.

Мощные плечи Гуськова бугрились под тонким трикотажем футболки. Ну что? Ай-кью против мяса? У Павла азартно застучало сердце.

– Привет.

– Может, к нам? У нас весело.

Павел оглянулся на Лизу:

– Ты хочешь, чтобы нам было весело?

Лиза отрицательно помотала головой. Павел увидел сжатые в кулачки маленькие пальчики Лизы. Она что, драться собралась?

– Спасибо. Мы не хотим.

Павел чуть качнулся вперед, Гуськову пришлось сделать шаг назад – в проходе между двух скамеек было слишком тесно.

– А, вы парочка, да? Поссорились, а теперь помирились? Не буду мешать, влюбляйтесь.

Гуськов зло дернул верхней губой, приоткрыв зубы, получилось страшновато.

– Мы никакая не парочка!

Лиза вскочила – не сидеть же, когда говоришь такие слова. И потом растерянно села обратно. Еще не хватало, чтобы ее делили эти два… Лохматый и Громила. Что скажет бабушка?

Павел мысленно застонал. Ведь все уже разрулил. Что-то ай-кью девушке явно завысили. Соображает не быстро.

– Просто знакомые. И, Леша… Ты иди к своим друзьям, хорошо? А то испытания для вас закончатся, не начавшись. И бонус-вознаграждение исчезнет. Фьюить! – тихо свистнул Павел.

– Ты кто? Откуда знаешь, как меня зовут и куда я еду? – Гуськов уже не смотрел на Лизу, а пристально разглядывал Павла.

Бренчание гитары смолкло. Четверо друзей Гуськова тоже подошли, не поняв, почему их друг задержался возле высокого лохматого незнакомца, хотя пошел пригласить понравившуюся девчонку.

– Я – Станов Павел. У вас в договорах есть моя фамилия, в пункте четыре, там, где про ответственного за проведение испытаний. Я – ответственный. Кстати, мы подъезжаем. На перроне у входа на вокзал будет стоять встречающий с плакатом: «Клинцы». Так называется дом отдыха. Вам туда.

Павел сел, достал планшет и сделал вид, что ему нужно срочно что-то найти в файлах. А сам напрягся, подумав, что вот сейчас наломают ему как ответственному, чтобы не выделывался. Или все-таки бонус-вознаграждение, добавленный начлабом в договор после переговоров с юристами и бухгалтером, окажется важнее, чем возможность покрасоваться перед Лизой? Деньги небольшие, но денег всегда не хватает. Особенно студентам. Так что? Наваляют или уйдут? Краем глаза он увидел, что парни уходят, и перевел дух. Поединок между «мозгами» и «мясом» – это интересно, конечно, но не хотелось бы потерять авторитет в первый день испытаний.

Едва электричка остановилась, Павел, не обращая внимания на Лизу, сунул планшет в рюкзак и пошел к выходу. Компания Гуськова двинулась к противоположным дверям. На станции Павел осмотрелся, а потом подошел к встречающему студентов менеджеру из дома отдыха – девушке в синем брючном костюмчике на точеной фигурке, представился и спросил:

– На испытания все студенты приехали? Следующая электричка будет после обеда.

– Пока приняла только пятнадцать человек. Всем выдала в конвертах номера комнат, карту проезда, талоны на питание, расписание. И анкету, как договаривались. Номер вашей жилой секции – пятнадцатый. Первый этаж. Две комнаты, кухня, санузел. Это такой люкс для семейных у нас предусмотрен. Вот ваш ключ.

Девушка с любопытством оглядела перрон.

– Вроде все разобрали конверты, кто приехал этой электричкой. Вы – последний. Расскажете про испытания? У нас такого никогда не было.

– Потом, ладно? Сейчас времени нет. Извините.

