Китаизация марксизма и новая эпоха. Политика, общество, культура и идеология

Актуальность темы исследования

Наследование и развитие социальных характеристик, механизмов генерации и направлений развития последовательных поколений политической элиты в социалистическом Китае является предметом данной диссертации. Широта и глубина самого вопроса определяют необходимость поэтапного анализа дипломной работы в соответствии с логической структурой, содержащейся в вопросе, и историческим измерением вопроса. Поэтому в данной статье используются методы анализа и методы исследования, которые сочетают в себе историю и логику, абстрактное и конкретное, теоретическое и эмпирическое исследования. Основная академическая позиция дипломной работы – марксизм-ленинизм.

Как индивидуальное жизненное сознание, так и социально-исторический процесс – это процесс непрерывного движения поколения. Состояние, представленное каждым сегментом этого процесса, является результатом совместного действия многих факторов. Великий социальный и исторический фон обеспечивает определенное пространство для генерации индивидуального жизненного сознания, и общее представление генерации индивидуального жизненного сознания сходится в конкретный социально-исторический фон.

С точки зрения логической структуры, содержащейся в вопросе исследования, чтобы прояснить основную коннотацию и процесс развития социальных характеристик и политических характеристик политической элиты, мы должны не только изучить теоретические труды классических марксистско-ленинских писателей, но и обратить внимание на процесс марксистско-ленинской «синизации», ее особенности.

С точки зрения исторических аспектов исследовательского вопроса, чтобы прояснить механизм формирования социальных и политических характеристик групп политической элиты в каждую эпоху, необходимо также выяснить их наследование и развитие в каждую эпоху, а еще их философские коннотации. Нужно ретроспективно проанализировать важную роль, которую играют группы политической элиты в современных социальных трансформациях в Китае. Некоторые общие отличные качества также должны прояснить физические и психические характеристики современных познаний, эмоций, убеждений и поведенческих намерений каждого поколения политической элиты КНР, основанных на научной теории. Нужны анкетирование и анализ данных, чтобы понять основную ситуацию социальных и политических характеристик каждого поколения китайских политических элит, проанализировать существующие проблемы и дать соответствующие политические рекомендации.

В современном академическом мире КНР сравнительно мало результатов исследований, ориентированных на исследовательскую группу политической элиты КНР. В то же время основной академической позицией и методологией, используемой международными и китайскими учеными для изучения этого вопроса, обычно является западная политология, и было опубликовано очень мало научных работ, использующих марксизм для изучения этого вопроса.

Степень научной разработанности проблемы

В настоящее время академические исследования политических элит в современной КНР сосредоточены на трех основных аспектах: их составляющих, механизмах входа и выхода и идеологической ситуации.

Российские ученые больше внимания уделяли центральной политической элите (ЦК КПК) в составе политической элиты КНР. Пишущий в 2020 году Д. Г. Сельцер, профессор Тамбовского государственного университета в России, отметил, что термин «элита» как политический термин появился после XXIII съезда КПК в соответствии с целями институциональной реформы, сформулированными на XXIII съезде КПК. Однако из-за «события на площади Тяньаньмэнь» в 1989 году и распада КПСС и СССР в 1991 году термин «элита» был отменен ЦК КПК после XIV съезда КПК в 1992 году и заменен термином «кадры». Это ознаменовало конец плана ЦК КПК по созданию связанного политико-социального дуализма «выборы – элита», как было решено на XXIII съезде КПК[1]. В статье 2018 года В. Н. Садченко, доцент Северокавказского федерального университета в России, отметил, что при Си Цзиньпине механизм доступа к политической элите КПК изменился с «демократической рекомендации» на модель «обсуждения и диалога» под руководством самого генсека Си Цзиньпина с участием ветеранов партии и государства и военных товарищей. Он считает, что это знаменует собой расширение влияния и власти генерального секретаря ЦК КПК Си Цзиньпина как ядра партии, а также сужение влияния и власти политической элиты КНР и завершение перехода от «системы коллективного руководства» к «системе руководства лидерами» на вершине иерархии принятия политических решений в КНР[2].

Американские ученые утверждают, что после проведения в Китае политики реформ и открытости китайская государственная система уже не имеет такого высокого уровня сплоченности, как в традиционных социалистических странах. В частности, они утверждают, что локализм начал появляться и развиваться в политической жизни КНР после 1978 года – после Третьего пленума Одиннадцатого Центрального комитета КПК местные политические элиты на всех уровнях получили значительные кадровые и финансовые полномочия, которые ранее принадлежали центральному режиму. Поэтому в политической жизни Китая после 1978 года «в механизме функционирования властных отношений область неформальной политической деятельности значительна»[3]. Таким образом, изучая этот вопрос, американские ученые больше сосредоточились на изучении политического прошлого, должностных продвижений и политических взглядов китайских провинциальных и министерских кадров. В то же время он уделяет большое внимание изучению неформальной политики в Китае. Например, американский исследователь Лоуэлл Диттмер (Lowell Dittmer) отмечает, что неформальные политические отношения «чрезвычайно важны» в китайской политике, утверждая, что «это происходит потому, что традиционная китайская культура отвергает верховенство закона в пользу персонифицированных отношений власти».

Помимо этого, американские ученые также уделяют большое внимание социологически значимой мобильности внутри политической элиты Китая. Например, Эндрю Уолдер (Andrew Walder), профессор Мичиганского университета, указывает на существование двух карьерных путей среди политической элиты Китая. Первый путь требует от тех, кто идет по нему, хорошего образования и высокого уровня политической лояльности, и этот путь ведет к всеобъемлющим руководящим должностям в партии и правительстве (обладание политической властью). Второй путь требует только хорошего уровня образования без высокой степени политической лояльности, и этот путь ведет к различным специализированным должностям (без политической власти)[4].

В целом международные исследования политической элиты в современном Китае все еще находятся на относительно низком уровне и имеют много недостатков из-за сложности сбора данных и языкового барьера. Важно знать об этом.

Объект исследования – политическая элита как многогранный социальный и культурный феномен.

Предмет исследования – поколения политической элиты современного Китая: преемственность и развитие.

Цель и задачи исследования

Целью данного исследования является точная характеристика социальных характеристик и политических характеристик каждого поколения политической элиты Китая и предоставление правильных положительных рекомендаций о том, как развиваться.

Таким образом, это исследование будет проводиться в сочетании логики и истории, которая включает в себя два основных аспекта теории и эмпирического, а соответствующие темы распределены по порядку согласно следующей структуре.

Обозначенная цель обусловила конкретные задачи исследования:

1. Проанализировать теоретические и академические концепции, используемые в процессе исследования, а также последние достижения в международных академических исследованиях по данному вопросу.

2. Изучить различия между основными парадигмами и теоретическими системами западной политологии и марксизма в изучении «политических элит», а также предварительно очертить межпоколенческие отношения политических элит Китая.

3. Выявить социальные и политические характеристики каждого поколения политической элиты Китая, а также их наследование и развитие.

