Киевская Русь. Волк

Поняла теперь Святослава, за что девки его так любили и подолы свои охотно поднимали. Это он с ней суровым был да сущность свою волчью показывал, пугая девицу. А с другими был ласков и приветлив. Вон как полюбовница новая на него заглядывается, расцветая вся от каждой улыбки ответной. И почему со Святославой он так себя не вел? Почему ей звериную сущность лишь показывал? А может, оно и к лучшему, что девицу не обманывает? А то была бы сейчас Святослава подле него, да только после горько бы жалела о том дочь купеческая. Ходила бы с сердцем разбитым, когда он новую полюбовницу себе бы нашел на утехи молодецкие.

Значит, к лучшему, что не таится он перед ней, не обманывает, не завлекает в ловушки свои охотничьи. Да только Святославе одно покоя не давало: каким он нежным был и внимательным, когда целовал ее в лесу на вечерней зорьке. Помнила девица, как Ярослав нежно на нее глядел да рукою ласково гладил щеки ее персиковые. Неужто обманом все было? Видимо, как есть обманом! Ведь совсем другим он пред ней предстал, когда в лесу хотел понасильничать, зверем лютым обратился да хищным, от коего никуда не денешься и не скроешься, все равно выследит.

Встряхнула головкой своей Святослава от дум пришлых. Не хотела вспоминать ту встречу в лесу недобрую. Ведь он жизнь ей спас тогда да не тронул красы девичьей. А может, она действительно сама во всем виновата, невольно распалив новгородца поцелуями своими? Ведь когда миловалась с ним лесу, не сказала, что девка еще да честь свою бережет для мужа будущего. Вот Ярослав и решил, что доступная она и на все согласная. Вот и получается, что сама тому виной…

А пока Святослава стояла да думала перед медведем пляшущим, новгородец прославленный тихонько рассматривал ее краем глаза. Сразу заметил, как девица златовласая к толпе подоспела на медведя глядеть, зорок ведь как сокол был, да виду решил не показывать, чтобы не ушла она. Заметил и то, как девица его пристально всего разглядывала, будто изучала. Дружинник не стал ей мешать. Пусть смотрит себе да думает о силе его молодецкой. А потом увидел, как девица очи в землю опустила, будто задумалась глубоко. То улыбалась сама себе, то грустью затуманивалась. Вот и сейчас о чем-то думала напряженно, вон как губки свои алые закусила. Уставился прямо на нее Ярослав, не скрываясь более, интересно ему было, отчего девица так кручинилась.

Святослава почувствовала на себе взор пристальный. Тут же очи свои подняла, да и ахнула про себя. Ярослав, что напротив стоял, зорко на нее смотрел. Он тут же поймал взгляд ее да не отпускал более, глаза в глаза смотрел, сковывая. А Святослава и не думала взор свой от молодца отворачивать. Что-то в глазах его серых заставляло смотреть безотрывно. Погружалась девица в очи его все глубже и глубже, что-то важное сказать они ей пытались, что-то, о чем она еще не ведала. Так и стояли, оба замерев, смотрели друг на друга, не моргая.

Тут Святославу толкнул кто-то нечаянно, ведь в толпе была людской, чай, не на поляне посреди леса. Очнулась девица, отвела свой взгляд от дружинника, да и вспомнила, что за скатеркой пришла, а не на медведя глазеть. И прочь пошла от веселящихся, не осмелившись более посмотреть на Ярослава. Боялась, что если еще раз на него взор бросит, не сможет уйти, так его глаза серые манили да стоять велели, не отворачиваясь.

***

Выбралась купеческая дочь на улочку торговую и стала скатерть по лавкам присматривать. Пока узоры разные разглядывала, уже и позабыла о новгородце. Да только он о ней не позабыл. Как только Святослава ушла из толпы людской, сразу за ней пошел. Не мог не пойти. Хотел хоть словом с девицей перемолвиться. Ведь после случившегося в лесу ни разу с ней и не свиделся.

