Клятва мёртвых теней

3 Глаза боятся, а руки пытаются удушить

Красная вывеска из клуба преследовала меня во сне. Куда бы я ни посмотрела в темноте своего сознания, она тут же появлялась. Я зажмурилась, чтобы не видеть, как красный неон отражается на поверхности озера, но вдруг глубокий мужской голос начал произносить четверостишия вслух. Слова звенели в ушах. Озеро сменилось на ночной лес. Всякий раз, когда я моргала, картинка вокруг менялась, но стихи повторялись.

А еще там был он. В каждом новом месте он наблюдал за мной издалека, засунув руки в карманы. На нем были ботинки, утопающие то в грязи, то в песке. Незнакомец пронзительно смотрел, наморщив лоб.

Меня пробрала дрожь, и я крепче обхватила кружку с кофе. С момента моего пробуждения прошел уже минимум час, но сон никуда не пропадал. Он не хотел уходить, как бы я ни пыталась отвлечься. В горле саднило, и каждое движение отдавалось болью.

Чертов алкоголь. Больше никогда не буду пить.

До Аклис пока не удалось дозвониться. Неудивительно. Я решила дать подруге поспать еще хотя бы несколько часов, прежде чем наведаюсь к ней с вопросами. Вчерашняя ночь казалась бы мне сном, не будь мой настоящий сон более пугающим.

Тем утром я едва не забыла, что совсем скоро должна отправиться в путь.

Пришло сообщение от мамы. Она задерживалась на вторую смену, а это означало, что у нас останется слишком мало времени на прощание перед отъездом. Может, оно и к лучшему. Чувство вины разрывало изнутри и ударяло в виски не хуже похмелья, но я была слишком трусливой, чтобы признаться ей во всем заранее. Раньше мама отрицательно относилась к любым моим вылазкам за город, поэтому я не была уверена, что она меня поймет.

Точнее, я была уверена, что мой поступок разобьет ей сердце.

Я написала длинное письмо, в котором объяснила, что чувствую. Мама оберегала меня от окружающего мира на протяжении восемнадцати лет, но теперь я стала совершеннолетней, и мне больше не требовалась защита. Мне требовалась свобода.

В последнее время стало трудно выражать чувства словами. Письмами легче.

Если бы я не встретила Аклис, то сейчас уже поступила бы в местный экономический университет в получасе езды от дома и получала бы надежную и скучную профессию. Стала бы специалистом по финансовому планированию с постоянным графиком и окладом или вроде того.

Моя мама была уверена, что я так и сделала, поэтому мне и пришлось устроиться официанткой на все лето. Чтобы скопить денег на первый семестр обучения. У меня так и не хватило совести признаться ей.

Она будет невероятно разочарована.

Ослабевшими руками я опустила чашку, оставив на поверхности стола влажные разводы, которые поспешила стереть рукавом. Часы на кухне задорно тикали, когда я поднялась в комнату, чтобы упаковать оставшиеся вещи, и спустилась назад за второй кружкой кофе. Тревога заполнила легкие, и дыхание участилось.

Где же она? Мама уже должна была вернуться с работы. За рулем она никогда не брала трубку, поэтому, когда на гудки в телефоне не последовало ответа, я решила, что она уже едет домой.

Оставалось все меньше времени до отъезда. Последний автобус уходил в шесть вечера.

Чтобы успокоить нервы, я запустила стирку со старым пледом и маминой одеждой. Я смотрела, как крутится барабан, и покусывала губы.

Телефон звякнул, но на экране высветилось имя Аклис.

Я хочу умерее-еть. Голова болит жуть!!!

Эх, тусовщица:)

Быстро напечатала я.

Надеюсь, я немного отойду к вечеру.

Увидимся в пять?

Ответив смайликом с большим пальцем вверх, я еще раз проверила пропущенные звонки. Пусто.

Что-то громыхнуло со стороны крыльца. Последовал знакомый топот. Я облегченно выдохнула и побежала вниз. Мама, должно быть, устало взбиралась по ступенькам после долгой смены в госпитале. Я распахнула дверь, ожидая застать ее перед дверью, согнувшуюся в поисках ключей, которые она опять выронила. Я ожидала увидеть на крыльце полные пакеты, ведь она наверняка задержалась, потому что заехала после работы в магазин. Но багажник был закрыт, машина пустовала, а пакеты прислонились к заднему колесу. Газировка лопнула и потекла на землю. Подозрение бросило якорь.

