Книга стихотворений

1. <К КОРНЕЛИЮ НЕПОТУ>

Посвятительное стихотворение к прижизненному сборнику стихов («книжечке» небольшого объёма); при составлении посмертного собрания было поставлено во главе его (ср. ниже, № 14b). Одно из самых популярных в древности стихотворений Катулла; размер его (фалекий) стал нередок в посвятительных стихах (Марциал, кн. I, III, V, VI, XI; Авсоний, XXIII — «…Так веронский писал поэт когда-то…»). Корнелий Непот, приблизительно одних лет с Катуллом, родом тоже из Предальпийской Галлии, был историком и стихотворцем-любителем; его «Летопись» в трёх книгах, которую здесь имеет в виду Катулл, представляла собой синхронистическую роспись событий римской и мировой истории с мифологических времён до последних лет — при сбивчивости античной хронологии это действительно требовало учёности и усердия. До нас дошло лишь извлечение из другого его труда, «О знаменитых людях»: здесь мимоходом упоминается и Катулл как лучший (наряду с Лукрецием) поэт своего времени («Аттик», 12).

Ст. 1. Для кого… — Начальный вопрос — подражание зачину пролога Мелеагра Гадарского к его греческой антологии «Венок», вышедшей лет за 40 до книги Катулла («Палатинская антология», IV, 1).

Ст. 2. Пемзой жёсткою… — Античная книжка имела вид папирусного свитка шириною в нашу тетрадь, обёрнутого вокруг палочки, за которую держал его читатель; верхний и нижний обрезы свитка (особенно в дорогих подносных экземплярах) выглаживались пемзой и иногда окрашивались.

Ст. 5. …в то время… — т. е. когда Катулл был ещё начинающим поэтом, а Непот уже известным учёным — ок. 60 г.

Ст. 9. Дева… — Муза (или богиня Минерва), покровительница поэзии. Это заключение — общеэллинистический мотив «вечного памятника» поэту в его стихах (ср. знаменитую оду Горация III, 30).

2. <К ВОРОБЬЮ ЛЕСБИИ>

Ручные воробьи не раз упоминаются латинскими поэтами (особенно Марциалом, не без влияния Катулла: см. I, 9, 3; 109, 1; IV, 14, 13; VII, 14, 3; XI, 6, 16; XIV, 77; в других местах упоминаются ручные попугай, ворон, соловей, дятел). Воробей был посвящён Венере (на колеснице, запряжённой воробьями, является Венера в гимне Сапфо) и особенно годился в герои любовного стихотворения. «Воробышек» было ласкательным словом у влюблённых ещё в комедиях Плавта. Хозяйка воробья не названа по имени, но уже древние не сомневались, что это Лесбия (Марциал, VII, 14: «…любимая нежным Катуллом / Плакала Лесбия, ласк птички своей лишена»). Стихотворение построено как пародия на гимн: обращение, описание божества в его действиях, заключительное пожелание.

2b. <ОТРЫВОК>

В рукописях за № 2 следуют такие три стиха:

Речь идёт об Аталанте, быстроногой деве-охотнице аркадских мифов. Она согласилась выйти замуж лишь за того, кто победит её в беге; победил её Гиппомен (или Миланион) тем, что стал на ходу ронять золотые яблоки, подарок Афродиты, и Аталанта, не утерпев, каждый раз наклонялась за ними и задерживала бег. Если этот отрывок связан с предыдущим, то в выпавшем тексте могла содержаться, например, мысль: «Мне этого так же хотелось бы, как Аталанте — яблок…».

3. <НА СМЕРТЬ ВОРОБЬЯ ЛЕСБИИ>

Парное стихотворение к предыдущему (ст. 4 повторён оттуда буквально). Как предыдущее пародирует форму гимна, так это — форму плача. Образцы эпитафий животным были в эллинистической поэзии — например, эпитафия Симмия на смерть куропатки («Палатинская антология», VII, 203), кончавшаяся: «В самый последний твой путь ты к Ахеронту идёшь». Катуллу, в свою очередь, подражали Овидий («Любовные элегии», II, 6) и Стаций («Сильвы», II, 4), написавшие элегии на смерть ручных попугаев. Стихотворение насыщено поговорочными выражениями («глаз… дороже», «мёда нежней») и словесными повторами (ст. 3—4).

Ст. 1. …о Купидоны и Венеры… — Редкий оборот вместо «Венера и Амуры»: так как Амуров — Купидонов, воплощение страстей, обычно в свите Венеры представляли себе нескольких, то по аналогии с этим и «Венеры» названы во множественном числе, тем более, что уже Платон («Пир», 180) различал двух Венер, земную и небесную, а Цицерон («О природе богов», III, 23, 59) — четырёх. Возможно и влияние изображений Венеры вместе с тремя Грациями.

Ст. 12. Орк — римский бог смерти (греческий Аид — Плутон) и его подземное царство («откуда нет выхода» — описание, в греческой поэзии традиционное, но в латинской прижившееся лишь после Катулла).

Ст. 18. …глазки — (разговорное уменьшительное). Клодия, предполагаемый прототип Лесбии, славилась именно красивыми глазами: «волоокой» называл её Цицерон («К Аттику», II, 14, 1).

4. <КОРАБЛИК ГОВОРИТ>

По возвращении из поездки в Вифинию (ст. 11) в своё имение на озере Гарда близ Сирмиона (ст. 24, ср. № 31), Катулл в благодарность богам за благополучное путешествие посвятил в местный храм изображение того корабля, на котором он плыл. Стихотворение написано как пересказ посвятительной надписи при этом приношении, по греческому обычаю сделанной от лица самого посвящаемого предмета; некоторые комментаторы предлагают видеть в нём монолог Катулла (или храмового сторожа), показывающего гостям предметы местного святилища.

Ст. 1. Корабль… — В подлиннике слово phasellus, собственно, египетский челнок в форме фасоли (отсюда название), который делали, однако, и довольно большим для морских переездов.

Ст. 6—13. …и Адриатики / Бурливой брег… — Перечисляются (в обратной перспективе) этапы пути корабля: он был сделан из леса, росшего на горе Китор в Малой Азии, между Вифинией и Пафлагонией (о местном буке упоминает даже «География» Страбона, XII, 3, 10), спущен на Чёрное море (Понт) в ближнем городе Амастре (Амастриде), принял на борт Катулла, видимо, в одном из портов Мраморного моря (Пропонтиды), посетил на севере Эгейского моря берег Фракии, а на юге — Родос, через Кикладские острова достиг Коринфа, здесь волоком через перешеек попал из Эгейского моря в Ионийское, а потом в Адриатическое, по которому довёз Катулла до устья По. И Киклады и, особенно, Адриатика считались опасными и бурными местами, а «дикая Фракия» — разбойничьим краем. Такой перечень напоминает список должностей (cursus honorum) знатного покойника — обязательный элемент римских эпитафий и панегириков.

Ст. 22. …береговым богам… — Обеты за спасение от крушений. Ср. Вергилий, «Георгики», I, 436: «Спасшись, тогда моряки вам на суше исполнят обеты, / О Панопея, Ино с Меликертом и Главк-беотиец!..»

Ст. 27. Двойничный Кастор и двойничный Кастора, — Кастор и его брат Поллукс — созвездие Близнецов-Диоскуров, покровителей мореплавания: их знаком были огни св. Эльма. Ср. № 68, 65.

5. <К ЛЕСБИИ, О ПОЦЕЛУЯХ>

Ср. № 7; оба стихотворения были очень популярны в античности, о них упоминает Марциал, XI, 6; XII, 59; VI, 34: («…Сколько Катулл умолял дать Лесбию, я не считаю: / Жаждет немногого тот, кто в состояньи считать!»). Ключевое слово basium («поцелуй») избегалось в классической латыни и, быть может, было диалектизмом Предальпийской Галлии, родины Катулла; но оно вытеснило все иные синонимы и легло в основу соответствующих слов во всех романских языках. Концовка стихотворения — от ходячего представления о том, что всякое чрезмерное обилие грозит «завистью богов» и возмездием, поэтому лучше не вести ему точного счёта: для колдовства, «наводящего порчу», необходимы точные данные о всяком предмете.

6. <К ФЛАВИЮ>

Мысль этого стихотворения (и близкого к нему № 55) — от общего места греческой морали, сформулированной ещё у Платона, «Пир», 182d: «по общему мнению, юношей достойных и благородных лучше любить открыто, чем тайно, хотя бы они были и не так хороши собой». Адресат ближе неизвестен.

7. <К ЛЕСБИИ, О ПОЦЕЛУЯХ>

Ср. № 5 с тою же концовкой на мысли о «сглазе». Стихотворение обыгрывает контраст между древней простотой основного образа «много, как песчинок в песке и звёзд на небе» (повторяется потом в № 61, 199—203) и изысканностью географических реалий.

Ст. 4. Под Киреною, сильфием поросшей… — Кирена — греческая колония на африканском берегу (в нынешней Ливии), основанная, по преданию, в VII в. до н. э. царём-заикой Баттом, могила которого в центре города чтилась как святыня. Вокруг Кирены росло пряное лечебное растение сильфий («ласерпиций», ассафетида), служившее главным предметом её торговли и изображавшееся на её монетах (правда, ко времени Катулла это, по-видимому, уже было лишь преданием; через сто лет, по свидетельству Плиния Старшего, XIX, 38, это растение уже окончательно перевелось в Кирене и доставлялось лишь из Персии и Индии). К югу от Кирены лежала Ливийская пустыня и в ней (в 500 км от Кирены) знаменитый оазис с храмом египетского Аммона, отождествлявшегося с Зевсом — Юпитером. Уроженцем Кирены и потомком Батта считался Каллимах, ведущий александрийский поэт III в. до н. э., образец стиля для Катулла и его друзей; весь этот набор образов как бы подсказывает читателю его имя.

8. <К САМОМУ СЕБЕ, НА РАЗМОЛВКУ С ВОЗЛЮБЛЕННОЙ>

Героиня — по-видимому, Лесбия: ст. 8 перекликается с посвящённым Лесбии № 87 (некоторые комментаторы идут ещё дальше и считают, что ст. 4 «хаживал на зов любви к милой» — это воспоминание о свиданиях в доме Аллия, № 68, и т. п.). Примечательно, что здесь нет обычного катулловского мотива — упоминаний об изменах возлюбленной, но она уже называется «преступной» (ст. 15) как вероломная. Обращение к самому себе на «ты» повторяется у Катулла в № 46, 51, 52, 76, 79; упоминание о себе в 3-м лице — в № 6, 7, 11, 13 и мн. др.; здесь эти формы катулловского эгоцентризма чередуются. Отрывистость (каждый стих — отдельная фраза) и обилие повторов вносит в интонацию черты заклинания. Стиль стихотворения в подлиннике более снижен, чем в переводе: оно насыщено словами и оборотами из языка комедии («сходить с ума» — из Теренция, «что погибло, почитай гиблым» — из Плавта; более мелкие особенности языка переводу не поддаются).

9. <К ВЕРАНИЮ, НА ПРИЕЗД ИЗ ИСПАНИИ>

Этот Вераний (ближе неизвестный) вместе с Фабуллом (героем № 13) упоминаются далее в № 12 (по поводу той же поездки в Испанию — «иберские края», ст. 7) и в № 28 и 47 (по поводу другой поездки, по-видимому, в Македонию). Вероятно, это были такие же молодые люди, как Катулл, набиравшиеся опыта в свитах провинциальных наместников.

10. <О ПОДРУЖКЕ ВАРА>

Редкий у Катулла пример стихотворного рассказа, ни к кому не обращённого: этим стихотворение напоминает отрывок из сатиры Луцилия или Горация. Вар, о котором говорится в стихотворении, — или Альфен Вар из Кремоны (адресат № 30), или Квинтилий Вар, поэт и критик (Гораций, «Наука поэзии», 438), впоследствии друг Вергилия и Горация, оплаканный в оде Горация, I, 24 (возможный адресат № 22). Написано вскоре после возвращения из вифинской поездки в 56 г.; то же недовольство нещедрым начальником, претором Меммием (ст. 11) — и в № 28, с такими же бранными выражениями. Этот Г. Меммий, сначала враг, а потом приверженец Цезаря, претор 58 г. и неудачливый кандидат в консулы 54 г., покровительствовал не только Катуллу: ему посвятил свою поэму «О природе вещей» Лукреций Кар.

Ст. 14. …Вошло в обычай… — Ср. Цицерон, «Против Верреса», II, 5, 11, 27: «его носили в носилках с восемью носильщиками, как водилось у вифинских царей…». В Риме носилки стали входить в употребление при Гракхах, за два поколения до Катулла, а Юлию Цезарю через десять лет после Катулла уже пришлось ограничивать моду на эту роскошь. Обычно число носильщиков было шесть (ст. 19); восемь считалось уже важничаньем.

Ст. 26. …к Серапису в храм. — Этот египетский бог считался целителем и иногда отождествлялся с Асклепием-Эскулапием: собеседница Катулла притворяется больной, которой естественно следовать к Серапису на носилках. Храм Сераписа (и Исиды) находился, по-видимому, близ Марсова поля, за городской чертой: в пределах города служение египетским богам было запрещено в 58 г., за два года до стихотворения Катулла.

Ст. 29. Цинна Гай — герой стихотворения № 95, поэт, будущий трибун 44 г.; ср. ниже (с. 144) его фр. 3, писанный из Вифинии.

11. <К ФУРИЮ И АВРЕЛИЮ>

Считается, что это последнее из стихотворений, посвящённых Лесбии, хотя имя её здесь и не названо. Для переклички с первым из этих стихотворений, № 51, оно написано сапфической строфой. Дата — не раньше 55 г. (первый поход Цезаря в Британию, ст. 12). Адресаты — видимо, те же, с которыми Катулл бранится в № 16 и (порознь) в № 15, 21, 23, 26; явное противоречие между этой бранью и обращением к ним как к «спутникам» в нашем стихотворении заставляет многих комментаторов видеть здесь иронию. Всё стихотворение образует одну фразу в 24 строки (ср. № 65).

Ст. 2—12. Рядом вы… — в подлиннике comites, так называлась свита римских должностных лиц в провинциях, таким «спутником» сам Катулл ездил в Вифинию при Меммии (№ 28 и 10). Здесь Катулл воображает себя полководцем или спутником полководца на одном из краёв римского света — в Парфии, на которую готовил поход Красс (гирканы у южного берега Каспийского моря и саки в Средней Азии были парфянскими союзниками), в Египте, где в это время наводил порядок Габиний (а из Египта открывался путь к «арабам нежным» Южной Аравии, страны благовоний), в Галлии, откуда в этом году Цезарь делал первые вылазки за Рен (Рейн) в Германию и за Ламанш в Британию.

Ст. 23. Гибнет так цветок… — Может быть, реминисценция из Сапфо, фр. 117 (из эпиталамия, ср. № 62): «Как гиацинт, что в горах пастухи, пасущие стадо, / Топчут своими ногами, к земле пурпуровый цветик…» — характерный для Катулла перенос образа из женской поэзии в мужскую.

