Код Вечности

Глава 1 ВСЕВИДЯЩЕЕ ОКО

Артемис Фаул был почти доволен. Все шло хорошо: отца со дня на день выписывали из финской больницы, а сейчас ему, Артемису-младшему, предстояло насладиться изысканными блюдами, которыми славился лондонский ресторан «Ле Плавник», специализирующийся на морских деликатесах. И с минуты на минуту должен был подойти деловой партнер. В общем, все по плану.

Однако Дворецки, его телохранитель, почему-то беспокоился. Впрочем, такое состояние было для него привычным – вряд ли беспечность принесла бы Дворецки славу самого опасного, смертоносного человека в мире.

Огромный телохранитель лавировал между столиками, устанавливая обычные устройства обеспечения безопасности и в очередной раз проверяя пути отхода.

– Вы не забыли вставить ушные тампоны, Артемис, сэр? – вдруг спросил он у своего хозяина.

Артемис устало вздохнул.

– Конечно, не забыл, Дворецки, – сказал он. – Но, по-моему, ты все несколько переусложняешь. Опасности никакой нет. В конце концов, это самая обычная, законная сделка. Мы ведь ни от кого не прячемся.

На самом деле упомянутые телохранителем «ушные тампоны» являлись звуковыми фильтрами, снятыми со шлемов Подземной полиции волшебного народца. В прошлом году Дворецки заполучил эти шлемы как трофеи (вместе с некоторыми другими не менее драгоценными достижениями волшебной техники), когда в процессе осуществления одного из самых дерзких замыслов Артемиса ему пришлось противостоять ударным силам спецназа Нижних Уровней. Губки-фильтры выращивались в лабораториях Легиона подземной полиции и представляли собой мембраны, поры которых автоматически закрывались, когда уровень шума становился опасным для слуха.

– Может быть, вы и правы, сэр, однако наемные убийцы имеют дурную привычку заставать свою жертву врасплох. Именно этим они и славятся.

– Согласен, – кивнул Артемис, внимательно изучая меню основных блюд. – Но кто может желать нам смерти?

Дворецки окинул подозрительным взором одну из посетительниц ресторана – не замышляет ли та чего? Женщине было не меньше восьмидесяти.

– Следует учитывать все факторы, сэр. К примеру, мы можем оказаться в центре чужих разборок. Не забывайте, Йон Спиро обладает большой властью. Он разорил множество компаний самыми разными способами, и наверняка у многих на него зуб…

Артемис кивнул. Дворецки, как всегда, был прав, и это являлось одной из причин, по которой они оба до сих пор жили и здравствовали. Американец Йон Спиро, с которым им предстояло встретиться, был завидной мишенью для наемных убийц: миллиардер, сумевший заработать деньги на информационных технологиях, с туманным прошлым и, как поговаривали, связанный с мафией. Также ходили слухи, что его компания «Майкрочипс» поднялась на самый верх благодаря разработкам, украденным у других ученых. Разумеется, доказать ничего не удалось, несмотря на все старания окружного прокурора Чикаго. А прокурор очень старался. Подошедшая официантка наградила Артемиса и Дворецки ослепительной улыбкой:

– Добрый день, молодой человек. Желаете детское меню?

На виске Артемиса Фаула запульсировала жилка.

– Большое спасибо, мадемуазель, но детское меню меня абсолютно не интересует. Я пришел в ваш ресторан вовсе не для того, чтобы попробовать вашу фирменную манную кашу, и хотел бы заказать что-нибудь из ваших специальных блюд. Или рыбу несовершеннолетним у вас не подают?

Улыбка официантки мигом сузилась на пару коренных зубов. Артемис умел подбирать слова, производящие на людей неизгладимое впечатление.

Дворецки устало закатил глаза. Буквально минуту назад Артемис интересовался, кто мог желать ему смерти. Ну, во-первых, добрая половина официантов и портных, работающих по всей Европе…

– Конечно, сэр, – заикаясь, пробормотала официантка. – Как пожелаете.

– Для начала я пожелаю суп из акульих плавников и жареную меч-рыбу с овощами и молодым картофелем.

– А что вы будете пить?

– Ключевую воду. Ирландскую, если она у вас есть. Безо льда, потому что воду для него вы наверняка берете из водопровода, а это делает бессмысленным мой предыдущий заказ.

Все записав, официантка поспешно сбежала на кухню. Этот юноша за шестым столиком наводил на нее страх. Давным-давно она смотрела кино про вампиров. У кровососущей твари был примерно такой же тяжелый, пронзительный взгляд. Может, и этот паренек только прикидывается мальчишкой, а на самом деле ему лет пятьсот?

Артемис слегка улыбнулся, предвкушая замечательный обед. Испуганных взглядов официантки он даже не заметил.

– По-моему, сэр, на школьных балах вы будете иметь оглушительный успех, – промолвил Дворецки.

– Что-что, прости?

– Бедная девушка едва не разрыдалась. К людям стоит относиться добрее. Хотя бы иногда.

Артемис был немало удивлен этой репликой: Дворецки редко высказывал свое мнение по личным вопросам.

– Честно говоря, я еще ни разу не посетил ни одного школьного бала, – пожал он плечами. – Танцы меня не привлекают.

– Дело не в танцах, а в общении.

– В общении? – удивился Артемис-младший. – Вроде бы проблем с общением у меня пока что не возникало. Своим словарным запасом я могу потягаться с любым взрослым, не говоря уже о сверстниках…

Дворецки уже собирался объяснить хозяину разницу между умением складно излагать свои мысли и умением общаться с людьми, как дверь ресторана распахнулась. В зал вошел загорелый невысокий мужчина, по пятам за которым следовал настоящий великан. Йон Спиро и его телохранитель.

– Будьте осторожнее, сэр, я немало наслышан об этом верзиле, – наклонившись, шепнул Дворецки на ухо Артемису.

Спиро, слегка согнув руки, направлялся к ним между столиками. Это был американец средних лет, худой как палка, ростом едва ли выше Артемиса. В восьмидесятые он увлекся морскими перевозками, а в девяностые сделал на торговле акциями целое состояние. В настоящее время Спиро занимался системами связи.

Одет он был в обычный льняной костюм, зато ювелирных украшений на его запястьях и пальцах хватило бы, чтобы покрыть золотом весь Тадж-Махал.

Артемис встал, здороваясь со своим деловым партнером.

– Добро пожаловать, мистер Спиро.

– И тебе здравствуй, Артемис Фаул-младший. Как твои дела?

Артемис ответил на рукопожатие. Цепи, браслеты и кольца забренчали, как трещотки на хвосте гремучей змеи.

– Не жалуюсь. Рад, что вы смогли приехать.

Спиро расположился за столиком.

– Если с деловым предложением обращается сам Артемис Фаул, ради встречи с ним я готов пройти по раскаленным углям и битому стеклу.

Телохранители откровенно, не таясь, разглядывали друг друга. За исключением одинакового телосложения, они являлись полными противоположностями. Дворецки воплощал собой скрытую угрозу: черный костюм, бритый череп, ничем не выделяющаяся внешность – не считая роста почти в семь футов. Тогда как вновь прибывший был крашеным блондином в футболке с отрезанными рукавами, а в ушах его болтались громадные серебряные серьги-кольца. Всем своим видом он как бы говорил: «Не заметить меня вы не сможете. И забыть тоже».

– Арно Олван, – сказал Дворецки. – Я слышал о тебе.

Олван занял позицию за плечом Спиро.

– Дворецки. Один из тех самых знаменитых Дворецки, – откликнулся он с новозеландским акцентом. – Говорят, вы лучшие. Но вообще народ много чего болтает, правда? Очень не хотелось бы разочароваться.

Спиро рассмеялся. Звук этот напоминал стрекотание посаженных в коробок сверчков.

– Арно, перестань. Мы сейчас в кругу друзей. Такой хороший, мирный денек…

Однако Дворецки не разделял уверенности Спиро. Его интуиция солдата вопила во все горло, била во все колокола. Он нутром чувствовал опасность.

– Итак, мой друг, – произнес Спиро, его близко посаженные темные глазки ощупывали лицо Артемиса. – Я, пока летел через Атлантику, чуть не захлебнулся слюнями. Что же ты мне приготовил?

Артемис нахмурился. Он полагал, что сначала они пообедают, а уж потом приступят к переговорам.

– Вы даже в меню не заглянете?

– Увы, мой друг, последнее время я ем очень мало. В основном глотаю всякие пилюли. Проблемы с желудком.

– Что ж, хорошо, – кивнул Артемис, выкладывая на стол алюминиевый чемоданчик. – Тогда перейдем прямо к делу.

Он открыл крышку. В чемоданчике, в синей пене, лежал кубик размером с плеер для мини-дисков.

Спиро протер очки кончиком галстука.

– И что я здесь вижу?

Артемис достал блестящий кубик и положил его на стол.

– Будущее, мистер Спиро. Прибывшее раньше графика.

Йон Спиро наклонился над столом.

– А по мне, так больше смахивает на какое-нибудь модное пресс-папье.

Арно Олван, не сводящий глаз с Дворецки, услужливо подхихикнул.

– Что ж, наверное, мне стоит продемонстрировать, как все работает, – усмехнулся Артемис.

Он взял металлическую коробочку в руку и нажал на кнопку. Устройство зажужжало, части его разошлись в стороны, явив динамики и экран.

– Миленько, – процедил Спиро. – То есть я пролетел три тысячи миль, чтобы полюбоваться на очередной микротелевизор?

Артемис кивнул.

– Микротелевизор. А также компьютер с голосовым управлением, мобильный телефон и средство диагностики. Все в одном. Эта коробочка способна считывать информацию буквально с любой платформы, как электрической, так и органической. Она может воспроизводить видеозаписи, лазерные диски и DVD; захотите – она войдет в сеть, скачает вам электронную почту, а также взломает любой компьютер, какой только пожелаете. Вместе с тем за доли секунды она просканирует вашу грудную клетку и замерит ваш пульс. Аккумулятора хватает на два года работы, и устройство является беспроводным.

Тут Артемис сделал паузу, чтобы позволить информации впитаться.

Глаза Спиро казались огромными за стеклами очков.

– Ты имеешь в виду, что эта штуковина…

– По сравнению с ней все остальные современные технологии – безнадежно устаревший, никому не нужный хлам. Ваши компьютерные заводы разорятся в один день.

Американец сделал несколько глубоких вдохов.

– Но как… как?

Артемис перевернул кубик. На нижней поверхности мягко пульсировал инфракрасный датчик.

– Весь секрет вот в этой штучке. Мой датчик способен снимать информацию со всех и вся. Даже со спутника – вводим данные орбиты, и спутник в вашем полном распоряжении.

Хитро улыбнувшись, Спиро погрозил Артемису пальцем:

– Но такая технология наверняка незаконна?

– Не совсем так, – улыбнувшись в ответ, покачал головой Артемис. – Пока что законов, запрещающих подобные приборы, не существует. И появятся эти законы, если вообще появятся, только года через два, не раньше. Вспомните, сколько времени ушло на то, чтобы закрыть «Напстер», ну, тот сайт, через который шел нелегальный обмен музыкальными файлами.

Американец потер лоб. Информации было слишком много.

– Никак не могу понять… – задумчиво проговорил он. – Эта технология опережает последние достижения на годы, нет, на десятилетия. Ты – тринадцатилетний пацан. Как тебе это удалось?

Артемис задумался. Что он тут мог сказать? Что шестнадцать месяцев назад ему и Дворецки удалось захватить врасплох спецотряд Легиона подземной полиции? Именно из деталей их технического снаряжения он, Артемис, и собрал эту чудо-коробочку… Но вряд ли об этом стоит распространяться.

– Давайте сойдемся на том, что я просто очень смышленый юноша.

Спиро подозрительно прищурился.

– Возможно, менее смышленый, чем тебе кажется. Я требую демонстрации.

– Справедливое требование, – кивнул Артемис. – У вас есть мобильный телефон?

– Естественно.

Спиро положил свой мобильник на стол. Это была последняя модель компании «Майкрочипс».

– Я полагаю, он защищен?

Спиро высокомерно кивнул.

– Пятисотбитовое кодирование. Лучший в своем классе. Без кода доступ к «Майкро-400» невозможен.

– А это мы сейчас проверим. Артемис навел датчик на телефонную трубку. На экране мгновенно возникло изображение внутренностей аппарата.

– Загрузить? – раздался металлический голос из динамиков.

– Подтверждаю.

Операция заняла не более секунды.

– Загрузка завершена, – с легким оттенком гордости возвестила коробочка.

Спиро был ошеломлен.

– Не могу поверить. Эта система обошлась мне в двадцать миллионов долларов.

– А теперь она не стоит ничего, – сказал Артемис, показывая на экран. – Хотите позвонить домой? Перевести деньги? Кстати, не стоит хранить данные о своих банковских счетах на сим-карте.

Американец задумался.

– Это ловкий фокус, – произнес он наконец. – Ты знал о моем телефоне. И каким-то образом, уж не знаю каким, получил к нему доступ.

– Логичное предположение, – согласился Артемис– Я пришел бы к такому же выводу. Тогда предлагайте. Как вы хотите проверить устройство?

Спиро забарабанил пальцами по столу и окинул взглядом ресторан.

– Вон там, – он указал на полку с видеокассетами, расположенную над стойкой бара. – Проиграй мне одну из тех пленок.

– И всё?

– Для начала да.

Арно Олван нарочито долго перебирал кассеты. Наконец он выбрал ту, на которой не было никаких ярлычков, и швырнул ее на стол с такой силой, что серебряные столовые приборы аж подпрыгнули.

Артемис с трудом удержался от того, чтобы не закатить глаза. Приподнявшись, он спокойно опустил красный кубик на кассету.

На крошечном плазменном экране появилась видеопленка.

– Загрузить? – спросила коробка. Артемис кивнул:

– Загрузить, почистить и воспроизвести.

Данная операция также заняла не более секунды. На экранчике возникла сцена из старой английской «мыльной оперы».

– Цифровое качество, – пояснил Артемис. – Независимо от входного сигнала Всевидящее Око корректирует качество.

– Что?

– Всевидящее Око, – повторил Артемис. – Так я назвал этот кубик. Согласен, название достаточно банальное, но весьма уместное. Ведь этот прибор видит все.

Спиро схватил видеокассету и бросил ее Арно Олвану.

– Проверь!

Светловолосый телохранитель включил видеомагнитофон и вставил в него кассету. На экране телевизора появилась та же самая сцена из «Коронейшн-стрит», правда, данное изображение было крайне низкого качества.

– Ну, я вас убедил? – спросил Артемис. Американец задумчиво поиграл одним из своих многочисленных браслетов.

– Почти. Последняя проверка. Я подозреваю, что правительство следит за мной. Можешь проверить это?

Артемис на пару секунд задумался, а потом поднес кубик к губам:

– Око, ты можешь определить, направлены ли на это здание какие-либо следящие приборы?

Устройство зажужжало.

– Ближайший луч слежения засечен в восьмидесяти километрах к западу. Источник – американский спутник под кодовым номером ST1132P, зарегистрированный на Центральное разведывательное управление. Над нами луч пройдет приблизительно через восемь минут. Обнаружены также несколько лучей, источниками которых являются приборы Легиона подзем…

Артемис едва успел отключить звук. Око действительно было всевидящим – оно даже реагировало на приборы волшебного народца. Надо бы не забыть заблокировать эту функцию. Такая информация, попади она в грязные руки, могла оказаться губительной для волшебного народца.

– В чем дело, юноша? Эта твоя коробка продолжала говорить. Что это еще за Легион?

Артемис пожал плечами.

– Нет денег – нет игры, как любите выражаться вы, американцы. Достаточно одного примера, тем более речь шла о ЦРУ.

– ЦРУ… – едва слышно повторил Спиро. – Эти шпионы подозревают меня в продаже военных секретов. Держу пари, они специально изменили орбиту одного из своих спутников, чтобы проследить за мной!

– Или за мной, – заметил Артемис.

– Возможно, – согласился Спиро. – С каждой секундой ты выглядишь все более опасным.

Арко Олван иронически хмыкнул.

Дворецки проигнорировал эту его реакцию. В конце концов, кто-то из них двоих должен вести себя профессионально.

Спиро вытянул руки и хрустнул суставами пальцев. Артемис невольно поморщился. Он терпеть не мог показухи.

– Итак, у нас восемь минут, так что пора приступать к делу, юноша. Сколько ты хочешь за свою коробочку? – спросил американец.

Но Артемис не слышал его слов. Он еще раз вспомнил о том, как Око чуть не выдало тайну существования волшебного народца.

Из-за простой беспечности он едва не предоставил информацию о своих подземных друзьях человеку, который не замедлил бы воспользоваться ею в корыстных целях.

– Прошу прощения, что вы сказали? – наконец опомнился он.

– Я спросил, сколько ты хочешь за коробочку.

– Во-первых, это не коробочка, а Око, – поправил его Артемис– А во-вторых, оно не продается.

Йон Спиро хрипло вздохнул.

– Не продается? Ты заставил меня пересечь Атлантику, чтобы продемонстрировать какой-то кубик, который не продается? Да что, черт возьми, здесь происходит?

Дворецки сжал пальцы на рукоятке пистолета. Рука Арно Олвана метнулась за спину. Воздух разве что не искрился от напряжения.

Артемис сплел пальцы.

– Мистер Спиро. Йон. Я – не полный идиот и понимаю ценность Ока. Во всем мире не хватит денег, чтобы купить его. Сколько бы вы мне ни предложили, через неделю Око принесет в тысячу раз больше.

– Тогда чего же ты хочешь? – скрипнув зубами, спросил Спиро. – Назови свое предложение, Фаул.

– Мое предложение – двенадцать месяцев. За весьма разумную цену я дам вам отсрочку в год. И пообещаю, что за это время Око не появится на рынке.

Йон Спиро задумчиво покрутил пальцами именной браслет, который сам себе подарил на день рождения.

– То есть ты обещаешь, что в течение года будешь держать свое изобретение в тайне?

– Именно. Вам как раз хватит времени, чтобы скинуть свои акции и купить на эту сумму долю в «Предприятиях Фаула».

– Такой компании не существует! Артемис ухмыльнулся:

– Но скоро она появится.

Дворецки сжал плечо хозяина: не стоило дразнить такого опасного человека, как Йон Спиро.

Однако Спиро не заметил насмешки. Его ум был занят подсчетами, а пальцы перебирали, как четки, звенья браслета.

– Твоя цена? – наконец спросил он.

– Золото. Одна тонна, – ответил наследник семьи Фаулов.

– Немало. А почему не деньги?

– Мне нравится золото, – пожал плечами Артемис. – Оно не обесценивается. Кроме того, названная сумма – жалкие гроши по сравнению с тем, что вам удастся сберечь.

Спиро задумался. Арно Олван не мигая смотрел на Дворецки. Телохранитель Фаула, напротив, вел себя как обычно. Если долго не мигать, глаза начинают слезиться, а в заварушке это очень мешает. Только любители играют в гляделки.

– Меня не устраивают эти условия, – в конце концов промолвил Йон Спиро. – Но твоя игрушка пришлась мне по душе. Пожалуй, я заберу ее с собой.

Грудь Арно Олвана раздулась еще на пару сантиметров.

– Даже если вы заберете Око, – с улыбкой произнес Артемис, – использовать его вы все равно не сможете. Ваши инженеры обломают об него все зубы.

Спиро ответил ему едва заметной презрительной улыбкой.

– Ничего, вставим новые. Они будут возиться над твоей диковинкой дни и ночи, пока не вскроют ее. Возможно, на это уйдет год, два, а может, и больше. Но тебе будет все равно. Там, где ты окажешься.

– Где бы я ни оказался, тайна Ока уйдет со мной. Оно закодировано на мой голос, и код этот – не из легких.