Позади дома послышался шум, и я побежала туда. Голоса стали разборчивее, как только я приблизилась к старым качелям на заднем дворе. Застыв на месте, я не придумала ничего лучше, кроме как скрыться за ними. Укрытие казалось абсолютно ненадежным, но, кажется, мамин собеседник меня не замечал.

Одет он был на удивление странно. Я взмолилась, чтобы это не был очередной мамин ухажер. Не очень хотелось подсматривать за их ссорой.

– Тамала, в этот раз тебе не сбежать, – ехидно улыбнулся незнакомец и приблизился. – Ты знаешь, что случается с такими, как ты.

Из ниоткуда позади мамы появился второй мужчина и что-то тихо сказал.

Мама вздрогнула, словно ей дали пощечину. Я потянулась в карман за телефоном, чтобы вызвать полицию, но, ощупав шорты, поняла, что оставила его в доме. Хотелось выругаться, но времени не было. Мужчины продолжали кричать что-то маме об ошибках и тайнах, а ее лицо превратилось в бледное полотно.

– Твои тени подавлены и не помогут тебе. Я чувствую твою слабость, – сказал один из них и принюхался к маминой шее.

Я быстро сосчитала до трех и оторвалась от качелей. Может, они удивятся, если драться придется двое на двое? Я мысленно усмехнулась сама над собой. Мои навыки защиты оставляли желать лучшего. Зато я быстро бегала и могла их отвлечь.

Прежде чем я успела сделать шаг, один из мужчин ударил маму по голове, и она навзничь упала на землю. Я зажала рот руками, чтобы не выдать себя вскриком. Ее грудь размеренно вздымалась.

Мужчина вытащил из ножен на спине меч, а затем разрезал им… воздух. Гигантская дыра зияла перед ним, парила над землей, переливаясь, как огромный кусок черной фольги. Синеватая по краям, эта брешь вела в никуда, в бесконечную пустоту. Незнакомец шагнул к ней, а спустя секунду скрылся в темноте. За ним последовал и его помощник.

Вместе с телом моей матери в руках.

Твою ж…

Руки судорожно затряслись, и я рванула из своего укрытия, но было поздно: дыра уже затянулась. Мама словно растворилась в воздухе вместе с незнакомцами. Я обежала вокруг дома два раза, но никого не нашла. Отчаянно ухватившись за лоб, я быстро задышала, отгоняя тошноту. Я осталась совершенно одна.

Куда они делись?

Ноги больше не слушались, и я осела на землю. Соседский пес громко залаял, заставив мое сердце стучать быстрее, чем было возможно. Мозг отказывался осознавать, что только что произошло.

Моя мать исчезла с двумя неизвестными мужчинами, которые сделали брешь в воздухе. Психушка по мне плачет.

Пес в соседнем дворе продолжал гавкать что есть мочи. Я решила вернуться в дом и все же вызвать полицейских, но тут заметила его. Тот самый парень из клуба, с которым я вчера развратно танцевала, смотрел на меня из-за деревьев.

Твою ж мать. В квадрате.

– Ты видел, что произошло? – Я удивилась своему осипшему голосу и поняла, что за все утро не произнесла ни слова.

Он коротко кивнул. Не думала, что буду рада увидеть его снова. Но теперь у меня хотя бы будет свидетель, и полиция не решит, что я свихнулась. Я поднялась с земли и отряхнулась.

– Ты запомнил их лица? Почему не вмешался?

Парень усмехнулся, но продолжал молчать.

– Говорить умеешь? Или ты немой? – Гнев бурлил во мне. – Ты тратишь мое время!

– Умею, – ответил он после длительной паузы.

– Ну, и чего ты там стоишь? Поехали в полицейский участок!

– Не думаю, что полиция сможет отыскать твою мать после того, как Хранители переместили ее в пространстве.

– Что, прости? – оторопела я.

Незнакомец приблизился.

– Ты же видела, что они использовали транслагодский меч?

Кажется, моя челюсть отвисла, прямо как вчера в клубе. Только бы это не вошло в привычку…

– Неужели ты не знаешь историю трансмансии? – спросил он.

Я по-прежнему стояла, уставившись на его хмурую физиономию. В свете дня он выглядел невероятно бледным, словно с рождения вообще не бывал на солнце. Его кожа казалась прозрачной, как рисовая бумага, и под ней отчетливо виднелась каждая неестественно голубая вена.

Даже не голубая, а скорее ярко-бирюзовая. Зрелище завораживало и пугало одновременно.

– Господи… – простонал он. – Ты вообще не в курсе, кто ты такая, не так ли?

– Меня зовут Мора, – возразила я и зачем-то распрямила плечи.

