Кикимора болотная

Глава 4

Наступил долгожданный день. Все утро мы репетировали, и у Жанны уже кое-что неплохо получалось. Она научилась элегантно закидывать ногу на ногу, принимать раскованную позу и естественно смотреть в упор пристальным взглядом.

Мундштук в ее пальчиках выглядел тоже вполне естественно, и она уже почти не давилась дымом.

Евгений, которому в этот вечер предстояло нянчить Саньку, крутился рядом и не переставал Дивиться: как легко можно испортить человека.

Я не разделяла его мнения, поскольку Жанна все еще не могла избавиться от комплекса неполноценности и в глазах ее слишком часто появлялся испуг. Она была безнадежно целомудренна и ничего не могла поделать со своей наивной доверчивостью, а также любовью к людям. Времени было мало, и мне пришлось смириться. Я сделала все, что могла. На первый взгляд Жанна была неотразима, а там уж – как бог даст.

Когда за нами прибыл автомобиль, присланный Тамарой, я, в последний раз придирчивым взглядом окинув Жанну, успокоила себя:

– Как-нибудь обойдется.

– Она так прелестна, что не обойдется, – рассмеялся Евгений.

Он словно в корень смотрел. Так все и вышло.

Обычно Тамара для своих торжеств арендовала подходящие случаю помещения, но на этот раз все были приглашены на ее новую дачу. Она сделала там суперремонт и хотела незамедлительно пустить пыль в глаза. Ей это удалось. В тот вечер многие ее друзья стали ее же тайными врагами. Только Жанна, пожалуй, восхищалась без примеси иных чувств. Остальные – коченели от зависти.

Тамара, в бриллиантовой диадеме, в драгоценной горностаевой накидке, в длинном белом платье, как прекрасное привидение стояла у входа в свой сверкающий огнями дворец и на правах любезной хозяйки говорила гостям гадости.

– А-а, это ты, мой маленький! – фальшиво обрадовалась она толстому, приземистому мужчине, ведущему под руку высоченную девицу, похожую на фонарный столб. – Это ты, мой пони!

– Почему это маленький? Почему это поди? – обиженно пыхтел он, подставляя хозяйке губы.

– Потому что я обожаю тебя, – пояснила Тамара и, словно только что заметив «фонарный столб», захлебнулась от восторга:

– Ах, Дианочка, прелесть моя, как ты пополнела! И как тебе идет второй подбородок!

Дианочка, позеленевшая от бесконечных диет, но так и не сумевшая избавиться от двойного подбородка, была близка к обмороку. Она вспыхнула от ярости и могла наговорить бог знает чего. Я даже струхнула, но глупость в больших голубых глазах выдавала ее безобидность, и я успокоилась. Тамара легко справится с такой и без моей помощи.

За «столбом» и «пони» следовали мы. На лице моей подруги появилась мимолетная искренность.

– Мама! Это ты?! Слава богу! Я думала, ты уже не придешь, – воскликнула она, целуя меня, отстраняясь и цепким взглядом оценивая мой скромный наряд.

– По-моему, мы не опоздали, – ответила я, кивая на Жанну.

– Здрасте, – присела моя смущенная Золушка, которая, несмотря на утомительные репетиции, сразу, же все сделала не так.

– Ба! Мама, да ты не одна! – обрадовалась Тамара. – Это и есть твоя необыкновенная крошка?

– Да, это она, но что ты будешь с нами делать?

Тамара мгновенно поняла, о чем идет речь.

– Не волнуйся, я представлю ее как подругу и дочь своей подруги, – воскликнула она.

– Надеюсь, ты не меня имеешь в виду? – насторожилась я.

– Нет, конечно, у нее же есть своя мать, – успокоила меня эта язва. – Пойдем, я покажу тебе кое-что. Даня! Даня! Принимай гостей!

Элегантный Даня поспешил занять пост, а мы направились в сад.

– Как вам моя иллюминация? – поинтересовалась Тамара. – Обрати внимание, последний писк.

– Дом словно охвачен пламенем, – похвалила я. – И что, это будет постоянно так?

– Да, наружное освещение нынче в моде. Мама, а как тебе мои фонтаны?

– Зашибись!

– А цветы?

– И цветы – зашибись, но кто их выставил на холод? На деревьях еще и почки не набухли, а у тебя фонтаны и цветы.

– Ах, я же не виновата, что родилась весной, – вздохнула Тамара. – За делами жизнь проходит мимо. Даже некогда полюбоваться этой красотой. Даже на Сейшелах я отсыпалась, и единственное, что мне удалось, так это обгореть на солнце.

Мне стало жаль свою несчастную подругу.

Я решила ее приободрить.

