Ключ Времен

Душа Милолики

Низко висели свинцовые грозовые тучи, готовые вот-вот обрушиться на землю вселенским потопом. Резкие порывы ветра хлестали по лицу холодными ладонями, цеплялись за край шкуры и пытались стащить ее с ведуна. Внезапно небо прорезала молния, и земля содрогнулась под гулким раскатом грома.

— Пленкой бы полиэтиленовой прикрыться, — мечтательно произнес Олег. — Так ведь нет… — И он решительно поднялся, не дожидаясь, пока его сгонит с ложа надвигающийся ливень.

Вокруг стояли идолы богов, защищенные от возможных напастей высоким, в полтора человеческих роста, частоколом, над самим Олегом возвышался кленовый столб, грубо отесанный верх которого кривился беззубой рожей, глубокими провалами глазниц и двумя любовно вырезанными косами по бокам. Поняв, что его уложили к ногам Мары, Середин испуганно попятился, пока не оперся спиною в тын. Там он перевел дух, положив ладонь на бешено застучавшее сердце, и только после этого сообразил, что у него ничего не болит. Ноги, по самый пах обмотанные полотняными лентами, плохо гнулись, но больше никаких неприятных ощущений не возникало. Голова тоже не кружилась, слабости в конечностях как не бывало. Получалось — его исцелили. Ну с ранами понятно — не беспокой, и болеть не станут. Но головокружение?

— Переливание крови, что ли, сделали? — удивленно пожал плечами ведун и, бросив быстрый взгляд на ложе (шкура волчья, не его) вышел из храма под открытым небом.

Вся небольшая изборская рать находилась здесь — дружинники чистили шкуры коней, волхв обирал поросль облепихи, Кира колдовала возле исходящего паром котла. Судя по запаху, это был не просто кулеш, а что-то по-настоящему мясное.

Не оглядываясь пока на товарищей, Середин подошел к своим сумкам, развязал одну, достал несколько полосок вяленого мяса, мешочек крупы, отсыпал наугад в ладонь горсточку монет, вернулся в святилище, выложил все это к ногам идола. Низко поклонился:

— Спасибо тебе, Ледяная Богиня, за исцеление. За милость твою спасибо.

За все время пребывания в этом мире Олег ни разу не задавался вопросом: куда идут оставляемые у идолов подношения? Воспитанный в советской школе, он как-то априори привык считать, что жрецы все это прихапывают себе в карман. Однако… Однако если оставляемые в лесу угощения разбирают травники и берегини, то почему в святилищах должно происходить иначе? Ведь Мара, равно как и берегини, существует на самом деле — и уж он-то мог теперь за это поручиться совершенно точно.

Впрочем, какая разница? Наверное, боги и сами могут разобраться со своими жрецами. А для него главное — что он получил исцеление и отблагодарил за него чем мог.

— А в жизни ты куда как прекраснее… — тихо отметил ведун, оглядывая идола критическим взглядом и, услышав совсем рядом тихий женский смешок, закрутил головой.

Нет, показалось. Здесь, окруженный частоколом, он находился один.

— Спасибо тебе, Ледяная Богиня, — еще раз поклонился Маре Середин, после чего повернулся к центральному богу: — И тебе, Сварог-батюшка, спасибо, что не оставляешь покровительством своим. Тебе, Стрибог, спасибо, что погодой нас в пути не обидел, тебе, Хорс, — за тепло, что с неба льется. Тебе, Белбог, спасибо, что не лишаешь справедливости своей, и тебе, Макошь, за серебро, которое не иссякает в моей котомке. Всем вам, родичи мои кровные, спасибо… — низко поклонился идолам ведун и вышел из святилища.

Ратники, готовя ложки, уже собирались вокруг поставленного на землю медного котла, и Олег поспешил туда же. Кира, уступив свое место Сварту, подошла к ведьме и с легким поклоном пригласила:

— Погрейся у костра, уважаемая, да нашей каши отведай.

Старуха благодарно кивнула, подошла к костру, опираясь на руку девушки, и села на подложенную шкуру. Остальные потеснились, только Радул остался стоять, положив руку на рукоять меча и настороженно вглядываясь в заросли. Между тем ведунья движением руки отказалась от предложенной еды и с хитрой усмешкой обратилась к Олегу:

— Так как с просьбой моей, мил человек? Выслушаешь али сразу прочь погонишь?

— Почему же погоню? — кольнула Середина незаслуженная обида. — Можно подумать, я тебя обижал все время. Скажи хоть, что случилось у тебя, матушка?

— Слышала я, что ты много славных дел совершил, ведун. Вот я и подумала, что помочь захочешь. Милолика-то, невеста княжеская — внучка это моя. Я-то сама давно в лесу обитаю, с тех пор как на охоте мужа мово медведь заломал. Но внучка часто ко мне забегала. Помоги, ведун, век тебе благодарна буду.

— Двое ведунов вместе справиться не смогли, — покачал головой Олег, запуская ложку в котел с пшенкой, щедро перемешанной с мелкими мясными катышками, — а ты думаешь, я один сумею порчу снять?

— Так славы твоей у тех чародеев не имелось. Пришли за легкой наградой, а ноша-то неподъемной оказалась. А ты, мыслю, управишься.

— А сама-то что?

— Покинула меня сила ведовская с тех пор, как внучка уснула, словно и на меня проклятие упало. Мелочи одни получаются, а как что серьезное… — Она печально покачала головой. — Спаси ее. Я тебе добром отплачу.

Олег бросил взгляд на Микулу.

— Смотри сам, — пожал плечами тот. — Нам все едино через Юрьев идти.

— Я, может, большой награды не предложу, — ведьма смотрела на огонь, не отводя от него черных бездонных глаз, — но вот Руслан, князь юрьевский, серебра да злата не пожалеет. Опять же, идти вам надобно по его земле. Коли он вас покровительством одарит, разъезд ратный в провожатые выделит, дорогу укажет — куда как легче вам двигаться станет. И горы свои найдете быстрее. Они ведь от Юрьева недалече.

— Это верно, — признал воевода. — С местным князем лучше дружить, чем враждовать. А коли дружинников своих в провожатые даст — так и дорога спокойнее окажется.

— Значит, мы вполне можем заглянуть к князю Руслану, — сказал Олег, поймал куницу, которая все норовила забраться на голову, и спустил на землю, на что та отозвалась громким возмущенным писком. Потом черпнул еще ложку из стремительно пустеющего котла. — На ночлег остановимся, да заодно и невесту его выручим. Только что за напасть с девушкой приключилась?

Все повернулись к Велиславу. Тот хмуро жевал травинку и не обращал внимания ни на что вокруг.

— Ну ладно, — сказал Середин, не дождавшись ответа. — Тогда попробуем помочь.

Никто возражать не стал. Воины, облизывая ложки, отошли от опустевшего котла и принялись собирать нехитрые пожитки. Затушили костер, навьючили и оседлали скакунов. Не прошло и получаса, как отряд отъехал от святилища и по узкой тропинке начал пробираться через заросли. Спустя еще полчаса они вывернули на проселочную дорогу и пустили лошадей рысью.

— Ведун, а ведун, — нагнал Олега волхв. — Чуял я во время завтрака вашего, опять кто-то словом колдовским от нас через версты перекидывается. Как думаешь, не Никитка это?

