Клетка для невидимки

Глава 29 Человек в плаще

«Только идиот может утверждать, что три смерти подряд – это случайные события, – думал Ворохтин. – Так задумано. Но кем? Кому выгодно убивать участников игры? Во-первых, Саркисяну. Трупы – это саспенс, это рейтинг передачи, а значит, большие деньги. А во-вторых, выгодно одному из робинзонов, который хочет выиграть миллион».

Ворохтин греб медленно, чтобы не было слышно всплесков. Лодка плыла то ли в дыму, то ли в пропахшем пожаром тумане. Ничего вокруг не было видно. Никакие звуки не проникали извне. Казалось, что лодка, подобно воздушному шару, зависла в облаке. Но Ворохтин знал, что позади него все еще коптит небо огнедышащий Пятый остров. А чуть впереди и левее притаился Второй.

Ворохтин сложил весла и опустил руку в воду. Упругое течение вмиг вытянуло из руки тепло, словно голодные пиявки кровь. Ворохтин почувствовал, как онемели пальцы. Нет, долго находиться в такой воде невозможно. Восприимчивость к холоду, как и масса тела, у всех игроков разная, но тридцать минут – это самый оптимистический предел. За ним стремительно развивается гипотермия, холодовый шок, нарушаются функции дыхания и сердца, и человек погибает. А чтобы переплыть самый узкий пролив между островами, потребуется не меньше часа. Значит, эту версию надо исключить и больше к ней не возвращаться.

Ворохтин вынул руку из воды и подышал на пальцы, согревая их. Гипотетически можно предположить использование дексилина. Если сделать инъекцию этого стимулятора, то в ледяной воде можно продержаться больше часа. Но откуда у робинзонов это редкое и недоступное лекарство?

Еще одна версия – плот. Но что значит построить плот при помощи тесака, которым можно рубить лишь тонкие ветви? Сколько на это уйдет времени? Неделя? А может быть, месяц? И сколько придется махать самодельным веслом, чтобы перегнать неповоротливый и тяжелый плот с одного острова на другой?

А впрочем, кто до конца изучил возможности человека, который попал в экстремальные условия, да еще обуреваем алчностью?

Ворохтин вздохнул, словно хотел сказать самому себе: «Ни к какому выводу ты, братец, так и не пришел». Он взялся за весла и направил лодку на Второй остров, к Лагутину.

Уже стемнело, когда передок лодки с тихим шелестом въехал в плотные заросли камышей. Упираясь веслом в мягкое дно, Ворохтин причалил к берегу. Он находился в средней части острова, в полукилометре от того места, где была установлена камера, и справедливо полагал, что Лагутин никак не сможет его обнаружить.

Закрепив моторку, чтобы ее не унесло ветром, Ворохтин неспешно пошел на северную оконечность острова. Он выбирал заросли плотнее и темнее и пробирался сквозь них бесшумно, не ломая ветвей и не наступая на сушняк. Он часто останавливался, приседал, прячась в буйной зелени, и прислушивался. Ничто не нарушало тишины, лишь иногда давал о себе знать ветерок, с шумом пробегающий по кронам осин и берез. Ворохтин шел крадучись, но сам не до конца понимал, какую цель он преследует, желая остаться незамеченным: либо он собирался следить за Лагутиным, либо за каким-то другим человеком, намеревающимся Лагутина убить. Впрочем, самого Ворохтина этот вопрос мало занимал. Он просто не хотел, чтобы его кто-либо видел, будь то Лагутин, убийца или сам дьявол, потому как оставаться незамеченным – это преимущество на все случаи жизни и редко когда бывает вредным.

Вскоре лес поредел и посветлел, потянуло сыростью и рыбным запахом озера. Между стволов показалась полянка, на которой, по мере того как в разрывах туч проглядывала луна, проявлялись синие тени. В первое мгновение Ворохтин подумал, что он ошибся и, заплутав в потемках, вышел на другую полянку, потому как не увидел ни костра, ни светящихся углей, столь обязательного атрибута походной жизни. Но, подойдя ближе, различил треугольный силуэт шалаша и закрепленную на дереве камеру.