Святослава уже выбрала себе узор понравившийся с птицами красными, золотом расшитыми, как подле уха услышала тихий голос мужской, до боли знакомый:

– Ты бы не брала эту скатерку, Святослава, вон ту лучше возьми, коли хочешь гостей изумить.

Ей и поворачиваться не нужно было, чтобы понять, кто сзади стоит. По голосу сразу узнала, с хрипотцой легкой, только нежности его поразилась, снова вспомнив о поцелуях лесных сладких.

Но она все же обернулась, не могла сдержаться. Ярослав во весь рост стоял пред ней, очами серыми лаская.

– А почему же ту скатерку, молодец, чем она лучше? – спросила спокойно, волнения не выказывая.

– На той скатерке серебра да злата больше, да подсолнухи яркие о радушии хозяйки больше скажут, чем птицы красные. Тех лучше на стол класть перед милым своим, да сапоги ему сразу снимать и в светелку вести.

Поразилась Святослава, как молодец все эти мелочи приметил, о коих только хозяйкам ведомо.

– Дайте мне скатерку с подсолнухами, – подумав, указала пальцем на другую.

Когда расплатилась с купцом, повернулась к дружиннику.

– Вон оно как, ты и медведя один на один одолеть можешь, да дружинник славный, и в утвари домашней разбираешься. Поражаешь ты меня, Ярослав, своими умениями!

И осеклась. Первый раз назвала его дружинником славным. Ведь тогда, в чаще лесной, кричала она ему совсем другие слова, обидные да несправедливые. И от себя самой смутилась. А Ярослав только улыбнулся в ответ, оскалив зубы белоснежные и клыки показав, что среди других чуть выделялись.

– А вот это я понесу, раз сам посоветовал, – и выхватил у нее из рук скатерку сложенную да под мышку себе заложил.

Святослава спорить не стала, но решила над ним подшутить.

– Ну, коли ты у меня носильщиком нанялся, я не против, – и усмехнулась.

Ярослав не обиделся, игру подхватил.

– И побуду сегодня носильщиком, если медку со мной попьешь.

Задумалась девица над предложением. Но в медке-то ничего плохого не было.

– Ну, веди меня, дружинник, медком угощай, да скатерку смотри не помни.

Но вместо того чтобы съязвить в ответ, на что девица и надеялась, Ярослав взял ее руку в свою и повел от палаток в сторону. Святослава этого вовсе не ожидала. Встрепенулась да руку вырвать попыталась. Но не отпустил ее новгородец, крепко сжал ладонь девичью и дальше повел, словно так и надо было. Купеческая дочь шла за ним, словно ослик послушный. Опять на свои собственные грабли наступила. Думала поиграть с дружинником, а он снова ее воле своей подчиняет и не думает играть в ее игры.

Прикусила губу девица, сама себя браня. Ведь знала, что не обычный он молодец. Волк он хищный, всегда все по-своему делает. Обманул ее нежным голосом, с толку сбил учтивостью да в ловушку завлек. Вот и шла за ним на заклание. Не отпустит ее теперь, пока сам того не пожелает.

Подошли они к бочке с медом. Кинул деньгу Ярослав мужичку, что разливал напиток сладкий, попросив две чарочки. И только когда тот принес питье, отпустил руку спутницы своей.

Хлебнула Святослава сладенького да рассмеялась.

– А руку-то как хватанул, небось боялся, что убегу от такого славного молодца?

– Да убегала уже, не верю тебе теперь, раскрасавица.

– Повод знатный был от тебя убегать, – улыбнулась хитро в ответ.

– Да не поступлю я более так, посрамила ты меня тогда вдоволь, научила на всю жизнь вперед, что нельзя так с девицами.

Святослава ушам своим не поверила. Неужто признал вину свою? Али опять обманывает да ловушки расставляет, только ему ведомые? Но ей хотелось ему верить, ой как хотелось!

– Хорошие бусы у тебя, знатные, – продолжила она, пустив разговор в другое русло. – Чай, весь Киев прознал про подвиг тот.

– Если бы не ты, не было бы и подвига.

– Ну, раз без меня и подвига бы не было, отдай мне тогда половину шкурки. Я себе воротник сделаю.

