Книга власти

Глава 7: Третий город.

Я уже неплохо ориентировался с географией, знал места, и примерно знал, куда надо вернуться, так что я за четыре месяца скитаний нашёл место, где когда-то стояли "великие города" людей. Я справедливо рассудил, что строить наиболее прогрессивное общество надо на базе наиболее прогрессивного племени. В связи с чем я выбрал то племя, где сейчас проживало 92 человека, племя людей, достигшее наибольшего успеха. Для чего я снова похитил одну из женщин племени, чтобы выучить досконально их язык и узнать что почём. Когда всё было готово, я приступил к операции по непосредственному захвату племени. Численность воинов племени была довольно высока, около сорока бойцов, за один раз столько не перебьёшь. И мне пришлось пойти на хитрый манёвр. В первую ночь я убил у них ядовитыми дротиками двадцать пять воинов, а спустя неделю утром напал ещё раз, и убил оставшихся. После моей расправы над всеми воинами, уцелевшее племя приняло меня и мои законы. Всего я получил в своё подчинение 53 человека, из них 36 женщин в детородном возрасте и 15 детей старше пяти лет. Грудничков я за население племени никогда не считал, полагая, что, говоря о численности племени, нужно учитывать хотя бы тех, кто может сам ходить. Просто, смертность детей в племени сверхвысокая всегда, что и ограничивает его рост, это связано не столько с болезнями даже, сколько с нехваткой еды и безопасностью. О детях просто никто не заботится. И поэтому если в данный момент в племени 15 детей до двух лет, это ещё не значит, что хотя бы пять из них доживут до семи. Просто в возрасте двух лет женщина однозначно перестаёт кормить ребёнка молоком, и у неё часто появляется ещё один ребёнок, за которым тоже надо смотреть, а материнский инстинкт заставляет женщину приглядывать в первую очередь за тем ребёнком, что поменьше. А иногда бывает, женщины рожают двойню или тройню и после этого им уже не до трёхлетнего малыша. Взрослые, тоже редко следят за "чужой" малышкой постоянно, а уж тем более, если в данный момент племени не хватает еды. Всё это проявление эгоизма людей, что те сохранят на все времена. И в каменном веке женщины рожали двойню или тройню гораздо чаще, чем сегодня. В итоге ребёнок в возрасте с двух до пяти лет попадал в группу риска. Когда за ним очень плохо присматривают, из-за чего он часто погибал. Либо его убивали животные, либо он умирал с голоду, потому что мама уже не кормит, а позаботиться о себе сам ещё не может. И даже просто, дети до пяти лет не всегда понимают, почему нельзя идти в лес в одиночку, что там дикий зверь и опасно. Одна из причин демографического взрыва в моём городе заключалась в том, что внутри зоны безопасности за городской стеной, дети не становились жертвами животных или ядовитых змей. И никто не выпускал их за границы города, потому что выходов было всего три и они контролировались. При этом, моё централизованное внимание за детьми и распределение еды, резко повышало их шанс выжить. В итоге все те дети, которые в племени постоянно погибали, в моём городе выживали, что и являлось причиной быстрого роста населения, спасённые детские жизни всего лишь. Но я не вижу смысла считать их за членов племени в обычных семьях, где большинство рождённых погибало, не дожив до семи лет. Если считать малых детей членами племени, потенциально любое маленькое племя могло бы при наличии мозгов легко и быстро утроить свою численность всего за 3-4 года, учитывая тот факт что женщины, рожали постоянно и помногу. А если потом их всех прокормить, как делал я... Но в обычной семье роль играют только те члены племени, что дожили до полувзрослого возраста, когда человек может сам о себе позаботиться.

В общем, бой был закончен, и племя послушно пошло за мной, своим новым, жестоким и могучим вожаком. Мы снялись с их старого места жительства, и пошли туда, где стояли города древности. Я переселил их туда же, где когда-то провёл лучшие, самые интересные годы моей жизни. И надо сказать, что, придя на туже поляну, где триста лет назад меня убивали. А я нашёл именно ту самую поляну, и ту самую пещеру, где стояли мои города. Я не испытывал больше к людям ненависти, поскольку это было так давно. Мне было только жаль, что всё это исчезло. Здесь не осталось никаких следов от моего города, ну просто совсем никаких, только пещера, где никто не жил. Хотя вру, один след всё же остался, заглянув в пещеру, я нашёл там свои наскальные рисунки, а в уголке пещеры лежало несколько глиняных черепков от моих ваз с жареным зерном. Я вышел из пещеры, и объявил:

-Ну что ж, мы будем строить наш новый город здесь.

Я увидел на их лицах страх. Ко мне опасливо подошла старая женщина племени и зашептала.

-Мы не можем остановиться здесь на ночь о мой повелитель.

-Почему?

-Это плохое место смерти.

-С чего вы взяли?

-Много поколений назад, здесь на этом месте было могучее племя, и правил им высокий белый демон, и он проклял...

Она посмотрела на меня, всё поняла, побледнела от ужаса и осеклась.

-И было это триста лет назад, - добавил я. - И можешь считать, что я снимаю проклятие с вас и с этого места.

-Но демон был убит!

-Вот я перед тобой. А там в пещере наскальные рисунки, я сам их рисовал много сотен лет назад.

-Но это было так давно! Ты бы умер!

-Но я жив и я здесь, демон из ваших преданий. И я великий воин и легко победил всех ваших воинов. Что не похож я на того демона?

-Похож, - мертвеющими губами проговорила старуха.

-Идите и соберите хвороста, мы разожжём большой костёр на ночь, посреди поляны, я расскажу вам историю своей жизни. Чтобы вы никогда не вздумали больше предать меня и рассказали своим детям также, как ваши родители рассказали вам.

Странно конечно, что они помнили хоть что-то обо мне, впрочем, я думаю, всё, что они помнили, было очень сильно искажено. Да и лет прошло не так много, триста лет, примерно двадцать поколений. И всё равно странно, видимо я и мой город, мы очень сильно впечатались в память людей, хотя видимо, они давно уже стали забывать обо мне, и потому не узнали сразу и не поняли, когда я стал убивать их воинов. Но возможно, оно и к лучшему, так я смогу рассказать им свою версию истории. Такую, которую мне надо, чтобы обеспечить начало своему третьему великому городу. Стабильное и крепкое начало, чтобы меня не предали. Впрочем, никто не застрахован от предательства.

Они собрали много хвороста, разожгли большой костёр и мы сели вокруг него, и я стал рассказывать.

