Клятва мести

2

МАРСЕЛО

— Какого хрена?

Джованни толкает меня в грудь обеими руками, его первоначальная улыбка, увидев меня, стирается с его лица.

Глаза Андреа широко распахиваются. Их радость и облегчение от того, что я не взорвался, длились не так долго, как я надеялся. Я знал, что после того, как удивление пройдет, они будут в ярости, что я позволил им думать, что я мертв в течение трех месяцев.

— Извини, — тут же выплевывает Джованни, когда я смотрю на него. Я дам ему это одно нарушение, учитывая обстоятельства. Он может быть моим двоюродным братом, но никто меня так не трогает. — Я просто такой… черт возьми, чувак. Мы думали, что ты мертв.

Николо и Андреа кивают.

— Нам нужны подробности, — говорит Андреа.

Они ничего не получают. Николо и Андреа — мои лучшие друзья, но это не значит, что я им доверяю. Особенно сейчас, после того, как кто-то решил убить главу преступного клана Коста. У них получилось с моим отцом, но я отказываюсь давать кому-либо еще один шанс на себя. Месть теперь моя единственная забота. Возможно, за последние несколько лет я сильно потерял уважение к своему отцу, но никто не уничтожает члена моей семьи, не заплатив за это.

Новые студенты приходят к новому профессору, который инструктирует нас идти на следующий урок.

— Расскажи нам позже, — говорит Николо, и они с Андреа бегут по коридору, а мы с Джованни небрежно идем на следующий урок.

— С каких это пор они любимчики учителей? — спрашиваю я своего двоюродного брата.

Единственная причина, по которой мы все четверо окончили среднюю школу, заключалась в нашем имени. Мы были рекордсменами по количеству канавных дней, но директор слишком боялся наших отцов, чтобы наказывать нас. К тому же, он, вероятно, все равно хотел, чтобы мы ушли из старшей школы.

Он усмехается. — Ты пропустил ориентацию, но узнаешь, что здесь нельзя опаздывать. Слишком много пропусков, и тебя выгонят.

Я смеюсь.

Джованни останавливается и кивает. — Я совершенно серьезен. Твое… наше имя здесь ничего не значит.

Я очень в этом сомневаюсь, но опять же, я никогда не планировал приходить в эту жалкую школу, где мы притворяемся, что учимся в детском саду, и играем в безопасности. Я до сих пор чувствую себя голым без оружия и ножей. Особенно, когда я вижу здесь детей других мафиози и политиков.

Академия Сикуро была основана три десятилетия назад итальянской мафией после серии кровавых расправ над территорией. Огромное количество подающих надежды мафиози было уничтожено. У глав семейств возникла блестящая идея основать школу на нейтральной территории — маленьком участке земли, приютившемся посреди страны на территории Витале, но принятом как самостоятельный закон.

Четыре итальянских криминальных клана управляют Соединенными Штатами. Моя семья, Коста, управляет северо-востоком, а отец Мирабеллы и его семья, Ла Роса, управляют юго-востоком. Виталес контролируют юго-запад, а Аккарди — северо-запад. И здесь, в Академии Сикуро, они все могут отправить своих детей, когда им исполнится восемнадцать, не беспокоясь о том, что мы снесем друг другу головы, поскольку существует политика нулевого насилия — и запрещено оружие, если только мы не участвуем в боевых классах.

В конце концов правление допустило другие семьи мафии, такие как ирландцы и русские, даже членов картеля. Потом они действительно опустились и впустили детей политиков, потому что это было выгодно с финансовой точки зрения. Астрономическая плата за обучение каждого наполняет карманы четырех семей-основателей, поэтому имело смысл впустить наших врагов, что дало нам возможность узнать, кто был многообещающим в их рядах.

— Так? Ты собираешься рассказать мне? — спрашивает Джованни, вырывая меня из моих мыслей.

— Что?

Я выхожу из здания, хотя мой второй урок начинается прямо сейчас на втором этаже. Посмотрим, какой вес здесь имеет моя фамилия.

