Клуб царских жен

Третий лишний

Алсу

И вот решающий день настал.

День, в конце которого кто-то из нас – «клубных» девчонок – получит вожделенную корону Царицы. Кто-то из нас будет радоваться собственному успеху и провалу остальных участниц великой гонки.

Это значит, что завтра мы уже не будем слушать унылые лекции и наряжаться в неудобные наряды – все это станет обязанностью только одной счастливицы… Навсегда.

Я проснулась в дрянном настроении.

Нехорошие мысли мучили постоянно. Эйб виноват! Его дурацкие сказки про аватара. Идиотские намеки, будто единственная моя ценность в качестве царицы, случись мне выиграть – а «йоркширский терьер» в победу верил свято! – стать живым инкубатором. И главное – проклятущий Эйбов поцелуй, который я почему-то так и не смогла забыть.

Я старалась выкинуть Эйба из головы. Он фантом, иллюзия, назойливый злой мальчишка. Завистливый, скрытный соперник. Опасный сосед. Взглянуть бы ему в лицо. В его настоящее лицо, которого я до сих пор так и не знаю.

Путаные мысли вгоняли в тоску. Тоску по дому, для которой в виду последних бурных событий все никак не находилось времени. А сейчас вдруг захотелось домой. Безумно! И стало страшно – увижу ли я вообще когда-нибудь дом?

Из-за волнения я не притронулась к завтраку. Вышла на крыльцо и принялась таращиться в голубую небесную высь. Иша выбрался из хижины, оглядел меня с пониманием, стукнул палкой по доскам крыльца и покачал головой. Я решила немедленно уточнить, что означает это качание? Мне почудилось в нем то ли осуждение, то ли сожаление…

– Мастер, может, я все делаю неправильно?

– Может, и так.

Я обреченно повернулась к старику, вгляделась в морщинистое лицо:

– Что ж вы раньше мне об этом не сказали? Я тут стараюсь, переживаю, мучаюсь. А вы мне намекаете, что все зря?

Иша остался бесстрастным:

– Любое твое действие может привести к успеху или к провалу. Ты не узнаешь этого, пока не завершишь дело. Результат нельзя оценить на середине стараний, только по завершению. Вот дойдешь до конца, тогда и поймешь, успех тебя ждал или провал.

– А если будет провал? – пытливо поинтересовалась я.

– Ты сильная? – вопросом на вопрос ответил мне Иша.

– В смысле? Не мне судить. Откуда я знаю? Со стороны виднее, – высыпала на него ворох шаблонных фразочек, на что тут же получила резкое:

– Не увиливай от вопроса. Ты сильная или нет?

– Да не знаю я!

– А когда шла ко мне – знала? Знала. И когда сражалась с демоном во мраке подземелий старого города. Знала. А теперь обманываешь меня, говоришь, что не знаешь?

– Я не обманываю. Я правда не знаю… теперь. Ситуация другая. Такая, что я не могу разобраться в собственных ощущениях…

– Как это может влиять на силу? Она ведь не исчезает от смятения и непонимания. Она либо есть, либо нет. Спрашиваю последний раз. Есть у тебя сила?

И я, кажется, поняла, чего он от меня добивается!

– Да, – ответила четко и ясно. Не старику ответила, а себе. – Я сильная.

– Вот и хорошо.

На этом наш невнятный диалог закончился. Мне казалось, что я поняла мастера Ишу, но легче мне от этого не стало. «Сильная, справлюсь» – попыталась успокоить себя. Нет, ну правда! Куда я денусь? Может, Эйб ошибся и меня вообще не выберут, а он наверняка ошибся. Сказал, небось, наугад, чтоб меня побесить… Вон он, вон! Ходит тут… Косится… Глаз так тряпкой и перевязан. А я так и не знаю, что там у него с лицом на самом деле? А вообще, разве должно меня сейчас Эйбово лицо волновать? Дела мне нет до его рожи, пусть хоть всего его перекосит!

Я погрузилась в тренировку, пытаясь спастись от странных раздумий.

Физическая нагрузка не погасила, как думалось, а наоборот раззадорила душевные страдания. Я мучилась от вороха сбитых колтуном невнятных мыслей и образов. Эйб, Маду, Иша, Белый, Хоуп… Будто каждый из этих людей хотел немедленно сообщить мне нечто важное, но не мог. Или я стала параноиком? С каких пор? Не с тех ли самых, когда, заплутав в Лисичке, перенеслась в это Тридесятое… то есть, Четвертое царство, и теперь за новым поворотом судьбы жду чего-то… чего-то необычного. Это если мягко выражаться.

Сбитая с толку собственными мыслями, я уселась на крыльцо и понуро уставилась на бредущую со стороны леса фигуру. Белый? Чего он тут забыл? Он разве не с Хоуп?

Это действительно был Белый. Он быстро приблизился и уселся рядом на скрипучую доску.

– Привет, – поздоровался с нескрываемой тоской в голосе.

– Привет. Где Хоуп?

– Уже в Клубе.

– А ты чего не с ней? Я думала, ты поедешь с нами. Наставница сказала, что сегодня можно брать с собой группу поддержки из родственников и друзей.

– Вот еще, – недовольно фыркнул Белый. – Нечего мне там делать. Не больно-то охота весь этот ваш спектакль наблюдать, да и Хоуп просила остаться…

– Ясно, – я понимающе хлопнула друга по плечу. – Все ясно мне с вами. – Еще одно сомнение в общую копилку дурного настроения. Оказывается, этот день не только у меня такой дурацкий. Из-за Белого в голове все еще больше спуталось, сбилось в тугой мысленный колтун. – Тебе же нравится Хоуп. Зачем ты ее отпустил?

– Отпустил? – парень удивленно вскинул брови. – По-твоему, я должен был связать ее и запереть, что ли?

– Нет, конечно, – мои губы тронула скупая улыбка, – но поговорить, рассказать…

– Она сама все понимает. И – знаешь что? – я в нее верю. Верю в то, что она сделает правильный выбор.

– Ого, вот это оптимизм! Мне б такой… Удивительный ты человек, Белый… только знаешь? Вот честно! Не нравится мне это твое прозвище «Белый». Только не обижайся, но я должна была тебе это однажды сказать.

Что за нелепое желание сиюминутного правдорубства на меня напало? Зачем я это сказала вообще? К счастью друг не обиделся, только отшутился:

– Придумай лучше, если не нравится, только с таким же смыслом.

И я придумала. Сходу, будто озарение на меня снизошло:

– Широ.

– Что еще за Широ?

– Это значит «Белый», но только по-японски.

– По-японски… Ладно, я подумаю над твоей идеей. – Тяжеленная ладонь дружески хлопнула меня промеж лопаток. – Пойду домой, тебе собираться надо.

– Ага.

Странное чувство переполнило меня, и я вдруг крепко обняла друга:

– Ну что ты, мелкая, словно в последний путь отправляешься. Закончится ваш конкурс, и соберемся все вместе вечерком, винца попьем. Не драматизируй.

Когда он ушел восвояси, я загрузилась по полной. Зависла, как старый комп и все сверлила, буравила даль пустым, немигающим взглядом.

В общем, до отправки в Клуб я была так погружена в себя, что не замечала никого и ничего. Некоторых (Эйба, например) видеть не хотелось, но пришлось.

Его присутствие напрягало. Просто дико напрягало! Видят боги, я не хотела пересекаться с ним взглядами, но то и дело натыкалась на него глазами, ловя себя на том, что вроде как сама ищу этой встречи. Ну, что за…

Роковой день.

Ёжась от волнения, я низко поклонилась Ише, кивнула соседу и на ватных ногах направилась к телепорту.

Шла, словно в киселе. Состояние было какое-то странное – полусонное оцепенение. Тени баньянов резко пересекали путь, обезьяны в кустах кричали тревожно, предупреждающе. Моя подруга в царском ожерелье выскочила на дорогу и уставилась на меня неподобающе печальными глазами.

– Ну, ты-то чего? – пожурила ее я. – Вы все что-то знаете и не договариваете? Так?

Обезьяна не ответила – сперва обхватила узловатыми лапами голову, а потом развернулась на сто восемьдесят градусов и указала мне на Ишину хижину. Что это могло значить – ума не приложу. Но не отступать же теперь из-за одной обезьяны? Да и старик мой сказал вполне доходчиво и четко: «Дойдешь до конца, тогда и поймешь». Значит, идти придется…

В зале прибытия было не протолкнуться.

День выбора – единственный раз, когда в Клуб позволялось брать родственников и слуг.

Зачем, спросите, слуг? Все просто. Серьезность ситуации требовала особенно тщательного марафета, поэтому многие не стали полагаться на местных «стилистов» и притащили своих. Наряды тоже свои взяли – самые лучшие. Некоторые, как выяснилось, чуть ли не с рождения их готовили. Так, на всякий случай – вдруг на досуге в Клуб позовут? Что! Позвали? Тогда платьям-туфлям-накидкам можно и апгрейд драгоценный устроить.

Меня вся эта мышиная возня волновала мало. Как оденут – так оденут. Раньше ведь как-то одевали?

В переодевалке меня встретила Аахути и сама лично занялась моим внешним видом.

Сперва загнала в кабину-раковину для ежедневного осмотра, потом в душ, смыть послетренировочные пот и грязь, затем предложила намазаться какой-то пахучей дрянью (не люблю на себе духи и инородные запахи). Я отказалась, но наставница настояла. Пришлось уступить и запахнуть чем-то вроде персика… и выглядеть так же. Как персик! Такие мне выдали юбку и топ – то ли персикового, то ли розового цвета. Не сказать, чтобы я пришла в восторг, но спорить не стала – какая, в общем-то, разница? По мне так все мы – дэви – сейчас на одно лицо. Надушенные, размалеванные, увитые кудрями, как пудели… пардон, «усыпанные каскадом прекрасных локонов», как поэтично выразилась Аахути.

А вокруг все шумели, прихорашивались.

Я вгляделась в торжественные, напряженные лица девчонок. Анила, Китаб, Чури – да они не соперницы мне! В смысле, что я не хочу с ними враждовать, соревноваться, соперничать…

Уставившись в натянутую струной спину Амбис, я раздумывала о том, что происходящее начинает мне казаться все более и более неправильным. Даже неприятным. Финал. В любом случае он не радовал. Ведь когда я ввязалась во все это – думала, смогу в любой момент отказаться, соскочить. Подумаешь, авантюрка?

Вот тебе и авантюрка… Я уже в финале «шоу» – сама не ожидала. Не думала, что все закончится так неожиданно быстро…

Странно, но еще вчера вечером я относилась к происходящему спокойно, а теперь была как на иголках. Ощущение чего-то мерзкого и неотвратимого терзало душу изнутри.

Вот дерьмо!

– Эй, Алсу! – Уверенная рука легла на мое плечо, пальцы настойчиво промяли шелк персикового топа. – Если я не выиграю, что вполне возможно и случится, желаю победы тебе.

– Спасибо, Амбис, – кивнула я в ответ. – Как твоя рука? Прости за нее.

– Нормально. В конце концов оно того стоило, – алые губы Амбис разъехались в улыбке, – теперь я знаю твой коронный прием. Почти все твои коронные приемы – выучила.

– А мне не жалко.

Вот это действительно ценно. Действительно хорошо! Когда бывший враг стал другом. Ну, или мне хочется так думать, что между мной и Амбис больше не будет того напряжения, что прежде порождало искры и молнии.

