Клыкастый клан

Глава 23

Оказывается, что такой идеально укуренный способ вызова кинжала лишь односторонний. Потому как фраза "сим-сим, закройся" работать отказывалась.

После первой материализации Тринидада я еще полдня провозился с ним, пытаясь вернуть его обратно. Попытки варьировались от простого "так, представить, что Тринидад сливается со мной…" до почти истеричного "чертова железка, лезь обратно, пока я тебя на цветмет не сдал!"

Нужно ли говорить, что все мои уговоры, угрозы и прочие трепыхания были бесполезны? Я бы сказал безрезультатны, но результат все же присутствовал - тупая боль в висках очень натурально изображала отбойный молоток.

К вечеру нервотрепка закончилась тем, что плюнувший на зомбировано повторяющего, как мантру "ну родненький, ну хороший мой, ну давай обратно" меня Смотритель ушел отлавливать ужин, строго-настрого приказав не проявлять инициативу, а еще лучше идти отдыхать. Чему я, замученный головной болью и мозолями на языке, обрадовался неимоверно.

Крылатый скрылся в лесу, а я отправился в дом, намереваясь как следует выспаться.

И чтоб никаких кошмаров на этот раз!

Однако моим мечтам не суждено было сбыться, так как усилившаяся головная боль просто не позволяла заснуть. Промучившись с полчаса и вспоминая каждую минуту такую волшебную штуку, как анальгин, я вышел обратно к озеру, малодушно подумывая утопиться. Сев на берегу, уткнулся лбом в колени, надеясь таким образом уменьшить давление на черепную коробку, и принялся медитировать.

- У меня ничего не болит. У меня ничего не болит… У меня… твою ж маму-у…

Ощущение того, что глазные яблоки кто-то весьма грубым образом выдавливает из черепа, усилилось, стоило только приподнять голову. Лежащий рядом Тринидад издевательски поблескивал металлом, и я, не долго думая, схватил его и прижал к горящему лбу.

- О-о-о… хорошо-то ка-ак…

Вообще, общее состояние организма до боли напоминало особо извращенное похмелье, помноженное на грипп… птичий, если прислушиваться к щебетанию в голове.

И что-то мне подсказывало, что все это напрямую связанно с материализацией кинжала. И вот нахрена, спрашивается, я его вытаскивал?

Ну что ты! Это ведь так весело!

Ага, особенно весело то, что у меня, кажется, галлюцинации. Иначе, как объяснить, что привычный "мой" голос шизы в голове изменился на чужой, грубый, хриплый, с шипящими нотками, а под закрытыми веками разливается красное сияние, да и Тринидад, прислоненный ко лбу, начал подозрительно быстро повышать температуру?

Открыв глаза, я ошалело уставился на окруженный красным светом кинжал. Все это выглядело настолько нереально, что я опомнился лишь, когда температура лезвия поднялась настолько, что оно начало обжигать пальцы. Выпустив горячий металл из рук, я тут же нелепо попятился, ибо зависший в воздухе кинжал не предвещал ничего приятного.

Забавно будет, если тебя убьет твое же оружие, да?- насмешливо прозвучало в раскалывающейся, голове и Тринидад повернулся на сто восемьдесят градусов, нацелившись лезвием мне в лицо.

- Какого хрена? - я отодвинулся еще на немного и всхлипнул, пытаясь прочистить заложенный нос.

Не помогло. Дебильное жжение никуда не делось, а коснувшиеся кончика носа пальцы тут же испачкались в кровь.

- Твою мать! - нервно дернув головой, я добился лишь усиления разрывающей боли и темных кругов перед глазами.

Отлично! Осталось только потерять сознание и тогда меня точно зарежет собственный нож! Если я до этого не скончаюсь от кровопотери…

Это будет весело! - жизнерадостно захихикала шиза, и по ощущениям можно было предположить, что она вполне материальна и сейчас радостно скачет в моей черепной коробке, пиная мозг и выдавливая глаза от скуки.

Странная щекотка на руке ознаменовалась новым взрывом боли в затылке, когда я повернул голову, чтобы взглянуть на татуировку. Сдавленно выругавшись, я вернулся к наблюдению за все еще висящим в воздухе кинжалом. Это было важнее какой-то там татуировки, тем более, что с той ничего не случилось. Подумаешь, саламандра сделала лишний виток и теперь перекрывала собой половину тигра, нагло глазея на меня золотыми глазками. Подумаешь, до этого животные всегда смотрели друг на друга. Подумаешь, правая рука начинает гореть так, будто по венам жидкий огонь пустили…

- Й-ё-ё… Кава-ар… - обессилено протянул я, едва шевеля языком и боясь лишний раз пошевелиться.

