Китеж-грайнд. Книга 2

1. Самый ценный ресурс

Грузовик изрядно потряхивало всю дорогу. Да и дорогой это можно было назвать с большой натяжкой: под колёсами мелькали только мусор, щебень, рытвины, горки и прочие неровности. Тёма в начале пути вздумал было паранойить из-за Дани, Новой Москвы и того, что никому нельзя доверять, но вскоре тряска его отвлекла, и он сосредоточился на том, чтобы не грохнуться со скамейки и не прикусить язык. Щёку себе он уже прикусил.

Это была его первая поездка на транспорте, не считая велосипеда. И сразу на военном "Урале"! Со стороны автомобиль выглядел мощно: здоровенная железная махина, в высоту чуть ли не три метра, шесть здоровенных колёс на толстых шинах, а в кабину водителя нужно подниматься по подножке. "Урал" был весь побит и исцарапан, и в местах, где отошла болотно-зелёная облицовка, виднелась ржавчина. "Боевые раны" только добавляли ему грозности, и Тёма представлял, в каких военных действиях успел побывать этот грузовик за годы службы.

Воодушевившись внушительным экстерьером грузовика, Тёма сначала с превеликой радостью забрался на платформу, закрытую тёмным брезентовым тентом. Он предвкушал невероятное удовольствие от поездки на этом военном аппарате, заранее смаковал чувство сопричастности к великому.

Но правильно говорят мудрые люди, что предвкушение счастья даже слаще самого счастья: тряска в тёмном кузове с двумя маленькими окошками, через которые еле-еле просачивался свет, быстро согнала весь пафос. Тем более было не до героического мироощущения, когда у тебя все внутренности перебалтываются на каждой кочке.

Первое время он ещё пытался смотреть на улицу через окошко, но картинка там так прыгала, что у него заболела голова и его начало подташнивать. Стало страшно, что он физически не сможет вынести поездку, и он забросил попытки следить за дорогой.

В кузове так же тряслись Нася, Гера, Уно и их бывший командир отряда с последней вылазки Илья. На бледных лицах его друзей читались те же эмоции и чувства, что и у Тёмы, а вот Илье, судя по всему, было всё равно. Он даже не держался руками за скамейку. Илья, вообще, очень гармонично здесь смотрелся: одежда такого же цвета, что и грузовик, тело такое же здоровенное, как эта махина. На лице военного не было ни единой эмоции. При взгляде на экс-командира Тёма почувствовал себя совсем мальчишкой, поэтому пришлось быстро отвести глаза в сторону. Ему совершенно не хотелось погружаться в состояние бета-самца, тьфу-тьфу-тьфу. Он же иммунный. И уже не школьник. И он должен был быть здесь главным.

– Илья, слушай, – решил он обратиться к командиру на "ты" и по имени, чтобы сразу поставить себя с ним на один уровень, – а ты часто ездишь на грузовиках?

– На "Урралах" – частенько. Но я за рррулём обычно, а в кузове – гррузы.

Тёме показалось, что Илья будто бы стал говорить с ним другим тоном, чуть ли не дружеским. Или это из-за тряски и рёва мотора создавалась такое впечатление, он не понял.

– Типа заказы для военных? – поинтересовалась Гера.

– Давай не упоминать всуе, всё-таки демка кругом, – предложил Уно.

– Да, да, правило номер один. Не упоминать всуе власть, – закивала татуированной лысиной Гера.

– Серьёзно? У вас что, уже свой свод правил есть, о котором я не знаю? – удивился иммунный.

– Да я импровизирую, расслабься, – выразительно посмотрела на него Гера, – но можем составить список. Предлагайте правило номер два!

– Не блевать на ближнего своего! – Уно поймал волну креатива. – А то я вижу по вашим зелёным лицам, что только об этом и думаете.

– По себе других не судят, Уно, – отрикошетила Гера, – но я поддерживаю предложение, так-то вполне рабочее.

– А что будет с тем, кто нарушит прравило? – улыбнулся Илья. – Ррастрел? Штрраф?

Нет, значит, Тёме не показалось. Их экс-командир с ними разговаривает по-человечески, даже шутить пытается. Это хорошо. За разговором путешествовать по рытвинам будет немного легче.

– Если кому-то плохо, давайте сейчас говорите Дюку остановиться. Это пункт 2.1., – серьёзно предложил паркурщик.

Никто не отозвался, и грузовик продолжил своё движение в неизвестность. Беседа так и не завязалась.

Нася сидела рядом и, в основном, молчала. Их ноги в практически одинаковых штанах цвета хаки периодически стукались коленями, что было не только совершенно не романтично, но и достаточно болезненно. Поэтому Тёма сильно напрягал икры, чтобы колени не гуляли сами по себе. Он не понимал, в порядке ли она, но, на всякий случай, не спрашивал. Может, её просто мутит. Да к тому же, он пока не решил, как им теперь общаться: он больше не был единственным спасителем человечества, а она не была бедной принцессой, оставшейся в умирающем городе ждать своего героя. Странно всё очень, короче говоря. И уж очень быстро меняется.

В кабине водителя, помимо самого водителя Дюка, ехали Николаич с Даней и о чём-то разговаривали. Из-за шума двигателя ничего не было слышно, и Тёме оставалось только догадываться, о чём идёт речь. Не подставил ли он весь поход под угрозу из-за своей болтливости? Он надеялся, что нет.

Когда у Тёмы только заболела голова, были надежды, что всё скоро пройдёт само, и он привыкнет к тряске и не будет обращать на неё внимание. Но становилось только хуже. Шум мотора и запах дизеля отравляли его существование. Тёма посмотрел на часы. Они были в пути чуть больше трёх часов, а ему уже невыносимо погано.

– Кто-нибудь знает маршрут? Какие у нас вообще планы? – решил осведомиться он, больше обращаясь к Илье.

– Сначала надо доехать до кррая. Два месяца назад мы установили новый ФЧИ и ррасчистили до него эту дорррогу.

"Ну, класс. То есть это мы едем по расчищенной дороге, – подумал Тёма с отчаянием. – Что же будет дальше?"

– Я сам метку устанавливал, за которрую пока нельзя. Дальше ходят только иммунные. И дррругие особо одарённые, – продолжал экс-командир. – А дальше нам начальник рррасскажет, что делать.

У Тёмы в сознании снова начали рождаться конспирологические теории. Почему всем иммунным просто не собраться и не уйти максимально далеко, чтобы проверить, что там за пределами Москвы? Неужели до него никто до этого не додумался? С другой стороны, он сам никуда далеко не уходит. Потому что ему с детства твердили, что там опасно и ничего нет. Да и других иммунных он не знает… Паранойя накладывалась на общее болезненное состояние, и настроение падало в бездну.

Внезапно грузовик затрясло из стороны в сторону сильнее прежнего. Нася уронила с коленок рюкзак, и даже Илья от неожиданности схватился одной рукой за стенку. Из-под скамеек к центру выехали какие-то брезентовые тюки, и их пришлось заталкивать обратно и придерживать ботинками. В полутьме было не понятно, что находится в тюках, на ощупь содержимое тоже невозможно было определить. Но это точно было не оружие, а что-то полегче, не железное.

– Оп-па! Выехали за край, по ходу, ребята, – скачущим голосом выговорил Уно.

Все в панике смотрели друг на друга, ожидая, что кто-нибудь провалится в демку. Тёма первым делом взял за руку свою девушку.

– Ты здесь, Нась? – обратился он к ней.

– Да, всё в порядке. Наверное, глушилки добивают ещё досюда, – говорить было сложно и она снова замолчала, забрав обратно свою руку.

Через несколько минут грузовик сильно тряхонуло, а потом всё остановилось, и мотор перестал шуметь. Резко стало очень тихо.

– На выыыхооооод! – Нараспев прокричал басом водитель. – Приехали!

Тёма удивился. Как приехали? Их поймали? Они не могли так быстро доехать до Шамбалы!

– Что за хрень… – проговорил он.

Все вышли из грузовика. Сухой ветер ударил Тёме в лицо, и в глаза попал мелкий песок. Он привычным жестом протёр их и огляделся. Вокруг была привычная для сталкерства картина – мусор, остовы сгоревших машин, в два раза ниже их "Урала", кирпичи, полуразрушенные здания, покосившиеся линии электропередачи. Единственным отличием было то, что расчищенной части не было видно. Они были в центре послевоенного мусорного полигона, куда ещё не ступала нога сталкера.

Учитель спустился с кузова и собрал всех рядом с грузовиком, припаркованным на небольшой возвышенности. Одно колесо заехало на острый кусок бетона и было спущено.