– Половину шкурки? – подивился Ярослав наглости такой. – Да куда тебе? Не унесешь.

– А я воз пригоню и увезу.

Смутился новгородец. Не хотел девке сказывать, что нет уже той шкурки давно. Все, что после шитья одежек осталось, другам раздал.

– Да зачем тебе мех медвежий? Не к лицу он тебе будет. Тот мех жесткий да грубый. А с такой кожей персиковой только песца да лису носить пушистую.

– Да где ж я песца возьму? Чай, дорого стоит.

– А я тебе сам добуду, в лесу подстрелю, как зима спустится.

– Вон оно как долго ждать придется, – насупилась девица, надув губки алые.

Рассмеялся Ярослав от женских чар, таких неприкрытых. Да на сердце славно ему было. Пусть чарует его, пусть играется. Ему оттого приятнее только. Все равно сердце молодецкое глубоко спрятано, не дотянется.

Новгородец вдруг нахмурился, придвинулся ближе к девке, чтобы жар его ощутила, да произнес серьезным шепотом:

– Весь Киев скоро Вересень встречать будет. Приходи на гуляние.

– Не приду, – также серьезно отозвалась Святослава.

– Боишься меня, что ли? Ведь сказал, что более такого не повторится.

– Не боюсь я тебя, Ярослав, просто ты никак уразуметь не можешь, что не из таких я.

– Это я давно уже понял, еще там, в чаще густой. Не затем зову.

– Тогда зачем? Подол свой не задеру. Чего это ты решил драгоценное время молодецкое на меня тратить?

Вопросом прямо в точку угодила. Ярослав сам не понял, зачем на гуляния позвал. Как-то само вырвалось. Ведь права девица, зачем ему на нее время тратить? Все равно, чего хочет, не в жизнь не получит от такой скромницы.

– А мне с тобой хорошо, когда рядом вот так стоишь, вот и позвал, – решил новгородец в лоб сказать, что на сердце было.

– Да коли я так подле тебя все праздные дни проведу, то ни с одной девкой не полюбуешься да злиться на меня станешь, – решила отшутиться Святослава.

– А ты не переживай за других девок, они свое получат. За себя переживай.

Испугалась этих слов девица, сжалась вся. Ярослав сразу же заметил свою оплошность и решил исправиться.

– За сердечко свое переживай. То-то и боишься прийти на гуляния, знаешь, что по душе я тебе, да признаться в том не можешь.

– Раз по душе ты мне, чего же я сама за тобой не иду? Все силою меня тянешь. Когда по душе станешь, сама руку твою возьму и на волю твою отдамся!

Ярослав так и вздрогнул. Но не от злости за слова обидные, а от смысла тайного. На волю его отдаться… Было что-то в этих словах заветное, о чем каждый молодец глубоко внутри мечтает. Да чтоб еще такая раскрасавица гордая их сказала! Будет счастлив молодец, кому Святослава так молвить зачнёт да с такой же страстью в глазах. А может, он уже и сам тем молодцем желает стать?

– Помяни мое слово, Святослава, настанет час заветный, когда подойдешь ты ко мне и на волю мою отдашься, – сказал Ярослав, да с таким видом, что понятно было – не шутит.

Девица в ответ только и смогла, что ресницами длинными да пушистыми хлопнуть. Новгородец сказал, как отрезал. А он свое слово всегда держал. Святослава лишь сглотнула от такого напора молодецкого. Неужто так и будет?

– Тогда ты должен сильно постараться, чтоб я так сделала, – взяла себя в руки Святослава. – А пока по девкам от одной к другой гуляешь, не бывать сему. Не отдам я сердце девичье тому, кто не оценит его да в грязь втопчет.

– А ты уже собралась сердце мне девичье отдавать? Ну и скорая же ты на любовь! – сказал ей Ярослав в отместку за слова обидные.

Святослава сначала обомлела, а потом рассмеялась. И новгородец вместе с ней. Не уступали они друг другу в языке остром.

– Ну хватит ругаться! – махнул рукой дружинник. – Когда уж миловаться начнем?

