Глава вторая АНТОН ДАЖЕ УМЕЕТ ГОТОВИТЬ

После обеда у фрау Погге началась мигрень. Мигрень – это головные боли, даже если голова вовсе и не болит. В таких случаях толстая Берта должна опускать в спальне жалюзи, чтобы там было темно, как ночью. Фрау Погге улеглась в постель и сказала фройляйн Андахт:

– Пойдите погуляйте с девочкой. И непременно возьмите с собой собаку! Мне необходим покой. И смотрите, чтобы ничего не случилось!

Фройляйн Андахт направилась в детскую, за Кнопкой и Пифке. И угодила в самый разгар театрального представления. Пифке лежал в Кнопкиной кровати, так что виден был только его нос. Он как раз играл волка, только что сожравшего бабушку Красной Шапочки. Он, правда, не знал этой сказки, но роль свою исполнял недурно. Кнопка стояла возле кровати в красном берете и с Бертиной рыночной корзинкой на руке.

– Бабушка, – удивленно говорила она, – почему у тебя такой большущий рот?

Затем, изменив голос, устрашающе зарычала:

– Чтоб лучше съесть тебя!

Кнопка опустила корзинку на пол, подошла вплотную к кровати и, точно суфлер в театре, прошептала на ухо Пифке:

– Вот теперь ты должен меня съесть!

Пифке, как уже было сказано, не знал сказку про Красную Шапочку, поэтому он только перевалился на бок и не сделал того, что было велено.

– Сожри меня! – настаивала Кнопка. – Будешь ты меня жрать или нет? – Кнопка топнула ногой и закричала: – Ты что, оглох, окаянный пес? Ты просто обязан меня сожрать!

Пифке рассердился, вылез из-под одеяла и усевшись на подушке залаял во весь голос.

– Ну ни капли таланта! – возмутилась Кнопка. – Никудышный из тебя артист!

Фройляйн Андахт надела Пифке, не подозревающему о том, что он волк, ошейник, прицепила поводок, напялила на Кнопку синий плащ с золотыми пуговицами и сказала:

– Надень панаму, мы идем гулять.

Вообще-то Кнопка предпочла бы надеть берет, но фройляйн Андахт пригрозила:

– В таком случае ты не пойдешь к Антону.

И это подействовало.

Они вышли из дому. Пифке сразу же уселся на мостовой, так что гувернантке пришлось изо всех сил тянуть его.

– Опять он не желает ходить! – сказала фройляйн Андахт и взяла его на руки. Теперь он висел у нее под мышкой наподобие попавшего в аварию носового платка, и недовольно сверкал глазами.

– На какой улице живет Антон, ты запомнила?

– Артиллериштрассе, пятый этаж, направо.

– А номер дома?

– Сто восемьдесят разделить на пять, – отвечала Кнопка.

– Почему ты просто не скажешь: тридцать шесть? – поинтересовалась гувернантка.

– Так легче запоминается, – заявила Кнопка. – Кстати, Берта, кажется, что-то пронюхала, она говорит, что в доме уходит прорва спичек, как будто их кто-то жрет. Только купит, а их уже нет. Надо надеяться, все останется в тайне. Этот Клеппербейн опять мне угрожал. Требует десять марок, а не то он нас выдаст. Если он расскажет директору… Ой, такое будет!…

Фройляйн Андахт ничего ей не ответила. Во-первых, она по природе была не слишком разговорчива, а во-вторых, ей эта тема очень не нравилась. Они шли вдоль Шпрее, затем перешли ее по небольшому железному мосту, поднялись к Шиффбауэрдамм, обошли слева Фридрихштрассе, свернули вправо, за угол, и очутились на Артиллериштрассе.

– Какой ужасный старый дом, – заметила гувернантка. – Смотри там не провались куда-нибудь!

Кнопка рассмеялась, взяла Пифке на руки и спросила:

– Где мы потом встретимся?

– Ровно в шесть зайдешь за мной к Зоммерлатте.

– Вы там опять будете танцевать со своим женихом, да? Передайте ему привет. И счастливо вам поплясать!

На этом они расстались. Фройляйн Андахт отправилась танцевать, а Кнопка вошла в незнакомый дом. Пифке заскулил, видно дом ему пришелся не по нраву.

Антон жил на пятом этаже.

– Вот здорово, что ты пришла! – обрадовался он.

Поздоровавшись, они еще довольно долго топтались в дверях. На мальчике был большой синий фартук.

– Познакомься, это Пифке, – представила таксу Кнопка.

– Очень приятно, – сказал Антон и погладил песика.

И опять они молча топтались на месте.

– Ну, давай же войдем в квартиру, – решилась наконец Кнопка.

Они оба рассмеялись и Антон повел ее за собою. И привел на кухню.

– Мне надо обед готовить, – объяснил он.

