Глава 30

Утром светлее не стало. Снежная вьюга продолжала завывать, как разгневанный великан, а Базел сидел у костра, приглядывая за пленными.

Их было одиннадцать: шестеро наемников Церкви Карнадозы и пятеро братьев-псов. Один из псов умирал, остальные четверо, как и два наемника, были ранены. Холодная ненависть, которую по отношению к ним испытывал Конокрад, подталкивала его перерезать им глотки. Но последствия ража еще ядом отзывались во рту, он был пресыщен кровью и возбуждением. Кроме того, эти люди сдались. Убить их хладнокровно, а не в разгаре битвы Базел Бахнаксон не мог, ведь он не был братом-псом.

В стороне, подальше от костра, лежали тринадцать тел, замерзшие, как бревна. Остальные в панике разбежались, большинство без плащей, многие даже без сапог. Мало кто из них выживет в такую пургу, с чем-то вроде злорадства думал Базел, глядя на Заранту.

Она лежала по другую сторону костра, ее опущенные веки, словно кровоподтеки, резко выделялись на белом оцепеневшем лице. Она спала, положив голову Венситу на колени. Похитители не причинили ей никакого физического вреда, так как хотели принести ее в жертву как можно более здоровой и сильной, и она была выносливой, Заранта из Джашана. Но перенесенный ужас путешествия навстречу страшной смерти и чары, превратившие ее в пленницу, заключенную в собственном теле, пережили гибель черных магов.

Тогда Венсит, чье лицо было угрюмо и сурово, приблизился к ней, а Базел стал сзади на колени, поддерживая ее за плечи. Глаза волшебника запылали очистительным огнем, без труда проникшим в душу Заранты и разрушившим сковывавшие ее путы. Ее тело конвульсивно содрогалось в руках Базела, и наконец, когда черное заклятие утратило силу, она зарыдала, прижимаясь щекой к жесткой кольчуге Конокрада. Он гладил ее черные волосы и утешал, уговаривая, как ребенка.

Этого было достаточно, чтобы изрубить пленников в куски, но он так не поступил. Он только обнимал ее за плечи, и ее слезы не заставляли его думать о ней хуже, потому что градани знают, что такое побывать в лапах колдунов.

Заранта справилась со слезами быстрее, чем Базел мог ожидать. Призвав все свое самообладание мага, она улыбнулась со все еще мокрыми глазами.

– Я снова обязана вам жизнью, Базел Бахнаксон, – вымолвила она дрожащим голосом. – О, Базел, Базел! Кто из богов послал ко мне вас с Брандарком и что я должна сделать, чтобы быть достойной вас?

– Тихо, милая, – проворчал он, неловко похлопывая ее по плечу, – помолчим об «обязанностях» и «достоинствах».

– Но я в долгу перед вами обоими! – Она протянула руку Брандарку, который нежно ее пожал. – Я втянула вас в эти неприятности, я лгала вам…

– Небольшая прогулка для пары бездельников, – фыркнул Брандарк.

Заранта рассмеялась сквозь еще не высохшие слезы, но продолжала отрицательно качать головой, пока Базел, взяв двумя пальцами за подбородок, не повернул ее голову к себе.

– Никакой лжи не было, – сказал он, глядя ей в глаза. – Конечно, вы говорили нам не всю правду. Но не такие уж мы дураки, чтобы не понимать причин. Тотас нам все рассказал, и я не виню вас – ни за мысли, ни за дела.

– Тотас! – воскликнула она с ужасом, только сейчас заметив отсутствие телохранителя. – Что с ним?

– Все нормально. Он не в состоянии выдерживать такие гонки, поэтому мы оставили его в Дунсанте присматривать за Рекаа. Он сходил с ума от беспокойства, но мыслил достаточно здраво, чтобы согласиться, и еще он просил вам передать, что любит вас.

– Так Рекаа жива?! – В ее глазах блеснула неожиданная радость. – А они сказали мне, что она умерла.

– Эти ублюдки и в самом деле были уверены в ее смерти, но они ошибались. Она была жива, когда мы в последний раз ее видели, и ее врачевала очень хорошая лекарша.

– С ними все в порядке, – вставил Венсит. Базел, повернув к нему голову, в удивлении поднял брови, и волшебник улыбнулся: – Надо же быть в курсе событий. Тотас и Рекаа чувствуют себя неплохо. Четыре дня тому назад в Дунсанту прибыл командующий военным округом, и сейчас он очищает район от друзей покойного барона.