И тут же притянул к своей груди широкой красную девицу. Да та не растерялась, губы алые в сторонку вовремя отвернула. Только и коснулся, что щеки ее нежной, обжигая губами горячими. А Святослава ему как наступит на ногу каблуком девичьим. Ярослав от боли руки и разжал. Та выскользнула из объятий его да помчалась прочь, крикнув со смехом напоследок:

– Да ты сначала удержи девицу-то, а потом уж милуйся!

Только и видел Ярослав, как златы волосы сверкнули в толпе людской и исчезли из виду. Вот же бойкая девка попалась! С ней надо ухо востро держать.

Но раздосадованный новгородец тут же улыбнулся, заприметив рядом с ним скатерку, подсолнухами расшитую. Забыла девица вещицу свою. Снова забыла, как когда-то платочек шелковый. Знак то был. Не потеряй тогда она свой платок, не целовался бы с ней в лесу на вечерке, не погнал бы ее в чащу густую да медведя не убил во славу свою. А теперь скатерку забыла. Знать, не хочет Лель, чтобы они вот так здесь расстались. Опять знак подал. И, конечно же, Ярослав скатерку возвернет да выторгует у девицы то, что ему надобно.

А надобно было ему, чтобы она с ним на гуляния урожая согласилась хаживать. А тому, что она от него баб других отпугнет, значения вовсе не придавал, не до них ему сейчас было. Лишь хотел он ее сердце пламенем зажечь, да таким, чтобы самому горячо стало! Знал, что честь свою не отдаст она. Да он требовать и не станет. Лишь наказать девку за красоту ее неприкосновенную хотел, да за то, что плоть молодецкую диким пламенем зажгла. Хотел, чтобы мучилась она по нему да с ума сходила думками запретными. Сердце гордое ее сломить да воле своей подчинить. А зачем хотел все это, сам не ведал…

Глава 6

Поздним утром следующего дня Святослава, корпя над вышивкой полотна, услышала, как во дворе ее домочадцы кого-то прогоняют.

– Нету тебе хода в дом, молодец. Никита Емельянович не велел женихов пускать, пока не воротится, – ворчали тетка да дядька.

– А я и не жених красавице вашей, – смело ответил Ярослав. – Я вещицу ее принес, отдать хочу.

– Что за вещица-то? Ничего нашей хозяйке от тебя не надобно!

– Да прекратите вы! – прикрикнула Святослава с крыльца, окинув грозным взглядом родных. – Раскудахтались, вон, всех соседей перебудили, из окон глядят да смеются.

Святослава вышла к дружиннику и увидела в руках сверток. Это явно недавно купленная скатерка была. Девица хотела было забрать свою вещь да молодца поблагодарить, но соседи на них вовсю глазели. Негоже было на улице показывать, что ее вещь у молодца.

Тогда решила красавица в дом его пригласить, да под предлогом чинным. Поклонилась она Ярославу в пояс да сказала:

– Спаситель мой пришел, как и просила его, почет нам оказал.

Домочадцы обомлели, но вслед за хозяйкой молодой также спину согнули. Ярослав смутился от такого неожиданного приема. Думал, в шею прогонят, а они кланяться вздумали. Тоже им в ответ поклонился.

– Заходи в дом, воин княжеский, будь почетным гостем нашим, –распрямившись, сказала девица вежливо, плавно рукой в дом приглашая.

Новгородец и зашел, коль его просят почетным гостем быть. Соседи тут же из окон исчезли, поняли, что не жених незваный пришел, а гость почетный, что соседушку спас. Ведь все уже ведали об истории с медведем.

Святослава молодца завела в хоромы да в центре стола усадила. Взяв у него скатерку свою, засверкавшую подсолнухами золотыми, сразу же на стол и положила.

– Сейчас потчевать тебя пирогами будем, дружинник славный, – снова сказала вежливо.

Ярослав немного удивленно на нее посматривал. Слишком вежливая да спокойная. Но как девка его обхаживала, понравилось. Почувствовал себя чуть ли не барином. А когда Святослава сама пироги внесла да на стол поставила чинно, так полностью обомлел от такого обхождения.