12. <К АЗИНИЮ МАРРУЦИНУ>

Адресат неизвестен, но младший брат его, Г. Азиний Поллион (ст. 6—9), хорошо известен: это будущий полководец-цезарианец, участник гражданских войн, консул 40 г., знаменитый оратор, историк и поэт, друг и покровитель Вергилия; он родился в 76 г., и в пору стихотворения Катулла ему могло быть лет 16—20 («мальчишка», ст. 8). Род Азиниев происходил из апеннинской области, где жило племя марруцинов, отсюда прозвище адресата. Кража платков, которыми вытирали руки за едой (их подавал хозяин, но часто приносили с собой и гости, так что легко было выдать чужой платок за свой) была в Риме бытовым явлением — ср. эффектную эпиграмму Марциала, XII, 28 (29). У Катулла эта тема повторяется в № 25.

Ст. 1. …рукой… левой… — По обычному поверью, что правая рука для хороших дел, а левая — для дурных; русская поговорка «твоё дело лево» — неправо, криво (Даль): ср. «Щит твоей неподстать для кражи созданной шуйце!» (Овидий, «Метаморфозы», XIII, 111). Ср. ниже, № 29, 14 и № 47, 1.

Ст. 7. …талант… — греческая денежная (счётная) единица, самая большая в античном мире (статуя в рост человека стоила полталанта); здесь — как неопределённо большая сумма.

Ст. 10. …гендекасиллаб… триста… — «Одиннадцатисложники», фалекии, любимый размер катулловских стихотворений, в том числе и сатирических, как это (ср. № 42, 1). Чаще сатирические стихи назывались «ямбами», как в № 36 и 40.

Ст. 11. …платок сетабский — Ср. № 25, 7. Сетаб в Испании (Иберии) близ Валенсии был известен своим льном (Плиний Старший, XIX, 9).

Ст. 13. Мнемосина — богиня памяти; в подлиннике здесь родственное греческое слово, означающее «памятка».

Ст. 14. …Веранием и Фабуллом… — Ср. № 9 и 13; видимо, эти друзья Катулла побывали в Испании в свите какого-то наместника, как потом в Македонии (?) — в свите Пизона, № 28 и 47.

Ст. 17. Веранчик — точный перевод столь же необычной формы Veraniolus.

13. <К ФАБУЛЛУ>

Приглашение на пир, для которого, однако, всё должен устроить сам Фабулл. Адресат — друг Катулла, уже упоминавшийся (вместе с Веранием) в № 9 и 12. Преувеличивая собственную бедность (традиционным мотивом: «Сундук твой затянуло паутиною…» — говорится ещё в комедиях Афрания, ф. 412), Катулл пародирует здесь стиль греческих эпиграмм, обращённых к покровителям, — например, своего современника Филодема («Палатинская антология», XI, 44; Пизон, к которому обращается Филодем, — тот самый, с которым Вераний и Фабулл, по-видимому, в 56 г. ездили в Македонию, см. № 28):

14. <К ЛИЦИНИЮ КАЛЬВУ>

Об этом поэте, ораторе, покровителе и друге Катулла ср. № 50, 53, 96 (в № 53 — о его речи против Ватиния, претора 55 г.; отсюда здесь «ватиниански» в ст. 3). Стихотворение написано к карнавальному празднику Сатурналий (ст. 15) 17—21 декабря, когда принято было обмениваться подарками (сатурнальным подаркам посвящена целиком XIV книга Марциала, где подарок 195 — это стихи самого Катулла). Кальв прислал Катуллу в шутку несколько книг дурных поэтов. Катулл удивляется, откуда они у Кальва — не иначе, их прислал ему в благодарность за защиту в суде «грамматик Сулла» (ст. 9; может быть, Эпикад, вольноотпущенник диктатора Суллы, упоминаемый Светонием, «О грамматиках», 12) или иной клиент, и Кальв хочет теперь от них избавиться. За это Катулл грозит ему подобным же подарком — стихами дурных поэтов Суффена (которому посвящено стихотворение № 22), Цезия (ближе неизвестного), Аквина (ср. Цицерон, «Тускуланские беседы», V, 63: «из всех поэтов, которых я знал, — а я водился даже с Аквинием, — каждый считал себя лучше всех…») и им подобных (ст. 18—19).

14b. <ОТРЫВОК>

За № 14 в рукописях следует трёхстишие:

По-видимому, это набросок или фрагмент вступления или заключения к сборнику стихов: может быть, к тому же, из которого заимствовано стихотворение № 1 (первое вступление — посвящение Непоту, второе — обращение к читателю: так строились и некоторые другие античные стихотворные книги), может быть — к какому-нибудь другому, тоже вошедшему в состав «Книги Катулла Веронского».

15. <К АВРЕЛИЮ>

С поручением надзора над Ювенцием (имя которого, впрочем, не названо; о том, что из этого вышло, см. № 21). Дальний образец этого ревнивого предостережения — Каллимах, «Ямбы», 5 (фр. 195).

Ст. 17. Раскорячут тебя… — традиционное в Греции, а потом и в Риме (Гораций, «Сатиры», 1, 2, 133; Ювенал, 10, 317) наказание для прелюбодеев, застигнутых на месте преступления.

16. <К АВРЕЛИЮ И ФУРИЮ>

С бранью за обидные подозрения. Повод к столкновению — № 48, о поцелуях Ювенция (ст. 3 «мои стишки», ст. 12 «тысячи тысяч поцелуев»). «Развратниками» (impudici) в римском общественном мнении считались только те, кого называли molles, effeminati; от упрёков в этом и отругивается Катулл, считая возможным называть себя «целомудренным» и «благочестивым». Тем не менее, эти строчки (5—6) получили широчайшую популярность в латинской литературе не в специфическом, а в общепринятом смысле: их цитирует Плиний Младший, IV, 14 (в защиту собственных, не дошедших до нас, стихов), парафразируют Марциал, XI, 15, 13 («Нравы вовсе не наши в этой книжке») и Овидий, «Скорбные элегии», II, 353—354 («Верь, что нравы мои на мои стихи непохожи — Муза игрива моя, но целомудренна жизнь»). Противоположное суждение — у Сенеки, «Письма», 114, 3 («Не может быть душа одного цвета, а ум другого»).

17. <К ГОРОДКУ КОЛОНИИ, НА БЕСТОЛКОВОГО МУЖА>

По-видимому, раннее стихотворение Катулла. Считается, что Колония — это нынешняя Колонья немного восточнее Вероны, лежавшая, действительно, среди болот. Мосты и гати считались в римской религии священными объектами, на них совершались торжественные обряды с плясками (ст. 2, 6 — в подлиннике, как кажется, намёк на местную жреческую коллегию «плясунов» — салиев, подобную римской); может быть, здесь это сопровождалось обрядовыми песнями (типа древних фесценнин), приносящими плодородие. В подражание такой песне и написано стихотворение Катулла с обильными архаизмами и частыми аллитерациями в старом вкусе. Жители городка будто бы укрепили свой мост для обрядовой пляски, но всё же не уверены в его прочности; Катулл предлагает для верности принести умилостивительную жертву богам — сбросить с моста старого мужа («стариков с моста!» — Фест, 450 Л. — было латинской пословицей, хранившей память о реальном таком обряде).

18—20.

В рукописях Катулла за № 17 следует сразу № 21; но французский гуманист М. А. Мюре, издавая Катулла в 1554 г., вставил сюда три стихотворения из «Приапей», сборника безымянных стихов I в. до н. э. — I в. н. э., посвящённых богу похоти и плодородия Приапу; они печатались здесь под № 18—20 вплоть до XIX в., и когда были исключены, то нумерацию издатели оставили без изменений. Два из них были приписаны Катуллу без всяких оснований; третье же упоминается как катулловское ещё Теренцианом Мавром, грамматиком III в. н. э., как пример «приапейского размера» (ср. № 17):

21. <К АВРЕЛИЮ>

Речь идёт об Аврелии, который отбивает у поэта мальчика Ювенция (см. № 15). Катулл попрекает его голодной бедностью (ст. 1, «всех голодов отец», вычурное выражение по образцу «Геродот — отец истории» и т. п., может быть, подсказано Плавтом, у которого в комедии «Стих» парасит Геласим говорит, что голодовка — мать его, и он, в свою очередь, носит её в себе).

22. <НА СУФФЕНА>

К (Квинтилию?) Вару, см. примеч. к № 10. Этот Суффен упоминался в числе других столь же неизвестных поэтов в № 14, 19; здесь он описывается вдобавок (иронически?) как светский денди.

Ст. 5. И не на палимпсесте… — Палимпсест — пергамент, с которого счищен прежний текст; такой второсортный материал использовался (наряду с восковыми табличками, № 42) для черновиков, Суффен же пишет прямо набело.

Ст. 6. …папирус… царский… — высший сорт египетского папируса; далее перечисляются другие приметы роскошного издания — строки ровно разлинованы свинцом, свиток обёрнут на хорошую палку, вставлен в футляр-переплёт, перевит шнуром, обрез начищен пемзой (ср. № 1).

Ст. 21. …что за спиной носит. — У каждого человека на груди висит сума с чужими пороками, а за спиной — со своими, первые он видит, вторые — нет (басня Эзопа, 229, ср. латинский пересказ Федра, IV, 10).

23. <К ФУРИЮ>

Насмешка над голодной бедностью Фурия — из ревности, как показывает № 24 (с дословными перекличками). Стихотворение построено на фигуре иронии: «ты не боишься клопов, потому что у тебя нет постели; пожаров, потому что у тебя нет дома» и т. д. (парадоксы такого рода охотно использовались стоико-киническими проповедниками); кульминационный довод «голодание полезно для здоровья» встречался у аттического комика Антифана («…С такой еды не станешь ты горячечным»).

Ст. 19. …солоницы… чище… — Начищенная солонка была наследственным предметом семейной гордости; Гораций писал, как даже в бедном доме «отчая блестит на столе солонка» (II, 16, 14).

Ст. 26. …сто тысяч? — 100 000 сестерциев были довольно большими деньгами по тому времени: за доносы о заговоре Катилины (Саллюстий, 30) рабам была обещана свобода и 100 000 сестерциев.

24. <К ЮВЕНЦИЮ>

Предостережение против ухаживаний бедняка Фурия (ср. № 23, 26). В обращении — каламбур: «всех Ювенциев цвет» звучит похоже на «всех юношей цвет».

Ст. 4. …сему Мидасу… — возможен также перевод:

Мидас — мифический фригийский царь, в руках которого все предметы превращались в золото (Овидий, «Метаморфозы», XI).

25. <НА ТАЛЛА>

Талл, банный вор (ср. № 33), ближе неизвестен (греческое имя Талл встречается в надписях катулловой Вероны). Катулл грозит ему плетьми — наказанием для рабов.

Ст. 3. Дряблее мочки уха… — Это редкое сравнение почти тотчас за Катуллом повторил Цицерон, «К Квинту», II, 15, 4 (54 г.).

Ст. 5. …смежит богиня веки! — Очень тёмное место с испорченным текстом, перевод по смыслу.

Ст. 7. …платок сетабский… — Из Испании, подарок Верания и Фабулла (№ 12, ср. № 9). — …вифинки… — какой-то предмет, вывезенный Катуллом из вифинской поездки 57—56 гг.: комментаторы предполагали здесь вифинские перстни (упоминаются в фрагменте Мецената), ножи (упоминаются у Варрона), расписные шкатулки или писчие дощечки.

26. <К ФУРИЮ>

Вновь насмешка над бедностью Фурия (ср. № 23, 24). В ст. 1 перевод по чтению vestra; при чтении nostra была бы насмешка над собственной бедностью (ср. № 13): «Фурий, домик наш сельский…».

Ст. 3. …заложен… — игра двумя значениями слова opposita; соответственно, «зловредный» — тоже в двух значениях, «нездоровый» (от которого загораживаются) и «разорительный».

27. <К МАЛЬЧИКУ-ПРИСЛУЖНИКУ>

Стихотворение было популярно, комментарий к вычурному ст. 4 сохранился у Геллия, VI, 20. Обед на греческий лад заканчивался выпивкой; «распорядителем выпивки» («царём») назначался один из застольников, реже — как здесь — застольниц; упоминаемая Постумия (видимо, гетера-вольноотпущенница) ближе неизвестна. Распорядитель назначал сорт, количество и меру разбавки выпиваемого вина: обычно пили вино, разбавленное водою наполовину или даже больше, но под конец пира переходили к всё более крепкому. Этот момент и представлен в стихотворении. Шутка «Всё, в чём вода, не в пользу для души людской» встречается уже в греческой комедии (Дифил, II, 560 К).

Ст. 1. Фалерн — популярное италийское вино среднего качества; лучшим считался фалерн 15-летней давности (Плиний Старший, XXIII, 34). «Фионианом» (ст. 7) он изысканно назван по Вакху, сыну Семелы, среди богов получившей имя Фионы.

28. <К ВЕРАНИЮ И ФАБУЛЛУ>

На возвращение из провинции. Катулл в 57—56 гг. был в провинции Вифинии в свите («когорте») пропретора Меммия (см. № 10), а его друзья (см. примеч. к № 9) — в другой провинции, в свите другого наместника, Пизона, видимо, Л. Кальпурния Пизона Цезонина, консула 58 г., проконсула Македонии в 57—55 гг., по возвращении подвергшегося свирепым обличениям Цицерона («Против Пизона», 55 г.) — в частности, и за злоупотребления во время македонского наместничества. Однако и Катулл и его друзья обманулись в своих надеждах на наживу — отсюда непристойная брань Катулла (ст. 9—10). Ср. № 47.

29. <НА МАМУРРУ И ЕГО ПОКРОВИТЕЛЯ ЦЕЗАРЯ>

Мамурра из города Формий (Гораций, «Сатиры», I, 5, 37; Плиний Старший, XXXVI, 48) был начальником сапёрных работ сперва при Помпее в войне с Митридатом Понтийским (66—62 гг.), потом при Цезаре в его испанском наместничестве (61 г.) и в галльских кампаниях (с 58 г.). Политической карьеры он не сделал, но так разбогател, что Цицерон упоминает его как общеизвестный образец пагубы, пошедшей от Цезаря («К Аттику», VII, 7, 6); Плиний пишет, что он первый в Риме облицевал свой частный дом мрамором и обставил цельномраморными колоннами. Почему Катулл из всех цезарианцев выбрал для настойчивых нападок (№ 57, а также под кличкой «Хрен» — ср. здесь в ст. 13 — № 94, 105, 114, 115) именно его, неизвестно; предполагать, что главным мотивом было любовное соперничество за Амеану (№ 41, 43, с намёком на комедийную ситуацию любовника, любовницы и хвастливого воина-соперника), по меньшей мере, наивно. В данном стихотворении нападки на Мамурру служат лишь опорой для нападок на его высоких покровителей Цезаря и Помпея. Написано стихотворение между летом 55 г. (первый поход Цезаря в Британию, ст. 4 и 20) и летом 54 г. (смерть Юлии, дочери Цезаря и жены Помпея, ст. 24).

Ст. 3—4. Галлия Косматая — заальпийская, в отличие от долины По (это её официальное название в Риме).

Ст. 5. Распутный Ромул… — Здесь: Цезарь как претендент на «царское» единовластие. Это прозвище прилагалось и к Сулле (Саллюстий, «История», I, 4, 5), и к Помпею (Плутарх, «Помпей», 25), и к Цицерону (Псевдо-Саллюстий, 4, 7).

Ст. 8. …голубком… Адонисом… — т. е. под покровительством Венеры как её священная птица и как её любовник.

Ст. 15. …с руки не левой ли? — См. примеч. к № 12, 4.

Ст. 19. Иберия — Испания; это первое в античной литературе упоминание, будто река Таг (Тахо) золотоносна, потом оно станет общим местом. В настоящее время никаких следов золота в Тахо нет.

