Книга о Боге для умных людей, или День, когда вздохнули ангелы

Первым, но отнюдь на самое главное из того, что я заметил, было: «Созижду Церковь Мою и врата ада не одолеют ее». В записанном на бумаге виде это высказывание явно было подвержено не случайному, а именно направленному и продуманному тлену, поскольку в нем самым очевидным образом нарушен здравый смысл. Изначально данное высказывание должно было быть таким: «Созижду Церковь Мою и врата ее ад не одолеет». Почему? А потому, что элементарный здравый смысл подсказывает, что любые врата стоят на месте, наступательных действий никогда не ведут и, соответственно, никого не одолевают и одолеть не могут, поскольку они в принципе создаются не для этого, не относясь к наступательному виду оружия. На врата наступают, а не врата наступают. Они не атакуют, а всегда прочно и недвижно стоят на месте, не давая врагу ворваться в крепость. Атакующие врата являются нарушающей элементарный здравый смысл логической нестыковкой. Да и нет у ада никаких врат, ибо они там попросту не нужны – вход туда всегда широко открыт для всех желающих и нежелающих человеческих душ. Особенно для нежелающих, которых, видимо, там подавляющее большинство. Выход оттуда может быть закрыт, вход же – никогда. Еще раз повторюсь, что изначально высказывание Иисуса было таким: «Созижду Церковь Мою и врата ее ад не одолеет». Только в таком виде оно выглядит целостным и внутренне не противоречивым. Слова первоначального высказывания явно были подчищены и переставлены.

Особо рациональной цели тут не усматривается, но, с другой стороны, эта строчка является ярким примером того, как падшие ангелы вели напряженную многоуровневую работу по искажению Нового Завета, поскольку тут просматривается явный отпечаток их грязных, так сказать, копыт. Хотя не исключено и то, что они это сделали для того, чтобы именно в этом месте Писания поставить свою метку – подобно тому, как это делают собаки, задирая лапу. Ведь место это достаточно важное, поскольку говорит о том, что силы ада не одолеют Церкви Христовой. «Не одолеем, говорите? Вот вам наша грязная метка, наш смачный плевок, именно здесь, вот в этом самом месте, где вы говорите, что мы вас не одолеем! Тьфу на вас!»

Но почему же на это никто не обращает внимания? А если кто-то и обратил внимание на эту вопиющую ошибку, то почему она до сих пор не исправлена? На эти вопросы я пока отвечать не буду. Попробуйте сами на них ответить. Я же перейду к следующему сомнительному высказыванию из Нового Завета.

