Книга Opeth

Я люблю Watershed и очень горжусь тем, какой он получился. У него всё ещё есть дэт-металлические элементы, но вместе с тем он стал развиваться в гораздо более новых и неожиданных направлениях. Виден совершенно очевидный шаг вперёд в сравнении с Ghost Reveries и мне кажется у этих двух альбомов есть определённая связь, особенно в плане эволюционирования звучания.

Мартин Аксенрот: Я дорваться не мог, лишь бы быстрее начать играть на новом альбоме Opeth, потому что кататься с группой два года в поддержку альбома, на котором ты не играешь, это хорошо, но приступить к записи новой пластинки и стать частью группы - это уже совсем другое. Классное время было, я помню как мы въехали в студию Fascination Street и весь вечер вместе готовили себе ужин. В студии полным составом мы тогда не играли; сначала записали ударные, потом бас, и затем всё остальное.

Стивен Уилсон: Они попросили меня поработать над Ghost Reveries и я хоть и хотел, но кажется из-за занятости турами, не смог и им пришлось отказать. Меня восхитил этот альбом, хотя я и не участвовал в его записи, как и в записи Watershed, но я прекрасно помню, как я слушал Ghost Reveries и меня просто уносило в космос от их музыки, но я тогда заметил Майку, что принципиально нового у них ничего не появилось, не было ощущения новизны. Альбом был, пожалуй, самой красивой и изобретательной иллюстрацией всего того, к чему Opeth пришли на тот момент, но они не совершили революцию в сцене, не перевернули жанр, а вот альбому Watershed это удалось сделать.

Я узнал, что Микаэль стал слушать Скотта Уокера, что для меня ознаменовало грядущие перемены. На Watershed Микаэль превзошёл меня в продюсерском плане, у него была просто тьма самых неожиданых и изобретательных идей, он тогда был бесстрашен к любым экспериментам, чего стоит только концовка Burden с её расстраиваемыми гитарами. У него не было цели звучать претензионно, и это раскрыло его как настоящего артиста. Не стоит забывать, что когда я его встретил, он был полноватым парнем-фанатом металла, а спустя десять лет можно сказать, что у него появилось всё, чтобы стать артистом в настоящем понимании этого слова.

Микаэль: Я тогда сильно фанател от Скотта Уокера и ещё до работы над Watershed раздобыл его альбом The Drift, и подобной музыки я вообще никогда не слышал. Я этот альбом тогда впервые в туре послушал. Да, вроде я его в туре купил, надел наушники в своём автобусе и... жутко испугался. Ну понимаете, там на альбоме, блять, есть осёл! Это произвело на меня самое глубокое впечатлене. К слову говоря, это не самая моя любимая запись Скотта Уокера, но в ней определённо что-то было, я ничего подобного ни у кого не слышал.

Watershed был прекрасной быстрой пластинкой. Единственное, что тогда отнимало у нас время ― это ненужная погоня за идеальным звуком, так что я попросил Йенса не гнаться на этом альбоме за вылизанным идеальным звуковым ландшафтом, потому что нам была нужна просто хорошая запись. Он немного ослабил хватку, ну сами понимаете, с его стилем работы градус напряжения на Ghost Reveries зашкаливал, тут же было чуть полегче, но всё равно работать было весело.

Я не мог торчать в студии пока там настраивали ударную установку, так что я пришёл туда пару дней спустя и они почти закончили с настройкой ― и я тогда пришёл и офигел, типа, что за хуйня тут происходит? Всё ваще не так как нужно. Я уж было боялся, что придётся прийти к ребятам и сказать «Чуваки, пардон, но нужно всё переделать. Извини, Акс. Но давай ка ты подтянешь свой материал и выучишь, что тебе нужно делать с ударными и вернёшься когда всё будет готово», но все справились без единого нарекания. Они записали ударные к Heir Apparent и разные другие куски и звучало всё просто фантастически; прекрасная запись и, что самое важное, мы снова начали получать удовольствие от работы в студии. Никто не был зажат, все были вовлечены в творческий процесс, каждый предлагал идеи, мы снова стали группой. Это один из моих самых любимых альбомов. С тех пор у нас не было плохих записей. Записи всех альбомов после Watershed проходили в отличной атмосфере.

В течении очень долгого времени дела в группе были хреновыми, скажем прямо, и я был счастлив, что наконец-то всё наладилось, мы снова стали группой и единым целым, мы снова получали кайф от работы и каждый знал своё место. К тому же я осознал, что должен больше практиковаться, ибо мой потолок застрял на одном уровне последние пару лет, так что нужно было развиваться. Да, я всегда создавал то, что хотел, но в то же время я понимал, что ребята на меня как на лоха будут смотреть, если я не продвинусь в своей гитарной технике и вокале. Так что клёво было, у меня появились новые непокорённые высоты и я хотел достичь их новыми песнями. Я хотел, чтобы ребята так же развили свои навыки, играя новые песни, и в первую очередь расширили свои музыкальные границы. Я хотел их подтянуть в этом плане, но чувствовал, что и сам развиваюсь, играя вместе с ними.

Фредрик: Когда мы начали вместе репетировать, я почувствовал себя в нужном месте. Мы были сплочены и с тех пор наша связь лишь крепла. Моей целью всегда было играть в одной группе и усердно трудиться, что в итоге и произошло во время тура в поддержку Watershed, и что продолжается и по сей день. К тому турне мне пришлось впитать в себя музыкальный стиль Микаэля и углубиться в его музыку, прежде чем я смог гибко встроиться в стилистическую структуру группы.

Микаэль: Наконец у нас появлися крутой ритм-гитарист, так что я мог чуть отойти назад и не фокусироваться на ритм-гитаре. Я всегда хотел иметь в рядах группы классного ритм-гитариста, но ни я, ни Петер не были способны сильно развиваться в этом направлении.

Фредрик: Я всегда любил всякие прогрессивные штуки и супер-техничные гитарные партии, обожал всю эту эпоху шреддинга, но так же и любил Rush и King Crimson. В 90-е я играл в группе Talisman, которая по звучанию больше походила на мелодичный хард-рок\метал, и у некоторых песен были длинные куски с очень витиеватой и интересной ритм-гитарой, что в некой степени делало нашу музыку прогрессивной. В целом группа была немного попсовой, почему я потом и ушёл из неё, но там совершенно точно были прогрессивные элементы. Opeth, конечно же, сильно отличались от всего этого.

До перехода в Opeth я играл в Arch Enemy, которые были больше дэт-металом и трэшем; затем я играл в Krux - это такой эпик-дум проект; ещё я играл в Tiamat, чей ранний материал был с уклоном в дэт, но там так же было много готических элементов. Весь этот разброс жанров помог мне проще влиться в Opeth.

