Китти

Глава 11

Китти показалось, что она тонет: на ее грудь навалилась такая тяжесть, что она не могла вздохнуть. Но, заставив себя открыть глаза, она поняла, что уже умерла и ниспослана за свои грехи в ад. Прямо перед ней маячило лицо дьявола — черное как смоль, с узкими желтыми глазами и острыми, словно иглы, клыками, обнаженными в зловещем оскале самого Гадеса.

— О, изыди! — воскликнула девушка и столкнула кошку на пол. Падая, Боадицея попыталась оцарапать Китти, но промахнулась.

Девушка осторожно села на кровати, ощущая тупую ноющую боль во всем теле. Откинув одеяло, она свесила ноги с кровати, размещенной в нише. Ее ботинки стояли рядом с кроватью. Странно, ведь Китти совершенно не помнила, как сняла их. Как только они оказались на борту шхуны, капитан Фаррел отправил их с Ваи в свою каюту и велел оставаться там до наступления темноты. Должно быть, она заснула и проспала всю ночь.

Что теперь делать? Не может же она вот так вот взять и сбежать в Сидней. Другое дело Ваи, которой не приходилось ждать милости от отца. Однако Китти прекрасно понимала, что скорее всего Тупеху считает ее виновной в том, что случилось с его дочерью, и теперь потребует соответствующей компенсации. И компенсацией этой, учитывая его позор, потерю власти и авторитета, станет ее собственная жизнь. Господи, как же это несправедливо. Ведь в случившемся виноват дядя Джордж, так почему же гнев Тупеху обрушился не на его голову? Но потом Китти подумала, что дядя все еще в доме мистера Басби и что Тупеху наверняка уже отыскал его. Китти прислушалась к себе, пытаясь ощутить хоть каплю беспокойства за судьбу дяди, но ничего не почувствовала. Она даже не испытывала жалости к тетке.

И все же ей придется вернуться назад. Мысль о том, что она, незамужняя девятнадцатилетняя девушка, в одиночку отправилась в Сидней, без денег, без каких бы то ни было навыков, не имея ни семьи, ни друзей, повергала ее в ужас. У нее не было даже рекомендательных писем. О Ваи позаботится Хануи, но Китти не могла рассчитывать на то, что он возьмет на себя заботу и о ней. Она могла бы вернуться в Норфолк, но вот только где взять денег, чтобы заплатить за билет? Да и изменит ли что-нибудь ее возвращение домой? Она по-прежнему останется для матери позором, и Китти даже думать не хотела о том, что будет, когда слухи о происшествии в Пайхии достигнут Англии.

Она может также попросить капитана Фаррела развернуть корабль и высадить ее в одном из миссионерских поселений — Темзе или Тауранге, — где бы она могла начать жизнь с чистого листа.

Вокруг шхуны простирался мерцающий океан под ясным ярко-голубым небом. Лишь в отдалении виднелась узенькая, почти незаметная глазу полоска земли. Китти предположила, что это острова Три-Кингс, мимо которых они проплывали на пути из Австралии. А это означало, что шхуна огибает Кейп-Рейнга — самую северную точку Новой Зеландии. Китти перегнулась через борт и с минуту наблюдала за белыми бурунчиками, бурлящими вдоль борта. Сильный ветер подхватил ее волосы и теперь трепал их из стороны в сторону.

Обернувшись, Китти непроизвольно попятилась назад. В шести футах от нее стоял самый высокий мужчина, какого она когда-либо видела. Он даже превосходил по росту Хануи. Но мужчина был не только высок, но и очень крепок. Под рубашкой на руках и груди вырисовывались шарообразные мускулы, а штаны плотно обтягивали мощные бедра и икры. Из-под штанов выглядывали босые ноги, и Китти подумала, что великан просто не нашел обуви подходящего размера. Незнакомец обнажил в улыбке ослепительно белые зубы, резко контрастировавшие с желтоватыми белками его глаз. Его щеки украшали широкие шрамы, тремя параллельными полосами спускающиеся от ушей к носу, а черные волосы были так коротко подстрижены, что сквозь них просвечивал череп.

Незнакомец поклонился:

— Меня зовут Гидеон.

— Приятно познакомиться, Гидеон, — ответила Китти, протягивая мужчине руку, которая на короткое мгновение исчезла в его громадной ладони.

— Вы плывете с нами в Сидней, я полагаю? — спросил Гидеон.

— Еще не знаю.

Лицо великана приобрело озадаченное выражение, как если бы он не мог себе представить, куда еще эта девушка может направляться.

— Я хотела обсудить это с капитаном Фаррелом, — пояснила Китти.

— Не думаю, что он развернет корабль, — заявил Гидеон.

— О! — только и смогла вымолвить Китти и поспешила прочь.

Вернувшись в кают-компанию, она заметила, что для нее освободили место. Китти села на лавку. Она чувствовала себя крайне неловко, потому что уже поняла, что вчерашняя прическа основательно растрепалась, а большая часть шпилек потерялась.

Внезапно рядом с Китти оказался низенький человечек. В руках он держал чугунок, обернутый толстым полотенцем, конец которого был зажат под мышкой незнакомца. Он был не стар, но выглядел очень морщинистым, словно маленькая обезьянка. Черные волосы, доходившие ему до плеч, были заплетены в косичку, а блестящие карие глаза сбивали с толку и приводили в замешательство.

— Будете кашу? — предложил он.

— Да, благодарю, — ответила невероятно проголодавшаяся Китти.

Мужчина положил в миску Китти большую порцию каши, а потом подвинул поближе кувшин со свежим молоком.

— Сахар, — произнес он с французским прононсом, указав на банку, стоящую слева от Китти.

Мужчина улыбнулся, и Китти поразилась тому, что во рту у него сверкало по меньшей мере три золотых зуба.

— А это Пьер, наш корабельный повар, — представил коротышку Райан.

— Пьер — из штата байю, — добавил Ястреб, и Китти кивнула, хотя и не поняла, что это значит.

— Он из Луизианы, — пояснил Райан, когда Пьер ушел на камбуз, а потом по очереди указал ложкой на остальных присутствующих: — Это Ропата из племени Нгати Кахунгунгу, а эти два мошенника Мик и Шарки.

— Доброе утро, — поприветствовала Китти новых знакомых и услышала в ответ приветствия на английском языке и на языке маори.

На лице Ропаты выделялся крючковатый нос и слегка выпученные глаза — черты, характерные для маори с восточного побережья. Лицо Ропаты украшали традиционные татуировки, но поражали не они, а его гордое и свирепое выражение. Мик, судя по выговору, был уроженцем Ирландии. Его темные кудри, томный взгляд и полуулыбка несомненно разбили сердца немалого количества женщин. В отличие от него у Шарки не хватало нескольких зубов, зато на лице красовался рваный шрам, рассекающий щеку от виска до подбородка. Кроме того, при встрече с ним в глаза бросались коротко подстриженные медно-рыжие волосы и толстые золотые кольца в ушах.

— А почему они называют вас Шарки[16]? — спросила Китти, пытаясь завести беседу.

— Потому что так меня зовут. Джон Шарки.

— О! А вы из Англии?

— Из Ньюкасла, — ответил Шарки, соскребая с миски остатки каши.

Только теперь Китти подумала, что цвет волос и немногословность свидетельствую скорее о том, что он шотландец.

— Скоро вы познакомитесь с Гидеоном, — сказал Райан.

— Уже познакомилась, — ответила Китти. Она чувствовала себя все более неуютно в окружении такого количества грубых и готовых на все мужчин, но старалась не показывать этого. Слава Богу, рядом была Ваи. Китти просто не представляла, как бы она себя чувствовала, окажись она единственной женщиной на борту. Она посмотрела на подругу и улыбнулась.

Ваи улыбнулась в ответ:

— Хорошо спала?

— Очень. Должно быть, я заснула, едва коснувшись подушки.

— Так и было. А я сняла с тебя ботинки.

— Значит, это ты? Благодарю. А ты спала? — Весь вид Ваи говорил о бессонной ночи. Она выглядела уставшей, а глаза все еще были опухшими от вчерашних слез.

— Ястреб дал мне настойку. Только после этого я уснула.

Бедная маленькая Ваи. Как долго хранила она свой ужасный секрет, уверовав в то, что не может никому довериться, и не зная, что делать.

— Все в порядке? — спросила Китти, взглянув на живот Ваи.

— Да, — печально ответила девушка. Очевидно, она надеялась, что потеряет ребенка во время вчерашней гонки.

— Ты рассказал? — спросила Китти у Хануи.

— Только капитану, — ответил мужчина и потянулся за еще одним куском хлеба.

Члены команды с интересом посмотрели на говорящих.

— Ну все, ребята, а теперь ступайте, — произнес Райан, и четверо матросов, встав из-за стола, вышли из кают-компании. — Мне придется все им рассказать, потому что они захотят знать, зачем мы везем в Сидней двух женщин и огромного уродливого маори.

Ни капли не обидевшись, Хануи произнес:

— Нам все равно. Правда?

Он вопросительно посмотрел на Ваи, и та покачала головой. Китти смотрела на остывающую кашу, которая теперь выглядела не так уж аппетитно, а потом откашлялась:

— Мне нужно поговорить с вами об этом, капитан.

— О чем именно?

— Вообще-то я не могу ехать в Сидней, — выпалила Китти, слегка поморщившись при виде испуганного лица Ваи.

Райан прищурил глаза:

— И куда же вы намереваетесь отправиться?

— Ну, — начала Китти, нервно крутя в руках ложку, — я подумала, что вы развернетесь и отвезете меня назад. Не в Пайхию, а в какую-нибудь другую миссию.

— Нет.

Китти подняла глаза:

— Прошу прощения?

— Нет, — повторил Райан. — Об этом не может быть и речи.

— Но я не могу ехать в Сидней! У меня нет ни денет, ни одежды, ни компаньонки и…

— Вам не повезло, — закончил Райан вместо нее.

— Но почему?

— Потому что в Новой Зеландии вам грозит опасность. Тупеху может вас убить. И не важно, в какой части Новой Зеландии вы будете находиться, Китти, он все равно найдет вас. Неужели вы не понимаете, что такое компенсация за причиненный вред?

Райан назвал ее по имени без разрешения, и Китти разозлилась:

— Да, Райан, понимаю. Но ведь он тоже должен понять, что в случившемся нет моей вины.

— Это не важно, — возразил Райан. — За его позор несет ответственность ваша семья.

— Но почему бы ему не убить дядю Джорджа? — сорвалась на крик Китти. — Ведь это он дал волю рукам! — Китти осеклась, пораженная собственной дерзостью.

— И не только рукам, — мрачно проговорил Хануи.

— Возможно, он уже покончил с вашим дядей, — сказал Райан. — А если он решит, что этого недостаточно, что тогда?

Китти охватил ужас.

— А как же тетя Сара? Мне нужно убедиться, что с ней все в порядке.

— Почему ты о ней беспокоишься? — вступила в разговор Ваи. — Она же прогнала тебя.

Потрясенная бессердечием Ваи, Китти с минуту молчала, а потом решительно произнесла:

— Мне необходимо вернуться назад.

— Я не могу этого позволить, — возразил Райан.

Внезапно что-то случилось с Китти. В ее памяти вдруг всплыло все: вчерашний страх, отчаянная тоска по дому, ненавистное существование рядом с тетей Сарой и дядей Джорджем, вероломный Хью Александр. И что-то в ней сломалось.

Вскочив на ноги, Китти взвизгнула:

— То есть как это не позволите? Вы мне не опекун!

— Верно. Но я капитан этой шхуны, и она направляется в Сидней, нравится вам это или нет.

— Ну что ж, посмотрим! — бросила девушка и, топнув ногой, бросилась в каюту Райана.

— Ваша каша остынет, — сказал капитан, но дверь каюты уже захлопнулась.

Схватив с пола полуразвалившиеся мокрые ботинки, Китти со всего размаху швырнула их в стену. Боадицея выскочила из-под кровати, отчего Китти едва не хватил удар, и заметалась по помещению в поисках выхода, пока не выпрыгнула в открытое окно.

Китти села на кровать и закусила губу, чтобы не разрыдаться. Сейчас она чувствовала себя еще более одинокой, чем в тот день, когда умер ее отец.

В этот самый момент в голову Китти пришла, как ей показалось, отличная мысль — она может оплатить свой проезд и в то же время доказать Райану Фаррелу, что она не такая глупая и бесполезная, какой он ее, должно быть, считает.

Китти осторожно приоткрыла дверь, чтобы убедиться, что Райан ушел, и позвала Ваи, которая тут же появилась из одной из кают.

— Иди сюда, — позвала Китти. — У меня появилась прекрасная идея.

Сев на кровать, Ваи выжидательно посмотрела на подругу.

— Если уж мне придется отправиться в Сидней, то я отработаю свой проезд, — заявила Китти.

— На этом корабле?

Китти кивнула.

Ваи с минуту смотрела на девушку.

— Но поваром служит Пьер, — наконец произнесла она.

— Нет-нет, не поваром, а моряком! Но сначала нужно подыскать более удобную одежду. Хотя бы какие-нибудь штаны. Я же не могу забираться на реи в платье.

Ваи посмотрела на Китти так, словно та вдруг лишилась рассудка.

— По-моему, это глупо, — сказала она. — Леди не носят штанов.

— Но очевидно, я не леди, — ответила Китти. — Очевидно, я все еще ребенок, который не может даже самостоятельно принять решение.

— Ведешь ты себя точно как ребенок.

Китти пропустила замечание мимо ушей. Она и сама знала, что ведет себя совсем как шестилетний Эдвард, но ничего не могла с собой поделать.

— Как думаешь, ты сможешь подыскать мне что-нибудь из одежды? Ястреб вроде приятный малый… Может, ты спросишь у него?

— Это будет выглядеть странно, — неуверенно произнесла Ваи. — Я попрошу Хануи обратиться к нему.

— Может, он и для тебя что-нибудь найдет, — сказала Китти, окидывая взглядом довольно грязное, местами разорванное платье Ваи. — Ты же не можешь ходить в этом в течение еще двух недель.

Ваи пожала плечами, но все же пошла и сделала так, как ее просили. Она вернулась довольно быстро. Следом за ней шел Хануи с ворохом одежды в руках. Он положил одежду на стол, как-то странно взглянул на Китти и вышел, не говоря ни слова.

Порывшись в куче, Китти вытащила пару довольно ладных штанов и приложила их к себе.

— Тебе или мне? — спросила она и передала штаны Ваи. — Думаю, тебе. Мне широки в талии. Ну же, примерь.

Расстегнув платье, Ваи сняла его и бросила на пол, а потом натянула штаны. Они были ей длинноваты, но на бедрах сидели идеально.

— Чьи они? — спросила Китти.

— Думаю, Ропаты, — ответила Ваи, застегивая ширинку. Пуговицы едва сошлись на округлом животе девушки.

При виде этого Китти вспомнила, что не только у нее серьезные неприятности.

— Как считаешь, когда малыш должен появиться на свет? — осторожно спросила она у Ваи.

На лице девушки отразилась неуверенность:

— Через пять месяцев? Не знаю. Наверное, в июне.

Китти мысленно произвела подсчет:

— Значит, именно тогда началось у тебя с дядей Джорджем? — спросила она, смущенная и пристыженная собственным вопросом. — В октябре?

— В июле, — безразлично произнесла Ваи, заставив Китти почувствовать себя еще хуже. — Сразу после того, как мы побывали в Корорареке.

— Мне жаль, Ваи, — прошептала Китти. — Мне очень жаль, что так случилось.

На несколько минут воцарилось неловкое молчание, но потом Ваи махнула рукой в сторону вороха одежды.

— А теперь ты примерь что-нибудь.

Китти долго рылась в куче, пока не отыскала еще пару штанов. Она полностью разделась и, надев штаны, нашла их вполне подходящими, хотя, как и у Ваи, они оказались слишком длинными.

— А теперь рубашки, — скомандовала Китти. Вспомнив жалобы Ребекки во время беременности, Китти указала на грудь Ваи. Ее соски стали теперь еще больше и темнее. — Болит?

— Пока нет. Просто слишком большая!

Девушки захихикали, испытав облегчение оттого, что можно над чем-то посмеяться.

Натянув через голову рубашку, Китти заправила ее в штаны, а потом надела ботинки и принялась с важным видом расхаживать по каюте.

— Ну как, похожа я на моряка?

— Нет, скорее на леди в штанах. У тебя женская попа, — ответила Ваи.

Китти нахмурилась:

— Я не могу разгуливать в таком виде.

— А ты вытащи рубашку из штанов и носи навыпуск, — предложила Ваи.

Китти последовала совету, а потом еще подпоясалась ремнем, который нашла в шкафу.

— Так лучше, — произнесла она. И действительно, теперь наряд выглядел более пристойно.

Девушки отыскали также два бушлата и сразу же надели их, хотя те и попахивали плесенью.

— Удобно? — поинтересовалась Китти.

Ваи кивнула. Китти и сама чувствовала себя на удивление комфортно в мужской одежде, хотя ощущение штанов, обтягивающих ягодицы, было довольно непривычным — она ведь привыкла к свободным панталонам. Груди Китти, свободные от нижней сорочки и корсета, слегка покачивались при ходьбе, но девушка надеялась, что под бушлатом этого не будет заметно.

— А теперь приведем в порядок голову, — сказала Китти и распустила волосы. Она провела по ним пальцами, чтобы расчесать, морщась всякий раз, когда волосы оказывались сильно спутанными, а потом села на кровать и принялась плести косу. — А почему мне нельзя? — произнесла она, заметив, что Ваи неодобрительно вскинула брови. — У всех на корабле волосы заплетены в косу.

— Не у всех. Только у Ястреба и Пьера.

— О, ты поняла, что я имею в виду, — проворчала Китти.

Она закончила плести косу и теперь сидела и держала ее конец, чтобы она не расплелась. Ваи подала подруге обрывок красной ленты, который нашла на столе у Райана.

— Отлично, — произнесла Китти и завязала лентой косу. Подобрав с пола платья, девушка отложила их в сторону, чтобы потом выстирать.

— Ну что, мы готовы?

Ваи кивнула, и подруги вышли на палубу.

Не успела Китти сделать и пары шагов, как услышала за спиной гневный окрик:

— Чем вы только думаете, леди!

Но Китти и глазом не моргнула, когда Райан подошел к ней с перекошенным от гнева лицом.

— Возвращайтесь назад и снимите с себя этот нелепый наряд!

— Наши платья сильно испачканы, — ответила Китти. — Кроме того, если я собираюсь работать на корабле, мне нужна удобная одежда.

— Что?

— Раз уж вы не хотите отвезти меня назад в Новую Зеландию, я не стану сидеть сложа руки целых две недели, когда вполне смогу оплатить свой проезд.

— Господи, да не будьте же такой идиоткой! — Теперь Райан рассердился всерьез. — Работа на корабле не предназначена для женщин! Она опасная и грязная, и… в общем, женщине на палубе не место. Кроме того, вы совсем не разбираетесь в корабельном деле.

— Но у меня есть время, чтобы научиться.

— Зачем вам это нужно?

Китти хотелось съязвить, но она ничего не смогла придумать, а посему сказала правду:

— Я смертельно устала оттого, что со мной обращаются как с никчемным человеком! Поэтому я хочу научиться корабельному делу. Мне это нравится.

— Ради всего святого, Китти Карлайл, вы испытываете мое терпение. — Райан недовольно покачал головой. — Ну хорошо. Вы сами напросились. Для начала смотайте вот это, — сказал Райан, указывая на груду тяжелых веревок. — И имейте в виду: сматывать веревку нужно по ходу витка, а не наоборот, иначе она начнет расплетаться. А ты отправляйся вниз, Ваи. Не хватало еще, чтобы ты в твоем состоянии тоже работала.

Смиренно кивнув, Ваи поспешно удалилась.

Райан бросил взгляд на Ястреба, ошеломленно наблюдавшего за происходящим.

— Только ничего не говори, — бросил Райан приятелю и ушел с палубы.

Китти оглядела груду веревок. Они были скручены из грубой пеньки, шириной в большой палец ее руки.

— Это делается так, — произнес Ястреб, подходя к девушке. Левой рукой он взял конец веревки, а правой принялся сматывать ее так, что вскоре она превратилась в аккуратно уложенную бухту. — Видите?

Кивнув, Китти взяла другую веревку. Когда она смотала ее целиком, ей показалось, что ее левая рука вот-вот отвалится под тяжестью веревки, в то время как ладонь правой руки оказалась содранной почти до крови. Китти поменяла руки, так что к тому времени, как Пьер позвонил в колокол, приглашая команду на обед, обе они болели, а ладони почти лишились кожи.

В кают-компании Китти старательно прятала руки на коленях под столом до тех пор, пока не пришло время положить себе тушеного мяса, источающего необыкновенно соблазнительный пряный аромат. Райан, казалось, не замечал оцарапанных, покрасневших ладоней девушки, а вот Ястреб неодобрительно вскинул брови. За столом царило неловкое молчание, словно все ждали чего-то. Райан продолжал накладывать мясо в тарелку, где уже лежали ломти свежего хлеба, намазанного маслом, и ничего не говорил. Китти готова была расплакаться. Идея о том, что она сможет отработать свой проезд, казалась утром такой удачной, ведь она не подозревала, что Райан воспримет ее слова буквально. Но будь она проклята, если сдастся.

После обеда Китти поручили помогать остальной команде ставить паруса, потому что «Катипо» меняла курс, готовясь пересечь Тасманово море. Мик молча подал девушке пару кожаных перчаток, которые были ей велики, но зато надежно защищали руки. Китти старалась изо всех сил. Она несколько раз падала, не успевала закрепить тросы, но все равно не сдавалась и отказывалась спускаться вниз. После этого Гидеон дал Китти молоток, плоскогубцы, несколько гвоздей и кусок проволоки и извиняющимся тоном попросил ее сделать запор на двери уборной.

— На корабле только один туалет, — пояснил мужчина. — Поэтому вам с мисс Ваи нужен запор.

Кивнув, Китти поплелась на бак, где была расположена уборная. Она представляла собой крошечную клетушку, сбитую из крепких панелей прямо под самым основанием бушприта. Китти всегда удивлялась, как здесь помещается Гидеон. К стенкам уборной была приколочена деревянная лавка с отверстием посередине. Заглянув в него, можно было увидеть бушующие внизу волны. Крыши у уборной не было, и Китти совсем не нравилось находиться здесь холодными сырыми утрами или когда на море было волнение.

Китти довольно быстро сообразила, как смастерить из проволоки крючок и приладить его к двери. Работа доставила ей некоторое удовлетворение — наконец-то она сделала что-то успешно. Она вернула молоток и плоскогубцы Гидеону, а потом решила сделать еще что-нибудь.

Теперь ей предстояло драить палубу, хотя у Китти зародилось подозрение, что палуба вовсе в этом не нуждалась. Она показалась Китти достаточно чистой. Более всего девушку раздражало то, что внушающая ей ужас кошка Боадицея по пятам следовала за ней, припадала к палубе в нескольких футах от нее, шипела или выпрыгивала прямо перед Китти, словно хотела, чтобы та споткнулась. Когда Китти вымыла одну часть палубы, кошка присела, подняла хвост и сделала лужу.

Приведенная в ярость, Китти ударила кошку шваброй и закричала:

— Убирайся прочь, мерзкая маленькая дрянь!

Пьер, сидевший на краю люка над кают-компанией и наслаждающийся хорошим табаком перед приготовлением ужина, засмеялся.

— Боди не любит вас, — заметил он.

— Не знаю почему. Я ведь ничего ей не сделала, — проворчала Китти, вытирая шваброй лужу. — Но эта неприязнь обоюдна, уверяю вас.

— Она кошка капитана, — сказал Пьер.

— Да хоть самой королевы Виктории, — огрызнулась Китти. — Я просто хочу, чтобы она убралась с моей дороги.

— Не получится.

Китти опустила швабру в ведро.

— Откуда вы знаете?

— Она слишком ревнива. Ей не нравятся женщины на корабле. А вы спите на койке капитана.

— Господи, какая чушь! — воскликнула Китти. — Она же кошка!

Пьер пожал плечами.

— Кошка Райана, — повторил кок. — И она хочет, чтобы он уделял все свое внимание только ей.

— Да ради Бога. Я-то в этом точно не нуждаюсь, — зло бросила Китти. И она не лгала. Она даже начала жалеть о том, что встретила Райана Фаррела.

Пьер вновь засмеялся, выбил содержимое трубки о перила и скрылся на камбузе.

К концу дня Китти уже едва переставляла ноги. А потом она и вовсе едва дождалась окончания ужина. Все ждали, когда Пьер принесет чай, а Китти клевала носом до тех пор, пока не упала лицом на стол. Но никто не засмеялся.

Обойдя вокруг стола, Хануи подхватил девушку на руки.

— Отнеси ее в мою каюту, — сказал Райан. — Она может занимать ее, пока не приплывем в Сидней. — Ваи тоже хотела подняться из-за стола, но Райан остановил ее движением руки: — Не надо. Пусть поспит, — угрюмо добавил он.

После ужина Шарки и Ропата заступили на вахту, а остальные вышли на палубу покурить. Лишь Ястреб пошел собирать вещи, поскольку он уступил свою каюту Ваи. Закончив, он сел рядом с Райаном, который остался сидеть за столом и теперь мрачно двигал по столу солонку.

— Думаю, ты обошелся с ней слишком круто, — произнес Ястреб.

— Возможно, — ответил Райан.

— Но почему?

— Она сказала, что хочет работать.

— Это еще не причина, чтобы так с ней обращаться, — заметил Ястреб. — Ты мог бы дать ей какое-нибудь легкое задание. Например, помыть каюту. Чтобы изнеженная английская леди делала то, что делала сегодня эта девочка… Нелепость какая-то. Ты видел ее руки?

— Да, видел, — ответил Райан. — Не мог бы ты дать ей немного своего чудодейственного снадобья?

— Дам. Но ты не ответил на мой вопрос, Райан.

Райан взглянул на друга. Они плавали вместе вот уже шесть лет и знали друг о друге практически все.

— Я беспокоился, что, когда мы прибудем в Сидней, она не сможет позаботиться о себе. Я не мог отвезти ее обратно, потому что Тупеху убил бы и ее, и свою дочь. Ты же знаешь этого воинственного ублюдка. Я не могу заботиться о них в Сиднее, потому что у нас слишком много дел. Я беспокоюсь, потому что считаю ее слабой. Сидней неподходящее место для одинокой женщины, тем более такой порядочной, как она. Да ты и сам это знаешь. Я подумал, что если она будет выполнять тяжелую работу, то закалится, станет сильнее, и это ей поможет.

— Райан, — мягко произнес Ястреб. — Она не Меган.

При звуке имени своей жены Райан словно окаменел.

— Я знаю, что она не Меган. И никогда этого не говорил.

Ястреб немного подождал, но Райан молчал, и индеец проговорил:

— Меган была хорошей женщиной. Но и ее нельзя было назвать слишком сильной.

— Ты думаешь, я этого не знаю? — рявкнул Райан, но Ястреб остался невозмутим.

Вот уже целый год они не упоминали имени Меган, но, если это ненароком случалось, реакция Райана всегда была одинаковой — смесь гнева, печали и чувства вины. В большей степени чувства вины.

Райан женился на Меган О’Нил пять лет назад. Она была необыкновенной красавицей, милой, хрупкой и нежной. Она считала, что весь ее мир вращается только вокруг Райана. Она хотела путешествовать вместе с ним, но он запретил, убедив ее в том, что дома в Дублине она будет в большей безопасности. Но Меган очень тосковала, и спустя год Райан все же согласился взять ее с собой. Вскоре она забеременела, но после рождения ребенка у нее развилась своеобразная мания. Райан хотел отвезти ее назад в Ирландию, потому что все уже давно поняли, что жизнь в море не для нее, но Меган отказалась и впадала в истерику всякий раз, когда упоминалось о возвращении домой. Однажды ночью посреди Атлантического океана с ней случился приступ безумия, и на следующее утро команда обнаружила, что Меган с младенцем исчезли, предположительно упали за борт и утонули. Райан и сам едва не обезумел от горя. Для него и для команды настали тяжелые времена, и он поклялся никогда не пускать женщину на борт своего корабля. Но более всего Ястреба тревожило то, что с той поры Райан отказался заводить отношения с женщинами. Визиты в публичные дома в расчет не принимались.

И вот теперь на борту оказались целых две женщины. Ястреб немало удивился, когда Райан ответил согласием на просьбу старого друга Хануи отвезти его племянницу в Сидней. Но еще больше Ястреб удивился, когда в самую последнюю минуту на борт поднялась еще одна девушка. Однако когда индеец ее увидел, он все понял. Именно эта девушка занимала мысли Райана в течение последнего года, хотя тот ни за что не признался бы в этом. Райан Фаррел был самым упрямым человеком из тех, кого Ястреб встречал на своем пути. Но он также был очень порядочным, и Ястреб знал, что Райан ни за что не взял бы девушек с собой, если бы существовал иной способ их защитить. Однако теперь он направил свою порядочность совсем в другое русло. Он превратил жизнь Китти Карлайл в сплошное унижение, потому что беспокоился о ней или же из каких-то иных побуждений. Судя по тому, что в последнее время Райан был крайне раздражителен, Ястреб заподозрил, что «иные побуждения» действительно имели место. Индеец также подумал, что для беспокойства нет причин. Китти не пыталась облегчить себе жизнь. Она бродила по кораблю, настаивая на том, чтобы ей дали возможность работать наравне со всеми, и Ястребу стало ясно, что она обладает не только твердым характером, но и силой духа.

Индеец поставил локти на стол.

— Я думаю, эта девочка вполне может о себе позаботиться. Но она, возможно, еще не знает об этом и не узнает до тех пор, пока судьба не преподнесет ей испытание. Именно судьба, а не ты. — Ястреб бросил на друга вопросительный и очень хитрый взгляд. — Если, конечно, ты не питаешь к ней интереса.

— Конечно, нет, дьявол побери, — ответил Райан, резко вставая из-за стола и давая тем самым понять, что разговор окончен.

На следующее утро Китти заставила себя плотно позавтракать и молча приняла помощь Ястреба, перевязавшего ее израненные руки. К концу дня она вновь была выжатой как лимон и отправилась спать сразу после ужина.

К концу первой недели путешествия раздражение в глазах членов команды сменилось наконец сочувствием, а потом и уважением, когда работа стала спориться в руках Китти. Она была недостаточно сильна физически для выполнения некоторых заданий, но ей и не позволяли делать что-то действительно опасное. Но Китти доказала, что ничуть не боится высоты, забравшись на грот-мачту, чтобы закрепить запутавшуюся часть бегущего такелажа — заработав при этом короткий выговор от Райана, заставшего ее за этим занятием. Она также доказала, что может вполне профессионально вязать узлы и чинить паруса. Китти училась определять погоду и понимать сложные сигналы, команды и термины, употребляемые моряками.

На восьмой день пребывания «Катипо» в море кошка сидела на рее и шипела на Китти, моющую шваброй палубу, когда один из тросов лопнул с громким свистом. Боди сжалась для прыжка, но кусок реи, на котором она сидела, раскачивался над палубой, швыряя ее маленькое черное тельце из стороны в сторону.

Не раздумывая ни секунды, Китти ухватила несчастное животное за заднюю лапу. Она немного пробежала следом за тросом, чтобы не оторвать кошке лапу, а потом качнула его в обратную сторону — при этом кошка едва не расшиблась о палубу — и наконец опустила животное на крышку люка.

Боди, пошатываясь, встала на лапы, яростно встряхнулась, оглянулась, словно хотела проверить, не стал ли кто-нибудь свидетелем ее позора, а потом гордо удалилась.

— Не стоит благодарности, — крикнула вдогонку кошке Китти и вернулась к работе.

На следующее утро Китти обнаружила перед дверью каюты Райана дохлую крысу. Это происшествие вызвало за завтраком оживленную дискуссию, в ходе которой все дружно решили, что Боди преподнесла Китти подарок в знак благодарности за спасенную жизнь. Когда же Китти вернулась в каюту, чтобы помыться после работы, первой, кого она увидела, была Боди, свернувшаяся калачиком на кровати Райана. Китти громко хлопнула в ладоши и крикнула: «Брысь!», но кошка лишь приоткрыла один глаз, потянулась и принялась громко раскатисто мурлыкать, чего Китти никак не ожидала от такого небольшого животного.

С этого дня Боди по-прежнему по пятам следовала за Китти, но агрессии не проявляла. Подарок в виде крысы поджидал Китти у двери каждое утро. Пьер счел перемену в поведении кошки сродни черной магии и крестился всякий раз, проходя мимо Китти, до тех пор, пока Райан не обозвал его суеверной старухой. Однако когда Пьер посоветовал Райану глядеть в оба, чтобы не оказаться жертвой чар Китти, капитан здорово рассердился.

Новая привязанность Боди помогла снять напряжение, царившее на корабле. Даже Райан слегка расслабился, и когда до конца путешествия осталось всего три дня, по истечении которых «Катипо» должна была бросить якорь в бухте Сиднея, команда решила, что остаток пути пройдет без приключений.

Глава 12

Упершись руками в бока, Китти запрокинула голову и теперь наблюдала за Шарки, карабкающимся по грот-мачте. Часть такелажа каким-то непостижимым образом застряла в желобе, по которому скользили паруса.

— Ну что там? — крикнула Китти, когда Шарки оказался наверху.

— Птица запуталась в тросах, дьявол бы ее побрал! — крикнул мужчина в ответ, а потом наклонился как можно дальше, стараясь подцепить палкой окровавленную массу, застрявшую в механизме.

Его попытка увенчалась успехом, и мгновение спустя мертвая птица шмякнулась на палубу. Китти поспешно отскочила в сторону, но споткнулась и упала. Удар был так силен, что Китти показалось, будто бы она лишилась способности дышать. К несчастью, конец ее косы попал в блок у подножия грот-мачты, приводящий в движение паруса. Трос, освобожденный Шарки, быстро побежал вверх, увлекая за собой косу Китти.

Девушка вскрикнула, почувствовав сильный рывок, поднявший ее над палубой на целый фут, и схватилась за затылок, который, казалось, обожгло огнем. Потом перед ее глазами что-то мелькнуло, боль уменьшилась, и Китти упала вниз, больно ударившись головой о палубу.

— Иисус всемогущий! — произнес кто-то, и Китти, открыв глаза, увидела перед собой перекошенное от ужаса лицо Мика.

— Пусть не двигается, — произнес другой голос. Китти показалось, что он принадлежит Ястребу.

Чьи-то крепкие руки прижали ее плечи к палубе. Китти услышала топот ног и потеряла сознание.

Вскоре Китти очнулась, ощутив приступ дурноты. Желчь обжигала ей горло, и она упорно сжимала зубы, но все же не смогла сдержаться.

— Она задыхается!

Китти хотела сказать, что с ней все нормально, но только и смогла перекатиться на бок.