-Слушайте внимательно, и не перебивайте. Давно, давно, в этом месте был большой город, это было не просто племя, а настоящий город, я правил в нём и мой народ был счастлив, пока группа людей не решила убить меня. Мне удалось успешно бежать, и когда это произошло, те, кто хотели убить меня, стали вождями. Но город был велик, и управлять им было сложно. И началась вражда внутри города, и была битва в которой погибли все предатели и жители города, и место было предано забвению. А выжившие разбрелись по лесам вокруг города. Но я решил вернуться, увидев, что люди не могут жить без меня, я простил людей. Я вернулся, собрал тех, кто разбежался по лесам и болотам вокруг, и построил новый город, лучше прежнего. И этот город жил долго и был богат и могуч, и так продолжалось несколько поколений, и всем было хорошо. Пока новые предатели не захотели стать вождями и захватить у меня власть, и они свергли меня. Схватили, ударили ножами и убили, но я воскрес и ушёл от них, а потом я проклял их за их вероломство. И снова убийцы не смогли править городом, тем более тот был проклят, люди стали убивать друг друга, урожая не было. И спустя недолгий срок город пал, и немногие выжившие жители разошлись по окрестным лесам. И вы потомки жителей этого города, и мы здесь чтобы возродить его в третий раз. Всё, теперь можете задавать вопросы.

-Но если город пал дважды, зачем пытаться построить его в третий раз?

-Ты много не понимаешь. Этот город был не просто племенем, вы никогда не видели таких городов. В этом городе, на пике его могущества, люди умели делать много удивительных вещей. Мы умели выращивать еду на земле, у нас были специальные растения, что очень вкусны и съедобны. У людей было много замечательных вещей, что делали жизнь приятнее и безопаснее. А вокруг города была высокая стена, которую не мог преодолеть ни один зверь. И за стеной мы могли жить и не бояться ничего.

-А где вы жили в пещерах?

-Мы строили небольшие домики из веток деревьев, а также искусственные пещеры прямо в городе, и благодаря чему в городе могло жить великое множество людей.

-А та пещера вон там?

-Там жил я, а ещё я там рисовал и хранил еду для всего города. И всем было хорошо, пока город не пал от людской жадности и глупости. Мы возродим город, и вы будете жить долго и хорошо, в прошлом вы никогда так не жили. Но есть и другая причина.

-Какая?

-Дело в том, что я ненавидел людей после того как они чуть не убили меня второй раз. И поэтому, я на долгие века бросил род людской здесь в этих лесах. Но я решил вернуться, потому что с севера идёт грозный враг.

-Какой враг?

-Это другой народ, я столкнулся с ними в двух днях пути отсюда, у них было в пять раз больше воинов, чем в вашем племени. Они пришли сюда, чтобы убить вас всех, и это только первый отряд. Бой с ними длился пять дней и ночей. Я с большим трудом одержал над ними верх, их воины очень сильны, и у них хорошее оружие, почти как у меня. Скоро, сюда придут новые отряды, и я не смогу их победить. И если мы не сможем дать им сдачи, вы все погибнете, а род людей на земле прервётся. Не только вашего племени, а всех племён, что населяют здешние леса, а таких семей как ваша тут много, десятки, сотни.

-И что нам делать?

-В прошлом, когда город возвышался на нашей земле, он имел большую силу. Мы умели делать дивные вещи, такое же оружие как у меня, что как змея убивает одним ударом. У нас было много сильных воинов, и каждый был вооружён могучим оружием. Если мы возродим город и его оружие, у нас будут воины, чтобы остановить врага, мы должны сделать это. В этом ваша великая цель.

-Но зачем ты убил наших воинов? Почему их нельзя было оставить в живых?

-Потому что они не хотели принимать мою власть и напали на меня с оружием, пытаясь убить. Я убил всех, кто хотел убить меня. Но пока вы будете слушаться меня, и пока вы не нападёте на меня, я буду вас защищать и беречь. А воины у вашего племени скоро появятся вновь. И мы возродим великий город.

-Мы будем служить тебе великий белый демон.

* * *

На следующее утро мы приступили к тому, что я делал во все времена, правда теперь задача была несколько сложнее. Дело в том, что поляна перед пещерой заросла деревьями, и те уже были высокими и имели толстые стволы. Размер поляны был явно недостаточен, даже чтобы разбить небольшой периметр. Поэтому всю следующую неделю я заставлял племя разводить костры под деревьями, потом рубить их, потом снова жечь костёр, и так пока дерево не упадёт, чтобы можно было оттащить его в сторону. Конечно, срубить каменными топорами дерево сразу мы не могли. Каменный топор сделать сложно, а при рубке толстого дерева он быстро ломается, поэтому ими деревья особо не порубишь. А вот прогоревшие стволы можно, поэтому в ход шёл огонь. Обычно приходилось разводить костёр под деревом трижды, и каждый раз минимум на три часа, и только после этого мы получали полностью зачищенную площадку. При этом после второго раза дерево падало, и его можно было оттащить в сторону, а третий раз разводили огонь, чтобы убрать пенёк и верхние корни. А потом расчищенную территорию мы засыпали землёй. Конечно, сказанное выше касается только толстых деревьев, чем тоньше ствол, тем проще от него избавиться. Но в целом, труд по расчистке территории адский, и в прошлом я обычно раздвигал площадь поляны, зачищая землю от леса очень медленно, максимум по нескольку деревьев в день. В этот раз мы работали как черти.

Примерно за неделю тяжёлого труда мы освободили от деревьев небольшой пятачок земли перед пещерой, площадью примерно сто на сто метров. При этом, с корнями деревьев ситуация обстояла не очень хорошо, если надо зачем-то копать, но это можно и потерпеть, или потом удалить. На зачищенном пятачке, в пяти метрах от деревьев, мы построили новый забор высотой около двух метров. Забор был построен по моей старой технологи, и был весьма надёжен против животных, поскольку жерди были сравнительно толстыми, закапывались глубоко, имели острый конец сверху, и ещё связывались между собой поперечными перекладинами сверху и у основания. Но для гарантии безопасности нужен был часовой, поскольку, помня опыт прошлого, большую проблему для забора представляли медведи, которые умели копать. Правда, нападения медведей в прошлом были редкостью, но потенциально они были способны прокопать яму под забором либо обрушить его, правда, не сразу, а после изрядных усилий.

