Клятва вечности - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Лайла Джеймс (ч. 4)

Киллиан не знал.

Это была невинная ложь; секрет, потому что я еще не была готова ему рассказать.

Я могла видеть, что мой муж все еще не оправился от новостей, потому что он качал головой.

— Нет, этого не может быть.

— Вы правы, — согласилась Перл. — Это неправильно, потому что здесь три удара сердца.

Шок пронзил мое тело.

— Три? — Я задохнулась.

— Да. У вас не будет близнецов. У вас тройня.

— О. Мой. Бог. Тройняшки… — Мой голос оборвался, потому что я была в шоке.

Перл снова провела датчиком по моему животу и пристально посмотрела на экран, прежде чем расплыться в улыбке.

— Ага, тройняшки и все девочки. У вас три дочери. Поздравляю, мистер и миссис Спенсер.

Три дочери…

О Боже.

Меня трясло, а Киллиан до сих пор не сказал ни слова. Он застыл на месте; слишком тихий, на мой взгляд. Выражение его лица было совершенно пустым, и страх наполнил мою грудь. Киллиан уставился на экран, наблюдая за тремя крошечными сигналами.

— Киллиан, — нервно сказала я, а мое сердце переполняло волнение. Три младенца!

Когда он не отреагировал, я снова позвала его по имени. На этот раз он медленно моргнул.

— Тройняшки, — прошептал он так тихо, что я чуть не пропустила. Я сжала его руку в своей, и тогда он сделал самую неожиданную вещь.

Его глаза закатились, и мой сильный, высокомерный муж рухнул.

Я моргнула. А потом снова моргнула.

— О боже, — выдохнула Перл.

Киллиан… просто потерял сознание?

Встревоженная, я села и уставилась на его обмякшее тело на полу. Доктор проверил его пульс, а затем кашлянула, но она, вероятно, сдерживала смех.

— Он ударился головой об угол стола, когда потерял сознание. Швы не понадобятся, но это место, вероятно, будет болеть.

— Эм, ладно, — пробормотала я.

Я вытерла гель с живота, прежде чем опуститься на колени рядом с Киллианом. Я похлопала его по щеке, раз и два, а потом еще сильнее. Он застонал, а затем его глаза распахнулись, бросив на меня ошеломленный взгляд.

— Тройняшки, — сказал он с благоговением.

Я кивнула, а затем хихикнула.

— Ты потерял сознание!

Киллиан потер висок, где у него быстро образовался синяк, а затем поморщился.

— Я не потерял сознание. Я просто отдыхал, — неохотно объявил он. — Хорошо… время от времени давать глазам отдых. Так что да, я отдохнул. Мои глаза. Отдыхали. Я не терял сознание.

На этот раз я откинула голову назад и рассмеялась.

Я никогда не видела Киллиана таким. Он всегда был таким спокойным, а сейчас он был совершенно не таким. Он что-то пробормотал себе под нос, и тут наши взгляды встретились.

— Три ребенка, — сказал он, его голос был густым от эмоций. — Три дочери.

А потом он взял меня на руки, целуя в губы, как будто все это время умирал от желания попробовать меня на вкус.

— Я чертовски люблю тебя, принцесса.

Да, я тоже любила его.

Больше, чем я когда-либо могла выразить словами.

И поэтому я лгала. Пока что.

ГЛАВА 5

Киллиан

Два месяца спустя

— Папочка, — сонно проскулил Кэмерон, когда я закрыл детскую книжку. — Еще одну историю, пожалуйста. Последнюю.

Я аккуратно подоткнул простыни вокруг его маленьких плеч.

— Ты сказал это для двух других историй, — протянул я, изогнув бровь. Укладывать Кэмерона спать было моей обязанностью; это было время общения отца с сыном, и мой мальчик прекрасно знал, в чем моя слабость.

Я никогда не мог отказать ему.

На его лице было понимающее выражение, а затем мой сын одарил меня грустными глазами и надутыми губами.

— Это последняя. Я обещаю.

— Последняя история, — согласился я, прежде чем открыть еще одну книгу. Жираф не умеет танцевать. Это была его любимая сказка на ночь, и я знал, что он ждал этой. Кэмерон счастливо вздохнул, когда я начал читать о робком Жирафе, который, вероятно, приспособился, прежде чем обрел уверенность в себе, чтобы делать то, что он хотел.

К тому времени, когда я закончил рассказ, он уже крепко спал, и я ухмыльнулся, глядя на его умиротворенное лицо. Кэмерон был практически моей точной копией. Те же волосы. Тот же сильный нос и полные брови. Он был очень похож на меня, когда я был в его возрасте. Единственным отличием были его глаза. Они принадлежали его матери. Самый красивый серый оттенок.

Я поцеловал его в лоб.

— Сладких снов.

Он сонно улыбнулся в ответ, и я понял, что он где-то далеко, в сказочной стране лошадей и жирафов. Вместо того, чтобы уйти, я остался там, сидел рядом с ним на его кроватке и смотрел, как спит мой сын.

Это было безумие, как за несколько недель мы собирались превратиться из семьи из трех человек в семью из шести человек. Кэмерон должен был стать старшим братом своим трем сестрам. Я ни на секунду не сомневался, что он будет любящим и оберегающим братом. Он с нетерпением ждал своих младших сестер. Вчера он приложил голову к вздувшемуся животу Джулианны и рассказал сестрам, как прошел день. Он уже привязался к ним, а они еще даже не были здесь.

Черт, каждый раз, когда я думал о тройняшках, это казалось сюрреалистичным. Джулианна боролась со своим бесплодием, и я знал, как сильно на нее подействовало то, что у нас не могло быть еще одного ребенка. Этот унылый взгляд на ее лице. Унылое опущение плеч. Рыдания, которые она пыталась скрыть от меня, пока была в ванной.

Моя жена чувствовала, что крадет у меня большую семью, которую я хотел. Что с ней что-то не так.

Джулианна сказала мне так однажды ночью, когда думала, что я сплю.

Именно тогда я решил, что мы перестанем пытаться; прекратить лечение ЭКО. Потому что меня не волновало, что у нас больше не может быть детей. Конечно, я хотел большую семью, но не за счет психического здоровья моей жены. Мне было достаточно Джулианны и нашего сына. Мы были счастливы, и это было все, что имело значение.

Но потом это случилось.

Одна мечта превратилась в три маленьких чуда.

Это было абсолютно безумие, и я был здесь для всего этого.

В конце концов, я оставил Кэмерона спать и вернулся в свою спальню. Где моя жена мирно спала. Голая под простынями. Она даже не дернулась, когда я лег в постель.

Джулианна лежала на боку, лицом ко мне, ее светлые волосы были на ее лице. Я заправил упрямые пряди ей за ухо, и ее нос дернулся от хриплого храпа.

Я откинулся на подушки, совсем не сонный. Поэтому я занялся чем-нибудь другим, например, слежкой за женой в Интернете. Я взял свой телефон и набрал в Гугле Джулианну Спенсер. Там было несколько новых статей, появившихся за последние два дня. Моя грудь сжалась, потому что я знал, чего ожидать, если открою любую из этих статей, но я должен был знать. Я должен был узнать, что они говорят о ней.

Я пролистал свой телефон, читая комментарии к последней статье о Джулианне, которую я нашел.

Моя кровь закипела, а желудок скрутило. Комментарии стали еще более уродливыми и ненавистными с тех пор, как мы с Джулианной в последний раз фотографировались вместе. Это было два дня назад.

Средства массовой информации были мерзкими по отношению к Джулианне уже много лет, с тех пор как правда Бишопа стала известна миру. Она была дочерью преступника, и когда я объявил, что баллотируюсь в президенты, начались личные выпады.

Они пытались унизить ее как женщину.

Ее очерняли, рисовали ее как дочь врага страны, а не как Джулиану Спенсер, мою жену. Несмотря на то, что она имела массу поддержки в Интернете, ненависть к ней со стороны общественности была безудержной и превышала ту поддержку, которую она получала.

Ее невиновность была доказана много раз, но им было все равно. Мы думали, что сможем очистить ее образ, и, черт возьми, мы пытались, но ничего не вышло. У людей сложилось мнение о моей Джулианне, и это убило меня.

Ненависть, окружавшая Джулианну, несколько повлияла на мою кандидатуру на пост президента, но мой оппонент был куском дерьма, а я был следующим лучшим кандидатом от страны, и наши граждане знали об этом. Так что у меня все еще был шанс на победу, особенно после нескольких успешных кампаний.

Мой взгляд на мгновение метнулся к спящей Джулианне, а затем я вернулся к комментариям.

На самом деле, я всегда думал, что Грейслин больше подходит Киллиану Спенсеру.

Мои кулаки сжались, когда я прочитал следующий комментарий.