– Не знаю, обрадую вас или нет, но отсюда мы идём пешком. Дороги дальше нет и к тому же, по заказу, мы должны расчищать зону за крайней меткой. Инфосферы можете не опасаться. Я разработал компактный портативный ФЧИ, который будет путешествовать с нами, – на этих словах учителя все чуть ли не хором протянули "Ааа, вот оно что". – Пока, как видите и чувствуете, он нас не подводит, а мы ведь отдалились от допустимого края на несколько километров. Это моя новая разработка, никто в Москве о ней не знает, но я в приборе уверен. Можете не волноваться. Сейчас я раздам всем дополнительные мешки с необходимыми вещами, а Никита с Ильёй приготовят автомобиль.

Учитель раздавал всем мешки с компасами, фонариками, рациями, батарейками, картой похода, пайком (спрессованными хлебцами и бутылкой воды) и прочими незаменимыми вещами. Тёма проверил, работает ли фонарик, и убрал карту в карман куртки. Тем временем Дюк и Илья в кузове грузовика вытаскивали брезентовые тюки из-под скамеек.

– А там что такое? – поинтересовалась у учителя Гера, указывая пальцем на массивный брезентовый мешок в руках их водителя.

Тёме тоже стало интересно, что за таинственный груз они охраняли полпути, и он стал наблюдать за действиями военных.

– А это, Наташенька, мы, – со вздохом ответил старик.

В этот момент Дюк с грохотом вывалил на пол содержимое тюка, и Тёма не знал чему удивляться больше: словам учителя или тому, что вывалилось на железный пол платформы.

– Пять мальчиков, две девочки! – Загоготал амбал Дюк. – Даня в тусовке не участвует.

Ребята смотрели на происходящее, открыв рот. На полу "Урала" лежало тёмно-коричневое человеческое тело в какой-то знакомой одежде. Мумифицированный труп в совершенно не подходящем ему аутфите… Солдаты тем временем распаковывали другие мешки.

– Я сидела на мертвяке… – Тихо произнесла Гера с остекленевшими глазами. – И ещё ногой его придерживала, чтобы он в центр не укатился…

Мужчины слаженными движениями, не теряя времени даром, расположили двух мертвецов в кабине, а остальных разложили по кузову.

– Чё вы ахаете там? Знали бы вы, какая это ювелирная работа – найти трупы, застывшие в таких удобных позах. А переодевать их в ваши шмотки – вообще отдельная веселуха! – продолжал амбал, – можно сказать, вы пропустили самое интересное!

Видимо, не для одного Тёмы происходящее было незапланированным шоу. Нася с Герой, взялись за руки, как будто испугавшись, а Уно озадаченно почёсывал голову.

Затем грузовик был хорошенько залит горючим. Все, кто не участвовал в этом действе, молча наблюдали за происходящим. Они понимали, что происходит, но это было как-то дико и очень внезапно. Инсценировать собственную смерть Тёма даже в мыслях никогда не допускал.

– Теперь мы будем для всех мертвы… – драматичным голосом проговорил он.

– Наверное, это правильно. Рано или поздно нас начнут искать. И по нашему следу отправят кого-нибудь, это как пить дать. А так мы сможем немного выиграть время, – вынес предположение Уно.

У Тёмы сердце обливалось кровью при мысли о маме. Как она это перенесёт? С ней же удар может приключиться… А он даже не попрощался нормально. Теперь они будут думать, что остались с Вадиком вдвоём… Нужно быстрее дойти до Китеж-града, разведать там всё и вернуться за родными в Москву.

"Надеюсь, они не сразу кинутся нас искать", – подумал он.

Учитель скомандовал, что пора доставать компасы и быстренько уходить в направлении стрелки на 120 градусов. Ребята полезли искать нужный предмет в рюкзаках. Тёма нащупал бутылку воды и сделал небольшой глоток – горло совсем пересохло.

"Воды катастрофически мало. Как же мы будем пить?" – заметил он с опасением и хорошенько закрутил крышку, чтобы ни капли не пролилось.

Все достали компасы и водрузили рюкзаки на плечи. Идти по стрелке оказалось совсем не сложно и даже захватывающе. Тёма вспомнил, как папа впервые показал ему компас, принесённый со сталкерства. Маленького Тёму завораживала стрелка, которая всегда указывала на один и тот же странный значок, ему казалось это магией. Но папа сказал, что это не магия, а физика. Рассказал про магнитные поля вокруг планеты и про периодическую переполюсацию Земли. Артём тогда практически ничего не понял, но его так поразила идея о невидимых энергиях, что он потом ещё неделю бегал с компасом по всему району.

Закончилось всё печально: компас отобрали взрослые мальчишки и поставили Тёме пару синяков. Папа тогда его успокоил, сказав, что можно сделать свой собственной компас из любой иголки: нужно просто один конец иглы намагнитить о волосы, одежду или магнит, положить иголку на бумажку и поместить в воду. Размагниченный кончик всегда будет указывать на север. Ещё несколько дней Тёма мастерил самодельные компасы из всех иголок, которые находил в доме.

Когда команда отошла от грузовика метров на триста, Дюк нажал на какую-то кнопку. Послышался небольшой хлопок, и вскоре грузовик охватило пламя. Тёма смотрел, как огонь и чёрный дым пожирают огромную железную махину. Старый "Урал" как будто горел заживо, он свистел, трещал, хрипел, словно говорил им, что ему ещё жить да жить. Внутри него горели тела незнакомых людей, над которыми скоро будут плакать Тёмины мама и брат.

– Уходим, эта часть выполнена, – твёрдо сказал учитель.

Все в последний раз взглянули на грузовик, в котором, как думал Тёма, они проедут до конца маршрута. Затем поправили на плечах рюкзаки и отправились в путь. Теперь это Поход в прямом смысле слова.

Тёма пребывал в состоянии аффекта. Ему было очень непривычно, что учитель раздаёт команды, грубо говоря, на сталкерстве. Поджигать трупы в грузовике тоже было не самым обычным времяпрепровождением, но вот это перемешивание ролей… Сначала он был другом отца, потом школьным учителем, теперь он предводитель Похода с пироманскими замашками… И ещё он работал на Новую Москву. И теперь они вместе идут чёрти куда. В неизвестность. По крайней мере, для Тёмы пункт назначения был абсолютно сказочным, он, в отличие от Горбунова, по демке не блуждал.

Команда уходила прочь от пылающего грузовика. Впереди шли учитель с Уно, за ними Дюк и Илья, потом Нася и Гера, и замыкали шествие Тёма и Даня. Учитель отпустил из поля зрения Полунина достаточно далеко, что было хорошим знаком. По-видимому, всё закончилось нормально, и их теперь в отряде официально восемь.

Самые громоздкие рюкзаки тащили Илья и Никита, Нася с Герой шли практически налегке. Тёма решил, что это своеобразная демонстрация силы и статуса – самые мощные мужики несут самое тяжёлое, значит, они главные. Тёма был где-то посередине этой иерархии, и его это подбешивало. За месяцы подготовки к походу он настолько привык чувствовать себя уникальным, важным и единственным, что теперь наличие других особей мужского пола казалось ему неправильным. Особенно его раздражали солдаты. Они абсолютно точно работали на Новую Москву! Что они делают здесь?

Достаточно долго все шли молча, только Дюк с Ильёй обсуждали какие-то абстрактные исторические темы, которыми больше никто не интересовался. До Тёмы переодически долетали обрывки фраз про чилийскую расу, римских императоров, а ещё монголов, которые, якобы, защитили Русь от китайской экспансии.

"Зачем вообще это обсуждать? – недоумевал Тёма, у которого перед глазами ещё стояла тёмно-коричневая мумия в его джинсах и футболке, которую вытряхивал из мешка Дюк. – Какое это имеет значение сейчас? Чилийская раса! Что это, блин, за набор звуков?"

Долго идти с тяжёлым рюкзаком было непривычно тяжело. Тёма старался не смотреть на часы, чтобы не расстраиваться – время тянулось очень медленно. Иногда казалось, что он передумал уже все мысли, и он шли в его голове по второму кругу. Он сожалел, что учитель не позвал в поход Доцента. С ним Тёме было бы не так поганенько.

Они шли через котлованы, мусорные свалки, сгоревшие посёлки, огибали глиняные водоёмы и горы ржавых машин. Дороги не было. Точнее, уже не было: всё было разрушено и покрыто метрами грязи и мусора. Здесь трупы людей никто не убирал, и глаз через какое-то время уже не цеплялся за них. Сгоревший компьютер, кусок стены или мертвяк – уже было не важно, что под ногами, это всё было просто препятствиями, которые нужно было, по возможности, обходить.

