Клятва мести

22

МАРСЕЛО

Я сажусь и смотрю на Мирабеллу.

— Ты что?

Я никогда не спрашивал, так ли это, но я, черт возьми, полагал, что буду первым, кто возьмет ее, учитывая, что она мне обещала.

Она садится так, что ее спина опирается на мое изголовье. — Это настолько типично, что ты ожидаешь, что я не была с кем-то другим. Ты не видел, чтобы я приняла тебя за какого-то здорового девственника.

Она закатывает глаза с отвращением.

Провожу рукой по голове, дергаю за шею. Вся эта помолвка не была типичной, но я этого не ожидал. Конечно, я подозревал, что она и Лоренцо немного пошалили, судя по ее поведению на вечеринке в лесу, но она должна была лежать здесь, готовая подарить мне свою девственность. Опять же, это не наша брачная ночь, и я все равно был готов взять ее. Но дело не в этом.

— Лоренцо? — уточняю. Меня бесит, что она выбрала такого стронцо, как он, чтобы забрать то, что должно было принадлежать мне.

Она кивает.

Мои кулаки сжимаются по бокам. Я встаю с кровати и срываю презерватив. Разговор о полном убийце настроения.

— Ты бы предпочел, чтобы я солгала?

Глухой смех срывается с моих губ. — И как именно ты бы это сделала?

— Есть другие способы сломать девственную плеву, кроме члена, Марсело. Я могла бы сделать это с тампоном или на велосипеде или что-то в этом роде. Некоторые женщины не так сильно истекают кровью.

Она говорит это с такой насмешкой, как будто я гребаный идиот, раз не подумал об этом.

Я прекращаю шагать и поворачиваюсь к ней. — Ну и что? Ты хочешь прощения, потому что ты была правдива?

— Мне не нужно прощение — я не сделала ничего плохого! Ты знаешь, что я чувствую по поводу всей этой договоренности. Ты знаешь, что я не типичная принцесса мафии, которая упадет перед тобой на колени.

Разве это не правда. Я умираю от желания, чтобы мой член скользнул между этими губами.

— Я хочу, чтобы наш брак был равным. Сегодня я показала себя на Военных Играх. Я показала тебе свои навыки работы с компьютером…

— Мне очень не хочется тебя разочаровывать, но я могу найти парня с такими же хорошими навыками работы с компьютером, и сегодня это была просто гонка. — Она открывает рот, но я поднимаю руку. — Я не утверждаю, что ты поступил плохо, но это не настоящая жизнь. Ты понятия не имеешь, каково это, когда кто-то умирает от твоих рук.

Она натягивает одеяло и укрывается. — Может, я и не знаю, но…

Я поднимаю руку, потому что мы сбились с пути. Это разговор в другой раз. Мой член сдувается, и настроение умирает, как рыба, бьющаяся о песок. — Не могу сказать, что не разочарован тем, что ты не девственница. Я ожидал увидеть невесту, которая никогда не была с другим мужчиной. Мне это не нравится, и Лоренцо лучше держаться от тебя подальше. Ты уже была обещана мне, когда спала с Лоренцо?

— Не первый раз, когда мы спали вместе, но да, я была с ним несколько раз после того, как мой отец сказал мне, что я была обещана тебе.

Мой кулак касается стены, вонзаясь в гипсокартон.

— Боже, со сколькими людьми ты был? — кричит она, и ее тон говорит о том, что она доказывает свою правоту.

Она не… Не в нашем мире. В нашем мире я не должен спасать себя.

Я смотрю на нее долго и пристально. Она чертовски красива, и маленькая часть меня любит ее независимость и свирепость, когда дело доходит до ее желания идти своим путем. Но та часть меня, которая выросла, когда мне говорили, что женщины не имеют права голоса, боится того, как я могу править как лидер, когда она рядом со мной.

Я сажусь на кровать, а она не подходит ближе, свернувшись калачиком у изголовья простыней. — Это разговор в другой раз.

— Потому что ты знаешь, что это двойные стандарты.

— Здравствуй, Мирабелла! Весь наш мир — это двойные стандарты. Я понимаю, что люди за пределами нашего мира думают по-другому, но от нас ожидают отношений, в которых я буду лидером нашей семьи.

— А вождь меня?

Я резко киваю. — Да. Не ты.