Дворецки слегка согнул колени, готовясь к прыжку.

– Но мы его сломаем. В компании «Майкрочипс» у меня подобрана отличная команда.

– Я очень рад за вас. И все-таки ваша «отличная команда» оставляет желать лучшего. До специалистов «Телефоникса» ей еще расти и расти.

В ярости Спиро вскочил на ноги. Он терпеть не мог этого слова на букву "т". Компания «Телефоникс» была единственной в коммуникационном бизнесе, акции которой ценились выше акций «Майкрочипс».

– О'кей, мой мальчик, ты достаточно повеселился. Настала моя очередь. Мне пора уходить, пока сюда не добрался этот чертов спутник, но я оставляю вместо себя мистера Олвана. – Он похлопал телохранителя по плечу. – Ты знаешь, что нужно делать.

Олван кивнул. Он знал, что нужно делать. И с нетерпением ждал момента, когда ему можно будет «вступить в переговоры».

События начинали выходить из-под контроля, поэтому Артемис впервые с начала встречи совершенно забыл о будущем обеде и постарался полностью сосредоточиться на происходящем.

– Мистер Спиро, – миролюбиво произнес он. – Неужели вы настроены так серьезно? Мы же находимся в общественном месте в окружении обычных граждан. Кроме того, ваш человек не может состязаться с Дворецки. Если вы не оставите своих абсурдных угроз, я буду вынужден взять назад свое предложение и выбросить Око на рынок незамедлительно.

Спиро оперся руками о стол и слегка наклонился вперед.

– Послушай, мой малыш, – прошептал он. – Ты мне нравишься. Правда-правда. Через пару лет ты мог бы стать похожим на меня. Но приходилось ли тебе когда-нибудь приставлять пистолет к голове другого человека и нажимать на курок? Артемис не ответил.

– Что, кишка тонка? – хмыкнул Спиро. – Я так и думал. А иногда это все, чтотребуется. Мужество. Именно его тебе и не хватает.

Артемис даже не знал, что сказать, и случалось такое всего лишь во второй раз с тех пор, как ему исполнилось пять лет. Но воцарившуюся тишину нарушил Дворецки. Кто-кто, а он привык иметь дело с угрозами.

– Мистер Спиро, не пытайтесь блефовать, – сказал он. – Я сломаю вашего Олвана, как сухую ветку. И мы с вами останемся один на один. Можете мне поверить: вам этого совсем не хочется.

Спиро обнажил в слащавой улыбке желтые от никотина зубы.

– Один на один? О, как бы не так…

И тут Дворецки почувствовал, что сама земля уходит из-под его ног. Примерно так же чувствует себя человек, который вдруг обнаружил, что на его груди танцует добрая дюжина красных точек от лазерных прицелов. Они попали в ловушку. Каким-то образом Спиро удалось перехитрить Артемиса.

– Эй, Фаул! – насмешливо окликнул американец. – Что-то тебе твой обед никак не несут.

Именно в этот момент Артемис до конца осознал серьезность ситуации.

Все произошло в мгновение ока. Спиро щелкнул пальцами, и все клиенты «Ле Плавника» разом вытащили оружие. Теперь восьмидесятилетняя старушка, которую некоторое время назад рассматривал Дворецки, выглядела куда страшнее – в ее крошечном кулачке был зажат громадный револьвер. Из кухни вынырнули двое официантов с автоматами наперевес. Дворецки даже не успел выдохнуть.

Спиро опрокинул солонку.

– Шах и мат, мой мальчик. Игра закончена.

Артемис попытался собраться. Он должен был найти выход. Выход всегда есть. Всегда, но не сейчас. Он совершил ошибку. Возможно, смертельную. Никому еще не удавалось перехитрить Артемиса Фаула. Но иногда первый проигрыш становится последним.

– Что ж, – продолжил Спиро, убирая Око в карман, – а теперь мне и в самом деле пора, пока не объявился тот спутник, о котором ты меня предупреждал. И этот твой Легион… Кстати, никогда не слышал о таком подразделении. Но ничего, когда я заставлю эту штуковину работать, оно очень пожалеет, что влезло в мои дела. Как всегда, с тобой было приятно иметь дело.

Приблизившись к двери, Спиро обернулся и подмигнул телохранителю:

– У тебя есть три минуты, Арно. Мечты сбываются, да? Ты будешь человеком, убравшим великого Дворецки. – Он не удержался и еще раз взглянул на Артемиса. – Кстати, Артемис – это ведь по-гречески Артемида, если не ошибаюсь? Подумать только, назвать парня девчоночьим именем…

С этими словами он вышел из ресторана и смешался с разношерстной толпой туристов на улице.

Старушка услужливо прикрыла за ним дверь. Щелчок закрывающегося замка громким эхом разнесся по ресторану.

Воспользовавшись моментом, Артемис решил перехватить инициативу.

– Итак, дамы и господа, – сказал он, стараясь не смотреть в черные отверстия окружающих его стволов, – думаю, мы сможем договориться…

– Нет, Артемис! Молчи!

Прошло целых несколько секунд, прежде чем мозг Артемиса осознал тот факт, что Дворецки посмел перебить его, своего хозяина. Причем в достаточно грубой форме.

– Что-что?..

Дворецки закрыл рот хозяина ладонью.

– Замолчите, Артемис, сэр, – повторил он. – Эти люди – профессионалы, и торговаться с ними бессмысленно.

Олван покрутил головой, разминая шейные мускулы.

– Вот тут ты прав, Дворецки. Мы здесь для того, чтобы убить вас. Как только Артемис позвонил мистеру Спиро, мы начали внедрять в ресторан своих людей. Не могу поверить, что ты попался на такой простой фокус. Видимо, стареешь, а?

Дворецки тоже не мог в это поверить. Обычно он несколько недель проверял место встречи, прежде чем дать добро. Возможно, он действительно постарел, но похоже, больше постареть ему не придется..

– Ладно, Олван, – сказал он, вытягивая перед собой руки и показывая, что его ладони пусты. – Ты и я. Один на один.

– Как благородно. Это что, так заведено у вас в Азии? Или откуда ты там? А вот у нас заведено по-другому. Ты, наверное, совсем свихнулся, если решил, что я дам тебе хоть один шанс выбраться отсюда. Я стреляю. Ты умираешь. Никаких дуэлей.

Олван лениво опустил руку к поясу. А куда спешить? Одно неосторожное движение Дворецки – и дюжина пуль поразит цель.

Мозг Артемиса словно бы отключился. Раньше Фаул-младший никогда не испытывал недостатка в идеях. Но это было раньше. «Сейчас я умру, – подумал он. – Нет, я не верю в это.»

Однако Дворецки продолжал что-то говорить, и Артемис на всякий случай решил послушать.

– Каждый охотник желает знать, где сидит фазан, – отчетливо произнес телохранитель.

Олван навинчивал глушитель на ствол керамического пистолета.

– Что ты там мелешь? Какой еще фазан? Неужели великий Дворецки спятил? Ха, вот я своим парням расскажу!

– Фазан? – задумчиво произнесла старушка – Где-то я слышала об охотнике и фазане…

Артемис тоже слышал о них Эта фраза была кодом, который приводил в действие звуковую гранату, прикрепленную на магните к нижней поверхности стола. Одна из мер безопасности, разработанных Дворецки. Не хватало только одного слова, чтобы код сработал, граната взорвалась и мощная звуковая волна пронеслась по ресторану, выбивая окна и разрывая барабанные перепонки. Не будет ни огня, ни дыма, но любой человек в радиусе десяти метров, не успевший заткнуть уши, будет выведен из строя через доли секунды. Еще одно слово, и…

Старушка почесала затылок стволом револьвера.

– Каждый охотник желает знать, где сидит фазан… А, вспомнила! Это мне еще в монастыре рассказывали, когда я туда в школу ходила. Так легче запомнить цвета. Каждый – это красный. Охотник – это оранжевый, и так далее, по цветам. Это же радуга! «Радуга». Последнее кодовое слово. Артемис очень вовремя вспомнил, что нужно приоткрыть рот. Звуковая волна раздробила бы сжатые зубы, как стекло.

Граната взорвалась, расшвыряв людей по залу, словно каких-нибудь кукол. Некоторым повезло больше, и они врезались в тонкие перегородки, пробив их насквозь и тем самым смягчив свое падение. Другим повезло меньше, потому что на их пути стояли сложенные из полых каменных блоков стены. Что-то сломалось. Явно не блоки.

Артемис не пострадал, потому что приземлился прямо в медвежьи объятия Дворецки, – прижавшись спиной к прочной дверной коробке, телохранитель ловко поймал летевшего на него мальчика. В отличие от наемных убийц Артемис и его слуга ничего себе не сломали. Кроме того, их зубы остались целыми, а защитные губки-фильтры вовремя среагировали, защитив барабанные перепонки.

Выждав, пока все стихнет, Дворецки поднял голову и осмотрел зал. Все убийцы валялись на полу, прижимая ладони к ушам. По меньшей мере еще несколько дней в глазах у них будет все двоиться… Верный слуга достал из наплечной кобуры свой любимый «Зиг Зауэр».

– Оставайтесь здесь, сэр, – приказал он. – А я пока проверю кухню.

Артемис сел на стул и несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь прийти в себя. В воздухе висела пыль, отовсюду доносились стоны, но Дворецки снова спас его, Артемиса, жизнь – уже в который раз. Кроме того, еще не все потеряно. Возможно, им удастся перехватить Спиро, прежде чем тот покинет страну. У Дворецки был знакомый в аэропорту «Хитроу» – бывший «зеленый берет» Сид Коммонс. Некогда они с Дворецки работали телохранителями в Монте-Карло…

Чья-то огромная фигура закрыла солнце. Это был вернувшийся с осмотра местности Дворецки. Артемис еще раз глубоко вздохнул, почувствовав прилив необычайной благодарности к своему слуге.

– Дворецки, – сказал он, – напомни мне, мы обязательно должны поговорить о том, чтобы повысить тебе зарплату…

Но это был вовсе не Дворецки. Это был Арно Олван. И на его левой ладони лежали два конуса из желтоватой пенки.

– Затычки, – процедил он сквозь сломанные зубы. – Всегда вставляю их перед боем. Очень предусмотрительно с моей стороны, правда?

В правой руке Олван держал пистолет с глушителем.

– Сначала ты, – сказал он. – Потом громила.

Арно Олван взвел пистолет, прицелился и выстрелил.

Глава 2 ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

Артемис совершенно случайно обнаружил лучи слежения, испускаемые приборами Легиона подземной полиции, – параметры поиска были заданы настолько неконкретно, что кубик исследовал как космос, так и недра Земли. И это имело далеко идущие последствия.

Тем временем глубоко-глубоко под землей силы полиции волшебного народца разбирались с последствиями восстания гоблинов. С попытки вооруженного переворота прошло почти три месяца, многие зачинщики уже сидели за решеткой, и все равно в многочисленных туннелях, окружающих город, еще скрывались вооруженные «тупорылами» гоблины из преступной триады Б'ва Келл.

Однако вот-вот должен был начаться туристический сезон, поэтому в операции «Зачистка» был задействован каждый свободный офицер Подземной полиции. Совету совсем не хотелось, чтобы туристы истратили все свое отложенное на отпуск золото в Атлантиде – в конце концов, доходы от туризма составляли восемнадцать процентов городского бюджета.

Капитан Малой также разделила судьбу всех свободных офицеров, хотя в Корпусе она обычно занималась тем, что ловила подземных жителей, пробравшихся на поверхность без визы (очень ответственная работа: если хотя бы кто-то из волшебного народца попадет в руки вершков, Гавань разом перестанет быть безопасной гаванью). Но сейчас начальство было настроено крайне серьезно: Совет не успокоится, пока последний гоблин, хоть как-то связанный с преступной триадой Б'ва Келл, не очутится в уютной, надежной камере «Гоблинской тишины».

Так что Элфи, как и все прочие офицеры Легиона, была отправлена на улицы.

Как правило, попадалась всякая мелюзга. Вот, например, сегодня. Хозяин одной из закусочных, специализирующихся на деликатесах из насекомых, явился утром на работу и обнаружил прямо посреди зала четырех громко храпящих гоблинов. Вломившись накануне вечером в закусочную, гоблины так набили свои животы, что, по-видимому, были даже не в силах уползти, а потому заснули прямо на месте преступления.

Им еще повезло, что Элфи подоспела вовремя: владелец ресторанчика уже собирался опустить чешуйчатую четверку во фритюрницу.

В операции «Зачистка» партнером Элфи оказался капрал Шкряб Келп – младший брат знаменитого капитана Трубы Келпа, одного из лучших и наиболее славных офицеров полиции. Однако Шкряб, в отличие от своего старшего брата, большим мужеством не отличался.

– Чуть ноготь не сорвал, когда надевал эти дурацкие рукавичники на последнего гоблина, – пожаловался Шкряб, посасывая большой палец.

– Больно, наверное… – откликнулась Элфи, честно постаравшись сделать вид, будто и правда сочувствует.

Засунув хулиганов в фургон, они направились по главной дороге к Полис-Плаза, в штаб-квартиру Легиона. Кстати говоря, фургон был «неуставным». За время своей недолговечной революции гангстеры Б'ва Келл умудрились сжечь столько полицейских машин, что Легион был вынужден реквизировать все транспортные средства, пригодные для перевозки заключенных. Элфи достался фургон, с которого раньше торговали пиццей. Работавшие в полицейском гараже гномы заварили откидной люк сбоку, удалили установленные внутри жаровни и нарисовали спреем на борту громадный желудь, эмблему Легиона. С чем они так и не смогли справиться, так это с запахом.

Шкряб внимательно осматривал сломанный ноготь.

– У этих рукавичников слишком острые кромки. Наверное, мне стоит подать жалобу.

Элфи сосредоточилась на дороге, хотя управлять фургоном было совсем не обязательно – он сам шел по магнополосе. Шкряб любил подавать жалобы, просто обожал писать всякие бумажки. Младший брат Трубы придирался ко всем и вся, кроме себя самого. Но в данном случае он был не прав: у вакуумных рукавичников (то же самое, что наручники, только как рукавицы) не было острых кромок. Если бы такие кромки были, гоблин, к примеру, мог бы проковырять дыру в одной из рукавиц и тем самым обеспечить к руке доступ кислорода. Вряд ли кому-нибудь захочется перевозить в салоне гоблинов, способных метать шаровые молнии.

– Знаю, многие сочтут это мелкой придиркой. Подумать только, жаловаться по поводу какого-то заусенца! Но разве я хоть когда-нибудь придирался?

– Ты? О, никогда! Шкряб важно надулся:

– В конце концов, кто, как не я, осмелился встать на пути самого Дворецки! Единственный из первого взвода Быстрого реагирования!

Элфи громко застонала. Ей очень не хотелось уже в который раз выслушивать историю схватки с коварным и опасным Артемисом Фаулом – с каждым новым пересказом эта повесть становилась все длинней и обрастала все более фантастическими подробностями. На самом деле той ночью Дворецки отпустил Шкряба целым и невредимым потому, что капрал Келп был самой мелкой рыбешкой из попавшего в плен взвода.

Шкряб пропустил ее скорбный стон мимо ушей.

– О, я отлично все помню, – возвестил он напыщенно. – Ночь была темной…

И тут, словно его слова обладали некой магической силой, во всем городе погас свет.

Отключилось питание дороги, и фургон остановился на центральной полосе замершего шоссе.

– Это… Это ведь не я, правда? – испуганно прошептал Шкряб.

Элфи не ответила, так как уже выскакивала из кабины. Над ее головой постепенно погружались во мрак световые полосы, имитирующие синий небосвод. Но прежде чем свет погас совсем, Элфи успела оглянуться в сторону Северного туннеля. Ее опасения сбылись: дверь туннеля спускалась, а по ее нижней кромке бегали аварийные огни. Шестьдесят метров непробиваемой стали отделяли теперь Гавань от внешнего мира. Такие же двери опускались во всех стратегически важных проездах города. Изоляция. Существовали только три причины, по которым Совет мог санкционировать полную изоляцию города: наводнение, карантин или… на территорию вторглись вершки.

Элфи быстро осмотрелась по сторонам. Никто не тонул, да и больным никто вроде не выглядел. Значит, пришли люди. Похоже, сбывался худший из кошмаров волшебного народца.

Постепенно стало зажигаться аварийное освещение. Мягкое белое сияние солнечных полос сменилось зловещим оранжевым свечением. Сейчас магнитное покрытие дороги передаст всем служебным машинам импульс энергии, достаточный, чтобы добраться до ближайшей станции.

Обычным жителям повезло меньше. Они будут вынуждены добираться домой пешком. Сотнями они вылезали из машин и от испуга не пытались даже возмущаться. Это придет потом.

– Капитан Малой! Элфи!

Кричал Шкряб. Наверняка опять собирался на кого-то нажаловаться.

– Капрал, – строго произнесла она, поворачиваясь к фургону, – не время паниковать. Мы должны подавать пример…

Однако наставления разом застряли в ее горле, когда Элфи увидела, что происходит с фургоном. Все полицейские машины уже должны были получить десятиминутный импульс энергии, чтобы доставить груз в безопасное место. Той же энергии хватило бы на подпитку вакуумных рукавичников. Но Элфи и Шкряб использовали не служебную полицейскую машину, а потому питания им не досталось. Гоблины каким-то образом почувствовали это и сейчас пытались прожечь стенки фургона.

Из кабины вывалился Шкряб в почерневшем от сажи шлеме.

– Они расплавили рукавичники и уже взрывают дверь, – хрипло прокричал он, отбегая на безопасное расстояние.

Гоблины. Этакая шутка эволюции: взяли самую тупую на планете тварь и наделили ее способностью порождать огонь. Но гномы-техники учли способности гоблинов и обшили борта фургона дополнительными стальными щитами, так что гоблины скорее захлебнутся в расплавленном металле, чем пробьются наружу. Не самая приятная смерть даже для огнеупорных тварей.

Элфи включила усилитель шлема.

– Эй, в фургоне! Немедленно прекратить огонь! Или хотите свариться заживо?

В течение нескольких секунд из всех щелей машины валил дым. Затем фургон покачнулся, и к решетке прижалась змеиная морда с высунутым раздвоенным языком.

– Считаешь нас совсем дураками, эльфийка? Да мы прожжем эту гору мусора насквозь…

Сделав пару шагов вперед, Элфи увеличила громкость динамика.

– А теперь послушай меня, гоблин. Вы абсолютно тупые твари, признай этот факт и давай перейдем к решению вопроса. Если вы продолжите метать шаровые молнии, крыша и борта машины расплавятся и устроят вам такой душ, который вы до скончания жизни не забудете. Возможно, вы огнеупорны, но долго ли вы протянете в ванне из расплавленного металла?

Гоблин задумался, облизывая лишенные век глаза.

– Ты все врешь, эльфийка! Очень скоро мы проделаем дыру в этой ржавой телеге, а потом разберемся с тобой!

Гоблины возобновили атаку. Борта фургона начали выгибаться и коробиться.

– Пожалуй, не стоит волноваться, – с безопасного расстояния окликнул ее Шкряб. – Огнетушители их мигом успокоят.

– Успокоили бы, – поправила Элфи. – Если бы не были замкнуты на основную систему питания, которая в данный момент не работает.

Каждый фургон, торгующий горячей пищей, должен был соответствовать строжайшим правилам пожарной безопасности, иначе его колесам не разрешили бы даже коснуться поверхности дороги. Именно поэтому в машине были установлены пенные огнетушители, способные всего за несколько секунд заполнить салон огнестойкой пеной. Одним из преимуществ этих огнетушителей являлась способность пены затвердевать при контакте с воздухом, одним из недостатков – питание от дорожной энергетической сети. Нет питания – нет пены.