Спустя полчаса нас вывели на ту самую открытую площадку, где я впервые увидела Царя. Выстроили, как тогда, в две длинные линии. Поднялся ветер. Он принялся трепать длинные волосы девушек, подкидывать над землей волны разноцветных подолов. Высоко в небесах, в самом зените, над головами собравшихся вспыхнула белая искра.

Добро пожаловать, Маду. Сделай уже, наконец, свой выбор!

С электрическим гулом и стрекотом айтмана Царя опустилась на каменные плиты площадки. Двенадцать пар механических коней – все те же, что и раньше! – дружно грянули оземь копытами и замерли в одинаковых позах. Погасли световые кольца – опали и исчезли, выпустив к небесам радужный дым.

Царь вышел из небесной колесницы, величественный, возвышенный, одухотворенный. Разлились по плитке алые шелка невесомых одежд. Золотом блеснули браслеты и кольца, кожа на лице и оголенных руках выглядела особенно синей в ярких солнечных лучах.

– Приветствую вас, прекрасные дэви.

Девушки промолчали, как того требовал этикет ритуала. Старушка Аапти не одно занятие вбивала в нас сей ценный навык – молчать.

– Приветствуем тебя, великий Царь, – ответила за всех Аахути. – Готов ли ты сделать судьбоносный выбор?

– Готов.

Все присутствующие замерли – перестали дышать. Было слышно, как двигают воздух сотни легких, сжимаются до скрипа зубы, до хруста кулаки. Родня участниц – у кого она имелась – волновалась ужасно! Кто-то даже в обморок упал.

– Итак… – Новый уровень тишины. Слышно, как в саду за перилами листья падают на траву. – Мой первый выбор – это…

Прозвучали имена.

Десять имен, из которых я четко вычленила только свое и Светловское…

По площадке прокатились вздохи радости и разочарования. Счастливицы гордо выступили вперед, а их родня радостно захлопала в ладоши.

Мы с Хоуп сделали заветный шаг вместе со счастливой десяткой.

Что? Мы все-таки попали? Адреналиновый всплеск эмоций сменился обреченностью. Конечно. Ведь никто в этом не сомневался. Ни Рупайя, ни Эйб. Даже Амбис, кажется, намекала, что знает. Судьба. Хотя, быть может, шанс проиграть еще есть? Так, стоп! Почему я вообще об этом думаю? О проигрыше…

– Десять дев удостоились выбора, но лишь две останутся…

И снова имена.

Наши с Хоуп имена!

Все. Приехали. «Предсказания» сбылись, и от этого почему-то стало жутко не по себе. Стало казаться, что все кругом плетут общий заговор, и лишь одна я не в курсе происходящего…

Новый судьбоносный шаг, и восемь девушек остались за спиной расстроенные, подавленные. Или нет? Я ведь не видела их лиц. Зато Маду могла разглядеть во всех подробностях.

Сегодня на нем не было защитной маски. Похоже, обходиться без нее какое-то время он все же мог, хоть и торопился. И зачем тогда снимал свой дыхательный аппарат? Ритуал того, наверное, требовал.

Царь внимательно оглядел нас с Хоуп. С головы до ног.

– Две избранницы. Две прекрасные дэви. Что ж, я рад, что именно вы дошли до решающего выбора. Последнего выбора…

Он сказал что-то еще, но я не слушала. Сердце бешено колотилось в груди, а в мозгах мигала, пульсируя, яркая неоновая табличка: «Дура!» Дура, Абашева, что же ты наделала…

Стало страшно.

Царь тем временем все говорил. Речь его лилась рекой, бархатная, мягкая. Она баюкала, словно журчащая река, вводила в транс, гипнотизировала. Что будет, то будет… Да, мой Царь, я приму любое твое решение, каким бы оно не было…

– Простите! – Резкий голос Хоуп разрушил хрупкую тишину.

От такой наглости – еще бы! Осмелилась в самый ответственный момент перебить Царя! – по рядам присутствующих прокатился удивленный вздох. Только Маду, кажется, не возмутился и спокойно уточнил:

– Ты хотела сказать что-то важное, дэви?

– Да. – Хоуп гордо вскинула голову и взглянула Царю прямо в глаза. – Я отказываюсь от победы, если таковая случилась бы, и покидаю Клуб.

Новая волна вздохов прошла по рядам и мгновенно стихла, погрузив мир в оцепенение. Кажется, даже время испугалось и застыло на месте.

– Да будет так, как ты хочешь, дэви.

Хоуп

Она поняла это по дороге в Клуб.

Поняла отчетливо, ясно и однозначно, что исход – ее исход! – может быть только таким. Ведь она, черт возьми, еще ни разу в жизни не позволяла себе подобной роскоши – послушать сердце, а не рассудок, забить на выгоду, бросить игру. И – нет – не отступиться от великого выигрыша, наоборот, понять, что выигрыш этот вовсе не так блистателен и драгоценен, как показалось сначала. Показалось-то по старой привычке, и есть уже другое, лучшее для нее…

– Ты выиграла, поздравляю, – Хоуп легонько хлопнула Абашеву по спине и пошла к выходу. – До свидания, спасибо за клевый конкурс…

Зал охватило безмолвие.

Все пораженно смотрели на девушку в центре круглого ритуального узора на каменных плитах. Они бросили лишь пару скупых взглядов вслед той, что решила удалиться.

– Итак, – голос Маду разрушил тишину, – одна из претенденток решила отказаться от участия. Что ж, она имеет на то полное право.

Ни сожаления, ни осуждения – будто ничего не произошло. Ровный, словно неживой голос.

«Значит, я все сделала правильно» – подбодрила себя Хоуп, удивляясь той эйфории, что стала захватывать ее все сильнее и сильнее. Очень странное, приятное чувство, когда нарушаешь опостылевшие правила и принципы, своими руками ломаешь кропотливо созданный проект, который теперь кажется фантомом, ложью, заблуждением…

Ее никто не останавливал. Не просил передумать или поменять решение. Да она б и не поменяла.

В пустом зале с телепортами Хоуп остановилась на миг и оглянулась назад. Никаких сомнений это не вызвало, желания вернуться тоже. Все правильно сделала.

Первым делом Хоуп направилась в город и какое-то время просто бродила по улицам в прострации. Она удивлялась собственному поступку, будучи не в силах объяснить его полностью и до конца. Они никогда не поступила бы так в той, прошлой жизни, но теперь это было единственным верным решением. Хватит гоняться за деньгами, да и победа Алсу, на которую она поставила давным-давно – еще по поступлению в Клуб – должна принести круглую сумму.

Хватит думать об упущенных и приобретенных выгодах! Хоуп одернула себя и, зажмурившись, принюхалась к запахам города. Пахло свежим кофе. К его терпкому, сытному духу примешивались изысканные, теплые ароматы корицы и имбиря. На улицах шумели прохожие – разговаривали, торговались с уличными продавцами, что разложили свой товар под цветастыми балдахинами в тени каменных стен. Где-то вдали лаяла собака, и ржали кони, а высоко в небесном зените черными галочками метались стрижи.

Хоуп пересекла широкую площадь. Там, под зонтом огромной акации, ютилась типичная городская забегаловка. Уютные столики жались к мощному древесному стволу, у корней которого, облаченный в узорную оправу каменной чаши, бил родничок.

Присев на плетеный стул, Хоуп уперла локти в столешницу и задумчиво прикрыла глаза. Прислужница принесла с кухни глиняную чашечку с кофе и поставила перед ней.

– Пожалуйста, вот, приятного аппетита.

– Спасибо, но… – Хоуп виновато развела руками, – я не заказывала, да и денег с собой, если честно, не взяла.

– О, не переживайте, – служанка поправила надетый поверх шаровар передник и многозначительно переглянулась с пухлой женщиной, застывшей в дверях кухни. Хозяйка заведения – додумалась Хоуп. – Это угощение.

– Вы угощаете меня? За что?

– Как за что? Просто так! Вы ведь из Клуба царских жен.

– Не знала, что членство в Клубе предполагает бесплатную кормежку?

– Это старый обычай, – ласково растолковала суть дела служанка. – Вы ведь потратили много душевных сил: подготовка к отбору, сам отбор, проигрыш… Вам тяжело, и мы хотим поддержать вас от всей души.

– Спасибо, – Хоуп искренне поблагодарила сердобольных работниц забегаловки и припала губами к горячему краю чашки. – Это чудесная традиция.

Просидев за столиком около получаса, она поднялась и пошла дальше. Добравшись до красивого сада со старым фонтаном, окутанным кружевом роз, присела на каменную, поросшую мхом скамью и задумчиво уставилась на летящие брызги. Подумала и поняла, что очень, просто безумно хочет в дом Мазуда, к Белому…

Вчерашний день они провели просто сказочно. Ни разу не поругались, не поспорили. Белого будто подменили – он перестал дуться и язвить. Отпустил. От этого на душе стало одновременно и грустно и легко. Именно поэтому Хоуп строго-настрого запретила ему сопровождать ее в день выбора.

Важное решение она должна принимать одна. Только вот какие там важные решения? После «таблеточного» сновидения Хоуп окончательно сбилась с толку и растеряла свои прошлые ориентиры. Белый… Во сне она видела Белого… Не соврала ли наставница, насчет того, что любовные таблетки являют в грезах того, кого любишь? Наставница, может, и врала, но вот сердце – собственное сердце! – говорило истинную правду…

Хоуп набрала полные легкие воздуха и с шумом выдохнула. Пора идти домой. Пора расставить все точки над «и».

Алсу

Перед тем, как я отправилась домой собираться для переезда, меня предупредили, что теперь за мной установлена слежка и сбежать или передумать – если вдруг сия крамольная мысль посетит меня – уже не получится.

Перед тем, как мне в последний раз позволили посетить хижину Иши, Царь сообщил мне свое истинное имя. Этот ритуал означал, что пути назад нет, и губы Маду, обжигая дыханием, произнесли едва слышно у самого моего уха:

– Джасвиндер-Асани.

– Что? – растерянно переспросила я.

– Это мое настоящее имя, не прозвище. Джасвиндер-Асани – Молния…

После представления я в гробовой тишине пересекла зал и, получив в спину скупой, но искренне доброжелательный кивок Аахути, отправилась восвояси…

Телепортация, тропа в лесу – все, как в тумане. Загрузившись происходящим окончательно, я тяжело плюхнулась на замшелое бревно и уставилась на носки собственных туфель. Персиковый «клубный» наряд все еще был на мне.

Я что, действительно победила? Победила! И это не спортивные соревнования, а конкурс невест – уж кто бы подумал!

Описать весь букет собственных эмоций я не смогла бы и при желании. Одно скажу – терзали сомнения. И страшно было. Такой неприятный, липкий страх неизвестности. А что дальше? А правильно ли то, что будет дальше? Нужно ли мне все это? Не ошибка ли…

– Бр-р-р! – я встряхнулась и громко фыркнула вслух, как собака после купания. Легче и яснее не стало.

Звук разорвал тишину леса. В кустах, вторя мне, взвизгнула обезьяна.

Лес успокаивал, ободрял, словно руки, клал на плечи зеленоватые тени – не парься, мол, все хорошо будет, чего куксишься?

С первых дней пребывания в новом мире мне понравилось гулять по лесу, рассматривать трещины в камнях, плутать в лабиринтах баньяновых колонн, слушать вопли обезьян и песни птиц. Я люблю юг, люблю море и тропический климат с его теплом и влагой. И, в принципе, новая жизнь меня устраивала. И все же периодически я скучала по дому, по своим родителям, друзьям и собакам, по бэ-эм-иксу, к которому я так и не прикрутила новое заднее колесо, купленное на сэкономленные на университетских обедах деньги…

– Поздравляю, – прозвучал над ухом холодный, чужой голос.