Я не куплюсь на ее невинный поступок и слезливую историю. Просто есть в ней что-то, что мне не подходит. Мол, это просто чувство, а мои чувства никогда не ошибаются.

К черту это.

Мне всегда казалось странным, что она пережила аварию. Думаешь, она спланировала это, чтобы поладить с женихом своей сестры?

На этот комментарий был ответ.

ОМГ, я тоже так подумала! Мне всегда было интересно, нравился ли ей Киллиан, пока он был помолвлен с Грейслин. Мы все видели фотографии катастрофы. Она не могла пережить тот несчастный случай, но она выжила, и теперь бедняжка Грейслин мертва. А что, если? Она чертовски подозрительна, так что я не удивлюсь. Время теорий заговора. Кто хочет присоединиться ко мне?

Выругавшись, я выключил телефон и бросил его на тумбочку. Рядом со мной Джулианна перевернулась и прижалась ближе к моему телу, словно ища моего тепла. Я обнял ее, мое горло набухло от эмоций.

Она уткнулась лицом мне в шею, и болезненный стон вырвался из ее горла. Мое тело напряглось, и я подумал, что она испытывает физическую боль, но потом я услышал это. Безошибочный звук имени Грейслин на ее губах.

— Грейс, — снова захныкала она. — Нет, пожалуйста. Нет.

Я зажмурил глаза. Как раз в тот момент, когда Джулианна наконец-то отпустила призрак Грейслинн, когда она наконец-то стала жить дальше, не испытывая чувства вины за то, что выжила в аварии, а ее сестра - нет, СМИ должны были все испортить.

Я не был глуп; Я знал, что она читала эти статьи и комментарии в Интернете, даже когда она лгала и говорила, что это не так. Я знал, потому что ее кошмары снова вернулись после долгих лет молчания.

Моя жена хныкала во сне, и мое сердце разрывалось от болезненного звука. Одинокая слеза скатилась по ее щеке, когда я провел пальцами по ее лбу, пытаясь разгладить линии напряжения.

— Все в порядке, — прошептал я, когда ее тело резко дернулось. Она тихо вскрикнула. — Я держу тебя, принцесса.

В конце концов она снова заснула, и я прижал ее тело к своему. Обхватив ее беременный живот, я провел рукой по тяжелому бугорку, прослеживая неровные полосы и линии на растянутой коже. Я ожидал, что один из младенцев пнется в ответ, но оказалось, что все они дремали. Хорошо, Джулианне нужно немного поспать.

— Папочка? — Из-за двери послышался тихий голос. Кэмерон, должно быть, проснулся ото сна. — Мамочка?

— Да, приятель. Я буду через секунду. — Я выпутался из бока Джулианны и встал с кровати. Когда я открыл дверь, Кэмерон был там со своим маленьким плюшевым жирафом под мышкой и большим пальцем во рту.

Я сразу понял, что что-то не так. Он засовывал большой палец в рот только тогда, когда был напуган или взволнован.

— Что случилось, Кэмерон?

— Мне приснился плохой сон, а потом я проснулся. — Он всхлипнул, его маленькое лицо скривилось, как будто он собирался заплакать. — Я не могу с-спать.

Я поднял своего трясущегося сына на руки, и он уткнулся головой в изгиб моей шеи, всхлипывая еще немного.

— Все в порядке, папочка тебя понял. Все в порядке, — промурлыкал я ему в ухо.

Я ходил взад и вперед по коридору, все еще держа его на руках, пока он успокаивался. Когда он был в полусне, мы вернулись в его комнату и обнаружили, что он намочил постель. Ну, дерьмо. У меня не было выбора, кроме как положить его в мою постель, рядом с его матерью. Я смотрел, как он обнимается рядом с Джулианной, и мое сердце сжималось.

Моя жена и дети были здесь и все вместе, в безопасности и комфорте в моей постели.

Я мог бы сделать много вещей в своей жизни, которыми я гордился, но именно здесь – эта идеальная сцена была моей настоящей гордостью. Моя семья.

Я не спал, чтобы убрать постель Кэмерона, чтобы Джулианне не пришлось делать это утром. Когда я достал чистые простыни из его ящиков, мое внимание привлекло еще кое-что.

Мятая бумага под всем этим хламом.

Почему медицинский документ Джулианны был в ящиках Кэмерона?

Я просмотрел бумагу, чувствуя, как мое сердце сжимается где-то внизу живота, когда я читал слова, которые на самом деле не имели для меня никакого смысла, но каким-то образом я знал, что они означают. Какие были риски.

***

Джулианна

Я резко проснулась, мои глаза распахнулись, но я не знала, что меня разбудило. Мое сердце колотилось в груди, и я подумала, не был ли это еще один кошмар, который я не могла вспомнить.

Я посмотрела налево: Киллиана не было, вместо него лежал Кэмерон. Я провела рукой по его голове, любуясь его милым сном, прежде чем встать с кровати и найти своего мужа. Быстро взглянув на часы, я поняла, что уже почти три часа ночи.

В поместье Спенсеров было тихо и темно, когда я направилась к его кабинету на противоположном конце коридора. Дверь была полуоткрыта, и я заглянула внутрь и увидела, что он стоит на балконе своего кабинета без рубашки и смотрит в ночь.

Мои брови нахмурились в замешательстве, когда я подошла к нему, когда что-то еще привлекло мое внимание. Смятая бумага на полу, как будто ее небрежно бросили на землю.

Мое сердце упало где-то внизу живота, когда я заметила, что это было на самом деле, и мои ладони начали потеть. Мои медицинские документы. Как он их нашел? О Боже.

Я сделала шаткий шаг на балкон, заламывая руки перед собой.

— Киллиан…

— Почему? — спросил он обманчиво мягким голосом. Слишком спокойно.

Я тяжело сглотнула.

— Что почему?

Он развернулся так быстро, что я споткнулась, и мои глаза расширились. Его лицо — озлобленное и несчастное выражение его лица — мне было больно видеть это измученное выражение на его красивом лице и сознавать, что я как-то приложила к этому руку.

Его глаза потемнели от ярости, и я судорожно выдохнула.

— Почему ты мне не сказала? Я думал, что между нами больше не будет лжи и секретов, — резко обвинил Киллиан. Я была ошеломлена его холодным и отстраненным тоном.

— Я совершенно здорова, — начала было я объяснять, но он выругался себе под нос и пошел вперед, пока не оказался достаточно близко, чтобы я могла протянуть руку и коснуться его, но я не осмелилась.

Его тело было напряжено, и я не думала, что мои прикосновения будут приветствоваться прямо сейчас. Так что вместо этого я обхватила себя руками.

Мне вдруг стало так… холодно и одиноко.

— Хватит врать, черт возьми! — прорычал Киллиан. — Все, что ты делаешь, это лжешь мне в лицо, Джулианна. Мы начали этот брак с обмана, и ты поклялась, что больше никогда этого не повторишь.

— Я собиралась тебе сказать, — пробормотала я.

Он издевательски рассмеялся над моим ответом, и непролитые слезы затуманили мое зрение. Киллиан расхаживал взад и вперед передо мной, проводя пальцами по волосам, прежде чем потянуть их.

— Как я могу тебе доверять? Проклятье! — Он сделал паузу, и его взгляд сердито метнулся ко мне. — Когда ты узнала?

Я вздрогнула от его вспышки и сдержала всхлип.

— На ранней стадии. Когда я была на четырнадцатой неделе беременности, — тихо призналась я. — Доктор Дженнингс рассказала мне о некоторых осложнениях, которые могут возникнуть при этой беременности. Гестационная гипертензия часто встречается у женщин с многоплодной беременностью, но из-за судорог в анамнезе и высокого кровяного давления у меня был риск развития эклампсии. Что также может привести к отслойке плаценты.

Киллиан кивнул.

— Я позвонил доктору Дженнингсу, — холодно сказал он. — Она объяснила все риски и осложнения, связанные с беременностью тройней. Твоя отслойка плаценты может привести к послеродовому кровотечению.

— Но это только худший из возможных исходов, — поспешила я сказать, словно защищаясь. — Я совершенно здорова, и мое тело достаточно сильное, чтобы выносить наших детей. Риски есть, но…

— А ты не думала, что мне нужно это знать? Что я должен знать о здоровье моей жены или о возможных осложнениях?

Моя грудь сжалась, когда я судорожно вдохнула. Мне было больно дышать. Мне было больно, что Киллиану было больно. И холодность моего мужа; его ярость уничтожила меня.

Я медленно приблизилась к нему.

— Что бы ты сделал, если бы знал? Скажи мне, Киллиан. Если бы ты знал, что эта беременность опасна для меня… Что. Бы. Ты. Сделал?

Уголки его глаз дернулись, мышцы шеи напряглись, как будто он изо всех сил пытался сдержать свою ярость. Его темные глаза вспыхнули. Выражение его лица сменилось недоверием, а затем пониманием, когда он понял, что я пытаюсь ему сказать.