Итак, посмотрим на знаменитое и затертое от постоянного употребления высказывание: «Будьте мудры, как змеи, и просты, как голуби». Это высказывание является настолько расхожим, что нет никакой нужды указывать, где, в каком месте Нового Завета его искать. Что же сомнительного в этом высказывании? Во-первых, имеется резкое противоречие с общим посылом учения Христа, которое заключается уже в том, что мы видим призыв к некой змеиной мудрости, тогда как постоянно, раз за разом, неустанно, Господь призывает всех людей быть простыми и похожими в своей простоте на детей, а отнюдь не мудрствовать. Более того, в Писании совершенно определенно говорится, что «вся мудрость мира – это безумие в глазах Бога». Но это еще отнюдь не всё, поскольку в этой явно подкорректированной падшими ангелами версии нас призывают не просто быть мудрыми, а быть мудрыми именно, как змеи, но кого как не сатану в Писании всегда называют змеем? В Писании и в человеческом сознании змей и сатана всегда являлись и являются неразрывными и практически тождественными понятиями, а это означает, что ни с того ни с сего нас призывают быть похожими на сатану! Что это за призыв такой? Мы должны равняться на сатану? Это место чрезвычайно озадачивает, ибо противоречит всему учению Христа. Всё становится на свои места, когда понимаешь, что в оригинале это высказывание явно должно было иметь такой смысл: «Не будьте скользкими и изворотливыми в своих словах, как обманувший Еву змей, но будьте простыми, как голуби». То есть был четкий призыв не уподобляться сатане в его в горделивой надежде на свой хитрый изворотливый ум, но вместо этого людей призывали быть в высшей степени простодушными, в надежде на любовь Бога, который не оставит вас в трудную минуту. Это высказывание в очень сжатом виде говорит, что высшая человеческая мудрость заключается в доверии к своему всеблагому и всемогущему Отцу, который знает, что для вас лучше, а не в бесконечном словоблудии и словесных ухищрениях, как это обычно принято думать у людей, которые по большому счету Бога не любят и не доверяют Ему. Помните «да будет слово ваше «да, да» и «нет, нет», а что сверх того, то идет от лукавого»? Или же «не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать. Ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас»? Здесь мы видим именно призывы никогда не мудрствовать и не хитрить в надежде ловко запутать врагов вашими словами и получить некую временную земную выгоду. Чрезвычайно важная – краеугольная! – мысль, и падшие ангелы не могли не обратить на нее свое самое пристальное внимание и усилия с целью эту мысль нейтрализовать или хотя бы как-то ослабить. Впрочем, чтобы это сделать, каких-то особых усилий в данном случае от них и не потребовалось, а всего-то было нужно помочь переписчикам удалить или не обратить внимания на отрицание «не», которое на употребленном в данном тексте языке могло быть выражено одной буквой или даже еще менее заметным значком, который на полуистлевшей бумаге был едва виден, и высказывание сразу же приобрело совершенно другой смысл: «Будьте хитрыми и изворотливыми, как сатана». «Не будьте, как змей» превратилось в «будьте, как змей». Контекста, который в таких случаях помогает уточнить смысл, к сожалению, не было. Призыв к мудрости был очень близок и понятен для пока еще обладающих не вполне христианским сознанием переписчиков, ведь в их времена, да и вообще во все времена, люди чрезвычайно ценили именно земную мудрость: «Конечно же, в этой жизни необходимо быть мудрыми – не глупыми же быть! Не будет же мудрый Господь призывать нас к глупости?» А вот призыв к простоте был для них совершенно не понятен и абсолютно не близок, хотя Иисус призывал всех именно к этому. К мудрости же Он никогда и никого не призывал – это единственное место в Новом Завете, где такое встречается. В высшей степени подозрительное место. Место, на котором явно лежат грязные следы прикосновения падших ангелов. Да, мысленно пожав плечами, переписчики «по смирению» оставили в неприкосновенности чрезвычайно странный для них призыв быть простыми и похожими на голубей, но это только подчеркивает двусмысленность общего посыла высказывания, невольно, по недомыслию, искаженного переписчиками и злонамеренно – падшими ангелами. Но и баланс этой двусмысленности нарушен, поскольку смысловое ударение явно лежит на призыве быть подобным именно змею, а не быть подобным голубю – в обыденном человеческом сознании мудрый змей заметно перевешивает легковесного голубя и, хищно открыв усыпанную острыми ядовитыми зубами пасть, злобно шипит и побеждает не способного к сопротивлению голубя за явным преимуществом: у змея сегодня будет знатный обед. В сухом остатке, уходящем глубоко в подсознание, читающий эту евангельскую строку имеет следующее: «Если вы будете слабым и ничтожным голубем, к чему вас столь опрометчиво призывают некоторые, выдающие себя за Сынов Божиих, то мудрый и сильный змей-сатана вас сожрет». Из чего сам собой напрашивается вполне логический вывод: вместо того, чтобы быть беззащитным и слабым, не лучше ли будет присоединиться к сильному и мудрому и таким образом самому стать сильным, ведь именно таким в данной ситуации и будет решение умного. А разве таким должен быть смысл послания, содержащегося в Новом Завете? Вопрос, конечно, риторический. Бросающаяся в глаза сомнительность этого места официальных богословов всегда внутренне смущает, и они, уподобляясь тому самому скользкомудрому змею, тут же бодро пускаются во все тяжкие, чтобы эту двусмысленность затушевать, замылить, забросать ее, насколько возможно, хитро закрученными мудреными словами, но всегда безуспешно – привнесенная падшими ангелами противоестественная уродливость остается очевидной, ибо врагом разрушена глубинная смысловая логика учения Христа, записанного в текстах Евангелия. Понятно, что одной из целей внедрения этого полностью извращенного высказывания являлось и предоставление авторитетной точки опоры для будущих искривляющих слова Писания богословов: «Сам Иисус заповедал всем нам мудрствовать и словоблудить, так что чем раньше вы это начнете делать, и чем энергичнее будете взбивать своим языком вербальную пену, тем лучше!» Ну что тут скажешь? Если у богословов есть желание продолжать впадать в словесный блуд и уподобляться тому, кто любит образ змея и при помощи словесных ухищрений может выдать черное за белое и белое за черное, то они, конечно, могут это делать, ну а я, со своей стороны, предпочту ответить на призыв Спасителя быть похожим на детей и в простоте своей продолжу задавать здесь простые детские вопросы…