4. Обосновать исторические факторы, практические факторы и направления деривации четвертой межпоколенческой деривации групп политической элиты Китая.

5. Обозначить политическое значение группы политической элиты для социалистического Китая и охарактеризовать ее отношение к высшим политическим интересам Китая.

Теоретико-методологическую базу исследования составили труды классиков марксизма-ленинизма – К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, И. В. Сталина, лидеров КПСС в СССР – Л. И. Брежнева, Ю. В. Андропова, К. У. Черненко, М. А. Суслова и М. С. Горбачева. Ведущая роль в обосновании ключевых тезисов работы отводилась взглядам Генерального секретаря ЦК КПК, лидера Си Цзиньпина.

В основу методологии исследования легла разработка дизайна сравнительного исследования длительного периода – для изучения характеристик межпоколенческой диффузии трех поколений политической элиты социалистической КНР путем количественного анализа биографических данных, репрезентативных заявлений и идей сменяющих друг друга руководящих коллективов ЦК КПК.

Объектом эмпирического исследования, выбранного для данной работы, являются последовательные члены ЦК КПК после создания нового Китая в 1949 году, из которых в центре внимания данной работы находятся последовательные члены Политбюро ЦК КПК (включая кандидатов в члены Политбюро) и секретари ЦК КПК. Это связано с тем, что члены Политбюро (включая кандидатов в члены Политбюро) ЦК КПК и секретари ЦК КПК являются в политике Китая ведущими кадрами, обладающими реальной политической властью, способными оказывать влияние на процесс формулирования и реализации национальной политики, а также представительными фигурами политической элиты КНР.

Научная новизна исследования заключается в количественном анализе социальных и политических характеристик каждого поколения политической элиты Китая в социологическом и политическом контексте, а также качественном анализе наследования и развития каждого поколения политических элит с точки зрения исторического материализма. Кроме того, обоснованы векторы развития политической элиты Китая в новую эпоху, что также является важной составляющей научной новизны проведенного исследования.

Научная и практическая значимость исследования

Исследование, проведенное в данной работе, может еще больше обогатить теорию организации КПК и дать полезное понимание того, как построить и укрепить социалистическую систему и абсолютное руководство КПК в новую эпоху.

Обеспечение политической безопасности политической элиты Китая имеет большое значение для защиты высших политических интересов КНР.

Структура и объем работы. Выпускная квалификационная работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. Объем выпускной квалификационной работы магистра составляет 129 страниц.

1.1. Происхождение, развитие, содержание и сущность теории «элитизма» в перспективе западной политической науки

Ранняя западная теория «элитизма» относится к волне теоретического мышления, которая процветала на Западе с конца XIX до начала XX века и была представлена Вильфредо Парето, Гаэтано Моской и Робертом Михельсом.

История теоретического развития теории «элитизма» предполагает, что изучение власти и авторитета было тем каналом, через который возникли идеи теории «элитизма». Формирование теорий «элитизма» относится к началу ХХ века, но их теоретические истоки можно проследить в доктринах «господства элиты» XIX века, таких как «поклонение героям» Томаса Карлайла в Великобритании и «сверхчеловека» Фридриха Ницше в Германии. С другой стороны, конечно, теории «элитизма» были также продуктом разочарования и скептицизма по отношению к традиционным демократическим теориям, созданным учеными эпохи Просвещения начиная с XVIII века.

По своей природе, как теоретическая система, «элитизм» с момента своего возникновения в западной политологии представляет собой совокупность мыслей изучающих субъектов, осуществляющих власть, – власть имущих – и их природу и роль. Семантически термин «элита» имеет французское происхождение; впервые появившись в XVII веке, он означал товар исключительных достоинств, а затем расширился до обозначения социальной группы, обладающей высокими достижениями, например элитные войска или высшие слои аристократии. Термин «элита» впервые появился в Великобритании в 1832 году и обозначал особые группы людей, а в конце XIX века «элита» как термин стала использоваться в западных политологических трудах.

По своему содержанию теория «элитизма», по сути, противоположна традиционной западной демократической теории и приобретает антидемократическую форму.

Во-первых, «элитизма» теория утверждает, что люди наделены разными способностями и неравны, в то время как основной принцип демократической теории – утверждение равенства людей в принципе.

Во-вторых, теория «элитизма» подчеркивает, что политикой управляет меньшинство, то есть налицо попытка восстановить социальную иерархию и препятствовать распространению демократических идей, в то время как демократическая теория отстаивает принцип правления большинства.

Что касается влияния и научного статуса теории «элитизма», то после Второй мировой войны она постепенно набирала популярность и влияние. В то время война заставила западных политологов признать, что западной демократии может угрожать присутствие у власти определенных лиц, таких как А. Гитлер, Б. Муссолини и Ф. Франко, и поэтому они сосредоточились на изучении «элит». В целом после Второй мировой войны теория «элитизма» развивалась в двух различных направлениях.

Во-первых, теория «элитизма» начала сливаться с теорией демократии, образуя теорию элитизма демократии – теорию, которая фокусируется на реальном функционировании демократической политики. Основные элементы этой теории таковы: (1) она подчеркивает, что процесс политического функционирования должен основываться на контроле элит, то есть на конкуренции между ними, и (2) она утверждает, что все конкурирующие элиты в демократии имеют одинаковую политическую ценность для демократии. Ее представителями являются такие ученые, как Йозеф Шумпетер, Гарольд Лассуэлл и Джованни Сартори.

Во-вторых, теория «элитизма» как эмпирическое изучение поведения элиты в процессе функционирования демократической политики. Это направление исследований находится под сильным влиянием бихевиоризма, поэтому его основные методы исследования согласуются с методами и приемами исследований в науках о поведении. В истории теоретического развития этого направления исследований масштабные эмпирические исследования зародились в 1950-х годах – знаковым событием стало изучение электорального поведения в городе Элмиса, проведенное американским ученым Бендатом Беррисоном.

Между тем все ученые, которые занимаются эмпирическими исследованиями, могут быть разделены по принципу «макроанализ» и «микроанализ».

Макроанализ придает большое значение изучению политической культуры и степени политического участия масс. Ведущими учеными являются Бендарт Беррисон, Габриэль Алмонд, Сидней Верба, среди которых теория политической культуры Алмонда и Вербы является наиболее представительной. Основные линии аргументации ученых, занимающихся этим направлением исследований, таковы:

1) элиты являются краеугольным камнем демократической политики. Демократическая политика не исключает существования элит, но ожидает, что они будут подотчетны народу. Утверждается, что демократия не является подлинно демократической, если народ вообще не имеет контроля над элитой;

2) политические элиты должны избираться гражданами, и только те, кто появляются таким образом, могут пользоваться правом принятия политических решений;

3) выживание и развитие демократической политики зависят не от граждан, а от веры элит в демократические ценности.