Накинулся дружинник на угощение да сам себе не поверил, что так вкусно бывает.

– М-м-м, какие же пироги вкусные. Стряпухе вашей поклон, что их делала!

А домочадцы прыснули со смеху.

– Да не стряпухе, а Святославушке кланяйся, чай, ее пироги!

Ярослав глаза удивленные на красную девицу поднял, что чуть поодаль скромно стояла да смотрела, как он ест. «Ну и девка! И красива, и стряпает вкусно, и песни поет ладные, и вон как меня в доме принимает чинно. Да, такая жёнка в любом доме почет!»

Но ничего девице не сказал, стал дальше жевать да квасок попивать. А как закончил трапезничать, сама Святослава его во двор и проводила, чтоб попрощаться.

– Спасибо за прием теплый, – сказал новгородец, в очи ее заглядывая.

– Ты гостем почетным был, Ярослав, но больше не приходи. Чай, соседи надумают, что женихом ко мне повадился.

Задумался на мгновение дружинник. А на устах улыбка заиграла.

– Раз не хочешь, чтобы к тебе хаживал, приходи на гуляния урожая. Тогда не буду домашних твоих более тревожить.

И почему Святослава вовсе словам его не удивилась? Догадалась уже, что за тем и пришел.

– Я подумаю.

– Нет, девица, так не пойдет, – сказал дружинник властно. – Коли не придешь завтра на площадь, где столы с яствами стоять будут, так я сразу к тебе домой пойду, буду звать да камушки в оконце кидать, пускай все соседи видят.

Святослава зло на него взглянула, искрами изумрудными обжигая.

– Не будешь ты так, Ярослав, делать. Дружинник славный не опустится до того, чтобы девицу в окно камушками кликать.

И знала, что права была. Новгородец не из тех, кто так за девками увивается.

– А ты не приди завтра, вот и проверишь, – ответил он ей.

Посмотрела на него внимательно Святослава, да смолчала. А ведь и вправду мог ее покой нарушить. Кто его знает, на что он способен, чтобы своего добиться?

– Приду. А теперь уходи, вырвал уже обещание.

Ярослав поклонился ей с видом победным да к воротам направился. Но тут столкнулся со Степаном лицом к лицу. Взглянули она друг на друга холодно, будто волки, готовые сцепиться за кусок мяса. Да Степан заметил, что Святослава за ними наблюдает, вот и уступил новгородцу дорогу, потупив взор. Ярослав, уже мимо проходя, еще раз глянул на крестьянина. Тот рослый был да сильный мужик. И чего холопу от Святославы надобно? Да понятно чего – того же, что и ему. Не к добру все это было, не к добру. И Ярослав далее пошел, не стоять же посреди прохода. Да и холопа чужого не мог он к стенке припереть, чтобы объяснений потребовать. Оставалось только уйти. Но ничего, Святослава обещалась на гуляния наведаться, а ему большего и не надобно.

***

Степан на следующий день как разъяренный бык стал, не пускал Святославу на празднества.

– Нечего там красной девице незамужней делать! Чай, молодцев много соберется на гуляния, да им только одно надобно.

Знал слуга, что хозяйка к тому сероглазому пойдет, чувствовал.

Да Святослава на своем настаивала и не хотела с собой холопа брать, мол, никто ее не тронет, и тот только мешать станет.

Дядька с теткой в спор не встревали, отмалчивались. На празднование урожая все хаживали, и крестьянка, и дворянка, чай, не Купала был, где срамное дозволялось. Вот и не понимали, чего Степан так разъярился.

– Пойду, Степан, и не мешай, – топнула ножкой Святослава.

– Батюшка за тобой приглядывать велел. Если пойти хочешь, то только со мной, – не сдавался Степан.

– Да не нужен ты мне там! Я с подружками гулять буду, а не с молодцами.

– Отпусти, Степан, – заступилась за хозяйку нянька ее. – На Вересне ничего плохого не случается. Да и Святослава не из тех, чтобы молодцам улыбаться да хихикать с ними, как девка непристойная.