Дальше всё пошло по накатанной. Я построил внутри безопасного периметра яму для туалета, несколько десятков шалашей и землянок, и разместил в них племя. За семенами зерновых тоже далеко ходить не пришлось, эти растения до сих пор росли местами в округе с прошлых времён, когда мы целенаправленно их культивировали. На первый этап я не планировал всерьёз заниматься сельским хозяйством, и засадил семенами на разведение лишь несколько грядок снаружи, и часть огороженной земли внутри. Поскольку население городка пока было очень маленьким, а площадь ограды даже больше, чем в былые времена, то никакого смысла застраивать его землянками и шалашами целиком не было. Но я предполагал, что в будущем, мы всё же расширим площадь поля за пределами городка и очень ощутимо, а все поля зерновых вынесем наружу. При этом вся территория городка будет застроена домиками, но так чтобы в городе обитало не более тысячи человек.

В самом быту общины я сразу сделал два нововведения с прицелом на будущее. Во-первых, я решил сделать в племени официальный выходной. Это было связано с тем, что в прошлые года люди уставали и страдали от безысходности, стремясь дорваться до моих припасов, чтобы прервать череду тяжёлых дней именно сейчас, в данный момент. Я подумал, что если регулярно делать небольшой праздник почти для всех, то это в будущем снизит недовольство мной, а новые правила лучше вводить сразу, изначально. Теперь рабочая неделя составляла десять дней, и каждый десятый последний день объявлялся праздничным. Причины праздника не было, просто последний день декады и всё. В десятый праздничный день всем выдавалась двойная порция еды от обычной, и почти все кроме часовых и военных могли ничего не делать, то есть были освобождены вообще от любых работ. Исключения составили, конечно, часовые, а также те, кто поддерживает костёр, и те, кто будет охранять еду. То есть все те профессии, которые нельзя распустить.

Я также решил уйти от равенства в разделении еды. Конкретно я ввёл понятие государственный служащий, то есть человек, что служит мне. К государственным служащим отнеслись охранники еды, пока у меня один охранник еды, и один часовой. И ещё я учредил статус гвардии. И сразу же назначил одного пацана гвардейцем, с прицелом на будущее. Гвардия это, по сути, чисто военные. В прошлом же я считал воинами всех молодых людей, кто мог сражаться, но эта практика ущербна, потому что всех не прокормишь. Да и сражаться надо против своих, а не против внешнего врага. А тут очень важна лояльность, которую сложно поддержать во всех одновременно. Я просто подумал, меня каждый раз свергали, именно потому, что мне не на кого было положиться. И в этот раз я решил сразу, ещё на этапе зарождения города, выделить особую касту людей, куда я буду сам набирать самых сильных и лояльных мне солдат, которую я назову личной гвардией (англ. охранник). Количество личной гвардии из расчёта, один гвардеец на двадцать человек. Если численность города достигнет тысячи человек, то это будет пятьдесят воинов. Гвардия будет вооружена лучшим оружием, и будет постоянно тренироваться, её задача поддерживать и защищать меня и только. Гвардия будет всегда получать двойную порцию еды по сравнению с обычными людьми. Таким образом, я сразу ввёл элемент неравенства и несправедливости в обществе. В прошлом я оба раза горел на том, что пытался обеспечить справедливость, типа кто больше работает, тот больше и получает, и меня свергали. Потому что тот, кто работает, редко шёл с оружием в руке защищать меня. А что если сделать касту людей, что не работает вовсе и не приносит прямой пользы обществу совсем, при этом получает максимум ресурсов, в сравнении с обычными гражданами. Но задача этой касты защищать меня и мою власть. Тогда эти люди будут верны мне, независимо от того, как плохо живётся остальному племени, но при этом, мои гвардейцы будут способны в бою победить любое сопротивление со стороны простолюдинов. Впрочем, это было делом далёкого будущего, а пока что я только планировал.

Логично и то, что в этот раз, я наплевал на справедливость, решил на все важные посты, а также в гвардию набирать только своих детей. Чтобы не мучаться с глупостью и преждевременной старостью. Таким образом, я планировал разделить общество сразу на две касты. На рабочих и феодалов. Конечно, это было очень примитивное разделение, поскольку пока ещё феодалы не владели беднотой и не могли приказывать так, как это было в средние века в Европе. Но сама идея разделить общество у меня появилась. Создать для себя опору, силу, на которую можно будет опереться. Класс людей, который будет получать от меня плюшки, пусть даже несправедливо и ни за что, но только для того, чтобы они защищали меня и мою власть. Ведь я не могу защищать свою власть один, особенно по мере роста населения. Эти будут защищать меня и заставлять других работать. Поскольку им самим не надо будет работать, это создаст механизм борьбы с лодырями в простонародье. И будет класс тех, кто производит, и класс управленцев, хозяев. Если общество не хочет, не может и не умеет работать равномерно и справедливо, то значит надо сделать так, чтобы были те, кто только заставляет работать, угнетатели, и те, кого заставляют. И на самом деле, такая несправедливость отчасти справедлива. Поскольку, заставлять других работать, следить, чтобы они работали, это тоже работа. Да и опыт предыдущих городов показал, что поскольку без силы за моей спиной город всё равно обречён на смерть. То значит, пусть другие платят за поддержание стабильности власти. И да, быть может, обеспечение стабильности власти это дорого и может даже пускать на ветер 25% ресурсов всего государства. Но если государство не может выживать без механизма обеспечения собственной стабильности, то куда деваться? Что ещё делать, если люди просто не умеют уважать меня за то, что я делаю что-то для них? Тем более, люди чисто психологически привыкли уважать только силу, они не уважают тех, кто долго и бесплатно снабжает их едой и припасами. Что если люди привыкли воспринимать мой труд ради них как данность и обязанность? Потому что инстинкт говорит им, "уважай того, кто может отнять и обидеть, пресмыкайся перед ним, и пренебрегай тем, кто итак бесплатно даёт тебе что-либо!". Люди не уважают то, что досталось им бесплатно. И не важно, как много я им даю, и сколь ценно это. Я это понял, в том и причина моего краха в прошлом. Что ж, я же разумное существо и умею принимать важные решения, учиться на собственных ошибках, раз дела обстоят так. Значит, я создам механизм контроля, значит, я стану силой, и пусть меня уважают не за то, что я делаю что-то для них, а за то, что я самый сильный. Раз они не умеют уважать меня за добро, пусть уважают за зло.

При этом, я не ограничился созданием гвардии, а пошёл ещё дальше, в частности, я разделил само рабочее сословие сразу на несколько каст. Я создал касту охотников, что занимались охотой, в охотники вошли в основном мужчины. Касту пахарей, те, кто занимался земледелием. И ремесленников, люди которые выполняли работы широкого профиля связанные со строительством, шитьём, созданием инструмента. Кому кем быть я пока решал сам.