«Спит уж, наверное!» – подумал Ворохтин, но проверить свое предположение не спешил. Он лег на траву под кустом, откуда можно было увидеть достаточно, и лежал там неподвижно, прислушиваясь к шуму ветра в листве, напоминающему морской прибой. Ночь была холодной, и Ворохтин вскоре продрог. «Как же он без костра? Окоченеть можно, если на голой земле лежать!»

И тут в его мозгу вспыхнула внезапная и страшная мысль, от которой в мгновение стало жарко: «А вдруг он уже мертв?» Вскочив на ноги, Ворохтин быстро подошел к шалашу, присел у входа и провел рукой по сухой траве. «Так же разрыв сердца получить можно! – с облегчением подумал он, убедившись, что в палатке пусто, даже одеяла нет. – Но где же Лагутин?»

Не желая нечаянно напугать своим присутствием хозяина, если тот вдруг вернется с ночной прогулки или, что было более вероятно, с ночной рыбалки, Ворохтин снова вернулся в свою засаду и только пристроился под кустами, как увидел бесшумно движущуюся тень.

Он замер, боясь даже дышать. Как назло, луну закрыл толстый слой туч, и поляна погрузилась в плотный мрак. Тараща изо всех сил глаза, Ворохтин с трудом удерживал в поле зрения призрачный силуэт, словно сотканный из темноты. Этот силуэт почти ничем не отличался от кустов можжевельника, которые истуканами окружали поляну, и единственное его отличие было в том, что он двигался. Ворохтин видел, как тень приблизилась к сосне с камерой, на мгновение слившись с ней, затем отделилась и медленно поплыла по кругу. «Лагутин?» – подумал Ворохтин, но тотчас сам возразил себе. Этот человек, больше смахивающий на бесплотное существо, был в длинном плаще с капюшоном, сделанном то ли из резины, то ли из крепкой ткани, чего у Лагутина быть не могло. Но не только это заставляло усомниться, что по темной поляне бродит Лагутин. Этот человек, как и Ворохтин, шел крадучись, что вряд ли стал бы делать хозяин острова. «Неужели это Гвоздев?» – подумал Ворохтин, хотя почти не сомневался, что это так.

Чувствуя, что назревает ответственный и переломный момент, Ворохтин подумал, что неплохо было бы найти увесистую дубинку, которая намного бы облегчила взаимопонимание при общении с незваным гостем. Эта мысль была весьма мудрой, но, как это часто случается, посетила голову спасателя с досадным опозданием. Пока Ворохтин прикидывал, каким еще действием можно получить преимущество, не исключая и кулаков, темный силуэт приблизился к шалашу (почти так же, как это делал несколькими минутами раньше Ворохтин!), присел и замер.

«Спокойно! Не торопись. Не торопись…» – мысленно успокаивал себя Ворохтин, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить на ноги и не ринуться в драку. Он правильно делал, что выжидал, и наверняка узнал бы о незнакомце и его намерениях намного больше, а может быть, даже все, если бы вдруг из глубины леса не донесся тихий звук, похожий на шлепок. Вероятно, это была птица, вспорхнувшая с ветки, или же в лужу прыгнула лягушка, но незнакомец моментально выпрямился и бегом кинулся в заросли.

«Уйдет!» – понял Ворохтин и, ругая себя, выскочил из своей засады.

– Гвоздев, стой!! – крикнул он, преследуя беглеца с такой скоростью, на какую вообще был способен, но сослепу налетел на бревно, лежащее посреди поляны, и кубарем полетел в траву. Громко ругаясь, он поднялся. Ушибленная нога болела, и дальше Ворохтин побежал, хромая.

– Тебе конец, Гвоздев! – убеждал Ворохтин темноту, не желая признавать своего поражения. – Запомни, урод, я тебя все равно найду! Я повешу тебя вниз головой и сниму самые лучшие кадры! Ты слышишь меня, гнус?

Он бежал через кусты и валежник напролом, с треском ломая все, что оказывалось на его пути. Выдохшись, он остановился и прислушался. Ему показалось, что где-то правее раздаются шлепки ног по воде. Ворохтин рванул на звук, выскочил на узкую просеку, которая делила остров пополам, и в скупом свете луны снова увидел человека в плаще. Тот бежал напрямик через затоку.

– Стоять, Гвоздев!! – заорал Ворохтин. – Стреляю без предупреждения!!