Элфи достала из кобуры свой «Нейтрино-2000».

– Придется включать огнетушители вручную.

Капитан Малой опустила забрало шлема и поднялась в кабину фургона. Даже при том, что микроволокна полицейского комбинезона были предназначены поглощать избыточное тепло, она старалась двигаться как можно более осторожно. На микроволокна надейся, но сам не плошай.

Гоблины лежали на спинах и посылали молнию за молнией в металлическую крышу фургона.

– Так, ребята, а теперь закончили развлекаться! – приказала она, просовывая бластер сквозь решетку.

Трое гоблинов решили не обращать на нее внимания, но один, вероятно главарь, повернул чешуйчатую морду к решетке и возв плавящемся фургоне под прицелом офицера полиции.

– Я же сказала, сейчас все узнаешь! – рявкнула Элфи и дернула трос, срывая скобу огнетушителя.

Восемьсот килограммов огнестойкой пены вырвались наружу со скоростью более двухсот миль в час. Наверное, не стоит и говорить, что все шаровые молнии мигом погасли. Быстро твердеющая пена прижала гоблинов к полу, а их вожака так притиснуло к решетке, что Элфи могла даже прочесть татуировки на его глазных яблоках. «Низабуду» – гласила одна, «Мать радную» – завершала другая. С орфографией у гоблина были большие проблемы.

– Ой!.. – воскликнул гоблинский вожак скорее от удивления, чем от боли, но больше ничего сказать не успел: его пасть мигом забила пена.

– Не волнуйся, – успокоила его Элфи. – Пена пористая, так что дышать ты сможешь. К тому же она абсолютно огнестойкая. В общем, приятного аппетита.

Когда Элфи вылезла из кабины, Шкряб по-прежнему разглядывал свой сломанный ноготь. Сняв шлем, Элфи рукавом комбинезона стерла с забрала шлема черную сажу. Вообще-то сажа не должна была прилипать к забралу – может, пора обновить покрытие?

– Все в порядке? – спросил Шкряб.

– Да, капрал. Все в порядке. Но только не твоими стараниями.

– Я прикрывал тебе спину, капитан, – тут же пояснил Шкряб, приняв обиженный вид. – А вдруг на нас напали бы сзади?

У Шкряба на все была готова отговорка. Но ничего, с ним можно разобраться и потом, а сейчас нужно как можно быстрее добраться до Полис-Плаза и выяснить, с чего бы это Совет решил закрыть город.

– Думаю, нам следует вернуться в штаб-квартиру, – предложил Шкряб. – Если на нас действительно напали вершки, парни из разведывательного отдела наверняка захотят побеседовать со мной. Ну, ты же знаешь, я один остался на ногах после того столкновения с Дворецки…

– Думаю, это мне следует вернуться в штаб-квартиру, – перебила его Элфи. – А ты подежуришь здесь и присмотришь за подозреваемыми, пока не включат питание. Справишься? Или этот твой сломанный ноготь полностью вывел тебя из строя?

Мокрые от пота рыжеватые волосы Элфи воинственно торчали во все стороны, а круглые карие глаза как будто подначивали: «Попробуй только возразить мне, капрал».

– Конечно, Элфи… капитан. Можешь на меня положиться. Все под контролем.

«Что-то я сомневаюсь», – подумала Элфи и побежала в сторону Полис-Плаза.

В городе царил хаос. Все жители вывалили на улицы и в полном изумлении таращились на застывшие машины и отключившиеся приборы. Для некоторых представителей волшебного народца (тех, что помоложе) отключение мобильных телефонов стало невосполнимой утратой. Они сидели на тротуарах и тихонько плакали.

Штаб-квартира полиции привлекала любопытных, как лампа – мотыльков. Это здание осталось одним из немногих освещенных домов в городе. Больницы и машины «скорой помощи» были оборудованы аварийными источниками питания, но из правительственных зданий снабжалась энергией только штаб-квартира Легиона.

Элфи с трудом пробилась сквозь толпу в вестибюль. Очередь, выстроившаяся в отдел по контактам с общественностью, спускалась по лестнице и даже выходила на улицу. Сегодня всех интересовал только один вопрос: что случилось с энергией?

Тот же самый вопрос был готов сорваться с губ Элфи, вбежавшей в комнату для оперативных совещаний, но капитан вовремя прикусила язык. В зале уже собрались все капитаны Легиона, также тут присутствовали трое майоров, отвечающих за три основных подразделения полиции, и все семеро членов городского Совета.

– А-а-а! – воскликнул председатель Совета Кахартес– Вот и наша капитан Малой. Только вас и ждем.

– Я использовала гражданскую машину, не оборудованную аварийным питанием, поэтому… – начала объяснять Элфи.

Кахартес поправил форменную остроконечную шляпу.

– Сейчас не время для извинений, капитан. Господин Жеребкинс наотрез отказался начинать брифинг без вас.

Элфи заняла место за столом капитанов рядом с Трубой Келпом.

– Шкряб в порядке? – тихонько спросил он.

– Повредил палец. Труба закатил глаза:

– Значит, следует ждать очередную жалобу…

Кентавр Жеребкинс вошел в комнату, прижимая к груди стопку компьютерных дисков. Жеребкинс был техническим гением Легиона, и только благодаря его техническим усовершенствованиям вершкам до сих пор не удалось обнаружить подземное убежище волшебного народца. Но, похоже, что-то изменилось.

Кентавр привычным движением установил диски в рабочую систему и открыл несколько окон на плазменных экранах, развешанных по всей комнате. Экраны отобразили замысловатые алгоритмы и всевозможные волновые спектры.

Жеребкинс громко откашлялся.

– Итак, вы, наверное, все уже поняли, – возвестил кентавр. – Именно поэтому я и посоветовал председателю Кахартесу объявить чрезвычайное положение.

Майор Крут яростно затянулся незажженной грибной сигарой.

– Жеребкинс, я скорее всего выражу общее мнение, если скажу, что вижу только какие-то черточки и закорючки. Ты, конечно, очень умная лошадь и чудесно разбираешься в этой абракадабре, но, пожалуйста, объясни все нам, дуракам, на простом гномьем языке.

Жеребкинс устало вздохнул:

– Хорошо. Если говорить просто. Совсем просто. Нас засекли. Я доходчиво объяснил?

Судя по тому, что в комнате воцарилась зловещая тишина, объяснить доходчивее было сложно. Словечко «засекли» использовалось в военно-морском флоте со стародавних времен, когда наиболее эффективным средством обнаружения считался гидролокатор. «Засечь» – увидеть на экране цель. Кто-то из вершков прознал о существовании волшебного народца.

Крут первым обрел дар речи:

– Засекли? И кто же нас засек? Жеребкинс пожал плечами:

– Не знаю. Сигнал длился всего несколько секунд. Характеристики, как и источник сигнала, определить не удалось.

– Что им стало известно?

– Достаточно много. Все относящееся к Северной Европе. Места расположения терминалов, охранных датчиков, камер слежения. Более того, враг умудрился скачать с наших устройств всю записанную ими информацию.

Положение было поистине катастрофическим. Всего за несколько секунд неведомый враг каким-то образом заполучил все данные, связанные с пребыванием волшебного народца в Северной Европе.

– Это были вершки или инопланетяне? – спросила Элфи.

Жеребкинс ткнул пальцем в цифровое изображение луча.

– Точно сказать не могу. Если это были вершки, значит, они разработали нечто совершенно новое. Насколько я знаю, никто из верхних жителей не обладал такими технологиями и не занимался их разработкой. Устройство читало нас как открытую книгу, сквозь мои коды безопасности враг прошел так, словно их не было вовсе.

Кахартес снял остроконечную форменную шляпу и вытер лоб. В такой ситуации не до официоза.

– И чем все это грозит волшебному народцу?

– Трудно сказать. Есть два варианта развития событий: благоприятный и неблагоприятный. Наш таинственный гость может узнать все о нашей цивилизации, когда ему заблагорассудится, и поступить с ней так, как ему заблагорассудится.

– А при благоприятном развитии событий?

Жеребкинс глубоко вздохнул.

– Председатель, я описал именно благоприятный вариант.

Майор Крут вызвал Элфи в свой кабинет. В помещении страшно воняло сигарами, несмотря на встроенный в письменный стол очиститель воздуха. Жеребкинс уже был здесь, и его пальцы быстро бегали по клавиатуре компьютера майора.

– Луч исходил из Лондона, – сказал кентавр. – И то нам сильно повезло. Мы знаем это только благодаря тому, что я в тот момент случайно посмотрел на монитор. – Кентавр отошел от клавиатуры и покачал головой. – Невероятно. Какая-то гибридная технология. Почти в точности повторяет наши ионные системы, за исключением пары-другой незначительных деталей.

– Меня сейчас не волнует, как это было сделано, – перебил его Крут. – Меня больше интересует, кто за всем этим стоит.

– Что от меня требуется, сэр? – спросила Элфи.

Крут встал из-за стола и подошел к выведенной на плазменный экран карте Лондона.

– Ты должна взять все необходимое для спецоперации оборудование и подняться на поверхность. Там ты затаишься и будешь ждать. Если нас снова попытаются засечь, я хочу, чтобы наверху был наготове надежный офицер Легиона. Мы не можем записать сигнал, но его направление мы легко проследим. Как только луч снова появится на наших экранах, мы сообщим тебе координаты и план действий.

Элфи кивнула:

– Когда ожидается очередной экспресс? «Экспрессом» офицеры Легиона иногда называли выбросы магмы, на волнах которой они взлетали к поверхности Земли в титановых капсулах. А подобные полеты, в которых почти все зависело от интуиции и мастерства пилота, назывались «прокатиться на экспрессе».

– Не повезло, к сожалению, – ответил Жеребкинс. – В ближайшие два дня экспрессов не будет. Придется лететь на шаттле.

– А как же чрезвычайное положение?

– Я возобновил подачу энергии к шахте под Стоунхенджем, и спутниковая сеть тоже работает. Ничего не попишешь, придется рискнуть. Ты обязана попасть на поверхность. От этого зависит будущее нашей цивилизации. Кстати, будь постоянно на связи.

Элфи ощутила на плечах знакомый груз ответственности. Последнее время «будущее нашей цивилизации» поминалось все чаще и чаще.

Глава 3 ИГРЫ СО ЛЬДОМ

Звуковая волна от взрыва гранаты Дворецки вынесла дверь на кухню и разбросала кухонную утварь из нержавеющей стали, как палую листву. Аквариум разбился, каменные плиты пола залило водой, засыпало битым стеклом и удивленными омарами, которые сейчас копошились среди мусора, высоко подняв клешни.

Связанные и промокшие, но тем не менее живые служащие ресторана лежали на полу. Дворецки не стал их развязывать. В данный момент ему только истерик не хватало. Ничего страшного, пусть полежат, пока он не устранит все возможные источники опасности.

Зашевелилась застрявшая в тонкой перегородке старушка. Телохранитель внимательно посмотрел на нее, однако, судя по упершимся в кончик носа глазам, старушку сейчас ничего не интересовало. И все же на всякий случай Дворецки вытащил из ее безвольной руки пистолет и опустил себе в карман. Осторожность никогда не помешает – он не раз убеждался в справедливости этой поговорки. Если бы мадам Ко, наставница Дворецки, увидела сегодня своего любимого ученика, прости-прощай его выпускная татуировка.

На кухне все было чисто, но что-то по-прежнему беспокоило верного слугу. Внутри Дворецки как будто скрежетали друг о друга два сломанных конца кости – это давал знать о себе инстинкт настоящего солдата, о чем-то предостерегающий. И снова Дворецки вспомнил мадам Ко, своего сэнсэя: «Основной функцией телохранителя является защита патрона. Патрона нельзя застрелить, когда вы заслоняете его своим телом». Мадам Ко всегда называла работодателей патронами. Он – патрон, вы – телохранитель, и этим сказано все.

Дворецки задумался, почему именно сейчас ему в голову пришла эта мысль. Почему именно она – из сотен других, вбитых в его голову мадам Ко? Ответ был очевиден. Он нарушил главное правило телохранителя, оставив своего патрона без защиты. Второе правило всех телохранителей («нельзя допускать развития эмоциональной привязанности к патрону») тоже не очень-то им соблюдалось. Дворецки слишком сильно привязался к Артемису, и это начинало сказываться на его способности правильно оценивать ситуацию.

Он представил перед собой мадам Ко, так похожую (если не считать комбинезона цвета хаки) на миллионы других японских домохозяек. Но сколько из этих домохозяек могли нанести удар ребром ладони столь стремительно, что воздух аж свистел? «Стыдись, Дворецки. Ты позоришь свою профессию, свое имя. С твоими талантами тебе лучше было пойти в сапожники. Твой патрон уже нейтрализован».

Дворецки двигался как во сне. Воздух словно сковывал его движения, мешал бежать. Выбитая дверь, ведущая в зал, была так далеко… Слишком поздно он понял, что именно не давало ему покоя. Арно Олван был профессионалом. Возможно, тщеславным, что в среде телохранителей считалось одним из главных грехов, но тем не менее профессионалом. А профессионалы, если существует хоть малейшая опасность перестрелки, всегда вставляют в уши затычки.

Ноги скользили по каменным плитам, и Дворецки, наклонившись вперед, что было сил вжимал в пол резиновые подошвы ботинок. Его уши уловили доносившиеся из зала колебания воздуха. Разговор. Артемис с кем-то говорит. Наверняка с Арно Олваном. А значит, он, Дворецки, уже опоздал.

Телохранитель вылетел из кухни со скоростью, которой не постыдился бы и олимпийский чемпион. Мозг, сияв изображение с сетчатки глаза, сразу начал подсчитывать шансы. Олван уже нажимал на курок. Этому невозможно было помешать. Оставался только один выход. И Дворецки, не колеблясь ни доли секунды, прыгнул.

В правой руке Олван держал пистолет с глушителем.

– Сначала ты, – сказал он. – Потом громила.

Арно Олван взвел пистолет, прицелился и выстрелил.

Дворецки появился словно ниоткуда, казалось, он заполнил собой весь зал, встав на пути пули. Если бы выстрел был произведен с большего расстояния, пуленепробиваемый жилет из кевлара выдержал бы удар, однако при выстреле в упор покрытая тефлоном пуля прошла сквозь жилет, как раскаленная кочерга сквозь снег, и вонзилась в тело Дворецки ровно на сантиметр ниже сердца. Тем не менее рана была смертельной. И на этот раз не было рядом капитана Малой, которая могла бы спасти Дворецки своей целительной магией.

Инерция, усиленная ударом пули, бросила Дворецки на Артемиса и прижала мальчика к тележке для десерта. Из-под громадного телохранителя торчал только мокасин «Армани», принадлежавший Артемису.

Дыхание Дворецки стало прерывистым, зрение затуманилось, однако верный слуга еще жил. Его мозговые функции быстро угасали, и только одна-единственная мысль преследовала умирающего Дворецки: во что бы то ни стало защитить патрона.

Арно Олван удивленно вздохнул, и Дворецки, ориентируясь на звук, вскинул свой пистолет и шесть раз подряд нажал на курок. Ствол задергался, посылая пули во все стороны, – если бы Дворецки мог видеть, то сгорел бы на месте от стыда за такой непрофессионализм. Впрочем, одна из пуль почти попала в цель – чиркнула по виску Олвана. Олван покачнулся, словно его ударили громадным молотом, и, потеряв сознание, присоединился к остальным членам своей команды, то есть рухнул на пол.

Стараясь не обращать внимания на страшную боль, что пульсировала в груди и разрывала все внутренности, Дворецки прислушался. Вроде бы тихо, лишь омары продолжали копошиться на каменных плитах, постукивая своими клешнями. И если бы одному из омаров взбрело в голову напасть, Артемису пришлось бы обороняться самостоятельно.

Ну а он, Дворецки, больше ничего сделать не мог, так что либо Артемис сейчас в безопасности, либо… Так или иначе, Дворецки был не в состоянии и дальше выполнять условия своего контракта. Как ни странно, осознав это, он сразу успокоился. Груз ответственности свалился с его плеч. Теперь Дворецки принадлежал себе, и только себе, пусть даже жить ему оставалось всего несколько секунд. В любом случае Артемис приходился ему не просто патроном, он был частью его жизни. Его единственным настоящим другом. Мадам Ко вряд ли одобрила бы эти мысли Дворецки, но сейчас даже она не в силах была что-либо изменить. Приближалась смерть.

Артемис ненавидел десерт. А сейчас он оказался погребенным под слоем эклеров, творожных тортов и пирожных со взбитыми сливками. Костюм был безвозвратно испорчен. Конечно, такие мысли приходили в голову Артемиса только потому, что он старался не думать о том, что произошло. Впрочем, трудно было не замечать лежащего на тебе двухсотфунтового тела.

К счастью для Артемиса, удар бросил его на вторую полку тележки, тогда как Дворецки обрушился на верхнюю полку, где было выставлено мороженое. Падение Артемиса существенно смягчило шварцвальдское печенье, однако врачу показаться все же стоило. Кстати, и Дворецки тоже не помешало бы обследоваться, хотя слуга обладал телосложением тролля.

Артемис попробовал выбраться из-под тяжеленного тела Дворецки, с отвращением ощущая, как под руками лопаются пирожные, стреляя во все стороны мерзкими кремовыми струйками.

– Честное слово, Дворецки, – проворчал Артемис. – Отныне я буду более осторожен в выборе деловых партнеров. Не проходит и дня, чтобы мы не стали жертвами чьего-нибудь заговора.

Увидев на полу ресторана бесчувственного Арно Олвана, Артемис немного успокоился.

– Ну что ж, еще один злодей наказан, – усмехнулся он. – Отличный выстрел, Дворецки, как всегда впрочем. Кстати, вот еще что: я решил на все будущие деловые встречи надевать пуленепробиваемый жилет. Это несколько облегчит твою работу, верно?

И тут Артемис увидел рубашку Дворецки. Это зрелище выбило весь воздух из груди мальчика, как будто его ударили здоровенной невидимой кувалдой. Из дыры в рубашке телохранителя сочилась густая кровь

– Дворецки, ты ранен! В тебя попала пуля. А как же кевлар?

Телохранитель не ответил. Впрочем, этого и не требовалось. Артемис разбирался в науке не хуже большинства ядерных физиков. Честно говоря, под псевдонимом Эмц Квадратт он частенько выступал в Интернете с лекциями. Очевидно, скорость пули была столь велика, что жилет не выдержал. А может, пуля вдобавок была покрыта тефлоном, что увеличивало ее убойную силу.

Какая-то часть Артемиса хотела броситься к Дворецки, обнять его и разрыдаться, как над умирающим братом. Однако Артемис подавил в себе этот порыв. Слезами горю не поможешь, сейчас нужно было что-то придумать, причем как можно быстрее.

Ход его мыслей был нарушен голосом Дворецки.

– Сэр, Артемис… это вы? – задыхаясь, прошептал верный телохранитель.

– Да, это я, – дрожащим голосом откликнулся Артемис.

– Не волнуйтесь, сэр, Джульетта защитит вас. Все будет в порядке.

– Ничего не говори, Дворецки. И не шевелись. Рана не из тяжелых, я…

Дворецки издал некий полусмешок-полувсхлип. На большее он сейчас был не способен.

– Ну хорошо, рана тяжелая, но я что-нибудь придумаю. Только лежи и не шевелись.

Из последних сил Дворецки поднял руку.

– Прощайте, сэр, Артемис.. – промолвил он. – Мой друг.

Артемис взял Дворецки за руку. Слезы текли по его щекам, он уже не мог сдерживаться.

– Прощай, Дворецки.

Взгляд ничего не видящих глаз евразийца был почти умиротворенным.

– Сэр, на самом деле меня зовут… Домовой.