Активность элементалей не предвещала ничего хорошего, и я очень надеялся, что крылатый успеет вернуться до того, как я спалю окружающее пространство дотла.

И вообще, где он бродит? Носителя тут сейчас убивать будут! Правда, я так и не понял, кто…

Тебе лучше не знать, - издевательски протянул чужой голос в голове.

- Да какого хрена? - завопил я, на деле лишь сипло зашипев: пересохшее горло отказывалось воспроизводить громкие звуки. - Ты кто вообще?!

Тебе лучше не знать, - повторил голос, убеждая меня в том, что родная, знакомая, а главное, безобидная шизофрения - это не так уж и плохо. По крайней мере, в сравнении с непонятным, но явно чужим присутствием в голове.

А то, что в моей голове обосновался кто-то вполне самостоятельный, все больше походило на правду. И вот хоть застрелите, но я не псих! Ведь вполне возможно, что это тот самый второй хозяин, о котором постоянно бормочет крылатый. Или ему не положено вот так, отдельной личностью врываться в мое сознание? Хотя, какая, к черту разница?! Вопрос, чего он на меня взъелся? Я же еще не сделал ничего, да и не собирался вроде…

- Антон?! - внезапно донеслось до меня, и я с дебильной улыбкой повернулся на голос.

Зря, конечно. Боль в голове вспыхнула особенно ярко, смазав изображение бегущего ко мне Кавара.

На ходу избавляясь от тушки какого-то животного, Смотритель стремительно приближался, подозрительно при этом накрениваясь.

То, что это я теряю равновесие и медленно заваливаюсь набок, до меня дошло лишь, когда на автомате выброшенная в сторону рука уперлась в землю, не давая мне упасть окончательно.

- Что-то мне не хорошо… - слабо выдохнул я, глупо улыбаясь, когда Кавар застыл в метре от меня с распахнутыми в шоке глазами.

А потом была резкая, обжигающая боль в руке, громкий протяжный крик, вырвавшийся из горла и осознание того, что Тринидад все же вернулся на место, раскаленным металлом впитавшись в кожу. Странно, но отключился я не сразу, а лишь после того, как увидел, что саламандра вернулась в нормальное положение, плотно обвившись вокруг лезвия кинжала.

Глупое ощущение абсолютной бредовости ситуации не покинуло меня даже в бессознательном состоянии. Хотя бы потому, что сознание окончательно я не потерял. Это скорее было похоже на гипноз, на укуренный полет в нирвану, на игры с психикой… На раздвоение личности.

"Меня" было два. И пока один, едва осознающий свое существование, вяло барахтался в липких мыслях, второй весьма успешно управлял телом в целом и языком - в частности.

- А ты не изменился, - с усмешкой глядя на застывшего Смотрителя, произнес этот второй, поднимая мое тело на ноги.

Ощущения были немного странными, поверхностными, однако, я совершенно ясно чувствовал кровь, стекающую из носа по губам и такие же вязкие тонкие дорожки, спускающиеся от ушей по шее, а еще навязчивое жжение в ладони, где вот-вот должен был образоваться огненный сгусток. Саламандра послушно отозвалась на не мои мысли и, соскользнув с лезвия Тринидада, переместилась ближе к кисти, обвив указательный палец длинным языком.

Стоящий в шаге от меня Смотритель вызывал острое желание убить, свернуть шею, сжечь, превратить в пепел. Кавар явно был растерян, смотрел на меня со смесью ужаса, недоверия и любопытства. И именно последняя эмоция раздражала до зубного скрежета, будила неконтролируемую ярость и подстегивала предвкушением расправы.

Я ощущал это так же ясно, как и то, что все эти чувства не мои.

Кто-то другой, отвратительно чужой и пугающий поедал мое сознание, заменяя его своим. И что самое страшное - сопротивляться не получалось. Меня плотно окутывала липкая пелена чужой воли, не позволяя даже думать о сопротивлении. Зачем? Когда так легко и спокойно, когда мягкий шелестящий голос убаюкивает, когда движения собственных рук настолько естественны, что напряжение и готовность Кавара в любую минуту уйти в сторону кажутся нелепыми.