— Мои волосы, — прошептала она. Невыносимая боль обжигала ее затылок.

— Китти? — Райан присел на корточки рядом с Китти. Его лицо было бледно. — Китти, ты меня слышишь?

Она хотела кивнуть, но не смогла — боль была просто непереносимой.

— Не двигайся, — произнес Райан. — С тобой все в порядке, но ты все равно постарайся не двигаться.

Как с ней могло быть все в порядке, когда кожа на голове практически отсутствовала? Китти подняла руку, чтобы дотронуться до раны, но Райан ей этого не позволил.

— Мои волосы, — повторила Китти. — Моя голова.

Все, в том числе и Ваи, потрясенно смотрели на Китти. Она протянула руку, и Ваи крепко ее сжала.

— Так плохо? — спросила Китти, желая и в то же время не желая знать правду.

— Они короткие, — ответила Ваи.

Ястреб присел на корточки. В правой руке он держал нож, а в левой — косу Китти, перевязанную яркой красной лентой. Китти никак не могла взять в толк, что это такое.

— Я ее отрезал, — произнес Ястреб так мрачно, словно действительно снял с Китти скальп. — Мне очень жаль. Но это первое, что пришло мне в голову.

Китти тут же схватилась за голову и обнаружила остриженные волосы. Но не более того.

Она смотрела на Ястреба, чувствуя, как к горлу подкатывают рыдания, а потом тихонько засмеялась. Пока остальные обеспокоенно переглядывались, Китти засмеялась громче, и вскоре ее смех перешел в рыдания.

Ваи помогла подруге сесть.

— Волосы отрастут, Китти, не переживай.

— Я думала, что содрала с головы кожу, — выпалила Китти. От пережитого потрясения у нее закружилась голова, и она упала вперед, все еще рыдая.

Выбитый из колеи произошедшим, Райан приказал:

— А ну, за работу.

— С ней все будет в порядке? — спросил Пьер, обеспокоенно поглядывая на Китти. — Она здорово испугалась.

— Ну уж работать сегодня она точно не будет, — сказал Райан.

Ястреб бросил на него взгляд, но Райан отвел глаза.

— Я приготовлю на ужин что-нибудь вкусненькое, — пообещал Пьер. — Что-нибудь, что поможет прогнать страх.

— Чашка чаю поможет, — произнес Хануи. Он твердо верил в то, что чаем можно излечить большинство болезней.

— Нет, лучше глоток рома, — возразил Шарки.

— Я ем тунца, — сказал Ропата. — Это успокаивает нервы.

— Я сказал — за работу! — рявкнул Райан. — Немедленно!

Мужчины разбрелись по кораблю. Теперь они знали наверняка, что рана Китти не представляет опасности. Райан же остался.

— Помоги мне отвести ее вниз, — попросил он Хануи.

Мужчины помогли Китти подняться на ноги и отвели ее в каюту. Ваи и Ястреб шли следом. Индеец по-прежнему держал в руке косу Китти, напоминающую безвольно повисшую черную змею.

Китти продолжала плакать, но уже не так горько. Она испытала облегчение, узнав, что не стала уродом на всю оставшуюся жизнь, но ее красивые длинные волосы! Осознав неуместность своих переживаний, она нервно засмеялась. Она едва не лишилась жизни, а переживает из-за прически.

Хануи и Райан переглянулись.

— Нет, лучше ром, — произнес Хануи, когда они усадили Китти на кровать. Выдвинув ящик стола, Ястреб извлек оттуда графин с ромом и протянул его Китти.

— Налей в стакан! — негодующе произнес Райан.

Не обращая внимания на его слова, Китти сделала большой глоток. Она никогда еще не пила ром, лишь иногда родители позволяли ей выпить бокал или два портера. А тетя Сара и дядя Джордж вообще не держали в доме спиртных напитков. Китти сморщилась, когда ром обжег ей горло, но потом расслабилась, ощутив, как по желудку разливается тепло. Она сделала еще глоток.

— Достаточно, — сказал Райан, забирая из рук Китти графин и ставя его на стол.

Ваи смотрела на происходящее с неодобрением, но Китти просто необходимо было успокоиться, а вот очередной приступ слез ей только бы навредил.

— Принеси горячей воды, дядя, — непривычным для нее командным тоном потребовала Ваи. — А еще мыло, ножницы и полотенца. И уходите все.

Испытав облегчение оттого, что женщина взяла все в свои руки, мужчины удалились. Спустя несколько минут вернулся Хануи. Он принес ведро воды — на камбузе у Пьера всегда стоял на огне огромный котел, — а также все то, что просила Ваи, включая ножницы, с помощью которых моряки чинили паруса.

Ваи поднесла мыло к носу:

— Чем это пахнет?

Китти сразу узнала запах.

— Лавандой.

— Приятно, — произнесла Ваи. — Кто его дал?

— Это мыло Пьера. Он всегда им пользуется, прежде чем отправиться на берег, — пояснил Хануи, выходя из каюты и закрывая за собой дверь.

Ваи повернулась к Китти:

— Купание поможет тебе успокоиться. А потом подровняем тебе волосы, и ляжешь спать.

Китти вновь поднесла руку к затылку. На голове оставалось еще достаточно волос, чтобы взять их в кулак, но у нее с детства не было короткой стрижки, и теперь она чувствовала себя лысой.

— Они не слишком короткие?

— Они выглядят… пакару[17].

Китти кивнула. Именно так она себя чувствовала — разбитой, израненной и опустошенной. Однако предложение искупаться Китти встретила с удовольствием.

Ваи помогла подруге раздеться, а потом принялась обмывать ее теплой водой с ароматным мылом, не пропустив ни одного пальца на руках и ногах, словно Китти была маленьким неряшливым ребенком. После этого она укутала Китти стареньким, но чистым полотенцем и велела ей встать на колени перед ведром.

— А теперь вымоем тебе голову.

Китти последовала просьбе подруги и опустила голову в воду, в то время как Ваи вспенила мыло и принялась осторожно массировать ее ушибленный и продолжающий болеть затылок. Постепенно боль начала стихать. Смыв мыло, Ваи усадила Китти на деревянный стул перед письменным столом Райана. Внезапно на Китти навалилась жуткая усталость. Она почти оправилась от недавнего потрясения, и теперь собственные руки и ноги казались ей тяжелыми и бесполезными, а глаза начали слипаться помимо ее воли.

— Нет-нет, не спи, — подбодрила подругу Ваи.

Китти с трудом заставила себя открыть глаза. Ваи стояла перед шкафом и протягивала ей белоснежную рубашку — очевидно, парадный наряд Райана.

— Надень, — сказала девушка. — Твоя слишком грязная. А теперь давай стричься.

Когда Китти надела рубашку, Ваи взяла ножницы и принялась приводить в порядок то, что осталось от ее прически. На это потребовалось время, и к тому моменту, как Ваи провозгласила, что стрижка окончена, Китти снова чуть не заснула.

— Посмотрись в зеркало, — предложила Ваи.

Китти с трепетом подошла к шкафу, опасаясь увидеть в зеркале кого-то другого, но не себя. Но ведь она и стала теперь другой, разве нет? Не было больше прежней Китти Карлайл, приехавшей в Новую Зеландию чуть меньше года назад. Не было напуганной, слабой девочки с разбитым сердцем, наивной и доверчивой.

Поколебавшись, Китти открыла дверцу шкафа, но вопреки ожиданиям увидела в зеркале саму себя, только с гораздо более короткими волосами. Китти боялась смотреть в зеркало до того, как Ваи подошла к ней с ножницами, но теперь она видела, что волосы прикрывают ей уши, хотя на затылке кажутся еще более короткими. Теперь она была похожа на мальчика. Вернее, на Китти Карлайл в мужском обличье.

Китти покрутила головой из стороны в сторону, привыкая к новому ощущению — шея казалась голой. Она приложила ладони к вискам и откинула с лица волосы, но они тотчас же упали обратно двумя темными переливающимися волнами. Слишком чистые и шелковистые, они отказывались подчиняться своей обладательнице. Волосы оказались недостаточно длинными, чтобы перевязать их лентой, а теперь, высыхая, они постепенно начали скручиваться в мелкие завитки. А Китти даже и не знала, что ее волосы кудрявы от природы.

Она печально посмотрела на Ваи, но та только пожала плечами и произнесла:

— Это лучше, чем остаться вообще без кожи на затылке.

Что верно, то верно. Китти зевнула.

— А теперь ложись спать, — сказала Ваи. — Отдыхай, а я разбужу тебя к ужину.

Когда Китти проснулась, за окном было довольно темно, и девушка поняла, что проспала всю вторую половину дня. Из кают-компании доносился звон, и она догадалась, что Пьер накрывает на стол. Однако Китти не торопилась вставать с постели, наслаждаясь успокаивающим мерным покачиванием шхуны, направляющейся к берегам Австралии. Груженная древесиной, она устойчиво держалась на воде. Китти подумала, что сможет разглядеть на горизонте узкую полоску земли, но ее тело не желало двигаться.

Раздался стук, и через мгновение дверь открылась. На пороге стояли Ваи и Пьер с подносом в руках, на котором покоилась миска, накрытая крышкой. Подняв крышку, Пьер воскликнул: «Вуаля!» — и по каюте поплыл восхитительный аромат.

— Что это?

— Знаменитый бульон из сома Пьера Бабино, — гордо ответил кок. — Только сегодня в нем нет сома. Он из другой рыбы, выловленной сегодня днем.

Китти попробовала.

— М-м-м, очень вкусно. А что в нем еще?

Пьер ответил уклончиво:

— Лук, томатный соус, кайенский перец, немного того, щепотка этого. Точный рецепт является секретом семьи Бабино.

Китти оглядела этого жилистого человечка с экзотической внешностью. Трудно было представить, что где-то у него была семья.

Пьер развернулся, чтобы уйти, но потом остановился:

— Ваши волосы. Tres charmant[18].

— Благодарю, — ответила Китти, тронутая до глубины души попыткой кока поднять ей настроение.

На смену Пьеру в каюту явилась Боди. Пробежав по полу, кошка вспрыгнула на кровать. Она потерлась мордочкой о руку Китти, оставив на ней влажный след, понюхала миску с супом, походила кругами и, наконец, улеглась, удовлетворенно вздыхая.

— По-моему, ей тоже нравится твоя новая прическа, — заметила Ваи. — Я поужинаю, а потом вернусь.

Однако, вернувшись после ужина, Ваи нашла Китти спящей. Поднос с пустой миской стоял на полу возле кровати. Интересно, кто съел суп? Схватив Боди за загривок, Ваи принюхалась. Так и есть: от мордочки Боадицеи пахло рыбой.

— Плохая кошка, — мягко сказала Ваи и вышла из каюты.

Китти проснулась позже, когда деревянный стул, стоявший возле письменного стола, натужно заскрипел под чьим-то весом.

— Ваи? — сонно позвала Китти, перекатившись на бок.

— Это Райан. Не возражаешь, если я зажгу лампу?

— Не возражаю, — осторожно ответила Китти, сев на кровати и прислонившись спиной к стене. В ее спальне находился мужчина, а она не могла его прогнать, потому что спала в его каюте. Что ему здесь нужно? Возможно, бумаги или какая-то принадлежащая ему вещь. Или же он пришел отчитать ее за неосторожность.

Китти услышала скрежет от удара по кремню, а потом ощутила запах тлеющего трута. Райан коснулся им фитилька свисающей с потолка масляной лампы, а потом отошел в сторону, ожидая, пока огонь разгорится.

Лампа лениво колыхалась в такт мерному покачиванию «Катипо», и Китти наблюдала за бегающими по стенам тенями. В тусклом свете глаза Райана казались зияющими темными дырами. Царила тишина, нарушаемая лишь еле слышным шепотом волн да поскрипыванием деревянной обшивки шхуны.

Китти начала нервничать в ожидании едких замечаний капитана, но он молчал. Возможно, он решил отложить свою отповедь до тех пор, пока Китти не поправится. Вот тогда он сможет снова нанести ей удар.

Наконец он произнес:

— Я пришел взглянуть, не проснулась ли ты, и если проснулась, спросить, как ты себя чувствуешь.

— О! — только и смогла произнести Китти, почувствовавшая облегчение оттого, что Райан не стал ее бранить — пока, а затем раздражение, вызванное собственным ощущением облегчения. — Я спала до тех пор, пока ты не вошел.

— О, прости, — сказал Райан. — Это моя рубашка на тебе надета?

— Э… да.

Вновь воцарилось молчание. Райан постучал коробочкой с трутом по стулу. Китти ждала. Теперь ее настороженность сменилась любопытством.

— Послушай, — произнес Райан. — Я хочу извиниться за то, что обходился с тобой так сурово. В том, что произошло сегодня утром, виноват я. Если бы тебя не оказалось в тот момент на палубе, ничего бы не случилось. Я не должен был этого позволять. Я вел себя непростительно.

На лице Райана было написано такое отчаяние, что Китти попыталась его успокоить.

— Это не твоя вина, — сказала девушка. — Я не смотрела под ноги. Правда.

Райан покачал головой:

— Нет, дело не в этом. Вернее, не только в этом. Я говорю обо всех этих заданиях, которые давал тебе. Ты же всего лишь изнеженная девушка. Господи, о чем я только думал!

— Но я сама просила найти мне какую-нибудь работу, — ответила Китти, чувствуя, как ее лицо заливается краской при воспоминании о собственной требовательности и ребячестве в первые дни путешествия.

— Ну и кто оказался более несговорчивым? — спросил Райан, и на его лице промелькнула слабая улыбка. — Ты или я?

Китти на секунду задумалась:

— Может, в равной степени?

Райан засмеялся, но потом вновь посерьезнел:

— Нет, правда, Китти, ты могла бы погибнуть сегодня утром. И если бы так случилось, не знаю, как бы я стал с этим жить. Это… — Он осекся, а потом сбивчиво закончил: — это было бы очень плохо.

Китти выпрямилась, раздумывая над тем, как бы все получше объяснить. Если, конечно, Райану интересно ее мнение.

— Я действительно хотела работать, Райан. Мне было очень важно отработать свой проезд. Когда я проснулась в то утро — первое утро нашего путешествия, — я уже поняла, что не могу вернуться в Пайхию. По крайней мере пока. — Райан недоверчиво вскинул брови, и Китти поспешила продолжить: — Да, я поняла это и все же потребовала, чтобы ты отвез меня назад. Я чувствовала… чувствовала, что меня несет по воле волн, словно оторванный от дерева листок, и я желала лишь одного — бросить якорь, вернуться назад. Я знаю, что тетя Сара вряд ли будет рада меня видеть после того, что случилось. Она считает, что это я во всем виновата… ну в том, что произошло между дядей Джорджем и Ваи. Она считает, что Ваи довело до греха мое «тлетворное влияние».

— Я не знал, что ты оказываешь тлетворное влияние.

Китти не обратила внимания на слова мужчины и продолжала:

— Но я могла бы жить где-нибудь еще. У Ребекки, например. Или в другой миссии.

— Ничего не получилось бы, — возразил Райан. — В Новой Зеландии слухи распространяются очень быстро. Они преследовали бы тебя, где бы ты ни появилась.

— Мог бы этого и не говорить, — сказала Китти.

— Да и Тупеху не оставил бы тебя в покое, — добавил Райан.

Китти кивнула:

— Знаю. Но мне нравилась Ребекка и дети. И те, что жили в миссии, и мои ученики. Я очень к ним привязалась. И даже к Саймону, когда узнала его получше. Он очень порядочный человек.

Райан кивнул:

— Верно. А ты действительно вышла бы за него замуж?

— Нет. Он тоже не хотел на мне жениться. Мы заключили своего рода договор, чтобы люди перестали нас сватать. Более всего на свете Сара хотела выдать меня замуж. Но я все-таки немножко скучаю по нему.

Райан с минуту смотрел на Китти.

— Ты знаешь, почему он не хотел на тебе жениться?

Китти пожала плечами:

— Да нет. Просто он сказал, что брак не для него.

— Надеюсь, ты не примешь это на свой счет, — сказал Райан и заерзал на стуле. — Саймон гомосексуалист, Китти. Он очень честный, а посему вряд ли когда-либо женится.

Китти удивленно смотрела на Райана:

— Значит, в тот день, когда мы встретились на лужайке перед домом Басби, в день нашего побега, ты уже знал, что он не женится на мне? Ты нарочно дразнил меня?

— Да. Прости. Еще одно доказательство того, что я вел себя непростительно. Я упомянул об этом только потому, что хотел спросить, почему ты не хочешь выйти за него замуж.

— Брак не для меня, — коротко ответила Китти.

Они помолчали.

— Когда ты сказал, что не повезешь меня обратно, я почувствовала себя… такой одинокой. Ведь мне никогда прежде не приходилось заботиться о себе. Сначала эту обязанность выполнял мой отец. Когда он умер, его место заняла мама, а потом тетя Сара и дядя Джордж. Поэтому я решила, что пришло время научиться, тем более что, нравилось мне это или нет, я должна была оказаться в Сиднее менее чем через две недели. У Ваи есть Хануи и я. А мне придется полагаться только на себя. Прости, что я вела себя так глупо. Но я разозлилась.

— Да, я знаю. И я тоже злился.

— Почему?

Райан не поднимал глаз.

— Я не хотел, чтобы на борту моего корабля находилась женщина. Я установил для себя такое правило.

— Тогда почему ты согласился взять с собой Ваи?

— У меня не было выбора. Ей грозила опасность.

Китти кивнула, чувствуя растущее в ее груди уважение к этому мужчине.

— А что бы ты стал делать с Ваи по прибытии в Сидней, если бы мы с Хануи не отправились следом? — спросила Китти.

— Я думал, что смогу ее куда-нибудь пристроить.

— Но ведь это стоит денег.

Райан пожал плечами:

— Заплатил бы. Ведь она не виновата в том, что оказалась в подобном положении. Если хочешь знать мое мнение, виноват в этом только твой дядя.

— Знаю, — ответила Китти и разразилась слезами.

— Не плачь, — попросил Райан. — Пожалуйста.

Он встал со стула, пересел на кровать и, положив руку на укрытую одеялом правую ногу Китти, ждал, пока девушка выговорится. Когда она замолчала, он вытащил из кармана огромный носовой платок и подал Китти.

Взглянув на Райана поверх носового платка, она не заметила в его взгляде ни раздражения, ни сарказма, ни злости, а веером разбегавшиеся от его глаз морщинки разгладились. Теперь он выглядел молодым и интересным мужчиной. Китти вдруг поняла, что уже давно считает его привлекательным, сама того не осознавая, и сейчас эта мысль поразила ее до глубины души.

— Лучше? — спросил Райан.

Китти кивнула, и остатки слез задрожали на ее ресницах.

— Должно быть, я выгляжу ужасно.

— Нет, — поспешил заверить ее Райан. — И у тебя очень красивые волосы. Они теперь вьются.

Китти подняла руку, чтобы дотронуться до волос, но Райан вдруг перехватил ее запястье. Воздух между ними словно бы взорвался, и Китти уже больше не слышала ни шороха волн, ни поскрипывания шхуны, несущейся вперед. Райан силился что-то сказать, но оставил попытки. Вместо этого он наклонился и поцеловал Китти. Его губы оказались необыкновенно мягкими и источали слабый аромат рыбного бульона Пьера. А вот его щетина была довольно жесткой и неприятно царапала подбородок Китти. Она хотела было воспротивиться, но потом сдалась. Подвинувшись ближе, Райан обхватил ее руками, и она ощутила тепло и твердость его мышц сквозь грубую ткань рубашки.

Внезапно Райан отстранился и, видя на его лице неуверенность, Китти решила, что он собирается извиниться. Но Райан поднял руку, откинул с ее лица волосы и, обхватив за шею, привлек к себе, чтобы слиться с ней в очередном поцелуе. Китти не чувствовала в себе сил противиться, да она и не хотела этого. Не захотела отстраниться, даже когда пронизавшее ее тело восхитительное ощущение пробудило нежеланные воспоминания о Хью Александре.

Но сейчас ее сжимал в объятиях не Хью Александр, а Райан Фаррел, и Китти возблагодарила судьбу за то, что не стала растрачивать себя на другого. Та ее часть, что не думала и не беспокоилась о последствиях, хотела Райана, и в тот момент Китти казалось, что это правильно.

Китти потянулась навстречу поцелую, когда Райан начал расстегивать пуговицы ее, или, вернее, своей рубашки, и она позволила ему это. Каждая расстегнутая пуговица была сродни маленькой победе, а от прикосновения грубых пальцев Райана на коже Китти выступали мурашки. Наконец Райан раздвинул в стороны полы рубашки, явив собственному взору грудь Китти, которая казалась совсем светлой в пламени лампы. Маленькие розовые соски напряглись, и Райан, пробормотав что-то на родном наречии, коснулся их губами. Ощущение оказалось настолько изысканным, что Китти в замешательстве заметила, что почти задыхается.

Райан замер и снова отстранился.

— Ты не могла бы это снять? — спросил он, потянув за рубашку.

Китти кивнула. Она робко стянула рубашку через голову и отложила ее в сторону. Теперь она была лишь до пояса прикрыта одеялом. Она легла на спину, но Райан медленно стянул с нее одеяло, полностью обнажая. Легкий ветерок, проникавший сквозь окно над головой Китти, играл на ее коже, отчего она снова покрылась мурашками.

Руки Райана заскользили по ее телу, коснулись груди, горла и остановились на шее, когда он наклонился и поцеловал ее. Сердце Китти бешено колотилось в груди от охвативших ее возбуждения и желания. Она хотела обхватить шею мужчины руками, чтобы привлечь его к себе, но он мягко развел их в стороны, продолжая исследовать ее тело. Желудок Китти сжался, когда пальцы мужчины скользнули во впадинку под ребрами, пробежали по животу, а потом принялись поглаживать бедра. Он поцеловал ее колени, одно из которых Китти оцарапала во время падения два дня назад, а потом начал прокладывать языком влажную дорожку вверх по бедрам туда, где они соединялись.

Китти охнула, и ее бедра раздвинулись словно по своей собственной воле. Райан накрыл лоно девушки ладонью, а потом его палец скользнул в шелковистые влажные глубины. Китти была готова принять его.

Тяжело дыша, Райан оторвался от нее и наклонился, чтобы снять ботинки. Он, не церемонясь, швырнул на пол рубашку. За рубашкой последовали и брюки, под которые Райан не надевал нижнего белья. В тусклом свете лампы его мускулистое тело казалось вытесанным из мрамора, а широкая грудь и плоский живот отливали темным золотом из-за покрывавших их шелковистых волос.

Китти вновь протянула к Райану руки, и на этот раз он позволил ей обнять себя. Он осторожно опустился на колени между ее разведенных в сторону бедер, перенеся вес тела на локти. От него пахло потом и морем. Китти ощутила нетерпеливую тугую плоть мужчины и приподнялась ему навстречу. Застонав, Райан нежно, но решительно вошел в нее. Китти ощутила резкую боль, которая угасала по мере того, как он заполнял ее своей силой и подчинял своему ритму.

Обхватив широкую спину Райана и прильнув к нему всем телом, Китти ощущала каждый доводящий до исступления удар до тех пор, пока Райан наконец не затих. Пот ручейками стекал по его коже, а дыхание стало тяжелым и прерывистым. Китти ждала, и вскоре сердце мужчины стало биться ровнее, а натянутые как струна мускулы расслабились.

— Господи! — выдохнул Райан так громко, что Китти едва не подскочила. После этого он оперся на локоть и посмотрел на нее.

— Я и в мыслях не держал ничего подобного, Китти. Но я не мог… не мог сдержаться. Прости, — сказал он, крепко прижимая ее к себе.

Кивнув, Китти прижалась к Райану, стараясь насладиться каждым мгновением, проведенным в его теплых, сильных объятиях. Она чувствовала себя защищенной, и ей нравилось это восхитительное ощущение. Оно невероятно возбуждало и в то же время наполняло удовлетворением.

А еще Китти знала, что не допустит, чтобы подобное повторилось.

Глава 13

Сидней, февраль 1840 года

— Негодяй, — произнес Райан, разглядывая в бинокль переливающиеся на солнце воды бухты Сиднея и прилегающий к ней квартал Рокс с его причалами и складами.

— О ком ты? — спросил стоящий рядом Ястреб.

— Да об этом ублюдке Кингхейзеле. Посмотри. — Райан передал другу подзорную трубу.

Ястреб прижал подзорную трубу к глазу. В ярком круге, обрамленном черной линией, виднелась увеличенная в несколько раз фигура человека, решительно направляющегося на лодке в сторону шхуны. Его шляпа была низко надвинута на лоб, а лицо побагровело от напряжения. Сделав три или четыре взмаха веслами, он оборачивался назад, словно хотел удостовериться, не пропала ли «Катипо», пока он греб.

— Но ведь наш груз вполне легален, — сказал Ястреб. — Значит, не будет проблем.

Уолтер Кингхейзел служил на таможне и слыл среди капитанов, торгующих в Сиднее и его окрестностях, божьим наказанием и занозой в заднице.

— Нет, на этот раз не будет, — ответил Райан, хотя и был уверен, что Кингхейзел не забыл визита «Катипо» в Сидней в ноябре. Большинство людей испытывали неприязнь к этому отвратительному навязчивому человеку, однако Кингхейзел обладал огромной властью, и в последние несколько лет Райан несколько раз становился свидетелем того, как его знакомых отправляли в тюрьму — законно или незаконно, — после того как те с ним поссорились.

Вздохнув, он отдал приказ спустить веревочную лестницу.

Ничего не подозревающая Китти стояла на корме и, уплетая яблоко, наблюдала за лениво покачивающимися кораблями, бросившими якорь в гавани, и лодками, снующими по переливающимся на солнце волнам подобно черным водяным жукам. Китти уже бывала здесь на пути в Новую Зеландию с тетей Сарой и дядей Джорджем, но тогда у нее не было настроения оценить этот величественный порт. Она даже не замечала, что происходит вокруг. Морское путешествие успокаивало ее, Китти не кривила душой, но мысль о том, что вскоре нужно будет сойти на берег, сразу же возвращала ее к действительности. Китти сразу вспоминала, что она не в Норфолке, и еще неизвестно, когда снова увидит Англию, если вообще когда-нибудь увидит. Потом их сразу же встретил кто-то из членов миссионерского общества и отвез на лодке вверх по реке Парраматта в гостиницу, где они должны были дожидаться корабля, следующего в Новую Зеландию. Встречающий что-то рассказывал об окрестностях, но Китти не слушала его. Теперь она об этом жалела.

Сегодня же, когда корабль заходил в гавань между Северным и Южным мысами, минуя остров со странным названием Пинчгут и производящие глубокое впечатление стены форта Маккуари на мысе Беннелонг-Пойнт, зрелище привело Китти в восторг. Оно так отличалось от того, что девушка видела в Новой Зеландии. Здесь было чему удивляться. Две страны располагались не слишком далеко друг от друга, но если Новая Зеландия утопала в буйной сочной зелени, то Австралия — по крайней мере эта ее часть — казалась сухой, сплошь состоящей из огромных оранжевых скал, обрамляющих многочисленные бухточки и заливы, встречающиеся на пути в Сидней. Даже зеленый цвет здесь был иным — каким-то пыльным, пожухлым.

И все же эти места обладали какой-то своеобразной тусклой красотой, и Китти понимала, чем они привлекали иммигрантов, число которых увеличивалось с каждым годом. Хотя не все приезжали сюда по собственной воле. Многих привозили в качестве заключенных по милости трех английских королей и ныне занимавшей престол королевы без всякой надежды на возвращение домой.

Китти подняла подбородок и печально улыбнулась, когда ветер откинул с лица ее волосы. У нее не было больше длинных локонов, да она и сама не была больше прежней Китти Карлайл. То, что случилось прошлой ночью, стало для Китти откровением, и когда Райан поцеловал ее, предоставив возможность поспать, она поняла, как легко было бы в него влюбиться. Однако Китти была уверена: если она позволит подобному случиться, она снова окажется жертвой предательства. Мужчины вовсе не такие, какими кажутся, а единственный мужчина, которому Китти безраздельно доверяла — ее отец, — покинул ее навсегда. Именно поэтому Китти сказала утром Райану, что продолжения не будет и что дальше она пойдет по жизни самостоятельным путем. Глаза мужчины превратились в узкие щелки, но он лишь коротко бросил:

— Как хочешь.

А потом он ушел, оставив Китти наедине с ощущением облегчения и какой-то странной пустоты.

Китти бросила огрызок в воду, наблюдая за тем, как он мгновенно утонул, но спустя пару секунд вновь выпрыгнул на поверхность и поплыл, увлекаемый невидимым глазу течением.

— На борт поднимается забавный маленький человечек, — сказала Ваи, подходя к подруге. Как и Китти, она вновь надела платье — выстиранное и заштопанное. — Он выглядит несчастным, — добавила она.

Китти последовала за Ваи на бак, где действительно увидела с трудом перелезающего через борт смешного коротышку. Он оказался не более пяти футов ростом, но при этом был необычайно толстым. Пуговицы его модного жилета с трудом выдерживали давление массивного живота. Он был гладко выбрит, но кончики его длинных бакенбард топорщились в стороны, придавая ему сходство с раскормленной донельзя белкой. Его красное лицо и маленькие, похожие на бусинки глазки безостановочно бегали из стороны в сторону и разглядывали все вокруг. Команда шхуны в полном составе находилась на палубе. Поставив сумки и саквояжи на палубу, моряки поспешно прятали принадлежавшие им мелкие личные вещи. Никто даже не потрудился представить незнакомца, смотревшего на Райана с неприкрытой враждебностью. Райан же взирал на коротышку с насмешкой и высокомерием, что в прошлом крайне раздражало Китти.

— Будьте моим гостем, — произнес Райан. — Вообще-то все мы — за исключением Мика, который останется на часах, — собираемся сойти на берег. Но вы можете привести своих людей и начать прямо сейчас. Если захотите выпить чаю или чего-то покрепче, Мик к вашим услугам.

Мик неприветливо осклабился.

Продолжительный громкий грохот цепей возвестил о том, что «Катипо» спускает на воду две шлюпки. Порывшись в кармане, Райан вытащил часы.

— Прошу прощения, мистер Кингхейзел, но нам пора. — Он жестом попросил Ваи и Китти выйти вперед. — Сначала леди.

Кингхейзел с подозрением оглядел девушек, но ничего не сказал.

Все члены команды, за исключением Мика, уселись в шлюпки. Их лица светились самодовольством — этот чиновник может разобрать «Катипо» на доски, но все равно не отыщет ничего, что хоть отдаленно можно было бы назвать контрабандой. На этот раз они были чисты, как новорожденные младенцы.

Китти взобралась на причал по скользкой, сплошь облепленной мелкими рачками лестнице и стала ждать остальных. Когда моряки появлялись на причале по одному, Китти не могла не признать, что они являют собой разношерстное и весьма экзотическое сборище.

Первым появился Райан. Ворот его рубашки был расстегнут, полы куртки развевались на ветру, являя взорам прохожих заткнутый за пояс пистолет, а сапоги нуждались в хорошей чистке. Наряд довершала видавшая виды шляпа. Следом за ним возник Гидеон — черный босоногий великан. Китти уже знала историю о том, как Райан «освободил» Гидеона во время одной из своих поездок в Америку, научил его говорить, писать и читать на языке английских королей. Поэтому теперь помимо обычных обязанностей моряка он выполнял на шхуне всю бумажную работу, хотя большинство сторонних наблюдателей ни за что не поверило бы, что его ждет на этом поприще успех.

За Гидеоном следовал Ястреб. С его левого уха свисало длинное пестрое перо, а за поясом виднелся нож, с которым индеец практически никогда не расставался. После него появился Шарки с его щербатой улыбкой, блестящими кольцами в ушах и хитрыми глазами. С подобной колоритной внешностью он представлялся человеком совершенно ненадежным. Китти ничуть не сомневалась в том, что так оно и было. Он казался ей готовым на все грубияном, но вместе с тем она подозревала, что Шарки беззаветно предан капитану и команде своего корабля.

Когда над краем причала показалась голова Ваи, Китти сделала несколько шагов вперед, чтобы помочь подруге преодолеть несколько последних ступенек. Бедная маленькая Ваи в залатанном платье и с босыми ногами. Они являли собой замечательную пару: обе без шляпок, перчаток и шалей. Девушки выглядели так, словно их только что выловили из океана после того, как они потерпели кораблекрушение.

За Ваи поднимался Хануи, почти такой же большой, как Гидеон. Несмотря на то что из-за уродливого лица, полностью покрытого татуировкой, он казался свирепым, в его груди под грязной рубахой билось очень доброе сердце. За Хануи следовал спокойный, задумчивый и вместе с тем притягивающий взгляды Ропата. Сегодня его густые длинные волосы были собраны в пучок по случаю высадки на берег. Он нанялся на шхуну не так давно и плавал с Райаном всего шесть месяцев. Его взяли вместо другого моряка маори. Соплеменник Ропаты Те Канене предпочел открыть свое дело на берегу.

Процессию замыкал Пьер, голову которого венчала сегодня шляпа, которая, казалось, чудом уцелела с наполеоновских времен. Он смазал волосы жиром и напомадил свои тоненькие усики. А когда он ступил на причал, Китти уловила исходящий от него аромат лаванды.

У всякого, кто смотрел на них, возникало ощущение, что перед ним шайка пиратов. Вскоре Китти заметила, что люди на причале действительно смотрят в их сторону, а посему подошла поближе к Хануи.

Они поднялись по склону, миновали несколько довольно внушительных складов и пересекли пыльную, покрытую выбоинами дорогу, тянувшуюся параллельно линии моря. На улице царило оживление. Люди шли по своим делам или просто слонялись без дела, глазея по сторонам. Большинство из них были местными жителями, но Китти заметила в толпе констебля, несколько солдат, одетых в яркую сине-красную униформу, и большое количество моряков, судя по золотым кольцам в ушах. Здания здесь были довольно внушительными для относительно молодого города. Возвышавшиеся по обе стороны улиц многоэтажные дома, сложенные из красного кирпича или светлых каменных плит, перемежались с более низкими домиками, магазинчиками и узкими проулками.

Вскоре вся компания свернула с главной улицы и теперь шагала по Саффолк-лейн, по обе стороны которой теснились пабы, многоквартирные дома и магазинчики. Запах моря здесь почти не ощущался. В конце переулка компания свернула на Глостер-стрит — более широкую, но не менее ухабистую улицу, также изобилующую жилыми домами и магазинами.

