Кобылка - Страшилка

Глава 13 Цепь разорвана

Проблемы с получением разрешения на вывоз в Реальный мир Блиты у ночной кобылки не возникло – казалось, что Конь Ночи только и ожидал, когда Аймбри попросит его об этом. Перед самым рассветом Аймбри и девушка из Медного города прибыли в замок Ругна.

Горгона, Сирена и девушка-гном по имени Голди были уже там. Там же находились и кентавр Чем, Танди, ее муж людоед Удар, который продолжал усердно нести службу по охране замка. Все остальные обитатели замка были, как известно, заранее отосланы в близлежащие селения для большей безопасности, поскольку то обстоятельство, что замку предстоит стать ареной сражения, уже ни у кого не вызывало сомнения. Танди убедила отца, старого солдата Кромби, уйти вместе с остальными, сказав, что ведь им тоже понадобится в пути надежная защита или хорошо знающий местность человек на случай, если обитатели замка вдруг заблудятся. Хотя Танди отослала отца из замка все-таки потому, что он был уже слишком стар, чтобы сражаться с жителями Мандении, но не утратил своего невероятного упрямства и ни за что не уехал бы из Ругна, если бы ему прямо сказали, что он не годится для войны.

Сирена, которая была известна своей тактичностью и способностью убедить кого угодно, тоже приняла участие в том, чтобы заставить людей покинуть вовремя замок, чтобы можно было избежать лишних жертв.

Блита очень обрадовалась, когда встретила старых знакомых. Все тепло поздоровались друг с другом. Затем все сразу стали серьезными, поскольку знали, что скоро наступят очень трудные времена. Со стороны Провала на замок наступал один враг, в самом Ругна сидел тем временем другой. С обоими нужно было упорно сражаться, а защитников у Ксанта оставалось не так уж много – великан-людоед да несколько слабых женщин.

– Есть еще я! – гордо воскликнул при этом Гранди. Он не уехал вместе с остальными обитателями замка, хотя должен был сделать это. Правда, сейчас никто не знал, чем Гранди мог бы помочь, но голем был готов на все.

Все посмотрели на Аймбри, вдруг осознав, что теперь она должна отдавать приказы, поскольку стоит теперь во главе государства.

– Перекусите, отдохните как следует, – просто сказала кобылка. – Раньше завтрашнего дня жители Мандении все равно здесь появиться не должны. А там вы все уже знаете, кому что нужно делать.

Аймбри стала смотреть на башни замка – четкие темные силуэты на фоне начинающего светлеть неба.

– Я отлично понимаю, что должна ударить первой! – решительно сказала она.

Замок же сам выглядел теперь несколько странно, за период отсутствия Аймбри он здорово успел измениться – повсюду теперь произрастала пышная растительность. Деревьяудавки сплошь покрывали стены замка, а ядовитая трава пробивалась из всех щелей между камнями. С парапетов и колонн свешивались плотоядные лианы. Изо рва торчали парализующие сорняки, поэтому обитавшие до этого во рву чудовища сочли за благо убраться подальше. Королева Айрин осталась в тыкве, но волшебство ее было тут, и было хорошо видно, что Айрин своим мастерством запросто могла претендовать на титул волшебницы и потому не зря была королевой Ксанта.

Любому существу было бы не так-то легко пробраться через эти недавно выросшие джунгли. Всаднику тоже не удалось бы уйти отсюда – ведь лианы-удавки душат одинаково до смерти как человека, так и коня. Но щупальца лиан и корни растений не могли проникнуть внутрь замка, поскольку изнутри он был защищен разными оберегающими заклятьями, которые были наложены еще при его постройке. Аймбри нужно было торопиться – ведь если она не войдет в замок сейчас, до наступления рассвета, то тогда ей уже не войти туда и весь день, придется ждать ночи. Только дематериализовавшись ночная кобылка смогла бы пройти через волшебные растения. Было видно, что Айрин и Хамелеон поработали тут основательно, подготовив как следует западню для врага, и за то короткое время, что они смогли пробыть на Ксантском троне, они сделали нисколько не меньше, чем иные монархи делали за более длительные сроки.

Внезапно с северного направления послышался какой-то шум. Это прискакал кентавр Чет, весь взмыленный от бешеной скачки. Аймбри вдруг подумала, какие чудеса может дать скрещивание одних и тех же созданий, но разных пород – вот взять хотя бы кентавра и этого Всадника.

– Карфагеняне наступают! Они приближаются к нам! – Чет задыхался от скачки.

– Но мы же снесли мост! – воскликнула Аймбри.

– Я это знаю. Но я скрытно подобрался и все увидел своими глазами. Жителям Мандении, очевидно, как-то удалось переправить своего человека через пропасть. Надо думать, что это произошло так быстро, что дракон из Провала даже не успел вмешаться, хотя я думаю, что он охотно бы встретился с жителями Мандении еще разок. Человек из Мандении вытянул из пропасти невидимый мост – вы же знаете, что он сделан в виде прочной сети – и снова натянул его. А ночью карфагенский отряд преспокойно переправился через Провал. Теперь их дозорная группа совсем уже недалеко от замка. Я бы мог обнаружить их еще раньше, но мне нужно было проверить еще кое-что.

– Но ты ведь нес обычную ночную дозорную службу, ничего не ожидая, – утешил его Гранди. – А мы все знали, что они будут переправляться через Провал, но не проявили бдительности. Это нас нужно ругать.

– Да, все мы попросту недооценили карфагенян, – сказала Сирена, – вот потому-то эта война приняла такой неблагоприятный для нас оборот. Мы все были уверены, что люди, незнакомые с волшебством, не могут представлять для нас слишком большой угрозы. Но все оказалось совсем иначе, поскольку возможно именно из-за отсутствия дара волшебства эти люди оказались такими свирепыми и жестокими, и они вдвойне для нас опасны.

Аймбри поняла, что Сирена, которая почти двадцать лет была лишена своего магического таланта, как никто другой понимала, каково тем, кто таким талантом не обладает, но знает, что им обладают другие – ей знаком был такой ход мыслей. Сама-то она была прекрасной женщиной и все это спокойно пережила, даже смогла продолжить свое развитие, но вот что можно сказать о людях из Мандении, которые хорошими людьми если и были, то только в детстве?

Но сама Аймбри, как и ее товарищи, тоже допустила разные промахи. Она была твердо уверена, что карфагеняне разобьют на ночь лагерь, затем, подобно обычному воинскому соединению, при дневном свете переправятся через Провал (что сделала первая часть манденийского отряда), а затем расположатся лагерем уже на южном берегу каньона. Но люди из Мандении перехитрили всех: быстро переправившись через каньон, они не стали отдыхать после переправы, а сразу выдвинулись к замку, чтобы там встретиться со своим находящимся теперь в ловушке предводителем. Теперь последствия всеобщего заблуждения были налицо: замок оказался в осаде еще до того, как защитники успели к ней подготовиться.

Но Всаднику все равно остается только ждать. Аймбри теперь было совсем не до него – нужно было срочно подготовиться к сражению. Ни в коем случае нельзя было допустить захвата замка карфагенянами – это был последний оплот независимого Ксанта, но еще страшнее было то, что при этом манденийцы смогут освободить Всадника. Если же сейчас Аймбри войдет в ловушку, где заперт Всадник, то она не сможет выбраться оттуда до наступления ночи, поскольку днем, в материальном состоянии, кобылке ни за что не пробраться сквозь стены и густо оплетшие их растения, чтобы принять участие в отражении штурма. Аймбри может убить Всадника, но тогда падет сам замок и волна диких завоевателей окончательно захлестнет волшебное королевство. В этом случае казалось, что даже плохой глава страны все же лучше, чем вообще ничего. Если же сначала попытаться уничтожить жителей Мандении, то Всадник все равно никуда не денется из ловушки, поэтому Аймбри сможет разделаться с ним потом, на досуге.

Но однозначного решения этой проблемы у ночной кобылки не было. А что, если Всадник вдруг рассвирепеет пуще прежнего и начнет кромсать тела королей и королев? Могла ли Аймбри позволить ему совершить такое? Аймбри снова погрузилась в мучительные раздумья, так как бремя власти теперь давило непосредственно на нее. Трудно было решиться на принятие окончательного решения, зная, что именно от него зависит судьба всего Ксанта.

– Не беспокойся, – сказала Сирена, прочитав мысли ночной кобылки. – Всадник ничего не сделает с телами наших монархов. Он держит их в качестве заложников. Сам-то он прекрасно понимает, что мы давно наслали бы на него тучу каких-нибудь гарпий и они разделались бы с ним в два счета, если бы там не было королей. Тем более, что он знает, что тела эти не представляют для него ни малейшей опасности. Все, что он должен сейчас сделать – хорошенько за ними присматривать, но только до тех пор, пока его друзья из Мандении не возьмут замок штурмом и не освободят его из западни, в которую он так глупо попал. Если карфагеняне проиграют битву, то тогда он сможет использовать королей как товар, чтобы выторговать себе в обмен на них свободу.

Да, аргументы Сирены были не лишены смысла, Аймбри согласилась с ними.

– В таком случае, нам нужно быстро подготовиться к осаде, – решила она. – Горгоне нужно расположиться там, где враги могут видеть ее, но так, чтобы они не смогли достать ее своими стрелами.

– Не беспокойся, – заверила ее Горгона. – Я сниму вуаль только тогда, когда покажутся эти жители Мандении. Я могу, к примеру, спрятаться за каким-нибудь деревом и время от времени выглядывать оттуда...

– Да, но тогда другие карфагеняне сразу заметят, что случилось с первым, – возразила Сирена, – а эти люди очень сообразительны и быстро находят противодействие угрозе своим жизням. Но я, кажется, знаю выход. Волшебник Хамфри изготовил заново мою волшебную арфу перед тем, как стал королем. Эта арфа сейчас как раз при мне, мое волшебство тоже ко мне вернулось. Поэтому сначала я заманю их, а ты потом...

– Сначала нужно попросить всех наших мужчин отойти на безопасное расстояние, – воскликнула Аймбри.

– Да зачем, мы и так все прекрасно знаем о Горгоне, – сказал Гранди, – с чего это мы вдруг должны смотреть ей в глаза?

– И все-таки, все мужчины должны отойти, – твердо сказала Аймбри. – Причем на такое расстояние, чтобы вы не могли слышать пения нашей Сирены. Ты, Гранди, сейчас выйдешь и отдашь такое распоряжение от моего имени. Отойдите все подальше и оставайтесь там до тех пор, пока кто-то из нас не разыщет вас там и не скажет, что все в порядке.

– Ну вот, а Удар как раз ушел на дежурство в лес, – сказала Танди. – Он собирался проверить, не пытаются ли жители Мандении подкрасться к нам откуда-нибудь с другой стороны.

– Да, Гранди, нам тут действительно придется подчиниться, – сказал Чет. – Ведь Аймбри теперь наша королева, нам нужно исполнять ее распоряжения. К тому же она права. Сейчас нам нужно поскорее предупредить всех и увести их подальше, в безопасное место. И еще, нам нужно еще разыскать Удара и тоже увести его.

– Мы даем вам столько времени, сколько возможно, – сказала Аймбри. – Теперь пришел черед такой битвы, которую могут провести только женщины, поскольку только на них не действует песня Сирены. – Тут ночная кобылка повернулась к Сирене: – Скажи им, что я права.

– Это действительно так, – подтвердила Сирена, – мое волшебство похоже на волшебство привидения Милли – я чертовски привлекательна для мужчин. Я думаю, что если был бы какой-то Сирена-мужчина, то он тоже мог бы зачаровывать всех женщин без разбору.

– Это было бы куда забавней! – со смехом воскликнул Гранди. В этот момент Горгона повернулась к нему, легонько касаясь рукой края вуали. Голем мгновенно вскочил на спину Чета, и они галопом понеслись под смех Сирены. Еще бы, у Горгоны было, чем припугнуть их.

Аймбри по-прежнему пребывала в раздумьях. Да, конечно, у них было прекрасное оружие, вернее даже, целая совокупность оружия в виде этих двух сестер, в то время как в манденийском отряде были одни только мужчины. Если бы только у них было сейчас чуть больше времени, чтобы как следует подготовиться к обороне.

Через несколько мгновений они уже засуетились, наскоро готовясь к отражению штурма, насколько им позволяло немногое отпущенное судьбой время. Как только солнце встало над лесом, позолотив листву ближайших деревьев, жители Мандении построились в колонну и двинулись к замку. Солнце играло на манденийских щитах, когда смертоносная колонна приближалась к стенам Ругна.

Кентавр Чем тем временем спряталась в дупле пивного дерева и являла защитникам замка карту того, как продвигались жители Мандении. Теперь оборонявшиеся могли отлично видеть каждого нападающего в отдельности, оставаясь при этом невидимыми для врагов. Сами карфагеняне тоже видели возникшую в воздухе подобно миражу карту, но на ней не были обозначены позиции защищавших Ксант, поэтому картой они не могли бы воспользоваться при всем желании. Жители Мандении недоуменно озирались по сторонам, пытаясь понять, откуда могла появиться эта карта, но кроме сотни толстых старых деревьев вблизи, которые уж точно никак не могли сочувствовать одной из воюющих сторон, они ничего не видели. Тогда жители Мандении рассредоточились и принялись тыкать в каждое дерево копьями. Иногда валилось какое-нибудь старое сухое дерево, сбитое сильным ударом манденийского копья. Но при таком упорстве они скоро все равно добрались бы до того дерева, в дупле которого сидела Чем.

Но тут вмешалась девушка-гном Голди. Глядя на представленную Чем карту, она взмахнула своей волшебной палочкой. Неожиданно налетевший откуда-то ветер подхватил жителей Мандении и швырнул их в воздух. Карфагеняне начали кричать от ужаса. Один карфагенянин, которого подняло особенно высоко, оказался выше верхушек деревьев, и его унесло куда-то вдаль.