Я обернулась. Пришел Эйб. Встал надо мной, погрузив в тень.

– Спасибо. Садись, – я кивнула ему на бревно, на котором обосновалась сама. – Что-то радостной ты не выглядишь, – Эйб даже не пытался скрыть язвительный тон.

– Так дело-то серьезное! – огрызнулась я. – Замужество, как-никак. Судьба моя решается, а самое главное, раз уж я на все это подписалась, то…

Я зависла не несколько секунд, будучи не в силах произнести – озвучить – главное свое сомнение.

– То что? – поторопил меня собеседник.

– То придется забыть о доме.

– Доме? Кстати, где твой дом?

Я даже поперхнулась. Я ни разу не рассказывала соседу откуда родом. Он не спрашивал, а тут…

– Далеко.

– Я и сам уже понял, что далеко.

– Как это ты понял?

– А чего там понимать? Ты чужачка – сразу видно.

– Ну да, типа того, – не стала отпираться я и бросила наобум. – Из Третьего царства.

– Нет.

– Из Второго.

– Зачем врешь? – Сердитый взгляд, какая-то злая улыбка. – Ты издалека.

– Ладно, – сдалась я, – издалека так издалека. Из другого мира.

– Вот так бы сразу и сказала. – Злая улыбка сменилась грустной. – Так ты счастлива теперь?

– Счастлива… – с сомнением протянула я. – Знаешь, слово «счастлива» – это уж слишком. А вообще я вполне довольна.

Слово «довольно» получилось у меня каким-то неубедительным. Я сомневалась, хоть всячески и пыталась побороть душевные колебания. Победа так и не подарила мне ощущения триумфа, эйфории. Хотя, вполне возможно, все это нормально для победы подобного масштаба.

– Теперь между тобой и Царем никто не стоит, ты должна бежать к нему. Отчего же не бежишь?

Эйб провоцировал. Я разозлилась и рыкнула на него:

– Меня отпустили собрать вещи, так бы уже убежала. И вообще, можешь не язвить. Недавно я убедилась, что люблю Царя – и это стопроцентно.

Перед глазами возникла картинка из сна, навеянного любовными таблетками и чарующий, космический взгляд того, кто явился мне в нем. И невероятная правда, подслушанная в разговоре наставницы и Хоуп – таблетки показывают того, кого любишь. Вот оно как, оказывается…

– Ладно, тебе виднее, – сдался Эйб.

Он, кажется, хотел продолжить начатый разговор, но я не захотела. Встала и направилась к дому. Забралась и села на крыльцо. Почему-то разговор с Эйбом жутко взвинтил меня! Настроение окончательно испортилось. Я надеялась, что проведу последний день в доме Иши как-то иначе. Без ссор, мирно, бодро глядя в новую жизнь.

Ближе к вечеру за мной пришли.

Солнце еще не опустилось за горизонт, но уже стало тяжелым и красным. Его кровавый цвет напрягал, как напрягало все кругом. Непонятная тревога, возникшая утром, после выбора, разрослась до неимоверных масштабов и за несколько часов обернулась паникой.

Визитеров было пятеро. Четыре солдата и какой-то придворный – нарядно одетый седой мужчина неопределенного возраста.

– У вас есть час на то, чтобы собрать личные вещи и попрощаться с родными, – произнес он безразличным тоном. – Мы подождем.

– Я поняла.

Кивнула. Первая мысль – час, так много! Мне и собирать-то нечего, как говориться, «только подпоясаться». Вторая – час, так мало. Растянуть бы его на подольше и собраться с духом, и успокоиться, и подумать. О чем? О том, что я получила то, чего хотела. О том, что надо дойти до конца пути, раз ввязалась во все это…

Я решила воспользоваться имеющимся временем и спустилась в катакомбы, чтобы принять душ. Приведу себя в порядок – что плохого? Все-таки к Царю на встречу еду. И вообще, чего я распаниковалась? Я видела во сне Маду. Не в простом сне – в пророческом, так сказать! Какие еще могут быть сомнения? Просто я не особо разбираюсь во всей этой романтике и вообще… Не встретить бы Эйба.

Эта странная мысль (про Эйба) оформилась неожиданно ясно и ярко. Да, да, да! Именно так! Именно Эйб виноват во всех моих сомнениях. Ведь они возникают именно тогда, когда я вижу его. Когда нахожусь рядом с ним, общаюсь. Это он своими тайными разговорами, своими поцелуями и взглядами сбивает меня с толку. От его голоса и глаз кровь стынет в жилах, а сердце биться перестает. Что за напасть.

Только бы не встретить его сейчас.

Я быстро разделась возле душевой. Швырнула вещи кучей на пол, в компанию к какому-то тряпью, чуть не опрокинув какую-то грязную склянку с порошком, похожим на светлую дорожную пыль. Откуда она тут взялась? Раньше вроде не было. Встала под тугие струи воды, быстро ополоснулась, выключила воду. Хотелось застыть статуей и постоять какое-то время в полной тишине, и чтобы время не шло.

Я закрыла глаза.

За веками двинулся темный силуэт. Шагов слышно не было, но воздух колыхнулся, обозначая чужое движение. Эйб. Нет сомнений! Только не сейчас.

Я открыла глаза и приготовилась быть резкой. Я хотела попрощаться как можно жестче, уйти, не оборачиваясь, поставить точку, но не вышло!

На меня смотрел кто-то – кто угодно, только не Эйб!

Золотые волосы, светло-голубая кожа, полотенце, небрежно обмотанное вокруг бедер – кажется, он тоже в душ шел? Не ожидал, что я его место займу? Его… А кто это? Судя по повязке на лице, все же он. Эйб. Так вот как он выглядит без своей побелки?

Сердце забилось бешено он пугающей догадки. Не может быть. Нет…

Не обращая внимания на свою наготу, я подошла к парню вплотную и медленно прикоснулась к тряпке, скрывшей его глаз. Он не протестовал. Я стянула лоскут, и из-под него сверкнуло звездное небо.

– Эйб… Почему ты не сказал.

Договорить не успела.

Эйб прижал палец к губам, призывая к тишине, и развернув меня, подтолкнул на выход. На мои плечи легла старая распахнутая туника, которую я иногда использовала после душа вместо халата. Она всегда висела тут же, рядом, на выпирающем из стены крюке…

– Иди, ты ведь все уже решила.

Гулкий звук шагов заглушил фразу Эйба. Мои сопровождающие устали ждать и решили спуститься вниз, чтобы поторопить меня. Закутавшись поплотнее в тунику, я вышла к ним. Словно во сне, покинула подземелье. Солдаты не отставали ни на шаг. Огромные, молчаливые, они шли рядом. Какие-то серые, нечеткие, словно туман.

Увиденное внизу поразило меня до глубины души. Царь из снов. Парень из грез. Не Маду. Эти глаза – глубокие, темные, усеянные звездами. Не глаза Маду… Эти руки, настойчивые, сильные, требовательные… Не руки Маду.

Я вспомнила, как поскользнулась после помывки и смешно растянулась на камнях. С какой яростью я выкинула в сток ту маленькую склизкую штучку – причину моего обидного падения. Только теперь поняла, что это была линза. Линза, черт возьми! Почему мне это раньше в голову не пришло? Потому что Эйб перевязался, как пират, и наплел о травме… На самом-то деле он потерял линзу, что скрывала весь этот космос внутри его глаз. А уродская штукатурка прятала голубую кожу. Кто он такой? Голубая Кровь? Почему тогда прятался? Нет. Он не Голубая Кровь. Он другой…

Куча вопросов, а времени, чтобы выспросить ответы, нет! Я сделала выбор. Что ж – дойду до конца, а там, будь что будет. Эйб! Как жаль, что ты не открылся мне раньше, и как хорошо, что там, в моих снах был ты… а не Маду.

Я прошла в хижину, постояла пару секунд в центре комнаты, где мы с Эйбом жили. На подоконнике лежала готовая шляпа. Та самая, которую сосед обещал сплести мне. Которую я помешала ему доделать после нападения Это. Доплел, вот. Вовремя.

Я подняла шляпу и надела. Что ж, теперь, как леди Райдон (*бог грома и молнии в МК), я имею полное право носить ее.

Хоуп

Хоуп вернулась домой на закате. Сама не своя она взбежала по ступеням и остановилась посреди комнаты с фонтаном. Белый стоял у окна и смотрел на улицу. Услышав шаги, развернулся.

– Ты вернулась? Забыла чего? – недоумевающее приподнял бровь, подпрыгнув, уселся на подоконник.

– Тебя! – не своим голосом прохрипела Хоуп и двинулась к нему, сверкая ошалелыми глазами.

Выглядела она совершенно безумно, поэтому Белый тут же поинтересовался:

– Ты под чем, Надь? – спрыгнув с окна, подошел вплотную и хорошенько тряхнул девушку за плечи. – Эй! Алле! – попытался щелкнуть пальцами у подруги перед носом, но та нервно откинула в сторону его руки.

– Я ушла из Клуба. Все.

– Что значит – все? А как же твоя мечта о богатом влиятельном мужике? Не ври, что уступишь в вашей гонке мелкой… Кто угодно бы уступил, но не ты.

Глаза Хоуп нетерпеливо сверкнули, пальцы скользнули по ладони парня, крепко охватывая ее.

– К черту мечты, хочу реальность… Хочу тебя…

С этими словами она потянула Белого в сторону собственной спальни. Тот почему-то уперся, встал, как вкопанный, и требовательно уставился на обезумевшую подругу.

– Что? – она взглянула на парня блестящими, как начищенные стекла, глазами, и, настойчиво прильнув к его груди, потерлась носом о крепкое плечо. – Пойдем. Не мучай меня… Я пришла к тебе, видишь? Пойдем, пожалуйста, ты не пожалеешь! Я тебе все покажу, все, что умею…

– Знаю, что умеешь много, – алые глаза победоносно уставились на вздымающуюся грудь Хоуп, прошлись по покрытым испариной шее и щекам. – Не надо мне твоих умений, это не работа, – стальная рука обхватила тонкую талию девушки, притягивая вплотную. – Ты ведь девственница, Надюх, вот и веди себя, как девственница…

Она, привыкшая чаще проявлять инициативу, чем поддаваться кому-либо сама, даже ахнула от неожиданности, когда Белый, не медля, разорвал на ней тонкое платье из легкой бирюзовой ткани, и, легко подхватив под бедра, усадил на бордюр декоративного фонтана.

– Значит, первым у тебя буду, а, Надь? – красные глаза прищурились, а бескровные губы передернула едва заметная улыбка, то ли ироничная, то ли грустная.

– Не первым. Единственным, – ослабевшим от волнения голосом прошептала Хоуп, пытаясь справиться с завязкой на штанах парня. – Хватит уже болтать!

– Тоже верно…

Он помог ей завершить начатое и, ухватив руками за бедра, притиснулся вплотную. Почувствовав, как твердая, горячая плоть проталкивается сквозь влагу ее трепещущего нутра и утыкается, натягивая до боли неведомую преграду, Хоуп инстинктивно уперлась руками в мускулистую грудь своего новоиспеченного любовника. Ощущения и эмоции переполняли ее. Она ощущала себя наивной, нетронутой школьницей, неумелой, перепуганной… такой, какой не была никогда в жизни. И это распаляло, сводило с ума…

– Подожди.

– Испугалась? – безошибочно почуяв ее настроение, осведомился Белый.