В середине дня решено было сделать первый привал и подкрепиться. Для трапезы выбрали один из гигантских полуразрушенных кирпичных коттеджей. Часть дома обвалилась, и можно было пройти внутрь через зияющий проём в стене.

В коттедже осталось несколько комнат, в гостиной, которая располагалась в центре здания и пострадала меньше других комнат, стоял большой стол, диван, кресла и несколько стульев – как раз для их большой компании. Судя по тому, что в комнатах осталось много техники, а в гараже стояли скелеты сгоревших машин, дом раньше принадлежал очень обеспеченной семье. Но теперь всё было покрыто многолетним слоем грязи, а телевизоры и компьютеры превратились в бесполезный мусор. На кухне не осталось даже намёка на еду, ни консервов, ни крупы, вообще ничего. На высоченном холодильнике висели разноцветные магниты с надписями на других языках. Тёма осмотрел их, но не понял, что они значат. На столешнице стояли разнообразные электронные комбайны и пустые склянки, а под ногами валялось огромное количество стеклянных бутылок разных форм и цветов. Но нигде ни крошки пищи.

"Послевоенный голод, – резюмировал Тёма, – Надеюсь, нам не придётся такого испытать".

Он много слышал про эпоху Катастрофы, и это было просто безумием. Сложно было себе представить весь ужас, что происходил с миром и людьми. Даже странно, что всё закончилось и он живёт в такое мирное и сытое время, когда всё приведено в порядок.

"А скоро станет ещё лучше", – подумал Тёма про сокровища, которые откроются им в Китеж-граде.

Уно ушёл на поиски воды, учитель прилёг ненадолго в отдельной комнате, потому что у него болела спина, а все остальные сели отдыхать за стол в гостиной. Нася принесла с кухни тарелки, стаканы и ложки и протёрла их тряпкой, слегка смоченной в воде. Гостиная была очень грязной, но видно, что когда-то здесь всё было обставлено с шиком: на стене красовалась деревянная карта мира, каким он был до Катастрофы, с потолка свешивались длинные люстры, на полке под телевизором стояли вазы и статуэтки, изображающие что-то абстрактное, а на стенах висели картины в рамах. В комнате было много свободного пространства, которое современным людям казалось запредельным шиком, все жили очень компактно. Тёма никогда раньше не бывал в таком роскошном доме.

Сначала в оставшейся компании завязался общий разговор, состоящий по большей части из описания эмоций от увиденного во время похода, но через какое-то время беседа резко свернула не туда. Тёма даже не понял, что произошло.

– Ну, расскажи, чудище болотное, – произнёс Дюк, обращаясь к Гере, – почему тебя взяли в нашу экспедицию? С ищейкой всё понятно. А ты?

Гера замерла от этого внезапного хамства из уст взрослого мужика и даже не смогла быстро съязвить, как она обычно это делала. Тёма, Нася и Даня тоже слегка опешили.

– Наверное, по тем же причинам, что и тебя, – наконец, ответила она, недоумевающе глядя на амбала.

– Да что-то я не видел, чтобы ты таскала тяжести или мертвяков поджигала. Значит, не по той же. Что-то другое, – Дюк отпил из бутылки и смачно рыгнул, – что-то другого характера.

Тёма решил быстренько завести параллельный разговор на отвлечённую тему и спросил у Наси:

– Слушай, а ты чувствовала, что мы едем на трупах? Ну, как эмпат.

– Знаешь, я как-то не привыкла думать о наличии трупов под скамейкой перед тем, как на неё сесть, – девушке вопрос явно не понравился. Тёма слегка разозлился на то, что она не поняла его интенций.

– Я вообще не понимаю, что у тебя в голове. Как там всё это работает.

– Заметно, что не понимаешь, – Нася, похоже, решила, что мужчины предъявляют им с Герой какие-то необоснованные претензии. Но Тёма этого не хотел.

– Эй, да ты чего грубишь?

– У неё пмс, дурак. Отстань со своими трупами, и так тяжело, – сказала Гера, а потом обратилась к подруге, – Если что, я взяла прокладок на несколько заходов и менструальную чашу, могу поделиться.

– Фу! Ты больная такие вещи при мужчинах обсуждать? – отреагировал Дюк.

– А ты больной за столом при девушках рыгать? – Гера вернулась в свою привычную колею резких нападок.

– Во-первых, ты не девушка, а мутант. Давай уясним это. Во-вторых, мы ещё не едим. И в-третьих, отрыжка – это естественный процесс.

– Месячные – тоже естественный процесс. И их, в отличие от твоих извержений, нельзя контролировать.

– Так это ты просто не умеешь свои извержения контролировать, – загоготал солдат.

– Капец… Как хорошо было, когда ты вёл грузовик и тебя не было ни видно, ни слышно!

– А я смотрю, ты у нас дерзкая.

Всё это могло бы закончится знатной потасовкой, но пришёл Уно и сказал, что нашёл скважину с водой и ему нужна помощь. Тёме совершенно не хотелось драться со здоровенными мужиками, защищая честь подруги, и он с облегчением последовал за Уно. Дюк с ухмылкой вышел на улицу, а Гера глазами метала ему вслед молнии.

Вскоре мужчины принесли воду, её прогнали через фильтр и вскипятили в котелке на костре рядом с домом. Из прессованного хлебца приготовили сытную зелёную кашу. Затем все собрались в гостиной и молча пообедали. Дюк больше не нападал на Геру, и вроде бы, всё пришло в норму. Тёма решил, что все были просто злые от голода.

Главное теперь было срочно отправляться дальше, а не рассиживаться на диванах или заниматься поиском трофеев. Хотя в этом дворце их должно было быть огромное множество… Тёма сгорал от любопытства, что могут хранить комнаты на втором этаже, но в то же время понимал, что им не стоит терять драгоценное время. Да и нести с собой лишние вещи было бы плохой идеей.

После обеда все собрали рюкзаки и, оставив грязную посуду на столе, вышли из коттеджа. С одной стороны, здорово, что можно было не убирать за собой и не мыть тарелки. Но с другой – было в этом что-то устрашающее. Это было неким символом невозврата к нормальной жизни. Илья погасил костёр, как он выразился сам, "по-солдатски", и все отправились в путь.

После обеда идти стало ещё тяжелее, потому что теперь хотелось спать. Отряд продолжал свой поход через котлованы и сгоревшие посёлки. Дюк и Илья снова обсуждали непонятные исторические темы, войны и архитектуру, а Гера задвигала Насе теорию о том, что женщины умнее и сильнее мужчин, и они уж точно бы подгадали время экспедиции под цикл единственного эмпата.

– Уже предвижу, какой будет весёленький поход, – вполголоса сказал Даня Артёму и закусил свою пирсингованную губу.

Тёма решил воспользоваться случаем и поинтересовался у осведомлённого приятеля, что будет делать Новая Москва, когда поймёт, что целый отряд исчез.

– Ну, смотри, я так себе это представляю. Сначала нас все потеряют и отправятся искать. Горбунов – важный человек, его будут искать, пока не найдут. К тому же мы уехали на военном грузовике с двумя солдатами. Что должно ускорить процесс. Когда найдут грузовик с телами, родственникам расскажут, что мы погибли на сталкерстве. Но потом, это я гарантирую, специалисты моей малой родины поймут, что тела принадлежат давно погибшим людям. И нас начнут искать более тщательно.

– Да, звучит логично. Скорее всего, за нами отправят отряд иммунных. У других же нет портативных глушилок.

– Это очень дорого. Иммунные – самый ценный ресурс в мире, Артём. Их никто не отправит гоняться за стариком и парочкой военных, да простит меня Горбунов. Будут искать как-то по-другому…

Мысль, что он "самый ценный ресурс", смягчило сердце Тёмы. Он снова почувствовал себя незаменимой частью экспедиции.

Потом коттеджные и дачные посёлки закончились и сменились мусорными пустырями.

"Наверное, здесь когда-то было поле, – подумалось Тёме. – Такие просторы не могли быть ничем не заняты. Как говорил учитель, природа не терпит пустоты".

Он попытался представить старинное довоенное поле и что на нём росло. На ум приходили картинки из журналов и сцены из фильмов: золотые колосья, зелёные длинные листья. В принципе, при хорошем воображении человек может представить себе поле, состоящее из растений. Но вот электромагнитное поле… Тёма снова вспомнил про компас и свои детские эксперименты, когда вся комната была заставлена кружками с водой и плавающими в них иголками.

"Опять мысли повторяются, что ж такое," – заметил он и постарался переключиться.