— Я знаю ответ на этот вопрос, — прошептала я. — Ты бы попросил меня прервать эту беременность.

Это заставило его замереть, а затем его грудь содрогнулась от резкого выдоха.

Произнеся эти слова вслух, я почувствовала тошноту. Мой желудок скрутило от тошноты, и я почувствовала привкус кислой желчи на языке. Когда я попыталась сглотнуть, то обнаружила, что у меня начался рвотный рефлекс.

— А я не могу. Я не буду этого делать, — выдавила я. — Но если бы ты спросил меня, я бы не смогла тебе отказать. Если бы ты знал о рисках, ты бы обращался со мной так, будто я нахожусь на смертном одре и не могу видеть, как тебе больно. Я бы не выжила, наблюдая, как ты смотришь на меня этими измученными глазами, пока я жила вместе с нашими малышами. Это убило бы меня.

Ветер усилился, и по темному небу прокатился гром. Затем начался моросящий дождь, и я вздрогнула от холода, просачивающегося сквозь мою ночную рубашку.

Мужа не смутила перемена погоды. Его кулаки все еще были сжаты по бокам, его тело все еще было напряженным и неприветливым.

— Это был не твой выбор, заслуживал я знать об этом или нет. — Киллиан покачал головой с холодным, лишенным юмора смехом. — Я твой муж, и этот брак должен быть основан на доверии, но ты продолжаешь лгать мне о таких важных вещах в нашей жизни?

Я посмотрела себе под ноги, мне было стыдно, потому что он был прав.

— Скажи мне правду, Киллиан. Хотел бы ты, чтобы я прервала эту беременность, если бы знал о рисках?

— Да, — невозмутимо ответил он.

Я вздрогнула от его быстрого ответа, потому что он даже не задумался.

— А вот и твой ответ, почему я тебе не сказала.

Тройняшки были моими чудо-детками, и я не могла их потерять, не в таком виде. Не тогда, когда я знала, что достаточно сильна, чтобы родить их. Тем более, когда моя последняя беременность закончилась выкидышем.

— Ты сводящая с ума женщина! — Киллиан рявкнул. Его рука резко дернулась, и он схватил меня за бицепс, тряся меня. Мой взгляд остановился на его, и он смотрел на меня сверху вниз. — Слушай меня внимательно, потому что я скажу это только один раз. Да, я бы предпочел, чтобы ты прервала беременность, потому что я не хочу рисковать потерять тебя. Но если бы ты хотела иметь наших детей, я бы никогда не заставил тебя сделать аборт.

Я начала говорить, но он перебил меня.

— Где же доверие в этом браке, Джулиана? Разве ты не доверяешь мне?

— Я доверяю тебе, — прошептала я.

Он отпустил мою руку, но вместо этого схватил меня за шею.

— Лгунья, — прошипел он.

Я вскрикнула.

— Мне очень жаль. — Я прижалась к нему ближе, ища его тепло, и он не оттолкнул меня. Я провела рукой по его груди, и он вздрогнул от моего прикосновения. — Я была напугана.

Он зажмурил глаза, услышав мой выбор слов.

— И это именно та причина, по которой ты должна была сказать мне. Тебе не придется нести это бремя в одиночку.

Еще один гром прокатился по небу, на этот раз ревущий с обещанием дождя.

— Клянусь, я собиралась рассказать тебе.

Его взгляд снова остановился на моем, и он нахмурился.

— Когда?

— Скоро. На следующей неделе, на приеме у нашего врача.

Когда он не ответил на это, мое сердце упало.

— Не ненавидь меня, — умоляла я Киллиана.

Стук. Стук. Стук.

Небо разверзлось, и полил сильный дождь, намочив нас обоих. Но никто из нас не шевельнулся.

Его глаза потемнели, грозовые и болезненные. Его пальцы сжались в моих волосах, прежде чем обмотать мой хвост вокруг его кулака, оттягивая мою голову назад. Я сдавленно всхлипнула, когда поняла, что снова причиняю нам боль. Дождь смыл мои слезы.

Киллиан опустил голову, и его губы нежно коснулись моих.

— Я не могу снова тебя потерять.

— Не потеряешь, — пообещала я в поцелуй. Он украл у меня дыхание из легких, крепко целуя меня, прежде чем отстраниться.

— Доктор Перл внимательно наблюдала за мной, — объяснила я, затаив дыхание. — Я здорова. Малыши здоровы. Во время беременности у меня не было ни одного приступа. Мое кровяное давление несколько стабилизировалось, и я практически соблюдаю постельный режим.

— Хотел бы я, чтобы ты мне сказала, — прохрипел он хриплым и резким голосом.

Я всхлипнула.

— Я тоже. Ты все еще злишься?

— Да.

— Ты ненавидишь меня сейчас?

Киллиан прижался своим лбом к моему. Теперь в его взгляде была нежность, и мое сердце наполнилось облегчением.

— Я никогда не смогу ненавидеть тебя, принцесса. Как бы ты меня не злила.

Он подхватил меня на руки и отнес внутрь, подальше от грома и в безопасности от дождя.

— Не лги мне снова, Джулианна. Больше никаких секретов. И на этот раз я серьезно. Ты должна доверять мне свои худшие новости, и я должен доверять тебе, когда ты говоришь мне, когда дела идут плохо.

— Больше никаких секретов, — выдохнула я.

ГЛАВА 6

Джулианна

Неделя спустя

Мир внезапно накренился. Все произошло так быстро, а затем я услышала ее испуганный крик. Сердце на секунду остановилось, а затем наступила агония, и я погрузилась в кромешную тьму.

Я ничего не слышала. Не могла видеть; не могла чувствовать.

Я попыталась издать звук, но мне казалось, что мои губы сшиты вместе. Я не могла дышать…

Не могла дышать… помогите мне. Пожалуйста. Помогите.

— Джулианна.

Я слышала свое имя, но не могла разобрать, кто меня зовет. Было слишком темно, чтобы я могла видеть.

— Джулианна.

Да, я пыталась ответить. Но я была безмолвна.

— Больно, — повторил голос.

Вкус медной крови наполнил мой рот, и я подавилась.

— Джулианна. Джулианна. Джулианна.

Меня звали снова и снова. До тех пор, пока у меня не пошла кровь из ушей от зловещего голоса.

— Я боюсь.

Я тоже.

И я, наконец, вспомнила…

Ее крики.

Звук ломающихся костей.

Мои крики.

Звук бьющегося стекла.

Ее сбивчивое дыхание.

И я вспомнила тишину.

Я моргнула, и тьма исчезла, сменившись окровавленной Грейслин. Ее мертвые глаза холодны и широко раскрыты. Ее изуродованное лицо.

Я слышала ее голос, хотя ее тело было слишком неподвижно. Она не дышала.

— Джулианна.

— Грейслин, — воскликнула я.

Острый запах смерти наполнил мой нос, и я снова закашлялась, борясь с позывом к рвоте.

— Почему ты оставила меня? — обвинял тихий голос.

— Я не оставляла!

— Почему ты не спасла меня?

Агония пробежала по моим венам. Давление на грудь было невыносимым.

— Я не могла.

— Мой ребенок…

Задыхаясь от своих криков, я попыталась дотянуться до нее.

— М-м-м-мне жаль… Пожалуйста, мне жаль. Пожалуйста. ПОЖАЛУЙСТА!

Она исчезла.

Мое тело схватило, и все почернело.

Мое тело вздрогнуло, и я уставилась в потолок, отчаянно дыша. У меня болела грудь, а лицо было мокрым от слез. Мои губы дрожали от попытки сдержать крик, но я не могла, поэтому начала задыхаться от своих тяжелых рыданий.

Абсолютный ужас моего кошмара парализовал меня, и все, что я могла делать, это смотреть в потолок. Я думала, что двигаюсь дальше, наконец-то оставив смерть Грейслин позади. Но воспоминания все еще преследовали меня.

Я знала, что не должна была читать эти комментарии в Интернете. Они были моим триггером, и теперь я снова оказалась в ловушке бесконечного цикла кошмаров. Как несправедлива была жизнь…

Что я думала, что наконец-то нашла свое счастье.

А прошлое вернулось и преследует меня, окружая, как злой плащ.

— Я не убивала ее, — прошептала я, словно напоминая себе. — Это была не моя вина. Авария произошла не по моей вине.

Мое лицо и шея чувствовали себя так, как будто их оцарапали. Мои шрамы сильно чесались, и мне пришлось бороться с желанием вонзить пальцы в лицо; вцепиться в мою обожженную плоть.

Что бы ни говорили эти комментарии в сети, как бы ни пытались изобразить меня злодейкой — я не была злой. Я не убивала свою сестру.