Улицы, тянувшиеся с севера на юг, были относительно пологими, а вот переулки и улочки, пересекавшие город с востока на запад, неизменно оказывались невероятно крутыми и неровными. В некоторые жилища и вовсе можно было попасть, лишь поднявшись с риском для жизни по почти отвесным ступеням, вырубленным прямо в твердой каменной поверхности. Кроме того, улицы были испещрены водостоками — очевидно, каменистая почва не могла впитывать в себя влагу и нечистоты, — из-за которых Китти приходилось то и дело поднимать подол платья и тщательно выбирать дорогу. Должно быть, во время проливных дождей здесь царил кромешный ад. Повсюду встречались выемки и высохшие русла, по которым, очевидно, потоки дождевой воды прокладывали себе путь. На узких улочках Китти не видела ни подвод, ни повозок, запряженных лошадьми, зато здесь толкалось огромное количество людей, с подозрением поглядывающих на странную процессию с порогов домов.

Компания остановилась у поворота на другую улочку под названием Криббс-лейн. На углу располагалась симпатичная и вполне благопристойная гостиница с вывеской над аккуратными двойными дверями «Святой Патрик». Вид раскинувшейся внизу гавани был впечатляющим. Однако никто из членов экипажа не вошел внутрь. Моряки миновали еще два дома и собрались зайти в менее пристойное заведение, носящее имя «Синица в руке».

— Мы не можем туда пойти, — сказала Китти Райану.

— Верно, не можете, — ответил капитан. — Один из нас встретит вас у «Святого Патрика», скажем… — Райан взглянул на часы, — скажем, в час дня. Вы можете подождать в холле.

— Нет, мы не можем отправиться в гостиницу, — сказала Китти. — Это… это неприлично.

Райан смерил ее оценивающим взглядом, в котором не осталось ни капли вчерашней нежности, и разочарованно вздохнул:

— Вы в Сиднее, мисс Карлайл, так что забудьте о том, как вышивали покрывала для алтаря в миссионерском поселении. Здесь другие правила.

Райан произнес ее имя намеренно официально, а в его голосе сквозил сарказм, и непрошеная печаль на мгновение завладела сердцем Китти. Да, она отвергла Райана сегодня утром, но она не подозревала, что он примет ее отказ так близко к сердцу. Но он вскоре поймет, что и она может быть не менее отчужденной и надменной, когда сочтет это необходимым.

— Это район Рокс[19], — продолжал между тем Райан. — Здесь совсем другая жизнь. Но гостиница «Святой Патрик» приличное место. Я знаю хозяев, Магуайров. Они очень порядочные люди.

— И что ты предлагаешь нам делать на протяжении трех часов, пока вы будете тут пить? — спросила Китти, кивнув головой в сторону «Синицы в руке».

— Вы отправитесь за покупками, — ответил Райан, доставая кошелек из внутреннего кармана куртки. Он отсчитал десять соверенов и подал их Китти.

Китти недоуменно смотрела на лежащие у нее на ладони тяжелые золотые монеты.

— Вам ведь нужна одежда и всякие мелочи, не так ли? — спросил капитан. Вытряхнув на ладонь остатки денег, он сунул их в карман, а кошелек тоже отдал Китти. — Лучше сложи деньги сюда, подальше от любопытных взглядов.

— Я не могу взять у тебя деньги.

Райан пожал плечами:

— Дело твое. Но ты не можешь ходить в этом на протяжении нескольких месяцев. Вы выглядите как парочка нищенок, просящих подаяние.

С этим утверждением Китти поспорить не могла. Но она никогда не брала у мужчины денег. Кроме отца, конечно. А после прошлой ночи она чувствовала себя как-то… униженно. Она бросила взгляд на Райана, стараясь понять, не скрывается ли за этим широким жестом какой-то подвох, но его лицо было непроницаемым, как всегда.

— Тогда будем считать, что я взяла эти деньги взаймы. Я верну, — сказала она, хотя совсем не представляла, каким образом вернет долг.

— Да ради Бога. Я бы посоветовал купить верхнюю одежду в каком-нибудь приличном магазине подержанного платья, а потом отправиться на Саффолк-лейн к миссис Мейсон, если потребуется что-то совершенно новое. Она очень уважаемая швея. Скажите, что вас послал я, и она сделает вам хорошую скидку.

В этот момент появился Хануи с кружкой эля в руке. Его широкая спина занимала почти весь дверной проем.

— Ты идешь? — спросил он.

Ваи взволнованно замотала головой:

— Мы отправляемся за покупками.

— С чем это? — удивился Хануи.

— Я дал им немного денег, — пояснил Райан. — Мисс Карлайл в любом случае их заработала.

Только теперь Китти поняла, что она действительно что-то заработала. Только отнюдь не десять фунтов. Разве столько платят за две недели сворачивания канатов и мытья палубы?

Хануи перевел взгляд с Китти на Райана, а потом опять на Китти, явственно ощущая наметившийся в их отношениях разлад. Потом он покорно передал кружку Райану и сказал, обращаясь к Ваи:

— Я пойду с вами.

— Благодарю, — сказала Китти, тронутая заботой Хануи, — но в этом нет необходимости. Я уверена, что с нами все будет в порядке. Мы ведь уйдем недалеко.

— Я пойду с вами, — упрямо повторил Хануи.

— Ты храбрее меня, — пробормотал Райан, поднимаясь по ступеням паба, и Хануи вскинул свои кустистые брови в знак согласия.

Первым делом девушки посетили магазин на Глостер-стрит, на окне которого краской было написано: «Магазин миссис Гудвин. Поношенная одежда для леди отличного качества».

Ваи захихикала:

— А мы леди отличного качества или нет?

Внутри магазина было прохладнее, чем на улице, и с первого взгляда становилось понятно, что магазин — это передняя комната в чьем-то доме. Над дверью мелодично звякнул колокольчик, и Хануи пригнулся, чтобы не удариться головой о притолоку. Позади прилавка на полках были разложены товары. Аккуратные горки разнообразной одежды высились на нескольких столах, стоявших тут же. Под столами ровными рядами стояли туфли, башмаки и несколько деревянных ящиков, содержащих полезные дамские мелочи.

Из комнаты, располагавшейся позади магазина, появилась женщина средних лет в очках, вытиравшая руки о передник. Очевидно, это была сама миссис Гудвин.

— Доброе утро. Чем могу быть полезна?

— Доброе утро, — поприветствовала хозяйку Китти. — Нам с подругой нужна одежда.

— Ну, это я вижу, — сказала миссис Гудвин и многозначительно посмотрела на Хануи. — Мы не обслуживаем мужчин. Это магазин для леди.

Хануи непреклонно посмотрел в ответ, давая понять, что не собирается уходить.

— Я не обмениваю товар. Беру только наличные, — добавила женщина.

— У нас есть деньги, — сказала Китти. — Нам нужно по два платья, шляпки и шали. Вы можете нам помочь?

— Шляпок у меня нет. Я ими не торгую, — ответила миссис Гудвин. — А нижнее белье вас интересует?

— Разве что нижние юбки. Остальное мы купим у швеи.

Выйдя из-за прилавка, миссис Гудвин достала из стопки белья несколько нижних юбок и протянула их девушкам.

— Вот, посмотрите. Почти неношеные. Очень хорошие вещи.

Обе нижние юбки действительно оказались совсем новыми, сшитыми из качественной ткани, и Китти удовлетворенно кивнула.

— А как насчет платьев?

Миссис Гудвин указала на другой стол:

— Взгляните сами. У меня много всего.

Она оказалась права. Целых двадцать минут девушки разглядывали платья, прикладывали их к себе и что-то вполголоса обсуждали. Хануи же счел нужным выйти на улицу и покурить пока трубку, которую ему дал Ропата. Наконец платья были выбраны, и миссис Гудвин провела их в комнату в дальней части магазина.

— Только что оттуда? — как бы между прочим поинтересовалась женщина, хотя в ее голосе слышалось некоторое сомнение.

— Простите? — удивилась Китти. — Откуда?

— Ну, из Парраматты, — уточнила миссис Гудвин, видя, что Китти озадачена. — Из женской колонии.

— Мы не осужденные! — воскликнула Ваи.

Не обращая внимания на нее, миссис Гудвин обратилась к Китти:

— Просто ваши волосы так подстрижены, поэтому я решила…

— Конечно, мы не осужденные, — резко бросила Китти. — Мы только сегодня утром прибыли в Сидней из… — Она осеклась, решив, что, возможно, будет разумнее не говорить, откуда именно они приехали, — из-за границы.

Миссис Гудвин пожала плечами:

— Прошу прощения. Но ошибиться легко. Большинство из нас, живущих в районе Рокс, заключенные. Вернее, бывшие заключенные. И ничего постыдного в этом нет. Это платье очень вам идет.

Китти выбрала для себя два платья. Одно — кремового цвета с узором из мелких красных веточек с несколько вышедшими из моды широкими рукавами, а другое — из сиреневого муслина с кружевной пелериной. К сожалению, оба платья были несколько коротковаты. Китти даже подумала, что раньше они принадлежали одной женщине. Ей очень понравились платья, в особенности их цвет. Они казались ей необычайно яркими после черных и коричневых нарядов, предпочитаемых миссионерами.

— Они недостаточно длинные, — заметила девушка.

— Что не так уж плохо, на мой взгляд, — ответила миссис Гудвин. — На улице столько грязи и нечистот. — Она повернулась к Ваи и критически оглядела выбранные ею платья — одно из бросающегося в глаза пурпурного сатина, а второе из хлопка в синюю и зеленую клетку. — Когда ваш малыш должен появиться на свет, дорогая? — спросила хозяйка магазина.

— В июне, — ответила Ваи.

— Значит, платья недолго вам прослужат, или я не права? Вам лучше выбрать что-то более широкое в талии.

— Нет, я хочу эти, — сказала Ваи, придерживая рукой подол красного платья и вертясь перед зеркалом. — Я могу их купить, Китти?

— Может быть, ваш муж купит потом другие, — предположила миссис Гудвин.

Ваи перестала крутиться:

— У меня нет мужа.

Китти взглянула на миссис Гудвин, ожидая прочитать в ее глазах осуждение, но не увидела ничего подобного.

— Думаю, вы могли бы выпустить их в талии, — задумчиво протянула миссис Гудвин, — или сделать вставку на животе.

— Не переживай, — обратилась Китти к Ваи. — Мы купим тебе другие, когда придет время. — А теперь давай выберем шали.

— Шали в коробках под столом.

Они выбрали по шали, и Китти спросила:

— Сколько с нас?

Миссис Гудвин вновь зашла за прилавок и сложила одежду на квадратный кусок бумаги.

— Не хотите подобрать обувь?

Китти бросила взгляд на ряды поношенных туфель на полу и отрицательно покачала головой.

— Скажите, а здесь поблизости есть башмачник?

— Да, Джон Симпсон. Он живет на Эссекс-лейн. А еще есть магазин Нолана на Джордж-стрит. Правда, у них небогатый выбор обуви. Кстати, там же рядом живет модистка. Это на случай, если вам нужны шляпы. С вас три фунта пятьдесят шесть пенсов.

Китти отдала женщине четыре соверена и теперь внимательно наблюдала за тем, как та достает из кармана фартука деньги и отсчитывает сдачу.

— Будьте осторожны. Рокс — хорошее место, но иногда здесь бывает опасно. Особенно для приезжих, каких здесь, видит Бог, множество. А более всего следует опасаться темным приезжим. Вы понимаете, что я хочу сказать? — добавила женщина, глядя на Ваи. — Здесь много ее соотечественников-моряков, они живут рядом с причалами. Среди них есть даже женщины, правда немного. Возможно, ей понадобится, когда подойдет время родов.

Китти не знала, благодарить ей миссис Гудвин или бранить за бестактность. Но вместо этого она просто кивнула и вышла вместе с Ваи из магазина.

Хануи, сидевший, ожидая их, на бочонке, вскочил и последовал за ними.

Следующую остановку девушки сделали на Глостер-стрит, в магазине подержанных вещей, в витрине которого были выставлены разнообразные головные уборы. Китти, которая готова была носить на голове ночной горшок, лишь бы только спрятать волосы, выбрала кремовую шляпку с длинными лентами и скромными оборками на полях. Выбор Ваи пал на шляпу ярко-голубого цвета. Она сразу же надела ее на голову, бурно радуясь своему отражению в зеркале. Покупка шляп опустошила кошелек Китти еще на фунт и семьдесят шесть пенсов.

— Быть леди недешево, — заметила Ваи, когда они покинули магазин.

— Да уж. А теперь купим туфли. Или ты предпочитаешь башмаки?

Остановившись, Ваи посмотрела на свои короткие, но довольно широкие ступни.

— Мне вообще не нужна обувь. Она не сделает из меня леди. — Ваи печально похлопала себя по выпирающему животу. — Все теперь видят, кто я такая.

— О, Ваи, — произнесла Китти, чувствуя, как на глазах закипают слезы. — Конечно же, ты леди. Ведь в том, что случилось, нет твоей вины.

— Этого никто не знает. Все видят лишь беременную коричневую женщину.

Хануи положил свою большую руку на плечо племянницы. Теперь на его лице не было и тени улыбки.

Китти не знала, что сказать, потому что Ваи была права. Она взяла подругу под руку.

— Давай-ка все же отыщем этого башмачника, а? Тогда ты будешь беременной женщиной в новых нарядных туфлях.

Однако найти туфли для Ваи оказалось не так-то просто. Джон Симпсон мог предложить богатый выбор женской обуви, но Ваи отвергала все, что ей предлагали, включая сабо.

— Они все… жмут, — жаловалась она. — Мне в них больно.

Китти вздохнула.

— И даже эти? — спросила она, протягивая тяжелые черные башмаки, застегивающиеся спереди металлическими пряжками.

— Нет. Эти уродливые.

Услышав подобное, Хануи вытаращил глаза от изумления.

— Мне нравятся вот эти, — сказала Ваи, указывая на пару изящных туфелек из серого шелка.

Теперь вздохнул и мистер Симпсон, терпеливо подающий Ваи пару за парой.

— Они вам не подойдут, — сказал он. — В них нельзя ходить по нашим улицам, только в помещении. Они не прослужат вам и недели. Не хотите ли примерить сапожки? Случается, что они сидят удобнее. Я мог бы их слегка растянуть. Вот чудесная пара. — С этими словами мистер Симпсон пересек свой крошечный магазинчик и подошел к витрине, в которой были выставлены несколько пар сапог.

Примерив четыре пары, Ваи выбрала наконец то, что ей нравится. Она любовно провела пальцами по мягкой желтовато-коричневой коже, погладила ряд крошечных пуговиц, идущих по всему голенищу и спускающихся к самому мыску. Надев сапожки, она горделиво прошлась по магазину, нарочито стуча каблучками по каменным плитам.

— Ты уверена, что тебе удобно? — спросила Китти.

Ваи энергично закивала:

— Они чудесные!

Вздохнув еще раз, только теперь с облегчением, Китти выбрала пару для себя и для Хануи, который жаловался не меньше Ваи, а потом расплатилась с мистером Симпсоном. Теперь у нее оставалось меньше четырех фунтов, но этого должно было хватить.

По дороге на Саффолк-лейн к миссис Мейсон они задержались в еще одном маленьком магазинчике, торгующем всякими женскими мелочами. Нерешительно взглянув через витрину на ряды туалетных принадлежностей и галантерейных товаров, Хануи заявил, что очень хочет пить и лучше встретится с девушками в назначенное время у «Святого Патрика». Они нагрузили его свертками с новыми платьями и шляпами, и он устало пошел вниз по улице.

Подруги купили зажимы для волос, костяные гребни, носовые платки, зубные щетки и баночку порошка для чистки зубов, мыло для Пьера, специальное мыло для волос, розовую воду, помаду, чтобы усмирить завитки Китти, ножницы, нитки, фильдекосовые носки, полотенца и две сумочки. Китти купила бы еще и перчатки, но потом сочла, что обойдется без них, потому что большинство женщин на улицах перчаток не носило. Здесь так же продавались шиньоны и парики, но Китти решила их не покупать. Райан, конечно, проявил щедрость, но все же стоило выбрать: либо необходимый минимум, либо приятные мелочи, тешащие самолюбие Китти. На все денег не хватит. Китти даже не взглянула в сторону кружевных вееров, зеркалец, украшений, серебряных пуговиц, шелковых цветов, украшенных бусинами гребней, фарфоровых ваз и шкатулок, а ей так хотелось все это иметь!

Девушки покинули магазин с кучей свертков под мышками и отправились на поиски дома миссис Мейсон.

— У меня болят ноги, — пожаловалась Ваи, когда они свернули на Саффолк-лейн.

— Мы уже пришли, — сказала Китти, заметив на одном из домов в середине улицы вывеску «Миссис Е. Мейсон. Швея».

Внутреннее убранство выглядело довольно изысканно. Очевидно, здание изначально строилось как магазин. Ваи излишне энергично позвонила в колокольчик, стоявший на прилавке, и мгновение спустя из-за занавески появилась женщина.

— Доброе утро, — произнесла Китти. — Мы хотели бы поговорить с миссис Мейсон.

Женщина улыбнулась.

— Меня зовут Эния Мейсон, — ответила женщина с легким акцентом, выдающим в ней уроженку Ирландии.

На вид Энии Мейсон было не более тридцати пяти лет. Более красивой женщины Китти еще не приходилось видеть. Ее рыжеватые волосы отливали золотом, глаза походили на только что распустившиеся васильки, а фигура… Самая изящная фарфоровая кукла казалась бы рядом с ней толстой и бесформенной. На миссис Мейсон не было чепца, а ее темно-голубое платье было простым, но очень элегантным.

Внезапно у Китти зародилось довольно неприятное подозрение, а в душе поселился червячок ревности. Но, ничем не выказав своего смятения, она произнесла:

— Нас направил к вам один знакомый. Капитан Фаррел. Он посоветовал упомянуть при встрече его имя.

Миссис Мейсон вскинула красиво очерченные брови.

— А, значит, Райан вернулся. Как чудесно!

Червячок превратился в змею и обнажил свои ядовитые зубы. Китти была потрясена собственными ощущениями.

— Мне и моей подруге нужно нижнее белье. Пусть оно будет простым, но хорошего качества.

— О, дорогая, надеюсь, с вами не случилось по дороге неприятностей? — спросила миссис Мейсон. При этом в ее голосе звучала неподдельная забота.

— Разве что мелкие, — коротко ответила Китти.

А что, если эта женщина — любовница Райана? Неужели он послал их сюда намеренно? Китти стало нехорошо. Она была так уверена в себе, когда утром сообщила Райану, что повторения предыдущей ночи не будет. Была так убеждена, что это именно то, чего она хочет. Уверенность в этом не покинула ее и сейчас, просто Китти понятия не имела, что одна лишь мысль о том, что у Райана есть и другие любовницы — а скорее всего так оно и было, — приведет ее в отчаяние.

Но Китти не могла просто так развернуться и выйти из магазина. У нее тоже есть чувство собственного достоинства.

— Но мы прекрасно с ними справились, — решительно произнесла она.

— Что ж, я очень рада это слышать. Итак, что вы хотите приобрести в первую очередь?

— Думаю, корсеты. Еще панталоны и, возможно, сорочки.

Миссис Мейсон посмотрела на Ваи:

— А вам нужен корсет для беременных, миссис?…

— Нет, мне не нужен корсет, — ответила Ваи.

Ничуть не смущенная тоном Ваи, миссис Мейсон повернулась к Китти:

— Тогда, может быть, выберем корсет для вас?

— Да. Только я сначала хочу примерить, если можно.

— Конечно. Какой цвет вы предпочитаете?

— Что-нибудь светлое.

— Полный или короткий?

— Короткий.

— Примерочная там. — Миссис Мейсон показала рукой. — Если вам ничего не подойдет, я могу снять мерку и сшить на заказ. Правда, сейчас у меня много работы, так что ваш корсет будет готов только через неделю.

Затем девушки выбрали панталоны — каждой досталось по две пары из белого батиста, — а также по две сорочки и по ночной рубашке, из батиста и хлопка соответственно.

— Думаю, этого будет достаточно, — сказала наконец Китти. — Сколько с нас?

Миссис Мейсон взглянула на стопку аккуратно сложенного белья и сказала:

— Два фунта и десять пенсов.

— Это за все? — переспросила Китти, которой сумма показалась слишком маленькой. А ведь белье было не из дешевых.

— Это со скидкой, потому что вас прислал Райан.

— О, — только и смогла вымолвить Китти. Ей ужасно хотелось заплатить полную стоимость, но она знала, что не может себе этого позволить. — Благодарю вас.

Миссис Мейсон любезно кивнула и начала заворачивать покупки.

— Вы к нам надолго? — спросила она как бы между прочим.

— До тех пор, пока не родится ребенок, а потом… — Ваи пожала плечами.

— Значит, вам потребуется жилье, — сказала миссис Мейсон, забирая у Китти три последних соверена.

— Да, мы уже подыскали. — Китти почувствовала на себе озадаченный взгляд Ваи, но сделала вид, что ничего не заметила.

Миссис Мейсон вернула Китти сдачу.

— Ну что ж, в таком случае желаю вам удачи. Если увидите Райана, передайте ему, пусть придет, как только сможет. Скажите, что я его жду.

Китти охватил очередной приступ ревности.

— Непременно. Приятного вам дня, — ответила Китти и вышла из магазина.

На улице Ваи спросила:

— А разве у нас есть жилье?

— Нет, но, думаю, нам не составит труда подыскать что-нибудь.

Ваи с сомнением посмотрела на подругу.

— У нас нет денег.

— Да, я знаю это, Ваи, поэтому мне придется найти работу.

— Я тоже могу работать.

— Нет, не можешь.

— Но почему? — возразила Ваи. — До недавнего времени я работала в доме миссис Кереги.

Ваи права. Но тогда никто не знал, что она беременна. Хотя, с другой стороны, Ребекка Персел выполняла домашние обязанности вплоть до того дня, когда родилась Гарриет. Объективной причины, по которой Ваи не могла бы работать, не было, при условии, что она не будет делать ничего, требующего больших усилий.

— Посмотрим, — сказала Китти. — Сначала нужно найти жилье.

— А мне кажется, сначала нужно найти работу, — благоразумно заметила Ваи. — Иначе мы не сможем заплатить за жилье.

Китти глубоко вдохнула, а потом медленно выпустила воздух через нос, чтобы успокоиться. Ваи была, несомненно, права. Китти чувствовала себя подавленной, несмотря на свою утреннюю браваду. В течение последних довольно насыщенных трех часов Китти гнала тревогу прочь. Кроме того, у них есть еще четыре месяца до родов Ваи. А что потом?

— Идем, — сказала Китти, положив свертки под мышку. — Пора возвращаться в гостиницу. Райан сказал, чтобы мы ждали там.

— Он позаботится о нас? — спросила Ваи.

Китти остановилась:

— Капитан?

— Да.

— А с какой стати он должен о нас заботиться?

Ваи как-то очень хитро посмотрела на подругу.

— Ты спала с ним. И он тебе нравится.

Китти почувствовала, как кровь прилила к лицу.

— Ничего подобного!

Ваи фыркнула:

— Не лги. Я видела, как он выходил из каюты, а сейчас я вижу твое красное лицо. А эта леди из магазина его любовница?

— Господи, Ваи, откуда мне это знать!

Ваи постучала себя по голове.

— Я не всегда бываю глупой. Она ведь сказала, чтобы он пришел.

— Ну и что с того? — воскликнула Китти, сконфуженная оттого, что Ваи, казалось, прочитала ее мысли относительно миссис Мейсон. — Это не мое дело.

— Так сделай так, чтобы стало твоим. Скажи ей, пусть отойдет в сторону.

— О, не глупи, Ваи!

Ваи пошла вперед, бросив через плечо:

— Кто бы говорил.

Глава 14

Прождав Райана в холле гостиницы довольно долго, Китти и Ваи направились вниз по улице к трактиру «Синица в руке». Просунув голову в дверь, Китти подождала, пока ее глаза привыкнут к царившему в помещении дымному полумраку. Холла не было — дверь вела прямиком в залу. Вдоль стен стояло четыре стола с лавками, за одним из которых сидела команда «Катипо», явно перебравшая спиртного. Все, за исключением Ястреба, сидели с красными лицами и остекленевшими глазами. Остальные столы тоже не пустовали. За ними сидели мужчины и женщины. Китти изумленно разглядывала посетителей. Женщины явно не принадлежали к высшему сословию, но и на проституток тоже не походили. Очевидно, в этом городе женщины считали вполне приемлемым выпивать в трактире наравне с мужчинами. Китти отошла в сторону, когда мимо нее прошла женщина с пустым стеклянным графином в руке.

— Заходи или проваливай! — сказала женщина. — Нечего здесь пыль собирать! Ищешь своего мужика?

— Нет, друга, — ответила Китти, указывая на компанию, сидящую за столом.

Женщина фыркнула.

— Удачи тебе, — сказала она и зашла внутрь. Зайдя за стойку, женщина со стуком поставила графин, и бармен принялся наполнять его темной жидкостью из одного из стоявших за его спиной бочонков.

Шум стоял непереносимый. Похоже, все посетители здесь были ирландцами. Одни из них ели — на столе стояли тарелки с сыром и толстыми ломтями хлеба, — другие курили глиняные трубки и играли в карты. Но в остальном люди просто пили, разговаривали и смеялись. У одной из стен был сооружен огромный камин, но сегодня он не горел, чему Китти была несказанно рада: внутри трактира было даже жарче, чем на улице.

Она помахала рукой, и заметивший ее первым Шарки весело помахал в ответ.

— Идем, — позвала Китти Ваи.

Хануи попытался встать на ноги, но вновь завалился на стул — неожиданно для себя самого, судя по выражению его лица. Вторая попытка оказалась более успешной. Он, пошатываясь, подошел к девушкам и начал неловко забирать у них свертки.

— Ты пил? — неодобрительно спросила Китти, заметив налившиеся кровью глаза и уловив стойкий запах пива.

— Нет.

— А я бы сказала, что пил.

— Ну да, совсем немного, — признался Хануи. — Но, послушай, здесь же нет ни одного миссионера.

— Дело не в этом, — ответила Китти, — а в том, что… — Она осеклась, а потом и вовсе закрыла рот. Что она сейчас пытается сказать? Их отделяют от Пайхии сотни миль. Внезапно Китти испытала ни с чем не сравнимое облегчение, потому что вдруг поняла: ей не нужно больше быть миссионером, если она этого не хочет. Если Хануи иногда выпьет пива, что в этом такого уж ужасного.

Она подала мужчине оставшиеся свертки и сказала:

— Не мог бы ты положить их рядом с остальными? — Китти посмотрела на стол. — А, кстати, где они, Хануи?

Хануи встревоженно повернулся, но потом расслабился:

— Мистер Скенлон велел мне положить их под прилавок, чтоб не украли, что я и сделал. Это его паб.

Подхватив в руки свертки, Хануи прошагал к прилавку и положил их рядом с остальными.

Девушки сели за стол.

— Мадемуазели, — произнес Пьер, преувеличенно низко склонив голову над бокалом с ромом. — Приятным ли был поход за покупками?

— Да, благодарю вас, — ответила Китти.

Она чувствовала себя крайне неуютно и теперь оглядывалась по сторонам, желая выяснить, смотрит ли кто-нибудь в ее сторону. Если бы мать ее сейчас увидела, она непременно упала бы в обморок. Но жизнь Китти круто изменилась с тех пор, как она в последний раз видела Эмили. Нужно написать матери и сообщить, что с ней все в порядке. А что бы сказала тетя Сара? Китти безразлично пожала плечами. Сара лишилась права давать оценку ее поступкам.

Китти подняла глаза и поймала на себе пристальный взгляд Райана. На мгновение в них возникло какое-то особенное выражение, но тут же пропало.

— Вы ели? — спросил он.

Китти отрицательно покачала головой, отметив про себя, что после обеда он немного смягчился. А может, причиной тому был алкоголь. Он подвинул девушкам тарелку с нетронутой порцией хлеба, сыра и маринованных огурцов. Китти ужасно проголодалась, но не хотела набрасываться на еду так, словно не ела по меньшей мере неделю. Ваи же не стала церемониться и, потянувшись через стол, схватила большой ломоть хлеба.

Китти взяла с тарелки самый маленький огурец и откусила небольшой кусочек.

— Да ладно, расслабься. Вам удалось отыскать магазин Энии?

Китти положила огурец. Внезапно ей совсем расхотелось его есть.

— Да, она сделала нам хорошую скидку. — Краем глаза она видела, с каким интересом наблюдает за ней Ваи.

— Я знал, что так и будет. — Райан сделал большой глоток из своего стакана.

Китти с минуту катала огурец по тарелке, а потом произнесла:

— А еще она сказала, чтобы ты пришел повидать ее, как только сможешь. — Ощущение при этом было таким, словно у нее во рту оказалось битое стекло.

— Вот как? — равнодушно произнес Райан, а потом лицо его просветлело. — Я нашел вам жилье.

— Благодарю, но, я думаю, мы сможем сделать это самостоятельно.

В этот момент Ваи больно ткнула ее локтем в бок, и Китти чуть не подскочила на стуле.

Райан, прищурившись, в упор посмотрел на Китти:

— Можешь не стараться, потому что я уже согласился заплатить за месяц вперед.

— Скажи, что передумал, — парировала Китти. — Мы не нуждаемся в том, чтобы ты за нас платил.

— Нет, нуждаемся, — пробормотала Ваи.

Внезапно остальные члены команды притихли и принялись рассматривать собственные пальцы.

Райан прищурился еще сильнее:

— Послушайте, мисс Карлайл, может, перестанете строить из себя невесть кого и трезво посмотрите на то, в каком положении оказались?

Терпение Китти лопнуло:

— Я только и делаю, что думаю о своем положении! И перестань называть меня мисс Карлайл! Все время я была Китти, так с чего вдруг стала мисс Карлайл?

С каменным выражением лица Райан процедил:

— Ты знаешь почему.

Судя по смущенным лицам присутствующих, они тоже это знали.

Сидящая рядом Ваи разрыдалась.

Ошеломленная, Китти откинулась на стуле. Она вела себя глупо и эгоистично. Она постоянно забывала о том, что Ваи всего шестнадцать лет и что она находится в гораздо более затруднительном положении.

Китти положила ладонь на руку Ваи:

— Прости. Мы согласимся с предложением Райана, если ты так хочешь.

Ваи кивнула и вытерла нос тыльной стороной ладони.

— Но при условии, что я верну тебе деньги, — обратилась Китти к Райану. — Верну, как только найду работу.

Райан кивнул:

— Жилье находится в многоквартирном доме. Но я знаю хозяйку Бидди Дойл и потому уверен в том, что жилье вполне подходящее.

«Есть ли в этом городе хоть один человек, с которым Райан не знаком?»

— Когда мы можем посмотреть квартиру?

— Да хоть прямо сейчас. Вот только допью.

Дом располагался недалеко от паба на Карахерс-лейн, и дорога заняла всего минуту. Райан постучал в выкрашенную зеленой краской дверь — последнюю в ряду домов, — и та почти сразу распахнулась. К облегчению Китти, хозяйка дома оказалась дородной пожилой дамой лет пятидесяти с седеющими волосами. На ней был кружевной чепец, темно-синее платье и тяжелые сабо. Полную грудь прикрывала перевязанная крест-накрест шаль, концы которой, отделанные бахромой, терялись за поясом чистого белого передника. На морщинистом лице женщины блестели проницательные карие глаза.

— А, капитан, привели молодых леди? — спросила она с еле заметным ирландским акцентом, а потом с головы до ног оглядела Хануи. — А вот эта не слишком ли велика?

Ваи захихикала, совершенно забыв о недавних слезах, а Хануи дружески улыбнулся.

Райан представил квартирной хозяйке Китти и Ваи, а потом сказал:

— А это Хануи — дядя Ваи.

— Очень рада вас видеть, — ответила миссис Дойл. — Хотите взглянуть на квартиру, я полагаю?

Китти кивнула. Миссис Дойл заперла за собой дверь, прошла несколько шагов вниз по улице и остановилась перед дверью под номером четыре.

— Это здесь, — весело сказала она. — Живите, сколько хотите.

Дверь открывалась в небольшую прихожую с лестницей, ведущей, очевидно, на верхние этажи. За лестницей виднелась дверь, за которой, видимо, находилась уборная. Слева была еще одна дверь, которую и открыла ключом миссис Дойл. Комната, представшая взору Китти, являлась одновременно и гостиной, и кухней с устроенным у стены очагом для приготовления пищи. Вопреки ожиданиям Китти комната оказалась очень уютной. Стены комнаты были окрашены в светло-голубой цвет, а пол и очаг выложены узорчатой красной, коричневой и терракотовой плиткой. На окнах висели кружевные занавески, а в центре на полу лежал лоскутный коврик. Из мебели здесь присутствовали стол, несколько стульев, диван и полки с всевозможной кухонной утварью, расположенные вдоль одной из стен. Китти пригляделась к посуде. Простые белые с зеленым ободком и голубые с белыми узорами тарелки и чашки уместно смотрелись бы даже на столе ее матери. С первого взгляда становилось понятно, что здесь есть все, что нужно для жизни.

— Обычно я сдаю эти комнаты женщинам, так что вам здесь будет удобно, — сказала миссис Дойл, пересекая комнату и открывая дверь, расположенную в дальнем ее конце.

Китти и Ваи заглянули в дверь. Стены этой комнаты тоже были бледно-голубыми. На каждой из кроватей лежали стопки аккуратно сложенного белья. Они также увидели таз, кувшин, несколько комодов, узкий шкаф в углу и небольшой столик между кроватями. Единственное окно пропускало в комнату достаточное количество света.

— О да, нам будет очень удобно, — сказала Китти.

— Надеюсь. Капитан сказал, что вы останетесь на несколько месяцев, это так?

— В общем, да, — ответила Китти. — Пока останемся.

Миссис Дойл кивнула головой в сторону Ваи, прыгающей на кровати.

— До тех пор, пока девушка не родит?

— Да, мы думаем, это произойдет в июне, — пояснила Китти.

Китти видела, что миссис Дойл хочется узнать побольше о том, что случилось с Ваи и почему они приехали в Сидней, но промолчала.

Вместо этого она обратилась к Ваи:

— В округе немало акушерок. Думаю, скоро вам понадобится помощь одной из них, дорогая. Я порекомендую вам нескольких, если хотите.

Ваи поблагодарила хозяйку, сопроводив слова одной из своих обворожительных улыбок.

Миссис Дойл улыбнулась в ответ.

Выйдя на улицу, Китти обнаружила, что задний двор просто крошечный, особенно если учесть, что им пользовались жители двух квартир. Земля во дворе, окруженном высокой, но довольно ветхой деревянной изгородью, была густо усеяна разнообразным мусором. Здесь можно было увидеть щепки, обломки кирпичей, осколки, объедки, которые, похоже, выбрасывались прямо из окон. Среди царящего во дворе бедлама Китти заметила оловянное корыто, котел и все, что нужно для стирки. В соседнем дворе Китти увидела выгребную яму, а вдоль забора тянулись, судя по всему, владения мясника. Повсюду валялись груды костей, а также, к ужасу и отвращению Китти, ноги, копыта и головы.