– Хорошо… Мора. Твою мать только что арестовали Хранители Синклита. Ты представляешь, почему это могло произойти?

– Хранители… чего?

Я чувствовала себя невероятно глупой, будто в школе пропустила целый семестр, в течение которого класс обучали причудливым словечкам и сумасшествиям вроде перемещения сквозь пространство.

Очевидно, я сплю. Другого объяснения не может быть.

– Что ты делаешь? – хрипло спросил он.

Незнакомец удивленно смотрел, пока я щипала себя за бедро под шортами. Кожа в этом месте сильно покраснела, но я так и не очнулась от ужаса.

Сон: один. Мора: ноль. Побежденная, я шумно выдохнула.

– Слушай, времени мало. Не знаю, что у тебя там за кризис в голове сейчас… но реальность такова, что твою мать арестовали Хранители за какое-то преступление, а ты понятия не имеешь, к какому миру принадлежишь. – Он надменно скрестил руки на груди. – Так ты желаешь узнать, что произошло с твоей матерью или нет?

Чудак был прав, но не хотелось этого признавать.

– А откуда ты все это знаешь?

Он приподнял брови, словно я спросила нечто совершенно очевидное.

– Я такой же маг, как и ты… Был им, по крайней мере.

– Маг… – протянула я, потирая шею.

Все это тяжело укладывалось в голове.

– Но моя мать не ведьма… Я бы точно знала! Бред какой-то… Магии не существует!

Последняя фраза прозвучала из моих уст неуверенно.

– Ты правда хочешь поспорить об этом после всего, что увидела?

Действительно ли магия была реальной? У меня закружилась голова.

Сквозь отяжелевшие веки я разглядела куски грязи на его ботинках. Похоже, парень много времени проводил в лесу. Он вышел из тени дерева, и я почти ожидала, что он дернется, стоит солнцу коснуться его кожи. Но он спокойно двигался под солнечными лучами.

Значит, не вампир. А жаль.

– Ты хотя бы скажешь мне свое имя? – В целях самосохранения я отступила назад.

Доверять ему я не могла. Обида уколола меня, стоило вспомнить, как он исчез прошлым вечером.

– Ратбоун, – сказал он и протянул мне руку.

Я и не заметила, как мы оказались так близко.

– Мора, – кивнула я и не коснулась его.

На солнце зеленоватый оттенок его кожи и ужасающе фиолетовые синяки на запястье стали заметнее.

– Приятно познакомиться, – улыбнулся Ратбоун, прищурив глаза, и я могла поклясться: это был сарказм.

– Что ты здесь вообще забыл?

– Где?

Он несносен.

– На моем заднем дворе, – сложила на груди руки я.

– Скажем так, ты должна быть благодарна, что я чудом оказался в нужное время в нужном месте. Иначе валялась бы в психушке после того, как полицейские услышали бы твои показания.

«Мою мать похитили двое мужчин в причудливой одежде. Один из них разрезал волшебным мечом воздух, и потом они все прошли сквозь дыру в пространстве».

Однозначно, меня бы увезли на каталке.

– Ладно. И что теперь? Как мне найти маму? – Вопросы копошились в голове, словно пчелы в улье. – Куда ее утащили эти чокнутые?

Его щека дернулась, и я опять почувствовала, что задала глупый вопрос.

– Осмелюсь предположить, что Хранители увели ее в Дом теней.

Ратбоун не удосужился объяснить. Я демонстративно закатила глаза.

– Ах, да… В общем, Дом теней – это логово магов, практикующих некромансию. Древнюю и редкую магию мертвых. Судя по тому, что именно этот вид магии упоминали Хранители, твоя мать – ведьма-некромансер.

Повезло, что он стоял ближе и смог лучше расслышать тех мужчин, но его слова должны были быть шуткой, не так ли?

Насмешка застряла в горле, как только всплыло воспоминание из детства. А затем появилось и второе.

Мама часто помогала на местном кладбище.

Но ведь она медсестра в госпитале, и я думала, что ей просто часто приходится сталкиваться со смертью… И, ухаживая за могильными плитами на кладбище, она словно продолжала помогать больным, даже после их ухода. Неужели за этим стояло нечто иное?

Ратбоун робко коснулся моего плеча. Его рука задержалась на несколько мгновений. Я взглянула в глаза парня, обрамленные синеватыми веками, и снова увидела там золотистый блеск. Пять секунд назад его там не было.

– Ты сказал, что тоже был магом? Ты тоже владел… магией мертвых?