Завоеватели тут же забыли о карте, сосредоточившись на новой, неизвестной пока им опасности. Они быстро обнаружили Голди, которая сидела высоко в ветвях огромного эвкалипта. Окружив эвкалипт, жители Мандении стали пускать стрелы, но они попадали в густую листву и не причиняли Голди никакого вреда.

Удивленные люди прекратили стрельбу, истолковав это как следствие случайно налетевшего порыва ветра. Им было невдомек, что дерево тоже было волшебное – оно по мановению палочки Голди сдвигало ветви и задерживало пущенные стрелы. Но потом манденийцы заметили, что ветра нет, а дерево шумело всей своей листвой, как бы в насмешку над завоевателями. Люди из Мандении поняли, что перед ними новый противник. Все деревья, росшие вокруг замка Ругна, могли передвигаться, они тоже были своеобразными защитниками Ксанта. Но манденийцы не стали приближаться к эвкалипту, что с их стороны было довольно благоразумно, а стали выжидать.

Тем временем жители Мандении подтащили новый запас стрел и снова стали прицельно стрелять по кроне дерева. Голди, используя волшебную палочку, отводила стрелы от себя в ближайшее озеро, в котором тоже жили какие-то чудовища. Но людей было слишком много, и вскоре они, расхрабрившись, подскочили к эвкалипту и стали взбираться на него.

Тут в дело вступила Блита. Она сидела на одном суку эвкалипта, и жители Мандении до сих пор не замечали ее. Блита держала в руках корзинку с собранными заблаговременно с вишневого дерева вишнями, которые могли лопаться с сильным грохотом. Блита стала швырять эти ягоды вниз, целя в шлемы людей из Мандении. Ягоды со стуком ударялись в шлемы, взрываясь и заливая лица солдат густым вишневым соком. Манденийцы падали вниз с большой высоты и больше уже для сражения не годились.

Но следующие манденийские стрелы полетели в Блиту. На этом суку было слишком мало листвы, чтобы защитить девушку, поэтому оставаться там было для нее слишком опасно. Но ведь это была не простая девушка, а девушка из Медного города, поэтому и тело ее было сделано из меди, и стрелы со звоном отскакивали, не причиняя ей вреда. Хотя кое-какой вред все же был – каждая стрела оставляла вмятину на теле Блиты, а это было ей не очень приятно. Разозлившись, Блита стала горстями швырять вишни в манденийских лучников, ослепляя их.

Тоже окончательно рассвирепев, жители Мандении построились в фалангу, подняли щиты над головой, чтобы защитить себя от падающих сверху вишен, и стали продвигаться к дереву. Подойдя к нему, они принялись своими мечами рубить ствол эвкалипта.

Под ударами оружия дерево застонало, издавая звенящие звуки. Было видно, что эвкалипту больно.

Блита тем временем спрыгнула на выставленные людьми в воздух над головами щиты и стала бросать вишни в щели между щитами. Бомбы-вишни взрывались теперь таким образом между землей и щитами – это было закрытое пространство, и потому взрывы казались более мощными. Щиты взлетали кверху, иные даже раскалывались. Повалил дым, сопровождаемый кашлем карфагенян. Но Блита тоже потеряла равновесие и упала куда-то в центр фаланги.

Карфагеняне, которые оставались еще невредимыми, немедленно схватили медного человечка. Блита отбивалась как могла, но людей из Мандении было много, и сила была, конечно же, на их стороне.

– Смотрите, кого я поймал! – завопил радостно один из них. – Глядите, это же золотая нимфа!

– Ну, мы прекрасно знаем, как нужно с ними обходиться, – захохотал его товарищ. – Держи-ка ее покрепче за руки и за ноги, и сейчас мы...

Аймбри, увидев происходящее из зарослей на опушке леса, во весь опор помчалась к тому месту, где находилась Сирена, ожидая приказа приступить к действиям.

– Они схватили Блиту, – истошно закричала Аймбри, едва завидев Сирену. – Они рубят и дерево, где сидит Голди! Скорее! Твой черед настал!

Сирена степенно кивнула. Она положила руки на струны своей арфы и начала играть. Музыка, чудесная музыка разлилась в воздухе. Проиграв небольшое вступление, Сирена запела. Голос ее почти сливался со звучанием волшебных струн, но это не мешало хорошо его слышать – мелодия действительно была потрясающая. Отдельно игра на арфе или отдельно пение Сирены не обладали магической силой, но в сочетании они как раз и давали то самое заклятье, которое теперь грозило жителям Мандении. Тут звуки мелодии достигли и поля боя, и карфагеняне услышали их.

Но мужчины из Мандении отреагировали на музыку Сирены несколько иначе, чем реагировали на нее мужчины Ксанта. Солдаты разом побросали свои занятия и притихли, слушая музыку. Кто-то накладывал стрелы на тетивы луков, кто-то все еще продолжал рубить эвкалипт, кто-то уже направился к замку Ругна, а кое-кто сосредоточился вокруг распростертой на мягкой траве Блиты, готовясь познакомиться с ней несколько поближе. Вдруг на мгновенье все застыли, а затем дружно развернулись в том направлении, откуда слышалась мелодия. Блита, изрядно помятая и побитая, но нисколько не запуганная, осталась лежать на траве – манденийцы разом потеряли к ней весь интерес.

Теперь уже больше не было фаланги – карфагеняне как во сне брели на пение Сирены. Почти двадцать пять практики в этом волшебстве, которому недоставало сейчас лишь волшебной арфы, воедино слились теперь с игрой на этом инструменте, дав поразительные результаты. Жители Мандении, грубо толкая друг друга, один за одним устремились туда, где находилась невидимая их глазу Сирена. Они стремились побыстрее попасть на узкую, зажатую со всех сторон толстыми деревьями полянку, где Сирена терзала свою арфу. Солдаты, как слепые щенки, тыкались в деревья, стараясь пройти между ними и поскорее очутиться там, откуда лилась мелодия. Зачарованные манденийцы протискивались все ближе и ближе, где их ждал жестокий сюрприз.

Прямо за спиной Сирены стояла ее сестрица, та самая Горгона. Как только воины приближались по одному, она элегантным жестом приподнимала свою вуаль и внимательно заглядывала в лицо каждого воина. Он мгновенно превращался в каменную статую. Шедший следом за ним очередной житель Мандении не обращал на это никакого внимания – он огибал окаменевшего товарища и через мгновенье намертво вставал рядом с ним.

Аймбри, пораженная увиденным, стояла за спиной Горгоны – это было самое безопасное место, чтобы укрыться от ее взгляда. Хотя волшебство Сирены распространялось только на особей мужского пола, Горгона такой дискриминации не признавала и превращала в камни одинаково всех. А сочетание искусства Сирены и искусства Горгоны делало этот дуэт поистине смертоносным для любого существа. Если так пойдет и дальше, подумала Аймбри, от манденийского отряда скоро останутся одни камни.

Внезапно уши Аймбри затрепетали – чуткий конский слух уловил идущий издалека крик.

– Аймбри! Аймбри! Скорее! Беда! – Голос шел со стороны девушек.

Аймбри стала пробираться между стоящими тут и там статуями манденийских воинов, стараясь при этом ненароком не заглянуть в глаза Горгоне, хотя она знала, что Горгона сразу же прикроет лицо вуалью, если кто-то из своих посмотрит на нее. Ночная кобылка, может быть, и неуязвима для волшебства Всадника, но для волшебства Горгоны это уже неважно, так как природа волшебства тут была уже другой. Наконец, выбравшись на простор, Аймбри галопом поскакала на крик.

Это кричала Танди. Она несла дозорную службу, наблюдая, не случится ли чего неожиданного, и, к своему ужасу, одна неожиданность все-таки попалась ей на глаза.

– О этот мой муж, – воскликнула она, едва завидев Аймбри. – Удар! Он, должно быть, не встретил нигде Чета и Гранди и потому не услышал приказа уходить отсюда. И вот явился сюда для доклада. А теперь он тоже попал под воздействие пения Сирены, и я никак не могу остановить его.

И в самом деле, очарованный людоед без остановки шагал вслед за жителями Мандении к смертоносной полянке, откуда лилась мелодия струн арфы Сирены. Удар был в два раза выше любого из манденийских воинов и весил по крайней мере раз в шесть больше, поэтому никто из обычных людей не мог остановить его силой. В дополнение ко всему, он обладал гораздо большей физической силой, чем можно было ожидать. Людоед Удар запросто мог разбивать скалы голыми руками и выжимать сок из стволов деревьев. Даже гиганту не под силу было остановить Удара, а что уж тогда говорить о бедняжке Танди.

Аймбри напрягла все свои силы.

– Удар, – воскликнула она, явившись в сценке. – Берегись, ты попался на песню Сирены. Скорее остановись, или ты встретишься с глазками Горгоны.

– Я знаю, и я иду, – тупо проговорил Удар, хотя все знали, что он обладал блестящим умом. Удар продолжал двигаться вперед, руками и ногами круша все попадавшее ему на пути.

Да, приманка для жителей Мандении действительно была подготовлена добросовестно. Аймбри поняла, что и она не сможет остановить Удара. Она галопом поскакала к полянке, выслав вперед себя сценку со словами, обращенными к Горгоне:

– Не превращай меня в камень, я своя. Сейчас я уже близко.

Горгона быстро набросила вуаль на лицо, и Аймбри быстро подбежала к ней, хотя все-таки и испытывала инстинктивный страх. Аймбри остановилась за самой спиной этой всесильной сейчас женщины, а Горгона продолжала превращать в статуи все напиравших жителей Мандении. Вся поляна уже была заставлена окаменевшими людьми, и Сирене с Горгоной приходилось время от времени отступать немного назад, чтобы освободить место для новых статуй. Обе женщины методично уничтожали отряд наемников, который прошел через весь Ксант, преодолел многие опасности, обратил в бегство грифонов, драконов, гномов и заставил стольких жителей Ксанта сняться и бежать с насиженных мест. Видимо, по иронии судьбы, орда разрушителей и грабителей должна была быть уничтожена двумя замужними женщинами средних лет.

– Удар тоже приближается сюда, и я никак не могу остановить его, – крикнула Аймбри. – Сирена, тебе придется пока прекратить петь, чтобы Удар мог отойти на порядочное расстояние. Я отошлю его отсюда, а потом ты можешь возобновить пение.

– Но тогда мы упустим и людей из Мандении, – возразила Сирена.

– Да, я знаю, но ведь Горгона может продолжать превращать их в камни. Они ведь не знают, что им нужно бежать отсюда. А Удар умеет очень быстро бегать, много времени это не займет.

– Как скажешь, – и Сирена прекратила играть на арфе и петь. – Да к тому же и пальцы мои уже устали, я ведь долго уже не играла! – Сирена стала сгибать и разгибать пальцы, разминая их, чтобы подготовиться ко второму отделению своего концерта.

– Удар! – грозно сказала Аймбри людоеду. – Беги в чащу изо всех сил и поскорее! Тебе немедленно нужно выйти из пределов слышимости голоса Сирены, и тогда ты не превратишься в камень. – Для пущей убедительности ночная кобылка явила великую сцену, в которой наглядно показала, как карфагенские солдаты один за другим превращаются в каменные статуи, и при этом там был и какой-то похожий на Удара великан, который тоже постепенно превращался в статую устрашающего вида.

– Я бегу, – покорно сказал Удар. – Я оставлю заклинания, она ими воспользуется. – Он бросил что-то на землю, развернулся, схватил Танди в охапку и громадными скачками бросился прочь, заставляя землю всякий раз вздрагивать.

– Ты тоже беги, Чем! – воскликнула Аймбри, понимая, что теперь карта продвижения жителей Мандении уже больше ни к чему. – Поскорее убегай отсюда и посмотри, если тебе удастся найти где-то еще помощников, то веди их сюда. Может быть, какие-нибудь лесные чудища захотят помочь нам...

– Они не согласятся, – воскликнула Чем, потрясая копьем. – Они всегда старались держаться подальше от человеческих взаимоотношений. К тому же им совершенно безразлично, кто будет управлять Ксантом.

– Ну хорошо, тогда просто беги отсюда. Мне совсем не хочется, чтобы ты пострадала тут.

Чем кивнула – она была достаточно умна, чтобы понять, к чему клонится все дело. Было бы все-таки лучше, если бы ксантское воинство, уязвимое к взглядам Горгоны, держалось в этот момент подальше от нее.

Манденийцы тем временем трясли головами и озирались по сторонам, стараясь сориентироваться на местности, в которую сами и забрели же. Кое-кто из них попытался напасть на бегущего великана, очевидно, думая, что он убегает от них. Эта безрассудная наивность тут же была наказана – Удар вырвал из земли здоровенное дерево и им принялся расчищать себе дорогу, расшвыривая манденийских воинов по сторонам. Для него это был некий обыденный жест, каким человек отгоняет от себя надоедливых мух, но в данном случае манденийцы отлетали очень далеко и, падая со всего размаху на землю, больше не подавали признаков жизни.

Отряд Мандении возобновил прерванное Сиреной занятие – люди снова двинулись к замку Ругна. Но теперь их ряды значительно поредели – карфагенян было уже гораздо меньше сотни. Кое-кто из них с любопытством продолжал протискиваться на полянку, не понимая, что же там такого произошло, и Горгона быстро покончила с ними.

Кое-кто из манденийских солдат кинулся подбирать предметы, которые Удар обронил на землю. Аймбри про них совсем забыла – Удар называл их заклинаниями, то есть полагал, что они могут помочь в войне с врагами. Аймбри сломя голову помчалась туда, но было уже поздно – жители Мандении открыли одну из коробочек. Какой бы скрывавшаяся там волшебная сила ни была, карфагеняне успели овладеть ей. Это был упрек ей, королеве Аймбри, за то, что она не смогла среагировать своевременно.