Китти вновь вошла в дом и услышала, как Хануи объявляет миссис Дойл, что тоже будет жить здесь. Для Китти, впрочем как и для Ваи, это явилось неожиданностью. Но девушки не возражали — теперь-то у них точно будет защита.

— Я не пускаю в эти комнаты мужчин. Только женщин, — твердо сказала миссис Дойл.

На что Хануи с невероятной гордостью ответил:

— Ваи моя племянница. У моего народа принято, чтобы ванау находилась рядом с женщиной, когда она… — Не в силах вспомнить английское слово, Хануи указал на живот Ваи.

— А что означает это… ну, это слово? — спросила миссис Дойл.

— Ванау значит «семья», — пояснила Китти, хотя она впервые слышала об обычае, только что упомянутом Хануи.

Миссис Дойл повернулась к Райану:

— Это правда, капитан?

Райан показался Китти слегка удивленным, и тем не менее он сказал:

— Да, миссис Дойл. Кроме того, я могу подтвердить, что Ваи происходит из очень знатной семьи, что гораздо более важно.

Китти расцеловала бы его за эти слова, если бы не была так сердита на него.

— В самом деле? Вообще-то я никогда… — произнесла миссис Дойл, которую, похоже, слова присутствующих не убедили до конца. Она наклонилась к уху Райана и громко прошептала:

— Он не отец, нет?

Только теперь Китти поняла, что хозяйка дома слегка туговата на ухо.

— Нет, не отец! — воскликнула Ваи. — Дядя всегда заботился обо мне. В этом нет ничего неприличного! — добавила она, намеренно сделав ударение на последнем слове.

— О! — только и смогла вымолвить смущенная миссис Дойл. Потом, очевидно, приняв решение, она сказала:

— Ну что ж, ради такого случая, я думаю, можно сделать исключение. Только никакого пьянства, имейте в виду, — добавила она, погрозив Хануи пальцем. — Я вижу, вы сегодня уже побывали в пабе. Но впредь не вздумайте появляться здесь в подобном виде. Вам понятно? У меня приличный дом.

— Хорошо, мису[20], — смиренно ответил Хануи.

— А вы будете нести за них ответственность, Райан Фаррел, — добавила миссис Дойл, — потому что именно вы внесли плату за квартиру за четыре месяца.

Четыре месяца? Но Китти думала, что Райан заплатил всего за месяц.

Райан кивнул в знак согласия, намеренно избегая взгляда Китти. Но та решила, что пусть все идет своим чередом, потому что до нее вдруг дошла простая истина: здесь, в городе, населенном бывшими заключенными, она наконец свободна.

На следующее утро Китти проснулась от монотонного мычания, доносившегося из-за ограды. Обнаружив, что дома никого, кроме нее, нет, она взяла кувшин и отправилась к колонке за водой. К тому времени как она умылась, вернулись Ваи и Хануи, нагруженные разнообразными свертками.

— Что это? — спросила Китти.

— Мы ходили за покупками! — сияя, воскликнула Ваи. — Смотри!

С этими словами девушка принялась разворачивать свертки, пока все покупки не разместились на столе. Здесь были свечи и масло для лампы, чай, кофе, мука и сахар, баранья нога, хлеб, овощи, сыр, две банки с устрицами, а также банки с маринованными огурцами, оливками и другими консервами.

— Но на что вы все это купили? — ошеломленно спросила Китти.

— Райан оставил еще денег, — ответил Хануи.

— О, ради всего святого! — воскликнула Китти. — Ну и как вы собираетесь с ним рассчитываться?

Хануи сиял, очевидно, довольный собой.

— Я нашел работу, — объявил он. — Буду забивать скот!

— У мясника?

Хануи кивнул:

— Начинаю завтра. Буду получать два шиллинга в день. Мы станем богачами!

Китти знала, что двух шиллингов в день недостаточно, но у нее не хватило смелости сказать об этом вслух. Ей в любом случае придется искать работу.

Она еще раз оглядела разложенные на столе продукты.

— Оливки? А кто из нас ест оливки?

— Мне очень понравилась банка, — застенчиво произнесла Ваи.

Внезапно с улицы послышался радостный возглас, и все трое вышли посмотреть, в чем дело.

Миссис Дойл стояла на крыльце, широко раскинув руки навстречу Мику, шагавшему по улице с сумкой, перекинутой через плечо.

— Мой мальчик, мой милый мальчик! — восклицала миссис Дойл, раскрывая руки для объятий.

Мик позволил обнять себя и запечатлел поцелуй на морщинистой щеке женщины.

— Привет, ма.

Миссис Дойл сделала шаг назад.

— Хорошо выглядишь, мой дорогой. Как он с тобой обращался? — спросила она, кивая в сторону Райана, стоявшего поодаль.

— Не могу пожаловаться, — ответил Мик, подмигивая девушкам.

Райан вышел вперед, с преувеличенной осторожностью снял с плеча вещевой мешок и вошел в дом.

— У меня тут есть для тебя кое-что еще.

Китти и Ваи появились в комнате как раз в тот момент, когда Райан осторожно ставил мешок на кушетку. Он развязал тесемки, и из образовавшегося отверстия показалась гладкая черная голова, озирающаяся по сторонам.

— Боди! — воскликнула Ваи.

Райан, выглядевший слегка сконфуженным, объяснил Китти:

— Она очень скучала. Мы вытащили «Катипо» на берег, когда разгрузили лес, поэтому ей нельзя было оставаться на борту. Я надеялся, что ты присмотришь за ней. Вы ведь теперь друзья. Я не могу взять ее с собой.

Конечно, подумала Китти, миссис Дойл вряд ли понравится кошачья шерсть на ее мебели. И все же Китти была рада. Ей нравилось, когда кошка укладывалась спать вместе с ней, свернувшись клубочком на одеяле.

Китти кивнула:

— И как долго шхуна останется в доке?

Райан пожал плечами:

— Несколько недель, может, дольше. Корпус покрыт ракушками и водорослями. Его давно пора чистить. А потом «Катипо» ждет ремонт. Кроме того, я еще не знаю, когда прибудет следующий груз.

— И что это будет?

— Груз? Да всякие товары из Америки. Ничего интересного. Но мы сможем побыть некоторое время на берегу.

— Здесь?

— Да.

Райан и Китти долго смотрели друг на друга. Китти не могла прочитать мыслей Райана и надеялась, что ее лицо так же непроницаемо. Она ощущала удовлетворение — хотя и не понимала почему — с того самого момента, как решила для себя, чего она хочет и чего не хочет от Райана. Кроме того, она знала о существовании Энии Мейсон, а это все меняло.

Тем временем Боди выбралась из вещевого мешка, с хрустом потянулась и, вспрыгнув на стол, вонзила зубы в баранью ногу.

— Ой! — Райан хлестнул кошку по крестцу, и та подскочила в воздухе, не выпуская из когтей мяса.

Ваи захихикала так, словно в жизни не видела ничего более забавного, но тем не менее забрала у кошки баранью ногу и сняла нахалку со стола. Оказавшись на полу, Боди тотчас же принялась увиваться вокруг Китти и тереться о ее ноги с тихим довольным урчанием.

Китти взяла кошку на руки.

— А Мик останется у своей матери?

Райан кивнул.

— Не возражаешь, если я спрошу, как миссис Дойл оказалась в Сиднее? Она же не… не была осуждена?

— Была, — серьезно ответил Райан.

Ответ Райана потряс Китти. Миссис Дойл вовсе не производила впечатления женщины, замешанной в чем-то противозаконном. И уж тем более она не походила на преступницу, подлежащую высылке из страны.

— В самом деле? А за что она была осуждена?

— За то, что брала высокую арендную плату.

Китти ошеломленно смотрела на Райана до тех пор, пока его губы не изогнулись в улыбке.

— Да нет. Ее мужа сослали сюда много лет назад, и она последовала за ним. Трое их детей родились в Ирландии, а остальные пять — здесь. Мик — самый младший.

— О! — произнесла Китти. — А где остановятся остальные? Я говорю о команде.

Ваи взяла со стола краюху свежего хлеба и принялась нарезать ее на куски.

— Кто в пабе, кто в гостинице, — ответил Райан. — Шарки ночует у женщины. У Пьера тоже есть дама сердца. Ропата иногда коротает время с маори, живущими рядом с пристанью. Только в последнее время он все реже там бывает. Говорит, что они пьют слишком много рома.

— А здесь много маори? — спросила Китти, вспомнив слова миссис Гудвин.

Райан кивнул:

— Не очень. Иногда больше, иногда меньше.

— А откуда они? — Все это казалось Китти довольно странным. В Пайхии никто никогда не упоминал о колонии маори, живущих в Сиднее.

— С восточного побережья и из залива Пленти. Кое-кто приехал с юга.

— Ты слышишь, Ваи? — обратилась Китти к подруге. — Ты можешь туда сходить.

Но Ваи лишь пожала плечами, напомнив Китти о том, что представители других племен были для нее все равно что выходцы с Луны. Слишком сильно отличались племена одно от другого.

Китти отщипнула от корки небольшой кусочек.

— А что они здесь делают?

— Большинство из них нанимается на китобои, — ответил Райан, — или на торговые корабли. Кто-то возвращается, но другие остаются и вот тогда попадают в беду.

Китти поняла, что он вновь пустился в рассуждения о пагубном влиянии западной цивилизации на образ жизни маори.

— А где остановишься ты, Райан? — спросила она.

Капитан как-то странно посмотрел на Китти, а потом ответил без обиняков:

— У Энии. Я думал, ты знаешь.

Китти отвернулась, потому что в глубине души действительно знала это.

— Я собираюсь искать работу, — сказала она через плечо, снимая с полки тарелки. — Сначала хочу зайти в гостиницу «Святой Патрик», где мы были вчера. Это место показалось мне вполне приличным.

— Нет, — возразил Райан.

Китти повернулась к нему лицом. Она даже не разозлилась на Райана за то, что он пытался ее опекать, просто уже устала от этого.

— Почему?

— Ты не можешь разносить грог в трактире. Это для тебя совершенно неприемлемо.

— Как и принимать деньги от малознакомого мужчины. Я не смогу вернуть долг, если не найду работу.

Прихватив с собой три ломтя хлеба, Хануи выскользнул на улицу.

Райан скрестил руки на груди.

— Ты не будешь работать в гостинице.

— Буду, если меня возьмут.

— Да уж. С таким симпатичным личиком, как у тебя, Магуайры непременно тебя возьмут, как и любой другой посетитель, если ты не будешь осторожна.

Китти заскрежетала зубами, едва сдерживаясь, чтобы не запустить тарелкой в голову Райана, и повернулась к нему спиной. Но почему его слова так больно ранили ее? И почему она позволила такому случиться?

Райан постоял еще некоторое время, а потом сказал:

— Не давай кошке слишком много молока, иначе она будет гадить где попало.

После этого он развернулся и вышел.

Китти оглядела свое отражение в зеркале. Сегодня она надела свое новое кремовое платье с узором из красных веточек и новые ботинки. Голову ее венчала шляпка с кремовыми атласными лентами, аккуратно завязанными под подбородком. Одним словом, выглядела она вполне респектабельно.

Чего нельзя было сказать о волосах. Накануне Китти вымыла их специальным мылом. Волосы стали восхитительно чистыми и мягкими, только вот никак не хотели ложиться и от этого казались еще короче. Однако, если она не станет снимать шляпку, никто ничего не заметит. Китти было ненавистно думать, что мистер и миссис Магуайр примут ее за бывшую осужденную.

Оставив Ваи дома готовить к ужину баранину, Китти поспешила к «Святому Патрику». Она остановилась лишь для того, чтобы отправить письмо матери — без обратного адреса, конечно, — в котором сообщала, что с ней все в порядке и беспокоиться не о чем.

Но у нее было очень тревожно на душе.

Приблизившись к гостинице, Китти услышала, как нестройные голоса затягивают песню. Она поднялась по ступеням и заглянула внутрь.

Пивная, заполненная посетителями, выглядела не такой приличной, как холл, где они с Ваи сидели вчера, и все же здесь было лучше, чем в «Синице в руках».

Китти вошла внутрь и постояла с минуту у двери, давая глазам возможность привыкнуть к дымному полумраку. Поющие сидели большой группой за несколькими столами. Судя по царящему в заведении шуму, сидели они здесь уже давно. А вот песня оказалась довольно печальной:

Китти смахнула с глаз слезу, вспомнив зеленые поля и луга Дирема. Нет, так не годится, особенно теперь, когда она пришла наниматься на работу. Набрав полную грудь воздуха, она пересекла зал и подошла к барной стойке.

— Могу я поговорить с мистером Магуайром? — спросила она у коренастого мужчины, одетого в рубашку и жилет, вытиравшего тряпкой стойку.

— Нет, — ответил тот, не отрываясь от своего занятия.

— О, — упала духом Китти. — А почему?

— Потому что он в море, любовь моя. Придется вам нанять лодку, если хотите с ним поговорить.

— Он моряк?

— Капитан. Он редко здесь бывает.

— Мое имя Китти Карлайл. Я надеялась получить здесь какую-нибудь работу.

— Вот как? — спросил мужчина, и его кустистые брови удивленно взметнулись вверх.

— Я приехала в Сидней недавно, и мне очень нужна работа.

Мужчина оглядел девушку с головы до ног — без всякого намека, просто с любопытством.

— В таком случае вам нужно отправляться в другую часть города.

— Прошу прощения?

— Не часто мы видим здесь таких, как вы.

Китти коснулась рукой шеи. Увидел ли он, что ее волосы короткие?

— Я не ссыльная, — поспешно сказала она.

— Зато я ссыльный, — весело ответил мужчина и протянул руку: — Нед Хейс к вашим услугам.

Китти робко пожала протянутую руку.

— Вам нужно говорить с миссис Магуайр. Если подождете пару секунд, я ее отыщу.

Мужчина вышел из-за стойки и скрылся за дверью, расположенной в дальнем углу зала. Китти же отошла к стене — здесь она не бросалась в глаза. Ирландцы продолжали петь, но теперь тише и на своем родном языке. Некоторые из них плакали.

Мистер Хейс вернулся.

— А что это там такое? — спросила Китти, указывая на выкрашенный белой краской ящик, стоящий на середине стола.

— Гроб, — ответил мистер Хейс, снова берясь за тряпку. — Они справляют поминки.

Китти закусила губу. Гроб был крошечным, стало быть в нем мог лежать только ребенок.

— Мне очень жаль, — произнесла девушка.

— Да, это настоящая трагедия, — подхватил мистер Хейс. — Миссис Магуйар велела вам идти наверх.

— А куда именно? — спросила Китти.

— Вот через эту дверь и вверх по лестнице. Первая дверь направо.

Она и впрямь нашла миссис Магуйар в первой же комнате на втором этаже. Склонившись над кроватью, женщина разглаживала простыню. Похоже, здесь были не только гостиничные номера, но и меблированные комнаты для сдачи внаем.

Китти откашлялась.

— Прошу прощения, меня прислал мистер Хейс.

Схватившись рукой за поясницу, миссис Магуайр медленно выпрямилась.

— О Господи, — пробормотала она. — Эти постели когда-нибудь меня доконают. — Повернувшись к Китти, она спросила:

— Стало быть, вы Китти Карлайл?

Китти кивнула. Судя по внешности, миссис Магуайр было немногим более тридцати лет. Она не носила чепца, и ее каштановые волосы, были собраны на затылке в аккуратный пучок. Покрой ее платья был простым, но элегантным, в ушах покачивались золотые сережки в форме листьев, на шее висел небольшой медальон на золотой же цепочке, а на безымянном пальце поблескивало обручальное кольцо. Очевидно, гостиница приносила неплохой доход.

Миссис Магуайр опустилась на матрас и жестом пригласила Китти сесть напротив нее.

— Садитесь, дитя мое, в ногах правды нет. Нед сказал, вы ищите работу. Чем вы занимались раньше?

Китти села.

— Я учила детей.

— Вот как? — переспросила миссис Магуайр. — Это очень пригодится в пабе, не так ли?

Китти охватило отчаяние:

— Я умею шить.

— В этом мы тоже не нуждаемся, дорогая. Может быть, вам лучше устроиться на работу к швее? Я слышала, Эния Мейсон с Саффолк-лейн ищет помощницу.

— Нет! — почти закричала Китти. — Простите, я хотела сказать, мне это не подходит. Я шью не настолько хорошо.

— Значит, вы хотите работать в баре. А может, помогать по хозяйству?

— И то и другое подойдет. Вообще-то я возьмусь за любую работу. Я быстро учусь.

Миссис Магуайр задумчиво оглядела Китти, а потом попросила:

— Не могли бы вы снять шляпку?

Китти заколебалась, а потом сделала, как ее просили, аккуратно положив шляпку на колени. Нервно теребя ленты, она ждала.

— Только что из заключения?

— Нет, — ответила Китти, решив, что может поведать правду. Она рассказала о произошедшем на корабле несчастном случае. — Я раньше жила в Новой Зеландии.

— Да? А где именно? Мой муж, капитан Магуайр, часто туда ходит. Он китобой.

— В заливе Островов. В Пайхии.

— Он и там бывает. Но чаще в проливе Кука. — Внезапно взгляд миссис Магуйар стал настороженным. — Вы ведь не из миссионеров?

Китти покачала головой:

— Больше нет.

— Сбежали? — Тон миссис Магуайр говорил, что, по ее мнению, так поступил бы любой здравомыслящий человек.

— Можно сказать и так. Со мной есть кое-кто, кто нуждается в поддержке. Поэтому я ищу работу.

— Ребенок?

— Нет, подруга. Молодая девушка.

Миссис Магуайр улыбнулась:

— Вы слишком хорошенькая, чтобы подавать посетителям напитки, вот что я скажу. Вот почему я попросила вас снять шляпку — хотела получше рассмотреть ваше лицо.

— О! — только и смогла вымолвить смущенная Китти.

— Послушайте, дорогая, я знаю, что вы здесь совсем недавно, — произнесла миссис Магуайр. — Не обижайтесь на мои слова, но если вы собираетесь остаться на некоторое время в Роксе, вам нужно кое-что уяснить. Большинство местных жителей — ссыльные. Я нет, и мой муж тоже, но вот Нед и многие из тех, кто здесь пьет, — да. Если человек, живущий здесь, не ссыльный, то он наверняка связан с такими. Только одинокие мужчины, работающие на правительство, живут в бараках, а самые опустившиеся женщины — в женском поселении. Здесь есть и нищие, и сумасшедшие, и калеки, беременные женщины и те, кто родил ребенка на корабле. В нашем районе живут разные люди. Одни получили освобождение досрочно — такие могут жить как свободные люди, но все равно считаются осужденными, другие попали под амнистию, остальные уже отсидели свой срок. Все эти люди не стыдятся своего прошлого. Они могут себе это позволить, потому что их слишком много. Но если вы будете считать подобные вещи чем-то постыдным, у вас возникнут серьезные неприятности, уверяю вас.

— Одна женщина вчера тоже спросила меня, не вышла ли я недавно из тюрьмы, — сказала Китти. — Но мне показалось, она была не слишком в этом уверена.

— Я тоже не смогла бы с уверенностью сказать, осужденная вы или нет. Вы вполне здоровы и говорите слишком уж правильно. Меня смутили ваши волосы. Заключенным их подстригают, — пояснила миссис Магуайр. — В общем, лишняя пара рук мне не помешает. И Неду тоже. Он постоянно сетует на то, что сбился с ног. Я беру вас. Будете помогать Неду в пивной, а мне по хозяйству, когда понадобится. Буду платить вам три шиллинга и шесть пенсов в день. Это максимум, что я могу себе позволить.

Сердце Китти радостно затрепетало.

— Я очень рада, миссис Магуайр. Вы не пожалеете о своем решении.

— Надеюсь. Только можно вас все же предупредить? Иногда постояльцы ведут себя довольно грубо и развязно. Мужчинам нравятся хорошенькие девушки. Вокруг достаточно борделей, но наше заведение к ним не относится, поэтому я не хочу, чтобы у посетителей возникали непристойные мысли. — Миссис Магуайр кивнула на грудь Китти. — Так что прикрывайте ваше богатство, улыбайтесь и будете счастливы. Понятно?

Глава 15

Май 1840 года

На улице похолодало, и Китти купила себе и Ваи плащи с капюшонами, что миссис Дойл назвала пустой тратой денег. По ее мнению, можно было бы носить две шали сразу, как это делают остальные. Одновременно с похолоданием зарядили дожди, и Китти пришлось еще больше укоротить подолы, чтобы не испачкать их в грязных потоках, заполнявших улицы и переулки после очередного ливня.

Однако холод был еще не слишком сильным, и Ваи, по обыкновению, валялась на диване в одной сорочке, прикрыв ноги одеялом. Она была очень расстроена тем, что единственная из всех обитателей не приносит в дом денег. Две недели назад ее поясницу пронзила острая боль, и Китти пришлось позвать акушерку, рекомендованную миссис Дойл. Осмотрев Ваи, миссис Бирн, акушерка, сказала, что ребенок, возможно, лежит неправильно и поэтому давит на спину. Настойка опия поможет облегчить боль, а ребенок со временем перевернется. Пока же она запретила Ваи чрезмерные нагрузки, порекомендовав лишь понемногу гулять, когда погода наладится. После этого Хануи топнул своей огромной ногой, строго-настрого запретив племяннице работать и напомнив ей о том, что она носит под сердцем царственного ребенка, и не важно, что его отцом является безумный белый мужчина.

Поэтому Ваи угрюмо сидела на диване и штопала белье, которое брала в стирку миссис Дойл. Ваи получала по шиллингу за узел и тем самым вносила свою скромную лепту в бюджет. Если работы не было, она читала, прибиралась в доме и готовила ужин для Китти и Хануи. Китти предложила ей попробовать связать или сшить кое-какие вещи для малыша, но Ваи лишь отрицательно качала головой. Отсутствие интереса к будущему ребенку очень волновало Китти, хотя причина такого отношения была очевидна.

Вскоре выяснилось, что в доме есть еще одна особа, ожидающая прибавления. Боди, которая была раньше невероятно худой, теперь заметно округлилась и стала похожей на шар. Ваи предположила, что кошка беременна уже несколько недель, и говорила, что почувствовала, как что-то шевелится у кошки в животе. В один из своих нечастых визитов Райан подтвердил, что Боди ходила на берег вместе с Пьером, когда шхуна стояла в Корорареке незадолго до собрания в Вайтанги. Должно быть, Боди забеременела именно тогда: город изобиловал как дикими, так и домашними котами.

— Развратница, — назвала кошку Ваи, и все с ней согласились.

Теперь все ждали появления на свет котят. Ваи сказала, что хочет оставить их у себя, хотя об этом еще не сообщили миссис Дойл. Райан согласился с решением Ваи, потому что ему вовсе не хотелось обзаводиться четырьмя или пятью миниатюрными копиями Боди — хоть та и слыла ловкой истребительницей мышей, — которые станут носиться по всему кораблю, раскачиваться на снастях, гадить на палубу или, еще того хуже, под палубой.

Если во время визитов Райана Китти была дома, она непременно отдавала ему часть денег. Девушка подсчитала и записала в тетрадь все свои расходы и теперь каждую неделю откладывала часть денег в счет погашения долга и вычеркивала в тетради то, за что уже расплатилась. Райан неизменно отказывался брать деньги, и они с Китти ссорились. После этого он все же забирал деньги, да и то только для того, по мнению Китти, чтобы уязвить ее. Ведь всем было ясно, что в деньгах он не нуждается. И все же Китти вознамерилась выплатить долг полностью, хотя для этого, очевидно, ей потребуется очень много времени. Мысль о том, что она в долгу у Райана, была ей непереносима. Особенно теперь, когда она знала, что все дни и ночи он проводит в объятиях Энии Мейсон. Китти чувствовала себя маленькой несчастной горничной, с которой хозяин однажды развлекся, а потом заплатил, чтобы заставить молчать. Китти ненавидела это ощущение. Однако она часто думала о Райане, вспоминала его прикосновения, его живой ум и все то доброе, что он сделал для нее и для Ваи. Каждый раз, когда ее посещали подобные воспоминания, Китти приходила к мысли, что чем раньше прибудет груз и Райан отчалит навстречу закату, тем лучше. Вот только что она будет в этом случае делать с долгом? Наверное, придется идти к ростовщику.

Однако Хануи тоже помогал с деньгами, и возможно, они смогут рассчитаться раньше, чем предполагала Китти. К счастью, он ушел от мясника. Хануи нашел новую работу в порту. Теперь он разгружал корабли, которые прибывали почти ежедневно. Хануи казался вполне счастливым, хотя и суетился большую часть свободного времени вокруг Ваи. Китти оставалось лишь тайно жалеть о том, что у нее нет такого искреннего и заботливого дяди. Остальную же часть времени он проводил с командой «Катипо», либо в «Синице в руке», либо на шхуне, которая стояла на ремонте в доке.

Китти часто думала о том, что и она могла бы чувствовать себя счастливой. Ей поистине нравилась свобода и новая жизнь. Она испытывала облегчение оттого, что можно выходить на улицу без перчаток и даже без шляпки — ведь теперь ее волосы немного отросли, и она могла собрать их на затылке.

Кроме того, в ее прошлой жизни были вещи, от потери которых она совсем не страдала. Как же здорово, что не нужно посылать карточку хозяевам за два дня до запланированного визита или волноваться о том, дома ли хозяева или нет. Люди на Карахерс-лейн почти всегда были дома, а если нет, то непременно где-то неподалеку. Отец Китти был всего лишь учителем, поэтому они с матерью нечасто сталкивались со светскими условностями, которые Китти считала раздражающими и затруднительными. Она считала, что есть более интересное времяпрепровождение, нежели сидение в душных гостиных, беспокойство по поводу того, не слишком ли рано она сняла перчатки, и поедание дурацких крошечных канапе. Китти было скучно и неинтересно проводить время в обществе дам, громко вздыхающих при упоминании о недавних скандалах, но при этом втайне смакующих истории о несчастьях в личной жизни других людей.

Китти ужасно нравилось зарабатывать деньги. Она испытывала удовлетворение оттого, что может содержать не только себя, но и отчасти Ваи, и не представляла, что когда-нибудь вновь станет жить в зависимости от кого бы то ни было. Выйти замуж, чтобы обеспечить себе крышу над головой? Нет, для Китти это неприемлемо. Возможно, они с Ваи и малышом смогут просто остаться жить в Сиднее, что представлялось ей не такой уж ужасной перспективой. Правда, Китти предпочла бы, чтобы их жилье располагалось на менее шумной, грязной и зловонной улице. Только теперь она оценила людей, живущих по соседству. Они были особенными, в отличие от самого района Рокс. Но в городе были и другие кварталы. Например, на северной оконечности Кумберлэнд-стрит возвышались величественные дома, в которых проживали врачи, адвокаты и наиболее известные чиновники Сиднея.

Сегодня Китти предстояло скатать ковры в верхних комнатах гостиницы, стащить их на задний двор к конюшням и тщательно выбить из них пыль. После этого она должна была вымыть полы в тех местах, где лежали ковры. Работа трудная, но выполнить ее было необходимо. Обычно миссис Магуайр делала это сама, но сегодня она ушла в магазин Дэвида Джонса на Джордж-стрит, чтобы купить кое-какую посуду вместо украденной из пивной.

Китти только-только закончила выбивать первый ковер, когда ее окликнул Нед:

— У нас закончился джин. Не сходишь в «Бейкер-Армз»? Нужно купить бочонок у Ноа Келзо. — Нед передал девушке несколько монет. — Маленький. Он жадный, этот ублюдок, но если ты предложишь ему пять шиллингов сверх того, что заплачено, он согласится.

Кивнув, Китти заправила за ухо прядь волос. На ней было старое платье, теперь еще и покрытое пылью, но Китти не обратила на это внимания: «Бейкер-Армз» располагался совсем рядом, и она войдет через заднюю дверь.

Ноа Келзо был в баре и кивнул, едва только Китти просунула голову в дверь.

— Здравствуйте. Мистер Хейс попросил узнать, не продадите ли вы нам маленький бочонок джина?

Мистер Келзо потер двойной подбородок, покрытый щетиной.

— Ну, не знаю, любовь моя, — неохотно начал он. — Мне стоило немалых денег купить бочонок такого объема. Такие редко встретишь, знаете ли.

Китти кивнула — миссис Магуайр всегда покупала джин именно в таких бочонках — и теперь ждала того, что неизбежно последует дальше.

— Этак я разорюсь, если буду продавать джин по той цене, за которую купил.

Китти вновь кивнула.

— Хм… — Казалось, что мистер Келзо столкнулся с неразрешимой проблемой. Наконец он произнес:

— Но Энн Магуайр моя старая приятельница, поэтому вот что я сделаю. Обычно я покупаю такие бочонки по два фунта десять шиллингов…

Китти с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза. Миссис Магуайр, да и другие владельцы гостиниц и постоялых дворов закупали джин по два фунта за бочонок. Лишь мистер Келзо, очевидно, был исключением.

— …поэтому я продам вам его за… э… два фунта пять шиллингов. Что скажете? Честнее быть не может.

— Конечно, мистер Келзо. Благодарю вас.

Китти отдала мужчине деньги, и они тотчас же исчезли в кармане его грязного фартука.

— Ну и как же такая крошка, как вы, понесет его в гостиницу, хотел бы я знать? — произнес мистер Келзо. — В нем ведь пятнадцать пинт, в этом бочонке.

— А нет ли у вас тачки?

— Есть, но ведь нужно учесть амортизацию.

Китти протянула мистеру Келзо еще один шиллинг.

— Этого хватит, чтобы покрыть расходы, любовь моя.

Мистер Келзо выкатил со склада тачку, а потом бочонок с джином и вернулся в бар, довольно похлопывая себя по карману.

Китти дотолкала тачку до задней двери и повернула громоздкую медную ручку. Дверь оказалась запертой, и кто-то забрал ключ.

Ну что ж, она сможет проехать через зал. А почему бы нет? В последние восемь недель ей приходилось видеть и более странные вещи. Маневрируя между столами, Китти почти достигла двери, когда заметила Райана Фаррела и Энию Мейсон. Они сидели за одним из столов и лакомились тушеным мясом со свежими хрустящими булочками.

Китти замерла, но было слишком поздно. Заметив ее, Эния Мейсон ласково прошептала что-то на ухо своему спутнику, и тот обернулся.

— Не нужна ли помощь? — спросила Райан.

— Нет, — ответила Китти и толкнула тачку с такой силой, что бочонок сдвинулся и едва не упал на пол.

Райан вскинул брови:

— Ты уверена?

— Абсолютно. Не стоит прерывать из-за меня трапезу.

Китти ужасно хотелось поскорее исчезнуть, но Райан, похоже, испытывал особое удовольствие при виде ее смущения.

— Везешь это в гостиницу? — спросил он.

— Да, — ответила Китти вслух и стиснула зубы, когда тачка врезалась в ножку стола. — Сама.

— Ну как скажешь, — произнес Райан, окуная кусок булки в подливу.

Китти осмелилась бросить взгляд на Энию Мейсон, но вопреки ожиданиям Китти той было совсем не смешно. Она сидела, неодобрительно сдвинув брови.

Перегнувшись через стол, она с силой ударила Райана ложкой по руке.

— Райан, встань и помоги девушке!

— Она не хочет, чтобы ей помогали, — проворчал Райан, но неохотно поднялся из-за стола.

Эния Мейсон бросила на Китти полный сожаления взгляд.

— Должна извиниться за своего брата, — сказала она. — Обычно он не такой грубый. По крайней мере у меня никогда не было оснований считать его грубияном.

Китти замерла на месте. Очевидно, ее состояние отразилось на лице, потому что Райан предупредительно шагнул в ее сторону.

— Она только что назвала тебя своим братом? — тихо переспросила Китти.

— Да. А что? — озадаченно ответил Райан и тут же изменился в лице. — О, Китти, я думал, ты знаешь. Ты думала, что мы с Энией… — Он осекся.

Китти не могла вымолвить ни слова. Вместо этого она вцепилась в ручки тачки и яростно протолкнула ее в дверной проем. Она едва не упустила ее, оказавшись на круто уходящей вниз улице, но все же удержала, в то время как бочонок отчаянно катался от стенки к стенке. Китти слышала, как кто-то вышел следом, и толкнула тачку еще сильнее, зная, что спасительный склад Неда находится всего в нескольких ярдах отсюда.

— Китти, подожди! — крикнул Райан, спеша следом за ней.

Китти прибавила шагу, и железные колеса тачки оглушительно загрохотали по неровной булыжной мостовой. Внезапно ручки выскользнули у нее из ладоней, и тачка завалилась набок. Бочонок грохнулся на мостовую и, стремительно вращаясь, вкатился в кондитерскую лавку миссис Рафферти.

— О дьявол! — воскликнула Китти, даже не заметив, что впервые в жизни выругалась.

— Все в порядке, — произнес Райан, ставя тачку на колеса. — Эти бочонки на редкость крепкие.

Капитан зашел в лавку, смущенно улыбнулся ошеломленной хозяйке и, заметив остановившийся у прилавка с расставленными на нем пирогами бочонок, покатил его назад к двери.

Водрузив бочонок на тачку, Райан сердито произнес:

— А теперь, пожалуйста, позволь мне помочь тебе.

— Почему ты мне не сказал? — угрюмо спросила Китти.

Райан поднял было руку, словно хотел дотронуться до нее, но не сделал этого.

— Я думал, ты знаешь.

— Откуда я могла это знать?

Райан беспомощно посмотрел на Китти:

— Я решил, что кто-то, возможно, упомянул об этом в разговоре. Мик, например.

— Он ничего не говорил.

Внезапно Китти поняла, что хотела знать именно то, что еще раньше, по ее мнению, не представляло для нее никакого интереса. В конце концов ведь это она отвергла Райана.

— Но теперь я все знаю. Она очень милая, твоя сестра. А почему она не могла взять к себе Боди?

— Из-за кошек она начинает чихать. Ты права, она действительно очень милая. Ей всего двадцать пять лет — на три года младше меня, — но она прекрасно здесь справляется. Да ты уже, наверное, поняла это. Ты же была в магазине.

Китти кивнула, чувствуя себя ужасно глупой.

— Она эмигрировала?

— Нет, ее сюда привезли.

— Она была осуждена? — ошеломленно спросила Китти. Красивая, благородная, утонченная Эния?

— Да, — ответил Райан. — Ее осудили на четыре года, а после освобождения она вышла замуж за Джошуа Мейсона. В прошлом году он умер, но оставил Энии достаточно денег, чтобы открыть свое дело. Но я хотел поговорить не об этом. Я хотел извиниться, если… если я чем-то тебя обидел.

— Ты меня не обидел, — сказала Китти, хватаясь за ручки тачки.

Рассеянно вытирая грязные руки о штаны, Райан некоторое время наблюдал за осторожно ступающей по мостовой Китти, а потом свернул в узкий переулок за гостиницей.

Ваи и Китти собрались на Джордж-стрит в поисках мясной лавки, рекомендованной миссис Дойл.