Ст. 30. Вы, тесть и зять… — Цезарь и Помпей, союз которых вновь упрочился после встречи триумвиров в Луке в 56 г.; отсюда озлобление их политических врагов.

30. <К АЛЬФЕНУ, НЕВЕРНОМУ ДРУГУ>

Комментаторы XIX в. видели в ст. 7—8 указание, что Альфен вовлёк когда-то Катулла в любовь к Лесбии; но вероятнее, что речь идёт о любви Катулла к самому Альфену. По теме и интонации стихотворение перекликается с № 38. П. Альфен Вар — известный юрист, сверстник (и, может быть, земляк — из Кремоны) Катулла, впоследствии сменный консул 39 г. и друг Вергилия. Тождествен ли он с Варом, адресатом № 10 и 22, неясно.

31. <К СИРМИЙСКОЙ ВИЛЛЕ>

Ст. 3. Сирмион — мыс на южном берегу Бенакского озера близ Вероны (ныне оз. Гарда) — Катулл называет его «Лидийским» (ст. 13), потому что этруски, древнейшие жители этих мест, считались выходцами из малоазиатской Лидии. Здесь до сих пор показывают развалины «Катулловой виллы», но на самом деле они не старше IV в. н. э. Стихотворение написано по возвращении из вифинской поездки в 56 г. («от финов и вифинов», ст. 5 — двух давно слившихся племён, давших имя Вифинии) «к своему Лару» (ст. 9), богу домашнего очага. Ср. № 46.

32. <К ГЕТЕРЕ ИПСИФИЛЛЕ>

Героиня ближе неизвестна, имя её — греческое, переиначенное на латинский лад.

Ст. 3. …днём… — В послеполуденную сиесту.

Ст. 8. Девять… объятий… — Условное (заговорное) число; ср. эпиграмму Филодема, современника Катулла, в «Палатинской антологии», XI, 30, и Овидий, «Любовные элегии», III, 7, 26.

Ст. 11. и тунику и паллий. — Нижняя и верхняя одежда римлян в повседневном быту; в официальных случаях вместо паллия (плаща) надевали тогу.

33. <НА ВИБЕННИЕВ, ОТЦА И СЫНА>

Адресаты ближе неизвестны. Воровство одежды в банях упоминается как обычное явление в Риме от Плавта до Петрония. Рифма в ст. 3—4 воспроизводит созвучие подлинника.

34. <ГИМН ДИАНЕ>

Неизвестно, написан этот гимн для исполнения на каком-нибудь настоящем празднике в честь Дианы (в марте или августе), подобно «Юбилейному гимну» Горация, или как простое лирическое упражнение, подобно оде I, 21 того же Горация; второе вероятнее. Диана прославляется как Латония (дочь Латоны, разрешившейся от бремени на Делосе, ст. 8), как Луна («с чуждым светом», отражённым от Солнца, ст. 16), как Тривия-Геката, богиня ночи, и как Люцина-«Светлая», богиня-покровительница рожениц, отождествляемая также с Юноной, богиней брака. Как богиня охоты она покровительствует диким лесам (ст. 9—12), а как размерительница месяцев — сельским работам (ст. 17—20). Распределение строф между хорами юношей и девушек (ср. № 62) неизвестно.

35. <К ЦЕЦИЛИЮ>

Стихотворение обращено к другу-стихотворцу из Нового Кома на Ларийском озере (ныне Комо, к северу от Милана), ближе неизвестному. Писано из Вероны, видимо, вскоре после возвращения из Вифинии (№ 4 и 31).

Ст. 6. …друг его (он же мой)… — Так Катулл вычурно называет самого себя.

Ст. 14. «Диндимену» читал свою… — «Диндимена», заглавие поэмы Цецилия, — имя Кибелы, Матери богов, о которой сам Катулл писал в стихотворении № 63: свидетельство общего интереса сверстников Катулла к восточным культам.

Ст. 17. …ученей / Даже Музы Сапфо… — т. е. поэтессы VII—VI вв. Сапфо, за которой твёрдо закрепилась (со времён эпиграммы Платона, «Палатинская антология». IX, 506) прозвище «Десятая Муза». У александрийских поэтов и учёных она была в почёте, Катулл перевёл из неё стихотворение № 51.

36. <К ВЕНЕРЕ, О СТИХАХ ВОЛЮЗИЯ>

Подруга поэта (как обычно, принято считать, что это Лесбия) повздорила с ним, он стал писать на неё язвительные стихи («ямбы», ст. 5), тогда она согласилась примириться, но с тем, чтобы Катулл в честь этого сжёг эту «писанину дряннейшего поэта» (может быть, намёк на автохарактеристику Катулла в № 49); Катулл же подменяет свои стихи исторической поэмой Волюзия (ср. о нём № 95, 7), который-де поэт ещё того дряннее. Этот Волюзий ближе неизвестен; высказывалось мнение, что это зашифрованное имя Танузия, историка, нападавшего на Цезаря (Светоний, «Юлий», 9; Плутарх, «Цезарь», 22), чьи «Анналы» тоже были очень длинными (Сенека, «Письма к Луцилию», 93, 10), но, по-видимому, не стихотворными, а прозаическими.

Ст. 7. …алтарь хромого бога… — Костёр Вулкана, бога огня; в подлиннике изысканный эпитет-неологизм «медленноногого» (tardipedi).

Ст. 8. …на дровах… заклятых… — «„заклятыми” называются деревья, посвящённые богам подземным и отвратительным; на костре из них следует по указу сожигать зловещих уродов и иные пагубные знаменья» (Макробий, III, 20, 3).

Ст. 11. О, рождённая… — Далее перечисляются места культа Венеры: на Кипре — Идалий, где она вышла из моря на сушу, Голг с древним её храмом и Амафунт с общим храмом её и Адониса; на Адриатике — Урий (связь его с Венерой неизвестна), Анкона с храмом Венеры Морской и Дуррахий (ныне Дуррес), людный перевалочный пункт между Италией и Грецией; на малоазиатском берегу Эгейского моря — Книд с храмом, знаменитым Праксителевой статуей нагой Афродиты. Книдские тростники упоминает ещё Плиний Старший, XVI, 156.

37. <К КАБАЦКИМ СОПЕРНИКАМ>

Кабаки («таверны») были местом времяпровождения простонародья, сенаторам прямо запрещалось посещать их, и люди высших сословий заходили туда лишь в поисках острых ощущений. Говорится ли у Катулла о настоящем кабаке (ст. 2 «девятый столб от храма Близнецов в шапках», т. е. от храма Диоскуров на форуме: Кастор и Поллукс часто изображались в круглых колпаках; столбы перед домами служили вывесками кабаков, а непристойные изображения и надписи на стенах, упоминаемые в ст. 10, сохранились на многих зданиях в Помпеях), или, метафорически, о частном доме, с которым он был в ссоре, сказать трудно. Ссора была из-за женщины: обычно считается, что из-за Лесбии, потому что ст. 12 «Которую любил я крепче всех в мире» повторяется в № 8, 5 (где, впрочем, Лесбия тоже не названа по имени), но, конечно, Катулл мог применить такую чёткую формулу и к другой женщине. Цицерон в речи «За Целия», 48, говорит, что Клодия «раскрыла дом свой для всякой похоти и напоказ вела себя, как блудная девка», — но это такая же ораторская гипербола, как и у Катулла. Упоминаемый в конце Эгнатий «из кроличьего края», ст. 18 (из испанской Кельтиберии, где водился особый вид кроликов «неисчислимой плодовитости». — Плиний Старший, VIII, 127) — подробнее обличается в № 39.

38. <К КВИНТУ КОРНИФИЦИЮ»

Адресат — поэт того же круга, что и Катулл (Овидий, «Скорбные элегии», II, 436, перечисляет его в ряду эротических лириков вслед за Катуллом, Кальвом, Тицидой, Меммием, Цинной и др.), он же и оратор, адресат ряда писем Цицерона, погибший в 41 г. в гражданской войне на стороне сената против Антония и Октавиана. По настроению стихотворение перекликается с № 30; комментаторы XIX в. считали их предсмертными произведениями Катулла, разочарованного в любви и умирающего в чахотке.

Ст. 8. …печальнее плачей Симонида. — Греческий лирик Симонид Кеосский (556—467) прославился хоровыми песнями (в том числе надгробными «френами» — он считался начинателем этого жанра) и эпиграммами (в том числе эпитафиями).

39. <НА ЭГНАТИЯ>

Ср. № 37, 17—20. О том, что кельтиберы (группа племён центральной и северной Испании, смешавшихся из древних жителей Испании, иберов, и пришлых, кельтов) имели обыкновение мыться и чистить зубы мочой, упоминают Страбон (III, 4, 16, с. 164) и Диодор (V, 33, 5). Этнографы отмечали такой же обычай у эскимосов и чукчей. В Риме же зубы обычно чистили порошком пемзы или золой пережжённых костей, рогов, раковин и т. п. Насмешки над людьми, которые смеются только затем, чтобы блеснуть зубами, восходят ещё к аттической комедии (Алексид у Афинея, 568c).

Ст. 2—5. На суде… — куда Эгнаций приглашён как друг подсудимого; …над костром… — куда он приглашён как друг дома, и в обоих случаях должен соблюдать пристойную скорбь.

Ст. 9—10. …будь ты из Рима… — в Риме у людей зубы хороши из-за светской привычки к уходу за ними, в Тибуре — от здорового климата, в апеннинской Сабинской земле — от здорового образа жизни (см. № 44 и примеч.), в Умбрии — ради экономии на лечении, в Этрурии — ради удовольствий обжорства (тучность этрусков подчёркнута на всех античных изображениях), у ланувийцев в Лации — просто от природы; но даже им не рекомендуется смеяться без причины (комментарий Р. Эллиса). Жителей своей родной Транспаданской области (к северу от По) Катулл причисляет сюда как бы для справедливости.

Ст. 11. …бережливый умбр… — перевод по рукописному чтению; в издании Бардона принято чтение «Будь растолстелый умбр…» (pinguis вместо parcus).

40. <НА РАВИДА>

Равид — лицо неизвестное. По интонациям и отдельным словам стихотворение близко к № 15 и поэтому связано скорее с соперничеством из-за Ювенция, чем с соперничеством из-за Лесбии. «Ямбами» (ст. 2) здесь, как и в № 54, 6, названы бранные стихи любого размера, в том числе и фалекиевского (которым написано и это стихотворение, и № 54). О долгой славе своих стихов (ст. 7) Катулл говорил ещё в № 1, 10.

41. <НА АМЕАНУ>

Амеана — гетера, любовница «лихоимца формийского» (ст. 4) Мамурры, героя № 29 (ср. № 57, 4); описание её безобразия детализируется далее, в № 43; цена в 10 000 сестерциев за любовные услуги (фантастически высокая) повторяется в стихотворении № 103 о своднике Силоне. Текст последних строк испорчен; Бардон принимает более изысканное чтение «…больна: не умеет спросить образную медь (т. е. металлическое зеркало), какова она взаправду».

42. <К СОБСТВЕННЫМ СТИХАМ>

В основе стихотворения — древний народный правовой обычай: вместо того, чтобы обращаться в суд, потерпевший мог собрать друзей, окружить обидчика в людном месте, хором выкрикнуть свою обиду и потребовать компенсации. Так и здесь: женщина, к которой Катулл посылал свои стихи (комментаторы вполне произвольно отождествляли её с Лесбией или с Амеаной), написанные на восковых табличках (см. примеч. к № 50), отказывается их возвратить, и Катулл скликает вокруг свои стихи: пусть они требуют, чтобы укравшая вернула им их таблички.

Ст. 1. Гендекасиллабы — по названию размера этого и других схожих стихотворений, ср. примеч. к № 12, 10.

43. <К АМЕАНЕ, КОТОРУЮ СРАВНИЛИ С ЛЕСБИЕЙ>

Ср. № 41, 4, где повторяется стих, упоминающий «лихоимца формийского» Мамурру, о котором см. № 29. Стихотворение интересно как свод примет женской красоты по римскому вкусу; ср. «неказистый нос» выше, № 41, 3; «с тощим задом, носастая, с тальей короткой, с большою ступнёю» (Гораций, «Сатиры», I, 2, 93); о мужчине — «глаза влажные, веки опухшие,… слюнявые губы, хриплый голос» (Апулей, «Апология», 59); наоборот, чёрные глаза упоминаются как достоинство у Горация («Оды», I, 32, 11), а длинные руки — у Проперция (II, 2, 5).

Ст. 6. …в провинции… — имеется в виду Галлия, или Предальпийская (если стихотворение написано в Вероне), или Заальпийская (если Мамурра на Цезаревой службе возил туда и Амеану).

44. <НА СЕСТИЯ>

Публий Сестий, народный трибун 57 г., друг и подзащитный Цицерона (который, однако, не раз упоминает о скверном характере Сестия — «К брату Квинту», II, 4, 1, «К Аттику», IV, 3, 3), пригласил Катулла к себе на обед для обсуждения своего последнего сочинения — речи против Анция (лица неизвестного).

За обедом Катулл простудился и в шутку объявляет причиной этого бездарную речь хозяина («холодный слог» — обычное выражение в античной литературной критике). Он отводит душу на своей вилле, лечась от кашля отваром из крапивы (ст. 14) — обычное латинское лекарство, рекомендуемое и Плинием, XXII, 35. Вилла эта лежит километрах в 40 к востоку от Рима; ближе её к Риму расположен Тибур с его пышными садами и здоровым климатом, место аристократических загородных резиденций, а дальше неё от Рима — земля сабинов с её лугами, оливковыми рощами и сельской простотой жизни (столь ценимой Горацием, который жил там лет 30 спустя). К этой вилле и обращается в своём стихотворении Катулл.

45. <О СЕПТИМИИ И АКМЕ>

Герои ближе неизвестны; комментаторы допускают возможность, что это не реальные лица, а идеальные фигуры счастливых любовников. Имя Септимия указывает на римлянина из хорошей семьи, имя Акмы — на греческую вольноотпущенницу. Чихание у греков и римлян считалось знаменьем для последнего сказанного слова — так уже у Гомера, а выражение «благосклонно чихнули Эроты» — у Феокрита, 7, 96. Благоприятной считалась у греков правая сторона, у римлян левая, — таким образом, стихотворение нарочито стилизовано под греческие нравы. Упоминание о богатствах Сирии и Британии (ст. 22) указывает на 55 г. — поход Цезаря в Британию и подготовку Красса к походу на Восток. В том же 55 г. Помпей на пышных играх при освящении храма Венеры вывел для травли 600 львов — это могло подсказать образ в ст. 7 (Плиний Старший, VIII, 53—54, там же: «вся сила львов — в их взгляде»).

46. <К ТОВАРИЩАМ ПО СЛУЖБЕ>

На отъезд из Вифинии весной 56 г. в свите Меммия (см. № 31 и 4). Вифиния с её главным городом Никеей (ст. 5) была страной плодородной, но полуварварской и разорённой недавней войною (№ 10, 28, 47), обратный же путь лежал мимо старинных греческих городов эгейского берега Малой Азии (ст. 6), всегда привлекавших внимание римских туристов: за 10 лет до Катулла Катон Младший нарочно замедлил вернуться с Востока в Рим «из желания постранствовать по историческим местам Азии» (Плутарх, «Катон», 12), а через 35 лет после Катулла Гораций спрашивал приятеля, как показались ему Хиос, Лесбос, Самос, Смирна и Колофон — «достойны иль нет своей славы?» («Послания», I, 11, 1—2). Морской сезон на Средиземном море открывался в середине марта, но в равноденствия (ст. 2) и в солнцеворот перебивался опасными бурями (Плиний Старший, XVIII, 221). Весенний западный ветер Зефир считался при этом более «добрым» у римлян, чем у греков, потому что на Италию он дул с моря, а на Эгейское море с холодных гор Пинда; Катулл (ст. 3) смотрит на него глазами римлянина.