Вне всяких сомнений, вышеописанную языковую спецоперацию по превращению «не будьте» в «будьте» падшие ангелы должны считать весьма успешной и до сих пор ей гордятся, внеся ее во все свои учебники по проведению спецопераций. Как это было сделано технологически, какие конкретно монахи-переписчики в этом невольно участвовали в качестве ничего не подозревающих жертв и когда, в каком году, сколько именно невидимых «помощников» шептало им в уши и что конкретно, не имеет совершенно никакого значения. Не исключено, что эти уставшие, полусонные и полуслепые люди и малейшего понятия не имели, что они пишут, не вникая в смысл очередного переписываемого ими текста, который не представлял для них особого интереса – одной буквой меньше, одной буквой больше, какая разница? А ведь и требовалось-то пропустить одну единственную букву или, максимум, две. Начальство тоже особо не вчитывалось, но работу переписчиков походя одобрило, подкрепив чудовищную смысловую ошибку весом своего авторитета. И если в будущем кто-то эту ошибку и замечал, то он просто боялся на нее указать, дабы не подвергнуть сомнению авторитет тех, кто эту ошибку допустил и позволил ей укорениться: «Да кто я такой, чтобы спорить с церковными авторитетами прошлых поколений? Мне таких дерзостей не позволяет смирение – червь я есмь ничтожный! Буду-ка я помалкивать, чтобы не нажить себе лишних неприятностей от начальства… а что у нас в монастыре сегодня на ужин?..» Всё это по-человечески очень понятно – слабые люди всегда были и остаются слабыми людьми. Падшие ангелы этот процесс очень внимательно курировали и аккуратно направляли мысли людей в нужном для невидимых для человеческого глаза кураторов направлении – в направлении христианского смирения, возможных неприятностей со стороны начальства и, конечно же, скорого ужина, несущего неминуемое облегчение совести…

Ситуация усугубляется еще и тем, что данная спецоперация по извращению смысла рассматриваемого нами высказывания Иисуса не завершена и по сей день. Посмотрите на современных городских голубей. Мерзкие, везде гадящие, облезлые, назойливые, помоечные, городские голуби-попрошайки – разве это не логичное продолжение спецоперации «будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» и доведение ее до своего логического конца? Падшие ангелы умеют быть настойчивыми в достижении своих неблаговидных целей. «Будьте, как голуби? Ха! Что за глупость! Неужели хоть кто-то согласится быть таким, как вот эти грязные, презренные, клюющие вонючие отбросы на свалках твари? Тот, кто вас к этому призывает, должен быть сумасшедшим. Возможно, человеком и добрым, но явно сумасшедшим, верить которому вменяемый умный человек не будет…» Человека упорно подталкивают к тому, чтобы он как бы самостоятельно решил быть «мудрым, как змий», практически загоняя его в безвыходную понятийно-языковую ловушку и не оставляя ему никакого другого выбора. С одной стороны он имеет образ силы и мудрости, а с другой – образ отвратительной грязной слабости. «Решай сам, о умный человек, кем ты хочешь быть. Ты полностью свободен в своем выборе. Главное, чтобы этот выбор был умным…» Есть ли хоть малейшее сомнение в том, какой выбор сделает человек, поставленный перед такой дилеммой?

А ведь когда Иисус говорил о голубях, Он имел в виду не наших голубей с мусорки, а совсем других голубей – Он говорил о всем тогда известных особо чистых жертвенных голубях в Храме Соломона, и всем слушавшим его людям это было понятно, поскольку никаких других интерпретаций не было и быть не могло. У меня нет никаких сомнений, что тучи заполонивших наши города птиц, по какому-то недоразумению называемых «голубями» и совершенно не похожих на чистых голубей из древнего Храма, появились у нас далеко не случайно, а являются именно продолжением спецоперации «не будьте, как эти грязные ничтожные твари, но будьте, как мудрый и сильный змей-сатана». Цель – сделать так, чтобы слово «голубь» у каждого ассоциировалось с больной грязной птицей, постоянно ковыряющейся в дурно пахнущих мусорных баках и гадящей на памятники и подоконники. Как это происходило технически, и каким людям, какие падшие ангелы и что именно нашептывали о дозволенности и даже необходимости иметь везде и повсюду грязных городских голубей в таких безумных количествах, особого значения не имеет, и мне не интересно на эту тему рассуждать. Разве что само собой напрашивается вполне логичное умозаключение, что всем известное изречение «Голубь – символ мира» было внедрено в наши головы в рамках именно этой спецоперации падших ангелов. Подводя итог, просто скажу, что первоначально высказывание Иисуса было таким: «Не уподобляйтесь сатане в его змеиной хитрости и изворотливости, но будьте простыми, уподобляясь чистым жертвенным голубицам, беззаботно воркующим в Храме Соломона, ибо под защитой Бога вам нечего бояться и не о чем беспокоиться».