Ведун на укол Велислава отвечать не стал. Да, конечно, молодого дружинника, положившего живот свой вместо них, он подозревал зря. Но тут ничего не поделаешь: хочешь найти «крота» — подозревай всех. Раз Никита оказался честным ратником, то на первое место выдвигается Руслан, как единственный молодой воин в отряде. На втором, стало быть, оказывается Кира, появившаяся недавно непонятно откуда. На третьем — Сварт, па приближение которого всегда реагирует крест. Вот только как различить, кто свой, а кто — изменник? Не убивать же их теперь всех по очереди!

Князь Руслан удобно разместился в кресле и кивнул дружиннику у двери. Тот поклонился и открыл дверь, пропуская высокую женщину.

— Приветствую мудрейшего князя в его славном городе, — сдержанно поклонилась она молодому князю. — Меня зовут Варна, и я прибыла из дальних мест выразить тебе свое почтение.

Правитель окинул взглядом стройную фигурку и улыбнулся. Нет, не часто встретишь в городе девушку, которая стала бы одеваться так, как эта гостья. Черные кожаные брюки, вправленные в сапоги, куртка, перехваченная на поясе широким поясом, к которому прикреплен кинжал в дорогих ножнах. В ушах — изящные золотые серьги, в рыжих волосах — тонкой работы диадема, на шее — жемчужное ожерелье. Острый подбородок, большие глаза, нос с горбинкой. Лицо латинянское, наряд степнячки, украшения персиянки. Кто же она на самом деле?

— Я рад видеть в наших краях заморскую гостью, — ответил князь Руслан и движением руки пригласил Варну сесть перед ним на лавку, что она и сделала. — Что привело тебя к нам в город?

— Печальная обязанность толкнула меня в путь. Я ищу своего врага, а он бежит от меня, словно зверь от охотника. — Она печально покачала головой. — Я кое-что смыслю в магическом искусстве. Моя мать передала мне дар исцелять людей и понимать язык животных.

— Вот как?! — приподнял брови Юрьевский князь. — В таком случае, может быть, ты сможешь помочь в моей беде?

— Могу попробовать, — серьезно кивнула гостья. — Мне знакома болезнь твоей невесты, более того, я как-то помогла одной девушке с такой же напастью справиться.

— Значит, ты знаешь о моих несчастьях… — Князь встал и прошелся туда-сюда по комнате. — Это хорошо. Если разбудишь ее, отплачу за твои старания не скупясь

— Только мне не деньги нужны за помощь, князь.

— Что же тогда? — Руслан даже остановился от такой невероятной новости. — Впервые встречаю человека, который отказывается от серебра.

Варна скромно улыбнулась и опустила глаза в пол.

— Мне нужна твоя помощь. Ты согласишься помочь мне в обмен на мои старания?

— Что же надобно такой красавице? — поинтересовался князь. — Может статься, серебро окажется дешевле твоей платы.

— Скоро в город приедет мой враг. Он ведун. Страшный колдун, для него человека погубить — первая радость. — Варна со злостью сжала кулак. — Задержи его, князь. Пусть твои воины посадят это чудовище под самый надежный запор. Но учти, что с ним идет отряд воинов, которые будут защищать его. Поэтому не нужно сразу хватать колдуна. В последней схватке я ранила его, и теперь колдун захочет выпить человеческую душу, чтобы подкрепиться. А твоя невеста беззащитна. Это как раз то, что нужно сейчас колдуну. Согласись на его предложение — пусть считает, что сможет свободно войти в избу к твоей невесте. А там и схвати его!

Князь посмотрел на Варну с задумчивостью, склонив набок голову.

— Стало быть, этот колдун и есть твой злейший враг? Так ведь то дело твое. Тебе он, может, и враг, а Руси — друг. Что тогда?

— Полно, князь, — пожала плечами гостья. — Ведь я говорю всего лишь об оплате. Тебе он никто, мне он враг. Жизнь за жизнь, душа за душу. Сегодняшнюю ночь проведу рядом с девушкой, там попытаюсь защитить ее от злого колдовства и снять порчу. Коли не смогу — так и ты можешь колдуна не ловить. А коли смогу… Во что ты ценишь жизнь своей невесты, князь?

— У меня нет столько серебра, сколько я готов отдать за нее, женщина, — вздохнул молодой правитель.

— Поэтому я и не прошу платы деньгами, — ответила Варна. — Жизнь за жизнь. Жизнь моего врага за жизнь твоей невесты — разве это не справедливо?

Руслан перевел взгляд на стоящего у двери дружинника, слегка махнул рукой. Тот понимающе кивнул и вышел из горницы. Гостья довольно улыбнулась:

— Так мы договорились?

— А ты действительно сможешь ее исцелить?

— Дай мне слово, что если я оживлю твою невесту, то ты схватишь колдуна.

— Слово чести, — кивнул Руслан.

— Тогда вели впустить меня вечером к ней в избу, — поднялась Варна, — и можешь готовить брачное ложе.

— Ты ее исцелишь?

— Думай о колдуне, князь, — поклонилась странная гостья. — А твоя невеста отныне моя забота.

Руслан проводил гостью до самых ворот детинца и долго смотрел ей вслед — до тех пор пока она не скрылась за возками с огурцами. Потом пересек улицу и вошел в странную избу без единого окна, еще пахнущую свежим деревом.

Торжище встретило Варну многоголосым гулом. День выдался ясным, теплым и безветренным — а потому с самого утра к торговым лавкам потянулись покупатели, по узким улочкам между бревенчатыми избами сновал разношерстный люд, медленно двигались телеги. Пришслица легко затерялась в толпе — никто и внимания не обратил на то, что из-под воротника ее высунулась головка маленькой ящерки. Девушка помогла ей перебраться на плечо и немного прикрыла волосами.

— Думаешь, князь сможет убить ведуна? — Ящерка удобно разместилась на плече Варны и обвила хвостом ее шею.

— Должен убить, — тихо ответила женщина. — Он же дал слово. Неужели правитель целого княжества не управится с одним смертным?

— Наемники франкские не управились, ящер не управился, — напомнила маленькая собеседница. — Почему князь должен справиться?

— Что наемники? — усмехнулась Варна. — Это была всего лишь проба сил. Я хотела посмотреть на смертного, что так нужен Корнею. А ящер… Я не подумала, что как раз с нежитью ведуну справиться проще всего. Он это умеет. Его нужно разить обычной сталью. Задавить неодолимой силой. А кто еще на это способен, кроме князя?

Она поманила пальчиком разносчика сластей. Мальчишка шустро ввинтился в толпу и вынырнул около нее. Варна оглядела товар и выбрала сладкую плюшку. Мальчик получил несколько монет и снова скрылся между степенно шагающими людьми с корзинками, мешками или просто прогуливающимися налегке.

— Ну а если он справится даже с этим, — продолжала она, с удовольствием откусывая ароматную сдобу. — То, пожалуй, будет достоин самой высокой награды. Как считаешь?

Девушка даже глаза прикрыла, смакуя сладость на вкус. Наконец, дожевав последний кусочек, она облизнула пальцы и снова стала заинтересованно присматриваться к лавкам.

Крытые крепким сукном лотки ломились от разнообразного товара. Толстые дородные торговки и мужички в лаптях наперебой кричали, расхваливали на все лады:

— А вот кому сарафаны, цветной ниткой вышитые, каменьями украшенные!

— А вот кому платочки мягонькие да теплые!..

— А вот кому уздечка с самоцветами!

— Седла! Седла! Кого хошь оседлать можно, хоть коня, хоть соседку!

— Подходи, народ, похвалиться силушкой да позабавиться!

