Стрелец Судьбы.

Глава 3. Неожиданная встреча.

Нахождение точки [G]... Ошибка...

Маленькая детская фигурка бродила в бесконечной черноте, сопоставимой с чернотой бескрайнего космоса. Разрезая пугающую черноту, пересекая её вдоль, шла жёлтая широкая река, уходящая на сотню метров в ширину.

Лишь найдя её, ребёнок начал свой путь вдоль кромки, ища что-то непонятное даже ему самому.

В этом потоке тут и там проявлялись и, как бы, “всплывали” на поверхность образы разных мифических существ.

Но если кто-то пригляделся, то заметил бы, что в ней затаились все: от обычных низших существ — насекомых, растений и маленьких домашних животных; до чего-то более отличного и, казалось бы, поражающего, сильного: люди, представители разных рас, самые ужасающие и будоражащие разум монстры, демоны, Повелители, Вестники, боги, Боги и даже кто-то более могущественный и невообразимый в самых жутких кошмарах.

Но несмотря на их различный уровень развития, достижения, истории и вклада в Мир...

Все были равны, плавая по этой золотой реке отчаяния. Каждый дрейфовал, смотря пустыми глазами вверх, в холодную черноту небытия…

А если бы ребёнок пригляделся, то заметил бы, что это была и не река вовсе, а просто гладкий поток из бесчисленного множества бестелесных существ.

Каждое из этих существ было эфемерным, золотистым, пустым. Средь них были красные эфемерные образы, чёрные и, в основном, золотые.

Равны.

Смерть была равной перед всеми.

И, рядом с этим потоком, диссоциируя с ним, в обычной светло-серой футболке и шортах шёл с виду совершенно ничем не примечательный маленький ребёнок.

Его крохотная фигурка была вся в синяках, а в пустых обиженных глазах горел зримый тусклый вопрос:

“За что?”

Он всё шёл и шёл рядом с потоком душ, думая о своей нелёгкой судьбе, о жестокости людей и мире.

Но...

Он шёл против потока.

В один момент он остановился.

Вначале вдалеке по реке прошла рябь, а после в небе появилась яркая искра, похожая чем-то на свет свечи или угасающую падающую звезду.

Но он не обратил на это внимание, развернувшись и смотря на желтизну волнистой глади. В этом потоке он видел многое, больше, чем любой другой человек, смертный, Вестник или даже Бог.

Мальчик не был обычным, хотя он и не считал себя чем-то особенным.

Чёлка светлых волос прикрыла мягкие голубые глаза, от которых по щекам прошлись дорожки слёз.

Средь миллионов этих несчастных душ он видел, как каждое существо обижало друг друга и приносило ненависть и раздор.

В них было очень мало милосердия, а особенно в тех, которые были самыми тусклыми и тёмными: красными и чёрными.

Он причитал про себя, его молодой разум терзали извечные вопросы:

“Зачем они обижают друг друга?”

“Зачем мама с папой бьют меня?”

“Зачем они обижают друг друга?”

“Зачем вообще нужно трогать других?”

Детский разум не видел всей картины в целом, лишь то, что мог понять. Ему не нравилась боль, и об этом он и хотел узнать.

Мальчик часто представлял себя гигантским непоколебимым деревом, которого совершенно не трогают никакие стихии и бедствия. В этом образе всё проходит мимо такого сильного и непоколебимого его. Так он переживал свой стресс и принимал тяготы мира. Сквозь трудности и боль он собирался пробиться в вышину, к яркому солнцу.

Ребёнок сел на край потока, свесив ноги в этот золотой путь, словно попытавшись смочить окунуть ступни.

Золотая эссенция обтекала его, словно боясь прикоснуться.

Казалось, что дитя и души были в совершенно разных плоскостях существования, словно им было не суждено встретиться, или…

Не сейчас.

— Даже они… Даже они не хотят быть со мной! Почему? Почему? Почему я всегда один?

Он аккуратно склонил голову к ногам, а после тихо прошептал:

— Где моя сестра, когда она так нужна...

Мальчик продолжал ныть и горестно причитать о своей судьбе, начиная всхлипывать ещё печальнее. Ему казалось, что в его теле до сих пор чувствовалась жгучая боль от очередного несправедливого избиения.

Но это была больше фантомная болезненная обида от его чувства беспомощности.

– Почему?! Почему!

С каждым новым словом его звонкий голос расходился по полому пространству, углубляясь и звуча пусто, почти звеняще.

Этот парадокс не приносил дизгармонии, а, наоборот, казался чем-то нормальным, даже естественным.