- Антон?

Тихий шепот едва достигает ушей, а губы уже растягиваются в хищной улыбке.

- Не угадал, - тянет голос, помимо воли, а рука поднимается, позволяя разглядеть полностью сформировавшийся огненный шар в ладони.

- Кавар… - тихо зову я.

Кажется, еще секунда и я смогу, сумею опустить руку и вернуть стихию обратно, однако, губы все еще широко растянуты в какой-то зверской улыбке, а из горла не вырывается ни звука.

- Кавар! - начинаю кричать, но в ответ доносится лишь громкий смех, больно бьющий по размывающемуся, словно клякса, сознанию, а потом и он обрывается, злобно бросив последнее "ты мешаешь!", прежде чем темная вода смыкается где-то над головой, топя меня в бессознательности.

Очнулся я от обжигающей боли. Все тело горело так, словно меня с головой опустили в кипящую лаву. Но особый жар ощущался в висках, там, где, словно два раскаленных болта, к коже прижимались чьи-то пальцы.

Я точно знал это, потому что, протянув руки к голове, ухватился за чужие невероятно мягкие, измазанные во что-то липкое ладони.

- Держи! - сорванный голос, слишком далекий, слишком слабый, будто его хозяин и не рядом вовсе, плавал где-то на периферии сознания.

- Но, учитель! Клятва! - где-то за пятью толстыми стенами - не ближе - второй испуганный голос.

- Ты ее не давала! Ему не давала! - хозяин первого голоса тоже напуган, страх ясно слышен даже сквозь ту толщу ваты, что меня окружает.

Чужие ладони в моих руках так легко сминаются, вывернутые пальцы протыкают мои своими длинными когтями, кажется, еще секунда и я услышу хруст костей. Но все прекращается, когда острая боль в запястьях лишает меня ощущений.

Нарастающий гул в ушах постепенно трансформируется в шепот, давящий на виски с чудовищной силой. И попытка дернуться, чтобы уйти от болезненного воздействия, ни к чему не привела. Я даже не был уверен, что мне удалось пошевелиться.

Ощущения накатывали волнами. Сначала боль, потом звуки, потом онемение, потом все вместе… Все чувства, одно за другим, то путаясь, то сменяя друг друга, то исчезая одновременно. Когда эта какофония ощущений прекратилась, я, наконец, начал различать отдельные эпицентры боли. И теперь ясно понимал: ноги и руки у меня буквально прибиты к земле. По крайней мере, холодный металл, пронизывающий мышцы, не оставлял других предположений.

На лицо постоянно падали капли чего-то вязковато-соленого на запах, стекая по ставшей непривычно чувствительной коже, а в неизвестно когда открытые глаза бил яркий голубой свет.

Прошла, наверное, целая вечность, наполненная запахом крови и непрекращающимся шепотом, прежде чем зрение прояснилось, отправляя в мозг очень яркую, насыщенную цветами картинку.

Странное существо склонилось надо мной, приблизившись испачканным в кровь лицом вплотную. Голубые глаза были очень близко, окружая меня своим мягким сиянием, убаюкивая в своей глубине, яркие капли крови срывались с невероятно красивого лица вниз, стекая по моим щекам, тонкие губы шевелились, приоткрывая длинные клыки, ставший необходимым шепот ласково касался уставшего сознания.

- Антон… - неожиданно выдохнуло существо знакомо-испуганным голосом, обхватывая мое лицо длинными окровавленными пальцами, украшенными когтями.

- Господин учитель… - тихо шепнул еще один голос, вызывая неконтролируемую волну страха.

Опасными, эти существа были очень опасными. Особенно то, что заманивало меня светом красивых глаз.

Бежать, бежать, бежать…

В изнеможденном сознании одно за другим вспыхивали одинаковые слова, заставляя вырываться из цепких рук существа. Однако двигаться у меня все так же не получалось, лишь металл, вбитый в руки, расшатывался, обжигая не только мышцы, но и казалось воздух в легких. Собственный болезненный крик слишком неожиданно ударил по обострившемуся слуху, оглушая на некоторое время. Горло, раздираемое хрипом, тут же заболело, а вторивший мне голос в голове начал истерично кричать, разрывая череп на части.

Беги! Беги! Беги!!!