Кстати, когда писались Евангелия, кавычки не были известны, а иначе изначально было бы «Не будьте “мудрыми”, как змии…», и было бы значительно труднее извратить это высказывание, поскольку для этого дополнительно к «не» пришлось бы удалять еще и кавычки – работы для падших ангелов было бы в три раза больше. Имеющий глаза да увидит.

Идем дальше. Когда текст, который мы сейчас будем разбирать, рассматривается официальными богословами, то обычно это бывает чудом хитромудрой словесной эквилибристики, запрет на употребление которой и содержится в призыве «Не будьте хитромудрыми, как змей-сатана, но будьте простыми, как жертвенные голуби». Впрочем, даже и после самого тщательного и хитроумного оплетения данного текста максимально возможным количеством скользких словесных ухищрений разумным он даже отдаленно не выглядит, поскольку слишком уж явно противоречит любому и всяческому здравому смыслу. А теперь непосредственно к тексту.

В Евангелии от Луки Иисус якобы говорит своим ученикам: «Один человек был богат и имел управителя, который перед ним был оклеветан, что расточает имение его; и, призвав его, сказал ему: что это я слышу о тебе? дай отчет в управлении твоем, ибо ты не можешь более управлять. Тогда управитель сказал сам в себе: что мне делать? господин мой отнимает у меня управление домом; копать не могу, просить стыжусь; знаю, что сделать, чтобы приняли меня в дома свои, когда отставлен буду от управления домом. И, призвав должников господина своего, каждого порознь, сказал первому: сколько ты должен господину моему? Он сказал: сто мер масла. И сказал ему: возьми твою расписку и садись скорее, напиши: пятьдесят. Потом другому сказал: а ты сколько должен? Он отвечал: сто мер пшеницы. И сказал ему: возьми твою расписку и напиши: восемьдесят. И похвалил господин управителя неверного, что мудро поступил; ибо сыны века сего догадливее сынов света в своем роде. И Я говорю вам: приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители. Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом. Итак, если вы в неправедном богатстве не были верны, кто доверит вам истинное? И если в чужом не были верны, кто даст вам ваше? Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне».

Текст настолько грубо сшит, что говорится, на живую нитку из нескольких разнородных клочков, что цельного логичного повествования из него вообще не получается – он даже и на «троечку» не тянет. В этом тексте я отчетливо вижу четыре разных текста, которые самым явным образом друг другу противоречат. Понятия не имею, какими эти тексты были в оригинале, но получившийся из них вызывающе убогий винегрет явно нарезался малограмотными людьми, не имевшими никаких литературных талантов и даже отдаленно не знакомыми с элементарными основами ремесла редактора, поскольку их уровень едва ли не ниже, чем у полуграмотного редактора школьной стенной газеты в какой-нибудь захудалой деревне. О чем же в этом абсурдно убогом тексте говорится? А вот о чем. Человек проворовался и его призывают к ответу, но при этом ему почему-то не запрещают доступ к финансовой отчетности, как это всегда и везде делается, а вместо этого дают ему возможность эту отчетность подделать, чем он незамедлительно и начинает заниматься, вступая для этого в преступный сговор с должниками своего хозяина. Об этом узнают, но почему-то его не только не наказывают, но даже хвалят. Подчеркиваю – хвалят! По современным меркам это тянет лет на пять лет исправительно-трудовых работ за колючей проволокой, а его хвалят! Неужели за воровство в те времена хвалили? И, видимо, отправляют его на прежнее место работы – воровать дальше. Его хозяин, видимо, клинический идиот. Странно, что у него еще осталось хоть какое-то имущество. Наверное, он ворам еще и премии выписывает – за наглое разворовывание своего имущества. И почетные грамоты дает. А к чему эти высокопарные поучения о «верности в малом» и другие подобные рассуждения? Сами по себе они, возможно, смысл и имеют, но притянутые за уши к абсурдному повествованию о похвалах идиота-начальника проворовавшемуся и неоднократно пойманному за руку человеку, эти рассуждения выглядят неуместно и жалко. Хочется быстро перелистнуть страницу и как можно быстрее забыть прочитанное. Как говорится, я хочу это развидеть! Богословы крутятся, как, не побоюсь этого слова, змей на сковородке, пытаясь придумать хоть сколько-нибудь внятное объяснение этому горячечному бреду, но и у них ничего не получается. Я много лет – едва ли не полжизни – с недоумением смотрел на этот странный текст, пока вдруг мне не стало понятно, что тут мы имеем дело с результатами наглого вмешательства падших ангелов. А как иначе объяснить такой посыл, содержащийся в Новом Завете: «Укради у твоего хозяина, а когда тебя и твоих подельников он неоднократно поймает, то не раскайся перед ним за содеянное в слабой надежде, что он тебя не слишком сильно накажет, но вместо этого нагло, по-хамски, попытайся обмануть его еще раз, и твой хозяин тебя за это непременно похвалит». И ведь это подается, как учение Христа, а не шепелявые поучения какого-нибудь «фиксатого» полусумасшедшего вора-карманника Петюни со слюнявым «Беломором» в зубах слушающей его мелкой уличной шпане, сидящей вместе с ним на нарах в ожидании убытия в места лишения свободы: «Четыре с боку, ваших нет! Я вам не фраер, в натуре! Я недавно здоровенный лопатник с баблом у одного лоха из кармана выцепил, а он так ничего и не прочухал и даже мне улыбался! Жизнь вора она такая, пацаны! Сёдня, типа, ты на воле, а завтра, типа, ты на шконке!» Вас от этого не тошнит? Меня – тошнит. Понятия не имею, как падшим ангелам удалось вставить эту гадость в текст Писания. Не хочу даже и думать об этом. А упомянутые мной четыре разнородные разные части, из которых составлен этот отталкивающе корявый текст о проворовавшемся и поощренном за это управляющем, любой при желании может найти и самостоятельно. Они видны, что говорится, невооруженным глазом – как в стилевом, так и в смысловом отношении. Я же вам на них пальцем показывать не буду, ибо палец мой устал и уже отказывается мне служить, а неспешно пойду дальше – нас с вами ждет еще одно весьма странное место из Нового Завета. Как говорится, на десерт, хотя такой тошнотворный «десерт» и на очень большого любителя.