Микаэль: Забавно вспоминать, что когда мы впервые познакомились с Энди, он нам сказал, что через 10 лет мы будем играть в Royal Albert Hall, и я такой типа, ага, конечно, уже бежим! Но в 2010 году мы действительно сыграли в Royal Albert Hall. Deep Purple, Queen ― все там играли и это просто фантастика. Это самое крутое место, где мы когда либо играли и у нас просто слов не было. Мне ещё понравился момент, когда у Фредрика отрубилась гитара во время The Lotus Eater, я помню я тогда очень волновался из-за этого, ведь мы снимали DVD, но когда очередь дошла до монтажа видеоматериала, режиссёр сказал типа «Ну чё, как будем решать? Я не смогу просто взять и вырезать этот момент и сходу вставить вступление трека». Так что я попросил его поставить камеру, которая снимала Фреда, чтобы показать как он нервничал, а затем взять остальные камеры, на которых мы над ним смеёмся. Думаю, тогда на концерте Фред жутко расстроился из-за всей этой ситуации, но сейчас, мне кажется, он со всего этого угарает так же, как и мы!

Фредрик: Концерт в Royal Albert Hall был просто офигенным. К сожалению, у меня тогда был тяжёлый период в личной жизни ― я был в середине бракоразводного процесса с моей теперь уже бывшей женой, и меня выводил из себя тот факт, что из-за всяких личных проблем я не могу в полной мере насладиться этим незабываемым выступлением. Я тогда пытался максимально настроиться на шоу и просто отпустить из головы все плохие мысли, ну и в итоге мне это удалось. Была просто восхитительная атмосфера и мощный звук. Нам говорили, что у нас там могут быть проблемы с акустикой зала, но звукорежиссёр со своей задачей справился выше всяких похвал. Я был по-настоящему счастлив, что мы отыграли там аж три часа, это был новый вызов для нас, который мы повторили всего шесть раз.

Было здорово целиком сыграть Blackwater Park. Всегда интересно учить новые песни Opeth, но именно этот альбом я особенно люблю, так что для меня сыграть его полностью на этом концерте было важно в личном плане. Вторая часть шоу состояла из эволюции от первого альбома Opeth до последнего, мы сыграли по одной песне с каждого альбома, что тоже было очень круто. Мне понравилось играть песни с первых трёх альбомов.

Был один досадный косяк с поим педалбордом во время The Lotus Eater. Главная проблема была в том, что мы не врубались, в чём именно проблема! У моей гитары полностью пропал звук и техник пытался перебрать все возможные варианты устранения проблемы ― и наконец мы разобрались, что оператор, снимавший барабанщика, во время съёмки задел мой кабель и вырвал его из усилителя. Это был катастрофический стресс, но Акс продолжал отбивать такт на хай-хэте, подбадривая зал, так что спустя пару минут я уже готов был играть и без каких либо проблем вступил со своей партией и мы продолжили песню. Ну, такие уж дела, по-моему это норма, когда подобная хрень происходит на Royal Albert Hall! Повезло ещё, что вся эта фигня случилась в момент паузы в песне, а то дела могли бы обернуться куда хуже.

Мартин Мендес: Концерт был особенным и прошёл круто, да и само по себе играть в таком месте это волнительно. Мы чувствовали, как входим в историю, ибо мы были первой металлической группой, которая играла в стенах это зала. После концерта мы с Майком пожали друг другу руки со словами «У нас всё получилось». Особенный вечер.

Микаэль: Примерно в период концерта в Royal Albert Hall я начал работать над новым материалом, который в последствии станет альбомом Heritage. Я сочинил парочку песен в духе Watershed, но никакой искры не почувствовал, было ощущение как будто я сам себя обманываю, пытаясь убедить себя в том, что музло-то классное, но на самом деле всё было наоборот. Те песни звучали по типу Watershed и Ghost Reveries и я понял, что мы уже в край исчерпали это звучание и настал момент двигаться дальше. Я не был уверен в своём шаге, пока я не поставил эти песни Мендесу, который озвучил абсолютно те же мысли, что у меня были. Вы, поди, подумали, что я должен был отреагировать типа «если не нравятся мои песни, пиздуй свои сочинять тогда!», но всё было не так ― я оценил его честность и лишний раз убедился, что он был прав.

Я начал набрасывать The Lines In My Hand, она очень странная, недоработанная и на Heritage я её люблю меньше всего, но я тогда позвал Мендеса и спросил чего он в целом думает. Он тогда офигел, типа «Нихрена себе! Вот это крутяк, мне нравится!». Именно необычность и странность песни дала мне толчок двигаться дальше в этом направлении, в котором я сочинял абсолютно всё, что вздумается, ну и так и появился альбом, на котором намешана тьма всего.

Мартин Мендес: Когда Майк начал писать новый материал, всё это было похоже на Watershed и я не был уверен, что это то, что нужно. Знаете, я ж с ним уже многие годы играю, и могу со стороны сказать, когда что-то искренне, а когда нет. Ну и в общем на следующий день он удалил с компа все наработки по старым песням и начал писать альбом с нуля, мне кажется, что такой шаг уже давненько напрашивался. Мы выпустили самые разнообразные альбомы, и Watershed был реально тяжёлым альбомом, так что у нас появилась тяга сотворить что-то кардинально противоположное. Мне кажется, что все те люди, которые по началу спорили об альбоме, в итоге после пары прослушиваний полюбили его.

Фредрик: И хоть Мендесу не понравились первые наброски к Heritage, мне же они люто вкатили. Они были крутыми и свежими, так что я немало удивился, когда Микаэль их все удалил. Конечно, возвращаясь назад, тогда это было очень отличающийся альбом и к новым песням нужно было привыкнуть. Гроул исчез, а все тяжёлые риффы игрались на нековых звучках, звучало это всё очень сыро.

Мне нравится этот альбом и я им очень горжусь, и хоть я и понимаю всех этих хэйтеров, но всё равно релиз был клёвый и успешный. Мы должны быть счастливы этим альбомом, в особенности потому, что нам повезло спровоцировать больше споров, чем любая другая группа на то время. Майк капитан корабля, режиссёр, и всегда интересно наблюдать, как он будет действовать дальше. Ему не нравится, когда ему указывают. Он может спросить нашего мнения о чём-то, но если оно ему не понравится, он просто скажет «да пошёл ка ты нахуй!»

Стивен Уилсон: Когда мы одно время вместе были в дороге, я видел, что Майк всё больше и больше устаёт от сочинения метала, потому что он уже давно перестал его слушать, так что никакого интереса у него это уже не вызывало. На Heritage он не впервые отошёл от метала, стоит вспомнить Damnation, но если последний существовал в рамках устоявшегося на тот момент композиторского стиля, то Heritage впервые на фундаментальном уровне отошёл от метала с гроулом. И опять же, мы видим как Микаэль рос как артист. Есть два типа людей, которые выпускают альбомы: первый тип людей выпускает альбом, чтобы выплеснуть новую творческую энергию и выразить себя в музыке, второй же тип людей выпускает альбомы для галочки, чтобы удовлетворить фанатов, и Микаэль совершенно точно принадлежит к первой категории. Он такой человек, который даже физически себя будет чувствовать некомфортно, если будет работать над тем, что ему не нравится, или если он не чувствует креативного магнетизма.