Я смахнула слезы, судорожно вздохнув, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Как только меня больше не трясло, я заставила себя встать с кровати. Это должен был быть только сон…

Как мой сон превратился в такой ужасный кошмар?

Мой телефон зазвонил, вырвав меня из моих мыслей. Быстрый взгляд на идентификатор вызывающего абонента сказал мне, что это была Мирай, и я ответила на звонок.

— Привет.

— Скажи мне, как сильно ты скучаешь по мне, — сказала она своим обычным веселым голосом. Мирай было почти двадцать лет, но она все еще была той же самой Мирай, которую я встретила шесть лет назад. Я не знала, есть ли у нее шестое чувство, но она почти всегда звонила, когда мне нужно было поднять настроение.

— Скажи мне, как сильно ты скучаешь по мне.

— Очень. Не могу дождаться, когда снова увижу Кэмерона. Я скучаю по его милому, пухлому лицу. Я должна вернуться до того, как появятся тройняшки!

Я надеялась, что она это сделает. Мне нужна была вся моральная поддержка с тремя новорожденными.

— Как Европа? — с нетерпением спросила я.

— Такая красивая! — она практически визжала мне в уши. — И все, о чем я мечтала. Пока я была во Франции, я честно подумывала найти себе хорошего парижанина и поселиться там. Но после двухмесячного путешествия по Европе я поняла, что скучаю по дому. О, как прошло вчерашнее мероприятие по сбору средств? Надеюсь, лучше, чем предыдущая?

— Все было хорошо, — просто ответила я. А у меня не все было хорошо.

На самом деле это была настоящая катастрофа. На меня всю ночь смотрели грязно. Некоторые люди очень поддерживали меня и наше дело — наша миссия заключалась в повышении осведомленности о жертвах торговли людьми в целях сексуальной эксплуатации.

В то время как другие выражали явное отвращение ко мне на своих лицах.

Я слышала ужасный шепот…

— Ее отец был крупнейшим торговцем людьми в стране. Чего она надеется добиться этим событием? Еще одна ее слезливая история?

— Она слишком старается, чтобы казаться фальшивой.

— Я чувствую от нее сомнительные флюиды.

— Бедная ее сестра.

— Это действительно был несчастный случай?

Эти перешептывания ничем не отличались от оскорбительных комментариев, которые я видела сегодня утром в сети. Мерзко и тошнотворно. Зло и отвратительно.

— Это отвратительно, как она вышла замуж за жениха своей покойной сестры.

— Вероятно, ей следует снова носить вуаль. Ее шрамы буквально кошмарят моего малыша.

— Почему она не может просто сделать пластическую операцию?

— Вероятно, использует свои шрамы для сочувствия.

— Не хочу никого обидеть, но это как-то неприятно.

— Держу пари, они трахаются в темноте, чтобы ему не пришлось смотреть на женщину-версию Фредди Крюгера.

— Как он целует ее, когда она выглядит ТАК?

Мирай вздохнула.

— Звучит не очень. Я видела некоторые посты в Facebook. Твиттер — это сущий кошмар. Эти люди просто жестоки.

Мое горло сжалось, и когда я сглотнула, я чуть не подавилась слюной.

— Эм, да. Слушай, я должна…

Мой телефон завибрировал от очередного входящего звонка, и я оторвала его от уха. Киллиан звонил.

— Эй, Мирай. Я перезвоню тебе позже. Киллиан звонит.

— Хорошо, увидимся! — Я вешаю трубку и отвечаю на звонок Киллиана.

— Эй, ты хорошо выспалась? — устало поприветствовал он меня. Его теплый, насыщенный голос вызывает мурашки по моему телу. Хорошая дрожь. Из тех, что заставляли меня чувствовать себя нечетко.

— Не совсем, — честно ответила я, потому что поклялась больше не лгать. Больше никаких секретов. — Что ты делаешь?

— Готовлюсь к дебатам на следующей неделе. Работаю над записями. — На заднем плане послышалось какое-то шуршание, прежде чем он продолжил. — Поэтому я и звоню. Я забыл дома одну из своих папок. Сэмюэль придет за ней, я просто хотел предупредить тебя заранее.

Я села вперед, идея получше играла в моей голове.

— Все в порядке, я принесу тебе файлы.

— Ты не должна. Разве ты не должна отдыхать?

— Я хочу тебя увидеть. — Он ушел этим утром, когда я еще спала, и я ожидала, что он вернется домой сегодня поздно вечером, после того как мы с Кэмероном уснули.

— Все в порядке, принцесса? — спросил Киллиан, его голос стал более глубоким от беспокойства.

— Да, я просто… скучаю по тебе. — Мне нужны были его руки вокруг меня, где я чувствовала себя в большей безопасности.

Вдали от слухов.

— Хорошо, тогда увидимся. Я тебя люблю.

Это заставило меня улыбнуться.

— Я тоже тебя люблю.

Мы кладем трубку, и после того, как я оделась, я взяла папку из его офиса и пошла искать сына. Я нашла Кэмерона сидящим на диване, смотрящий «Босс-молокосос» в сотый раз и жующего морковь.

— Маленький человек сегодня не хотел спать, — сказала рядом с ним Селена. Он явно обвел ее вокруг своего мизинца.

— Я не знаю, откуда у него столько энергии. — Мой взгляд метался между ним и телевизором. — Ты не против понаблюдать за ним еще немного? Мне просто нужно отнести этот файл в офис Киллиана.

Селена прогнала меня.

— Иди. Мы с маленьким человеком будем в порядке.

Как только я вышла из дома, меня окружила небольшая группа телохранителей. Четыре. Я подумала, что это уже чересчур, но с Киллианом нельзя было спорить, когда дело касалось моей защиты.

— Добрый день, миссис Спенсер. Ваш муж позвонил и сообщил нам, что вы уезжаете в его офис. Будете ли вы делать какие-либо остановки между ними? — спросил Джексон. Он был главным, а также оказался старшим братом Самуэля.

Киллиану было трудно доверять окружающим меня людям, поэтому все мои телохранители были людьми, которых он лично знал много лет и которым доверял, чтобы защитить меня.

— Неа. Пожалуйста, прямо в офис Киллиана.

Поездка до его офиса заняла двадцать минут, и я использовала это время, чтобы поговорить с Мирай. Она рассказала мне все о своем пребывании в Европе, рассказывая о местах, которые она посетила, и о том, как сильно она хотела переспать с одним из красивых местных жителей. Мирай была спонтанной, и я не удивлюсь, если она уже связалась с упомянутыми местными жителями.

Когда машина остановилась перед знакомым зданием, я вешаю трубку.

— Мы здесь, миссис Спенсер.

Джексон открыл мне дверь, и я вышла из машины, держа папку под мышкой и сумочку в другой руке.

Это произошло слишком быстро, чтобы я успела осознать, что происходит на самом деле, пока не стало слишком поздно. В тот момент, когда я вышла из машины, меня внезапно окружили люди. Втиснувшись в меня, пытаясь протиснуться мимо моих телохранителей. Мое сердце забилось, и я огляделась в панике.

Что происходило?

Откуда взялись эти люди? Тротуар был пуст секунду назад.

Земля закачалась под моими ногами, когда тревога наполнила мои холодные вены. Паника переросла в ужас, когда я заметила, что на меня полыхают микрофоны и камеры. Они были у меня перед лицом, позади меня, все говорили одновременно.

Ужас превратился в ужас, когда я поняла, что происходит.

В основном я подвергалась нападкам со стороны прессы.

Они были слишком близко; их голоса слишком громкие; их тела прижимаются ко мне. Почти агрессивно. Мои телохранители окружили меня, пытаясь удержать их, поскольку мои легкие сжались, а сердце забилось.

Мое зрение затуманилось, когда я побрела прочь, пытаясь попасть внутрь здания Спенсер. Я подняла папку, спрятав за ней лицо и пытаясь прикрыть глаза от ярких вспышек.

Деваться было некуда.

Я была в ловушке.

Кто-то наткнулся на меня. Я не знала, кто это был — человек, пытающийся меня защитить, или те, кто вот-вот на меня нападет. Неизвестная пара потных рук попыталась схватить меня, и я отшатнулась.

Мое дыхание сбилось, когда я попыталась встать на ноги, но мои ноги ускользнули из-под меня. Мир закачался, когда мое тело наклонилось к дороге, к встречному потоку машин.

Стук.

Я рухнула под своим весом и сильно ударилась об асфальт.

А потом я увидела только тьму.

ГЛАВА 7

Киллиан

Стук в дверь оторвал меня от стопки бумаг.

— Войдите.

Я подумал, что это Джулианна, но, к моему удивлению, вошел Гидеон.

— О, привет. Это неожиданный визит, — протянул я тестю. — Джулианна будет рада тебя видеть. Она скоро придет.