– Ты умеешь готовить? – поразилась Кнопка, да так и осталась с открытым ртом.

– Ну да, – сказал он, – а что же делать? Мама уже давно хворает, и я готовлю, как только приду из школы. Не голодать же нам, правда?

– Ладно, я не буду тебе мешать. Кнопка спустила с рук Пифке, сняла плащ и панаму.

– Ты готовь, а я буду смотреть. Что у вас сегодня на обед?

– Картофельная солянка – это картошка, тушеная с кореньями и солеными огурцами, – ответил он, взял хваталку и подошел к плите. На плите стоял котелок. Антон поднял крышку, ткнул вилкой в картошку, удовлетворенно кивнул и сказал: – Ей сейчас уже гораздо лучше.

– Кому? – спросила Кнопка.

– Маме. Она сказала, что собирается завтра встать на часок-другой. А на той неделе, может быть, уже пойдет на работу. Она уборщица, ты же знаешь.

– Ага, – сказала Кнопка. – А моя мама совсем ничего не делает. Сейчас, например, у нее мигрень.

Антон тем временем взял два яйца, разбил их над миской, скорлупу выбросил в угольный ящик, добавил в миску воды, затем всыпал туда что-то белое из кулька и хорошенько все перемешал.

– Боже ж ты мой, теперь будут комья! – воскликнул он огорченно.

Пифке пошел прогуляться к угольному ящику, а заодно и проведать яичные скорлупки.

– Зачем ты туда всыпал сахар? – поинтересовалась Кнопка.

– Да это была мука! – отвечал Антон. – Я делаю яичницу-болтушку, а если в нее добавить воды и муки, то ее получается больше.

Кнопка понимающе кивнула.

– А сколько соли кладут в картофельную солянку? – осведомилась она. – Целый фунт или только полфунта?

Антон расхохотался.

– Меньше, много меньше! Воображаю, какой был бы вкус! Нет, только щепотку-другую.

– Ну, конечно, – проговорила Кнопка, не сводя с него глаз.

На вторую конфорку Антон поставил глубокую сковородку с ручкой, положил туда маргарин, и когда он зашипел, вылил туда же взбитые яйца.

– Антон, не забудь посолить! – наказал он сам себе, взял щепотку соли и посыпал ею желтую жидкость, кипевшую в сковородке. Когда она немного пропеклась, он ловко взболтал ее ложкой.

– Так вот почему она называется болтушкой! – догадалась девочка.

– Ты еще немножечко помешай! – распорядился Антон, сунул девочке ложку и Кнопка заняла доверенный ей пост.

Антон же двумя шерстяными хваталками взял котелок с картошкой и слил воду.

– За картофельной солянкой надо внимательно следить, а то переварится и превратится в кашу, – сказал он и разложил картошку на две тарелки.

Но Кнопка его не слышала. Она мешала болтушку с таким усердием, что у нее даже рука заболела. Пифке между тем играл в футбол яичной скорлупкой.

Антон выключил газ, разложил болтушку на две тарелки, вымыл руки и снял фартук.

– Вчера вечером мы не смогли прийти, – сказала Кнопка. У нас были гости и родители остались дома.

– Я так и подумал, – сказал Антон. – Погоди, я сейчас.

Взяв обе тарелки, он вышел из кухни. Кнопка осталась одна. Попробовала надеть яичную скорлупку на голову Пифке.

– Если ты этому научишься, – шептала она, – сможешь выступать в цирке.

Но такса, похоже, не любила цирк. Она то и дело сбрасывала скорлупу.

– Не желает, вот дурацкая псина! – возмутилась Кнопка и огляделась вокруг.

Боже, до чего маленькая кухня! Что Антон мальчик бедный, она поняла сразу. Но такая крохотная кухня повергла ее в изумление. Она глянула в окно на серый двор.

– Не сравнить с нашей кухней, а? – обратилась она к собаке.

Пифке завилял хвостом. Но тут вернулся Антон и спросил:

– А вы с Пифке не хотите посидеть в комнате, пока мы с мамой будем есть?

Кнопка кивнула и схватила Пифке за ошейник.

– У мамы вид еще совсем больной, – предупредил мальчик, – но я очень тебя прошу, не вздумай сказать ей об этом.

Хорошо, что Антон подготовил Кнопку. Его мама, бледная-бледная, сидела в кровати, вид у нее был несчастный. Она приветливо поздоровалась с Кнопкой и добавила:

– Как мило, что ты пришла к нам.

Кнопка сделала книксен и в свою очередь сказала:

– Приятного аппетита, фрау Антон. Вы прекрасно выглядите. Как ваше драгоценное здоровье?

Мальчик расхохотался, подоткнул матери под спину еще одну подушку и поправил Кнопку:

– Мама вовсе не фрау Антон. Антон только мое имя.