Он написал немного материала в духе прошлых альбомов, но он чувствовал, что занимается самообманом. Он дал это послушать Мендесу и он так же сказал, что это не та музыка, над которой он бы хотел работать. И раз Майк может доверить кому-то в группе высказывать своё честное мнение, то он закрепился в уверенности для работы над тем, что ему действительно бы хотелось делать.

Микаэль: Slither была придумана за два часа, это был трибьют Ронни Джэймсу Дио, который тогда только что умер. На самом деле это была наша версия песни Kill The King группы Rainbow и она немного сбалансировала всю запись, потому что остальная часть альбома очень странная. Я люблю этот альбом, мне до сих пор нравится играть эти песни, они всегда почему-то звучат хорошо. Мы все любим Heritage. Но мне кажется, люди хотят, чтобы мы признали, что этот альбом был ошибкой, но мы так не считаем. Я был слегка удивлён реакцией людей, когда альбом вышел; я догадывался, что он вызовет споры, но не думал, что мне будут угрожать.

Мне кажется, это какая-то странная фигня, что фанатам блэк метала понравился такой сладенький альбом как Damnation, а Heritage, который звучит гораздо тяжелее, мрачнее и быстрее - нет. На мой взгляд, из того, что мы делали, нет ничего более энергичного чем последняя минута The Lines In My Hand.

Энди Фэрроу: Когда они записывали Heritage, я думаю, Майку казалось, что Пер недостаточно вкладывается, он не всегда появлялся в студии. Он мало чего делал в туре, забывал паспорт и всякое такое. На самом деле, он не особо проявлял энтузиазма, поэтому Майк решил, что ему пора покинуть группу. Позже, когда Майк показал мне рисунок для обложки Heritage, где Пер нарисован с оторванной головой, я не мог в это поверить, потому что мне нужно было что-то делать с этим всем.

Микаэль: Пер – очень хороший парень, но он никогда особо не стремился быть частью группы. Обычно, когда он говорил о группе, то говорил о ней так, как будто в ней не играл, и вёл себя так, как будто он тут просто на время. Я любил Пера и всегда хотел, чтобы он согласился играть с нами, потому что он многому меня научил в музыке и просто потому что он классный парень. Я очень сильно переживал и расстраивался из-за того, что он не хотел быть частью команды, и эти переживания со временем переросли в раздражение. Он вечно был недоволен во время записи и ставил в пример Ghost Reveries и Watershed. Он просто пытался попадать в метроном и всё – без чувств, без эмоций, он как будто был не здесь.

Когда я написал песни для Heritage, я думал, что они как раз в его стиле. Мы хотели записаться на студии живьём, но этот план был обречён на провал, потому что я хотел быть продюсером и следить за ходом записи, да и нельзя разорваться между акустической и электрогитарой, их нужно записывать отдельно. В итоге мы записали барабаны и бас – основу трека - живьём на студии, потому что хотели, чтобы они звучали живо, но Пер на студию не пришёл. Все всегда приходили на студию, независимо от того, кто записывался, предлагали помощь и были частью команды. Мы были впятером против всего мира, но при этом Пер был как бы не с нами. Он пару раз показался на совместных обедах, но особо с нами не разговаривал, разве что ворчал, что мы не записываемся живьём, на что Акс предложил настроиться для записи ― просто чтобы проверить Пера, ведь песен-то он и не знал. Все выучили партии, кроме Пера, но ему всё равно хватало наглости предъявлять нам, что нужно бы записаться живьём, и как только появилась такая возможность, он обдристался как младенец, потому что нихера не выучил свои партии.

Это было плевком в лицо и всё пошло наперекосяк на протяжении всей записи. Даже когда Пер появлялся в студии, остальные парни улетучивались, потому что Пер ходил мрачнее тучи. Когда мы начали запись, было невыносимо видеть этот разрыв между нами, всё это нас подавляло, особенно потому, что он был офигенным музыкантом и просто классным парнем.

Можно точно сказать, что Пер был на краю группы. Я написал ему большущее письмо, и в конце написал что-то типа «Нам бы надо разойтись, но последнее слово за тобой», на что он просто ответил «да». Я не могу ничего плохого сказать про Пера, потому что всё ещё считаю, что он потрясающий музыкант и душевный человек. Может быть, Opeth просто был не для него, поэтому ему лучше было уйти.

В общем Пер ушёл и Фредрик позвал своего знакомого, звали его Йоаким Свальберг, которого я до этого никогда не встречал. Мы встретились с ним пропустить по кружечке-другой, и он оказался классным парнем, мы весь вечер болтали про клавиши. Он не слушал дэт, а с головой был в роке, прог-роке, фьюжене, джазе и всём таком.

Мартин Мендес: Фред был знаком с Йоакимом, который был хорош в своём деле, ну и он присоединился к группе. Я был первым, кто с ним работал, это был титульный трек Heritage. Он был настоящим профессионалом, мы отыграли трек раз десять, а он просил сыграть ещё разок — в итоге мы эту песню репетировали часов пять!

Йоаким: В 1994 я поступал в музыкальную школу в Стокгольме и в тот день Фредрик тоже туда поступал. К слову говоря, Фредрик тогда уже успел заявить о себе как гитарист, ведь он играл в группе Talisman, так что в каком-то роде в соревновании достижений я был уже позади него. Нам не пришлось тогда сыграть вместе, но тем не менее мы поступили в один класс, что было реально круто, ведь он уже был очень скилловым пацаном, а мне как раз надо было развивать свои навыки. Помимо всего прочего, мы постоянно пересекались на разных гигах, хоть и не особо часто, но спустя время он мне позвонил.

Я немного сторонился Opeth, хоть никогда их не слушал, пока мне не набрал Фредрик. Фред спросил, интересно ли было бы мне поиграть с ними, но на тот момент я понятия не имел чё вообще можно было нам вместе сообразить. Хоть групп и шведская, но они куда популярнее за рубежом, так что я их не слышал, но когда всё-таки я познакомился с из музыкой, я воодушевился, потому что она была реально классной, и я удивился тогда, типа почему же я раньше их не слушал! Моей первой работой с группой стал открывающий трек Heritage.

Микаэль: Мы забронировали ещё пару дней в студии Atlantic, чтобы поработать над Heritage. Atlantic известна тем, что там записывались ABBA, пока они не нашли себе новую студию, так что это их последняя шведская студия. Самые сливки шведских музыкантов писались в этой студии. Мы продлили бронь на пару дней, потому что я наперёд знал, что будет не самая простая запись, и в общем пришёл Йоаким, сделал пару дублей и всё получилось. Это была своего рода проверка, прослушивание, если хотите, посмотреть на то как клавишник ведёт себя в студии, играя нечеловечески сложные партии для записи десятого альбома группы, которая уже сделала себе имя. Он сыграл просто сногсшибательно, я был поражён его навыками, умением включиться в процесс, умением сосредоточиться и делать своё дело. Играть на рояле действительно сложно, потому что это очень тонкий и чувствительный инструмент: нажмёшь на клавишу даже чуть сильней нужного, и всё рушится. Никакой страховки и склейки дублей, если ты налажал, то всё приходится перезаписывать с нуля — так что это было жёсткое прослушивание и он с ним справился.