Он на мгновение замолчал, и я нахмурил брови. Я внимательно посмотрел на него и увидел, что он напряжен, как будто готовится к бою.

— Все в порядке? В чем дело?

— Ничего не в порядке, — наконец, произнес он. — Как ты можешь думать, что это так?

Я нахмурился.

— Я не могу читать твои мысли, Гидеон. О чем ты говоришь?

Он издал резкий звук в задней части горла, прежде чем вытащить что-то из внутреннего кармана куртки. Небольшая стопка… фотографий?

Я склонил голову набок, сбитый с толку, ожидая, что он продолжит. Он взял первое фото, и у меня сжалось сердце.

— Это, — прошипел он. — Я говорю об этом.

Гидеон небрежно бросил стопку на мой стол. Фотографии упали мне на колени, и у меня сжалась челюсть. Я боролся с желанием вздрогнуть, потому что, черт возьми, это было больно. Видеть фотографии моей жены, разбросанные по столу и лежащие у меня на коленях; ее шрамы были в центре внимания. Отфотошопленные таким образом, что они казались хуже, чем были на самом деле. Это было болезненным напоминанием о том, какими жестокими могут быть люди.

Джулианна была чертовски красива. Она была моей женой и матерью моих детей. Но не такой она была представлена в СМИ.

Над ее шрамами смеялись.

Ее характер очерняли.

Каждое слово, сказанное ею, перевиралось против нее.

Каждое действие было продумано таким образом, что из жертвы она превратилась в злодея.

СМИ ненавидели мою жену.

И сколько бы я ни пытался это исправить; ненависть только усилилась.

— Джулианна говорит, что с ней все в порядке. Что ей все равно, — процедил Гидеон, стукнув кулаками по столу. — Что не имеет значения, что говорят люди, пока ты рядом с ней. Но это действительно чертовски хорошо?

Я зажмурил глаза, потому что знал, что он прав. Он был абсолютно прав.

Это было нехорошо.

— Действительно ли справедливо, что она прошла через это, потому что ты публичный человек? — резко обвинил он. — Потому что, поверь мне, если бы Джулс была нормальным гражданином, как и все остальные, всем было бы наплевать на ее прошлое, и она уж точно не стала бы посмешищем.

Гидеон глубоко вздохнул и торжественно покачал головой.

— Это твоя жизнь, но не ее. Ей здесь не место, Киллиан.

— Она моя жена. — Мои кулаки сжались. Его слова были правдой, но я все еще защищался. — Ей место там, где я.

Он устало провел рукой по лицу.

— Я не пытаюсь разлучить вас двоих. И я не прошу тебя делать выбор. Я знаю, как важна для тебя эта кампания. Твой покойный отец гордился бы тем, как далеко ты продвинулся… и тем, кем ты стал. Но тебе нужно обдумать это с ясным умом. — Он сделал паузу, а затем вздохнул. — Я просто обеспокоенный отец.

— Гидеон…

Моя дверь распахнулась без стука. Гидеон удивленно обернулся, а я выпрямился и хмуро посмотрел на свою помощницу. Она явно была в панике и тряслась.

— В чем дело?

Она резко задыхалась, и я забеспокоился, нет ли у нее гипервентиляции. В остальном Миера была спокойной, так что же могло ее так взволновать?

— Гм… Дж-Джулианна, — прохрипела она. Я моргнул, прежде чем мой желудок упал. — Она внизу. Есть… чрезвычайная ситуация.

Я уже выбежал из комнаты, прежде чем она успела закончить предложение, Гидеон бросился за мной по пятам. Я нажал кнопки лифта, и это была самая длинная гребаная поездка в моей жизни, когда все мое тело тряслось. Гидеон молчал, и даже если бы я захотел, я не смог бы говорить.

Мое сердце колотилось, когда я думал обо всех безумных возможных сценариях.

Насколько сильно она пострадала? Что случилось? Она потеряла сознание?.. Может, ничего серьезного не было.

Черт возьми, я молился, чтобы это не было чем-то серьезным.

Лифт загудел, и двери открылись. Я выбежал в переполненный вестибюль, где все выглядели в панике, и это был мой первый признак того, что что-то не так. Люди жалеют меня сочувствующими взглядами, и страх скользит по моим венам, сильно бьется в груди.

Джулианна должна быть в порядке. Она должна была быть, потому что я не мог принять никакого другого возможного исхода.

В тот момент, когда я вышел на улицу, на оживленный тротуар, весь мой мир внезапно остановился. Время замедлилось; земля качалась под ногами, в ушах настойчиво звенело.

Я забыл, как дышать.

Болезненное жжение скользнуло в мою грудь, и мне показалось, что мои легкие вот-вот рухнут.

Моя жена лежала на земле, свернувшись калачиком на левом боку, ее окружали четыре телохранителя. Вокруг нее было еще несколько незнакомцев, и я понял, что все они пытались создать защитный круг вокруг Джулианны. Скрывая ее от прессы и других любопытных людей, фотографирующих на свои телефоны.

Я прорвался через защитный барьер и опустился на колени рядом с ее бессознательным и обмякшим телом. Ее голова лежала на коленях Джексона, и он тер ее руку своей.

— Что случилось? — спросил я сдавленным голосом.

— Они столпились вокруг нас. И Джулианна проскользнула в полосу встречного потока, — дрожащим голосом объяснил он. — Это произошло так быстро. Мне удалось вытащить ее обратно в безопасное место, но я думаю, что она могла пораниться при падении.

Мой желудок скрутило от тошноты, когда я уставился на ее бледное лицо.

— Кто-нибудь звонил в 9-1-1? — спросил Гидеон.

Раздался хор «да», когда я осторожно взял свою жену на руки.

— Джулианна, — прохрипел я. — Открой мне глаза, принцесса. Мне нужно увидеть серые глаза.

Я ждал хоть каких-нибудь признаков того, что она меня услышала, может быть, даже легкого подергивания, но она была слишком неподвижна. Пастозное лицо и холодные руки; она казалась хрупкой в моих руках.

Я прижал ее крепче к своей груди, шепча ей на ухо.

— Я держу тебя. Теперь ты в безопасности.

Пожалуйста, проснись.

Мне было все равно, что я стою посреди тротуара, держа на коленях бессознательную жену, или что люди фотографируют направо и налево. Мне просто нужно было, чтобы Джулианна была в порядке, чтобы она проснулась, потому что неуверенность убивала меня.

Я слышал сирены и знакомый голос вокруг себя, но ничего не понимал. Моей единственной заботой была жена, но потом нас окружили парамедики, и один из них забрал Джулианну от меня. Я смотрел в оцепенении, как они положили ее на носилки, а затем мой взгляд упал на мои пустые руки.

Ужас наполнил мою грудь, когда они погрузили ее в машину скорой помощи, но прежде чем они успели закрыть двери, я бросился вперед.

— Я ее муж, — торопливо и бешено заговорил я. — Пожалуйста, мне нужно быть с ней.

— Садитесь, — потребовали пожилые парамедики. Облегчение, охватившее меня, было мгновенным, но недостаточным, потому что Джулианна все еще была без сознания и, вероятно, ранена. Никаких телесных повреждений не было, но как насчет тройни?

— Она в порядке? — дрожащим голосом спросил я.

Женщина, оценивавшая состояние Джулианны, бросила на меня быстрый взгляд. Ее губы сложились в мрачную линию.

— Мы собираемся доставить ее в больницу, и они сделают все возможное для вашей жены и будущего ребенка.

— Детей, — поправил я, как будто это имело какое-то значение. — У нас будет тройня.

Парамедики переглянулись, но промолчали.

Когда мы добрались до больницы, я почувствовал онемение. Нас окружили медсестры и врачи, пока они увозили Джулианну от меня. Я не сопротивлялся, потому что они были моей единственной надеждой исправить то, что было не так с моей женой.

Слова ударили по моим ушам, когда паника растеклась по моим венам, а страх пополз по моему позвоночнику.

— Возможно, сотрясение мозга.

— Также могут быть внутренние повреждения.

— Скорая помощь сказала, что она беременна тройней.

Было проклятие, а затем еще несколько слов, которые не имели для меня смысла.

Ее отвезли в отделение неотложной помощи и отвезли в комнату, куда меня не пускали. Я прошелся за дверь, когда ко мне присоединились Гидеон и Сэмюэл. Медсестры входили и выходили из комнаты, и каждый раз, когда я пытался войти внутрь, они преграждали мне путь.

— Она в порядке? Моя жена в порядке? Она должна быть в порядке, верно? — Я продолжал повторять никому в частности. — Она должна быть в порядке. Она должна быть в порядке. Она будет в порядке.

Наконец, по прошествии нескольких часов, вышел врач. Я бросился вперед, почти в отчаянии.