Микроанализ уделяет внимание изучению властных элит сообщества. К наиболее представительным ученым относятся Роберт Даль и Райт Миллс, среди которых наиболее показательным является исследование Даля процесса принятия политических решений в Нью-Хейвене, штат Коннектикут, США. Основной аргумент ученых, работающих в этом направлении, заключается в том, что, хотя в демократической политике существует доминирующая элита, это явление не наносит ущерба демократии, поскольку большинство представителей элиты разделяют общее понимание основных правил демократической политики и поэтому становятся активными защитниками демократии.

В целом и макро-, и микроанализы имеют разные объекты исследования, но выводы, которые они стремятся доказать, одинаковы – а именно что выживание и развитие демократической политики зависят не от народа, а от элит, что и следует принимать во внимание.

Во-первых, в целом важно прояснить методологический подход к изучению теории «элитизма».

Мы знаем, что межпоколенческая мобильность элитных групп является основной областью социальной мобильности, и ее исследовательский прогресс тесно связан с технологическим прогрессом исследования социальной мобильности, то есть методология исследования социальной мобильности является методологией исследования межпоколенческой мобильности элитных групп. В настоящее время в теоретических системах западной политологии и социологии методология исследования социальной мобильности прошла процесс развития от простой статистики до регрессионного анализа и анализа путей, от логлинейных моделей до моделей исторических событий. Классические, количественные исследования мобильности поколений в западной политологии и социологии можно разделить на три подхода:

1) парадигма «Достижение статуса», представленная в книге П. Блау и О. Дункана «Американская профессиональная структура». Основной вывод заключается в том, что чем более индустриализированным является общество, тем слабее влияние предшественников на приобретение социально-профессионального статуса, а чем более традиционным является общество, тем сильнее влияние предшественников на приобретение социально-профессионального статуса;

2) парадигма «классовая схема», представленная «Стабильными потоками» Э. Эриксона и Д. Голдторпа. Они утверждают, что модель «Достижение статуса» П. Блау и О. Дункана игнорирует качественный анализ социальной мобильности, превращая различия в социальном статусе в количественные различия, и выступают за возврат к стратегии анализа таблиц мобильности с разбивкой на группы, вместо этого используя логлинейную модель для изучения влияния структурных факторов. В отличие от модели «Достижение статуса» Блау – Дункан, парадигма «классовая схема» определяет принадлежность к классу членов элит на основе занятий их родителей и детей, а затем изучает взаимосвязь между классовой принадлежностью детей и классовой принадлежностью родителей;

3) модель распространения информации в социальных сетях. Парадигма «социальных сетей», представленная книгами М. Грановеттера «Сила слабых связей» и Н. Лина «Социальный капитал». В 1970-х годах американский социолог М. Грановеттер ввел понятие и теорию социальных сетей в изучение приобретения личного статуса, и социальные сети стали рассматриваться как один из основных элементов социальных отношений и социальной структуры. Исходя из этого, концепция сетевой структуры, которая отличается от структурного взгляда на статус, постепенно стала новой перспективой в изучении социальной мобильности, а связанные с ней концепции и теории, такие как «социальный капитал» и «социальные ресурсы», также были введены в изучение приобретения статуса. Согласно М. Грановеттеру, индивиды в реальности встроены в сеть социальных отношений. Поэтому реляционная встроенность влияет на экономическое поведение людей, в том числе на их поведение при поиске работы. Другими словами, приобретение людьми профессионального и социального статуса в определенной степени является результатом их отношений в социальных сетях и их использования. Н. Лин развивает теорию М. Грановеттера о «слабых связях». Он утверждает, что в иерархической социальной структуре чем ближе человек к вершине социальной структуры, тем больше социальных ресурсов он имеет и контролирует и тем больше потенциальное влияние на профессиональную мобильность других. Поэтому, только объединившись с теми, кто находится на вершине иерархии, можно получить доступ к большему количеству социальных ресурсов, что, в свою очередь, способствует обретению идентичности элиты[5].

Далее, в целом теория «элитизма» имеет следующие основные направления исследований.

Во-первых, правление элиты – это универсальный закон и неотъемлемая черта человеческого общества, что является самым важным пунктом теории «элитизма».

Теория «элитизма» утверждает, что все политические системы, независимо от их природы, можно разделить на группы, обладающие политической властью (правители), и группы, не обладающие ею (управляемые). Правители, обладающие политической властью и имеющие на нее существенное влияние, являются политической элитой, то есть единственной социальной группой общества, которая обладает политической властью и может принимать важные политические решения.

Теория «элитизма» утверждает, что господство политических элит является универсальным законом и неотъемлемой чертой человеческого общества. В нем говорится, что даже в примитивных обществах кто-то должен решать, когда охотиться, как охотиться и что делать с добычей. Томас Дей отмечает: «Во всех обществах – примитивных и развитых, тоталитарных и демократических, капиталистических и социалистических – есть лишь небольшое меньшинство людей, которые осуществляют власть. Независимо от того, осуществляется ли такая власть под прикрытием “народа” или нет, это факт».

В целом теория «элитизма» предполагает, что элиты существуют в любой политической системе и что их функции и роли в разных политических системах в основном одинаковы. Однако различные школы теории «элитизма» не согласны с тем, что представляет собой элита.

Во-вторых, идентификация элит – это теоретическая проблема, на которой сосредоточена элитарная теория. Например, у трех основателей теории «элитизма» у каждого было свое определение понятия «элита».

В-третьих, вопрос создания элиты является ключевым для теории «элитизма». Основатели теорий элитизма по-разному исследовали причины возникновения правящих элит.

Например, В. Парето использовал принципы и методы статистики, чтобы аргументировать корни элитарного правления: он утверждал, что общества производят элиту из-за различий в человеческих способностях. Михельс использовал факты и естественные тенденции для объяснения создания элит: (1) потребность в организации, поскольку демократия в целом нуждается в мобилизации сил, в борьбе за победу на выборах, а значит, в создании эффективных организаций, а разделение труда в организациях, то есть специализация, требует лидеров; (2) индивидуальные психологические предрасположенности, существуют различия в человеческих способностях, и всегда есть некоторые люди, которые выделяются из простого народа благодаря своим выдающимся способностям, образуя таким образом элиту; (3) потребности масс, которые неспособны и нуждаются в лидерах.

Даль объясняет создание правящих элит с точки зрения неравного распределения политических ресурсов: (1) в каждом обществе существует определенная функциональная специализация, и эта функциональная специализация неизбежно приводит к различиям в политических ресурсах; (2) люди не имеют одинакового доступа к политическим ресурсам из-за врожденных различий, и те, кто начинает раньше, зачастую в лидерах; (3) биологические различия, социологическое наследование и различия в жизненном опыте могут привести к различиям в мотивации и целях у разных людей. Различия в мотивации могут, в свою очередь, привести к различиям в способностях и ресурсах; (4) некоторые различия в мотивации и целях часто поощряются, для того чтобы разные люди занимали разные профессиональные позиции. Именно неравенство в распределении политических ресурсов определяет различие между элитами, обладающими властью, и неэлитами, не обладающими ею.