Он добрый отзывчивый парень с классным чувством юмора и великолепным музыкальным вкусом. Я его полюбил, мы стали настоящими друзьями. Мы постоянно вместе ходим выпить по бутылочке в бар время от времени. У него феноменальное музыкальное чутьё, стоит мне едва озвучить идею, как он тут же понимает, что мне нужно и выдаёт отличный результат. У него хороший вокал и страсть к клавишам, у него дохера всяких примочек для игры! Я доволен его игрой и все в группе им тоже довольны. Впервые за долгие годы у меня не было чувства типа «какого хрена кто-то не дотягивает» или типа «почему кто-то не целиком посвящён процессу», ничего такого.

Йоаким: Когда я впервые встретился с Микаэлем, я был впечатлён. Не только как композитором и автором текстов, а сколько его цельными произведениями. Я ничего подобного сроду не слышал — он потрясающий музыкант. Он роскошный гитарист, при этом он очень скромный. У него своеобразный вокал, если услышать его пение, то его точно ни с кем не спутаешь. Он в полной мере заслуживает всей той похвалы, которую ему адресуют, так как он стал глыбой в мире рок-музыки. Он крутой парень и просто хороший друг, вот.

Мы отлично поладили и запись прошла здорово, всё шло своим чередом и мы выбрались поиграть на летние фестивали с ними, и это нереально здорово!

Когда мы играли на тех летних фестах, я тогда впервые живьём играл дэт метал и мы отыграли кучу тяжёлого материала. Мне сходу всё это понравилось, правда пришлось погрузиться в эту среду. Музыка была очень целостной и Пер, прошлый клавишник, проделал колоссальную работу в живых выступлениях в плане оранжировок старых песен. Я подхватил его наработки и уже сам мог уверенно влиться в группу.

В группе есть куда больше всего, помимо тяжести, и даже в металлических песнях есть множество неметаллических элементов. Их песни являют собой полноценные рассказы и мне импонирует их эпичность. Больше всего в музыке я люблю 60-е и 70-е, так что я с огромнейшим удовольствием обнаружил, что музыкальные ландшафты Opeth лежат на одной плоскости с моими творческими корнями.

Я обожаю играть музыку с ребятами. Знаете, ведь я всё же больше люблю живьём играть, нежели записываться в студии, и эти парни дают жару на сцене, каждый из нас знает своё дело и мы слаженно отыгрываем крутые концерты.

Разнообразие форматов живых выступлений стало настоящим подарком судьбы и я и мечтать не смею о чём-то круче этого. Акустические концерты так же были феноменальным опытом. Нужно быть на высоте в рамках таких выступлений, чтобы песни звучали как надо. Когда играешь громко — это одно, но акустические сеты, как например в Юнион Чэпел, это совсем другое: слышно как муха пролетит, так что это своего рода интимная обстановка, можно даже расслышать дыхание зрителей! Но всё прошло на высшем уровне, публика была чудесной, а площадка выше всяких похвал, всё было супер.

Микаэль: Гастролировать новым составом было круто. К примеру, в туре у меня никогда не возникало никаких проблем с Пером, он был классным чуваком, с ним было весело, он играл на высочайшем уровне, но чувак, Йоаким просто огонь. Он был нереально воодушевлён и своим энтузиазмом заразил всю группу. Первым туром мы отыграли тур в поддержку Heritage ещё до выхода самого альбома, и публика знала, что они услышат свежие песни. Ни одна песня не уплыла в сеть до релиза, так что публика реально понятия не имела, чего ожидать от нового материала. Мы сыграли новые песни и народ, честно говоря, расстроился новинкам. Если говорить прямо, то мы были как на иголках, потому что у нас был двухчасовой сет со свежими композициями, которые и для нас было в новинку играть живьём. В сетлисте того тура были сплошь новые песни, и парочка старых вещей, которые мы ни разу раньше не играли; было ещё соло на ударных от Акса, была тьма импровизаций, были акустические джемы, мы даже сыграли песню, которую записывали для компьютерной игры, что было вообще редкостью. У нас аж коленки тряслись впервые выходить на сцену с таким необычным сетом, мы тогда выступали на металлическом фестивале в Массачусеттсе.

В общем, мы жутко нервничали и встретили публику под новые песни, и дальше народ стал выкрикивать из зала, мол, что за фигня вообще происходит, что было и круто, с одной стороны, но с другой стороны мы ещё больше стали нервничать. Помню, первую пару туров фанаты кричали на нас из зала с просьбой играть уже, блять, метал! Но мы стояли на своём и первые два или три тура не меняли сет лист на протяжении всей поездки по всему миру. Мы отыграли и в Австралии, и в куче других мест. Мы сыграли самые разные песни и народ стоял как вкопанный, многие считали, что мы облажались. Мне же казалось, что у нас интересный сет лист и я не хотел его менять по следующим причинам: я хотел сфокусироваться на новом альбоме, что само собой разумеется, но и плюс ко всему я хотел провести эту красную линию между новыми песнями и старым материалом, сплотив их в единое целое.

Я ещё тогда начал париться из-за своего скрима, потому что новые песни было петь на порядок сложнее, чем любую другую старую, и с чистым вокалом я справился. Но я переживал как я вывезу такой сложный материал в течении тура, у нас тогда было пять концертов, потом выходной, потом шесть концертов, выходной и так далее. Шоу длились более двух часов, так что это в любом случае отразилось бы на моём вокале. За пару дней до отправления в тур я пообщался с Данко Джонсом и спросил у него как он прогревает свой голос и он сказал, что просто надувает воздушные шарики, потому что это очень полезно для лёгких. Я такие штуки не практиковал, но я всё равно очень переживал, даже не смотря на то, что с течением тура мой вокал стал крепнуть и я хорошо пел, но были люди, особенно в Америке и Австралии, которые расстроились, что не было песен с гроулом, что ещё больше отбило у меня желание играть тяжёлый материал, потому что я ощущал, что это наше шоу, наша музыка и мы будем делать то, что захотим.

Йоаким: Сейчас я научился куда большему, чем в начале американской части тура в поддержку Heritage. Я не знал чего ожидать. На летних фестивалях я играл старый материал, тяжёлые вещи, так что публика тепло нас приняла, но в американской части тура я заметил, что отнюдь не все в зале были довольны, но всё же довольных было большинство. Нельзя удовлетворить желания всех фанатов, особенно с такой группой как Opeth, у которой колоссальное разнообразие стилей, и это разнообразие играет ключевую роль в понятии их прогрессивности.

Фредрик: В самом начале тура, сразу после выхода нового альбома, публике нужно было немного привыкнуть к новому звучанию. Мы сыграли пару проверенных временем композиций, а так же новые песни, но мы не играли песни с гроулом, из-за чего появлялись всякие фанаты, которые выкрикивали всякую фигню на нас, но пару недель спустя всё стало нормально. В последней части тура мы снова добавили песни по дэт-металу, так что гроул вернулся. Мне нравится, что Микаэль решил провести первую часть тура, в Америке и Европе, в таком вот виде — без гроула — и это полностью себя оправдало, хоть на это и потребовалось немного времени.