Ребёнок резко протянул руку вперед, погружая её в поток, хватая тысячи голубых нитей. После этого он попытался дёрнуть их на себя, ему нужно было узнать ответ, вопрос которого яростно жёг его невинную душу.

Но у него это, к его ещё большему раздражению, не получилось. Каждая ниточка прошла сквозь его маленькую ручку, не соприкасаясь и не контактируя с ним.

Он судорожно попытался сделать это ещё раз и ещё.

Ещё.

Ещё.

Ещё.

Но у него, в конечном итоге, не получалось.

После стольких попыток его правая ручка начала приобретать мягкое жёлтое свечение. Почти такое же яркое свечение, как и свет реки...

Но…

Чем золотистее и ярче она становилась, тем менее человечной она была, тем больше пустой и мёртвой казался отблеск проходящих сквозь неё голубых лучей.

– Прекрати! Ты делаешь Всё неправильно!

Он попытался сделать это ещё раз, но резко остановился, когда услышал пронзительный детский голосок, похожий на переливающийся звон тысяч колокольчиков.

Рядом с ним села белобрысая девочка в воздушном пышном платьице, а после мягко взяла его холодную прозрачную руку в свою тёплую ладонь.

Он не сопротивлялся.

– Не нужно действовать так агрессивно, лучше начать с чего-то малого…

Она подсела поближе, а после направила его руку вперёд и продолжила:

— Смотри, – его пальцы были крепко сжаты, мягко подцепив одну ниточку, очень тонкую, почти незаметную, – Чья это ниточка? – она улыбнулась, сощурив свои голубые глаза.

— Ты моя сестра? — мальчик спросил, забыв про вопрос и смотря в такое знакомое-незнакомое лицо, но резко дёрнулся, чтобы тут же скривится в появившийся мигрени.

Она лишь покачала головой в отрицании, взмахнув своими светлыми кудрями.

– Это… — мальчик сжал ниточку, словно пытаясь определить, кому она принадлежит, — Маленький росточек? Росточек? Да! – ребёнок радостно поднял руку в восторге, покрепче сжимая ниточку, – Это росточек дерева!

– Правильно, – девочка улыбнулась, смотря на ребёнка с гордостью, не так, как ребёнок смотрит на другого ребёнка, а более взросло, сознательно и мудро.

-- А что это за ниточка? – девочка спросила, – За что она отвечает?

– Эта? – он мягко дёрнул её на себя, – Она?.. – мальчик вновь задумался, словно смотря внутрь себя и пытаясь вспомнить что-то давно забытое или… Ещё не случившиеся, – Это то, что показывает, что случилось с этим ростком, как он появился и появился ли, как вырос, рос, и что с ним в итоге стало, – он сумбурно попытался высказать свои непонятные чувства одним потоком слов, так, как это делают дети, кем он, собственно, и являлся.

– Правильно, ты молодец, Александр, – девочка протянула руку вперёд, к голове другого ребёнка.

Ребёнок, который, как оказывается, имеет имя Александр, резко дернулся назад и сжался, закрывая голову, словно прикрываясь от удара.

Он выглядел жалко: весь в синяках, худой, маленький и потерявшийся...

Но вместо удара его погладили по голове.

– Такой трусишка, ха-хах, – девочка выпустила мягкий смешок, в её глаза загорелась искорка мягких чувств, – Как из такого... Получится Такое?.. – часть мягкости исчезла из её глаз, но не до конца, бесконечно тлея в глубине сапфировых омутов.

Мальчик хотел возразить, что он не трус и вообще – храбрый, но мягкие поглаживания заставили его передумать и просто принять неожиданную приятную ласку.

Его никто не гладил и не проявлял нежность, кроме его единственной сестры.

– Ты не знаешь, где моя сестра? – он спросил, осматриваясь в этом тёмном загадочном месте.

– Она далеко, – девочка убрала руку, – Но не волнуйся, ты встретишься с ней, когда придёт твоё время, – она немного опустила подбородок, посмотрев на мальчика более холодным взглядом, – Может быть, это будет совсем скоро...

– Правда?! – он вскрикнул, осматриваясь в разные стороны, словно пытаясь найти свою потерянную сестру и даже не заметив тёмного подтекста последних слов.

– Да, – девочка кивнула, грустно осматривая жёлтый поток реки мёртвых.

– Скажи мне, Александр, – её взгляд стал более серьёзным, слишком серьёзным.

От этой резкой смены поведения ребёнок дёрнулся. Он немного боялся, что эта приятная девочка может причинить ему боль. Но он набрался храбрости и спросил:

– Да?