В-четвертых, поддержание, мобильность и рекрутирование элит являются центральной проблемой теорий «элитизма». С точки зрения Моски и других, поддержание и мобильность элит должны быть поняты, если мы хотим понять постоянное поддержание и изменение общества в целом.

В книге «Правящий класс» Моска перечисляет пять условий сохранения элитой своего положения: (1) близкое соответствие образу жизни; (2) использование политических формул[6]; (3) имитационность; (4) мобильность элитной группы; (5) поддержка военных. В частности, он утверждает, что в силу постоянства образа жизни общество в целом всегда будет поддерживать элиту против внешней агрессии; использование политических формул позволяет элите получить моральную и правовую основу для своей власти; имитативность порождает самоограничение в независимой индивидуальности, человеческую слабость, которую может использовать элита; мобильность элиты позволяет ей постоянно впитывать новые элементы и уменьшать недовольство неэлиты. Элита была вынуждена заручиться поддержкой военных, чтобы подкрепить свою политическую власть силой.

В целом наиболее важным из них является условие «мобильности элиты». Концепция «циркуляции элит» была впервые введена Моской. Он утверждал, что элита часто поглощают лучших из них из низших классов, чтобы у правящего класса не было недостатка в свежей крови и новых идеях и чтобы уменьшить недовольство неэлиты – этот процесс он назвал «циркуляцией элиты». Но Парето в дальнейшем обогатил и развил концепцию «мобильности элиты» на основе концепции, предложенной Моской. Согласно Парето, «циркуляция элиты» означает постоянную смену элит. Этот обмен, по его мнению, имеет два значения: (1) обмен идентичностями между правящими и неправящими элитами на личном уровне; (2) обмен идентичностью между правящими и неправящими элитами на групповом уровне. И такой обмен идентичностями в социально-политическом смысле есть обмен не только количественный, но и качественный. Парето утверждал, что закрытые элитные группы высшего класса являются основной причиной политической нестабильности и что это часто предшествует революции и беспорядкам. Следовательно, вне зависимости от того, входят ли выдающиеся таланты из масс в элитную группу через поглощение элитной группы или входят в элитную группу через насильственную революцию, их неизбежное вхождение в элитную группу станет политической реальностью – потому что классовая мобильность неизбежна.

Михельс развил теоретическую систему Парето, сделав ее более подходящей для своих собственных выводов. Он утверждает, что «циркуляция элиты» – это не столько замена одного класса другим, сколько процесс, в ходе которого новые компоненты класса постоянно сливаются со старыми. Михельс объясняет мобильность элиты с точки зрения естественных тенденций – он утверждает, что для элиты существует естественная тенденция становиться все более консервативной, даже те, кто начинал как революционер, в конце концов становятся консерваторами. Он считал: «Сегодняшние революционеры – это завтрашние реакционеры».

Вопрос рекрутирования элиты является одним из основных в теориях «элитизма». Наиболее систематически изучил этот вопрос Алмонд.

Алмонд рассматривает элиты как специфическую роль в политической системе, и его основные идеи таковы:

1) каждая политическая система должна каким-то образом отбирать людей, чтобы они играли определенную роль в политической структуре;

2) рекрутирование элит предполагает определение критериев, этапов и каналов рекрутирования элит. В то же время он утверждает, что элиты, как правило, рекрутируются из числа хорошо образованных и экономически привилегированных людей: чем выше по иерархии власти, тем более выражено доминирование образованных и обеспеченных людей, – например в развивающихся странах и регионах эта социологическая тенденция чрезвычайно значима.

Что касается общей оценки «элитарных» теорий, то очевидно, что они еще не до конца разработаны. В целом теория «элитизма» с точки зрения западной политологии еще не сформировала законченной теоретической системы. В ней существует множество школ мысли, однако ее основные понятия еще не унифицированы. Его основополагающие принципы еще не получили авторитетного толкования в академическом сообществе. Например, теория «элитизма» подвергается критике с момента своего появления.

Во-первых, элитарная теория использует наблюдение и эксперимент для анализа и изучения элит и их политического поведения, что в то же время расширяет теоретический горизонт исследования. Это связано с тем, что «элитарная» теория стремится изучить и рассмотреть вопросы политического поведения элиты, которые традиционная теория игнорировала или не смогла рассмотреть. Однако политическое поведение элит включает в себя как наблюдаемые действия элит, так и их внутренние размышления, которые трудно наблюдать, и невозможно достичь регулярного понимания природы и роли элит путем простого наблюдения и экспериментирования.

Во-вторых, теория «элитаризма» преувеличивает роль элиты, принижая и умаляя роль масс, в корне меняя статус и отношения между элитой и массами, что затрудняет научное понимание сущностных характеристик элиты.

В-третьих, теория «элитизма» рассматривает политическую систему лишь как модель для политического поведения элиты, переворачивая и искажая взаимосвязь между политической системой определенного класса и политическим поведением определенной элиты.

В-четвертых, фокусируясь на механизмах политической традиции, «элитарная» теория игнорирует реальное содержание социально-экономических процессов, которые предопределяют характер политических институтов.

В-пятых, «элитарная» теория выступает за использование наблюдений и экспериментов для описания элит и их политического поведения, но она фокусируется на том, что элиты делают на самом деле, а не на том, что они должны делать, – то есть она подчеркивает фактические суждения, исключая ценностные суждения.

На наш взгляд, в этом и состоит суть теории «элитизма» с точки зрения западной политологии.

1.2. Теория «политических элит» с позиций марксизма

Строго говоря, теория, которая противостоит «элитизму» теории западной политологии в марксистской перспективе, является частью «классовой теории» научно-коммунистической части марксизма, то есть теорией «политической элиты». Противоположным понятием «политической элиты» в контексте западной политологии является «группа лидеров» партии в марксистском контексте.

Во-первых, в марксистской системе социологическая теория классов и классовой борьбы является основой системы. Марксизм утверждает, что в классовом обществе все люди являются классами. «Теория классов» имеет два основных значения.

Во-первых, в классовом обществе каждый человек принадлежит к определенному классу, независимо от того, осознает он это или нет. То есть пока общество в целом разделено на различные классы, человек, как бы он ни жил, всегда принадлежит к определенному классу. Это верно, когда он бессознателен, но также и тогда, когда он участвует сознательно.

Во-вторых, индивид, принадлежащий к классу, всегда несет в себе черты и характер этого класса. Иными словами, определенное экономическое положение отражается во всех аспектах социальной жизни. Люди, принадлежащие к одному классу, также имеют общие интересы, запросы, психологию, сознание, общие идеи, привычки, ценности, установки, особые отношения к другим группам и различным вещам и т. д. в силу общего экономического положения и образа жизни. Это создает общий классовый характер, формирует «классовое сознание».

В этом политическом контексте существует различие между широкой и узкой группами «политических элит».

Во-первых, широкий термин «политическая элита» относится к политическим партиям, а для рабочего класса, ведущего класса социалистического государства, такой партией является Коммунистическая партия. В. И. Ленин неоднократно подчеркивал, что пролетарская партия является передовой силой пролетариата.