Дворецки – это была только фамилия телохранителя, а вот свое имя он никогда никому не открывал. «Никогда не говорите свои имена патронам» – это было еще одно непреложное правило телохранителей, которых готовили в академии мадам Ко. Таким образом между хозяином и слугой поддерживались беспристрастные отношения. И вот теперь оказалось, что Дворецки в детстве получил очень символическое имя. Домовой – так славяне называли духа, охраняющего дом и очаг.

– Прощай, мой верный Домовой, – проговорил Артемис сквозь слезы. – Прощай, мой друг.

Рука слуги обмякла. Дворецки умер.

– Нет! – выкрикнул Артемис и попятился назад.

Какая несправедливость! Их дружба не должна была закончиться вот так. Почему-то Артемису всегда представлялось, что они умрут одновременно, оказавшись перед лицом непреодолимых препятствий, в каком-нибудь экзотическом месте. У жерла вновь проснувшегося Везувия, например, или на берегу великого Ганга. Но рядом друг с другом, как настоящие друзья. После всего того, через что им пришлось пройти, Дворецки не мог погибнуть вот так, от руки жалкого гангстеришки.

Разумеется, Дворецки мог погибнуть и раньше. В позапрошлом году он вступил в неравную битву с троллем, и только вмешательство целебной магии Элфи Малой помогло сохранить ему жизнь. Но сейчас рядом не было никого, кто мог бы спасти его. А самым главным врагом было время. Будь времени побольше, Артемис связался бы с Подземной полицией и убедил Элфи еще раз применить ее магию. Однако секунды неумолимо утекали. До того как мозг Дворецки умрет, оставалось не более четырех минут. Даже такой могучий интеллект, каковым обладал Артемис Фаул, не мог за столь короткое время найти выход из создавшегося положения. Нужно было как-то купить время. Или украсть его.

Думай, мальчик, думай! Используй то, что есть в наличии. Усилием воли Артемис перекрыл источник слез. Итак, он в ресторане, в рыбном ресторане. Бесполезно! Будь они в больнице, он бы смог что-нибудь предпринять, но здесь? Что вообще здесь есть? Плита, раковины, кухонная утварь. Кроме того, он владел только основами медицины, и пока что сложные операции были ему не под силу. Возможно, в скором будущем, но не сейчас. И операция здесь уже не поможет. За четыре минуты трансплантировать сердце? Ни один врач на это не способен.

Драгоценные секунды уходили. Артемис начинал сердиться на себя. Время работало против них. Время стало врагом. Время нужно было остановить. И тут в ослепительной вспышке нейронов родилась мысль. Остановить время Артемис не мог, зато мог замедлить его бег для Дворецки. Спору нет, план очень рискованный, но другого выхода у них не было.

Артемис ударил ногой по тележке, снимая тормоз, и быстро покатил ее в сторону кухни. Впрочем, несколько раз ему все же пришлось остановиться, чтобы убрать с дороги стонущих наемных убийц.

Машины «скорой помощи» и полиция наверняка уже едут сюда, петляя по узким улицам Найтсбриджа. Взрыв звуковой гранаты не мог не привлечь внимания людей. У Артемиса оставались считанные секунды, чтобы придумать правдоподобную версию происшедших здесь событий. Хотя лучше будет убраться отсюда до прибытия властей. Отпечатки пальцев особой проблемы не представляют: ресторан пользовался популярностью, и в нем всегда было много посетителей…

Кухонные полки, плиты и столы для разделки были засыпаны обломками камней и осколками посуды. Рыба билась в раковине, ракообразные ползали по каменным плиткам пола, а с потолка капала черкая икра.

Вот! У задней стены стояли большие холодильники, без которых не обходится ни один рыбный ресторан. Артемис с новыми силами приналег на тележку.

Самым огромным был изготовленный на заказ холодильник с выдвижными ящиками. Такие частенько используют в крупных ресторанах. Артемис выдвинул нижний ящик и быстро выселил оттуда лежавших на ледяной крошке лососей, морских окуней и парочку хеков.

Криогеника. Их единственный шанс. Тело неизлечимо больного человека можно заморозить, и в таком виде, пребывая между жизнью и смертью, человек будет ждать времени, когда медицина разовьется настолько, что сможет его оживить. Обычно отвергаемая медицинским сообществом, криогеника тем не менее вполне неплохо существовала на деньги эксцентричных богачей, которым и нескольких жизней не хватило бы, чтобы потратить свои миллиарды долларов. Криогенные камеры, как правило, изготавливались в строгом соответствии с техническими условиями, но сейчас Артемису было не до соблюдения стандартов. Холодильник хотя бы на время решит проблему. Главное – заморозить мозг Дворецки, чтобы предотвратить разрушение мозговых клеток. Пока в мозге протекают какие-то процессы, теоретически человека можно оживить, даже если сердце его остановилось.

Артемис подкатил тележку к открытому ящику холодильника, после чего, используя в качестве рычага большое серебряное блюдо, перевалил тело Дворецки на исходящий паром лед. Поскольку в ящике было тесно, Артемису пришлось немного согнуть ноги телохранителя. Затем Артемис забросал тело своего павшего товарища ледяной крошкой и настроил термостат на минус четыре градуса, чтобы предотвратить разрушение тканей. Сквозь слой льда на него невидящим взором смотрели глаза телохранителя.

– Я вернусь, – пообещал мальчик. – Спи спокойно.

Звук сирен приближался. Послышался яростный визг тормозов.

– Держись, Домовой, – прошептал Артемис и задвинул ящик холодильника.

Покинув ресторан через заднюю дверь, Артемис быстро смешался с толпой зевак и прохожих. Разумеется, полиция обязательно сфотографирует собравшийся народ, поэтому Артемис не стал задерживаться у полицейского кордона. Шагая прочь от ресторана, он даже ни разу не оглянулся. Добравшись до знаменитого универмага «Хэрродс», Артемис направился прямиком в кафе на галерее и сел там за один из столиков.

С трудом убедив официантку в том, что он вовсе не ищет маму, и продемонстрировав ей купюру, которой с лихвой хватило, чтобы оплатить чашку чая «Эрл грей», Артемис достал из кармана мобильный телефон и отыскал в записной книжке нужный номер.

После второго гудка он услышал ответ:

– Алле. Кем бы вы ни были, говорите быстрее. В данный момент я очень занят.

Артемис набрал номер инспектора детективного отдела Нового Скотленд-Ярда Джастина Барра. Голос инспектора до сих пор звучал хрипло – из-за раны в горле, нанесенной охотничьим ножом во время драки в баре еще в девяностые. Не окажись тогда рядом Дворецки, сумевшего остановить кровотечение, Барр так и остался бы сержантом, причем навсегда. Пришло время ответной услуги.

– Детектив Барр, говорит Артемис Фаул.

– Как поживаете, сэр? И как там мой старый приятель Дворецки?

Артемис потер лоб.

– Боюсь, не слишком хорошо. Он очень нуждается в ваших услугах.

– Ради этого здоровяка я готов на все. Чем могу помочь?

– Вы что-нибудь слышали о беспорядках в Найтсбридже?

После некоторой паузы до Артемиса донесся громкий треск отрываемой от факса бумаги.

– Да, только что получил сообщение. В каком-то ресторане вылетела пара окон. Ничего серьезного. Контузило нескольких туристов. Предварительный рапорт утверждает, что причиной всему – локальное землетрясение. Представляете, какие тупицы?! Мы уже послали туда две машины. Только не говорите, что за всем этим стоит Дворецки.

Артемис глубоко вздохнул.

– Мне очень нужно, чтобы ваши люди не подходили к холодильникам.

– Странная просьба, сэр. Но что такое лежит в этих холодильниках и что именно я должен там не заметить?

– Ничего незаконного в холодильниках нет, – совершенно искренне сказал Артемис. – Однако поверьте мне на слово, для Дворецки это вопрос жизни и смерти.

– Это не совсем в моей юрисдикции, но можете считать вопрос решенным, – ни секунды не колеблясь, ответил Барр. – Вам нужно будет достать из холодильника то, что я не должен видеть?

Детектив словно бы читал его мысли.

– И как можно скорее. Мне понадобится не больше двух минут.

Барр обдумал его просьбу.

– Хорошо. Тогда давайте согласуем график. Бригада криминалистов пробудет в ресторане пару часов. Тут я ничего не могу поделать. Но ровно в четыре тридцать в ресторане не останется ни одного полицейского, это я вам гарантирую. У вас будет пять минут.

– Этого более чем достаточно.

– Отлично. Передайте здоровяку, что мы в расчете.

– Конечно, детектив Барр, – ответил Артемис, пытаясь скрыть невольную дрожь в голосе. – Обязательно передам.

«Если только у меня будет такая возможность», – подумал он.

Честно говоря, к знаменитой Харлей-стрит криогенный институт «Ледниковый период» не имел никакого отношения. На самом деле он прятался в одном из многочисленных переулков, что отходили от южного окончания этого лондонского бульвара, славящегося по всему миру своими медицинскими учреждениями. Впрочем, сей факт вовсе не помешал некоему доктору медицины по имени Констанция Лейн указать Харлей-стрит в качестве адреса на всех институтских бланках. Завоевать доверие таким образом довольно трудно, но представители высшего класса, увидев на визитной карточке волшебные слова, из кожи вон лезли, лишь бы заморозить свои бренные тела именно в этом заведении.

Артемис Фаул, разумеется, никогда не купился бы на такую очевидную уловку – просто у него не оставалось выбора. «Ледниковый период» был одним из трех криогенных центров в городе и единственным, в котором наличествовали свободные камеры. Хотя неоновую уличную рекламу, гласящую, что именно тут «Сдаются в аренду криогенные камеры», Артемис счел некоторым перебором.

Да и само здание заставило Артемиса неодобрительно поморщиться. Фасад был отделан анодированным алюминием (видимо, тем самым проектировщик пытался сделать свое творение похожим на космический корабль), а двери раздвигались со свистом, как в известном фантастическом телесериале «Звездный путь». И это вкус? Это архитектура? И как только выдали разрешение на строительство подобного убожества в историческом центре Лондона?

Приемом посетителей ведала медсестра в белом халате и треугольном чепчике. Хотя Артемис сильно сомневался, что сидящая перед ним женщина была настоящей медсестрой – против этого свидетельствовала зажатая между накладными ногтями дымящаяся сигарета.

– Мисс, прошу прощения… Медсестра с заметным усилием оторвала взгляд от журнала, открытого на разделе светской хроники.

– Да, малыш? Ты кого-то ищешь? Артемис сжал кулаки за спиной.

– Я хотел бы увидеть доктора Лейн, – как можно спокойнее произнес он. – Она работает тут хирургом, не так ли?

Медсестра потушила сигарету в переполненной окурками пепельнице.

– Тебе поручили в школе написать сочинение о нашем институте? Доктор Лейн строго-настрого запретила беспокоить ее по подобным пустякам.

– Обещаю, подобными пустяками я ее не побеспокою.

– А ты случаем не адвокат? – подозрительно осведомилась медсестра. – Ну, один из тех гениев, что получают ученую степень еще в пеленках?

Артемис устало вздохнул.

– Гений – да, адвокат – определенно нет. Я – клиент, мадемуазель.

Медсестра мгновенно преобразилась.

– А, клиент, что ж вы сразу-то не сказали? Немедленно вас представлю. Не желаете чая, кофе или чего покрепче?

– Мне тринадцать лет, мадемуазель.

– Тогда, может, сок?

– Подойдет чай. «Эрл грей», если у вас таковой имеется. Естественно, без сахара. К вашему сведению, быть может, вам эта информация когда-нибудь пригодится, сахар не слишком полезен для здоровья.

Медсестра безропотно проглотила насмешку – ведь перед ней стоял клиент, готовый выложить живые деньги, – и быстренько проводила Артемиса в приемную, обставленную все в том же космическом стиле: огромное количество разноцветного велюра и направленных в вечность зеркал.

Артемис не успел сделать и пары глотков из чашки с мутной жидкостью, которая даже отдаленно не походила на «Эрл грей», когда дверь кабинета доктора Лейн гостеприимно распахнулась.

– Э-э, прошу… – неуверенно произнесла выглянувшая из кабинета высокая женщина.

– Мне идти пешком? – саркастически уточнил Артемис. – Или вы меня телепортируете?

Стены кабинета были сплошь увешаны рамками. На одной стене сосредоточились всяческие сертификаты и докторские дипломы, большинство из которых, как подозревал Артемис, легко можно было получить за пару выходных, а на другой висели несколько больших фотографий-портретов, под которыми красовалась большая витиеватая подпись: «Тут спит любовь». Если бы не отчаянное положение, Артемис тут же развернулся бы и хлопнул дверью.

Доктор Лейн села за стол. Она была очень привлекательной женщиной с пышными рыжеватыми волосами и тонкими пальцами художника. Рабочий халат от Диора лишь подчеркивал красивую фигуру. Даже улыбка Констанции Лейн была идеальной, слишком идеальной. Присмотревшись повнимательнее, Артемис понял, что своей красотой доктор Лейн целиком и полностью обязана пластической хирургии. Очевидно, эта женщина всю жизнь положила на борьбу со временем. Значит, он попал по адресу.

– Итак, молодой человек, Трейси сказала, что вы хотели бы стать нашим клиентом? – Доктор Лейн попыталась улыбнуться, отчего кожа на ее лице растянулась и заблестела, будто резиновая.

– Это не совсем точная информация, – ответил Артемис– Но я хотел бы взять в аренду одну из ваших камер.

Констанция Лейн достала из ящика рекламный проспект и обвела красным фломастером некоторые цифры.

– Наши расценки достаточно высоки. Артемис даже не взглянул на буклет.

– Деньги не имеют значения. Я немедленно переведу их вам со своего счета в швейцарском банке. Через каких-нибудь пять минут сто тысяч фунтов будут ваши, и только ваши. А мне нужна криогенная камера. На одну ночь.

Названная Артемисом сумма произвела должное впечатление. Констанция быстро прикинула, сколько морщин можно будет удалить с помощью таких деньжищ. И все же она сомневалась.

– Ну, вообще-то лицам, не достигшим совершеннолетия, не разрешается помещать в камеры своих родственников… Видите ли, это запрещено законом…

Артемис наклонился к ней.

– Доктор Лейн. Констанция. Моя просьба и в самом деле не совсем законна, но можете мне поверить, ничего преступного я не замышляю. Всего одна ночь – и вы богатая женщина. А завтра в это же время ваша камера снова будет свободна. Никаких тел, никаких претензий.

Доктор Лейн задумчиво провела пальцем по подбородку.

– Стало быть, одна ночь?

– Да. Всего одна. Вы даже не заметите нашего присутствия.

Констанция достала из ящика стола зеркальце и внимательно осмотрела лицо.

– Звоните в свой банк, – решительно сказала она.

На юге Англии выходили на поверхность две шахты. Одна располагалась в самом центре Лондона, но, к сожалению, совсем недавно ее пришлось закрыть, поскольку футбольный клуб «Челси» обустроил свои поля прямо над терминалом, куда причаливали шаттлы.

Второй терминал находился в Уилтшире, совсем неподалеку от местечка, называемого вершками Стоунхенджем. У вершков существовало несколько теорий происхождения данного сооружения: кто-то говорил, что это бывшее место посадки космических кораблей, кто-то настаивал, что раньше здесь поклонились языческим богам. Действительность была куда менее романтической. На самом деле Стоунхендж некогда являлся продуктовой лавкой, которая специализировалась на продаже разнообразной пищи, аккуратно уложенной на плоских лепешках из теста. Или, говоря человеческим языком, тут некогда торговали пиццей.

Гном по имени Топ первым подметил, что туристы очень любят покушать и очень не любят возить с собой всякого рода еду. Поэтому Топ и открыл свою лавку прямо рядом с терминалом. Дело оказалось весьма доходным. Подходишь к одному из окошек, называешь начинку – и через десять минут можно набивать брюхо.

Конечно, как только вершки научились говорить связными предложениями, Топу пришлось перенести свою лавку под землю. Впрочем, об этом он не сильно горевал. Земля вокруг пиццерии к тому времени настолько пропиталась сыром, что пара стен с раздаточными окошками даже обрушилась.

Обычным гражданам подземной страны было трудно получить визы на посещение Стоунхенджа из-за того, что вокруг этого «памятника» всегда крутилось множество вершков. (Хотя, допустим, те же хиппи видели волшебный народец практически ежедневно, и сообщения об этом никогда не попадали на первые страницы газет. ) Но у Элфи, как у офицера специального подразделения Подземной полиции, проблем с визой не возникло. Стоило только показать значок Корпуса – и путь на поверхность был открыт.

Однако если не намечается выброса магмы, тут никакой значок не поможет, а шахта Стоунхенджа «молчала» на протяжении вот уже трех столетий. Ни единой искры, не говоря о каких-либо выбросах. В связи с отсутствием «экспресса» Элфи пришлось подниматься на поверхность на борту обычного пассажирского шаттла.

Билеты на ближайший рейс были проданы, но в самый последний момент одно место освободилось, и Элфи не пришлось прибегать к своим полномочиям и выселять какого-нибудь беднягу-туриста.

Шаттл представлял собой пятидесятиместный комфортабельный лайнер, подавляющее большинство пассажиров которого были членами так называемого Топового братства, совершающими паломничество к основанному их святым покровителем заведению. Эти жители подземной страны, в основном гномы, целиком и полностью посвятили свои жизни пицце и каждый год в день открытия знаменитой лавки фрахтовали шаттл, чтобы устроить на поверхности небольшую пирушку. Основными блюдами в меню были: пицца, пиво из пиццы и мороженое, политое расплавленным сыром. А ходить на ежегодном праздновании полагалось в специальном берете, сделанном под большую пиццу.

Таким образом, Элфи целых шестьдесят семь минут пришлось просидеть между двумя гномами, поглощающими в огромных количествах пиво и распевающими гимн пицце:

В гимне было целых сто четырнадцать куплетов, и особой оригинальностью ни один из них не отличался. Элфи никогда и не предполагала, что испытает такую радость, увидев посадочные огни Стоунхенджа.

Сам терминал был достаточно обширным и включал в себя три полосы визового контроля, центр развлечений и магазин беспошлинной торговли. Самым модным из сувениров считалась кукла-хиппи, которая, если нажать ей на живот, вскидывала вверх два пальца и говорила: «Мир, мужик».

Элфи пробилась сквозь очередь на таможенный контроль и поднялась в лифте для персонала наверх. Последнее время выход на поверхность Стоунхенджа был значительно облегчен тем, что вершки возвели вокруг огромных камней специальную ограду, думая, что охраняют свое наследие. В этом все вершки: их больше беспокоит прошлое, чем настоящее.

Элфи пристегнула крылья и, как только система контроля разрешила выход, покинула воздушный шлюз, стремительно взмыв на высоту семи тысяч футов. Облачность была плотной, и тем не менее Элфи прибегла к защитному экрану. Теперь ее точно никто и ничто не засечет. Она стала невидимой не только для человеческих, но и для механических глаз. Лишь крысы да обезьяны всего двух видов способны были видеть сквозь защитные экраны волшебного народца.

Переключив вмонтированный в крылья компьютер на автопилот, Элфи расслабилась. И все-таки приятно было снова оказаться на поверхности, тем более на закате. Ее любимое время суток. Элфи улыбнулась. Несмотря на всю серьезность ситуации, она была абсолютно уверена в собственных силах. Это ее судьба, ее жизнь. Чтобы ветер бил в забрало шлема, а миссия была практически невыполнима.