Мой голос стал тише к концу предложения: я пока не могла вслух признать, что магия реальна.

Ратбоун быстро отвел глаза, и я неожиданно заскучала по жидкому золоту его зрачков.

– Природа наградила меня магией крови. Она называется гемансией. Моя семья представляет самую сильную линию Дома крови, – сказал он лишенным гордости голосом.

– И почему ты больше ею не владеешь?

– Сказка для другого случая, – бесстрастно бросил он, отвернувшись.

Я не могла избавиться от ноющего ощущения в животе. Казалось, оно будет преследовать меня вечно. Чувство надвигающегося одиночества. Я села на качели, прислонившись лбом к ледяному металлу.

– Вероятно, ты владеешь тем же видом магии, что и твоя мать. Этот город небезопасен для тебя. Винбрук кишит тенями.

Качели шелохнулись, и я почувствовала вес парня рядом со мной. Пах мой новый знакомый необычно, но не противно: словно свежую землю смешали с йодом. Я незаметно вдохнула поглубже. Ратбоун отталкивал и притягивал меня одновременно, и я ужаснулась тому, какие мысли пришли мне в голову.

– Совершенно не владею магией, – фыркнула я. – Скорее всего, я просто приемная и не знаю об этом.

Хотя это могло объяснить странные ощущения ночью… «Инферно», скорее всего, был пристанищем магов. Та красная вывеска упоминала ведьму. Но возможно ли, что я – одна из них?

– Может быть. – Его голос казался далеким. – В любом случае тебе стоит отправиться со мной в Дом крови. Там будет безопаснее.

– С чего вдруг ты решил мне помогать?

Еще утром мне хотелось убраться подальше от дома, а теперь я была готова вонзить свои пятки в землю и пустить корни на заднем дворе, как упрямое дерево, проросшее сквозь сорняк.

– Веришь или нет, но ведьмы и маги защищают друг друга. Магические создания редки и оттого уникальны. Увидев захватывающую дыхание картину, разве ты бы позволила кому-то поднести к ней влажную кисть?

Ратбоун произносил слова медленно, и все же я не улавливала их смысл. Ну и чудак.

– Прямо сейчас ты не сможешь ничего сделать. Ты не знаешь, как попасть в Дом теней, а твоей матери предстоит длительный судебный процесс. Ты даже не успела осознать, что все это по-настоящему. Верно?

Пес, проходивший мимо нас со своей хозяйкой, дернул поводок и залаял. Молодая женщина, что жила в доме по соседству, похлопала его по макушке, чтобы тот успокоился, и заглянула в глубь нашего двора. Она сморщила нос.

Либо соседка разглядывала наш неухоженный сад, либо заметила двухметрового и бледного, как поганка, парня в массивных ботинках.

Я потянула Ратбоуна за рукав в сторону дома. Он молча и без возражений волочился за мной. Это показалось мне странным, но удивление быстро затерялось среди остальных откровений.

Кухня вдруг стала выглядеть чужой, словно с моего последнего завтрака здесь прошли месяцы, а не минуты. Еще более неуместным казался белый как мел парень на барном стуле. Его рука опиралась на стол там, где обычно стояла корзина с фруктами. Чем дольше я смотрела на странный оттенок его кожи, тем больше он завораживал меня.

В гроб и то краше кладут.

Глаза Ратбоуна сосредоточенно следили за моими движениями. Назойливое чувство внизу живота не покидало меня. Я села на диванчик, приобняв подушку. Тишину нарушало лишь тиканье кухонных часов. Открытая банка клубничного джема стояла у раковины там же, где я ее и оставила.

Мы молчали слишком долго.

– Я пойду с тобой, куда скажешь, – удивила саму себя я. – Но мне нужны ответы.

Его бровь изогнулась.

– Я уж думал, ты так и не придешь к здравому смыслу… Поверь, с нами тебе будет гораздо безопаснее. Вдруг твоя мать действительно преступница?

В ответ на это я бросила в него подушку. Но теперь мне нечем было прикрыть домашнюю футболку, под которой не оказалось бюстгальтера, и я почувствовала себя незащищенной.

– Моя мать не преступница! Ваши люди явно ошибаются.

– Это не наши люди, – зарычал он. – Это люди Синклита. Ни я, ни мой отец не желаем иметь ничего общего с этой шайкой.

Я удивилась внезапному проявлению эмоций на его с виду безжизненной физиономии.

– Да что это за Синклит такой?

– Синклит – это объединение трех домов магии: Дома теней, которые, как тебе теперь известно, практикуют некромансию. Дома земли, среди членов которых полно хиппи, что обмазываются грязью и водят хороводы в лесу.