47. <К ПОРКУ И СОКРАТИОНУ>

Порк (точнее, Порций) и Сократион — ближе неизвестные спутники проконсула Пизона и соперники Катулловых друзей Верания и Фабулла из той же свиты (см. № 28). Им больше повезло нажиться, и Катулл попрекает их воровством (ст. 1, «руки, обе левые» — см. примеч. к № 12, 1), развратом (Пизон назван Приапом, ср. Цицерон, «Против Пизона», 28, 69) и обжорством (ст. 5, «пир с утра», тогда как обычно в дополуденное время занимались только делами).

48. <К ЮВЕНЦИЮ, О ПОЦЕЛУЯХ>

Тема перекликается с знаменитыми стихами к Лесбии, № 5 и 7.

Ст. 3. Триста тысяч — для обозначения бессчётно большого числа — поговорочно, ср. № 9, 2.

Последствием этого стихотворения была ссора Катулла с Аврелием и Фурием, № 16.

49. <К МАРКУ ТУЛЛИЮ ЦИЦЕРОНУ>

Повод неизвестен, время тоже; гиперболически самоуничижительный стиль заставлял многих комментаторов видеть здесь иронию (ср. № 1 о своих «безделках»). Последний стих, действительно, двусмыслен и может пониматься «как ты — лучший за всех заступник» — тогда это может быть насмешкой над адвокатской неразборчивостью в выборе подзащитных (так, Цицерон обвинял Ватиния в 56 г. и защищал его в 54 г.; в обвинении оба раза принимал участие Кальв, поэтому для Катулла эти процессы были небезразличны, ср. № 14 и 53). Катулл мог дурно относиться к Цицерону за то, что тот осуждал неотерическую поэзию и аттицистическую прозу Кальва и других его друзей; и мог хорошо относиться за его речь «За Целия» против изменницы Клодии (Лесбии) в 56 г. и за его жестокую вражду с Клодием, братом Клодии, которого Катулл (судя по № 79) не любил.

50. <К ЛИЦИНИЮ КАЛЬВУ>

Ср. № 14. Стихотворение написано по римскому эпистолярному этикету — с точки зрения адресата: не «я пишу тебе ночью, усталый…», а «я писал тебе ночью, усталый…»

Ст. 2. …на табличках моих мы забавлялись. — Деревянные таблички, крытые воском, служили для черновых записей и в античности и долгое время в средние века.

Ст. 20. Немесида (она же Рамнунтская дева в № 64, 395, № 66, 71, № 68, 77) — богиня возмездия, в частности за любовные обиды (у лирических поэтов).

51. <К ЛЕСБИИ, О ЛЮБОВНОМ ТОМЛЕНИИ>

Перевод знаменитого стихотворения Сапфо (фр. 2, сохранился в цитате в анонимном трактате «О возвышенном», 10), обращённого к ученице, которую она ревнует к жениху. Вот его подстрочный перевод (курсивом даны места, опущенные или изменённые Катуллом):

Видится мне равен богам

Тот мужчина, который напротив тебя

Сидит и изблизи сладкий

Слышит голос

И желанный смех, а от этого моё

Сердце в груди замирает:

Довольно мне быстрого на тебя взгляда, и уже

Говорить я не в силах,

Но ломается мой язык, тонкий

Тотчас пробегает под кожею огонь,

Глаза ничего не видят, шумом

Оглушён слух,

Обливаюсь я потом, дрожь

Всю меня охватывает, зеленее травы

Становлюсь, и чтоб умереть, немного,

Кажется, мне осталось;

Но всё нужно вытерпеть…

Катулл вводит в стихотворение обращение к адресату — «Лесбия» (т. е. «лесбосская девушка»); видимо, после этого оно и стало для него постоянным псевдонимом его возлюбленной. Что Клодия стала «Лесбией» в честь самой Сапфо, — менее вероятно: Сапфо, по античному преданию, была чернява и некрасива. Катулл оборвал свой перевод на 3-й строфе, а 4-ю добавил от себя, чтобы она резко переосмыслила и весь предыдущий текст. В латинской поэзии такие повороты лирического сюжета были не редкостью (таков знаменитый второй эпод Горация с лирическим содержанием и сатирическими кавычками в концовке), но поэтам и филологам нового времени такой ход был непривычен, поэтому ещё с XVI в. (комментарий Ахилла Стация, 1566) стало высказываться мнение, что 4-я строфа Катулла — или ошибка редактора, присоединившего к законченному стихотворению посторонний отрывок (как в № 2b, 14b, 78b), или подделка переписчика. Некоторые филологи держатся этого мнения до сих пор.

По тому же образцу Сапфо сделано описание связи души с телом у современника Катулла — Лукреция (III, 152—157, пер. Ф. А. Петровского):

Ст. 8. Голос теряю… — Этот стих пропущен в рукописях Катулла и восстанавливается издателями по греческому тексту Сапфо.

Ст. 13—16. Праздность, мой Катулл, для тебя зловредна… — Общее место античной моралистики: ср. в латинской поэзии ещё у Теренция, «Самоистязатель», 109: «Всему тому виною — праздность крайняя! В твои года я занят не любовью был…» и т. д., а потом — в тираде Овидия, «Лекарство от любви», 135—150: «Праздность рождает любовь и, родив, бережёт и лелеет; Праздность — почва и корм для вожделенного зла…» и т. д. Цари и грады, погибшие от изнеженности, — Сарданапал, Крез, Александр в Вавилоне, сибариты в Сибарисе и пр. В каком соотношении находится содержание катулловой строфы и 5-й строфы Сапфо, от которой сохранилось лишь начало, указывающее на подобный же композиционный перелом, — мы не знаем.

52. <НА ВАТИНИЯ И НОНИЯ>

Ноний ближе неизвестен (Плиний Старший, XXXVII, 87, со ссылкой на это стихотворение упоминает, что сын его, сенатор, был казнён в 43 г. Антонием, желавшим присвоить себе его драгоценный опал, а внук его был консулом, по-видимому, в 35 г. н. э.). П. Ватиний, наоборот, был одним из самых заметных карьеристов-цезарианцев, против него произносили речи и Цицерон (в 56 г.) и Кальв (см. № 53), он был квестором в 63 г. (и уже тогда клялся своим будущим консульством — Цицерон, «Против Ватиния», 6), трибуном в 59 г., получил, по-видимому, твёрдое обещание консульства при договоре триумвиров в Луке в 56 г., стал претором в 55 г. (перебив эту должность у Катона Младшего, что было большим политическим скандалом); к этому времени, вероятно, и относится стихотворение Катулла. Консульства он достиг, но только в 47 г. и только «сменного», на несколько дней; некоторые исследователи полагают, что Катулл дожил до этого времени и написал эту эпиграмму о реальном, а не предполагаемом консульстве Ватиния, но это маловероятно. Ватиний, как и Ноний, страдал зобом (Цицерон, «Против Ватиния», 39; «К Аттику», II, 9, 2), отсюда объединение двух имён.

53. <О ЛИЦИНИИ КАЛЬВЕ>

Похвала ораторскому таланту Кальва, как № 50 — похвала поэтическому таланту. О Ватинии ср. № 52 и примеч.; ср. также № 14, 3. Кальв выступал с речами против Ватиния не меньше трёх раз — по-видимому, в 58 г. с обвинением в насилии против претора Меммия, будущего начальника Катулла в Вифинии; в 56 г., одновременно с Цицероном; в 54 г., с обвинением в подкупах при добывании претуры предыдущего года. Эти речи его пользовались наибольшей славой и читались ещё через полтораста лет, при Таците («Разговор об ораторах», 21 и 34; «особенно вторая речь — она богата красивыми словами и мыслями и хорошо рассчитана на судейский слух»). Какая из этих речей дала повод для стихотворения Катулла, неизвестно. Концовочное «Ну и шиш…!» («Кальв был маленького роста, за что и Катулл в стихах называет его salaputium disertum» — Сенека Старший, «Контроверсии», VII, 4, 7) — перевод условный, соответствующее латинское слово (по-видимому, непристойное) более нигде не встречается.

54. <НА ЦЕЗАРИАНЦЕВ И ЦЕЗАРЯ>

Текст стихотворения испорчен (после ст. 1 в рукописях повторяются строки № 50, 16—17), строки несвязны. Может быть, перед нами незавершённый набросок или группа набросков; может быть, к ним же принадлежит не попавший в «Книгу Катулла Веронского» отрывок

цитируемый со ссылкой на Катулла Порфирионом в комментариях к Горацию. Все упоминаемые лица ближе неизвестны, даже имена их восстанавливаются с сомнением; Цезарь «старается любой ценой войти в дружбу с людьми из самых низов», писал Цицерон («К близким», VIII, 4, 2). Судя по ст. 6—7 (с реминисценцией из № 29, 12), это стихотворение написано после № 29, т. е. в 55/54 г.

Ст. 5. …в котле варёный дважды. — Намёк на миф о Медее, которая таким колдовством вернула молодость Ясонову отцу; видимо, значит: «молодящийся старик»,

Ст. 6. …ямбы… — см. примеч. к № 40.

55+ 58b. <К КАМЕРИЮ>

Ст. 14—23 этого текста составляют в рукописях отдельный отрывок, расположенный после № 58, и перенесены сюда, между ст. 13 и 14 стихотворения № 55, предположительно. Главный признак единства текста — стихотворный размер: только здесь Катулл пользуется расшатанным, неравносложным фалекием (что передано и в переводе). Адресат стихотворения ближе неизвестен; тема его — лихорадочный поиск молодого человека по целому городу — не раз возникает в комедиях (Плавт, «Амфитрион», 1009 сл.; «Эпидик», 196 сл.; Теренций, «Братья», 713 сл.). Маршрут поиска (ст. 3—6): с Малого Марсова поля на Целийском холме, через Большой Цирк («плутовскою» называет его публику Гораций, «Сатиры», I, 6, 113) к Тибру, потом к северу в центр города — форум с лавками (в том числе книжными) и храмом Юпитера Капитолийского над форумом, и наконец, дальше в сторону Большого Марсова поля, где летом 55 г. Помпей открыл большой каменный театр с портиком, сразу ставшим модным местом. Мифологические сравнения (58b, 1—10) уподобляют героя медному великану Талу, трижды в день обегавшему весь Крит при царе Миносе (Платон, «Минос», 321; Аполлодор, 1, 9, 26); Ладу, знаменитому олимпийскому бегуну-победителю (Павсаний, III, 21, 1); Пегасу, крылатому коню; Персею в крылатых сандалиях; коням «биги» (колесницы) фракийского царя Реса, украденным Одиссеем и Диомедом («Илиада», VIII); и ветрам в мешке, подаренным Эолом Одиссею («Одиссея», X).

56. <К КАТОНУ>

Адресат — или Валерий Катон, поэт и грамматик, которого хвалили Тицида и Цинна и над которым посмеивался в стихах Фурий Бибакул (см. с. 146); или М. Порций Катон Младший, будущий герой гражданской войны против Цезаря, прославившийся самоубийством в Утике в 46 г., — при всей своей знаменитой строгости нрава он в быту отличался склонностью к неуклюжему юмору. В частности, на приятеля, отбившего у него невесту, Катон писал сатирические ямбы, «подражая едкости Архилоха» (Плутарх, «Катон Младший», 7). Стихотворение Катулла зачином своим тоже подражает зачину одного из фрагментов Архилоха (фр. 107 Д) (пер. В. В. Вересаева):

57. <НА МАМУРРУ И ЦЕЗАРЯ>

Ср. № 29. «Цезарь не скрывал, что в стишках о Мамурре Катулл заклеймил его вечным клеймом» (Светоний, «Юлий», 73) — может быть, с намёком на ст. 5. Здесь, в отличие от № 29, политическая тема прямо не затрагивается, а перечисляются лишь общие пороки, в том числе и неудачливая «учёность» (ст. 7): Цезарь был автором сочинения по грамматике и любительских стихов, Мамурра тоже «лез на Парнас» (№ 105).

58. <К ЦЕЛИЮ, О ПАДЕНИИ ЛЕСБИИ>

Обычно считается, что это стихотворение (как и № 11) относится к последнему разрыву Катулла и Лесбии; но, конечно, подобные приступы гиперболического отчаяния могли быть у него и раньше. Во всяком случае, ст. 3 перекликается с № 8, 5 и № 37, 12. Адресат стихотворения — может быть, веронский Целий, поверенный Катулла в № 100, а может быть, М. Целий Руф (82?—46), народный трибун 52 г., претор 48 г., видный молодой оратор и политик, сперва поборник сената, потом Цезаря, светский человек, славившийся мотовством и распущенностью, корреспондент и подзащитный Цицерона в процессе 56 г. Целий тоже был любовником Клодии, сам (по-видимому) с нею порвал, и она обвиняла его в попытке отравить её. В этой речи Цицерона («За Целия», 38 и 49) и содержатся самые знаменитые цицероновские характеристики Клодии и её распутства.

59. <НА РУФУ>

Руфа — ближе неизвестна; прозвище «Руфа» означает «рыжая» — обычный предмет насмешки. Судя по упоминанию Бононии (Болонья), стихотворение относится к веронской поре жизни Катулла. Перевод непристойных ст. 1—2 дан условный. Побираться, таская еду, выставляемую на кладбищах душам мёртвых («с костров смертных», ст. 3 — нарочитое преувеличение), считалось пределом нищенского падения.

60. <К НЕИЗВЕСТНОМУ ИЛИ НЕИЗВЕСТНОЙ>

Подлинник не даёт возможности различить, обращено стихотворение к мужчине или женщине. Отрывочное стихотворение, перекликающееся с жалобами Ариадны в № 64, 154. Образец — Еврипид, «Медея», 1342—1343: «Ты львица, а не женщина! в тебе / Тирренской Скиллы дикая порода…» Скилла (ст. 2) — чудовище, хватающее пловцов с проплывающих кораблей; у Гомера изображается исполинской женщиной с тремя туловищами и шестью руками («Одиссея», XII), но у поздних поэтов — женщиной с одним туловищем, опоясанным по бёдрам пёсьими головами.

61. <ЭПИТАЛАМИЙ ВИНИИ И МАНЛИЯ ТОРКВАТА>

Виния (в рукописи Юния) Аврункулея ближе неизвестна. Манлий, может быть, тождествен с Л. Манлием Торкватом, будущим претором 49 г., павшим в 47 г. в Африке на стороне помпеянцев против Цезаря; Цицерон высоко ценил его как оратора («Брут», 265) и вывел поборником эпикурейства в диалоге «О предельном добре и зле», где, между прочим, упоминается и о его любви к поэзии (I, 72).