Заранта закрыла глаза и расслабилась, снова положив голову на плечо Базела.

– Вы снова исполняете мои молитвы. Дорогой друг, – я никогда не расплачусь с вами за все, что вы для меня сделали.

– Не надо, да и не за что, – ответил он. – Я ведь всегда говорил, что никто не будет делать что-то себе в ущерб.

* * *

Мысли Базела вернулись к настоящему, и он снова посмотрел на Заранту. Когда она уснула, ему не хотелось доверять ее Венситу, но, как ни мало Конокрад знал о магии, он понял выражение лица волшебника. Венсит явно был обеспокоен, чувствовалось, что он все еще исследует глубины души Заранты, ищет еще не исцеленные раны. Базел прокашлялся, и Венсит поднял на него глаза.

– Кажется, с ней все не так хорошо, как хотелось бы.

Венсит вздохнул:

– Пока еще нет. Со временем она поправится, но до тех пор будет нуждаться в заботе и уходе.

Базел навострил уши.

– Они совершили над ней насилие, Базел. Не физически, но внутри ее сознания. А ведь она маг. – Венсит гневно потряс головой. – Она знала, что они делают, и это только усугубляло положение. Она открыта для них. Ранима. И если они снова до нее доберутся, то на этот раз не будут пытаться ею управлять, а просто убьют.

– Вы можете их остановить?

– Могу, но для этого я должен быть с нею рядом. А с последствиями колдовства пока что больше ничего не сделать, надо подождать, пока мы не окажемся в безопасности в знакомых ей местах. Там можно будет использовать ее воспоминания для восстановления защитных сил. Это может быть или Академия Магии, или Джашан, а доставить ее в любое из этих двух мест будет нелегко.

– Но почему?

– У Карнадозы в Норфрессе больше последователей, чем многие могут себе представить. Они не отваживаются привлекать к себе внимание, но они среди нас. Боги Тьмы много обещают своим адептам, а жажда власти – засасывающая сила… особенно для колдунов. – Венсит слабо улыбнулся. – Их потребность, жажда употреблять свои магические способности неодолима. В каком-то смысле это что-то вроде нашего ража. Затягивает так, что вряд ли кто, кроме градани, сможет себе это вообразить.

Базел поразмыслил над сказанным и кивнул. Венсит кивнул в ответ, видя в глазах градани понимание.

– Оттовар и Гвинита принимали это во внимание, когда составляли Кодекс. Волшебник должен использовать свои силы, волшебство приносит чувство неподражаемого экстаза. Желанию испытывать его еще и еще невозможно сопротивляться. Волшебника можно убить, но запретить ему использовать его таланты – все равно что запретить, скажем, одно из времен года. Поэтому Оттовар и Гвинита решили лишь ограничить и направить деятельность колдунов. Они создали правила, которые должны были предотвращать злоупотребления. Но проблема в том, что по самой своей природе Кодекс постоянно вступает в конфликт с искушениями, которыми так богат мир, с соблазнами, подбивающими волшебников на его нарушение. Одно то, что он запрещает произвольно использовать свои силы, заставляет многих отрицать и ненавидеть его, но это еще не все. Дело в том, что в науке волшебства кроются опасности, которые только усугубляются Кодексом.

– Почему? – спросил Брандарк.

– Потому, что применяя свои магические возможности, волшебник становится точкой сосредоточения энергии. Результат магического действия напрямую зависит от энергии, направляемой на выполнение задачи. На изучение техники управления энергетическими потоками уходят годы. В первую очередь это относится к тем видам энергии, с которыми разрешает работать Кодекс. Если внимание волшебника в критический момент ослабнет, вся мощь его колдовства может мгновенно обратиться против него. Но магией крови и черной магией легче управлять, чем другими видами волшебства. Белый маг должен напрягаться до пределов своих возможностей, чтобы достичь результатов, которых черный маг добивается, приложив гораздо меньше усилий. Это связано с природой источников энергии, которыми они пользуются. Поэтому черная магия столь соблазнительна и дает тем, кто ею занимается, определенные преимущества. Они не привыкли развивать свои способности полностью. Но так как энергия, которую они употребляют, более чувствительна к управляющим воздействиям, они выдерживают сравнение с более мощными магами, соблюдающими Кодекс. А если белый маг по необходимости прибегает к их технике, то автоматически становится таким же, как они, – как воин, нарушающий Кодекс Томанака, опускается до уровня Чернажа или Харнака.