Четыре часа пятнадцать минут пополудни. Прошло почти два часа после того, как застрелили Дворецки. Обычно момент остановки сердца от момента смерти мозга отделяет около четырех минут, однако это время могло быть увеличено за счет понижения температуры тела умирающего. К примеру, утонувшего человека возможно спасти даже в том случае, если с момента его мнимой смерти прошел целый час. Артемису оставалось только молиться о том, чтобы его самодельная криогенная камера справилась со своей задачей. Главное – побыстрее переместить Дворецки в одну из специально оборудованных палат «Ледникового периода». Криогенный институт имел в своем распоряжении специальную передвижную установку для транспортировки усопших в частных клиниках пациентов, оборудованную автономным генератором и полностью укомплектованной операционной. Пусть даже почти все врачи считали криогенику чистым безумием, этот фургон отвечал самым жестким требованиям современной медицины. Оборудование было на высшем уровне, а гигиена поддерживалась идеальная.

– Каждый из таких фургонов стоит почти миллион фунтов стерлингов, – похвасталась Артемису доктор Констанция Лейн, когда они расположились в белоснежной передвижной операционной.

На стоявших между ними носилках покоилась криогенная капсула.

– Машины изготавливаются по заказу в Мюнхене и защищены специальной броней.

Наш фургон может наехать на мину и даже не заметит этого.

Однако сейчас Артемис не был заинтересован в сборе информации.

– Приятно слышать, доктор. Кстати, ваша хваленая супермашина не может ехать быстрее? Время моего товарища истекает. Уже прошло сто двадцать семь минут.

Констанция попыталась было нахмуриться, но после стольких подтяжек кожа на ее лбу наотрез отказывалась натягиваться сколько-нибудь больше.

– Два часа? Еще никого не удалось реанимировать после такого срока. Впрочем, после пребывания в криогенной камере тоже никого не удавалось реанимировать…

Уличное движение в Найтсбридже было, как всегда, хаотичным. В «Хэрродсе» объявили однодневную распродажу, и весь квартал был осажден толпами покупателей, штурмующих шикарный универмаг. К служебному входу в «Ле Плавник» криогенный фургон подъехал лишь через семнадцать минут.

Было четыре тридцать пополудни, и, как было обещано Артемису, все полицейские уже ушли. За исключением одного: инспектор Барр лично охранял служебный вход. Джастин Барр был поистине гигантом – и потомком племени зулусов, согласно словам Дворецки. В какой-нибудь дикой африканской прерии он и Дворецки очень неплохо смотрелись бы вместе.

Фургон удалось припарковать на диво быстро, и Артемис стремительно выпрыгнул из салона.

– Криогеника… – протянул Барр, увидев эмблему на борту фургона. – Думаете, это ему поможет?

– Стало быть, вы все-таки заглянули в холодильник?

Детектив кивнул:

– Ну разве я мог удержаться? Любопытство – мое ремесло. Но сейчас очень жалею, что сунул туда свой нос. Он был хорошим человеком.

– Был и есть, – поправил его Артемис. – Я еще не готов прощаться с Дворецки.

Барр отошел в сторонку, пропуская в ресторан двоих санитаров «Ледникового периода».

– Согласно докладу моих подчиненных, группа вооруженных бандитов пыталась ограбить ресторанчик, но им помешало внезапно случившееся землетрясение. Готов съесть собственный значок, если все было именно так. Может, вы прольете хоть какой-то свет на произошедшее?

– Мой конкурент не согласился с предложенной мною деловой стратегией и чересчур разозлился. Последствия вы можете наблюдать сами.

– Кто нажал на курок?

– Арно Олван. Новозеландец. Крашеный блондин, серьги в ушах, татуировки на шее и на теле. Не хватает большей части зубов.

Барр записал все услышанное в блокнот.

– Я разошлю это описание по аэропортам. Кто знает, быть может, нам удастся его поймать.

Артемис устало потер глаза.

– Значит, он все-таки выжил… Очень жаль. Знаете, детектив, Дворецки ведь спас мне жизнь. Эта пуля предназначалась мне.

– Ничего другого я от него и не ожидал, – одобрительно кивнул Барр. – Я могу вам чем-нибудь еще помочь?

– Я сразу же дам вам знать, если в этом возникнет необходимость. Ваши офицеры поймали преступников?

Барр снова заглянул в блокнот.

– Нет, в ресторане были только несколько посетителей и официанты. Всех проверили, после чего отпустили. Нападавшим удалось ускользнуть до нашего появления.

– Неважно. Думаю, я лучше сам займусь розысками этих негодяев.

Барр изо всех сил старался не замечать того, что происходило на кухне.

– Сэр, но вы можете гарантировать, что меня не будут мучить угрызения совести? В конце концов, речь идет об убийстве.

Артемис посмотрел Барру прямо в глаза, что, честно говоря, было весьма непросто.

– Инспектор Барр, как говорится, нет тела – нет дела. Я гарантирую, что к завтрашнему утру Дворецки будет жив и здоров. И попрошу его позвонить вам, если вам так будет спокойнее.

– Я с радостью снова услышу его голос.

Санитары выкатили лежащее на тележке тело Дворецки. Лицо телохранителя сплошь покрывал лед. Пальцы посинели – значит, ткани уже начали отмирать.

– Хирург, который воскресит его, должен быть настоящим волшебником.

– Отчасти вы правы, инспектор Барр, – пробормотал Артемис, отводя глаза. – Здесь действительно потребуется волшебство.

В фургоне доктор Лейн сделала Дворецки внутривенную инъекцию глюкозы.

– Это нужно для того, чтобы предотвратить разрушение клеток, – пояснила она, массируя грудь слуги Артемиса, чтобы лекарство распространилось по телу. – В противном случае вода в крови замерзнет и кристаллики льда повредят стенки клеток.

Дворецки лежал в открытой криогенной капсуле, слегка покачивающейся на гироскопах. Его уже успели облачить в специальный серебристый костюм для замораживания, а капсула была доверху заполнена пузырями со льдом.

– Но ведь вода в любом случае замерзнет, разве не так, доктор? – удивился Артемис– Никакая глюкоза не сможет этому помешать.

Констанция была приятно удивлена этим замечанием. Как правило, клиенты старались пропускать технические объяснения мимо ушей, однако этот странный юноша с бледной, словно у вампира, кожей схватывал все буквально на лету. Даже она за ним не поспевала.

– Разумеется, вода все равно замерзнет, но уже не кристаллами, а в виде микроскопических капель, которые смогут свободно проходить между клеток.

Артемис сразу ввел информацию в свой компьютер.

– Небольшими каплями, – кивнул он. – Понимаю.

– Глюкоза – это лишь временное средство, – продолжила доктор Лейн. – Следующим этапом станет операция. Необходимо промыть его вены и заменить кровь консервантом. После чего мы сможем понизить температуру тела пациента до минус тридцати градусов. Но все это можно проделать только в институте.

Артемис выключил компьютер.

– Операция не потребуется, доктор. Главное – поддерживать его тело в нынешнем состоянии до завтрашнего дня. А потом уже будет все равно.

– Молодой человек, похоже, вы не понимаете, – покачала головой доктор Лейн. – Медицина в ее нынешнем состоянии никак не сможет вернуть вашего друга к жизни. Рака смертельная. И если мы не введем в его вены консервант, замораживать тело будет бесполезно.

Фургон подпрыгнул на одном из многочисленных лондонских люков. Рука Дворецки дернулась, и Артемису на мгновение показалось, будто его верный слуга по-прежнему жив.

– Это уже мои проблемы, доктор.

– Но…

– Сто тысяч фунтов стерлингов, доктор. Просто повторяйте про себя эту цифру. Остановите фургон рядом с институтом и обо всем забудьте. Утром нас уже не будет. Обоих.

– Рядом с институтом? – удивилась доктор Лейн. – А как же камера?

– Этой капсулы более чем достаточно, – заверил ее Артемис– Мой… гм, врач не любит бывать в помещениях. Он работает либо у себя в кабинете, либо на свежем воздухе. И еще одна просьба. Вы не разрешите воспользоваться вашим телефоном?

Огни Лондона, над которым пролетала Элфи, очень походили на звезды какой-то беспокойной галактики. Как правило, офицерам Корпуса строго-настрого запрещалось летать над большими городами, тем более над Лондоном, который окружали целых четыре аэропорта. К примеру, капитана Трубу Келпа как-то раз едва не сбил аэробус, направлявшийся из Лондона в Нью-Йорк. После этого случая все летные маршруты над мегаполисами утверждал лично Жеребкинс.

– Жеребкинс, есть какие-нибудь рейсы, о которых мне следует знать? – произнесла Элфи в микрофон шлема.

– Сейчас настрою радар. Так, посмотрим. На твоем месте я спустился бы до пятисот футов. Через пару минут появится «Боинг-747», следующий из Малаги. Столкновения не произойдет, но компьютер твоего шлема может повлиять на работу навигационной системы самолета.

Элфи выдвинула закрылки, чтобы опуститься до нужной высоты. Над ее головой с ревом пронесся огромный реактивный лайнер. Элфи лишилась бы барабанных перепонок, если бы не сработали ушные фильтры.

– Отлично. Столкновения с набитым туристами лайнером удалось избежать. Что дальше?

– А дальше будем ждать. Как только получу важную информацию, сразу с тобой свяжусь.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как Жеребкинс нарушил радиомолчание.

– Элфи, нам удалось кое-что получить.

– Еще одно зондирование?

– Нет. Пришла информация от одной из наших охранных систем. Погоди, я пошлю файл на компьютер твоего шлема.

На забрале шлема прямо перед глазами Элфи возникло изображение звукового файла, очень напоминающее показания какого-нибудь сейсмографа.

– Это что, информация с подслушивающего устройства?

– Не совсем. Ты видишь один из миллиардов временных файлов, которые охранные системы посылают нам ежедневно.

Охранная система под кодовым названием «Страж» состояла из серии устройств контроля и слежения, которые Жеребкинс подключил к устаревшим спутникам США и России. В ее функции входил полный контроль за всей системой телекоммуникаций вершков. Естественно, невозможно было отследить каждый телефонный звонок. Таким образом, компьютер был запрограммирован на поиск определенных ключевых понятий. Если в разговоре встречались такие слова, как «волшебный народец», «Гавань» или «подземный мир», компьютер сразу помечал такой вызов. Чем больше связанных с подземными жителями фраз использовалось в разговоре, тем более высокий приоритет присваивался полученной информации.

– Звонок был сделан из Лондона всего несколько минут назад. Он буквально перегружен ключевыми словами. Никогда ничего подобного не слышал.

– Воспроизвести, – отчетливо произнесла Элфи, отдавая команду голосом.

Вертикальная линия курсора стремительно пробежала по изображению звуковых волн.

– Волшебный народец, – промолвил искаженный помехами голос. – Полиция Нижних Уровней, магия, Гавань, терминалы, шаттлы, эльфы, Б'ва Келл, тролли, временное поле, Корпус, Атлантида.

– И это все?

– А тебе мало? Такое впечатление, что сделавший звонок человек пишет новейшую историю волшебного народца.

– Но это же просто набор слов. Никакого смысла.

– Что ты со мной-то споришь? – возмутился кентавр. – Я просто собираю информацию. Но наверняка этот звонок как-то связан с тем зондирующим устройством, которое мы засекли. Такие события не происходят случайно, причем в один день.

– Хорошо, хорошо. Тебе удалось засечь источник?

– Вызов поступил из одного лондонского криогенного института. Качество сигнала не позволило сделать спектрограмму говорившего. Мы знаем только, что звонили из самого института.

– Но кому был адресован звонок?

– Вот тут совсем темный лес. Звонили по «горячей» линии отдела кроссвордов газеты «Таймс».

– Может быть, эти слова – ответы на сегодняшний кроссворд? – с надеждой спросила Элфи.

– Нет, эту версию я уже проверил. В кроссворде нет ни одного связанного с нами понятия.

Элфи перевела крылья в режим ручного управления.

– Что ж, уговорил. Проверим, что там задумал этот странный абонент. Передайка мне координаты института.

Элфи даже не сомневалась, что тревога окажется ложной. Каждый год поступали сотни подобных звонков, однако Жеребкинсу, страдающему острой формой паранойи, чудилось вторжение вершков при каждом упоминании слова «магия». Тогда как в связи с установившей в последнее время модой на фильмы и видеоигры в жанре фэнтези число упоминаний связанных с магией слов возросло многократно. Офицеры Подземной полиции тратили сотни часов на слежку за домом, откуда был сделан звонок, а потом вдруг выяснялось, что «коварный злоумышленник» – это какой-нибудь мальчишка, поигравший в компьютерную игру и решивший обсудить ее с друзьями.

Скорее всего, странный набор слов был результатом неисправности на линии. Или, допустим, это мог быть работающий под прикрытием агент Легиона, которому взбрело в голову позвонить домой. Но именно сегодня такую информацию нельзя было оставить без проверки.

Элфи согнула ноги в коленях и вошла в крутое пике. Кстати, уставом такой маневр был строжайше запрещен. Устав гласил: приближаться к цели надо незаметно и соблюдая максимальную осторожность. Но что за радость летать, если ты не можешь ощутить, как воздушный поток дергает тебя за пальцы ног?

Артемис присел на задний бампер криогенного фургона. Странно, как быстро меняются личностные приоритеты. Еще утром он долго ломал голову над тем, какие мокасины лучше подойдут к костюму, а спустя всего несколько часов мог думать лишь о том, что сейчас на весы положена жизнь его лучшего друга. И чем все закончится, не известно никому.

Артемис стер корочку льда со стекол очков, которые достал из кармана своего телохранителя. Очки эти были не совсем обычными. Дворецки обладал идеальным зрением и легко читал самую нижнюю строчку в офтальмологической таблице, которую вешали на противоположном конце большого зала. Эти же очки были специально переделаны под фильтры, снятые с шлема одного из представителей Легиона подземной полиции, и позволяли видеть сквозь защитные экраны волшебного народца. Дворецки постоянно носил очки с собой – с тех самых пор, как Элфи удалось захватить его врасплох, и не где-нибудь, а прямо рядом с родовым поместьем Фаулов.

«Осторожность не помешает, – объяснял Дворецки. – Нас считают угрозой для безопасности Нижних Уровней, а майора Крута может сменить на посту какой-нибудь эльф, не питающий к нам неясных чувств».

Помнится, в ответ на это объяснение Артемис лишь пожал плечами. В общем и целом волшебный народец состоял из миролюбивых существ. И чтобы эти существа просто так причинили вред человеку? Пусть даже человек этот некогда лишил их приличного количества золота. Нет, такого не может быть. Ведь, в конце концов, они расстались друзьями. По крайней мере, не врагами.

Сейчас Артемис ждал реакции волшебного народца на его звонок. То, что реакция последует незамедлительно, он даже не сомневался. Многие правительственные учреждения использовали систему ключевых слов и записывали телефонные разговоры, которые могли представлять угрозу для национальной безопасности. А если этим занимаются люди, что уж тут говорить о Жеребкинсе, который всегда опережал вершков на добрый десяток шагов?

Артемис надел очки и сел в кабину фургона. Звонок он сделал десять минут назад. Даже если предположить, что Жеребкинс тут же перехватил послание, представителю Корпуса особого назначения потребуется не менее двух часов, чтобы добраться до поверхности. Еще целых два часа… Два плюс четыре – пройдет почти шесть часов с тех пор, как сердце Дворецки остановилось. Раньше рекордом считалась операция, которая спасла жизнь лыжнику, похороненному под лавиной и там замерзшему. С момента смерти лыжника прошло два часа пятьдесят минут. Но чтобы человек вернулся к жизни, целых шесть часов пробыв в состоянии клинической смерти? Такого еще не было. И возможно, не случится никогда.

Артемис бросил взгляд на присланный доктором Лейн поднос. В другое время он бы брезгливо отверг практически любое из доставленных ему блюд, но сейчас пища являлась лишь средством поддержания сил до прибытия кавалерии. Артемис взял пластмассовый стаканчик с чаем и сделал большой глоток. Жидкость громко забулькала в пустом желудке. За спиной Артемиса спокойно урчала, будто домашний холодильник, криогенная установка, хранящая тело Дворецки. Периодически попискивал и жужжал компьютер, включая диагностическую систему. Артемису эти звуки напоминали о финской больнице, где он провел долгие недели, ожидая, когда его отец наконец придет в сознание. Тогда Артемис точно так же не знал, поможет ли отцу магия волшебного народца или нет…

Данные зашифрованы

"… Сегодня отец заговорил со мной. Впервые больше чем за два года я услышал такой знакомый голос. Голос остался прежним, зато изменилось многое другое. Целых два месяца минуло с того момента, когда Элфи Малой использовала целительную магию, чтобы спасти жизнь моего отца, и он все еще пребывал на больничной койке одной из финских больниц. Неподвижный. Ни на что не реагирующий. Даже врачи не могли понять, в чем дело.

« Он давным-давно должен был очнуться, – говорили они мне. – Энцефалограмма показывает, что все функции мозга полностью восстановились. Его сердце работает как отбойный молоток. Просто поразительно: по идее этот человек должен находиться на пороге смерти, а мышцы у него как у двадцатилетнего юноши».

Разумеется, для меня во всем этом не было никакой загадки. Магия Элфи восстановила его организм – за исключением левой ноги, потерянной во время кораблекрушения неподалеку от Мурманска. В отца в буквальном смысле слова влили жизненные силы.

Да, целительная магия в высшей мере благотворно подействовала на моего отца, но меня все не оставляли мысли о том, как положительная энергия волшебного народца повлияла на его внутренний мир. Разум моего отца мог не выдержать такого испытания. Он был патриархом Фаулов, и вся его жизнь вращалась вокруг денег.

Много дней мы сидели в палате отца, пытаясь разглядеть хоть малейшие признаки того, что он возвращается к жизни.

К тому времени я уже научился понимать показания приборов и сразу же заметил острые пики на энцефалограмме. Мгновенно определив, что отец вот-вот придет в сознание, я вызвал медсестру.

Нас выгнали из палаты, в которую тут же набилось множество народу: два кардиолога, анестезиолог, нейрохирург, психолог и несколько медсестер.

На самом деле мой отец не нуждался в медицинском уходе. Он просто сел на койке, протер глаза и произнес одно-единственное слово: «Ангелина».

Мать попросили войти. Дворецки, Джульетта и я провели несколько мучительных минут, пока она не появилась в дверях палаты.

– Идите сюда, – сказала мама. – Он хочет видеть вас.

И тут я страшно испугался. Очнулся мой отец – человек, которого я пытался подменять в течение двух долгих лет. Оправдает ли он мои ожидания? Оправдаю ли я его надежды?

Нерешительным шагом я вошел в палату. Артемис Фаул Первый сидел на кровати, опираясь спиной на груду подушек. Я сразу же обратил внимание на его лицо. Не на шрамы, которые практически затянулись, вовсе нет. Мое внимание привлекло нечто другое. Лоб отца, обычно отражавший мучительные раздумья, абсолютно лишился морщин и разгладился.

Мы с отцом столько не виделись… Честно говоря, я даже не знал, что сказать.

Но, увидев меня, отец не колебался ни секунды.

– Арти! – воскликнул он, протягивая ко мне руки. – Ты уже совсем мужчина. Молодой мужчина!

Я бросился в его объятия и на мгновение забыл обо всех своих планах и схемах. Я вновь обрел отца… "

Воспоминания Артемиса были прерваны едва заметным движением на стене, которое он уловил краешком глаза. Выглянув из машины, Артемис навел очки на здание и сразу увидел, что на подоконнике окна третьего этажа сидит эльф. Причем не просто эльф, а, разумеется, офицер спецкорпуса в шлеме и с крылышками за спиной. И это всего через пятнадцать минут! Хитрость удалась. Жеребкинс перехватил его звонок и немедленно выслал на поверхность эльфийский спецназ. Теперь оставалось только надеяться, что этот эльф под завязку полон магией и желанием помочь широко известному в узких кругах волшебного народца Артемису Фаулу.