— Что происходит? Почему мне никто ничего не говорит? Она поправится?

— У Миссис Спенсер было два припадка подряд и отслойка плаценты. Мы должны немедленно подготовиться к кесареву сечению, — натянуто объявил он. — Ваша жена в крайнем бедственном положении, как и дети.

Его слова наполнили меня ужасом, и я не знаю, отразилось ли это на моем лице, потому что он сочувственно посмотрел на меня.

— Значит ли это, что Джулианне, моей жене – что-то может грозить? Всего двадцать девять недель. Не слишком ли это рано?

Доктор кивнул.

— Тройняшки будут недоношенными, и их нужно будет поместить в отделение интенсивной терапии новорожденных. Наша цель — благополучно родить всех троих без каких-либо необратимых повреждений.

— А моя жена? Что с ней? — Я даже не мог скрыть страх и боль в голосе.

— Уверяю вас, и мать, и дети — наши приоритеты.

Потом он ушел, и мне оставалось только цепляться за его слова; надеяться.

Я прошелся по комнате ожидания. Гидеон и Самуэль молчали, но я ценил тот факт, что я был здесь не один. Я не знал, сколько времени прошло. Долгие секунды превратились в мучительные минуты. Может, это был час? Может больше?

Это было похоже на вечность.

Я не знал, сколько еще смогу продержаться, потому что сходил с ума. Я провел дрожащей рукой по лицу, а затем мой взгляд метнулся к Гидеону.

— Можешь позвонить Селене? Она наблюдает за Кэмероном.

Мой тесть кивнул.

— Я уже сделал это до того, как попал в больницу, — серьезно ответил он. — Она позаботится о Кэмероне. Ты сосредоточься на Джулс и тройняшках.

Я подошел к окну, оцепенело глядя наружу. Сэмюэл предложил мне кофе, но я покачал головой. Я попытался сесть, но меня это беспокоило, поэтому я вернулся к расхаживанию. Взад и вперед; сжимая кулаки, молча молясь и с сердцем в горле.

Звук открываемой двери заставил меня повернуться, и доктор вышел с нейтральным лицом.

— Моя жена, — выдохнул я. — Она в порядке? Что происходит? Дети?

— Ваша жена все еще без сознания, но скоро должна прийти в себя. Миссис Спенсер потеряла немного крови, так что несколько дней она будет слаба. Хотя роды были тяжелыми для ее тела, она вне непосредственной опасности и выздоравливает.

Облегчение наступило мгновенно, и мои ноги ослабели.

— О, слава богу. Слава богу, — выдохнул я. — Спасибо. А как же тройняшки?

Доктор вздохнул.

— Мистер Спенсер, я хочу, чтобы вы знали, что мы сделали все возможное…

Мое сердце сжалось.

— Что вы пытаетесь сказать?

— Мне очень жаль, — прошептал он, его глаза стали стеклянными.

— Одна из девочек не пережила роды. Она была самой маленькой из тройняшек, весила всего три фунта, и мы сделали все возможное, чтобы вернуть ее, но… мне очень жаль.

Я отшатнулся назад, дрожа от силы едва сдерживаемых эмоций. Боль была резкой и жестокой.

— Вы говорите, что одна из моих дочерей… моя дочь, она не…

Доктор уныло покачал головой. Мои колени подогнулись, и я рухнул на стул позади себя. Я моргнул, а затем началась дрожь; мое сердце бешено колотилось, и кровь, струящаяся по венам, стыла.

Моя грудь содрогнулась, когда меня пронзили грубые звуки боли, и мое сердце облилось кровью.

Я слышал, как Гидеон разговаривает с доктором, но я не слушал. Шок прошел через меня, и я пытался разобраться во всем этом.

Одна из девочек не пережила роды.

Это не может быть… настоящим.

Но это так. Как бы меня ни тошнило в животе, это было правдой. Я проглотил кислую желчь во рту прежде, чем успел подавиться ею.

В конце концов меня перестало трясти. Сэмюэл сжал мои плечи.

— Они перевели Джулианну в отдельную комнату. Ты должен быть с ней.

Я последовал за Гидеоном наверх, слегка пошатываясь на ногах. В ту минуту, когда я вошел в комнату Джулианны, мое сердце сжалось при виде ее. Такая маленькая и хрупкая на больничной койке. Слезы затуманили мое зрение, когда я подошел ближе. Выражение ее прекрасного лица было спокойным, и это разбило мне сердце, потому что надолго ли?

Как мне сказать жене, что мы потеряли одного из наших детей?

Я провел костяшкой пальца по ее теплой щеке.

— Я держу тебя, принцесса.

Я сел на стул рядом с ее кроватью и взял ее руку в свою, ожидая, пока она проснется. Это казалось вечностью, и я прислонился лбом к нашим переплетенным пальцам. Я ждал и ждал еще немного.

Дверь за моей спиной открылась, и в комнату вошел отец Джулианны. Он обошел кровать и встал с противоположной стороны от ее головы, нависая над своей дочерью, пристально наблюдая за ней с разбитым сердцем, написанным на его лице.

Мои глаза встретились с Гидеоном. Он уставился на меня; суда не было. Он просто ждал.

И я точно знал, что мне нужно делать.

Мой покойный отец, вероятно, разочаровался бы во мне.

Но я должен был сделать выбор.

ГЛАВА 8

Джулианна

Я проснулась, чувствуя легкое онемение, и моя голова была вся в тумане, запутанная. Мои глаза метались по больничной палате, прежде чем остановились на моем муже, который сидел рядом с моей кроватью, а моя рука была в его руке. Я помнила, что произошло за пределами здания Спенсера, но все, что было дальше, было пустым пятном в моей памяти.

— Что…— В горле так пересохло, что я едва могла говорить. Я несколько раз сглотнула, прежде чем снова попытаться заговорить. — Что случилось?

У меня болело все тело, а в нижней части живота чувствовался дискомфорт. Я посмотрела вниз, ожидая увидеть свой тяжелый беременный живот, и пока мой живот все еще был вздут, но он был намного меньше, чем я помнила.

— Киллиан, — выдохнула я в тревоге, пытаясь сесть, но потом захныкала, когда агония пронзила мое тело. — Мои малыши, где они?

Он соскочил со стула, когда я закричала, и наклонился над кроватью, пытаясь заставить меня лечь обратно.

— Что случилось? — резко потребовала я. — Киллиан!

Он тяжело сглотнул, его взгляд скользнул по комнате, прежде чем вернуться ко мне.

— Ты была в бедственном положении, как и тройняшки, поэтому им пришлось сделать экстренное кесарево сечение, — медленно объяснил он. — Дети недоношенные, но с ними все будет в порядке.

— О, слава богу. Слава богу, — вздохнула я, откидываясь на подушку. — Где они? Могу ли я их увидеть?

Его убитое горем выражение лица смутило меня. Киллиан только что сказал, что с детьми все в порядке. Почему он выглядел таким… убитым горем?

— В чем дело? — спросила я, мой голос дрогнул. Паника поднялась во мне, и страх скользнул по моим венам. — Ты что-то мне не говоришь. Скажи мне!

Мой муж прижал свой дрожащий кулак ко рту, и я смотрела, как он подавил крик.

— Один из младенцев… она… не выжила. Она не…

Мое сердце замерло, когда Киллиан упал на колени, словно больше не мог держать себя в руках.

— Ты… — выдавила я. — Ч-что ты только что сказал? Нет, нет, нет!

— Джулианна, — начал Киллиан, но я уже мотала головой.

— Принеси мне моего ребенка. Я хочу увидеть ее. Я хочу увидеть ее прямо сейчас, Киллиан. Позволь мне увидеть ее, пожалуйста. О Боже, пожалуйста.

Мое сердце бешено колотилось, когда Киллиан кивнул. Он позвал медсестру, и это была самая длинная минута в моей жизни, прежде чем дверь открылась. Вошла медсестра, держа в руках маленький сверток.

Моя грудь сжалась; боль почти неописуемая. Моя малышка была закутана в мягкое лиловое одеяло, и я отчаянно пыталась обнять ее, посмотреть ей в лицо и запомнить каждый дюйм ее тела.

Я раскрыла руки перед медсестрой.

— Я хочу подержать своего ребенка.

Она положила мою дочь мне на руки, и я инстинктивно притянула ее ближе к своей груди, глядя на ее маленькое личико. Она была такой маленькой; все ее тело могло легко поместиться в ладони ее отца.

Я бросила взгляд на медсестру.

— Как вы думаете, я могу поработать с ней "кожа к коже"? Это поможет? Может быть, ей просто нужно мое тепло, чтобы напомнить ей, что она в безопасности. С ней все будет в порядке, правда? Уход "кожа к коже" - лучший способ сближения матери и ребенка. Это нам и нужно. Я спала, когда она родилась, но сейчас я здесь. С ней все будет хорошо, — повторила я, твердо веря в свои слова, хотя они звучали нереально для моих ушей.