Сквозь собственный крик и чужие слова к сознанию вновь начал пробиваться шепот, обжигая до боли одновременно с усилившимся давлением на виски. Острые когти существа, казалось, пробили кость насквозь, пробираясь к мозгам и плавя их своей странной магией, однако, вместе с этим жуткие вопли внутри начали постепенно стихать. Успокаиваясь, я, наконец, смог различить в сбивчивом шепоте отдельные слова, но смысл того, что мне говорило существо, постоянно ускользал.

Убей его! Убей! Убей! - визжал кто-то на грани сознания, но тело само тянулось в теплые объятия спокойствия, что несло существо, окутывая меня в свою магию.

Мягкие, хрупкие пальцы плотно охватывали лицо, капли крови все капали и капали, раздражая кожу и обоняние, а тихий шепот буквально касался губ.

- Открой глаза, - шепнуло существо, касаясь моих век.

Нет! Нет! Нет! - перебивал его затихающий голос в голове, - он убьет меня! Он убьет нас! Убей его! Беги!

- Антон! - изломанное болью тело ощутимо встряхнули, встряхивая и смазанные образы и воспоминания в памяти. - Не слушай его! Открой глаза!

Почему оно стонет? Это существо… ему больно?

Вопросы - один, второй… пятый… Сотни образов и вопросов фейерверками стали вспыхивать в голове, когда от присутствия чужого голоса не осталось и следа.

Ему больно?

Красивое существо мягко улыбнулось самыми кончиками тонких губ, когда я поднял веки и посмотрел на него.

- Молодец… Антон… - сорванный голос тут же взорвал еще сотню вопросов: кто это существо? Почему оно в крови? Почему мне больно? Кто есть Антон и кто есть я?

- Учитель! - взволнованный голос девушки, немного знакомый, прозвучал где-то над головой, когда искаженное гримасой боли лицо надо мной качнулось в сторону.

Учитель?

Я вгляделся в тускнеющие глаза существа, проследил взглядом широкую царапину, идущую от подбородка к виску через всю щеку - именно с разорванных краев раны постоянно срывались капли вязкой крови, пачкая мое лицо.

Нестерпимо захотелось спросить его обо всем, я и даже открыл рот, чтобы постараться произнести хоть что-то, но не успел: существо измученно прикрыло глаза и, вновь покачнувшись, исчезло из поля зрения.

Сильный удар в грудь вытолкнул из горла болезненный стон, который тут же заглушил испуганный женский голос:

- Учитель!

Кавар? - неожиданно всплыло на задворках памяти, прежде чем я окончательно провалился в беспамятство.

Ты умрешь! Умрешь с удовольствием, купаясь в счастье и благодарности. Умрешь незаметно, так и не осознав этого. И это будет весело! Но прежде… Прежде ты увидишь, как умирают они. Один за другим. Все, кто посмел перечить мне. Все, кто посмел не узнать меня. Все, кто посмел полюбить тебя. Все! Все они умрут благодаря тебе… А потом ты отдашь свое тело хозяину. Отдашь тому, комуоно действительно принадлежит. И умрешь. Исчезнешь! Растворишься! И это будет весело! Ха! Ты умрешь! Умрешь!

Я резко вскочил, пытаясь вдохнуть воздух в сведенные судорогой легкие. Сердце билось с силой отбойного молотка, грозя вот-вот раскрошить вспыхивающую болью после каждого вздоха грудную клетку. Стекающий со лба пот мгновенно отравил глаза, размазывая и без того нечеткое изображение. Машинально потянувшись к лицу, чтобы потереть защипавшие глаза, я уткнулся носом в перебинтованные ладони.

- Господин? - неуверенный голос отвлек меня от разглядывания перебинтованных конечностей и, подняв голову, я с трудом, но различил в полумраке комнаты невысокую фигуру, стоящую на небольшом расстоянии от кровати, на которой я лежал.

- Райма? - вопрос вышел хриплым, грубым и едва слышным - раздраженное горло давало о себе знать.

- Господин, это… это вы? - тихо зашептала девушка, делая шаг вперед.

- Где Кавар? - так и не увидев смысла отвечать на, в общем-то, абсурдный вопрос, я задал свой.

Отсутствие Смотрителя почему-то вызывало сильную тревогу, а еще оно будило какое-то воспоминание, слишком важное, чтобы забыть, но слишком яркое и живое, чтобы так просто вспомнить.

