Кинжал

8 Инквизитор

Как ни странно, в гостиной действительно были все. Даже Вивиана сидела, забившись в угол, и на её лице отчётливо читалась борьба между страхом и любопытством.

Мартин сидел, весь напружинившись и сверкая жёлтыми глазами. Театрально скучавшая Ульрика при виде Белинды стиснула губы и отвернулась. Люций бродил по комнате взад и вперёд с видом мученика, претерпевающего незаслуженно жестокие страдания. Тётушка Лавиния, по-прежнему уютно примостившись возле камина, ваяла очередную восковую фигурку — на коленях у неё скопилось уже пять. И, наконец, сам дядюшка Магус восседал в высоком кресле, как и пристало убелённому сединами главе Чёрного рода.

Увидев Белинду с Энединой, старый маг воскликнул:

— Ну, наконец-то! Все в сборе, можно начинать!

— Что начинать? — кисло осведомилась Ульрика.

— Помолчи, девчонка! — сурово прикрикнул дядюшка. — Сейчас не время! Говорить буду я!

— Подождите! — воскликнула Белинда.

Все посмотрели на неё, кто-то удивлённо, кто-то осуждающе: перебивать главу рода было не принято.

— Прошу прощения, дядюшка, — произнесла Белинда торопливо, — но я должна…

Она вскинула голову и скрестила руки на груди.

— Я должна сказать… Я чувствую тебя, инквизитор! Ты здесь, в этой комнате!

Ульрика презрительно фыркнула.

— Дешёвка, дорогая! Всем известно, что инквизитор в одном из нас! Ты просто блефуешь!

— Нет, Ульрика, — возразила Белинда. — Можешь не верить, меня это не трогает. Но я действительно чувствую… И, вообще, помолчи, я обращаюсь не к тебе… если, конечно, он не в тебя вселился.

— Я чувствую тебя, — продолжала она. — Мне самой странно, — я ведь разговаривала с каждым отдельно, и абсолютно ничего не ощутила. Впрочем, это вполне понятно. Тогда ты боялся себя выдать, инквизитор, поэтому и затаился. А сейчас, когда все собрались, и ясно, что ты среди нас, я ощущаю твою ненависть. Она дурно пахнет, она гниёт — так же, как гниют в могиле твои кости, инквизитор.

Белинда яростно тряхнула головой и рухнула в кресло.

— Интересно! — снова вступила Ульрика, нервно ломая пальцы. — Мы все под подозрением… и только Белинда в особом положении. Невинна, как дитя! И она этим явно рисуется!

— Помолчи, наконец! — взревел дядюшка Магус. — Благодаря этому особому положению Белинды мы только и можем спастись! А она из-за этого находится в особой опасности! Я хочу сказать, что Белинда не должна оставаться ни с кем из нас наедине. И ты, малышка, — он пальцем указал на Вивиану, — должна всё время быть рядом со своей госпожой! И вообще! Это касается не только Белинды! Мы не должны оставаться вдвоём с кем бы то ни было! Каждый может оказаться инквизитором! Ты Ульрика, должна переселиться в отдельную спальню!

— Но, дядюшка Магус!

— Не смей мне перечить! Вы и так проводите с Люцием вместе не так много времени. А он, полагаю, даже будет доволен! — Магус хихикнул. — Верно, мой мальчик?

Ульрика яростно вспыхнула.

— Далее. — Дядюшка Магус вцепился в бороду. Он явно не знал, что ещё сказать — Каждый должен помнить о магической защите! Хуже всего то, — он сердито нахмурился, — что нам очень сложно защищаться от силы друг друга…

— О, нет.

Это сказала Белинда — тихо и абсолютно спокойно… но все почему-то вздрогнули, — даже Энедина, восседавшая в позе египетской статуи, с пустым взглядом, устремлённым в никуда.

Глаза Белинды, расширились и потемнели, она неотрывно смотрела на стену. На атласных обоях, изъеденных временем, что-то проступало. Все замерли, читая возникавшие одна за другой кроваво-красные буквы. Латынь…

«Я здесь. Я в одном из вас. И я уничтожу вас всех».

Точка. Конец. Кровавая клякса — точно рана на грязных обоях. Все молчали — все взгляды неумолимо стянулись к этой алой язве, и заскользили вспять, по каждому знаку — снова и снова. В глазах всех, собравшихся возле стены, горели плевками багровые буквы…

И вдруг в комнате послышался смешок… и этот смешок был совсем не похож на добродушное утробное хихиканье дядюшки Магуса.

Никто ничего не сказал. Все лишь смотрели молча — то снова на надпись, то друг на друга.

Ты?

Ты?!

Наконец, Белинда разорвала душную завесу подозрительного злобного молчания.

— Замечательно! — воскликнула она — почти весело, но на щеках у неё танцевали пунцовые пятна, а глаза стеклянно блестели. — Браво! Он уже так лихо управляется силой! Какой талант! И к тому же испортил обои!

Она сделала резкое движение рукой, — и надпись исчезла. А Белинда стала лихорадочно тереть ладонь, будто та была чем-то запачкана.

— Ну что ж, — объявила она азартно, — карты на стол, инквизитор! Моя сила против твоей. Победит один — либо ты, либо я. Третьего не дано. Не так ли?

На только что очищенной стене вновь появились алые буквы. Но на сей раз надпись была лаконичной:

«Так».