– Зато сегодня у тебя сладкая жизнь, – сказала я. – Все, не исключая и меня, страдают от зависти.

– То-то же, – удовлетворилась польщенная хозяйка и от избытка чувств ущипнула за щечку Жанну. – А что это мы такие молчаливые?

– Ребенок никак не может в себя прийти от твоего «Мазератти» с водителем, – пояснила я.

– Ах, вот оно что, – улыбнулась Тамара. – Но ты же сама просила карету.

Я не успела ответить. Примчался взволнованный Даня и с воплями «приехал Сам» утащил мою подругу. Мы с Жанной остались одни.

– Почему эта Тамара называет вас Мамой? – спросила девушка. Я рассмеялась.

– Надеюсь, ты не подумала, что нас связывают родственные узы?

Жанна испуганно замотала головой.

– Нет, нет, так невозможно подумать, – пролепетала она.

– Тамара даже старше меня, а Мамой меня зовут все мои друзья. Открою свою тайну. Ты не знаешь, что Санька не мой сын. Точнее, теперь-то он мой, но до этого он был сыном моей любимой подруги.

– Что же случилось с вашей подругой? Спросила Жанна, и на лице ее отразилось заблаговременное сострадание.

– Она умерла, – с искренней грустью ответила я. – Погибла, когда Саньке было три года. Я усыновила его, но паршивец никак не хотел звать меня мамой.

«Тетя», и все. И так продолжалось довольно долго. Время шло, ребенок рос, катастрофически накапливая опыт, а я по-прежнему была «тетя Соня». Разве это не обидно?

– Обидно, – подтвердила Жанна. – Но сейчас же он зовет вас мамой.

– И это благодаря нашей Марусе. Она придумала хитрость. «Давай, – однажды сказала она, – мы все будем звать тебя мамой. Санька подумает, что это твое имя, и к нам присоединится». Она сама оповестила всех знакомых и друзей, как теперь надо ко мне обращаться. Все, кроме нее, стали звать меня Мамой, даже Евгений. Мне стоило немалых трудов его от этого отучить.

– А как вас звала тетя Маруся?

– Как обычно: старушкой. Но Санька, слава богу, не стал звать меня старушкой. Слово «мама» гораздо чаще звучало в моем доме. Ты знаешь, это помогло. Ребенок действительно очень быстро присоединился к большинству и теперь зовет меня мамой, впрочем, как и все остальные. Они пристрастились и не могут отвыкнуть. Ну что, пойдем к гостям?

Жанна улыбалась и слушала меня с интересом, но вдруг задрожала.

– Тебе холодно? – спросила я, заметив внезапную перемену.

– Нет, это нервное. Может, не надо к гостям? Может, лучше побудем здесь?

Мне это очень не понравилось. К черту летели все наши тренировки.

– Ты – венец творения, – строго сказала я. – И запомни, здесь нет никого лучше. Пойдем в дом, увидишь сама. Ты – это совершенство, а они все – посредственности. Надеюсь, мой мундштук на месте?

– Он в моей, то есть в вашей сумочке, – пролепетала Жанна.

– Что значит в «вашей»? Раз сумочка у тебя в руках, значит, она твоя. И переходи уже на «ты», – отрезала я и потащила ее в дом.

Я тут же в холле споткнулась об Тосю, которая обрадовалась и закричала:

– Мама! Это ты?

– Это мы, – ответила я.

– Ты не видела Марусю? – спросила Тося, с любопытством разглядывая окаменевшую Жанну. – Я везде ее ищу.

– Бог с тобой, – возмутилась я. – Откуда Марусе здесь взяться? Будто не знаешь, что она уже двадцать лет не разговаривает с Тамарой.

Нам навстречу пробирался облезлый Тосин муж, видеться с которым я не желала никогда. Тося вбила себе в голову, что он лакомый кусочек для всех без исключения женщин, и мне не хотелось ее в этом разубеждать. Хотя сейчас, когда его бизнес пошел в гору, может, это стало и так. В любом случае я поспешила ретироваться, но было поздно. Он раскинул руки для объятий и завопил:

– Мама, как ты похорошела!

– И ты по-прежнему неотразим, – решила быть любезной я, от чего Тося пошла пятнами.

– Нам надо поболтать, – зашипела она, оттесняя мужа от нас с Жанной. – Стае, слышишь? Нам с Мамой надо поболтать!

Я решила воспользоваться моментом.

– Станислав, – с патетикой воскликнула я, после чего он вытянулся и стал сантиметром выше. – Нам действительно надо поговорить, а ты пока развлеки эту юную леди, – и я кивнула на Жанну, которая тоже пошла пятнами и испуганно залепетала:

– Нет, я лучше останусь с вами.