Действовать следовало крайне осторожно. Ни в коем случае нельзя было испугать эльфа. Одно неверное движение – и он, Артемис, очнется только через шесть часов, причем его память о событиях всего дня будет начисто стерта. А значит, Дворецки уже ничто не спасет.

Артемис медленно открыл дверь и вышел из фургона. Эльф, опустив голову, внимательно следил за каждым его движением. Артемис едва не растерялся, увидев, что подземный житель достает отливающий платиновым блеском бластер.

– Не стреляйте! – закричал Артемис, поднимая руки. – Я не вооружен и нуждаюсь в вашей помощи.

Эльф включил крылья и стал медленно спускаться, пока забрало его шлема не оказалось на уровне глаз Артемиса.

– Не бойтесь меня, – продолжал Артемис. – Я – друг волшебного народца. Я помог победить Б'ва Келл. Меня зовут…

Эльф снял защитный экран и поднял матовое забрало шлема.

– Я прекрасно знаю, как тебя зовут, Артемис, – сказала капитан Элфи Малой.

– Элфи! – воскликнул Артемис, хватая ее за плечи. – Это ты!

Резким движением Элфи сбросила с себя его руки.

– Ты – Артемис, я – Элфи. С этим мы все выяснили? А теперь будь добр, объясни, что здесь происходит. Полагаю, это ты звонил.

– Да, да, но сейчас нет времени. Я все объясню потом.

Крылышки за спиной Элфи затрепетали, и она поднялась на добрых четыре метра.

– Нет, Артемис. Ты объяснишь все немедленно. Если тебе так нужна была помощь, почему ты не воспользовался своим сотовым телефоном?

– Но ты же сама говорила, что Жеребкинс больше не прослушивает меня. К тому же я не был уверен, что ты откликнешься.

Элфи призадумалась.

– Ладно, допустим, – наконец признала она. – Может быть, я бы и не откликнулась. – Она огляделась. – А где Дворецки? Как всегда, прикрывает наши спины?

Артемис не ответил, но по выражению его лица Элфи сразу же догадалась, зачем Артемису понадобилась помощь волшебного народца.

Артемис нажал на кнопку, и пневматический насос поднял крышку криогенной капсулы. Тело Дворецки устилал сантиметровый слой льда.

– О нет, – простонала Элфи. – Что случилось?

– Он закрыл меня своим телом, – ответил Артемис.

– Когда ты наконец поймешь, что в результате твоих интриг страдают люди? – резко спросила эльфийка. – Причем люди, которые искренне заботятся о тебе.

Артемис не ответил. А что можно сказать в ответ на правду?

Элфи сняла пузырь со льдом с груди телохранителя.

– Когда это случилось?

Артемис посмотрел на часы на своем мобильном телефоне.

– Четыре с четвертью часа назад, плюс-минус несколько минут.

Капитан Малой убрала лед и прижала ладонь к груди Дворецки.

– Четыре с четвертью часа… Не знаю, Артемис. Я ничего не чувствую, ни малейшего признака жизни.

Артемис встал напротив нее у капсулы.

– Ты можешь ему помочь, Элфи? Можешь исцелить его?

Элфи сделала шаг назад.

– Я? Нет, я его исцелить не могу. Тут нужен профессиональный медик-кудесник. Он может хотя бы попытаться, и то результат непредсказуем.

– Но ты же исцелила моего отца!

– Это совсем другое дело. Твой отец был жив, просто очень истощен. Артемис, мне очень грустно говорить тебе это, но Дворецки умер. Причем давно.

Артемис расстегнул рубашку. На его груди на кожаном шнурке висел золотой диск с круглым отверстием точно в центре.

– Помнишь вот это? Ты прострелила эту монету, доказывая, что твой указательный палец полностью исцелился. И еще сказала, что она должна напоминать мне об искорке порядочности, горящей в каждом человеке. Сейчас я хочу использовать эту искру, капитан.

– Дело не в порядочности. Я просто не могу это сделать.

Артемис забарабанил пальцами по капсуле. Он думал.

– Свяжи меня с Жеребкинсом, – сказал он наконец.

– Я говорю от имени волшебного народца, – раздраженно произнесла Элфи. – Мы не выполняем приказы вершков.

– Пожалуйста, Элфи, – развел руками Артемис. – Я не могу позволить ему умереть. Это же Дворецки.

Тут Элфи было нечего возразить. В конце концов, Дворецки неоднократно спасал их жизни.

– Ну хорошо, – сказала она, снимая с ремня запасное устройство связи. – Но хороших новостей тебе лучше не ждать.

Артемис вставил в ухо наушник и отрегулировал микрофон, чтобы он находился у самых губ.

– Жеребкинс? Ты нас слушаешь?

– Шутишь? – раздался в наушнике насмешливый голос кентавра. – Да я весь внимание. Это гораздо интереснее ваших «мыльных опер».

Артемис собрался с мыслями. Он должен говорить убедительно, это последний шанс Дворецки.

– Я прошу у вас помощи. Вашей целительной магии. Понимаю, все может закончиться неудачей, но неужели нельзя хотя бы попробовать?!

– Все не так просто, вершок, – откликнулся кентавр. – Думаешь, каждый может пользоваться целительными чарами? Для этого требуются немалый талант и умение сосредоточиться. Я признаю способности Элфи, но для такой работы необходима целая команда квалифицированных кудесников.

– У нас нет времени, – оборвал его Артемис– Дворецки слишком долго находится в состоянии клинической смерти. Мы должны сделать это прямо сейчас, прежде чем глюкоза рассосется. Ткани пальцев уже поражены.

– Как и его мозг, наверное? – высказал предположение кентавр.

– Мозг не должен был пострадать. Я действовал очень быстро и сразу положил Дворецки на лед.

– Ты уверен? Но вдруг мы вернем только тело Дворецки, а его разум останется где-то бродить?

– Я абсолютно уверен. Мозг не пострадал.

Жеребкинс на несколько секунд замолчал.

– Артемис, далее если мы согласимся на твою просьбу, я не могу гарантировать результат. Неизвестно, что магия сотворит с телом Дворецки, не говоря уж о его разуме. Последствия могут быть самыми ужасными. Ничего подобного никто никогда не пробовал.

– Понимаю.

– Ты действительно это понимаешь? И готов ли ты смириться с последствиями, если дело закончится неудачей? Повторяю, возможно возникновение целого ряда непредсказуемых проблем. И именно ты будешь заботиться о существе, которое восстанет из этой капсулы. Ты правда готов принять на себя такую ответственность?

– Я готов на все, – не задумываясь ответил Артемис.

– Хорошо. Теперь решение за Элфи. Никто и ничто не может заставить ее пустить в ход чары, если она сама того не захочет.

Артемис опустил взгляд. Сейчас он не мог смотреть эльфийке в глаза.

– Ну, Элфи, ты сделаешь это? Попробуешь?

Элфи смахнула лед со лба Дворецки. Он был хорошим другом волшебному народцу.

– Я попробую, – наконец промолвила она. – Никаких гарантий, но я сделаю все, что в моих силах.

У Артемиса едва не подогнулись колени от облегчения, но он быстро собрался с силами. Расслабляться пока рано.

– Спасибо, капитан. Я понимаю, что принять такое решение было не просто. Чем я могу помочь?

Элфи указала на дверь.

– Для начала ты можешь покинуть фургон. Мне нужна абсолютно стерильная среда. Я позову тебя, когда закончу. Что бы ни случилось, что бы ты ни услышал, не входи, пока я не позову.

Элфи сняла камеру со шлема и установила ее на крышку криогенной капсулы, так чтобы Жеребкинсу было лучше видно пациента.

– Ну, что скажешь?

– Хорошо, – ответил Жеребкинс. – Вижу всю верхнюю часть тела. Криогеника… Этот Фаул – просто гений, по человеческим стандартам разумеется. У него ведь было меньше минуты, чтобы разработать план. Весьма смышленый паренек.

Элфи тщательно вымыла руки в раковине операционной.

– Только почему-то этот твой гений постоянно попадает во всякие неприятности! Поверить не могу в то, что сейчас делаю! Жеребкинс, мы ведь пытаемся вернуть к жизни существо через четыре с четвертью часа после его смерти! Это станет первым подобным воскрешением в истории, если, конечно, у нас все получится.

– Но с технической точки зрения, если верить Фаулу, после смерти Дворецки прошло только две минуты. Надеюсь, ему действительно удалось то, о чем он рассказывал. Главное было как можно быстрее понизить температуру тела Дворецки. Но…

– Что? – спросила Элфи, быстро вытирая пальцы полотенцем.

– Любое замораживание нарушает биоритмы и магнитные поля тела, а в этих вопросах даже медицина волшебного народца еще не до конца разобралась. На карту поставлены не просто кожа и кости. Мы понятия не имеем, что подобная травма могла сотворить с разумом Дворецки.

Элфи приблизила лицо к видеокамере.

– Жеребкинс, ты уверен, что мы поступаем правильно?

– Очень жаль, Элфи, но у нас нет времени для дискуссии. Каждая секунда стоит нашему другу пары мозговых клеток. Я буду давать тебе инструкции по ходу операции. Сначала следует тщательно осмотреть рану.

Элфи сдвинула в сторону несколько пузырей со льдом и расстегнула костюм из фольги, в который облачили Дворецки санитары. Входное отверстие было черного цвета и походило на засохший бутон цветка, скорчившийся в центре кровавого пятна.

– У него не было шансов. Пуля вошла прямо под сердце. Я увеличу картинку.

Элфи опустила забрало и при полощи фильтров шлема увеличила изображение пулевого отверстия.

– Вижу какие-то волокна в ране. Скорее всего, это кевлар.

Из динамиков послышался стон Жеребкинса:

– Только этого нам не хватало. Осложнения…

– Не понимаю, какие осложнения могут вызвать волокна? И хватит стонать. Выражайся нормально.

– Ладно, ладно. Краткий курс волшебной хирургии для чайников. Если ты попытаешься обработать целительными чарами рану, магия, конечно, восстановит клетки Дворецки, но добавит в них кевлар. К жизни Дворецки не вернется, зато станет абсолютно пуленепробиваемым.

Элфи почувствовала, как по спине ее поползли мурашки.

– Итак, что я должна сделать?

– Нужно нанести еще одну рану и действовать уже через нее.

«Великолепно, – подумала Элфи. – Новую рану… Кончится все тем, что мы его на кусочки порежем».

– У него тело твердое, как камень.

– Значит, тебе придется немного согреть его. Воспользуйся «Нейтрино-2000», но поставь самую малую мощность. Если мозг очнется раньше времени, нам не удастся спасти Дворецки.

Элфи достала свой «Нейтрино» и установила мощность на минимум.

– Как считаешь, в каком месте лучше нанести новую рану?

– На другой грудной мышце. И будь готова немедленно пустить в ход целительную магию – тепло будет распространяться очень быстро.

Элфи навела бластер на грудь телохранителя.

– Жду инструкций.

– Немного ближе. Чтобы до тела оставалось примерно пятнадцать сантиметров. И двухсекундный импульс.

Элфи подняла забрало и несколько раз глубоко вздохнула. Использовать «Нейтри-но-2000» в качестве хирургического инструмента? Это что-то новенькое…

Элфи плавно нажала на курок. Раздался едва слышный щелчок. Со вторым щелчком бластер извергнет импульс смертоносной энергии.

– Две секунды.

– Давай!

Щелчок. Из ствола лазера вырвался горячий оранжевый луч и распустился на груди Дворецки экзотической орхидеей. Будь телохранитель в сознании, он бы тут же грохнулся в обморок от жуткой боли. С небольшого участка тела идеально круглой формы лед испарился и осел каплями воды на металлическом потолке фургона.

– Отлично, – произнес Жеребкинс высоким от волнения голосом. – А теперь нужно сузить и сфокусировать луч.

Привычным движением большого пальца Элфи крутанула регулятор бластера. Итак, она увеличила мощность, но теперь главное правильно рассчитать расстояние, чтобы луч не прошил тело Дворецки насквозь.

– Предлагаю прежнюю дальность: пятнадцать сантиметров.

– Согласен, но поторопись, тепло распространяется быстро.

Кожа на груди Дворецки порозовела, лед уже таял на всем теле. Элфи снова нажала на курок и сделала на груди Дворецки надрез в форме полумесяца.

Из раны вытекла одна-единственная капелька крови.

– Кровотечения нет, – заметил Жеребкинс– Отлично.

Элфи убрала оружие в кобуру.

– Ну, что дальше?

– Опусти пальцы в рану и отдай всю магию до последней капли. И не позволяй ей течь, а выталкивай ее из себя.

Элфи поморщилась. Эта часть операции ей особенно не нравилась. Даже после стольких исцелений она так и не привыкла хладнокровно копошиться пальцами в чужих внутренностях. Глубоко вздохнув, она сложила большие пальцы вместе и вставила их в разрез.

– Исцеляй, – прошептала она, и магия тут же ринулась по ее рукам к телу Дворецки.

Синие искры на долю секунды зависли над раной, а потом исчезли в ней, как падающие звезды исчезают за горизонтом.

– Больше магии, Элфи, – настаивал Жеребкинс – Напрягись.

Элфи сосредоточилась. Сначала поток целительных чар был похож на непрерывный голубой ручеек, но очень быстро запас магии стал иссякать, и ручеек сразу ослабел

– Все, – задыхаясь, произнесла Элфи. – У меня не осталось магии даже для защитного экрана.

– Хорошо, – одобрительно сказал Жеребкинс. – А теперь отойди подальше и не приближайся, пока я не разрешу. Сейчас состоится маленькое светопреставление.

Элфи отступила назад и прижалась к стене фургона. Несколько секунд ничего не происходило, а потом спина Дворецки вдруг выгнулась, грудь поднялась. Элфи услышала, как затрещали позвонки.

– Запустилось сердце, – пояснил Жеребкинс. – Это было самое простое.

Тело Дворецки упало обратно в капсулу, из свежей раны хлынула кровь. Искры целительной магии образовали вибрирующую сетку, затянувшую всю верхнюю часть тела. Дворецки метался в капсуле, как шарик в погремушке, пока магия возвращала к жизни его клетки. Через поры кожи испарялись токсины. Сковавший его тело слой льда мгновенно растаял, превратился сначала в пар, а потом в дождь, хлынувший с потолка фургона. Пузыри со льдом лопнули, как воздушные шарики, кристаллики льда разлетелись по операционной. Элфи словно оказалась в центре многоцветной бури.

– Так, нам пора вмешаться! – услышала она вдруг голос Жеребкинса.

– Что?

– Нужно вмешаться. Магия сейчас распространяется по его позвоночнику, и нужно зафиксировать голову, чтобы все срослось как надо. Иначе потом уже ничего не исправишь.

«Великолепно… – подумала Элфи. – Мне предстоит держать Дворецки. Да нет проблем!»

Она двинулась вперед, обходя прорванные пузыри со льдом и уворачиваясь от разлетающихся во все стороны острых кристалликов.

В криогенной камере билось в судорогах окутанное клубами пара человеческое тело.

Элфи сжала голову Дворецки обеими руками. Дрожь пробежала по ее пальцам и распространилась по спине.

– Держи его, Элфи! Держи!

Склонившись над капсулой, Элфи навалилась на телохранителя всем своим весом. Она уже не отдавала себе отчета, что происходит и помогает ли она или только делает хуже.

– Начинается! – крикнул Жеребкинс. – Приготовься!

Магическая сеть заволокла лицо и шею лежащего в капсуле человека. Голубые искорки выбрали своей мишенью глаза Дворецки и по оптическим нервам проникли ему прямо в мозг. Веки Дворецки поднялись, глаза хаотически закружились в глазницах.

К телохранителю вернулась речь, и с губ его начали слетать длинные непонятные фразы на разных языках.

– В данный момент его мозг производит анализ, – объяснил Жеребкинс. – Удостоверяется, все ли работает.

Затем пришла очередь проверить мускулы и суставы. Все они начали сокращаться, изгибаться, поворачиваться… Вдруг у Дворецки стали с невероятной скоростью расти волосы, и буквально через пару секунд его обычно бритый череп покрыла роскошная шевелюра, а нижняя часть лица обзавелась клочковатой бородой. Ногти его также выросли, став похожими на тигриные когти.

Элфи держалась из последних сил. Наверное, именно так чувствует себя ковбой на родео, вспрыгнувший на спину жутко разозленного быка.

Наконец искры рассеялись, поднялись вверх, как крошечные угольки, уносимые ветром, и растаяли. Дворецки успокоился, громадное тело безвольно рухнуло в смесь воды и льдинок на дне капсулы. Дыхание стало размеренным и глубоким.

– У нас получилось, – сказала Элфи, устало опускаясь на колени. – Он жив.

– Рано радуешься, – возразил Жеребкинс. – Все еще впереди. В сознание он придет дня через два, не раньше, и никто не знает, вернется ли к нему разум. Кроме того, есть и другая проблема.

Элфи подняла забрало.

– Какая-такая проблема?

– Сама посмотри.

Капитану Малой очень не хотелось глядеть на то, что лежало в капсуле. Ужасные картины вставали перед ее глазами. Что за существо воскреснет вместо Дворецки?

Невероятным усилием воли она заставила себя подняться с колен и заглянуть в капсулу. Сначала она увидела грудь Дворецки. Пулевое отверстие затянулось, но кожа вокруг него потемнела, и на черном фоне проявился красный рисунок, похожий на большую букву "Р".

– Кевлар, – объяснил Жеребкинс – Часть волокон все-таки была воссоздана. Случай не смертельный, но с дыхалкой у Дворецки, скорее всего, будут проблемы. В забегах на марафонские дистанции ему теперь точно не участвовать.

– А что это за красный рисунок?

– Насколько я могу судить, это краска. Видимо, на пуленепробиваемом жилете было что-то написано.

Элфи окинула взглядом операционную. Жилет Дворецки валялся в углу. На груди она увидела красную надпись «ФБР». В букве "Р" зияла небольшая дырочка.

– Опять-таки ничего страшного, – продолжал кентавр. – Не слишком высокая цена за жизнь. И кстати, этот рисунок очень похож на татуировку, которые у вершков снова вошли в моду.

Элфи надеялась, что, говоря о «другой проблеме», Жеребкинс имел в виду усиленную кевларом кожу. Но было что-то еще. И это что-то стало очевидным, когда ее взгляд упал на лицо телохранителя.

– О боги, – прошептала она. – Артемису это очень не понравится.

Пока его слуга проходил сеанс волшебной хирургии, Артемис нервно метался из угла в угол больничного двора. Да, план был блестящим и блестяще осуществлен, но сейчас червячки сомнения стремительно пожирали его уверенность в собственных действиях, как слизняки – капустный лист. Правильно ли он поступил? А что, если Дворецки никогда уже не будет прежним? Артемису опять вспомнилась финская больница. Он едва узнал своего отца, когда к Артемису Фаулу-старшему вернулось сознание, и он никогда не забудет их первый разговор…

Данные зашифрованы

"… Финские врачи были полны решимости накачать моего отца всевозможными витаминными добавками. Отец был полон решимости не допустить этого. А полный решимости Фаул обычно добивается своего.

– Я отлично себя чувствую, – настаивал отец. – Прошу вас, дайте мне время вновь познакомиться со своей семьей.

Наконец, обезоруженные его словами, врачи вынуждены были уступить. Честно говоря, я был поражен. Обаяние никогда не было любимым оружием моего отца. Обычно он достигал своей цели, проходя как каток по любому человеку, имевшему глупость встать на его пути.

Отец сидел в кресле, положив искалеченную ногу на специальную скамеечку. Мать, поистине обворожительная в своей белой шубке из искусственного меха, устроилась рядом на подлокотнике.

