Киндер-сюрприз для декана

Глава 9. Катя

– Ну, ты даешь, Катюха…

Анька, выскочившая за мной из гостиницы, но мою разборку с Ройхом заставшая только в развязке, почти вприпрыжку за мной несется. А я… А я лечу. Без остановки. Лишь бы не видеть, что земля под ногами горит. Я знаю, знаю. Чувствую пылающими пятками. Даром что в туфлях!

– Все в порядке, заяц?

И Кир выскочил за мной!

Засада! Я-то надеялась, хоть в лифте смогу расслабиться, хоть на пару секунд, но нет!

Держись, Катя, держись. Держи лицо, хоть какое-то, только держи. Чтоб никто даже не подумал, что из души твоей, из многочисленных дырочек, хлещет во все стороны тонкими алыми струйками боль.

Я не хотела этой встречи. Я не хотела этих откровений. Я и так вчера позволила себе лишнее!

– Катен, – пальцы Кира касаются моего предплечья, – на тебе лица нет.

Когда-то давно Ройх попрекал меня, мол, из меня хреновая актриса.

Ох, как он был не прав. Потому что плохая актриса точно так не сможет.

Мне хочется упасть в кровать и расплакаться, а я – вывожу на лицо вымученную улыбку.

– Это была неприятная встреча. Я в норме. Дай мне чуть-чуть отдышаться.

– Это был отец Каро, да?

Ох, черт, он ведь стоял дальше, чем Анька.

– Татьяна Алексеевна сказала, пока Карамелину уводила, – заметив мои удивленные глаза, фыркает Кир, – попросила не спешить вписываться, но подстраховать тебя на всякий случай.

Вот бы меня сейчас кто-нибудь подстраховал. Я бы не отказалась.

– Да, это был он, – устало говорю, обнимая себя за плечи, – и я очень хотела, чтобы он про Каро не узнал, но все как будто против меня.

– Ну, почему против тебя? – насмешливо произносит Кир. – Можно подумать, от того, что он узнал, я передумаю на тебе жениться.

– А ты передумай, – бросаю резче, чем стоило, смотрю на него ядовитей, чем стоило.

Осознав это – тянусь к нему с объятиями.

– Прости. Этот мудак вечно портит мне настроение. А ты ни при чем.

– Ну, мы ему тоже попортили сегодня, – весело откликается Кир, – он на презентации почти черный сидел, когда мы про свадьбу говорили.

Странное. Я вроде не говорила Киру, что Ройх был на презентации. Но…

Теплые крепкие объятия Кира – это хорошее лекарство от всех дурных мыслей.

И к черту Ройха, к самому злому черту, в самый горячий котел. Я хочу…

– Я переодеться, – произношу на пороге гостиничного номера, обозревая всех там собравшихся. Вижу Каро, которая уселась за кресло и дуется на всех, кто увел её с улицы, как мышь на жесткую крупу. Вижу маму, которая устало кивает и машет мне ладонью. И похабную ухмылочку Кира тоже вижу.

– Тебе помочь?

– Я иду переодеваться, а не раздеваться, – отбиваюсь усталым, а сама – к своему стыду чуть не пальцы за спиной держу крестиком, лишь бы он не стал настаивать.

– Надеюсь, в твой вечерний дресс-код чулки включены, – фырчит Лисицын, а сам – усаживается рядом с креслом, за которое забилась Карамелька. И вытаскивает из кармана одну из вороха пальчиковых кукол. Каролинка их обожает, мы скупаем их везде, где увидим, а Кир – повадился таскать с собой, потому что это универсальное успокоительное для моей дочери.

Говорит, у него даже как-то посреди деловой встречи одна такая выпала случайно из кармана. Было забавно, но заказчик оказался молодым папашей и спросил адресок магазина.

Что ж, хорошо, всем не до меня, значит, я могу наконец торопливым шагом унестись в спальню. Ведь необязательно сразу к шкафу подходить, можно и до окна маленький крюк заложить.

У нас не самый удобный ракурс на детскую площадку у гостиницы, но я, в конце концов, не потерянного той-терьера там пытаюсь разглядеть. А высоченного мужика, в ярко-белой рубашке. И я его вижу!