До дома отдыха можно было добраться двумя способами: пешком и на автобусе, который двигался с сумасшедшей скоростью – сорок километров в час. Павел ехал на таком на прошлой неделе. Возил посмотреть местность забавную пару из агентства, в котором писали на заказ сценарии квестов. Мужчина был в костюме и галстуке, а девушка в драных джинсах, из дырок которых выглядывали острые коленки, и с разноцветными дредами ниже лопаток. Девушка звала мужчину Серый, а он ее – Белка. Сценарий, который Белка и Серый прислали в лабораторию, был качественным, именно таким, какой и хотел Павел для второго этапа испытаний. Начлаб, с самого начала относившийся ко второму этапу, придуманному Павлом, скептически, как и отец, пожал плечами и пробормотал: «Интересно».

На автобусе Павел не поехал, такой «стремительный» транспорт его не устраивал. Как только электричка отошла от перрона, он двинулся к лесной тропинке, про которую узнал от служащих дома отдыха: они рассказали, что сами на станцию попадают именно через лес, пешком. Ступив на протоптанную дорожку, Павел почувствовал движение за спиной и резко обернулся. В нескольких шагах позади, с независимым видом стояла Лиза. В легких брючках, светлой блузке, с косынкой на плечах и в летних кедах. В руках она нервно сжимала небольшой рюкзак.

– Разрешаю сопроводить меня до дома отдыха. – Лиза вздернула носик: – Ты же ответственный?

– Ты почему в автобусе со всеми не поехала?

– Там Громила с друзьями.

– Какой Громила? А, Гуськов. На следующем тогда поедешь. Мне некогда с тобой возиться.

– Я пойду с тобой. Не хочу я тут оставаться одна.

Павлу по дороге надо было проверить две поляны, посмотреть, как установили видеокамеры для квеста. Зачем ему Лиза? Только будет путаться под ногами.

– Если мы выйдем из леса вместе, Громила снова скажет, что мы – парочка. И пройдется по поводу того, чем мы в лесу занимались.

– Я зря вылезла в вагоне, высказав свое мнение. Извини… Ну что? Пойдем?

Павел вздохнул:

– Пошли.

В лесу было прохладно. Пахло хвоей, влажной корой и цветами. Утоптанная тропинка хорошо просматривалась в траве.

– Может, у тебя по отношению ко мне возник синдром утенка? – поддразнил Павел Лизу.

Они шли друг за другом. Павел – впереди.

– Синдром утенка – психологическое явление, при котором человек, сталкиваясь с новой для себя областью, первый встреченный объект считает лучшим. Безобидное на первый взгляд явление может иметь далеко идущие последствия для психики. Зачастую негативные, – услышал Павел монотонный голос Лизы и развернулся.

Девушка, чуть прикрыв глаза, продолжала идти и говорить, будто читала:

– Синдром ассоциируют с открытием известного австралийского зоопсихолога и лауреата Нобелевской премии Конрада Лоренца. Он сделал интересное наблюдение. Только что вылупившийся гусенок принимает за маму первый попавшийся движимый объект. Это может быть взрослая птица, другие животные, люди и даже техника. Детеныш начинает следовать за объектом, повторяет его действия. В оригинале психологическое явление называлось «синдром гусенка», потому что Лоренц изучал именно этих птиц. Но при переводе на русский язык произошла ошибка. Термин закрепился именно в таком виде.

Павел стоял, Лиза дошла до него и тоже остановилась, но продолжала говорить:

– Возникают проблемы. Например, в отношениях. Человек может состоять в несчастливом браке всю жизнь, потому что встретил кого-то в юности и решил, что только с ним можно создать семью. Синдром утенка, с одной стороны, не позволяет прекратить отношения, а с другой – над ними работать. Получается замкнутый круг. Это касается не только романтических отношений, но и общения с друзьями, родственниками и коллегами.

Лиза помолчала, раскрыла широко глаза и выпалила:

– Нет никакого синдрома утенка. Просто так совпало. Ты мне даже не нравишься!

Павел насмешливо улыбнулся:

– Конечно, нет. Просто совпало, я понял. А что это сейчас было? Смотрелось прикольно. Идешь, как робот, и говоришь.

