Кинокефалос

Что это было? Собрание верующих на паперти, выражающих обожание своему Богу, или толпа служащих перед директорской дверью, поклоняющаяся своему Начальнику? Никто не может с уверенностью ничего сказать. Бесспорно только то, что каждый в отдельности и все вместе сообща, женщины и мужчины, превозносили такие хвалы и молитвы, какие мало кому из богов удавалось слышать, а уж смертным и подавно.

— Великолепный, Господь и Бог наш! Славится имя твое, да прекрасны будут твои деяния.

— Он всемогущ. Властвует над счастьем и несчастьем нашим и детей наших! Мы должны выполнять все его желания и петь восторженные покаянные гимны.

— Он смотрит на нас сверху, и чтобы мы ни делали, ему все известно. Для него стены и закрытые двери — не преграда.

— Он вездесущ. О чем бы мы ни говорили, он сразу же узнает об этом, чтобы наказать своих хулителей и вознаградить воспевающих ему хвалу.

— Обо всем нашептывают ему в уши его ангелы. Поэтому мы называем его Всезнающим и непрестанно благословляем его имя!

— По нашим делам он воздает нам и наказания и щедро награждает.

— Если мы выполняем его желания?..

— Он возвеличивает нас.

— Если же мы возражаем ему?..

— Бросает нас вниз и топчет.

— В любом случае мы признаем, что поступает он всегда справедливо.

— И если он иногда избивает нас, а мы не видим причины этому…

— …то, значит — мы, несомненно, мы в чем-то провинились и не сознаем этого.

— Всемогущий знает наши грехи лучше нас.

— Но если он без причины унижает нас, то делает это лишь для того, чтобы проверить наше долготерпение и веру в него.

— А если мы будем безропотно терпеть все, то этот справедливый судья (может быть, за десять, а то и за двадцать лет работы), обязательно поднимет нас на прежнее, а, может, и лучшее место.

— От его глаз, лица, да и от всей головы исходит такое сияние и такое величие, что мы не осмеливаемся посмотреть ему в лицо, ибо можем ослепнуть.

— Его сияние так же сильно, как солнца. И те немногие, кто все-таки осмеливаются взглянуть на него, говорят, что в каждой его морщине на лице запечатлена вековая мудрость и какая-то таинственная значимость. Счастлив тот, кто сможет расшифровать ее.

— А что касается его голоса, то он так же звучен, как тысяча рек вместе взятые, и так же гармоничен, как небесная мелодия. Он диктует нам свои новые желания, которые всегда должны быть исполнены до последней точки.

В сборище участвовал и один юноша, еще не посвященный во все те таинства, о которых знали и говорили другие; или, если быть точнее, он должен был впервые увидеть Главного. Он носил в себе заранее то огромное восхищение, которое сквозило во всем, что он слышал, чтобы при первой возможности возложить его как фимиам к алтарю Воплощенного Бога.

Когда наконец Главный вышел из святая святых и сел на трон, воцарилась смертельная тишина, которую прерывали только свистящие звуки восхищения и возгласы обожания.

— Несомненно, наш Бог — лучший и главнейший в районе и один из величайших в мире! — промолвил один.

— Да славится каждое слово его. В звуках голоса воплощена вечная и нетленная истина, — прошептал другой.

— Счастливы мы, что живем под его властью и служим ему, — высказался третий.

Он, торопясь как можно быстрее и лучше быть посвященным в таинство, приподнял голову и украдкой посмотрел в лицо Главному. То, что он увидел, было так неожиданно, что он стал сомневаться в достоверности восприятия своих органов чувств.

— Склони голову, — требовательно зашипели стоящие рядом с ним.

Он был вынужден устремить в пол свой непочтительный взгляд. Однако напряг свой слух, с трепетом ожидая услышать первые звуки из святых уст. «Бог» набрал воздуха и начал говорить… Теперь юноша не сомневался в том, что звуки, исходящие из его гортани, ничего святого или, по крайней мере, человеческого, не имели. Это был настоящий лай. Собачий лай.

— Но у него ведь собачья голова, — осмелился пробормотать юноша, смотря прямо в огромную морщинистую и волосатую морду, которая свистела астматическим дыханием, брызгала слюной, текущей с висящего языка, поражала гноящимися глазами, острыми клыками, большими ушами.