Взгляд Варны выхватил прилавок, за которым стояла невысокая молодая девушка с зелеными глазами и длинной русой косой и предлагала зелья от болезней. Только вот никто у нее ничего не покупал.

— Подходите, попробуйте, — приставала она к каждому, кто имел несчастье пройти мимо, и совала в руки маленький глиняный горшочек.

— Ты что-то задумала? — прервала ящерка мысли Варны.

— Вполне возможно, — ответила та, отвлекшись от разглядывания молодой торговки. — Может быть, я придумаю для нашего ведуна что-то особенное.

Ящерка приподняла головку и восторженно посмотрела на Варну. Хвост ее подергивался в предвкушении удовольствия, выдавая нетерпение.

— Ты считаешь, он достоин этого обряда?

— Увидим. — Колдунья шутливо щелкнула ящерку по кончику хвоста. — Будь терпелива, Лир. И кстати, обрати внимание на эту торговку. Мы должны насытиться, прежде чем войдем в избу к княжеской невесте. Иначе ничего не выйдет.

Лир подняла большие, почти черные, глаза на девушку и нервно дернула хвостом.

— Что ж, — сказала ящерка, — она, конечно, не так сильна, как ведун, но девственна, молода… Тоже сойдет.

— Тогда вперед.

Варна легко миновала толчею и остановилась перед молодой продавщицей.

— Попробуйте, — сказала та упавшим голосом и протянула горшочек.

— Откуда он у тебя, милая? Сама готовишь целебную смесь или помогает кто?

— Сама. — Девушка приободрилась, увидев в Варне заинтересованного покупателя, и продолжила уже увереннее: — У меня дед был знатным травником, вот и меня научил.

— Дай-ка посмотреть.

Колдунья взяла из рук девушки горшочек и поднесла к лицу. В нос ударил горьковатый запах полыни, чабреца, к которым примешивался какой-то цветочный аромат.

Варна не успела даже как следует понюхать, как вдруг с яростным криком отшвырнула его прочь. Горшочек раскололся, и на зазевавшихся прохожих брызнула густая темно-зеленая жижа.

— Что ж ты делаешь, оглашенная?! — запричитала стоящая рядом женщина. — Совсем руки не держат?

Варна подняла на нее взгляд синих глаз с вертикальными зрачками и слегка улыбнулась. От этой улыбки женщина поперхнулась готовыми вырваться словами и поспешила затеряться в толпе.

— Извини, я испортила твой товар, — обернулась она к девушке, уже обретя человеческий облик. — Руки дрогнули, сама не знаю, отчего. А денег у меня с собой нет. Давай сделаем вот что. Я живу на постоялом дворе, первом от южных ворот, так что не заблудишься. Приходи ко мне вечером, поговорим, я ведь тоже кое-что в травах смыслю. Может и научимся чему друг у друга. Да и убыток возмещу. Тебя как, кстати, зовут?

Она посмотрела на девушку так искренно, что та просто не могла отказать.

— Хорошо. Я буду рада прийти. Люди кличут меня Василикой.

— Вот и прекрасно, — весело воскликнула колдунья. — Меня зовут Варна. Запомнила? Я буду с нетерпением ждать тебя, Василика.

Дождавшись кивка девушки, она помахала рукой и отправилась дальше.

— Там была полынь, или я ошиблась? — Лир осторожно высунула нос из-под волос колдуньи.

— Ты не ошиблась, — зло фыркнула женщина. — Какая наглость — травить меня полынью! Но ничего, она за это поплатится…

Вечером на постоялом дворе стало шумно. В быстро сгущающихся сумерках торговые гости собирались под крышу своего временного пристанища, громко обсуждали удачные сделки и хвастались дальними поездками, утоляли голод, запивая дневные впечатления хмельным медом и кислым, но целебным заморским вином. Мужские голоса заглушали даже всхрапывание лошадей в конюшне, мычание коров в хлеву и жалобный визг поросят, приносимых в жертву человеческим желудкам. Запахи жаркого, наваристых бульонов, сытных каш, переплетаясь, настолько густо сконцентрировались над освещенным факелами двором, что, казалось, их можно резать на куски и раскладывать на тарелки вместе с мясом. Шум и гам, снующие между столами мальчишки с подносами заставили вошедшую в калитку девушку съежиться, прижать тощий узелок к груди, втянуть прикрытую платком голову в плечи и двигаться не напрямую, а прижимаясь к тыну и стене хлева.

— Как забавно, — пробормотала Варна, наблюдая за гостьей в щель приоткрытой ставни, забранной небольшими пластинками слюды. — Выходишь на охоту, а дичь, вместо того чтобы разбегаться, сама покорно трусит тебе в пасть. Сейчас она спросит у хозяина, где поселилась заморская гостья, и поднимется сюда.

Женщина отошла к раскрытой сумке, достала оттуда кошель, кинула на стол, так, что несколько крупных золотых монет с отчеканенными на них трезубцами выскользнули наружу, затем подступила к жаровне, на которой стоял небольшой медный чайник, наклонилась к черным холодным углям и тихонько на них подула. Те мгновенно налились краснотой. Почти тотчас в дверь постучали.

— Да, кто там? — Варна отошла от стола и присела на край постели. — Входите.

Скрипнула на ременных петлях дверь, в комнату не вошла, а осторожно просочилась Василика.

— Хорошего тебе вечера, боярыня… — остановилась она у порога.

— А, это ты, красавица, — кивнула Варна, тряхнув плечом, и ящерка молниеносно скользнула по спине вниз, спрятавшись под одеяло. — Входи, входи, чего ждешь? Я тебе уже и плату за разбитое зелье приготовила. Много ли ты за него просишь?

— Я… — Гостья скользнула взглядом по золотым на столе, и глаза ее полыхнули — но не жадностью, а испугом. — Не… Я много не прошу. Вот… — Она принялась развязывать узелок. — Я еще принесла. Вот, вот зелье от лихоманки, от коровьей смерти есть, от ерохи домашнего, от рохли…

— Чем же тебе рохля не угодил? — удивилась Варна. — Тварь-то тихая да безобидная!

— Так малых детей напугать может змеиным видом своим, не всем нравится, — тихо ответила девушка, выставив на стол пять горшочков. — Да и вообще… Чем в доме нежити меньше, тем и лучше.

— Этак вы ее за пару веков всю изведете, — посетовала Варна. — Чем пугаешь нечисть-то?

Сама она на этот раз осматривать зелье благоразумно не стала.

— Дед сказывал, лучше полыни нет ничего, — потупив взгляд, ответила Василика. — На ней все и варю.

— Отчего же только на полыни? — пожала плечами женщина. — Нежить еще и можжевельника боится, и лука, чеснока.

— Дед сказывал, лук хорош силу мужскую усиливать да волосы укреплять.

— Это он не прав!!! — звонко расхохоталась Варна. — Как мужская сила на ложе ни важна, однако же, когда от самца луковой вонью разит, то от него уж ничего более не возжелаешь. Для такого дела сельдерей надобно употреблять. Можно травку, а лучше растереть мелко да в салатик какой добавить.

— А волосы он крепче делает, — обиженно поджала губы девушка. — Коли выпадать начали волосы, то кашицей его перед сном на голову нанести надобно…

— Не нанести, а втереть! — предупреждающе подняла свой белый, ухоженный пальчик с бирюзовым ногтем женщина. — Именно втереть.

