Книга Теней

Пролог

На вершине утеса над сожженным Гарнатом стояли двое, пристально глядя вдаль, туда, где с юга шли остатки черной дороги. Когда-то она была намного шире – но те дни, дни войны с Хаосом, давно прошли, и связь с тем полюсом мира оборвалась за ненадобностью.

Вдалеке что-то было. Один из наблюдателей, уловив движение, вынул из футляра подзорную трубу и навел на цель.

– Он? – спросил Роджер.

– Он, – кивнул Роджер, опуская трубу. – Пора.

– Может быть, все же поставить в известность остальных?

– Мы уже обсуждали этот вопрос.

– И все же. Время еще есть.

– Нет необходимости; к тому же они все равно ничем не помогут. Это дело следует решить нам.

Железный Гвардеец отдал Роджеру свою карту и начал очень осторожно спускаться вниз. Камни были сухими, и это немного облегчало продвижение; помогал также ветер, прижимающий его к склону утеса. Нащупывая опору носками сапог, он оказался на черной дороге быстрее, чем думал вначале.

Поправив одежду, Роджер устроился на камне и закурил трубку. Не следовало отказывать себе в удовольствии, даже перед такой ответственной встречей. Тем более, что это было совмещение приятного с полезным, так как курение помогало Железному Гвардейцу успокоить нервы. А собеседник у него будет как раз такой, с которым нельзя выходить из себя…

Последний клуб дыма Роджер выпустил как раз тогда, когда фигура в черной накидке находилась в дюжине шагов от него.

– Добрый день, Инеррен, – произнес он.

1. Когда затихают грозы

– Вообще-то нас не представляли друг другу, – заметил чародей, – однако твое имя мне известно. Роджер Железный Гвардеец, если не ошибаюсь?

– Да, меня называют так, – согласился Роджер.

– А как ты узнал мое имя?

– Это допрос? Вообще-то на этой территории у меня больше прав, нежели у тебя.

– Об этом можно было бы и поспорить, – пожал плечами Инеррен, – но пусть будет так. Что тебя интересует?

– Зачем ты здесь?

Чародей криво усмехнулся:

– Если я скажу, что спасаюсь от мести Хаоса, это будет ложью. С другой стороны, в том краю Вселенной меня действительно не очень-то любят. Пожалуй, точнее всего будет заявить, что сюда меня привела мирная туристская миссия – желание посетить Амбер, который, если не ошибаюсь, находится в нескольких милях к северу отсюда.

Роджер чуть прикрыл глаза.

– Я бы не хотел сложностей, однако боюсь, с Вечным Городом отношения у тебя не сложатся.

– С Вечным Городом?

– Так иногда называют Амбер.

– И что же в Амбере есть такого, что плохо сочетается со мной?

– Понимаешь, Амбер все-таки центр Порядка. А твоя сущность является слишком хаотичной даже для Хаоса.

– Возможно, – кивнул Инеррен, – хотя то же самое мне говорили и про вас, амберитов. Во всяком случае, про королевскую семью Амбера; мол, в ней интриги такие, что Хаос по сравнению с ними – воплощение ясности и закона.

Роджер слегка улыбнулся. Сравнение было верным, хотя и немного натянутым.

– У меня есть к тебе одно интересное предложение.

– Да?

– Мне нужен человек, местонахождение которого тебе известно.

– Я наемными убийствами не занимаюсь.

– Ты не понял меня: этот человек необходим мне живым.

– Похищение?

– Приблизительно так.

– Я не спрашиваю пока, кто это. И не буду выяснять, зачем тебе это понадобилось, – сказал чародей. – Сейчас ответь мне на другой вопрос: что с этого получу я?

– Ты ведь, кажется, собирался попасть в Амбер в качестве туриста? – уточнил Роджер. – Прекрасно. Каждому туристу необходим гид, спутник – и я стану таковым. Когда ты исполнишь поручение.

– И все?

– Разумеется, в обязанности гида входит и отвечать на вопросы.

– Это лучше, – согласился Инеррен. – А теперь – объект?

– Дара, герцогиня Удящих-на-Живца.

Чародей издал неопределенный горловой звук.

– Что-нибудь не так? – участливо поинтересовался Роджер, прекрасно зная, ЧТО ИМЕННО не так. Ведь именно Инеррену принцесса Дара была обязана своим теперешним малоприятным местонахождением в пределах Селлы, ее собственного мира-ловушки.

– Похоже, ты серьезно намерен добиться этого, – наконец вздохнул чародей. – Проклятье.

Железный Гвардеец кивнул.

– Интересно, зачем тебе понадобилась Дара?

– Ты ведь обещал, что не спросишь об этом.

– Я сказал, что не буду выяснять. Простой открытый вопрос нельзя называть выяснением.

– Логично, – признал Роджер. – Однако не следует ожидать столь же открытого ответа, если ставка выше определенной черты. Я не хочу тебе врать, потому просто промолчу.

Инеррен усмехнулся. Такой стиль был ему по душе.

– Итак, тебе нужна Дара? Целая и невредимая?

– Целая и невредимая, – согласился Роджер, – под действием любого парализующего заговора. Впрочем, детали оставляю на твое усмотрение.

– Срок?

– В течение, скажем, недели. Место встречи – здесь.

– Договорились, – кивнул чародей, протягивая руку. Роджер ответил на рукопожатие, после чего Инеррен прошептал несколько слов и исчез.

«Кажется, получилось, – сказал внутри разума Железного Гвардейца голос Роджера, находившегося все это время в контакте. – Рыбка на крючке.»

«Вопрос только, стоила ли этой рыбки наша приманка», – передал Роджер ответ.

«Приманка, быть может, и нет. Но то, что получится в конце этой операции, – без сомнений.»

«А как насчет второй части плана?»

«Понятия не имею, – признался двойник. – Шансы равны.»

Инеррен без особого труда определил, где именно находится ближайшая точка, в которой прорвать Барьер Селлы легче всего. Переместившись туда, он подготовил все необходимые средства и остановился. Следовало еще раз просчитать все варианты.

То, что Дара не освободилась сама, можно считать достоверным. В противном случае чародей бы уже узнал об этом: Повелительница Хаоса вряд ли совершит два раза одну и ту же ошибку, так что после самостоятельного освобождения она бы занялась им вплотную. Далее, ее вроде бы никто пока не освобождал. Мандор не собирался делать этого, а у Мерлина, похоже, и без того забот полон рот. Он намеревался вызволить мамашу – но, как известно, от намерений до действий может пройти долгое время, что обычно и случается.

Вопрос был один – сколько воспоминаний могло вернуться к Даре в настоящий момент естественным образом? Если она вспомнила о Повелителе Теней, упекшем ее в ловушку Селлы, дело дрянь. Если нет – отлично; тогда Инеррен изобразит из себя «посланца небес», спасителя невинных жертв, и после недолгих объяснений вытащит Дару при ее полном содействии.

Правда, потом ему предстоит ОЧЕНЬ быстро сматываться. Благодарность – не то чувство, которое может пересилить месть. Тем более у Повелительницы Хаоса.

Криво усмехнувшись, чародей достал из кармана старую, потертую серебряную монету. Щелчком подбросив ее в воздух, он протянул левую руку, поймал монетку и разжал кулак. Идти и действовать прямым методом?

Герб. Да.

Обреченно вздохнув, Инеррен произнес:

Светлый прямоугольник, начерченный чародеем в воздухе, замерцал и чуть прогнулся, как будто изнутри его разрывала неведомая сила. Инеррен добавил энергии, стабилизируя Врата.

Ветер, до того лишь освежающий, стал мощнее, приобретая угрожающий напор. В воздухе замелькали комья земли, вырванные с корнем растения; по земле начали катиться камни и огромные бревна. Чародей не отступал, вплетая в узор собственной воли стойкость Теневой Тропы.

Багрово-сиреневое небо, наполовину затянутое тучами, сейчас обрело кровавый оттенок. Синяя молния с шипением разрезала воздух и ударила в вершину холма, разбив стоявший там белокаменный столб. Мгновением позже оглушительный громовой раскат прижал к земле исполинские деревья, едва не сбив с ног самого Инеррена. Пропустив сквозь фильтры своего сознания энергию следующей молнии, он ввел и ее в общий поток.

Земля начала колыхаться, словно внутри зашевелился колоссальных размеров монстр. По ней пошли трещины, и из каждой трещины поднимался жадный язык оранжево-красного пламени. Затем трещины пошли в определенном направлении, окружив чародея и его творение плотным тройным кольцом. Слившись воедино, языки пламени стали мощной огненной стеной, постепенно начинающей сходиться наверху и превращаться в купол. Инеррен дополнил образовавшийся узор знаком Черной Звезды.

Накидка дымилась, слезы застилали глаза и мгновенно высыхали от невообразимого жара, какой бывает лишь в кратере вулкана в момент извержения. В огне уже зазвучали голоса, знакомые чародею по всем его предыдущим смертям, – жуткое перешептывание межзвездных скитальцев. Стиснув зубы, Инеррен запечатал сложное соцветие сиреневых и зеленых линий алым Кристаллом Истины.

Нахлынувшая тишина была страшнее, чем не в меру разбушевавшиеся силы. Врата исчезли, равно как и пламя, молнии, ветер и трещины в земле. А на месте Врат неподвижно лежала темноволосая женщина в богатом, царском одеянии. Ну конечно. Дара никак не могла добиться поста меньшего, нежели королевы какой-либо империи.

Наложив (на всякий случай) несколько парализующих заклинаний, чародей опустился на землю, чувствуя, что еще немного – и он потеряет сознание от истощения. Порывшись в потайном кармане, Инеррен обнаружил флакон Эликсира Жизненной Энергии; с каких пор он там лежал, одному богу было ведомо. Осушив флакон, чародей почувствовал себя лучше, но не настолько, чтобы сразу применять перемещающие заклинания. Следовало отдохнуть несколько часов.

Для этого необходимо подыскать поблизости безопасное место; но после происшедшего слово «безопасность» относилось скорее к разряду невозможного. Такая встряска (пусть даже не оставившая видимых следов в этом мире) не могла пройти незамеченной для сил, которые полагают себя обязанными поддерживать равновесие во Вселенной. Силы же эти, воплощением коих были Безымянные, относились к чародею с прохладцей, если не сказать худшего.

К дьяволу, устало подумал Инеррен, устанавливая теневой покров. Если сюда заявятся Безымянные, им все равно не помешать.

Оставив незримую стражу в состоянии готовности, он закрыл глаза и погрузился в обычный для магов черный провал без сновидений.

Рэйден резким жестом откинул занавес, отделяющий короткий коридор от Зала Слоновой Кости.

– Покорнейше прошу извинить меня за опоздание, – проговорил он. Впрочем, тон его резко контрастировал со сказанными словами.

– Мы понимаем, что тебя задержало что-то важное, – ответил Хранитель в точно таком же тоне. – Садись. Есть новые сведения. Лорд Этт, вам слово.

Невысокий пожилой человек в малиновой мантии встал, коротко поклонился всем присутствующим и начал:

– Работа Повелителя Теней начинает заходить слишком далеко. Его действия вызывают отклики по всем Королевствам Теней, а Двор Хаоса при одном упоминании о нем становится на дыбы. Ни один из уроженцев этой Четрании не мог сделать такого переворота…

«Учитывая, что покинуть пределы той Сферы смогли только двое из них, чего явно недостаточно для анализа, – подумал Рэйден, – цель у этой встречи посерьезнее, чем судьба какой-то Четрании…»

– …Опасность растет, – вещал Этт, – и Равновесие смещается все больше. С тех пор, как Вечные Воители прекратили свое существование, такого катаклизма еще не случалось…

«Вряд ли стоить сравнивать кучку сумасшедших, мечтающих избавиться от Черного Меча, с одним очень целеустремленным магом, – без особой уверенности подумал Мандор. – Правда, он и сам не знает, к чему стремится.»

– …Недавний его фокус вызвал перекос даже в таком благополучном месте, как Амбер…

«Благополучном? – фыркнул Делвин. – Если Амбер – благополучное место, то пусть меня называют Любимцем Лабиринта.»

– …И что вовсе непростительно, он ломает Барьеры своими заклятиями, не представляя, чего нам стоит удержать Вселенную от падения в находящуюся за ними Пустоту!

«О да, – скептически вздохнул Хранитель, – нам это действительно стоит очень многого. Только вот давно я не видел, чтобы ты сам сделал для Вселенной хоть что-нибудь помимо болтовни.»

Когда же, наконец, Этт завершил свою длинную речь, а задремавшие во время ее произнесения присутствующие немного пришли в себя (не без помощи соседей, дружелюбно выбивших из-под них бесспорно уютные кресла), Хранитель принял решение.

Все это собрание, казавшееся ему с самого начала никчемной идеей, было бессмысленным. Девяносто процентов приглашенных, неплохие специалисты в своих областях, ничего не понимали в непредвиденном. Из остальных десяти процентов только несколько могли правильно оценить все происходящее, не приняв изложенные Эттом факты за очередную проделку Шутника.

– Благодарю вас за ценное и плодотворное обсуждение нашей проблемы, – объявил он. – Кое-какие из ваших мыслей наверняка пригодятся и будут воплощены в реальность.

– Вот гад, – беззлобно выругался Локи, – нет чтобы предупредить о телепатическом подслушивании.

– Нет, так он никогда не поступит, – покачал головой Воланд, – и будь уверен, я его полностью поддерживаю. Иначе типы вроде тебя даже мысли скрывать начнут, а это пока единственное место, где тебя можно пронять.

– Попрошу остаться вас, мессир, – Хранитель кивнул Воланду, – и тебя. – Взгляд, обращенный на Рэйдена, был далеко не дружелюбным.

Когда от всех лишних удалось избавиться, спровадив их в банкетный зал по соседству, Хранитель тихо заговорил:

– Ну и заварил же ты кашу, малыш.

– Я? – возмутился Рэйден. – Я-то тут при чем?

– Именно с твоей легкой руки было сорвано Испытание Судьбы.

– То есть как?

– Зачем было устраивать тест по всем правилам? Зная Повелителя Теней, мог бы и догадаться, что на собственную жизнь ему не наплевать.

– Так он же постоянно шел на такой риск, что другого вывода и сделать-то было нельзя.

– Риск – это одно. А жизнь – совсем другое. – Хранитель аккуратно снял золотое пенсне, протер запотевшие стекла и вновь водрузил сей инструмент для усиления зрения (в котором совершенно не нуждался) на острый нос. – Тебе следовало бы меньше охотиться за Артефактами и уделить внимание теоретической стороне магии.

– Во имя Бездны, это-то тут при чем? – не понял Рэйден.

– При чем? – включился в беседу Воланд. – Изволь, объясню. Риск для мага не нов, а смерть ему угрожает ежесекундно. Шаг в сторону – да что там шаг, одно движение – и все будет кончено. И при этом ни один маг не пойдет на риск, если будет знать, что возможности выиграть не существует. При ставке тысяча к одному против него он будет играть. Однако этот один шанс должен быть непременно.

– Ладно, – уступил Рэйден. – Тут неувязка вышла. Но откуда мне было знать, чем все закончится?

– Закончится? – мягко переспросил Хранитель. Этот тон, как было известно многим, ничего хорошего не предвещал. – Достаточно того, что это дело началось. До конца мы можем и не дожить.

– Не так быстро. – Воланд взглядом придвинул к себе хрустальный графин и стакан. Отпив глоток зеленоватой жидкости, он продолжил: – Что нужно сделать, так это направить энергию Повелителя Теней на полезные цели.

– И как, мессир, вы предлагаете добиться этого? – Хранитель перевел взгляд на Воланда.

– Как я и говорил, дать ему цель. Молодой Рэйден, конечно, сделал несколько ошибок, но начало его действий было верным. Повелитель Теней – идеальный исполнитель, способный осуществить абсолютно все, даже то, что считается невозможным. Однако нужен тот, кто будет его направлять…

Инеррен почувствовал легкое жжение в позвоночнике. Кто-то коснулся теневого покрова, обнаружил защитное поле и сейчас пытался его преодолеть. Нащупав жезл, чародей позволил себе бросить вокруг исследующий взгляд из-под прикрытых век.

У границы защитного кольца стоял верзила, облаченный в длинный черный плащ. В руке у него был посох чуть выше его роста, однако на мага пришелец не походил. При этом в серых глазах таилось нечто такое, что заставило Инеррена медленно подняться на ноги. Причем чародей не был уверен, с добром явился тот или со злом.

Верзила что-то сказал, но язык этот не был знаком Инеррену. Нажав на стягивающую края черной накидки застежку, он привел в действие заклятие Ньоса.

– Извини, приятель, не расслышал, – произнес чародей, зная, что теперь никакой языковой проблемы не возникнет.

– Я спросил: что за хреновину ты установил вокруг себя?

– Магический покров.

– Магии не существует.

– Что ты говоришь? – искренне удивился Инеррен. – Надо же! Более пятидесяти лет применяю магию на деле, и никто никогда не замечал, что ее нет!

Пришелец заподозрил, что над ним напрямую издеваются, и слегка свел брови.

– Ладно, относительно магии можешь думать все, что тебе угодно, – сказал он, – но что ты собираешься делать с этой дамой?

– С ней? – кивнул чародей в сторону Дары, по-прежнему связанной его заклятиями. – Ничего особенного. Я должен доставить ее одному человеку.

– А как сама дама смотрит на это? Вероятно, она вовсе не в восторге от такой участи? И тебе пришлось настоять на своем, воспользовавшись фокусами, которые ты именуешь магией?