Справедливость подсказывает, что она права — у меня были партнеры, а у нее — только один. Но я не могу справиться с кипящей ревностью, которая будто разъедает мою грудь, как кислота.

Мы сидим в тишине не знаю сколько времени. Я думал, она уже встанет и уйдет.

Она наконец говорит. — Я не могу изменить это, и я бы не стала, даже если бы могла.

Я усмехаюсь и смотрю на свой вялый член. — Я знаю.

Она соскальзывает с кровати. — Но я никогда не говорил, что это хорошо. Я просто сказал, что я не девственник.

Я смотрю на нее через плечо, и она улыбается, кусая нижнюю губу так сексуально, что сводит меня с ума.

— Что ты имеешь в виду? Я уже чувствую, что затвердеваю.

— Я уже знаю из всего, что мы делали, что ты собираешься показать мне кое-что, и, по крайней мере, таким образом, тебе не нужно быть со мной осторожным.

Мой член привлекает внимание. — Это был только он?

— Только его. — Она отпускает ткань, и она падает ей на колени, обнажая ее аппетитные сиськи. — Но я никогда не попрошу прощения.

Как будто я этого не знал. Эта чертова невеста меня бесит.

Я собираюсь выбить память о нем прямо из ее головы. Я собираюсь показать ей, кому она на самом деле принадлежит. Когда я закончу с ней, она будет приходить столько раз, что не будет сомнений, кто нужен ее телу.

Я прижимаюсь своими губами к ее губам, немедленно переворачивая ее на спину. Лоренцо, возможно, был с ней первым, но я заставлю ее желать, чтобы это был я.

Ее ногти впиваются в мои плечи, как будто она хочет меня так же сильно, как я хочу ее. Я сжимаю ее грудь, мой большой палец скользит по ее уже набухшему соску. Она стонет, и это только вызывает у меня глубоко внутри потребность проникнуть в ее разум.

Она откидывает голову назад, предлагая мне свою шею. Я осыпаю легкими поцелуями ее ключицу, пока не напоминаю себе, что она не девственница, и мне не нужно быть с ней нежным. Мои зубы кусают ее тело, и то, как ее ногти царапают мою спину, — явный признак того, что ей это нравится.

— Я собираюсь трахнуть тебя так сильно, что ты будешь так болеть, что подумаешь, что была девственницей, — шепчу я вдоль ее гладкой кожи, пощипывая ее сосок.

Она вскрикивает, но погружается в мои прикосновения, ее рука ныряет между моих ног и обхватывает мой член. Она цокает, затем сжимает и накачивает мой член, возвращая его к жизни. — Все твои глупые ожидания.

Я обхватываю ее руку своей.

— Я еще не простил тебя. Но, судя по ее милой улыбке, я бы сказал, что мы оба знаем, что мои губы и руки не касались бы ее тела, если бы я этого не делал. — Я кладу руку на ее мокрый центр и дразню пальцем вокруг входа. — С этого дня эта киска моя и только моя. Понимаешь?

Она стонет.

— Скажи это.

Я просовываю один палец внутрь, выгибаю его, и она практически мяукает на меня.

Я рычу, когда она не говорит ни слова. Я хочу попробовать ее снова. Я только что съел ее, но считаю меня одержимым мужчиной, потому что я умираю от нее. Я снова маневрирую между ее ногами, перебрасывая их через лопатки.

— Скажи это, — требую я, мой язык находится в нескольких миллиметрах от ее ядра.

Ее голова мотается из стороны в сторону, отказывая мне в должном, и я лижу ее одним махом, прежде чем сосать ее клитор. Я верчу твердый выступ языком, и ее спина отрывается от моей кровати. Она была бы причиной отрастить мне волосы, просто чтобы почувствовать, как сильно она наслаждается моим ртом на ней.

Вместо этого ее руки тянутся к бокам, и она хватает одеяло, туго натягивая его. — О боже, Марсело…

Я улыбаюсь, когда мой язык продолжает атаковать ее, лакомясь ее киской, как голодный мужчина. Я дразню ее отверстие, затем провожу пальцем круги внутри ее стенок.

Она задыхается, ее дыхание сбивается каждую секунду, и она трется своей киской о мое лицо.