Вскоре снова вокруг появились погоревшие дачи, и за ними уже стали вырисовываться привычные всем панельные дома – отряд подходил к окраине какого-то городка. Николаич сказал, что до темноты нужно пересечь центр и заночевать на противоположном краю города.

Они дошли до низких старинных домов и торгового центра с выбитыми стёклами. На фасаде здания ещё остались следы от крепления вывески – курсивные буквы "Галерея". Как понимал Тёма, до Катастрофы очагами цивилизации являлись именно торговые центры. Видишь тц – значит, ты в центре города. Он представлял, что туда стекались все люди, кто поесть, кто купить что-то, кто просто погулять. Тёме иногда очень не нравилось быть иммунным, ему хотелось, как Нася, уметь погружаться в любую эпоху и видеть, как там всё было на самом деле. Не сквозь фантазию режиссеров или писателей, а через глаза обычного человека, чтобы всё было правдоподобно и без лишней романтики. Но этому не суждено было случиться, поэтому он просто фантазировал.

Тем временем на общем голосовании было решено исследовать магазин на предмет важных трофеев – свечей, батареек, обуви и прочего. Отряд забрался в торговый центр, давно вросший в землю по второй этаж, и прошёлся по коридорам.

Всё было разграблено. Абсолютно всё. Каждый магазин, каждая лавка. Кассы раскурочены, стёкла витрин разбиты, повсюду валялись сломаные голые манекены и редкие пустые коробки, а из магазинов с вывесками типа "Одежда" или "Обувь" было вынесено подчистую всё. Тёма прошёл по всем этажам, заглядывал чуть ли не в каждый угол – ничего. Тотальная пустота. Остальные члены команды также ничего не нашли и были в лёгком замешательстве. В Москве на сталкерстве такого не было. Всегда можно было разжиться хоть какими-то трофеями или классной шмоткой. Здесь же было относительно целое здание без признаков взрыва или пожара, но в нём не было ни одной ценной вещи.

"То есть, нам говорили правду. За пределами Москвы ничего нет," – решил Тёма. Ему вдруг стало как-то неуютно от этой мысли и осознания, что они удаляются от дома, где всё-таки была еда, вода и одежда.

Начало смеркаться. Отряд по карте и компасу проследовал до следующего спального района и облюбовал себе панельку для ночёвки: пятиэтажное здание по типу тех, в которых все жили в Москве. В принципе, с портативной глушилкой можно было заселиться и в здание повыше, только вот идти по лестнице с тяжёлыми рюкзаками никому не хотелось. Поэтому все сегодня согласились на классику.

Они заняли весь этаж – нашли подъезд, где в квартирах трупы не лежали в кроватях, и быстро провели уборку в спальнях. Точно, как на обычных вылазках. На улице снова развели костёр и приготовили кашу, используя принесённые запасы воды. Завтра снова придётся искать скважину или колодец. Что они будут есть, когда закончатся хлебцы, Тёма не знал.

Ужинали они на улице при свете костра. Почти как на сталкерстве, только разговаривать никому не хотелось. Не было никаких задушевных разговоров, страшных историй и хихиканья девчонок. Только огонь потрескивал и слышно было, как громко чавкают голодные мужики. Когда огонь погас, все начали расходиться по выбранным комнатам. Все так устали друг от друга, что решили занять отдельные комнаты.

Тёма поцеловал Насю в щёку, пожелал ей спокойной ночи, включил фонарик и побрёл к дивану, рядом с которым он оставил свой рюкзак. Внутри дивана он обнаружил подушку и одеяло, настолько давно не использовавшиеся, что на запах казались новыми. По крайней мере, Тёма так себе представлял запах новых вещей.

Раздевшись, он вытянулся на диване во весь рост. Блаженство. Спина, плечи и ноги так устали, что теперь отдыхали с какой-то самостоятельной жадностью. Покрутившись в постели, Тёма занял самую удобную позицию и прислушался. Тишина. Он решил быстренько подвести итоги дня и заснуть, пока кто-нибудь в соседних комнатах не начал храпеть.

Сегодня на рассвете он ещё старался не разбудить маму и Вадика, тайком выходя из дома. Это было сегодня! Уму не постижимо. Ещё утром он думал, что они пойдут в поход вдвоём с учителем. А потом как всё закрутилось! Их оказалось в отряде восемь человек, с тремя из них он никогда особо не общался… Даня ещё кинулся под колёса грузовика… А теперь он вообще лежит на чьём-то диване в абсолютно пустом незнакомом городе. Где-то рядом засыпает Нася. А на окраине Москвы уже, наверно, догорел грузовик с мумиями… А сколько мертвецов он сегодня видел… Такой трешак! А ещё странный пустой город, где ни одной вещи не осталось в магазине… Но всё-таки это самое удивительное, что с ним случалось за всю его жизнь: он в другом городе, он путешествует. И это только самое начало.

2. Перед штурмом

"Человек заперт в своём теле. И ему невыносимо скучно жить здесь и сейчас. Он ограничен пятью чувствами, которые не позволяют ему видеть всё скрытое разнообразие мира. И если выходной день он проведёт без алкоголя, интернета и книг, уносящих его в неведомые дали, то жизнь ему будет казаться беспросветной, пресной и безрадостной. Сериалы, смартфоны, работа, общение с друзьями, путешествия раз в полгода… Всё это нужно человеку лишь для того, чтобы не оставаться наедине с собой и быть как можно дальше от этого пресловутого "здесь и сейчас". Казалось бы…"

Экран ноутбука вспыхнул неопубликованной записью в паблике и погас. Что было, в принципе, неплохо: Андрей бы всё равно потом пожалел об этом онлайн-нытье. Рядом с ноутбуком стоял остывший кофе, из колонки доносились тихие звуки музыки. Одурманивающе пахло сандалом.

В квартире всё замерло. Спальня родителей пустовала, пока те были на даче, а Андрею на секунду показалось, что пришло вдохновение, способное вытащить его за грань собственного восприятия, поэтому он поспешил занять позу для медитации.

Он лежал посреди комнаты на чёрном резиновом коврике для йоги. Его глаза были закрыты, а лицо напряжено. Он пытался вспомнить, как у него это получалось раньше. Напряжённо соображал, где же находится то самое воспоминание.

Как он же он это делал делал? Ведь должна быть какая-то технология проникновения в другую реальность. Как выглядит искомая информация и как её найти в голове? Это часть мозга, группа нейронов и синапсов? Он ещё больше нахмурил лоб, пытаясь представить нужное воспоминание в виде волны или импульса. Или пучка фотонов, каким его рисуют в научно-популярных роликах на ютубе.

Он пытался представить свой мозг, состоящий из органической ткани и электричества, пытался гнаться за своей целью по коридорам извилин. Вспоминал, как вначале сознание затягивала воронка, как за закрытыми глазами в полной темноте расплывался синий цвет и проявлялись контуры диковинных предметов, а со всех сторон смотрели на него разные глаза: детей, стариков, животных, и на все вопросы находились такие мудрые ответы, даже не ответы, а сразу знание… Но воспоминания были блеклые и уже превратились в пустые слова пересказа, и как ни старался Андрей, у него не получалось ощутить вновь то сладостное медитативное состояние. Ни мантры, ни остановка внутреннего диалога, ни поиск тонкого тела – ничего не помогало, умение выходить за пределы реальности никак не хотело обнаруживаться.

Больше часа бесполезных и мучительных попыток сконцентрироваться и увидеть хоть что-то. Разноцветные видения, перетекающие из одного в другое, ожившие мандалы, голоса мудрецов, мириады глаз, смотрящих на него из глубины веков, прогулки по невиданным городам – всего этого больше не было. Андрей лежал на полу и смотрел в потолок, и дым от благовоний смешивался с пылью в луче солнечного света, пробившегося сквозь шторы. Сопротивление бесполезно. Другой мир его покинул, теперь уже точно.

Раньше всё было проще. Он почти полгода практиковался в медитации, и всегда всё получалось. Правда, тогда у него был наставник… Но не могло же дело быть в этом! Полгода обучения и практик – это не так уж и мало. Андрею тогда уже казалось, что учитель ему больше не нужен, и когда тот не пустил его на занятие за часовое опоздание, Андрей даже немного обрадовался такому финалу. Но напоказ вспылил и ушёл, хлопнув дверью и ругаясь, сквозь зубы. Не такая уж это и точная наука.

"Наконец-то можно заняться куда более важными земными делами", – подумал тогда Андрей и полностью переключился на репетиции со своей музыкальной группой, написание новых текстов и общение с девчонками, с которыми он вместе с приятелями познакомился на концерте. Реальная жизнь поглотила его и закрутила в водовороте событий, встреч и алкогольного угара.