– Перестань, пожалуйста, называть магию «фокусами», – попросил Инеррен, – это здорово затрудняет разговор. Что касается ее мнения по вышеприведенному вопросу – не знаю, у меня как-то не было возможности ее спросить.

– Ясно, – изрек пришелец. – Что ж, в таком случае у меня имеется к тебе одно предложение. Сними с дамы свою… магию, а я задам ей этот вопрос. В зависимости от ее ответа ты либо уйдешь отсюда вместе с нею, либо останешься здесь навсегда.

– Интересное предложение, – усмехнулся чародей, – однако у меня есть альтернативный вариант. Вернее, он есть у тебя. Ты либо уходишь из этого района сам, своими собственными ногами и по возможности в темпе – либо, как ты выражаешься, остаешься здесь навсегда. На твоем месте я бы очень хорошо подумал, прежде чем бросать вызов неизвестности.

Черный посох в руках пришельца завертелся со скоростью флюгера, попавшего в центр урагана.

– Я – Гарет, Мастер Боевых Искусств, и ни один противник не является слишком сильным для меня!

– А я – Повелитель Теней, Мастер Игры Судьбы. В рукопашном бою ты, несомненно, победишь. Но я же не дам тебе подобраться на нужное расстояние, так что твое мастерство тут бессильно.

Инеррен был немного раздражен и сам удивился этому. В конце-то концов, это не первый самоуверенный выскочка, считающий себя непревзойденным специалистом в своей области и распространяющий свое умение на все остальные. И не первый из таких, кто бросал чародею вызов. Да и наверняка не последний.

Черный посох замедлил свое вращение.

– Подумай сам, – заметил Инеррен, – ты ведь даже не можешь преодолеть моего барьера. Зачем угрожать, если не имеешь возможности выполнить эту угрозу?

Отпустив посох, левая рука Гарета метнулась вперед. Тяжелый нож без помех прошел сквозь главный барьер, установленный против живых существ, однако отскочил от теневой оболочки, окружающей самого чародея.

– Глупо. Хотя в принципе понятно. Ты же ничего не принимаешь на веру, не так ли?

Инеррен не нуждался в ответе и не дождался его.

– Мы еще встретимся, – сказал он, внимательно смотря на Мастера Боевых Искусств. Обостренное волшебное зрение засекло тонкую нить энергии, связывающую Гарета с кем-то, находящимся в невообразимой дали Пустоты.

Взяв Дару на руки, чародей прошептал:

Высокая фигура Гарета, опиравшегося на посох и насупленно смотрящего на них, обратилась в призрачную тень и растворилась в сером Ничто. А Инеррен со своей пленницей оказались у обочины черной дороги, возникнув прямиком за спиной у сидящего на старом месте Роджера, который как раз отправлял в рот большой кусок хлеба с вяленым мясом.

– Дело сделано, – сказал чародей.

Железный Гвардеец кивнул и знаком предложил Инеррену присоединиться к трапезе. Тот не заставил себя упрашивать. И только после того, как с провизией было покончено, Роджер счел возможным заговорить о делах:

– Были проблемы?

– Кое-какие. Но ничего стоящего упоминания.

Мерлин в ярости метнул огненный шар в стену тронного зала. Входящий сквозь нее Мандор едва успел поставить защиту.

– Что-нибудь не так, Ваше Величество? – произнес он.

– Точно, – процедил Мерлин. – Ты сейчас будешь очень смеяться.

– Ну да? – не поверил Мандор. – Мало найдется новостей, способных рассмешить меня.

– Только что со мной связался по карте некто Роджер из Амбера, назвавшийся Железным Гвардейцем…

Глаза Мандора полыхнули голубыми искрами. Мерлин, уже знакомый с этим выражением лица, моментально обрел контроль над собственными эмоциями.

– Продолжай, – сказал глава Дома Всевидящих.

– Ну вот, он передал дословно следующее: «Твоя мать в настоящий момент – моя пленница. Я готов обменять ее на спикарт. Два кольца тебе все равно ни к чему, тем более что на одном из них по-прежнему лежат известные нам обоим чары. Об условиях обмена будет сообщено дополнительно.» Как тебе такое заявление?

Мандор медленно закрыл глаза. Когда он вновь открыл их, там уже не горело опасное для окружающих голубое пламя, а мерцали кусочки льда – что предвещало крупные неприятности, но только одной, конкретной личности.

– Повелитель Теней, – сказал он.

Это прозвучало подобно проклятию.

– Ты уверен?

– Он работает на этого твоего Роджера.

– Но кто он такой, черт возьми?

– Не могу сказать. Расклад неточен. Такое впечатление, будто их на самом деле двое.

– Час от часу не легче!

– Согласен. Но у меня есть и хорошая новость.

– Какая же? – спросил Мерлин.

– Повелителю Теней недолго осталось гулять на этом свете.

Вечный Город всегда производил неизгладимое впечатление. Прозрачное густо-синее небо, в котором парили на восходящих воздушных потоках разноцветные дракончики; дома, сооруженные из камня и дерева различных оттенков в самых невероятных стилях; улицы, заполненные людьми в костюмах, каких не встретишь больше нигде…

Первые несколько часов Инеррен был слишком занят осмотром города, чтобы задавать вопросы. Впрочем, Роджер не тешил себя надеждами, будто этого не произойдет.

В конце концов чародей указал на большой замок, располагавшийся к западу от города.

– Это королевский дворец?

– Да. Но я не знаю, сможешь ли ты туда попасть.

– Почему? Туда пускают только избранных?

– Не совсем, хотя можно выразиться и так. Видишь, там на каждом углу балюстрады установлены хрустальные шары?

– Да. Красиво. Они наверняка светятся по ночам?

– Точно, – кивнул Железный Гвардеец, – и это далеко не единственная их функция. Эти сферы призваны защищать Амбер от вторжения Сил Теневых Королевств. Поэтому не могу сказать заранее, что произойдет, если ты попробуешь хотя бы подойти к замку.

– Обидно, – произнес Инеррен. – Я-то хотел осмотреть все достопримечательности… Мне, понимаешь, столько рассказывали именно о королевской семейке Амбера, что я рассчитывал взглянуть на дворец изнутри, с их точки зрения.

Роджер внезапно сделал короткий жест и к чему-то прислушался. У чародея возникло подозрение, которое он решил проверить, и внимательно прислушался – на Эфирном Уровне.

Ну да, точно. Кто-то вызывал его собеседника по карте – так же, как это проделывала Айра во Дворе Хаоса. Инеррен очень аккуратно распространил свои чувства вдоль линии контакта, мимоходом отметил личность вызывающего – и ахнул. Корвин!

Сконцентрировав волю, он переместил тело вслед за сознанием, в момент оказавшись стоящим в полумраке ниши за спиной Корвина, который находился в помещении, напоминавшем библиотеку.

Когда принц Амбера закончил разговор, спрятал колоду карт куда-то во внутренний карман и повернулся, собираясь сделать еще что-то, то замер на половине движения с остекленевшим взглядом.

– Приятная погода сегодня, не правда ли? – усмехнулся Инеррен, протягивая руку для рукопожатия.

Корвин машинально ответил, потом покачал головой:

– Ничего не скажешь, ты умеешь эффектно появляться на сцене. И куда только смотрит охрана?

– Какая охрана? Я засек твой разговор с Роджером и просто переместился прямо в замок.

– Засек? Ну, знаешь… А как ты с Роджером-то познакомился?

– О! Тут целая история.

– Интересная или узкоспециализированная?

– Ладно. Дело было так…

Оставив за скобками все упоминания о Даре, что значительно сократило историю, чародей описал свои скитания по окрестностям Хаоса вплоть до беседы с Призраком.

– Оригинально, ничего не скажешь, – подвел итог Корвин. – Чего-то ты явно недоговариваешь.

Инеррен придал лицу выражение оскорбленной невинности, но это нисколько не подействовало.

– И что же тебя интересует здесь, в нашем родовом замке?

– Ничего конкретного, – пожал плечами чародей. – Так, хотелось просто осмотреть место, где выросли главные Сотрясатели Вселенной – ты, в частности.

– Я? – переспросил Корвин. – Да с чего ты взял?

– Ну, так тебя после нашей встречи охарактеризовал кое-кто.

– В Хаосе? – хмыкнул принц Амбера. – На тамошние мнения не стоит полагаться. Они нас терпеть не могут, и это взаимно.

– Согласен. Вот почему я хотел увидеть Амбер собственными глазами. Хаос я более-менее знаю, теперь осталось разобраться в Порядке.

Корвин расхохотался.

– Ну, если бы все было так просто…

– Все И ЕСТЬ просто, – без тени улыбки сказал Инеррен. – Ошибки и неудачи проистекают именно от чьего-то желания усложнить ситуацию, вводя в рассмотрение новые параметры.

– Хорошо сказано, – проскрипел чей-то голос.

Повернувшись, чародей встретился взглядом с горбуном, обладавшим внушительной спутанной бородой грязно-седого оттенка, аналогичными волосами и очень хитрым взглядом.

– Дворкин?.. – полуудивленно сказал Корвин.

– Где-то я или тебя самого, или твой портрет уже видел, – одновременно произнес Инеррен. – Вспомнил. Ты – так называемый «создатель лабиринта».

Корвин поперхнулся, Дворкин издал короткий смешок.

– Кое о чем говорить нужно в уважительном тоне, – заметил он, – иначе они имеют тенденцию обижаться.

– Они?

– Они, – подчеркнуто сказал Дворкин. – Но этот рассказ, если ты не знаешь основ, займет намного больше времени, нежели имеется в твоем распоряжении.

Рэйден шел по извилистой тропинке, отодвигая нависавшие над нею ветки и пиная ногами попадавшиеся камешки. Настроение у него было сейчас таково, что любой попавшийся навстречу рисковал расстаться не только с жизнью, но и кое с чем поважнее.

– Не забывай, чему я тебя учил, – раздался хорошо знакомый голос, навсегда впечатавшийся в его память. – Используй силу своих эмоций, но не позволяй им использовать себя.

– Я всегда старался следовать тому, что ты называл Предназначением, – ответил Рэйден безликому голосу. – Но теперь выясняется, что Предназначение – ничто.

– Хорошо. Ты усвоил и этот урок.

– Урок?!! – Тут его посетило одно подозрение. – Учитель, ты хочешь сказать, что это – начало следующего этапа нашего Пути?

– Не НАШЕГО, а ТВОЕГО.

– Но…

– Каждый из нас следует своему Пути. Только одно общее качество есть у этих Путей – они ветвятся на каждом шагу. Каждый сделанный тобою выбор определяет следующее испытание, ожидающее на предназначенном этапе Пути. Какой шаг ты сделаешь сейчас?

Рэйден внезапно понял, что стоит перед стеной колышущегося белого тумана, в котором плавают полузнакомые образы. Он улыбнулся и вошел.

Некогда здесь росло поистине колоссальное дерево. Пень, оставшийся от него, имел более десяти шагов в диаметре. Дерево исчезло давно – невообразимо давно, – однако на серой поверхности пня не было заметно ни малейших следов гнили.

На пне сидел человек, уже немолодой, но еще быстрый и легкий в движениях. Седые волосы были заплетены сзади в короткую косицу, тонкие усики того же цвета полностью гармонировали с сетью морщин на загорелом лице и острыми стрелками бровей над смеющимися и все замечающими глазами.

Туман сгустился над головой Рэйдена – и его волосы сменили свой белоснежный оттенок на естественный, светло-каштановый.

– В этой одежде у тебя совершенно идиотский вид, – заметил сидящий на пне.

– Знаю, Рамирес. Но не я ведь ее выбрал.

– Так перестань наконец слушать других и жить чужими стараниями и возможностями. Ты же знаешь, это никогда и никого не приводило к цели. Сделай свой собственный выбор, Коннор…

2. Почудится шепот пророчеств

Дворкин строил беседу чрезвычайно аккуратно, постоянно оставляя в стороне вопросы о Лабиринте. У Инеррена скоро сложилось впечатление, что его попросту водят за нос. В конце концов, договоренность об ответах на все возникающие у него вопросы была заключена не с Дворкином, а с Роджером, и чародей не стал поднимать шум. Он дождался удобного момента, свернул разговор и попрощался по всем правилам.

«Пронесло, – облегченно вздохнул Дворкин. – Пока что Вселенная может спать спокойно.»

Инеррен же бродил по замку еще дня два, осматривая чуть ли не все предметы обстановки. На двери одной из комнат на втором этаже кто-то повесил табличку «Покои Короля Хаоса» – надпись была сделана почему-то не на официальном языке Амбера – тари, а на полузнакомом английском. Соседнюю дверь не иначе как тот же доброжелатель пометил надписью «Не влезай, убью!» – прочтя это, чародей, естественно, попытался открыть дверь. Она оказалась защищена массой запирающих заклинаний, не говоря уж о замке, в котором кто-то заботливо оставил половинку сломанного ключа; подобные мелочи только раззадорили Инеррена, и в конце концов дверь проиграла.

В комнате, конечно, ничего особенного не обнаружилось. За исключением следующей таблички: «Что, самый любопытный нашелся? Все, тут тебе и каюк». У чародея возникло нехорошее предчувствие.

Он медленно обернулся. Точно. Двери не было, да и комната начала таять, словно мираж в пустыне. На всякий случай Инеррен быстро привел в действие несколько защитных заклинаний. И вовремя – подхвативший его ревущий поток огненных волн расплавил бы и дракона, и демона.

Преобразовав часть окружающей его неисчерпаемой энергии в собственный резерв, чародей приготовился к худшему. Иначе говоря, к открытому сражению одновременно со Старухой, Безымянными, Ушедшими, Отцом Богов и герцогиней Дарой.

– Договорились? – спросил Роджер.

– Да, – процедил Мерлин. – Даю слово.

– О'кей. По рукам!

Их руки соприкоснулись. Но вместо того, чтобы перенестись в Хаос к собеседнику, Роджер лишь снял с его пальца кольцо, выполненное в форме красноватого колесика со множеством спиц, насаженных на платиновый ободок.

– Принцесса Дара находится в данный момент под действием каких-то парализующих заклятий. Ее можно отыскать у гробницы Корвина, – на одном дыхании сказал он. – Место ты знаешь.

– Если ты обманул… – начал Король Хаоса.

– Мне это не нужно, – возразил Роджер. – Всего хорошего! – И он, проведя рукой по карте, прервал контакт.

Немного покрутив кольцо в руках, Роджер надел его. Он прекрасно помнил, что будет говорить спикарт, на который Мандор некогда наложил заклинание рабства. И против этих увещевающих голосов, звучащих в глубине души носящего спикарт, уже была создана стена.

Почему девять колец назывались спикартами? Мало кто во Вселенной знал это, даже среди тех, кто обладал такими кольцами. Несколько больше было известно об их возможностях: спикарт представлял собой инструмент для создания заклятий (вкупе с колоссальной энциклопедией оных), ключ к энергии Теневых Королевств, неподкупного охранника и еще черт знает что. Трудно сказать, что случится с простым смертным, надевшим это кольцо. Вероятно, примерно то же, что и с тем же самым чересчур самоуверенным смертным, вздумавшим преодолеть Лабиринт или Логрус.

Только вот Роджер не был простым смертным. Больше не был.

Три канала энергии спикарта тут же атаковали барьеры его сознания потоком сложноподчиненных предложений, но стена сдержала напор. Минута – и барьер стал прочнее, так как Роджер подключил четыре других канала в нужном направлении. Затем освободил еще толику энергии, провел ее по заклятиям Мандора и распутал их. Краткий приказ – и спикарт стал таким же, как в те далекие времена, когда его носил Король Хаоса Свайвил.

Кольцо теперь подчинялось только одному носителю. И им был Роджер, чудом возвратившийся с того света ради сохранения созданной им системы мироздания. Разве имело значение, что чудо это сотворил не он сам, а некто Повелитель Теней, которого, собственно, и считали главным разрушителем этой системы?

Имело. Потому что именно таков принцип Равновесия, который многие путают со Справедливостью. Справедливость говорит, что добро возвращается добром, а зло – злом; в метафорической форме сей закон звучит как «око за око». Но Равновесие утверждает, что всякое деяние является злым и добрым одновременно – все зависит от точки зрения. Те, кто ухитрился понять этот принцип, присвоили ему следующий девиз: ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

По сравнению с этим конфликтом – внутренним и незаметным – нескончаемая война Хаоса и Порядка, как и битва за господство между Светом и Тьмой, – на самом деле сущие пустяки. Ведь в них (по большей части) можно определить, кто на чьей стороне. Но когда следует руководствоваться в оценках понятиями Равновесия, а когда – сутью Справедливости? Нет ответа на этот вопрос. И вряд ли когда-либо будет.

Спикарт медленно открывал канал за каналом, и поток энергии все усиливался. Но Роджер, никогда прежде не занимавшийся практической магией, свободно сдерживал напор сил, разорвавший бы на части любого Адепта, даже подготовленного к этому испытанию.

Его охватило Пламя Мироздания, с начала времен полыхавшее там, где нет ни времени, ни пространства. Перед внутренним взором промелькнули искаженные очертания Бессмертного Замка, обреченного на вечное плавание по реке Времени. Только изредка он обнаруживал в ее русле какую-то «мель», останавливался там на некоторое время – мгновение, год, тысячелетие, что по меркам Вечности одно и то же, – а потом вновь пускался в нескончаемый путь.