- Он в общине лемсов, - дрожащим голосом ответила Райма, так и не приблизившись больше ни на шаг.

Дрожащим, но совсем не испуганным голосом. Скорее напряженным и немного даже злым. А догадаться, на кого эта девица может злиться, не так уж и сложно. Вопрос, за что?

- После того, как господин учитель потерял сознание…

- Что произошло? - откинутое в сторону одеяло обнажило перебинтованный торс, а короткие шорты совершенно не скрывали окрашенные в темные пятна бинты на ногах. Сглотнув, я слабо шевельнул ступней, тут же получая раскаленный прут боли, молниеносно пронесшийся из конечности в голову.

Райма молча наблюдала за тем, как я сжимаю зубы, в попытке не разораться благим матом, и, по всей видимости, желания что-либо объяснять не испытывала.

- Что произошло? - повторил я, когда смог разогнать темные круги перед глазами.

- Я не могу сказать точно, я проснулась, когда почувствовала сильный выброс энергии. А потом услышала звуки борьбы. Когда выбежала, было уже поздно. Господин уже потерял контроль.

Попытка переварить информацию привела к паре-тройке пугающих воспоминаний и куче вопросов. Усилием воли загнав нарастающую панику поглубже в себя, я осторожно коснулся саднящей кожи у висков: там действительно были ожоги, словно кто-то раскаленным железом приложил.

Воспоминания медленно складывались в цельную картину, из которой выпадали довольно большие промежутки времени, закрашенные чужим присутствием в сознании. Потерял контроль, да?

- Это был второй хозяин? - спросить удалось почти спокойно.

- Нет! Господин ошибается! - неожиданно грубо ответила Райма, сжимая руки в кулаки. - Господин все еще не знает второго хозяина. Это был…

- Вирэ*, оставь нас.

Чужой незнакомый голос очень не вовремя оборвал распаляющуюся девушку, так и не дав ей сказать что-то наверняка важное.

Не успел я и рта раскрыть, чтобы попросить Райму остаться, как та, коротко поклонившись куда-то в сторону, смылась, оставив меня наедине с невидимым собеседником и дикой болью в ребрах.

- И? - вопросил я, пытаясь сесть. Только вот перебинтованные болью руки совсем не помогали в этом деле.

- Так вот ты какой… - прозвучало совсем близко, и я усмехнулся появившейся ассоциации, откидываясь обратно на подушку.

- Северный олень? Хм… - озадаченно протянул незнакомец откуда-то слева.

Отлично, этот тоже в мою голову решил заглянуть. Тяжело вздохнув, я повернулся в сторону, откуда звучал голос.

- Может, покажешься?

- Зачем? - искренне удивился собеседник, вильнув куда-то вправо.

- Мне хочется видеть лицо того, с кем я говорю, - я пожал плечами, чувствуя, как напрягаются бинты, и перевел взгляд на потолок, который, к слову, едва угадывался в полутьме.

- Ты должен знать, что мой народ не имеет лиц, - на этот раз насмешливый голос прозвучал определенно где-то над головой. Не удивлюсь, если окажется, что в данный момент я смотрю прямо в глаза этому Копперфилду. Если они у него, конечно, есть.

- И что? - проглотив жалобный скулеж, рвущийся наружу, я все же заставил себя вновь сесть и даже умудрился свесить ноги. - Ты ведь можешь выбрать любой образ.

- А ты отлично выучил язык, - невпопад заметил лемс, уже находясь возле дальней стены.

- Я его не учил, я его вспомнил. А имя свое ты мне тоже не скажешь?

Далее последовала пауза, за которую я успел вполне себе устойчиво обосноваться на кровати, не касаясь болящими ступнями пола. И когда я уже решил, что ответа так и не дождусь, лемс произнес:

- Зови меня Сыном.

- У меня нет детей, - буркнул я, разглядывая бинты на ладонях.

Заливистый смех, неожиданно прозвучавший над самым ухом, заставил вздрогнуть. Непонимающе уставившись в сторону, откуда звучал голос, я выразительно выгнул бровь, надеясь на разъяснение, которое последовало сразу же, как только собеседник отсмеялся.

- Я Сын мира этого. Лес - мой отец.

- Я даже боюсь спрашивать, кто тогда твоя мать.

