Клинок его Величества

Глава 33. Алван-берз

Фриат пал. Окованные железом Южные ворота, аккуратно снятые с петель, лежали перед въездом в захаб. Как ковер, на который, по слухам, спешиваются с коней северные короли.

«Въезжаю… Медленно… Как подобает Великому берзу… И делаю вид, что эта победа — моя заслуга…» — горько подумал Алван. — «А ведь на самом деле я — что-то вроде куклы из тряпок, которую сплетает мать, чтобы успокоить плачущего ребенка. Да, мной играют не дети, а боги, но что это меняет?»

Мысль о кукле заставила берза уйти в недавнее прошлое. В ночь перед штурмом Фриата…

Посыльный Маалоев стоял в шаге от Алвана и с уважением косился то на карту Морийора, исчерченную оранжевыми линиями и испещренную какими-то пометками, то на исписанные листы пергамента, лежащие по правую руку от берза, то на гусиное перо в его руке.

Закончив соединять очередные две точки, Вождь Вождей отложил перо в сторону, устало потер глаза и потянулся:

— Чего хотел?

— Я? — воин растерянно вытаращил глаза. — Я ничего, берз! Мне приказали явиться за письмом!

— А-а-а, точно… — Алван сделал вид, что вспомнил, потянулся к стопке пергамента, и, покопавшись в ней, вытащил лист, подготовленный для вождя Маалоев.

— Смотри сюда! По левую руку — название деревень и городов. По правую — срок, когда вы должны там быть. По середине — расстояние в конных переходах… Вот эти пометки — время, которое вы можете там находиться… Запомнил?

Воин утвердительно кивнул:

— Да, берз!

— Тогда можешь ехать…

Маалой склонил голову, и, еще раз покосившись на карту, попятился…

…Дождавшись, пока снаружи донесется перестук копыт, Алван повернулся к своему эрдэгэ и хмуро спросил:

— А сейчас?

— Намного лучше… — без тени улыбки ответил сын Алоя. — Ты же сам видел — он тебя зауважал!

— Он меня уважал и до этого! — возразил берз. И тут же заткнулся, увидев выражение лица сына Алоя.

— На пути к Власти не бывает мелочей! Пока ты был простым воином, твои слова, взгляды и жесты не имели никакого значения. Теперь все иначе: на тебя смотрят даже тогда, когда ты ходишь по нужде. Ты — Великий Вождь. Значит, должен быть велик во всем!

— Я… не люблю лгать… — угрюмо буркнул Алван.

— Ты не сказал ни слова лжи… — ухмыльнулся белолицый. — А то, что подумал Маалой — его дело…

— Но это же все равно неправда!

Гогнар прищурился… и кивнул:

— Да, неправда: планы военной кампании разрабатываю я, а не ты. Только знать об этом твоим воинам необязательно. Ибо берз может быть всего один. Ты! И они должны верить в то, что череда великих побед — следствие твоей мудрости и твоей удачи…

— Я? А почему не ты? — неожиданно для самого себя спросил Алван.

Лайши отрицательно помотал головой и усмехнулся:

— Для меня этот титул мелковат…

…Взгляд на посланника бога — эрдэгэ Гогнара, сын Алоя, — едущего на лошади справа и чуть позади — и настроение у берза испортилось окончательно и бесповоротно: белолицый лайши смотрел на стены Фриата совершенно равнодушно! Так, как будто захват города был для него чем-то обыденным. Вроде правки клинка.

А может, так оно и было? Может, в памяти этого воина жили все победы его великого отца?

«Касым прав…» — мысленно вздохнул Вождь Вождей. — «Непобедимый воин, чью саблю держат девять багатуров, не может быть никем, кроме сына Субэдэ-бали. Или… его воплощения!!!»

Последняя мысль заставила Алвана успокоиться: для бога Войны, сошедшего на Диенн, титул Вождя Вождей какого-то одного народа был действительно мелковат…

Настроение мгновенно улучшилось, и берз, пришпорив могучего черного жеребца из конюшен одного из дворян Морийора, заставил его нырнуть в полумрак захаба.

Когда глаза привыкли к темноте, Алван осмотрел испещренный бойницами свод, потом — поднятую вверх решетку, отметил, что на земле не видно ни одного тела и усмехнулся: благодаря воплощению Субэдэ-бали под каменным сводом, усыпанным бойницами, не пролилось ни капли крови. Как и в большей части огромного, в полтора раза больше, чем Вирент, Фриата…

«Не война, а прогулка какая-то…» — подумал он, дождался, пока конь доберется до поворота, и вгляделся в лица дворян, согнанных на площадь перед воротами.