— Это да, — кивнула Василика. — Втирать лучше. Коли втирать, да кашицу мою — за месяц можно полностью от лысины избавиться.

— Да уж, волосы у тебя роскошные, — признала Варна. — Пользовалась зельем-то своим?

— Мамины волосы, опять смутилась гостья. — Без надобий растут.

— А мне принесла?

— Да, боярыня, а как же! — моментально встрепенулась девушка и схватилась за один из горшочков.

— Постой, — поднялась со своего места женщина. — Чайник у меня закипел. Ты знаешь, что такое чай?

— А как же, знаю, — кивнула Василика. — Травка такая из страны за китайской стеной. Если его спить, то от синяков да ушибов хорошо помогает, от воспалений…

— Попьешь чаю со мной?

— Так дорогая травка-то… — неуверенно ответила гостья.

— А что поделаешь! — Варна взяла со стола глиняные кружки, отошла к своей сумке, сыпанула в каждую по щепоти сухих листьев. — Сама молвила, спить его сперва надобно, прежде чем в примочки пускать.

Женщина налила в каждую кружку примерно наполовину кипятка, с видимым удовольствием втянула запах, после чего снова села на постель:

— Иди сюда. Вот, возьми…

Василика, примостившись на самый краешек широкой кровати, взяла в руки кружку, тоже понюхала, потом подула и немного отпила.

— Нравится? — вкрадчиво поинтересовалась Варна.

— Да, — кивнула Василика. — Только очень уж горячий… И привкус странный какой-то… знакомый.

— Травка как травка. Ты пей, пей… — Женщина проследила, как гостья сделала еще несколько глотков, и покачала головой: — Нет, не станешь ты никогда травницей. Нет в тебе ведьминского дара.

— Почему? — удивилась Василика.

— Чая от меркурианской галинии отличить не можешь, — улыбнулась Варна. — Сон-травы по-вашему.

— Как… сон-травы? — еле слышно удивилась девушка. Затрещав, погасла свеча. Женщина, тихо выругавшись, отошла к сумке, достала что-то еще, небрежно кинув на пол, потом забрала у гостьи кружки, поставила на стол, вернулась и толкнула Василику в лоб. Та безвольно опрокинулась на постель.

— Что ты делаешь?.. — силясь закричать, лишь прошептала несчастная девушка.

Узкая комната с низким потолком из некрашеных струганых досок пока еще совсем скудно освещалась маленьким шариком на полу, но он, покачиваясь, разгорался все сильнее и сильнее. Искусная огранка позволяла так преломлять свет внутри шара, что на грязные стены ложились разноцветные блики. Кровать была покрыта темным покрывалом, пахнущим полевыми цветами.

— Ты спасла жизнь одной очень хорошенькой девушке, — прошептала Варна, склоняясь к лежащей на кровати Василике. Та отчаянно пыталась встать, но безуспешно: тело сковывала такая всепоглощающая слабость, что даже вдох давался с трудом.

— Что ты делаешь?

— Можешь считать, что умерла не зря, а за свою княгиню, — хохотнула колдунья, и ее смеху вторил тоненький голосок ящерки, выбравшейся из-под одеяла.

Варна склонилась над девушкой и медленно приблизила руку к ее груди. Василика с ужасом смотрела на то, как ладонь женщины вдруг стала изменяться, словно мягкая глина под руками искусного гончара. Вот пальцы колдуньи удлинились, ногти налились пурпурным цветом, а сама ладонь сделалась тонкой и изогнутой, точно ковш.

Варна хищно оскалилась и погрузила руку в тело девушки. Комната осветилась ярким розовым светом, когда колдунья вынула ладонь, на которой бился хрупкий огонек. Василика глухо захрипела и затихла, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами, в которых навсегда застыл дикий ужас.

— Вот видишь, Лир, — сказала Варна, скользнув по жертве пренебрежительным взглядом, — душа этой девушки оказалась чистой и просто огромной. Теперь мы будем сыты. А ты сомневалась.

Она отделила от странного розового пламени один язычок и протянула ящерке. Та ловко скользнула по одежде колдуньи на пол, распушила широкий капюшон на шее и в предвкушении лакомства нетерпеливо заизвивалась.

— Скорее, скорее.

— Вот, держи. — Варна опустила язычок пламени перед алчно распахнутой пастью Лир, и ящерка поспешила заглотнуть его. Сама же Варна поднесла оставшееся пламя к своей груди и словно всосала внутрь.

— Мм-м-м… это ни с чем нельзя сравнить, правда, Лир?

— Конечно. Люди такие нежные и доверчивые создания. — Ящерка довольно хихикнула. — Просто невозможно не обманывать их.

Варна поднесла ладонь к лицу и тщательно проверила, чтобы не осталось и намека на ее истинный облик. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь любопытный человечишка заметил нечто странное. Но все было в порядке. Тонкая кисть, нежная кожа, немного удлиненные ногти — ничего такого уж необычного в этом не было. Варна улыбнулась и протянула руку ящерке.

— Идем, Лир, нас с нетерпением ждет юный князь Руслан. Не будем заставлять его томиться в одиночестве.

Колдунья подняла свой шар, сжала в ладони, и он, вспыхнув ярким золотым светом, исчез. Комната погрузилась в сумрак, только в маленькое окно струился свет луны.

Олег недовольно заворчал и, чихнув, открыл глаза.

— Купава! Отстань, ночь ведь еще!

Но непоседливое существо отнюдь не собиралось успокаиваться. Куница убрала пушистый хвост с носа ведуна и ловко увернула от его руки.

Середин смертельно хотел спать. Весь вчерашний день и часть ночи отряд шел без остановок, если не считать короткой заминки после брода, когда путники переседлали коней, сев на заводных. Лишь глубокой ночью Микула объявил привал, и люди бессильно рухнули в траву. Следуя уже сложившемуся графику ночных дежурств, первым сторожил Олег. Раньше вечером заступал Никита… Середину больно было вспоминать, что он подозревал дружинника в измене — а в итоге тот принял смерть вместо него. Ведун привык путешествовать один. И теперь никак не мог смириться с потерей. Впрочем, жизнь продолжалась.

Олег быстро натаскал хвороста, благо его тут было в изобилии — лес подступал почти вплотную к берегу реки, — разжег костер, а Руслан и Ермолай к тому времени расседлали и почистили лошадей, Велислав отнес подношение берегиням. Поужинали сытным и быстро разваривающимся кулешом с салом, после чего лагерь успокоился, и лишь ведун сидел, привалившись к дереву, неподалеку от огня и прислушивался к звукам ночного леса. Когда луна поднялась примерно на четверть небосклона, Середин разбудил Ермолая, улегся, но не успел сомкнуть глаз — появилась Купава.

Ведун сладко зевнул и, отмахнувшись от куницы, прислушался. Речка тихо журчала, в траве деловито шуршали насекомые, где-то далеко завыл волк. У костра ведун увидел широкую спину дружинника. Тот, судя по звуку, правил клинок, но все так устали, что начни он тут хоровым пением заниматься — и то не проснулись бы.

— Что случилось? — прошипел ведун отскочившей на безопасное расстояние кунице.

— Не спится? — послышался голос Ермолая.

Олег, одарив Купаву взглядом, не обещающим ничего хорошего, подошел к костру и сел рядом с воином. Тот действительно точил меч, предаваясь этому занятию со всем возможным усердием.

— Он у тебя и так может волосок перерезать, — с усмешкой сказал Олег.

Дружинник искоса поглядел на ведуна и кивнул.