— Как, черт возьми, ты жив, и почему я выясняю это с каждым другим гребаным человеком?

Гнев в его голосе меня не удивляет. Конечно, он ранен. Он мне как брат. После того, как его мама и папа погибли в автокатастрофе, когда другая машина столкнула их с моста, моя семья взяла его к себе, потому что так поступают в семье.

Я рыскаю по окрестностям, пока мы спускаемся по лестнице. — Где мы можем поговорить?

Он кивает направо, и я следую за ним от здания. Даже доверять Джованни сейчас сложно. У него есть свои причины, по которым он может желать и моей смерти. Нонно сказал мне скептически относиться ко всем, включая Джованни. Без пистолета или ножа у меня есть только голые руки, чтобы убить человека. Что никогда не было проблемой.

Джованни ведет нас к металлическому забору, который запирает нас в этой школе, похожей на Гарри Поттера, только они учат нас быть преступниками, а не оттачивать нашу магию. Черт, я зачислен в класс ножевого боя. Это должна быть шутка.

— Это самое дальнее место, которое мы можем пройти по эту сторону кампуса. Следи за любыми охранниками, которые могут пройти мимо нас.

Основная часть кампуса, где расположены школа и все общежития, окружена металлическим забором, но за ним простираются сотни акров холмистой местности, бесплодной, если не считать травы и случайного дерева. С главной проселочной дороги, ведущей сюда, никто не может увидеть кампус, не говоря уже о том, чтобы понять, что здесь происходит.

Джованни вытаскивает пачку сигарет и закуривает, выпуская дым краем рта. — Так как ты избежал смерти?

— Наверное, я счастливый ублюдок. — Я делаю паузу, прежде чем рассказать свою историю, кое-что меняя здесь и там, чтобы Джованни не знал всей правды. — Папа позвал меня на свою яхту, стоящую на якоре в Нью-Йорке. Предположительно, мы собирались поговорить о моей предстоящей свадьбе с Мирабеллой и связи нашей семьи с Ла Роса. Было поздно, я был раздражен, и он заставил меня ждать, пока он закончит трахать свою шлюху. Он вышел одетый в свой шелковый халат, завязанный ниже выступающего живота.

Джованни усмехается, но образ в моей голове вызывает у меня отвращение. Я никогда не понимал, как мой отец может ходить так, будто он мистер Олимпия. Если бы люди вокруг него не боялись за свою жизнь и у него не было столько денег и власти, он был бы просто толстым мужчиной средних лет.

— Сильве, его последняя работа, вышла через пять минут в собственном шелковом халате.

Она была такой же, как и все остальные — шлюхой-охотницей за золотом, которая сосала бы член моего отца, лишь бы получить шанс оказаться у него под рукой. Но я не думаю, что Сильве понимала, как устроены дела в нашей семье.

У меня была мать, сидящая в особняке, который она делила с моим отцом. И после того, как он покончил с Сильве, он пошел домой к моей маме. Всегда. И навсегда. Развод в нашей семье не вариант. Это портит бизнес и лояльность, так что всегда есть понимание. Моя мама, вероятно, знала, что мой отец был там той ночью. По крайней мере, она знала, что он трахает кого-то другого, и, откровенно говоря, она, вероятно, предпочла бы, чтобы так было.

— Сильве? Она пришла на похороны твоего отца, — говорит Джованни, выпуская дым изо рта.

— Она была самой смелой из всех. Это точно. — Продолжаем идти по дорожке. — В любом случае, ему позвонили. Ответил, и я услышал, как он сказал, что мы будем там через десять, а потом снова исчез на яхте.

Я вспоминаю то, что произошло потом, как делал это тысячу раз прежде. Интересно, есть ли что-то, что я пропустил, какой-нибудь ключ к тому, кто несет ответственность.

Сильве села напротив меня и раздвинула ноги, чтобы дать мне взглянуть на ее бритую киску. — Итак, Марсело, я слышал, ты женишься на той девушке из Ла Розы.