Роджер отдал спикарту приказ и оказался внутри замка.

– Не тебя я ждал, – сказал бестелесный голос.

Светловолосый всадник, облаченный в черное, коричневое и зеленое, спрыгнул со спины своего железного скакуна. Руки в перчатках из змеиной кожи описали сложную фигуру в кислом воздухе безымянного мира.

– Я тоже чувствую, – ответил Блэк на невысказанный вопрос.

– Можешь определить источник наблюдения?

– Нет. Глаза повсюду.

Дилвиш скрипнул зубами.

– Как насчет личности наблюдателя?

– Нет никаких данных.

– К дьяволу данные! ЧТО ты чувствуешь?

Маленькие серебристые глаза Железного Коня на миг полностью покраснели, затем вновь обрели прежний вид.

– Он.

– Так я и знал, – бросил Дилвиш, взлетая в седло. – Вперед, теперь уж ни один Старый Бог не вырвет у меня из рук того, что принадлежит мне!

– На твоем месте я бы немного подумал, – заметил Блэк.

– Это зачем? У меня давно готовы несколько вариантов того, что я с ним сделаю. Как говорится, на собственной шкуре опробовал.

– Я не о том. Твои Ужасные Заклятия, бесспорно, хорошее средство. Однако не против Бога.

– Джелерак никогда не был богом, что бы там ни говорили сектанты Черного Пути! – Дилвиш внезапно провел рукой по лицу. – О нет, только не это! Неужели ты хочешь сказать…

– Не хочу, – поправил Блэк. – Но все же скажу. Подумай сам: чему ты научился, странствуя со мной?

– Массе карточных игр.

– А что приобрел?

– Опыт, без которого по большей части мог бы обойтись.

– Так. А если бы ты подошел к делу так же серьезно, как и в Домах Боли?

– Я понял тебя, – кивнул Дилвиш, – в этом есть резон. Значит, в период общения со Старшими Богами Джелерак мог получить некоторую часть Их могущества…

Молчание длилось несколько минут. Потом Блэк выдохнул:

– Повелитель Теней.

– Он-то тут при чем?

– Только он может помочь тебе.

Дилвиш признал правоту своего коня, но тут же спросил:

– А как нам отыскать Повелителя Теней?

– Это сложно, – согласился Блэк, – и довольно-таки опасно. План действий зависит от некоторых обстоятельств. В частности, от ответа на вопрос: чем занимается сейчас мой прежний хозяин?

Пламя утихло. Инеррен мог бы уже положиться на реальные чувства, а не двигаться по интуиции, но что-то удерживало его. Глаза могут обмануть, слух может ошибиться – так звучала одна из заповедей Теневой Тропы. Интуиция же не подводила никогда.

Пространство, в котором он оказался, было заполнено слабо мерцающей пылью угасающих звезд. Иногда они вспыхивали и моментально исчезали, иногда новая точка света появлялась в бесконечной дали, заменив пятнышко черноты. Исполинская радуга из миллионов цветовых лучей, многие из которых не имели названия в человеческих наречиях; и радуга эта что-то говорила – всполохами, сиянием, изменяющимся ритмом мерцания. И теперь чародей начал понимать фразу, брошенную когда-то Рэйденом: «Чтобы беседовать с Пустотой, нужно изучить Ее язык»…

Без особой надежды он пустил в ход заклятие Ньоса. Естественно, оно не подействовало, будучи предназначенным для общения на наречиях смертных и им подобных. Языки Сил – тем более Сил столь высокого уровня – не могут быть переведены для разума человека.

Еще немного полюбовавшись феерической картиной черно-радужного небосклона, Инеррен в конце концов обратил свое внимание и на более мелкие детали пейзажа. Тотчас же он понял, что «более мелкие» не значит «менее важные». В частности, никак нельзя было назвать неважной деталью деревянный столбик-указатель. Три стрелки отходили от него; на первой было нацарапано:

Да, такой надписи ни в одной сказке не было. Поворачивать назад Инеррен не стал – во-первых, это вообще было не в его правилах, а во-вторых, он совершенно не представлял, где же находится сие направление. Потому чародей обратился ко второй табличке.

Интересно. Красиво. Но даже самые чистые стремления, горько усмехнулся чародей, не всегда обеспечивают успех. И он взглянул на последнюю надпись.

В черных глазах Инеррена сверкнула искра смеха. Великолепно! У автора третьей таблички был талант. Правильно, смерть – не конец, а забвенье – не худшее, что может случиться на Пути. Что касается войны, раздора и приговора… эти слова имеют много значений.

Добрыми намерениями вымощена дорога в ад, как глаголет древняя мудрость. Инеррен порою весьма скептически смотрел на самих мудрецов, однако некоторыми их мыслями пользовался безо всяких угрызений совести. Впрочем, как говорят те же мудрецы, совесть только мешает Адептам Искусства, так что первым делом они от нее избавляются.

В общем, когда чародей сделал свой выбор, двигало им не желание проверить правоту автора надписей; скорее, он понял иронию собственной судьбы – и принял ее, как принимал и ранее. Безропотно, но не безнадежно. Подчиняясь и ожидая удобного момента, чтобы нанести ответный удар.

Не в первый раз происходила эта битва. И каждое сражение, внешне выигранное Богами Судьбы, было на самом деле за Инерреном, остававшимся в живых вопреки всем их стараниям.

«Как знать, – думал он, двигаясь вперед по узкому коридору, образованному покосившимися мегалитами, – быть может, у Судьбы есть еще козыри, которые будут введены в Большую Игру именно сейчас. И скорее всего, ранее сделанные ошибки будут исправлены. Что ж, да будет так. Уже то, что я дал Безымянным несколько уроков их собственной Игры, стоит гораздо большего, чем все остальные факты, – а кстати, об уроках…»

Чародей резко оборвал мысль. Совершенно невозможно. И все-таки, если допустить…

Коридор закончился. В одинаковой позе – скрестив руки на груди, внешне расслабленные и готовые к моментальному броску – около полуразрушенной стены стояли трое. Воин с мрачным лицом, легкие доспехи которого прикрывал темно-фиолетовый плащ; желтоглазый пожилой на вид человек в богатом одеянии из коричневого бархата, расшитого золотом; бледный невысокий крепыш с глазами, в которых застыл холод Бездны. Они ждали его.

Инеррен также остановился, готовый в любой миг произнести заклинание – хотя и предчувствовал бесполезность этого действия. Тяжелый покров молчания опустился вокруг них. Казалось, крошечная мошка, пролети она мимо застывших фигур, наделала бы больше шума, нежели разрушающий миры Катаклизм.

Три тихих хлопка резанули по нервам сильнее громовых раскатов. Из темноты, слегка прихрамывая, выступил высокий человек средних лет; правый глаз его был столь же черен, как и ниспадавший до самой земли тяжелый плащ, а левый отливал изумрудной зеленью. Почему-то чародею показалось, что они уже встречались.

Трое первых синхронно отступили на полшага назад, почтительно склоняясь перед вновь прибывшим.

– Чего бы ты желал, Инеррен? – спросил он.

– Трудно сказать, – пожал плечами чародей, не задаваясь вопросом, откуда собеседнику известно его имя. – Обычно я достигаю того, чего хочу, без постороннего вмешательства.

– Даже в том случае, когда твои противники – Безымянные?

– Я бы не называл Богов Судьбы противниками. Если бы я был для них сколь-либо серьезной помехой, то уже давно был бы нейтрализован. Ведь, по-моему, принцип Безымянных состоит именно в уничтожении угрозы до ее возникновения. Так?

– Примерно, – кивнул тот. – И все же: чего бы ты пожелал, если бы у тебя оказался выбор?

– Ничего, – криво усмехнулся Инеррен, зная, что удар может последовать и без предупреждения.

– Если ты не желаешь ничего, значит, ты мертв.

О да, человек не успокаивается в своих желаниях до самой своей смерти. Но никто никогда не исследовал, как изменяются его взгляды ПОСЛЕ этого.

– Я мертв. – Усмешка чародея стала только шире. – Значит, Безымянные беспокоятся из-за мертвеца?

– Я не из Богов Судьбы, Инеррен, – поправил собеседник.

– Прошу прощения, если чем-то оскорбил тебя, – слегка поклонился Инеррен, – однако трудно правильно разговаривать с тем, кого не знаешь даже по имени.

Человек в черном плаще слабо улыбнулся.

– Имя мое не из тех, которые заставили бы тебя чувствовать себя спокойно и разговаривать открыто. Если ты не знаешь его, оно тебе все равно ничего не скажет; если знаешь – ничего не скажешь ты.

– И все-таки?

– Меня зовут Воланд.

– Не слышал, – покачал головой чародей, – тут ты прав. Интересно, как может имя заставить кого-либо замолчать? Воланд…

У горла Инеррена оказались сразу три клинка – смертельные удары остановила теневая оболочка.

– Обращайся к мессиру по титулу, – прошипел бледнокожий на темном наречии.

Скованный по рукам и ногам, Роджер не терял надежды. Спикарт не мог сейчас помочь ему, так как Джелерак заблокировал всю внешнюю магию, заключив Роджера в комнате из голубого кристалла. В Теневых Королевствах этот минерал, некогда обнаруженный компаньонкой принцессы Дары по Искусству, леди Ясрой, именовался траголитом, а известен был в основном тем, что в вырезанной в нем пещере в различное время находились в заточении многие известные личности. В частности, Мерлин, нынешний Король Хаоса.

Но оставалось еще кое-что. То, что Джелерак даже в своем нынешнем состоянии, как никогда близком к божественному, никак не мог знать. Потому что известно это было лишь Роджеру и его двойнику.

Они знали, что бывшему черному магу не избежать своей судьбы. И только одно занимало сейчас Роджера: как бы дожить до того момента. Поэтому он не сопротивлялся, когда обосновавшийся в Бессмертном Замке Джелерак взял его в заложники, приняв за посланника или разведчика тех сил, с которыми сейчас вел Игру.

Допрос не дал никаких результатов. Роджер имел некоторое представление о том, что интересовало черного мага, но его ответы были совсем не того уровня, который нужен был Джелераку. И тот, будучи не в состоянии понять, почему пленник говорит чистую правду, а он не может свести все слова воедино, вынужден был предоставить Роджеру довольно длительный отдых. Тактика штурма не помогла, поэтому Джелерак начал применять технику измора. В буквальном смысле этого слова.

Роджер видел и пережил многое. И это испытание не могло заставить его подчиниться. Тем более, когда время играло на его стороне, а не помогало противнику. И он спокойно ожидал, одновременно подбирая все новые варианты развития событий.

Но были и такие факторы, каких не знал Роджер. Факторы, которые могли опровергнуть все его построения и исказить конечный результат. Факторы, которые не подчинялись вообще никаким расчетам.

Они говорили долго. Рэйден не имел друзей, у него были лишь соратники и союзники. А на войне, которую он вел уже давно, стороны так часто менялись местами, что вчерашний соратник завтра мог запросто стать врагом. Естественно, ни о каком доверии и речи быть не могло.

А ведь подчас просто необходимо кому-то доверять. И здесь Рамирес был незаменим, поскольку не имел ни малейшего отношения к битвам Безымянных. Никогда.

Битвам? Или Играм?

Да какая разница. Война – та же игра, а количество жертв зависит только от искусства игроков. Недаром один полководец древности сказал: высочайшее искусство состоит не в том, чтобы одержать тысячу побед в тысяче схваток, а в том, чтобы выиграть битву еще до ее начала, – таким образом, сделав сражение ненужным.

Там, где сталкиваются два одинаковых искусства, легко найти победителя. Но что, если эти искусства различны?

Говорят, будто есть лишь одно Искусство. Оно имеет великое множество различных граней, массу подвидов – однако все они суть одно целое. Говорят, будто есть лишь одна Сила, у которой проявлений больше, чем существует названий для них, – и тем не менее Сила эта едина. Говорят, будто есть лишь одна Власть, и ей подчиняются все и вся… И вообще, говорят, будто есть лишь одна реальность. А все остальное – творение фантазии и существует только в воображении.

Последнее замечание немало забавляет тех, кого называют «творениями фантазии». Существуют они в чьем-либо воображении или нет, им нет дела до этого. То, что реально для них, другой может назвать призрачным; но и это не важно. Ощущения реальны всегда, кому бы они ни принадлежали.

– Возможно, – задумчиво сказал Рамирес, разглаживая усы, – это Искусство, эта Сила и эта Власть – суть также единое целое. И имя ему – фантазия. А у фантазии, как известно, нет пределов и ограничений.

Железные копыта Блэка гулко стучали по цветному мрамору пола и отдавались эхом в пустых залах. Дилвиш мрачно смотрел по сторонам и вспоминал, как он в прошлый раз оказался в этих нелицеприятных местах.

Дома Боли… Управляемый всеми Лордами-Демонами поочередно отдел Преисподней, самый ответственный и самый почетный. Собственно, его и принимают за весь ад в целом – хотя Преисподняя имеет в сотню раз больше подобных мест, которые просто не предназначены для смертных, даже уже умерших.

Блэк прошел еще несколько галерей и остановился у большой арки.

– Здесь. Входи, я за тобой.

Пожав плечами, Дилвиш шагнул во Врата.

Чьи-то цепкие щупальца веревками обвились вокруг него, прижимая руки к туловищу. А свистящий голос, высота которого менялась после каждого слова, проговорил на темном наречии:

– Неужели? Маленький Дилвиш снова с нами!

Тэл Талионис… Узники Домов Боли называли его Палачом, и вовсе не из-за основного занятия. Подобную роль играли здесь практически все демоны, однако Тэл Талионис находил в этом свое призвание и работал соответственно.

Дилвиш стиснул зубы, отсекая боль от сознания. Мог ли Блэк предать? Странный вопрос. Мог, конечно, но к чему?

Железное копыто высекло искры из гранитной стены, оборвав логические построения Дилвиша.

– Он со мной, Тэл Талионис, – сказал Блэк. – Отпусти его.

– Он – беглец, – возразил Палач, – и, значит, под моей властью.

– Нет, – возразил Железный Конь, – он принадлежит мне. Согласно договоренности. И во время жизни, и после нее.

– Почему я должен тебе верить?

– Мне – не должен. А как насчет приказа того, чье имя не произносят без необходимости?

Тэл Талионис отступил при одном виде угольно-черного пергамента, на котором пылали символы Высшего Наречия Преисподней. Не ведающий страха Палач задрожал, прочитав подпись.

– Уходите, – выдохнул он, отпуская Дилвиша.

Когда район Палача остался позади, Дилвиш нарушил молчание:

– Ты говорил, что аннулировал договор.

– Я аннулировал тот договор, по которому твоя душа переходила в мое распоряжение. – Если бы лошадь могла ехидно улыбаться, то она бы делала это именно так, как сейчас оскалил зубы Блэк. – Но, если помнишь, я потом спросил тебя, согласен ли ты на длительное и интересное путешествие по иным мирам.

– Помню.

– Вот этот договор и был оформлен. Твоя подпись под ним не требовалась, так как ты не знал конечной цели.

– И какова же она? – процедил Дилвиш.

– Это тебе, возможно, скажет тот, кто подписал документ. Иногда он позволяет другим узнать свои цели.

– Кто он такой?

– Ты скоро встретишься с ним, – сказал Железный Конь.

Дилвиш вновь ощутил жесткое сопротивление Барьера, раздвигающегося перед ними по приказу Блэка. На железной шкуре коня заиграли радужные лучи мириадов звезд.

Далеко впереди стояли пятеро. Трое приставили обнаженные шпаги к горлу четвертого, пятый спокойно наблюдал за ними и что-то тихо говорил. Дилвиш сжал зубы: тот, у чьей шеи находилось оружие, был знаком ему – это был Повелитель Теней.

– Здравствуйте, мессир, – громко проговорил Блэк. – Я исполнил ваше приказание. Освободитель здесь.

Инеррен не знал, почему на сцене появились старые знакомые. Однако предчувствовал, что Игра близится к завершению.

– Почему так долго, Блэк? – поинтересовался Воланд.

– Долго? Мессир, вы ничего не говорили о времени.

– Ты же знаешь мои правила работы.

– Безусловно, – кивнул Блэк, – но я полагал, что временные границы не имеют значения, в противном случае вы бы непременно уточнили этот фактор. Я, конечно, не оправдываюсь…

Недовольным взмахом руки Воланд велел ему заткнуться (что было немедля исполнено) и снова повернулся к чародею.

– У тебя есть выбор, Инеррен, – сказал он. – Либо ты переходишь в ряды моих агентов, либо отдаешься на милость Безымянных.

«Каковой – в смысле, милости, – мысленно завершил чародей, – в природе не существует.»

– Чем занимаются ваши агенты, мессир? Это я, надеюсь, могу узнать перед тем, как сделаю окончательный выбор?

– Скажи ему, Фагот, – разрешил Воланд.

Угрюмый воин в темно-фиолетовом плаще поклонился.

– Мы делаем то, что не под силу никому, – произнес он. – Лозунг нашей команды – не отступать даже перед невозможным. И мы не отступаем, делая это невозможное очень даже возможным. И вполне реальным – ибо то, что уже свершилось, никак не может быть нереальным. Средства не имеют значения, главное – результат и качество.

– А также – полное подчинение, – добавил Блэк, которого никто в общем-то и не спрашивал.

Гм. Ну, если не считать замечания Блэка, все звучит не так уж и плохо. Но Железный Конь никогда и ничего не говорил просто так.