— Мой отец всегда говорил, что у хорошего ратника оружие должно быть острым и готовым к бою в любой момент. Только так можно выжить в нашем мире.

— Я гляжу, ты твердо следуешь совету отца.

— И благодаря этому еще жив. Ты бы спать шел, завтра опять станем идти спешно да привалы сокращать.

Середин ничего не ответил, пристально вглядываясь в огонь.

Тихий шорох шагов резко вырвал его из безмятежного состояния, он сжал рукоять сабли и изготовился к бою, краем глаза заметив, что Ермолай также начеку.

Из сумрака леса вышла ведьма.

— Что ты бродишь, матушка?

Олег встретился с нею взглядом и вздрогнул. Он думал, что уже привык смотреть в совершенно черные, без белков, глаза старухи, но сейчас, ночью они опять заставили его вздрогнуть. Впрочем, ведьма, похоже, не заметила произведенного эффекта.

— Надо спешить, ведун, — поманила она Середина рукой. — Скорее, идем.

— Куда? — Олег удивленно оглянулся на Ермолая, но тот уже спокойно водил натертой абразивом кожей по тускло блестевшему лезвию клинка.

— Время пришло. Идем.

Середин чуть поколебался, но встал и последовал за ведьмой в лес, осторожно ступая по выпирающим сосновым корням. Глаза быстро привыкли к темноте, и он довольно сносно различал путь.

Старуха не очень далеко углубилась в лес, Олег сквозь стволы деревьев видел костер в их лагере.

— Что случилось?

Рядом прошуршала трава, и по одежде ведуна легко взобралась куница. Она ткнулась мокрым холодным носом ему в ухо и тихо пискнула.

— Ладно, ладно, успокойся, — поморщился Олег.

Между тем старуха опустилась на землю и рукой поманила ведуна. И когда он сел, сказала:

— Сегодня ночью решится судьбина моей внучки. Мыслила я, придете вы в город, спасете ее, да и станете князю друзьями. Однако судьба сложилась иначе, и мысль сия пришла не токмо мне. Мы далеко, а вороги наши к ней близко. Защитить ее нам надобно да планы чужие расстроить. И можем сделать это только одним способом. Хорошо, Купава здесь, ее животная сила поможет тебе. Дай мне руку.

Олег почувствовал, как пальцы ведьмы крепко вцепилась в его ладонь.

— Закрой глаза, — раздался голос старухи, — доверься мне.

Ведун вдруг почувствовал, что запястья коснулся обжигающий холод, порыв ледяного ветра взъерошил его волосы, перед глазами все поплыло, словно заслезилось.

«Что это?» — вертелась в голове мысль.

— Сегодня ночью к спящей невесте князя придет чародейка, — прошелестел голос старухи. — Она захочет выкупить душу девушки, чтобы использовать в своих целях. Мы должны помешать ей. Ты должен ей помешать.

И вдруг все исчезло. Не было больше ветра, не было ощущения полета. Олег открыл глаза и огляделся. Он стоял в большой комнате, хорошо освещенной четырьмя факелами по углам. А посередине на широкой кровати лежала девушка, укрытая до самого подбородка дорогой парчой. Черные брови вразлет, длинные ресницы, отбрасывающие тени на бледные щеки, маленький ротик с розовыми губками.

— Это Милолика — невеста князя, — прошептала в самое ухо старуха. Она неожиданно крепко сжала его локоть и оттащила к стене. — Никто не увидит нас до тех пор, пока мы не дадим о себе знать. Смотри и слушай. Я упрежу, когда вмешаться.

Они замерли у стены, и Олег с удивлением понял, что действительно невидим. На плече ощущалась привычная тяжесть выпустившего когти зверька.

Тихо распахнулась дверь, и в комнату вошел князь Руслан, а за ним — колдунья. Приблизившись к кровати, князь долго смотрел на спокойное лицо спящей девушки.

— Помоги ей, Варна. Я все сделаю для тебя.

— Конечно, князь, — слегка поклонилась чародейка. — Идите же, самое время начать лечение. И что бы вы ни услышали, ни в коем случае не входите! Иначе она погибнет, и никто не сможет вернуть девушку к жизни!

— Хорошо, — согласился правитель, — я сам останусь стоять на страже и не пропущу ни единого человека.

Князь решительно направился к двери и, не оглядываясь, вышел. Когда за ним плотно закрылась дверь, Варна с интересом посмотрела на девушку.

— Красивая, — кивнула она. — И душа у нее, наверное, чистая. Верно, Лир?

Ящерка осторожно высунула голову из-под роскошных волос колдуньи и алчно сверкнула глазами.

— Вполне возможно. Но ее мы попробуем чуть позже, — разочарованно ответила Лир.

Варна нежно погладила зверька по головке и ссадила на кровать.

— Пора начинать.

Колдунья подошла к факелу и небрежным взмахом руки потушила его, затем то же повторила со вторым и с третьим. Остался лишь один, расположенный рядом с дверью.

— Вот так-то лучше. — Она оглядела погрузившуюся в сумрак комнату. — Брат мой, откликнись на зов!

Колдунья протянула ладонь, на которой вспыхнул нестерпимо яркий огонь. Она сжала руку в кулак, и сквозь пальцы стали просачиваться серебристые струи густой жидкости. Достигнув пола, жидкость упругими нитями начала расползаться вокруг ног Варны, образуя сложный рисунок. Тем временем ящерка ловко зашмыгала между струями и успокоилась, только оказавшись на своем привычном месте. Когда свободные концы нитей слились в единый рисунок, на полу вокруг ног Варны образовалась затейливая вязь руны, испускающей мягкий свет.

Зашипев, потух последний факел. Олег проследил взглядом за тем, как дымок, медленно кружась, поднимается к потолку. Странно, что он видел его, но удивляться просто уже не мог. И так слишком много невероятного происходило вокруг него.

Холодный серебристый свет, заливавший комнату, делал лицо Варны бледным и искажал черты лица. То, что сейчас стояло в центре рисунка, обрело свой истинный облик, и это существо никак не могло быть человеком. Удлиненное, с высокими скулами лицо, черная безгубая впадина на месте рта, откуда выскальзывал длинный раздвоенный язык. Оно внимательно оглядело комнату миндалевидными глазами с алыми узкими зрачками, и Олег невольно вжался в стену, но взгляд чудища скользнул мимо, и ведун выдохнул, осознав, что на время задержал дыхание.

Из-под рыжего, как расплавленное золото, локона, что блестел в сиянии магического узора, отбрасывая на стены желтые блики, высунулась головка ящерки и с любопытством огляделась. Вот она-то не изменилась ничуть. Варна подняла тонкие руки с длинными темными ногтями, и по комнате разнесся звонкий девичий голос:

— Морок, брат мой! Здесь ли ты?

Контраст вида колдуньи и ее голоса казался просто невероятным. Но Олегу не пришлось долго дивиться такому чуду. В дальнем углу что-то зашелестело, словно сам мрак расправил крылья и выполз на свет от руны. Темный сгусток в совершеннейшей тишине поднялся к потолку, разросся, и вот над поднявшей голову колдуньей нависло нечто бесформенное, огромное, текучее.

— Ах, перестань! — презрительно фыркнула Варна. — Давно пора понять, что меня не напугать подобными штучками. Хватит! Прими свой истинный облик.