Римский брак был сложным обрядом. Основная часть его справлялась днём в присутствии жрецов и свидетелей: подписывался контракт о приданом, посажёная мать («пронуба») соединяла руки жениху и невесте, совершались установленные символические действия (при патрицианском браке новобрачные вкушали от полбенного хлеба и сидели на креслах, покрытых овчиной; при плебейском невеста была «продаваема» жениху за медную монету, которой ударяли о весы), приносились жертвы богам, а затем устраивался пир в доме отца невесты. С наступлением темноты начиналось шествие, провожавшее невесту в дом жениха, — с факелами (ст. 77, 98 и др.), флейтами (у Катулла не упоминаются), пением непристойных «фесценнинских песен» (ст. 126) и разбрасыванием орехов, символизирующих плодовитость (ст. 127). Невесту вели три мальчика-дружки, у которых оба родителя были в живых: один нёс впереди факел (в этой роли Катулл представляет самого бога брака — Гименея, ст. 15), два других держали её за руки (ст. 181—182), а перед домом жениха передавали её посажёным матерям («добрым женщинам» — единомужницам, ст. 186). У дверей она натирала косяки жиром («лоснящаяся притолка», ст. 168) и переступала порог, не задевши, во избежание дурного знамения (ст. 166). Катулл сопровождает это описание римского обряда припевом «О Гимен, Гименей…» из песен, сопровождавших аналогичный греческий обряд.

Пять частей стихотворения — славословие богу Гименею (ст. 1—75), песня перед домом невесты (76—120), во время шествия (121—155), перед домом жениха (156—190) и перед порогом брачного покоя (191—235: «эпиталамий» в узком смысле слова). Ст. 80—83 и 112—114 не сохранились.

Ст. 1—2. …холма Геликонского / Житель… — Гименей, бог брака, считался сыном одной из Муз (по Катуллу — Урании, ст. 2, может быть, по сходству с Венерой-Уранией; другие называют Каллиопу, Клио, Терпсихору), а обителью Муз была гора Геликон с источником Аганиппой, возвышавшаяся в Беотии (Аонии) близ города Феспий (ниже, ст. 27—30).

Ст. 1—10. Ты чело увенчай… — Гименей изображается в женском свадебном уборе — венке, плаще (точнее, фате жёлтого свадебного цвета) и сандалиях.

Ст. 17. …к фригийцу-судье… — К Парису, судившему спор трёх богинь о красоте.

Ст. 56. В руки… юноше… — Здесь и ниже (ст. 66 «даст… детей») использованы юридические формулы римского брака, по которому жена поступает «под руку» (во власть) мужа «для произведения детей».

Ст. 72. …защитников… — Воинами-легионерами могли быть только полноправные римские граждане, рождённые в браке, справленном по полному обряду.

Ст. 93. Гиацинта встаёт цветок! — Имеется в виду не современный гиацинт, принесённый с Востока только в средние века, а какая-то порода тёмного ириса или дельфиния: «гиацинтовыми» называет Гомер кудри Одиссея («Одиссея», VI, 231).

Ст. 115. Белой ножкою ложа. — В отделке из слоновой кости. Ср. подобный же мотив во фрагменте Тициды (с. 145).

Ст. 128—129. Орехов пусть… даст наложник… — «Мальчики-наложники… покидая свою постыдную службу, разбрасывали орехи, детскую свою забаву, словно в знак, что уже гнушаются ребячествами», — пишет Сервий (комментируя вергилиевские слова «муж, сыпь орехи». — Эклога 8, 30). Обычно на свадьбе, конечно, орехи разбрасывал сам жених: образ «наложника» вводит только Катулл.

Ст. 134. Послужи-ка Таласию! — «Таласию!» — ритуальный возглас на римских свадьбах, смысл которого был неясен уже в классическую эпоху; в частности, Таласий считался латинском богом брака, подобным Гименею.

Ст. 136—137. Ты вчера ещё был безус / И селянками брезговал… — Подразумевается: «когда хозяин, выезжая на виллы, брал тебя с собою».

Ст. 194. Словно белая лилия… — Условный перевод названия неизвестного растения parthenice («девическое»). «Хотя мы под словом парфеника и отыскали русское название «стенник», но белый цвет этого растения, признаемся, нам незнаком; для нас довольно грации сравнения» (Фет).

Ст. 206—208. Тот песка африканского… примеры несчётного множества, как в № 7.

Ст. 213. …столь древний род… — Манлии Торкваты были знатным патрицианским родом, гордившимся предками-героями ещё с IV в. до н. э.

Ст. 228—230. …как от матери… — Т. е. Телемах, сын Одиссея, обязан своим добрым именем не в последнюю очередь доброй славе Пенелопы, знаменитой верностью своему мужу.

62. <ЭПИТАЛАМИЙ — ИДИЛЛИЯ>

Это единственное стихотворение Катулла, сохранившееся не только в веронской рукописи и списках с неё, но и отдельно — в составе парижской «рукописи де Ту» (codex Thuanens) IX в., антологии латинских лирических стихотворений. Изображается момент, когда пир в доме отца невесты уже кончен, а выход невесты к шествию происходит только в конце стихотворения. Промежуток занят перекличкой хоров, в которой каждая пара реплик варьирует одну и ту же тему; такие стилизации народных песен были разработаны Феокритом и другими александрийцами. Римских реалий в стихотворении нет, фон греческий, причём совершенно условный: предполагается, что горы Олимп (на севере Фессалии) и Эта (на юге Фессалии) стоят рядом (ст. 1, 7).

Ст. 1. Веспер — планета Венера как вечерняя звезда; как утренняя звезда («под названьем другим», ст. 35) она называлась Фосфор.

Ст. 28. Что порешили мужи… — Т. е. брачный контракт заключается днём, а невеста жениху вручается вечером.

Ст. 33—35. В несохранившихся строках, по-видимому, девушки говорили: «Ночной Веспер благоприятствует краже: вот и у нас похитили подругу»; юноши отвечают: «Да, Веспер приводит ночь, но он же под именем Фосфора приводит и день».

Ст. 53. Ни садовод, ни пастух… — Точнее: «Ни земледел, ни бычок…» — бычков впрягали в плуг, которым в виноградниках проводили борозды между лозами для стока воды.

Ст. 64. Так против двоих не упорствуй… — Греческая пословица (восходящая к мифам о Геракле); переосмысление её применительно к трём третям девства — причудливое новшество Катулла.

63. <АТТИС>

В мифологии Аттис — это имя любимца фригийской богини Кибелы (или Кивевы); центральным местом её культа был город Пессинунт в глубине Малой Азии близ горы Диндимы (отсюда третье имя, «Диндимена», ст. 13, ср. 91), другим — гора Ида (ст. 30) в прибрежной Малой Азии близ Трои; эту Иду смешивали с другой Идой, на Крите, а Кибелу отождествляли с чтившейся на Крите Реей, матерью Зевса и других богов. Как богиня плодородия она чтилась экстатическими оргиями под звуки тимпанов (бубнов) и кимвалов (литавр), жрецы её должны были вести аскетический образ жизни и обычно подвергали себя оскоплению архаическим каменным ножом. Эти жрецы назывались галлами (ст. 12) по названию малоазийской реки (отсюда же название «галлиямба» — редкого стихотворного размера, которым написано это стихотворение), а предводитель их назывался Аттис. Судьба такого Аттиса и представлена в стихотворении Катулла (может быть, по неизвестному эллинистическому образцу); возможно (но не более того), что толчок к нему дала Катуллу поездка в Малую Азию в 57—56 гг. Впрочем, культ Матери Богов был хорошо известен в Риме, пользовался официальным признанием с 204 г., в честь неё справлялись ежегодные Мегалесийские игры, процессии её жрецов выразительно описывал Лукреций (II, 600—643).

Ст. 8. Аттис… схватила… — До оскопления Катулл говорит об Аттисе в мужском роде, после оскопления — в женском (ср. ст. 27 «новоявленная жена»); именно как приметы женственности упоминаются «белоснежные руки».

Ст. 22. …в загнутую дуду… — Духовые инструменты считались изобретением мифического фригийского сатира Марсия (а струнные — исконно греческими); обычно дудки («флейты», как часто неправильно переводят) делались из прямого камыша, но в изображениях встречаются и изогнутые.

Ст. 23. Менады — вакханки: экстатические культы Кибелы и Вакха (священным растением которого был плющ), имели много общего.

Ст. 36. …без даров церериных… — Не вкусив хлеба.

Ст. 43. Пасифея — харита, жена бога сна Гипноса.

Ст. 53. …где снег не сходит… — Преувеличение, снег на Иде лежит только зимой: ср. ст. 30, 70 «зелёной Иды».

Ст. 60. Форум, стадий и палестра… — Стадий (стадион) служил для упражнений в беге, палестра — в борьбе; гимнасий — двор с прилегающими постройками для телесных упражнений вообще. Они считались приметами истинной греческой культуры с её заботой о теле — гимнасий был в каждом, даже самом маленьком, греческом городе. Аттис, как и Катулл и каждый античный человек, испытывает перед дикой «негородской» природой не романтическое умиление, а ужас.

Ст. 66. …цветов венками… украшен… — Так украшали двери дома молодого человека его поклонники.

Ст. 76. …львам своим Кибела… — Кибела изображалась могучей женщиной в венце, похожем на башню, и на колеснице, запряжённой львами.

Ст. 91. О Кибела… — Такая же охлаждающая концовка, как бы берущая в кавычки весь пафос основной части стихотворения, как и в № 51. Если «Аттис» — переложение эллинистического стихотворения, то эта концовка и здесь могла быть прибавлена самим Катуллом.

64. <СВАДЬБА ПЕЛЕЯ И ФЕТИДЫ>

Стихотворение разрабатывает один из самых популярных греческих мифов. Свадьба смертного Пелея с богиней Фетидой (как и другой мифологический брак — Кадма с Гармонией), на которой гостями были сами боги, представлялась символом счастливого прошлого, когда люди и боги были близки. Об этой свадьбе упоминается и у Гомера («Илиада», XXIV, 61—63), и в фрагментах Гесиода, и у Пиндара (Пиф. 3); однако конкретный эллинистический образец, послуживший основой для Катулла, неизвестен. Морской богине Фетиде было предсказано, что она родит сына, который будет сильнее своего отца; узнав это, Юпитер не решился соединиться с нею, а уступил её (ст. 27) в жёны смертному — аргонавту Пелею, и она родила ему Ахилла. Однако обычно рассказывалось, что брак Пелея с Фетидой предшествовал походу аргонавтов, справлялся на горе Пелионе, и кентавр Хирон предсказывал будущее Ахилла (так у Еврипида, «Ифигения в Авлиде», 1036—1074). Катулл переменил завязку, чтобы ввести важный для него мотив любви с первого взгляда между Пелеем и Фетидой.

Стихотворение построено по частой в эллинистических эпиллиях схеме — в рамку основного рассказа вставлен оттеняющий дополнительный; здесь это история брошенной Ариадны (тема, по тем же александрийским образцам популяризированная в Рима Овидием, «Героиды», 10; «Метаморфозы», VIII, 173—181; «Фасты», III, 459—516). План всего стихотворения — симметричный: вступление (1—30), смертные гости на свадьбе (31—49), изображение покрывала с вытканной историей Ариадны (50—266), божественные гости на свадьбе и вещая песня Парок (267—380), заключение (381—407). План вставной части тоже симметричный: в центре — жалобы брошенной Ариадны (124—201), перед этим — предыстория на Крите (76—123), после этого — предыстория в Афинах (202—248), в заключении — явление Диониса-Вакха для брака с Ариадной (251—264). Таким образом центр тяжести в обоих построениях единообразно смещён к концу (песня Парок, явление Вакха). Оба сюжета, обрамляющий и вставной, известны античному искусству; две росписи с изображением брошенной Ариадны найдены в Помпеях.

Ст. 1. Древле корабль из сосны, на хребте Пелиона рождённой… — Реминисценция знаменитого начала «Медеи» Еврипида, переложенной на латинский язык Эннием: «О, если бы дубравы пелионские / Под топорами сосен бы не рушили…» Пелион — гора в южной Фессалии, близ Пелеева царства, часто упоминаемая в мифах.

Ст. 3. В край, где Фасис течёт… — т. е. в Колхиду, царство Эета, сына Солнца и отца Медеи. Фасис — ныне Риони.

Ст. 8. Им богиня сама… — Афина-Полиада («Градодержица»), наставница людей в мореходстве. Арго изображается здесь как первый в мире корабль (ср. ст. 11), хотя дальше оказывается, что Тесей уже плавал на кораблях к Миносу и от Миноса; это — непоследовательность мифологической хронологии, замеченная уже самими древними (Федр, IV, 7).

Ст. 23a. Стих сохранился не полностью и дополнен Перлькампом.

Ст. 28—30. …дщери Нерея… внучку Тефия и Океан… — Тефия и Океан, дети Неба и Земли, были родителями Нерея и старших морских нимф, Океанид; Нерей был, в свою очередь, родителем младших морских нимф, Нереид, в числе которых была Амфитрита, ставшая женой Посидона (выше, ст. 11 — в переносном значении «море»), и Фетида, героиня поэмы.

Ст. 37. Все к Фарсалу сошлись… — В греческих мифах столица Пелея не названа; Катулл помещает её в крупнейший город южной Фессалии, где находилось древнее святилище Фетиды (Страбон, IX, 5, 6). Гости же к нему являются даже из северной Фессалии (Краннон, Ларисса, Темпейская долина) и с острова Скироса, где потом будет воспитываться сын Пелея Ахилл.

Ст. 39. Не прочищают лозы виноградной кривою мотыгой… — В Италии виноградные лозы привязывали к деревьям или шестам, в Малой Азии давали им виться по земле, в Греции был в ходу и тот и другой способ; здесь Катулл указывает на второй.

Ст. 45. Тронов белеется кость… — Римская реалия: слоновой костью отделывались «курульные кресла» главных римских должностных лиц.

Ст. 52. …с пенношумного берега Дии… — Дия — сказочный остров, положение которого неопределённо; в «Одиссее», XI, 325, говорится, что Ариадну убила Артемида «тихой стрелой, наущённая Вакхом, на острове Дии». Когда этот мрачный миф был вытеснен более радостным, кончавшимся свадьбой Ариадны и Вакха, то Дия стала отождествляться с Наксосом, местом древнего культа Диониса-Вакха (впервые — у Каллимаха); видимо этой традиции следует и Катулл.

Ст. 71. Эрицина — римское прозвище Венеры (по её сицилийскому храму в Эриксе).

Ст. 75. …гортинские кровли. — Гортина — город на Крите близ главного Миносова города Кносса; поэтому «гортинский», как и «кносский» (ст. 172) значит «критский».

Ст. 76. Город Кекропа… — Афины (по имени древнейшего афинского царя, сына Земли).

Ст. 77. …Андрогея убийство… — Андрогей, сын критского царя Миноса и брат Ариадны, был в Афинах на состязаниях, вышел победителем, был из зависти убит афинянами, и за это Минос заставил Афины каждый год посылать по семь юношей и девушек на съедение критскому чудовищу Минотавру.

Ст. 80. …необширный измучился город… — изящная учёная подробность: напоминание, что Афины стали большим городом только при Тесее (организовавшем «сселение» из окрестностей), а до этого занимали лишь акрополь и были так слабы, что не выдержали осады Миноса.

Ст. 83. Не хороня, хоронить… — Т. е. оплакивать заживо: стилистический оборот, заимствованный из греческого языка.

Ст. 86. Тотчас на гостя глядит… — Пробуждение любви Ариадны к Тесею изображено по образцу пробуждения любви Медеи к Ясону в «Аргонавтике» Аполлония Родосского, кн. III.