Прошло около пятнадцати лет, и эти годы не были тяжёлыми, как и всегда, на первом этапе общество быстро развивалось, население стремительно росло. Всего через пятнадцать лет после основания третьего города, численность населения увеличилась с полу сотни человек до пятисот, при этом, из этих пятисот, только двести были старше восьми лет. Это сильно угнетало, население было слишком молодым, но я справлялся. В этот раз я сразу старательно расширял площадь пашни, мы увеличили площадь полей до 300 на 400 метров, и перед городом теперь выросло огромное поле, что было большим достижением, по сравнению с прошлыми годами. Количество сельхоз культур достигло четырёх, два вида съедобных корешков, зерновые и ягоды по типу земляники, но не земляника. Ягоды сушили, и в сушёном состоянии они хранились по нескольку месяцев, а также делали из них вкусный компот. Примечательно, что все четыре сельхоз культуры росли вперемешку, мы не отделяли поля под зерно либо под корешки, все виды полезных нам растений росли вместе на одной почве в одном месте. Что в общем наверное было не очень правильно и не очень хорошо, но я подумал, что если выпалывать их друг от друга, то это снизит урожайность, потому что часть прополотых культур будет пропадать, а земля будет засажена не столь плотно. Поскольку земля всё равно обрабатывалась полностью вручную, то, как бы их смешивание не мешало особо, разве что урожай не всегда имел одинаковую пропорцию.

В целом, можно сказать, что спустя уже пятнадцать лет, я достиг ощутимого неравенства, и у меня появилась личная гвардия на десять солдат, которые были сильными, хорошо вооружены, я учил их сражаться. И минимум двое из них всегда ходили за мной по деревне, охраняли меня, и жили мы отдельно. Я построил себе что-то типа дворца, точнее изгородь внутри изгороди. Я старался сделать так, чтобы при восстании, мои солдаты находились не вперемешку с остальным племенем, а были бы отдельно, и с таким расчётом, чтобы нашу мини крепость внутри изгороди нельзя было бы смять за минуту. Поэтому, вторая внутренняя изгородь представляла из себя небольшую крепость. Размер мини крепости внутри города составлял 10 на 10 метров. Вход был всего один, достаточно широкие ворота на которых всегда стояло минимум двое стражников, что никогда не пускали других людей внутрь. При этом большую часть времени ворота были заперты изнутри. И только если надо было войти или выйти приоткрывались. Стены мини крепости были созданы из высоких деревянных жердей с острыми концами наверху, жерди были высокие, около трёх метров, но гораздо толще внешней изгороди и были рассчитаны на атаку людей, а не животных. Так чтобы забраться на стену без специальных приспособлений было совсем не просто. Или чтобы штурмующим, как минимум пришлось бы встать на плечи своих товарищей. Жерди выстроганы из молодых деревьев, а не из веток, и это было совсем не просто. Закопаны эти жерди были довольно глубоко, где-то на метр, так чтобы их нельзя было опрокинуть даже большой толпой, и усилием, настоящая крепость, и в случае чего её можно было эффективно оборонять, бросая ядовитые дротики со стен вниз в толпу. И если внешняя ограда города была представлена просто забором, то в крепости вдоль стен были специальные помосты по которым было удобно ходить и бросать вниз в толпу что-либо. А на помостах по стене всегда ходил один часовой. И что уж говорить, задача создания крепости не военные оборонные цели от внешнего врага, а возможность подавления восстания. Всё было сделано так, чтобы простолюдины даже решив свергнуть меня, не смогли бы это сделать, даже напав неожиданно.

Примечательно то, что все крупные запасы еды и жареных семян, а также несколько кувшинов чистой воды, постоянно хранились внутри крепости, а не в самом городе. Посреди двора крепости было построено четыре крупных и глубоких землянки, в которые могло поместиться крупное количество припасов. Так я не только сделал еду недосягаемой для простых граждан, но и решил проблему воровства. Моя гвардия редко воровала, или не воровала вовсе, а если и воровала даже, то я об этом просто не знал. Да и не было им смысла воровать еду, они всегда были сыты, на то и гвардия. Всё это на самом деле было жутко несправедливо, но люди приняли мои законы и правила жизни с первых дней создания города, и теперь спустя пятнадцать лет воспринимали их как данность. И даже мои нелепые законы, как, то, что нельзя строить дома ближе, чем на четыре метра от стен крепости, всех тоже устраивали. Хотя это тратило место в самом городе.

А самое главное, мне удалось успешно разделить общество на три части. Первая часть рабочие, что составляли большую часть государства, и просто работали. Все простые люди становились рабочими. Вторая часть, это государственные служащие, такие как дозорные, часовые, раздатчики пищи и вещей, мелкие руководители, те, что командовали в поле или ремесленниками. Государственных служащих обучал я сам лично, и они комплектовались из моих детей в первом поколении и только. И третья часть общества, закрытая и изолированная каста моей гвардии. Эта часть общества съедала значительную часть ресурсов и была верна мне всегда и во всём. Я старался их постоянно контролировать и обеспечивать им хорошую жизнь. Формально предать меня могли только гвардейцы, всех остальных мы бы побили, но гвардейцев я старался воспитывать в военной строгости, постоянно следил за ними, промывал им мозг на тему верности мне и их особенности. При этом я следил за тем, что они обо мне думают, и набирал в гвардию только тех самцов, что проявляли ко мне уважение. Я вбивал им в голову мысль, что они особенные и их единственная цель жизни обеспечивать мне власть, не знаю, сколь это было успешно. Но они пока не роптали, и их устраивало осознание того, что они лучше остальной части племени, важнее, и лучше остальных людей. Понимание того факта, что они за это получают больше еды, чем другие, и больше дорогих и ценных вещей от меня и ремесленников. Кто бы знал, какой это мощнейший психологический фактор для людей, осознание того, что они чем-то лучше других. Примитивные животные от этого осознания просто впадают в экстаз. Главное, что в прошлые времена, причиной восстаний было социальное недовольство и падение уровня жизни, так что я полагал, что свергать меня будут те, кому плохо живётся. Поэтому надо просто обеспечить хорошую жизнь тем, кто служит мне, и всё будет в порядке, как бы плохо не жилось простому народу.

Да каюсь, я совсем ушёл от справедливости, но жить по справедливости у меня уже не получалось, дважды пытался, а цель создания города, не всеобщее счастье, а создание эффективного полиса роста людей против неандертальцев. И кстати, если в былые времена, я старался обеспечить всё племя сам, своими руками. То теперь я полностью сосредоточился на управлении, я не так уж часто делал вещи сам. И уж точно никогда ничего не делал для трудового народа, почти никогда не ходил на охоту, кроме выходных, чтобы отдохнуть от всего самому. Я очень много говорил с людьми, объяснял им разные вещи, следил за настроениями, вёл диалог. И всё шло своим чередом, и надо сказать, что поскольку теперь у меня было больше угнетателей, и я сам больше следил за тем, как работают другие. Обучал управленцев, то в целом, производительность труда рабочих сильно подросла по сравнению с тем, что было раньше. И парадокс, но сейчас в поле трудился лишь каждый четвёртый взрослый, но зерна они выращивали больше, чем раньше, потому что им не давали лениться как раньше, лучше следили за тем, кто как работает. И заставляли работать лучше, не портить растения.