– Не говори мне «вы», – зашипела ей на ухо я. – Мы же перешли на «ты».

Иди с ним. Он круглый дурак. Рядом с ним несложно чувствовать себя венцом творенья.

– Мама, что такое? Вы шепчетесь? – капризно надул губы Стае.

Тося смерила меня ехидным взглядом.

– Лишь из любви к подруге, – рассмеялась я, лаская ее взглядом. – Но, Станислав, раз ты обижаешься, скажу. Я призналась Жанне, что в юности была в тебя влюблена.

Эффект был потрясающий, причем сразу с обеих сторон. И Тося, и Стае были в шоке, каждый по-своему, конечно.

– Как зовут эту прелесть? – неловко сменил тему Стас, с опаской косясь на жену.

– Прелесть зовут Жанна, – вдохновилась я – и, Станислав, я буду тебе благодарна, если не дашь этой крошке скучать.

– Можешь не сомневаться, Мама, – заверил Стас меня, предлагая свой локоть обомлевшей Жанне.

И он потащил ее в самую гущу народа.

– Кто она? – задребезжала Тося, едва мы остались одни.

– Подруга Тамары и моя.

– Мама, почему я об этом ничего не знаю?

– Сама удивляюсь, – честно призналась я.

– Но дело не в этом. Ты видела, Мама, что Тамарка сделала со своим лицом? Сколько можно тянуть эту бедную рожу? То есть кожу. У нее же глаза вот-вот окажутся на заднице.

– Это циничное и избитое выражение, – не одобрила я.

Тося не обратила на это никакого внимания и продолжила с еще большим вдохновением:

– А освещение! Ты видела где-нибудь такое безобразие? Ужас! Дом похож на ресторан! А цветы? Снег еще толком не сошел, а она цветы выставила! Они же посинели от холода! А фонтаны? Ты видела. Мама?! Тамарка совсем сошла с Ума.

Вляпать столько денег в такую пошлость и безвкусицу. Я просто схожу с ума!

Я решила затеять спор, в ходе которого как Дважды два четыре доказала, что фонтаны и иллюминация не пошлость, а бездна вкуса и самый последний писк моды, хоть и мало кому по карману. К тому же я заострила внимание на естественной молодости хозяйки, а также на ее диадеме и горностаевой накидке, чем окончательно лишила Тосю настроения.

– Вот так-то, – победно заключила я, очнувшись от упоения спором и вспомнив о Жанне. – А где это наши голубки?

– Твоя голубка в хорошей компании, – сверкнула глазами Тося, – а вот где мой голубь шизокрылый?

Я проследила за ее взглядом и увидела у колонны Жанну. С бокалом в одной руке и мундштуком в другой она смотрелась недурно, но кто это рядом с ней?

Боже, какой мужчина! Какой элегантный молодой человек!

Я тут же «примерила» его на себя и расстроилась. «Ах, где мои семнадцать лет!»

Но какие великолепные у него манеры, как изысканно он держится. А как он смотрит на мою бедную крошку.

– Ты не знаешь, кто это? – спросила я Тосю, кивая на собеседника Жанны.

– Как? Мама! Разве ты не в курсе? – ужаснулась она. – Это же крупный бизнесмен, друг Тамарки. Его семья дружна с самим…

Стае, уже сильно навеселе, появился очень не вовремя и расстроил наш разговор. Тося тут же выдала ему нагоняй, призывая меня в свидетели его распутства и пьянства. Когда я глянула на колонну, там уже не было ни Жанны, ни молодого человека. Мне стало скучно, и я оставила сладкую парочку.

В поисках своей домработницы я бродила среди гостей, дипломатично отбиваясь от друзей и знакомых. Вдруг я увидела Тамару. Вцепившись одной рукой в Жанну, а другой в того самого элегантного молодого человека, она, волнуя гостей своими драгоценными горностаями, стремительно летела к зимнему саду, к беседке, увитой цветами.

Я залюбовалась чертовкой.

«Ах, как удачна ее последняя операция, приуроченная к торжеству. Даже глядя в упор, я не дала бы ей больше двадцати пяти. Надо же, куда шагнула наша медицина. Нет, правда, Тамара и в восемнадцать не была так хороша, как сейчас, в свои не буду говорить сколько. Ну почему я такая трусиха? Пора бы уже и мне подумать о том же».

Тамара тем временем бросила свою добычу в беседке и устремилась ко мне.

– Видела? – спросила она, переводя дыхание. – Скажи, Мама, как тебе эта парочка?

– Недурна.

– И я того же мнения, – торжествующе воскликнула она. – Я все чудесно устроила, пусть поболтают в уединении. Как тут не насторожиться?

– Что чертовка, задумала? Признавайся.