Со смаком зевнув, я тут же закашлялся, услышав лестное:

- А ты забавный.

- Это я даже не старался, - честно заверил я смеющегося незнакомца и шевельнул ногой, отмечая уменьшение боли.

- У тебя невероятный уровень регенерации, ты знал? Прошло всего несколько часов, а твои раны уже затянулись. - едва заметное колебание воздуха справа и ощущение чьего-то прикосновения к моей руке были почти одновременны, но я все равно не сумел не вздрогнуть.

- Может, все же назовешь свое имя? - ненавязчиво освободив конечность, я осторожно коснулся засохшего пятна крови на бинтах, опоясывающих грудь. Боли уже не было, даже раздражающее покалывание на коже пропало, словно не мои ребра буквально трескались при каждом вздохе пять минут назад. Осмелев, я аккуратно нащупал узел и принялся его развязывать, попутно проклиная туго перебинтованные ладони. Самое смешное, что светлая мысль разбинтовать сначала руки, ко мне так и не пришла.

Все то время, что я воевал с узлом на бинтах, а потом и разматывал их, умудряясь снимать слой за слоем почти не напрягаясь, лемс молчал. Я бы, наверняка, решил, что он уже ушел, если бы не увлекся повязкой настолько сильно. А к тому моменту, когда последний оборот бинта был снят, а перед глазами предстал мой испачканный в кровь, но при этом лишенный каких-либо порезов, ушибов или шрамов торс, я и вовсе забыл о присутствии постороннего, неуверенно касаясь ладонями собственной кожи.

- Хорошо, - прозвучало довольно неожиданно, и я поднял голову, уставившись в ту часть комнаты, откуда доносился голос лемса. - Мое имя Накмиль.

- Накмиль? - я нахмурился, вспоминая, где же слышал это имя.

Через секунду перед глазами возник образ седого старца с длинной белой бородой и не менее длинным посохом в руке. Старейшина. Накмиль - это имя Старейшины лемсов, как говорил Кфоксан.

- Так вот каким ты меня видишь? - ну конечно, можно было и не сомневаться, что он тут же ознакомится с моими мыслями. - Но знаешь, этот образ мне не нравится. Я ведь еще очень молод.

- Э-э… - протянул я, отпуская челюсть в свободный полет, когда передо мной прямо из воздуха образовалась высокая фигура. Очень высокая фигура, метра так в два ростом.

Невероятно вовремя "включившееся" освещение комнаты, позволило хорошо разглядеть образ, который выбрал для себя Старейшина: узкое лицо, загорелая кожа, тонкий нос, сияющие тепло-карие глаза, с неописуемо красивым солнечным оттенком, идеальной формы губы, длинные золотистые волосы и…

- Уши? - моргнул я, удивленно разглядывая длинные, заостренные, типично эльфячьи уши, в одном из которых поблескивала пара золотых колец.

- Эта часть твоей фантазии мне понравилась, - Накмиль широко улыбнулся, обнажая белые ровные зубы, а я нахмурился, вспоминая, правда ли присобачил образу старца длинные уши или это все наглая лемсийская личность пытается меня обдурить.

Лемс вновь заливисто засмеялся и тряхнул головой, скрывая уши под прядями прямых волос. А потом неожиданно оказался возле меня и непринужденно уселся рядом на кровать, откинувшись на подушки в изголовье.

- Ты мне нравишься, молодой Рув-дель-Рей, - улыбаясь заключил он.

- Не могу ответить взаимностью, - честно признался я, наклоняясь и принимаясь за освобождение своих ног от пут бинтов.

- Я понимаю.

- Ты мне расскажешь? - вполголоса спросил я, прекрасно зная, что уточнять, о чем именно не имеет смысла.

- Ты уверен, что хочешь знать? - голос Старейшины стал неожиданно серьезен, и я с трудом подавил желание разогнуться и посмотреть тому в глаза.

- Да. Все равно я все узнаю от Раймы или Кавара, тебе нет смысла скрывать правду.

- Хорошо, - судя по звукам, лемс удобнее устроился на подушках. - Для начала, я пришел сюда сам не потому, что того требовали обстоятельства, не волнуйся. Мне просто было любопытно взглянуть на тебя.

- Ну и как? - без энтузиазма поинтересовался я, разглядывая шрам, который тонкой полоской обосновался на ноге чуть ниже колена, и который светлел буквально на глазах.