Ст. 89. …над струями Эврота… — В Спарте; мирт рос в этих местах (Павсаний, III, 22, 9), но в поэзии упоминался редко: мирт был мирным растением, а Спарта воинственной.

Ст. 95. Мальчик святой, к печалям людским примешавший блаженство! — Ср. 36, 3 (эпитет «святой») и 68, 18 (сладость и горечь любви).

Ст. 96. …богиня, кому Идалийские рощи подвластны! — Венера, см. 36, 12.

Ст. 100. …золота стала бледнее… — Бледность смуглой кожи сравнивается с золотом, как ниже, № 81, 4.

Ст. 118. …сестры… матери… — Матерью Ариадны была Пасифая, дочь Солнца, страдавшая противоестественной любовью к быку; сестрой — Федра, будущая жена Тесея, погибшая от несчастной любви к своему пасынку Ипполиту. Эти мотивы, при всей беглости упоминания, тоже вписываются в картину, рисуемую Катуллом.

Ст. 143. Женщина пусть ни одна не верит клятвам мужчины… — Этот стих буквально цитируется Ариадною в «Фастах» Овидия, III, 475, где она, заподозрив в измене уже и Вакха, восклицает: «Женщина пусть ни одна, — вновь крикну, — не верит мужчине!..»

Ст. 150. …и потерять скорей не решилась ли брата… — Чудовищного Минотавра, для борьбы с которым Ариадна дала Тесею спасительную нить (ст. 113; ср. ст. 181). Здесь вновь присутствуют ассоциации с судьбой Медеи, которая, спасая Ясона от погони, убила своего брата Абсирта, но потом всё же была брошена Ясоном.

Ст. 154. Львица какая тебя родила… — Ср. № 60 и примечание о реминисценции из той же еврипидовской «Медеи».

Ст. 156. Сиртами ль ты порождён… — Сирты — опасное мелководье у песчаных берегов Ливии; упомянуты в параллель Харибде, символизирующей морскую глубину.

Ст. 159. …отца старика… суровых укоров… — Неожиданное сближение трагического образа Эгея с комедийным образом старика-отца, всегда недовольного сыном.

Ст. 172. …гнозийских [кносских] брегов не касались Кекроповы кормы… — См. выше примечания к ст. 75—76.

Ст. 178. …к Идейским горам… — Т. е. на родной Крит (о критской горе Иде см. примечание к № 63).

Ст. 204. …кивнул головою… — Знаменитый жест Зевса из «Илиады», I, 528.

Ст. 211. …Эрехфейскую пристань. — Афинскую, по имени древнего царя Эрехфея, прадеда Эгея (ср. ниже ст. 229).

Ст. 216. Ты, возвращённый едва… — Тесей родился и вырос на чужбине, а к Эгею в Афины пришёл лишь незадолго до описываемых событий: характерный для Катулла чувствительный мотив.

Ст. 222. Благоприятной судьбы… знаки… — т. е. белые паруса.

Ст. 227. …иберской своей чернотою… — «Черноватый пурпур» по словам Сервия (комментарий к «Энеиде», IX, 582), выделывавшийся в Испании с помощью ржавчины местного железа.

Ст. 228. …Та, что в святом обитает Итоне… — Афина: так назывались город в Беотии и гора в южной Фессалии (место свадьбы Пелея и Фетиды!), оба со святилищами Афины.

Ст. 241. А с крепостной высоты… — С афинского акрополя; по другому преданию, Эгей бросился в море с южного аттического мыса Суния.

Ст. 261. Иакх — одно из имён Вакха-Диониса (в мистическом культе Элевсинской троицы — Цереры, Прозерпины и Иакха).

Ст. 252. …на Нисе рождённых… — Ниса — сказочная гора где-то на Востоке, на которой младенец Вакх был воспитан Силеном.

Ст. 256. Тирсы одни потрясали… — Тирс, виноградный прут с шишкой на конце, был непременной принадлежностью культа Вакха.

Ст. 259. Таинства знаки несли, в плетёных скрыв их кошницах… — По обряду элевсинских мистерий, см. примеч. к ст. 251.

Ст. 264. …из варварских дудок. — Дудки (флейты) считались фригийским изобретением, ср. № 63, 22.

Ст. 282. Фавон — латинское имя Зефира, западного ветра (см. примечание к № 46).

Ст. 285. Пеней — одна из крупнейших греческих рек, протекающая в Фессалии по Темпейской долине (см. примеч. к ст. 37).

Ст. 287. …сестёр Мнемонид… — Муз, дочерей Мнемосины, богини памяти; одним из их обиталищ была Пиерия, область к северу от Пенея. Текст испорчен, перевод по конъектуре Гейнзиуса.

Ст. 290. …сестру Фаэтона… — Т. е. тополь: сёстры-Гелиады, плакавшие о своём брате Фаэтоне, упавшем с солнечной колесницы, были обращены в тополя (Овидий, «Метаморфозы», II).

Ст. 294. Прометей — главный виновник свадьбы Пелея и Фетиды: это он открыл пророчество, что Фетида родит сына сильнее, чем отец. «Умом исхищренный» — приблизительная этимология его имени. «Лёгкие знаки… кары» — рубцы от цепей и орлиного клюва: может быть, также вделанный в перстень кусок скалы, где он страдал (Плиний Старший, XXXVII, 2).

Ст. 300. С единородной сестрой… — Артемидой; в Идре (Идриаде в Карии) она чтилась в образе подземной Гекаты. У Гомера, «Илиада», XXIV, 62, Аполлон присутствует на свадьбе Пелея и поёт песню под звуки лиры; откуда у Катулла (или его источника) мотив «презренья» к Пелею, неясно: может быть, Аполлон, будущий заступник Трои и враг Ахилла, переносит эту вражду и на его отца?

Ст. 314. …веретено… с подвешенным диском… — Этот диск на нижнем конце веретена своею тяжестью придавал ему лишнюю энергию вращения.

Ст. 323. Ты, о Эматии столп… — Эматия — поэтическое название Македонии, но здесь оно по смежности перенесено на Пелееву Фессалию.

Ст. 339. Враг не спину его, но храбрую грудь лишь увидит… — Реминисценция из «Илиады», XIII, 289—290, о Мерионе: «Верно, не в выю тебе, не в хребет бы оружие пало: / Грудью б ты встретил копьё…»

Ст. 344. …тевкрская кровь… — Тевкры (и, ниже, ст. 367, «дарданяне») — поэтическое название троянцев.

Ст. 345. Пелопа коварного третий наследник — Агамемнон: или по смене поколений Пелоп — Плисфен — Атрей — Агамемнон (не общепринятый вариант), или по смене власти Пелоп — Атрей — Фиест — Агамемнон (так у Гомера, «Илиада», II, 105 сл.). Пелоп-родоначальник назван «коварным» за то, что он убил колесничего Миртила, помогшего ему прийти к власти, и за это был проклят со своими потомками.

Ст. 357. Скамандр — река под Троей; битва на её берегах описывается в «Илиаде», XXI.

Ст. 362. …та обречённая смерти добыча… — Поликсена, дочь Приама, после победы греков принесённая в жертву над могилой Ахилла.

Ст. 367. Цепи Нептуна… — Стены Трои, сложенные когда-то Нептуном (и Аполлоном) по приказу Юпитера.

Ст. 377. Шею её окружить вчерашнею ниткой не сможет… — Поверье, что при потере девственности шея толстеет, известно у разных народов, но в латинской поэзии с достаточной внятностью больше не выражено нигде.

Ст. 391. Вёл восклицавших тиад… — Тиады — то же, что и вакханки: экстатические спутницы Либера (италийское имя Вакха).

Ст. 394—395. Считалось, что в священном Аполлоновом городе Дельфах Аполлон обитает только летом, а зимою на его место торжественно вселяется Вакх. Маворс — Марс (архаическая форма имени), Тритона-ручья богиня — Афина-Минерва (одно из объяснений её не совсем ясного прозвища «Тритогения»), дева Рамнунта — Немезида (по её храму в аттическом городе).

65. <К ГОРТЕНЗИЮ (Г)ОРТАЛУ>

Сопроводительное послание при переводе из Каллимаха (Баттиада, ст. 16, — т. е. потомка Батта, легендарного основателя Кирены, откуда был родом Каллимах, — ср. № 7) — по-видимому, при № 66. Адресат — знаменитый римский оратор, консул 69 г., старший современник и соперник Цицерона, сам писавший стихи (о которых Катулл в № 95 отзывается весьма нелестно). В подлиннике стихотворение представляет собой один длиннейший синтаксический период — может быть, имитируя ораторский стиль адресата. Написано, по-видимому, одновременно с № 68, где тоже говорится о смерти брата в Троаде («на плоском прибрежье Ретея», ст. 7).

Ст. 6. …Леты… волна… — Лета, река забвения в подземном мире, в таком качестве впервые упоминается в греческой литературе у Платона («Государство», 621c), в римской — здесь.

Ст. 13. Давлия (по названию местности в средней Греции) — Филомела, обращённая в соловья и плачущая о своём убитом племяннике Итисе. Отец Итиса Терей изнасиловал Филомелу и вырезал ей язык; за это Филомела и сестра её, жена Терея, убили Итиса и накормили Терея мясом сына.

Ст. 20. Яблоко… — обычный в Греции знак объяснения в любви. Здесь это намёк на стихи Каллимаха об Аконтии и Кидиппе (из сборника «Причины»): влюблённый Аконтий послал равнодушной Кидиппе яблоко с надписью «Клянусь выйти за Аконтия», она прочла её вслух, и эти слова оказались её клятвою и т. д.

66. <КОСА БЕРЕНИКИ>

Перевод стихотворения Каллимаха из сборника «Причины» (учёные элегии о причинах различных обычаев, явлений, предметов — в данном случае, созвездия). Береника Киренская была женой (и двоюродной сестрой, ст. 22) Птолемея III Евергета (247—222). Вскоре после воцарения и свадьбы Птолемей должен был выступать на войну против Селевка Азиатского (гиперболически изображённую в ст. 35—36); Береника, молясь о его благополучном возвращении, отрезала локон своих волос и посвятила их Афродите Зефиритской (ст. 57—58) — под этим именем была причтена к богам недавно умершая Арсиноя, тётка Береники и Птолемея. Но наутро волосы исчезли из храма. Царь был в гневе (потому что недоброжелатели, завладев ими, могли магическими операциями погубить и его и царицу); но придворный астроном Конон Самосский (ст. 1—6), друг Архимеда, спас положение, объявив, что эти волосы вознесены на небо (как когда-то «венец Ариадны», Северная Корона, ст. 59—60) и стали созвездием: название «Волосы Береники» было присвоено группе слабых звёзд между Львом, Девой, Большой Медведицей («Каллисто», «Ликаонова дочь», ст. 66) и Волопасом («Боот», ст. 68), до этого не имевшей названия («несут безымянность», писал о них незадолго до того Арат в своей астрономической поэме, ст. 145). Потом это название забылось и вновь было восстановлено в астрономической литературе уже в XVII в. при Тихо Браге. Каллимах описал это придворное событие по горячим следам; папирусные отрывки его элегии сохранились (фр. 110), вот их подстрочный перевод. Написано стихотворение от лица самой вознесённой в небо косы Береники.

Ст. 6. Тривия — Луна (см. примеч. к № 34, 15), влюблённая в прекрасного пастуха Эндимиона; когда она сходит к нему на карийскую гору Латм, происходят новолуния и лунные затмения.

Ст. 12. В край ассирийский… — Т. е. сирийский (частое в античности отождествление): в Сирии находилась Антиохия, столица Селевка Азиатского.

Ст. 27. Подвиг забыла ли ты… — Отец Береники хотел выдать её за Птолемея III, а мать — за Деметрия, брата македонского царя. Деметрий приехал в Кирену, но был принят недоброжелательно и вскоре убит по обвинению в прелюбодеянии с царицей-матерью. Каллимах и Катулл считают, что в заговоре против него участвовала и Береника.

Ст. 43. …из холмов высочайший… — Гора Афон на фракийском берегу; Ксеркс, царь персов («мидян»), в своём походе на Грецию в 480 г. не пожелал обводить флот вокруг его опасных скал и прорыл канал через перешеек между Афоном и материком.

Ст. 44. …Фии блистающий сын — Гелиос — Солнце.

Ст. 48. …племя халибов… — Народ в железорудном Закавказье, иногда считавшийся изобретателем обработки железа (наряду с мифическими киклопами и дактилями).

Ст. 51. …плакали сёстры… — Другие кудри, оставшиеся на голове Береники.

Ст. 53—54. Единородец слетел… — Тёмное место. Почему обожествлённая Арсиноя названа «Локрийской», неизвестно; может быть, по совпадению названий «Зефирия» — её храма близ Канопа к востоку от Александрии (ст. 58) и «Зефирия» — мыса возле города Локров в Южной Италии. Братьями Мемнона (сыновьями Зари) были, между прочим, ветры всех сторон света, и один из них, западный Зефир, мог считаться «слугой» (ст. 58) Арсинои по имени её храма Зефирия; но с конями ветры обычно не отождествлялись.

Ст. 55, 58. Венера и Зефирита — та же Арсиноя («Афродита Зефирская»).

Ст. 68. Долгий в закате своём… — Боот (Волопас) назван так ещё у Гомера («Одиссея», V, 272): это созвездие, вытянутое полосой от горизонта к полюсу, опускается за горизонт в течение четырёх часов (по счёту Арата и Евдокса).

Ст. 69. …стопы попирают бессмертных… — Богов, живущих выше звёзд.

Ст. 70. Тефия — океан, окружающий землю (точнее — сестра и жена бога Океана, см. № 64, 29).

Ст. 71. Рамнунтская Дева — Немезида (см. примеч. к № 64, 394): она может наказать говорящую косу за то, что та ставит человеческую приязнь выше небесного удела.

Ст. 79. Вы, кого сочетать… — Логика перехода от эпической части к просительной: «в девичестве Береники я мало получала умащений, а в замужестве её не успела ими насытиться; поэтому пусть новобрачные приносят мне в жертву именно благовония». В Греции замужние женщины душились сильнее и обильнее, чем девушки. Оникс (ст. 82) считался таким камнем, в сосудах из которого благовония долго не портились (Плиний Старший, XXXVI, 60).

Ст. 94. Хоть бы горел Водолей там, где горит Орион! — Водолей и Орион — созвездия на противоположных сторонах неба; смысл: «и пусть тогда хоть всё смешается в небесах».

67. <РАЗГОВОР С ДВЕРЬЮ>

Разговор, полный не совсем понятных намёков на местные веронские сплетни. Раннее сочинение Катулла. Дом, с дверью которого разговаривает поэт, принадлежал старому Бальбу, потом его наследнику Цецилию; этот женился на молодой вдове из соседней Бриксии — хоть и вдова, она выдавала себя за девственницу, потому что её первый муж был бессилен, но на самом деле она была в Бриксии любовницей собственного тестя и трёх других мужчин. Это обличительное содержание вложено в форму, напоминающую «песни под дверью» возлюбленной, пародические образцы которых встречаются ещё у Аристофана (а в Риме у Плавта) и которые через александрийскую поэзию перешли в римскую элегию (Проперций, I, 16; Овидий, I, 6); такое несоответствие формы и содержания должно было восприниматься комически.