Я никогда не понимал, почему Сильве так часто бывает рядом с нами. Мой отец терял бдительность рядом с ней, думая, что она глупая шлюха, которая ничего не знает. Бесстыдно, каким ленивым он стал.

Я кивнул.

— Она очень красивая.

Ее халат расстегнулся, и были видны выпуклости ее сисек.

Джезу Кристо. Думала ли она, что я поделю ее с отцом?

— Да.

Я встал и допил остатки скотча.

— Ну, ты знаешь, куда прийти, когда она не в настроении.

Она перегнулась через стол, взяла виноградину и медленно втянула ее в рот.

К счастью, тогда вышел мой отец, спасая меня от того, чтобы поставить свою шлюху на ее место. Он наклонился и поцеловал ее в щеку, но она притянула его вниз, прижавшись губами к его губам, просунув язык ему в горло, в то время как ее глаза не отрывались от меня. Мой папа скользнул рукой в ее халат, сжал ее грудь, и она застонала, взяла его руку и провела ею между своих ног.

— Оставайся мокрой, когда я вернусь. Я буду трахать тебя до рассвета. — прорычал мой папа.

Он позволил ей стоять с полностью расстегнутой мантией.

Я отвернулся, не желая больше видеть эту чушь.

— Марсело, повернись, — продиктовал отец. — Ты больше не ребенок.

Я медленно повернулась, и он встал позади Сильве, держа руки на ее груди, прежде чем скользнуть между ее бедер. У нее было потрясающее тело, но оно ничего не делало для меня.

— В любое время, когда ты захочешь одолжить Сильве, у тебя есть мое разрешение.

Сильве улыбнулась и выпятила свои сиськи, ноя, что не хочет, чтобы он уходил. Он дал ей последний поцелуй и она провела его членом по штанам, убедившись, что он возбужден, когда ушел. — Я буду ждать, чтобы высосать этот член досуха.

Отец застонал и отступил назад. — Черт, женщина, что ты делаешь со мной.

Он посмотрел на меня.

— Она ненасытна и может потерпеть неудачу. Как я получил такое благословение в этой жизни?

Он шлепнул меня по спине, и я последовал за ним по пандусу, наши охранники следовали за нами.

Я понятия не имел, почему мой отец предлагал мне Сильве, но я верю, что маленькая часть его знала, что я обижаюсь на него из-за других женщин, и он хотел, чтобы я опустился до его уровня, чтобы облегчить его собственную вину.

— И? — Джованни нужно больше.

Я понимаю, что пошел по касательной со всей этой затеей с Сильве, но мне было противно предлагать мне свои неряшливые секунды шлюхи, пока моя мама была дома одна. Он был мудаком века. Я никогда не понимал, почему женатые мужчины, у которых дома есть идеальная женщина, выкапывают из окопов какую-то путтану, чтобы уделить ей свое время и внимание.

— Мы сели в машину и поехали на склад, с которым я не был знаком. Я расспрашивал отца об этом, но он ничего не сказал. Мы вошли, и хотя мой отец не держал руку на пистолете, моя рука была на моей. Это было похоже на ловушку. Мы шли по коридорам, и я услышал какие-то крики, которые становились все громче, чем дальше мы шли. Когда мы вошли в комнату, там были сотни людей, толпящихся вокруг импровизированного круга. Он привел меня на подпольную драку.

— Помнишь, когда ты хотел драться в шестнадцать? — Джованни смеется.

— Тренировки сделали меня быстрее. — Я вырываю сигарету из его пальцев, делаю затяжку и бросаю в него.

Он уворачивается, затем хлопает меня по плечу. — Так и случилось, брат.

— Мой папа приводит меня к парню, который, очевидно, отвечает за эти события — у его охраны есть деньги, и он выкрикивает правила и разговаривает с парнями, которые дерутся, прежде чем они начнутся. После того, как один парень был избит до крови, но все еще стоял, была объявлена драка, и нас отвели в заднюю комнату. Папа познакомил меня с этим парнем и сообщил, что теперь я буду главным.