– А ты испугался? Прикольно… – передразнила Лиза. – У меня уникальная память на тексты. Все, что читаю, запоминаю. Поэтому учеба дается легко. ЕГЭ – на сто баллов. В МГУ – экзамены без проблем.

– Вот почему у тебя ай-кью – «высокая одаренность»! – Павел присвистнул: – Круто!

Он посмотрел на маленькую Лизу с уважением и пошел дальше, размышляя, что теперь сходить на две поляны, чтобы посмотреть видеокамеры, точно не получится. Или получится?

– Все запоминаешь или только тексты?

– В смысле?

– Ну, лица, места, где побывала, кто во что одет?

– Нет, только тексты.

– А в лесу как ориентируешься? Ну, типа, пошла за грибами, а потом по тому же пути обратно выйдешь?

– Не знаю. Не пробовала. Дачи у нас нет. Грибами мы с бабушкой не интересуемся. С группой на пленэр я не выезжаю.

– С бабушкой живешь? Это от нее у тебя словечки смешные? «Пленэр», «разрешаю сопроводить»?

– Ой!

Павел снова обернулся и успел поймать Лизу, которая, зацепившись ногой за выступающую из земли корягу, упала прямо ему в руки. Серо-голубые испуганные глаза замерли в десяти сантиметрах от лица Павла. Он почувствовал аромат шампуня от волос Лизы и легкий цветочный запах ее одежды.

Девушка уперлась двумя руками ему в грудь и оттолкнулась. Оглядела одежду, отряхнула несуществующую пыль и наконец смущенно взглянула на Павла. Тот так и стоял с растопыренными руками.

– Бабушка – последняя из старинного рода князей Фальских. Она учит меня этикету, французскому и водит на бальные танцы.

Павел опустил руки, отвернулся и снова двинулся по дорожке. Бабушка воспитывает? Этикет и бальные танцы? А где же мама и папа? Или Лиза сирота, как и он?

– А память от рождения уникальная? – спросил он, чтобы не ляпнуть случайно про родителей, вдруг там какая-то психологическая травма. Павел вспомнил похороны отца и пошел быстрее.

– От рождения была просто хорошая. Дед с детства со мной занимался по методу Шерешевского. Слышал о таком?

– Нет. – Павел машинально отметил, что появился дед, а про отца и мать так и не было сказано ни слова.

– Ну вот, до одиннадцати лет я осваивала методику и постоянно тренировалась с дедом. А потом уже сама.

Впереди в просвете между деревьями показалась первая из двух полян, куда хотел завернуть Павел. Он так и не решил, идти туда с Лизой или нет. Если идти и показать Лизе поляны и видеокамеры, то на втором этапе у нее будет преимущество перед остальными испытуемыми. И Павел потопал дальше, мимо поляны.

– А почему мы все время говорим обо мне? – Лиза с опаской перешагнула корневище на тропинке, причудливым узлом выпирающее из-под земли.

– Я не говорю о тебе, я тебя слушаю.

Павел обошел лежащую прямо на дорожке березу, видно, поваленную ураганным ветром месяц назад. Листья на ветках продолжали жить, несмотря на вывороченные из земли корни. За березой тропинка ныряла в заросли орешника. Павел пошел быстрее, похожие заросли он видел, когда ему показывали, как пройти к станции лесом. Значит, дом отдыха должен быть уже близко.

Сначала Павел уперся в забор, который неожиданно возник сразу за орешником. Тропинка повела вдоль забора, и Павел, не обращая внимания на пыхтевшую позади Лизу, еще ускорил шаг, потом увидел распахнутые ворота, охранника – и остановился. Лиза тоже остановилась.

– Ну вот, княжна, ваши палаты. Идите на ресепшен, регистрируйтесь. Напоминаю, что анкету нужно заполнить и сдать сегодня до восьми вечера.

Лиза фыркнула на «княжну» и юркнула мимо охранника, а Павел остался у ворот.