Заметив взгляды, что я бросал на культю, оставшуюся от его ноги, отец улыбнулся.

– Не волнуйся, Арти, – сказал он. – Завтра же я сделаю замеры для протеза. Из Дортмунда специально прилетает доктор Герман Грубер.

Я слышал о докторе Грубере. Он работал с олимпийской командой инвалидов Германии и считался лучшим специалистом в своей области.

– Попрошу его сделать что-нибудь спортивное, с модными полосками по бокам.

Отец шутил. Это было очень непохоже на него.

Мать ласково взъерошила его волосы.

– Перестань нас дразнить, любимый. Арти вряд ли понимает твои шутки. Он ведь был еще совсем ребенком, когда ты пропал.

– Ну, не таким уж и ребенком, мам, – возразил я. – Мне было одиннадцать.

Отец с любовью улыбнулся мне. Может, это и есть самый подходящий момент для откровенного разговора, пока его хорошее настроение не сменилось обычной неприветливостью?

– Пап, многое изменилось со дня твоего исчезновения. Я изменился.

Отец с важным видом кивнул:

– Ты абсолютно прав. Нам о многом нужно поговорить. Прежде всего о нашем бизнесе.

Вот так. Прямо к делу. Своего отца я помнил именно таким.

– Думаю, тебя порадует состояние семейных банковских счетов, и ты наверняка одобришь наши инвестиции. За последний финансовый год чистая прибыль составила восемнадцать процентов. Я старался не подвести тебя, отец.

– Зато я тебя подвел, сынок, – сказал Артемис-старший, – раз ты считаешь банковские счета и всякие инвестиции самым главным в нашей жизни. Видимо, ты заразился этим от меня. – Он прижал меня к своей груди. – Признаться, я не был идеальным отцом, Арти. О, я был очень далек от идеала. Занимался только семейным бизнесом и всегда думал, что мой долг – управлять империей Фаулов. Криминальной империей, как известно нам обоим. Если и есть какая-то польза от моего похищения, она заключается в том, что я взглянул на себя как бы со стороны. И я хочу, чтобы у всех нас началась новая жизнь.

Я не верил собственным ушам, поскольку помнил отца постоянно повторяющим семейный девиз: " Aurum potestas est "– «Золото – это власть». А сейчас он пытался отказаться от принципов Фаулов. Что сотворила с ним магия волшебного народца?

– Золото, деньги – это все неважно, Арти, – продолжал он. – Так же, как и власть. У нас уже есть все необходимое. У нас есть мы.

Я был поражен до глубины души, однако не могу сказать, что слова отца расстроили меня.

– Но, отец, ты же сам всегда говорил… Нет, ты – это не ты. Ты стал абсолютно другим человеком.

Тут в нашу беседу вмешалась мать:

– Не совсем, Арти. Наоборот, он превратился в прежнего Артемиса Фаула. В того самого человека, в которого я некогда влюбилась, за которого вышла замуж. И которого лишилась, когда империя Фаулов забрала его у меня. Но теперь он вернулся, и мы снова стали семьей.

Я посмотрел на родителей. Сейчас они были счастливы. Семья? Как необычно… Разве Фаулы способны стать нормальной семьей?.. "

К действительности Артемиса вернул громкий шум, донесшийся из криогенного фургона. Машина закачалась на осях, в щели под дверью вспыхнул яркий голубой свет.

Артемис не стал паниковать. Он уже присутствовал при волшебных исцелениях – в прошлом году, когда Элфи приращивала свой указательный палец, – и помнил, как магия растапливала льдины вокруг. И это был какой-то палец! А рана Дворецки куда тяжелее – можно было только представлять, каковы будут последствия.

Жуткий шум продолжался в течение нескольких минут. У фургона лопнули две шины, подвеска полностью пришла в негодность. К счастью, ночью в институте никого не было, иначе доктор Лейн обязательно включила бы в счет стоимость ремонта машины.

Некоторое время спустя магическая буря стихла, и фургон замер, будто тележка, спустившаяся с «американских горок», пришла наконец к финишу. Открыв задние двери, Элфи устало вылезла из машины и прислонилась к стене больницы. Судя по всему, капитан Малой была полностью изнурена, сил у нее совсем не осталось. На смуглых щеках проступила болезненная бледность.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Артемис. – Он жив?

Элфи не ответила. Применение целительных чар всегда заканчивалось тошнотой и усталостью. Капитан Малой несколько раз тяжело вздохнула и присела на задний бампер.

– Он жив? – еще раз спросил Артемис. Элфи кивнула.

– Жив. Да, он жив. Но…

– Но что, Элфи? Говори же!

Элфи сдернула с головы шлем. Он выпал из ее рук и покатился по двору.

– Извини, Артемис. Я сделала все, что могла.

Наверное, это были самые кошмарные слова из тех, что она когда-либо произносила.

Артемис поднялся в фургон. Пол был залит водой и засыпан переливающимися кристалликами льда. Дым струился из поврежденной решетки кондиционера, неоновая лампа на потолке искрилась, как запертая в бутылку молния.

Поврежденная капсула наклонилась, из гироскопов сочилась жидкость, одна рука Дворецки свесилась через край криогенного ложа, отбрасывая на стену уродливую тень.

Пульт управления капсулой еще как-то работал. Артемис с облегчением увидел отражающееся на экранчике биение сердца. Дворецки был жив! Элфи снова сделала это! Но почему она себя так вела? Видимо, возникли какие-то трудности.

И Артемис сразу понял, что это были за трудности, – стоило ему заглянуть в капсулу. Отросшие волосы его слуги были абсолютно седыми. Дворецки попал в капсулу сорокалетним мужчиной, а сейчас Артемис смотрел на человека, которому было не меньше пятидесяти. Возможно, далее шестьдесят. Всего за четыре часа Дворецки ужасно постарел.

Сзади Артемис услышал шаги Элфи.

– По крайней мере, он жив, – сказала эльфийка.

Артемис кивнул:

– Когда он очнется?

– Через пару дней. Может быть.

– Как это произошло? – спросил мальчик, убирая со лба Дворецки прядь волос.

Элфи пожала плечами:

– Я не совсем уверена. Лучше спроси у Жеребкинса.

Артемис достал из кармана устройство связи и вставил в ухо наушник.

– Жеребкинс, есть какие-то версии?

– Только самые приблизительные, – ответил кентавр. – Лично я полагаю, что магии Элфи оказалось недостаточно и для полного исцеления организм Дворецки задействовал собственные внутренние резервы. Судя по всему, эти усилия стоили ему как минимум пятнадцати лет жизни.

– Можно что-нибудь исправить?

– Боюсь, что уже нет. Исцеление нельзя повернуть вспять. С другой стороны, у нас не было выхода, иначе бы он умер. А так будет жить. Понимаю, слабое утешение, но все же. Хотя нам пока неизвестно, в каком состоянии находится его рассудок. Целительные чары могли начисто стереть его память, как при форматировании диска.

Артемис тяжело вздохнул.

– Что же я с тобой сделал, старый друг?..

– На раскаяние у нас нет времени, – оборвала его Элфи. – Нужно немедленно убираться отсюда. Мы тут такой грохот устроили, наверняка кто-то уже поднял тревогу. У вас машина есть?

– Нет. Мы прилетели в Лондон на самолете, а из «Хитроу» взяли такси.

Элфи покачала головой:

– Я очень хотела бы вам помочь, но и так потеряла слишком много времени. А между тем я ведь на задании. И задание это чрезвычайной важности. У нас внизу такой переполох…

Артемис отступил от криогенной капсулы на пару шагов.

– Элфи, э-э, насчет переполоха…

Уже направившаяся к двери фургона капитан Малой медленно повернулась.

– И что насчет него?

– Вы, наверное, обнаружили, что вас кто-то зондирует, да? Какой-то прибор с легкостью проник сквозь все защитные барьеры Жеребкинса?

Элфи достала из ранца большой лист специальной маскировочной фольги.

– Мы должны поговорить. Там, где нам никто не будет мешать.

О следующих сорока пяти минутах у Артемиса сохранились лишь отрывочные воспоминания. Элфи завернула обоих людей в маскировочную фольгу и пристегнула к своему «Лунному поясу», который сократил их вес до одной пятой.

И даже после этого механическим крыльям с трудом удалось поднять всю троицу в ночное небо. Элфи пришлось помучиться, прежде чем они оторвались от земли. На высоте пятисот футов над уровнем моря Элфи зависла в воздухе.

– Сейчас я попробую возвести защитный экран. Очень надеюсь, что магии хватит, – сказала она в микрофон. – И попытайтесь там не дергаться. Мне очень не хочется сбрасывать вас в море.

А потом Элфи исчезла. На ее месте возникло едва заметное свечение, скопление звездочек, напоминавшее по форме саму Элфи. От вибрации, порождаемой защитным экраном и распространяющейся по тросу, у Артемиса застучали зубы. Завернутый в фольгу, он чувствовал себя как жук в коконе, только голова оставалась свободной. Сначала ощущения были даже приятными – лететь над ночным городом, любоваться огоньками машин на дорогах… Но затем Элфи поймала западный ветер и понеслась в воздушных течениях над морем.

Внезапно мир Артемиса превратился в водоворот, состоящий из хлещущих порывов ветра, резких толчков и испуганных птиц. Рядом в импровизированной люльке покачивалось тело Дворецки. Фольга хорошо копировала окружающие цвета; конечно, маскировка была не идеальной, но над морем и тем более ночью их вряд ли кто-либо мог заметить.

– А эта фольга невидима и для радаров тоже? – спросил Артемис. – Совсем не хочется, чтобы нас принял за НЛО какой-нибудь не в меру ретивый пилот английского истребителя. Элфи задумалась.

– Ты прав. Может, на всякий случай стоит спуститься пониже?

Через две секунды Артемис горько пожалел о том, что нарушил радиомолчание. Элфи послала крылья в глубокое пике, и они втроем понеслись к полуночным волнам. Она выровняла полет только в самый последний момент, когда Артемису уже начало казаться, что кожа вот-вот слезет с его лица.

– Так нормально, как считаешь? – спросила Элфи с легкой веселостью в голосе.

Они летели над самыми гребнями волн, и капли искрились на маскировочной фольге. В ту ночь волнение было сильным, и Элфи приходилось постоянно менять высоту, следуя движениям волн. Какой-то горбатый кит, почувствовав их присутствие, выпрыгнул из вспененной штормом воды и, пролетев не меньше сотни футов, снова скрылся в пучине. Дельфинов видно не было – наверное, спасались от разбушевавшейся стихии в заливах и бухтах, изрезавших побережье Ирландии.

Элфи облетела корпус пассажирского парома, скользнув так близко, что Артемис даже почувствовал мощное биение машин внутри судна. Один из пассажиров перегнулся через леера, и его стошнило. Трое невидимых путешественников едва-едва успели уклониться.

– Просто здорово… – пробормотал Артемис.

– Не волнуйся, – донесся из пустоты голос Элфи. – Почти долетели.

Они миновали паромный причал Рослэра и двинулись вдоль побережья над горами Уиклоу на север. Несмотря на все неудобства и качку, Артемис не мог не поразиться скорости полета. Эти крылья были фантастическим изобретением. Даже представить невозможно, сколько денег можно получить за подобный патент. Артемис одернул себя. Дворецки пострадал в первую очередь из-за того, что он, Артемис, попытался сделать деньги на технологии волшебного народца.

Скорость снизилась, и Артемис наконец разглядел кое-какие знакомые ориентиры. Дублин находился на востоке. Мистическое желтое свечение накрывало шапкой систему его автострад. Элфи облетела город и направилась в сторону менее населенной северной части страны. В центре большого темного пятна возвышалось отдельно стоящее, залитое ярким светом прожекторов здание – замок Артемиса, родовое поместье Фаулов.

– Ну что ж, а теперь выкладывай все начистоту, – сказала Элфи, когда они наконец перенесли Дворецки на кровать.

Она сидела на нижней ступеньке главной лестницы. Несколько поколений Фаулов взирали на нее с развешанных по стенам портретов. Капитан спецкорпуса Легиона подземной полиции включила микрофон шлема и перевела его в режим громкой связи.

– Жеребкинс, запиши наш разговор. Мне кажется, нам захочется еще раз его послушать.

– Все началось с деловой встречи сегодня днем, – начал Артемис.

– Отличное начало.

– Я встречался с неким Йоном Спиро, известным американским промышленником.

Из наушника Элфи донеслось щелканье клавиш – это Жеребкинс проверял, нет ли в его архивах какой-либо информации касательно Спиро.

– Йон Спиро, – почти мгновенно ответил кентавр. – Сомнительная личность, далее по стандартам вершков. Уже тридцать лет самые разные агентства и организации пытаются посадить его за решетку. Компании Спиро являются причиной многих экологических бедствий. И это только вершина айсберга. Промышленный шпионаж, похищение людей, шантаж, связи с мафией… Пока все это сходило ему с рук.

– Да, именно таков Йон Спиро, – кивнул Артемис– Итак, я назначил с ним встречу…

– Что ты хотел ему продать? – перебил Жеребкинс– Человек типа Спиро не полетит через всю Атлантику, чтобы попить чайку с горячими булочками.

Артемис нахмурился.

– На самом деле я ничего не хотел ему продавать. Я сделал предложение, заключавшееся в том, что я не буду выпускать на рынок некую революционную технологию.

За определенное вознаграждение, естественно.

Голос Жеребкинса разом похолодел:

– И какую же именно революционную технологию?

Артемис на мгновение замялся.

– Помнишь шлемы, которые Дворецки отобрал у Быстрого реагирования?

– О нет, – простонала Элфи.

– Мне удалось обойти механизмы саморазрушения шлемов, и я сконструировал из их датчиков и чипов прибор. Этакое Всевидящее Око. Мини-компьютер. Также я установил в него оптиковолоконное блокирующее устройство, чтобы вы не смогли управлять Оком, даже если бы засекли его.

– Ты передал волшебную технологию такому человеку, как Йон Спиро?

– Вы меня что, за дурака считаете? – резко возразил Артемис. – Никому я ничего не передавал. Он сам взял Око.

Элфи ткнула в него обвиняющим пальцем.

– Только не надо разыгрывать из себя жертву, Артемис Фаул! Честно говоря, у тебя это плохо получается. О чем ты вообще думал? Решил, что Йон Спиро добровольно откажется от технологии, которая может сделать его самым богатым человеком в мире?

– Значит, это твое Око зондировало нас? – спросил Жеребкинс.

– Да, – признался Артемис– Но это получилось случайно. Спиро попросил просканировать спутники наблюдения, и датчики Ока, естественно, засекли и ваши следящие приборы.

– Мы можем заблокировать дальнейшие попытки зондирования? – предложила Элфи.

– Охранная система Гавани не способна противостоять нашим собственным технологиям. Рано или поздно Спиро узнает о существовании волшебного народца. А от такого человека, как он, легко не отвяжешься. Прости-прощай наше мирное существование.

Элфи многозначительно посмотрела на Артемиса.

– Кстати, этот Спиро тебе никого не напоминает?

– Мы абсолютно разные, – возразил Артемис. – В отличие от меня он – хладнокровный убийца!

– Пройдет несколько лет, – хмыкнула Элфи, – и ты станешь таким же.

Жеребкинс тяжело вздохнул. Оказавшись в одной комнате, Элфи и Артемис не могли не поругаться.

– Ладно, Элфи, тише, тише, – вмешался кентавр. – Давайте вести себя как профессионалы. Во-первых, мы можем отменить чрезвычайное положение в Гавани. Во всяком случае, пока что нам ничто не угрожает. Но мы должны вернуть Око как можно быстрее – пока Спиро не добрался до его секретов.

– Это будет не так-то легко, – улыбнулся Артемис– Око надежно защищено.

– Каким образом?

– Я встроил в него Код Вечности.

– Код Вечности? – переспросил кентавр. – Звучит впечатляюще.

– Чтобы создать этот код, я разработал совершенно новый базовый язык, так что Спиро ждет большой сюрприз…

– И сколько времени потребуется на то, чтобы взломать этот твой Код Вечности? – вмешалась в разговор Элфи, которой показалось, что Жеребкинс и Артемис совсем забыли о ее присутствии.

Артемис не сдержался и удивленно поднял брови.

– Я же сказал, вечность, – улыбнулся он. – Теоретически. Но у Спиро уйдет на это чуть меньше времени – учитывая то, какими ресурсами он располагает.

Элфи решила не обращать внимания на насмешливый тон наглого вершка.

– Отлично, значит, мы в безопасности. Спиро заполучил бесполезную коробочку, ну так пусть оставит ее себе на память. Нам вовсе не обязательно за ним охотиться.

– Эта коробочка далеко не такая бесполезная, какой кажется, – возразил Артемис. – Сама конструкция Ока может очень многое открыть специалистам Спиро. Но ты права в одном: нам нет необходимости охотиться на этого американца. Узнав, что я остался жив, он сам начнет меня искать. В конце концов, только я знаю все секреты Ока.

Элфи устало провела рукой по лбу.

– Значит, в любой момент сюда может нагрянуть толпа наемных убийц в поисках ключа к твоему Коду Вечности? Честно говоря, нам сейчас не помешал бы кто-нибудь вроде Дворецки. Жаль, что его с нами нет.

Артемис вытащил из кармана мобильный телефон.

– Ну, он не единственный Дворецки в семье.

Глава 4 СЕМЕЙНЫЕ СВЯЗИ

На свое восемнадцатилетие Джульетта Дворецки попросила подарить ей (что и было сделано) настоящее кимоно для занятий дзюдо, два утяжеленных метательных ножа и видеокассету с записью последнего чемпионата мира по боям без правил. Интересы обычных девушек лежат в несколько иных областях. Но Джульетта Дворецки была очень даже необычной девушкой.

Прямо скажем, Джульетта была девушкой поистине выдающейся. Например, она могла попасть в центр движущейся мишени практически из любого оружия на ваш выбор, а боевые искусства предпочитала встречам с подружками.

Конечно, боевым искусствам и стрельбе она училась вовсе не по видеокассетам. Обучение Джульетты началось, когда ей только-только исполнилось четыре годика. После детского сада Дворецки отводил свою младшую сестренку в спортивный зал родового поместья Фаулов, где и обучал ее различным восточным единоборствам. К восьми годам Джульетта получила черные пояса в семи видах боевых искусств, а к одиннадцати годам вообще перестали пускать ее на татами, поскольку и так было ясно, кто победит.

Согласно традиции, все Дворецки мужского пола, как только им исполнялось десять лет, отправлялись в знаменитую Охранную академию, принадлежащую мадам Ко. В течение всей учебы шесть месяцев в году они проводили рядом с мадам Ко, осваивая ремесло телохранителя, а вторые шесть месяцев охраняли второстепенных государственных и частных лиц. Дворецки женского пола, как правило, поступали компаньонками в состоятельные семьи. Джульетта, однако, решила совместить обе роли. Будучи компаньонкой Ангелины Фаул, она наравне с мужчинами полгода проводила в лагере мадам Ко.

Именно Джульетта стала первой женщиной из семейства Дворецки, принятой в Охранную академию, и пятой женщиной, сдавшей тамошний экзамен по физической подготовке. Каждые пять лет академия мадам Ко меняла страну своего пребывания. К примеру, Дворецки учился в Израиле и Швейцарии, а его младшая сестра осваивала науку телохранителя в Японии, в районе нагорья Уцукусигахара.

Общежитие мадам Ко резко отличалось от шикарных комнат особняка Фаулов. В Японии Джульетта спала на соломенной циновке, из вещей у нее были только два костюма из грубой хлопчатобумажной ткани, а питалась она рисом, рыбой и белковыми коктейлями.