– Это единственный выбор, мессир? – спросил Инеррен наконец.

– В целом – да. В настоящий же момент могу предложить такой вариант: или ты делаешь выбор сразу, или чуть попозже, помогая попутно в одном деле.

Если тебе не нравятся правила Игры – придумай новые, гласит Девятая Заповедь Теневой Тропы. А для того, чтобы их придумать, необходимо иметь информацию – то есть немного времени для ее отыскания. Времени же не было.

– Что за дело? – задал чародей вопрос, уже зная свой выбор.

– Жил на белом свете один черный маг…

Воланд был хорошим рассказчиком. История о том, как присутствующий здесь же Дилвиш Освободитель был отправлен в Дома Боли неким Джелераком, хозяином Бессмертного Замка, затем двести лет выбирался оттуда – и таки выбрался, прихватив с собой Блэка в качестве союзника, уже стоила многого. А ее невероятное окончание (охота Дилвиша Проклятого за обидчиком, разгром Бессмертного Замка и наглое похищение Джелерака Старшими Богами) вообще было выше всяких похвал. Часть этого рассказа Инеррен когда-то слышал от Рэйдена, но сейчас всплыла такая масса новых подробностей, что история приобретала совершенно иной вид.

– И теперь, – говорил Воланд, – когда Джелерак начал добиваться в Высших Сферах того, чего так долго желал, он обнаружил, что его прошлое является главной помехой на пути к цели. Его живое прошлое. Да, Дилвиш, это ты. И незачем так таращиться. Твоя ненависть связала вас настолько прочно, что даже его магия не в силах оборвать эту нить. Поэтому все должно быть завершено.

Молчание нарушил чародей:

– Каков исход устраивает вас лично?

– Меня? – Воланд усмехнулся, и усмешка эта поистине была дьявольской. – Любой. Ты понимаешь, что Дилвиш вообще не имеет для Игры никакого значения, Джелерак – кандидат на роль Старшего Бога, а ты – один из величайших возмутителей спокойствия за всю историю Вселенной. Если одним Богом станет больше, а одним возмутителем меньше – никому от этого хуже не будет, уж поверь мне. Второй вариант доставит отменное развлечение любителям подобных зрелищ, а заодно убедит в важности твоей проблемы тех, кто еще этого не понимает.

– Значит, я должен отправиться вместе с Дилвишем к этому самому Джелераку и помочь ему завершить всю эту ахинею? Так, мессир?

– Разумеется. Кстати, Освободитель, я совсем забыл спросить тебя: что ты думаешь по этому поводу? Согласен сотрудничать с Повелителем Теней?

– С ним – да, – угрюмо сказал Дилвиш, не много понявший из остального разговора, – но с вами – никогда.

Воланд понимающе кивнул:

– Пусть будет так. Доставьте их на место.

Шагнув назад, он растворился во тьме.

– Азазелло, чья сейчас очередь? – спросил человек в коричневом бархате.

– Твоя, Таурон, – ответил бледнокожий. – Тебе и переправлять. А я отправлюсь на вечеринку.

– Нет, малыш, – возразил Фагот, – ты отправишься в Архив и проследишь, чтобы документы были доставлены точно в срок и без искажений. Вечеринку я возьму на себя.

Азазелло что-то недовольно буркнул, однако Фагот, по-видимому, был старше по рангу.

Тем временем Блэк мысленно передавал Инеррену и Дилвишу следующие инструкции:

«Сделайте все для того, чтобы поединок с Джелераком не оказался затяжным. Чем быстрее все кончится, тем доброжелательнее окажется Суд Равновесия – вы оба попадете туда после этого дела. Не забывайте: у Безымянных в запасе много хитростей, но они предсказуемы из-за собственной веры в Предопределение…»

– Блэк, перестань, – беззлобно произнес Таурон, – или их проблемы станут и твоими. Вы готовы? – обратился он к Дилвишу и Инеррену. Те кивнули. – Тогда – вперед!

Он извлек шпагу из ножен, перевернул эфесом вверх и перехватил так, что оружие стало больше походить на скипетр. Камни в рукояти замерцали в том же ритме, что и зеленовато-желтые, кошачьи глаза Таурона. Шепот Пустоты усилился, окружая их со всех сторон, становясь громче грохота адских барабанов…

– Прибыли! – возвестил Таурон.

Дилвиш и Инеррен очнулись от наведенного сна и с удивлением посмотрели на возвышающуюся перед ними гору.

– Там имеется пещера, в ней – храм Великого Змея. В храме есть священные реликвии – шлем и кольчуга Бога. Их нужно добыть.

– Погоди, а при чем тут Джелерак?

– Дилвиш, не задавай глупых вопросов. Для схватки с Джелераком тебе необходимо оружие получше, чем твоя зубочистка, и доспехи не менее крутые, чем у Хранителя Южного Предела.

Чародей не стал уточнять, о каком Хранителе идет речь: он давно уже понял, что во Вселенной имеется слишком много «единственных в своем роде» вещей, которые для многих – легенда и святыня.

3. Когда исчезает мудрость

Хранитель, как обычно, после завтрака находился у себя в кабинете, разбирая очередное дело, касающееся сохранения Равновесия. Определив необходимое воздействие, он набросал на полях документа свою рецензию и передал бумаги призраку-клерку – который, преисполненный сознания собственной важности, тут же понесся в Архив, дабы поместить приказ Хранителя на предназначенное ему место.

В дверь кто-то вежливо постучал. Хранитель нажал на кнопку, отпирая защелку и вслух приглашая посетителя войти.

– Благодарю за приглашение, – сказал пожилой человек в потертом, но не потерявшем былого изящества костюме из малинового бархата. – Я пришел по делу.

– Конечно, Рамирес, – кивнул Хранитель, знаком придвигая к маленькому столику стул поудобнее. – Располагайся и излагай.

– Дело заключается в Рэйдене.

– А конкретнее? Он тебе понадобился?

– Не совсем так. Ты, я полагаю, знаешь, кто он такой в действительности. Вернее, кем он был до того, как вы предложили ему должность у Безымянных.

– Знаю, разумеется. Бессмертным, твоим учеником.

– Да, но не это главное. Самым способным моим учеником, который трижды прошел тот участок Пути, который остальные никогда не могли одолеть. Он был бессмертным, способным отринуть бессмертие ради общего дела.

– И что? Это, быть может, и интересно, но не для меня.

– Для тебя тоже, Отто. – Рамирес намеренно употребил имя Хранителя, что позволяли себе очень немногие. – Дело в том, что, будучи Рэйденом, он не проявляет своей истинной Силы. А если Сила не проявляется осознанно, рано или поздно она выйдет на свободу сама – с его ведома или без оного.

– Но ведь эта Сила – Судьба!

– Нет, в том-то и дело. Судьба – только часть Силы, одно из ее вероятных проявлений. Я бы предположил, что ваши проблемы с Повелителем Теней, о которых, кстати, уже известно во многих кругах, на самом деле суть начало пробуждения Силы. Его Силы.

– Постой, но разве Повелитель Теней – бессмертный?

– От рождения он не был им. Однако вспомни: именно Рэйден вытащил его из Источника, вернув к жизни. Никто, кроме самой Силы, не может знать всех ее аспектов и того, как она передается.

Хранитель задумчиво снял пенсне и протер хрустальные стекла.

– Хорошую же новость ты мне подкинул, нечего сказать. Бессмертия в этом деле только и недоставало.

– Я вовсе не утверждаю, что Повелитель Теней стал бессмертным, – добавил Рамирес, – потому что все это может быть и пробуждением другой Силы. Силы самого Рэйдена… нет, не Рэйдена – Коннора.

– Так вот где неучтенная линия! – Глаза Хранителя вспыхнули. – Ну, я им еще покажу! Зачем мне три сотни расчетчиков, раз они не могут отследить столь очевидной связи!

Дилвиш вошел в пещеру. На его лице читалось лишь одно: неуемное желание посетить Священный Храм Великого Змея и увидеть воочию то чудо, о котором ходило столько преданий. Сравнив сей факт с ответами на заковыристые вопросы, привратники беспрепятственно пропустили «паломника» внутрь.

Через некоторое время в пещере оказался и Инеррен. Его актерское мастерство могло обмануть любую стражу, но он не был уверен, насколько привратники близки к тому, чье святилище охраняют. Чародей понимал, что провести Бога он мог бы в открытом разговоре, но не в подобной мелочи. Поэтому Инеррен воспользовался парочкой заклятий и, став невидимым и невесомым, без особого труда проплыл по воздуху прямо над коническими шлемами стражей.

Прищурившись, Дилвиш смотрел на сияющий шлем, выкованный, насколько это возможно было разобрать, в форме Мирового Яйца. Свет, исходящий от висевшей чуть выше кольчуги, вообще ослеплял; даже в самый жаркий полдень солнце не светило так ярко.

– Вначале надень шлем, – прошептал чародей, – он ослабит сияние кольчуги, и ты сможешь взять ее.

– Если не сожгу руки о сам шлем, – пробормотал Дилвиш в ответ.

– Вряд ли. Твои перчатки ведь из змеиной кожи? Тогда точно получится. Действуй, я пока отвлеку стражников…

По мановению невидимой руки бесплотного призрака-Инеррена исполинская золотая статуя Змея, Висящего на Мировом Древе, внезапно с треском покосилась и медленно начала клониться к земле. Повернувшиеся на странный звук привратники испуганно закричали и бросились спасать храмовое имущество от разрушения. Когда же наконец они, отдуваясь и вытирая пот, отступили от пьедестала, со стороны алтаря снова донесся какой-то звук. Стражники обернулись и замерли в полном оцепенении.

У алтаря стояла высокая фигура, напоминающая человеческую. Шлем и кольчуга пришельца полыхали расплавленным серебром, да так, что даже контуры фигуры казались призрачными.

– Аз есмь посланник всемогущего Змия, – прогрохотал пришелец, – Великого Змия, чьи мудрые речи разносились в Пустоте за мириады лет до Часа Творения. Глаголю вам, слуги верные: падите ниц пред алтарем того, кому вы служили верой и правдой, и восхвалите его! И придет вам спасение от козней дьявольских, и благословение небесное пребудет на вас и родичах ваших до шестого колена!

Даже жрец, появившийся при первых звуках этого голоса, поспешил исполнить волю облаченного в божественную броню. И торжественный гимн заполнил громадную пещеру. Когда утихли последние бульканья, хрипы и шипение преотвратной мелодии, пришелец вновь заговорил:

– Ныне же служба ваша завершена, преданные дети господина моего! Закройте теперь вход в сей храм железом хладным, злобным чарам неподвластным, и пускай пребудет он таким, как ныне, – пока не возвратится Змий во всей своей Силе! Свершите же последнюю молитву – и за работу, ибо грядет битва великая, в коей с Великим Змием противники нечестивые дерзят сразиться! Сие прорицание не откройте никому, доколь не будет подан Знак свыше!

Медленно ступая средь распростертых на полу тел, облаченный в доспехи своего господина посланник Змия покинул Храм и растворился в зеленом пламени…

Оказавшись за несколько миль от гор, Дилвиш наконец стащил шлем и расхохотался. Инеррен последовал его примеру.

– Идеально сработано! Эти кретины так и не догадались!

– Нет, ты бы видел себя со стороны!

– Ничего, я видел ИХ со стороны – этого хватило.

– Но у вас появились еще некоторые проблемы, – заметил неслышно возникший рядом Таурон. – Операция действительно проведена неплохо. Но не с точки зрения Великого Змея.

– Да ладно, я верну ему его доспехи, – отмахнулся Дилвиш, – это не вопрос. Мне они не так уж нужны.

– А кто такой Великий Змей? – спросил вдруг чародей, у которого в очередной раз появилось нехорошее предчувствие.

– Разве ты не знаешь? Он олицетворяет собою Время.

Инеррен пожал плечами:

– Тогда, раз уж время в его власти, он мог бы и посмотреть, что доспехи будут вскоре возвращены на место. И все будет так, как и было; мы же, можно сказать, даже подкрепили его престиж. Ведь если Бог не появляется на свете очень долгое время, о нем начинают забывать… Нехорошо это.

– Мне-то такое обоснование нравится, – признал Таурон, – однако убеждать тебе следует не меня.

– Интересно! Ты ж сам и сказал нам стибрить эти доспехи! – возмутился Дилвиш. – Я б к ним и не подошел.

– Ладно, – махнул рукой Таурон, – это не имеет особенного значения. Поскольку вы со мной, а мессиру известно обо всем происходящем, Змей не будет заявлять протеста. Пока.

– Пока?.. – В тоне Инеррена не было удивления.

– Пока вы ведете игру по правилам. Иначе говоря, сейчас вам (по закону) следует достать вторую часть обмундирования Великого Змея – боевые наручи, поножи и Амулет.

Чародей мысленно выругался.

– И незачем посылать меня к дьяволу, – ласково прищурился Таурон, поглаживая острую бородку. – Так как, вы играете или отказываетесь? Пока у вас есть это право.

Дилвиш встретил мрачный взгляд соратника, ответил ему аналогичным и криво усмехнулся.

– Ход за вами. Собиратели хлама готовы.

Таурон вновь обнажил свою шпагу-скипетр, что-то прошептал и переместился вместе с «собирателями хлама» к новому пункту.

Каньон когда-то был ложем могучей реки, от которой остался лишь узкий красноватый ручеек, тихо журчащий на дне, в тени серо-синих скал. Бледное зеленое небо играло радужными всполохами в такт пульсирующим лучам призрачного бело-зеленого солнца, раза в четыре превосходившего нормальное. Воздух был чист и незамутнен, однако в нем ощущалась некая тяжесть.

– Каньон Рока и Путь Изгоев, ведущий к Храму Откровения, – объявил Таурон, указывая на петляющую под грозно нависающими утесами едва заметную тропинку. – Там находится все, что я уже имел честь описать. Удачи.

– Ищи его, – приказал Владыка. – Я дал тебе все нити и весь материал, который имелся в моем распоряжении. Я также защитил тебя от большинства чар, так что Повелитель Теней не сможет применить на тебе своих главных заклинаний. Осталось лишь сделать то, что ты делал уже много раз. Не так ли, Гарет?

Верзила в черном кивнул.

– Но я не привык иметь дел с магией.

– Это в общем-то то же боевое искусство, но на несколько другом уровне. – Владыка ничуть не погрешил против истины и приятно удивился этому факту. – Та же жизненная энергия, направляемая в цель, но не прикосновением, а словами. Таков, во всяком случае, стиль Повелителя Теней.

– Понял, – проговорил Гарет. – Хорошо, я готов. Отправь меня к тому месту, где мы расстались.

– Я сделаю больше, – сказал Владыка. – Я переправлю тебя в то место, куда Повелитель Теней перенесся ПОСЛЕ того, как вы расстались. Город называется Амбер, и мой тебе совет: не зарывайся. Быстро и тихо выясни все, что нужно, а потом сматывайся.

– Я не боюсь опасности.

– Не в том дело. Мне сейчас не нужна излишняя огласка, поэтому сделай так, как я говорю.

Гарет слегка наклонил голову. Владыка произнес несколько слов, открывая дорогу к Амберу.

Такой стиль работы он применял впервые. Обычно для поисков кого бы то ни было Владыка пускал в дело собственные силы – а они были весьма и весьма значительными. Однако сейчас, когда на Повелителе Теней сошлись столько заинтересованных и внимательных взглядов… да, сейчас нужен был более долгий, но и более результативный метод поиска. Прямое выслеживание с помощью Следопытов. Безусловно, мало кто способен выследить Тень. Однако это возможно и, значит, будет сделано!

Оставалось продумать только одно. Когда Гарет, нашедший объект, направит вызов, и Владыка собственной персоной возникнет на сцене – какой ход принесет максимальный эффект?..

Позицию в этой части Доски Судеб теперь не мог бы распутать даже сам Гроссмейстер, помогай ему хоть дюжина Оракулов. Однако она могла разрешиться сама, ибо фигуры были живыми, а правила – непрерывно изменяющимися…

Дилвиш и далее намеревался придерживаться прежней легенды. Печатая шаг, он подошел к высеченным в скале дверям и постучал.

– Кто там? – послышался изнутри вполне резонный вопрос.

– Стучащему да будет открыто! – торжественно провозгласил Дилвиш. Инеррен-невидимка для вящей убедительности добавил собственное заклятие – и плита отъехала в сторону.

Трезубец Стража коснулся сияющей кольчуги, но тут же был отброшен прочь. Второй Страж выхватил из-за спины кривой меч.

– Презренные! – загремел голос пришельца.

Яйцевидный шлем неким таинственным образом превращал голос носящего его в нечто совершенно громоподобное, каковым, собственно, и должен быть голос Бога. Чародей не раз встречался с личностями из подобной когорты и хорошо знал их излюбленные образы.

– Сгиньте, нечестивцы! – заявил Дилвиш, властным жестом подняв руку вверх. – И да падет гром небесный на ваши пустые головы!

Небесный гром был заменен Инерреном на обыкновенный, однако сей факт стражникам был уже глубоко безразличен. Их бездыханные тела мягко осели наземь, равно как и появившийся за алтарем Верховный Жрец. Впрочем, последний был только оглушен.

Нацепив остатки доспехов на полагающиеся места, Дилвиш подкинул на ладони Амулет (медальон из зеленого золота, изображающий Змея, кусающего собственный хвост) и перебросил чародею.

– Возьми. Тебе он послужит лучше.