А меж тем, впервые замаячила проблема слишком большого количества детей, и я знал эту проблему по своему прошлому опыту правления и готовился заранее. Дети не работали, зато ели, и их было много. Именно они создавали ту социальную проблему, что была в прошлом, а подросшие дети за которыми особо не следили, становились плохими рабочими и в последствии именно они и подняли восстание. Я понимал, что заставить женщин не рожать практически невозможно. Отнять у женщины новорожденного ребёнка, чтобы убить, женщина не поймёт, и будет много волн на воде, особенно если делать это постоянно. Не давать мужчинам спать с женщинами, чтобы они не рожали. Это сразу бунт и война, да и вообще не проследишь. Оставался один единственный путь, это убивать тех, кто не мог дать сдачи, самих брошенных детей. Спустя пятнадцать лет после основания города, когда брошенных детей стало слишком много. Я впервые ввёл спартанские традиции в своём государстве. И в прицел мы взяли не женщин и не новорожденных детей, а именно брошенных детей от трёх до семи лет.

Все дети в возрасте с трёх до пяти лет, у которых не нашлось родителей, проходили тесты на проф. пригодность, их заставляли работать. Я сам лично смотрел, как они работают, и тех, кто работал плохо, мы убивали. При этом, признаюсь, я оказался лютым фашистом, и никогда не убивал своих детей, потому что полагал, что от моего потомства государству больше пользы, во многом, в связи с продолжительностью жизни. Если честно, я опасался, что когда я введу эту практику, начнутся сильные волнения и недовольство, и готовился, чуть ли не воевать со своим народом. В связи с чем, первые казни детей я совершал в присутствии десяти своих гвардейцев минимум во всеоружии. Никто, ни граждане города, ни мои гвардейцы не поддержали убийство детей, все были не в восторге. Детей было жалко. Но при этом, общество отнеслось к моему приказу с поразительной холодностью, восстаний не было, никто не вступился за детей. И уже спустя несколько месяцев, все свыклись с этим как с обыденной необходимостью. Убийство детей беспризорников не затрагивало ничьих интересов, никому не мешало и не портило жизнь, поэтому никто в моём государстве за них не вступился. Ссориться со мной и моей гвардией, это серьёзные проблемы и страшно, никому это не надо ради чужих детей. В итоге я направлял всех детей беспризорников в касту рабочих, заставлял с детства работать, а лишних просто убивал, и все свыклись с мыслью, что убивать лишних можно и нужно. Моя позиция была в следующем, государству нужны те, кто приносит пользу, если человек не может приносить пользу, он не имеет права жить. Так я получил мощнейший инструмент отбора себеугодных и контроля рождаемости. Я не мог контролировать саму рождаемость, но мог убивать лишних детей с двух до шести лет. Чтобы у современных людей не возникло какого-то странного отношения ко мне, скажу, что тут была простая алгебра. Половина взрослого населения в государстве женщины, каждая женщина стабильно рожает ребёнка чаще, чем раз в год, и иногда двух или трёх. При такой математике, уже спустя три года складывается ситуация, когда маленьких детей больше, чем взрослых в три раза, а это уже критическая величина, учитывая тот факт, что ребёнок не сможет нормально работать и останется нахлебником до шести лет, а полноценно начинает работать лишь с восьми. Выстроенная мной система просто не способна прокормить себя, когда детей становится в 5-6 раз больше, чем взрослых, никак. Попробуйте сами не топить котят у кошки, что рожает раз в пол года по шесть штук. Оставлять каждое новое поколение у себя дома и всех кормить. Ситуация во многом схожа. При условии, что только после восьми лет, ребёнок становится условно взрослым, а полностью взрослым лишь к двенадцати. А верха производительности особь достигает в восемнадцать лет. И для выживания и стабильности общества, необходимо иметь определённую пропорцию тех, кому за восемнадцать, относительно молодняка. И если в первые годы я сам добывал огромное количество пищи, покрывая дефицит, то с ростом государства, я начинал ходить на охоту реже, и источник пищи в моём лице пропадал. Нормальное приемлемое количество детей в обществе, это когда детей до шести лет, не более чем вдвое больше, чем взрослых. И даже такая пропорция обеспечивает высокий темп роста населения, с удвоением численности взрослого населения минимум раз в двенадцать лет. Большую долю детей от общей численности населения, моя система не способна обеспечить.

Прошло ещё десять лет жизни моего государства, и численность населения достигла одной тысячи человек. С этого момента я ещё более увеличил число уничтожаемых мною детей, но пока всё вроде было стабильно, спада уровня жизни не наблюдалось, я только регулярно массово уничтожал детей, но не всех, я оставлял ровно столько, чтобы численность населения города медленно росла.

Несмотря на то, что порядки в моей новой мини стране были куда более жестокими, чем в предыдущих моих опытах, за последние двадцать лет, ни одна семья людей ни разу не покинула моего государства. Что меня не устраивало, поскольку именно ради этого я и заварил всю эту кашу. Причины, я думаю, были очевидны, снижение уровня свобод, и не только физически, но и самой свободы мысли. Страх людей перед лесом, меньшая самостоятельность, всё это сыграло роль, и люди боялись уходить в лес. И, тем не менее, прошло двадцать пять лет, а всё было стабильно, даже очень, город достиг рекордных размеров.

Я выждал ещё пять лет, пока не повзрослеет население, с этого момента, моё город существовал уже тридцать лет, то есть столько же, сколько второй. Население достигло 1200 человек, из них взрослых было 900 человек. Взрослыми я считал тех, кому больше 8 лет. Таких больших количеств взрослого населения у меня не было раньше никогда. Могу сказать, что я снова достиг новой высоты. Но люди не уходили из моего города, всем было хорошо, всех всё устраивало, никто не голодал, и даже не было недоедания. Парадокс, выстроенная мной система в третий раз была намного менее справедлива, чем раньше, и я сам теперь руками работал очень редко, большая часть товаров и еды производилась самой системой, а не моими руками, как нередко бывало раньше. И мне не приходилось покрывать всё это своим трудом. При этом, общий уровень жизни был выше, и никто не роптал. Значит, не в справедливости счастье. При этом уровень квалификации людей как работников резко вырос, они научились работать, и гораздо лучше, чем в моих предыдущих городах, что сильно снижало многие проблемы, в том числе производительность труда.