И опять в своих ушах я слышу пронзительный крик: «Да как ты смеешь, негодяй?! Ведь сам Иисус сказал, что “Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут”!» Совершенно согласен, что не прейдут, тут и спорить не о чем, но ведь это может исполниться по-разному, в разных формах. Скажем, это может произойти в том числе и через очищение Его слов и восстановление их первоначального глубинного смысла, который был до неузнаваемости – а иногда и до своей противоположности! – извращен падшими ангелами. И разве не этим самым очищением мы здесь и сейчас занимаемся? Так что слова Иисуса не прейдут в том числе и потому, что люди будут прилагать к этому свои скромные усилия. И почему этим должен заниматься кто-то другой, а не именно ты? Потому что так спокойнее и не надо ни за что отвечать? Впрочем, каждый решает сам, что ему делать и что ему не делать. Пути Господни неисповедимы, и Дух Божий дышит там, где хочет, а не только там, где приказывает важное церковное начальство или даже, не побоюсь этого слова, синедрион. Имеющий глаза да увидит.

Небольшой эпиграф к следующему тексту: «Почему ты не в свадебной одежде, друг? Молчишь, сукин сын? Казнить мерзавца!» А он оказался глухонемым дурачком, попавшим сюда случайно…

Итак, в Евангелии от Матфея имеется такой текст: «Иисус, продолжая говорить им притчами, сказал: Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать званых на брачный пир; и не хотели прийти. Опять послал других рабов, сказав: скажите званым: вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и всё готово; приходите на брачный пир. Но они, пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою; прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их. Услышав о сем, царь разгневался, и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их. Тогда говорит он рабам своим: брачный пир готов, а званые не были достойны; итак, пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир. И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых, и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими. Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов; ибо много званых, а мало избранных».

Вроде бы та же самая притча приводится и в Евангелии от Луки: «…Некто из возлежащих с Ним сказал Ему: блажен, кто вкусит хлеба в Царствии Божием! Он же сказал ему: один человек сделал большой ужин и звал многих, и когда наступило время ужина, послал раба своего сказать званым: идите, ибо уже все готово. И начали все, как бы сговорившись, извиняться. Первый сказал ему: я купил землю и мне нужно пойти посмотреть ее; прошу тебя, извини меня. Другой сказал: я купил пять пар волов и иду испытать их; прошу тебя, извини меня. Третий сказал: я женился и потому не могу прийти. И, возвратившись, раб тот донес о сем господину своему. Тогда, разгневавшись, хозяин дома сказал рабу своему: пойди скорее по улицам и переулкам города и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых. И сказал раб: господин! исполнено, как приказал ты, и еще есть место. Господин сказал рабу: пойди по дорогам и изгородям и убеди прийти, чтобы наполнился дом мой. Ибо сказываю вам, что никто из тех званых не вкусит моего ужина, ибо много званых, но мало избранных».