Как социально-политическое явление политические партии изучались буржуазными учеными по-разному, и их взгляды на политические партии были очень богатыми. Но хотя эти взгляды отличаются друг от друга, они почти одинаковы в одном отношении, а именно: когда буржуазные ученые изучают природу политических партий, они обращают внимание только на внешние характеристики политических партий и обходят стороной их классовую сущность.

В отличие от этого, марксизм считает, что политические партии – это классовые организации, основанные на классовой принадлежности и являющиеся продуктом определенного этапа в развитии классовой борьбы. В то же время, во-первых, он также указывает на общие характеристики политических партий, в дополнение к общей характеристике класса:

1) политические партии должны иметь определенную политическую программу;

2) политические партии должны быть тесно и строго организованы и дисциплинированы;

3) политические партии являются боевыми;

4) политическими партиями обычно управляет наиболее влиятельная и опытная «группа лидеров».

Во-вторых, «группа лидеров» вышеупомянутых политических партий также является основным компонентом и ядром «политической элиты» в узком смысле этого слова. Мы знаем, что любая политическая партия структурирована определенным образом. Внутри этого органа обязательно проводится различие между руководящими и подчиненными органами партии, группой лидеров партии и общим членством в партии.

Марксизм считает, что партия организована в соответствии с организационным принципом демократического централизма. Как таковые отношения внутри партийной организации должны отражать как демократические, так и централизованные аспекты. Но «демократия» и «централизация» также имеют разное значение в зависимости от исторических условий – например, когда политическая обстановка сложнее, а борьба острее, больше внимания следует уделять «централизации». Если, допустим, политическая обстановка сложнее, а борьба острее, то больший акцент делается на «централизации», а если наоборот, то на «демократии». Однако следует отметить, что поскольку подавляющее большинство событий с момента рождения пролетарской партии происходили в сложной и острой боевой обстановке, централизация была общей чертой внутренних отношений пролетарской партийной организации.

«Группа лидеров» как социально-политическое понятие была введена В. И. Лениным, «гениальным продолжателем учения Маркса и Энгельса, вдохновителя и организатора величайшей социальной революции, вождя и учителя трудящихся всего мира[7]». Он считал, что без пролетарской партийной организации, возглавляемой революционерами, «настоящее революционное движение немыслимо». В ответ на вопрос, поднятый некоторыми членами Второго Интернационала в то время: «Диктатура партии или диктатура класса – это диктатура лидеров или диктатура масс?» – В. И. Ленин ответил: «…в большинстве случаев, по крайней мере в современных цивилизованных странах, политические партии в виде общего правила руководствуются более или менее устойчивыми группами наиболее авторитетных, влиятельных, опытных, выбираемых на самые ответственные должности лиц, называемых вождями»[8]. В то же время В. И. Ленин, в противовес Л. Д. Троцкому, указывал, что «ни одно революционное движение не может быть прочно без устойчивой и хранящей преемственность организации руководителей»[9].

Исходя из этого, В. И. Ленин отмечал, что организация новой пролетарской партии должна состоять из двух частей: небольшого числа членов руководства, которые регулярно работают в качестве костяка, – т. е. в основном профессиональных революционеров. Другая часть представляла собой широкую сеть местных партийных организаций с тесными связями и поддержкой масс. В частности, В. И. Ленин подчеркивал роль «организации профессиональных революционеров» в революции, указывая, что «организация, состоящая из революционеров по профессии и руководимая настоящими политическими вождями всего народа»[10], была ядром комитетов и групп РСДРП по всей России. Ведущее ядро – «народного трибуна»[11], «ибо стихийная борьба пролетариата и не сделается настоящей “классовой борьбой” до тех пор, пока эта борьба не будет руководима крепкой организацией революционеров…»[12]. Таким образом, подчеркивал В. И. Ленин, «дайте нам организацию революционеров – и мы перевернем Россию!»[13]. Другими словами, группа лидеров – это «политическая элита», в руках которой находится власть в партии и, когда она находится у власти, в государстве.

В то же время В. И. Ленин также делал большой акцент на необходимости пролетарской партии для дела социалистической революции, строительства, развития, реформ и построения коммунистического общества. Он считал, что ни одна социалистическая страна, ни одна нация не сможет успешно построить и завершить коммунизм без руководства пролетарской партии и что «весь наш опыт показывает, что это дело слишком серьезное, и потому признание главенствующей роли партии должно быть у нас в виду, и мы не можем упускать этого при обсуждении вопроса о деятельности, об организационном строительстве»[14].

Мы знаем, что коммунистическая форма общества, в отличие от всех предыдущих форм общества, возникла не спонтанно, а в результате сознательных и целенаправленных усилий людей, действовавших в соответствии с объективными законами общественного развития. Идеологическая система марксизма воплощает коренные интересы рабочего класса и всех трудящихся людей и основана на правильном научном понимании мира. Коммунистические и рабочие партии, вооруженные идеологией марксизма-ленинизма, ведут социальное преобразование мира, т. е. установление новой коммунистической общественной формации.

Другими словами, марксистско-ленинская идеологическая система является глубоко научной и революционной. Ее научная объективность и пролетарский, коммунистический партийный характер – важнейшие черты, определяющие ее мощную преобразующую силу. По выражению В. И. Ленина, марксизм «…соединяет строгую и высшую научность (являясь последним словом общественной науки) с революционностью, и соединяет не случайно, не потому только, что основатель доктрины лично соединял в себе качества ученого и революционера, а соединяет в самой теории внутренне и неразрывно. В самом деле, задачей теории, целью науки прямо ставится тут содействие классу угнетенных в его действительно происходящей экономической борьбе»[15].

Прошлое и настоящее развитие человеческой истории полностью подтверждает правильность и научную обоснованность марксистско-ленинских идей. Например, победа Великой Октябрьской социалистической революции, установление мировой социалистической системы и строительство социалистических стран, таких как СССР и КНР, – все это признаки прогресса во всем мире и блестящие достижения марксизма как революционной науки.

Неотъемлемая и неразрывная связь между научным и революционным характером марксизма-ленинизма имеет объективную основу. Эта объективная основа заключается в том, что коренные и непосредственные интересы пролетариата, борющегося за свободу от эксплуатации и за торжество коммунизма, соответствуют объективным потребностям общественного прогресса.

Сама жизнь решительно подтверждает марксистско-ленинскую доктрину и доказывает, что она отвечает насущным потребностям общественного развития. Например, социалистический Китай под руководством Коммунистической партии и в соответствии с марксизмом завершил самые глубокие политические, социально-экономические и культурные преобразования, которые обеспечили его быстрое развитие и постепенно приблизили его к лидирующей позиции в экономическом развитии после окончания холодной войны.

Доказано, что только теоретическая доктрина, уходящая корнями в глубины жизни и всесторонне отражающая объективные и неизбежные процессы развития и реальные противоречия времени, может всего за 40 лет стать идейно-теоретическим знаменем борьбы масс, указателем сил общественного прогресса и второй по величине экономикой мира. Это наглядное отображение диалектической материалистической эпистемологии и методологии в реальном мире.