– Нет, просто будь нежным, ладно?

– Ладно. Только у меня свои собственные понятия о нежности…

Договорить ему она не дала. Приставила к бледным губам палец, а потом коснулась их робким, невесомым поцелуем. Теперь Хоуп сама не могла ответить, вошла ли она в роль нетронутой скромницы, или действительно стушевалась, испугавшись того, чего у нее еще ни разу не было «по любви»…

У Белого действительно оказались свои понятия. Он вел себя уверенно и безжалостно: расправившись с естественным препятствием, взялся за дело решительно, но в первый раз надолго его не хватило – уж слишком долгожданным оказался момент… Хоуп это мало волновало. Она тонула в бесконечном поцелуе, пытаясь и тут вести себя податливо и неумело. Не притворяться, а действительно быть слабой, ведомой. Потому что это возбуждало, жгло изнутри, разгоняя крутящийся в легких воздух и учащая пульс до барабанной дроби.

Она застонала, ощутив, как не потерявшая твердости плоть, покинула ее лоно и вжалась в живот, по которому тут же растеклись потеки липкой влаги. Хоуп принялась размазывать их по себе, скользя ладонями по напряженному телу и набухшей груди. К тонким женским пальцам тут же добавились мужские: прошлись по животу, с наслаждением впились в подтянутые загорелые ягодицы партнерши, чтобы настойчиво притянуть ее к себе и резким движением развернуть лицом к фонтану.

Хоуп подчинилась, наслаждаясь собственной покорностью. Легла грудью и животом на каменный бордюр, и, подставив Белому зад, призывно закрутила бедрами. Долго ждать не пришлось…

И снова началось. Хоуп блаженно закрыла глаза, полностью отдаваясь ритму и собственным ощущениям. Мозги казались пустыми, в такт телам там бились, сменяя друг друга, имена: «Ярик… Белый…» Два имени, но до них ли ей было? Первостепенное значение имело только его тело… – невероятное, потрясающее тело. Натянутое, как пружина, крепкое, обжигающе-горячее – сила, нет, квинтэссенция силы и неутомимости. Партнер распирал изнутри, доставал так глубоко, что при сильных движениях все нутро охватывало болью, но эта боль тут же оборачивалась наслаждением.

От бешеных толчков тело девушки тряслось, став совершенно безвольным и слабым, дыхание сбилось, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Хоуп ничего не соображала, ее голова свесилась через край фонтана, и глупая жирная рыбина принялась мусолить беззубым ртом коснувшиеся воды длинные пряди.

Тем временем мощное мужское тело вжимало ее в бордюр, заставляя гнуться ребра, плюща о разогретый камень загорелый подтянутый живот. Это было дико, не по-людски… В тот миг Хоуп ощущала себя робкой неопытной сучкой, отданной для случки неуемному молодому кобелю. И от этих мыслей все ее внутренности поджималось, а по гладким бедрам текло… И это продолжалось и продолжалось…

Наконец, толчки стали напористее, тяжелое дыхание партнера участилось. Почувствовав, что парень собирается выйти из нее, Хоуп ухватила его за белую прядь и, притянув к себе, отчаянно зашептала:

– Не вытаскивай… В меня, пожалуйста…

– Как скажешь, родная…

В тот же миг над ухом раздался довольный рык, под живот девушки просунулась рука и перехватила ее так, что дышать стало невозможно, внутри запульсировало, растеклось сводящее с ума тепло. Это было выше ее сил… Хрипло, почти болезненно застонав, Хоуп закатила глаза, прогнула спину, а потом рванулась, в тщетной попытке сбежать от разрастающегося внутри огня. Белый не позволил ей свершить задуманное и сильнее придавил к каменному бордюру, заставив биться в агонии от расходящихся по ногам и рукам судорог. Терпеть это было невыносимо… В висках Хоуп зазвенело от напряжения, перед глазами пошли черные круги и в какой-то миг она отключилась.

Очнулась уже на кровати в своей комнате. Белый уперся руками в простыни, навис над ней, тяжело дыша, смотрел в лицо. В алых глазах плясали искры довольного лукавства. Отяжелевшие руки девушки мягко легли на шею парня и настойчиво потянули к себе:

– Классно было, – шепнула Хоуп, ласково касаясь губами его виска.

– Было? Мы же еще не закончили? – глаза Белого сверкнули с пугающим фанатизмом. – Я даже почти не запыхался…

И продолжение не заставило себя ждать.

Уже потом, когда все окончательно завершилось, Хоуп лежала на плече у Белого и с ужасом думала, что было бы, останься она в игре. Как Абашева.

Из-за Алсу сердце было не на месте. Раньше Хоуп списала бы подобное на зависть, но не сейчас. Нет, не место Абашевой в царских покоях. Не было ей места и в Клубе, с самого начала. Надо было сразу отправить ее оттуда. А выигрыш? Черт с ним, с выигрышем! Не пропали бы, по миру не пошли бы…

– Все в порядке? – ласковый голос над ухом вырвал из круговорота тревожных мыслей.

– Да.

– Нет. Не похоже. Что не так? – Белый аккуратно убрал плечо из-под головы Хоуп и развернулся боком, чтобы видеть ее лицо.

– За Алсу волнуюсь.

– Согласен. Быть женой Царя, может, для кого-то и неплохо, но не для мелкой это все… Зачахнет она там. Но она сильная, такие всегда в состоянии поменять свою судьбу. А, если что, мы поможем.

– Да, – Хоуп уныло кивнула.

Камень, придавивший сердце, не стал меньше, наоборот, увеличился и потяжелел. Поток запретных мыслей и воспоминаний прорвался сквозь плотину ментальных блоков. Она говорила себе – забудь, отрекись, оставь, не тащи за собой на дно… но…

– Что еще? – разгадал ее сомнения Белый. – Не в одной ведь мелкой дело?

– Есть еще кое-что, – Хоуп набрала в легкие воздуха, как перед смертельным прыжком с верхотуры в бездну… Мужчины не терпят подобных признаний – она усвоила это наверняка – но все же осмелилась и призналась. – Там, в нашем мире, у меня остался ребенок. Дочка.

– Ого! – Белый даже присвистнул. – Извини, но не ожидал от тебя такого… – заметив беспокойство на лице Хоуп пояснил, – был о тебе, как бы помягче выразиться, худшего мнения. Ребенок – это хорошо. Скучаешь по ней?

– Да. Всегда скучала. И в этом мире, и в том. Из-за своего образа жизни я оставила дочку у двоюродной сестры. Мне казалось, что ей лучше не знать такую мать, как я…

– Да брось! Ты чего, – грубые пальцы стерли с щеки Хоуп едва заметную слезинку. – Хочешь, доставим твою девчонку сюда? Хочешь? Этот мир хорош, вполне для нас с тобой, и ей понравится.

– Шутишь? Как ты вообще себе представляешь «доставить» ее сюда?

– Что-нибудь придумаю. Обещаю.

Алсу

Так возносятся на небеса, наверное.

Огромный корабль, как из фантастических фильмов про инопланетных захватчиков, завис надо мной. Он ждал нас в пустынном поле, что растянулось за городом. По его брюху пробежали вереницы огней, дрогнули наполовину поджатые посадочные опоры.

Корабль не приземлился. Он выпустил из центра широкий луч.

Свет окутал меня, ощутимый, тягучий, жидкий. Стало тепло и страшно, что вскоре нарастающий жар растопит меня. Слава всем богам, такого не случилось. Внутри луча родилось течение – мощный силовой поток, который оторвал меня от земли и потянул в вышину, прямо в разинутую пасть летучего корабля.

На пару секунд я, наверное, потеряла сознание. Вырубилась сама… или меня специально вырубили этим чертовым лучом. Перед тем, как отправиться в царство сна, я поймала себя на том, что совершенно не боюсь, но…

…жалею – совершенно точно жалею! – о сделанном выборе.

Я очнулась в огромной комнате. Серебристо-синие стены пестрели неизвестными символами и узорами из золотистых точек и штрихов. Неистово мигали приборные панели и длинные слепящие лампы под потолком. На полу сверкали перламутром гладкие плиты правильных геометрических форм, подогнанные так, что щели между ними взгляд едва улавливал.

– Прошу за мной, госпожа, – раздалось из-за спины.

Я обернулась.

Позади меня стояли три женщины в длинных белых балахонах. Их лица показались мне знакомыми – похожи на Аарси и Аапти. И на Аахути. То же отсутствие эмоций, те же мочки ушей, оттянутые до плеч тяжелыми сережками, те же высокие пучки из темных волос.

– Прошу за мной, – повторила самая высокая из женщин.

Не дождавшись ответа, она развернулась и пошла по коридору. Ее спутницы двинулись следом.

И я за ними.

Потянулись бесконечные гирлянды огней, длинные переходы, глянцевые стены. Мы шли очень долго, как мне показалось. Время почти не ощущалось, вернее, тянулось неуловимо медленно.

В конце перехода в стене открылся проход. За ним находилось просторное помещение, исходящее паром, с огромным круглым водоемом посередине. Вода изумрудного оттенка переливалась и сверкала слепящими искрами света.

– Прошу, – высокая женщина кивнула мне на длинную скамейку, сделанную из какого-то полупрозрачного, похожего на пластик, материала. – Раздевайтесь и идите в воду. Я приведу вас в порядок, а мои помощницы пока подберут вам подобающую одежду.

Я послушалась. Скинула своё тряпье и поскорее нырнула в воду. Приятное ощущение! Вода казалась чуть теплой и создавала ощущение невесомости.

Я прикрыла глаза. Мир вокруг растворился в тишине. Огни на высоком потолке просвечивали сквозь плотно сомкнутые веки, едва заметно пахло розами и кофе, где-то в глубине, подо мной едва слышно гудело – видимо, работали двигатели исполинского корабля (если у него, конечно, они были).

Розы и кофе.

Запах будоражил и пугал. Слишком сладко. Слишком пряно. Нотки перца в сладком аромате – словно призыв к осторожности. Теплая ванна из снов о лучших земных курортах, но в ней неспокойно, наоборот. Прекрасная жизнь из сказки – мечта! Но мечта не моя, чужая… Я ведь никогда не мечтала о замужестве и богатстве. Никогда! Так что я вообще здесь делаю? Что!

– Прошу.

Снова это безразличное, механическое «Прошу». И клон Аапти, Аарси или Аахути длинношеей древнеегипетской статуей застывает на краю бассейна, чтобы протянуть мне махровое полотенце, белое и легкое, будто облака…

Я ощущаю небывалую мягкость на плечах и невозможный дискомфорт в душе. Одежды, в которой я пришла сюда, уже нет. Убрали. Вместо нее – роскошные тряпки вполне в духе Клуба, то ли кремовые, то ли розовые. Дамочки резво натянули их на меня – а что, вполне сносно, даже не тянет и не жмет.

Следующий шаг – волосы. Их долго чесали и укладывали в замысловатую прическу. Если честно, результат стараний был мне не особенно интересен. Для меня всегда существовало лишь три прически – хвостик, пучок и распущенные волосы. Все остальное – пустая трата времени, как по мне…

Наконец приготовления закончились.

Меня снова повели по нескончаемым коридорам и переходам. Финалом долгого пути стал круглый зал с ярким освещением, от которого началась резь в глазах. Голова кружилась, здесь воздух был другой – перенасыщенный кислородом, прохладный, свежий. Система кондиционирования работала превосходно!

