Кино для взрослых

19

– Ну тогда мой сценарий как раз должен был вам понравиться, – вставил я. – Хотя бы от противного. Он ведь максимально далек от таких как раз кондовых советских сценариев…

– Вот именно: кондовых! – Варе чем-то приглянулось это слово. – Кондовых, да… Не люблю ничего кондового…

– Чего-чего, а никакой кондовщины в моем сценарии нет, – съюморил я.

– Значит, я люблю и ваш сценарий, – без иронии ответила Варя. Впрочем, какая уж ирония в таком состоянии…

«Так-так, – раздумывал я. – Сейчас ничего не стоит заручиться ее согласием. Но назавтра она может попросту не вспомнить о нем. Или сделать вид, что не вспомнит… Черт, не надо было ее поить. По-моему, и так бы все получилось. Ну ладно, будем работать в предлагаемых обстоятельствах, как завещал старик Станиславский».

– Варя, – позвал я ее, вновь отвлекшуюся на оркестр. Она повернула голову и посмотрела на меня зачарованно-хмельными глазами:

– Да?

– Сигарету? – машинально предложил я.

– Хорошо, – кивнула Варя. – Вам я не могу отказать.

– Почему? – удивился я.

– Потому что в вас есть что-то такое… – Она сделала неопределенный жест рукой. – Я думаю, вы можете уговорить женщину на все, что угодно…

Она прямо повторяет слова Волнистого, уже и в его устах меня озадачившие. Может, это они с муженьком устроили мне розыгрыш, а вовсе не я и Волнистый – ей, Варе?.. Да нет, бред, на кой им это?.. Просто сейчас все ее слова незачем воспринимать всерьез. Я не должен изумляться, даже если она сию минуту признается мне в любви… И уж тем более не должен ни на что здесь рассчитывать… Надо это усвоить! Согласится у меня сыграть – прекрасно, но о чем-то еще тут и думать не след…

Я в который уже раз за этот вечер проделал нехитрую операцию, протянув Варе сигарету, поднеся ей огонь, а затем закурив и сам.

– Варя, – сказал я, выпуская дым в сторону, – я не могу не воспользоваться этим моментом. Раз вы сейчас готовы согласиться на… То есть не думайте – я сейчас вас попрошу не как мужчина, а исключительно как режиссер. Вы не могли бы сыграть в моем фильме?

– Могла бы, – немедленно ответила Варя. – В этом вашем… в «Предчувствии», да? Очень охотно. Только кого?

– Главную роль. Обе главные роли.

– Двух одинаковых девушек?

– Да. И они там все-таки не совсем одинаковые. Они внешне похожи, а внутренне серьезно различаются. Примерно как Одетта и Одиллия.

– Это что-то вроде… – стала припоминать Варя.

– «Лебединое озеро», – подсказал я. – Белый лебедь и черный.

– Да, конечно. Плохой лебедь и хороший, верно? Одиллия – хорошая, а Одетта была плохая…

– Не совсем так, – поправил я. – То есть совсем не так. Все наоборот.

– Одиллия – плохая? – не поверила Варя.

– Насколько я помню, да. Главная героиня – Одетта. А она хорошая.

– Ну как же так? – Варя как будто расстроилась. – «Одиллия» звучит куда лучше. Похоже на «идиллия». И при этом она, значит, плохая?

– Увы, – развел я руками. – У Чайковского так. Хотя либретто, наверно, не он писал…

– Одетта, Одетта… – Варя как будто пробовала это имя на вкус. – Что-то мне здесь не нравится…

– Может быть, то, что она одета? – скаламбурил я. – Вот если бы их звали Одетта и Раздетта…

– Ха-ха-ха! – Варя засмеялась так громко и звонко, что мне даже самому понравилась моя бессмысленная шутка.