Но прежде им на глаза попалось нечто интригующее, а именно вывеска над дверью, гласившая: «Предсказываю судьбу и будущее. Миссис Пегги Турнбулл — ясновидящая прорицательница».

Ваи остановилась.

— Что это значит? Кто такая прорицательница?

Китти задумалась над тем, как получше ответить на вопрос подруги:

— Ну, такой человек может рассказать, что случилось в прошлом…

— Это может рассказать любой.

— …а также, что случится в будущем, — закончила фразу Китти.

Ваи в изумлении воззрилась на подругу:

— В будущем? Но как?

— Не знаю. Иногда они читают по твоей ладони или смотрят в хрустальный шар. А иногда гадают на чайных листьях.

— Я хочу зайти, — сказала Ваи.

— Нет, Ваи, эти люди просто шарлатаны. Большинство из них. Они обманывают, чтобы выманить деньги.

— Меня не обманут, — заявила Ваи и решительно направилась внутрь.

Помещение оказалось крошечным. Свет из узкого оконца, расположенного под самым потолком, едва освещал душную комнатку с нехитрой мебелью — деревянным креслом, несколькими табуретами и круглым столом, накрытым бахромчатым платком. На стенах ничего не было, кроме безвкусной и довольно нелепой картины, на которой был изображен олень, стоящий на окутанном туманом холме. За столом сидела очень полная женщина и читала «Сидней морнинг геральд».

Она взглянула на посетительниц, свернула газету и бросила ее на пол рядом с креслом. Как и ожидала Китти, женщина была старой, но в остальном она мало чем напоминала виденных ею гадалок. У нее не было массивных колец в ушах и цветастого платка на голове, и она не была смуглой. У этой женщины были седые волосы, прикрытые белым кружевным чепцом, румяные щеки на круглом лице, ясные голубые глаза и почти полный набор зубов.

— Доброе утро, леди, — произнесла она. — Никогда вас прежде не видела. Меня зовут Пегги Турнбулл. Чем могу служить?

Начало показалось Китти не слишком благоприятным, но она промолчала.

Заметив, очевидно, замешательство девушек, прорицательница весело продолжала:

— Хотите погадать на картах Таро или на чайных листьях?

— А что такое таро? — спросила Ваи.

— Вот, — сказала женщина, выкладывая на стол колоду пестрых карт. — Никогда еще на них не гадали? В таком случае, думаю, лучше выбрать листья. Это будет стоить шесть пенсов с каждой.

Настоящий грабеж, подумала Китти, но было слишком поздно, потому что Ваи уже протягивала гадалке деньги.

— Дайте минуту, чтобы подготовиться, — сказала миссис Турнбулл, тяжело поднялась с кресла и исчезла за занавеской, прикрывающей дверь.

Китти и Ваи уселись на табуреты и приготовились ждать. Но миссис Турнбулл вернулась совсем скоро. В руках она держала поднос с двумя чашками, расписанными китайскими узорами. Она поставила чашки перед девушками и жестом велела выпить содержимое.

— Так картина будет яснее, — пояснила она.

Ваи сделала глоток и сморщилась. И действительно, напиток напоминал на вкус прелые листья и был недостаточно горячим.

— Что это за чай? — спросила Китти.

— Специальный гадальный, — ответила миссис Турнбулл, возвращаясь в свое кресло, предостерегающе заскрипевшее под ее весом. — Пейте.

Когда с напитками было покончено, она взяла чашку Ваи и принялась болтать оставшуюся на дне гущу. Девушкам показалось, что прошла целая вечность. Наконец гадалка наклонила чашку и принялась внимательно изучать расположение листьев на дне.

— Ага, — наконец произнесла она. — Вы очень далеко от дома.

Китти с трудом подавила раздражение. Конечно же, Ваи находилась далеко от дома. С ее татуировкой, кофейной кожей и вьющимися черными волосами она выглядела экзотично.

— А еще вы беременны, — торжествующе добавила миссис Турнбулл.

«О Господи», — мысленно простонала Китти.

— С моим ребенком ничего не случится? — внезапно спросила Ваи.

Китти затаила дыхание. Впервые за все время Ваи проявила интерес к будущему ребенку.

Миссис Турнбулл вновь энергично встряхнула листья.

— У вас родится мальчик, — провозгласила она. — Здоровый. Он проживет долгую насыщенную жизнь.

Ваи улыбнулась и, казалось, расслабилась.

— Прошу прощения, но как вы могли узнать это… — Китти наклонилась к чашке Ваи, — взглянув на две дюжины сморщенных чайных листьев?

Миссис Турнбулл бросила на Китти оскорбленный взгляд:

— Мой дар получен от Бога, и я не ставлю его под сомнение. Я всего лишь его корабль на земле, указывающий верную дорогу тем, кто хочет ее узнать.

— Конечно, прошу прощения, — сказала Китти. — Что еще вы увидели?

— А как насчет меня? — спросила Ваи. — Что будет со мной?

Миссис Турнбулл вновь встряхнула чашку Ваи и наклонила ее вправо. Она смотрела очень долго, а потом нахмурилась:

— Я не слишком отчетливо вижу ваше будущее. Листья говорят мне, что вы вернетесь домой, и скорее всего навсегда. — Она посмотрела на Ваи: — Это что-то значит для вас?

Ваи изумленно взглянула на Китти.

— Откуда она это знает? — спросила Ваи, а потом вновь повернулась к миссис Турнбулл, готовая слушать дальше.

— А вы не знаете, когда это случится? Что скажет мой отец? Примет ли он меня?

Миссис Турнбулл вновь встряхнула чашку.

— Ничего не скажу о вашем отце, дорогая, но мать вас ждет.

Ваи отшатнулась:

— Мать? Но моя мать умерла!

— Так говорят листья, — сухо ответила миссис Турнбулл. Обеспокоившись, что Ваи может расстроить такой невероятный вздор, Китти подвинула гадалке свою чашку.

— Теперь моя очередь.

— Вы долго плыли по океану, — произнесла миссис Турнбулл, основательно покрутив чашку — очевидно, это был необходимый ритуал. — Хм… и, похоже, не раз. Ой, глядите-ка — безумная любовь, которая продлится многие-многие годы. Вы счастливица. — Внезапно она пытливо и пронзительно посмотрела на Китти: — Кто этот темный мужчина?

— Не знаю, — ответила Китти. Может, она имела в виду Хью Александра? Тот обладал красивыми каштановыми кудрями. — Вы хотите сказать — брюнет?

— Нет, у него темное сердце. Но он ушел из вашей жизни, так что это не имеет никакого значения, — ответила миссис Турнбулл. Она наклонила чашку Китти и, примяв листья массивным пальцем, переменилась в лице. — О Господи, мне кажется, вам вскоре придется побывать в тюрьме, дорогая моя.

Ну это уж слишком. Китти встала.

— Ваш рассказ был… э… довольно интересным, но нам пора. Идем, Ваи.

Миссис Турнбулл благосклонно кивнула.

— Вы скоро вернетесь, — сказала она и, кряхтя от натуги, подняла с пола газету.

Выйдя на улицу, Китти сказала:

— Ну вот, зря потратили шиллинг.

Ваи покачала головой:

— Нет, не зря. Теперь я знаю, что вернусь домой.

— Она все придумала, Ваи, — попыталась образумить подругу Китти. — Догадалась. — Однако, видя на лице Ваи разочарование, добавила: — Но отчасти она оказалась права. Я имею в виду твое возвращение домой.

Ваи кивнула:

— Я на это надеюсь, Китти. Здесь… здесь все по-другому. Иногда здесь очень хорошо, но все равно это не дом. Я не хочу остаться здесь навсегда.

— Знаю, — ответила Китти и взяла подругу под руку.

Они прошли Джордж-стрит, заглянули в несколько магазинов, купили мяса в лавке и яблок, а затем отправились в «Синицу в руке» за Хануи.

Но, едва переступив порог трактира, они поняли, что что-то не так. Все присутствующие тотчас же воззрились на них, а разговоры стихли, словно вместо них должен был появиться кто-то другой. Напряжение было почти осязаемым.

Все члены команды, за исключением Райана, были здесь, сидели на своем привычном месте. Но они выглядели иначе, чем прежде, и Китти задумалась почему. Наконец она поняла: никто из них не смеялся. Более того, все они были бледны, кроме Гидеона, который никак не мог стать бледным. А Пьер и вовсе готов был расплакаться.

— Что? — произнесла Китти, подходя к столу и ощущая, как расползается по груди леденящий страх. — Что случилось?

— Райана арестовали, — угрюмо произнес Ястреб.

Глава 16

Райана арестовали утром в доке, когда он работал на «Катипо», а поспособствовал этому мистер Кингхейзел. Райана обвинили в уклонении от уплаты таможенных пошлин на табак и алкоголь, привезенных во время прошлого визита «Катипо» в Сидней. На Райана надели наручники и заключили в тюрьму.

Китти оглядела удрученные лица окружавших ее людей. Покинув паб, команда шхуны отправилась к Китти в дом номер четыре по Карахерс-лейн. Пьер готовил на огне одно из своих особенных блюд, сказав, что у них будет куда больше шансов придумать план освобождения Райана, если их желудки наполнятся чем-то более питательным, нежели ром и эль, принесенные из паба в графинах и кувшинах.

Мик раскурил трубку.

— Если мы не придумаем что-нибудь, — произнес он, энергично попыхивая трубкой, — Райана посадят. И надолго. Это дерьмо Кингхейзел давно под него копал.

— А еще он может потерять «Катипо», — заметил Ястреб.

— Его перевезут в Ньюкасл, — уныло добавил Шарки. — Уж оттуда-то нам его не вызволить. Это самая настоящая крепость, дьявол бы ее побрал. Прошу прощения, леди.

— Но ведь если он платил пошлины, у него должны остаться квитанции, разве нет? — сказала Китти. — Гидеон, ведь документами на «Катипо» ведаешь ты?

Гидеон кивнул, не поднимая глаз.

— А ты хорошо посмотрел? — продолжала Китти. — Может, они у него в столе?

— Я смотрел, — ответил Гидеон, по-прежнему изучая поверхность стола. — Наверное, они потерялись.

— Потерялись? — воскликнула Китти. — Но ведь потерянные бумаги ему не помогут, верно? Они нужны, чтобы доказать его невиновность. Просто нужно их отыскать.

— Их там нет, — вновь произнес Гидеон с такой печальной уверенностью, что Китти начала терять терпение.

— Значит, вы собираетесь сидеть здесь, несчастные, и накачиваться ромом, пока Райан гниет в тюрьме? — скептически произнесла Китти. Она не могла понять, почему команда еще не разобрала «Катипо» на доски в поисках пропавших квитанций.

— Нет, мы не будем просто так сидеть, — тихо ответил Ястреб. — Мы его вытащим.

— И как вы собираетесь это сделать без соответствующих бумаг? — спросила Китти, испытывавшая горячее желание кого-нибудь ударить. — Ведь Гидеон сказал, что не может их найти!

Ястреб потянулся к кружке, но пить не стал. Вместо этого он принялся задумчиво разглядывать содержимое. Потом он медленно перевел взгляд на Шарки и вскинул брови.

Шарки выглядел так, словно собирался рассмеяться, и Китти бросила на него гневный взгляд.

— Значит, нам нужно добыть другие бумаги, — произнес Шарки, и его глаза загорелись возбуждением и оптимизмом.

Ритмичное помешивание, доносящееся со стороны очага, прекратилось.

— Потребуется помощь Эйвери Баннермана, — коротко бросил Ястреб. — Он по-прежнему живет в бараках, где содержат ссыльных каторжников?

— Эйвери Баннерман? — переспросила Китти. — А кто он?

— Самый отъявленный жулик Лондона, — пояснил Шарки. — Он может подделать что угодно: бумаги, банкноты, письма. Просто поразительно.

Ваи озадаченно прислушивалась к разговору.

— Подделать? А что это значит?

— Это значит, — ответил Мик, — что он изготавливает документы, которые выглядят совсем как настоящие. Его сослали сюда около четырех лет назад.

— Он потребует денег, — сказал Ястреб.

— Ну и что? — ответил Шарки. — Они у нас есть.

— Но возможно, он захочет не только денег, — вступил в разговор Мик. — Вы же знаете, что о нем говорят.

Друзья задумались, и в комнате воцарилась тишина, лишь Пьер отложил в сторону ложку и начал доставать с полок тарелки и миски. Китти встала со своего места, разложила на столе ложки и вилки и нарезала хлеб. В последний раз попробовав жаркое и убедившись, что оно готово, Пьер поставил чугунок на стол и начал раскладывать по тарелкам дымящееся мясо. Аромат был восхитительный, и Китти только теперь поняла, как сильно она проголодалась.

Китти вновь села на свое место, зачерпнула ложкой жаркого и подула, прежде чем положить в рот. Еда оказалась необыкновенно вкусной. В густом соусе, приправленном экзотическими специями, утопали куски сочного мяса и овощей. Китти взяла ломоть хлеба, намазала его маслом и опустила в соус, так что по поверхности поплыли крошечные колечки расплавленного масла, а потом откусила большой кусок.

Проделав то же самое несколько раз, Китти вдруг поняла, что никто больше не ест. Вместо этого присутствующие молча смотрели на нее.

Она медленно положила на стол хлеб.

— Что?

Китти едва не упала в обморок, когда узнала, в чем дело. Эйвери Баннерман слыл большим любителем женщин, и команда единодушно пришла к выводу, что он с большей охотой возьмется за изготовление нужных документов, если просьба будет исходить от молодой женщины.

— Он не часто выходит на улицу, — пояснил Шарки. — Ну разве что на работы. Только на строительстве дороги да еще под надзором солдат вряд ли удастся охмурить какую-нибудь леди. Понимаешь, о чем я?

Китти в смятении воскликнула:

— И вы хотите, чтобы объектом его домогательств стала я!

— Нет-нет, я вовсе не это имел в виду, — ответил Шарки, хотя выражение его лица говорило о том, что такой исход дела он вовсе не исключал. — Просто надень платье с глубоким вырезом, улыбнись, будь обворожительной, а?

— Достаточно, Шарки, — резко оборвал приятеля Ястреб.

— Вот и я говорю, что этого будет вполне достаточно, — сказал Шарки. — Он ведь уже немолод. Мы же не хотим, чтобы у этого мошенника случился сердечный приступ до того, как он выполнит работу.

Китти не понимала, какая разница, молод Эйвери Баннерман или нет. По собственному опыту она знала, что старые мужчины могут быть такими же развратными, как и молодые. Взять хотя бы Бернарда Омсби. Или дядю Джорджа… Хотя последний оказался просто сумасшедшим.

Китти оглядела сидящих за столом мужчин. На их лицах в различной степени отражались энтузиазм, неловкость и — сердце у Китти упало — надежда.

— А почему этого не может сделать Эния? Она красивее меня.

— Вовсе нет, — возразил Мик. — Но она сама недавно вышла из тюрьмы. Она не может позволить себе попасться.

— О, а я, значит, могу?

Никто не произнес ни слова, и Китти разволновалась еще больше.

— Но я буду рядом с ним в безопасности? Там есть охрана?

— В бараках нет охраны, — сказал Мик. — Вернее, есть, но это совсем не то, что в тюрьме. Ведь бараки — это не тюрьма. Это скорее поселение с некоторым ограничением свободы. Например, после работы объявляют комендантский час.

Шарки наклонился к Китти, и ей показалось, что блеск колец в его ушах так же ослепителен, как и горящие вызовом глаза.

— Ты будешь в безопасности. В гораздо большей безопасности, чем Райан. Его ведь могут повесить.

Внезапно Китти с ужасом представила, как Райан падает, а его тело начинает извиваться и подергиваться, когда жизнь медленно покидает его в предсмертной агонии. Вспомнив восхитительные прикосновения его рук к своей коже, теплую тяжесть его тела и исходящий от него солоноватый мужской аромат, Китти поняла, что у нее действительно нет выбора.

Именно поэтому она шла теперь по посыпанной красным гравием дороге к баракам, ощущая, как от ужаса сердце уходит в пятки.

На ней было платье, которое они с Энией переделывали всю предыдущую ночь. Сшитое из темно-розового бархата, с рукавами три четверти и облегающим лифом, оно весьма выгодно подчеркивало достоинства фигуры Китти. Еще вчера вечером его можно было назвать вполне скромным, но не теперь. Эния сделала вырез настолько глубоким, что он являл взору желающих соблазнительную ложбинку между грудями его обладательницы. Конечно же, платью было далеко до нарядов уличных проституток, но не обратить на него внимание было просто невозможно. Правда, сейчас поверх него была накинута черная вязаная шаль, которую Китти запахнула поплотнее, чтобы избежать любопытных, а иногда и откровенно сладострастных взглядов. Эния также дала ей шляпку в тон платью, к полям которой со вкусом прикрепила несколько черных шелковых роз.

— Ну вот, то, что нужно, — произнесла Эния, делая шаг назад, чтобы полюбоваться собственной работой. — Соблазнительно, но не вульгарно. Идеально!

Никогда до этого не носившая столь открытых платьев, Китти чувствовала себя обнаженной.

— Эния, Мик сказал, что вы не можете пойти и поговорить с мистером Баннерманом, для вас это риск, — произнесла Китти, набравшись наконец смелости. — Это потому, что… ну, потому, что вы… — Она сконфуженно замолчала.

Эния улыбнулась, если только возможно улыбаться, когда во рту зажаты иголки.

— Потому, что я бывшая каторжница? Не волнуйтесь, Китти, меня не обидел ваш вопрос. — Она вынула изо рта иголки и воткнула их в игольницу. — Я не боюсь рисковать. Я бы пошла и поговорила с ним, но я шью платья для миссис Дикон, и мистер Дикон часто сам забирает их, когда они готовы. Ему не нравится, когда его жена посещает Рокс.

— Мистер Дикон?

— Начальник в бараках. Теперь мы с ним очень хорошо знакомы, и он может меня узнать. Он также знает, что Райан мой брат. К сожалению, мистер Дикон отнюдь не дурак. Он сразу же догадается, что я пришла в бараки для того, чтобы изготовить поддельные квитанции. — Тень пробежала по лицу Энии. — Я очень люблю своего брата, Китти, но он постоянно попадает в различные неприятности. Мне действительно очень жаль, что вас втянули в одну из них. Вы нервничаете?

— Да, — ответила Китти. — Очень. Я никогда не делала ничего подобного прежде.

Эния воткнула последнюю иголку в вырез платья и удовлетворенно кивнула, глядя на грудь Китти.

— Не надо нервничать. У вас все получится. Просто будьте начеку.

Китти молилась, чтобы так оно и было, но к тому моменту, как она вошла в ворота бараков, бабочки в животе превратились в летучих мышей и теперь отчаянно колотились внутри. Китти прекрасно понимала, что если Эйвери Баннерман откажется обеспечить их необходимыми документами или просто не сможет сделать это в условиях бараков, где отбывает длительное заключение за свою противозаконную деятельность, Райан окажется в настоящей беде. Ответственность за его спасение возложили на ее хрупкие плечи, и это повергало Китти в ужас.

На территории бараков за высокими стенами было очень чисто, а гравий аккуратно разровнен граблями. Солнце клонилось к закату, и за железными воротами несколько солдат обыскивали группу каторжников, очевидно, только что вернувшихся с работы. Под разноцветными куртками каторжников виднелись одинаковые сине-белые полосатые робы, а их головы венчали странные кожаные шапочки. Все сразу же повернулись в сторону проходившей мимо Китти, и даже солдаты на мгновение прервали свое занятие. Опустив глаза, девушка поспешила к виднеющемуся впереди трехэтажному зданию, сложенному из красного кирпича. Большие часы на стене над входом показывали шесть часов вечера, а витающий в воздухе запах капусты и вареного мяса говорил о том, что в бараках наступило время ужина.

За дверью располагался длинный полутемный коридор. Здесь было на удивление тихо, а запах еды стал слабее. Китти слышала приглушенные голоса, но внутренние стены были настолько толстыми, что Китти не понимала, откуда они доносятся. С минуту она стояла на месте, не зная, что делать дальше.

— Могу я вам чем-то помочь? — раздался голос, заставивший Китти вздрогнуть от страха. Она развернулась, прижимая шаль к груди.

В дверях стоял молодой человек и с любопытством рассматривал ее. Одетый в униформу, он был совсем немного старше Китти.

— Да, будьте любезны, — произнесла она, стараясь, чтобы ее голос звучал, как у уроженки Лондона, ведь Эйвери Баннерман был родом именно оттуда. — Я хотела бы поговорить с мистером Эйвери Баннерманом, если это возможно.

Молодой человек удивленно вскинул брови:

— С мистером Баннерманом? А могу я спросить, что у вас к нему за дело, миссис… э…

Китти изо всех сил старалась сохранить спокойствие и припоминала легенду, которую они с Ястребом состряпали утром.

— Мисс Карлайл, — поправила она молодого человека. — Мистер Баннерман приходится мне дядей. Я только что приехала в Сидней и хотела бы узнать, как он тут… э… поживает.

На лице молодого человека отразилось сожаление, и Китти напряглась.

— Вообще-то это против правил, — сказал молодой человек. — Если вы хотите увидеться с кем-то вроде мистера Баннермана, вам нужно сначала получить разрешение коменданта Дикона. Боюсь, ваш дядя лишен привилегий, которыми обладают другие каторжники. Неофициально, конечно, — добавил он скорее про себя.

Китти моргнула, потом еще раз, изо всех сил пытаясь изобразить на лице горе. К огромному облегчению, слезы начали наполнять ее глаза и наконец заструились по щекам.

— О Боже, — прошептала Китти. — Я так хотела его увидеть. Совсем скоро мне придется уехать, и я очень надеялась на вашу помощь, капитан.

Внезапно молодой человека почувствовал себя крайне неловко.

— Вообще-то сержант. Сержант Ройс. Пожалуйста, не плачьте. Давайте сделаем так: вы посидите здесь, а я посмотрю, смогу ли вам чем-то помочь.

Он проводил Китти в небольшую комнату ожидания, расположенную рядом с входом, и поспешил прочь. Китти слышала громкий стук его каблуков по деревянному полу.

Китти вытерла нос, но глаза оставила заплаканными — они ей еще могут понадобиться.

Спустя пять минут сержант Ройс вернулся. Его лицо сияло.

— Я говорил с комендантом и объяснил ему вашу ситуацию. Он позволил выделить на свидание с вашим дядей десять минут. Вам этого хватит? — спросил сержант, явно довольный собой.

— О да! — воскликнула Китти, вскакивая с места, пока сержант не передумал. — Я так благодарна вам за помощь. Итак, куда мне идти? Вы меня не проводите?

— Да, конечно! — ответил сержант, и Китти на мгновение стало его жаль. Он был радостным и готовым на все, как щенок, и Китти почувствовала себя отвратительно из-за того, что воспользовалась его наивностью.

— Мне все равно придется вас сопровождать, — доверительно сообщил сержант. — Посетителям запрещено подниматься наверх без провожатых, особенно леди. Хотите, я провожу вас потом назад?

— Ну если вас это не затруднит, — ответила Китти, сообразив, что будет неплохо иметь здесь знакомого. Новая роль ей удавалась, и весьма неплохо!

Сержант Ройс повел ее по коридору к лестнице. Когда они поднимались, сержант поддерживал Китти под локоть, сказав, что некоторые ступени обветшали от времени, и он не хочет, чтобы она споткнулась.

Наверху Китти вновь повернула направо, но сержант резко потянул ее влево.

— Не туда, — поспешно сказал он. — Там спальни.

Сержант привел Китти в небольшую комнатку, очень похожую на ту, в которой она дожидалась внизу. Меблирована она была так же просто — маленьким столиком и двумя деревянными табуретами.

— Комната свиданий, — пояснил сержант и подвинул Китти один из табуретов. — Заключенные заканчивают ужин, — сказал он, кивнув головой в сторону единственного оконца. — Ваш дядя будет здесь через минуту. Я должен находиться с вами. Пока он не придет.

Подойдя к окну, Китти посмотрела вниз на двор, окруженный длинными узкими зданиями, образующими внешнюю границу всего комплекса. Из самого большого здания — Китти решила, что это столовая, — начали выходить мужчины.

— Все каторжники обедают в столовой? — спросила она через плечо.

— Те, кто живет здесь, — да. Им полагается завтрак, обед и ужин, — ответил сержант Ройс. — Но многие здесь не живут. Например, служащие.

— А… здешние обитатели все работают на строительстве дорог?

— О нет, — ответил сержант, облокачиваясь на стол, счастливый от того, что может ответить на все вопросы посетительницы. — Они выполняют различные виды работ. Трудятся в доках и пакгаузах, на рудниках, на лесопилках и кирпичном заводе. Кое-кто на водоочистительных сооружениях или в казармах. Но многие трудятся, как вы сказали, на строительстве дорог и вырубке деревьев.

— А сколько человек здесь живет?

— В данный момент, если мне не изменяет память, шестьсот двадцать три человека.

Китти обернулась и посмотрела на сержанта.

— Здесь? Все едят и спят здесь каждую ночь?

Бараки, прочные и внушительные, все же казались недостаточно большими, чтобы вместить такое количество народа.

Сержант Ройс кивнул.

— Но как поставить так много кроватей! — воскликнула Китти.

— Они спят не на кроватях, а в гамаках, — пояснил сержант. — Ну, как моряки на кораблях. — Он покраснел, поняв, что непристойно предположил, будто Китти знакома с бытом моряков.

Китти отвернулась, чтобы не смущать парня еще больше, но замешательству не суждено было продлиться — из коридора донесся звук приближающихся шагов.

В комнату вошел мужчина в робе каторжника, и Китти оставалось лишь молиться, чтобы он действительно оказался Эйвери Баннерманом.

— Дядя! Как чудесно наконец увидеть тебя! — закричала Китти и бросилась навстречу мужчине, раскрыв руки для объятий.

— Взаимно, племянница, — ответил «дядя» Эйвери не моргнув глазом. Китти чмокнула мужчину в щеку и отошла назад, словно хотела получше рассмотреть его, а потом слегка пошатнулась и оперлась рукой о стол.

— О Господи! — выдохнула она, когда перепуганный сержант рванулся к ней. — Мне что-то стало плохо. Это от волнения. Не могли бы вы принести мне воды?

Эйвери Баннерман сел за стол. Сержант заколебался, но потом кивнул головой.

— О, благодарю вас, сержант, — сказала Китти, прекрасно понимая, что ему сначала придется спуститься на первый этаж, потом, возможно, отправиться в столовую за стаканом, а потом к колонке за водой и вновь наверх.

Они подождали, пока сержант уйдет, а потом Баннерман спросил спокойно:

— Ну и кто вы такая?

Китти взглянула на мужчину и ощутила, как ее вновь охватывает нервная дрожь. Справиться с сержантом Ройсом оказалось довольно просто, договориться же с этим типом будет посложнее.

Судя по внешности, Эйвери Баннерману давно перевалило за сорок. Каштановые с проседью волосы были собраны на затылке в хвост, а подбородок чисто выбрит. У него было продолговатое лицо с глубоко посаженными глазами, полными губами и глубокими морщинами, сбегающими от носа к уголкам рта. Внешне он походил на английскую гончую, но ум, горящий в его поразительно бледных голубых глазах, лишал собеседника присутствия духа. Китти показалось, что он уже увидел ее насквозь, а теперь просто ждал, когда она выскажет ему свою просьбу.

Китти откашлялась.

— Ну, давайте, детка, выкладывайте, — сказал он, вытаскивая из кармана рубахи глиняную трубку и набивая ее табаком.

Китти зачарованно и потрясенно смотрела на трубку. Трубка была сделана в форме женских бедер. Чаша представляла собой ягодицы, а ноги, сужаясь, постепенно переходили в мундштук, изготовленный в виде крошечных туфелек на высоких каблуках. Трубка напомнила Китти о любви мистера Баннермана к женским прелестям, и она смущенно приоткрыла шаль. Мужчина тотчас же беззастенчиво уставился на грудь Китти. Скрипя зубами от смущения и неловкости, Китти распахнула шаль еще больше.

Набив трубку по своему вкусу, Баннерман вытащил коробок спичек, поджег табак, и по комнате поплыл удушливый запах белого фосфора. Интересно, откуда у него здесь столь драгоценная и дорогостоящая вещь, как спички? Однако, приглядевшись к превосходному крою его тюремной рубахи и обратив внимание на золотое кольцо, украшавшее мизинец на его левой руке, и бархатную ленту в волосах, Китти поняла, что Баннерман принадлежит к категории людей, которые могут получить все, что они хотят. Кроме разве что свободы. Речь Эйвери Баннермана тоже была достаточно правильной, чего Китти совсем не ожидала. Конечно, на представителя высшего сословия он не тянул, но и на торговца фруктами, разговаривающего на кокни[22], тоже не был похож. Должно быть, судья счел его слишком неблагонадежным и потому отправил на каторгу в Австралию. Ведь представители среднего класса обычно отбывали наказание в Англии.

— Кто-то послал вас, я прав? — спросил Баннерман, глубоко затягиваясь и выпуская дым сквозь плотно сомкнутые губы.

Китти сидела, словно кролик перед удавом, не зная, что сказать.

Баннерман кивком указал на ее грудь и улыбнулся, обнажив крупные желтые зубы.

— Человек, который знает меня и мои пристрастия.

Китти с трудом удержалась, чтобы не запахнуть шаль.

— Мне нужны кое-какие документы, — произнесла она, надеясь, что голос не выдал ее нервозности. — Мне сказали, что лучше вас никто их не сделает.

— Это верно, — ответил Баннерман. — Кто вас послал?

— Райан Фаррел.

Баннерман заинтересованно вскинул брови.

— Ну, не лично, — произнесла Китти. — Потому что в данный момент он находится за решеткой.

— Да, я слышал об этом. Очень неосторожно с его стороны, вы не находите?

Китти нахмурилась:

— Вы знаете Райана Фаррела?

Баннерман покачал головой:

— Не слишком хорошо, хотя наши пути время от времени пересекаются.

Как это может быть? Баннерман давно уже сидит здесь в бараках, а Райан по большей части находится в море. Интересно.

— Я здесь от имени Райана, — сказала Китти. — Меня послала его команда. Уолтер Кингхейзел, клерк таможенного управления…

— Я знаю, кто он такой, — перебил Баннерман, махнув трубкой.

— Мистер Кингхейзел арестовал Райана по сфабрикованному обвинению. Он утверждает, будто Райан не заплатил налоги за прошлогодний груз.

— Вот как. А откуда вы знаете, что обвинение сфабриковано?

— Потому что он заплатил налоги, только вот квитанции потерялись, — ответила Китти. — Мы искали везде, но они точно испарились.

Длинное лицо Баннермана осталось невозмутимым.

— Нам нужны квитанции, чтобы вызволить Райана из тюрьмы. Это очень важно, мистер Баннерман. Он может потерять «Катипо». Его могут посадить в тюрьму, а то и вовсе казнить.

— Мне прекрасно известны наказания, выносимые современной системой правосудия. — Баннерман поставил локоть на стол. — Вы любовница Райана Фаррела?

— Нет! — Китти вспыхнула до корней волос.

Баннерман засмеялся:

— Как вас зовут?

— Китти Карлайл.

— Так что я получу за свою работу, Китти Карлайл?

— Деньги. Мы можем заплатить вам…

— На что они мне здесь? Вы, возможно, уже заметили, что здесь их почти не на что тратить.

Он был прав, и Китти это знала. Она предприняла еще одну попытку, следуя указаниям Ястреба:

— Табак? Спирт? Оружие?

— Все это у меня уже есть, включая прекрасный револьвер, украшенный жемчугом, — сказал Баннерман. — Нет, у вас нет ничего из того, что мне нужно. — Его взгляд скользнул по лицу Китти, а потом перекочевал на ее грудь. — Если только…

Его слова повисли в воздухе. Казалось, воцарившееся молчание взорвалось и заполнило собой тесное помещение. Сердце Китти бешено забилось в груди.

Баннерман откинулся на своем табурете.

— Спрячьте-ка свои прелести, милая, — сказал он, кивая на грудь Китти. — От них тут мало проку, хоть вы и очень соблазнительны. Ну, давайте, прикройтесь, пока я не передумал. — Его трубка погасла, и он, перевернув ее, выбил пепел прямо на пол. — Вы получите что хотите.

Едва не лишившись чувств от облегчения, Китти запахнула шаль.

— А как быть с оплатой?

— Передайте Фаррелу, что он мне должен. Не волнуйтесь, он знает, что я свое получу. Когда-нибудь.

— А вам нужно что-нибудь для выполнения… э… работы? — спросила Китти.

— Да, — ответил Баннерман. — Нельзя получить инструмент для подделки документов из воздуха. Даже мне это не под силу.

Китти кивнула:

— Так что вам нужно?

— Во-первых, настоящую квитанцию, выписанную недавно Кингхейзелом, с его собственной подписью. Еще мне нужно пять листов бумаги с водяными знаками, какой пользуется он, и печать. Думаю, найдется человек, готовый за взятку на все. Еще несколько перьев — только со стальными кончиками, а не эта гадость птичьи, — тонкие и толстые, черные и синие чернила и промокательная бумага. Ну вот, пожалуй, и все. — Баннерман с энтузиазмом потер руки. — Не делал ничего подобного уже… несколько месяцев. — Он печально взглянул на Китти: — Здесь ужасно скучно, знаете ли.

Китти едва не рассмеялась.

— Я принесу вам все, как только…

— А как там отец? — перебил ее Баннерман.

Отец? Китти открыла уже рот, чтобы сказать, что ее отец умер, но потом промолчала, вовремя увидев сержанта Ройса, вернувшегося со стаканом воды.

— Простите, что задержался, — тяжело дыша, сказал молодой человек. — Но я никак не мог найти ни одного лимона. Я подумал, что воду с лимоном пить гораздо приятнее. Мне пришлось сходить на улицу, чтобы его отыскать. — Он подал Китти стакан и слегка поклонился.

Китти и думать позабыла о воде. Она залпом осушила стакан, и с трудом подавила отрыжку, когда возвращала его сержанту.

— Чудесный напиток. Благодарю вас, как раз то, что нужно.

— Теперь чувствуете себя лучше? — спросил сержант.

— Да, благодарю. Но мне пора идти. Кажется, наши десять минут истекли, не так ли, дядюшка?

— Похоже на то, — ответил Баннерман.

— В таком случае я провожу вас, вы не возражаете? — предложил сержант.

Китти поднялась с табурета:

— Я так рада, что повидала вас, дядя Эйвери. Я зайду еще раз, как только смогу.

— Договорились, — ответил Баннерман, поднимаясь со своего места.

Китти последовала за сержантом в коридор. Он вновь взял ее под локоть, когда они спускались по лестнице, и не отпускал его, пока они не оказались на улице. Проходя мимо, он широко улыбнулся часовым, стоявшим возле двери.

У ворот он остановился:

— Когда вы думаете вновь навестить вашего дядюшку, мисс Карлайл?