Внезапно стали раздаваться крики, которые сопровождались бешеной сумятицей. Жители Мандении вдруг бестолково засуетились, словно какая-то неведомая сила напала на них, и тут же бросились в разные стороны, прочь от этого страшного места. На Аймбри они не обратили ни малейшего внимания.

Через мгновенье, хорошенько вглядевшись в происходящее, Аймбри все поняла. Удар отыскал где-то коробочку, в которой находились те самые ядовитые змейки Доброго Волшебника Хамфри. Эта коробочка, должно быть, была занесена в чащу леса волной разбушевавшейся реки Эльбы. Маленькие чудовища, размер которых был обратно пропорционален их агрессивности, мгновенно нападали на все, что только встречалось им на пути. Люди из Мандении представляли для них довольно выгодную и крупную цель, чем змейки не замедлили воспользоваться, вгрызаясь в их тела дважды за один укус – такую боль не могли выдержать даже привыкшие к разным ранам солдаты. Через мгновенье все опустело – жители Мандении удрали, а змеи, естественно, полетели их преследовать. Издали все еще продолжали доноситься вопли и проклятия ужаленных карфагенян, но потом и эти возгласы постепенно стали затихать. Какая благоприятная и неожиданная передышка для защитников замка Ругна!

Аймбри опустила взгляд и увидела еще одну коробочку лежащую на траве. Эту она запомнила еще с того момента, когда старина Хамфри в стволе Баобаба раскладывал свои заклятья – на коробочке крупными буквами было выведено одно-единственное слово – ПАНДОРА. Аймбри стало жутко интересно, что может находиться там, внутри, но все-таки она знала достаточно, чтобы не открывать ящичек самой. Осторожно нагнув голову к земле и зажав коробочку зубами, ночная кобылка пошла с этого места – может быть, Горгона расскажет ей, что находится там, внутри, ведь она упаковывала все эти заклятья для своего мужа Хамфри.

Вскоре Аймбри окончательно убедилась, что людоед убежал уже на достаточно приличное расстояние, поскольку уже не было слышно топота его исполинских ног и треска вырываемых из земли деревьев, очевидно, мешавших ему бежать достаточно быстро. Кобылка вдруг подумала, что было бы, если бы великан сам открыл коробочку со змеями – напали ли бы эти чудища на него и как бы он повел себя в данной ситуации? Но времени на пустые размышления было мало, и Аймбри развернулась и рысью понеслась на полянку, где сидели сестры.

– Сирена, начинай пение снова! – с ходу скомандовала ночная кобылка.

Ответа не последовало.

– Эй, Сирена! – уже тревожась, громко воскликнула Аймбри.

Но на полянке стояла мертвая тишина.

– Горгона, скажи сестре, чтобы она продолжила петь! – крикнула Аймбри.

Тут раздался голос Горгоны:

– Всадник добрался теперь и до моей сестры!

Спокойствие Аймбри рухнуло, подобно стене, разнесенной Ударом в куски. Постепенно до нее начал доходить смысл сказанных Горгоной слов. Всадник, сидевший в замке Ругна, услыхал пение Сирены и, как любой мужчина на его месте, тоже попал под влияние этой музыки и начал двигаться туда, откуда она слышалась. Но, поскольку через стены он проходить не мог, то он оставался, очевидно, на месте, может быть, выйдя на внешнюю стену или что-то в этом роде. Возможно, он даже чуть не угодил в объятья какой-нибудь лианы-удавки или в заросли плотоядной травы. Но, как известно, появление людоеда Удара все испортило, и Сирена была вынуждена прервать игру на арфе и пение – и сила ее чар ослабла. Всадник пришел в себя и увидел, что чуть было не погиб. Возможно, из какой-нибудь бойницы или щели он увидел Сирену – и в бессильной злобе поспешил использовать свой дар налагать заклятье на первом попавшимся под его взгляд существе. Всадник моментально воспользовался этим даром, и таким образом Сирена присоединилась теперь к компании потерявших рассудок королей Ксанта.

– Что ж, теперь нам придется сражаться без Сирены! – подытожил Аймбри. – Не переживай так сильно, Горгона, в тыкве с твоей сестрой ничего не случится. Надо только охранять ее тело от карфагенян, и когда мы выручим королей, то и Сирена тоже будет спасена!

– Я буду делать нечто большее, чем охранять ее тело! – с ненавистью воскликнула Горгона. – Я буду превращать в камень все, что только имеет отношение к Мандении!

Вообще откинув вуаль, Горгона стала ходить между окаменевшими солдатами врага, очевидно, разыскивая там спрятавшихся карфагенян. Аймбри еще раз порадовалась, что вовремя отослала отсюда всех жителей Ксанта, поскольку теперь эта территория стала особенно опасной!

Но все равно – без пения Сирены бороться стало труднее. Карфагеняне поняли, что им грозит опасность. Они быстро стали выстраиваться в фалангу, причем они уже знали, что можно запросто превратиться в каменную статую. Для того, чтобы избежать этой участи, захватчики или вовсе опустили глаза в землю, либо ориентировались на местности, глядя в зеркальные поверхности своих щитов. Затем откуда-то снова появились манденийские лучники, и те солдаты, которые смотрели в зеркальном отражении на своих щитах, стали корректировать прицел лучников. Первые стрелы, выпущенные жителями Мандении, пролетали мимо цели, но лучники постепенно приноровились. Может быть, они и не были столь искусными стрелками из луков, какими были кентавры, но стреляли тоже неплохо. Горгоне то и дело приходилось уворачиваться от пролетавших уже совсем близко манденийских стрел.

– Нам нужно перегруппироваться, – решила Аймбри. – Горгона, ты должна сейчас спрятаться за дерево, на котором сидит Голди. Тогда она сможет защитить тебя. Блита тоже может здорово тут помочь – я не думаю, что твое волшебство может как-то повлиять на нее, она же ведь целиком сделана из меди!

– Моя сестра как-то сказала, что Блита неуязвима для взгляда василиска, – сообщила Горгона, – уж не думаю, что мой взгляд опаснее взгляда василиска!

– Скорее садись ко мне на спину, мы должны торопиться!

Горгона осторожно взобралась на ночную кобылку. Аймбри сразу сорвалась в галоп, а Горгона даже по пути вертела головой из стороны в сторону, и там, где останавливался ее тяжелый взгляд, оставались неподвижные статуи. Многие жители Мандении не успели даже вымолвить ни слова – один взгляд, и они уже просто камни.

К Аймбри подскакал кентавр. Это была Чем.

– Почему Сирена больше не поет? – задыхаясь, проговорила она. – Неужели что-то случилось?

Аймбри быстро явила ей сценку с отображением всего происшедшего.

– Держись подальше от манденийцев! – наказала Аймбри девушке-кентавру. – Они все еще опасны!

– Я это заметила, – согласилась Чем, – но я должна сделать одну вещь – я сейчас заберу мою подругу Сирену и отвезу ее в безопасное место!

– Прекрасное решение! – одобрила Аймбри, и они быстро разошлись в разные стороны.

В следующее мгновение Горгона уже удобно устроилась за толстым стволом эвкалипта, и девушка-гном Голди стала размахивать своей волшебной палочкой, сбивая с курса летящие стрелы и копья манденийских солдат. Таким образом, все хитрости жителей Мандении снова оказались сейчас бесполезными.

Теперь с обеих сторон велась настоящая война на истощение – число жителей Мандении постоянно сокращалось, но оставшиеся становились все более и более осторожными и безрассудства уже не проявляли. Карфагеняне построились в другую фалангу, пытаясь добраться до Горгоны, но Голди и Горгона сорвали их план – девушка взмахнула волшебной палочкой, и налетевший порыв ветра качнул строй манденийских щитов. Несколько карфагенян имели неосторожность высунуться в образовавшиеся отверстия – и тут же превратились в камни. Другие жители Мандении совершенно растерялись, не зная, что делать – внутри фаланги образовалось некоторое смешение живых и окаменевших тел. Тогда карфагеняне, посоветовавшись, применили новую тактику – снова кое-как построившись, он подняли щиты и понеслись к эвкалипту бегом, рассчитывая быстро преодолеть опасное расстояние. Но из этого также ничего не вышло, поскольку Аймбри явила перед ними сценку, которая изобразила атакуемое ими дерево значительно левее и, дезориентированная манденийская фаланга пронеслась мимо эвкалипта. Пробежав значительное расстояние так и не встретив на своем пути дерева, карфагеняне поняли, что здесь что-то не так, и развернулись, пытаясь сориентироваться. Это их и погубило – взглянув назад, они встретились со взглядом Горгоны, который разом превратил их всех в камни. Тогда оставшиеся еще невредимыми манденийцы пытались использовать окаменевшие тела своих товарищей как тараны против ствола эвкалипта, но они были слишком неудобны для транспортировки и слишком тяжелы, чтобы их можно было быстро доставить к цели, и потому Голди быстро отметала их одним взмахом волшебной палочки.

Казалось, что все выходит складно и скоро закончится, несмотря на отдельные накладки, которые, право, ничего уже не могли изменить. Манденийцев оставалось около пятидесяти человек, и им было трудно маневрировать на узком пространстве, которое было заставлено каменными статуями. Еще немного – и у карфагенян совсем не останется сил для того, чтобы идти штурмовать надежно защищенный волшебными растениями замок и выручать своего предводителя. День тем временем клонился к вечеру. Когда наступит ночь, сила Аймбри многократно увеличится, поскольку она тогда будет совершенно неуязвимой для любого рода ударов. А пока что нужно было сохранять постоянную бдительность и держаться поближе к Горгоне, поскольку пока еще люди из Мандении не осознавали, какая роль отведена ей, ночной кобылке, во всех этих событиях. Если бы враги узнали это, то они, конечно же, сразу бы нейтрализовали ночную кобылку, и тогда у них появилась бы явная возможность одержать победу.

Вдруг, оторвавшись от своих мыслей, Аймбри обнаружила, что порывы ветра, навеваемые взмахами волшебной палочкой, больше не налетают и не рассеивают карфагенских солдат по сторонам.

– С тобой все в порядке, Голди? – обеспокоенно сказала ночная кобылка, поднимая голову к кроне эвкалипта.

Ответом была мертвая тишина. С волной ужаса, ставшей ей уже хорошо знакомой, Аймбри поняла, что и девушка-гном тоже потеряла рассудок. Снова Всадник! Очевидно, он увидел ее издали и, напрягшись, чтобы пересилить большую отдаленность, все-таки дотянулся до Голди. Такое не должно было быть ему под силу, но многое удается свершить, когда речь идет о твоей жизни, тем более, что выбора у него все равно не было. Может быть, Аймбри все-таки совершила еще одну ошибку, не разделавшись с этим опасным врагом прямо накануне рассвета, и сейчас всего этого могло бы не случиться! Кто теперь знает, до кого Всадник доберется в следующий раз?

– Мне кажется, тебе лучше уйти из зоны прямой видимости от замка, – сказала Аймбри Горгоне, – ведь я и Блита – пришельцы из Мира Ночи, поэтому Всадник нас туда послать никак не может. Но вот ты...

Горгона мгновенно спряталась за другую сторону ствола эвкалипта так, что ее не было видно со стороны замка. Но теперь, без помощи Голди, ситуация снова стала угрожающей. Теперь оставшиеся жители Мандении снова запросто могли строиться и наступать фалангой без риска, что ветер вырвет кого-нибудь из строя! Они снова стали смотреть в щиты как в зеркала, чтобы сориентироваться на местности и видеть, где тот самый эвкалипт, которого обязательно нужно достичь. Да, теперь остановить их будет трудно!

– Нам придется уходить! – сказала Аймбри. – Их слишком уж много!

Блита и Горгона вскочили на спину Аймбри, и ночная кобылка сорвалась с места. Везти двоих было очень тяжело, тем более, что Блита была все-таки сделана из меди. Но фаланга тоже продвигалась довольно медленно, поэтому Аймбри, хоть и не очень быстро, но продвигалась в сторону чащи, которая могла защитить их от врагов.

Вдруг Аймбри почувствовала, что Горгона соскальзывает с ее спины. Блита подхватила сестру Сирены, не давая ей свалиться на землю, но это было только полбеды – настоящая беда была в том, что они снова оказались в поле зрения Всадника, который не замедлил воспользоваться подвалившим ему везением и мгновенно заколдовал Горгону. Это длилось какие-то секунды, но последствия были ужасны. Теперь у Ксанта не было действенного оружия для борьбы с силами вторжения из Мандении. Все, что оставалось теперь делать – это надежно спрятаться до наступления темноты и надеяться, что волшебные растения вокруг замка Ругна все-таки не дадут Всаднику уйти из западни, в которую он так глупо попался. Аймбри снова была недовольна собой – ей нужно было предвидеть, что Всадник не преминет воспользоваться возможностью заколдовать любого, кого только можно, едва этот кто-то окажется в пределах досягаемости его взгляда.

Жители Мандении не решились преследовать Аймбри и ее седоков, опасаясь, по-видимому, новой ловушки. Они были вполне довольны тем, что выкурили-таки защитников с их позиций, хотя не знали, что Горгона не сможет больше причинить им вреда. И Аймбри вскоре оторвалась от врагов, продираясь сквозь густую чащу леса. Затем, остановившись, ночная кобылка помогла уложить Горгону на подстилку из кустарника и укрыть ее одеялом с одеялового дерева. Там они ее и оставили – в ближайшие часы враги вряд ли ее тут обнаружат. А разных хищников, которые в изобилии тут водились, можно было не опасаться – большинство из них бежало при появлении манденийцев, поскольку слухи о том, что эти люди особенно охотно рубят в капусту разных монстров, распространялись прежде, чем карфагенский отряд достигал этих мест. Аймбри и Блита тем временем пошли на ближайшую полянку, чтобы проследить за продвижением врагов.