Микаэль: Мне казалось классной идеей сыграть все вот эти редкие песни — мы сыграли вещи с бисайда Blackwater Park, а так же Porcelain Heart – и, положа руку на сердце, людям это пришлось по душе в той или иной степени, но они определённо расстроились отсутствию гроула. Некоторые люди в зале этому расстроились и угрожали нам. Была пара ребят, которые схватили меня за грудки и кидали мне угрозы, а один парень прямо посреди концерта вызвал меня на дуэль и я тогда такой подумал «Нифига себе, чё ты несёшь? Револьверы на закате? Бросишь мне перчатку в лицо?»

У нас тогда в туре были мит-энд-гриты, и ко мне во время автограф сессии подошёл один парень, очень странный, какой-то непонятный и пугающий. Он подошёл, и я сперва не заметил, но его окружили пять или шесть охранников, которые успели его скрутить, и я просто смотрел на него и увидел этот до дрожи безумный взгляд, а на его футболе была надпись «Opeth, покойся с миром, 1992-2010». Я спросил его чё ваще это за фигня, а он сказал, что мы мертвы, что мы для него больше не существуем, потому что в музыке больше нет гроула. Я тогда был просто в шоке и обезумел, мне вообще не нужно много времени, чтобы впасть в гнев, но как только я становлюсь злым, меня очень долго не отпускает, но я до сих пор жутко зол на того парня, даже столько лет спустя. Нужно было проявить смелость духа и психологически перезагрузиться, чтобы банально продолжить раздавать автографы и фотографироваться с фанатам, но та футболка меня просто вывела из себя. Он общался с ребятами из группы так, как будто я их всех обманул, просил их призвать меня к разуму.

Для меня в том туре это было шоком, но мне хватило мужских качеств признать, что, возможно, такая радикальная фокусировка на новом материале с исключительно чистым вокалом была ошибкой. Но тем не менее, я реально счастлив, что мы отыграли с такой идеей, потому что это был новый полезный опыт. Мы стали опытнее как группа и как музыканты: у нас прокачался вокал, Фредрик стал петь, Йоаким начал петь больше, так что во многом мы приобрели опыт в том туре, потому что у нас были на это яйца.

Оборачиваясь назад, не круто, конечно, что некоторые фанаты уходили с концертов расстроенными. Я хотел выложиться для них на максимум, и хотел, чтобы они ушли из зала с чувством посещения отличного вечера. Ну и в целом мне кажется, что публике было бы проще воспринимать новый материал, если бы мы добавили чуть больше старых вещей, но опять же, я рад, что мы сделали всё так, как задумывали. Во время тура в поддержку Pale Communion с новыми песнями всё было куда проще, но как я уже говорил, парочку культовых песен мы всё же сыграем.

Мартин Мендес: После Heritage можно совершенно чётко увидеть, как поменялась наша аудитория. На нас стали ходит самые разные люди всех возрастов, не металлисты, ну и появились металхэды, которые стали нас ненавидеть из-за смены звучания. Помню, как ещё перед записью нового альбома мы обсуждали, что нужно бы сделать что-то принципиально новое, так что мы готовы были ко всему, и когда Майк включил нам новые песни, мы не были шокированы. Наоборот я помню, как я обрадовался и подумал: "Круто!".

Микаэль: В перерывах между турами Heritage я немного сочинял. Я начал писать, потому что тогда у меня было хреновое время в личной жизни и мне нужно было как-то заполнять эти пробелы, чтобы развеять мозги и отвлечься. Вдохновения особо не было, потому что чувствовал я себя не очень, но в плане работы я очень дисциплинированный, так что решил, что настало время что-то сделать. Мне нужно было куда-то отдать себя без остатка, и этим стала музыка.

Я начал с набросков, битов, кусочков. Как итог, когда мы только закончили тур Heritage, я уже сочинил всю музыку для Pale Communion, потому что вся основа альбома - это мелодии, которые и всегда были частью Opeth, но в этот раз я хотел уделить им основное внимание и сделать их фундаментом композиций, хотелось сделать певучие и запоминающиеся мотивы.

Это и стало отправной точкой в работе над всем альбомом, и как только ко мне в голову пришла идея с мелодиями, я придерживался её на протяжении всего процесса сочинения. Большинство песен не настолько упоротые и жанрово-разнообразные, как, допустим, песни на Heritage, что мне больше по вкусу. Я люблю кучу разных жанров и всякую странную музыку, ну такой вот у меня вкус, но Pale Communion стал сфокусированной, выверенной и даже прямолинейной записью, которая для меня звучит едва ли не скучно, но я ей по-настоящему доволен. Я хотел переместить запись в новое пространство, в какой-то степени сделать идеальную пластинку, которая бы кардинально отличалось от всех прошлых работ, и в целом хотел сделать просто хорошие песни и продвинуться в звуке.

Фредрик: Микаэль делает то, что делает. Он делает то, что считает нужным и ему плевать на моду или мнение других людей. Это стержень группы. Он невероятно талантливый гитарист, автор и певец. Он всегда развивается как исполнитель, и я слушал его вокальные наброски к новому альбому, и он сильно продвигался, там были новые техники, которых я у него никогда не слышал: он немного расщеплял связки при чистом пении в мягких песнях, так что он действительно прогрессирует. Он не идёт на компромиссы - если он чего-то хочет сделать, то он просто берёт и делает, и пофигу ему, что о нём скажут. Он очень упорно работает над песнями и, возможно, в процессе даже отказывается от каких-то потрясающих идей. Он может часами просидеть над какой-нибудь идеей, а потому заклеймить её, что она отстой, и выкинуть в помойку.

Микаэль: Я начал слушать Дэвида Кросби, через которого я познакомился с Crosby, Stills, Nash and Young и всем таким. У меня была пара их пластинок, но я тогда подумал, что это какое-то музло для старпёров, а я-то ведь ещё молодой, не буду я слушать эту хрень для пенсионеров! И тогда Стивен дал мне послушать сольник Кросби и мне вкатило - это была красивая акустическая музыка, у которой было много общего с моим творчеством. Не сказал бы, что мне так снесло крышу, что мне захотелось сделать кантри альбом, но тем не менее песня River звучит немного в стиле кантри из-за её вокальных гармоний, но мне кажется, что она всё же тяготеет к Harvest за счёт размера 3/4.

Но я об этом особо не думал, и только после выхода альбома люди стали говорить мне, что песня звучит очень по кантри или в духе Dire Straits, что в принципе имело право на жизнь. River вместе с Faith In Others - мои любимые вещи на альбоме. Faith In Others была первой песней, которую я сочинил для этого альбома, и я тогда долго возился с электронными струнными инструментами на компьютере. Я пытался добиться их живого звучания, но они всё равно звучали компьютерно, но перебирая возможные варианты звучания я придумал всю структуру струнных и закончил песню. Получилась очень мелодичная и меланхоличная песня, которая задала настроение всей пластинке за счёт новых музыкальных ходов, которые мы до этого не использовали, например, за счёт струнных.