На поверхностный взгляд эти притчи являются совершенно одинаковыми, но давайте посмотрим на них повнимательнее. Что же мы видим? В Евангелии от Луки приглашающий всех на пир человек никого из приглашенных не убивает и города их не сжигает, как это было в Евангелии от Матфея, где коварно приглашенного на праздник человека на глазах у всех гостей приказано убить только за то, что царю не понравилась его одежда. В Евангелии же от Луки наказанием за отказ прийти является то, что приглашенные, но опрометчиво отказавшиеся от этого приглашения люди из-за этого отказа не вкусят праздничного ужина – и это является самым суровым наказанием для них. Вполне милосердно и вполне по-христиански. А что же мы видим в Евангелии от Матфея? Есть ли там милосердие и есть ли там христианство? А если их там нет, то что же есть вместо них? Тяжело вздохнем, наберем в грудь побольше воздуха и приступим к этому очень неприятному, но совершенно необходимому для очистки нашей совести занятию.

В варианте притчи, который изложен в Евангелии от Матфея есть две очень важные вещи, отсутствующие в ее варианте от Луки. Первая из них – это то, что оскобленный царь убивает своих обидчиков и сжигает их город. Вторая – это казнь одного из приглашенных на пир. В первом случае мы имеем классический пример ветхозаветного мщения по известному закону «око за око, зуб за зуб», когда убиты посланники царя, а он в отместку убивает их убийц. Правда, он это делает с небольшим, так сказать, перебором – сжигает весь их город. Ведь не говорится, что он сжигает только дома убийц, а говорится, что он это делает со всем городом. Понятно, что могли пострадать и невинные. Ну что же, в ветхозаветной традиции такое случается сплошь и рядом. Дело, как говорится, житейское. У царя кровь молодая – бурлит и играет. Что только не сделаешь в гневе. Понятно, что к христианству это не имеет никакого отношения, но сделаем над собой некоторое усилие и заставим себя это принять из уважения к авторитету Евангелия. Но вот что делать с жестоким убийством беззащитного гостя? Тоже принять? Лично мне это сделать не то чтобы трудно – для меня это просто невозможно, что бы по этому поводу ни говорили официальные или какие бы то ни было богословы и какие бы страшные глаза они при этом ни делали.

Рассмотрим сюжет этой истории поподробнее и попытаемся понять, что всё-таки там происходит. Царь рассылает своих слуг с тем, чтобы они пригласили на пир всех, кого они повстречают на улицах и дорогах. Будет очень логичным предположить, что приглашаемые интересуются, откуда им такая внезапная честь. С чего бы царю их, простолюдинов, приглашать? Разве у царя нет гораздо более высокопоставленных друзей? Им спокойно и с некоторым прищуром отвечают, что те отказались и были убиты, а город их сожжен. При этом в подробности они особенно не вдаются – нет времени и желания. Я подозреваю, что после такого ответа отказаться даже и в мыслях ни у кого не было. Кто же хочет быть убитым вместе с семьей и соседями: «Надо быстро идти – от греха подальше! Кто знает, что на уме у этого человека! Быстренько схожу, глядишь, целее буду! Заодно и поужинаю, а то с утра ничего не ел…» Начинается пир. Царь выходит к гостям, они его замечают, и в зале повисает мертвая тишина. Только иногда слышен приглушенный звон оружия многочисленных царских охранников, внимательно следящих за присутствующими. Царь некоторое время ходит по залу, а потом останавливается у одного из гостей и с приветливой улыбкой говорит ему: «Друг, как ты вошел сюда не в брачной одежде?» Он же молчал. Видимо, бедный человек был до смерти перепуган, и от ужаса у него перехватило дыхание, ведь к нему обратился сам великий царь, который может казнить и миловать любого в государстве, а этот с ног до головы покрытый липким потом и трепещущий от страха человек, возможно, до этого времени и пределов своей деревни никогда не покидал. Царь мечтательно снизу доверху осматривает свою очередную жертву и говорит уже заранее всё понимающим и давно готовым палачам: «Вы знаете, что делать. Я чуть позже к вам спущусь…»