Ст. 32. Бриксия, что у пяты Кикновой башни лежит. — Бриксия — нынешняя Брешия в 70 км к западу от Вероны, город галлов-ценоманов; о том, что Верона была основана его выходцами (ст. 34), не упоминается более нигде. «Кикнова башня» (текст испорчен, перевод условен) — место неизвестное. Упоминаемая далее Мелла (ст. 33) — приток По недалеко от Бриксии.

Ст. 47. …в делах о брюхатости ложной… — т. е. он пользовался такой славой развратника, что женщины притворялись беременными, чтобы потребовать его к ответу и получить отступного (?).

68. <К АЛЛИЮ>

Одно из самых сложных стихотворений Катулла. Оно состоит из трёх частей (ст. 1—40, 41—148 и 149—160): вторая — это элегия в честь Аллия, друга Катулла, написанная по его просьбе; первая — посвятительное послание при ней (как № 65 при № 66), третья — краткое послесловие. Таким образом, общее построение стихотворения — концентрическое; построение центральной элегии — тоже концентрическое: в воспоминание о своей любви (51—148) вставлено сравнение возлюбленной с Лаодамией (73—130), в него — отступление о Трое (87—104), а в него — плач о смерти брата (91—100). Аллий, адресат элегии — лицо неизвестное; имя его в рукописях настолько испорчено, что многие исследователи считают ст. 1—40 и ст. 41—160 двумя стихотворениями к разным лицам, «Малию» (или Манлию, иногда произвольно отождествляемому с адресатом № 6) и «Аллию». Ситуация, изображённая в стихотворении, по-видимому, такова. Когда-то у Аллия были в Риме дом и любовница; Катулл в неё влюбился, добрый друг поделился с ним (ст. 68), и они некоторое время наслаждались любовью втроём (точный смысл слов «общая любовь», communis amor в ст. 69). Потом Катулл уехал в Верону (ст. 28), красавица ушла от Аллия (ст. 5—6), и он просит Катулла вернуться, чтобы вновь наладить их отношения; (ст. 10, 28—30); а Катулл отвечает, что тоска о брате мешает ему вернуться, и желает другу с подругой примирения и счастья (ст. 155—160), Такое понимание (см.: Horvath I. K. Chronologica Catulliana. — Acta Antiqua. Budapest, 8, 1690, с небольшими вариантами) не является общепринятым: большинство учёных под впечатлением восторженных слов Катулла о своей подруге (ст. 70—72, 159—160), отождествляют её с Лесбией, но все опирающиеся на это интерпретации заводят в непреодолимые сложности.

Ст. 5. …святая Венера… — В этом эпитете (sancta от sancire, ср. № 36, 3) есть значение «утверждать, санкционировать, освящать»: она для Катулла — богиня прочного любовного союза.

Ст. 10. …Муз и Венеры даров. — Т. е. стихов и услуги в любви; или (как предпочитали понимать прежние комментаторы) «стихов о любви». Эти две просьбы упоминаются и ниже, ст. 39.

Ст. 15. …когда получил я белую тогу… — Белую тогу взрослого вместо окаймлённой тоги подростка римляне надевали при совершеннолетии, около 16 лет.

Ст. 17. Вдоволь знавал я забав… — Это слово означало (lusus) не только любовь, но и сочинение стихов (ср. примеч. к ст. 10); именно оно имеется в виду ниже, ст. 26.

Ст. 18. Та, что умеет беде сладости горькой придать… — Венера (ниже, ст. 51, названная «двойственной»): парадоксальные определения такого рода восходят к Феогниду (1353: «Горечь и сладость в любви, и приманка в ней есть, и суровость…»). Попутно это намекает на чтимого Катуллом Каллимаха, чьи эпиграммы Мелеагр (вступление к «Венку», 52) называет «сладостно-горестный мёд».

Ст. 22. …дом погребён. — Т. е. брат не оставил наследников, а Катулл ещё не женат. Стих повторён ниже, ст. 94.

Ст. 33. …и книг здесь мало с собою… — Жалоба, характерная для «учёного поэта», который должен вдохновляться образцами и сверяться с ними; потом её повторит Овидий в стихах из изгнания («Скорбные элегии», III, 14, 37). «Упаковки», в которых Катулл хранит книги (ст. 36), — это круглые футляры, вмещающие по нескольку свитков (обычно — несколько «книг» одного сочинения).

Ст. 41. …богини… — Музы, обращение к которым было обещано в ст. 10.

Ст. 51. Аматусия — Венера — Киприда по названию города Амафунта на посвящённом ей Кипре (упоминается в № 36, 14).

Ст. 53. Был я тогда распалён подобно скале тринакрийской… — Имеется в виду огнедышащая Этна (Тринакрия — мифологическое название Сицилии).

Ст. 54. Малийский поток — горячие источники в средней Греции, давшие название ущелью Фермопил («Горячим воротам»).

Ст. 57—62. Словно прозрачный ручей… — Развёрнутое сравнение по образцу Гомера («Илиада», IX, 14—15) и Феокрита (7, 76: «Дафнис же плакал, как снег, лежавший на Гема вершинах…» и т. д.).

Ст. 65. …Поллуксу и Кастору… — Эти братья — Диоскуры считались покровителями мореплавателей: ср. № 4, 27.

Ст. 73. Лаодамия вошла… — Лаодамия была женой Протесилая, первого из греков, павшего под Троей: «в Филаке он и супругу, с душою растерзанной, бросил, / Бросил и дом полуконченный…» («Илиада», II, 700—701). Из этих слов Гомера развивается (в классической форме — у Еврипида в несохранившейся трагедии «Лаодамия») миф о том, что павший Протесилай и Лаодамия так тосковали друг о друге, что она спала с его восковой статуей, а он воротился к ней на одну ночь из царства мёртвых, после чего, по-видимому, Лаодамия тоже умерла. Этот миф был популярен у александрийцев, и ещё Левий (начало I в. до н. э.) переложил его по-латыни в лирическом размере под заглавием «Протесилаодамия» (сохранилось 7 малопонятных фрагментов). Катулл предоставляет эту романтическую часть мифа ассоциациям читателей, а сам ограничивается гомеровским мотивом и мотивом гнева богов (за то, что Протесилай и Лаодамия от избытка страсти справили брак раньше, чем брачный покой был достроен и освящён жертвоприношением).

Ст. 109. Килленский Феней — город в Аркадии, где показывали две глубокие расселины в земле, сделанные будто бы Гераклом («недоподлинный амфитрионов сын», ст. 111—112: он совершал избиение чудовищных медных птиц в соседнем Стимфале — один из 12 подвигов, за которые он был принят в сонм богов и стал супругом Гебы, ст. 115—116), чтобы дать отток реке, затоплявшей Феней (Павсаний, VIII, 14).

Ст. 117. …любви твоей глубь… — Обращение к Лаодамии; о ней же далее, ст. 129—130.

Ст. 131. Не уступала ты ей… — Обращение к подруге; она представляется подобной Венере (ср. «богиня моя» в ст. 70) с её спутником Купидоном в жёлтой тунике (точнее, шафранной: цвет свадебной одежды, ср. № 61, 10).

Ст. 142—143. Впрочем, людям ни в чём… — Текст не совсем ясен, многие издатели предполагают здесь лакуну. По-видимому, Катулл обращается к самому себе (как в № 8 и др.), убеждая себя — и, косвенно, Аллия — не пенять на измены подруги, как комедийный отец, блюститель нравственности.

Ст. 148. …камнем белее других. — Учёный намёк (ср. № 107, 6) на фракийский обычай отмечать счастливые дни белыми, а несчастливые чёрными камешками (Плиний Старший, VII, 131).

Ст. 157. …тот, мне давший пристанище первым… — очень испорченное место, перевод по общему смыслу; ни имя неожиданно появляющегося персонажа, ни его роль в романе Катулла, Аллия и их подруги не ясны.

69. <НА РУФА>

Адресата большинство комментаторов отождествляло с М. Целием Руфом, подзащитным Цицерона, любовником Лесбии, к которому, по-видимому, обращена ревнивая эпиграмма № 77 (и, может быть, № 73) и доверчивая № 58. Правда, Целий был модным красавцем, щёголем и сердцеедом, так что описание Катулла с его образом не вяжется, — но в этом, вероятно, и был комизм. Попрёк козлиным запахом был расхожей бранью — ср. Гораций, эпод 12, 5. Развитие этой эпиграммы — в № 71.

70. <О ЖЕНСКИХ КЛЯТВАХ>

Видимо, относится к Лесбии, так как ст. 2 (с традиционным образом любовных клятв — ср. Плавт, «Касина», 302: «А я сказал: пускай Юпитер просит сам — / Не уступлю жену!..») перекликается с посвящённой ей эпиграммой № 72. Концовка — от греческого поговорочного выражения; ср. ещё у Софокла, фр. 741: «Я на воде чёрчу все клятвы женские!..»

71. <НА НЕИЗВЕСТНОГО>

Это как бы вторая, более заострённая редакция эпиграммы № 69 на Руфа. Комментаторы, настаивающие, что этот Руф — Целий, любовник Лесбии, предполагают соответственно, что эпиграмма обращена к Метеллу, постылому мужу Лесбии, отравленному ею (?) в 59 г.

72. <К ЛЕСБИИ, О ЛЮБВИ И УВАЖЕНИИ>

Ср. № 75. «Любовь» и «уважение» — условный перевод ключевых для Катулла понятий amare и bene velle (см. выше, с. 201). «Не предпочтёшь даже Юпитера мне» (ст. 2) — перекличка с № 70, 2. «Любить только одного» — перифраза известного эпитета замужних женщин: «единомужница».

73. <О НЕБЛАГОДАРНОМ>

Адресат неизвестен; отождествления (с Альфеном из № 30; с Руфом из № 77) вполне произвольны. «Интонация — опять феогнидовская»: практически-нравственная дидактика (Р. Эллис).

74. <НА ГЕЛЛИЯ>

Этот Геллий предположительно отождествляется с Л. Геллием Попликолой, будущим консулом 36 г. до н. э. Его отец, тоже Л. Попликола, консул 72 и цензор 70 г., развёлся с его матерью Поллой (которая потом вышла за Мессаллу, отца известного полководца, оратора и покровителя поэта Тибулла) и женился на второй жене; сын его был уличён в прелюбодеянии с этой мачехой и даже в покушении на жизнь отца; но отец потребовал, чтобы дело дали для разбора ему самому и красноречивой защитой оправдал преступного сына (Валерий Максим, V, 9, 1). Этот эпизод, видимо, и дал пищу для пятикратных нападок Катулла на кровосмесительство Геллия (ср. № 88—91). Известен и ещё один Геллий Попликола, старший единоутробный брат Луция Марция Филиппа, консула 56 г., приверженец Клодия; его бранит Цицерон («За Сестия», 110—111), поминая его мотовство, «поганый рот» и занятия греческой философией; может быть, это и есть «дядя» катулловского Геллия. Это усиливает комизм эпиграммы: традиционный римский образ «дяди» — это семейный «цензор» (Цицерон, «За Целия», 25), пожилой суровый блюститель нравственности (ср. Гораций, III, 12, 3).

Ст. 4. Гарпократ — по греческим представлениям, египетский бог молчания: жест египетского бога-младенца Гора (Гор-пахерд) с пальцем во рту (так египтяне изображали детей) греки понимали как приглашение к молчанию.

75. <К ЛЕСБИИ, О ЛЮБВИ И УВАЖЕНИИ)

Ср. № 72 и 85. Многие издатели, начиная со Скалигера (1577), считают это четверостишие оторвавшейся концовкой стихотворения № 87, но без достаточных оснований. В подлиннике подлежащее стихотворения — «душа Катулла»: это она губит себя служением (officium) любви и не может ни уважать (bene velle) Лесбию, ни перестать её любить (amare); эту характерную отстранённость не удалось передать в переводе. Греческий образец этого стихотворения — у Феогнида, 1091—1094 (пер. В. Вересаева):

76. <ОБ ИСЦЕЛЕНИИ ОТ ЛЮБВИ>

По-видимому, это стихотворение подводит итог роману Катулла с Лесбией, хотя имя её не названо; начальные слова bene facta (добрые дела) перекликаются с ключевым понятием № 72 и 75 bene velle («уважать», «благоволить»). Элегия имеет двухчастное строение: ст. 1—16 с обращением к себе (как в № 8; «крепись…»), ст. 17—26 с обращением к богам (как в № 36); мысль постепенно движется от прошлого (1—8) к настоящему (9—16) и будущему (17—26). Центральная сентенция «Долгую трудно любовь покончить внезапным разрывом…» (ст. 13), при всей её серьёзности у Катулла, восходит к греческой комедии: ср. Менандр, фр. 228 (262): «…Нелёгкий труд — / В единый день изгнать безумье долгое!» и анонимный фр. 276 K: «…Нелёгкий труд — / Избыть так быстро близость застарелую!»

77. <К РУФУ, О ЕГО НЕБЛАГОДАРНОСТИ>

Адресат обычно отождествляется с оратором М. Целием Руфом, подзащитным Цицерона в процессе 56 г. против Клодии; так как Целий, подобно Катуллу, был в числе любовников Клодии, то это достаточно правдоподобно (ср. № 58 и безымянную № 73). Однако это лишь гипотеза: прямых указаний на любовное соперничество в эпиграмме нет. Менее вероятно, что этот Руф тождественен с носителем козлиного запаха в № 69.

78. <НА ГАЛЛА>

Адресат ближе неизвестен. В рукописи эта эпиграмма записана слитно с последующим отрывком.

78b. <ОТРЫВОК>

За № 78 в рукописях следует отрывок неизвестной эпиграммы:

Различные комментаторы предлагали считать его концовкой № 77, или 79, или 80, или 91; но ни одна из этих комбинаций не убедительна.

79. <НА ЛЕСБИЯ>

Если Лесбия — это Клодия, то Лесбий — это, несомненно, брат её П. Клодий Пульхр, трибун 58 г., знаменитый враг Цицерона; «Пульхр» буквально значит «красавец», отсюда это слово в ст. 1 и 3. В Риме ходили упорные слухи, будто он состоит в кровосмесительной связи с сестрой (Цицерон, «За Целия», 32, 36, 78 и др.), отсюда этот намёк в ст. 1—2. Концовка эпиграммы, однако не совсем ясна.

80. <НА ГЕЛЛИЯ>

См. № 74. Примыкает к циклу инвектив № 74, 88—91, 116; главным мотивом перекликается с № 59 и 97—98. «Полдневный сон» (ст. 4) — сиеста на время полуденного зноя; счёт часов в Риме начинался с рассвета, полдень приходился на 6 часов, сон до 8 часов считался изнеженно долгим.

81. <К ЮВЕНЦИЮ, С РЕВНОСТЬЮ>

Некоторые комментаторы произвольно отождествляют соперника с Аврелием, адресатом № 15 и 21 (натянутая игра слов Aurelius — inaurata «раззолочённая»).

Ст. 3. Пизавра — город в Умбрии; он не имел гавани и поэтому мог слыть «сонным» (точнее, «мертвецким», moribunda — намёк на нездоровый климат?).

Ст. 4. …с раззолочённой главой! — Позолоченные статуи ставились в Риме с 181 г. до н. э. в большом количестве; золото сравнивается с бледностью, как в № 64, 100 (см. примеч.)

82. <К КВИНТИЮ>

Адресат, по-видимому, тождественен с веронским Квинтием из № 100, а женщина, за которую они спорят, — с Ауфиленой (№ 100, 110—111), хотя старые комментаторы охотно видели в ней Лесбию.