Нам понравилось записываться в стокгольмской студии Atlantis, так что мы планировали туда вернуться, но Энди Фэрроу сказал, что там всё-таки дороговато работать и предложил нам Rockfield Studios. Я думал, что Rockfield настолько офигенная студия, что мы её не потянем, но Энди всё разузнал и там оказались вполне божеские цены, так что мы стали записываться там. Место было шикарное - абсолютная пустота вокруг, густая атмосфера, абсолютный покой, овцы с коровами гуляют. Но у нас не было звукоинженера и нам нужно было кого-то найти, а это было из серии пальцем в небо - мы понятия не имели кого звать, ибо никого не знали. Была пара знакомых, с кем мы работали над прошлыми альбомами, но я хотел кого-то, с кем мы никогда не работали. И тут на помощь снова подоспел Энди и предложил нам Тома Долгети, с кем я был поверхностно знаком; я слышал, что он работал с классными группами, но при этом ни с одной металлической группой он не сотрудничал. Я связался с ним, поболтал по телефону и он произвёл впечатление человека, который во всём шарит. Он уже работал в Rockfield, так что он был знаком с этой студией и у него был олдскульный подход к делу - ему нравились всякие старые пластинки, но при этом в техническом плане он был подкован в новинках, что нам подходило ну просто идеально.

Мы хотели по-быстрому записаться, чтобы не утонуть в рутине и получить удовольствие от записи. Heritage был довольно шустро записан и на этот раз мы хотели не отставать в темпах, так что мы забронировали всего 12 или 13 дней, за которые мы записали абсолютно все инструменты, кроме органа Хаммонд, потому что на той студии он сломался. Его мы записали позже в Стокгольме за пару дней. Все вокальные партии я просто взял из своих демок - я их все записал на своей домашней студии, так что всё было готово.

Фредрик: Майк записал очень классные демки, которые мы взяли за основу при работе в студии. Мы просто записали свои партии как в демках, вот и всё. Довольно удобная схема для создания альбома, хорошо-подготовленные демки экономят уйму времени, ты идёшь в студию с чётким понимаем того, что тебе нужно записать.

На тот момент каждый участник группы знал свои обязанности. Мы записали всё кроме органа за рекордные 13 дней, каждый знал свои партии ещё до похода в студию - не припомню, чтобы группа была когда-либо настолько подготовлена. Когда мы записывали альбом, мы все жили вместе, так что было круто тусоваться вместе каждый вечер после рабочего дня в студии.

Микаэль: Студия была чудесная. Многие из моих любимых альбомов были записаны там, как например Sad Wings Of Destiny группы Judas Priest. Альбомы The Budgie, квиновский Sheer Heart Attack, ну и, конечно же, Bohemian Rhapsody. Идеальное место, в двадцати минутах от Монмаутшира была пара пабов и ресторанов; магазинов с пластинками там, к сожалению, не было, но зато там были всякие типа масонские коттеджи, где тусовался Джимми Пэйдж.

Было классно, реально топовое место и мне бы хотелось туда ещё вернуться. Нет, правда. Я вообще могу заявить, что это был мой наилучший студийный опыт, потому что все были в прекрасной форме и всем нравились новые песни. Мы превзошли себя, творилось чудо. Акс и Мендес репетировали ударные и бас в Барселоне, там теперь живёт Мендес, так что они записывались так же, как и на Heritage: записали живьём ритм-секцию и затем мы приступили к записи всего остального. Я жутко доволен был, что мне не пришлось вмешиваться в процесс записи, потому что каждый великолепно знал свои партии.

Мартин Аксенрот: Впечатления были самые положительные, потому что мы записывались за городом. Сначала мы с Мендесом пару недель порепетировали в Барселоне. Вся группа прибыла в Rockfield, а Микаэль подъехал спустя пару дней, и к тому моменту мы успели записать пару треков, в такой потрясающей атмосфере продуктивность была на высоте и работать было одно удовольствие. Место было будто изолировано от всего мира и были там только мы – мы записывались, ели, ложились спать и рано просыпались, так что мы все были сфокусированы именно на музыке, что в конечном счёте нам основательно помогло.

Микаэль: Были пара моментов, где мне надо было задать направление, но в итоге я просто сидел и слушал как ребята записывают свои дубли, я всё время пьяный был, как и остальные парни. Мы купили просто нечеловеческие запасы красного вина с пивком и заводили кутёж. Это было больше похоже на вечеринку, но всё равно все были сфокусированы на записи; всё превратилось в один большой праздник и это в какой-то степени парадокс, потому что мы очень много работали, и так же много бухали и классно проводили время.

Фредрик: Перед тем, как приступить к записи Pale Communion, Микаэль предложил утяжелиться и добавить побольше риффов и мне его идея пришлась по душе, потому что я и сам этого хотел. Но сами понимаете, когда Микаэль начинает писать, никогда не знаешь наверняка, что в итоге выйдет, это может быть что угодно. Но главное, чтобы сама музыка была классной, остальное приложится. Он снова перевернул мои ожидания с ног на голову, потому что когда он поставил мне новые песни, это в который раз отличалось от всего, что мы делали. Одна из них мне напомнила старый Opeth, потому что она была структурно-сложной и длинной. Были и вещи попроще, например вместо кучи риффов и постоянных смен структур есть единый монолитный грув. Мы экспериментировали с психоделическим звучанием, пробовали педальки с аналоговым эхо, перепробовали тьму разных усилителей, гитар и примочек. Мы хотели снова поднять планку и сделать это на грани наших творческих возможностей. У Майка тогда была уникальная манера написания риффов – там очень странная сильная доля, которая вроде бы выбивается из ритма, но когда слушаешь, то всё звучит ровно!

Я очень надеюсь, что фанатам придётся по вкусу этот альбом. Я давал его послушать своим друзьям, и он им всем очень понравился. Мне сложновато предугадать как примут альбом, так что мне только и остаётся надеяться, что фанатам он понравится. Сведением занимался Стивен Уилсон, он нам и Heritage сводил, но последняя пластинка будет сильно отличаться по звуку.

Йоаким: Pale Communion шикарный альбом, и как я уже говорил, Микаэль снова сменил вектор. Кроме того, альбом мы записали безумно быстро, песни очень грамотно структурированы и они очень вдохновляющие, от них не складывается впечатления сырых и несобранных. Насколько я могу судить со стороны, у альбома абсолютно нет слабых мест. Мы его вправду быстро записали, начав с баса и ударных, и ребята были настолько уверены и вдохновлены, что весь процесс выстрелил как из пушки, они идеально чувствовали инструменты и придали живности демкам. Они закончили писать свои инструменты за каких-то пять дней и задали нам высочайшую планку, и у нас запись тоже прошла как по маслу. И хоть запись проходила невероятно быстро, мне пришлось целую неделю прождать, чтобы сыграть хотя бы одну ноту! И хоть в начале я и не принимал участия в записи, я всё равно был, как и все, сконцентрирован на альбоме, была прекрасная атмосфера. Акустика в студии была просто огонь и у нас был опытный звукорежиссёр, так что лучших условий тогда и придумать нельзя было.