Ратбоун плевался, рассказывая про другие магические Дома. Глупая улыбка приклеилась к моим губам, хоть я и подавляла ее всеми силами.

– Ну и еще с ними Дом пространства. Их магию ты лицезрела лично. Они могут перемещаться сквозь пространство, создавая в нем дыры – так называемые порталы.

Дрожь пробежала по телу, и вспомнился звук хлыста, раздавшийся, когда мужчина разрезал воздух мечом. В тот момент я готовилась к хрусту маминых костей, но дыра в пространстве шокировала меня больше.

– Дом крови отличается от остальных домов своими манерами. Мы чтим старые традиции, своего короля. Наша магия необычайно сильна и чиста. Все это заслуга моего отца. И Синклит пытается разрушить нашу идеальную систему, – произнес он это с явным презрением, уставившись на часы, висящие на стене напротив стола. – Наше королевство единственное остается неподвластно синклитовцам.

Ратбоун перевел взгляд на меня. Жар кружился в золотом водовороте его глаз.

– Они уже добрались до твоей матери. Доберутся и до тебя.

То, что парень рассказывал о варварском Синклите, и в самом деле звучало пугающе. Я все еще пыталась переварить услышанное, когда перед мысленным взором появилась мама. Измученная и избитая, она цеплялась за прутья тюремной решетки и звала на помощь. Ее охватывали за горло тени, медленно, как из воздушного шарика, выпуская из легких последние запасы кислорода. Свист оглушал.

Послышался громкий звон разбитого стекла. Я вздрогнула и открыла глаза. Ратбоун бросил на меня триумфальный взгляд.

– Где находится этот ваш Дом крови?

– Далеко путешествовать не придется. Для перехода существует специальный портал. Это неприятно, но мы попадем в особняк за считаные минуты.

Портал? Все это по-прежнему звучало как полный бред.

– Если ты хочешь добраться до своей матери до того, как ее осудят, я бы советовал тебе присоединиться к Дому крови. Впрочем, если у тебя есть другой план…

Он явно манипулировал мной. И, черт возьми, успешно.

– Ладно.

Ратбоун не стал прятать свое удовольствие: уголки его губ поднялись.

– Мы откроем портал в полночь. Надеюсь, до тех пор тебя можно оставить одну?

Я взглянула на кухонные часы, но не обнаружила их на стене. Ратбоун встал со стула и перешагнул через разбитый циферблат.

– Где? – спросила я.

– Кладбище Винбрука. Склеп святого Иосифа.

Удивительно, но я знала это место. Иногда мама брала меня с собой на уборку кладбища, когда некому было за мной присмотреть. И однажды я была там с одноклассниками. Я игнорировала те воспоминания годами, но теперь они возвращались мощным приливом. Хотя во рту была пустынная сухость.

Ратбоун молча вышел на улицу, не удосужившись закрыть за собой дверь.

А меня прибило к берегу.

Его запах задержался на плече там, где Ратбоун меня касался.

Я коснулась ручки двери в полицейский участок, и меня охватила тошнота. Я часто проходила мимо этого здания по пути в школу, но никогда не попадала внутрь.

Не верится, что теперь у меня был повод.

Я прокрутила свой рассказ в голове по меньшей мере десять раз. Каждое слово должно было звучать реалистично. Будто я и в самом деле сохраняла здравый рассудок. Чем больше я осознавала, что произошло, тем меньше была в этом уверена.

Подойдя к стойке информации, я поджала трясущиеся губы и вытерла ладони об наспех нацепленную рубашку.

– Добрый день, я… хотела бы заявить о… п-пропаже. О пропаже человека. Моей матери.

Женщина опустила очки на нос и внимательно на меня взглянула. Что бы она ни увидела, ее это не удивило. Она равнодушно указала пальцами на вторую дверь в коридоре и протянула мне планшет с прикрепленным бланком.

Заявление о преступлении.

Спустя двадцать минут я сидела перед двумя полицейскими. У одного из них был настолько большой живот, что пуговицы на рубашке с трудом сходились. У второго на лице был скучающий вид, а в руках кружка чая.

Они спросили, что у меня стряслось, и теперь ждали моего рассказа. Слова не шли. Подготовка пропала зря. Я что-то промычала себе под нос про магию, порталы и волшебные мечи, как сумасшедшая в психиатрическом отделении. Так и не смогла нормально объяснить, что произошло с мамой. Щеки стали красными, как помидоры.

Я выбежала из кабинета под звуки булькающего смеха.