Коллеги юноши — мужчины и женщины — повернули голову и посмотрели на нечестивца с ужасным отвращением и презрением. Словно по какому-то мановению, как будто он заражен какой-то опасной инфекционной болезнью, все отошли от него на расстояние двух метров. Вокруг него образовалась пустота — круг изоляции.

В тот же день Главный позвал кощунствующего в Дирекцию и попросил закрыть за собой дверь. Секретарша, как ни старалась навострить профессионально отработанные уши, не смогла услышать ничего, кроме дикого лая, шума опрокинутых стульев и столов, разбивающегося с треском стекла, криков боли и стона.

Наконец непосвященный юноша вышел: рубашка и брюки его были разорваны. На его бедре не хватало куска мяса. Чьи-то клыки и когти оставили свои следы на всем его теле.

К сожалению, неизвестно, что там было сказано и что произошло, поскольку протокольная запись не велась. Однако с того дня (после его возращения на работу, по окончанию больничного листа), бывший непосвященный стал посвящаться так усердно, что можно было ему позавидовать. И через несколько месяцев его зрение и слух настолько исправились, точнее — избавились от иллюзий, что он дошел до того, что не просто соглашался с другими, но и преуспевал в гимнах и восхвалениях Главному.

Более того, на соревновании по коленопреклонению и сгибанию позвоночника юноша, уже посвященный, побил все рекорды. И на конкурсе «Псалма почитания» он получил первую денежную премию вместе с грамотой, написанной золотыми буквами.

Теперь голова Главного уже не казалась ему отвратительной. Наоборот, он им восхищался. И перед собой он поставил цель и задачу всей жизни уподобиться ему. С годами, постепенно проходя через стадии преображения (метаморфозы, репетируя перед зеркалом и мучительно привыкая, он полностью добился своей цели. Он создал себя по образу и подобию Главного. Он стал корифеем в хоре обожающих.

Главный высоко оценил все это, и когда настало время ему — старому Верховному владыке — уйти и предать себя вечному покою, он великодушно отдал свое место этому юноше, который так старательно и непрерывно добивался того, чтобы уподобиться ему.

Все члены группы верноподданных — мужчины и женщины — признали и объявили, что «Новый Бог» подобен старому. «Новый Бог» со знаками властвования и со своей свитой (евнухами и куртизанками, писарями и поэтами, псаломщиками и портретистами, льстецами, придворными и слугами, телохранителями и шутами, а также с толпой других верных ему) был запечатлен на века своим придворным художником в прекрасной фреске, в красивой позе и во всей гамме цветов.

Что касается внешнего вида и основных свойств этого Бога, а также ритуалов обожания верных ему, то все это осталось без изменений на долгие десятилетия богатого событиями века, каждое десятилетие которого было равно векам прошлого. Без изменений в периоды Колонизации, Демократии, Диктатуры, Иностранной оккупации… Надо только сказать, что касалось ритуалов обожания, то временами отмечалось некоторое пристрастие к обрядам человекопожертвований.

Наконец, если вы хотите услышать и мое личное мнение о Новом Боге, свидетельство простого слуги, то хочу рассказать об одном случае, когда я однажды встретил его случайно в каком-то запутанном коридоре. Он так дико стал лаять на меня, что я, несмотря на все уважение и восхищение, которое к нему испытывал, был вынужден отпрыгнуть и скрыться за первой попавшейся дверью, закрыв ее с силой намертво. С тех пор на всякий случай я всегда ношу с собой шприц и несколько пузырьков с противостолбнячной жидкостью. Я буду носить их до тех пор, пока не настанет конец Кинокефальной Династии.

В данный момент я как бы вступаю в непосредственный контакт с любителями фантастики в Советском Союзе. Я вижу их вблизи, лицом к лицу, пожимаю им руки и чувствую, что нахожусь среди давно знакомых друзей, потому что нас всех объединяет бескорыстный интерес: любовь к непривычному, не повседневному, совеем новому. К тому, что обновляет не только литературу, фантазию, но и весь мир. Поскольку всякий раз, когда писатель создает силой своего воображения планету, материк или целый мир, в результате этой выдумки может быть где-нибудь рождается планета или мир.

Я приветствую советских фантастов и желаю им больших открытий как в разработке новых тем, так и в создании новых образов.