Князь и Холоп. Воин

Глава девятая

Наутро он проснулся вовсе не от лучей солнца или ласкового голоса, а от того, что его бесцеремонно облили водой из кадки.

– Вставай, соня! Скоро петухи запоют, разлегся тут как на перине!

Первые несколько секунд Холоп вообще не понял, что произошло. Потом, когда понял, не смог сдержать раздражение и гнев. Забыв спросонья о том, кем он стал, взъярился на будильщика:

– Ты что делаешь?! Да как ты смеешь?! Жить расхотелось?!

– Да ваш попрошайка с норовом, – услышал Холоп другой голос, – На-ка вот, получи еще! – и его облили водой снова.

Холоп вскочил и только тут осознал, что он всего лишь бродяга, а не князь.

– А будешь голосить – отправишься туда, откуда пришел! Таких, как ты – тьма тьмущая, и все хотят злато!

Холопу очень хотелось накричать в ответ и съязвить, но он сдержался ради дела и спросил:

– Уже пора?

– Сообразительный!

– Идти куда? Уже встал, уже умылся…

– Ты мне тут не дерзи. – отвечал незнакомец, бородатый и крепкий. – Тебе надо еще одежу какую-нибудь выдать.

– А моя не подойдет?

– Ну, тоже скажешь! – расхохотался мужик. – Рази это одежа? Простыня, так замотаться, чтобы не отморозиться.

Было еще темно, когда Холопа подняли. Потом его повели по лестнице внутрь терема, все темными лестницами. Холоп видел мельком проходя богатую обстановку и большие хоромы, и болела у него душа, что он лишился всего этого.

Спустились в подвал по каменной лестнице, где Холопа сунули в кадку с водой, отмыли, оттерли и дали одежу: чистую рубаху, штаны, обувку. Подпоясался Холоп, расчесался: любо поглядеть, снова стал красавцем писаным. Но долго любоваться не дали, повели к барину, знакомиться.

Снова через хоромы, дверями да окнами расписными, и вскоре оказался Холоп у богатого стола, в центре которого сидел барин – дорожный краснощекий человек, а рядом с ним сидела такая же розовощекая женщина, и приходилась она барину супругой. Со вчерашнего дня у Холопа во рту не было ни крошки, и, судя по тому, как его привели, кормить не собирались.

– Что за холопа привели? У меня от него аппетит портится.

Холоп подумал про себя, что этому мерину аппетит вряд ли чем-то можно испортить, тем более его присутствием.

– Охотник новый, Ваше благородие… Попытать счастья хочет служить у Вас.

Холопа тошнило от такой полиелейности. Он вспомнил, что когда с ним так говорили подданные (почти всегда), он принимал это как должное, и ничего не замечал.

«Превращаюсь в мужика» – недовольно подумал Холоп.

– А-а, в охотники… – смакуя вареное яйцо, протянул «барин» – Сегодня вечером как раз выезжаем на охоту… Хотя так неохота… – зевнул он во весь рот. – Но все же. Дайте ему лук со стрелами, собаку… Если будет у меня ужин после нашей охоты, останешься, а если нет…

«Видать, съест на ужин меня», – решил Холоп, не пытаясь скрыть усмешку

– А чего это ты такой довольный, а? – ткнул его сопровождающий.

– Голодный, вот и доволен, – съязвил Холоп.

– Ну, тогда до вечера еще походи голодным… Что поймаешь, то и съедим. – милостиво сказал барин, – Все, уведи его.

На этом прием у барина закончился и Холопа отвели на конюшню.

Тот вопросительно взглянул на сопровождающего.

– А ты что думал? До вечера прохлаждаться будешь? Вот тебе щетка, вилы, подготовь лошадей к охоте.

– Я нанимался охотником, а не конюхом, – начал прекословить Холоп, – А вчера ты вообще счел меня недостойным конюшни, так что, вот. – Холоп пихнул щётку назад командиру.

– Тогда пошел вон, – зло ответил тот, – С тобой тут никто носиться не будет. И барин не очень расстроится, если такая важная птица как ты не соизволит быть у него охотником.

– Я никуда не пойду.

– Тогда взял щетку и чисть лошадь!

Холоп был настолько зол, что если бы мог, казнил дерзящего прямо на месте. Но он не был больше князем, и не мог даже затеять драку. Раньше его ничего не могло остановить, а сейчас ему нужна была работа, чтобы не умереть с голоду.

Поэтому Холопу пришлось задавить свой гнев и гордость, взять щетку и чистить лошадь.

– Так-то. – бросил командир, уходя. Холоп не выдержал и подался вперёд, чтобы ударить нахала, но сжав до выступающих жил на руке щетку, сдержался в последний момент. Командир обернулся, и, увидев Холопа в таком положении, недоуменно крякнул.

– Сумасшедший какой-то.

И с этими словами покинул конюшню, а Холоп остался раскидывать сено, убирать навоз и чистить лошадей. Он стал проклинать день, когда тот родился и день, когда он увидел тот дворец.

– Ничего бы этого не было, если бы не мое тщеславие и алчность! Смотри, др чего ты дошел, убираешь конский навоз! Тьфу!