Был косяк с органом Хаммонд, потому что кто-то до нас уронил его при записи и его пришлось отдавать на ремонт, так что в итоге свои партии я записал в Стокгольме в той же студии, где Пер записывал Heritage. У органа очень богатый классный характер звучания, который крутой сам по себе. Была свобода играть всё, что захочется, кроме каких-то принципиальных мелодичных моментов в демо-записях Микаэля, так что я предложил много новых идей, которых в демках не было.

Микаэль: Это безумие какое-то, что группа существует уже столько лет. Это во всех смыслах охренеть можно, потому что я сформировался как личность за эти 25 лет, сформировался благодаря группе. И да, я всё ещё тот самый Микаэль, тот самый музыкант, всё это я – и это прекрасное чувство внутренней гармонии. Куча людей проживает жизнь в неведении, чем они вообще занимаются, но моя личность и мои действия оставались неизменными все эти годы, и это чертовски классное ощущение.

У меня никогда не было мыслей завязать с музыкой, так что я продолжаю ей заниматься с четырьмя парнями, которых уважаю и люблю – они мои друзья, фантастические музыканты, да и просто они любят мою музыку, так что какого чёрта мне вообще со всем этим прекращать? Почему я должен бросить Opeth? Это дело всей моей жизни. Если я и брошу музыку, то если только мне нечего будет писать, чего я опасаюсь, кстати, или если я заболею и потеряю руку, или голос, или голову, или меня пристрелят и так далее. Иными словами, если все в полном здравии, если есть новые идеи, вдохновение, способность писать хорошую музыку и хорошо играть, то естественно мы продолжим.

Энди Фэрроу: Недостаточно будет сказать, насколько крутые они музыканты, кроме того, Микаэль отличный и очень приземлённый человек, дружелюбный и он никогда не ставит себя выше других. Могу сказать, что есть группы, которые я знаю, но у меня в карьере менеджера таких не было никогда, которые всегда ожидают всего на высшем уровне и по первому классу, а Микаэль же очень приземлённый, не смотря на его гигантский опыт и талант. Если вы на концерте Opeth пройдёте к ним за кулисы, то парни наяривают на гитарах, Акс палочками отбивает ритм по столу – такого вы не увидите за кулисами у других групп. Opeth целиком погружены в музыку, они репетируют каждый день и их страсть до последнего вздоха лежит в музыке.

Микаэль: Мне кажется, благодаря нашему упорству мы добились признания. Мы не халтурим, а много и усердно трудимся как группа, которая существует вот уже много лет и занимается музыкой, и это довольно сложная музыка! Мне бы хотелось, чтобы наше имя стояло в одном ряду, например, с группой Rush, у которой не было хит-синглов, их никогда не крутили по радио, по телевизору не крутили клипов, что не мешало им собирать аншлаговые концерты куда бы они ни приехали, они всегда играли перед огромной аудиторией на любой площадке. Мне не кажется, что нам вечно удастся оставаться на том уровне, на котором мы находимся сейчас, что в целом не так и плохо. У меня никогда не было стремления стать самой крупной группой на планете, мне просто хотелось получать удовольствие и оставаться творческим человеком.

Йоаким: Есть множество причин, почему группа до сих пор наращивает свой успех. Для меня этот успех лежит в эмоциях, которые заложили основу всей их музыке. Это и ярость, и страдания, это могут быть любые человеческие чувства, и при этом это всё равно очень цельная и мотивирующая меня музыка. И хоть я и участник группы и слышал все эти песни множество раз, я всё равно до сих пор могу включить любую песню и она тронет моё сердце. Это нечто большее, чем просто техничная музыка, это эмоции во плоти и в этом и кроется весь секрет группы, именно это делает её столь особенной. На мой взгляд, именно это роднит группу с такими повлиявшими на меня в юности группами, как Deep Purple и Rainbow, к тому же кроме как у Opeth, я ни у кого ничего подобного не слышал. Мне иногда ущипнуть себя хочется, потому что порой кажется, что я просто в сказку попал, ибо мне посчастливилось играть такую музыку и стать частью такой группы, и мне бы хотелось играть эту музыку вечно – и, думаю, остальные ребята со мной полностью согласятся.

Стивен Уилсон: Обобщу, но играть метал накладывает некие обязательства, и я говорю о том меньшинстве людей, чьи вкусы максимально примитивны, для таких людей Opeth не выпускали никаких хороших пластинок после My Arms, Your Hearse. Но есть и те, кто в конце 90-х полюбил прогрессивный метал и вырос на Opeth, и мне кажется, что это просто здорово, что Opeth многим открыли глаза на новые новаторские стороны музыки.

С такими группами как Opeth, и с такими людьми как Микаэль, понимаешь насколько сильно ты любишь музыку, но сам не понимаешь почему. Я думаю об этом, потому что в наши дни, именно сейчас, есть непонятная одержимость сравнивать новые альбомы с предыдущими, предыдущие с прошлыми и так далее. Но это не имеет никакого значения, потому что в конце концов каждый артист самовыражается, и без лишней напыщенности могу сказать, что это и есть подлинное искусство, когда тот или иной альбом находит в тебе отклик. Мне кажется, что немалая часть очарования Opeth кроется в волнительном ожидании их новых альбомов, которые раз за разом удивляют. И мне кажется, что последнему альбому это тоже удалось – есть ощущение новизны и эволюционирования, есть чувство свежего подхода, которое нельзя связать с чем-то конкретным, ты просто чувствуешь это и осознаёшь, что перед тобой здорово проделанная работа.

Если на земле и есть человек, с которым я чувствую что-то вроде здорового соперничества, то это Микаэль. Каждый раз, когда я слышу его новые записи, он будто поднимает планку всё выше и выше и мне приходится искать новые музыкальные ходы и способы самовыражения, чтобы не отставать. Я люблю его как друга и полностью его уважаю, и мы в хорошем смысле этого слова толкаем друг друга вперёд. Есть определённо некое соревнование между нами и он снова вырвался вперёд с выходом Pale Communion.

Комментарии оформителя обложек Трэвиса Смита

Трэвис Смит: Визуально в начале пути на меня повлияли такие художники как Дэйв МакКин, Майк Клиф, Дерек Риггс, Эвэй, Хью Сьюм и Стивен Гэммэл. Я начинал с флаеров и футболок, рисуя в основном чернилами и ручкой для своих друзей из группы Psychotic Waltz и для парочки местных групп. Я начал экспериментировать с компьютерным графическим дизайном незадолго до того, как меня попросили сделать обложку для их 4-го альбома Bleeding, который увидел свет в 1995 году, я тогда впервые на профессиональном диске увидел свою обложку.