Наконец, найдя подходящее местечко, ночная кобылка и медная девушка притаились в кустах. Отсюда было хорошо видно, как разворачивались дальнейшие события. Высаженные королевой Айрин хищные растения сохранили всю свою силу – первые же неосторожно близко подошедшие к воротам замка жители Мандении были мгновенно удушены лианами. Тела этих людей упали затем на плотоядную траву, которая мгновенно пожрала их. Кое-кто из шедших сзади жителей Мандении попятился и свалился в ров, в котором их поджидали те же плотоядные травы и жившие там испокон веков монстры, которые тоже не упустили возможности пообедать.

Оставшиеся карфагеняне стали вести себя более осторожно, так как поняли, что у Ксанта есть еще оборонительные резервы. Они построились снова в некое подобие тарана, выставив щиты вперед, но это не принесло успеха, так как растения произрастали у стены и у ворот особенно густо. Тогда люди из Мандении, сгрудившись, стали совещаться, время от времени поглядывая по сторонам. Наконец они приняли какое-то решение.

– Что они собираются делать? – поинтересовалась Блита.

Ответ на этот вопрос тут же стал понятен – жители Мандении рассыпались по окрестностям, собирая кучки сухого дерева.

– Они сейчас разожгут огонь! – пояснила Аймбри.

– О, растения могут не перенести огня, – озабоченно воскликнула Блита. Она уже успела узнать, что такое растения, во время своего предыдущего визита в реальный мир, когда она посетила его вместе с великаном. – Но разве вода не способна остановить огонь?

– Почему же, способна, – ответила Аймбри, – но ведь эти люди тоже не дураки, они тоже знают это. Они, должно быть, придумали что-то особенное.

Аймбри посмотрела на небо. Солнце медленно садилось за горизонт, как оно делает изо дня в день, когда силы его иссякают и их становится недостаточно, чтобы продолжать висеть высоко в небе. Скоро наступит ночь. Аймбри сомневалась в том, что карфагенянам удастся освободить своего предводителя до того, как враждебная им тьма окутает землю.

– Когда наступит ночь, я войду в замок и сражусь со Всадником! – сообщила ночная кобылка Блите. – А ты тогда должна идти на выручку Голди. Ты должна будешь снять ее с вершины эвкалипта и доставить в то место, где мы оставили Горгону!

– Да, конечно, я буду охранять их! – горячо воскликнула медная девушка.

Люди из Мандении тем временем стали бросать камни и куски дерева в ров, пытаясь завалить его и соорудить что-то вроде моста. Щели, образовавшиеся между бревнами, карфагеняне забрасывали комьями сухой земли и песком. Произраставшие во рву растения и обитавшие там чудища вовремя не сообразили, что делают враги, поэтому не отреагировали на опасность сразу же. Они пытались схватить то и дело приближавшихся ко рву жителей Мандении, но не обращали внимания на то, что те каждый раз что-то сбрасывали в ров. Вскоре захватчикам удалось соорудить достаточно прочный мост, по которому можно было пройти прямо к стене Ругна, что жители Мандении и сделали, отбиваясь при этом от хищных растений и животных.

Теперь карфагеняне стали проводить в жизнь следующий свой замысел – возле ворот и прилегающего участка стены они стали штабелями складывать приносимые с собой куски дерева. Но лианы-удавки захватывали деревяшки своими щупальцами и швыряли их далеко в стороны, рассудив, очевидно, что дерево мешает им пробиваться к жителям Мандении.

– Эта травка даже начинает мне нравится! – радостно крикнула Аймбри.

Но лианы не смогли долго сдерживать напор людей. Еще мгновение – и они разожгли большой костер, выхватывая время от времени из него пылающие головешки и швыряя в ближайшие к ним волшебные растения. Растения шумели и отбрасывали головни назад, но все равно получали увечья и раны. Стало ясно, что жители Мандении все равно рано или поздно, но расчистят от растений участок стены. К воротам они вовсе не приближались, поскольку там росли толстые деревья с сучьями-удавками, бороться с которыми было бы еще труднее, чем с лианами. Но тут, возле стены, оборона замка была не такой уж надежной.

Конечно же, за растениями возвышалась еще и стена, и сложена она была из достаточно прочного камня. Все равно, чтобы проникнуть в замок, карфагенянам сначала нужно было пробить в стене достаточно широкую брешь, а для этого нужно было много времени. Аймбри рассчитала, что для того, чтобы разделаться ночью со Всадником, ей потребуется где-то около часа. Но в этом кобылка не была твердо уверена, поскольку уже неоднократно жители Мандении поражали ее своей дьявольской находчивостью – кто знает, что еще они могли выкинуть? Тем более сейчас, в самый разгар битвы, они могли вовсе не отдыхать – ведь от исхода сражения зависела и их жизнь, а отдохнуть в случае счастливого исхода можно и после развязки.

Наступила темнота.

– Все, Блита, иди куда должна! – коротко распорядилась Аймбри и тут же дематериализовалась.

– Удачи тебе! – донесся до нее голос медной девушки.

Аймбри хотела что-то заржать в ответ, и тут обнаружила, что все еще держит в зубах тот самый ящик Пандоры. Последние события так захватили ночную кобылку, что она совсем забыла, что разговаривает с окружающими одними только мысленными сценками и рта совсем не открывает, потому что о ящике из коллекции Хамфри она тоже совсем запамятовала. Да, а теперь уже вообще не стоило бросать ящичек где попало, тем более, что еще неизвестно, что там лежит. Должно быть, в этой маленькой коробочке заключено нечто важное – разве старина Хамфри не сказал тогда, что в ящичке скрыто самое мощное оружие, какое только можно себе представить? Хамфри, помнится, все переживал, что нетерпеливая девушка Пандора достанет ящичек и раскроет его раньше времени, и тогда может произойти нечто не совсем приятное. Вот потому-то Хамфри и берег эту шкатулку как зеницу ока!

Если Аймбри сейчас сама откроет ящичек, то с ней может произойти что-то страшное, непоправимое, что может уничтожить ее, как это случилось с жителями Мандении, раскрывшими коробочку с летающими змейками. Но, с другой стороны, если позволить шкатулке попасть в руки захватчиков, вдруг случится так, что какая-нибудь неведомая сила внезапно придет к ним на помощь? Кто знает. Это было неразрешимой загадкой.

Аймбри чувствовала, что эта коробочка может принести ей ту удачу, которой желала ей Блита при расставании. Все теперь зависело от нее. Если она вдруг окажется в беде, тогда она может запросто отпереть шкатулку и выпустить на волю ее содержимое, вдруг оно поможет ей? Но, с другой стороны, если она эту коробочку вовсе не откроет, тогда она тоже ничего не потеряет!

Тем временем очертания замка стали надвигаться на ночную кобылку. Теперь ей пришлось сосредоточиться на другой стороне этой же опасности – приближаясь к замку, она убедилась, что одна стена была почему-то освещена ярким пламенем манденийского костра. Что заставляло их даже ночью, устав, поддерживать такое пламя и искать дрова? Вдруг Аймбри поняла – это делается ради все того же дневного коня!

Раньше она твердо верила, что дневной конь ее друг и союзник. Но, как оказалось, это было глубокое заблуждение. С самого начала он обманывал ночную кобылку, убегая от нее подальше в тот самый момент, когда она могла бы прочесть его мысли. А затем, встречая Аймбри уже в обличии известного ей Всадника, он еще больше узнавал о ней, и снова превращался в коня, чтобы притворно отпустить ее на свободу и следить за ней. Как хладнокровно он все рассчитал, чтобы достичь своих целей! Он заставил ночную кобылку поверить себе! Он использовал ее, Аймбри, как средство, при помощи которого он лучше узнал весь Ксант, разузнал о заколдованных дорогах, о невидимом мосте и о всех тонкостях обороны волшебной страны! Таким образом именно на Аймбри ложилась ответственность за, хоть и непредумышленное, предательство, именно из-за нее все короли и королевы оказались в тыкве! Все то, что дневной конь говорил ей о личных мотивах поступков Всадника, который даже разрешил ей удрать из карфагенского плена, оказались, однако, чистой правдой – он специально хотел, чтобы Аймбри знала это. Конечно же, это исчадие ада в любом из своих обличий – конском или человеческом – было заинтересовано в том, чтобы ночная кобылка оставалась на свободе – ведь так она была полезна даже больше, чем любой засланный жителями Мандении в тыл Ксанта шпион! Вот уж поистине: остерегайтесь Всадника! Ах, если бы только она знала это раньше!

Но зато теперь-то она все знала! Теперь Аймбри была десятым королем волшебной страны, и ей предстояло искупить все ошибки, которые она доселе совершила. Теперь ей во что бы то ни стало нужно было уничтожить то чудовище, которое в течение такого долгого времени безнаказанно обманывало ее!

Но теперь уже не только в этом заключалось все дело. Оставалось нечто еще. Что-то даже еще более важное. Что это было?

Ночная кобылка не могла просто уничтожить Всадника, ведь он тоже был волшебным существом, и его волшебство могло действовать после его смерти, заставляя королей до конца жизни оставаться внутри тыквы. Нужно было как-то заставить Всадника выложить свой секрет, а это подразумевало, что Аймбри волейневолей придется вступить с ним в переговоры, чего она делать ни в коем случае не могла, потому что...

Потому что, что? Как-то вдруг ум ее стал отходить от этой мысли, как осторожный путник отходит поскорее от края Провала, чтобы ненароком не свалиться туда. Но нужно было смотреть правде в глаза, эта встреча имела судьбоносное значение для всего Ксанта. А в чем тогда заключалась тут сама правда?

Тут Аймбри стала негодующе фыркать и резко бить себя хвостом по бокам, вспоминая, с какой наивностью позволила Всаднику дурачить себя, стараясь снова переключиться на ту мысль, которую ум ее никак не хотел обрабатывать. Дневной конь прикидывался невинным созданием, изображал из себя тупое животное, порой даже трусливое, но на самом деле это была тонкая игра. Он даже возил на спине будущих королей Ксанта, облегчая выполнение их задания, но делал он это не из желания помочь Ксанту в борьбе с завоевателями, а потому, что полагал, что если эти люди взойдут на престол, то они будут никчемными руководителями и его союзникам-карфагенянам еще легче будет одержать победу в войне. А поскольку каждый новый король не оправдывал надежд Всадника, обнаруживая после восхождения на престол незаурядные организаторские способности и вообще компетентность в государственных делах, то он нейтрализовывал королей одного за другим и заменял его следующим, более, по его мнению, слабым, нежели предыдущий. По иронии судьбы вышло так, что наиболее слабые создания – женщины – от которых никто, в том числе и сам Всадник, не ожидал слишком многого, оказались как раз наиболее сильными противниками, а самая непритязательная и, по мнению Всадника, самая для него безопасная женщина Хамелеон сумела разгадать все его намерения и заманить его в ловушку.

Самая безопасная? Нет, пожалуй, самой безопасной для Всадника была она, Аймбри. Она не была человеком, не была мужчиной, не была волшебником. Удивительно даже было, как жители Ксанта позволили, чтобы ими управляла лошадь! Лошадь, существо, которое живет, в сущности, по законам природы!

Вдруг, у самого края темнеющего рва, Аймбри поняла, что как раз сейчас природа подала ей сигнал, что ей тоже пора заняться продолжением рода!

Это было вполне естественно, процесс этот назревал уже давно и проявил себя только сейчас! Раньше, когда она доставляла сновидения, она была ночной кобылкой и такое чувство было ей совсем незнакомо, поскольку она была тогда нематериальной. Но с тех пор, когда она стала дневной кобылкой, все стало меняться согласно ее новой природе. Стало меняться, и от этого никуда нельзя было деться. Природа властно требовала своего, и это было очевидно. Сознание Аймбри было целиком занято исчезавшими по одному королями, но тело тоже требовало внимания к себе.

А врагом, с которым ей нужно было сразиться, был как раз жеребец! Горькая ирония судьбы!

Аймбри свернула в сторону, убегая прочь от замка. Сейчас ей никак нельзя было встречаться с ним! Ей нельзя даже слышать его голоса! Ее инстинкты же и подведут ее! Эти инстинкты не позволят ей напасть на Всадника в обличье дневного коня, а, наоборот, заставят ее искать близости с ним!

Но держаться в стороне теперь тоже не годилось, иначе жители Мандении в конце концов проломят стену и освободят своего вожака! Тогда Ксанту действительно придет конец! Всадник тогда уничтожит тела всех королей и королев и спокойно провозгласит себя главой королевства, поскольку никому, кроме униженной ночной кобылки, не удастся больше противостоять ему! Да, если она собиралась покончить с этим чудовищем, то делать это нужно было немедля!

Аймбри нерешительно затопталась на месте – если она пойдет в замок, то тогда наверняка предаст Ксант своей слабостью, но если она не пойдет туда, то тогда волшебная страна неминуемо потеряет свою независимость! Что делать?

Ночная кобылка решительно повернулась: все-таки лучше попробовать, чем нерешительно стоять на месте! Аймбри поскакала к замку, преисполнившись решимости бороться. Пусть природа упорно гнет свое, но ведь, в отличие от обычной лошади, у нее есть ум, при помощи которого она, как женщина, тоже может контролировать природные позывы! Сейчас, как никогда, обстановка требовала от Аймбри решить, какое начало в ней сильнее – короля волшебной страны или обычной лошади.