Через пару недель, натусовавшись в мелких клубах Москвы и области и набегавшись в "рейды по тёлочкам", Андрей решил вернуться к учёбе и медитациям с новыми силами. О наставнике он всё ещё вспоминал с раздражительностью и некоторой обидой, поэтому не стал ему звонить и напрашиваться на занятие. Он тогда просто достал с балкона свой черный резиновый коврик для йоги и расположился посреди своей комнаты. Сам справится.

Отправляясь в первое самостоятельное путешествие, Андрей был уверен, что всё будет просто. Он закрыл глаза и приготовился к потоку ярких картинок и волшебных откровений. Но перед ним появилась только стена непонятного тёмного цвета и застыла. Он двигал зрачками за закрытыми веками, пытаясь понять, куда же делись мириады глаз и синий цвет, но стена была повсюду. Вскоре Андрей понял, что никакая это не стена, а просто он видит кожу своих век. К тому же в голове роились мысли о домашнем задании по физике, о предстоящих экзаменах и лабах, об этой невыносимой преподше английского, а ещё о заднице его новой знакомой и о том, что неплохо было бы наведаться к холодильнику. Поняв, что в таком состоянии о плодотворной медитации и речи идти не может, Андрей перенёс это занятие на вечер. Перед сном всегда больше видится.

Но вечером перед глазами была всё та же темнота, а в голове – бытовые вопросы и тексты песен. И на следующее утро. И на выходных. И даже через месяц. Ни трава, ни благовонии, ни шаманская музыка, ни отказ от мяса, ничего не помогало. Всё исчезло.

И вот сегодня ровно два месяца как началась его новая жизнь – пресная, серая, бездуховная и ограниченная пятью чувствами. Он не в депрессии, нет. Просто его окружают люди, которые даже не понимают, насколько бессмысленно такое существование. Люди, которые вечно ходят по кругу, не осознавая этого. Ни к чему высокому не стремятся. По сути – абсолютно бессмысленное существование, первая ступень пирамиды Маслоу. А ведь было Другое…

Первое время после осознания, что дверь в другой мир закрыта, было совсем тяжело. Как будто внутри что-то оборвалось. Как будто родители выгнали из дома. Как будто все веселятся где-то, а тебя не позвали. И время несётся, как бешеное. Не понятно, куда и зачем.

Слишком долго длится это чистилище, из которого он уже почти потерял надежду выбраться. Всё стало плоским и бесцельным. Есть, спать, что-то зачем-то учить, куда-то ходить: вот и вся жизнь теперь, к которой он уже начинал привыкать.

Жалобы на всё вокруг громогласно прервал дверной звонок. Андрей вздрогнул, тихо выругался на внезапный громкий звук, но всё равно собрал расползающиеся мысли обратно в голову и медленно встал с коврика. Перед глазами всё поплыло от резко упавшего давления, и до двери он перемещался практически вслепую, то и дело спотыкаясь о мебель.

Выйдя в ярко освещённый общий коридор, где тошнотворно пахло чьим-то пригоревшим завтраком, Андрей упёрся лбом в дверь, ведущую к лифтам, и посмотрел в глазок. Там, оглядываясь по сторонам и одёргивая джинсовую куртку, стоял коренастый коротко стриженый парень – его однокурсник Ваня Шарко.

Шарко был родом из города Орёл, очень быстро и нечленораздельно говорил и имел раздражающую привычку приходить в гости без приглашения. Андрей часто задавался вопросом, все ли в Орле ходят друг к другу в гости, когда им взбредёт в голову, или это просто Шарко дебил.

Нехотя он открыл дверь.

– Здорово, бруд, – заулыбался орловчанин и полез обниматься к ещё не отошедшему от неудавшейся медитации Андрею.

– Ну, привет, конечно…– проговорил тот проходящему к дверям квартиры гостю, от которого разило дешёвыми сигаретами.

– Как житуха? Чего делаешь? Что сонный-то такой? Кто рано встаёт, тот к обеду уже задолбался? Встрепенись давай! Расширепь окна на кухне, а то что это такое.

Андрей уже пожалел, что открыл дверь этому урагану эмоций и дурацких словечек, но Шарко было не остановить…

– Плесни мне кофеюшку, бруд, лады? – как бы между делом кинул тот, деловито направляюсь на кухню прямо в кедах, пока Андрей в темноте искал тапки.

"Это просто талант. Как он только умудряется надоесть людям меньше, чем за минуту", – подумал Андрей и, бросив искать тапки, поплёлся за Шарко на кухню.

– Как жизнь-то? К сессии готовишься? – продолжил гость тираду риторических вопросов, усевшись за стол и звучно отхлебнув стоявший на столе остывший американо Андрея.

– Естественно, только об этом и думаю. Видишь, учебники на столе?

– А я вот думал у тебя материалы к экзамену по радиоэлектронике попросить, – не дослушав Андрея, перешёл к делу орловчанин. – Я их ксерану и верну сразу же, окей?

– Окей, Ваня, сейчас принесу, – сквозь зубы ответил хозяин квартиры и ушёл в свою комнату.

К тому моменту как Андрей вернулся с конспектами и чертежами, Иван уже выплеснул остывший напиток в раковину, насыпал в кружку растворимого кофе и включил чайник.

– А что у тебя так палками-вонялками пахнет? По Индии загоняешься, что ли? – хитро улыбаясь поинтересовался Шарко.

– Не, я дунул и решил так запах скрыть, – вальяжно ответил Андрей и сам поразился тому, как он так быстро додумался до столь изящной лжи.

– Ну, что за прошлый век, брудер! Сейчас уже никто не дует, ты чего, – Шарко улыбнулся, налил в кружку кипятка, и к аромату сандала добавился кофейный запах. – Сейчас все твои проблемы решит только Виртацин. И запаха никакого не будет, и по другим мирам полетаешь.

Андрея на секунду как будто током ударило от фразы про другие миры. От триггера в голове мгновенно пронеслась тысяча мыслей.

– Как по другим мирам? Это тяжёлый наркотик, что ли?

– Да это не наркотик, это лекарство. Просто ещё в России не освоенное и не проверенное, а в Европе все нормальные люди его юзают, от бессоницы помогает. Совершенно не вредно, можешь в инетике почитать, – гость располагающе улыбнулся и после секундной паузы удивлённо добавил, – Ты серьёзно, что ли, не слышал никогда?

– Слышал, было дело. Просто я предпочитаю откинуться от классики, – продолжал врать Андрей.

– Да безвредное абсолютно, не ссы. Было бы что-то страшное, уже полно роликов в нете было с отходосами. И всё законно на стопроц, если тебя это сильно парит.

– А ты сам-то пробовал? – пошёл в контрнаступление Андрей, разозлившись, что орловчанин считает его трусом.

– Я его не пробую, я им питаюсь! – пошутил тот, – Всё равно что очки виртуальной реальности одеть или кефиру попить, такой вот вред у него.

– Надеть.

– Чего?

– Ничего, забей, – решил не умничать в данной ситуации Андрей. – Ну, и в чём же его отличие от других… лекарств?

– Описать очень сложно, у меня слов не хватит. Бль, горячее какое! – Ваня обжёг язык и выплюнул отпитый кофе обратно в кружку. – Чёрт. В общем, очень странные ощущения. Как будто дежавю во сне. Видишь всякие отрывки очень реалистично. И ещё складывается такое ощущение, что всё знаешь: и физику, и арабский язык, и где лежит какая-нибудь вещь, которую ты потерял.

– Ясно, – с деланым безразличием сказал Андрей и даже зевнул и потянулся для пущей достоверности. Он считал, что никогда не надо показывать, что тебя что-то заинтересовало и ты этого хочешь. На рынке всегда срабатывало.

Гость тут же сменил тему, переходя на обсуждение нового голливудского блокбастера, который он только что посмотрел в кино. Потом речь зашла об общих знакомых и о вариантах сдачи сессии. Затем Шарко спросил про его группу и бывают ли у них концерты, начал расспрашивать, как организовать свой бэнд. Андрей старался вежливо поддерживать беседу невыносимо долгие пятнадцать минут, в глубине души надеясь, что разговор снова вернётся к обсуждению других миров. Но когда появилась возможность снова обсудить Виртацин, зазвенел мобильный из куртки в коридоре. Ване позвонил какой-то очередной его друг, он залпом допил уже не горячий кофе и очень быстро сорвался с места.

Уже около подъезжающего лифта Андрей полушёпотом обратился к уходящему гостю.