Киллиан издал болезненный звук из задней части горла, но я не осмелилась взглянуть на него. Я не могла смотреть, как он ломается. Я не могла.

Медсестра вздрогнула и бросила на меня беспомощный взгляд.

— Мэм, она…

— Пожалуйста, — прервала я. — Просто… позвольте мне сделать это. Я хочу подержать свою дочь; кожа к коже.

Ее глаза были стеклянными, но я не позволила ей унынию поколебать меня. Она кивнула и помогла мне снять больничную одежду. Я вытащила дочь из ее тугих пеленок и прижала ее к своей обнаженной груди, ее прохладная кожа прижалась к моему теплу.

— Привет, малышка. О, посмотри на себя, — выдохнула я, лаская ее макушку. У нее были маленькие пушистые черные волосы, как у ее отца. — Ты самое прекрасное и самое дорогое, что я когда-либо видела, — прошептала я, давясь слезами. — С тобой все будет в порядке. Мама сейчас здесь.

Я просто не могла смириться с тем, что моего ребенка больше нет. Поэтому я разговаривала с ней. Мне казалось, что прошло несколько часов, пока мое горло не заболело от плача и разговоров. Я рассказывала ей о своих мечтах о нас - о нашей маленькой семье, а сама молча просила ее дышать. Чтобы она жила.

Я жаждала услышать ее маленький плач.

Но она никогда не заплакала.

Я жаждала почувствовать ее тепло.

Но она была слишком тихой.

Я плакала до тех пор, пока не почувствовала, что мое горло истекает кровью изнутри. Разрушение моей души было болезненным, но меня сломило то, что мой сильный, уверенный в себе и высокомерный муж сломался.

— Киллиан, — дрожащим голосом прошептала я, осторожно обхватив его руку одной рукой. Наши пальцы переплелись вместе, и мы отчаянно держались. Он поднял голову, глядя на меня со слезами на глазах. Его лицо было красным и мокрым, а его мучительные крики наполняли мои уши.

Я поглаживаю костяшками пальцев мягкую щеку нашей дочери.

— Бог дал нам маленького ангела.

На его лице была написана агония; выражение его несчастное и темная мука в его глазах. Я никогда раньше не чувствовала себя такой безнадежной, но мне пришлось признать, что наша малышка действительно ушла.

Я крепче сжала его руку.

— Держи нас, Киллиан.

Его грудь затрещала от резкого вдоха, и мне не пришлось дважды спрашивать его. Он сел на край кровати, обняв меня за плечи одной рукой.

— Не отпускай, — срывающимся голосом умоляла я.

— Не буду, — прохрипел он, в его словах сквозило опустошение. — Я держу тебя, принцесса. Я держу нас.

Я прижалась губами к крошечной головке дочери.

— Алина, — сказала я тихим голосом. — Это значит "светлая" или "яркая". Она - наш свет. Наш маленький Ангел. Ее зовут Алина.

Киллиан опустил голову, прижавшись нежным поцелуем к ножкам нашей дочери.

— Алина, — грубо прошептал он. — Идеально.

Я еще немного подержала нашу дочь, прежде чем, наконец, прошептала ей на ушко прощание и вернула ее медсестре. Мое сердце сжалось, когда я расставалась с ней, зная, что это будет последний раз, когда я держу свою дочь на руках.

Я повернулась к Киллиану, уткнувшись лицом ему в горло и издав беззвучный крик. Я не знала, как долго мы так сидели, но в конце концов у меня не осталось больше слез, чтобы плакать. У меня болела голова и сильно болело тело; в то время как мое тяжелое сердце носило невидимые шрамы сегодняшнего дня.

— Я х-хочу увидеть сестер Алины, — наконец, сказала я.

Тридцать минут спустя меня отвезли в отделение интенсивной терапии, где находились мои дочери. Они находились в двух разных инкубаторах, к их маленьким телам были прикреплены трубки и провода.

— Они крошечные. — Мой голос сорвался, когда я положила руку на внешнюю часть инкубатора. — Они в порядке, верно? Здоровые? В безопасности? Есть ли осложнения?

— Оба младенца на самом деле чувствуют себя неплохо для недоношенных детей, — объявил доктор с доброй улыбкой. — Их дыхательная система еще не полностью развита, поэтому им нужна помощь в дыхании. И у них нет способности координировать такие рефлексы, как сосание и глотание, поэтому они будут получать большую часть питания и жидкостей через капельницу или зонд для кормления. Тем не менее, вы сможете кормить их грудью через несколько недель. Может быть, даже раньше, если они хорошо развиваются. Конечно, им нужно набрать еще несколько фунтов, прежде чем они смогут вернуться домой.

Он указал на инкубатор слева от меня.

— Первый малыш весит всего три фунта и три унции. — Затем он указал на ближайший ко мне инкубатор. — Второй малыш весит три фунта и пять унций.

Они были такими крошечными; такими хрупкими в этих инкубаторах с подгузниками, которые казались слишком большими для их маленьких тел.

— Мы можем их подержать? — спросил Киллиан, глядя на наших дочерей одновременно с удивлением и страхом.

— Абсолютно, — чирикнул доктор. — Мы настоятельно рекомендуем использовать метод "кенгуру", то есть "кожа к коже". А поскольку здесь находятся и мать, и отец, вы можете подержать обоих малышей.

Медсестры бережно достали наших дочерей из соответствующих инкубаторов и принесли одну мне, а другую Киллиану. Они помогли мне спустить мою больничную рубашку, а затем поместили моего ребенка между моими голыми грудями, с ее трубками и всем остальным.

Она тихонько вскрикнула, и я нежно провела пальцем по ее щеке.

— Все в порядке, малышка. Ты в порядке, — напевала я ей. Она была теплая и живая, полная противоположность Алине. Как бы я ни была благодарна за это, это все равно было больно.

Мой взгляд метнулся к Киллиану, который сидел в кресле, прижимая нашу вторую дочь к своей голой груди. Она выглядела такой крошечной и уязвимой на фоне его широкой груди. Но я без сомнения знала, что именно там наша дочь была в наибольшей безопасности. Было похоже, что мы как-то связаны; он поднял глаза одновременно, и наши взгляды встретились.

— Она такая идеальная, — прошептал он.

Я со слезами на глазах кивнула. Он нежно баюкал ее, поглаживая пальцем вверх и вниз по ее спине в успокаивающей манере.

Слеза скатилась по моей покрытой шрамами щеке, когда я гладила пушистую головку своего ребенка.

— Ты Грейслин, — сказала я ей. — Ты наше благословение и названа в честь самой чистой души, которую я знала.

— А ты — Лидия, — прошептал Киллиан достаточно громко, чтобы я услышала. Он смотрел на нашу дочь, совершенно пораженный ее крошечной личностью. — Наша прекрасная, благородная.

Через секунду глаза моего мужа встретились с моими, и мое сердце замерло.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Я люблю тебя, — выдохнула я.

***

Неделю спустя

Как только Кэмерон крепко заснул, я быстро поцеловала его в лоб и встала с кровати. Мой желудок заурчал, когда я пошла на кухню, чтобы найти себе что-нибудь поесть.

Киллиан скоро вернется домой, а потом мы вернемся к Грейслин и Лидии. Пока я выздоравливала в больнице, я могла проводить большую часть времени в отделении интенсивной терапии с моими дочерьми. Но когда им было всего шесть дней, меня официально признали полностью выздоровевшей и здоровой, поэтому меня выписали из больницы. Я ничего не хотела больше, чем остаться с ними, но я не могла.

Кэмерон нуждался во мне. А его сестрам придется провести в отделении интенсивной терапии почти два месяца, прежде чем они достаточно окрепнут, чтобы вернуться домой.

Оставить наших новых детей в больнице и вернуться домой без них было душераздирающим опытом. Я помню, как плакала всю ночь в первые два дня, когда мы вернулись домой. Я рыдала над потерянной Алиной. И я плакала из-за того, что не могу быть со своими детьми двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

Прошло две недели, а я все еще чувствовала себя такой… беспомощной. Кормление было тем, что помогало мне сохранять рассудок. Это было единственное, что я могла делать как их мать, что способствовало их росту и развитию.

Я жевала холодный бутерброд с индейкой, просматривая свои сообщения. После того, как меня выписали из больницы, я удалила все свои приложения для социальных сетей и перестала выходить в интернет. Я больше не хотела знать, что они говорят обо мне. Мне было все равно, потому что они всегда находили причину ненавидеть меня. Теперь у меня были более важные дела, о которых нужно было беспокоиться.

Я просматривала свои игровые приложения, когда случайно нажала на новость, и прежде чем я смахнуть ее, мое внимание привлек заголовок.