Существо раскатисто рассмеялось, однако стало стремительно уменьшаться в размерах и вскоре превратилось в невысокого мужичка с широкой окладистой бородой и длинными, как у гориллы, руками. Он небрежным взмахом ладоней создал себе табурет, после чего засунул большие пальцы за пояс и спокойно уселся.

— Давно ты не звала меня, Варна. Что случилось на этот раз? Неужто сама не в состоянии найти пищу?

— Мне нужна именно эта душа, Морок. Душа этой девушки. Ты еще не продал ее?

На лице мужика отразились сомнения, словно он раздумывал, стоит ли вступать в переговоры с гостьей, и лишь когда колдунья нетерпеливо дернулась и набрала воздуха, чтобы разразиться бурными высказываниями, он ответил:

— Нет, еще не продал. А сколь сильно тебе нужна именно эта душа? — и хитро прищурился.

Варна шумно выдохнула и возмущенно пискнула. Олег повернул голову к стоящей рядом старухе и прошептал:

— Он, что, продает души?

— Да, — отозвалась та. — Морок берет их только для того, чтобы продать таким, как Варна. Это бывает очень выгодно. Представь, что потрепали волхвы такую тварь, и у нее не осталось сил, чтобы самой найти жертву. Или выбросили ее в дальний мир, где нет людей. Вот и появляется Морок со своим товаром.

— Что же он просит взамен?

— По-разному, — уклончиво ответила ведьма и замолчала.

Между тем Варна нетерпеливо топнула ножкой.

— Называй свою цену, Морок. Я хочу получить эту душу!

— С такой покупательницей, как ты, легко продешевить.

— Назови цену — и тогда узнаешь.

— Я хочу получить право на врата в твой мир, — чуть не по-кошачьи мурлыкнул мужичок. — Я хочу ловить и продавать в твой мир невольников. Пусть демоны по моему желанию встречают меня и проводят через границу рабов.

— Хорошо, — кивнула чародейка. — Я назначу для тебя демона, который станет целый год открывать для тебя врата.

— Что мне год?! — презрительно фыркнул Морок. — Дай мне тысячу лет!

— Лишние невольники собьют цену, — покачала головой повелительница. — Очень многие будут этим недовольны. Я даю тебе десять лет, несчастный, и моли Великого Отца, чтобы тебе удалось пережить подобную награду.

Морок надолго задумался над услышанным.

— Хорошо, — наконец кивнул он. — Я приду за оплатой, когда мне понадобится. И ты расплатишься со мной.

— Конечно! — нетерпеливо воскликнула колдунья, подпрыгнув на месте. — Давай же скорее!

Мужичок довольно хохотнул и полез за пазуху.

— Вот и она.

Морок вынул руку и показал трепещущий огонек.

— Сейчас! — закричала ведьма чуть не в самое ухо Олега.

Куница с пронзительным писком рванулась вперед. Такого прыжка она, наверное, не совершала никогда в жизни. Куница летела через всю комнату, раскинув лапы, и верещала так, что заложило уши даже у колдуньи и Морока.

И, опережая ее лишь на миг, летело заклятие ведуна.

Вздрогнув, Олег закончил заготовленный наговор, который начал нашептывать, едва понял, с кем имеет дело:

— …и с ладони я роняю каплю Велесова слова.

Против ожидания, слова, сорвавшиеся с его губ, вдруг возникли в воздухе золотистым туманом, заклубились и рванулись к Мороку, слаживаясь в длинное копье.

Олег видел распахнутый в немом крике рот мужика, когда копье вонзилось ему в грудь. Он так и не произнес ни слова, медленно всасываясь в дрожащее древко оружия. Вместо него взвыла Варна.

— Ты!! — взвизгнула колдунья. — Опять ты!!

Она вырвала из волос длинную заколку, больше смахивающую на серебряное, украшенное рубинами шило, метнула в ведуна и кинулась за куницей, которая в этот миг подхватила с закрывающейся ладони Морока трепетный огонек души и приземлилась у другой стены. Купава тут же развернулась и приготовилась защищаться, грозно оскалив зубы.

Ведун отмахнулся рукой от заколки, откинув ее в сторону — и это оказалось ошибкой. Рука словно коснулась жидкого азота: ладонь ощутила страшнейший ожог, волна ледяного холода покатилась по руке, обездвиживая ее, потекла по телу. От ударившего изнутри мороза перехватило дыхание, сердце сжалось в комочек, перестав биться, мышцы живота скрутило судорогой. Напрягая всю свою волю, Олег стиснул пальцы на рукояти сабли, сделал шаг, чтобы защитить Купаву — но тело окончательно отказалось ему повиноваться, дышать, стучать пульсом. Середин сложился пополам, упал набок. Однако стремление спасти Купаву еще продолжало разрывать его сознание, и рука, выполняя приказ, потянула клинок из ножен, чтобы загородить чародейке путь.

Но этого не потребовалось. Ведьма тихо приблизилась к узору, окружавшему Варну, поднесла к губам ладонь и дунула. Невесомо кружась, белые хлопья упали на светящиеся нити руны, и колдунья гневно закричала, наткнувшись на невидимую стену. Снова и снова билась она о преграду, но ничего не могла сделать. Чародейка резко обернулась к старухе — и вдруг испугано замерла, встретив ее взгляд.

— Возвращайся назад, — приказала ведьма. — Возвращайся в свой мир!

— Не-е-е-ет!

Вокруг колдуньи возник ледяной вихрь, заключил ее в свои объятия и бесшумно ушел в пол. Когда стих вопль Варны, по стенам побежали светящиеся буквы, непонятные символы, наполнив светелку мягким полумраком. В новом освещении неожиданно выяснилось, что у стены стоит прекрасная Мара, с грустью глядя на ведуна.

— Ты пришла… — одними губами прошептал Олег.

— Я никуда и не уходила, — пожала та плечами.

— Я понял… Заколка была отравлена. Я умираю…

— Закончи работу, девочка, — повернула голову к кунице богиня.

Зверек, перехватив огонек в пасть, в несколько прыжков добрался до постели, забрался на кровать, пробежал по спящей девушке. Там он опустил мордочку и положил трепетную ношу на грудь девушки.

— Вот и все, — сказала Мара, когда огонек вошел в тело Милолики. — Поутру князь найдет ее живой и здоровой.

— И мое тело рядом…

— А я слышала, что ты говорил обо мне в святилище… — присела рядом с ведуном Ледяная Богиня. — Ты говорил, что я красива… Я тебе нравлюсь, ведун? Нравлюсь, смертный?

На украшенной двумя перстнями белой, словно слоновая кость, руке появилась чаша с темным тягучим напитком.

— Ты хочешь быть со мной, ведун? Переселиться в мой мир, не бояться больше ни жара, ни холода, ни голода, ни жажды, никуда более не спешить и ничего не желать? Видеть меня всегда, каждый миг находиться рядом со мной? Хочешь? Я тоже хочу этого, ведун. Вот, понюхай.

Она поднесла чашу к самому лицу ведуна. Олег попытался втянуть запах таинственного зелья — и с хрипом сделал первый вдох. Все закружилось перед его глазами — исчезла спящая девушка, светелка со стенами из белых, недавно ошкуренных бревен. Осталась только ночь, что приняла его в мягкие объятия, укачивая, словно дитя малое.