Аймбри перемахнула через ров, прошла через ядовитые растения и сквозь толщу стены и шагнула внутрь серой громады замка. Какое-то привидение увидело ее, заколыхалось в воздухе и исчезло, и снова наступила гнетущая тишина. Аймбри стала медленно пробираться к тронному залу. Еще рывок – и Аймбри прошла через стену, очутившись внутри зала. Вот он – Всадник – злейший враг ее и всего Ксанта – спящий, он сидел на королевском троне, держа в руках жезл и нацепив на голову золотую корону. Какое тупое самодовольство!

Аймбри снова материализовалась и молча встала рядом с троном, неотрывно наблюдая за врагом. Он был крупным развитым мужчиной, со светлыми, чуть вьющимися волосами, на его запястье блестел тот самый медный браслет – единственное украшение, какое Всадник носил. Даже сейчас, когда он спал, верхняя губа его была угрожающе приподнята. Да, несмотря на некоторую внешнюю привлекательность, приятным человеком его назвать все-таки было нельзя!

Но так легко было подойди и убить его прямо сейчас! Это ведь тот самый враг, который обрушил столько бед на весь Ксант, да и на нее, Аймбри, лично! Как он тогда взнуздал ее и с какой силой он вонзал шпоры в ее бока! Разве можно забыть такое! Поэтому сейчас она могла отправить его на тот свет с полным на то основанием!

Но Аймбри снова вспомнила, что сначала ей нужно выудить из Всадника секрет, как вызволить королей из тыквы, а только потом уже убивать его. Если ей не удастся это сделать, то тогда все девять королей обречены на смерть, поскольку находящиеся в замке тела угаснут от истощения, даже если Всаднику суждено будет умереть первым. А если всадник выйдет победителем в этой схватке, то тогда Ксанту будет уготована участь быть под игом тирана-Всадника и его карфагенских союзников. Аймбри просто обязана была выиграть битву с ним и в то же время узнать его тайну, но вот как это сделать?

Пока ночная кобылка стояла на месте, погрузившись в глубокие размышления, Всадник проснулся. Открыв глаза, он сразу же увидел ее.

– Ну, наконец-то, – спокойно сказал Всадник, – вот и кобылкакоролева собственной персоной!

Он казался таким самоуверенным! Но теперь Аймбри знала, что ему никак не удастся запрыгнуть ей на спину, теперь-то она была научена горьким опытом! Но даже если бы ему вдруг удалось оказаться на спине ночной кобылки, он долго бы там не продержался – она мгновенно дематериализовалась бы. А если бы не дематериализовалась, то тогда быстренько доставила бы его в тыкву, составить компанию королям, что было еще более оригинальным решением! Уж тогда он точно никогда больше не претендовал бы на престол Ксанта! А сейчас Аймбри запросто могла атаковать ненавистного врага, а он не мог напасть на нее, даже его волшебство не помогло бы ему сейчас! Аймбри была одним из немногих существ, на которых магия Всадника не оказывала ни малейшего воздействия. Потому-то она и оказалась сейчас здесь. И Всадник, должно быть, тоже понимал все это достаточно хорошо. Но почему же, в таком случае, он казался таким невозмутимым?

– Ну что же, Аймбри, где же твои сценки, где сновидения? – спокойно спросил Всадник. – Неужели ты пришла только для того, чтобы просто взглянуть на меня, даже не перекинувшись словечком?

– Я пришла сюда, чтобы разорвать цепь! – веско сказала Аймбри, пытаясь одновременно преодолеть чувство неловкости, которое она испытывала перед этим грозным противником. – А теперь скажи мне, как мне освободить всех наших королей от твоих заклятий?

– У тебя ничего не получится, Аймбри! Теперь все эти люди принадлежат прошлому, а я следующий по счету и единственный законный король Ксанта, как ты это сейчас прекрасно сама видишь!

– Не совсем так! Сейчас я законная королева Ксанта, – возразила Аймбри, чувствуя, что в ней нарастает гнев, – я убью тебя одним ударом копыта еще до того, как ты попытаешься претендовать на этот трон! – При этом ночная кобылка сделала угрожающий шаг вперед, давая понять Всаднику, что это не шутки.

Всадник пренебрежительно махнул рукой:

– В таком случае все заключается в споре, кто из нас действительно настоящий король Ксанта за номером десять. Ты же лжешь, кобылка! Я знаю, что ты неуязвима для моего волшебства, я также знаю, что я не могу взнуздать тебя и даже просто ударить тебя, пока царит ночь. Я ведь сам видел тот ночной мир, из которого ты сюда явилась! Но, с другой стороны, ты и сама не посмеешь меня тронуть – ведь если я умру, то тогда всем вашим девяти королям крышка! А заклятье, которое я на них сам наложил, разгадать все равно никому не под силу!

– Значит, ты сам можешь освободить их, если захочешь! – воскликнула Аймбри.

– Я пока этого еще не сказал! – протянул Всадник как бы играя.

– Значит, ты или можешь, или не можешь освободить их! Если ты не можешь сделать этого, то в таком случае все они обречены и тебе незачем торговаться. Если же ты все-таки в состоянии вызволить их из тыквы, то тебе лучше сделать это побыстрее, иначе ты рискуешь расстаться с жизнью. Я в любом случае не позволю тебе занять этот трон – или король Трент вернется на него, или править Ксантом стану я лично! Тебе в любом случае не сидеть на троне! И весь вопрос заключается не в том, кто из нас десятый король, а в том, освобождаешь ли ты королей и остаешься жить, или не освобождаешь и прощаешься с жизнью!

Всадник зааплодировал с насмешливым выражением лица:

– О, что за чудесная и пламенная речь, ночное создание! Но вот как насчет того, что останусь жить все-таки я, а ты погибнешь, а я замкну цепь королей Ксанта?

Аймбри поняла, что уступать Всадник явно не собирается. Он, очевидно, тянул время, полагаясь на то, что карфагеняне сломают стену и вовремя освободят его. Да, очевидно, придется все-таки лягнуть его как следует! Может быть, лишь тогда, когда он почувствует боль и поймет, что все это не шутки и не блеф, то нервы его не выдержат? Аймбри стала приближаться к все еще сидевшему на троне Всаднику.

Внезапно Всадник вытащил откуда-то темный шар, содержавший, очевидно, какое-то заклятье, и швырнул его в ночную кобылку. Шар ударился о стену позади Аймбри и лопнул. Яркий свет залил весь тронный зал, стало светло, как днем. Это была концентрированная солнечная энергия – тоже из королевского арсенала. Очевидно, Всадник, сидя в заточении, не терял времени даром, а использовал его для осмотра замка и заглянул, конечно же, во все закоулки, добравшись до арсенала. Да, он оказался не столь уж беззащитен и предвидел такой поворот событий заранее.

Аймбри крепко зажмурила глаза, стараясь избегнуть ослепляющего света – но было уже слишком поздно. Глаза кобылки, привыкшие к ночной тьме, теперь были как бы на время отключены. Какой же она была дурой, позволив себе очередной непростительный промах!

– Ну что, коняшка, неужели эта небольшая иллюминация так сильно раздражает твои темные глазки? – ядовито поинтересовался Всадник. – А тебе, часом, не трудно еще различать меня, королева лошадей? Может быть, я смогу облегчить твою боль?

Аймбри, заслышав шаги Всадника, отскочила в сторону – и тут же со всего размаха ударилась о стену. Ящичек Пандоры, о котором она давно забыла, выскочил у нее изо рта и покатился по полу. Но сейчас Аймбри ничего не видела, хуже того, она не могла дематериализоваться, поскольку шар из королевского арсенала испустил слишком много солнечной энергии, и свет еще не погас. Всадник злобно засмеялся и изо всех сил ударил Аймбри в бок. Да, как хитро он подготовил ловушку для нее, зная, что Аймбри наверняка придет расправиться с ним!

– Ты знаешь, Аймбри, – спокойно проговорил затем Всадник, – мне все это самому не очень нравится! Ты такое прекрасное животное, а я очень люблю конину, поверь мне! Ты же знаешь, я люблю только все высшего качества! Но ты осмелилась встать между мной и королевским троном, а также стоила моим временным союзникам, этим карфагенским наемникам, многих и многих храбрых воинов! Я еще должен поздравить тебя с тем, как ловко и толково ты организовала эту женскую оборону. А потом я должен отправить тебя на тот свет!

Аймбри снова отскочила в сторону, на этот раз не ударившись о стену. Зрение ее начало постепенно восстанавливаться, но пока еще слишком медленно. Окружающие предметы все еще казались неясными и расплывчатыми.

– Кобылка, будь осторожна! У него в руках волшебный меч! – прошептал Аймбри на ухо чей-то голос.

– Кто ты? – так же шепотом спросила Аймбри незнакомца. Но кто мог быть в это время в покинутом всем замке?

– Это я, приведение по имени Джордан! – снова раздался тихий шепот. – Те духи все видели, и я узнал о твоем появлении, когда ты материализовалась. Я знаю, что ты делаешь, и вижу, каких усилий тебе все это стоит. В тыкве у меня есть друзья. Если ты мне доверяешь, то я помогу тебе!

– Они просили меня передать тебе привет! – прошептала Аймбри, продолжая двигаться. – А я совсем забыла разыскать тебя, когда у меня еще была возможность сделать это. Ну, конечно же, я доверяю тебе!

Как теперь Аймбри ругала себя за свою невнимательность и забывчивость! Ведь в самом замке Ругна было точно около полудюжины привидений и духов, среди которых была когда-то и Милли, супруга повелителя Зомби, та самая, которой восемьсот лет! Уж вполне естественно, что все они поддерживали законных королей Ксанта!

– Помоги мне, – прошептала ночная кобылка духу, – садись ко мне на спину и помоги мне ориентироваться, покуда мое зрение полностью не восстановится!

– Я уже сел! – сказал Джордан.

Аймбри, конечно же, ничего не почувствовала, но ведь каждый знает, что привидения не обладают физическим весом! Тем временем дух стал корректировать ее движения:

– Так, продвинься вперед на длину своего корпуса! Так, хорошо, теперь направо! Тут дверь. Быстрее, он собирается зайти сбоку!

Аймбри мгновенно прыгнула вперед, беря при этом чуть вправо. Она немного не рассчитала, ударившись правым боком о дверной косяк, но все-таки прошла через дверь.

– Теперь на два корпуса вперед! – скомандовал Джордан. – Поверни налево!

Аймбри в точности выполнила его команду и вскоре прошла в другую открытую дверь.

– Здесь темно! – послышался голос Джордана.

Слава Богу! Аймбри мгновенно дематериализовалась и прошла сквозь стену. Теперь, благодаря бесценной помощи привидения, она была в полной безопасности.

– Спасибо тебе, Джордан, – растроганно произнесла Аймбри, – ты все еще сидишь на мне? Я имею в виду, что я сейчас ведь...

– О да, я все еще еду на тебе! – сообщил дух. – Для меня ведь состояние твоего тела не имеет никакого значения!

Теперь-то глаза Аймбри пришли в полный порядок.

– Всадник последовал за нами? – поинтересовалась она.

– Нет, он остался там, на свету, и держит свой меч наготове! Он все еще смотрит на коробочку, которую ты там уронила, но не осмеливается приближаться к ней!

– Так ведь он не знает, что там в ней лежит! – ответила ночная кобылка. – Но и я этого не знаю тоже. Вот такая странная игра. Я раскрою эту коробочку, если уж у меня совсем не останется другого выхода. Если я буду нематериальна, и в коробочке окажутся какие-то дурные силы, то со мной ничего не случится, если же там что-то полезное, то это в любом случае поможет мне!

– Ты, пожалуй, права. Но только вот сейчас он сам держит эту коробку возле себя и ни за что не позволит тебе открыть ее просто так!

– В таком случае, я не знаю, что мне делать, – призналась Аймбри, – в темноте-то он ничего не сможет сделать мне, а я не справлюсь с ним при свете. А если это действительно волшебный меч в его руках, тогда он изрубит меня в куски еще до того, как я смогу расправиться с ним!

– Конечно, это так! – согласился Джордан. – Но ведь и тебе ничто не мешает позаимствовать что-нибудь подходящее в арсенале!

Как только она раньше об этом не подумала! Аймбри знала, что у нее остается немного времени на то, чтобы расправиться со Всадником, поскольку стуки от ломаемой карфагенянами стены постоянно напоминали об этом.

– А что там есть, в этом арсенале? – поинтересовалась она.

– О, да все, что угодно! – ответил Джордан. – Вот только мы не знаем, что все это из себя представляет и как им пользоваться, не знаем мы и того, применяются ли они для уничтожения врагов, или напротив, чтобы доставить кому-то приятное. Есть и мазь для исчезновения, которую невозможно видеть, есть там и разные волшебные напитки. Целительные эликсиры. Веера для составления миражей. Есть также еще...

– А что это за веера для миражей? – поинтересовалась ночная кобылка.

– Это такой сделанный из бамбука веер, который, когда его раскрываешь, являет перед тобой какой-нибудь рисунок, – пояснило привидение, – веер обладает способностью уверить тебя в том, например, что тебе холоднее, чем есть на самом деле. Особенно эффективно и легко достижимо, когда на веере нарисована покрытая снегом равнина. Кстати, точно такие же веера располагаются во всех местах Ксанта для того, чтобы периодически насылать холодные и теплые ветры, они собираются время от времени и решают, кто из них будет главным, и делают это в соответствии с оговоренным порядком.

Нет, такие волшебные веера сейчас Аймбри совершенно ни к чему. И вообще, ничто из того, о чем Джордан только что упомянул, совершенно не подходило в качестве оружия.

– А там нет чего-нибудь такого, что могло бы как-то защитить меня от его меча? – спросила Аймбри.