Я начал работать с Opeth с альбома Still Life. Я сотрудничал с Андерсом Нистрёмом из Katatonia и так оказалось, что они дружили с Opeth. Андерс передал Майку, что мне было бы интересно с ними поработать и я получил емэйл от Майка.

С Майком у нас всегда очень тесное сотрудничество. Иногда он очень конкретен в своих идеях и в подходе к визуальной реализации, а иногда нет. К примеру, идеи для Heritage были вполне конкретными, в то время как Ghost Reveries был моим полётом фантазии, основанным лишь на каких-то весьма общих идеях Майка. В своём подходе я вдохновляюсь самыми разными идеями. Как правило, я делаю пару набросков, к которым Микаэль может дать пару замечаний, и я до победного вношу всякие правки. Он знает, чего хочет, так что если он доволен результатом, то обложка получилась лучшей из лучших.

Still Life

Я хотел взять за основу всего одну фотографию, дабы отразить концепцию всей пластинки: возвращение главного героя в родной город спустя годы изгнания для воссоединения со своей любимой Мелиндой. Абсолютно бесчестно было изгнать его из города, но после возвращения и вслед за парой трагичных событий, его убили. Обложка альбома изображает Мелинду, или статую Мелинды, скорбящей по нему и по ушедшей любви. Когда мы только начали работать над обложкой, Майк сказал, что в качестве отсылки хочет что-то похожее на дебютный альбом Black Sabbath и его идея мне понравилась. Я пошёл дальше и первые наброски обложки были в розовых тонах. Не то, чтобы это плохо смотрелось, но это не отражало нужного настроения альбома, и я переделал обложку в красных тонах. Для переиздания ремастеринговой версии альбома я полностью переделал обложку, добавив куда больше деталей для насыщенности восприятия, к тому же я нарисовал ещё больше иллюстраций к буклету для полного погружения в концепцию пластинки.

Blackwater Park

Прежде чем приступить к работе над этой обложкой, я читал тексты песен, среди которых меня зацепили такие слова, как «прокажённый», «деревья», «туман». У Майка была пара идей отразить на обложке ту неуловимую сторону людского негатива и потаённых уголков человечества, в общем, метафорически изобразить всё мрачное, что над нами довлеет.

Deliverance & Damnation

В концепции была заложена идея о пожилой женщине, отошедшей в своей спальне в мир иной и оставшейся там в одиночестве (или всё таки нет?) в пустом доме на неопределённое время. Я тогда попросил помощи у своих друзей, Кена Шоуни и Рекса Закари (и у его бабушки), чьи фотографии можно увидеть в буклете: его идеи идут рука об руку с моими. Львиная доля фотографий была отснята в местечке под названием Вэйли Хаус, это исторический район Сан Диего, где раньше находился фермерский особняк. Дом сам по себе выглядит просто потрясающе, он дышит историей и скрывает в своих стенах неизведанное количество смертей и убийств. По документам дом считается заброшенным, и внутри у него до мурашек пробирающая атмосфера.

Ghost Reveries

Здесь мы хотели отразить некую оккультную сторону с лёгким заигрыванием с чем-то демоническим, а также добавить оттенки религиозных тем. Конкретных идей у нас не было, так что я просто свободно творил.

Watershed

Красной линией всего альбома является история, чьи фрагменты мы хотели взять за основу обложки. У Майка в голове уже были идеи нашего вектора, которые нашли отражение как в обложке, так и в буклете. Его идеи не были строгими и являли собой лишь общие описания и видения, так что я мог бросить в творческое отражение его мыслей весь спектр своих задумок и переживаний. В некоторых задумках я, быть может, далековато отошёл от изначальной темы и их не получилось добавить в оформление. Было здорово и интересно работать над альбомом, потому что у Майка была классная идея зашифровать в буклете тексты песен (оборачивая назад, я понимаю, как их легко было расшифровать), а к специальному изданию альбома была идея с таинственным письмом. А затем появился Йорге. Этот член семьи на задней стороне пластинки стал результатом коллажа всех лиц участников группы. Он по началу меня до жути пугал, в хорошем смысле, конечно.

Heritage

С этим альбомом так же связано много хороших воспоминаний. Для этого альбома пришлось кардинально сменить вектор и уйти от всего, что мы делали ранее, как в плане музыки, так и в плане обложки. Здесь же у Майка были вполне конкретные идеи, видение деталей и понимание того, какой в целом должна быть обложка. Практически каждый элемент обложки является отсылкой к той или иной части истории группы, начиная с корней и звёзд в небе, заканчивая новым цветком в дереве. Мы перебирали громадное количество разных обложек в поисках вдохновения, как например Black Sabbath, The Beatles, Moody Blues, Bosch и множество других. Было много ассоциаций с другими обложками в плане колористики, разных мелких деталей по всей иллюстрации, а также общий тон восприятия музыки.

Pale Communion

Работали мы по той же схеме, что и над Heritage, но обложка опять же отличалась от всего, что мы делали до этого, как и Still Life с Ghost Reveries.

К Майку пришло вдохновение и он захотел отразить на обложке триптих, рассказывающий историю трёх этапов его жизни. Идея была взята из разных старых религиозных триптихов, но вместе с тем была выполнена в стиле Heritage. Для заднего оформления обложки я нарисовал участников группы в виде символов игральных карт. Забавно было реализовывать эту идею и мы все остались довольны результатом. Были бурные обсуждения моих набросков, но как только мы всё утвердили, работу удалось завершить в довольно короткие сроки. Каждая часть триптиха была написана в разное время, к примеру, третья часть, с которой я начал всю работу, была во всех отношениях идеальной и к финальной версии мы лишь поправили незначительные детали, в то время как для остальных двух частей пришлось перебрать немалое количество вариантов в поисках нужного.

Я очень люблю работать с Opeth и горжусь быть частью всего их наследия. С Майком никогда не было никаких трудностей в творческом плане, разве что уж совсем за редкими исключениями. Он всегда задаёт высокие требования визуальному оформлению, для чего порой приходится много экспериментировать и перепробовать самые разные подходы для достижения идеального и фирменного результата. Но в конце концов такие жёсткие требования лишь помогают творчески развиваться и добиваться максимальных высот.

Перевод: Андрей Сытов

Все права принадлежат издательству Rocket88

Послесловие от переводчика

Перевод книги стал увлекательной и интересной работой, по итогам которой вложенные силы и время были полностью оправданы. Добыть книгу английского издательства Rocket88 было задачей не из простых, но это удалось сделать, за что лично хочу поблагодарить Влада Ромашева. Так же от себя лично и от лица русского фан-сообщества Opeth хочу сказать спасибо всем, кто дочитал книгу до этих строк: надеюсь, рассказанная история была вам настолько же интересна, как и мне. Также спасибо Насте за помощь при работе над переводом

Электронный перевод книги выкладывается в открытый доступ, а если вы хотите выразить благодарность за проделанную работу, то мы будем бесконечно признательны за любой донат!

Сбербанк: 4276 3801 2270 2215

Яндекс деньги: 410012640209238