— Ты прав, ведун, — услышал он голос прекрасной богини. — Варна отравила свою заколку. Отравила своими словами, своим ядом, самыми страшными из заклятий. Она убьет любого простым прикосновением. И все же я не для того заманивала тебя в Изборск, не для того открывалась в скалистых горах, не для того дарила тебе подарки, не для того посылала к ящеру Никиту, чтобы забирать тебя сейчас, когда ты нужен мне здесь. Но ты не грусти, ведун. Мы еще встретимся. Ты еще отопьешь из моей чаши, мы еще сомкнем наши объятия, чтобы остаться в них навсегда. Навсегда…

Сердце, видимо, устав ждать отлета души, стукнуло в груди, и волна пульса прокатилась по телу, пробивая жилы, прорывая артерии и капилляры, прокатилась огненной волной по рукам и ногам, залила расплавленный свинец в голову. Ведун захрипел от боли, выгнулся в судорогах, сделал еще вдох — и следующая волна боли понеслась по телу после нового удара сердца. Середину захотелось умереть. Рухнуть в вечное небытие, в котором не бывает боли, совести, голода и холода, в котором все темно и спокойно. Но покончить со всем одним ударом ножа он не мог, поскольку руки и ноги по-прежнему отказывались ему подчиняться, тем не менее в полной мере делясь импульсами страшной боли.

Удар сердца — и он снова взвыл, корчась в судорогах. Яд чародейкиного заклятия выходил из тела медленно, слишком медленно, чтобы человек мог вынести эту муку…

— Эй, ведун, просыпайся! Горазд же ты дрыхнуть. Солнце уже поднялось, и тебе пора!

— Кто-нибудь видел ведьму? — раздался недовольный голос Сварта. — Куда она подевалась?

— Что случилось, ведун? — подошел Велислав и сдвинул край шкуры.

Олег открыл рот, но не смог выдавить из себя ничего, кроме нового болезненного стона. Из-под чуть приоткрытых век он еле различил склонившиеся над ним лица Киры и волхва.

Девушка осторожно коснулась прохладной ладонью лба Олега и тут же отдернула, словно обожглась. А Середин даже застонал от отчаяния. «Ну, еще, еще. Только чуточку коснись. У тебя такая нежная ладонь». Но слова опять застряли где-то в горле.

— Да он же горит весь! — Девушка с тревогой обернулась к волхву. — Что с ним?

— Ну-ка, Кира, помоги мне, — откинул медвежью шкуру Велислав.

Вдвоем они сняли с ведуна куртку, стянули рубаху.

— Хм, странно, — пробормотал Велислав. — Смотри, как руки скрючило. А припадочным он вроде не был. Да и не так бьются припадочные-то.

Впрочем, Кира сама видела, что дела неважны, хотя и не очень хорошо разбиралась в целительстве.

— Что случилось? — спросил подошедший Сварт.

— Плохи дела, воин, — ответил расстроенный волхв. — Сам не пойму, отчего так скрючило ведуна. Хотя… Видишь ли, если бы я не был уверен, что ведун спал вместе со всеми и не ходил на разного рода подвиги…

— Говори яснее, я ничего не понял.

— Ну что здесь непонятного? У него такой вид, словно он участвовал в какой-то схватке и потерял много сил. Настолько много, что на исцеление сил не осталось! И куница, вон, спит отчего-то, не добудишься.

— Что делать, отче?

— Мыслю я, придется этот день здесь провести. Я трав соберу, отвары для растирания сварю. Постараюсь исцелить ведуна.

— А ведьма отчего убежала? — вмешалась Кира. — Скажи, отче, а не могла она порчу на него навести ночью, когда все спали?

— Он просыпался и отходил в лес. Я подумал, по нужде. — Все обернулись к Ермолаю, но тот замолчал.

— И что? — подтолкнул его волхв.

— Да ничего. Ведьма следом ушла. Он так и не вернулся. Да токмо вижу — спит на своем месте. Ну я и решил, что не заметил, как он вернулся.

— Значит, и вправду ночью случилось что-то, — покачал головой волхв. — Ладно, оставайся с ним, Кира, и постарайся остановить кровь, а я пока за травками схожу.

— А нам что делать? — растерялся Радул.

Велислав окинул боярина насмешливым взглядом:

— С палицей вон поскачи, что ли, или с мечом своим.

И ушел в лес, провожаемый хмурыми взглядами воинов.

Кира между тем спустилась к реке, набрала воды в небольшой котелок и вернулась к Олегу.

— Быстро вылечится ведун, — усмехнулся Радул, — от такого-то ухода и я не отказался бы.

Посмеиваясь, воины разошлись по поляне и каждый занялся своими делами. Руслан и Ермолай принялись упражняться с оружием; Микула вынул меч и точильный камень, и по поляне вскоре стал разноситься знакомый звук. А Сварт и Радул попросту завалились спать.

Вскоре вернулся волхв. Он опустился рядом с ведуном, достал траву, какие-то листья, разложил перед собой и принялся неторопливо перебирать. Кира какое-то время наблюдала за его вялыми движениями, но вскоре ей это наскучило, и девушка снова сосредоточила все свое внимание на Олеге.

Волхв только успел покончить с раскладыванием своей добычи, когда воевода отложил в сторону точильный камень и встал:

— Кто-то скачет.

До воинов донесся топот копыт, и вскоре на поляну возле дороги выехал отряд ратников, человек двадцать, во главе с молодым витязем, окруживший настороженных людей.

— Кто такие? — Молодой человек сжимал рукоять меча и ощупывал людей внимательным взглядом.

— Просто путники, — вышел вперед Сварт. — Идем своей дорогой, никого не трогаем и никому не мешаем. А вы кто?

— Я — юрьевский князь. Мы ищем колдуна злого. Не встречали часом?

Сварт усмехнулся.

— Зачем он вам понадобился?

— Это мое дело. Должок за ним перед чародейкой одной.

Взгляд князя Руслана скользнул по лицам воинов, и брови удивленно поползли вверх, когда он увидел Киру.

— Кто ты, степнячка?

Девушка хмуро поглядела на него и неохотно ответила:

— Я служу изборскому князю Радомиру.

— Счастлив князь, коему такие красавицы служат. А переходи-ка ты ко мне. Хочешь, серебра вдвое больше положу?

— Спасибо за честь, князь, — усмехнулась девушка, — но я не могу.

Юрьевский правитель расхохотался.

— Да неужто не понимаешь, глупая, что предлагаю тебе?

— Князь! — От рокочущего голоса Радула даже кони тревожно всхрапнули, а уж у Руслана моментально благодушное настроение как ветром сдуло. — Сказано ведь было, что на службе она состоит.

— А ты почем знаешь? Кто ты ей?

Глаза Руслана прошлись по лицам людей. И снова он удивленно замер.

— Постойте-ка! Целительница сказывала, что колдуна несколько воинов защищают, и среди них женщина есть. И ранен был недавно колдун в битве с нею. Кто это там израненный лежит? — Он недобро сверкнул глазами. — Я забираю с собой девушку и колдуна. И если жить хотите — не мешайте мне. Ну-ка, — оглянулся князь на дружинников, — взять их.

Ратники спешились, побежали выполнять приказ.

— Ну это вы зря, — поднялся со своего места Радул, отстегивая от пояса палицу и могучим ударом вколотил ближнему из врагов голову в плечи. Второй попытался затормозить, выхватить меч — но не успел, и удар палицы в грудь отшвырнул его на полтора десятка шагов в сторону. Третий ратник успел сделать все: и меч достать, и занять боевую стойку, широко расставив ноги — однако два пуда усеянного шипами железа смахнули его с поляны, словно коровий хвост — надоедливую муху.

— Рогатины! — крикнул князь.