Примечательно то, как развивался наш язык. Хотя изначальный язык имел в основе язык того племени, что я использовал как старт для развития. Но за время моего правления в городе появилось множество новых слов, что означали разные вещи. И хотя сама грамматика языка претерпела мало изменений, но вот количество слов означающих разные действия и вещи выросло втрое. То есть сам язык, на котором мы говорили, в историческом плане развивался и эволюционировал очень быстро. И сейчас уже я мог, пользуясь современным словарным запасом, сказать и выразить гораздо больше, чем тридцать лет назад. А это важный момент в развитии производственных отношений и даже просто ума жителей.

И тогда, спустя тридцать лет после основания третьего города, я стал впервые формировать семьи сам. Я выбрал подходящий день, это был яркий тёплый солнечный выходной. И просто созвал всех на всенародную сходку, встал перед народом и прочитал речь:

-Мы долго жили и работали и все были счастливы, и у всех всегда была еда. Мы жили в безопасности за стенами города, много и старательно трудились, вы молодцы. Но вы должны знать и помнить, зачем мы создали этот город. - Я сделал паузу.

-Зачем? - Выкрикнули из толпы.

-Из далёких земель идёт угроза другого, чуждого нам народа, этот народ неандертальцы. Я создал этот город как наш будущий оплот против них, и нам удалось, и город процветает. Вы все знаете, мы начинали с малого, ваши отцы пришли сюда малым племенем, ваши матери много рожали, и мы много трудились, чтобы построить наш город, и мы смогли. Но чтобы победить в будущем, мало просто иметь этот город, крепость во главе и воинов гвардейцев. Потому что нам надо заселить те земли, тот огромный мир, что окружает нас со всех сторон. И сейчас, пока мы сидим здесь в этом городе, мы не выполняем основную задачу.

-Что делать год, скажи, и мы сделаем. Ты мудр и силён, веди нас.

-Многие дикие люди за стеной города живут небольшими семьями по 50-60 человек, иногда эти семьи чуть больше. И таких семей в великом лесу великое множество. Людей в таких семьях живёт во много раз больше, чем жителей в нашем городе. Победа или поражение людей в войне зависит не столько от нашего города, сколько от того, сколько семей людей заселяет огромные пространства нашего мира. При этом, чем крупнее такие семьи, и чем лучше они подготовлены и оснащены, тем выше их шансы на победу в борьбе с неандертальцами, и сейчас пока враг побеждает. Здесь в этом городе мы отстоим своё право на жизнь, но если мы проиграем во всём мире, рано или поздно город окружат со всех сторон несметные орды врага и мы проиграем.

-И что нам делать?

-Есть лишь один путь. Мы должны основать больше городов, или хотя бы новых семей, в связи с чем я и собрал вас всех здесь.

-Как? Как это сделать год?

-Мы будем готовить специальные отряды поселенцев, это будут люди, что подготовлены жить в лесу, мы будем заранее готовить их, обучать, снабжать всем необходимым, и потом эти люди будут навсегда покидать наш город без права возвращения. Поселенцы станут изгнанниками по доброй воле, ни они, ни их дети не имеют права вернуться в город никогда. Но это не наказание, а необходимость. Их задача построить новый город или поселение людей, вдали от нас. Эти люди будут не врагами, не преступниками, они просто станут поселенцами, их задача построить новый город или хотя бы племя в новом месте. Если они смогут, пусть построят такой же город как наш, или даже больше, всё в их руках. В каждой группе будет по двенадцать молодых, сильных подготовленных женщин и по двенадцать молодых сильных мужчин. Все они пройдут специальное обучение, как жить в лесу и получат лучшее снаряжение и припасы на первое время. Ушедшие на поселение, будут компенсироваться приростом рождаемости. Так мы создадим задел нашей победы.

-Но кто и кого мы будем отправлять прочь?

-Я буду выбирать людей, что станут поселенцами сам, каждый месяц или реже, так чтобы это не ударило по населению города. Если кто-то захочет уйти с поселенцами добровольно сам, то с моего разрешения он может уйти. Каждую группу поселенцев я буду обучать лично в течение трёх месяцев, чтобы они смогли выжить в лесу и создать новую колонию, а не пропали зря. Стать поселенцем не преступление и не награда, это такая же работа, как работа ремесленника, охотника или земледельца. Я делаю это не потому что хочу кому-то навредить или отправить с глаз долой, просто это необходимо для нашего будущего выживания и процветания.

-Мы понимаем год, мы понимаем.

-Завтра я оглашу список людей, кого я сделаю первопроходцем или поселенцем. Прежде чем я это сделаю, любой желающий может подать заявку на то, чтобы уйти отсюда добровольно. Также, после того как я оглашу список, до пяти человек могут присоединиться к поселенцам в течение дня на добровольной основе, если пожелают. Для обычных людей возраст поселенцев от десяти до восемнадцати лет, для моих потомков от двенадцати до тридцати. Я сам определю возрастной ценз для каждого. Таким образом, я надеюсь, я никому не испорчу судьбу более чем необходимо.

-А если кто-то не хочет стать поселенцем, можно ли отказаться?

-Нет, нельзя. Этот город был основан ради того, чтобы стать источником поселенцев, и каждый месяц создавать новое племя. Мы как женщина что рожает потомство, может ли она не рожать, если племени нужны новые воины? Нет, не может. Женщина обязана рожать, она рожает детей и существует ради этого, наш город существует, чтобы рожать новые племена. Вы все здесь живёт в богатстве, роскоши и безопасности, имеете вещи, которые никто там за стеной не имеет. Еда, безопасный ночлег, защита, предметы и инструменты, одежда. Хотя многим из вас ради этого приходится много работать, но вы всё равно живёте намного лучше тех, кто живёт там за оградой в лесу. Вы должны уметь ради общего блага отказаться от всего и уйти отсюда, и жить как все, сражаться. Это наш долг перед другими людьми и мы не имеем права выбора.

-Мы понимаем год, сообщи нам завтра свою волю, мы все будем за, никто не хочет уходить. Мы очень ценим твоё мудрое и справедливое правление, если кто-то ради будущего всего города должен уйти за ограду, пусть так и будет. Тем более, поселенцы не изгои, они те, кто должен построить новые города, такие же, как наш, там за стеной. Это просто их работа ради общего будущего, и они не умрут. Там за стеной тоже есть жизнь, охотники иногда охотятся в лесу по нескольку дней, и им даже нравится.