— Я собираюсь прийти. Я кончаю, — повторяет она снова и снова, как будто я не могу сказать.

Я маэстро, а ее тело — моя песня. Я управляю каждой реакцией, каждой задержкой ее дыхания, каждым пульсом ее ядра. Это все мое дело.

— Отпусти, — бормочу я, вводя в нее два пальца и сгибая их, что приводит ее в замешательство.

Она корчится подо мной, ее тело выгибается над кроватью, а руки сжимаются на простынях. Я с восторженным вниманием наблюдаю, как ее щеки краснеют, а кожа краснеет, прежде чем ее тело напрягается, а затем медленно расслабляется, один вздох за раз. Я замедляю свои движения, желая, чтобы она наслаждалась каждой секундой своего оргазма.

Когда я поднимаю голову, я размышляю о том, чтобы не взять презерватив и не отправить ее без удовлетворения от того, что я ее трахну, но желание оказаться внутри нее слишком велико.

— Это второе.

Поднимаю вверх два пальца и переворачиваюсь на край матраса, выдвигаю верхний ящик тумбочки и хватаю еще один презерватив. Так быстро, как только могу, я перекатываюсь по резине и снова перебираюсь через нее.

Я широко раздвигаю ее ноги, зацепляя их за локти, затем медленно скользну в нее. Мне требуется несколько толчков, пока я полностью не усаживаюсь внутри нее. Я смотрю, где мы соединились, пока я продвигаюсь вперед. Как только я наполнил ее, она задыхается, широко раскрыв глаза.

— Больше, чем ты привыкла? — Я выгибаю бровь, и она сужает глаза.

Она выглядит так, как будто у нее есть что-то язвительное для меня, но она никогда не произносит его, потому что я отстраняюсь и снова врезаюсь в нее. Ее возбуждение блестит на презервативе, и звук наших пощечин делает меня еще сильнее.

Я продолжаю это еще пару минут, медленно выскальзывая и влетая обратно, пока Мирабелла смотрит на меня полуприкрытыми глазами. Когда я выгибаю бедра, когда я внутри нее, чтобы поразить ее точку G, ее глаза закрываются, и она стонет.

О да, это то самое место.

— Он так тебя трахнул?

Я ускоряюсь и могу сказать по легкой дрожи в моем члене и выгибанию ее спины, что она близко. Когда я думаю, что она, возможно, уже на грани, я заставляю себя вырваться изо всех сил.

— Ах! — Ее глаза распахиваются. — Что ты делаешь?

— Ты мне не ответила.

— Ч-что?

Я опускаю руку между ее бедер и кончиками пальцев окаймляю ее вход. Она двигает бедрами, пытаясь доставить меня именно туда, куда она хочет, но я отстраняюсь, пока она снова не успокаивается, прежде чем вернуть пальцы на место.

— Ты когда-нибудь была такой мокрой для него? — Я удерживаю ее взгляд, чтобы она знала, что я не дам ей то, что она хочет, пока она не ответит. Когда я провожу пальцами до ее клитора и нажимаю достаточно, чтобы она почувствовала это, но недостаточно, чтобы она кончила, она скулит. — Ответь мне, dolcezza, и ты можешь получить то, что хочешь. Кого бы ты предпочел трахнуть… меня или его?

Я усиливаю давление на ее клитор, и она выгибает спину.

Ее тело перестает реагировать, и она встречает меня взглядом. — Ты когда-нибудь был так тяжел для них? Скажи мне, Марсело, ты жаждал их вкуса так же, как и моего?

Не в силах удержаться, я обхватываю губами ее правый сосок, посасывая его и прикусывая. Ее рука летит к моей голове, ее ногти впиваются в нее. Я выпускаю ее грудь с хлопком.

— Кто, Мирабелла?

— Ответь мне первым, Марсело.

Я играю с ее клитором еще немного, пока она не превратится в извивающееся месиво, но она все еще не отвечает мне.

— Ты такая чертовски упрямая. Просто признай это. Признайся, ты хочешь меня больше, чем когда-либо хотела его.

Ее зубы впиваются в нижнюю губу, а голова мотается взад-вперед. — Скажи мне первым.

— Будь ты проклята, — рычу я.

Ее глаза резко открываются. — Нет!

Моя грудь вздымается, когда я смотрю на нее. — Будь по-твоему.