– Тебе нравится причинять боль другим? – девочка серьёзно посмотрела в его глаза, словно ища в них что-то, что ведомо только ей.

– Нет! – мальчик громко крикнул, словно одна мысль об этом неприятно обожгла его нутро.

Он всё ещё прекрасно помнил и даже чувствовал, как это, когда тебя бьют, когда ты ничего не можешь сделать.

Беспомощный, жалкий, слабый.

“Мусор”, “Выкидыш”, “Нежеланный” – именно так называла его мать, когда в очередной раз напивалась и ударяла его.

Он провёл рукой по синякам, ощущая неприятную боль.

– Тогда зачем ты причинил так много боли? – девочка указала на поток жёлтой энергии, а после развела руки в разные стороны, – Знаешь, каждый, кто здесь, они были беспощадно убиты тобой, – она мягко дёрнула рукой, и бесконечное число ярких нитей натянулось на её крохотную руку. Их, казалось, было так много, что лицо девочки побледнело, а ручка задрожала, – Больше… Больше, чем убил Вестник Истребления, гораздо больше… – она тихо шептала, казалось, на секунду погрузившись в себя.

– Я никого и никогда не убивал! – он резко дёрнулся лишь от этих слов, ощущая, как дрожь и странные воспоминания проникают в его голову, создавая видения того, что он делал – не делал.

– Да, может не всех, кто здесь, но… – девочка указала на поток, показывая на невероятно яркую светлую душу, что была ярче других в видимой окрестности, – Это – Бог. Тот, кто достиг своего статуса, превзойдя один из обыденных навыков и войдя в точку [G], пройдя этот уровень. Он был наивен и добр: ничего не делал, никому не хотел зла, он лишь помогал лесам расти, зверям процветать и облакам нести дождь.

Мальчик прикрыл глаза, но ему не удалось найти то, о чём говорит эта девочка. В его голове было много странных образов, но средь них не было конкретно этого…

– Я не делал этого… – ребёнок положил холодные ладони на щёки и помотал головой, – Я не трогал его! – он поднял голову и яростно крикнул, в глубине его голубых глаз загорелась красная искорка гнева.

– Тогда… – девочка отодвинулась, а после вгляделась, казалось бы, вглубь ребёнка, под самую его кожу, – О, ты прав… Ну, понимаешь, тут всё довольно странно, и я перепутала тебя, всё же, ты пытаешься добраться точки [G] лишь в первый раз, – она мягко улыбнулась, – Извини уж зазнавшуюся дуру, – она тихо засмеялась, – Ты действительно не трогал его… Ещё нет, ещё многих из них, большинство.

Мальчик не понял, что девочка имела в виду, поэтому выбросил это из головы.

– Давай отбросим глупый конфликт и продолжим наш урок? – девочка подсела поближе, хватая его ладошку и вновь приподнимая маленькую, еле заметную, ниточку.

– Да…

– Вот, смотри… – девочка легонько дёрнула нить, и она по волшебству сплелась яркое маленькое деревце.

– Вау… – мальчик попытался притронуться к светящемуся контуру миниатюрного дерева, но у него ничего не получилось, рука лишь прошла сквозь него.

– Росток мог стать вот этим прекрасным деревом, – она указала на растение, мягко проводя по его контуру пальцами, – Но…

Дерево резко дёрнулось, а после собралось в маленькую точку.

– Оно могло и не родиться, не показать себя миру, засохнув, как обычное семечко.

Мальчик ничего не отвечал, заворожённо наблюдая за метаморфозами.

– Хочешь узнать что-то, что ты не знал? Что-то ещё более интересное? – она заговорщицки прошептала ему.

Он лишь кивнул.

– Александр, скажи мне, – девочка указала на семечко, – Мы можем сделать так, чтобы из этого семечка родилось, например, не дерево, а… Цветок?

Мальчик осмотрел светящуюся точку, а после задумался на несколько долгих секунд.

– Нет… Мы не можем сделать такое… – он вновь осмотрел растение, – Нельзя сделать из дерева цветок, они полностью разные.

– Правильно, – ребёнок вновь получил поглаживание по голове, мягко зажмурившись от ласки, – Скажи мне, милый Александр, а что будет если мы немного схитрим?

– Хитрость? – ребёнок непонимающе задал вопрос, ведь, действительно, как можно схитрить в такой простой вещи?

В его мыслях всё было легко и понятно, есть нить, которая ведёт и показывает Путь. Всё.