Полтора десятка дружинников из его дозора, еще не спешившиеся, привычными, давно заученными движениями сняли с седельных лук щиты, опустили рогатины и дали шпоры коням, разгоняясь для атаки. Это было серьезно: не имеющие копий, не успевшие схватить щиты, путники оказались фактически безоружными против мчащейся на них конной массы, и им оставалось только одно: бежать. Бежать от тяжелой кованой конницы в спасительные заросли кустарника и под кроны деревьев.

Руслан спастись не успел: чувствуя за спиной близкий топот, он обернулся, отмахнул мечом направленное в лицо копье — но уже в следующий миг конь сбил его грудью на землю, а скачущий следом ратник пригвоздил рогатиной к земле. Киру, почему-то решившую встретить опасность лицом, оглушили ратовищем. Поляна расчистилась. Шестеро ратников спешились, подняли полубесчувственного ведуна и вялую беззащитную Киру, перекинули их через холку своих коней. Стали осматривать лагерь, выбирая, чем можно поживиться, и прислушиваясь к шуму стали в зарослях.

Между тем волхв, с виду мирно сидевший у клена, закончил произносить заклинание и выбросил вперед руку с зажатым в кулаке посохом. В тот же миг огненный шар, взвизгнув, пролетел над поляной и со страшным ревом врезался в троих воинов, ковырявшихся в сумках боярина. Гарцующий на дороге князь с ужасом охнул, глядя на горстку пепла, — все, что осталось от его людей, — рванул с крупа коня саадак. Дружинники кинулись в стороны, петляя, как зайцы, но Велислав выцелил еще одного из них, ударом огня превратив в пыль. И почти в тот же миг князь Руслан отпустил тетиву. Стрела, вжикнув, сорвалась и понеслась к цели. Почуяв неладное, толстяк повернулся навстречу ей, и тяжелый граненый наконечник впился точно в переносицу, пробив ее, пройдя всю голову насквозь и вырвавшись из затылка. Велислав выронил посох и на подогнувшихся ногах сел на траву. Замер, словно раздумывая, и опрокинулся на спину.

Мелькнуло белое платье, рядом с волхвом присела Мара. Она провела рукой по лицу Велислава, и тот открыл глаза.

— Тебе пора, волхв, — молвила она.

— Вот уж не ожидал умереть в бою, — покачал головой Велислав. — Будто и не целитель, а варяг какой-то.

— Я ведь обещала, что скоро приду за тобой, волхв.

Она поднесла к его губам чашу с темной тягучей жидкостью, и Велислав пригубил напиток.

Однако князь Руслан не слышал этого разговора, не видел прекрасной женщины, спокойно гуляющей в гуще сечи. Он замахал руками на убегающих ратников:

— Куда, трусы! — А сам подъехал и взял под уздцы коней с пленниками.

Тем временем в близких зарослях продолжалась кровавая сеча. Воевода, добежав до ближней липы, торопливо юркнул за толстый ствол, уворачиваясь от широкого наконечника рогатины, и тут же рубанул из-за дерева мечом на уровне чуть выше плеча. Удар пришелся лошади в лоб — она полетела с копыт. Микула рубанул в другую сторону, метясь под щит проносящегося мимо всадника, и клинок не только глубоко пропорол бок несчастному скакуну, но и надрубил ногу всаднику чуть ниже колен. Мгновенно забыв про покалеченного ратника — все едино уже не боец, — воевода двинулся на другого. Юрьевский дружинник прикрылся щитом, выставив вперед жало меча и, когда Микула замахнулся своим, поддернул деревянный диск вверх. Воевода поддал его снизу ногой, на миг лишив ратника обзора, стремительно опустил меч и рубанул понизу, по выставленной вперед ступне. Добивать вскрикнувшего и упавшего набок врага не стал: все-таки русский человек, не латинянин какой-нибудь. Пошел, продираясь через ивовые заросли, на звук продолжающейся неподалеку стычки.

Сварт тоже нашел спасение за стволом липы, но, в отличие от воеводы, держаться за спасительное укрытие не стал. Едва наконечник рогатины пронесся мимо, он метнулся понизу влево и, кувыркнувшись под брюхом одного коня, резанул тому брюхо, рубанул по крупу другого; побежал следом за всадником, осаживающим своего скакуна и выглядывающим врага впереди, со всей силы огрел его клинком под шлем, чуть ниже затылка — и, судя по потекшей крови, даже прорубил бармицу. Вражеский ратник свалился на землю, а наставник княжича снял у него с руки щит и повернулся к двум другим противникам, спешившимся с покалеченных коней. Те, побросав копья и взявшись за мечи, начали было подступать, но, когда, с треском проломив кустарник, рядом со Свартом встал Микула, заколебались.

Тут треск, сопровождаемый богатырским рыком, послышался от них по другую сторону — это боярин Радул искал себе новых противников. В отличие от соратников, он отступал не в лес, а в густой ивняк. Дождавшись, пока вязнущие в переплетении ветвей лошади потеряют скорость, он повернулся, поймал ближнюю рогатину за ратовище, вырвал ее из рук всадника, огрел коня палицей промеж ушей, а рогатину легко, словно сулицу, метнул в другого воина. Тот закрылся щитом — но тяжеленное копье пробило насквозь и щит, и его самого. Второй удар палицы расколотил в щепы щит спрыгнувшего с убитого коня ратника, сломав тому руку. Раненый бросился бежать. Двое его товарищей, видя результат скоротечной стычки, осадили скакунов и, торопливо развернувшись, дали шпоры. Богатырь остался без врагов, однако все еще был преисполнен боевого азарта. При его приближении последние из юрьевских ратников, переглянувшись, предпочли оставить Сварта и Микулу в покое и отступить.

Князь Руслан, гарцуя на поляне в ожидании результатов сечи, увидел, как из леса, волоча ногу, выбрался один его ратник, потом, прихрамывая, вышел второй. Затем вырвались верхом еще двое, а за ними, опять же пешком, причем весь забрызганный кровью, бережно придерживая руку, появился еще один. Причем охранники колдуна, судя по звукам, серьезных потерь пока не понесли.

— На коней свободных садитесь… — кивнул князь, облизнув пересохшие губы. Всего несколько минут назад у него в дозоре было пятнадцать дружинников, а теперь осталось всего четверо. И это при том, что свита колдуна потеряла всего одного бойца! Правда, самого колдуна и его девчонку повязать удалось…

Из леса выбежали еще два воина, за которыми гнались трое колдовских охранников. Юрьевский князь схватился за лук, выпустил торопливую стрелу, не нашедшую никакой цели, но заставившую врагов отступить.

— Давайте в седла! — приказал он дружинникам. — Еще минута такой сечи, и я останусь без ратников. А нам еще нужно полон в город довезти и раненых доставить.

Он наложил на тетиву новую стрелу в надежде подстрелить кого-то из уцелевших телохранителей, обозрел стоянку колдуна с разбросанными тут и там вещами. Собрать добычу или бросить? В лесу еще павшие дружинники остались — надо бы подобрать, доспехи и оружие в казну вернуть, тризну по воинам справить. В конце концов, с помощью лука он сможет удерживать врага на расстоянии…

Все решил щит, пущенный из кустарника богатырской рукой и чиркнувший у князя над самой головой, едва не снеся ее с плеч.

— Уходим! — скомандовал Руслан, давая шпоры коню и на ходу убирая в колчаны лук и стрелу. — Как в град вернемся, две сотни сюда пошлю. Они наших подберут…