В этот момент желание иметь пистолет было столь велико, что Ворохтин вытянул вперед указательный палец и едва не крикнул, словно в далеком детстве: «Бах! Бах! Ты убит!» Но человек в плаще угрозы не испугался и побежал по воде еще ретивей. Посреди затоки он, правда, споткнулся и упал плашмя, окунувшись с головой, но сумел быстро подняться на ноги. Не успел Ворохтин преодолеть и трети просеки, как фигура беглеца исчезла за стеной камышей.

– Кто здесь?! – тотчас услышал Ворохтин испуганный голос.

Вспыхнул огонь зажигалки, и Ворохтин увидел встревоженное лицо Лагутина.

– Спасатель, – представился Ворохтин на тот случай, если хозяин острова для острастки решит пырнуть в него тесаком.

– Фу ты! – с облегчением вздохнул тот. – А я подумал, что кто-то чужой… Я на той стороне рыбу острогой бил и тут слышу – голоса…

– У тебя гость. Я видел, как он высадился на твой остров, – немного переврал историю Ворохтин. – И мне пришлось тоже причалить, чтобы разобраться… Ты не видел человека в плаще?

– Нет! – заверил Лагутин и посмотрел по сторонам, хотя увидеть что-либо после зажигалки было невозможно.

– Надо прочесать весь остров, – предложил Ворохтин. – Он скрылся вон там, за камышами.

– Странно, – пробормотал Лагутин, и Ворохтину показалось, что это слово он произнес с суеверным страхом. – Кто мог сюда приплыть ночью? И главное, зачем?

– Я тоже хочу в этом разобраться.

– Гостей мне только не хватало! – с досадой произнес Лагутин и сплюнул под ноги.

– Ты не беспокойся. На базе об этом никто не узнает. Но чем быстрее мы выловим этого говнюка, тем лучше.

Лагутин настороженно взглянул на Ворохтина. В свете луны блеснули его глаза.

– Ты знаешь, кто это?

– Скорее, догадываюсь.

– Мой сосед? Ботаник?

– Об этом потом! – ушел от ответа Ворохтин. – Давай так: я пойду по лесу, а ты берегом…

– Нет-нет! – категорически возразил Лагутин. – По лесу лучше пойду я!

– Разве это так принципиально? – пожал плечами Ворохтин.

– М-м-м… я береговую полосу… не очень хорошо знаю… – неуверенно пробормотал Лагутин.

Ворохтин промолчал, тем самым соглашаясь пойти по берегу. Он подумал, что Лагутин посчитал берег более опасным местом, чем темный и труднопроходимый лес, но постыдился признаться в своей трусости. Откуда ж ему было знать, что они стояли в каких-нибудь десяти шагах от палатки и едва присыпанной листьями пирамидки из консервных банок!

– Хорошо, – кивнул Ворохтин. – Как дойдешь до южной оконечности, поворачивай в обратную сторону. Только иди тихо, чтобы себя не выдать. А я бегом… Надеюсь, сумеешь сопляка на землю положить?

– Нет проблем!

– Встречаемся у камеры!

Они разошлись. Ворохтин побежал по просеке, по песку обогнул поросшую камышами затоку и выскочил на пляж. Ветер усиливался, по озеру шла волна, но туман еще был достаточно плотным и позволял незаметно покинуть остров. Понимая, что вся эта ночная «зачистка» острова – все равно, что мертвому припарки, Ворохтин, чтобы успокоить совесть, полностью обежал его по берегу и закончил круг на поляне.

Через несколько минут туда же подошел Лагутин.

– Ничего?

– Ничего…

– Ну и черт с ним! – решил Лагутин, глядя в ту сторону, где в тумане скрывался остров Ботаника. – Наверное, уплыл уже к себе.

Ворохтин хотел сказать Лагутину, что отныне и до конца своей жизни он должен молиться на острогу, которой бил рыбу, но высказался в более мягкой форме:

– Ты все же не расслабляйся. И не спи сегодня в шалаше. Пересиди где-нибудь в кустах…

Лагутин в ответ кивнул, пробормотал что-то вроде «баба с возу – кобыле легче» и пожал протянутую руку Ворохтина.

– Ты сейчас на базу?

– Покатаюсь по озеру немного, – уклончиво ответил Ворохтин и побежал по сыпучему склону вниз, туда, где он спрятал моторку.