– Пожалуй, – согласился Инеррен, ощущая текущие сквозь внутренности талисмана потоки энергии Времени, – но сейчас надевать эту штуковину я не буду.

– Как хочешь.

Таурон ожидал их у начала тропинки.

– Быстрее! – прокричал он. – Надо немедленно отыскать Меч Змея, иначе весь план рухнет!

– Что, Змей зашевелился?

– И серьезно, – мрачно кивнул Таурон на замечание чародея, – он даже подал протест лично Госпоже Необходимости. Осталось времени ровно столько, сколько потребуется ей, дабы обратить на нас внимание. Если опоздаем – сам мессир ничего не сделает.

– Ты же говорил, что он не будет действовать.

– Что делать, и у меня случаются просчеты.

– Ладно, где этот Меч? – усталым тоном спросил Дилвиш, которому вся эта сумасшедшая гонка за железным хламом (пускай даже с клеймом Великого Змея) уже порядком поднадоела.

– Не знаю, в том-то и дело. Отыщешь? – Он посмотрел на Инеррена с какой-то странной надеждой.

Какого дьявола, зло усмехнулся чародей, подбирая рифмы для заклинания. И сам удивился, когда сообразил, на КОГО в конечном счете призваны воздействовать эти чары.

На такой риск Инеррен не шел уже очень давно. Обращаться лично к Госпоже Необходимости, которая – насколько ему было известно – являлась непосредственной начальницей Хранителя, да еще называть ее прямо по имени…

Впрочем, Ананке (чего чародей не знал – да это и было-то известно весьма малому кругу лиц) славилась и непредсказуемостью. Она, бывало, сама нарушала свои же собственные предписания, подчиняясь минутному капризу. Инеррену несказанно повезло, что в ту минуту у Необходимости как раз случился подобный каприз.

Окрашенный зеленым пламенем двуручный меч в рост Дилвиша возник прямо перед ним. Рука в перчатке из змеиной кожи медленно потянулась к рукояти, нежно коснулась ее – и пятифутовое лезвие описало над головой воина сияющий круг.

– Хо! Вот это оружие! Я не любитель двуручников, но это – нечто исключительное!

– Как и должно быть, – улыбнулся Таурон. – Так, теперь я доставлю вас в Бессмертный Замок – а дальше ваша работа. Какие-нибудь вопросы будут?

Сияющее Мировое Яйцо шлема скрыло выражение лица Дилвиша, однако Инеррен ответил гримасой, не требующей перевода.

– Отлично, – заключил Таурон, – все всем довольны. Люблю подобное завершение дел. Приготовьтесь – перемещение не из легких.

Посетители небольшой закусочной «Эйдолон» не бросились в паническое бегство при сверхъестественном появлении прямо из воздуха высокого человека, с ног до головы облаченного в черное. Вероятно, некоторый иммунитет против подобных зрелищ дало жителям Амбера постоянное общение (как-никак в течение нескольких веков!) с королевской семейкой – у тех-то такие трюки используются ежедневно. Правда, они предпочитают использовать в этих целях собственный Дворец, но и на улицах города не раз случалось, когда проходивший мимо толпы обывателей принц Амбера исчезал в воздухе – или напротив, вытаскивал оттуда своего брата или сестру. Семейка была весьма многочисленной – никто, кроме уже умершего короля Оберона, не знал, сколько же их существует в действительности.

Сидящий за угловым столиком человек в темно-зеленом плаще поднял глаза… и отставил бокал с вином в сторону. Он встал, бросив на столик несколько монет, и двинулся к черному незнакомцу. А тот даже с места не тронулся, по-прежнему небрежно опираясь на длинный черный посох. Его серые глаза замечали все, но пока пришелец ничего не предпринимал.

– Могу я поинтересоваться, кто ты такой?

– Можешь, – кивнул незнакомец. На тари он говорил довольно свободно и отчетливо, но с акцентом.

Подошедший ожидал продолжения фразы, но его не последовало.

– Я сказал, можешь поинтересоваться, – наконец нарушил молчание черный пришелец.

– Хорошо. Кто ты?

– Гарет мое имя. Могу я узнать, с кем имею честь говорить?

– Можешь, – тем же тоном произнес второй. Потом добавил: – Меня называют Изгнанником.

– Прекрасно. Терпеть не могу задавать вопросы незнакомцам. – На лице Гарета возникла легкая улыбка. – Я ищу Повелителя Теней.

Изгнанник ничем не выдал своего изумления. Глаза его по-прежнему были непроницаемыми кусочками янтаря.

– Повелитель Теней, говоришь… – Он сделал вид, будто обдумывает слова собеседника. – Нет, не припоминаю.

– Жаль. – Гарет повернулся и собрался было уходить.

– Никогда не поворачивайся спиной к собеседнику, если не знаешь его намерений, – насмешливо заметил Изгнанник.

– Если хочешь драки, действуй, – не оборачиваясь, сказал Гарет. – Никогда не мешал другим выбирать час собственной смерти.

– Дуэль возможна, – не стал отрицать Изгнанник, – но пока что я хотел бы услышать ответ еще на один вопрос. Зачем ты ищешь Повелителя Теней?

Гарет остановился.

– Значит, ты мне солгал. – Это был не вопрос, а утверждение. – Подобного поведения я очень не люблю. Поскольку мы оба действуем друг другу на нервы, я не вижу иного выхода из сложившейся ситуации. К бою!

Он извлек откуда-то из-под одежды длинный меч, сбросил тяжелый плащ и встал в боевую стойку, слегка согнув колени и держа оружие двумя руками строго перед собой острием вверх. Изгнанник также обнажил свою шпагу, однако плащ частично обмотал вокруг левой руки, соорудив таким образом гибкий щит. Хрупкость его тонкого клинка была весьма обманчива: в его руках серебряная шпага (Изгнанник называл ее Уэйрдремм) свободно перерубала двухфутовый ствол железного дерева или рассекала пополам рыцаря в двойной броне.

Дородный бородатый тип в богатом коричневом камзоле – кто-то из местной знати – вызвался быть арбитром поединка, «дабы все было в рамках закона». Дуэлянты только хмыкнули в ответ на это предложение, но возражать не стали.

Подчиняясь указаниям «арбитра», добровольные «ассистенты» быстро расчистили площадку примерно десяти шагов в окружности. Совершенно случайно (разумеется!) она оказалась одним из самых известных в округе «дуэльных пятачков». Известных, правда, лишь заядлым мастерам ночной деятельности.

– Начинайте! – прокричал «арбитр» и отбежал в сторону. Это было очень умным поступком с его стороны, так как в середине площадки уже сверкал клубок стали и серебра.

Красные лучи заходящего солнца веером отражались от скрещивающихся клинков, а за движениями дуэлянтов не успевали следить жадные глаза зрителей. Секунды схватки складывались в минуты, однако скорость атак и парирований не уменьшалась. Ни один человек, каким бы мастером он ни был, просто не в состоянии выдерживать подобный темп дольше нескольких секунд. Они – могли.

Уэйрдремм сверкал на фоне черной рубашки Гарета серебряными молниями, но все время натыкался на серые размытые полосы его звенящего меча. Плащ Изгнанника уже был разрезан в нескольких местах – подкладка из стальных нитей не выдержала безумного каскада ударов.

Подсечка с двойным финтом и колющим ударом в грудь справа. Прием не проходит, и плащ Изгнанника на обратном движении хлещет по лицу Гарета. Тот отступает, ослепленный, но удерживает равновесие и парирует выпад в сердце. Перехватывает левой рукой правое запястье Изгнанника и с силой рвет на себя, одновременно отступая на полшага вправо и направляя тяжелую рукоять меча в основание черепа противника. Но Гарет промахивается, так как тяжелый сапог бьет его слева под колено, и попадает только по плечу. Толчок швыряет Изгнанника на колени, однако он, взмахивая шпагой практически наугад, слегка задевает лицо Гарета.

Не прекращая движения даже на миг, Изгнанник перекатывается в сторону и вскакивает на ноги, вновь принимая боевую стойку. Гарет небрежно смахивает кровь с рассеченной брови – так, царапина – и с коротким кивком также принимает начальную позицию…

Рэйден в последний раз посмотрел на свой дворец, Ветви Голубого Кристалла. Сколько он провел тут, сколько было совершено. Зло, Добро, Тьма, Свет, Хаос, Порядок, Равновесие, Долг, Необходимость – все было. И Рэйден помнил каждый миг и каждый факт, ибо не раз за последнее время предавался раздумьям, пытаясь отыскать в своем прошлом ответ на один только вопрос: зачем?

Ответа не было. Имелось, правда, многое другое.

Несравненная коллекция Артефактов – одна из лучших во всей Вселенной… Библиотека магических книг множества миров, за которую любой из волшебников отдал бы все, что угодно… Его личный архив – то, что было описано там, стоило миллионов романов и пьес любого рода: рыцарских, приключенческих, любовных… Шедевры живописи и скульптуры, бесценные картины, статуи и гобелены неизвестных по большей части мастеров…

А рассказ о том, каким образом все это сокровище собиралось на протяжении веков, знатоки оценили бы много дороже самого дворца – вместе со всем содержимым…

Единственный вывод перечеркивал все, за что он так долго сражался. Один и в рядах армии, против мириадов врагов и против одного противника – битва эта длилась дольше, чем мог бы себе представить даже профессиональный сказитель. Но вывод был четким и однозначным. Потому Рэйден сделал то, что должен был сделать.

Он мог бы купаться в волнах воспоминаний целую вечность; однако не в его характере было предаваться бессмысленным мечтам о возврате прошлого. Рэйден торжественно поднял руки вверх, прошептал свое последнее заклинание и принял облик, в котором его не видели уже несколько веков.

Собственно, теперь он уже не был Рэйденом. Лицо осталось прежним, лишь глаза стали чуть светлее; волосы сбросили серебристую белизну и приняли обычный светло-каштановый цвет. Длиннополые бело-золотые одеяния сменились невзрачным костюмом бродячего воина-наемника. А на широком кожаном поясе возник странный кривой меч в лакированных деревянных ножнах.

Стук лошадиных копыт – и знакомое чувство, которое смертному не испытать никогда. Он обернулся, рука уже была на рукояти меча. Но он тут же отпустил оружие, увидев лицо всадника.

– Итак, в путь? – спросил Рамирес. – Ты завершил все дела?

– Да. Кроме одного.

– Повелителем Теней и так занимается половина Вселенной. Можешь забыть о нем.

– Нет. Забывать не в моих правилах.

– Тебе придется учиться этому. Хотя ты и так уже забыл основные уроки, какие я давал тебе когда-то…

– Учитель, но я не понимаю еще многого…

– Не надо, – поднял руку Рамирес, поймав самый конец мысли своего ученика. – Этот разговор, Коннор, отложим на потом.

– Я ДОЛЖЕН знать, что будет в конце этой истории!

Рамирес вздохнул.

– Разве тебе неизвестно, что конца не бывает никогда? Разве ты не помнишь по собственному опыту, что история всегда срастается с реальностью куда теснее, чем нам того хочется? Наконец, разве никогда не ощущал ты сам, насколько это тяжело – знать будущее, не имея сил изменить его?

– Я снова чувствую себя тем, кем был, когда мы с тобой встретились в первый раз, – пробормотал Коннор.

– Правильно, горец, – кивнул учитель. – Каждый раз будет первым – ибо нет первого раза, как нет и последнего.

– Нет, Мандор. На это я не дам санкции.

– Но…

– Ты предлагаешь отправить в мир Четрании пару исследователей, дабы те смогли подтвердить или опровергнуть твои подозрения. Сама идея хороша, – сказал Хранитель, – но ни ты, ни Дара, ни Мерлин – и вообще кто-либо из Двора Хаоса – там появляться не должны.

– Вам, конечно, виднее… – Тон Мандора показывал, что он абсолютно не согласен с полученными указаниями.

– Именно, мне виднее, – кивнул Хранитель, также подчеркнув голосом свое твердое решение по этому поводу. – Потому я действительно отправлю исследователя. Когда работа будет завершена, ты получишь собранную информацию вторым – после меня, разумеется.

– Время дорого, – добавил Мандор.

– Ты это говоришь МНЕ? – ядовито усмехнулся Хранитель. – Когда меня осаждают со всех сторон вопросами, кто такой этот Повелитель Теней и как мы могли допустить такое поведение? Когда делом заинтересовалась сама Необходимость?

– Уже? – поразился Мандор. – Он разве уже дошел до нее?

– Почти. Представляешь, этот невежда наложил заклинание на нее, использовав ее Имя!

Мандор тихо присвистнул.

– Именно так я это и воспринял. Так что вопросом его обезвреживания уже занимается Воланд со своими бандитами. – Хранитель выдал еще одну ухмылочку из своего богатого арсенала.

– Это я знаю.

– А, ну да. Ты ведь постоянно следишь за тем, что происходит в моем кабинете.

– Я все-таки Всевидящий…

Шутка не произвела на Хранителя смягчающего впечатления, но он не успел объявить Мандору очередной «строгий выговор с занесением в личное дело» – дверь в кабинет распахнулась, и внутрь вошла высокая женщина средних лет.

Одного короткого взгляда Мандору хватило, чтобы отвесить наиболее изысканный придворный поклон. Хранитель взмахом руки очистил кабинет от накопившегося рабочего мусора и также поклонился, хотя и менее официально.

– Прекрати, Отто, – сказала вошедшая (естественно, то была сама Ананке-Необходимость). – Есть дела поважнее, чем этикет. Подыщи, кто может в случае чего исполнять работу Великого Змея.

– Ну-ну. Его что, настолько достал Повелитель Теней, что он отказывается сотрудничать с вами? – не поверил Мандор.

– Прочти это.

Ананке раздраженно протянула Хранителю прямоугольный кусок змеиной кожи, на котором золотистыми рунами было начертано:

– И кому же конкретно предназначал Змей это послание? – спросил Хранитель. – Вернее, к кому оно должно относиться?

– Ко всем нам, – мрачным эхом отозвался Мандор.

4. Покончить с жестокой игрой

Дара тихо застонала и открыла глаза. Склонившийся над нею Мерлин всмотрелся в них, затем отдал приказание своему спикарту. Волна энергии вышла из волшебного кольца и хлынула в сознание Дары, возвращая утраченную память.

Темные глаза Повелительницы Хаоса зажглись пламенем ярости. Немногие оставались в живых, увидев его.

– Где Повелитель Теней? – процедила она.

– Понятия не имею, – честно сказал Мерлин. – У меня были проблемы поважнее, чем следить за ним.

– Да? И что же это за проблемы?

– В частности, операция по твоему освобождению.

– Интересно. Если ты в самом деле осуществил это, твой уровень подготовки выше, чем я предполагала.

– Кроме того, – добавил Мерлин, – Мандор сказал, что Повелитель Теней на этом свете не задержится.

– Эта новость могла бы быть приятной, – заметила Повелительница Хаоса, – если бы не исходила из такого источника.

– Ты считаешь Мандора ненадежным источником сведений?

– Я уже когда-то говорила тебе и повторяю вновь: я никогда ему не доверяла и не буду делать этого. Сейчас он твой друг, а в следующий миг станет хуже твоего злейшего врага. И все из-за каких-то совершенно неизвестных тебе причин, которых у него всегда найдется предостаточно.

– Тогда почему ты не возразила, когда я делал его своим первым советником?

– Мерлин, но ведь сама основа власти – взаимные подозрения. Неужели ты так быстро забыл свои уроки в Амбере?

Король Хаоса беззвучно выругался. Да, Дара умела считать на несколько ходов дальше, чем он.

– Отыщи Повелителя Теней, – попросила она. – Он нужен мне.

– И предпочтительно мертвым, – мрачным тоном завершил Мерлин. – Мама, неужели ты не можешь оставить его в покое? Вы квиты, забудь о его существовании и будь счастлива.

Повелительница Хаоса отрицательно покачала головой:

– Нет, Мерлин. Не могу. И не уговаривай меня сделать это. Ты не можешь понять меня…

Огонь.

Выражение «из огня да в полымя» явно придумал некий маг, спасавшийся из Преисподней кратчайшим путем – сквозь пространство, где нет времени. Оно было заполнено полыхающими потоками всевозможных цветов, беспорядочно бурлящими и сталкивающимися, образующими великое множество «водоворотов», «вихрей» и «лавин»; объединяло эти огненные течения лишь одно – неимоверно высокая температура. Адские костры Домов Боли, предназначенные для самых что ни на есть закоренелых грешников, по сравнению с этим океаном расплавленной массы выглядели подобно искорке рядом с огненным шаром.

Таурон не преувеличивал, когда предупреждал о «трудном перемещении». Лавирование между исполинскими волнами жидкого пламени, в одно мгновение испепелившими бы несколько миров средних размеров, действительно было нелегким занятием.

Но вот огонь утих. Впереди возникла стена полупрозрачного тумана, за которой располагалось гигантское сооружение смутных очертаний. Только что это была изящная эльфийская башня, в следующий миг – массивная крепость, способная выдержать любую осаду; потом – храм, четкие и строгие линии которого наводили на мысль об аскетических привычках Богов Истины…

– Бессмертный Замок, – возвестил Таурон. – Джелерак засел внутри и с нетерпением ожидает визита.

– Что ж, – деланно вздохнул Дилвиш, – не годится заставлять великого мага ожидать чего бы то ни было. Он хочет драки? Он ее получит. Могу гарантировать.

– Ты с нами? – спросил Инеррен.