– Да, смотри, – девочка дёрнула рукой, а после крутанула пальчиком вокруг растения, мягко закручивая нить Судьбы, которая приобрела ярко золотистый окрас, сменив свой привычный тускло-голубой, – Сила Судьбы гораздо сильнее и обширнее…

Мальчик заворожённо наблюдал, как семечко проклюнулось. Из него вышел крепкий голубоватый стебель дерева, а после, на его конце вырос длинный яркий золотистый цветок.

– Вау… – глаза мальчика горели детским блеском, когда он наблюдал за чудом.

– Хо-хо, конечно, у меня всегда был самый красивый сад! Я прекрасный садовод! – она прокашлялась, понимая, что сбилась с темы и неловко улыбнувшись, – Смотри, Александр… – девочка мягко погладила голову ребёнка одной рукой, удерживая конструкцию над его рукой, – Мы – Вестники Судьбы. Нам дарована привилегия не просто усиливать, менять и модифицировать Судьбы и видеть Пути…

Произошла значительная пауза, добавляющая веса следующим словам. Она заставила ребёнка податься вперёд, сконцентрировав своё внимание.

– Мы – Вестники Судьбы, рождённые из концепции того, что всё в мире можно изменить и нарушить привычную форму и вид! Изменить саму суть! – она сказала с невиданным жаром и страстью, – Бонусом стало то, что мы можем видеть и то, что ждёт существ, если они пойдут по тому или иному Пути, – девочка резко прижала ребёнка к себе, обнимая его, тем временем, из неё вырвался один тихий всхлип, – Именно это… Именно это я вложила в своё желание и становление Вестником Судьбы… Поборов сущность Вестника Истребления. Ведь никогда в мире нет двух одинаковых Истинных Вестников… Если даже их наименования идентичны, то их суть будет различна!

Она дёрнула его ближе к себе, смотря прямо ему в глаза, а после заговорила так, словно говорила самую последнюю истину:

– Вестник – что-то большее, чем обычный смертный!

Она перевела дыхание и продолжила уже более спокойно:

– При рождении он навсегда отдаёт свою душу чему-то, становясь некой квинтэссенцией своего естества и внутренних стремлений, но есть некоторые исключения…

Ведь… Всё в мире субъективно.

Мальчик толком и не понимал, о чём идёт речь, но он поддался вперёд, мягко обнимая девочку.

– Скажи мне, Александр, – девочка отстранилась от ребёнка, смотря в его голубые глаза, – Что ты вложил в то, когда стал вестником Страданий?.. Ведь не страдания, как основу?! Ведь не их!

– Я?.. – мальчик испуганно расширил глаза, отстраняясь от девочки и начиная мягко поглаживать себя по плечам.

– Да, ты! – девочка ткнула его в грудь своим тоненьким пальчиком, – Скажи, что ты вложил в Становление Вестником!

– Я… – мальчик начал что-то вспоминать, – Я… – его голос изменился, став более глубоким, но всё ещё детским, – Я вложил то, что совершенно каждый человек может стать сильнее и развиться под трудностями и страданиями, став чем-то другим, лучшим, совершенным…

На берегу сидел уже не ребёнок, а подросток. В его голубых глазах горела обиженная ненависть и злость, он повторил это ещё раз, но громче и чётче.

– Я заложил в своё становление – Эволюцию! Прогресс! Прогресс тогда, когда существо принимает трудности и идёт сквозь них, закаляя себя и становясь только Крепче! Сильнее! Лучше! – эти слова он проговорил с невероятной твёрдостью, его лицо было настолько искажённым в решимости, что девочка отодвинулась от неожиданности и силы этих слов. Но он не остановился, а продолжил с, казалось бы, ещё большей силой, – Психически, физически, интеллектуально… Сквозь трудности и лишения добиться истинного Потенциала, – подросток склонил голову, прикрывая свои потемневшие глаза чёлкой светлых волос.

– И бонусом этого стало?..

– Я смог видеть Энергию Страдания, поглощать её, усиливать, мутировать… И создавать живых существ из своей плоти и крови.

– Молодец.

– К чему всё это? – подросток отодвинулся, подозрительно смотря на девочку, – Что тебе нужно, и зачем ты тут? – он посмотрел на неё из-под нахмуренных бровей, а после на реку, – Ты такая же мёртвая, как и они? Или ты тоже попала сюда непонятным образом?

Девочка вздрогнула от этих жестоких рациональных слов. На удивление, Александр в этом возрасте тревожил её сильнее, чем она могла ожидать.

– Моё имя… – девочка сделала паузу, а после встала на ноги и приняла горделивую позу, положив руки в боки, – Ак’кинлей де Мерали Румалисс!