– Ну, конечно же! Разные волшебные доспехи, щиты, кольчуги, перчатки!

– Но я ведь не могу пользоваться всеми этими вещами! Рук-то у меня нет!

– О, да, конечно, я вижу! Просто раньше у Ксанта еще никогда не было безруких королей! Подожди, дай-ка подумать! Ах, да! Я забыл тебе сказать – это меч, которого тебе нужно особенно опасаться! Его удара невозможно избежать! Если кто-то оказывается в зоне его досягаемости, то меч разит без промаха и насмерть. Мне даже кажется, что если у него не было бы этого меча, то тогда ты могла бы запросто покончить со Всадником даже при дневном свете!

– Да! – согласилась Аймбри. Она знала, что всадник успел даже побывать на ее спине и попробовать об нее свои шпоры, но сейчас он не мог добраться до нее так легко – она не обратила бы никакого внимания на боль и умчалась бы в темноту, где чувствовала бы себя еще более уверенно. Нет, пусть только этот Всадник попробует проехаться на ее спине в этот раз!

– Ага, вот мы его и поймали! – крикнул Джордан, щелкая пальцами безо всякого звука. – Расплавляющее заклинание!

– А оно в состоянии расплавить метал?

– Запросто! Оно ведь для того и предназначено! Этот манденийский книжник, Икебод, начал было регистрировать в своей книге все находящиеся в оружейной комнате заклинания по указанию короля Арнольда, и это заклинание он обнаружил как раз перед тем, как все обитатели замка были отосланы отсюда. К сожалению, у архивариуса не было возможности завершить свою работу – здесь полно всякого добра, и даже мы, привидения, часто просто не понимаем, для чего нужна та или иная вещица!

Аймбри и Джордан направились в оружейную комнату. Это заклинание, подобно другим, находилось в маленьком шарике. Аймбри подумала, что было бы интересно узнать, какой это волшебник упаковывал в крохотные сферы все эти заклинания – они были упакованы столь основательно, что могли храниться тут целую вечность. Аймбри с величайшей осторожностью схватила зубами нужный шарик, поскольку Джордан, как и любое бесплотное существо, просто не мог поднять ничего, обладающего физическим весом. Крепко зажав шарик между зубами, Аймбри снова дематериализовалась, дематериализовав заодно и шарик с заклятьем, и поскакала к главному входу.

Снова стал слышаться треск ломаемой манденийскими воинами стены замка. Судя по частоте и густоте звука, дело у них явно спорилось. Карфагенянам огнем и землей удалось ликвидировать все растения и засыпать ров на том участке, поэтому единственной их заботой теперь было крушить камень стены Ругна. Казалось, еще несколько минут, и им удастся проделать брешь. Да, с Всадником нужно было разделаться быстрее, прежде чем жители Мандении, проломив стену, ворвутся в замок и попросту растерзают тела королей – тогда уже и результат боя не будет столь важен. Аймбри вновь заторопилась.

А сейчас, думала Аймбри, было важно и просто убить Всадника, но убить его так, чтобы он не смог унести за собой в могилу девять королей. Нужно было как-то выудить их из его заклятья.

Аймбри смело вошла в залитый светом тронный зал, где Всадник ожидал ее, держа свой меч наготове. Сейчас он выглядел еще более заносчивым и самоуверенным, губа его еще больше ушла вверх, обнажив ровную полоску хищных крепких зубов, а медный браслет вызывающе переливался в сиянии световых бликов.

Аймбри заранее подготовилась к тому, что будет светло, но сейчас свет уже не был таким ярким, поэтому для глаз подобное освещение было вполне приемлемым. Аймбри материализовалась – это она должна была в любом случае сделать, поскольку любой свет ярче лунного сияния автоматически материализовал кобылку.

– Ага, ночная кобылка, я так и думал, что ты снова появишься, – язвительно проговорил Всадник, – конечно же, ты обязательно должна увидеть меня еще раз, иначе ты пропала, как и все твои труды!

И Всадник сделал шаг вперед, взмахнув мечом. Раздался свист, причем Аймбри заметила, что меч махал как бы сам по себе, как бы отдельно от воли своего обладателя.

Аймбри не заставила ждать себя и тут же выпустила на свободу заклятье из шарика. Заклятье поплыло по воздуху навстречу Всаднику. Меч тут же рассек слабый дымок на две части – и тут мечу пришел конец, – ведь меч существо неразумное, откуда ему знать, что представляет для него опасность. Если бы Всадник позволил заклятью просто пролететь мимо или даже поймал бы его левой рукой и сжал в кулаке, с мечом было бы все в порядке. Но заклятье, имевшее до встречи с мечом форму шарика, после рассечения остановилось возле лезвия и окутало его.

Лезвие меча тут же превратилось в жидкий металл. Сначала лезвие покоробилось, потом сморщилось и обвисло, похожее на резину. А в следующий момент капли раскаленного металла стали падать на каменный пол. Оружия больше не было.

Теперь Аймбри, не раздумывая, наскочила на своего врага, издав воинственное ржание, на мгновение привстав на дыбы и копытами передних ног ударяя по густому воздуху тронного зала.

Всадник быстро отпрыгнул в сторону, отшвыривая при этом теперь уже ненужную рукоять меча. Он попытался даже запрыгнуть на спину Аймбри, но кобылка закружилась на месте, злобно скаля острые зубы. Мало кто из людей обращает внимание на конские зубы, и совершенно напрасно – это тоже эффективное оружие. Но Всадник был очень проворным человеком – единственное, что Аймбри крепко удалось схватить зубами и удержать, это был рукав Всадника. Ему удалось-таки запрыгнуть на спину ночной кобылки, и он был готов пустить в ход свои ужасные шпоры.

Аймбри прыгнула вбок, стараясь прижаться к стене, чтобы, прижав Всадника к ней намертво, раздавить его, как обычного жука. Но снова проворство Всадника спасло его – он действительно без слов понимал лошадей. Он кубарем скатился со спины Аймбри и совершенно спокойно приземлился на ноги.

Аймбри встала на дыбы и принялась месить воздух копытами передних ног, стараясь достать врага. Такой удар превратил бы его тело в кровавую кашу, но Всадник не был бы Всадником, если бы с поразительной точностью не предвидел заранее маневра Аймбри и не увернулся бы в очередной раз.

Но Аймбри была все-таки ночной кобылкой с полуторавековым опытом, что было значительно длиннее жизни Всадника. Аймбри знала намного больше, чем любая лошадь, с которой Всаднику приходилось когда-нибудь иметь дело. Снова встав на дыбы, ночная кобылка с новым упорством наскочила на врага. К тому же теперь Аймбри знала, что отсюда Всадник не сумеет убежать – перейдя из освещенной тронной залы в любую из соседних, где света не было, Всадник только ухудшит свое положение, так как темнота для Аймбри – родная стихия. Еще несколько мгновений, и Всаднику конец – кобылка достанет его либо копытами, либо зубами, либо просто всей массой своего тела.

Всадник быстро упал и откатился в сторону со своим обычным проворством. Было видно, что он не ожидал от кобылки такого напора и такой ярости. Он недооценил ее так же, как и она не принимала в расчет дневного коня, полагая, что внутри тела не могут более скрываться никакие черты и невыясненные способности. Всадник же привык к покорным карфагенским лошадям, которые терпеливо переносили все выходки своих седоков, потому что полагали, что так оно и должно быть. Теперь Всадник стоял на четвереньках, а Аймбри уже нацелилась снова, чтобы добить врага окончательно. Всадник был уже утомлен и потому двигался еле-еле, да, теперь он был во власти ночной кобылки.

Вдруг Всадник перевоплотился – теперь перед Аймбри стоял дневной конь – массивный, белый, такой прекрасный, такой мужественный. Как-то подсознательно она всегда считала, что ее друг-конь и ее враг-мужчина не имеют между собой ничего общего, но теперь это чувство рассеялось.

Аймбри заколебалась. Ярко выраженный мужской тип этого великолепного экземпляра приковывал ее внимание, как удар молнии. Природа снова заговорила внутри Аймбри, властно внушая ей необходимость продолжения рода, а это был единственный жеребец, которого она знала в Ксанте. Если она сейчас уничтожит его, то, возможно, она упустит единственную возможность стать матерью.

Но он ведь был ее заклятым врагом, и она хорошо осознавала это. Если бы у нее были какие-то сомнения на этот счет, то они были бы развеяны тем самым медным браслетом, который был закреплен на передней левой ноге коня, как раз возле щиколотки. Раньше она полагала, что этот браслет был своеобразным клеймом, которое Всадник навесил на своего жеребца, теперь стало очевидно, что это было нечто иное. Да, форма хозяина изменилась, но вот форма его браслета осталась прежней. Как слепо она раньше верила во все, что это чудовище говорило ей! Она так долго позволяла обманывать себя, полагая, что лошадь никогда не может быть ее врагом!

Теперь-то она хорошо знала сущность Всадника – но все ее существо теперь протестовала против убийства! Ни одна кобыла не в состоянии противодействовать и игнорировать присутствие жеребца, особенно когда наступает период зачатия потомства. Сейчас сопротивляться этому было для нее так же невозможно, как мужчине – ударить очаровательную женщину. Сделать это было просто не под силу. Это было уже не дело ума – это было нечто химическое, физиологическое. У лошадей же работа ума, если она есть, вовсе не вмешивается в позыв природы. Раньше Аймбри считала, что это преимущество лошадей перед людьми, но теперь получалось так, что это больше похоже на некое стихийное бедствие, если не хуже.

Дневной конь тем временем повернулся к ней, поднимая вверх свою большую голову. Он фыркнул с выражением превосходства. Он почуял свою силу над кобылкой! Теперь было уже не важно, что оба они знали, что на самом деле они смертельные враги, даже, если угодно, соперники-претенденты на королевский трон Ксанта, хотя было ясно, что Всадник нарочно тянет время, дожидаясь, пока карфагеняне проломят стену и придут ему на помощь. Он задерживал и отвлекал ее насколько это было возможно, используя и человеческую, и конскую свою внешность. Теперь природа распоряжалась ночной кобылкой так же, как тогда, когда яркий свет в тронной зале ослепил ее!

– Аймбри! Не давай ему одурачить себя! – крикнул прямо в ухо ночной кобылке Джордан. Он все еще сидел на ее спине, Аймбри за это время совсем о нем забыла. Между тем привидение продолжало:

– Ни один мужчина не стоит таких переживаний! Я хорошо знаю это, я сам был когда-то мужчиной, который погубил чудную девушку, и теперь обречен на вековые страдания из-за моей непростительной глупости. Не позволяй себе совершить подобную глупость!

Аймбри все еще продолжала стоять, как приросшая к полу, ее ноздри чутко улавливали запахи, и понимала, что ведет она себя по-идиотски глупо, как, впрочем, всегда ведут себя почти все женщины в присутствии интересного мужчины. Аймбри также хорошо осознавала последствия, которые повлечет за собой ее теперешнее бездействие. Но тем не менее она не могла двигаться – позыв природы в эти мгновения был особенно сильным.

Дневной конь приблизился к Аймбри и легонько укусил ее в шею. Аймбри стояла, по-прежнему не шевелясь. Она почувствовала легкую боль, но это была не простая боль, нечто особенно лошадиное, чего любая лошадь ждет от жеребца. Да, дневной конь несомненно контролировал ситуацию, поскольку сама природа была теперь на его стороне.

Конь медленно обошел по кругу Аймбри, продолжая тянуть время. Хотя это тоже, впрочем, было частью ритуала природного таинства. Осторожно обнюхав Аймбри со всех сторон, он фыркнул с напускным равнодушием. Да, он был господином положения! Привидение Джордан между тем слетело со спины ночной кобылки, убедившись, что она прекратила борьбу. Слабо мерцающие глаза Аймбри остановились на валявшейся на полу коробочке, той самой, на которой было написано «ПАНДОРА». Все, что ей сейчас нужно было сделать, это преодолеть расстояние в три шага до ящичка и легонько толкнуть его ногой, освободив то, что в нем заперто – но даже на эти три коротких шага у Аймбри не было больше сил.

Со стороны наружной стены тем временем раздался сильный скрежет. Скорее всего, карфагеняне наконец-то пробили последнее препятствие. Аймбри сделала резкое движение, пытаясь освободиться от состояния сковавшего ее оцепенения, но дневной конь снова фыркнул, как бы успокаивая ее. Да, Аймбри была сейчас просто не в состоянии бороться с этим врагом, хотя все ее внутренне существо протестовало против этого безрассудства. Как сильно она недооценила свою подверженность природным инстинктам!

– Эй, командир, где вы? – раздался откуда-то снаружи крик какого-то жителя Мандении.

Дневной конь моментально превратился снова в человека.

– Я тут, в тронном зале! – крикнул он.

Но этот крик разрушил все его чары. Аймбри сделала гигантский прыжок в сторону своего врага, подобно расправившейся пружине, которую долго удерживали в сжатом состоянии. Но едва только Аймбри приблизилась к ненавистному врагу и подготовилась нанести удар, Всадник снова превратился в коня. Он выразительно выгнул свою мускулистую шею, такой сильный и мужественный. Левое копыто его при этом гулко ударило в каменный настил пола.

Аймбри, снова застыв на месте несмотря на все свои колоссальные усилия, бросила взгляд на это копыто – и вот он, тот самый медный браслет, который красноречиво говорил, кто его хозяин и чем он уже столь печально знаменит.

Аймбри подняла переднее копыто и ударила по ноге дневного коня, целя как раз в этот браслет. Удар этот был не разящим и вообще почти безвредным, но важность его заключалась в том, что теперь Аймбри снова сопротивлялась. Его постоянные превращения из человека в лошадь и обратно, а также явное ожидание союзников из Мандении все-таки подействовали на Аймбри отрезвляюще. Он не был лошадью в человеческом обличье, он был человеком в обличии лошади. А Аймбри в любом случае не могла иметь потомство от человека, в каком бы облике он ни находился. Теперь она точно знала, что в любом случае он не одного с ней конского рода. Это доказывал медный браслет.