83. <НА МУЖА ЛЕСБИИ>

Если Лесбия — это Клодия, то муж её — Кв. Метелл Целер, претор 63 г., наместник Предальпийской Галлии в 62 г., консул 60 г., умерший в 59 г. (ходили слухи, что он отравлен Клодией); стало быть, эпиграмма написана до 59 г. Впрочем, под словом vir мог подразумеваться и не муж, а постоянный любовник («Лесбия часто меня при своём мужчине порочит…»). В последнем стихе перевод сделан по конъектуре Липсия coquitur; при обычном чтении loquitur будет «…так и горит и ворчит».

84. <НА АРРИЯ>

Видимо, имеется в виду Кв. Аррий, второстепенный оратор «из подручных Красса», упоминаемый Цицероном («Брут», 242). «В Сирию послан он был» (ст. 7), вероятно, в походе Красса на Парфию, начавшемся осенью 55 г. Осмеиваемая манера произношения развилась в латинском языке в I в. до н. э. (отчасти под греческим влиянием), была предметом живых обсуждений (Варрон, Цезарь, Цицерон) и обычно считалась вульгарной («постоянное придыхание делает речь простонародной» — Нигидий Фигул у Геллия, XIII, 6). Катулл именно на то и намекает, что речь Аррия выдаёт его простонародное происхождение, по крайней мере, по материнской линии («вольноотпущенник дядя», ст. 5). Commoda значит «выгоды» (в частности, займы), insidiae — «козни»; Квинтилиан подтверждает (I, 5, 20 — конец I в. н. э.), что с придыханием произносились даже такие слова, как corona, centurio и praeco, «как это до сих пор можно видеть в надписях; об этом написана известная эпиграмма Катулла».

85. <О ЛЮБВИ И НЕНАВИСТИ>

По сходству мысли с № 72 и 75 считается, что относится к Лесбии; заключительный образ (excrucior) перекликается с № 76, 10. Не поддаётся переводу игра глагольных форм, объединяющих вопрос и ответ: «…ты спросишь, почему я это делаю? Не знаю, но что со мною делается, я чувствую…» В греческой поэзии основной образ этого двустишия впервые появляется у легкомысленного Анакреонта (фр. 79: «Люблю и не люблю тебя, / И буйствую и не буйствую…»), а потом становится предметом обсуждения у философов («чрезмерная любовь, говорит Феофраст, часто бывает причиною возникновения ненависти», — Плутарх, «Катон Старший», 37) и из греческой комедии попадает к Теренцию («Евнух», 72: «и тошно, и любовь горит»). Из русских переводов этого непереводимого по краткости парадокса (odi et amo = «ненавижу и люблю»), кроме приведённых в «Дополнениях», заслуживают внимания ещё два перевода:

(Ф. А. Петровский)

(Я. Э. Голосовкер)

Первый интересен тем, что в нём подставлено слово «тебя» вместо обычного «её» (что вполне возможно), второй — смелостью, с какой видоизменена «рассудочная» часть стихотворения, не соответствующая романтическому представлению о Катулле.

86. <НА КВИНТИЮ»

Квинтия, которую сравнивали с Лесбией, ближе неизвестна (сестра веронского Квинтия, № 82 и 100?). Темой женской красоты стихотворение пересекается с № 43; здесь она заостряется и терминологически (что не поддаётся переводу) — обсуждается новое в латинском языке слово formosa, которое для Катулла охватывает не только прежнее pulchra «красивая», но и venusta «обаятельная». Ср. Сенека, «Письма к Луцилию», 33, 5: «не та красива, у которой хвалят руку или ногу, а та, у кого весь облик не позволит восхищаться отдельными чертами» (пер. С. А. Ошерова); Петроний, фр. 31:

87. <О ЛЕСБИИ>

В подлиннике стихотворение говорит о Лесбии не во втором, а в третьем лице; от этого строгий параллелизм эпиграммы (ослабленный в переводе) выступает ещё чётче. Конъектура «ты любима», по которой переведено стихотворение, введена была Скалигером, чтобы связать его с № 75, которое он считал оторвавшейся его концовкой.

88—90. <НА ГЕЛЛИЯ>

Ср. № 74. Геллиев грех напоминает Катуллу ходячие представления греков и римлян о том, что персидские жрецы-«маги, говорят, сходятся со своими матерями и дочерями и даже сёстрами, таков их устав» (Ксанф, фр. 28 М.). Об Океане и его жене Тефии («крайней», обтекающей мир со всех сторон) см. примеч. к № 64, 29.

91. <НА ГЕЛЛИЯ>

Стихотворение, по-видимому, хронологически предшествует трём предыдущим, воспроизводящим его центральный мотив (ст. 5—6 о кровосмесительстве), но не эффектно-парадоксальную логику. О дружбе Катулла с Геллием ср. № 116.

92. <О ЛЕСБИИ>

Стихотворение перекликается с № 83 на мужа Лесбии, но более схематически отточено. Значению гиперболического «проклинаю» (deprecor) в ст. 3 посвятил особую заметку Авл Геллий («Аттические ночи» VII, 6).

93. <НА ЦЕЗАРЯ>

Видимо, грубый ответ на предложение Цезаря помириться (после № 29 и 57 и перед № 54, т. е., в 55—56 гг.?). Потом, как известно из Светония («Юлий», 73), Цезарь всё-таки добился примирения. «Белый ли… чёрный ли» (ст. 2) — выражение поговорочное, ср. Цицерон, «Филиппики», II, 41; Федр, III, 15, 10.

94. <НА МАМУРРУ (?) >

Герой этой и трёх других эпиграмм (№ 105, 114, 115) обозначен у Катулла непристойным словом mentula, эвфемически переведённым «хрен» (а у Фета — «хлыщ»). Прямое обыгрывание этого прозвища и представляет собой данная эпиграмма. «Горшок за овощами пошёл» — несомненная пословица, но у других авторов она не встречается нигде. Считается, что под «Хреном» имеется в виду Мамурра, герой № 29 и 57 (на основании ст. 29, 13), но почему в одних эпиграммах Катулл называет Мамурру собственным именем, а в других условным, удовлетворительно не объяснено; по-видимому, цикл о «Хрене» сложился отдельно от № 29 и 57 (раньше, в пору веронской юности, судя по № 43? или позже, когда примирение с Цезарем мешало Катуллу называть цезарианца настоящим именем?).

95. <О «СМИРНЕ», ПОЭМЕ ЦИННЫ>

Г. Гельвий Цинна, друг Катулла, упоминался в № 10; его небольшая поэма о кровосмесительной любви царевны Смирны к её отцу Киниру, правителю Кипра (где течёт река Сатрах, ст. 5) и о её превращении в дерево, источающее благовонную смирну (мирру), вошла в поговорку продолжительностью работы над ней: отсюда знаменитый совет Горация («Наука поэзии», 388: «…до девятого года / Ты стихи храни про себя…»). Катулл противопоставляет его учёную краткость многословию стихов оратора Гортензия Гортала (адресанта № 65) и историка Волюзия («героя» № 36); они сравниваются с Антимахом Колофонским, знаменитым греческим эпиком (ок. 400 г.), на которого за его многословие нападали александрийские поэты-новаторы во главе с Каллимахом; тем самым Цинна невысказанно уподобляется самому Каллимаху, а это для поэта катулловского круга — высший комплимент.

96. <К ЛИЦИНИЮ КАЛЬВУ, НА СМЕРТЬ ЕГО ЖЕНЫ>

О Кальве см. № 14, 50 и 53. Отрывки из собственных стихов Кальва на смерть жены см. в Дополнениях; мотив загробной радости в них перекликается с Катуллом. «Римские поэты воспевали любовниц под условными именами, а жён под настоящими» (А. Ризе).

97. <НА ЭМИЛИЯ>

Эмилий ближе неизвестен. В Палатинской антологии есть сходные эпиграммы на человека с вонючим ртом (XI, 241—242 и 415, автор — Никарх), но они относятся уже к I в. н. э.

Ст. 6. …старый дорожный сундук… — Ploxenum — диалектизм («Катулл нашёл это слово на берегах По» — Квинтилиан, I, 5, 8): может быть, признак, что стихотворение написано в молодости в Вероне.

Ст. 10. …в мельне вертеть жернова. — Наказание для провинившегося раба.

98. <НА ВЕКТИЯ>

Вектий (или Виктий, в рукописях — разночтения) — лицо неизвестное; может быть, это Л. Веттий, тёмный доносчик, в 62 г. обвинявший Цезаря в причастности к заговору Катилины, а в 59 г. — целый ряд сенаторов в заговоре против Помпея; этому доносу не поверили, Веттий был взят под стражу и умер в тюрьме.

99. <К ЮВЕНЦИЮ>

Ср. № 48. Стихотворение комически играет медицинскими терминами, сглаженными в переводе (в ст. 14 названа в подлиннике чемерица, популярное в древности лекарство). Некоторые романтически настроенные филологи XIX в. (в том числе В. Лэндор, известный поэт) считали подложным заключительное двустишие, иронической прозой закругляющее эпиграмму.

100. <К ЦЕЛИЮ>

Адресат и его друг (ср. № 82) — неизвестные веронские приятели Катулла; об Авфилене см. № 110—111. Тождествен ли этот Целий адресату № 58, любовнику Клодии, — сомнительно.

101. <К БРАТУ, НАД ЕГО МОГИЛОЮ>

О своём брате, скончавшемся в Троаде и погребённом у моря в Ретее близ древней Трои, Катулл уже писал в № 65 и 68; в нашем стихотворении ст. 6 частично повторяет № 68, ст. 20 и 92. Катулл посетил могилу брата во время вифинской поездки 57—56 гг. и по римскому обычаю совершил на ней возлияния вином, водой, мёдом и маслом (ст. 3, 8). Стихотворение написано в традиционной форме эпитафии (ср., напр., Мелеагр, «Палатинская антология», VII, 476) — и заканчивается словами «привет и прости!» (ave atque vale) — заключительным восклицанием римского похоронного обряда, часто появляющимся в надгробных надписях.

102. <К КОРНЕЛИЮ (НЕПОТУ?) О СОХРАНЕНИИ ТАЙНЫ>

Адресат (ср. № 1?) и повод ближе неизвестны. О Гарпократе, боге молчания, см. примеч. к № 74, 4.

103. <К СВОДНИКУ СИЛОНУ>

Грубый и алчный сводник — традиционная фигура римской комедии. Катулл обнажает условность этого типа, указывая: алчность и грубость в действительности только мешают друг другу. Цифра 10 000 сестерций (фантастически высокая) повторяется в № 41 в сходной ситуации.

104. <К НЕИЗВЕСТНОМУ>

Считается, что речь идёт о Лесбии («ибо только о Лесбии мог Катулл сказать „жизнь моя”. — Р. Эллис), хотя сам Катулл в № 92 признавался: «постоянно её проклинаю». Слова «жизни милей» («жизнь моя») повторяются в № 109, 1 и № 68, 155; «драгоценнее глаз» — № 3, 14 и 82; оба — в № 45. Ни адресат, ни упоминаемый в конце стихотворения Таппон ближе неизвестны.

105. <НА МАМУРРУ (?), СОЧИНЯЮЩЕГО СТИХИ>

См. примеч. к № 94. На «учёность» Мамурры есть намёк в № 57, 7. Пи(м)плейская гора — в Пиерии, македонской области, посвящённой Музам; «вилами» — частое поговорочное выражение.

106. <НА ПРОДАЖНОГО МАЛЬЧИКА>

Крикун (глашатай) — непременный участник распродаж, объявляющий цены, в том числе и на рабов. Старые комментаторы произвольно отожествляли этого мальчика с Ювенцием или с Клодием.

107. <К ЛЕСБИИ>

На примирение после ссоры. Эпиграмма намеренно многословна: каждое слово повторяется по 2—3 раза в разных сочетаниях. В ст. 6 намёк на обычай отмечать счастливые дни белыми камешками — ср. № 68, 148 и примеч.

108. <НА КОМИНИЯ>

Может быть, адресат — П. Коминий из Сполеция, упоминаемый Цицероном как известный обвинитель (в частности — Корнелия, подзащитного Цицерона в громком процессе 66—65 гг.); это может объяснить политический оттенок слов «достойнейшим людям» (ст. 3: boni называли себя сенатские олигархи). Эпиграмма напоминает проклятия в «Ибисе» Овидия (167—178), образцом которого (и, по-видимому, Катулла) был Каллимах.

109. <О ЛЮБВИ НА ВСЮ ЖИЗНЬ>

Ср. № 70. По-видимому, обращено к Лесбии. Программные для этики Катулла слова «дружбы святой договор» (sanctae foedus amicitiae) перекликаются с № 76, 3; № 87, 3; № 77, 6; № 96, 4; № 100, 6. Слова эти — из латинской дипломатической терминологии и не раз употребляются у историков (Ливий, 42, 12; Саллюстий, «Югурта», 104; Тацит, «Анналы», II, 58).

110—111. <НА АВФИЛЕНУ>

Авфилена упоминается в № 100 и, может быть, в № 82. Мотив кровосмешения повторяется в № 88—90 и был, по-видимому, расхожим общим местом в этом типе эпиграмм.

112. <НА НАЗОНА («НОСАТОГО») >

Адресат — лицо неизвестное. Очень тёмная эпиграмма, построенная на малопонятном каламбуре со словом multus: «большой, многочисленный», «говорливый, докучный» (?) «пассивный развратник» (??).

113. <НА МЕЦИЛЛУ>

Первое консульство Помпея (вместе с Крассом) — 70 г., второе (тоже вместе с Крассом) — 55 г.; за эти 15 лет число любовников Мециллы увеличилось в тысячу раз. Эпиграмма приобретает остроту, если считать (как некоторые комментаторы), что Мецилла — это искажённое или зашифрованное имя Муции, жены самого Помпея в 70 г., которая, как уверяли, изменяла ему с Юлием Цезарем и с которой он развёлся в 61 г. Цинна, к которому обращается автор, — поэт, герой № 95 (ср. № 10).

114—115. <НА МАМУРРУ (?) >

См. примеч. к № 94; концовка № 115 повторяет то же обыгрыванье самим Катуллом данной клички. Описываемое поместье лежало близ пиценского города Фирма на Адриатике и было очень небольшим (югер — четверть гектара), даже включая рыболовные угодья («море воды», № 115, 2), так что гиперболическое его описание (до Океана, где воюет покровитель Мамурры Цезарь, и до гиперборейцев, блаженного Аполлонова народа на крайнем севере) иронично; иронично и сравнение его с легендарными богатствами лидийского царя Креза (VI в. до н. э.).

116. <К ГЕЛЛИЮ, ПОСЛЕ ПОПЫТКИ ПРИМИРЕНИЯ>

Геллий, неверный друг Катулла (№ 91), происходил из семьи, не чуждой литературным и философским интересам (см. примеч. к № 74), поэтому Катулл хотел «поднести» ему (mittere: переслать, перевести или посвятить, как Гортензию — № 66?) какие-то стихи из Каллимаха («Баттиада», как в № 65, 10); до нас они, по-видимому, не дошли.

Ст. 7. …укроюсь полою накидки… — защитная поза при драке («обернув руку плащом, я изготовился к бою», — говорит герой Петрония, 80). Что подразумевает Катулл за этой метафорой, не совсем ясно.