– Слушай… Достанешь мне этой штуки, о которой ты сегодня говорил? Ну, чтобы по другим мирам пошариться, – вымолвил Андрей и почувствовал, как в своей попытке штурмовать небеса, он заносит ногу над бездной.

– Да я это… Тебя сейчас же и угощу! – Улыбнулся Ваня и достал из внутреннего кармана куртки маленький полиэтиленовый пакетик. – Это тебе алаверды за конспекты. А у меня дома ещё вагон этого добра. Если ты понимаешь, о чём я.

Всё произошло так быстро, что не было времени подумать. Лифт увёз однокурсника, а Андрей рванул в комнату, сжимая в ладони маленький красный прямоугольник в полиэтилене.

"Это не спайс, от которого все мрут, и, скорее всего, не лсд, – размышлял он, – Ванёк бы не стал врать, что это лекарство. Просто помощь заблудшим душам, какой-то новый церебральный стимулятор как раз для таких, как я. Я же не торчок какой-нибудь конченый, я посвятил свою жизнь науке. Будем считать это экспериментом во имя прогресса человечества".

Андрей вернулся к коврику и сел в позу полулотоса. В комнате ещё стоял густой запах сандала. Он смотрел на таблетку в ладони. Он не был Нео, и выбора у него не было. Только один вариант – красная.

Не теряя времени на размышления, которые могут повлиять на его решимость, Андрей отправил маленький красный прямоугольник в рот, как флешку в картридер. Недалеко, чтобы можно было достать в случае чего. Было стрёмно пробовать какую-то неизвестную штуку в одиночестве. Но он успокаивал себя тем, что если что-то случится, Шарко быстро найдут и посадят, так как на входе в подъезд есть камера, которая записала, что он сюда заходил.

Несколько минут ничего не происходило, и он закрыл глаза.

Луга с яркой сочной травой и пасущимися тучными коровами, которые ожидал увидеть Андрей, здесь отсутствовали. И лестницы в небо тоже не было. Ни василькового цвета, ни добрых глаз древних мудрецов…

Но желание Андрея было исполнено: он выбрался из пресного чистилища своей реальности, снова видел за закрытыми глазами и, как и прежде, получал ответы на свои вопросы.

Вот только попал он явно не на небеса. Он видел марширующие толпы в одежде цвета хаки, мириады гниющих и разлагающихся глаз, гриб ядерного взрыва и синюю ногу с биркой, высунувшуюся из-под простыни. Видел, как невидимой волной уничтожало города, как земля разрывается и перекручивается. Он чувствовал, как волосы на голове седеют. Слышал вой сирен. И всё это сопровождали всепоглощающая паника, чувство беспомощности и привкус железа во рту…

3. Танталовы муки

Отряд был в пути уже десять дней. По дороге им всё чаще встречались пустыри без мусора и трупов и сухие поломанные остовы деревьев. Гера, увидев первые деревья, сначала подумала, что они уже подходят к Китежу. Но учитель сказал, что до пункта назначения ещё идти и идти, просто они далеко ушли от столицы. Города и сёла, которые им встречались, были все, как один, вычищены от продуктов и лекарств, завалены ненужными предметами и наводили тоску своими разрушенными низкими домами и разграбленными и сожжёнными церквями. Церквей было очень много! Изредка в них удавалось найти свечи, которые вкусно пахли чем-то сладким. Их использовали в тёмное время, чтобы не тратить батарейки в фонариках. Но чаще всего даже свечи были кем-то куда-то унесены.

Иногда они находили что-нибудь интересное в квартирах и дачных домиках, в которых останавливались на ночлег. Однажды они остановились в квартире каких-то очень творческих людей: на стенах висело огромное множество картин, некоторые полотна просто стояли на полу, а на балконе, помимо пустых бутылок, лежали разнообразные рамы. В прихожей стояло пыльное расстроенное фортепиано. Гера быстро нашла в демке, как играть самые простые мелодии, и исполняла "Собачий вальс", в то время как остальные доедали кашу. Потом к ней подошёл Даня и сыграл отрывок из "Полёта Валькирий" Вагнера. У Геры чуть челюсть не отвалилась! Он сказал, что его бабушка была пианисткой и с детства учила его играть. Гера попробовала повторить хотя бы первую строчку нотного стана, но у неё ничего не получилось. Это целое искусство! Одной теорией было не ограничиться. Она на несколько минут почувствовала себя обычной смертной рядом с Даней, это было неприятное и непривычное ощущение. Но потом она решила, что если бы у неё было свободное время, она бы научилась играть даже лучше.

"Я же человек гениальной новой расы, я могу всё," – как обычно, подумала она.

В другом доме они обнаружили целый склад денег, украшений и слитков драгметаллов. Этим добром была забита целая комната. Когда-то, до Катастрофы, эти бумажки и железяки считались невероятнейшим богатством. А сейчас они были просто хламом. Для Геры данная находка не была каким-то прям знаковым событием, но учитель, который понимал, что это за банкноты, и помнил их былую ценность, впал в меланхоличное состояние. Он взял охапку зелёных бумажек и сказал разжечь ими костёр для обеда. И сидел смотрел, как они сгорают. Была бы Гера эмпатом, она бы его лучше поняла.

Что касается крупных событий, то их за время похода было всего два. Во-первых, у Геры и Наси синхронно начались месячные. Ничего удивительного, они же подруги, ритмы синхронизировались. Выбрали они для этого, конечно, не самый удобный момент: за весь цикл у отряда не было долгих стоянок, и воды хватало в обрез. Гера себя успокаивала тем, что в 18 веке у крестьянок, работавших в полях, вообще не было ни прокладок, ни тампонов, ни, тем более, менструальных чаш. Неудобно, конечно, но не критично. Несколько усугублял ситуацию только Дюк-индюк, который пытался её унижать за её женскую природу. Но Гера не пасовала. Она привыкла тесно сосуществовать с имбецилами.

Второе событие выглядело, как издевательство. Как только девчонки героически покончили с менструацией, начался жуткий ливень, и отряд на сутки засел в двухэтажном загородном особняке. Теперь воды было хоть отбавляй! Её набирали во всевозможные тары, часть фильтровали для питья, часть уходила на гигиену. Также можно было отлежаться и отоспаться перед продолжением пути. Почему дождь не мог пойти на их первый или второй день – тайна, покрытая мраком.

Ах, ещё Дюк теперь по утрам проводил для всех зарядку! Сначала они с Ильёй по утрам вдвоём отрабатывали удары, "чтобы держать себя в форме", а потом учитель заставил его проводить физкультуру для всех. Гере с Насей тоже приходилось разминаться, несмотря ни на что. При учителе, кстати, Дюк вёл себя чинно и благородно, но как только тот уходил или просто отворачивался, этот придурошный индюк начинал хамить или грязно домогаться. Гера иногда хамила в ответ, только уже громко, и учитель делал ей замечание. Короче говоря, Дюк был невыносимым великовозрастным идиотом.

Сегодня после разминки Дюк всем сообщил, что теперь они будут разучивать приёмы самообороны. Даже учителю придётся, "а то мало ли что". Гера прекрасно понимала, что единственный, от кого здесь нужно самообороняться – это как раз сам индюк. Просто ему очень хотелось повыделываться и поиграть мускулами.

Какой же он мерзкий, всё-таки… Весь какой-то квадратный, шеи как будто нет, весь покрыт рыжеватой шерстью, кожа в чёрных родинках. Ещё за десять дней он оброс бородой и ужасно вонял. Фу, прям тошнит от него. Самое тупое, что это отвратительное чудовище называет её, Геру, монстром и мутантом. Но на её вкус мертвяки, валяющиеся в канавах в воде, были намного симпатичнее Дюка.

Первые боевые приёмы волосатое чудовище показывало на своём коллеге. Они оба были в грязных чёрных майках, камуфляжных штанах и берцах. Оба бородатые. Только Илья был выше и стройнее Дюка.

– Остановили атаку! Прихватили руку противника! Разгибаем свою руку и бьём локтем! Потом бьёте коленом по спине! Запомнили?

Затем Илья и Дюк стали проверять своих учеников, как те справляются. Чудовище, конечно же, встало в пару с Герой. Она быстро продемонстрировала всё, что они разучили, но Дюку что-то не понравилось.

– Давай ещё раз, – скомандовал он ей.

И когда Гера схватила его руку, он свободной рукой ущипнул её за грудь и прошептал на ухо:

– Ну, чё там, закончились дела твои? Будем чпокаться?

Гера мгновенно озверела. Это уже переходило все рамки дозволенного. Она заломила ему руку, ударила коленом по спине, а потом со всей силы врезала ему между ног.