Сама практика коммунистического строительства является мощным и решающим аргументом в пользу правильности марксистско-ленинской доктрины. Чрезвычайно замечательные всемирные результаты борьбы с новой вспышкой коронавирусной пневмонии в социалистическом Китае являются лучшим примером жизнеспособности и боевитости марксизма как руководящей идеологии. Ибо достижения марксизма в Китае не просто теоретические, а являются конкретным выражением этой теории в жизни и на практике. Какими бы ни были махинации буржуазии и ее агентов, достижения социалистического Китая оказывают все большее влияние на идеологию трудового народа капиталистических стран. Реальность достижений Китая освободила умы миллионов людей, заставив их осознать фактические различия между перспективами капитализма и социализма в плане экономического и социального развития. С другой стороны, именно по этой причине социалистическая политическая элита показала себя прогрессивной по отношению к старой феодальной, капиталистической политической элите.

В целом марксизм-ленинизм – это динамичная и оптимистичная идеологическая система. Марксизм-ленинизм дает трудящимся людям сильное чувство уверенности в лучшем будущем, одновременно решительно разоблачая реакционную буржуазную идею о том, что человечество находится в каком-то «безвыходном положении». Раскрывая связь между пессимистическими идеями и настроениями буржуазии и неизбежной исторической гибелью этого класса, марксизм-ленинизм также научно доказывает, что самые смелые и благородные коммунистические идеалы революционного рабочего класса соответствуют законам общественного развития и обязательно могут быть реализованы.

Исторические судьбы буржуазной и социалистической идеологических систем отражают судьбы капитализма и коммунизма, старой, умирающей вещи и новой, непобедимой вещи. Капиталистическая идеология, освящающая социальное и духовное порабощение масс, была приговорена к смерти самой историей, которая в то же время значительно повысила статус марксизма-ленинизма и видит в нем важнейшее оружие для полного обновления всего человечества.

Поэтому, на наш взгляд, теория «политических элит» с марксистской точки зрения полностью противоположна теории «элитизма» с точки зрения западной политологии. В основном это отражается в противостоянии между консенсусом академического сообщества и характером теории.

Прежде всего ученые-марксисты обычно считают его ошибочным как в теории, так и на практике, приводя следующие основные аргументы.

Во-первых, «элитарная политика», в которой доминирует теория «элитизма», является отрицанием исторической роли и демократических прав народа и ведущей роли пролетарской партии. Его цель – заменить диктатуру пролетариата на диктатуру буржуазии и подорвать социалистический режим. Во-вторых, трудно заменить руководство коммунистической партии и рабочего класса небольшим числом «элит», и политическое предложение теории «элитизма», которая ставит небольшое число элит в оппозицию к массам, также нереально. Это тоже очень опасно для социалистического режима.

Во-вторых, элитарная политика как практическая форма теории «элитизма» теоретически противостоит социалистической демократии как практической форме теории «политической элиты». Основными проявлениями этого являются:

1) противоположность теоретических сфер действия – теория «элитизма» утверждает, что правители общества составляют меньшинство общества, но они являются элитой общества, так как превосходят большинство общества по интеллекту, характеру и способностям и оказывают важное влияние на развитие общества. Именно по этой причине считается, что элита должна нести основную ответственность за принятие решений по основным вопросам, акцентировать внимание на важной роли идеологических факторов, контролировать и управлять общими идеологическими тенденциями общества и устанавливать определенные правила и стандарты поведения своих членов. Демократия народа – как прямые проявления социалистической демократии, с другой стороны, – в основном отражается в расширении демократических прав, таких как демократическое участие, демократические выборы и демократический контроль, а также в их защите, особенно в защите избирательного права народа;

2) противопоставление двух теорий о цели и роли поведения: теория «элитизма» утверждает, что участие политических элит в политической жизни играет незаменимую роль в трансформации и посттрансформационной консолидации демократического общества. Однако теория «политической элиты» утверждает, что массы являются активным и мощным поддерживающим фактором в процессе демократических преобразований – на этапе посттрансформационной консолидации широкое участие населения в политике способствует установлению легитимности политического правления. Это также способствует научному и демократическому развитию принятия решений, а также более полному и эффективному демократическому надзору;

3) недостатки этих двух теорий различны: в совершенном обществе обязательно должны быть элиты, и существование элит может в определенной степени поддерживать социальный порядок, но элиты как человеческие существа не предполагают полной рационализации, и поэтому вся власть не может быть отдана элитам. Также народной демократии присуща и относительная однобокость, поскольку в широких слоях населения есть много нежелательных элементов, которые похожи на группы элиты. Чрезмерное внимание к народной демократии без лидерства может привести к популизму – идее, что то, на чем настаивает народ, всегда правильно, законно и рационально и поэтому отвергает другие возможности. И этот популизм имеет тенденцию вызывать «эффект квадрата» в политических движениях. То есть, скорее всего, это приведет к иррационализации принятия политических решений, если руководствоваться таким популизмом.

С философской точки зрения, различия между марксистской теорией политических элит и западной теорией элитизма делятся на два основных момента. Во-первых, диалектика у них разная. Диалектика марксистской теории «политической элиты» – это историческая диалектика противоречивого движения производительных сил и производственных отношений, а диалектика теории «элитизма» – это «диалектика антропологическая». Во-вторых, историческое мировоззрение у них разное, поскольку историческое мировоззрение марксистской теории «политической элиты» – это материалистическое историческое мировоззрение, а историческое мировоззрение теории «элитизма» – «антропологическое».

В то же время важно еще раз подчеркнуть тот факт, что противоречие между марксистской теорией «политической элиты» и западной теорией «элитизма» непримиримо и по сути является проявлением классовой борьбы в идеологической сфере. В последние годы в международных академических кругах суть попытки «унификации» марксистской теории «политической элиты» и западной теории элитизма заключается в попытке марксизм свести к гуманизму. Данный академический взгляд не является новым, но это возрождение дискурсивной теории человека в форме марксизма, от которой его основатели давно отказались. И эта антимарксистская тенденция в международной науке возникла не случайно. Беспрецедентный прогресс марксизма в XX и XXI веках, особенно Великая Октябрьская социалистическая революция и великие победы социалистической революции, строительства, реформ и развития в Китае, являются неопровержимым доказательством жизнеспособности марксизма. С течением времени марксизм все глубже укореняется в сердцах и умах народа, а его влияние на общественную жизнь становится все более и более сильным. Перед лицом триумфального шествия марксизма буржуазная идеология все больше погружалась в хаос и кризис. Капиталистический мир остро чувствовал, что это «вечная» угроза, и поэтому стремился предотвратить экспансию марксизма путем «критической контратаки». Поэтому они изменили свою прежнюю антимарксистскую стратегию, и теперь их программной задачей является «сделать марксизм доступным для каждого человека», т. е. превратить марксизм в общечеловеческую доктрину, чего, конечно, невозможно достичь. Однако такая академическая тенденция буржуазных ученых чрезвычайно ясно свидетельствует о глубоком кризисе, который переживает в настоящее время буржуазная идеология, поэтому они выдвинули так называемый лозунг «назад к Марксу», который, по сути, является новой стратегией отрицания идей марксизма. На протяжении всей истории идеологической борьбы последних ста лет буржуазные ученые провозглашали «назад к И. Канту» (в конце XIX века), «назад к Г. Гегелю» (в начале XX века) и (в середине XX века) «назад к К. Марксу». Эти три академические претензии различны по форме, но едины по сути, а именно: тщетная попытка буржуазии добиться отрицания марксизма в целом путем отрицания его философских основ. Однако, как бы ни менялась эта ошибочная точка зрения, она не сможет остановить триумфальное шествие марксизма, и эта академическая точка зрения, пытающаяся объединить марксистскую теорию политической элиты с западной теорией «элитизма», сама в конце концов будет уничтожена историей.