Но слуга на своем стоял. Тогда Святослава подошла к нему, прикоснулась мягко к грубой мужицкой руке да заглянула в глаза карие крестьянские.

– Ты отпусти меня, Степан, я себя чинно вести буду, ничего дурного не сделаю.

Сжалось сердце у крестьянина от нежности ее девичьей. Вот бы так за руку она его вечность держала да глазами изумрудными глядела! Смягчился Степан от ее красоты, отпустил. Не смог отказать. Видно, когда он ее женкой своей сделает, будет из него веревки вить. Но Степану было все равно. Такая красавица пусть все забирает, лишь бы только ему принадлежала.

И когда Святослава убежала на площадь главную, холопу грустно на сердце стало. Знал, что помчалась к новгородцу дерзкому. Не выдержал Степан того, да и решил за ней пойти. Следить будет, а коли новгородец чего плохого надумает, он тому спуску не даст, Ладу свою вырвет из его когтей.

***

Тем временем Ярослав уже стоял на площади с другами витязями, но в разговоре их не участвовал. Радомир с Мстиславом все с подругами своими хихикали да тому дивились, что соратник их сегодня больно молчаливый. А Ярослав гадал, придет ли дочь купеческая али нет. Если не придет, то он, конечно, не пойдет к хоромам ее камушки в оконце кидать, не про него такая слабость. Это он решил напугать девицу, чтобы пришла. Да не было ее еще, а уж время к вечерней зорьке клонилось. Тут заметил дружинник, как ему девка какая-то голубоглазая улыбается да косой помахивает, завлекая, а он стоит, не шевелится. Ну и дурак же! Но Ярослав не хотел уходить со своего места, а вдруг придет дочь купеческая?

И та пришла. Он сразу ее головку златовласую в лучах закатного солнца приметил. Блестела лучами яркими, вся, как огонь, была. Подошла к нему Святослава да к дружкам его ратным, приветливо улыбнулась.

– Так вот кого друг наш меньший ждал! – рассмеялся Радомир. – Все с места трогаться не хотел. Ты меня лучше, девица, выбери, я вон какой красавец да сердце у меня мягкое, не то что у этого!

– Ишь ты какой, на чужих девок засматриваешься! – улыбнулась Мила да хлопнула молодца своего по лбу.

Святослава тоже рассмеялась да на Ярослава посмотрела. Тот не смеялся. Стоял спокойно, облокотившись на забор деревянный, но лицо напряжено было. А глаза серые так и ели ее всю. «Опять этот взгляд волчий! Неужели он без него не может?» – подумала Святослава да взор на подруг перевела.

– Ну, коли все собрались, пойдемте медовую пить, – сказал Мстислав и, взяв под руку Ростиславу, пошел к люду гуляющему. А за ним и Радомир с Милой, о чем-то шушукаясь.

Ярослав нехотя от забора отошел да руку Святославе протянул.

– Сама пойду, – сказала та, головку гордо вскинув, и поспешила за парочками.

Новгородец только плечами пожал и следом пошел. Но девке голубоглазой с косой успел подмигнуть, чтобы его дождалась.

А гуляние было в самом разгаре. За столом люд пировал, медовуха рекой лилась, молодцы девиц на руках кружили, а те радостно верезжали да не жаловались. По площади медведя пляшущего водили, да скоморохи между ногами суетились. Люд был уже хмельной. Вот и протискивалась Святослава сквозь толпу. То тут толкнут, то там. А толпа пляшущих прямо на нее надвигалась. Испугалась Святослава, что затопчут, да чья-то сильная рука ее из толпы выхватила.

– Глаз да глаз за тобой, девица, – проворчал Ярослав недовольно. Не нравилось быть ему среди толпы большой. Не сейчас, когда Святослава рядом. Только и делал, что следил за ней постоянно да переживал, чтоб не ушибли девку.

А та только рассмеялась, хмельная уже была.

– Чего-то ты такой серьезный, Ярослав? Пойдем плясать!

– Не любо мне плясать, – отрезал хмуро.