– А ты уверен, что сможешь теперь чпокаться? – прошипела она.

Тренировку пришлось прекратить. Учитель посетовал, что долгие остановки никому не на пользу и попросил всех держать себя в руках и помнить, зачем они собрались.

– Без дисциплины у нас ничего не получится, вы же сами понимаете. Мы идём по диким местам, где спасёт только взаимовыручка. Если вас кто-то раздражает, вызывает неприятные эмоции – просто отойдите, – наставлял их Андрей Николаевич, – только недалеко.

Гера бы с удовольствием не видела Дюка, не общалась с ним и не думала о нём. Но он постоянно к ней лез! За время похода не было ни одного дня, чтобы он к ней не приставал.

После обеда отряд вновь выдвинулся в путь. Гера уже скучала по мягкому матрасу без пружин, на котором она спала в этом особняке, и по светлой просторной комнате с огромной гардеробной с кучей одежды, обуви и украшений. Ничего крупного с собой нельзя было брать, поэтому она взяла только одно золотое кольцо с красным камнем и крупную золотую цепочку на шею. Побрызгалась духами с ног до головы и пару раз пшикнула на рюкзак. Ну, и взяла свежее бельё, разумеется. Стирать тут некогда.

Пока Гера тратила все силы на борьбу с местным альфа-самцом, у Наси и Артёма был медовый месяц. Она сама рассказала Гере, чем они там занимались весь этот дождливый день. Гере было немного обидно. Ей тоже хотелось, чтобы её кто-то любил, говорил ей приятные слова, целовал и оберегал. Хотелось спать с кем-то в обнимку.

"Может, Дюк что-то увидел или услышал и теперь хочет того же самого от меня? Поэтому так упорно пристаёт?" – пришло на ум Гере.

Но она не согласна. Нет, нет, нет! Это просто мерзко. Лучше бы к ней Даня приставал или, в крайнем случае, Уно. Но только не ЭТО!!!

Слишком много мужиков в этом походе. И все они тупее Геры… Ну, кроме учителя, конечно. И, может быть, Дани. У Геры не получалось больше его презирать. Всё-таки он крутой и не совсем идиот. Но былого восторга, который она испытывала, когда он только появился, уже не осталось. Возникло что-то вроде сиюминутного восхищения, когда он играл Вагнера, но это было уже не то. Он же её обидел. Дважды. И по сердцу пробегал неприятный холодок, когда мысли о Дане заходили чуть дальше простого размышления. Даже сейчас.

Кто дальше. Уно. Ну, Уно был на своей волне. Вроде симпатичный и тоже не окончательно тупой, но какой-то далёкий, как будто не с ними. Он не проявлял абсолютно никакого интереса ни к девчонкам, ни к мальчишкам, вообще ни к чему и ни к кому. Просто шёл с ними рядом. Заинтересовать его разговором у Геры ни разу не получилось, хотя она пробовала по-всякому. И музыку пыталась обсудить, и фильмы, и его паркур. Получалось некое подобие светской беседы, и Гере вскоре уже не хотелось тратить силы впустую на эти бесперспективные разговоры.

Кто ещё мог претендовать на роль её приятеля? Илья? Ну, он взрослый. Гера не знала, сколько ему лет, просто знала, что он старше. В отцы ей не годился, но всё же. А со взрослыми мужиками не интересно, они какие-то закостенелые. Гера не видела в них ни лёгкости, ни развития, ни искры. С такими только что доживать оставалось. Тем более, они же почти как родители…

Потом мысли Геры перескочили на её настоящих родителей. Кто они? Какие они? Где они? Если они умерли, то каким образом? Были они такими же, как она, лысыми, серокожими и дико умными? Или были обычными людьми? Гера уже неоднократно порывалась спросить у Наси, может, она что увидит. Но каждый раз что-то её останавливало. Возможно, она просто не хотела знать правду.

Несколько часов отряд пробирался по грязи и лавировал между лужами и обгоревшими пеньками. На ботинки налипло чуть ли не два килограмма земли и глины! Иногда Гере казалось, что природа не так уж и дружелюбна: ходить по мусорным полигонам было даже чище. Но, может, это только мёртвая природа?.. Вроде как мстит людям за то, что они с ней сделали.

Живая природа представлялась ей доброй, разумной и крайне логичной. В походе Гера больше всего ждала увидеть растения. Даже животные её не так сильно интересовали. А вот цветы, листья, деревья… В них было что-то математическое и изначальное. В Китеже она обязательно изучит этот вопрос на наглядных примерах.

Пока Гера предавалась мечтам о хлорофилле, отряд снова оказался на сухой территории, докуда не дошёл дождь. Наконец-то, можно было очистить ботинки от налипшей грязи. Перед ними был крошечный посёлок на краю леса, за которым простирались пустые поля. Следующий город был далеко, поэтому решили остаться здесь на ночь, а перед этим исследовать местность на предмет еды, запасных батареек для глушилки и прочих расходных материалов.

Учитель, как самый старший, остался отдыхать и следить за глушилой на их новой временной базе, а отряд разделился на две команды. Гера, Нася, Тёма и Даня были в одной группе, а Уно, Дюк и Илья – в другой. Слишком далеко от ФЧИ уходить было нельзя, поэтому все достали карты и поделили территорию на две равные части. Первой команде досталась северная половина, второй, соответственно, южная.

Команды разошлись в разные стороны, и Гера даже с облегчением вздохнула: без присмотра солдат, прям как в школе. Как будто они просто идут тусоваться к Бабуле! А там уже их ждут Доцент, Оля, музыкальный центр и квас. Они будут обсуждать татуировки и кто в каких мирах путешествовал. И петь песни на непонятном языке. А потом она вернётся домой, где будет сидеть её взъерошенный брат. Она вспоминала его уже без раздражения, просто с теплотой. Так теперь далека их прежняя беззаботная жизнь…

Особенно не хватало песен. После того, как они горланили на тусовках у Бабули, Гере становилось легче. Да и всем, скорее всего. Была какая-то освобождающая сила в этих первобытных криках. Плечи расправлялись, дышать становилось легче…

– Не порядок, что молодёжь одна гуляет! Так. Тёма, давай метнись в другую группу. Они недалеко ушли.

"Ох, нет… Ну, только не ты...."

Гера решила его просто игнорировать. Его нет. Сгинул. Исчез. Его не существует. Какой ещё Дюк? Мы таких не знаем.

Солдат отправил их иммунного Тёму к другой команде и пошёл рядом с Герой.

– Так, ребята… Сосредоточились. Настя, нащупай, где тут есть чёнть интересное, – начал командовать он, – Еды мало остаётся. Сконцентрируйся на еде. Чтобы нам не пришлось… голодать. Знаешь, как крупа выглядит? Сможешь найти?

Сначала они прошлись по нескольким домам и досконально проверили каждую кухню. Нашли несколько упаковок из-под риса и муки, но вместо еды в коробках валялись мёртвые жуки. Ужасное зрелище. Или это рядом с Дюком всё казалось тошнотворным?..

Потом они вышли на улицу, потому что Настя что-то увидела. Пока она блуждала по демке, чудовище подошло очень близко к Гере и, смотря куда-то в сторону, тихим голосом завело свою шарманку:

– Ты же понимаешь, Наташа, что тебя не просто так взяли? Мы тут мужчины. Мы занимаемся серьёзной работой. Для иммунного взяли блондинку. А ты для остальных. Пойми уже это и смирись. Иначе я скоро лопну.

– Видимо, уже лопнул. И мозг вытек. Вместе с дерьмом, – ледяным голосом ответила Гера.

– Сучка ты, всё-таки. И глупенькая.

Гера отошла к Дане и сказала ему, что ещё немного и она прибьёт этого солдафона. Даня сказал, что тот просто стебётся над ней и не нужно воспринимать его слова всерьёз. Вроде как, если бы она не агрилась, к ней бы никто не приставал. Но Гера не могла не злиться.

Нася резко очнулась и сказала, что она увидела рядом с лесом бункер, где хранится крупа. Нужно только найти дверь вниз.

– Там прямо холодильник подземный, – она не могла отдышаться от волнения, – На полках разная еда. Там огромные помещения. И всё под землёй. Глубоко.

Команда возликовала. Еда! Они будут есть нормальную человеческую пищу! Впервые в жизни! Они попробуют не синтетическую кашу, а что-то другое!!!

Сердце рвалось у Геры из груди. Она моментально забыла про все обиды и ссоры, и чуть ли не расцеловала чудовище. Теперь у всех была осязаемая близкая цель. Они побежали к лесу, а Дюк по рации связался с Ильёй и вызвал ту команду на подмогу. Потом они ураганом пронеслись по периметру в поисках двери в бункер.