…Как и предсказывал сын Гогнара, настоящих воинов среди них оказалось сравнительно немного — пяток мужчин намного старше Алвана и столько же безусых юнцов, толком не знающих, с какой стороны держаться за саблю. В разодранной одежде, с разбитыми в кровь лицами и связанными руками, они стояли отдельной группой. Под охраной воинов. И угрюмо смотрели на Вождя Вождей.

Они заслуживали уважения. А те, кто предпочел сдаться — нет: в глазах женщин в мужской одежде застыло одно и то же выражение. Беспредельного страха…

В этот момент из-за спины раздался еле слышный шепот эрдэгэ:

— Ничего не забыл?

Ощущение Великой Удачи, охватившее его в захабе, освежило память, поэтому Алван еле заметно мотнул головой, осадил коня, обвел фриатцев тяжелым взглядом, и, старательно выговаривая непривычные названия, поинтересовался:

— Ну, и кто из вас бургомистр Фриата?

— Я… — отозвался пожилой седовласый мужчина со свернутым носом и разбитыми в кровь губами, стоящий в самой середине той части морийорцев, которые пытались сопротивляться.

— Я, берз!!! — недовольно рыкнул Касым.

Бургомистр не обратил на слова шири никакого внимания: высокомерно приподняв подбородок, он смотрел в глаза Алвана и спокойно ждал.

«Барон Орай Черр. Настоящий багатур. Его возьмут живьем только в том случае, если застанут спящим…» — утверждал сын Алоя. И не ошибся — из одежды на багатуре были только полотняные штаны. А торс оказался покрыт мелкими порезами и ссадинами от арканов!

— Долгих лет жизни тебе, воин! — оценив мужество старика, с уважением сказал Алван.

— Не могу пожелать тебе того же… — дерзко ответил старик. И презрительно сплюнул себе под ноги.

«Ты — Вождь Вождей! Все остальные — пыль под копытами твоего коня… Что бы тебе не сказал барон Черр — ты должен остаться холодным, как лед. Пойми, твоя самая главная война — это война за души ерзидов. То, что ты непредсказуем и неудержим — они уже знают. Теперь тебе надо продемонстрировать им свою мудрость и великодушие…» — вспомнил Алван. И мысленно усмехнулся: для него, воина, которому советует сын самого Субэдэ-бали, дерзость какого-то лайши показалась чем-то вроде укуса комара:

— Отчего же? Оглянись вокруг: твое стойбище цело и невредимо. Твои женщины и дети — живы и здоровы. А нажитое добро — там, где ему и положено быть! Разве у тебя есть хоть одна причина, чтобы меня ненавидеть?

— Ты принес в Морийор войну, голод и смерть… — гневно воскликнул лайши.

— Я принес вам мир и процветание! — усмехнулся Алван. — Просто ты этого пока не понимаешь…

— Мир и процветание? — возмущенно переспросил старейшина, и его морщинистое лицо тут же побагровело. — Ты?

Берз утвердительно кивнул:

— Я… Ваш север состоит из десятков королевств, которые постоянно воюют между собой. Когда все они окажутся под одной рукой, войны прекратятся. И тогда наступит мир…

— Мы и так живем в мире! Вернее, жили! До того, как ты и твои воины перешли границу королевства!!!

— Неправда! Насколько я знаю, не так давно закончилась война между вами и Делирией, прошлым летом Иарус-берз пытался напасть на Элирею, а годом раньше он же захватил Челзату… Разве это — мир? Раз на вас нападают, значит, твой король слаб. И ему пора уступить свой трон другому…

— Род Рединсгейров правит Морийором уже одиннадцать поколений… — набычился барон.

— И что с того? Насколько я понимаю, это не первый род на этой земле. Как и везде, первый из династии завоевывает свой трон мечом, а остальные просто пытаются его удержать… Или ты считаешь иначе?

Отрицать очевидное лайши не захотел. Поэтому промолчал. Впрочем, его ответ Алвану был не нужен:

— Получается, что я имею полное право сделать то же самое…

— Да, но армия объединенных королевств…

— …ловит ветер в степи! Я взял уже второй город — а они все еще не понимают, что со мной делать…

— Взял. Но не удержал!