– Сказка так уж сказка, – рассмеялась она. – Почему бы нашей Золушке не встретить на балу своего принца?

Я остолбенела.

– Как тебя понимать?

– Михаил…

– Его зовут Михаил?

– Да, – довольная собой, кивнула Тамара. – Михаил совсем недавно жаловался мне на современную молодежь. Представляешь, парню двадцать восемь, воспитан, богат, красив, умен, но никак, не может жениться. Он невероятно положительный, а вокруг что ни баба, то стерва.

– И начиная прямо с тебя, – возмутилась я. – Это надо же такое придумать!

– Да перестань, Мама, они созданы друг для друга, все будет прекрасно, – заверила она меня.

– Этого-то я и боюсь. Чем прекрасней будет им, тем мне хуже.

– И бояться тут нечего. Мама, вот увидишь, они поженятся в самое короткое время. Он уже без ума от твоей Жанны.

– И я от нее без ума: как тут быть?

– Да никак, пусть женятся и живут себе счастливо.

Я схватилась за сердце.

– Ну, спасибо тебе, дорогая, ты настоящая подруга. А обо мне ты подумала? Ты не забыла? Жанна – моя домработница.

– И прекрасно, мы ему об этом не скажем. Я представила ее родственницей своей лучшей подруги. О том, что Жанна твоя прислуга, он может вообще никогда не узнать.

– Лично мне хочется сказать ему об этом прямо сейчас, в противном случае я только и видела свою Жанну. Нет, как это по-женски, взять и выбить домработницу из-под лучшей подруги! Ты позавидовала моему счастью, а я еще сражалась с Тоськой за твои горностаи, фонари и фонтаны. Знала бы, ругала бы тебя в свое удовольствие.

Тамара растерялась:

– Ой, Мама, не подумала я как-то.

– А по-моему, очень даже хорошо подумала и спланировала все неплохо.

«Слушай, почему бы тебе не захватить ее на мое торжество», – передразнила я ее.

– Ты заранее все предвидела, а я-то, наивная душа, так нахваливала свою Жанну, да, оказывается, не в те уши. Поздравляю, кто тебе дороже – я или этот сопляк Михаил? Ты, предательница, хочешь устроить ему личное счастье за мой счет?

Тамара уже вяло, но защищалась.

– Не только его счастье. Согласись, что больше всех выиграет твоя Жанна. Ну где она найдет такого жениха?

Видимо, тень сомнения легла на мое лицо, потому что Тамара очень вдохновилась.

– Мама, не будь эгоисткой, так мило все вышло, я даже сама не рассчитывала. Меня захлестнуло возмущением.

– Ах, значит, рассчитывала! Вот ты и проболталась! Это подло! Подло!

Неужели ты не видишь? Теперь я сама должна драить кастрюли!

Услышав это, моя подруга едва не прослезилась. Лишь теперь она окончательно осознала, что сотворила, и растерянно залепетала:

– Мама, ну не убивайся ты так, может, еще обойдется, может, еще и не наладится…

– Не наладится, как же! – продолжала возмущаться я. – Раз мне это во вред, значит, теперь уж точно наладится! Смотри, как он на нее уставился, как волк на ягненка. У-у, сводня! Мало тебе богатых невест? – Я уже нешуточно замахнулась на Тамару.

– Ах, дорогая, он точно влюбился с первого взгляда. Даже уже благодарил меня, – удрученно призналась она.

– С первого взгляда! – сквозь слезы рассмеялась я. – Конечно, как тут не влюбиться с первого взгляда, когда я тебе все уши прожужжала о достоинствах Жанны. Куда ж бедному парню было деваться? А тут еще и мордашка смазливая, и держится как принцесса! Сама я, дура, научила! Бьюсь об заклад: все то, что я так подробно тебе рассказывала, тут же передавалось этому Михаилу. Он с тобой откровенничает, ты с ним, а я страдай! Сию же минуту отбываем домой! Жанна!

Жанна! Мы уезжаем!

С этим воплем я ворвалась в беседку и потащила свою Жанну домой, но этим лишь все усугубила.

Одно дело молодому человеку влюбиться в девицу, и совсем другое дело, когда эту девицу у него отбирают. Тут уж любовь приобретает вселенские размеры.

Михаил, почуяв сопротивление, тряхнул гривой, как молодой лев, и грозно спросил:

– В чем дело?

– Дело в том, что нам пора, – рявкнула я, уповая на покорность Жанны.

Моя крошка послушно поплелась за мной. Точнее будет сказать, не поплелась, а помчалась, потому что улепетывала я с весьма приличной скоростью.

– Зря ты, Мама! – догнал меня отчаянный вопль Тамары. – Это дико и несовременно.