* * *

И я начал создание первой партии поселенцев. Их надо было основательно подготовить, хотя я и разбавил часть группы охотниками, которые часто бывали за стеной и понимали что такое лес. Но я не мог отправлять в новые земли только охотников. Во-первых, так охотников просто не хватит, обученных и хорошо подготовленных людей не так уж много на самом деле, чтобы по 20-25 человек зараз отправлять каждые несколько месяцев. Во-вторых, поселенцы должны уметь не только охотиться, среди них должно быть минимум два строителя, что построят стену нового поселения и выжгут лес. И нужны ремесленники, что будут делать оружие охотникам, а также инструменты и простую одежду, а потом передадут свои навыки потомкам. Необходимо было отправить с ними и земледельца, который научит всех выращивать зерно. И конечно во главе группы должно идти минимум два моих отпрыска, причём желательно постарше, не моложе двадцати лет. Эти будут руководить группой, следить, чтобы все работали, и воспитывать детей. Я всё же надеялся, что сформированные мною семьи вырастут в крупные племена, а не в 50 человек. Эти семьи должны в будущем составить достойную глобальную конкуренцию усиливающимся неандертальцам. А я знал, со временем неандертальцы будут усиливаться всё более и более. И конечно, в племени должен быть один кадровый военный, пусть даже не гвардеец, но человек, который хотя бы понимает, как вести бой вообще, или обеспечивать безопасность поселения от неожиданной атаки, и его тоже надо заранее подготовить, и не только вести бой, но и вообще, в принципе жить в лесу.

Я выбрал первый отряд поселенцев и лично стал их учить. Это было не просто, надо было подготовить людей мастеров на все руки. И надо было многое им объяснить, например, поселенцы должны были не только сами уметь всё делать. Но они должны были передавать все навыки своим детям. В связи с чем я проводил не только практические уроки на природе, но подолгу объяснял им, внушал, почему и как они должны всё говорить своим потомкам. Надо было передать им мысль, что они должны всему научить своих детей, и дети их детей тоже должны были передать все знания следующим поколениям. А ещё я делал большую ставку на то, что поселенцы смогут сразу создать более крупное племя. А размер племени играет большую роль, более крупное племя при всех прочих равных факторах, всегда имеет более высокий уровень развития.

В общем, прошло три месяца, и первые поселенцы покинули наш город навсегда. Мы устроили им масштабные проводы, почти все жители города собрались напротив центральных ворот в поле снаружи, и, создав живой коридор, провожали этих людей навсегда. Да, церемония была пышной, раньше мы никогда так не делали, разве что, когда хоронили Тода, но то было в предыдущем городе, и мои современные граждане про это не знали. Итак, мы отдали им честь, и поселенцы навсегда покинули мой город. И впервые за многие столетия, поселенцы покидали мой город не тайно, не украдкой, они не бежали, а ушли сами, официально, с моего разрешения и с моей поддержкой. И в этот раз это были не случайные люди, которые, схватив, что под руку попалось, бежали от нищеты. Эти уходили организованно, они были подготовлены и знали что делать. Я даже примерно наметил, куда им идти. И они знали с чем могут столкнуться. Я предупредил, что они должны делать ограду не только против зверей, но и против неандертальцев, которые могут стать новой угрозой. Периметр поселения должен быть устроен так, чтобы в случае неожиданной атаки врага, дать его жителям хотя бы минуту времени, на подготовку к бою. И я знаю, они сделают всё как надо.

А уже этим же вечером город жил своей обычной жизнью, люди отдыхали у костра, возвращаясь с работ, и все были счастливы, а я продолжил подготовку ещё одной группы, что должна также отправиться прочь через месяц. И никто не был мной недоволен, всех всё устраивало, прошло тридцать с лишним лет после создания города, а кризисных тенденций не было. И я провёл расчёты и прикинул, что на самом деле город с населением 1200 человек не может формировать новую семью каждый месяц. И я решил снизить долю детей, что подвергались уничтожению. Я наметил следующий этап, решив увеличить население города до двух тысяч человек.

На следующее утро я огласил свою волю, и сказал, что надо расширить площадь города вдвое, и вырыть ещё одну туалетную яму рядом с действующей. Я распределил людей на работы, и сам стал наблюдать за строительством, и никто не роптал. Прошло несколько дней тяжёлого напряжённого труда, и мы увеличили площадь города вдвое, теперь она стала просто огромной, 200 на 100 метров. После чего строители построили ещё двести землянок и шалашей, и ещё немного места осталось. И те, кто раньше жил плотно стали переселяться в новые домики. Впрочем, что плохо, дома распределялись методом самозахвата, и лишь иногда я регулировал спорные вопросы. В связи с чем, жильё делилось мягко скажем не совсем справедливо, сильному больше, слабому меньше.

Мы продолжили расширение поля под земледелие, со временем оно стало совсем огромным. Теперь выйдя из ворот города, я мог наблюдать опушку леса лишь вдали. И ещё я заметил важную математическую особенность. Теперь, хотя общая численность охраны от диких зверей на поле стала больше, поскольку размер поля стал больше. Но количество охраны на единицу площади в принципе уменьшилось, и это важный фактор. Значит, по мере роста поля, производительность будет расти.

На следующий год, мне пришлось радикально оптимизировать наше земледелие. Первый шаг заключался в том, что я разделил все участки поля небольшими, хлипкими заборчиками, что регулировали обрабатывающие участки. Заборчики представляли из себя столбики на расстояниях по 3 метра друг от друга, и по верху столбиков была перекинута ещё одна палка. Такие заборчики не могли ни от кого защитить, но мы старательно вымеряли одной единой мерной палкой все территории, и разбили общее поле на сто наделов. Теперь за каждым наделом было закреплено по четыре работника. Таким образом, я смог равномерно распределить трудовые затраты между всеми сельскохозяйственными рабочими.