Зачем человека, одетого не подобающим образом, впустили на царский пир? А если этот бедняк, у которого могло и не быть никакой особой «брачной» одежды, по недосмотру всё-таки туда прошел, то почему нельзя было незаметно послать к нему слугу, чтобы тот шепотом попросил его удалиться? Что это такое? Не знаю, как вы, а я в этот момент думаю о «забавах» Калигулы и Нерона. Всё запланировано заранее. Жестокий царь-маньяк приглашает людей к себе на пир, и люди не знают, что хуже – прийти или отказаться. Потом прямо во время пира это чудовище выбирает и у всех на глазах начинает терзать свою жертву, а позже перемещается с ней в подвал, где уже заранее приготовлены все необходимые для этого пыточные инструменты и специалисты. Если кому-то интересно, то он может посмотреть, чем древнеримские цезари любили заниматься в промежутках между пирами, да и во время пиров. Здесь я об этом писать не буду, ибо это слишком омерзительно. Здесь я скажу лишь одно – это не христианская притча, и Иисус не мог быть ее автором. Кто же тогда был автором этого варианта притчи? Не думаю, что мне нужно повторяться. Вам и так всё понятно. Скажу лишь, что нашептанные падшими ангелами изменения, скорее всего, не вызывали особого сопротивления у переписчиков, поскольку эти изменения прекрасно соответствовали ветхозаветным воззрениям, которые, видимо, были весьма популярны в той среде: «Притча, рассказанная Иисусом, вышла у нас немного ветхозаветной? Ну так и что с того? Так даже и лучше! Старое вино лучше нового – Он же сам про это говорил!»

Каким же мог быть вариант притчи с «брачной» одеждой до того, как туда влезли грязные лапы падших ангелов и сделали ее, мягко говоря, ветхозаветной? Точно сказать этого, конечно же, нельзя, но я позволю себе некоторые предположения. Видимо, никаких массовых ветхозаветных убийств, безжалостно сожженых городов и других пугающих современного человека жестокостей в притче и отдаленно не было. Притча в ее изначальном виде мне видится примерно такой: «Иисус, продолжая говорить им притчами, сказал: Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать званых на брачный пир; и не хотели прийти. Опять послал других рабов, сказав: скажите званым: вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и всё готово; приходите на брачный пир. Но они, пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою; прочие же, схватив рабов его, оскорбили их. Услышав о сем, царь разгневался и говорит рабам своим: брачный пир готов, а званые не были достойны; итак, пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир. И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых, и добрых; брачный пир наполнился возлежащими. Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал и со стыдом смотрел в пол. Затем на глазах человека сего появились слезы, ибо он был беден и не было у него одежды брачной для пира царского. Некоторое время царь тоже молчал, а потом сказал ему: друг! не плачь, вижу, что не одел ты брачной одежды не из неуважения ко мне, а по великой бедности своей; возьми же одежду мою, ибо я благ и у меня много одежд, и никакой из друзей моих не останется нагим и без одежды. И снял царь с себя одежду свою царскую и облек ей друга своего нового и сказал ему: друг, если тебе негде жить, оставайся у меня; ибо во дворце моем для друзей моих обителей много, и никто из них не останется без крыши над головой; и обнял царь друга своего, и утешил его, и усадил его рядом с собой; ибо много званых, а мало избранных».

Еще необходимо сказать, что в долгосрочном проекте по извращению смысла Нового Завета, падшие ангелы очень успешно используют такие, в общем-то, прекрасные и редкие в людях качества как вера и верность против самих же людей. Дело в том, что множество богословов и толкователей Нового Завета, однажды уверовав, действительно веруют и до сих пор. Правда, тут есть один «небольшой» нюанс – веруют они не в Дух, а в букву, которая, как известно, без Духа мертва, и верность они хранят не Духу, а именно этой мертвой букве. Ну а то, что буквы, верность которым эти люди хранят, были когда-то подменены и подчищены – и этим полностью убиты! – их особо не волнует. «Не смей трогать наши священные и неприкосновенные буковки, запятые и точки! Изыди, хульник! Не покушайся на святое!» – гневно кричат эти верные хранители мертвых букв, сжимая кулаки, топая ногами, вращая глазами, скрежеща зубами и брызгая слюной. Извращенный смысл, который несут в себе эти давно искаженные врагом и лишившиеся Духа буквы для них значения, по-видимому, вообще не имеет. Книжники и фарисеи, фарисеи и книжники, не о вас ли говорил Иисус? Чем хранители мертвых букв и мертвого ритуала того времени отличаются от хранителей мертвых букв и мертвого ритуала нашего времени? Одеждой? Прической? Модными очками? А кроме одежды, прически и дорогих очков от «Армани», чем они еще отличаются? Когда вера в Бога уходит, ее место занимает вера в букву и ритуал. Как говорится, свято место пусто не бывает. Таков всеобщий закон веры и ее отсутствия, который неумолимо сработал как в случае с Древним Израилем, так и в случае с Русью-Россией. Да и весь остальной мир действие этого закона не обошло стороной. Вообще-то, с остальным миром это произошло даже раньше и еще в большей степени, чем с нами.

Или я всё же не прав, и для нас еще не всё потеряно? Может быть, наша вера не до конца нас покинула, а обыкновенно достойная самых высших похвал верность еще не окончательно превратилась в упрямство, заставляющее нас цепляться за пустые формы с упорством, достойным лучшего применения? Возможно, это и так, но тогда нам нужно сделать над собой усилие и перестать уподобляться книжникам и фарисеям в их безрассудном упрямстве. Посмотрите, куда оно их завело. Имеющий глаза да увидит.