Когда глаза немного привыкли к свету, я смогла рассмотреть гладкие стены и похожий на яичную скорлупку потолок. И трон в синей дымке, что был в паре-тройке десятком метров от меня. На троне фигура – гадать не нужно, кто.

Сопровождавшие меня женщины раскланялись и исчезли – будто тени растворились в воздухе, бесшумно и быстро.

Я осталась наедине с Царем. Его благородный силуэт рисовался на расплывчатом троне темно-синим грозовым облаком.

В голове пульсировала единственная мысль, болезненно покалывала за висками. «Все не правильно. Все не так. Нужно изменить это»…

– Здравствуй, новая Царица, рад приветствовать тебя в моей обители.

Голос прогремел громом и ветром прошелся по помещению. Сильный голос, властный – обычно от таких голосов у меня инстинктивно поднималась в душе волна протеста.

– Здравствуйте.

Вот, и сказать больше нечего. «Привет, Царь! Может, разбежимся по-хорошему, и я свалю отсюда домой? Желательно прямо к себе домой, на Землю»… Крамольная мысль породила резь в глазах. Захотелось разреветься.

Маду. Или Молния. Или Джасвиндер-Асани. Да какая, вообще, разница? Паника… Паника! В один миг в моей душе назрело непреодолимое, природное желание бежать. Такое же, наверное, случается у африканских животных во время великой миграции. Бежать… Бежать отсюда! Не важно, как, главное двигаться, не стоять на месте и не принимать эту нелепую, глупую, совершенно мне не нужную судьбу…

– Вижу, ты взволнована, моя Царица?

Царь поднялся с трона и подошел ко мне вплотную, укрыв своей тенью, погрузив в синевато-сиреневый сумрак.

– Я не…

Давай, Алсу! Не мямли! Признайся ему честно, что накосячила, что все это – лишь глупая авантюра, в которую ты влезла против собственного желания, лишь ради экстрима и баловства.

– Все хорошо? – тяжелая рука опустилась мне на лечо, вдавила в пол.

– Да… Неплохо… Просто… – непослушные слова комками застревали во рту, путались, не давая сказать главное.

– Ты устала, перенервничала. Позволь мне расслабить тебя? Пойдем.

Ох, и напрягло меня это «расслабить». Слава богам, в виду имелся банальный обед. Или ужин… Я уже совсем потерялась во времени. Ведь здесь, на царском корабле не было ни окон, ни часов.

Белый стол, похожий на омытый морем камень, и пара мягких кресел ждали нас в соседнем помещении. Стол ломился от угощений – местных сладостей и фруктов. Посередине стоял хрустальный графин с вином и пара тонконогих кубков. Я прикоснулась к одному из них, чтобы пригубить вина – ничего больше в глотку не лезло. Напиться и расслабиться не самый лучший вариант, но так, быть может, хоть дар нормальной речи вернется ко мне? Почему я вообще онемела вдруг? Похоже на гипноз или какие-то чары… Все тут не как у людей!

– За тебя, моя Царица.

Царский кубок взметнулся к потолку. Я вздрогнула и пришла в себя.

– Прошу прощения, но я должна сказать кое-что важное и честное! – собравшись духом, затараторила я. – Я… я совершила ошибку, придя в ваш Клуб. То, что я выиграла конкурс – нелепая случайность! На моем месте должна быть другая. Я не люблю вас! Я заблуждалась из-за дурацких таблеток… Мне казалось…

– Подожди, – голос Царя оставался спокойным. – Не любишь? Заблуждалась? Ты это сейчас серьезно?

– Да, – выдохнула я, готовясь к самому худшему.

– Это странно. Обычно девы мечтают о том, чтобы стать Царицами… Хотя, тебя, наверное, испугали рассказами о трагической судьбе предыдущих избранниц? Но тебе это не грозит.

– Да дело не в этом… Вернее, и в этом тоже, но для меня сейчас важнее то, что я вас не люблю! Не люблю, вот, и все! Хоть ты тресни! Я поняла это, наконец. Жаль, что поздновато. И теперь я прошу вас переиграть все, если можно… а если нельзя, я все равно не останусь с вами и не буду вашей Царицей.

– Не быть Царицей? – задумчиво повторил за мной Маду. – Но все уже решено. Обратного пути нет.

– Совсем? – обреченно уточнила я.

– Почти совсем, – глаза Царя пугающе сверкнули. – Есть один вариант.

– Какой?

– Чтобы не быть Царицей, тебе придется умереть.

Хоуп

– Ты куда это собралась?

– В душ, – Хоуп застыла, распластавшись на животе у края кровати.

– Зачем? Рановато еще, – с усмешкой подметил Белый, хватая неудавшуюся беглянку за щиколотку и подтягивая к себе. – Я ведь тебе пять раз обещал, а обещания надо выполнять.

– Мне и четырех с лихвой хватило.

– Не четырех, а трех, первый не в счет! А я обещал.

К черту обещания! Белый снова потянул. Хоуп протестующее вцепилась пальцами в край кровати. Лишь одно слово сорвалось с ее губ.

– Спасите…

И спасение пришло, надо отметить, весьма своевременно и неожиданно. Почуяв чье-то постороннее присутствие, девушка подняла глаза на входной проем. Там, натянув на лицо самую скептическую из своих улыбок, стоял Эйб.

– Какого черта ты приперся без стука, мажорчик? – недовольное рычание Белого вывело Хоуп из ступора.

– И тебе доброе утро, – не обратив внимания на сердитый тон хозяина, отозвался гость. – Я к вам по делу, только для начала оденьтесь оба и избавьте меня от этого зрелища.

– Я тебя сейчас от нижней челюсти избавлю, Эйб, если умничать будешь, – принялся ворчать Белый, но с кровати все же слез и неспешно принялся за поиски разбросанной накануне одежды.

– Не злись, Белый, дело серьезное, – предупредил гость. В голосе его отчетливо прозвучала тревога.

– А как мне не злиться, если ты мне всю статистику своим визитом испортил?

– Забудь об этом, Алсу в большой беде.

– Мелкая? Она ведь теперь Царица?

– Вчера вечером гонцы протрубили о выборе Царя. А сегодня утром, пока вы тут развлекались, стало известно о казни Царицы!

– Чего? – хором воскликнули Белый и Хоуп.

– Что слышали, – грубовато бросил Эйб. – Алсу казнят.

– Когда?

– Прямо сейчас…

Немая сцена, последовавшая за страшным известием, продолжалась секунд двадцать. Потом начались спешные сборы: пока Хоуп натягивала платье, Белый успел одеться и сбегать за мечом.

– Айтмана здесь? – спросил Эйб, когда они втроем неслись по лестнице во двор.

– Да, стоит на заднем дворе, – кивнул Белый. – Слава богу, я ее вчера пригнал сюда. Думал, на царский праздник поедем… видимо, не поедем.

– Поедем на царскую казнь, – отозвался Эйб, – и постараемся ее предотвратить.

– Вдвоем против царской армии? – Белый скептически хмыкнул. – Хотя, – он пристально оглядел Эйба. – Ты ведь, насколько я помню, генеральский сынок? Не послушаются тебя случаем царские солдаты, а?

– Не послушаются, – отмахнулся Эйб. – С чего бы им меня слушаться?

– И толку с того мажорства…

– Во-первых, я не родной сын генерала. Во-вторых, я армиями не командую, это у сестры есть полномочия командира, не у меня…

– Ладно, – не стал спорить Белый. – Сейчас не время для болтовни про родню. Спасать надо мелкую…

Айтмана застрекотала. «Живые» кони двинули ногами. Дом Мазуда быстро остался внизу и вскоре утонул в садовом мареве, затерявшись в переплетении многочисленных улочек.

Эйб

Айтмана приземлилась у края толпы зевак. Далеко впереди, за морем их голов, за тысячами напряженных взглядов, возвышался эшафот. Там, вокруг привязанной к столбу фигуры уже занимался огонь, облизывал ноги жертвы. Чуть в стороне, закрывая тенью городские крыши, висел огромный летающий корабль.

Хорошо, что не слышно криков. Хорошо, что толпа глушит звуки в своем шуме, хорошо, что ветер уносил запах гари на запад, прочь от роковой площади…

Айтмана резко приземлилась. Белый перепрыгнул через борт, схватился за меч, но Хоуп его остановила.

– Что ты собираешься делать? Прорубать путь через людей?

– Да уж, толпа знатная, – разочарованно прорычал Белый и зло плюнул себе под ноги.

– Начнем бой, сбегутся стражники, станет еще теснее. Придется обходить кругом, – покачал головой Эйб, и улыбка его, так и не сошедшая с лица, превратилась в оскал. – Будь ты проклят, Джасвиндер-Асани! Я доберусь до тебя, Царь, слышишь?

Неизвестно, услышал ли его адресат, но вот окружающие услышали точно. Поглощенные до этого процессом казни, теперь они обернулись разом – всей толпой – и обомлели, глядя на покрытого потресканной штукатуркой незнакомца в старой айтмане. Они зашептались в непонимании, зароптали, двинулись было к Эйбу – не из злобы, скорее от любопытства – и тут же отхлынули в стороны, насколько позволяла плотность толпы. Оружие Голубой Крови отпугнуло…

Шум и возня привлекли внимание солдат. Они стали стягиваться со всех сторон, окружая айтману и ее пассажиров. Все больше и больше.

– Сейчас они навалятся скопом, и наша вылазка накроется медным тазом, – скептически отметил Белый, поудобнее перехватив меч.

Солдаты подступали; толпа пропускала их, понимая, что назревает конфликт, от которого лучше держаться подальше. Сверкнули на солнце белые шлемы. Далеко – на другом конце площади – полыхнул костер, и золотые блики сменились кроваво-алыми.

– Много их, – сокрушался Белый.

– Мы дадим бой, сколько бы ни было врагов! – стиснул зубы Эйб.

– Конечно, дадим, но вот толку с того? Все равно задавят числом и к костру не пропустят…

Солдат становилось все больше. К пехотинцам прибавилось несколько всадников на длинноногих лошадях в светлой кожаной броне. Все они были настроены крайне серьезно.

– Черт! Как их много! – Белый толкнул Эйба в бок. – Я возьму их на себя, а ты двигай к костру.

Его голос звучал глухо и отрешенно. Эйб прекрасно понимал почему – огонь уже пылал вовсю, надежд на спасение не осталось… Но они друг друга поняли.

Если не можешь спасти – отомсти!

Месть…

Когда солдаты окружили айтману, по толпе прокатилась новая волна ропота. Что-то приближалось, как волнорез, разбивало людскую толчею надвое. Спустя миг из-за предусмотрительно раздавшихся в стороны спин выступили белые кони…

– А ну, прочь! Разошлись все, живо! Дорогу генеральской дочери!

Белый и Хоуп удивленно уставились на прибывшую процессию, а Эйб выругался и свирепо заскрипел зубами.

– Только ее тут не хватало…

К айтмане подъехало несколько всадников в золотом и синем. Солдаты занервничали – вновь прибывшие были явно не из их компании. Что-то назревало.

Следом за красивой охраной появилась знакомая колесница. Ее хозяйка жестом велела своей страже оттеснить царских солдат.

– Амбис? – Хоуп удивленно приподняла брови, рассматривая старую знакомую, явившуюся столь некстати. Или кстати? – Что ты тут делаешь?

– Пытаюсь помочь вам свершить задуманное. – Амбис гордо стояла на своей колеснице, крепко сжимая поводья, чтобы сдержать волнующихся коней. Ее волосы развивались на ветру, а пальцы правой руки привычно сжимали древко секиры. – Я не знаю, что произошло, и почему Алсу казнят, но я не собираюсь мириться с этим.