– Тогда я сама пойду!

И не успел новгородец руку ее поймать, чтобы подле себя удержать, как юркнула она к пляшущим да стала с ними фигуры выводить. То ножкой притопнет, то рукой плавно взмахнет, то глазками сверкнет. А плясала Святослава славно. Ох как славно! Вся плавная, как лебедушка, хрупкая, как листок осиновый, да стройная, как лань. Волосы ее золотые огнем горят, щеки порозовели от танца бойкого, смеется звонко, белоснежные зубки оголяя, а глаза изумрудные так и светятся огнем чарующим. Люд красавицу пляшущую сразу приметил да вокруг нее собираться стал. Тут какой-то молодец вышел к ней навстречу, тоже в пляс пустился в присядь пританцовывая. Как орел, стал кружить вокруг нее да гарцевать, как конь необузданный. А Святослава еще пуще смеяться стала. Хорошо ей было, радостно. Давно так не гуляла, чай, уже пару годков.

Да Ярославу не до смеха было. Нахмурился пуще прежнего. Глазища серые сощурил сурово. Не нравилось ему все это. А молодец, что подле Святославы плясал, вдруг как схватит ее за талию да давай вокруг себя кружить, девицу приподняв. Новгородец тут же к нему кинулся. Оттолкнул с силой наглеца, тот аж наземь упал.

– Не про тебя девка! – рявкнул Ярослав гневно.

Схватил Святославу жестко за руку да начал из толпы уводить в сторону. Та вырывалась, охала от боли, но шла.

Ярослав из-за гнева своего не заметил, что из толпы им вслед такие же глаза суровые смотрят, только карие. Степан поодаль чуть стоял, наблюдал за всем. И молодца около Святославы пляшущего видел. И то, как он его Ладу за талию обнял. Но более всего ему не понравился дружинник молодой. Особенно как тот взял Святославу за руку, словно собственностью его она была. А та и пошла за ним смиренно, будто за суженым. Свирепо смотрел Степан вслед уходящей парочке. Жилы на его шее вздулись, глаза потемнели от гнева и зависти. Видно, мало у него времени осталось. Уведет новгородец деву красную у него, как есть уведет!

Ярослав же девицу отпустил, только когда на другую сторону перешли, подальше от гуляющих.

– Больно же! – крикнула ему Святослава обиженно.

– Еще больнее будет, коли так пред молодцами выплясывать станешь! –гневно сказал дружинник.

А Святослава только рассмеялась звучно, оголяя зубки ровные, украшенные губами алыми, как мед, сладкими.

– Сам меня на гуляния звал, а веселиться не даешь! Нет, молодец, не пойдет так. По твоему зову пришла, вот и буду гулять, как мне хочется. А ты делай, что хочешь. Хоть иди к той девке с косой, коей улыбался да подмигивал!

Ярослава ошарашило. Как прознала?

– Все видела, все заметила, – сказала девица, словно мысли его прочитала. – Не один ты такой зоркий. Небось, ночкой с ней гулять будешь. Ну, раз так, то и мне не мешай. Или испугался чего?

– Мне страх неведом, – огрызнулся дружинник.

– Тогда пойдем к люду веселящемуся, мне нечего бояться со смелым молодцем.

И взглянула Святослава на него с вызовом. Новгородец лишь блеснул в ответ серыми глазами. Понял, что сегодня она изведет его по-своему, по- девичьи. Так сделает, что он не раз еще пожалеет, что позвал на празднования.

Так и случилось. Святослава вовсю резвилась, плясала, смеялась звонким голосом, а Ярослав то и делал, что молодцев от нее отгонял назойливых. С одним даже чуть не подрался врукопашную, да друзья его подоспели и разняли.

– Ты чего это, Ярослав? – стали его бранить. – Негоже десятнику княжескому потасовки с простым людом устраивать.

Дружинник лишь плечами пожал. А что ему отвечать? Что вскипела в нем кровь, когда этот молодец Святославу в губы хотел поцеловать да промахнулся, в щеку девичью устами жадными угодив?