Но в настоящее время в конкретной политической практике социалистического Китая для реализации идеи генерального секретаря ЦК КПК Си Цзиньпина о «полной демократизации процесса» не следует ни полностью отрицать роль политических элит в рамках западного термина «элитизм», ни реформировать политическую систему, используя в качестве руководства западные теории «элитизма». Этот момент необходимо полностью осознавать.

1.3. Историческое развитие, состав и разделение между поколениями «политической элиты» в социалистическом Китае

С точки зрения классификации, политическую элиту Китая можно разделить на две группы в политической системе по критерию объема политической власти, которой они обладают:

1) политическая элита, которая обладает властью принимать основные политические решения, формулировать и обнародовать политику и которая состоит из небольшого числа людей, занимающих высшие должности и обладающих властью;

2) другие члены правящего класса, которые являются базой поддержки и опорой для первой группы.

Если установить критерии административных регионов и политических институтов, то их можно разделить на центральную группу политической элиты, ядром которой является Центральный комитет партии, и местную группу политической элиты, ядром которой являются провинциальные комитеты партии. Основным объектом данного параграфа является центральная политическая элита.

С точки зрения исторического развития, основные изменения в политической элите Китая характеризовались соотношением веса различных подразделяемых компонентов политической элиты. Чтобы изучить эту ситуацию, сначала необходимо определить различные подразделяемые компоненты политической элиты Китая, такие как состав членов Центрального комитета, который можно разделить на «центральных представителей», «местных представителей» и «военных представителей».

Во-первых, существует два определения «центральных представителей»:

1) в узком смысле состав «центральных представителей» ограничивается членами Центрального комитета, работающими в центральной партийной системе и Государственном совете;

2) в широком смысле состав «центральных представителей» шире, включая членов Всекитайского собрания народных представителей, Всекитайского комитета Народный политический консультативный совет Китая, Верховного суда и Верховной народной прокуратуры.

Во-вторых, термин «военные представители» относится к членам Центрального комитета Народно-освободительной армии Китая – включая Центральную военную комиссию КПК и КНР, подчиненные ей департаменты и зоны боевых действий.

В-третьих, термин «местные представители» обычно относится к членам Центрального комитета, которые работали в провинциальных правительствах Коммунистической партии Китая, но также включает членов региональных центральных бюро, которые работали в период с 1960 по 1966 год, а также уездных и муниципальных кадров, которые были выдвинуты в Центральный комитет во время «культурной революции». Однако «местными представителями» здесь являются не только члены Центрального комитета, но и члены Центрального бюро каждого региона, которые работали в период с 1960 по 1966 год, а также уездные и муниципальные кадры, которые были выдвинуты в Центральный комитет во время Культурной революции. Но определение «местные представители» здесь не включает тех, кто служил в местных провинциях на предприятиях, в университетах и научно-исследовательских институтах, непосредственно подчиненных ЦК, что не оказывает существенного влияния на анализ, поскольку доля таких членов ЦК, как правило, была крайне мала.

В соответствии с вышеприведенным определением можно четко рассмотреть характеристики исторического развития центральной группы политической элиты Китая после 1949 года.

Во-первых, начиная с VIII съезда КПК в 1956 году и до Культурной революции в 1966 году «центральные представители» имели абсолютное преобладание в Центральном комитете, значительно превосходя «местных представителей» и «военных представителей». Здесь важно отметить, что основные тенденции одинаковы для различных объектов, охватываемых понятием «центральное представительство» как в узком, так и в широком смысле. В частности, если рассматривать определение «центрального представительства» в узком смысле, доля «центральных представителей» в ЦК остается на уровне около 75 %, в широком смысле – доля «центральных представителей» в ЦК остается на уровне около 75 %. В более широком смысле термина «центральный представитель» – доля «центральных представителей» составляет около 80 %. В отличие от них, местные представители в этот период занимали относительно незначительное место в Центральном комитете – менее 20 % до 1964 года. Доля «местных представителей» составляла менее 20 % до 1964 года, и хотя в последующие два года она увеличилась, эта структурная особенность не была принципиально изменена. Доля военных представителей также оставалась относительно стабильной в течение этого периода и составляла 20–30 %[16].

Во-вторых, с приходом Культурной революции эта политическая модель была нарушена и резко изменилась – доля «центральных представителей» резко упала, а доля «военных представителей» и «местных представителей» быстро выросла. Доля «центрального представительства» в узком смысле упала с 75 % до менее 30 %, и «центральное представительство» в широком смысле отражает эту тенденцию. Напротив, доля «местных представителей» в Центральном комитете быстро выросла с 16 % до 49 % (в 1969 году) и достигла 50 % в 1973 году. «Доля «военных представителей» также быстро выросла после IX съезда КПК в 1969 году, с 26 % в 1968 году до 52 % в 1969 году; хотя после инцидента 13 сентября (Линь Бяо перешел на сторону СССР) доля «военных представителей» несколько упала, но доля «военных представителей» в Центральном комитете оставалась на уровне около 40 % до 1978 года. Это означает, что: (1) увеличение доли «военных представителей» было связано с необходимостью военных контролировать порядок во время Культурной революции, в то время как доля «местных представителей» превышала долю «центральных представителей». Это означает, что власть центральной политической элиты была значительно ослаблена во время Культурной революции и что контроль центрального правительства над местным уровнем был значительно снижен.

В-третьих, после реформы и открытости доля «центральных представителей» в Центральном комитете постепенно увеличивалась и в 1990-х годах вновь заняла доминирующее положение. В то же время доля «военных представителей» постепенно снижалась – с 40 % в 1977 году до примерно 20 % в 1999 году. Продолжающееся снижение доли «военных представителей» соответствует постепенному открытию Китая для внешнего мира. Хотя доля «местных представителей» имела тенденцию к снижению в период с 1980 по 1990 год, до 1989 года доли «центральных представителей» и «местных представителей» были относительно близки друг к другу и не демонстрировали значительных изменений. XIII съезд КПК в 1987 году стал еще одним поворотным моментом в структуре Центрального комитета. С тех пор доля «центральных представителей» и «местных представителей» постепенно увеличивалась – доля «центральных представителей» колеблется между 40 % и 50 %, а доля «местных представителей» снизилась с 41 % в 1987 году до 27 % в 2001 году. Доля «центральных» представителей колебалась между 40 и 50 %, в то время как доля «местных» представителей снизилась с 41 % в 1987 году до 27 % в 2001 году. Фактически, за исключением нескольких кадров из числа этнических меньшинств, большинство местных представителей в Центральном комитете в этот период были, как правило, провинциальными партийными секретарями и губернаторами.