– Не знал, что вы с ней подруги, – скептически подметил Эйб.

– Может, и не подруги. Но там, в заброшенном городе, мы пересмотрели свои взгляды по отношению друг к другу, – строгое лицо Амбис осталось непроницаемым. – Вот так. Поэтому, если хочешь сделать что-то полезное, советую забыть о наших с тобой разногласиях, братец, – Амбис поставила колесницу вплотную к айтмане и выбралась из нее. – Нам придется дать бой царским воинам. Моя гвардия верна лишь мне и моему отцу, так что шанс потянуть время есть. Эйб, пробивайся к костру, я прикрою! И вот еще, – она сняла с запястья один из десятка тонких светящихся браслетов и передала брату. – Надень. Пока оставшиеся браслеты на моей руке будут светиться белым, я буду знать, что ты жив. Иди…

Голос Амбис растворился в реве царских солдат. Они устали выжидать и, сообразив, что перед ними мятежники, бросились в бой. Телохранители Амбис не заставили себя ждать.

Началась потасовка.

Эйба быстро оттеснили от сражающихся друзей. Края толпы сомкнулись, закрывая проход к остальным. Он попытался вскинуть лук, чтобы заставить людей расступиться, но из-за давки не смог этого сделать.

– Я помогу, – раздалось над ухом.

Голос, сказавший это, оказался знакомым. От него по позвоночнику прокатилась волна холода. Нет. Не может быть. Только не сейчас! Не ты…

Эйб развернулся вполоборота – насколько получилось – чтобы встретиться взглядом с кем-то, стоящим слева. Глаза, глянувшие из-под свода темного капюшона, подтвердили опасную догадку.

– Это… ты жив…

– Я.

– Убирайся в подземный мир, не до тебя сейчас. Сгинь. Исчезни!

Новая попытка двинуться закончилась резким оцепенением. Тело сковал паралич, в мозг просочилась инородная злая воля – знакомое ощущение, такое не забывается. Такое уже было.

– Не прогоняй меня, ведь я твой союзник, твой учитель. Я обещал дать тебе силу, помнишь?

Прошлые договоры поднялись из глубин памяти черной уродливой кляксой – было такое… Было! А потом – происшествие в пещере и предательство. Нельзя верить словам демонов – они вероломны, всегда!

– Ты обманул. Ты…

– Разве? – голос в голове стал мягким и ласковым. Доверительным. – Разве обманул? Я хотел дать тебе обещанную силу, а для этого нужна была соответствующая жертва. Особая жертва! Ну, да ладно, я простил тебя. Забудь былые разногласия и доверься мне. Я помогу. Я не забыл о твоей мечте. Я помню, как нашел тебя, алчущего силы ради хорошего дела. Месть – прекрасная вещь, тут я с тобой полностью солидарен! Помнится, ты хотел поквитаться с Царем, и я был готов помочь тебе, но ты все испортил – передумал из-за детской симпатии. Ты, глупый мальчишка, решил пощадить врага, потому что твоя случайная безродная подружка влюбилась в него… О, какая непозволительная слабость!

– Оставь меня, Это. Убирайся в преисподнюю.

Слова, еле выжатые сквозь непослушные губы, прозвучали неубедительно. Несколько дней назад, после событий в пещере, Эйб дал себе слова оставить прежние мысли. Он был готов поменять приоритеты и забыть о страстном желании отомстить Царю. За что отомстить? За жизнь дорогого человека… Досадное, непозволительное милосердие! А ведь надо было мстить, не отступаясь так просто от многолетней жизненной цели. Надо было, ведь ошибка вышла роковая. И Царь снова отнял то, что безумно дорого…

Казнь Алсу сломила Эйба, выбила из колеи. Еще вчера он ненавидел Это и не подпустил бы его к себе и на милю, теперь же демон не имел никакого значения. Есть и есть. Искушает – пусть искушает, терять-то все равно нечего. Какая теперь разница? Все кончено. Все! Все… Он так и не признался ей в любви. Он принял ее выбор и решил отпустить, простив ее избранника.

Зачем!

Зачем…

Кто мог подумать, что все обернется…

…казнью.

– Я помогу. Мы ведь с тобой союзники. Друзья. Пусти меня в свой разум, позволь вести тебя, и мы вместе достигнем цели, вместе отомстим! Ты и я.

И Эйб сдался окончательно, позволив тьме поработить разум. На душе сразу стало спокойнее, боль в груди улеглась, а на глаза пала темная пелена, она заглушила лишние звуки и сгладила, замедлила движения тех, кто находился вокруг. Движения обрели ту невероятную грацию и стремительность, что когда-то уже была… Он уже пробовал силу Это раньше – там, в древнем городе, и знал возможности, которые она дает. Скорость, точность, мощь.

Слева рухнуло тело – Это покинул оболочку своего очередного носителя и, бесплотный, приблизился к Эйбу. Сконцентрировался в воздухе пульсирующей черной тенью и нырнул прямо в позвоночник, обосновываясь в груди за ребрами – поехали!

Поблизости, буквально в паре шагов от демона и его нового носителя, неистово ржала и крутилась лошадь одного из солдат. Недолго думая, Эйб вскочил на нее и, пришпорив, помчался через площадь, нещадно погоняя скакуна, заставляя грудью пробивать дорогу сквозь толпу.

Где-то позади остались Хоуп, Белый и Амбис. Затерялись в общей суматохе. Эйб искренне надеялся, что после всего, что они устроили на площади, эти трое останутся живы.

Люди расступались перед всадником. Лишь один раз ему пришлось вскинуть лук и явить их взглядам сияющую светом тетиву с пылающей стрелой.

Наконец, он достиг цели – груды пепла, что осталась на месте казни. Просто пепел – серый безжизненный тлен – и никаких останков жертвы. Ничего. Совсем.

Наверное, это был тот редкий, пожалуй даже единственный, раз, когда Эйб перестал улыбаться. На миг его лицо страшно исказилось от боли, ужаса и досады, но он тут же взял себя в руки, желая не упустить последний шанс сделать хоть что-то для Алсу. Теперь оставалось одно – отомстить.

Царский корабль растекся по небесам жирным пятном. Бесформенный, широкий, плоский как тарелка, он исходил мириадами вспышек, напоминающих гирлянды праздничных огоньков. Где-то между ними прятался один из камней, позволяющих махине держаться в воздухе.

Эйб вскинул лук, прицелился и выстрелил в брюхо чудовищной машине, желая повредить камень. Сперва один, потом, если успеет – если ответный выстрел врага заставит себя ждать хоть пару лишних секунд – еще один. Или два. Всего их должно быть штук пять-шесть. У ваджры – великого оружия Голубой Крови – хватит мощи, чтобы сбить царскую виману.

Месть.

Стрела стремительно рассекла спертый воздух и ушла в цель. Огромный корабль содрогнулся, начал было поворачиваться вокруг своей оси, но продолжалось это всего несколько секунд. Вимана еще раз дрогнула, вернулась в прежнее положение, после чего ее подбрюшье осветилось яркой вспышкой, и она медленно поползла в сторону Эйба.

Вскоре огромный небесный корабль завис над всадником, погрузив его и место казни в тень. Эйб тяжело дышал, будто это он, а не конь, мчался, не зная устали, сквозь окутанную дымом толпу.

Стало тихо.

Широкий луч вырвался из утробы виманы, облил холодным светом Эйба и коня и, лишив земного притяжения, потащил наверх, в разверстую пасть открывшегося проема.

Минута ослепляющего сияния.

Несколько минут кромешной тьмы.

Эйб очнулся в ней и, пытаясь сориентироваться в неизвестности, нащупал ходящий ходуном лошадиный бок. Лошадь лежала рядом. Она даже не пыталась встать – возможно, ее специально парализовали.

– Эй! Есть здесь кто? – Эйб нащупал лук, который успел приторочить к седлу.

Свет зажегся слишком резко и ярко. Вырвал из тьмы. На контрасте с ослепляющим светом тьма начала казаться уютной…

Никто не ответил.

Эйб оглядел белые стены, испещренные мириадами цветных огней. Ни одной двери. Хотя, помещению они не были нужны вовсе. Спустя минуту, в стене открылся проем – будто протаял, а потом, впустив в комнату отряд из шести воинов, сросся снова.

Воины не походили на привычных царских солдат. Их лица были полностью скрыты гладкими зеркальными масками, а доспехи подсвечивались россыпями силовых камней.

– Оставь оружие и следуй за нами, – прогудел один из странных воинов безэмоциональным неживым голосом. – Царь желает лично на тебя взглянуть…

Его провели чередой коридоров, абсолютно одинаковых и чрезмерно освещенных. Вязь переходов закончилась огромным залом. Панорамные окна по двум его сторонам открывались видом на голубое, украшенное курчавыми облаками, небо.

Царь уже ждал своего новоявленного пленника. Он стоял у стекла, спиной к вошедшим. Алая парча стекала с широких синих плеч на глянцевые плиты пола. Золотые волосы водопадом падали на спину.

– Приветствую тебя в моем небесном дворце.

Голос надрезал тишину, заставив Эйба стиснуть зубы от боли – в ответ на звук Это шевельнулся внутри болезненным комом.

– Я не в гости к тебе пришел, – губы пленника перекосились в свирепом оскале. Больше никаких улыбок, пора показать свой истинный настрой.

– А вот я рад твоему визиту.

– Что ты обо мне знаешь, чтобы радоваться?

– Все знаю. Ты сирота, втайне воспитанный семьей моего генерала. Тебя долгое время скрывали ото всех по причине необъяснимой болезни. Пока до восемнадцати лет ты жил с приемной семьей, я наблюдал за тобой, и, сказать честно, теперь я поражен…

– Чем поражен? – нахмурившись, выплюнул Эйб.

– Твоей силой, скоростью и способностью управляться с нашим оружием, – прозвучало в ответ.

– Я не ради твоего восторга сюда явился.

– Ради чего же?

– Я пришел за расплатой.

– Расплатой? Какой именно?

– Расплатой за жизнь двух людей: моей матери и Алсу.

– Вот оно что? – Царь, наконец-то, соблаговолил повернуться к гостю-пленнику лицом. – Если хочешь знать, Алсу жи…

Ему не дали договорить. Из груди Эйба рванулся Это. Черный вихрь столбом поднялся к потолку помещения, раскинул в стороны десяток гибких бесплотных щупальцев.

– Не слушай его, мой ученик! Царь убийца! Он отнял у тебя самое дорогое – твою приемную мать и твою возлюбленную, а теперь хочет запутать, сбить с толку. – Тьма сгустилась, обрела плотность, под потолком мелькнула пара алых глаз. – Убей Царя! Я помогу тебе это сделать! Не медли!

Безликие стражники схватились за оружие. Белым светом вспыхнули клинки.

– Ты принес в мой дом демона? – Царь вздохнул, окидывая Эйба и его жуткого помощника равнодушным взглядом. – Опрометчивый поступок. Зачем ты доверился ему – врагу Голубой Крови?

– Лишь тебе он враг, не мне!

– Он враг всем. Всему живому: всем народам и видам, всем разумным и неразумным существам. Он – абсолютное зло, червоточина вселенной, желающая обернуться черной дырой и поглотить весь свет! – Царь раскинул руки. От этого жеста его фигура стала объемнее и шире, красные одежды затрепетали – по помещению пронесся порыв ветра. – Вот мы и встретились, демон! Ты не уйдешь отсюда живым.