Китти убрала с лица выбившийся из прически локон.

— Не знаю, сержант. Как получится.

— Ну что ж. Надеюсь, я буду на службе, когда вы вновь придете. Может быть, вы позволите мне показать вам… что-нибудь? — запинаясь, закончил сержант.

— Может быть, — ответила Китти, изо всех сил стараясь сдержать улыбку. Прогулка по баракам не слишком пристойное занятие для леди, и сержант это понял. Его открытое лицо и ясные глаза располагали, и сердце Китти смягчилось.

— Да, наверное, мы сможем прогуляться, — сказала она, зная, что этого никогда не будет. — Благодарю вас за то, что так помогли мне сегодня. Не знаю, что бы я без вас делала.

Сержант просиял и в приветственном жесте коснулся козырька:

— Был рад помочь.

Китти так торопилась в «Синицу в руках», где ее ждали остальные, что даже наняла кэб, потратив несколько драгоценных монет. Но возница сказал, что даже и не подумает гробить лошадь и гнать ее вверх по крутым переулкам, ведущим к Глостер-стрит, поэтому Китти вынуждена была выйти на Джордж-стрит. Ей пришлось бегом пробежать остаток пути, поэтому она ворвалась в пивную, красная от возбуждения и усталости. Все выжидательно взглянули на девушку, когда та появилась в дверях, и несказанно обрадовались, разглядев торжество на ее лице. Китти уселась на лавку, протестующе подняла руку, когда на нее обрушился шквал вопросов, и некоторое время пыталась отдышаться.

— Да, он сказал, что сделает это, — вымолвила она наконец. — Но сначала необходимо кое-что принести.

— Что ему нужно? — с энтузиазмом спросил Шарки.

Китти перечислила все, что требовалось.

— Нужно постараться достать все это, — произнес Мик и повернулся к Пьеру: — Как насчет твоего приятеля? Ну, того ловкача?

— Он наверняка сможет нам помочь, — ответил Пьер и потер друг о друга большой и указательный пальцы. — За небольшое вознаграждение он достанет дьявола из преисподней.

— А как насчет оплаты? — спросил Ястреб. — На что он согласился?

— Он не захотел брать деньги, — ответила Китти. — Виски и табак тоже.

— О, Китти! — охнула Ваи.

Китти обвела взглядом лица присутствующих, на которых застыло одинаковое комичное выражение ужаса. Даже Шарки не был исключением, и Китти едва не рассмеялась.

— Да не волнуйтесь, он сказал, что Райан найдет способ с ним расплатиться.

Ястреб и Шарки обеспокоенно переглянулись.

— Что? — спросила Китти. — Я сделала что-то не так?

— Нет, — успокоил ее Ястреб. — Просто не слишком хорошо, когда человек оказывается в должниках у Эйвери Баннермана. Он очень опасный человек.

— Оказаться в шаге от того, чтобы быть повешенным, — тоже не очень приятная вещь, — возразила Китти. — Так, может, побеспокоимся об отношениях Райана и Баннермана позже?

— Райану точно придется об этом побеспокоиться, — сказал Мик.

— Нет, — не согласился Гидеон. — Мы как-нибудь выкрутимся.

— Надеюсь, — пробормотал Шарки. — Просто такие вещи не проходят бесследно. Они всегда напоминают о себе, когда их меньше всего ожидаешь.

Внезапно вся радость победы улетучилась, и Китти горестно произнесла:

— Мне жаль, но он больше ничего не захотел.

— Совсем ничего? — скептически переспросил Шарки.

— Даже этого, — огрызнулась Китти. — Он сказал… впрочем, это не имеет значения.

Потянувшись через стол, Ястреб коснулся руки девушки — первое его прикосновение к ней с того момента, как он ненамеренно лишил ее волос.

— Ты сделала то, о чем тебя просили, и сделала очень хорошо. Мы очень тебе благодарны. И Райан наверняка тоже будет благодарен.

Смягчившись, Китти кивнула. Она взглянула на Хануи, и тот подмигнул. Китти ощутила прилив радости. Если он считает, что миссия ей удалась, значит, так оно и есть.

— Когда мне снова идти в бараки? — спросила девушка.

— Как только мы найдем все, что попросил Баннерман, — ответил Мик. — А что, какие-то проблемы?

— Нет, — сказала девушка. — Это оказалось на удивление легко. Я встретила там молодого человека, сержанта Ройса, который очень помог. Думаю, он пойдет даже на нарушение правил, лишь бы помочь мне, — в смущении закончила девушка.

— Вот как? — переспросил Мик. — Что ж, это очень хорошо.

Ястреб вновь взглянул на Шарки, а потом наклонился и прошептал ему на ухо:

— Думаю, Райану это не понравится.

— Только вот выбирать, к сожалению, не приходится, когда речь идет о жизни и смерти.

Глава 17

Достать то, что просил Эйвери Баннерман, оказалось гораздо проще, чем все ожидали, только времени для этого понадобилось гораздо больше, чем предполагалось. Райану предстояло предстать перед судьей через неделю, и поэтому документы должны были быть готовы не позже чем за день до этого. Среди бумаг на «Катипо» уже была подлинная квитанция с подписью Уолтера Кингхейзела, а Китти и Ваи купили перьев, чернил и промокательной бумаги. Теперь оставалось ждать, пока приятель Пьера добудет бумагу с водяными знаками и печать.

Как раз в это время на свет появились котята. Боди окотилась прямо на кровати Хануи, после того как целых двадцать минут кружила по ней и царапала собственный живот с выражением муки на мордочке. На свет появилось пятеро котят: двое из них оказались крошечными копиями Боди, а трое остальных — одетыми в серые полосатые шубки. Они были невероятно очаровательными.

Котята, конечно, были приятным развлечением, но вскоре прибыла бумага с водяными знаками и печать, и Китти вновь засобиралась в бараки. Она виновато попросила у миссис Магуайр освободить ей вечер, сославшись на то, что ей нужно отвести Ваи к акушерке. На сей раз Китти не стала надевать розового платья с глубоким декольте, поняв, что следует надеть платье скромное и прикрывающее грудь. Поэтому она выбрала свое кремовое с узором из красных веточек.

Спрятать перья оказалось проще всего — Китти просто запихнула их в ложбинку между грудей. При этом она должна была помнить, что нельзя наклоняться слишком резко, иначе неминуемо проткнешь себя их острыми концами. Бутылочки с чернилами и печать Китти убрала в сумочку, а промокательную бумагу и квитанции вложила в лиф платья. Только вот бумага с водяными знаками представляла проблему, потому что ее нельзя было сворачивать до того, как Баннерман произведет над ней свои магические действия. Мик предложил взять сумку побольше, но Ястреб возразил, сказав, что большая сумка может вызвать подозрение, и Китти обыщут. Выход из положения нашла Эния. Взяв квадратный отрез муслина шириной в два фута и сложив его наподобие конверта, Эния подшила его к подолу платья Китти с изнанки. Теперь Китти придется лишь не наклоняться слишком низко и осторожно садиться, чтобы не помять спрятанные листы бумаги.

И вот уже Китти вновь шагала через ворота Бараков. На этот раз она чувствовала себя увереннее, но все же нервничала из-за того, что прятала на себе контрабанду. Если ее поймают, то она тоже окажется за решеткой.

В комнате ожидания никого не было, но один из часовых, которого она уже здесь видела, взял под козырек, когда девушка проходила сквозь ворота. Сержанта Ройса видно не было. Китти постояла несколько минут, раздумывая, что делать дальше, а потом решила подняться наверх самостоятельно и найти кого-нибудь, кто сможет привести Эйвери Баннермана. Время работало против нее. Возможно, Баннерман ужинал, но если она отыщет кого-то из охранников, то узнает это наверняка.

Она уже поставила ногу на нижнюю ступеньку, когда кто-то отрывисто крикнул:

— Остановитесь!

Китти замерла, слишком напуганная, чтобы обернуться, и ей даже показалось, что кровь застыла у нее в жилах.

— Подождите, — произнес тот же голос. — Мисс Карлайл, подождите!

Только тогда Китти повернулась, и ее ноги едва не подогнулись от облегчения, когда она увидела лицо сержанта Ройса.

— Мой друг, стоящий на часах у ворот, сказал, что вы пришли, — пояснил сержант, спеша навстречу Китти. Он выглядел довольным, но вместе с тем обеспокоенным. — Вам нельзя подниматься наверх одной. Это небезопасно.

— Ох, боюсь, я об этом не подумала, — произнесла Китти.

И она не лгала. Окрик сержанта так напугал ее, что она забыла обо всем на свете.

— Как ваши дела? — застенчиво поинтересовался молодой человек.

— Хорошо. Благодарю, сержант.

— Вы вновь пришли навестить дядю?

Китти кивнула, надеясь, что сержант не слышит громкого биения ее сердца.

— Думаю, он все еще в столовой, — сказал сержант. — Но я не могу оставить вас наверху одну. Может быть, вы посидите в комнате ожидания, пока я отыщу его?

— Да, конечно, благодарю вас. — Китти прошла мимо сержанта, но в этот самый момент сумочка каким-то непостижимым образом выскользнула из ее рук и громко ударилась о деревянный пол.

На этот раз замерла не только она. Ее взгляд медленно скользнул по груди сержанта и остановился на его лице. Она понимала, что он смотрит на чернила, которые наверняка растеклись по полу.

Однако сержант смотрел вовсе не на пол, а на нее, и в его взгляде читался немой вопрос.

Китти опустила глаза и посмотрела на свою сумочку, которая, к счастью, не плавала в чернильном пятне.

— Я попалась, да? — тихо спросила девушка.

Сержант кивнул:

— Что там у вас?

Китти отчаянно заморгала — на этот раз слезы были настоящими. Она была так напугана, что удивлялась, как ноги до сих пор держат ее.

— Угощение. По банке устриц и маринованных огурцов. Дядя Эйвери сказал, что кормят здесь отвратительно.

Сержант еще с минуту смотрел на нее, а затем наклонился, чтобы поднять сумочку. Китти тоже наклонилась, сморщившись от боли, когда острые перья вонзились в ее кожу, но сержант оказался проворнее. Он выпрямился, неловко пытаясь открыть запор.

— Нет!

Сержант замер.

— Пожалуйста, — взмолилась Китти, — там лежит кое-что, чего не должен видеть мужчина. Предметы… э… личной гигиены.

Сержант густо покраснел и порывисто сунул сумочку Китти в руки.

— Прошу прощения, — произнес он.

— Нет, это я должна извиниться. Я знаю, что сюда ничего нельзя приносить. Мне очень жаль. Больше подобное не повторится.

Сержант кивнул, но Китти заметила, как по его лицу пробежала тень сомнения. И еще что-то. Облегчение?

— На этот раз я вас прощаю, — сказал молодой человек и указал на комнату ожидания.

Китти вошла и села на стул, ощутив приступ тошноты. Она чувствовала себя ужасно не потому, что едва не попалась, а потому, что солгала сержанту. Он был добрым человеком, питающим к ней симпатию, а она попросту этим воспользовалась.

Сержант Ройс оставил их с Эйвери Баннерманом наедине, сославшись на какие-то дела и пообещав, что скоро вернется. Китти передала Баннерману принесенные с собой вещи. Она даже глазом не моргнула, когда он с интересом наблюдал за тем, как она достает из-за корсажа перья и квитанцию. Однако Китти все же повернулась к нему спиной, когда доставала спрятанную под юбкой бумагу.

— А как вы сделаете это? Ведь вокруг охрана и другие заключенные, — поинтересовалась Китти. — Здесь, как мне показалось, нет возможности уединиться.

— Да нет, такая возможность есть, и даже больше, чем вы думаете, — усмехнулся Баннерман. — Здесь много для чего можно уединиться.

Китти пропустила мимо ушей последнее замечание и постаралась не обращать внимания на вызванное им неприятное ощущение.

— Когда, вы думаете, документы будут готовы? Крайний срок после обеда в понедельник, потому что утром во вторник Райан предстанет перед судьей.

— В таком случае все будет готово в понедельник утром. Не волнуйтесь, я всегда выполняю работу в срок.

— Когда мне прийти?

— Не надо приходить.

Китти посмотрела на мужчину:

— Что, простите?

— Я найду возможность переправить документ. Меньше риска. Дайте мне ваш адрес.

Только теперь Китти поняла, насколько могущественным человеком был Эйвери Баннерман. Какими же дилетантскими и неумелыми, должно быть, показались ему ее попытки маскироваться.

— Карахерс-лейн, четыре.

А потом вернулся сержант Ройс. Если он и заметил, что на столе нет ни банки с устрицами, ни банки с огурцами, то по крайней мере ничего не сказал.

Эйвери Баннерман сдержал слово. Поддельная квитанция прибыла в половине десятого утра в понедельник. Ее принес сопливый мальчишка лет десяти, который маячил на крыльце Китти до тех пор, пока она не догадалась, что он ждет платы. Девушка дала ему за услугу шесть пенсов.

Квитанция оказалась настоящим произведением искусства. Китти не знала, как Баннерман это проделал, но он не только в точности скопировал почерк, но и умудрился состарить квитанцию так, словно ее выписали несколько месяцев назад, и с тех пор она пылилась в столе среди прочих бумаг.

Шарки пришел в восторг:

— Ну, что я вам говорил? Этот парень дьявольски талантлив! То, что нужно!

Китти обнаружила, что не в силах разделить общую радость, потому что теперь предстояла наиболее сложная часть операции.

Изначально было решено передать квитанцию адвокату Райана мистеру Клементу Прентису с тем, чтобы его подзащитный был оправдан, а Уолтер Кингхейзел задохнулся от гнева. Однако выяснилось, что Прентис на несколько дней уехал по делам в Кэмпбеллтаун — довольно опрометчивый поступок, если учесть серьезность положения Райана. Более того, ожидалось, что домой он вернется только после суда, который должен был состояться во вторник. Подходить к нему на виду у всех на ступенях здания суда было небезопасно, поэтому друзья решили передать квитанцию непосредственно Райану в тюрьме. В этом случае он наверняка представит документ суду.

Проблема состояла лишь в том, что посыльный должен будет оказаться вплотную к Райану, иначе документ не передать. Тюремные охранники славились тем, что мимо них даже муха не могла пролететь незамеченной. Все это означало, что никто из членов команды «Катипо» в тюрьму отправиться не сможет. Матросы были всецело преданы Райану, но ни один из них не согласился обниматься с ним прилюдно. Кандидатура Энии тоже отпадала, потому что она уже назвалась сестрой Райана в свой последний визит, а Ваи никто и не подумал подвергать опасности в ее-то положении.

И вновь выбор пал на Китти, которая вопреки здравому смыслу согласилась сыграть роль жены Райана.

Однако ее беспокоила вовсе не грозившая ей опасность — в последнее время она уже привыкла подвергать себя риску, — ее смущала роль жены. Она намеренно держала Райана на расстоянии с того самого дня, когда узнала, что Эния приходится ему сестрой, а вовсе не любовницей. И теперь она боялась, что если подойдет к Райану слишком близко, от ее решимости не останется и следа.

Китти боялась, что ее подведет собственное сердце. И не только сердце, но еще и душа. Китти тосковала по Райану так, как не могла признаться даже самой себе, и это очень пугало ее.

Китти села за стол в убогой маленькой комнатке, лишенной окон, намеренно отказываясь смотреть на конвоира, стоящего возле двери. Казалось, часовые здесь были вылеплены совсем из другого теста. Служившие в бараках были по крайней мере вежливы, этот же лишь плотоядно пялился на нее.

Китти завязывала и развязывала ленты шляпки, не в силах унять дрожащие руки, до тех пор, пока не появился Райан.

К счастью, ждать его пришлось недолго. Райан вошел в комнату, сел напротив Китти и улыбнулся.

Китти улыбнулась в ответ. Он ничуть не изменился. Китти подумала, что он будет выглядеть подавленным и угнетенным, но перед ней сидел прежний Райан. Его серые глаза сияли, как и прежде, от губ все так же разбегались морщинки, выдающие в нем любителя посмеяться, а волосы, как и всегда, были слегка взъерошены. На нем была та же одежда, в которой его арестовали, и Китти не могла не заметить, что она нуждается в стирке.

— Ну, здравствуй, муж, — произнесла она, ужаснувшись тому, что едва не назвала Райана дядей. Она испытала некоторое облегчение оттого, что с Райаном все в порядке, но все же умирала от страха в ожидании того, что ей предстояло сделать.

Правая бровь мужчины слегка взметнулась — только так можно было понять, что он удивлен.

— Привет, mo mhuirnin, — произнес он на родном наречии, а когда Китти слегка нахмурилась, сказал одними губами: — Моя дорогая.

Китти вспыхнула, вспомнив, когда Райан называл ее так в последний раз, и слишком громко спросила:

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Райан пожал плечами:

— Достаточно хорошо, если учесть, каким дерьмом меня здесь потчуют. — Он бросил гневный взгляд на конвоира, и тот поспешил отвести взгляд. — Как парни?

— Хорошо. Только очень переживают, — ответила Китти.

— А как «Катипо»? Ремонт продвигается?

Китти не могла сказать, что в последнюю неделю работа совсем замерла, потому что команда занималась тем, что решала, как вызволить из тюрьмы своего капитана.

— Идет своим чередом.

Повисла короткая пауза, в течение которой Райан пристально смотрел на Китти, пытаясь понять, что такого важного она пришла ему сообщить. Девушка почувствовала, как что-то коснулось ее ноги, и вздрогнула, поняв, что Райан гладит ее лодыжку мыском ботинка.

Китти откашлялась:

— Я тут получила кое-что. Думаю, тебе…

Конвоир сделал шаг вперед и пнул по ножке стола с такой силой, что тот сдвинулся с места на несколько дюймов.

— Никакой информации, — прорычал грубиян.

Вновь повисла пауза, на сей раз более продолжительная.

— Ты придешь завтра на суд? — спросил Райан.

— Я… я не знаю, — вымолвила Китти и расплакалась.

Райан порылся в кармане и протянул девушке носовой платок. Он был достаточно грязным, но Китти все же высморкалась, причем так громко, что конвоир подскочил от неожиданности.

— Прости, — сказала Китти, — но я так переживаю за тебя. Пожалуй, пойду, а то только расстраиваю тебя.

Райан мрачно кивнул, но не попытался ее переубедить.

— Я хочу уйти, — обратилась Китти к конвоиру, и тот кивнул.

Девушка сунула платок за корсаж, поспешно убедившись, что квитанция не проскочила вниз. После этого она встала, не сводя глаз с Райана и тем самым призывая его к готовности. Мужчина тоже встал со своего стула, со скрипом отодвинув его от стола.

У двери Китти громко зарыдала. Развернувшись, она бросилась к Райану и принялась страстно его целовать, тотчас же ощутив надежность и тепло его рук, крепко прижимающих ее к мощной груди. Она подумала, что была бы счастлива стоять так вечно. Эта мысль привела ее в замешательство.

— Эй! Достаточно! — закричал конвойный и бросился растаскивать «супругов».

Китти споткнулась и ударилась головой о стену. Конвойный замахнулся на нее.

— Давай-давай, проваливай! — сказал он, крепко держа Райана за руку.

Китти кивнула, еще раз посмотрела на Райана и поспешила прочь. Ухо, которым она ударилась о стену, горело, а рукав платья оказался разорванным. Но все это не имело значения, потому что поддельная квитанция была теперь надежно спрятана у Райана под рубашкой.

Друзья были рады тому, что приехали загодя, потому что зал суда быстро заполнялся народом.

— Неужели все эти люди пришли посмотреть на Райана? — с сомнением спросила Китти у миссис Дойл, втиснувшейся на лавку рядом с ней.

— Нет. Но это своего рода развлечение, — ответила женщина, отламывая кусок сдобной булочки. — В суде всегда много народа.

В зале было довольно шумно. Люди переговаривались, окликали знакомых, словно находились на каком-то увеселительном мероприятии. Взглянув на внушительных размеров часы, висевшие на противоположной от скамьи подсудимых стене, Китти поняла, что начало заседания задерживается. Райана должны были привести в половине одиннадцатого, но часы уже показывали без пяти, а судья так и не появился в зале. Со своего места Китти видела мистера Кингхейзела, сидящего на стуле за длинным столом, стоявшим перед кафедрой судьи. На другом конце комнаты сидел еще один мужчина в пыльной черной мантии и парике. Привстав, Китти обратилась к Ястребу, который сидел рядом с Шарки через три человека от нее.

— Это Клемент Прентис? — спросила девушка, указывая на мужчину в черном.

Ястреб кивнул.

— Он хороший адвокат?

Лицо Ястреба расплылось в лучезарной улыбке, которую можно было увидеть нечасто.

— Какое теперь это имеет значение?

Китти рассмеялась и уселась на свое место в предвкушении судебного заседания, которое обещало быть весьма захватывающим.

Наконец дверь распахнулась, и появившийся в зале мужчина торжественно провозгласил:

— Встать. Судья Роупер!

— Кто это? — спросила Китти, поднимаясь с места.

Миссис Дойл осталась сидеть и даже не оторвалась от своей булочки.

— Судебный исполнитель.

Спустя мгновение в зале появился и сам судья Роупер в черной с красной отделкой мантии, в очках и массивном сером парике. Китти судья показался уставшим и раздраженным.

Затем конвоир доставил Райана, чьи руки и ноги были закованы в кандалы, и провел его к скамье подсудимых. На его лице застыло серьезное, но отнюдь не обеспокоенное выражение, что Китти сочла хорошим знаком.

Судебный исполнитель встал и зачитал обвинение. Райан обвинялся лишь в отказе от уплаты таможенных налогов, но и это вызвало у присутствующих немалое воодушевление — ведь наказание за подобное преступление было довольно суровым.

Мистер Кингхейзел, очевидно, выступал в качестве обвинителя по им же самим сфабрикованному делу. Встав со своего места, он начал описывать, что именно обнаружил, когда поднялся на борт шхуны, известной как «Катипо», прибывшей в порт Сиднея семнадцатого ноября прошлого года. А обнаружил он центнер плотно упакованного виргинского табака, дюжину бочек виски и дюжину же бочек бренди.

При этих словах в зале раздались громкие возгласы одобрения, и судебный исполнитель вынужден был призвать присутствующих к порядку.

Кингхейзел продолжал. Он вынужден был признаться, что, к сожалению, забыл прихватить с собой все необходимые документы, чтобы выписать квитанцию об уплате таможенных сборов, которые, как предполагалось, Райан Фаррел должен был заплатить, и ему пришлось грести назад к берегу. Однако, когда он вернулся на шхуну, что заняло совсем немного времени, табак и спиртное словно растворились в воздухе.

— Обвинение сфабриковано! — выкрикнул Шарки.

— Тишина!

Судья дождался, пока шум в зале стихнет, а потом произнес неожиданно твердым голосом:

— А почему вы ждали так долго, прежде чем выдвинуть обвинение против Райана Фаррела, мистер Кингхейзел? Когда это случилось? Так, сегодня одиннадцатое мая… Стало быть, с момента прибытия в Сидней шхуны подсудимого прошло почти шесть месяцев. Так почему же вы не потребовали его ареста раньше?

— Я не мог, милорд.

— И почему же, позвольте спросить?

— Потому что, когда я вновь отправился на берег за полицией, капитан Фаррел поднял якорь и уплыл…

На этот раз в зале раздался смех.

— …и не появлялся в Сиднее до своего последнего визита — весьма опрометчивый поступок, должен заметить. — Повернувшись к скамье подсудимых, Кингхейзел самодовольно ухмыльнулся, но Райан не обратил на него никакого внимания.

Судья Роупер сложил пальцы домиком.

— Итак, вы не выдвинули обвинение в связи с тем, что подсудимый, как вы изволили выразиться, уплыл. Верно?

— Совершенно верно, милорд.

— Хм… Мистер Кингхейзел, как вы думаете, что сталось с контрабандным грузом, который вы якобы обнаружили на шхуне Райана Фаррела в ноябре прошлого года?

— Куда он делся, когда я вернулся на берег?

— Да.

— Думаю, рядом со шхуной находилась шлюпка, которая и забрала груз.

— А не мог капитан просто выбросить груз за борт, пока вы… э… ездили за своими бумагами, — спросил судья Роупер, — и таким образом решить проблему? Я имею в виду оплату таможенной пошлины. А если так, то вы ошибочно обвинили капитана Фаррела, и он находится в суде за то, чего не совершал.

— Две дюжины бочек, милорд, — напомнил Кингхейзел. — Вы бы пожертвовали таким количеством спиртного?

— Нет. Полагаю, что не пожертвовал бы.

В зале вновь раздался смех.

— Я настаиваю на обвинении, — сказал Кингхейзел. — Я собственными глазами видел табак и бочки. Однако, когда я вернулся на судно, они исчезли. У меня есть все причины полагать, что капитан сгрузил их, а потом довольно прибыльно продал, не уплатив таможенных сборов. Именно поэтому я потребовал его ареста. — Кингхейзел сел на место, продолжая ухмыляться.

Китти почувствовала слева от себя какое-то движение — Пьер забирался на скамью.

— Это обвинение сфабриковано! — выкрикнул он на французском. — Мсье Кингхейзел — дерьмо собачье!..

— Уберите этого француза из моего суда! — рявкнул судья, раздраженно колотя молотком по столу. — Конвой!

Но Пьер оказался проворнее. Он спрыгнул с лавки и, сопровождаемый гиканьем и смехом, пробежал по проходу к двери и спрятался за ней, но так, чтобы видеть происходящее в зале.

Китти поморщилась. Заседание грозило превратиться в балаган.

Судья Роупер вздохнул и указал на Клемента Прентиса, на лице которого застыло страдальческое выражение.

— Мистер Прентис, что вы можете сказать в защиту своего клиента?

Клемент Прентис поднялся со своего места, пошарил в документах, лежавших на столе, и откашлялся.

— Милорд, сегодня в этих священных стенах правосудия и в вашем уважаемом присутствии моим намерением и личной привилегией является…

— Короче, — прорычал судья.

Пристыженный, мистер Прентис вцепился в мантию. Сидящий на скамье подсудимых Райан прошептал что-то конвоиру, и тот подошел к адвокату.

Сидящие в зале притихли: похоже, предстояло весьма интересное отступление от привычного порядка судебного заседания.

Прентис пересек зал и подошел к своему подзащитному. Райан перекинулся с ним парой слов, а потом передал сложенный вчетверо листок бумаги. Развернув листок, адвокат едва не упал в обморок. Даже со своего места — а она сидела достаточно далеко от скамьи подсудимых — Китти увидела, как он побледнел.

На какое-то мгновение в зале воцарилась мертвая тишина, в которой шаги тщательно отполированных ботинок Клемента Прентиса показались особенно громкими. Он направлялся к судье. Сначала нерешительно, а потом со все возрастающей уверенностью. Он передал документ судье Роуперу, который прочитал его один раз, а потом перечитал снова.

— Передо мной, — провозгласил судья, — находится квитанция об уплате таможенной пошлины за центнер виргинского табака и две дюжины бочек с виски и бренди, выданная капитану Райану Фаррелу 17 ноября 1839 года. Мистер Кингхейзел? Я буду очень вам признателен, если впредь мне не придется из-за вас тратить попусту драгоценное время. — Судья с силой ударил молотком по столу. — Дело закрыто.

Толпа, преимущественно состоявшая из бывших осужденных, повалила прочь из зала суда. Нечасто подсудимому удавалось праздновать победу над могущественной английской системой правосудия, и всегда такие исключительные случаи становились поводом для праздника.

Райан вышел из здания суда свободным, и друзья направились в трактир «Синица в руке». Все, кроме Китти, которой нужно было работать в вечернюю смену. Миссис Магуайр начала понемногу раздражаться из-за отлучек Китти — ведь за последние несколько недель та отпрашивалась довольно часто.

Закончив работу, она присоединилась к команде шхуны. Райан и его товарищи были уже довольно пьяны. Даже Ястреб, которого Китти видела разве что слегка навеселе, не составлял сегодня исключения.

Она села за стол и, поймав на себе взгляд Райана, тотчас же отвела глаза. Было в его взгляде нечто, чего Китти не хотела ни осознавать, ни обдумывать. По крайней мере сейчас, когда он был так пьян.

Стол был заставлен пустыми кружками и чашками, завален недоеденным хлебом, сыром и огурцами. Кое-где виднелись даже кучки пепла — очевидно, моряки выбивали свои трубки прямо на стол. Присутствующие выглядели довольно помятыми, а их глаза покраснели от дыма и большого количества выпитого спиртного. Состояние же Шарки говорило о том, что он вот-вот начнет буянить — он на весь Сидней славился своими пьяными драками. Китти подумала, что к концу ночи кто-нибудь из ее друзей — не дай Бог! — может вновь оказаться за решеткой. Им с Ваи нужно будет вернуться домой до того, как кто-то из присутствующих начнет драку.

А пока друзья пели, смеялись и валяли дурака. Подозвав мистера Скэнлона, Китти заказала свой привычный стакан портвейна. Большинство женщин, проживавших в Роксе, пили либо джин, либо эль, но Китти не нравился горький можжевеловый привкус джина, а от эля она беспрестанно бегала в туалет — не слишком-то привлекательная перспектива, учитывая отсутствие санитарии в трактире.

— Хочешь стаканчик портвейна? — спросила она у Ваи.

Ваи отрицательно покачала головой и указала на бокал с водой, стоявший перед ней на столе. Она редко пила алкоголь, но если такое случалось, то непременно жаловалась на жжение в желудке, которое, по словам акушерки, являлось признаком несварения. И все же миссис Бирн сказала, что портвейн или крепкий портер полезен кормящим матерям и что это следует иметь в виду.

Мистер Скэнлон поставил перед Китти стакан.

— За счет заведения, — сказал он.

Поблагодарив хозяина, Китти повернулась к Ваи:

— Они что, пьют так с самого обеда?

Ваи кивнула.

— Очень глупо, — сказала она, — и вместе с тем очень смешно. Пьер уже два раза падал.

Китти бросила взгляд на маленького француза, который помахал ей в ответ пальцами. Его усы, обычно лихо закрученные вверх, теперь обвисли, а глаза затуманились и слегка косили. Гидеон выглядел не лучше. Ропата спал, упершись головой в стену и открыв рот. Утром им придется горько пожалеть об этой попойке, и Китти им не завидовала.

Китти отхлебнула портвейна.

— А где Мик?

Ваи указала на дверь, из-за которой только что показался Мик, застегивающий штаны.

— Эй, поглядите-ка, кто пришел! — воскликнул он, плюхаясь на скамейку. — Китти Карлайл, самая смелая девушка, с которой я имел удовольствие бороздить моря. — Он поднял свой стакан. — И самая красивая, должен заметить. И самая умная. Неплохое сочетание, а? Ну давай, скажи речь!

Китти почувствовала, как заливается краской смущения и удовольствия. Райан вновь внимательно посмотрел на нее. Его взгляд излучал тепло и благодарность, и на этот раз Китти не сразу отвела глаза.

— Это необходимо было сделать, — сказала она, а потом шутливо добавила: — Конечно, если бы Райан лучше смотрел за своими документами, у нас не возникло бы неприятностей, верно?

Шарки громко рыгнул:

— Нет.

Китти озадаченно произнесла:

— Я хочу сказать, если бы у нас была эта квитанция, Райана даже не арестовали бы. — Она посмотрела на Райана. — Ведь так?

Шарки рассмеялся:

— Проснись, красавица, — сказал он. — Мы вовсе не собирались платить таможенную пошлину. И мы не заплатили. И не было у нас никакой квитанции. Ее пришлось подделать, чтобы вытащить Райана из петли. Это был единственный выход.

Ошеломленная, Китти с минуту сидела не двигаясь. Она неясно ощущала какое-то странное давление в груди. Словно что-то хотело вырваться наружу и теперь с силой упиралось в ее ребра. Что это: гнев, унижение или такое знакомое ощущение того, что ее предали?

Протянув руку через стол, она с силой ударила Райана по лицу. На глаза ему навернулись слезы, а на щеке остался багровый отпечаток руки, но мужчина не произнес ни слова. Китти встала со своего места и ушла.

Глава 18

Ястреб выглядел так, словно с удовольствием оказался бы сейчас где угодно, желательно в каком-нибудь темном, спокойном и прохладном месте, только бы не сидеть напротив Китти. От него по-прежнему несло алкоголем, а похмелье было настолько сильным, что его лицо посерело. Даже его косички утратили свой привычный блеск.

Китти предложила ему сахар, но он отказался и теперь потягивал горький черный кофе.

У очага раздался писк одного из котят — Хануи наконец-то устроил им уютное гнездышко в корзине.

— Почему я должна в это поверить? — спросила Китти. — Откуда я знаю, что он не прислал тебя сюда с очередной ложью? Ему это даром не пройдет. И тебе тоже. — Китти принялась гневно размешивать кофе. — Все вы одинаковы. Все одним миром мазаны.

— Я знаю, что ты чувствуешь…

— Нет, не знаешь! — огрызнулась Китти. — Ты понятия не имеешь, что я чувствую! Там, в бараках, я испытала настоящий ужас. А Эйвери Баннерман — невероятно отвратительный тип. Еще никогда в своей жизни я не занималась подобным делом. Я чувствовала себя… чувствовала себя проституткой! А знаешь, что подвигло меня на это?

Ястреб покачал головой, хотя Китти знала, что он отнюдь не глупый человек. Теперь же ей отчасти доставляло удовольствие видеть, как он морщится при ее словах.

— Сознание того, что Райана заперли в грязной тесной камере только потому, что какой-то мелкий выскочка решил устроить ему взбучку. Это было так несправедливо, и я так переживала за него. Мне хотелось вытащить его оттуда, Ястреб. Только этого я хотела — вытащить его оттуда!

— Он не знал о нашей задумке, — тихо произнес Ястреб. Он уже в четвертый раз повторял это. — Райан узнал об этом только после суда. Он понятия не имел, каким образом ты достала фальшивую квитанцию. Я уверен, он не позволил бы нам этого. — Ястреб посмотрел Китти в глаза: — Я думаю, он предпочел бы отправиться на виселицу, только бы не подвергать тебя такому риску.

— Тогда почему он не пришел сказать мне об этом лично?

— Он подумал, что ты не захочешь его видеть.

— И правильно подумал, — пробормотала Китти. — Господи, да куда запропастился Хануи?

Она почти час назад послала его в булочную за хлебом и с тех пор больше не видела. Булочная находилась за углом, но его мучило такое жуткое похмелье, что Китти вовсе не удивилась бы, узнав, что ее друг маори решил где-нибудь отоспаться.

— А ты стала бы разговаривать с Райаном, если бы он пришел к тебе? — спросил Ястреб.

Китти закрыла лицо руками. Господи, как же она устала от всего этого. Последняя неделя невероятно вымотала ее, и Китти чувствовала себя выжатой как лимон. Вчерашнее же признание чуть не добило ее.