– Ну и как он там? Живой?

Голос Капустиной, хоть и негромкий, но прозвучавший за самым моим плечом, заставляет меня чуть не до потолка подскочить. Как я вообще умудрилась про неё забыть?! А вот она про меня не забыла. Стоит себе рядышком, длинную русую прядь на палец наматывает. И взгляд такой красноречивый… Она меня застукала с поличным!

– Я только… – говорить под прицелом Анькиных изобличающих глаз чудовищно сложно, – …хотела убедиться, что он в порядке.

– Ага, – она беззаботно кивает, и сама облакачивается на подоконник, – понимаю. Все-таки важная страница твоей жизни.

– Не говори так, – прошу шепотом, – у меня все серьезно с Кириллом. А Ройх…

– А от Ройха у тебя мелкая, – Анька пожимает плечами, – Кать, говорю же, я понимаю.

– Правда?

– Более чем.

Мне надо бы успокоиться, а я – испытываю чувство глубокого внутреннего дискомфорта. Такое ощущение, что в меня все тыкают пальцем и изобличают, изобличают, изобличают.

Да было бы в чем!

Мне вообще на него плевать!

Я распахиваю шкаф, деловито шарясь глазами по полкам. Так, что из этого можно надеть на ужин с женихом и старой подругой, которую я тыщу лет не видела?

Ага.

Вот бы мои глаза еще желали фокусироваться на шмотках! Вообще бы все пучком было. Глаза так и норовят сползти обратно к окну. Туда, где все еще запаркована своим вторым размером Капустина.

– Ну и что? – спрашиваю шепотом.

– Сидит на лавочке, – спокойно откликается Аня, – баба какая-то к нему подходила. Послал её явно. О, встал. К машине идет.

Я перебираю блузки на плечиках, абсолютно не разбирая, ни цветов, ни ткани, ни формы. И минуты тянутся бесконечно мучительно.

– Отъезжает, – наконец буднично роняет Капустина и, отворачиваясь от окна, запрыгивает на подоконник. Смотрит на меня критично.

– Что? – я вытягиваю из шкафа первую попавшуюся юбку и прикладываю её к себе, будто прикидывая, не надеть ли.

– Дорогая, под эту юбку не наденешь чулки. Только рейтузы. И мусор в этом дивном наряде пойдешь выносить.

– Капустина, не перебарщивай, – хмуро бросаю на неё косой взгляд, – нормальная юбка.

– Ладно, нормальная, – невозмутимо откликается Анька, – но точно не для ужина с роскошным красавчиком, который смотрит на тебя глазами влюбленного щенка.

Я вздыхаю. Запихиваю злополучную юбку обратно в шкаф. Она, к слову сказать, какая-то заговоренная. Три раза её пыталась выкинуть, и все три раза что-то да спасало эту тряпку от моей расправы. В этот раз она даже попала в нашу поездку в Москву, причем исходя из показаний всех причастных к поездке – юбку в мой чемодан запихнула Карамелька. Не знаю, из каких соображений. Возможно, потому, что мы в ней как-то рисовали и заляпали всю юбку отпечатками разноцветных ладошек. Каро теперь считает, что это самая красивая вещь у меня.

– Это?

Из шкафа появляется яркая красная юбка, с тремя рядами пышных оборок. Вопиюще короткая, но… Я ж в ней с женихом ужинать буду, а не с командой озабоченных футболистов.

– Другое дело! – Анька одобрительно кивает, и пока я зависаю над подбором подходящей блузки, беспечно спрашивает.

– А почему собственно с Ройхом у тебя такой трындец?

Мои пальцы предательски замирают от звучания фамилии, Которую-Нельзя-Называть, но я к своей радости – быстро справляюсь с этим ощущением неприятного ступора.

– Ну, а с чего должно быть по-другому? Мы всегда собачились.

– Не всегда, – насмешливо возражает Капустина, – я помню, целый семестр кое-кто ему в рот смотрел, и курсачи свои до запятой вылизывал. Лишь бы Юлий Владимирович похвалили-с.