– Да, но лишь в качестве свидетеля. Разбираться будете сами. – Таурон неожиданно усмехнулся. – Знал бы ты, какие сейчас заключаются пари по поводу исхода этой самой «разборки»…

– Знаю, – усмехнулся чародей в ответ, – и знаю также, кто заключает их. Конечно, мне неизвестно, кто на кого конкретно и сколько ставит, но общая картина и так ясна.

– Очень неплохо, – признал Изгнанник. – Я давно не встречал такого противника. Мне жаль будет убивать тебя.

– Не могу сказать того же, – наполовину извиняющимся тоном сказал Гарет. – У меня имеется дело, а ты мешаешь мне его выполнить. Так что участь, которая тебе предстоит, более чем заслужена.

– Почему бы тебе не удовлетворить мое любопытство? Я знал Повелителя Теней; более того, я кое-чем ему обязан. И не позволю никому – себе в первую очередь – навести на его след неизвестного с неизвестными же целями.

– Твоя позиция ясна. Со своей стороны могу сообщить, что должен лишь найти Повелителя Теней и дать знать, где он находится.

– Кому это «дать знать»? На кого ты работаешь?

– Ты мне не поверишь…

– Я видел больше кошмаров, чем тебе приснилось за всю жизнь, – жестко усмехнулся Изгнанник. – И вообще я всегда был очень доверчив. Попробуй рассказать.

– Не в том дело, – покачал головой Гарет, – видишь ли, я сам не знаю, кто он такой. Не пойму даже, он это или она. Называл себя Владыкой, менял голос едва ли не от слова к слову…

– И говорил чуть надменно и свысока, как будто знал все, что ты когда-либо сделал или сделаешь?

Глаза Гарета холодно сверкнули.

– Так ты его знаешь?

– Нет, к несчастью, – сказал Изгнанник. – Я не знаю ни его имени, ни кто он такой. Это была лишь одна короткая встреча…

– Бросить оружие! – проревел чей-то голос.

Дуэлянты, уже забывшие про свой поединок, обернулись.

– С каких пор, Жерар, ты поступил в Стражу? – насмешливо заметил Изгнанник.

Мощного сложения человек в серо-голубом одеянии что-то проворчал. На его широком лице появилась озабоченная складка.

– Милорд Озрик, он просто поддерживает престиж семьи в городе, – подсказал Роджер, вынырнув из толпы зрителей.

Жерар просветлел и кивнул.

– Вот именно. А то как наши подданные должны думать о нас, когда на их глазах один из принцев крови затевает драку с… кстати, кто это такой?

– Я – Гарет, Мастер Боевых Искусств, – назвался Гарет, не дожидаясь, пока его (согласно этикету) представит кто-либо другой. На этикет он вообще редко обращал внимание. – В Амбере нахожусь проездом…

Тут Роджер отключился от разговора, внезапно ощутив: что-то неладно. Он попытался определить точнее источник этого чувства, но вокруг все было спокойно. Ничего угрожающего. Стоп! Верно, ЗДЕСЬ все в порядке. Значит, что-то не в порядке ТАМ – там, где находится сейчас его двойник.

Джелерак с интересом рассматривал колоду карт, отобранную им у Роджера.

– Хорошая работа, – заключил маг. – Чувствуется почерк Мастера. Как они попали к тебе?

– Это я изобрел их, – заявил Роджер, уже предчувствуя: развязка близится. Теперь можно было открывать многие карты. – Не моя рука рисовала эти изображения, и не я построил знаменитый замок, давший название целой серии мифов и сказаний. Однако я создал и эти карты, и тех, кто на них изображен.

– Интересно… – Тонкие губы Джелерака дрогнули в легкой улыбке. – Я даже мог бы поверить тебе.

– Твое дело, верить мне или нет, – сказал Роджер.

– Ты знаешь, с кем говоришь?

Роджер мысленно усмехнулся. Ну наконец-то! Маг соизволил задать вопрос, искренний ответ на который целиком и полностью изменит его представление о себе самом.

– Насколько мне известно – с Джелераком, бывшим черным магом и владельцем Бессмертного Замка.

– Ты знал меня? Откуда же?

Роджер мог сказать: я создал и тебя также. Но он не сделал этого. И не потому, что не захотел. Просто дверь его камеры распахнулась от сильного пинка. Сияние, возникшее на пороге, заставило его зажмуриться, а Джелерака выругаться на неизвестном языке.

Сияние исходило от доспехов рослого воина, небрежно державшего на плече двуручный меч.

Маг холодно взглянул на пришельца.

– Кто ты такой? – осведомился он не менее ледяным тоном.

– Твой рок, – глухо прозвучал ответ из-под забрала.

Меч поднялся вверх и стал медленно опускаться. Джелерак небрежно взмахнул рукой, но выпущенная им алая молния отскочила от сияющих доспехов и разбила цепь, приковывавшую Роджера к стене.

– Это не поможет, Джелерак, – сказал кто-то невидимый.

Маг сплел из пальцев замысловатый символ, шепнул тайное слово и исчез. Из воздуха возникла фигура в черной накидке.

– Ты попал в дурную компанию, Роджер, – с иронией заметил Повелитель Теней.

– Ты имеешь в виду себя и Дилвиша? Полностью согласен, – парировал Роджер, растирая кисти рук, занемевшие от цепей.

Инеррен кивнул собственным мыслям. Не зря этот парень заинтересовал его еще тогда, когда он видел лишь его портрет. Кстати, как он узнал Дилвиша? Джелераку ведь это, похоже, не удалось…

– Что такого в тебе не давало Джелераку покоя? – спросил он.

– Он никак не мог меня понять. – Ухмылка Роджера была почти такой же, как и у самого Инеррена при общении с простыми смертными. – Все задавал какие-то вопросы, бедняга, а мои честные ответы совершенно испортили ему настроение.

– Ясно, – кивнул чародей. – Что ж, не буду повторять его ошибку – постараюсь ответить на возникшие у меня вопросы самостоятельно. Тэ-экс, ну и где теперь Джелерак? Хотя какая разница….

Начертив в воздухе сплетение светящихся линий, Инеррен нараспев произнес:

Как водится, его заклинание сработало в лучшем виде и переместило всех троих в огромного размера зал. Высоко на стенах висели аляповатые гобелены и масштабные картины сюрреалистического содержания (смысл их, признаться, был слишком туманен даже для чародея). По всему периметру зала были расставлены кривые зеркала в человеческий рост, и из каждого зеркала на них смотрела искаженная физиономия Джелерака.

– Знаешь, – шепнул Дилвиш Инеррену, – в подобной ситуации один знаменитый воитель первым делом расколотил все зеркала. Как оказалось, колдун прятался за последним из них и благополучно подох, когда зеркало было разбито.

– Хорошая тактика, – согласился чародей, – только, если я правильно понял, каждое зеркало тут защищено несколькими слоями защитных чар. Причем эта магия очень старая.

– Тогда эти зеркала установил не Джелерак, – сделал вывод Роджер, – они принадлежат самому Бессмертному Замку. И их разбивать я бы не рекомендовал.

– Ты знаешь массу неизвестного о самых разных вещах, – подметил Инеррен. – Надо будет нам как-нибудь поговорить.

– С ним-то? – раздался из ниоткуда насмешливый голос Таурона. – Мой тебе совет: не пытайся, только головную боль наживешь.

– А это кто еще? – удивленно спросил Роджер.

Владыка ощущал беспокойство. Линия, связывающая фигуру Гарета с ним как с Игроком, могла быть обнаружена. Тогда станет известно о его связи с этим делом. Если Гарет обернется быстро, это не имеет значения: проблем у Безымянных и так достаточно, чтобы ему уделяли персональное внимание. Но если он задержится, дело дрянь.

Приняв решение, Владыка бросил свою силу на определение местонахождения Гарета и без труда получил ответ. Амбер. Так, либо Повелитель Теней по-прежнему находится там – и что этот сумасшедший нашел в Вечном Городе? – либо у Гарета неприятности. Может быть, отправиться лично и выяснить? Идея не казалась хорошей, но иной у Владыки не было. А ждать неведомо чего он устал.

Уже собираясь перемещаться, Владыка поймал кончик ищущего послания. Искали его. Не вовремя…

– Кто? – спросил он вслух.

– Свои, – произнес знакомый голос. Стена комнаты зарябила: кто-то проходил сквозь нее внутрь.

– Мой дом – ваш дом, принцесса, – поклонился Владыка входящей.

Без длительных разговоров Дара положила на стол мешочек, издавший приятный звук. Монеты Хаоса из черного янтаря.

– Мне нужен Повелитель Теней, – заявила она. – В силах ли Владыка Вселенной найти его?

Проклятье и трижды проклятье. Такого развития событий Мефистофель вовсе не предвидел!

– Мои лучшие агенты уже работают над этим, – сказал он, смахивая деньги в ящик стола. – Однако мое персональное присутствие – даже мысленное – может насторожить тех, кого я не хочу упоминать.

– Ты хочешь сказать, что сам искал его? – переспросила Дара. – Для себя? И с какой же целью?

– Принцесса, моя цель – сущий пустяк по сравнению с горячим желанием оказать вам услугу. – Мефистофель порадовался удачно сформулированной фразе и решил продолжить в том же стиле. – Когда они выйдут на связь, я немедленно поставлю вас в известность. В каком виде вам требуется этот человек? Сырым или хорошо прожаренным?

– Живым, – отчеканила Дара, – и предпочтительно ничего не подозревающим. А то знаю я твои шуточки.

– Как можно, принцесса? – Мефистофель изобразил из себя оскорбленную невинность, но тут же понял сам, что эта роль ему пока не удается. – Все будет исполнено так, как вы того желаете.

– Вот и отлично. Да, если дело попадет в руки Безымянных…

– Мои дела всегда ведутся в обстановке строгой конфиденциальности. Пока клиенты платят за это дополнительно, – улыбнулся Владыка. – Даже крайняя необходимость не вырвет у меня тайны!

Необходимость (в смысле, Ананке) не бывает крайней, холодно подумала Дара, а бывает лишь Неописуемой. Но в этом отношении Мефистофелю можно доверять. Доносчиком он никогда не был.

Инеррен тщательно осмотрел зал. Джелерака здесь не было, но он обнаружил нечто другое: каждое зеркало служило порталом. Наверняка противник ускользнул в один из них, чтобы… чтобы что? Кандидату на роль Старшего Бога не пристало избегать испытаний, пускай даже это испытание – дуэль с собственным роком, с собственной гибелью или хоть с Богами Судьбы. А Джелерак ушел.

Тогда напрашивается интересный вывод: он все же узнал Дилвиша и сейчас готовит нападение…

– Сзади! – выкрикнул Дилвиш.

Он швырнул свой меч наподобие дротика. Роджер едва успел среагировать и броситься на пол. Железная статуя, размахивающая гигантским молотом, оказалась насквозь пронзенной светящимся клинком. Тихий, слишком тихий звон – и от статуи осталась только кучка рыжей пыли, на которой лежал меч Великого Змея. На нем, естественно, не было и царапины.

– Ржавчина, – удивленно произнес Роджер, осмотрев пыль. – Интересный меч, Дилвиш. Он что, многократно ускоряет течение времени?

– Похоже на то, – отозвался чародей. – У настоящего хозяина меча прозвище Великий Змей…

– Тогда ясно, – сказал Роджер. – Это был фокус Джелерака?

– Статуя? Вероятно. Но я бы ожидал чего-то посерьезнее…

– Я помогу, если что, – пообещал Роджер.

Инеррен лишь улыбнулся, однако улыбка тут же исчезла: он увидел на указательном пальце левой руки собеседника знакомое кольцо.

– Ты умеешь с ним обращаться? – задал чародей на первый взгляд не вполне логичный вопрос.

Роджер понял тайный смысл замечания.

– Я не маг по образованию, – согласился он, – зато знаю об этих кольцах больше, чем многие их хозяева. Посмотрим. В одиночку мне, конечно, против Джелерака не выстоять, но с собственной защитой у меня не должно быть проблем. В Бессмертный Замок я добрался сам.

Зеркала вспыхнули. Зловещее багровое пламя играло в них и разве что не выплескивалось наружу – причем у Инеррена возникло подозрение, что вскоре именно это и произойдет.

Он достал из кармана Амулет Змея. Пришло время открывать карты.

– Роджер, я бы искренне порекомендовал тебе свалить отсюда куда-нибудь подальше, – заявил чародей, перекидывая цепочку через голову, – поскольку здесь вскоре не останется ничего хорошего.

Роджер не стал спорить и обратился к кольцу с серией мысленных приказов. Вокруг него замерцала радуга, издалека донеслась слабая мелодия флейты.

– Я бы хотел впоследствии узнать, как все проходило, – осторожно сказал он, медленно расплываясь в радужной музыке.

– Если останемся живы, расскажу, – пообещал Инеррен.

Роджер исчез, но не сразу, а по частям. Последней пропала ироническая и задумчивая улыбка.

– Ты готов? – спросил чародей.

– Давно уже, – ответил Дилвиш, – только что толку? Его ведь тут все равно нет, не так ли?

– Сейчас появится. – И Инеррен, поглаживая Амулет и аккуратно управляя его силой, произнес:

Потоки Времени вмиг прошили всю Вселенную и донесли слова Инеррена до адресата. Услышаны же они были не только Джелераком, но и другими.

Многие провидцы в тот момент потеряли сознание, а потом на свет появились легенды о заброшенной Цитадели Джелерака, в которой сидит Верховный Разрушитель и медленно, едва ли не по слогам, произносит Слова Власти. Когда последнее Слово покинет его уста, миру придет конец – столь же медленный и безжалостный, как изрекающий эти легенды мерный голос Разрушителя.

Так что у Джелерака не оставалось иного выбора, кроме как явиться на вызов. И он пришел, облаченный в черные энергии Потустороннего Царства и готовый к схватке с Неизвестностью.

– Вперед, – прошептал чародей.

Дилвиш снова занес меч, на сей раз – включив его внутреннюю силу. Клинок Безвременья ударил быстрее молнии, со скоростью, равной скорости мысли. Ни один маг не смог бы вовремя отреагировать, даже если ожидал такого, – и Джелерак не был исключением. Светящееся лезвие почти рассекло его пополам. На светлые мраморные плиты хлынула кровь.

– Дилвиш… – задыхаясь, прошептал умирающий. – Нельзя… стереть… пред… начертанное… – В глубине его темных глаз вспыхнули багровые огни. – Но можно… добавить… несколько слов… к последнему… приговору…

Оседая на пол, бывший черный маг неразборчиво шептал что-то. На миг Инеррену показалось, что он узнает некоторые слова.

– Назад! – крикнул он, но было поздно.

Руки Джелерака метнулись вперед, к эфесу меча, намертво вцепившись в крестовину. Хватка его была такова, что лезвие под натиском умирающего вошло в пол на несколько дюймов.

Из-под полуопущенных век черного мага били лучи алого света.

– Нельзя отменить предначертанное, – повторил он, и теперь тон Джелерака не был похож на предсмертный хрип. – Зато я в состоянии забрать на ту сторону бытия вас обоих.

Удар неимоверной мощи сшиб Дилвиша с ног. Джелерак наконец извлек окровавленный меч из собственного тела, перехватил его и торжественно, словно исполнял определенный ритуал, занес над поверженным.

– Прочь! – произнес чародей, не узнавая собственного голоса.

Его рука сжала Амулет Змея, и тот откликнулся.

Черный маг повернулся к Инеррену. В его глазах не было уже ничего человеческого, как и в низком голосе.

– Моли меня о снисхождении на коленях, смертный. Тогда я подарю тебе быструю и безболезненную смерть.

– Нет. Тебе не одолеть меня, даже будь ты цел и невредим.

– В моих руках находится Ключ Вечности, жалкий любитель! – прогремел Джелерак. – Когда клинок войдет в твою плоть, твои мучения будут длиться до скончания веков, и его не остановит ни одно заклятие!

– Итак, ты подчинил себе Вечность? – Улыбка чародея напоминала оскал раненого тигра. – Тогда прими свою власть!

Он одним движением разорвал цепочку и метнул Амулет в лицо противника. Джелерак небрежно махнул мечом, лезвие с легкостью рассекло металлическую пластинку надвое – и тут же тугие вихри зеленоватого пламени плотно охватили мага, изгнав из его глаз багровые костры. Джелерак хотел было закричать, но шипение вырвавшегося на волю Великого Змея заглушило все.

Инеррен заткнул уши, надеясь, что Дилвиш потерял сознание. Звуки, заполнившие Бессмертный Замок, любого бы свели с ума.

– НАЗОВИ МНЕ ХОТЯ БЫ ОДНО ОПРАВДАНИЕ, СМЕРТНЫЙ, – зашипел Змей, обратив свои немигающие желтые глаза на чародея. – ИНАЧЕ ТЕБЯ ПОСТИГНЕТ УЧАСТЬ ТВОЕГО ПРОТИВНИКА.

– Ты знаешь сам, Великий Змей, – пожал плечами Инеррен. – Сожалею, если ты воспринял использование нами твоего древнего оружия как оскорбление. Мы не хотели оскорбить тебя, нам всего лишь требовалось воздействовать на Джелерака. Забери то, что принадлежит тебе, и назови то, что хочешь получить в качестве компенсации за причиненные неудобства.