Дневной конь издал пронзительный крик, скорее от гнева, нежели от боли. Он снова топнул о пол передним копытом, стараясь показать кобылке свое превосходство и заставить ее смиренно переносить происходящее.

Но теперь-то Аймбри не была столь покорной. Медный браслет достаточно четко отпечатался в ее мозгу. Еще мгновенье – и Аймбри, обнажив белые острые зубы, вонзила их в белую атласную шею коня, прямо возле уха. Рывок – и в зубах ночной кобылки остался пучок роскошной белой гривы. Тут же брызнула ослепительно красная кровь.

Теперь дневной конь стал сражаться с новой силой. Он взвизгивал и вертелся, стараясь увернуться от ударов или опередить их. Но Аймбри тоже не стояла на месте. Она не была столь массивна и мускулиста, что было сейчас ее недостатком, но ею двигала целая гамма чувств – не только злоба, но и сознание того, что бороться ее заставляет ее гордость, любовь к свободе, вся ее жизнь, а также и сознание того, что за ней незримо стоят тени ждущих освобождения девяти королей, тень всего Ксанта. Она была королевой, она должна была выиграть эту битву.

Аймбри ловко уворачивалась от ударов копыт дневного коня, ее меньший по сравнению с ним вес давал ей возможность маневрировать. Увернувшись, она и сама наносила удар. Изловчившись, ночная кобылка нанесла разящий удар в район груди, чувствуя, что под ударом хрустнула какая-то кость. Дневной конь поднялся от боли на дыбы, но сдаваться не собирался и через мгновение сам кинулся в атаку. Да, он действительно был создан для битв и неустрашим – вместо того, чтобы осмотреться и использовать свои сильные ноги, чтобы отбивать сыпавшиеся на него удары, он пытался использовать зубы. Он снова старался укусить Аймбри за шею, чтобы усмирить ее, как это было совсем недавно.

Он едва успел оскалить зубы, как удар Аймбри пришелся ему прямо в голову.

Дневной конь рухнул на каменные плиты пола. Кровь потоком хлынула из его ноздрей.

Аймбри посмотрела на поверженного противника. Теперь ей было даже жаль сраженного врага, хотя она твердо знала, что это было необходимо. Конь допустил стратегическую ошибку – он до последней минуты надеялся на свою мужскую неотразимость, пытаясь усмирить Аймбри, и это заблуждение стоило ему жизни. Теперь белая атласная его кожа была сплошь забрызгана кровью, которая выливалась на пол и начала застывать. Аймбри при виде этого зрелища стало не по себе.

Она вспомнила, что в оружейной палате находились запасы целебного эликсира. Стоил ей принести немного – и это грациозное животное вновь вернется к жизни. Какой позорный конец!

– Где вы, командир? – снова раздался голос жителя Мандении, теперь уже намного ближе. Очевидно, карфагеняне, проникнув в замок, теперь были заняты поисками своего предводителя.

Аймбри, услышав голос очередного врага, подскочила к двери, и едва житель Мандении вошел, встретила его мощным ударом копыта в грудь. С тихим стоном он повалился навзничь, по меньшей мере он потерял сознание от такого удара.

– Джордан! – позвала Аймбри духа. – Не могут ли твои друзьяпривидения помочь мне? Жители Мандении славятся своей суеверностью, они боятся всего того, чьей природы они не в состоянии понять. Если вы покажетесь им, да еще сделаете несколько устрашающих движений, то они могут испугаться и удрать отсюда. Мне же нужно охранять тела наших королей и попытаться снять наложенное на них Всадником заклятье.

– Мы постараемся сделать это как нельзя лучше! – с деловым видом пообещал Джордан и растаял в воздухе.

Аймбри вернулась к телу дневного коня, преисполненная решимости во что бы то ни стало выудить у него его тайну. Все это было ей глубоко противно, но другого выхода не было – нужно было поднять его при помощи целебного эликсира, чтобы все-таки узнать то, что ее больше всего интересовало.

Вернувшись к телу, ночная кобылка с удивлением обнаружила, что дневной конь снова изменился – он снова превратился в человека, который лежал теперь в луже крови. И Всадник был совершенно бездыханным. Страшная сила удара копыта Аймбри разнесла его череп. Едва только взглянув на врага, Аймбри поняла, что он мертв.

Теперь все-таки нужно было как-то заставить его заговорить. Но было никак невозможно – ярость Аймбри сделала свое дело – он был сражен наповал.

Аймбри снова, как загипнотизированная, остановилась на месте. Ее охватило какое-то странное чувство – торжество победы над поверженным врагом и скорбь по оставшимся навечно в тыкве королям Ксанта. Что ж теперь делать? Она снова все испортила! Последний шанс Ксанта упущен!

Мрачное отчаяние охватило ночную кобылку. Сейчас она вместе с обитавшими в замке Ругна привидениями могла без труда изгнать карфагенян, но что потом? Ночная кобылка снова доставила плохой сон, который обернулся для жителей Ксанта реальностью. – А коробочка-то! – снова раздался возглас Джордана. – А вдруг в ней находится какое-то противозаклятье!

Аймбри с безразличным видом приблизилась к сиротливо лежавшей на полу коробочке и надавила на нее копытом. Раздался слабый треск, и в образовавшуюся щель хлынул тонкий розоватый дымок, который стал превращаться в небольшую тучку. Тучка надвинулась на Аймбри и захлестнула ее, но ночная кобылка не сделала ни малейшей попытки увернуться – хорошо ли это было, плохо ли, это было для нее не столь важно.

Это явно было не столь уж плохо – Аймбри почувствовала облегчение и даже некоторый прилив сил. Аймбри вдруг подумала, что все в конце концов устроится и будет хорошо.

– Так это же надежда! – крикнул изумленно Джордан. – В ящичке была заключена надежда! Я тоже почувствовал ее действие! Мне даже кажется, что ноша моих грехов стала для меня легче!

Надежда. Да, ведь как-то Хамфри упомянул вскользь, что ему удалось хорошо упрятать надежду. А Аймбри и представить себе не могла, что надежду можно было бы закрыть в ящик Пандоры. Ночная кобылка поняла, что, в сущности, ничего страшного не произошло, а надежда только укрепила ее силы. Не может быть, чтобы не было никакого выхода из тупика.

Внезапно взгляд Аймбри снова упал на медный браслет на руке Всадника. Внезапно в ее уме что-то как бы повернулось. Она вдруг подумала: а почему это Всадник, несмотря на свою хитрость, так и не удосужился снять эту медяшку, ведь она всегда выдавала его. Очевидно, эта игрушка явно обладала для своего хозяина какой-то ценностью. А что, если это какой-то волшебный талисман? Может быть, он помогал ему превращаться из человека в лошадь и наоборот? Хотя нет, ведь эта способность превращаться была обусловлена самой его природой, его генетическими задатками – так ведь и Сирена могла расщеплять свой русалочий хвост в ноги. А для того, чтобы использовать свою волшебную силу, Сирене нужна была магическая арфа.

Но разве тогда этот браслет не мог быть чем-то вроде арфы – нечто вспомогательное, обладающее способностью многократно увеличивать его волшебную силу? Сирена ведь тоже, как и Всадник, была плодом связи двух совершенно разных существ, а для того, чтобы пользоваться волшебным даром, ей тоже нужен был некий вспомогательный инструмент, каким и была арфа. Значит, этот браслет примерно то же, чем была для Сирены арфа. А следовательно, часть волшебной силы Всадника как раз и заключена в этом медном браслете.

Что же, все теперь было в руках Аймбри, если такое выражение подходило к лошади вообще. У нее теперь была и надежда – а это помогло бы несомненно разрешить проблему вызволения королей из тыквенного заключения. Схватив медный браслет зубами, Аймбри с силой потянула его на себя. Браслет был наглухо заклепан, поэтому снять его с руки просто так не представлялось возможным. Тогда Аймбри вновь использовала силу, сломав кость Всадника копытом и все-таки сняв браслет с уже начинающей остывать руки поверженного врага. Крепко сжав браслет зубами, Аймбри бросилась прочь из тронного зала, туда, в темноту...

– Мы позаботимся о телах королей, – понесся ей вдогонку голос Джордана, – а заодно будем отпугивать этих людей из Мандении.

Аймбри спешно поблагодарила находчивое привидение и, быстро дематериализовавшись, прошла сквозь стену замка. Проходя, она заметила, что привидения действительно добросовестно распугивают жителей Мандении – им помогало сейчас то обстоятельство, что манденийцы уже знали, что их предводитель мертв, поэтому сочли за благо не проникать дальше внутрь замка, тем более ночью. Пройдет еще немного времени, прежде люди из Мандении поймут, что реальной физической силой привидения не обладают. Аймбри теперь надеялась на то, что привидения смогут задержать их возле замка достаточно длительное время. Всадник мертв, с ним все кончено, но покуда короли остаются в тыкве, нельзя говорить об окончательной победе.

Аймбри скакала с приличной скоростью, со свистом рассекая прохладный ночной воздух, крепко сжимая зубами медный браслет Всадника. Тут вдруг ее осенила мысль – ведь есть еще одно существо, которое прекрасно разбирается во всех свойствах меди. Это существо – Блита, Блита, которая сама сделана из меди.

Аймбри, едва приблизившись к месту, где они оставили Горгону, послала предварительно из соображений безопасности сценку, и получила на нее ответ.

– Сюда, королева Аймбри, сюда! – донесся голос Блинты.

Уже через мгновенье они встретились вновь. Аймбри сразу же перешла к делу:

– Блита, посмотри, вот браслет, который я сняла с руки Всадника. Мне кажется, что этот браслет как-то связан с его волшебной силой, но вот только не могу понять, как он действует. Ты случайно не знаешь?

Блита взяла медный браслет в руки и внимательно его осмотрела.

– Да, мне, кажется, приходилось раньше сталкиваться с подобными игрушками. Аймбри, обрати внимание, что браслет сам по себе небольшой, но зато какая тяжелая эта штука. У нас такие браслеты называют короткой цепью.

– Короткая цепь? А для чего она предназначена?

– Вообще-то она нужна для связи одного объекта с другим или для того, чтобы отводить силу из одного ее источника, ну и так далее. Если признаться честно, то я просто не знаю всех этих тонкостей.

– А эта цепь может отводить, скажем, свет? – с вновь оживающей надеждой поинтересовалась Аймбри.

– Да, конечно. Даже больше – этот браслет может быть световым лучом, который уводит тебя в черт знает каком направлении.

– К примеру, отводит человеческий взгляд в направлении тыквы и мира ночи!

Блинта вдруг тоже все поняла.

– Пропавшие рассудки королей! Не может этого быть!

Блита осторожно держала медный браслет в руках, и Аймбри заглянула в его пустую окружность. Никого, кроме Блиты, она через нее не увидела. Конечно же, чтобы воспользоваться свойствами этой вещицы в своих целях, необходим был злой гений Всадника. Теперь было совершенно понятно, что Всадник просто использовал этот браслет в подходящий момент, чтобы провести с его помощью невидимую линию между глазом очередного ксантского короля и ближайшей к данному месту гигантской тыквой, отсылая таким образом в тыкву одного монарха за другим. Охватив тыкву и глаз короля, браслет, таким образом, становился связующим звеном между ними.

– Но как мы можем разорвать эту связь? – спросила Аймбри.

– Пока ты должна просто охранять этот браслет как зеницу ока, – посоветовала кобылке Блита. – Просто так, физической силой, этот браслет не разорвать. Здесь нужна только сила волшебства, а ее пока у нас нет.

– Да, волшебной силы у нас сейчас действительно нет, к тому же и времени в обрез, – в отчаянии воскликнула Аймбри, – но нужно как-то сломить силу этой медяшки! И сделать это нужно как можно быстрее. Может быть, мне просто попробовать разорвать браслет? Я думаю, что мне удастся запросто расплющить его, стоит только разок-другой как следует ударить по нему своим копытом. А можно попросту попросить Удара разорвать цепь – силы ему не занимать, он в два счета справится с такой работенкой.

– О нет, нет, ни в коем случае! – тревожно воскликнула Блита, – королям при этом, возможно, придется очень плохо. Может случиться так, что души их перепутаются и возвратятся не в свои тела, а то и вовсе навеки останутся в тыкве.

Медная девушка печально улыбнулась:

– Кому, как не тебе, Аймбри, знать, как невесело навеки остаться в нашем ночном мире. Тем более, что вдобавок ко всему души отделены от тел, – Блита со звоном пожала медными плечами. – Ты должна сломить силу браслета, не ломая его самого. Только так тебе удастся довести эту схватку до конца. Тебе нужно как-то оторвать взгляд королей от тыкв, и тогда все будет в порядке.

Пожалуй, Блита права, подумала Аймбри – с ней не поспоришь – ведь медная девушка жила в том самом мире, где подобные чудеса были обыденной вещью. Аймбри ломала голову, что ей теперь делать, тем более, что время тоже поджимало.

Вдруг ее осенило.

– Та Пустота! – воскликнула она громко. – Пустота, которая все превращает в ничто.

– Ах, да, то самое место, куда мы отсылаем опасные вещи и мусор, чтобы от них не осталось и следа, – вспомнила и Блита. – Вот мы, к примеру, отсылаем туда износившиеся и поломавшиеся детали наших медных машин. Тогда у тебя должно получиться! Оттуда уже ничто не возвращается.