По большому счету, всё вышеизложенное нужно было бы прибить – в виде кратких тезисов – на какую-нибудь большую тяжелую дверь, как это некогда сделал один известный церковный деятель, но подходящих дверей поблизости от себя я, к сожалению, не вижу, так что, по-видимому, придется обойтись этой скромной главой. Если же у кого-то такая дверь на примете есть, то прошу мне о ней сообщить, и мы вместе около этой двери постоим, походим и, наморщив лбы, подумаем.

На этом с проектом падших ангелов «Новый Завет» мы, пожалуй, закончим. Другие сомнительные с моей точки зрения места Нового Завета здесь я рассматривать не буду, поскольку мне они не кажутся особенно важными, а вместо них я рассмотрю одно интересное место из Ветхого Завета. По большому счету и оно особого значения не имеет и, скорее всего, не является результатом какой-либо спецоперации падших ангелов, но тем не менее может быть полезным в качестве иллюстрации общей тленности Писания или же быть просто любопытным для читателя. Это эпизод, когда первый царь евреев Саул встречается с будущим царем евреев Давидом. Оба этих персонажа являются центральными в истории евреев и всем хорошо известны. Их знакомство начинается с того, что царедворцы ищут человека для успокоения Саула целебной игрой на гуслях, и один из слуг царя предлагает Давида. Саул посылает своих людей в семью Давида и приглашает его к себе. Саулу Давид нравится, он оставляет его при себе и даже делает своим оруженосцем. Идет время. Давит служит при царе. У него различные обязанности и в том числе игра царю на гуслях. Идет время, и вот начинается очередная война. У врага есть страшный воин-гигант по имени Голиаф, который, как это было тогда принято, перед битвой вызывает кого-нибудь на открытый показательный поединок. Все евреи боятся. Нам рассказывают, что в это время Давид, посланный отцом из дома, приносит еду своим братьям, которые служат в войске Саула. Оказывается, Давид к тому времени уже вернулся к отцу, чтобы пасти овец. Царь был недоволен каким-то его проступком и отослал его от себя? Мы об этом ничего не знаем, ибо об этом ничего не говорится. Ни единого слова. Давид, находясь в лагере евреев, слышит и видит Голиафа, который в очередной раз вызывает любого из евреев на бой. Евреи в страхе разбегаются, а смелый Давид говорит, что готов сразиться, поскольку, охраняя овец, своими собственными руками неоднократно убивал диких зверей. Царь Саул призывает его к себе, лично надевает на него доспехи, которые Давид, впрочем, с себя снимает, отправляет Давида на страшный бой и… спрашивает, кто он такой! Неоднократно спрашивает. Видимо, царь напрочь забыл своего любимого музыканта и оруженосца Давида. Но странно не столько это, сколько то, что и все приближенные царя, включая министра обороны, совершенно забыли Давида и на вопросы царя на голубом, что говорится, глазу отвечают, что знать не знают и духом не ведают, кто такой Давид: «Кто? Что? Давид? Какой еще Давид? Не знаем никакого Давида!» Виден явный прокол редакторов Книги Царств, которые при окончательной сборке чрезвычайно неудачно расположили разные части этого отрывка из Писания, перепутав их местами. Такое часто бывает при финальной склейке различных отдельно снятых эпизодов в голливудских фильмах – уже не ветхозаветные, но такие же усталые и задерганные редакторы в спешке тоже путают эпизоды местами, и на экраны фильм выходит с явными огрехами, а после этого ничего исправить уже нельзя – слишком поздно. Ясно, что игру Давида на гуслях для царя Саула надо было поместить уже после его сражения с Голиафом, а не до нее, и тогда бы не возникло данной до смешного абсурдной ситуации, когда старого знакомого Давида вообще никто не узнает. Понятно, что хотя этот эпизод особого значения и не имеет, он, тем не менее, является хорошей иллюстрацией того, что с текстами Писания велась редакторская работа – и, к сожалению, эта работа далеко не всегда была высокопрофессиональной. В нашем случае на «Оскара» она явно не тянет. На этом, видимо, можно поставить и точку. Да, совсем забыл сказать о том, что великан Голиаф самым явным образом был потомком наших гоняющихся за славой исполинов из Книги Бытия и из Первой эры человечества, что в контексте нашей книги может быть до некоторой степени интересным. И на этом в разборе данного достаточно странного эпизода из Ветхого Завета можно действительно поставить точку.