Глаза Базела сузились при этом очередном свидетельстве осведомленности колдуна в его делах, но Брандарк заинтересованно подался к Венситу.

– Я всегда интересовался волшебством. Вы говорите о видах энергии, магии крови, черных магах. Но в чем принципиальное отличие вашей работы от того, что делают они?

– Различий нет, – просто сказал Венсит, улыбнувшись реакции обоих градани. – Чем отличается меч в ваших руках от меча в руках Харнака? – спросил он едва ли не с вызовом в голосе. Брандарк нахмурился, и Венсит хмыкнул. – Магия – это только инструмент, а то, как ее применяют, делает ее белой или черной.

– Даже магия крови? – вызывающе в свою очередь осведомился Брандарк.

– Даже магия крови. Хотя она, пожалуй, легче всего поддается извращению. Волшебство – любое волшебство – это приложение энергии. Энергия есть во всем. Во мне, в Базеле, в камне, на котором я сижу. Вся вселенная состоит из энергии. То, что мы воспринимаем как «твердую материю», на самом деле представляет собой вспышку, связанную формой вещества.

Базел нахмурился было скептически, но тут же сообразил, кто это говорит. Уж если кто и знает все о сути волшебства, то это именно Венсит Румский.

– Проблема в том, – продолжал волшебник, – что не любая энергия одинаково доступна. Например, энергию неживой материи трудно обратить себе на пользу. Ее можно назвать «сырой» энергией. Она плохо управляема и все время грозит выйти из-под контроля. Поэтому для общения с нею нужны определенные навыки. А вот живые существа, особенно разумные, действуют как линзы. Они фокусируют и концентрируют энергию. В жизни, в крови заключена огромная сила, друзья мои, и некоторые из наиболее тонких процедур, предусмотренных Кодексом, возможны лишь при условии ее использования. Но Кодекс разрешает лишь добровольное пожертвование энергии живым существом, а то, что мы называем магией крови, ею не является. Это такое же зло, как оружие, когда его применяют против беззащитных. Что, к сожалению, не уменьшает соблазна.

– Мне думается, не очень приятно иметь дело с такой энергией, добровольно это происходит или нет… – пробурчал Базел.

– Поэтому Кодекс столь категоричен в этом вопросе, – ответил Венсит. – И поэтому единственное наказание за его нарушение – смерть.

Некоторое время слышалось лишь завывание ветра. Молчание прервал Брандарк:

– Но ведь существует и другой вид энергии? Все легенды отзываются о вас как о «диком», «стихийном» колдуне. Значит ли это, что есть энергия, доступная только вам?

– Нет. Это значит только, что я использую эту энергию по-иному.

Оба градани выглядели озадаченными, и Венсит улыбнулся:

– Достичь этого уровня трудно. Когда-нибудь я, может быть, расскажу вам, какой ценой это дается. Энергия та же. Разница в том, что я могу работать с энергией любого объекта.

Теперь нахмурился Базел, но тут же его глаза расширились, уши поднялись.

– То есть…

Совершенно верно. – Венсит кивнул. – Большинство колдунов можно назвать магами волшебной палочки. Они не могут напрямую черпать энергию из вселенной. Им нужны методы, инструменты для ее использования. Стихийный колдун ничем не манипулирует, он просто направляет энергию. Теоретически он может направить на достижение своей цели всю энергию вселенной.

– Боги! – ахнул Брандарк.

– Теоретически, – напомнил Венсит. – Фактически этого не может сделать никто из смертных. Такого потока энергии не выдержал бы даже бог. Но даже крошечная часть энергии вселенной, доступная стихийному колдуну, многократно превышает то, с чем может работать колдун волшебной палочки. И это накладывает отпечаток. Вот лишь наиболее очевидное изменение, пожалуйста. – Венсит указал на свои глаза. – Есть и более глубокие, более тонкие. Именно этот практически неограниченный доступ к энергии делает «дикого» колдуна таким грозным для обычного мага волшебной палочки.

– Так вот почему эти двое, – Базел показал на место, где Венсит разделался с черными магами, – были не слишком рады свиданию с вами.