Аймбри порывисто сжала браслет зубами и сорвалась в тяжелый галоп, направляясь на север, к той самой Пустоте. Пробежав некоторое расстояние, она вдруг сообразила, что ей незачем тратить силы, и свернула к ближайшей тыкве. Хотя, подумала Аймбри, внутри тыквы с браслетом не должно случиться ничего сверхъестественного, поскольку дневной конь был там, внутри, и ничего не случилось, короли тоже спокойно оставались в тыквенном плену. Но эта Пустота была неким иным явлением, совершенно непохожим на тыкву. Даже те создания, которые обитали в тыкве и не боялись разных волшебных явлений, старались не приближаться к Пустоте чересчур часто.

Ночная кобылка, в раздумьях, погрузилась внутрь тыквы. Ночной мир со всеми его чудесами окружил Аймбри, но она не обращала ни на что внимания, главным для нее сейчас было поскорее добраться до места. Вскоре она уже вынырнула посреди этой самой Пустоты. Усилием воли Аймбри подавила в себе растущую тревогу. Теперь, уже не в первый раз, судьба волшебного королевства полностью была в ее руках.

Аймбри сейчас направлялась туда, куда любой обитатель Ксанта старался никогда не забредать – в самую середину Пустоты. Пустота эта представляла собой колоссальную воронку, спуск в глубину которой был изборожден резными впадинами и ухабами. Пустота казалась черной дырой, чем, собственно, и на самом деле и была. Ничто, даже луч света, попав в нее, не мог уже найти путь обратно. Только создания, подобные Аймбри – ночные кобылки – могли себе еще позволить прогуляться разок-другой возле края пропасти, и то дематериализовавшись предварительно, иначе их физическое тело было бы затянуто в темное жерло и никогда не вырвалось бы обратно. Аймбри было страшно даже думать о Пустоте – так далеко даже она еще никогда не забредала, но страх не мешал ночной кобылке трезво мыслить – она еще раз убедилась, что зубы ее надежно сжимают медный браслет Всадника. Если бы она вдруг случайно уронила невзрачное медное украшение в темный провал Пустоты или просто бросила бы его на склон, то могло случиться так, что короли продолжали бы находиться в тыкве сколь угодно долго, сколько потребовалось бы медному браслету, чтобы докатиться до дна Пустоты.

Аймбри даже не была твердо уверена в том, что падение браслета в середину кратера разрушит наложенное Всадником на королей заклятье, но все-таки попробовать стоило, поскольку в сложившейся ситуации этот выход казался единственным. Это была единственная надежда, которая все еще теплилась в ночной кобылке. Если цепь и после этого не разорвется, то тогда Ксант обречен погрузиться в такой хаос и беспорядок, которого он еще доселе не знал, и души королей больше не вернутся в их тела, и тогда карфагеняне достигнут своей гнусной цели и станут господами в этом благодатном краю. Всадника больше не было, но результаты его отвратительной деятельности оставались, все еще заставляя Ксант агонизировать и страдать.

Погруженная в невеселые мысли, Аймбри не заметила, как добралась до дна кратера. Прямо перед ней темнела пустота. Аймбри была сейчас нематериальна, и это было вполне разумно, так как в противном случае неизвестность просто засосала бы ее в свое жерло. Черная дыра обладала какой-то волшебной, притягательной силой, но сила эта, однажды завладев своей жертвой, уже никогда не выпустила бы ее обратно. Аймбри хорошо знала это и старалась быть крайне осторожной.

Наконец, выбрав подходящее место, она разжала челюсти, и браслет беззвучно упал вниз. Несмотря на то, что ночная кобылка, а следовательно и ее груз, не обладали сейчас никаким весом, браслет Всадника все-таки сразу упал в черную дыру, как будто продолжал сохранять вес. Еще мгновенье – и медное украшение растаяло, навсегда исчезнув в черной дыре. Не было слышно никакого звука – только мертвая тишина, и все. Итак, дело сделано.

Аймбри решила сразу же развернуться и выбираться прочь из этого гиблого места. Но снова что-то случилось – на сей раз ее ноги шевелились, а тело странным образом продолжало оставаться на месте, как будто бы она не двигалась. Она, видимо, слишком близко подошла к темному провалу Пустоты! Даже дематериализованная, она уже была не в состоянии покинуть это место.

Сделав отчаянный рывок, Аймбри наконец вырвалась из объятий Пустоты, но, как оказалось, ненадолго – медленно, но верно ее тело снова скользило назад. Дело, очевидно, было в том, что копыта ее не находили тут достаточно твердой опоры – здесь ничто не могло быть опорой. Значит, Аймбри вошла в зону, откуда возврата нет. А положение еще больше ухудшалось – тело ее продолжало медленно скользить туда, куда только что улетел и медный браслет – как раз в темный провал черной дыры.

Заржав от отчаяния и охватившего ее неукротимого ужаса, ночная кобылка Аймбри скатилась в провал Пустоты, и свет для нее померк.

Хамелеон показалось, что тело ее, сейчас особенно безобразное, неудержимо плывет куда-то кверху, а на душе становится все легче и легче.

– Чем! Чем! – крикнула она, и крик этот звонко разнесся по лесам Ксанта. – Кентавр Чем! Откликнись, где ты! Откликнись!

– Я здесь, здесь, – раздался откуда-то крик Чем, – я тут, возле Горгоны. Иди сюда и не бойся, ее лицо плотно закутано вуалью, с тобой ничего не случится!

– Нам срочно нужна твоя душа! – воскликнула Хамелеон, пробираясь к ним сквозь сплетенные между собой ветви деревьев и кустарников.

– Но у меня и так только половинка души осталась! – воскликнула Чем. – А вторая половинка теперь у ночной кобылки Аймбри, ты же сама это хорошо знаешь!

– Нет, теперь у тебя полная душа. Неужели ты до сих пор ничего не почувствовала?

Чем была несказанно удивлена и обрадована.

– О да, ты права, Хамелеон! Это действительно так! Моя душа снова со мной! Я чувствую такой прилив сил! Но почему это вдруг стало возможным? Я ведь тогда отдала Аймбри половину своей души, а моя половинка продолжала развиваться! Теперь у меня даже больше, чем целая душа. Это для меня слишком много.

– Аймбри упала в кратер, в черную дыру Пустоты, – объяснила Хамелеон, – она убила-таки этого негодяя Всадника, сняла с него магический амулет и отнесла его к кратеру Пустоты, чтобы освободить нас всех из заточения в тыкве, но сама она спастись не смогла!

– Пустота! О, как это все ужасно! Так, постой, ты хочешь сказать, что теперь, когда она столько сделала для Ксанта, она мертва? Так?

– Не совсем. Мы полагаем, что часть ее все еще жива. Аймбри потеряла свое тело, добровольно принеся его в жертву во имя дальнейшего существования Ксанта, для того, чтобы разорвать эту цепь, и она выполнила свою задачу. Но душа-то ее осталась. Душа неподвластна даже силе Пустоты. Пожалуй, это единственное в Ксанте, что совершенно не боится черной дыры.

– Но, выходит, что эта душа вернулась ко мне! Это не была ее душа в полном смысле слова, поскольку жители мира ночи не могут иметь собственной души. Единственное, что им остается – это брать души у тех, кто в состоянии их иметь, то есть у нас. Но мне совсем не нужна ее душа! Я хочу, чтобы Аймбри была живой! После всего того, что она сделала для Ксанта, и того, какой чудной кобылкой она была... – девушка-кентавр заплакала как человек, ее крупные слезы стали падать на лесную траву.

– Мы тоже все так считаем, – воскликнула Хамелеон. – Мы с волшебником Хамфри заранее предвидели, что такое может произойти, и потому выработали план действий на этот случай. Пока мы все сидели в тыкве, действовать мы не могли. Но сразу после того, как благодаря Аймбри мы снова оказались на свободе, Хамфри использовал одно из своих заклинаний. Это – Слово Силы. Это такое заклинание, которое в состоянии держать любую душу разложенной на составные части, причем не имеет значения, кому эта душа принадлежит.

– Разложенной на составные части? Как это?

– Да, именно разложенной на составные части. Как бы разобранной. Это было сделано для того, чтобы Аймбри смогла жить даже после того, как ее тело погибнет.

– Но как же... Ведь душа-то ее вернулась ко мне.

– Да, это так. Потому-то ты и должна ее освободить, Чем! Одно из заклинаний Хамфри поможет тебе сделать это, потому что у тебя есть преимущественное право на эту душу.

Девушка-кентавр мгновенно сосредоточилась:

– Аймбри, слышишь – я люблю тебя! Я освобождаю тебя! Забери свою половинку души! Стань собой!

Раздался какой-то мягкий, немного чавкающий звук, и откудато, словно из воздуха, появилась Аймбри.

– Неужели это правда? – с недоверием спросила она. – Неужели я действительно снова живу, как будто родилась второй раз?

– Да, да, да! Наша любимая ночная кобылка! – радостно воскликнула Хамелеон. – Ты снова живая, в полном смысле этого слова. Но ты потеряла свое тело. Материализоваться снова ты уже никогда не сможешь.

Помолчав, Хамелеон добавила:

– Но ты все равно живая, только теперь ты принадлежишь к миру духов, наподобие наших призраков и привидений!

– Но как же я смогу жить без моего тела? – огорченно спросила Аймбри. Она вдруг ясно, во всех деталях, припомнила страшные мгновенья падения в Пустоту и, почему-то, появление Хамелеон. Но что было между этими двумя событиями?

– Это только часть того, что мы осуществили, – сказала Хамелеон. – Хамфри выдал еще одно заклинание, которое сделало всю рутинную работу само. Так что теперь все в порядке. Аймбри, мы все тебя любим и все благодарим тебя, все мы жизнями обязаны только тебе, и наши надежды с тобой, и нам хотелось бы как можно чаще быть с тобой. Поэтому ты станешь настоящей дневной кобылкой, которая будет доставлять приятные дневные и вечерние сновидения, что ты уже успела научиться делать. Это все будет вполне законно и официально, отныне окончательно и навсегда. Какой бы сон мы ни видели, ты будешь присутствовать там, заодно и проследишь, чтобы каждое сновидение доставлялось вовремя и по адресу.

Аймбри было очень приятно слышать эти новости. Теперь она больше не любила плохие сны, которые доставляла когда-то, еще в той жизни. Но вдруг она слегка встревожилась.

– Мое присутствие?

В этот момент с легким шелестом по воздуху прискакали несколько других лошадок, хвосты и гривы их при этом грациозно развевались. Все они были окрашены в приятные для глаза цвета – красные, синие, зеленые и оранжевые оттенки.

– Добро пожаловать в нашу компанию, темная кобылка, – воскликнула одна из новых подруг. – О, да ты прекрасна, дневной конь явно тебя оценит по достоинству! У тебя такая своеобразная масть!

– Какой еще дневной конь? – спросила Аймбри, на которую вдруг нахлынули не очень приятные воспоминания.

Откуда-то, тоже по воздуху, прискакал настоящий Дневной конь, на солнце он блестел, как золото.

– Я организую доставку дневных сновидений, – сообщил он сходу. Он величаво взмахнул пышным хвостом. Это был самый великолепный конь, какого Аймбри когда-либо встречала за свою жизнь. – Но ты, темная кобылка, – продолжал Конь, – выбирай для доставки любой сон, какой только пожелаешь. У нас с этим не так строго, и мы подходим к выполнению наших обязанностей более творчески. Этот вот сон – хороший пример. Посмотри, мы все друг с другом взаимосвязаны и помогаем друг другу в работе, и в то же время уже посвящаем тебя во все тонкости твоей новой работы. Все последние короли и королевы Ксанта, а также их друзья, тоже видят сейчас этот сон. Скоро жизнь Ксанта вернется в обычное русло, короли и королевы вернутся к своим прежним занятиям. Король Трент займется превращением карфагенян снова в людей – за это время он успел превратить их всех разом в дурно пахнущие сорняки, и теперь к замку Ругна невозможно подойти, не зажав предварительно носа. Теперь бывшим жителям Мандении нужно будет принести клятву верности своей новой родине. А там не за горами и отставка короля Трента – тогда он сможет посвящать гораздо больше свободного времени своей жене, а король Дор займет трон Ксанта – конечно же, все эти события будут оформлены соответствующими торжественными церемониями. Но сначала все дружно хотят удостовериться в том, насколько хорошо все сложилось у тебя, наша ночная кобылка, теперь уже, впрочем, дневная. У нас еще никогда прежде не бывало лошадок-королев.

– Но я больше никакая не королева, – возразила Аймбри. – Теперь настоящие короли Ксанта обрели свободу!

– Но за тобой отныне закреплен почетный титул королева Аймбриум, – сказал с улыбкой король Трент. – Именно ты спасла весь Ксант. В честь тебя будет изваяна специальная статуя. Тебя никто никогда не забудет.

Со всех сторон раздался целый хор голосов, шумно выражавших одобрение только что услышанному – это были друзья, которые тоже видели этот сон.

Вдруг Аймбри поняла, что ее новая работа начинает ей нравиться. Ощутив прилив радости и сил, она посмотрела наверх и заметила, что сейчас светло – наступил ясный солнечный день. Прошло много времени, а котором было и ее падение в черную дыру Пустоты, и окончательный разрыв цепи теряемых ксантских королей, и, наконец, повторное рождение Аймбри, теперь уже в качестве дневной кобылки. Солнце сейчас стояло высоко в небе, пучки ослепительных солнечных лучей падали на землю, а тучи, казалось, тоже радовались счастливому избавлению Ксанта от опасности. Может быть, эти тучки пришли сюда оттуда, с ее родины, от Моря Дождей.

Еще мгновенье – и в подернутом жемчужной дымкой ясном небе широко раскинулась многоцветная, веселая и радостная радуга, закрывшая своими волшебными крыльями весь горизонт.