Мое сердце екнуло, и я уронила бутерброд. Он беспорядочно расплескался по кухонному столу, пока я читала последнюю новостную статью. Мой желудок скрутило, и с моим сердцем в горле я боролась с желанием вырвать.

О Боже, что сделал Киллиан?

Шок пробежал по моим венам, и я все еще смотрела в свой телефон широко открытыми глазами, когда он вошел в дверь нашего дома.

— Я дома, — устало объявил он.

Он прошел на кухню, небрежно потянув галстук, прежде чем бросить его на прилавок. Я повернулась к нему, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще.

— Что это? — резко спросила я, показывая ему экран своего телефона.

Киллиан даже не взглянул на статью. Он втиснулся в мое пространство, толкнул меня обратно к стойке, и наши взгляды встретились.

— Я сделал то, что должен был сделать, — сказал он медленно, с полной уверенностью.

— Ты мне не сказал, — обвинила я. — Почему не сказал мне? Это серьезное решение, Киллиан. Ты вышел из президентской гонки!

Мое сердце колотилось, но он даже не вздрогнул от моего взрыва. Когда мой муж ответил так спокойно, мне захотелось его шлепнуть.

— Я знал, что ты прочтешь это в новостях, и я возвращался домой, чтобы сказать тебе это.

Я покачала головой, прежде чем судорожно вдохнуть.

— Почему?

Его губы дрогнули в горько-сладкой улыбке.

— Я не могу руководить страной, которая ненавидит мою жену, и я отказываюсь растить наших детей в такой токсичной среде.

— Я не могу позволить тебе уйти от единственной цели, ради достижения которой ты так усердно работал. — Слезы текли по моим щекам. — Ты потратил два чертовых десятилетия на то, чтобы добиться этого. Чтобы сделать себя достойным этой возможности. Я не позволю тебе отказаться от нее ради меня. Это твоя мечта, — закричала я, упираясь кулаками в его грудь.

Рука Киллиана вытянулась, и он схватил меня за руку, притягивая к себе, прежде чем его губы врезались в мои. Он проглотил мои крики и поцеловал мой вздох. Его язык проник в мой рот, пробуя меня на вкус.

— Ты моя мечта, — прохрипел он мне в губы.

— Не делай этого, — слабо попросила я. — Ты пожалеешь об этом, а потом возненавидишь меня.

Он приблизил свой лоб к моему.

— Я люблю свою страну, но если мне придется выбирать, я всегда выберу тебя. Но знаешь, что? Мне даже не пришлось выбирать, потому что ты мой единственный выбор, Джулианна. Всегда и навсегда. Помнишь наши клятвы?

— Я помню свои клятвы. Я сказала, что поддержу тебя; в твоих мечтах, в твоих достижениях я буду рядом с тобой. Всегда.

Наши сердца стучали в одном ритме, и все мое тело тряслось. Киллиан снова нежно поцеловал меня в губы.

— И ты меня поддерживаешь. Всегда. Наша семья — моя мечта.

— Я не могу позволить тебе пожертвовать…

— И я не пожертвую нами ради собственных эгоистичных амбиций.

Мои пальцы впились ему в грудь, чувствуя сильное сердцебиение. В его темном взгляде была предельная искренность, и я искала сожаления или разочарования, но ничего не нашла. Он действительно серьезно относился к этому. Мое плечо опустилось, борьба оставила меня.

Киллиан обвил меня руками, прижимая ближе. В безопасности и тепле в его руках.

— Как только Грейслин и Лидию выпишут из отделения интенсивной терапии, я заберу тебя и наших детей домой, принцесса.

— Я дома. С тобой. В твоих руках. Я дома, Киллиан.

Но я точно знала, что он имел в виду.

Мы возвращались на остров, подальше от этой токсичной среды, туда, где мы были на своем месте. Где мы были счастливы и в безопасности.

Место, которое мы могли бы назвать домом.

ЭПИЛОГ

— Кусок дерьма, — шипела я на свою машину, прежде чем пнуть спущенное колесо. — Неужели тебе обязательно было отказываться от меня сегодня? У меня важное собеседование!

Моя машина была практически куском хлама, но я не могла позволить себе многого, работая няней на полставки. А теперь я, скорее всего, пропущу собеседование.

Я наклонилась, чтобы внимательнее осмотреть шину, но тут моя сумочка распахнулась и высыпала все содержимое на пол.

С разочарованным рычанием я бросила сумочку рядом, а затем топала к багажнику, доставая домкрат и запасное колесо. Я могла бы поменять спущенное колесо, только вот проблема в том, что я не очень-то умею это делать, и это может занять у меня больше десяти минут. Черт побери, неужели этот день может стать еще хуже?

— Извините, мисс— раздался глубокий голос у меня за спиной. Тяжелые шаги приближались ко мне, а затем его голос раздался намного, намного ближе. —Нужна помощь? Похоже, у тебя сегодня плохой день. Я могу поменять тебе шины.

— Спасибо, — вежливо ответила я, не оборачиваясь. — Но я могу это сделать.

Я опустилась на колени рядом со спущенным колесом и попыталась, вероятно, поднять домкрат, но он выскользнул у меня из рук. Я зажмурила глаза и сделала глубокий вдох, прежде чем снова открыть глаза. Быстрый взгляд на часы подсказал мне, что я сильно опоздаю на собеседование, а я не могла себе этого позволить.

Если я получу эту работу, то наконец-то смогу бросить работу официантки и няни. Возможно, я смогу вовремя платить за квартиру, и у меня будет достаточно денег на самое необходимое, например, на еду.

Я повернулась на пятках, чтобы встретиться взглядом с незнакомцем, и у меня перехватило дыхание при виде его. Он был высоким, очень высоким. Мой рост был метр семьдесят, то есть не очень маленький, а этот человек возвышался надо мной. Должно быть, в нем было не меньше шести футов пяти дюймов.

Мистер Незнакомец скрестил свои толстые руки над широкой грудью, под длинными рукавами выпирали мускулы бицепсов. Он был культуристом? Потому что, черт возьми, он был весь в мускулах.

Я окинула взглядом его точеное лицо, черные волосы и голубые глаза. Он выглядел так, словно вышел из романтического романа, которые я люблю читать на своей электронной книжке.

Его голубые глаза буравили меня так же, как и я его, а губы дергались в медленной ухмылке.

— Шина, — пробормотал он. — Хочешь, чтобы я ее поменял?

Я жестом указала на свою дрянную машину, сердце у меня замирало.

— Пожалуйста, — ответила я, слегка задыхаясь.

Он подошел к моей машине и присел на корточки, сразу же приступив к работе.

— Тебе нужно куда-то ехать? Ты, кажется, торопилась, когда выходила из магазина, — сказал он ровным, глубоким тембром голоса, от которого у меня по позвоночнику пробежали мурашки.

— Да, у меня собеседование. — Я сделала небольшой шаг назад, любуясь его высоким ростом и мужественной фигурой. Темные джинсы плотно облегали его задницу, и я быстро отвела взгляд. Ладно, я солгала. Я действительно украдкой взглянула на его задницу.

Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы поменять мне колесо, и когда он закончил, то вытер руки о джинсы и встал.

— Вот. Все готово, миледи.

— Спасибо, — вздохнула я, и улыбка заиграла на моих губах. — Я очень ценю это.

Мистер Незнакомец протянул мне руку, и я без вопросов взяла ее. Как будто это был чистый инстинкт, невидимая нить тянула меня к нему. Это не имело никакого смысла. Почему он так привлек меня? До этого я встречалась с несколькими мужчинами, но никто не произвел на меня такого эффекта во время нашей первой встречи.

— Элиас, — сказал он, представляясь.

— Приятно познакомиться. — Моя улыбка расширилась. — Я Арабелла.

Элиас сжал мою руку, и когда он заговорил снова, мое имя сорвалось с его языка соблазнительно, как будто он пробовал его на вкус.

— Арабелла.

Время замедлилось, и я с трепетом выдохнула. Я никогда раньше не встречала этого человека, но не могла объяснить, почему мне так знаком его голос, его прикосновения и его запах.

Стук. Стук. Стук.

КОНЕЦ

Переведено каналом Книжный шкаф

https://t.me/lilybookcase

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА:

Если вы хотите заглянуть в их будущее...

Джулианна и Киллиан вернулись на остров Роза-Мария, поэтому они всегда окружены теми, кого любят. Кэмерон чрезвычайно опекает своих сестер.

В итоге Рагна рожает жеребенка по имени Чамп. Поскольку Кэмерон любит лошадей так же, как и его отец, он назвал Чампа своим. Разумеется, ни Джулиана, ни Киллиан ему не отказали.

Что же касается Арабеллы и Элиаса...

Они снова полюбили друг друга.

И на этот раз? На этот раз они жили долго и счастливо.