– Так оно и есть, – слегка улыбнулся Венсит. – Но сейчас самое важное для нас вовсе не это, а то, что черных колдунов гораздо больше, чем таких, как я. И вот сейчас, пока мы разговариваем, не один из них наверняка уже работает над определением моего точного местонахождения. Мой почерк очень хорошо различим, с другим не спутаешь. И даже если бы это было не так, их должно было очень заинтересовать, чья это работа. Конечно, они побоятся сами со мной встретиться, но этого и не понадобится. Они, как пауки, всюду раскинули свои сети. Даже с помощью магов я не смогу обнаружить всех их агентов, таких как барон Дунсанта. А у них достаточно наемников, чтобы натра вить их на меня, если им удастся меня выследить. Участие в похищении Заранты братьев-псов говорит о том, что здесь замешана Церковь Шарны, а уж если она берется за дело…

Венсит вздохнул, а Базел невольно поежился. Встреча с демонами Шарны была малоприятной перспективой.

– И что же вы собираетесь делать?

– Я должен обеспечить безопасность Заранты. Сейчас я установил над всеми нами защиту от наблюдения. Пока я ее поддерживаю, мы представляем для тех, кто нас ищет, просто чистое пятно, пробел.

– Значит, они не смогут нас обнаружить, – сказал Брандарк.

– Нет, они просто не могут нас видеть, – поправил его Венсит, и Кровавый Меч непонимающе уставился на него. – Они ничего не видят там, где я нахожусь. То есть, поискав подольше, они выявят это слепое пятно и поймут, что я именно там.

Поняв разъяснение, Базел недовольно заворчал. Они не смогут передвигаться в такую погоду, особенно с Зарантой, такой слабой и изможденной. Им надо дождаться конца метели, а очень вероятно, что союзники колдунов к тому времени уже будут знать, где их искать. Если все дело только в том, чтобы найти слепое пятно, то потом следить за ним будет так же легко, как и за ясно видимой целью. А заподозрив, что создатель этого эффекта – Венсит, они бросят против него все свои силы. Однако…

– Скажите, – неторопливо пророкотал Конокрад, – понимают ли они, что вы знаете о том, что они будут отслеживать слепое пятно?

– Конечно.

– В таком случае сильно ли они удивились бы, если бы вы вдруг перестали его поддерживать и вместо этого пустились в бега?

Венсит поднял бровь, и Базел продолжил:

– Интересно, учуяли бы они неладное или просто решили бы, что вы предпочли не прятаться, а поставить на скорость?

– Даже не знаю. – Венсит пожал плечами. – Возможно, это не стало бы для них такой уж большой неожиданностью, по крайней мере если бы я двигался в понятном для них направлении.

– Ага. – Базел удовлетворенно кивнул, а Брандарк с подозрением посмотрел на друга:

– Я знаю этот тон, Базел. Ты опять что-то задумал.

– Да, задумал, – признался Конокрад. – Задумал дать им приманку, которую они могли бы ясно увидеть и за которой смогли бы погнаться.

– Что, например? – спросил Брандарк, и Базел по смотрел на колдуна:

– Предположим, вы создаете еще одну иллюзию, Венсит, но на этот раз не атакующих градани, а всех нас, и отправляете ее прямо в Джашан, в то время как мы все в вашем слепом пятне двигаемся на север. Пока они настигнут иллюзию, слепое пятно удалится настолько, что его будет уже не найти.

– Не пойдет, – отрезал Венсит, покачав головой. – План хорош, но у иллюзии обязательно должен быть фокус. Я не смогу создать такую сложную иллюзию, не привязав ее к чему-то определенному.

– Что подойдет в качестве фокуса?

– Почти все, но лучше всего живой разум. Такая иллюзия сама себя кормит, если можно так выразиться. Если ее видит тот, кто находится в самом ее средоточии, его восприятие становится частью волшебства и помогает поддерживать и усиливать ее.

– Вот как? – пробормотал Базел, а Брандарк резко выпрямился.

– Базел! – начал он резко, но Конокрад, не отводя глаз от Венсита, остановил его жестом поднятой руки.

– Предположим, я стану этим вашим фокусом. Я смогу устроить им хорошенькую гонку, а тем временем вы с Брандарком и Зарантой доберетесь до места.

– Нет! – Брандарк не обратил внимания на выразительный взгляд Базела. – Ты не сможешь смыться без меня!