– Ох, уж эти мужчины, – в отчаянии проговорила Кнопка, закатывая глаза. – Разве на них можно сердиться, вы согласны, сударыня?

– Никакая я тебе не сударыня, – ответила мать Антона, – я просто фрау Гаст.

– Гаст, – повторила Кнопка, – ну конечно же, и на дверной табличке написано «Гаст». Кстати, очень красивая фамилия.

Девочка вознамерилась, все, что видит здесь, считать красивым, чтобы не обидеть Антона и его маму.

– Ну как, мама, вкусно? – спросил Антон.

– Отлично, мой мальчик! – ответила больная, уплетая за обе щеки. – Ну ничего, завтра я сама займусь готовкой. А то у тебя уже и поиграть времени нет. Да и домашние задания от этого страдают. Вчера он даже приготовил бифштекс по-германски, – сообщила она Кнопке.

А Антон опустил лицо в тарелку, чтобы не видно было, как его радует похвала.

– А я в готовке совсем не разбираюсь, – поведала Кнопка. – У нас готовит толстая Берта, она весит целых сто восемьдесят фунтов. Но зато я умею играть в теннис.

– А у ее отца есть машина с шофером, – доложил Антон.

– Если хочешь, как-нибудь мы тебя тоже покатаем. Директор – славный малый, – сказала Кнопка. – Директор – это мой папа, – пояснила она.

– У него мерседес, – здоровенный лимузин, и кроме того, у них десять комнат, – расписывал Антон.

– Но у вас тоже очень хорошо, фрау Гаст, – сказала Кнопка и посадила Пифке на кровать.

– А откуда вы друг дружку знаете? – спросила фрау Гаст.

Антон наступил Кнопке на ногу и ответил:

– Знаешь, мы просто однажды разговорились на улице и сразу друг другу понравились.

Кнопка кивком головы подтвердила его слова и искоса взглянув на Пифке, заявила:

– Господа, Пифке нужно на улицу.

Фрау Гаст сказала:

– Да и вам, ребятки, тоже неплохо будет немножко погулять. А я еще полежу.

Антон отнес тарелки на кухню и взял свою кепку. Когда он опять зашел в спальню, мать заметила:

– Антон, тебе пора постричься.

– Ну нет! – воскликнул он, – только не это! От стрижки волосы падают за воротник и потом так щекотно…

– Дай-ка сюда кошелек, – потребовала мама. – И без разговоров отправляйся стричься.

– Что ж, если тебе это так важно, – сказал он; – схожу, ладно. Но деньги у меня свои есть.

Мать как-то странно на него взглянула и он поспешил добавить:

– Я на вокзале помогал таскать чемоданы.

Он поцеловал мать в щеку и посоветовал ей заснуть покрепче, укрыться потеплее, ни в коем случае не вставать и так далее.

– Слушаюсь, господин доктор, – сказала она и подала руку Кнопке.

– Поправляйтесь поскорее, – сказала девочка на прощание. – Пошли, Антон, Пифке не может больше ждать.

Пифке сидел у двери, неотрывно глядя на дверную ручку, словно хотел ее загипнотизировать. Все трое расхохотались. И наконец дети, очень довольные, вышли на улицу.

РАССУЖДЕНИЕ ВТОРОЕ
О ГОРДОСТИ

Я не знаю, что вы обо всем этом думаете. По-вашему, правильно, что мальчик готовит? Что, повязавшись материнским передником, он чистит картошку, кладет ее в котелок, посыпает солью и все такое прочее?

Пауль, с которым я говорил об этом, заявил мне:

– Я бы не стал готовить. Даже и не подумал бы.

– Гм, – сказал я. – А если бы твоя мама лежала больная и врач предписал бы ей хорошо и регулярно питаться, а то она может умереть…

– Тогда ладно, – поспешил ответить Пауль, – тогда бы я тоже стал куховарить, вроде вашего Антона. Но наверное мне все равно было бы стыдно. Готовка – не мужское дело.

– Вот если бы ты играл в куклы, забавлялся кукольными кастрюльками, у тебя и впрямь были бы основания стыдиться, – заметил я, – но если ты заботишься о том, чтобы твоя больная мама вовремя ела, то этим можно только гордиться. И, кстати, гораздо больше, чем прыжком в длину на четыре метра.

– Четыре двадцать, – уточнил Пауль.

– Вот видишь! – воскликнул я, – этим ты уже умеешь гордиться!

Немного погодя он сказал мне:

– Я все обдумал. Возможно, мне не было бы стыдно, если бы меня застали за готовкой. Но все-таки лучше, чтобы никто меня при этом не видел. Я, наверное, запер бы кухонную дверь. А кстати, мама моя ничем не больна. А если бы она все-таки заболела, мы пригласили бы приходящую прислугу. Чтобы она готовила.

Вот упрямая башка, вы не находите?

Загрузка...