– Мы посмотрим кто кого, голубокровый! – прошипела в ответ живая тьма, и в ее голосе слилась тысяча голосов, безжалостных и страшных. – Давай, мальчишка, не стой столбом! Ты хотел отомстить? Так не отказывайся от своей мести!

– Не за что ему мстить. Его подруга – моя Царица – жива! Вот, взгляните. – отрезал хозяин виманы…

Царь щелкнул пальцами, и из стены выехала подставка со стеклянным шаром. Шар вздрогнул, наполнился туманом, в котором постепенно проступила картинка – мчащаяся во весь опор колесница, и знакомая девичья фигура на месте возницы.

Наблюдая за ней, Эйб балансировал на краю. Ненависть к Царю не отпускала его – в конце концов, именно ради мести все это и затеяно. Царь только что сказал, что Алсу жива, но можно ли ему верить, не обман ли это? Скорее всего, обман. Ведь Эйб своими глазами видел горящее на площади тело…

– Жива… – эхом повторил он, наконец.

– Это ложь! – грянул из-под потолка глас демона. – Даже если девчонка и жива, то твоя приемная мать… Она была убита Царем, спроси!

– Твоя мать – моя сестра, – пояснил бывший Маду, нынешний Джасвиндер-Асани.

– И ты убил ее, Царь. Убил, чтобы не делиться с ней властью, – тут же подсказал Это.

– Не ее, а твоего слугу, низшего демона, похитившего ее облик. Подобный случай произошел в Клубе совсем недавно: другой твой слуга притворялся одной из наставниц. Низшие демоны убивают людей, а сами умело копируют их внешность. Так умело, что раскрыть их практически невозможно. То же самое произошло с сестрой…

– Так ты мне врал? Врал, Это? – взгляд Эйба исполнился яростью. – Ты настраивал меня против Царя? Почему?

– Потому что с Голубой Кровью пора кончать. Я дам тебе силу и возможности, юный Эйб. Я помогу тебе, как всегда помогал. Ты только слушайся меня, как слушался раньше…

– Не могу. После случая в древнем городе я не могу верить тебе как раньше, Это.

– О, там, в древних подземельях я лишь хотел преподать тебе важный урок. Хотел показать, как ослабляют людей любовь и привязанность, как легко сбивают с пути. Все сердечные чувства – слабость!

Монстр содрогнулся, и во все стороны от него разлетелись острые зигзаги черных молний. «Слабость! Слабость. Слабость…» – эхом пронеслось в голове Эйба, и тьма окутала его, лишив возможности видеть свет. Сквозь ее плотную, мутную пелену, он видел лишь очертания присутствующих: светлые силуэты парализованных демоном стражников, огромную, отдающую алым фигуру Царя… Мозг закипал от ярости, чужой и болезненной. Она, словно кислота, растворяла голову изнутри. Эта ярость принадлежала демону, и Эйб не мог справиться с ней…

– Нет! Остановись! Выбрось его из своей головы! – голос Царя пророкотал из черного тумана, подарив надежду на освобождение от чар. – Прочь, чудовище! Прочь…

Слепящая вспышка озарила помещение, Эйб потерял сознание. Когда он пришел в себя, все вокруг было наполнено белым светом. Царь стоял рядом, возле него толпились стражи, а у самой дальней стены сжимался и пульсировал комок тьмы.

– Вставай! – Твердая, словно выкованная из стали, рука помогла парню подняться на ноги. – Демона нужно уничтожить. И это сделаешь ты.

– Почему я?

– Потому что иначе тебе не разорвать вашу связь. Я не смогу убить его одного – он сразу спрячется в твоей душе. Сейчас я могу уничтожить Это только вместе с тобой. Значит, убить его придется тебе…

– Не слушай его, Эйб, – ласково зашептал монстр. – Я слишком ценен, чтобы умирать, я знаю кое-что, невероятно важное для тебя. Одну тайну.

– Не слушай его, он обманывает, – грозно произнес царь, но Эйб на всякий случай уточнил:

– Какую тайну?

– Обещай, что даруешь мне жизнь. И ты Царь, обещай… Поверьте, тайна того стоит, ведь она касается аватара Голубой Крови.

– Ты лжешь, чудовище, – Царь гневно взмахнул рукой, призывая одного из стражников подать ему оружие. – Что ты можешь знать об аватаре?

– То, что он уже рожден.

– Это вымысел!

– Нет, не вымысел. Поклянись, что оставишь меня в живых, и я укажу тебе на него…

И Царю пришлось сдаться…

– Хорошо, клянусь. Но если ты соврешь, мы убьем тебя.

– Я не вру, – Это повернул свою черную голову в сторону Эйба. – Прикажи мальчишке отмыться от грязи, снять с глаза повязку. И ты увидишь!

– Что за бред? – Царь в недоумении взглянул на Эйба. Тот же моментально возмутился:

– Я – обычный человек. Болезнь всему виной…

– Нет никакой болезни, просто ты – не обычный человек. Ты – аватар Голубой Крови, в будущем самое могущественное существо этого мира. Единственный шанс Голубой Крови продолжить свое существование в этом мире. Ты – наследник небесных богов, всех их технологий, богатства и силы. Ты – их наместник на земле. Все ждали тебя слишком долго. Так долго, что даже не заметили, как ты пришел.

– С чего бы мне быть аватаром? Я родился от обычных людей в бедной деревне – так говорила моя приемная мать, – возразил Эйб.

– Твоя приемная мать ошибалась, – сладко пропел демон. – Она почти ничего не знала о тебе, как и все остальные. Энделинн, дорогая сестра нашего Царя, отыскала тебя ребенком на границе Четвертого Царства в заброшенной лачуге. Сколько ты там пробыл без огня, оружия и еды – одним небесам ведомо. Кто принес тебя туда – также доподлинно неизвестно. Энделинн забрала тебя в столицу и неимоверно привязалась к тебе, и в этом была ее ошибка. Но вскоре – о, ужас! – Энделинн умерла. Тебя стала воспитывать генеральская семья. Долгое время ты был самым обычным ребенком, но потом в твоем организме стали происходить необъяснимые метаморфозы. Твоя кожа изменила цвет, твои глаза стали сиять ярче звезд, ярче алых углей… Что-то боролось в тебе, постоянно менялось… Медики исследовали тебя и не нашли ответа. Один старый врач вспомнил, что такое происходило с теми, в ком была искусственная кровь, подаренная человеческому народу еще во времена древних сражений… Тебя попробовали излечить от недуга, а потом поняли, что виной твоей боли – земной воздух и солнечный свет. Тебя спрятали от него под слоем специального вещества, способного защитить твое тело. Это вроде бы помогло. Как ни пыталась царская семья скрыть твою судьбу, я узнал о тебе и заинтересовался всей этой историей – стал искать ответ, что ты за создание, и нашел его. В дебрях леса, у полуразрушенной хижины на окраине государства, где ты был найден, под слоями земли и камней находился межзвездный корабль Голубой Крови. Вимана чужого, неизвестного рода принесла тебя сюда. То, что не могли создать местные, создал кто-то другой. Аватар родился и прибыл в Четвертое Царство. Вот такой вот подарок судьбы. Там, в корабле – вернее в отделенном от него спасательном отсеке – я нашел дневники твоих настоящих родителей – человеческого мужчины и женщины Голубой Крови. Они долго скитались по бескрайнему космосу, отыскивая место, где смогли бы осесть, пока не выбрали эту планету, но корабль был поврежден и потерпел крушение при посадке. Родители погрузили свое дитя и записи в спасательный отсек, а сами погибли. Это случилось много лет назад. Очень давно. Я не знаю, сколько времени ты провел в спасательной капсуле, прежде чем она разрушилась. Но явился ты, похоже, вовремя. Такова твоя истории, Эйб.

Демон договорил и замер.

Царь и Эйб молча смотрели друг на друга.

– Почему ты решил рассказать нам все это? – с недоверием поинтересовался Царь. – Ты – враг людей и враг Голубой Крови.

– О, я рассказал вам все, потому что ничего уже не изменить. Потому что не я вам враг теперь, а вы враги друг другу. Вы пожрете друг друга, когда захотите поделить власть, ведь вы оба сильны, а власть не делится…

– Ах ты, подлая тварь, – Эйб в ярости сжал кулаки. – Ты опять пытаешься стравливать, подстрекаешь, подначиваешь!

Но Это его не боялся:

– Помни о своем обещании, юный аватар. Я был честен и жду честности от тебя. Услуга за услугу. Я вам правду, вы мне жизнь…

– Надеюсь, ты не обманул нас, демон, – грозно прервал его Царь. – А по поводу вражды – не надейся. И люди, и Голубая Кровь слишком много воевали и теряли, чтобы понять – мир хоть и сложнее, но все же гораздо плодотворнее войны. Война разрушает, и только мир – создает.

– Посмотрим-посмотрим, – ерничал Это. – И – да! – сегодня я не врал. Возможно, я поступил так первый раз в своей бесконечно долгой жизни… Так что слова мои стоят дорогого. А вот в вашей честности я, кстати, не уверен. Поэтому есть у меня еще кое-что в запасе, что гарантирует мне безопасность надежнее ваших слов.

– Что же?

– Информация… Важная и бесценная!

– Какая еще информация?

– Алсу… Твоя подружка, Эйб! Она ведь так жаждет вернуться в свой мир. Я заглянул в ее душу там, в подземелье – вселенская тоска… Неужели ты не оставишь ей шанса? Ведь дорогу домой она узнает, лишь уничтожив меня. А если меня убьешь ты…

Эйб скрипнул зубами и до хруста сжал кулаки. Искушение! Слишком сильное искушение убить демона… Тогда Алсу останется с ним… Не с ним – всего-навсего в этом мире, и наверняка возненавидит за предательство!

Он вернул на лицо привычную улыбку, обвел тяжелым взглядом сперва Это, потом Царя и вынес вердикт:

– Его необходимо оставить в живых.

Хоуп

Они стояли на вершине холма и наблюдали за тем, как огромная вимана Царя поворачивается вокруг своей оси, словно гигантская, медленная юла.

Колесница Амбис принесла их сюда и теперь лежала за спиной с погашенными силовыми кольцами. Сама Амбис напряженно всматривалась вдаль и, молча, потирала сияющие кольца браслета на подрагивающей руке.

– Эйб живой, – произнесла она, наконец. – Если Царь не прибил его сразу, значит, жизни его пока ничего не угрожает.

– А свободе? – поинтересовался Белый.

– За свободу не поручусь.

– Как ты узнала про Эйба? – тихо спросила у генеральской дочери Хоуп.

– По состоянию браслета. Умри Эйб – горел бы красным. И еще, – Амбис коснулась ладонью своей груди, – чувствую. Не могу объяснить, как именно – просто чувствую…

Хоуп скопировала ее позу, прикрыла глаза, набрала полные легкие воздуха и медленно выдохнула. Сосредоточилась. Под ладонью бился пульс. Им сегодня повезло уйти с площади живыми. Не помоги им Амбис, неизвестно, чем закончился бы неравный бой с армией Царя…

Эйб.

Хоуп думала про него: «Отважный мальчишка. Храбрый, упрямый и безрассудный. А ты, Алсу, еще не верила мне, когда я говорила, что он влюблен в тебя по самые уши! Еще как влюблён! Еще как…»

Белый отвлек ее от мыслей, легонько толкнул и сказал тихо:

– Ты тоже это чувствуешь?

– Что именно?

– Что мелкая жива?