– ЭТО ХОТЯ БЫ ЗВУЧИТ РАЗУМНО. – Голос Змея был уже не разъяренным, а выжидающим. – ПРАВДА, НЕ СЛИШКОМ-ТО ПОЧТИТЕЛЬНО. К ВЛАДЫКЕ ВРЕМЕНИ НАДЛЕЖИТ ОТНОСИТЬСЯ СО СТРАХОМ И ПОВИНОВЕНИЕМ.

– Не жди повиновения от того, над кем висит проклятие Судьбы, – тихо проговорил чародей. – Не жди страха от того, кто сражался на равных с Отцом Богов. И я бы не стал угрожать тому, кто не понимает языка угроз.

– ЗАТО ОТЛИЧНО ВЛАДЕЕТ ЯЗЫКОМ ДЕРЗОСТИ И НЕПОКОРСТВА. НЕ ГОВОРИ ТАК С БОГАМИ, МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕЧЕК: ЭТО НЕ ПО НРАВУ ВЛАДЫКАМ СФЕР. У ТЕБЯ НЕТ ШАНСОВ УСКОЛЬЗНУТЬ ОТ ОЖИДАЮЩЕГО ТЕБЯ ПРИГОВОРА, ПОТОМУ ТОЛЬКО Я ОТПУЩУ ВАС С МИРОМ. ВПРОЧЕМ… – Змею как будто пришла в голову некая интересная мысль. – ЕСЛИ СВЕРШИТСЯ ЧУДО И ТЫ ПРОВЕДЕШЬ СУДЬБУ – Я ХОТЕЛ БЫ ВИДЕТЬ ТЕБЯ В РЯДАХ МОИХ ПОДЧИНЕННЫХ.

«Еще один потенциальный работодатель, – устало (но не без интереса) подумал Инеррен. – Вот теперь я вполне могу поверить тому, что Айра говорила о своей несравненной репутации. Заработать ее, оказывается, проще простого.»

– Он опять выиграл, – заметил Воланд.

Хранитель коротким приказом погасил волшебное зеркало и мрачно посмотрел на Ананке.

– Вам решать, – произнес он.

– Все уже решено, – вздохнула Необходимость, – и мне, признаться, жаль. Собирай всю организацию.

– Суд? – переспросил Воланд. – Только не ошибитесь, у Повелителя Теней в этом уже есть кое-какой опыт.

– Опыт здесь бессилен. Да, и пошлите сообщение Рэйдену.

– Зачем? Он передал, что выходит из Игры и возвращается на старый путь, – сказал Хранитель. – К чему вновь вводить его в дело?

– Это будет последняя его работа, – твердо проговорила Ананке. – Ему предстоит быть Адвокатом, и он проиграет. Тогда посмотрим, захочет ли Рэйден уходить.

Воланд одобрительно кивнул. Хороший стиль.

– А ты доставь Повелителя Теней во Дворец Правосудия, – повернулась Необходимость к Воланду. – С тобой он не будет вступать в неизбежную в ином случае перебранку.

– Хорошо, все будет сделано. До встречи!

Призывающая мысль Ананке быстро нашла где-то на задворках Вселенной еще одного из постоянных сотрудников Суда Равновесия.

– Ты явишься сам или мне трижды назвать тебя по имени?

– Уже иду, – моментально отреагировал Мефистофель. Секунда – и он, облаченный в свой парадный костюм из алого бархата, стоял перед Ананке. – Что я могу для вас сделать?

– То, что должен. – Необходимость говорила негромко, но внятно. – Предстоит суд над Повелителем Теней.

Мефистофель с трудом скрыл изумление и досаду. Теперь придется вернуть Даре ее аванс, чего он крайне не любил делать.

– Каковы основные обвинения? – Мефистофель сделал вид, что слышит о Повелителе Теней чуть ли не впервые. – И какие у вас будут предложения по поводу приговора?

– Отто, введи его в курс дела, – приказала Ананке Хранителю. – Что до приговора – поступай так, как следует.

Нет! Только не это, мысленно взмолился Хранитель. Сознательностью бывший Князь Тьмы не отличался и тогда, когда еще не был известен как главный заговорщик против Черного Трона… Теперь же у него осталось лишь одно качество демона – страсть к Игре.

– Выбирать тебе, – покачал головой Рамирес. – Это твой путь, а не мой. Если хочешь, я могу прогуляться вместе с тобой, но помогать не стану. Это твой путь и твой поединок.

Коннор стиснул зубы и несколько минут смотрел в никуда.

– Хорошо, – наконец произнес он, – пусть будет так. Рэйден выйдет на Арену в последний раз.

Коннор отстегнул меч – и, словно этот клинок был ключом, вставленным в замок заклинания, он тут же принял обличье Рэйдена.

– Дворец Правосудия? – уточнил он.

Безликий посланник согласился с этим утверждением. Тогда Рэйден перенес к указанному месту и себя, и Учителя.

Строение было невысоким, всего в два этажа. Круглые колонны из белого мрамора окружали его со всех шести сторон, создавая внутри приятную тишину и прохладу. Конечно, все это могло было быть достигнуто и колдовскими средствами, и массой других приемов, однако Ананке с нескрываемой гордостью повторяла свой главный девиз: применяй силу лишь в случае Необходимости. Силой же она называла все, что не было сотворено с помощью рук простого рабочего.

Главный вход, как и два боковых, не охранялся. Стража была излишней здесь, где Равновесие обладало абсолютной властью. Медленно пройдя по широкой лестнице, перила которой были отделаны слоновой костью, Рэйден и Рамирес оказались в большом зале.

У дальней стены помещалось кресло-трон, собранное из множества частей. Рамирес знал, что увидит, – и все-таки поразился мастерству, с которым мириады иголок и шипов были сцеплены воедино.

– Попробуй-ка, – с усмешкой предложил Рэйден, осторожно проводя ладонью по сиденью трона.

Рамирес последовал его примеру. Острия вовсе не были затуплены! Каково же приходилось сидящему здесь? Даже представить жутко…

– Теперь понимаешь, почему судья стремится рассмотреть дело как можно скорее?

– А где место Адвоката? – поинтересовался Рамирес.

– Слева, – качнул подбородком Рэйден.

Высокий каменный табурет был, конечно, не так удобен, как кресла, но по сравнению с троном Судьи казался мягкой подушкой. Когда же Рамирес взглянул на потолок, ему стала понятна извращенная выдумка строителя. Над табуретом Адвоката острием вниз висел тяжелый меч, закрепленный на тонком волоске.

– Так… Ясно. А как насчет Прокурора?

– О! – Рэйден усмехнулся. – Для него приготовлена другая игрушка.

Он указал на удобное с виду сиденье на другом конце зала, справа от трона Судьи. За местом Прокурора была выставлена статуя, представляющая собой Белую Смерть – скелет с огромной косой в руке.

– Чуть что не так – и эта статуя оживает. Прокурор будет первой жертвой.

– Мило, – охарактеризовал Рамирес. – Надеюсь, к зрителям архитектор этого здания ненависти не испытывал?

– Нет, зрителям следует опасаться только одного: как бы потолок не рухнул им на головы. Понимаешь, тут иногда такой крик стоит… Впрочем, сам увидишь. Это дело громкое – во всех смыслах.

Пройдясь по залу еще немного, Рамирес наконец обратил внимание на длинную скамью, располагающуюся за троном Судьи, наполовину скрытую в глубокой нише.

– А это зачем?

– Насколько я знаю, здесь должно находиться Большое Жюри, двенадцать присяжных заседателей, – сказал Рэйден. – Однако на моей памяти столь официального судебного процесса никогда не было. Говорят, подобный происходит один раз в несколько тысячелетий.

– Тогда именно так здесь и произойдет, – твердо заявил Рамирес, устраиваясь в первом ряду зрительских трибун. – Даже из того, что ты мне успел рассказать, уже можно сделать этот вывод.

Роджер возник напротив закусочной «Эйдолон», уже закрытой ввиду позднего времени. Но за угловым столиком сидел человек, перед которым стоял бокал и полупустая бутылка вина. Фонарь висел далеко, лицо человека практически полностью скрывали тени – однако Роджер не нуждался в освещении, чтобы узнать его.

– Здесь произошло много всякого, – заметил сидящий, выпуская из своей трубки клуб сизого дыма.

– Там тоже, – кивнул Роджер, присаживаясь. – Начинай.

– Некто, именующий себя Владыкой, телепортировал сюда мастера рукопашного боя по имени Гарет. Тот, оказывается, был послан выследить Повелителя Теней, о чем и заявил Озрику – предварительно, правда, они устроили неплохую показательную дуэль. – Роджер наконец поднял взгляд. – Потом заявился Жерар с отрядом стражников. В общем, сейчас этот Гарет во Дворце, где рассказывает все то, что знает. И то, чего не знает, тоже.

– Понятно. У меня все просто: Джелерак засел в Бессмертном Замке, а недавно туда явились Дилвиш и Повелитель Теней – выкуривать его оттуда. Я полагаю, у них это получится.

– Что, это все?

– Да. Не считая того, что я в конце концов научился пользоваться этим чертовым спикартом.

– Значит, цель достигнута, – вздохнул Железный Гвардеец. – Тогда объясни мне одну вещь.

– Если смогу.

– Кто украл из подземной комнаты гвардии мою рукопись?

5. Свое забирает Тень

Воланд коснулся двери кончиками пальцев. Да, все верно: и Дилвиш, и Повелитель Теней находятся в Зале Зеркал.

Он открыл дверь.

– О, мессир, – произнес Инеррен, – какая приятная неожиданность видеть вас в этой обстановке.

– Рад, что чувство юмора тебе покуда не изменило, – заметил Воланд. – Потому что сейчас предстоит одно испытание… ты, судя по всему, уже знаешь, о чем идет речь.

– И вы снова будете Судьей?

– Ну что ты. Твои проступки будет оценивать сама Необходимость. Да, я бы не советовал тебе называть ее по имени. Даже мысленно.

Чародей криво усмехнулся. Вот, оказывается, что послужило главной причиной Суда. Что ж, самолюбие и самомнение имеется у всех, а поскольку Боги – это фактически те же люди с невероятно увеличенными способностями, то их чувства и эмоции, согласно основному закону Равновесия, должны быть также сильнее, чем у людей…

«Минуточку! – мысленно воскликнул он. – Хотя нет, это ведь невозможно… Или как раз слово „невозможно“ и является ключом?»

Осенившая его «гениальная» мысль своей невероятностью могла бы сравниться только со своей же оскорбительностью. Не неортодоксальность, а именно ересь – так бы ее назвали все, кто услышал подобную формулировку. К счастью, никто не слышал этого, а Инеррен ничего не собирался открывать до нужного момента.

– Это суд надо мной? Или Дилвиш также причастен к делу?

– Дилвиш будет принимать участие в Суде максимум как свидетель, – твердо сказал Воланд. – Он не совершил столько, сколько ты. Для него персональный Суд никто не будет собирать, нет необходимости.

– Я бы не употреблял этого слова, – с улыбкой заметил чародей.

Воланд кивнул.

– Ты готов к процедуре?

– Да. Но я не хотел бы оставлять тут Дилвиша.

– О нем позаботятся, – сказал Воланд и тихо свистнул. Тотчас же из ближайшего зеркала выскочила тень черной лошади.

– Я нужен вам, мессир? – спросил Блэк.

– До того как Освободитель придет в себя, доставишь его на северную границу Очарованной Земли, – приказал Воланд. – Пускай гадает, сон это был или нет.

Рэйден хмуро смотрел на Мефистофеля, наслаждающегося ролью Прокурора. Бывший Князь Тьмы нахлобучил себе на голову традиционный парик, взглянул в зеркало, остался недоволен своим внешним видом и несколькими пассами перекрасил парик в черный цвет.

– Да, так лучше, – удовлетворенно пробормотал Мефистофель. – Но эта мантия меня положительно раздражает…

– Неча на зеркало пенять, коли рожа крива, – вполголоса заметил Рэйден. Он знал, что Мефистофель его услышит.

В комнате наконец появилась Ананке. Все присутствующие тут же сделали вид, будто жутко заняты подготовкой к предстоящему судебному заседанию, хотя все давно уже было готово.

– Подсудимый доставлен? – спросила она.

– Минуту назад, – отозвался Воланд. – И без всяких эксцессов.

– Начинайте, – приказала Необходимость.

Когда все заняли свои места (Ананке – трон Судьи, Рэйден – табурет Адвоката, Мефистофель – кресло Прокурора, а Воланд – скамейку Бейлифа) и многочисленные зрители наконец прекратили выяснять, кто где и как должен сидеть согласно рангу и статусу, Служители Суда (Делвин и Мандор) ввели Подсудимого – Инеррена. Зрители приветствовали его как свистом, так и аплодисментами.

– Да, отношение к тебе тут самое разное, – кивнул Рэйден в ответ на недоумевающий взгляд чародея. – Кое-кто готов тебе памятник поставить за то, что ты в открытую высказал их чаяния и надежды; другие (по тем же причинам) мечтают разорвать тебя на части. Третьим просто интересно, что такого особенного в твоей персоне.

– Но открытую поддержку не окажет никто.

– Ну что ты, как можно? На Суде Равновесия? Даже среди собравшейся здесь компании нет таких сумасшедших… если не считать тебя самого.

Инеррен усмехнулся.

– Каковы местные правила?

– Слишком сложны, чтобы я успел объяснить, – бросил Рэйден. – А теперь помолчи и слушай.

Он решил воспользоваться советом учителя и обратился к Ананке:

– Ваша честь, если не ошибаюсь, процесс подобного уровня делает возможным привлечение Большого Жюри.

– Что ж, это право защиты. Обвинение желает подать протест?

– Нет, – Мефистофель встал и картинно поклонился Рэйдену, – нас устраивает и такое требование господина адвоката. Улики настолько бесспорны, что ни один состав присяжных не оправдает обвиняемого.

– Последнее замечание, господин прокурор, следует понимать так, что вы заранее согласны с любым составом Большого Жюри? – быстро осведомился Рэйден.

– Конечно, – оскалился Мефистофель, – при условии, что присяжные будут подобраны не вами, а Судом.

– Кажется, я начинаю понимать, – прошептал Инеррен. – Выигрывает тот, кто остроумнее парирует замечания соперника.

Рэйден не слышал его, сконцентрировавшись на обдумывании ответного выпада. И нашел нужную формулировку:

– Защита согласна с любым составом Большого Жюри при том условии, что присяжные незнакомы друг с другом, не имеют ни малейшего отношения к рассматриваемому делу, а также могут оценить происходящее с профессиональной точки зрения.

Мефистофель лихорадочно искал зацепку для протеста, однако все требования Рэйдена полностью соответствовали кодексу Равновесия. Прокурору пришлось кивнуть и сесть на место.

Статуя Белой Смерти слегка скрипнула челюстями, изображая наглую и самодовольную ухмылку.

Молоток Судьи стукнул по столу.

– Бейлиф, – приказала Необходимость, – найдите двенадцать персон, отвечающих требованиям. Кстати: ввиду того факта, что подсудимым является человек, приказываю всем присутствующим немедленно принять соответствующий облик! Нарушитель будет отвечать по всей строгости закона. Объявляю перерыв на двадцать минут!

Воланд подал знак своим подручным. Те немедленно покинули зал и отправились на розыски нужных личностей.

Но второй Роджер также не смог вычислить похитителя. Конечно, почти всем живущим во Дворце было известно, что Железный Гвардеец в свободное время занимается написанием таинственного романа (некоторые даже пытались читать это произведение, однако бросали на первой же странице). Но похищать-то зачем?

Или возник кто-то, решивший, что составленные Роджером Желязны десять томов «Хроник Амбера» на самом деле были не описанием уже происшедших событий, а истинной их причиной? Да, тогда неприятности только начинаются…

– Может быть, прогуляемся к Дворкину?

– Я уже пытался сделать это, – покачал головой Железный Гвардеец. – Вход блокирован намертво. А картина, нацарапанная на стене камеры Корвина, больше никуда не годится. Над ней кто-то весьма усердно поработал мокрой тряпкой.

Роджер тихо присвистнул:

– Старая игра начинается вновь? Как там, никто больше не заключал союз с Хаосом?

– Нет, вот это-то меня и беспокоит. Я бы знал, как действовать в подобном случае… Минуточку! Ты ничего не чувствуешь?

Роджер коротко кивнул и рывком поднялся с места. Железный Гвардеец подхватил с соседнего стула перевязь со своей шпагой и кинулся за ним, на ходу пристегивая оружие.

Им вдвоем предстояло совершить подвиг, который не удался в свое время ни одному из суперменов-амберитов…

Гарет наконец ответил на все возникшие у Рэндома вопросы, после чего король Амбера повернулся к Изгнаннику:

– Озрик, мне кажется, ты кое-что должен объяснить.

– Например?

– Кто такой этот Владыка, о котором он упоминал?

– Скажи мне – тогда мы оба будем это знать. Я и встречался-то с ним один только раз, – Изгнанник вздохнул, – что ровно одним разом больше, чем следовало бы.

– И при каких же обстоятельствах произошла эта встреча?

– Ну, это та еще история…

Тогда Легион Теней оказался (не по собственной воле) в аду. Он был призван на службу Лордами-Демонами для охоты на одного из мятежных Князей Тьмы, который восстал против Черного Трона. Нельзя сказать, что такая ситуация никогда прежде не возникала; в Преисподней всегда хватало желающих повысить собственный статус (пусть даже за счет переворота). И не впервые заговорщик был столь высокого уровня, всего на одну ступень ниже самих Лордов-Демонов.