- Я же сказал, что доволен увиденным. К тому же, твой слуга сейчас находится под наблюдением моих лекарей, поэтому мне захотелось узнать о твоем состоянии.

- Кавар?! - сдержать испуганного возгласа не получилось, все же воспоминания о чужом контроле были довольно пугающими, да и окровавленное лицо Смотрителя до сих пор вызывало ощущение ужаса.

- Не волнуйся, - хмыкнул Накмиль. - С ним почти все в порядке.

- Почти? - я сглотнул, возвращаясь к снятию бинтов.

- Почти. Ему еще нужно восстановить энергию. Дело в том, что он мало того, что подвергся весьма сильным атакам собственного Носителя, которые только чудом не стали смертельными, но еще и сам нанес тебе несколько ран, получив в результате сильный откат из-за действия клятвы. На борьбу с ее влиянием ушла почти вся его энергия, прибавь к этому ту, которая была потрачена на возвращение тебе контроля над сознанием и ту, которую он потратил на блокирование твоей инициации, и получится, что на собственную регенерацию у его организма просто напросто не осталось сил. Поэтому-то он сейчас и находится в моей общине под наблюдением лекарей, которые помогают ему восстановиться… Э-м, Антон, да? Антон, ты меня слушаешь?

- Да, - кивнул я, пытаясь переварить услышанное.

То есть я все же попытался его убить. И если бы не опыт Кавара в ментальной магии, то мне бы это удалось. Твою же мать! Как я до этого докатился?!

- Ты зря винишь себя, твоей вины в случив…

- А чья это вина тогда? Райма сказала, что это был не хозяин второй ипостаси. Тогда кто? - устыдившись собственной несдержанности, я сел обратно, сжимая кулаки и стараясь не обращать внимания на через чур заинтересованный взгляд собеседника.

- Ты действительно хочешь знать, кто контролировал тебя?

- Хочу.

- Хм, тогда не вижу смысла молчать. Рано или поздно ты узнаешь. К тому же, я уверен, что сегодняшний случай будет не последним.

- Что ты имеешь в виду? И почему… Кто это был? - я внимательно посмотрел в переливающиеся золотистыми бликами глаза, внутренне напрягаясь, словно перед прыжком с обрыва.

- Это был Велиан.

Лирическое отступление номер четыре

- Что? - невысокий светловолосый мужчина едва не опрокинул на себя полную горячего чая чашку, когда до него дошел смысл сказанного.

- Ты ведь и так понял, - отмахнулся от него собеседник, поднимаясь со своего места и подходя к широкому окну, за которым виднелась большая поляна с несколькими десятками полуобнаженных воинов, которые усердно повторяли заученные движения, блестя на солнце вспотевшими телами. - Носитель инициирован.

- Но… Он же мертв, а наследник… Что это может значить?

- Не знаю, Мил. Я знаю лишь то, что мне говорит Звено. А оно сказало о появлении Рува. Это значит либо то, что Велиан жив, либо то, что у него все же был наследник. И он пробудился.

- Ты знаешь, где он?

- Нет. - Зеленоволосый мужчина обернулся к собеседнику, напряженно вглядываясь тому в лицо. - Сейчас Звено спит, но как только оно проснется вновь, я вычислю местоположение Носителя.

- Это как-то связано с тем, что Третий Смотритель вернулся на Лориэр? - названный Милом поставил чашку на стол и откинулся на спинку стула, внимательно глядя в желтые змеиные глаза. - Ласарк, Кавар ведь где-то рядом, так?

- Так. Недавняя вспышка его энергии наверняка с этим связана. К сожалению, понять, где он находится не удалось. Но я уверен в том, что Кавар найдет способ с нами связаться.

- Ты думаешь, он найдет Рува? Или уже нашел? - мужчина выразительно посмотрел на собеседника, отстукивая пальцами незамысловатый ритм.

Ласарк вновь отвернулся, сводя тонкие брови вместе и щурясь на яркое солнце.

Нашел ли Кавар Носителя? И кто им является? Велиан или действительно его наследник? Почему-то более вероятным кажется именно второй вариант. Но в любом случае, в разгар нынешней войны появление Рува - немыслимый подарок, но вся проблема в том, чтобы успеть найти и обезопасить его до того, как до растерянного ребенка доберутся враги. И если Кавар действительно рядом, то…

- Надеюсь, он знает, что делать.