Я заметил, что многие рабочие, стремятся работать поближе к городу и подальше от леса. Поскольку за последние пару лет, где-то три рабочих погибло от зубов хищников, что нападали с опушки, по недосмотру охраны. Это не слишком много, но создавало эффект. Рабочий что ковыряется в земле, как правило, беззащитен и сосредоточен на работе, по сторонам смотреть не может. Около города безопасно, у опушки опасно. Дальше я подумал, а чем чёрт не шутит, во время работы в поле слишком много охраны постоянно, да и охрана не слишком надёжна, а охрана это необходимость, защита от диких зверей. Мало ли какая хищная кошка нападёт на рабочего, что делать? У меня в тот момент появилось много людей, что специализировались на строительстве, но при этом они сидели без дела. И я поручил им гига проект. Они стали строить ограду вокруг поля в тех местах, где мы не собирались его расширять. Длинна такой ограды сотни метров, даже, наверное, километр. Но на самом деле это не так уж много, и спустя пару месяцев не слишком напряжённой работы, значительная часть поля была огорожена. А перенести вкопанную в землю ограду не столь уж сложно, при расширении пашни. В итоге мне удалось сильно обезопасить жителей от зверей. Теперь вдоль ограды, что отделяла всё поле от леса, просто ходил часовой. И спустя несколько месяцев, мы подумали, решили, и сделали ограду герметичной, решив, что если будем расширять поле, то просто переделаем и перенесём ограду. С этого момента, поле не стало абсолютно безопасным, как город, но мы основательно отгородились от леса, и потребность в охране снизилась, а работающие в поле больше не боялись работать на опушке.

Как-то раз меня впервые в жизни поразил эпизод ссоры одного из моих гвардейцев с одним из лучших ремесленников. Гвардеец, надо сказать, был изначально в корне не прав, и вещь, что он отнимал, ему не принадлежала, но конфликт закончился тем, что он стал жестоко избивать ремесленника. При этом меня удивило то, что гвардеец даже не усомнился в своём превосходстве над рабочим, и своём праве на результат чужого труда. Он полагал, что ремесленник обязан ему уступить везде и во всём, и считал его просто человеком второго сорта. Не признавая за ним никаких прав собственности даже на уровне подсознания. И вопиюще было то, что гвардеец даже не усомнился в том, что он человек высшего сорта, а рабочий второй класс. Я не стал вмешиваться в конфликт, потому что понимал, что тогда в следующий раз гвардеец может затаить на меня обиду, что я поставил интересы ремесленника выше, чем собственной дружины. К тому же, я предполагал, что это не единичный случай, и не только сейчас, и воины мои вели себя как тупые альфа самцы по отношению ко всем другим гражданам города. Понятно, что если бы я начал показательно наказывать своих людей за такое, мне бы пришлось делать это постоянно, и тогда, они бы пришли к мнению, что я ценю их меньше, чем других граждан, и в случае конфликта не вступились бы за меня, не признав вожаком стаи. Только я впервые увидел такое злоупотребление властью и полномочиями в человеческом обществе в такой степени. И меня совсем не устраивала та несправедливость, что имела место, когда человек по своей сути намного более полезный для общества, оказался внизу от солдата, который ничего не производил, и должен был его защищать. Я понял, что в системе выстроенной мною, эта несправедливость сплошь и рядом, и в будущем это надо как-то решить. Только, что делать и как быть? Если люди такие по своей природе.

Спустя сорок лет после основания города, я довёл его население до 2500 человек в возрасте старше 8 лет. При этом количество детей составляло около 700. Таким образом, общее население города превысило все ранее доступные мне размеры. И мой третий город превзошёл по своему величию оба предыдущих. Теперь третий город был больше любого из городов прошлого по численности населения, и его возраст также превысил сорок лет, то есть возраст первого города. Размеры города и его промышленная мощь превысили размеры второго города в 5-10 раз. По количеству производимой еды примерно в двадцать раз. И никто не голодал, и всех всё устраивало, и я не чувствовал никакой опасности своей персоне. У меня в гвардии теперь было 110 воинов, и я даже не успевал за всеми следить.

Моё влияние на воинов снизилось, на каждого отдельно, но у меня было десять командиров, и у каждого по десять солдат в подчинении, я старался контролировать умы командиров. Таким образом, общество было полностью стабильно, и я подумал, что никогда раньше не строил таких больших городов как этот. И ещё я подумал тогда, что вообще-то, если сделать всё правильно, то такой город как мой мог бы иметь население даже пять тысяч человек, и даже десять тысяч. И плодить поселенцев по три семьи в месяц. В принципе, чисто физически, племя может быть просто огромным, и уметь многое. Эта мысль постоянно подмывала меня на то, чтобы попробовать создать нечто невообразимое, неестественное для нашего мира, но я сдерживал свои желания, опасаясь упустить ситуацию из-под контроля, и я понимал, это неизбежно. Причём, мой город сейчас политически и социально был крайне стабилен, и хотя теперь уже я не знал всю нищету, что жила на окраинах в лицо, из-за чего ситуация слегка уплывала из моих рук. Но теперь у меня были десятки управленцев, из числа моих детей. И возраст, наиболее приближённых ко мне лиц, плавал около отметки сорок лет, то есть они были весьма взрослыми и многое понимали в жизни, были верной моей опорой. А значит, такие люди не предадут меня за кусок мяса, понимая, что вся система держится на мне. И думаю, никто бы и не смог поднять против меня восстание, потому что людей стало слишком много, и они уже не могли договориться меж собой против меня, если что. А у меня за спиной целая армия обученных воинов, моя гвардия.

И да на фоне текущих успехов, меня преследовала мысль, повышать население города и дальше, просто было интересно. Но в какой-то момент я решил не рисковать и остановиться. Подумав, что более крупный город я смогу создать когда-нибудь в будущем, торопиться некуда, иначе вдруг рост города вызовет новые не решаемые мной проблемы, и снова всё развалится. По своему прошлому опыту, я понимал, что рост системы на принципиально новый уровень, означает новые серьёзные проблемы, к которым я не готов, и быть может, я буду готов к ним позже, но не сейчас. А сейчас, лучше пока пожить лет десять так, при стабильности, тем более, мой город сейчас стабильно, каждый месяц рожал семью людей, что уходили прочь. И я понимал, что сейчас идёт великое расселение людей по континенту. Потому что за последние годы мы создали около 100 семей, то есть в будущем это 5-10 тысяч человек, и мы продолжали создавать всё новые и новые группы поселенцев. И все эти годы я стабильно отправлял новых людей всё дальше и дальше от нашей столицы.

Как-то несколько раз, мои охотники, что ходили за дичью в дальние рейды, сообщали мне, что в дне пути от города встречали несколько семей людей, в которых жило людей больше, чем рук на всех пальцах трижды, то есть больше 60 человек. И да, я обучал охотников азам счёта, хотя бы на пальцах, в этом была большая потребность. Так что, я не смог уточнить, сколько людей живёт в тех семьях, но я понял, что эти семьи, рождённые моим же городом, видимо крупнее обычных, хотя бы в этом, первом поколении.

И всё было хорошо, и вот уже моему городу исполнилось 50 лет с момента его основания, и всё это время мы стабильно отсылали всё новых и новых поселенцев, и я никогда не жил так стабильно и интересно как теперь, и уже думал о том, как развиваться дальше, но...