В-четвертых, после XVIII съезда КПК доля «центральных представителей» в Центральном комитете продолжала расти, в то время как доля «местных представителей» продолжала падать, а доля «военных представителей» увеличилась незначительно. Увеличение доли «военных представителей» является результатом все более сложного международного геополитического ландшафта, с которым КНР столкнулся после 2012 года, что, безусловно, следует принимать во внимание.

Если говорить о разделении поколений и характеристиках «политической элиты» Китая, то с момента основания социалистического Китая китайская политическая элита, ядром которой является Центральный комитет, в значительной степени определяла процесс политического развития Китая. В целом, не принимая во внимание реальную межпоколенческую производную групп политических элит и в соответствии с политической традицией социалистических стран, китайскую «политическую элиту» сегодня можно разделить на три поколения.

Первое поколение – это политическая элита эпохи Мао Цзэдуна, характеризующаяся высокой степенью политической преданности социализму, большая часть которой была проверена реальной политической и военной борьбой и являлась естественным результатом исторического процесса, происходившего в Коммунистической партии Китая с момента ее основания.

Именно в этот период был оформлен механизм формирования политической элиты Китая. Зачатки механизма происхождения сегодняшних политических элит в Китае были заложены самим товарищем Мао Цзэдуном после смерти товарища И. В. Сталина в 1953 году и после XX съезда КПСС. В частности, в то время когда товарищ Мао Цзэдун рассматривал предложение о создании коллективного руководства ЦК КПК, он предпринял новаторский шаг, создав Постоянный комитет политбюро ЦК КПК в качестве органа власти политбюро ЦК в период, когда политбюро не заседает, т. е. ядро группы лидеров КПК. Стоит отметить, что в истории международного коммунистического движения до того, когда КПК приняла решение о создании Постоянного комитета политбюро ЦК КПК, центральные руководящие органы правящих партий в других социалистических странах никогда официально не создавали орган, подобный Постоянному комитету Политбюро ЦК КПК. Товарищ Мао Цзэдун также предложил, чтобы председатель, заместитель председателя и генсек секретариата ЦК партии были официальными членами этого Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК.

После VIII съезда КПК (1956 г.) Мао Цзэдун подумал, что с одним председателем и одним заместителем председателя (товарищ Лю Шаоци) он «чувствует себя одиноким» и ему необходимо создать несколько «ветрозащитных полос». Он сказал: «Небо непредсказуемо, и у людей есть свои несчастья», и если создать «ветрозащитные полосы» для кадров, работа пойдет лучше. Если скомпрометировано только несколько старших кадров или если им придется досрочно встретиться с К. Марксом из-за болезни или по какой-то причине, то всегда будет за кого держаться, и наша страна не пострадает, в отличие от СССР, который был ввергнут в смятение после смерти И. В. Сталина. Мы просто должны подготовить эту руку. В то же время еще несколько человек были бы полезны для работы. Он, в частности, сказал, что главная цель этого соглашения – безопасность страны, и если будет несколько больше людей, то каждый возьмет на себя немного ответственности[17]. Так, под председательством товарища Мао Цзэдуна Постоянный комитет Политбюро ЦК КПК с самого начала своего существования имел два четких эшелона кадров, причем относительно молодые товарищи Чэнь Юнь и Дэн Сяопин были членами второго эшелона, а в 1968 году тогдашний министр обороны страны маршал КНР Линь Бяо[18], который был еще моложе товарищей Чэнь Юнь[19] и Дэн Сяопина, был устроен в Постоянный комитет Политбюро ЦК. Хотя эта система лидерства была в значительной степени ликвидирована во время Культурной революции по ряду политических и исторических причин (товарищ Мао Цзэдун, например, уделял больше внимания передаче высшего руководства людям, а не группе), она также оказала глубокое влияние на политическую линию и конкретную политику последующих лидеров, таких как Хуа Гофэн[20] и Дэн Сяопин. Это тоже было исторической основой, на которой группа лидеров второго поколения ЦК КПК с товарищем Дэн Сяопином в ядре смогла быстро восстановить систему группового руководства центральной власти в эпоху Дэн Сяопина.

Второе поколение, группа политической элиты эпохи Дэн Сяопина, Цзян Цзэминя и Ху Цзиньтао, характеризуется тем, что уровень профессиональной деловой компетентности является решающим фактором, определяющим, смогут ли они сохранить свой статус политической элиты. По сравнению с первым поколением групп политической элиты, для этого поколения групп политической элиты характерны:

1) тенденция к формированию более молодой политической элиты. В возрасте 51–60 лет больше всего шансов стать кадровыми работниками провинциального уровня и выше;

2) разумное распределение политической элиты по трем возрастным градациям: «пожилые», «среднего возраста» и «молодые»;

3) больше шансов на продвижение по службе для политической элиты со степенью магистра или выше. Высокий уровень образования и опыт окончания престижных университетов стали важным образовательным капиталом для роста политических элит. Это неизбежный результат трансформации политической элиты Китая из революционной политической элиты в профессиональную политическую элиту;

4) гораздо меньшие возможности для роста женской политической элиты, чем для мужской. Противоречия между семьей и карьерой, традиционные взгляды и необоснованная система назначений являются основными факторами, ограничивающими возможности политического роста женщин по сравнению с мужчинами. Благодаря постоянному совершенствованию Конституции и законов женщины из политической элиты постепенно занимают руководящие должности, но они все еще находятся на задворках власти.

В то же время в этот период ЦК КПК и его Политбюро (группа лидеров), организационный аппарат китайской политической элиты фактически не контролировались человеком, занимавшим пост Генерального секретаря. Высшая политическая власть в Китае принадлежала товарищу Дэн Сяопину, который сменил товарища Хуа Гофэна на посту председателя Центральной военной комиссии при ЦК КПК. Его совместно возглавили «восемь бессмертных КПК» партии. Это исключительное явление закончилось только в ноябре 1989 года, когда товарищ Цзян Цзэминь занял пост председателя Центральной военной комиссии, высшая политическая власть в Китае вернулась к Генеральному секретарю ЦК КПК. Однако стоит отметить, что именно этот объективный факт по исторической случайности обеспечил стабильность социалистического Китая в конце 1980-х годов и отсутствие разрушительного политического шока для Коммунистической партии Китая во время «студенческого движения» в июне 1989 года. КПСС тем временем стремительно теряла свое политическое лидерство под натиском неолиберализма и предательства политической элиты партии. Партия, «…ум, честь и совесть нашей эпохи»[21]