Надо было кончать все это. Правы друзья. Негоже ему кулаками махать на празднике, князь прогневается. Святославу домой отвести следовало, чай, смеркается уже. Вот и пусть сидит дома как девка честная да не мотает ему душу. Обернулся на нее, а та стоит с подругами да веселым смехом заливается, рассказывает, как ее молодец поцеловать решил, да не вышло.

– Пойдем, – оборвал ее смех Ярослав, потянув за руку.

– Куда пойдем? Плясать?

– Нет, домой отведу.

– Не пойду я! Гуляния еще не закончились, – топнула ножкой девица.

Ярослав рассвирепел, но не сделал глупости, а так хотелось ему эту лебединую шейку могучими руками обхватить да чуть-чуть придушить, чтобы смирная сразу стала.

Он лишь стал напротив нее грудью широкой да повелительным взглядом окатил. Да таким холодным, что Святослава невольно сжалась, так ей страшно стало от зверя лютого, что в нем сейчас проснулся. Как есть волк! И что же ей с ним делать? Никак приручить не получается. Спорить она с ним не стала более, знала, что только хуже будет, если ослушается. Попрощалась с подружками, да и пошла к дому, а Ярослав – за ней тенью. Решил проводить до забора самого, люда много было на улице хмельного, мало ли…

Пока шли, прохожие все дивились странной парочке. Идут оба, да одна с головой понурой, а второй хмурый и грозный, словно на наказание девку свою ведет. Два мужичка, что навстречу им шли, хотели было к Святославе пристать, да Ярослав так на них гаркнул, что те убежали, не оборачиваясь.

Так и дошли до улочки, где стояли хоромы купца Кузьмина.

– Не провожай меня дальше, а то соседи заприметят. Очень уж ты видный, – попросила молодца Святослава голоском нежным да покорным.

«Вот такой была бы всегда, все бы сладилось», – подумал Ярослав да девицу домой отпустил, проследив на всякий случай, как она за собой ворота закроет.

Нет, не позовет он ее больше на гуляния. Всю душу ему сегодня вытрясла. Понял, что специально так сделала, наказать хотела. И наказала. Он даже про девку с косой позабыл. А та, наверное, уже ушла, не дождалась молодца.

– Тьфу, – сплюнул зло Ярослав. Не дала Святослава ему сегодня ни отдохнуть по-молодецки, ни ночку с девкой провести. Ну ничего, гуляния еще две недельки будут идти, успеет свое наверстать да девку с косой отыщет.

Развернулся и пошел на покой в двор княжий. Да ночкой долго заснуть не мог, все пред очами Святослава плясала. Ох как славно выплясывала, как солнышко искрилась весеннее. А смеялась как? Он все заснуть пытается, да смех девичий звонкий в ушах стоит. Ярослав еще долго ворочался на подстилке, под утро только и уснул.

***

А утром его сам князь разбудил.

– Вставай, десятник мой, разговор есть.

Вышли они на воздух свежий утренний, когда роса еще на траве была.

– Ты все дела ратного у меня просил. Не передумал еще за юбками бабскими?

Ярослав хмуро посмотрел на князя да обиженно.

– Да шучу я, дружинник мой. Знаю, что только о том и думаешь. Тогда слушай внимательно, что скажу. Когда Вересень закончится, возьмешь три десятка воинов удалых да смекалистых. Выедешь незаметно из Киева, чтоб никто не прознал. Направишься на Волгу-матушку с воинами. Там осядешь да с племенами местными подружишься. Особенно с вятичами. А коли дружить не захотят, силой принуди. Так и посиди там до весны, разузнай и про местность, и про племена кочующие, да про хазар, что рядом будут. Да только носа им не показывай. Тихо сиди. А по весне я с главной дружиною нагряну. Хазар бить станем! Они своими набегами на наши земли перед всем светом Русь на смех поднимают. Византия вон цены на товары подняла, слабость нашу почуяла. Вот и хочу усмирить хазар, да так, чтобы на всю жизнь запомнили! А с Византией мы потом тоже потолкуем да обратно свое потребуем. Справишься с задачей, десятник?