— Нет, не думаю, Ястреб. Какое-то время я не смогу с ним разговаривать. Я слишком устала. Вот здесь. — Китти постучала себя по груди.

Ястреб кивнул.

— Мне нужно взглянуть, как там Ваи, — сказала Китти. Ее подруга давным-давно ушла в уборную, но так и не вернулась.

Миновав узкий холл, Китти открыла заднюю дверь, вышла во двор — теперь она почти не замечала жуткой грязи — и испуганно охнула, увидев лежащую среди мусора Ваи.

Китти наклонилась к подруге. Ребенок наверняка ни при чем, ведь до родов еще четыре или пять недель.

— Спина, — скорчившись от боли, произнесла Ваи. — Мне показалось, что я хочу в туалет, но ничего не получилось. А потом я упала.

Ваи была бледна, а на ее верхней губе и лбу выступили капли пота.

Китти позвала Ястреба, который тут же прибежал на зов.

— Что случилось? — спросил он, глядя на Ваи. — Ребенок?

— Не знаю, — ответила Китти. — Не мог бы ты позвать миссис Дойл?

Китти держала Ваи за руку до тех пор, пока Ястреб не вернулся мгновение спустя, но уже с миссис Дойл.

— Она упала? — спросила женщина.

— Она сказала, что хотела пойти в туалет. А я обнаружила ее здесь пару минут назад.

Наклонившись, миссис Дойл приложила ладонь ко лбу Ваи.

— Температуры нет, но она вспотела. Где болит, дорогая? — громко спросила женщина, словно это Ваи, а не она, была глуховата.

— Спина, — ответила Ваи, — и желудок.

— Думаю, это может быть из-за ребенка, — сказала миссис Дойл. — Давайте отнесем ее в дом. Китти, сходите за миссис Бирн.

Наклонившись, Ястреб подхватил Ваи на руки с такой легкостью, словно она ничего не весила, несмотря на огромный живот. Он внес девушку в дом и осторожно положил ее на кушетку.

Китти же прошла Карахерс-лейн и уже сворачивала на Мидлсекс-лейн, где жила миссис Бирн. Она нашла дом акушерки и постучала в дверь. Спустя мгновение дверь приоткрылась, и на пороге возникла маленькая девочка. Она ела хлеб, намазанный джемом, который покрывал теперь все ее лицо.

— Не могла бы ты позвать свою маму? — попросила Китти.

— Кто-то рожает ребеночка? — спросила девочка.

— Да. Ты можешь позвать маму?

— Это ваш ребеночек?

— Нет, дорогая. Ступай и позови маму. Ты же хорошая девочка? — сказала Китти.

В дверях показалась миссис Бирн, вытиравшая руки о фартук.

— Ваи? Не рановато ли?

— Думаю, у нас проблемы. Ваи упала, — сказала Китти, с трудом сдерживаясь, чтобы не схватить акушерку за руку и не потащить за собой.

— О, обождите минуту, я захвачу все необходимое.

К тому времени, как Китти вернулась домой, миссис Дойл умудрилась снять с Ваи грязное платье и теперь отирала ее лоб губкой. Она также зажгла камин и накрыла ноги девушки одеялом. Ястреб сидел за столом, забыв о своем кофе.

— Так, что у нас тут? — успокаивающе проворковала миссис Бирн, склоняясь над Ваи и осторожно ощупывая ее живот. — Не расскажешь, что произошло?

Ваи вновь пересказала то, что уже знала Китти.

— Ты поскользнулась или потеряла сознание? — спросила миссис Бирн.

— Потеряла сознание, — ответила Ваи и поморщилась.

— От боли?

Девушка кивнула:

— Мне показалось, что мой желудок рвут на части.

— Мне нужно тебя осмотреть, — сказала миссис Бирн. Она взглянула на Ястреба и многозначительно откашлялась.

Индеец вскочил на ноги:

— Я подожду снаружи.

— Не мог бы ты поискать Хануи? — попросила Китти. — Он ушел в булочную около часа назад. Думаю, он захочет знать, что случилось.

Кивнув, Ястреб ушел.

Миссис Бирн подняла подол сорочки Ваи и раздвинула ее ноги. Тот факт, что на Ваи не было нижнего белья, не нуждался в комментариях. Миссис Бирн наклонилась.

— Ничего не вижу, — сказала она. — Миссис Дойл, не могли бы вы принести нам воды?

Взяв с полки большую миску, миссис Дойл подошла к очагу, где висел чайник. Она налила немного воды и поставила миску на стол.

— Где у вас полотенца, дорогая? — спросила она у Китти.

Миссис Бирн открыла сумку, достала кусок карболового мыла, опустила его в миску и принялась намыливать руки. Она тщательно ополоснула их, стряхнула остатки воды и взяла полотенце, протянутое Китти.

Затем она села на край кровати и сделала то, что одновременно заинтересовало и обеспокоило Китти. Миссис Бирн погрузила пальцы в лоно Ваи и принялась его тщательно ощупывать, уставившись на невидимую точку на стене.

— Матка раскрывается, — сказала акушерка. — И это значит, что ребенок готов появиться на свет.

— Но ведь еще не время. — В голосе Ваи зазвучали панические нотки.

— А вот малыш думает иначе. Опиши мне боль.

— Она острая и… — Ваи пыталась подобрать подходящее слово. — Она острая и в то же время тянущая.

— Похоже, малыш лежит не так, как должен, поэтому сначала появится его попка, а не голова, — вздохнула миссис Бирн.

— Это плохо? — спросила Китти.

— Не лучший способ явиться на свет, должна признать, но мы справимся. Не волнуйся, дорогая, — обратилась миссис Бирн к Ваи. — С вами обоими все будет в порядке.

— А почему так больно?

На лице миссис Бирн отразилось удивление:

— Это схватки.

— Я не об этом, — раздраженно перебила ее Ваи. — Я знаю, что такое схватки. Но я говорю о боли в спине. Что это?

Если миссис Бирн и обидело то, как с ней разговаривает совсем юная девушка, она не показала виду.

— Возможно, ребенок давит тебе на позвоночник. Поэтому у тебя и раньше болела спина, — ответила миссис Бирн, явно довольная тем, что нашла подходящее объяснение недомоганию Ваи.

Входная дверь распахнулась, и на пороге появился Хануи, сжимавший в руках огромный букет цветов.

— Ястреб сказал, что Ваи вот-вот родит.

— Где ты был? — резко спросила Китти, хотя вовсе и не хотела этого.

Хануи протянул ей букет.

— Ходил за цветами, чтобы поднять тебе настроение, — ответил великан и переключил все свое внимание на Ваи.

Китти рассмотрела букет. Стебли разнообразных пестрых цветов были срезаны не слишком аккуратно и не завернуты в бумагу.

— Что случилось? — спросил Хануи у акушерки.

— Похоже, ваша племянница родит чуть раньше срока. Судя по всему, здесь ягодичное предлежание.

Улыбка сошла с лица Хануи.

— Все будет нормально? — спросил он.

— Нужно ждать, — уклончиво ответила миссис Бирн. — Ваи молода и здорова. Так что, думаю, все будет в порядке. — Женщина похлопала Ваи по ноге, прикрытой одеялом. — Сегодня утром я должна нанести еще несколько визитов, поэтому приду после обеда, чтобы посмотреть, как продвигаются дела. Но думаю, до вечера мало что изменится.

Китти проводила акушерку до порога.

— С ней действительно все будет в порядке? — спросила она.

— Ей может быть очень тяжело, — сказала миссис Бирн, убедившись, что Ваи ее не слышит. — Но я не хотела говорить этого при ней, потому что это не факт. Я и раньше принимала таких детей — подобные случаи не так уж редки, — и иногда они переворачивались сами собой и появлялись на свет довольно легко.

— А что происходит, если они не переворачиваются?

— Ну, иногда возможно развернуть их, когда они еще находятся в утробе у матери, и помочь им появиться на свет. Но иногда они застревают.

Сердце Китти сжалось от страха.

— И что тогда?

— Тогда они умирают.

— Мать или ребенок? — Китти почувствовала, что ей необходимо сесть, потому что ее ноги подкашивались.

— Обычно ребенок, но иногда оба. Мне жаль, дорогая, но такое случается. Но, как я уже сказала, ваша подруга молода и достаточно крепка. Кроме того, ребенок, рожденный раньше срока, весит мало, что нам на руку. Но с другой стороны, это может навредить малышу.

Китти закрыла глаза, пожалев о том, что задала все эти вопросы.

Миссис Бирн вернулась, как и обещала, в пять часов вечера, но, как она и предсказывала, ничего существенного в ее отсутствие не произошло. Ваи по-прежнему мучилась от боли, но воды не отошли, а матка не раскрылась ни на дюйм больше. Миссис Бирн ушла, предварительно объяснив, как приготовить успокаивающий чай, который нужно давать Ваи каждый час, и наказав Китти обращаться в любое время, если что-то изменится. Если же за ночь ничего не случится, она заглянет утром.

Ночь выдалась тяжелой. Боли усилились. Хануи отказался переносить Ваи со своей кровати и всю ночь провел, сидя за столом. Он без конца пил чай и вскакивал всякий раз, когда с кровати, где лежала Ваи, доносились какие-то звуки. Китти тоже не могла сомкнуть глаз. К тому моменту, как взошло солнце, все они были измучены, а Ваи больше всех.

В половине восьмого пришли Ястреб и Пьер. Они спросили, не нужна ли их помощь, но Китти отослала их, сказав, что пришлет Хануи, если что-то понадобится. После завтрака пришла миссис Бирн, а Китти отправилась в гостиницу сказать миссис Магуайр, что в последующие несколько дней не сможет выйти на работу.

Миссис Магуайр проявила сочувствие, но она оставалась деловой женщиной.

— Такое случается, — сказала она Китти. — Я отпущу вас на два дня, но если вам нужно еще время, то мне придется вас уволить. Вы и так отсутствовали довольно часто в последнее время, и я не сказала ни слова, но на мне гостиница и пивная. Я не справлюсь с этим хозяйством в одиночку.

— Знаю, миссис Магуайр, — ответила Китти. — И я очень благодарна вам за великодушие. Мне жаль, если я доставила вам неудобство. Но если Ваи и ребенку потребуется уход, я должна буду остаться с ними. Я извещу вас, если мне придется уйти.

Миссис Магуайр кивнула:

— Говорите, ребенок родится раньше срока?

— Да. Да еще лежит неправильно.

— О, дорогая, мне очень жаль. — Выражение лица миссис Магуайр не оставляло сомнений в том, что та знает о возможном исходе. — Это ее первенец? У меня есть кое-что для вашей подруги… Идемте.

Китти последовала за миссис Магуйар наверх в маленькую комнатку, заставленную коробками, сундуками и неиспользуемой мебелью. Женщина села в кресло, нуждающееся в основательной чистке, и открыла крышку старого потертого сундука.

— Это вещи моих детей, — пояснила миссис Магуайр. — Я хранила их для внуков, но внуков так и нет, и я уже начинаю сомневаться, что когда-нибудь их дождусь.

— Я не знала, что у вас есть дети, — сказала Китти.

— О да. У меня два сына. Они не хотели ходить в море с отцом и примкнули к торговому флоту. Тэм утонул два года назад, а Роури в этом году исполнится двадцать один год.

Миссис Магуайр начала доставать из сундука детские вещи: крошечные платьица, вязаные шапочки, варежки, рейтузы и, наконец, ажурную шерстяную шаль.

Когда она подняла на Китти глаза, в них блестели слезы.

— Надеюсь, они пригодятся вашей подруге. Если же нет, принесите обратно. Я отдам их кому-нибудь еще.

Китти с благодарностью взяла вещи. Ведь они еще ничего не купили для малыша.

Ваи очень обрадовалась. Она перебирала крошечные одежки и терлась щекой о мягкую шерсть шали. Однако Китти сразу заметила, что за то короткое время, что она провела в пабе, боль усилилась. Миссис Бирн снова ушла, сказав, что вернется к обеду.

К этому времени стало ясно, что ребенок не перевернется сам по себе. Теперь боли стали непереносимыми, и Ваи кричала при каждой схватке, которые следовали теперь одна за другой с завидной регулярностью. На этот раз миссис Бирн осталась. У Ваи отошли воды, и акушерка объявила, что матка раскрылась достаточно, чтобы выпустить ребенка.

— По крайней мере тут все идет нормально, — весело провозгласила она.

Однако в четыре часа пополудни акушерка предприняла попытку перевернуть ребенка.

— А разве нельзя, чтобы он родился попкой вперед? — спросила Китти.

— Иногда так и случается. Только вот матери будет очень тяжело, — объяснила миссис Бирн. Она уже оставила попытки убедить Ваи, что все идет своим чередом. — Или же пуповина может обмотаться вокруг шеи малыша и задушить его. Лучше будет, если мы попытаемся его перевернуть.

— Ей будет больно? — спросила Китти, бросив взгляд на Ваи, которая лежала с закрытыми глазами и еле дышала.

— Не слишком. Не больнее, чем сейчас, — ответила миссис Бирн. — Чашечка чая пришлась бы очень кстати.

Пока Китти наливала в чайник кипятка, миссис Бирн присела на край кровати и вопросительно взглянула на Хануи, державшего Ваи за руку.

— Может быть, вы хотите подождать снаружи?

— Нет, — ответил Хануи. — Я не оставлю ее.

— Ты не возражаешь, дорогая? — спросила акушерка у Ваи.

— Я хочу, чтобы он остался, — ответила девушка, не открывая глаз.

— Ну если тебе он не будет мешать, то мне и подавно, — сказала миссис Бирн и, закатав сорочку Ваи, принялась нежно, но уверенно поглаживать ее живот. — Вот тут его крошечное личико, — сказала она, положив ладонь под грудь Ваи.

Лицо Хануи просветлело:

— Мальчик?

— Ну, я не знаю наверняка, — сказала миссис Бирн. — Хотя скорее всего это действительно мальчик, судя по тому, как протекала беременность.

Улыбнувшись, Хануи сжал руку Ваи:

— Новый воин, да? Молодец, девочка.

Ваи сжала руку Хануи в ответ.

Миссис Бирн начала массировать живот Ваи, с силой надавливая в одних местах и толкая рукой в других. Китти налила чай, но оставила кружки на столе и тоже подошла к кровати. Выпуклость под смуглой кожей Ваи, казалось, двигалась по собственной воле, и смотреть на это было удивительно. Однако каждый раз, когда миссис Бирн убирала руки, ребенок вновь возвращался в исходную позицию.

— Ну и упрямец, — сказала миссис Бирн.

За окном стемнело. Китти принесла из спальни еще одну масляную лампу и зажгла как можно больше свечей. Она опустила полотенце в таз с теплой водой, отжала его и положила на покрытый испариной бледный лоб Ваи. Бедняжка Ваи. Под ее глазами залегли темные вздутые круги, а в левом глазу от натуги лопнул сосуд. Ребенок так и не перевернулся, а Ваи слабела на глазах и даже не пыталась тужиться, когда приходило время. Она просто лежала, держала Хануи за руку и лишь время от времени болезненно морщилась, когда наступала очередная схватка.

Миссис Бирн встревожилась не на шутку.

— Думаю, ситуация осложняется, — прошептала она на ухо Китти.

Китти кивнула. Она и сама напугалась до смерти, носясь по комнате с полотенцами, горячей водой, чаем и подушками. Она готова была делать что угодно, лишь бы прогнать холодный липкий страх, поселившийся в ее душе. Она знала, что Хануи тоже страшно. С мрачным лицом он без остановки бормотал что-то на родном языке. Наверное, молился.

— И что теперь делать? — спросила Китти.

— Скрестить пальцы и надеяться.

Китти в смятении посмотрела на миссис Бирн. Скрестить пальцы можно за ужином в надежде увидеть на столе отбивную вместо надоевшей жесткой баранины. Но когда твоя лучшая подруга и ее ребенок умирают…

— И это все? — в изумлении переспросила она.

— Мне жаль, дорогая, но такое случается. Вы должны это знать.

— Значит, вы опустите руки и позволите ей… умереть? Им обоим? — гневно зашептала Китти.

— Нет, конечно, нет. Я просто говорю, что нужно надеяться на лучшее, но и не забывать о худшем.

Китти тяжело опустилась на стул, но тут же встала, когда раздался стук в дверь. На пороге стоял Райан. Небритый, с мертвенно-бледным лицом. Он держал в руках что-то завернутое в полотенце. Судя по запаху, свежие булочки. Он протянул сверток Китти, и та разразилась слезами.

Райан переступил порог и закрыл за собой дверь.

— Это от Пьера, — сказал он. — Плохи дела?

Китти лишь покачала головой, не в силах вымолвить ни слова. Райан поднял руку, словно хотел коснуться ее щеки, но уронил руку.

— Могу я чем-то помочь?

— Иисус Всемогущий! — воскликнула миссис Бирн.

Китти метнулась на крик, но застыла в ужасе, когда увидела, что произошло: на простыне под Ваи расплывалось густое темно-красное пятно.

Китти развернулась и вцепилась руками в куртку Райана.

— Сделай же что-нибудь, Райан! Помоги ей, ради всего святого!

Промакивая кровавое пятно туго скрученным полотенцем, миссис Бирн сказала:

— Ей нужен доктор. Только я не знаю, где его отыскать в столь поздний час.

Проверив заткнутый за пояс пистолет, Райан позвонил в висящий рядом с дверью колокольчик. Отойдя назад, он оглядел красиво выложенные из песчаника стены дома и изысканные очертания веранды, протянувшейся вдоль них на целых десять футов.

Дверь отворилась.

— Добрый вечер, — произнесла девушка в опрятном форменном платье.

— Добрый вечер, — ответил Райан, приветственно коснувшись полей шляпы. — Мне нужно поговорить с доктором Фитчем.

— Никак невозможно, — сказала девушка. — У него гости.

— Срочно требуется его помощь.

— Вам? — Девушка с сомнением оглядела Райана.

— Нет, не мне, а кое-кому в гораздо худшем состоянии. Девушка моложе вас умирает, рожая своего первенца.

— О! Она одна из его пациентов?

— Нет.

— В таком случае я не думаю…

— Послушайте, — сказал Райан, — сколько вам платят?

— Простите?

— Сколько вам платят за работу?

— Двенадцать фунтов и шесть шиллингов в год. А почему вы спрашиваете?

— За эти деньги вы должны лишь прислуживать, а не думать, не так ли?

— Полагаю, что так.

— Вот и не утруждайте себя раздумьями. Просто пойдите и позовите его, хорошо?

Девушка на секунду задумалась.

— Хорошо, — сказала она и захлопнула дверь перед носом Райана.

Райан ждал, теряя терпение, пока девушка не вернулась.

— Он сказал, что примет вас, но на минуту. Сюда, — сказала она, пропуская Райана в дом.

Она провела его в небольшую комнатку. Райан заметил несколько очень интересных картин на стенах и маленький мраморный бюст какого-то, без сомнения выдающегося, человека.

— Доктор скоро придет, — сказала служанка и удалилась.

Райан подошел к окну и посмотрел на утопающие во мраке окрестности. Дом доктора располагался на возвышенности, поэтому отсюда были видны мерцающие окна пакгаузов в доках и тусклые огни редких лодок, пересекающих гавань. Небо затянули густые облака, и Райан решил, что это совсем неплохо. То, что он задумал, было довольно рискованно, но ведь Ваи необходима помощь. И Китти тоже. Сердце Райана разрывалось при виде ее страданий.

Он обернулся, услышав, как кто-то вошел в комнату.

— Доктор Фитч, — произнес Райан.

— Да. С кем имею честь? — спросил доктор. Он, очевидно, только что вышел из-за стола, судя по тому, что из кармана его брюк торчала салфетка.

— Капитан Райан Фаррел. Одной моей знакомой необходима квалифицированная медицинская помощь, и я хочу, чтобы вы осмотрели ее.

— Ну, это вряд ли, — ответил доктор Фитч. — У меня гости. Она моя пациентка?

— Нет. Но ваш дом расположен ближе всего, — сказал Райан.

Доктор Фитч вздохнул:

— Может быть, она придет на консультацию утром? Что с ней случилось?

— Она рожает со вчерашнего утра. Скорее всего ребенок лежит неправильно.

— Ну, я могу дать вам адрес хорошей акушерки… — начал доктор Фитч.

— Слишком поздно. Нам нужен врач.

Доктор Фитч повернулся к двери:

— Мне очень жаль, но я не могу пойти с вами. Я очень занят.

Райан достал из-за пояса пистолет и прицелился прямо в лицо доктора.

— Думаю, сможете, доктор. А теперь идемте. Нельзя терять ни минуты.

Доктор Фитч открыл рот, потом закрыл его снова и судорожно сглотнул.

— Позвольте взять хотя бы шляпу, — произнес он.

— Можно обойтись без шляпы. — Райан указал пистолетом на дверь. Доктор Фитч вздрогнул, но Райан подошел ближе и легонько подтолкнул его в спину дулом. — Идемте, доктор, у нас слишком мало времени. Где ваш саквояж?

— В шкафу в холле, — ответил доктор.

В холле никого не оказалось, и Райан, отыскав саквояж с инструментами, вывел доктора на улицу. К его чести, доктор не стал ни кричать, ни возражать, а лишь вздохнул и одернул лацканы пиджака.

— Женщина рожает впервые? — спросил доктор по дороге.

— Она не женщина… Ей всего шестнадцать, — сказал Райан. — Да, это первые роды.

Доктор Фитч неодобрительно посмотрел на Райана.

— Не смотрите так на меня, — произнес капитан. — Это не мой ребенок.

Доктор хмыкнул, а потом спросил:

— Как далеко идти? У меня новые ботинки.

— Достаточно далеко, чтобы сбить каблуки, — ответил Райан. — Карахерс-лейн. Думаю, вы слышали о такой.

— Это внизу? Рокс?

— Совершенно верно.

— Я не слишком хорошо знаю этот район. Большинство моих пациентов проживает… в других местах.

Райан и не предполагал, что может быть иначе, несмотря на то что доктор Фитч жил совсем неподалеку.

Они шли молча, пока не свернули на Криббс-лейн.

— Повернем здесь, — сказал Райан, вновь легонько ткнув дулом пистолета в поясницу доктора. Капитан сомневался, что тот вздумает бежать, но решил, что не помешает лишний раз припугнуть его.

Они прошли мимо «Бейкер-Армз». Двое мужчин как-то странно посмотрели в их сторону, и Райан решил, что пришло время спрятать пистолет.

На пересечении Криббс-лейн и Карахерс-лейн доктор вдруг воскликнул:

— Боже, что это за вонь!

Райан фыркнул:

— Либо кишки на бойне, либо сало для свечей.

— Боже мой, как же люди терпят это? — спросил доктор, поскользнувшись на жидкой куче и ухватившись за Райана, чтобы не упасть. Он с сожалением посмотрел на свои туфли.

— Люди могут стерпеть многое, если плата за жилье невысока, — ответил Райан.

Обойдя маслянистую лужу, доктор Фитч спросил:

— Далеко еще?

— Уже пришли, — сказал Райан, останавливаясь. Он постучал в дверь, а потом отворил ее. — Китти?

На пороге показалась Китти, и Райан понял, что она снова плакала.

— Это доктор Фитч. Он любезно согласился помочь, — пояснил Райан.

— О, я так рада! Огромная благодарность, что согласились прийти! — воскликнула Китти, пожимая руку доктора.

— Э… да, — произнес доктор.

— Она там. С ней Конни Бирн, акушерка, — пояснила Китти, таща доктора в комнату. Райан остался в холле и уселся на ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж.

Склонившаяся над Ваи миссис Бирн выпрямилась и с любопытством посмотрела на вечерний наряд доктора.

— Добрый вечер, сэр. Это Ваи.

Доктор коротко кивнул:

— Что с ней?

— Ягодичное предлежание. Я попыталась развернуть ребенка, но ничего не получилось. Она готова родить, но около часа назад началось обильное кровотечение.

— Оно прекратилось? — спросил доктор, внимательно глядя на Ваи.

— Уменьшилось, но не остановилось.

Доктор нервно оглянулся через плечо и, увидев, что Райан сидит на ступенях, снял сюртук и закатал рукава рубашки.

— Будьте любезны, принесите горячей воды и мыло, миссис Бирн. А это кто? — спросил он, кивнув в сторону Хануи.

— Ваи моя племянница, — произнес Хануи. — Сделайте все возможное, прошу вас.

— Я попытаюсь, — ответил доктор. — Возможно, вы никогда не сталкивались с подобной ситуацией, но…

— Зато я сталкивался со смертью родных, — тихо произнес Хануи. — Я не хочу хранить в сердце воспоминание еще об одной потере.

— Наверное, вы правы, — сказал доктор. Тщательно вымыв руки, он вытер их полотенцем. Полотенца, которые были у Китти, уже закончились, но миссис Дойл принесла свои и еще стопку чистых тряпочек.

Ваи тихонько застонала, когда ее тело скрутила очередная схватка. Доктор Фитч быстро подошел к ней, положил одну ладонь под грудь, а другую на низ живота и теперь внимательно наблюдал за тем, как напрягаются, а потом вновь расслабляются мышцы.

— Ребенок определенно в родовом канале, — обратился он к миссис Бирн. — Вы ее смотрели?

Женщина покачала головой.

— Слишком много крови.

Доктор Фитч промокнул кровь полотенцем, а потом наклонился и посмотрел.

— А вот и ножка, — объявил он.

— Да? Я тоже так подумала, хотя была не совсем уверена, — сказала миссис Бирн.

Китти и Хануи переглянулись.

— Что это значит? — спросила Китти.

— Ребенок идет ножками вперед, — пояснила миссис Бирн. — Иногда сначала появляется попка, а иногда ножки.

— Но ухватиться пока нельзя, — добавил доктор.

— А ему не будет больно? — с беспокойством спросила Китти. — Им обоим?

Доктор взглянул на нее:

— А есть другой выход? Ребенок не может оставаться там, иначе они оба…

Доктор начал массировать живот Ваи, время от времени с силой нажимая на него локтем, чтобы заставить ребенка двигаться. Когда Ваи застонала, почувствовав очередную схватку, доктор прекратил массаж и вновь заглянул ей между ног.

— Вторая ножка показалась, — сказал он через пару секунд. — Миссис Бирн, попробуйте взяться. Боюсь, мои руки слишком велики для этого.

Подхватив подол, миссис Бирн забралась на кровать и встала на колени между ног Ваи.

Китти посмотрела на Хануи. Он побледнел, но продолжал гладить волосы Ваи, словно она была маленьким, горячо любимым котенком.

— Держись, моя храбрая девочка, — прошептал он на родном языке. — Держись.

Миссис Бирн погрузила руку в лоно Ваи, ухватила ребенка за ножки и потянула. Ваи пронзительно вскрикнула.

— Идет, — сказала миссис Бирн. — Я чувствую.

Раздался громкий хлюпающий звук.

— Еще одна сильная потуга, и все, — ободряюще произнес доктор Фитч. — Остались только плечики и голова.

Ваи приподнялась, и Хануи положил свои большие руки ей на спину, чтобы поддержать. Лицо Ваи сморщилось, и она потужилась, издав душераздирающий вопль — не то визг, не то рыдание.

В дверях появился Райан.

— Да что здесь происходит, дьявол побери?

Ваи в последний раз простонала, и ребенок выскользнул из нее, плюхнувшись в лужу крови и слизи.

Миссис Бирн ловко перерезала и перевязала пуповину, отерла личико малыша, закутала его в полотенце и положила Ваи на колени. Это и впрямь был мальчик, но, судя по странным звукам, что-то оказалось не в порядке с его легкими.

Китти подошла ближе, чтобы получше рассмотреть его. Взглянув на сморщенное лиловое личико, девушка подумала, что он, должно быть, унаследовал цвет кожи своей матери. Малыша нельзя было назвать слишком уж симпатичным. Его тельце покрывала какая-то вязкая белая масса, а на голове, висках и даже лбу виднелись черные волосики. Словом, на отца он тоже не походил.

Китти наклонилась и поцеловала Ваи в щеку.

— Отличная работа! Ну разве ты не молодец?

Ваи кивнула, не отрывая взгляда от крошечного свертка, который прижимала к груди.

— Какой красивый, — еле слышно прошептала она.

Доктор Фитч начал расправлять рукава рубашки.

— Ну вот и все. Миссис Бирн, надеюсь, вы справитесь с плацентой?

Женщина кивнула.

— Хорошо. Тогда я, пожалуй, пойду.

— Сколько мы вам должны? — спросила Китти, страшась услышать сумму. Вызов доктора ночью наверняка стоил огромных денег.

Доктор Фитч бросил взгляд на Райана.

— Ну, скажем, я помог вам бесплатно. Это мой вклад на благо простого люда.

Райан кивнул в молчаливом согласии.

Внезапно сидевшая на кровати Ваи охнула и скрючилась, едва не раздавив малыша. Миссис Бирн забрала у нее ребенка.

— Поднатужься еще разок, дорогая, — сказала акушерка. — Идет послед. Не волнуйся, это не займет много времени.

Ваи зажмурилась и со стоном потужилась. Мгновение спустя на кровать выскользнула багровая масса, сопровождаемая струей алой крови. Вскоре струя превратилась в настоящий поток.

Миссис Бирн в ужасе смотрела на происходящее.

— Доктор?

Доктор Фитч перестал одеваться и вернулся к кровати.

— О Господи, — выдохнул он. — У нее кровотечение. — Схватив полотенце, он зажал его между ног Ваи. — Ляг, детка, — скомандовал он, — и подними колени.

В глазах Ваи промелькнула паника, но она сделала как велели. Однако движение породило еще одну струю крови. Доктор Фитч схватил второе полотенце.

— Должно остановиться через минуту, — неуверенно сказал он. — Должно быть, кровь течет в месте отсоединения плаценты.

Однако кровь не останавливалась, и через минуту простыня под Ваи стала темно-красной.

Райан пересек комнату и схватил доктора за грудки:

— Сделайте же что-нибудь!

Доктор Фитч оторвал от себя руки Райана:

— Что? Я ничего не могу сделать!

— Остановите кровь!

— Как? Я же не Господь Бог!

Райан гневно посмотрел на доктора, а потом перевел взгляд на Ваи. Хануи вновь был рядом с ней и пытался ее поднять. Веки девушки дрожали, а глаза начали закатываться.

— Господи Всевышний, она умирает, — вымолвил Райан.

Ваи прошептала что-то на родном языке. Хануи наклонился, и она повторила.

— Дайте ей ребенка, — сказал он. — Она хочет увидеть своего ребенка.

Китти выхватила сверток у миссис Бирн и отдала его Ваи, сложив ее руки так, чтобы малыш не упал. Ваи поцеловала влажный лобик ребенка, а потом ее глаза закрылись, и она откинулась на спину.

Все четверо смотрели, как жизнь медленно покидает девушку, до тех пор, пока Ваи не перестала дышать.

Миссис Бирн перекрестилась.

В комнате воцарилась мертвая тишина, которую прервал Хануи. Он запрокинул свою уродливую голову и взвыл, выкрикивая что-то на родном языке.

Китти и Райан ошеломленно переглянулись.

— Ваи его дочь? — прошептал Райан.

Китти же закрыла лицо руками. Боль в сердце была почти непереносимой.

Глава 19

— Гарета, мать Ваи, с годами все больше ненавидела Тупеху, — просто сказал Хануи, словно вдруг понял, что больше нет смысла хранить свой секрет. Он посмотрел на неподвижное, холодное тело дочери, лежавшее на кровати, с которой уже сняли пропитанные кровью простыни и одеяло. — Она устала от его дурного характера и высокомерия и стала искать утешения в моих объятиях. Я был счастлив. Я любил Гарету с того самого дня, как мой брат женился на ней.

— И Тупеху не знал, что Ваи не его дочь? — спросила Китти.

Она осторожно потерла опухшие и покрасневшие веки. Китти не переставая плакала с того самого момента, как сердце Ваи перестало биться. Ей удалось поспать несколько часов, но проснулась она с жутким ощущением того, что случилось непоправимое. Китти вспомнила события прошлой ночи и вновь начала рыдать.

Хануи покачал головой, и на его губах заиграла слабая улыбка.

— Он бы убил меня, если бы узнал. Но теперь лучше, чтобы он никогда не узнал об этом. Да и какой смысл.

Райан скинул на пол вспрыгнувшую к нему на колени Боди.

— Ты понимаешь, что мы не можем отвезти ее домой?

— Да, — ответил Хануи. — Путешествие слишком долгое. Да и Тупеху не примет ее даже мертвую.

Китти вздохнула, не в силах поверить, что люди могут быть такими жестокими и упрямыми.

— А как быть с ним? — спросила она, кивнув в сторону младенца, лежащего на коленях Хануи. — Его Тупеху примет?

Хануи вновь покачал головой:

— Нет. Потому что это его позор. Если бы Гарета была жива, все было бы иначе. Но ее нет.

— И что ты будешь делать?

— Останусь здесь, буду растить малыша, а когда придет время, отвезу Ваи домой.

Китти знала, о чем говорит Хануи, хотя сама мысль об этом была ей крайне неприятна. Ваи похоронят здесь, в Сиднее. Она будет лежать в земле до тех пор, пока не останутся одни кости. Затем их откопают, очистят и отвезут в залив Островов. Только вот похоронят их вдали от родственников, из-за Тупеху.

Китти посмотрела на тарелки с едой. Что-то принесла миссис Бирн, что-то — соседка сверху, что-то — Пьер. Но ни она, ни Хануи не могли есть.

— Как ты собираешься назвать его? — спросила Китти как бы между прочим.

— Я об этом думал. Я дам ему имя Хуатахи, а сокращенно — Тахи.

— Хуатахи, — повторила Китти, стараясь запомнить имя, и решила, что оно ей нравится. — Единственный ребенок. Печально, но очень мило.

— Да. Это первый и последний ребенок Ваи. Такой же была для меня она. Это хорошее имя.

Райан согласно кивнул:

— Конни Бирн нашла кормилицу?

— Да, — ответила Китти. — Свои услуги предложила Беата Тайлер — она недавно стала матерью. Она родила двойню, но один ребенок умер, поэтому у нее много… э… молока. Она живет в конце улицы и сможет приходить, когда нужно. — Китти почувствовала себя неловко от того, что обсуждает с Райаном подобные вещи. Она наклонилась и поправила одеяльце у личика малыша.

— Он очень хороший ребенок, — сказала Китти. — Много спит и почти не плачет.

Да, он действительно хороший ребенок, хотя ему всего сутки от роду. Глаза Китти наполнялись слезами всякий раз, когда она смотрела в это крошечное сморщенное личико. Интересно, знал ли уже малыш о том, что мама навсегда покинула его? Однако Хануи прикладывал все силы, чтобы заменить Ваи. Он постоянно носил малыша, отказываясь класть его в ящик стола, который Китти приспособила под кроватку, и предпочитая, чтобы внук спал у него на руках. Китти подозревала, что он хочет быть как можно ближе к живой, дышащей частичке своей дочери.