– Да, – беззвучно шевельнула губами Хоуп и прижала ладонь крепче к бешено стучащему сердцу. – Да…

Алсу

Кто привык за победу бороться,

С нами вместе пускай запоет:

Кто весел – тот смеется,

Кто хочет – тот добьется,

Кто ищет – тот всегда найдет!

(с) «Веселый ветер»

Единственный шанс не быть Царицей – умереть.

Единственный шанс не быть Царицей – умереть для всех, чтобы все это увидели, чтобы все поверили и не сомневались.

Единственный шанс не быть Царицей – незаметно исчезнуть с территории Четвертого Царства и в ближайшее время не появляться в нем.

Царь обещал помочь и помог. Бутафорская казнь получилась впечатляющей и в нее, кажется, поверили даже скептики. По крайней мере, я на это надеялась, ведь лицезреть мне посчастливилось только самое начало: к столбу привязали биокопию – специально изготовленную куклу. Биокопия была столь реалистична, что даже могла дергаться и открывать рот, как живое существо. Звуков она не издавала, но это делу не мешало –шум толпы заглушил бы любые крики.

Мне не позволили досмотреть собственную казнь.

Как только вокруг жертвы возвели «шалаш» из веток и соломы, меня попросили с царской виманы.

Небольшой грузовой кораблик – закрытая, похожая на летающий ящик айтманка – спустила меня, как говорится, с небес на землю. Именно здесь, на земле, твердо стоя на своих двоих, я позволила себе выдох облегчения. Я жива, я свободна, я не замужем! О, куча девчонок меня бы сейчас не поняла и не одобрила, но я всегда плевала на чужое одобрение. Счастье не в комфорте, не в статусе, не в деньгах. Не в напяленной на башку короне – будь она хоть трижды отлита из платины. Я уверена на тысячу процентов, что никогда не буду счастлива с мужчиной, которого не люблю. И – нет! – оставьте свое «стерпится-слюбится» для кого-нибудь еще. Не надо мне такого…

Айтманка-ящичек высадила меня в какой-то царской резиденции из тех, что находились поблизости. Небольшое двухэтажное здание пряталось в тени высоких деревьев. Там меня уже ждала колесница, запряженная четверкой гнедых лошадей. И сменная одежда, ведь длинная юбка – не самый удобный наряд для спешного побега.

Я зашла в помещение.

Пока молчаливые слуги подыскивали для меня шаровары и тунику, я пила чистую воду из каменного фонтанчика у стены. Ледяные, свежие капли приятно холодили пересохшее горло. Ох, и пришлось же мне сегодня понервничать! Но результат того стоил. И пусть я изгнана из Четвертого Царства, пусть у меня есть сутки, чтобы сломя голову долететь до его границ, пусть я не знаю, что ждет меня за ними… зато я свободна. И это главное!

Свобода!

Интересно, многие бы поддержали меня в моей радости? Многие бы поняли? Вот Хоуп, например? Та, прошлая Хоуп – Хоуп из нашего родного мира – осудила бы, само собой. А новая, нынешняя Хоуп… надеюсь, что нет. И Амбис бы наверняка поддержала. Хоть я и знаю ее совсем недолго, хоть и ссорились и дрались мы с ней порядочно, все равно, что-то подсказывает мне, что мы с ней одного поля ягоды и вполне могли бы сдружиться.

Эйб.

Вот насчет Эйба – «йоркширского терьера» – отдельный разговор. От каждой мысли о нем сердце сжималось. Он приходил ко мне во сне, а это значит… Любовь? Неужели любовь…

То, что с самого первого момента нашей встречи с Эйбом между нами возникло некое напряжение, я отрицать не могла. Как не могла и точно расшифровать возникшие чувства. Странные ощущения. Вначале мне казалось, что это дух здоровой конкуренции, злоба к сопернику, ревность, раздражение и желание оставить с носом… Как же я, оказывается, заблуждалась.

Мне дали оружие – похожий на ятаган клинок Голубой Крови. Камень в рукояти позволял выпускать на лезвие световую заточку и облегчать вес – также, как аналогичный «артефакт» в мече Белого. Кроме надежного оружия у меня имелся запас еды, воды и золота. Все это было упаковано в небольшой кованый сундук и погружено в колесницу. Она, кстати, выглядела простенько и не имела силовых колец – только обычные колеса. Так неприметнее! Кони также были вполне себе обычными – добротные и сытые упряжные лошадки. Такие не бросятся в глаза изысканной мастью и чистокровностью дорогой породы. Комфорт и неприметность – именно то – что мне так нужно сейчас!

Смотрительница резиденции (внешне – еще один клон «клубных» бабушек) лично проводила меня до ворот и дала ценные указания.

– Наш господин велел вам отправиться в путь с началом казни, когда весь народ столицы – да что там столицы – всего Четвертого царства! – соберется на главной площади.

– Жалко, что не смогу насладиться собственным сожжением, – попыталась отшутиться я, но лицо смотрительницы осталось непроницаемым.

– Торопитесь. Колесница готова, вещи упакованы и погружены. – Она отцепила от пояса небольшой костяной тубус, оплетенный золотым шнуром с длинными кистями на концах, вынула из него свернутый в трубочку кусок бумаги и передала мне.

– Что это?

– Карта вашего пути. На ней отмечены все зоны, благожелательные для вашего нахождения вне территории Четвертого царства. Царь беспокоится о вас.

Женщина склонила голову, в знак прощания сложила перед грудью руки и удалилась.

Я пересекла сад с жасмином и гортензиями, вышла через заменяющую ворота каменную арку на открытую площадку, где ожидало меня мое транспортное средство. Кони нетерпеливо фыркали и били копытами. Пора в путь!

Меня не нужно было уговаривать! Небо оказалось таким заманчиво-лазурным. Прямая дорога, ровной стрелой расколовшая пополам цветущий луг, – такой соблазнительной. Эту волшебную картинку я видела в детских снах. Именно такую – благоухающую, волнующую и воздушную! Свет, солнце, невесомое кружево облаков у небесного края…

– Вперед!

Я стегнула коней поводьями, и колесница вихрем понеслась к горизонту…

Он нагнал меня на краю луга, там, где поднимался тенистой стеной изумрудный подлесок.

Сначала я услышала знакомый гул силового поля. Закинув голову, разглядела царскую айтману. Она нагоняла меня, разрывая на ходу нежное облачное кружево.

Царь передумал? Интересно, что произошло? Люди, наблюдавшие казнь заподозрили подвох? Или еще что-то? Что бы там ни случилось, я очень надеялась, что мой… муж… вдовец… – кто же именно? – догнал меня не для того, чтобы дожечь до конца.

Что бы там ни случилось, особого смысла убегать не было, поэтому я решительно остановила колесницу. Будь что будет! Я хочу прямо смотреть в лицо судьбе.

Но в айтмане был не Джасвиндер-Асани.

За мной прилетел Эйб.

Он встал на подножку, подождал пару секунд, посомневался, потом спрыгнул на землю и подошел. Я тоже выбралась из колесницы.

– Привет.

– Приве-е-ет, – протянула я, в недоумении глядя на старого знакомца. – Что ты тут делаешь?

– За тобой приехал.

– А это у тебя откуда? – я вопросительно кивнула на айтману. – Угнал?

– Нет, – на лице Эйба появилась старая добрая улыбка. – Твой новоиспеченный муж одолжил мне ее на время. Твой вдовствующий муж.

– Не смешно, – я нахмурилась.

– Да я и не смеюсь, – отметил Эйб. – И вообще, мне нужно поговорить с тобой о серьезных вещах.

– Например?

Я совершенно не представляла, о чем он собирается со мной говорить. В любви признается, или что? Я вот, черт возьми, ловила себя на том, что мне бы этого очень хотелось – Эйбова признания. Я бы и сама… призналась.

Но Эйб, как всегда, удивил. Он, оказывается, вовсе не о любви собирался говорить. По крайней мере, не сейчас.

– Например, об Это и о твоем возвращении домой.

– Домой…

Он серьезно? Я уже, если честно, надежду почти потеряла и старалась лишний раз про дом не вспоминать.

– Да, домой. Ты можешь вернуться домой, если убьешь Это. Ты пришла в этот мир за ним и, одолев его, сможешь при желании вернуться восвояси…

– Стоп-стоп! Вот отсюда пояснее. Откуда ты все это знаешь?

– Это рассказал.

– Ты снова с ним снюхался, Эйб? Я ведь за тебя перед мастером Ишей ручалась!

– Не снюхался. Сейчас расскажу все подробно. Ты только слушай и не перебивай…

Он мне много интересного рассказал.

Про казнь, про атаку на Царский корабль, про хитрость демона и его же провал. Оказалось, что Эйб и Джасвиндер-Асани пленили Это и заперли на царской вимане с помощью силового поля. Теперь мой враг – пленник, но по иронии злой судьбы я не могу поквитаться с негодяем прямо сейчас. По правилам Четвертого царства, мне надлежит не появляться на его территории ближайшие месяцы. Никто не должен знать, что я выжила – в особенности приближенные Царя. Нарушение закона – это сильный подрыв репутации, поэтому после казни будут включены специальные приборы, запрограммированные на поиск моей скромной персоны. Первое время искать будут очень тщательно. Мою псевдоказнь Царь готовил не единолично, а тот секрет, который известен более чем одному человеку, обычно известен всем…

Поэтому меня ждут несколько месяцев заграничного «карантина», и ничего тут не попишешь! Досадно. И переправить Это ко мне через «кордон» тоже не получится – в клетку для птиц демона не запихаешь, только укрепленные стены царской виманы могут запереть монстра. Но соседи не допустят появления огромного летающего корабля возле своих границ.

Когда я дослушала Эйбов рассказ, мои щеки пылали, а сердце колотилось от волнения. Оказалось, что в моем «спасении» из огня поучаствовал не только Эйб, но и Белый со Светловой…

– Что с ними случилось потом? – принялась расспрашивать я, тревожась о судьбе друзей.

– Думаю, все в порядке. Они остались с Амбис.

– А Амбис что там делала?

– Вызвалась помочь, когда узнала, в какую передрягу ты попала…

У меня даже слезы на глаза навернулись. Вот какие у меня друзья! Случилась беда, и они, не медля, кинулись на помощь! А самое приятное то, что друзей у меня оказалось больше, чем я думала.

А еще, помнится, Хоуп намекала мне, будто единственная моя судьба – измениться и переломать себя в щепки, перемолоть в прах, стать «настоящей женщиной» – слабой, покорной, удобной. А я ведь даже поверила Светловой, ступила на сей скользкий путь «исправления» в «правильную» сторону. Как же мы обе ошибались. И я, и Светлова. Хорошо, что сумели вовремя осознать свои ошибки, и Хоуп в коем-то веке послушала сердце, а я не стала ломать и переделывать себя ради… Вот даже вспомнить теперь не могу, ради чего мне это было нужно?

И еще одну очень важную вещь я для себя усвоила. Любовь искусственно не взрастишь, не слепишь, не нарисуешь на пустом месте. Не влюбишься против правил в того, к кому – хоть убей! – сердце твое не располагает… По крайней мере, не в моем случае! В моем случае любовь – я ведь уже признала ее! – возникла из доверия и понимания, из дружбы, из схожести характеров, устремлений и целей… И еще из чего-то неуловимого…

Эйб стоял передо мной, залитый солнечным светом, все еще рассказывал о том, что произошло после моей «казни». Он говорил вдохновенно, но я уже не слушала – шагнула к нему и обняла за шею:

– Потом дорасскажешь. Мне надо сказать тебе кое-что важное…

КОНЕЦ