Джованни смеется. — Держу пари, ему это понравилось.

— Мы оба смотрели на него как на сумасшедшего. Я не собирался снова вступать в подпольные бои. Парень был зол, но, должно быть, он должен моему отцу кучу денег. Идиот потерял его, и охранники моего отца удерживали его, пока мой отец выбивал из него все дерьмо. Он не мог сопротивляться, потому что его руки были зажаты за спиной».

— Это не самый веселый способ драться. — Джованни сказал.

Я не мог не согласиться с ним больше. Но моему отцу не просто нравились киски, он очень часто был таковым. — Согласен. Так или иначе, к тому времени, как мы ушли, белая рубашка моего отца была вся в крови. К счастью, я носил черное.

Я всегда носил черное, потому что я не был чертовым идиотом. Никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться кровь другого мужчины.

— Мы ушли, и когда мы почти вышли наружу, толпа людей хлынула из этого места. Началась потасовка, и да, мы были вооружены, но понятия не имели, что у этих людей, а нас там было всего четверо — два охранника, папа и я. Кроме того, кто знал, есть ли в толпе копы под прикрытием? У этого придурка, управляющего этим местом, не самая строгая охрана. Я не мог сбрасывать тела. Охранники моего отца бросились к машине, пока я дрался, в конце концов приблизившись к машине, а потом она взорвалась.

— Черт. — Он проводит рукой по волосам, и его светло-голубые глаза расширяются.

— Мой отец и его водитель были внутри вместе с двумя его охранниками. Я сбежал в ту минуту, когда начались крики и начался хаос. Я не знал, хочет ли кто-то смерти меня, его или обоих, поэтому пошел к дедушке. — Он настаивал, чтобы я держал в секрете тот факт, что я жив, пока мы не узнаем, кто несет за это ответственность. — Время возмездия придет, — сказал он.

Мы возвращаемся туда, откуда начали нашу прогулку. Я понятия не имею, как, черт возьми, я не буду чувствовать себя крысой в клетке в этом месте. Я не привык к слову нет.

Я замечаю Мирабеллу, сидящую за столиком у деревьев и разговаривающую с Софией. Сильве была права, она красивая, но заноза в заднице.

— И что ты будешь с ней делать? — Джованни закуривает еще одну сигарету и кивает в сторону моей невесты.

— Женюсь на ней, конечно.

Он качает головой. — Почему ты никогда не можешь пойти по легкому пути?

— Потому что я Коста, вот почему. Аранжировка была установлена. Если я вернусь к этому сейчас, это только покажет слабость и лишит нас того, что мы получим от брака.

Я иду к своей невесте, которая стоит ко мне спиной, Джованни все еще рядом со мной. Пришло время разобраться с этим дерьмом между нами. Но меня прерывает учитель, идущий ко мне, размахивая листком. Ее маленькие каблуки не позволяют ей добраться до меня так быстро, как она пытается.

Мои губы изгибаются в ухмылке.

— Вы Марсело Коста?

Она скрещивает руки. Ей около пяти-двух лет, у нее темные волосы, зачесанные назад, с проседью по бокам, и она, должно быть, почти ничего не весит. Она поднимает очки на нос.

Я мог бы раздавить ее так же легко, как наступить на муравья. — Это был бы я.

— Вы пропустили мой урок, мистер Коста. Поэтому ты сегодня дежуришь по тарелкам. Она протягивает мне комбинезон и поворачивается на своем маленьком каблуке.

— Знаете ли вы, что наказания здесь — домашние дела? Не забудьте использовать Dawn, чтобы у вас не было рук для мытья посуды.

Джованни уходит со смехом.

Ублюдок знает правила, потому что, пока я два года учился у своего отца после того, как у Нонно заболели почки, Джованни жил здесь как в пузыре.

Мои глаза ловят взгляд Мирабеллы, когда она смотрит на меня через плечо. Ее холодные и далекие. Либо женщину научили скрывать свой страх, либо она не боится меня.

Ну, она будет бояться меня, когда я закончу с ней.