– Да перестань! Зачем рисковать еще и твоей головой, если в этом нет никакой нужды?

– Если ты собираешься стать героем какой-нибудь дурацкой баллады, то я не дам тебе заграбастать всю славу. – Брандарк говорил более возбужденно, чем обычно. – И какой бард упустит возможность непосредственно участвовать в событиях, о которых потом можно будет написать балладу?

Базел хотел было ответить Брандарку, но тут взял слово Венсит:

– Это великодушное предложение, Базел, но, боюсь, ты не совсем понимаешь, во что ввязываешься. У тебя достаточно своих забот, чтобы добавлять к ним еще и мои.

– Правда? И что это у меня за заботы?

– Не могу сказать точно. – Венсит помолчал, будто подбирая слова, и продолжил: – Сейчас ты на распутье. Я вижу, что ты пока не решился принять некое, э-э, предложение, которое недавно получил. Однако определенные силы знают об этом предложении. Они заинтересованы в том, чтобы ты его не принял, и поэтому сделают все возможное, чтобы этого не произошло.

– Знаете что, – протянул Базел, – сдается мне, вы слишком много обо мне знаете, Венсит Румский.

– Я – волшебник. Волшебники и должны знать о людях много.

– И поэтому они вызывают у народа такую симпатию…

– Без сомнения, но это к делу не относится. У тебя и вправду слишком много врагов, чтобы добавлять к ним еще и наших с Зарантой.

– Это так, но верно и обратное: ведь и я притягиваю своих врагов к вам. Пока мы вместе, нам угрожает двойная опасность. Я дал слово доставить Заранту домой в безопасности, но не смогу этого сделать, если они нападут на нас все разом и отобьют ее обратно. Нет, Венсит, лучше дать им цель, которую они могли бы преследовать. Тем временем вы отвезете ее к отцу, а меня им будет не слишком-то легко поймать.

– Базел, у тебя голова из хорошего, прочного гранита.

– Это я слышал и раньше, и, наверное, не без причины, но это не значит, что сейчас я не прав. – Базел выдержал пылающий взгляд Венсита, который первым отвел глаза.

– Прав ты или нет, но без меня ты не смоешься, – снова начал Брандарк, и упрямые взгляды двух градани скрестились. – Если Венсит будет двигаться под покровом невидимости, то ему не нужен тот, кто будет прикрывать его тыл, а тебе нужен.

– Брандарк, я не хочу видеть тебя покойником, – спокойно сказал Базел. – И из всего, что сказал Вен сит, вытекает, что это моя забота, а не твоя.

– Ты оказался в этой ситуации не без моего участия. Вспомни пещеру. Если бы меня с тобой не было, ты бы даже не понял, что происходит. И эти ублюдки не гнались бы за тобой. Кроме того, за тобой нужен глаз да глаз. Если я отпущу тебя без присмотра, то не смогу больше спать спокойно.

Базел открыл было рот, чтобы возразить, но снова закрыл его, ничего не сказав, когда увидел, что на лице Брандарка написано непреодолимое упрямство, столь характерное для градани. Кровавый Меч фыркнул с видом победителя и обратился к Венситу:

– А вам пора перестать выискивать причины, по которым нам не следует этого делать, и начать соображать, как это сделать наилучшим образом.

Венсит только моргнул, а Брандарк снова фыркнул:

– Для начала, за какое время вы сможете уйти настолько далеко, чтобы они больше не смогли вас обнаружить?

– Не в моих силах сделать так, чтобы нас было невозможно найти. Я лишь могу это сильно затруднить, – мягко сказал Венсит, и Брандарк нахмурился. – Но мысль твою я понял. Дайте мне два-три дня спокойной езды, и они смогут выследить меня только чудом.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно кивнул Брандарк. – Создайте иллюзию с нами в фокусе, и пусть она рассеется или исчезнет… Фробус знает что… через три дня. Тогда они поймут, что мы разделились, но не будут знать, когда и где. И им тоже придется рассредоточить свои силы. Те, кому нужны мы, оставят вас в покое, другие будут искать вас и перестанут нас преследовать.

Он торжествующе посмотрел на собеседников, а Базел и Венсит переглянулись, понимая, что он прав. Вокруг костра воцарилось молчание, нарушаемое только воем пурги и потрескиванием дров. Потом Венсит вздохнул:

– Ладно. Не нравится мне это, но я готов.

Загрузка...