— А зачем мне их удерживать? Ни один сын Степи не будет жить… — говорить о грязи, в честь которой степняки назвали город, берз не захотел. Поэтому закончил намного мягче, чем собирался: — …в каменных мешках, похожих на похоронные курганы!

— А как же трон Морийора? — съязвил старик. — Если ты станешь нашим королем, то тебе придется жить в таком же кургане! Только во много раз больше! Или ты думаешь, что королевский дворец в Лативе похож на ваши юрты?

— Ты невнимателен, бургомистр! — пропустив мимо ушей очередную дерзость, берз снисходительно усмехнулся: — Я сказал, что имею такое же право на трон Морийора, как любой другой Вождь… Но это не значит, что я его займу!

— Ничего не понимаю…

«Потому, что я — непредсказуем…» — мысленно хмыкнул Алван, сделал небольшую паузу и пожал плечами:

— Латива, Арнорд, Свейрен, Нивейл, Маллар… Скажи, зачем мне столько столиц? Седалище у меня одно, и я, Вождь Вождей, буду восседать на кошме моей Высокой юрты… в своем родном стойбище. А ваши короли будут моими вассалами…

Лайши поиграл желваками и криво усмехнулся:

— Ты уверен, что сможешь захватить весь север?

Берз повел рукой, показывая на высоченные трехэтажные дома, окружающие площадь и чуточку повысил голос. Так, чтобы его слышали даже те ерзиды, которые стояли на Надвратной башне:

— Вы — деревья, а эти здания — ваши корни… Вы вросли в землю и не мыслите жизни без нее… В отличие от вас мы, ерзиды — вольный ветер. Мы встречаем Удири-бали… э-э-э… бога солнца… в одном месте, а провожаем — в другом. Поймать ветер невозможно, зато он, превратившись в бурю, выкорчевывает и деревья, и рощи, и леса…

Старейшина устало прикрыл глаза, повел плечами, попытался пошевелить затекшими руками, а потом устало поинтересовался:

— Ладно. Скажи, чего ты хочешь от меня?

Ответ на этот вопрос придумывать не пришлось — его заранее подготовил эрдэгэ. Поэтому Алван ответил без какой-либо заминки:

— Через десять дней я возьму еще одно из ваших стойбищ. Но оставлю его целым и невредимым… в том случае, если твой король убедит меня в том, что сможет быть хорошим вассалом. Если не сможет или не захочет — то я отдам его своим воинам, а потом сожгу…

Бургомистр помрачнел еще сильнее.

— Думать Урбану уже некогда — городов в Морийоре немного, и потеря каждого из них обязательно скажется на благоденствии ваших дворян и народа…

Лайши попытался что-то уточнить, но, заметив, что берз еще не закончил, прервался на полуслове.

— Кстати, о дворянах. На следующий день я прикажу своим воинам начать жечь замки по всему Морийору. А их хозяев — рассаживать на колья. Пройдет еще несколько дней — и те, кто останется в живых, вспомнят про ту половину вассального договора, которую принес вам король…

Старик заскрежетал зубами и… тряхнул головой:

— Ты хочешь, чтобы я ему это передал? Передам. Слово в слово. Если, конечно, доберусь до Лативы…

Алван шевельнул пальцами — и воин, стоящий рядом со стариком, перерезал путы на его руках.

— Касым, ялно!

Шири мигом соскочил с коня, подошел к старейшине и протянул ему кусок кожи со знаком рода Надзир:

— Держи при себе, и тебя не тронут…

Барон отрицательно помотал головой и показал затекшие руки, мол, боюсь, не удержу.

Касым ухмыльнулся, а Алван вдруг понял, что победил: первый раз за весь разговор лайши выказал осторожность. Значит, поверил в то, что у него есть будущее…

«Как там говорил Гогнар? Пройдет совсем немного времени, и я научусь понимать причины чужих поступков?» — ошарашенно подумал берз. Потом поймал взгляд барона, направленный на толпу женщин и мысленно усмехнулся: — «Так и есть! Он позволил себе посмотреть на своих родственников… Что ж, вот и возможность проявить великодушие!»

— Чтобы дорога тебя не тяготила… можешь взять с собой своих родных. Только со сборами не тяни: вы должны выехать из городских ворот не позже полудня…