— Ну хоть какая-то приятная новость, — сказал Райан и принялся изучать свои ногти. — Хануи, ты уже думал о том, где похоронишь ее? Это может оказаться не так просто, как ты думаешь.

— Почему?

— В Сиднее есть кладбища, но у тебя могут возникнуть проблемы. Потом.

— Но Ваи была христианкой.

— Я не об этом. — Видно было, что Райан чувствует себя неловко. — Я говорю о том, что ты заберешь ее домой. Местные могут не понять.

— Почему? — вновь спросил озадаченный Хануи.

— Я знаю, ты хочешь сделать как лучше для Ваи, но… знаешь… когда англичане хоронят своих усопших, они их уже не выкапывают. Ты не сможешь раскопать могилу Ваи, но даже если тебе это удастся, тебя могут посадить за решетку.

Хануи пожал плечами:

— Значит, я похороню ее где-нибудь еще. Только земля должна быть сухой. Песчаной и не влажной.

— А где аборигены хоронят своих родных? — спросила Китти.

— Не знаю, — ответил Райан и задумчиво почесал подбородок. — У Гидеона есть знакомые среди местных. Кажется, он помог кому-то из них — уладил какие-то проблемы с солдатами. Я спрошу у него.

— Что-то я не видела поблизости аборигенов, — сказала Китти.

И как только она это сказала, то поняла, насколько права. В квартале Рокс встречались люди из самых различных уголков мира, но Китти не видела ни одного аборигена.

— А как они выглядят? — спросила Китти, смутившись оттого, что задала такой вопрос.

— У них темная кожа, — ответил Райан.

Нет, Китти определенно не видела здесь темнокожих людей. За исключением Гидеона, конечно.

На следующую ночь Китти сидела в шлюпке вместе с Райаном и Хануи. Тело Ваи, завернутое в хлопчатобумажную простыню, лежало у ее ног, а на носу сидел на веслах незнакомый ей лодочник.

Пока они находились в гавани, море оставалось совершенно спокойным. Но впереди, там, где воды гавани встречались с морскими волнами, виднелись освещенные луной буруны. Человек, сидящий на веслах, обладал, должно быть, выносливостью вола, потому что без устали греб на протяжении нескольких часов. Шлюпка направлялась в какую-то определенную бухту, и если длинные тени слева были землей, значит, плыть осталось недолго.

Гребец развернул шлюпку, и она заскользила прямо в сторону теней. Когда шлюпка приблизилась к берегу, его очертания проступили яснее, и Китти увидела продолговатые пласты камней и искривленные, почти лишенные листьев деревья.

— Это то место? — спросила Китти.

— Да, — ответил лодочник.

Спустя минуту шлюпка коснулась днищем песка. Лодочник поднял весла, выпрыгнул из шлюпки и вытащил ее на берег. Райан последовал за ним, держа под мышкой лопату с коротким черенком, и Китти не оставалось ничего другого, как выпрыгнуть за ним. В ее лучшие ботинки тут же залилась вода.

Хануи передал тело своей мертвой дочери Райану, и тот держал его, пока Хануи не вылез из шлюпки. Лодочник сел на камень, достал трутницу[23] и раскурил трубку, очевидно, устраиваясь надолго.

— Что будем делать теперь? — спросила Китти.

— Ждать, — ответил Райан.

Когда ноги Китти начали понемногу неметь от холода, от камня отделилась тень и молча подошла к друзьям.

— Добрый вечер, — поприветствовал незнакомца Райан.

— Добрый вечер, — ответила тень.

— Хануи, это Мундавуй Быстрые Ноги, — сказал Райан. — Он любезно позволил Ваи полежать в гробнице своих предков. Он согласился на это только потому, что мы друзья Гидеона.

Хануи протянул руку, и Мундавуй пожал ее.

— Это честь для моей дочери и для меня, — произнес Хануи. — Теперь я буду спать спокойно, зная, что она в безопасности до тех пор, пока я не заберу ее.

Мужчина кивнул. Его кожа была настолько темной, что Китти не могла разглядеть черт его лица.

— Я знаю, — сказал он. — Идемте.

Мужчина развернулся, и трое друзей последовали за ним. Хануи нес Ваи. Мундавуй направился вверх по невероятно узкой тропинке, змеившейся меж двух каменных выступов, потом поднырнул под один из них и резко свернул направо. Друзья шли гуськом, согнувшись под нависавшей над их головами красной породой, которой, казалось, конца края не было. Китти ударилась лбом о каменный выступ, но продолжала идти, напряженно глядя под ноги из страха оступиться и упасть.

Они шли так некоторое время, пока не оказались на открытом месте. Здесь они остановились, и Хануи смог наконец потянуться и распрямить затекшую спину. Не прошло и минуты, как их проводник вновь тронулся в путь. На этот раз друзья спускались по холму, скользя по грязи и осыпавшимся под ногами камням. До слуха Китти донеслось тихое шипение волн, и она догадалась, что они вновь вышли к морю. У подножия склона она скорее почувствовала, нежели увидела, что они стоят у входа в крошечную пещеру. Тень проводника, маячившая впереди, вдруг исчезла.

— Куда он девался, дьявол бы его побрал? — выругался Райан.

— Он внутри камня, — спокойно ответил Хануи.

Китти проследила за рукой Хануи, но не увидела ничего, кроме непроглядного мрака. Доверяя другу, Китти последовала за ним сквозь эту черную стену.

Тьма окутала ее со всех сторон и казалась плотной и осязаемой. Китти подняла руки, чтобы прикрыть лицо. Она услышала щелканье кремня и в тот же момент едва не ослепла.

— Господи Иисусе! — воскликнул Райан, заслоняя глаза.

Они действительно стояли в пещере. Ее потолок поднимался примерно на десять футов от пола, а стены тянулись в обе стороны мерцающими тенями. В пещере стоял какой-то странный сухой запах, от которого слезились глаза. Нервно передернув плечами, Китти вспомнила о летучих мышах. Однако более всего ее сбил с толку человек, державший в руках лампу. Еще никогда в жизни Китти не видела более экзотической внешности.

Кожа аборигена была почти черной, а брови настолько густыми и кустистыми, что образовывали некое подобие козырька над блестящими, похожими на виноградины глазами. Скулы мужчины, словно крылья, расходились от широкого и почти плоского носа, кончик которого напоминал по форме луковицу. Над полными губами аборигена виднелись густые и жесткие словно проволока усы, а его подбородок украшала еще более густая борода, спускавшаяся на грудь. Он выглядел старым, хотя его кожа была невероятно гладкой и блестела в свете лампы. Голову мужчины венчала бесформенная шляпа, а одет он был в просторную рубаху и поношенные штаны, из-под которых выглядывали широкие и плоские босые ступни.

А потом мужчина широко улыбнулся, явив взору Китти ослепительно белые зубы.

— Напугались, да? — спросил он.

Китти поймала на себе взгляд Райана и едва не рассмеялась.

— Захоронения там, — сказал абориген и принялся карабкаться вверх по неровным ступеням, вырубленным прямо в камне в дальнем углу пещеры. Он держал лампу над головой, чтобы осветить путь остальным.

Наверху обнаружилась еще одна пещера — уже, но глубже той, что осталась внизу. Китти прищурилась, но так и не смогла разглядеть, где она заканчивается.

Когда Мундавуй опустил лампу, по древним стенам пещеры запрыгали тени, и Китти вдруг увидела рисунки. Простые линии изображали людей, рыб и животных.

— Дальше, — произнес Мундавуй. — Идемте туда.

Дойдя до конца пещеры, он остановился, поставил лампу на землю, присел на корточки и вытянул руки вперед. Он сидел так несколько минут не двигаясь. Потом его руки пришли в движение, и Китти услышала сопение, породившее в ее воображении не слишком приятные картины.

— Вот, — наконец произнес абориген, указывая на клочок песчаной земли. — Она будет лежать здесь.

Райан подал Хануи лопату, и тот осторожно положил Ваи на землю. Китти знала, что Райан предоставляет другу последнюю возможность сделать что-то для своей дочери, и мысленно поблагодарила его за это.

Хануи начал копать, и по обе стороны ямы вскоре образовались горки песка. Мундавуй же тихо и монотонно бормотал что-то себе под нос.

Вырыв достаточно глубокую яму, Хануи отложил лопату в сторону. Он взял Ваи на руки, приподнял край простыни и, поцеловав холодный лоб дочери, осторожно опустил ее в могилу. После этого он склонил голову и прочел длинную молитву на родном языке.

Китти так сильно закусила губу, что ощутила привкус крови, но даже это не помогло ей сдержать рыдания. Она почувствовала, как ее ладонь нежно сжала сильная теплая рука Райана. Она взглянула на него, но мужчина смотрел на Хануи, и Китти пожала его руку в ответ.

Закончив, Хануи обратился к Китти:

— А ты скажешь что-нибудь? Свою молитву?

Удивленная, Китти с минуту колебалась. Ваи приняла христианство и очень серьезно относилась к новой вере. Если бы этого не случилось, она, возможно, не лежала бы сейчас в этом уединенном месте, которое не было ее домом. Но Китти кивнула и ради Хануи произнесла:

— Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Аминь[24].

Райан не произнес слова «аминь», и Мундавуй тоже промолчал.

Хануи вынул из уха нефритовую серьгу и положил на грудь Ваи, туда, где находилось ее сердце. После этого он начал засыпать могилу песком, вздрагивая каждый раз, когда очередная пригоршня падала на маленькое тело его дочери.

Спустя несколько минут оно скрылось из виду.

Китти смотрела прямо перед собой, уворачиваясь от людей на Джордж-стрит и раздумывая, чего бы такого купить у мясника. Ей хотелось приготовить для Хануи необычное угощение, чтобы заставить его вновь хорошо питаться. Им обоим кусок в горло не лез с того самого дня, как умерла Ваи, но, для того чтобы растить Тахи, им необходимы силы.

Китти потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что кто-то окликает ее по имени. Она остановилась и вновь услышала собственное имя.

— Китти! Китти Карлайл!

Она посмотрела на противоположную сторону улицы и увидела мужчину, отчаянно размахивающего руками. Он перебежал улицу, чудом не попав под копыта лошади, и, не обращая внимания на ругань возницы, бросился к Китти.

— Китти, это же я! — тяжело дыша, промолвил он.

Китти едва не выронила из рук корзинку.

— Саймон?

Широко улыбаясь, молодой человек подхватил Китти на руки и закружил. При этом ее шляпка сначала съехала набок, а потом и вовсе упала на глаза.

— Поставьте меня! — взмолилась Китти. — Люди же смотрят.

Саймон поставил ее на землю.

— А вы совсем не изменились, — сказала он, смеясь. — Все так же беспокоитесь о том, что скажут люди.

Китти водрузила шляпку на место.

— Саймон, что вы тут делаете?

— Это долгая история.

Китти улыбнулась. Она действительно была рада видеть его.

— Ну так расскажите мне ее.

— Через минуту. Господи, как же чудесно видеть вас снова. Вы прекрасно выглядите. Хотя вид у вас немного усталый. А почему у вас такие короткие волосы? — Саймон принялся пристально разглядывать ее. — Нет, беру свои слова назад. Вы все же изменились. У вас совсем другой взгляд. Что случилось, Китти?

Китти не знала, с чего начать. Саймону нравилась Ваи.

— Сначала вы.

— Ну, я должен находиться в миссии в Парраматте, учиться разводить овец. Я уезжаю завтра после обеда. Но сначала я хотел разыскать вас и тайком приехал сюда.

— Меня? Но как вы узнали, что я в Сиднее?

— Догадался. Я понял, что далеко вам не уехать, ведь Ваи была в положении. Поэтому логичнее всего было искать вас в Сиднее. Но я и представить себе не мог, что столкнусь с вами на улице! Как Ваи? Она уже родила?

Однако, прежде чем ответить, Китти отчаянно захотела получить ответ на свой вопрос.

— А что случилось дома, после того как мы сбежали?

— Как вам сказать. — Саймон округлил глаза. — Настоящий скандал. Весь залив Островов гудел на протяжении нескольких недель. Ничего подобного еще не было.

Китти нетерпеливо перебила Саймона:

— А что Тупеху? Что он сделал? Что случилось с дядей Джорджем?

Саймон замялся:

— У меня плохие новости, Китти. Боюсь, ваш дядя пропал.

Китти нахмурилась:

— Что вы хотите этим сказать?

Саймон неуверенно пожал плечами.

— Как я слышал, после того как вы с Ваи укрылись на «Катипо», Тупеху явился искать его к вам домой. Но ваш дядя каким-то образом почувствовал это и сбежал. С тех пор его никто не видел.

Китти ошеломленно смотрела на Саймона.

— Он просто… сбежал?

— Ну, меня при этом не было. Но судя по всему, именно так он и поступил.

— И не вернулся? — Китти не верила своим ушам.

Саймон покачал головой:

— Наверное, это глупость, но в Пукера говорят, что Тупеху проклял вашего дядю, и поэтому тот пропал.

— А его искали?

— О да. Преподобный Уильямс разослал сообщения в другие миссии, но никто ничего о нем не слышал. Все это очень странно.

Все, что Китти имела сказать по этому поводу, могло прозвучать жестоко, поэтому она спросила:

— А как тетя Сара? С ней все в порядке?

— Ваша тетя стала совсем другим человеком, Китти. Во-первых, она надела траур и не снимает черного платья по сей день, но я никогда в своей жизни не видел, чтобы человек так сильно изменился. Она просто расцвела. Она учительствует в миссионерской школе — заняла ваше место, — улыбается, смеется и все делает так, словно она самая счастливая и довольная жизнью женщина на свете. Все это так необычно. Простите мне мои слова, Китти, но, наверное, жизнь с вашим дядей была ужасна.

— И она меня не вспоминала? — спросила Китти.

— Ваша тетя? Нет, но мне кажется не потому, что она питает к вам неприязнь. Думаю, она скучает. А еще я думаю, ей стыдно за свое поведение. Стыдно за то, что она выгнала вас и Ваи из дома.

— Она так сказала?

— Нет. Она никогда об этом не говорит. Это мое предположение.

— Тогда откуда вы знаете, что она нас выгнала?

— Думаю, она вскользь упомянула об этом у Джанны Тейт, а потом, конечно, об этом узнали все. Вы же знаете, как в Пайхии и Веймейте любят сплетничать.

— А Тупеху? Он со временем успокоился?

— Нет. Не совсем.

— Значит, мы все еще не можем вернуться домой?

— Ну вообще-то можете, — медленно произнес Саймон. — Еще одна плохая новость. Или нет. Решать вам.

— О нет! Что же это за новость?

— Тупеху мертв.

Китти нахмурилась.

— Мертв? Правда? Как это случилось?

— Он направился к Таупо, чтобы уведомить нареченного Ваи о том, что помолвка расторгнута. Случилась ссора, и его убили.

— Те Аварау?

— Жених Ваи? Не знаю. Да и никто не знает наверняка. Надеюсь, Ваи не расстроится слишком сильно. Он, кажется, не питал к ней большой любви? Хотя он все-таки отец.

Глаза Китти наполнились слезами.

— Саймон, Ваи умерла во время родов неделю назад.

Кровь отлила от лица Саймона.

— О нет, — наконец произнес он. — А ребенок выжил?

Китти кивнула:

— За ним присматривает Хануи. Вернее, мы оба. У малыша все хорошо. Почему бы вам не зайти взглянуть на него?

Когда Саймон, заикаясь от волнения, сообщил Хануи, что его брат мертв, Хануи лишь вскинул бровь. Вот вам и родственные узы и семейное единство.

— Значит ли это, что ты теперь вождь? — спросила Китти.

— Нет, — просто ответил Хануи. Он наблюдал за тем, как Беата Тайлер меняет Тахи подгузник. — Место вождя может занять кто-нибудь другой. Я устал от войн и политики. Я буду счастлив просто воспитывать ребенка Ваи.

— Значит, мы возвращаемся домой?

— А ты хочешь? — спросил Хануи.

Китти открыла рот, чтобы ответить утвердительно, но потом снова закрыла его. Ей вдруг показалось, что в этом вовсе нет необходимости, и подобная перспектива больше не казалась привлекательной.

— Ну наверное, — медленно протянула она. — А куда мне еще деваться?

Саймон бросил на нее понимающий взгляд, который вдруг начал ее раздражать.

— А где, кстати, капитан Фаррел? — спросил он.

— Все еще здесь, — ответил за нее Хануи. — Он заходил. Сказал, чтобы мы пришли к обеду в «Синицу в руках». Прибыл груз из Америки.

Беата сказала, что сможет побыть часок с ребенком, поэтому Китти, Хануи и Саймон отправились в паб. Райан с командой был уже там и тепло поприветствовал Саймона.

— Что привело вас в Сидней? Божьи дела, не так ли?

— Вообще-то это касается разведения овец, — ответил Саймон. — Отдаем дань моде.

— В самом деле? Рад вас видеть. Присаживайтесь.

Саймон сел за стол, кивнув остальным собравшимся. Члены команды настороженно кивнули в ответ. Знали ли они об ориентации Саймона? Скорее всего нет. Ястреб отправился за пивом.

— Расскажите мне о договоре, — попросил Райан. — Кто его подписал? Или, что более важно, кто не подписал?

— О результатах писали в «Сидней морнинг геральд», — ответил Саймон. — Мы в Веймейте тоже получили несколько экземпляров.

Райан нетерпеливо отмахнулся:

— Знаю, но мне нужны детали.

Вернулся Ястреб с кувшином пива.

Саймон налил себе полную кружку и залпом осушил ее.

— Хорошее пиво, — сказал он.

Поведение друга удивило Китти. Она не знала, что Саймон употребляет алкоголь. Миссионеры пили спиртные напитки, это не запрещалось. Но ей всегда казалось, что Саймон не из тех, кто пьет пиво большими глотками. Китти улыбнулась.

— Как вы и предсказывали, — начал Саймон, наливая себе еще кружку пива, — собрание перенесли. Немногие подписали договор сразу — человек двенадцать или около того, — но копии договора все равно ходили по стране. Перед тем как я уехал, его подписали Тамати Вака Нене, Кавити и Хоне Хеке.

Райан нахмурился:

— Значит, подписали все?

— Нет, не думаю, — ответил Саймон, — но все же большинство.

Райан медленно двигал кружку по столу из стороны в сторону, и Китти видела, что слова Саймона вовсе его не обрадовали. Помолчав немного, он произнес:

— А что Тупеху? Он подписал?

В ответ Саймон рассказал об убийстве вождя и исчезновении дяди Китти. Но Райан даже глазом не моргнул. Он спросил у Китти:

— Ты рассказала Саймону о Ваи?

Девушка кивнула.

— Стало быть, ты понимаешь, что это значит? — сказал Райан. — Хануи может отвезти ребенка домой. И ты тоже можешь вернуться.

Их взгляды встретились, и Китти на мгновение показалось, что в целом мире существуют лишь они двое.

— Понимаю, — ответила Китти.

— Ты хочешь вернуться?

— Думаю… думаю, да.

Райан отвернулся, а потом залпом осушил свою кружку.

— Тогда решено. Груз наконец-то прибыл, поэтому мы в любом случае возвращаемся в Новую Зеландию.

— Хорошо, — ответила Китти, чувствуя какую-то пустоту в сердце. — Когда ты думаешь отплыть?

Райан посмотрел на Ястреба и тот произнес:

— «Катипо» готова отправиться в путь, а погрузка завершится сегодня вечером.

— Значит, отправляемся завтра утром с приливом, — подвел итог Райан.

Когда Китти вернулась домой, Тахи спал на кушетке вместе с ребенком Беаты, сама же кормилица играла с котятами. У них уже открылись глазки, и они могли ходить, правда еще не совсем уверенно. И все же они время от времени вылезали из своей корзинки и наводили в доме беспорядок.

Теперь же все они сидели на коленях у Беаты, а та раскачивала над ними веревочку, смеясь над их попытками поймать ее.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала она, увидев, что Китти снимает плащ и ставит на огонь чайник.

— Да, благодарю, что посидели с ним, — поблагодарила кормилицу Китти.

— Мне в радость. Он такой чудесный малыш. С ним совсем нет хлопот.

Китти посмотрела на спящего Тахи, чьи крошечные кулачки выглядывали из-под одеяльца.

— Знаю. Мы забираем его домой, Беата, в Новую Зеландию.

Беата перекинула сумку через плечо и наклонилась, чтобы забрать собственного малыша.

— Наверное, ему будет лучше среди своего народа, — сказала женщина. — Хорошо, что они живут такими большими семьями. Когда же вы уезжаете?

— Завтра утром.

— Так скоро? Значит, мне нужно будет прийти пораньше, чтобы покормить его. Но что вы будете делать потом?

Китти озадаченно посмотрела на Беату:

— Не знаю. Я об этом как-то не подумала.

Беата, которая, будучи немногим старше Китти, родила уже четырех детей, округлила глаза.

— Купите козу.

— Простите?

— Возьмите с собой на борт козу, окунайте тряпочку в молоко, пока оно еще теплое, и давайте ее сосать малышу. Как долго вы будете в море?

— Двенадцать или тринадцать дней.

— Вы справитесь. Просто нужно следить, чтобы малыш не оставался голодным.

Пока чай настаивался, Китти потуже завернула Тахи в одеяльце, а потом опустилась на четвереньки и вытащила из-под дивана двух котят. Затем она спасла еще одного котенка, беспомощно висевшего на занавесках в шести футах от пола — его коготки запутались в тюле. Китти не слышала, как вошел Райан, и вздрогнула, заметив его в дверях.

— Прошу прощения, — произнес капитан.

— Да ничего, — ответила Китти. — Твое появление унесло еще десять лет моей жизни, но я справлюсь.

— В какой-то степени я хотел поговорить с тобой и об этом. Помимо всего прочего.

— Выпьешь чаю?

Кивнув, Райан сел за стол и откашлялся.

— Мне так и не удалось поблагодарить тебя за то, что ты для меня сделала. Я о твоем визите к Баннерману и ко мне в тюрьму. Я до сих пор сидел бы за решеткой, если бы не ты. Или уже болтался бы в петле. Ну… в общем, я очень тебе благодарен.

Китти кивнула:

— Это было довольно трудно, но мы справились.

— Трудно для тебя, — поправил ее Райан. — Было ужасно глупо и опасно использовать тебя в качестве приманки. Если бы Баннерман решил… в общем, я очень рассердился, когда узнал… — Райан замялся, — когда узнал, какая ты чудесная.

Чтобы скрыть смущение, Китти опустила голову и принялась тщательно размешивать сахар.

— И поэтому я пришел, чтобы спросить тебя кое о чем, — закончил Райан.

Сердце Китти так забилось, что она предприняла попытку сменить тему.

— Нет, сначала я спрошу тебя кое о чем.

Райана слегка разозлило то, что Китти его перебила.

— Ну и о чем же ты хочешь меня спросить?

— Мне нужна коза.

— Что?

— Мне нужна коза, чтобы кормить малыша, пока мы не прибудем в Новую Зеландию. Беата Тайлер мне посоветовала.

— Спрошу у Пьера. Думаю, он сможет помочь.

— Хорошо, потому что Беата сказала…

Наклонившись через стол, Райан взял руку Китти в свою.

— Китти! Помолчи хотя бы минуту. Я хочу спросить тебя о чем-то.

Китти замолчала.

Райан взял ее вторую руку, и Китти заметила, что он слегка дрожит. И в этот момент Райан тихо задал ей вопрос на родном наречии.

Молчание прервала Китти:

— Райан, ты же знаешь, что я не говорю по-ирландски.

— Да, прости, я знаю. — Он отпустил ее руки и набрал в грудь воздуха: — Китти, ты выйдешь за меня замуж?

Китти посмотрела в красивое, загрубевшее от непогоды лицо мужчины и его светящиеся надеждой глаза. Она почувствовала, как его прикосновение ласкает ее кожу, словно они только вчера провели вместе ночь.

— Прости, Райан. Но я не могу.

Глава 20

Сержант Ройс облокотился о стену. Он изнывал от скуки и был весьма раздосадован тем, что его вновь поставили на часах.

— Сержант Ройс?

Он поднял голову и увидел Китти, входящую в ворота. Сегодня на ней не было шляпки, и ее прекрасные черные волосы блестели на солнце, точно вороново крыло. А ведь он уже оставил надежду вновь увидеть ее.

Он поспешно выпрямился и сорвал с головы фуражку.

— Мисс Карлайл, доброе утро!

— Доброе утро, сержант, — ответила она.

Он обожал ее улыбку и ямочки на ее щеках. Она была такой чудесной, такой грациозной. Она наверняка окажется очень интересной собеседницей, если ему посчастливится узнать ее получше.

— Пришли снова повидать дядю? — спросил молодой человек.

— Нет.

Сержант замялся. Что-то в ней изменилось сегодня. Она была более расслабленной, хотя под ее необыкновенно красивыми карими глазами залегли тени.

— Вообще-то, — произнесла девушка, — мне нужно сказать вам кое-что. Эйвери Баннерман не мой дядя. Мне очень жаль, но я вас обманула. Мне было нужно от него кое-что, нечто очень важное для моего друга, но иного способа добыть это не оказалось.

На лице Китти возникло довольно забавное выражение сожаления, и сержант понял, что ее извинения шли от самого сердца.

— Я уезжаю, сержант, но мне захотелось прийти и сказать вам это.

— Дэниел, — сказал молодой человек. — Меня зовут Дэниел.

— Дэниел, — повторила Китти, а затем подошла ближе, встала на цыпочки и запечатлела на его щеке поцелуй. — Я просто хотела прийти и попросить прощения за то, что использовала вас.

Сержант дотронулся пальцами до того места, которого только что коснулись губы Китти.

— Я знал это, — сказал он.

— Я тоже знала, что вы знали. Благодарю вас за помощь.

С этими словами Китти развернулась и пошла прочь, а сержант смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась из виду.

Выругавшись, Пьер пнул козу в бок, однако это не дало результата — она лишь сильнее уперлась ногами в трап.

— Ах ты, дрянь! — сказал кок, таща ее за рога.

— Может, дашь ей морковку? — предложил Мик. — Они любят.

— Да нет, балда, ты перепутал с ослом.

Китти стояла позади и едва сдерживала смех. Под рукой она держала корзинку с котятами, которых нельзя было еще отлучать от матери, хотя Боди, отказавшаяся сидеть в корзинке и взбежавшая по трапу впереди всех, была с этим не согласна. Хануи стоял рядом с Китти и держал на руках спящего Тахи.

Громко вздохнув, Гидеон сбежал по трапу, подхватил отчаянно блеющую козу и втащил ее на шхуну. Оказавшись на палубе, коза тотчас же подняла свой щетинистый хвост.

— Берегись! — воскликнул Мик. — Она гадит повсюду!

Райан с отвращением взирал на происходящее.

— Пьер, убери это. Что за зоопарк.

— Почему я? — обиженно спросил Пьер.

— Потому что это ты ее сюда приволок.

Пьер пожал плечами и отправился искать метлу.

Хануи и Китти сразу же пошли в кают-компанию. Было решено, что Китти снова займет каюту Райана, только теперь она разделит ее с Хануи и Тахи, которые будут спать на полу. Здесь малыша не разбудят моряки, снующие вверх и вниз днем и ночью и сменяющие друг друга на вахте. Козу решили привязать на палубе под навесом, кормить ее сеном и объедками с камбуза и регулярно доить. Китти никогда прежде не доила козу, но надеялась, что это не слишком трудно. Кроме того, Беата покормила Тахи прямо перед отплытием, так что он проспит еще два или три часа.

Китти только что поставила корзину с котятами на кровать Райана, когда тот просунул голову в дверь.

— Скоро отчаливаем, — сказал он, а потом заметил корзину. — Что они тут делают?

Китти тщательно избегала Райана все утро. Он был с ней немногословен. Впрочем, он был немногословен со всеми. Китти хотелось верить, что она не обидела его слишком сильно, хотя в глубине души понимала, что действительно причинила ему боль. Она и себе причинила боль — слишком сильно она хотела сказать «да», зная, что не может себе этого позволить. Сама мысль об этом повергала ее в панику. О да, она могла бы любить его физически — это не так уж сложно, — но отдать ему сердце и душу, чтобы он потом швырнул их ей в лицо? Нет, у Китти никогда не хватило бы на это мужества. Слишком большой риск, потому что она вовсе не была уверена, что выдержит очередной удар судьбы. Китти не ждала, что Райан вновь сделает ей предложение. Он был слишком горд для этого.

— Пусть останутся здесь. Я буду за ними присматривать, — сказала она.

— Вот как? Нет, они здесь не останутся. Пусть отправляются в трюм.

— Но там слишком темно и душно.

— Послушай, — рявкнул Райан. — Я же не ребенка прошу отнести в трюм, а всего лишь котят.

Китти не стала спорить. Она вышла с корзинкой на палубу и остановилась на мгновение, чтобы понаблюдать за тем, как отвязывают швартовы и как буксир устраивается у борта «Катипо». С моря дул слабый ветерок, поэтому шхуну пришлось буксировать из гавани. Китти уже почти спустилась в трюм, когда почувствовала толчок. Значит, канат буксира натянулся, и шхуна медленно тронулась в сторону океана.

В трюме было очень темно, потому что свет пробивался лишь сквозь единственный открытый люк. В трюме, заставленном деревянными ящиками, стоял странный металлический запах. Или нет, скорее здесь пахло маслом. Китти огляделась в поисках безопасного места для котят, но вдруг поняла, что, если люк закроют, Боди не сможет отыскать своих детенышей.

Китти села на ящик, раздумывая над тем, где еще можно устроить котят, но вскочила, когда дерево под ней угрожающе затрещало.

— О Господи, что я наделала? — обратилась она к котятам, ставя корзину на пол.

Крышка одного из ящиков треснула в нескольких местах, и запах масла стал острее. Сгорая от любопытства, Китти заглянула внутрь. В ящике лежали новенькие, тускло поблескивающие мушкеты.

— Тебе просто необходимо было сюда заглянуть, да? — прозвучал в темноте голос Райана.

Китти развернулась, ничуть не удивившись его появлению.

— Да. Ты на меня злишься?

Райан с минуту смотрел на нее, а потом вздохнул:

— Нет. Лучше, если ты будешь знать. — Он взял корзину с отчаянно пищащими котятами. — Ты права. Им здесь не место.

Райан начал подниматься по лестнице, когда Китти спросила:

— Райан, для кого эти мушкеты?

Мужчина остановился.

— Ты меня выслушаешь, если я тебе скажу?

Китти кивнула:

— Только давай сначала пристроим куда-нибудь этих зверей.

Котят вернули в каюту Райана, и они были счастливы спрятаться под одеялом, где принялись играть с хвостами друг друга.

— Надеюсь, они не натворят дел, — произнес Райан, наблюдая за играющими котятами.

— Я тоже на это надеюсь, — сказала Китти, которой предстояло спать на этой кровати. — Мушкеты для маори из Пайхии? — Китти склонилась над ящиком, который Хануи приспособил в качестве кроватки для Тахи, и проверила, спит ли малыш.

— Для тех, кто живет в Пайхии, и для тех, кто в них нуждается. Но ведь ты давно знала об этом, не так ли?

Китти кивнула:

— А как же договор? Разве он не призван защищать маори от таких случаев? Разве не в этом его суть?

— В принципе — да.

— Тогда зачем маори мушкеты?

— Я не говорю, что они необходимы им сейчас, но они должны быть готовы ко всему. И их вожди тоже. Я везу полный трюм мушкетов в Новую Зеландию не по собственной прихоти. Маори должны запастись оружием сейчас, пока не поздно.

Один из котят выбрался из-под одеяла, покачался на краю кровати и свалился на пол. Райан поднял его и начал рассеянно гладить по шерстке. До слуха Китти донеслось довольное урчание.

— Ты хочешь сказать, что будет война? — спросила девушка.

— Нет, просто береженого Бог бережет.

— Но ведь это измена.

— Нет, Китти, я поступаю справедливо, просто ты не хочешь этого признать. И даже не хочешь об этом думать.

Но в последующие двенадцать дней Китти много думала об этом разговоре. Она убирала за котятами, помогала ухаживать за малышом, доила козу вместе с Хануи, училась у Пьера готовить его знаменитый рыбный суп — только с карангом вместо сома — и очень много думала.

Надежно спрятав внука за пазухой, Хануи начал спускаться по веревочной лестнице. Он осторожно ставил свои большие ноги на ступеньки, чтобы не упасть. Не прошло и минуты, как он оказался внизу. Опустив весла в воду, Мик развернул шлюпку так, чтобы она находилась вплотную к борту «Катипо».

Хануи переложил малыша так, чтобы не раздавить, сел на лавку и крикнул Китти, свесившейся через борт:

— Ты готова?

Китти подняла глаза, чтобы взглянуть на церковь, опрятные домики Пайхии, окруженные садами, и расстояние, отделявшее «Катипо» от берега, вдруг показалось ей наполненным не только покрытой рябью водой.

Что за жизнь ждет ее, если она станет жить в одном из этих домиков? Она будет в безопасности, зная, что необходима и оценена по достоинству, а еще она никогда больше не испытает нужды. Вскоре Пайхия наводнится людьми. Сюда приедут ее соотечественники, которых она знала и понимала и среди которых счастливо жила дома. Но войны и кровопролития тоже не избежать. Теперь Китти это понимала, только эта мысль не расстраивала ее так, как раньше.

Она также будет каждую ночь в одиночестве возвращаться в холодную постель, наперед зная, что будет делать завтра и послезавтра.

Она не почувствует больше ни морского бриза и соленых брызг на своем лице, ни покачивания палубы под ногами, не задрожит больше в предвкушении захватывающих приключений, поджидающих за горизонтом.

А еще в ее жизни не будет Райана.

Умного, порядочного, хотя и обладающего трудным характером Райана. Он опасен, он преступил закон. Но он любит ее, Китти больше не сомневалась в этом.

От нее требовалось лишь поверить ему. А может, ей нужно было поверить сначала себе самой? Способна ли она рискнуть и не сломаться, если произойдет худшее? Она определенно любит Райана. Китти не могла больше этого отрицать. Жизнь без него будет безрадостной, и она всегда будет думать о том, что было бы, останься она с ним. Эти мысли никогда не дадут ей покоя.

— Ты едешь или нет? — вновь крикнул Хануи.

Задрожав всем телом, Китти обернулась и посмотрела на Райана. Он протянул руку и коснулся ее холодной щеки.

— Mo ghra, — пробормотал он на родном языке.

— Райан, ты же знаешь, что я не говорю по-ирландски.

— Любовь моя, — повторил мужчина. — Это означает — моя любовь. Пожалуйста, Китти, останься со мной!

Китти колебалась всего мгновение, а потом перевесилась через борт. Ветер трепал ее волосы и хлестал ее по лицу.

— Нет, — прокричала Китти, — я не еду!

Хануи сдержанно кивнул.

А потом подмигнул Китти.

КОНЕЦ