Что особенного было в этом заговорщике? Почему, не считаясь с расходами, был призван Легион Теней?

Оказывается, Мефистофель (так звали мятежника) ухитрился раздобыть ключ от Врат Бездны и бежал сквозь них, причем запер их изнутри. Все попытки добраться до него с другой стороны результатов не принесли: Бездна слишком велика, чтобы там можно было отыскать то-го, кто активно этому сопротивляется.

– Не буду пересказывать всего дела, – заговорил Изгнанник, – опишу лишь финал. Мы стащили у Мефистофеля ключ и снова открыли Врата Бездны, после чего за дело взялись сами обитатели Преисподней. Их ведь хлебом не корми, а дай за кем-нибудь поохотиться.

– Стой, но при чем тут Владыка? Не вижу…

– А так именовал себя Мефистофель, когда беседовал с нами. Что было причиной такого самомнения, мне трудно судить.

«Рэндом! – ворвался в сознание короля Амбера голос Роджера (тот не соизволил даже наладить нормальный контакт по карте). – Нужно немедленно установить охрану у Первозданного Лабиринта!»

«Какого дьявола, Роджер, – мысленно же ответил Рэндом, – что ты себе позволяешь?»

«Быстрее, черт возьми! Я не могу быть одновременно в трех местах – в Хаосе, в Амбере и у Лабиринта Корвина. Блокируй все подходы и не пропускай никого, будь он даже воскресшим Обероном.»

Рэндом понял, что дело тут весьма серьезное. Поэтому он не задавал больше вопросов, а сразу отправил Бенедикта и Жерара в указанное место. Озрику хватило пары слов, чтобы он ринулся вниз, на лестницу и дальше, к камере Лабиринта. И он успел вовремя!

Как только Изгнанник сорвал с крючка ключ и метнулся в соседний проход, в коридоре (с той стороны, где располагались доселе неисследованные пещеры) послышались тяжелые шаги. Идущий, похоже, не нуждался в свете, так как не нес с собою ни факела, ни фонаря.

Тяжелые. Слишком тяжелые, подумал Изгнанник. И слишком длинные, у этого человека ноги вдвое длиннее нормальных… Или же это вовсе не человек. Скорее второе.

Он проверил, хорошо ли выходит шпага из ножен, и пожалел, что не подготовил заранее нескольких полезных заклинаний из той отрасли, что освоил в Легионе…

К концу перерыва Воланд, обменявшись предварительно парой слов с Рамиресом, встал и, деланно прихрамывая, подошел к столу Судьи.

– Все готово, ваша честь. Вот список присяжных.

Ананке быстро просмотрела лист, всего однажды удивленно подняв бровь. Удивилась она наличию в списке имени Рамиреса.

– Я, кажется, предупредила: присяжные не должны иметь к делу никакого отношения. А ученик Рамиреса…

– Ну и что? – пожал плечами Воланд. – Когда это Рамирес ставил интересы своих учеников выше дела? Кроме того, самого Рэйдена никто не собирается судить. Или я ошибаюсь?

– Ладно, давай их сюда. Все знают Общий?

– Я выдал каждому амулет-переводчик, с этим проблем нет.

– Отлично, – кивнула Необходимость. – Вот почему я люблю работать с тобой. Всем моим подчиненным вечно не хватает предусмотрительности, даже Отто порой промахивается. Не хочешь перейти в мою сферу деятельности? Сразу обеспечу все, что потребуется.

Воланд ухмыльнулся и покачал головой.

– Меня удовлетворяет мое занятие и пост. Но благодарю за предложение. Так как, начинать заседание?

– Да.

Среди присяжных было четыре женщины; все они были одеты в традиционные одеяния колдуний. Четверо из мужчин также были представителями магических искусств – даже на одежды незачем было смотреть, один взгляд говорил обо всем. Что до четверых оставшихся… Инеррену трудно было судить, кто они такие. Вроде бы у каждого из них на поясе висело оружие, однако поведение говорило о том, что они вовсе не являются простыми воинами.

– Защита готова? – спросила Ананке, усаживаясь на трон Судьи.

– Да, ваша честь, – ответил Рэйден.

– Обвинение?

– Несомненно и постоянно, – гордо сказал Мефистофель.

– Тогда начинайте излагать дело. Время дорого.

– Слушаюсь, ваша честь, – поклонился Прокурор и начал невероятно занудную вступительную речь. Чародей пытался следить за цепочкой рассуждений Мефистофеля, но отключился через две минуты.

Когда Рэйден толкнул его в бок, Прокурор как раз завершал:

– Из всего вышеперечисленного, ваша честь, можно сделать только один, зато бесспорный вывод: так называемому Повелителю Теней абсолютно наплевать на законы, поддерживающую всю Вселенную в равновесии. Он постоянно пренебрегает всеми – писаными и неписаными – правилами, не слушает чужих советов и не желает учиться на собственном опыте. У вас, господа присяжные заседатели, попросту нет возможности вынести приговор менее тяжкий, чем…

– Протестую! – поднял руку Рэйден. – Обвинитель не имеет права требовать от суда минимального приговора, он может только указать на вид кары, какой кажется верным ему. Однако окончательное решение за присяжными.

– Протест принят, – постановила Необходимость. – В дальнейшем, господин прокурор, прошу вас придерживаться кодекса.

– Прошу прощения, ваша честь, – снова поклонился Мефистофель. – Тогда я закончил. Представить все доказательства по каждому пункту моего заявления можно в любой момент, и даже сам подсудимый не будет отрицать того, что совершил.

– Слово защите, – объявила Ананке.

Рэйден начал развивать теорию, согласно которой Повелитель Теней был на самом деле игрушкой обстоятельств, причем почти каждое из приписываемых ему «злодеяний» было совершено из благих побуждений, из чувства долга и тому подобное. Он говорил убедительно, однако обвинений против Инеррена было столько, что вскоре даже не знающий местного кодекса чародей понял: фокус не удался. В глазах присяжных светилось сочувствие, но далеко не настолько сильное, чтобы оправдать его по всем статьям.

«Кажется, пора пускать в дело один трюк», – решил Инеррен, тихо нашептывая заклинание:

Неожиданно для всех (кроме чародея, разумеется) тон Рэйдена изменился, и он заговорил в совершенно несвойственной ему манере:

Закончив, Рэйден вдруг осознал, что им управляли, и бросил на своего подзащитного соответствующий взгляд. Тот сделал вид, будто не понимает, в чем дело.

Действительно, половина (если не больше) упоминающихся понятий была неизвестна Инеррену, зато все остальные – и зрители, и присяжные, и обвинители – прекрасно поняли, что имел в виду Адвокат. Кратко это можно было сформулировать так: кто может понять действия отдельных созданий, кроме самого Создателя? А как можно осудить кого-то, не понимая, чего он, собственно, добивался?

– Ты спятил? – яростно зашептал Рэйден. – Использовать магию на Суде Равновесия? В присутствии величайших Адептов Искусства?

– Какая разница, – отмахнулся чародей, – мне-то уже все равно. Заметят – так и будет, а нет – дело может и облегчиться.

Железный Гвардеец расстелил свой плащ и уселся на него, прислонившись спиной к толстому стволу дерева. Он расслабился, впитывая в себя незабываемые ощущения этих мест, знакомых до мелочей и постоянно преподносящих сюрпризы.

Туман, слабый аромат вереска и мягкая, спокойная тишина властвовали в этом месте, казалось, вечно – но Железный Гвардеец знал, что это никогда не было правдой. Огромному дереву было не так уж много лет – столько же, сколько и скрывавшемуся за паутиной бледного тумана Лабиринту. Тому Лабиринту, который начертил Корвин в дни Войны с Хаосом; Лабиринту, который настолько сильно отличался от амберского, что можно было бы назвать его абсолютно иным. Да, этот второй Лабиринт мог и не быть сущностью Порядка, хотя жители Хаоса всеми силами утверждали обратное. Впрочем, что они понимают в Порядке…

Но вовсе не это занимало мысли охранника. И обнаженную шпагу он положил рядом с собой вовсе не для того, чтобы думать о Порядке и Хаосе. Время размышлений ушло. Наступил час ожидания, за которым обязательно последует минута действия.

Роджер знал, что его двойник сейчас пробирается по Двору Хаоса, расчищая себе путь с помощью спикарта. Он мог бы даже войти с ним в контакт, для этого нужно было лишь сосредоточиться. Однако этого в данный момент делать было нельзя. У каждого из них своя задача: успех же будет достигнут только в том случае, если оба они одержат победу.

Земля задрожала. Вдалеке послышался волчий вой.

Стена тумана разошлась, открывая мерцающие бледно-голубым светом линии Лабиринта.

Железный Гвардеец мягко положил руку на эфес шпаги, одновременно подбирая ноги под себя и готовясь к мгновенному прыжку.

От поворота к повороту угловатый, зигзагообразный узор Логруса становился все более внушительным. Сопротивление Стражей нарастало, удары по барьеру сознания достигли критического уровня. Призраки лучших воителей Двора Хаоса стояли вокруг, нетерпеливо выжидая, пока ошибка претендента даст им возможность занять его место в краю реальных личностей.

Роджер улыбнулся им в лицо и прошел дальше, открыв еще два канала на спикарте. Бурлящая в его кольце сила с начала времен ждала этого момента, момента Великой Битвы. И дождалась.

Теперь, когда новые силы пытались изгнать древнее могущество из реального плана существования, Вселенная вновь оказалась на краю гибели. А те, кто был призван следить за Великим Равновесием, занимались каким-то Повелителем Теней, считая главным сокрушителем равновесия его!

План был рассчитан до мельчайших подробностей. У новых Сил имелись могущественные союзники, активно использующие их и тем самым дававшие Им использовать себя; древние же силы уже давно не принимали участия в Игре по этим правилам.

Все шло одно к одному. Повелитель Теней был лучшим отвлекающим маневром, какой только можно было вообразить. Каждое его деяние, направленное вроде бы на подрыв равновесия, на самом деле усиливало давление на древние силы – и новые отыгрывали себе еще часть Поля, увеличивая тактическое преимущество.

Только одно не было учтено в этом плане, составленном неведомо кем и неведомо когда. Тот факт, что обладатель древней силы может узнать обо всем ДО решающего момента. И ввести в Игру новую фигуру – самого себя.

А на этом этапе даже одна фигура может принести победу…

Древняя сила вступила в борьбу, словно никогда из нее не выходила – уверенно, активно и без колебаний. Безликие существа, подбиравшиеся к центрам Энергии, были остановлены у последней черты. В Хаосе, в Амбере и на лишенной имени вересковой равнине под огромным деревом.

Удар Уэйрдремма в темной пещере под Дворцом Амбера был нанесен одновременно с коротким выпадом Грейсвандира в изменяющемся пространстве Тир-на Ног-та. В этот же миг в подводном царстве Ребмы у Жерара проснулось чувство юмора: он оставил голову своего противника внутри камеры Лабиринта, а тело – снаружи. Бенедикт же аккуратно, словно на ежедневной тренировке, рассек нападавшего на три равные части.

Железному Гвардейцу пришлось потруднее, поскольку он не обладал ни силой амберитов, ни несколькими веками боевой практики. Зато у него оказалось преимущество – противник явно не ожидал столкнуться с охраной, так что Роджер проткнул его в трех местах до того, как тот сообразил, что на него напали.

Внутри же комнаты, где был скрыт Логрус, разыгралась действительно впечатляющая дуэль. Будь у нее хоть один свидетель, наверняка через несколько дней по всей Вселенной прокатилась бы слава о герое Роджере – отважном Защитнике Логруса. Но свидетелей не оказалось. Сам же Роджер предпочитал молчать, прекрасно понимая, что ему все равно никто не поверит. Не осмелятся.

И все же вскоре появилась странная легенда, наверняка основанная на этих событиях. Событиях, которые (согласно архиву Безымянных, не имеющем ни единого пробела за миллионы лет их истории) не происходили никогда, так как не могли произойти.

Написанное от лица смертных и для смертных, это произведение не было их творением. Кого только не называли его автором… и всегда – ошибочно.

А Суд Равновесия все больше напоминал обычную перебранку, но в крупном масштабе. Те, кто понял суть проделанного чародеем трюка, потеряли дар речи от такой наглости; зато остальных очень интересовал вопрос, что намерен ответить Мефистофель на столь оригинальный выпад Адвоката.

Мефистофелю сейчас пришлось несладко. Он терпеть не мог стихов, а уж ответить в таком же стиле вообще был не в состоянии. Но отказаться от ответа значило признать свое поражение.

Поэтому Прокурор произнес что-то настолько туманное, что никто не понял смысла высказывания (включая его самого).

Восстановив таким образом свой престиж, Мефистофель уселся на место и стал ожидать приговора. Никто не сомневался в том, каким будет вердикт. Глубоко вздохнув, Инеррен внезапно осознал, что и это ему абсолютно безразлично…

Когда Необходимость утвердила приговор присяжных – изгнание на другую сторону бытия – чародей лишь кивнул. Он не пытался сопротивляться, когда пять высоких фигур в бесформенных серых одеяниях окружили его и увели из Дворца Правосудия на скрытую Поляну Свершений, где традиционно исполняются все приговоры…

Эпилог

– На колени! – прозвучал голос.

– Нет, – покачал головой Инеррен. – Делайте то, что должны делать. Я не стану сопротивляться.

Четверо извлекли из-под накидок длинные клинки, встали попарно и скрестили их, медленно подняв вверх, – таким образом, образовалось нечто наподобие коридора. Пятый же – тот, который говорил, – стоял напротив чародея, у дальнего конца коридора.

Мгновение – и он скрылся в сером тумане Небытия… Нет, не он. Это сам Инеррен уходил туда, где его давно ожидали все побежденные им враги. Осознав это, чародей произнес последнее заклинание – и почетный караул из пяти палачей вынужден был совершить этот Путь вместе с ним…

Во всяком случае, именно это было отражено на волшебном экране, стоявшем во Дворце Правосудия. Но было ли это так на самом деле?

Нет. Произошло вот что.

– На колени! – прозвучал голос.

– Нет, – покачал головой Инеррен. – Делайте то, что должны делать. Я не стану сопротивляться.

– Это правильно.

Говоривший внезапно откинул капюшон своего одеяния, одновременно прижимая палец к губам. Чародей едва удержался от изумленного восклицания. Даже его богатый опыт не помог бы предвидеть ТАКОГО исхода.

– Ты свободен, – прошептал Железный Гвардеец.

– А…

Еще трое открыли свои лица. Корвин, Озрик и Гарет.

– По-моему, мы квиты, – усмехнулся Изгнанник.

– И я тоже вернул свой долг, – сказал пятый, откидывая капюшон. Это был Роджер.

У Инеррена на миг закружилась голова, но он тотчас овладел собой. Теперь некоторые из более ранних намеков прояснились.

– А что Безымянные? – наконец спросил чародей.

– Я использовал спикарт, чтобы сделать для них соответствующее изображение, – усмехнулся Роджер. – Они не заподозрят ничего. Ты снят с крючка.

– Пора уходить, – тихо проговорил Гарет, прислушивавшийся к отдаленным звукам. – Роджер…

– Уже, – бросил тот, и их окружил радужный ореол.

Расположившись в удобных креслах библиотеки Дворца Амбера, они наконец позволили себе расслабиться.

– Постарайся теперь не попадаться на глаза Безымянным, – посоветовал Роджер, – иначе, сам понимаешь…

– Не беспокойся. Тебя я в любом случае не выдам.

– Я не о том. Боги Судьбы должны заниматься своим прямым делом, а не отвлекаться на разборки с тобой… У тебя за последнее время наверняка возникла масса вопросов, на которые ты хотел бы найти ответы, так?

– Естественно, – усмехнулся чародей. – А ты предлагаешь забыть обо всем?

– Это было бы лучшим вариантом, – заметил Железный Гвардеец, – однако я понимаю, что на это ты не пойдешь. Попробуй поискать ответы в другом месте.

– Где?

– Здесь.

Он подошел к стойке с книгами, вынул десять тонких книжек в переплетах из зеленой кожи и положил перед Инерреном.

– Возьми их, найди безопасное место, прочитай – а потом подумай как следует, прежде чем делать что-либо.

– Ты меня заинтересовал, – признал Инеррен. – Хорошо. До встречи! – И он исчез в сумерках, унося с собой одно из лучших изданий «Хроник Амбера».

«Надеюсь, этой встречи не будет никогда», – независимо друг от друга подумал каждый из оставшихся в библиотеке…

Реальность реальна настолько, насколько ее считают реальной. Не существует вещей призрачных или невозможных; есть лишь те, в которые не верят.

Поэтому в целом в Вечности существует все: за срок, равный Вечности, кто-то да поверит в искомую вещь – даже если это полная и неоспоримая чушь.

И поэтому в Вечности нет ничего, ибо внутри нее некому верить даже в то, что не нуждается в дополнительной поддержке.

Поэтому понятия «действительность» и «фантазия» суть одно и то же. Значит, предел реальному, как и предел вымышленному, не будет достигнут никогда – ведь человек не успокаивается на достигнутом, как бы велики ни были его открытия и возможности. Никогда.

Хотя что такое «никогда» с точки зрения той же Вечности?

Очень, очень короткое время. Но оно куда длительнее, чем жизнь любого человека – что по меркам Вечности лишь краткий миг.

И этот краткий миг стоит всей Вечности…

И тот, кто осознал это, стоит выше самих Владык Вечности…