– Здесь! Внизу! Еда внизу! – крикнула Блонди.

– Значит, где-то рядом дверь, – сообразил Дюк.

Пришлось углубиться в лес, точнее в то, что осталось от леса. Кругом торчали поломанные сухие деревья и раскрошенные пни, на которых угадывался засохший мох, а на небольшом пригорке… она!

Ржавая тяжёлая дверь долго не поддавалась. Помогла только грубая мужская сила и складная ножовка, которая почему-то была у Дюка с собой. Когда же дверь со скрипом отворилась, перед ними открылся вид на тёмный бесконечный коридор.

– Я пойду первым, за мной Дан, потом вы обе, – сказал солдат, – включайте фонари и смотрите под ноги. Держим дистанцию в полтора-два метра.

Коридор был выложен то ли кафелем, то ли каменной плиткой. И эта плитка была очень скользкой. Вообще, всё вокруг было влажным, холодным и скользким, а железные перила на стене были просто ледяными. Снаружи таких температур давно нет. С потолка капала вода, и на полу от этой капели уже образовались ямки.

Дорога плавно спускалась вниз. Гера вспомнила приключенческие романы, в которых упоминались пещеры, и решила, что как-то так они и должны выглядеть. И, возможно, здесь внизу тоже водятся какие-нибудь белёсые ящерицы или рыбы, которым не нужен свет. И флуоресцентные грибы. Ещё обычно в пещерах всегда хранились сокровища. Вот и здесь тоже! Не понятно только, где вся эта еда…

Воздух был холодный, и изо рта у всех шёл пар. Пахло сыростью и чем-то таким знакомым, будто из детства, но Гера никак не могла вспомнить, что это за запах, как и подобрать аналогию для его описания. Ещё было зябко, прямо-таки пробирало до костей. Но главным здесь было не отвлекаться и не поскользнуться. Гера шла в колонне заключающей и, если бы она поскользнулась, то сбила бы с ног всю группу. Крупа, конечно, ценный продукт, но здоровье важнее.

– Через десять метров резкий спуск! Аккуратнее! – крикнул Дюк, и его слова эхом разлетелись по коридору, – идём медленно и держимся за перила! Если мы тут попадаем, я вам ноги поотрываю!

После этих слов все стали идти ещё медленнее, стараясь не скользить.

Вдруг из щели между настенными плитами с шипением вырвалась струя жёлтого пара и попала прямо в лицо Дюку. Он закашлялся и согнулся пополам.

– А! – вскрикнула Нася и рухнула на пол.

Затем с грохотом упал Дюк.

И Даня.

– Эй, ребята! Вы чего, прикалываетесь? Я не хочу, чтобы нам поотрывали ноги, – занервничала Гера и стала потихоньку спускаться к команде.

Все трое лежали на полу и не подавали признаков жизни. То ли из-за пара, то ли ударились головой. Фонарик Дюка укатился и упал в чёрную пропасть дверного проёма. Но Дюк даже не пошевелился. Было слышно, как фонарик падает по ступенькам где-то вдалеке и затем останавливается. Гере стало до ужаса страшно. Все мышцы окаменели. Руки и ноги затряслись. Зубы застучали. Она не знала, что делать. А делать нужно было что-то очень срочно!

Гера попробовала привести в чувство свою подругу. Похлопала её по щекам своими холодными ладонями, потрясла за плечи, повторяя "Настя, очнись! Очнись, Настя!". Но всё без толку. Потом померила пульс, проверила дышит ли она. Да, живая, но без сознания. Проверила пульс остальным. Все пока живы. Обмякшие, не реагировавшие ни на что тела её друзей вводили в панику. На секунду стало страшно, что очнётся только один Дюк.

Нужно было звать на помощь. Срочно связаться с остальной частью отряда. Гера сняла с пояса Дюка рацию. Нажала на кнопку. Раздался треск. Вроде ловит. И в тот самый момент, когда она распрямилась, чтобы передать сообщение Илье, ей в лицо выстрелила струя жёлтого пара.

– Приём! Мы в лесу в бункере, нужны противогазы и помощь. Все без сознания, – скороговоркой выпалила она, чтобы успеть донести суть проблемы, пока она сама не отключилась.

– Принял, – услышала она сквозь треск и отпустила кнопку.

Гера закрыла глаза.

Потом открыла. Она стояла в тёмном коридоре с фонариком в руке. Прошла лишь пара секунд. Похоже, газ на неё не действовал. Она провела по татуированной лысой голове рукой. Кожа была влажная. Минуты шли, но Гера была на ногах и в сознании. Да, на неё определённо не действует этот ядовитый газ… Значит, пора всех спасать!

Гера схватила фонарик в зубы, а рацию приделала к ремню. Затем попробовала поднять Насю. В принципе, если нести её так, чтобы ноги Наси тащились по полу, а самой идти спиной к выходу, то было не очень тяжело. Она взяла её за подмышки и поволокла к выходу.

"Главное, живи…" – мысленно просила Гера.

На поверхности она положила подругу на землю и снова вернулась в коридор.

Гера бежала к Дане, скользя по полу и ускоряясь, как на ледяной горке, которую когда-то видела во сне. В голове был миллиард мыслей одновременно. Она сверхчеловек? Её взяли в поход, потому что она бронебойная? Они достанут сегодня еду? Выживут ли все? Что это за газ? Как тащить чудовище? Он же весит килограмм сто, если не больше!

Даня был тяжелее Насти, но всё равно тащить его волоком было вполне реально. Гера рассматривала расслабленное лицо Дани: приоткрытый рот с пирсингованными губами, крупные кудри, длинные ресницы. Он был просто, как картинка. Жаль, что каннибал.

Она так радовалась тому, что на неё не действует ядовитый газ, что почти забыла про крупу, за которой они шли.

"Да у нас просто дрим-тим! Команда супергероев! – думала она, радуясь своей новой открывшейся суперспособности. – Учитель просто гениально всё придумал".

Когда она дотащила до выхода Даню и положила его рядом с Насей, то решила позвонить по рации ещё раз и уточнить нынешнюю обстановку.

– Илья! Илья! Приём! Это Гера. Я жива. И не упала в обморок. Я вытащила Нася и Тёму на поверхность, остался Дюк. Но он тяжёлый, я не знаю, сдвину ли я его. Все без сознания. В коридоре ядовитый газ, который на меня не действует, не заходите туда без противогазов.

– Как слышно? Принял! – через треск донёсся голос Ильи. – Мы бежим! Не видим вас! Прошу дать координаты.

Гера попыталась дать ориентиры, но их здесь просто не было. Тогда она начала рассказывать, как и откуда они шли и что видели. Вспомнила, что у неё есть компас и сказала, где они были относительно базы. Потом сказала, что ей нужно проверить Дюка, потому то он лежит там под ядовитым облаком дольше всех, и убежала обратно в коридор.

Когда она зашла в коридор последний раз, ей показалось, что в самом конце, там где лежал Дюк, промелькнул луч света и в нём показались две фигуры. Нет, она готова была поклясться, что там были две фигуры в тёмных одеждах с лысыми головами! И они убежали вниз, туда, куда упал фонарик Дюка!

– Эй! – крикнула Гера.

Вроде бы, если у неё ещё не начались галюны, как у её брата, она через эхо услышала, как кто-то убегает. Гера сделала несколько шагов вниз.

– Эй! Кто здесь? – попробовала она снова и прислушалась.

На этот раз ничего. Не видно и не слышно.

Она дошла до чудовища и увидела, что рядом с ним лежал его включённый фонарь. Гера была уверена, что фонарик укатился вниз в черноту дверного проёма! Она слышала, как он скатывался по ступенькам. А теперь он здесь.

Снова стало страшно. Это был тот детский страх темноты, когда боишься вылезать ночью из-под одеяла, чтобы добежать до туалета, потому что под кроватью и в коридоре тебя поджидают монстры. И вот она сейчас стоит в холодном тёмном коридоре, абсолютно беззащитная, и где-то тут прячутся настоящие, не придуманные монстры.

Но нельзя было больше терять время. Гера схватила Дюка, как до этого Настю и Тёму, и попыталась поднять. Она, по старой схеме, ухватила его под мышками, но это оказалось плохой идеей. Её чуть не стошнило. Она дотронулась обеими руками до самого отвратительного, что было на всём белом свете: до мерзких мокрых волосатых подмышек чудовища. Гера быстро вынула руки и нервными движениями вытерла их о штаны. Потом о влажные стены коридора и снова о штаны. Придётся тащить его за руки.