День в академии начинался в половине шестого утра. Поднявшись с постелей и сделав зарядку, Джульетта и другие ученики пробегали четыре мили до ближайшей реки, где голыми руками ловили рыбу. После этого они жарили улов на костре, преподносили завтрак сэнсэю и, привязав к спинам двадцатигаллонные бочки, поднимались до нижней границы снегов. Заполнив бочки снегом, ученики скатывали их в лагерь, а затем месили снег голыми ногами, превращая его в воду, чтобы их сэнсэй мог принять ванну. Ну а дальше… дальше начинались настоящие занятия.

Необходимо отметить, что будущих телохранителей учили не только самообороне, но и специальной борьбе под названием «кос та'па», которую разработала сама мадам Ко и которая была направлена прежде всего на защиту патрона. Среди многих других предметов ученики академии изучали современные виды оружия, информационные технологии и всевозможные методики ведения переговоров с целью освобождения заложников.

К восемнадцатому дню рождения Джульетта с завязанными глазами разбирала и собирала девяносто процентов выпускаемых в мире автоматов и пистолетов, умела управлять любым транспортным средством и могла полностью преобразиться меньше чем за четыре минуты. Она была способна остаться незаметной в любой толпе – и это несмотря на свою потрясающую внешность, которой Джульетта была обязана смешению европейских и азиатских генов. В общем и целом, старший брат мог с полным на то правом гордиться ею.

Последним этапом обучения была имитация боевой ситуации в незнакомой среде. И если Джульетта пройдет это испытание, мадам Ко ничего не останется, кроме как нанести на ее плечо татуировку в виде синего бриллианта. Татуировка, идентичная той, что уже красовалась на плече Дворецки, символизировала не только исключительную физическую силу выпускника, но и многогранность его (или ее) подготовки. В кругах телохранителей человек с подобной татуировкой не нуждался ни в каких дополнительных рекомендациях.

Для последнего испытания Джульетты мадам Ко выбрала тунисский город Сфакс. Джульетте предстояло провести патрона через шумную городскую медину – так в Тунисе называли базар. Обычно телохранитель советовал патрону избегать столь людных мест, но мадам Ко весьма логично заметила, что патроны редко слушают советы своих слуг и поэтому следует быть готовым к любым неожиданностям. А чтобы еще усложнить и без того крайне трудное задание, мадам Ко сама решила выступить в роли мнимого патрона.

В Северной Африке стояла ужасная жара. Яркое солнце, от которого почти не спасали даже огромные солнцезащитные очки, немилосердно било в глаза. Джульетта, прищурившись, внимательно следила за сновавшей в толпе крохотной фигуркой.

– Иди быстрее, – резко произнесла мадам Ко. – Ты от меня отстаешь.

– Это вам только кажется, мадам, – невозмутимо ответила Джульетта.

Все элементарно, мадам Ко пыталась отвлечь ее разговором, но данная уловка не сработала. Впрочем, на базаре и так приходилось держать ухо востро. Длинные гирлянды из чистого золота свисали с ювелирных лотков, наполняя воздух обманчивыми бликами, а большие деревянные рамы прогибались под тяжестью роскошных тунисских ковров – прекрасное укрытие для наемных убийц, лучше и не придумать! На ухабистой мостовой ничего не стоило вывихнуть лодыжку (а следовательно, провалить экзамен), и это не говоря уже о местных жителях, которые постоянно пытались познакомиться с привлекательной иностранкой.

Мгновенно обрабатывая всю поступающую в ее мозг информацию, Джульетта рассчитывала каждое свое движение с точностью до сантиметра. Она вежливо, но твердо отодвинула в сторону глазевшего на нее юношу, перешагнула через затянутую радужной пленкой лужу и свернула за мадам Ко в один из узких проулков, из которых состояли бесконечные лабиринты медины.

И вдруг прямо перед ней возник незнакомый мужчина.

– Отличный ковры! – вскричал он на ломаном французском. – Иди со мной! Я показывать такое!

Мадам Ко, не сбавляя шаг, прошла мимо. Джульетта попыталась было последовать за ней, однако мужчина заступил ей путь.

– Спасибо, но мне ковры не нужны. Я живу практически на улице.

– Очень смешно, мадемуазель! Вы сказать хорошую шутку! Иди же, посмотри ковры Ахмеда!

Толпа начала обращать на них внимание, обволакивать, будто щупальца гигантского спрута, а мадам Ко тем временем уходила все дальше. Еще немного – и Джульетта потеряет своего патрона из виду.

– Я же сказала, мне твои ковры без надобности. Отойди в сторону, тряпишник. Я совсем недавно сделала маникюр, не заставляй меня пускать в ход ногти.

Однако тунисец не привык выполнять приказы женщин, тем более на него сейчас глазела вся округа.

– Дешево отдавать! – настаивал он, указывая на свой ларек. – Лучший ковер в Сфаксе!

Джульетта попыталась обойти настырного торговца, однако плотно сомкнувшаяся толпа не пустила ее.

И тут терпение Джульетты иссякло. До этого момента ей было отчасти жаль тунисского торговца коврами, оказавшегося в неудачном месте в неудачное время. Но теперь…

– Иди же! – ухмыльнулся тунисец, обнимая светловолосую иностранку за талию.

Этот поступок был не из самых мудрых в его жизни.

– Ты грубо себя ведешь, тряпишник! Буквально через мгновение Ахмед уже барахтался в куче ковров, а Джульетта бесследно исчезла. Понять, что произошло, зеваки смогли, только прокрутив запись, сделанную торговцем жареными курицами Кемалем, у которого при себе случайно оказалась видеокамера. При замедленном воспроизведении они увидели, как девушка схватила Ахмеда за горло и пояс и, легко оторвав от земли, швырнула в сторону ларька. Кстати, один из торговцев золотом узнал этот прием и сообщил всем, что называется он «рогатка» и что популярным его сделал знаменитый американский борец по кличке Папа Боров. Торговцы хохотали так долго, что некоторые на следующий день даже не вышли на работу. Полет Ахмеда был награжден призом как самое смешное происшествие года, а любительская съемка Кемаля завоевала первое место в тунисской версии программы «Сам себе режиссер». А еще через три недели Ахмед переехал жить в Египет.

Но вернемся к Джульетте. Девушка со спринтерской скоростью ринулась вперед по проулку, уворачиваясь от ошеломленных торговцев. Мадам Ко не могла уйти далеко, однако задание находилось под угрозой срыва.

Джульетта была вне себя от ярости. Именно о таких фокусах и предупреждал ее старший брат.

«С мадам Ко нельзя расслабляться, – советовал ей Дворецки. – Невозможно предугадать, что она придумает в следующий раз. Я слышал, как-то раз в Калькутте она устроила панику в стаде слонов, чтобы отвлечь внимание ученика».

Проблема состояла в том, что никому и ничему нельзя было верить. Мадам Ко вполне могла нанять этого торговца коврами, и вместе с тем он мог оказаться простым горожанином, сунувшим нос не в свое дело.

Вскоре проулок сузился настолько, что в нем едва-едва могли разминуться два человека. На уровне головы были натянуты веревки, на которых, исходя паром, сушилась национальная тунисская одежда. Джульетта, пригнув голову, бежала по переулку, расталкивая едва передвигающих ногами прохожих. Испуганные индюшки, привязанные за ногу к колышкам, возмущенно клекотали и разлетались в стороны.

Наконец Джульетта выбежала из проулка и оказалась на тускло освещенной площади, окруженной низенькими трехэтажными домишками. На балконах верхних этажей отдыхали мужчины, попыхивая ароматными кальянами, а сама площадь была выложена старинной мозаикой, изображающей сцену из жизни римских бань. И в центре этой мозаики лежала, прижав колени к груди, мадам Ко.

Трое мужчин, окружавших мадам Ко, были одеты в черные комбинезоны спецподразделений, и, судя по уверенным, четким движениям, это были уже не уличные торговцы, а настоящие профи. Экзамен продолжается? Вряд ли. Насколько могла судить Джульетта, эти трое действительно пытались убить ее сэнсэя.

И как назло, под рукой у Джульетты не было никакого оружия, но того требовали правила экзамена. Попытка ввоза в Тунис холодного оружия могла закончиться пожизненным заключением. К счастью, ее противники тоже не были вооружены, хотя человека можно убить, легонько ударив ребром ладони.

В данной ситуации требовалась импровизация, иначе погибнут и мадам Ко, и Джульетта. Идти в лобовую атаку не имело смысла. Если этой троице удалось справиться с самой мадам Ко, Джульетта вряд ли могла рассчитывать на успех в грядущей схватке.

Значит, нужно придумать нечто нешаблонное.

Джульетта сорвалась с места и, подпрыгнув на бегу, дернула веревку, натянутую между домами. Одно из двух колец, между которыми была растянута веревка, попыталось сопротивляться, но почти сразу выскочило из сухой штукатурки, и Джульетта ринулась вперед, волоча за собой кучу ковров и постельного белья. А затем она резко свернула влево, насколько позволила по-прежнему привязанная ко второму кольцу веревка, и побежала вокруг нападавших на мадам Ко убийц.

– Эй, парни! – крикнула она вовсе не из-за показной храбрости, а потому, что для полного успеха плана следовало привлечь их внимание.

Мужчины подняли головы и тут же оказались погребенными под мокрой верблюжьей шерстью. Тяжелые ковры и белье обмотались вокруг их рук и ног, а нейлоновая веревка перетянула шеи. Буквально через секунду все трое были обездвижены. Джульетта подскочила к поверженным спецназовцам и нанесла каждому пару резких ударов в нервные центры у основания черепа. Теперь, когда убийцы были нейтрализованы, следовало позаботиться о наставнике.

– Мадам Ко! – позвала Джульетта, зарываясь в груду белья и пытаясь отыскать там своего сэнсэя.

Вскоре дрожащая пожилая женщина в оливковом платье и простом головном платке была извлечена из мешанины ковров, одежды и постельных принадлежностей.

Джульетта помогла ей подняться на ноги.

– Вы видели, что я придумала, мадам? Я уложила этих придурков на месте. Наверное, они в жизни не сталкивались ни с чем подобным. Импровизация. Мой брат всегда говорит: импровизация – вот залог успеха. Мне кажется, их внимание отвлекли мои тени для век. Ярко-зеленые и с блестками. Они меня еще никогда не подводи…

Джульетта внезапно замолчала, поскольку почувствовала на своем горле острие ножа. Кинжал держала сама мадам Ко, которая оказалась вовсе не мадам Ко, а незнакомой восточной женщиной в очень похожем оливковом платье. Ложная цель.

– Ты мертва, – сказала женщина.

– Вот именно, – согласилась вышедшая из" тени мадам Ко. – А если мертва ты, значит, мертв и патрон. Ты не выдержала экзамен, Джульетта.

Девушка, сложив ладони, низко склонилась и застыла в поклоне.

– Это был хитрый трюк, мадам, – промолвила она, стараясь говорить уважительным тоном.

Тонкая улыбка скользнула по губам сэнсэя.

– Конечно. Такова жизнь. А чего еще ты ожидала?

– Но эти убийцы, я же надрала им зад… так ловко их победила.

– Чистое везение, – небрежно махнула рукой мадам Ко. – К счастью для тебя, они были не наемными убийцами, а выпускниками моей академии. Кстати, что это еще за бредовая затея с веревкой?

– Этот прием я как-то видела по телевизору. Он так и называется – «бельевая веревка».

– В высшей мере сомнительный трюк, -покачала головой пожилая японка. – Ты победила лишь потому, что тебе сопутствовала удача. А в нашем бизнесе одной удачи недостаточно.

– Я не виновата, – попыталась оправдаться Джульетта. – Этот мужчина на рынке… Он не давал мне пройти! Пришлось вырубить его на время.

Мадам Ко постучала пальцем по лбу Джульетты.

– Замолчи, девочка. И подумай своей головкой. Как на самом деле ты должна была поступить?

Джульетта склонилась еще на дюйм ниже.

– Я должна была вывести торговца из строя, не колеблясь ни секунды, – быстро отрапортовала она.

– Правильно. Его жизнь ничего не значит, она несущественна. Безопасность патрона – вот что главное.

– Но я же не могу взять и убить невинного человека, – возразила Джульетта.

Мадам Ко устало вздохнула.

– Вижу, дитя мое, вижу. Именно поэтому я считаю тебя еще неготовой для настоящей работы. У тебя есть навыки, но тебе не хватает сосредоточенности и решимости. Возможно, в следующем году ты пройдешь это испытание.

У Джульетты едва не остановилось сердце. Ее брат получил синий бриллиант в восемнадцать лет. Он стал самым молодым выпускником за всю историю Охранной академии, и она надеялась повторить его достижение, а теперь нового экзамена придется ждать целых двенадцать месяцев. Однако возражать было бессмысленно: мадам Ко никогда не пересматривала своих решений. Из переулка показалась молодая женщина в костюме ученицы академии.

– Мадам, – обратилась она с поклоном, – вам звонят по спутниковому телефону.

Мадам Ко взяла трубку и несколько секунд внимательно слушала.

– Сообщение от Артемиса Фаула, – сказала она наконец.

Склонившейся в поклоне Джульетте не терпелось выпрямиться, но это было бы расценено как непростительное нарушение протокола.

– Да, мадам?

– Оно гласит: «Домовой нуждается в тебе».

Джульетта нахмурилась.

– Вы имеете в виду, я зачем-то понадобилась Дворецки? – уточнила она.

– Нет, – произнесла мадам Ко лишенным всяких эмоций голосом. – Я имею в виду, что некий Домовой нуждается в тебе. Просто повторяю то, что мне сообщили.

И вдруг Джульетта почувствовала жар солнца на шее, услышала назойливый, как визг бормашины, звон москитов, и ей захотелось одного: сорваться с места и со всех ног бежать в аэропорт. Дворецки никогда не открыл бы свое имя Артемису. Если только… Нет, в это невозможно поверить! Даже мысли об этом нельзя допускать!

Мадам Ко задумчиво постучала пальцем по подбородку.

– Ты еще не готова. Я не должна тебя отпускать. Ты слишком эмоциональна, чтобы быть настоящим телохранителем.

– Прошу вас, мадам!

Сэнсэй думала долгих две минуты.

– Хорошо, – в конце концов сказала она. – Ты можешь идти.

Джульетта исчезла, прежде чем на площади стихло эхо от слов, произнесенных мадам Ко. И даже сами боги не уберегли бы сейчас торговца коврами, если бы он посмел встать на пути у Джульетты.

Глава 5 ЖЕЛЕЗНЫЙ ЧЕЛОВЕК И ОБЕЗЬЯНА

Йон Спиро прилетел на «конкорде» из «Хитроу» прямиком в чикагский международный аэропорт «О'Хэйр», после чего длинный лимузин доставил его в центр города – прямиком к знаменитому Шпилю Спиро, сплошь стекло и сталь, поднимавшемуся ввысь на восемьдесят шесть этажей и видному из всех районов Чикаго. Компания Спиро занимала этажи с пятидесятого по восемьдесят пятый, а на восемьдесят шестом этаже находились личные апартаменты шефа, попасть в которые можно было только на охраняемом лифте или же на вертолете.

Весь полет Йон Спиро не мог заснуть – в такое невероятное возбуждение привел его лежавший в «дипломате» маленький кубик. Начальник технического отдела, услышав, на что способна эта крошечная и с виду весьма безобидная коробочка, пришел в ничуть не меньшее возбуждение и сразу же поспешил в лабораторию раскрывать секреты Всевидящего Ока. Через шесть часов он поднялся в комнату для совещаний.

– Бесполезная игрушка, – сказал ученый, которого, кстати, звали доктор Пирсон. Спиро крутил в руках бокал с мартини и задумчиво разглядывал оливку, плавающую на его дне.

– А вот я, Пирсон, так не думаю, – наконец промолвил он. – Я собственными глазами видел, на что способна эта «бесполезная игрушка». Но, возможно, в этом уравнении ты – бесполезный член.

Спиро пребывал в отвратительном расположении духа. Только что ему позвонил Арно Олван, который сообщил о том, что Артемису Фаулу удалось остаться в живых. А когда на Спиро находило мрачное настроение, ему на глаза лучше было не показываться. Людей, которые в такие минуты осмеливались привлечь внимание Спиро, больше никто никогда не видел.

Пирсон почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. В комнате кроме них двоих находился еще один человек. Эту женщину тоже не стоило выводить из себя. Пирсон знал, что, если Спиро решит выбросить его из окна, она, не испытывая ни малейших угрызений совести, будет свидетельствовать в суде, что он, Пирсон, спрыгнул со Шпиля по собственному желанию и очень радуясь этому факту.

Поэтому свои следующие слова Пирсон выбирал очень тщательно:

– Это устройство…

– Всевидящее Око. Так оно называется. И об этом я тебе уже говорил. Или у тебя проблемы с памятью?

– Прошу прощения, босс. Несомненно, Всевидящее Око обладает огромным потенциалом. Но оно закодировано.

Спиро метнул оливку в голову ученого. Более унизительного положения нобелевский лауреат не мог себе и представить.

– Значит, взломай этот код. За что я плачу тебе деньги?

Пирсон почувствовал, что его пульс резко участился.

– Все не так просто. Этот код… Его невозможно взломать.

– Пожалуйста, объясни мне все так, чтобы я понял тебя, – подозрительно спокойным голосом произнес Спиро, откидываясь на спинку кожаного кресла кроваво-красного цвета. – Каждый год я спускаю на твой отдел двести миллионов долларов, и теперь ты говоришь, что не можешь взломать какой-то жалкий код? Придуманный сопливым пацаном?

Пирсон старался не думать о том, какой звук издаст его тело, шлепнувшись на мостовую. Погибнет он или останется жить – все зависело от следующей реплики.

– Око приводится в действие голосом и закодировано на голос Артемиса Фаула. Никто не может взломать этот код. Это невозможно.

Спиро ничего не сказал, и ученый воспринял его молчание как добрый знак.

– Я слышал о подобных кодах, – торопливо продолжал он. – В научной среде эта тема обсуждается достаточно давно. Такой код называется Кодом Вечности. Количество буквенных комбинаций в этом коде близко к бесконечности, и, кроме того, он основан на неизвестной нам системе. Видимо, мальчик разработал новый, известный только ему язык, и мы не знаем, как этот язык соотносится с английским или с любыми другими языками мира. Раньше подобный код существовал только в теории. Теперь он воплощен наяву. И если Артемис Фаул мертв, значит, Всевидящее Око умерло вместе с ним. Простите, мистер Спиро, босс.

Йон Спиро вставил сигару в угол рта, но прикуривать не стал. Врачи запретили. Перед этим они целый месяц выбирали, кто именно скажет ему об этом.

– А если бы Фаул был жив? Пирсон с радостью ухватился за эту спасительную соломинку.

– Если бы Фаул был жив, ломать Код Вечности нам бы не пришлось. Достаточно было бы сломать мальчишку.

– О'кей, док, – кивнул Спиро. – Можешь быть свободен. Тебе не обязательно слышать то, что будет обсуждаться в этой комнате дальше.

Пирсон торопливо сгреб свои записки и поспешил к двери, стараясь не смотреть на сидевшую за столом женщину. Если он ничего не услышит, то сможет притвориться, будто совесть его чиста. А лица женщины он не видел, поскольку ни разу не посмотрел в ее сторону. Так что, если его вызовут в полицию, опознать ее он не сможет.

– Похоже, у нас возникли проблемы, – сказал Спиро своей облаченной во все черное собеседнице.

Женщина кивнула. От нее веяло холодом. Черный брючный костюм, черная блузка, черные туфли на шпильках. Даже часы «Радо» на ее запястье были черными, как уголь.

– Да, но я привыкла решать подобные проблемы.

Карла Фразетти была крестной дочерью Шпица Антонелли, который в мафиозном клане семьи Антонелли отвечал за центр Чикаго. Карла служила связующим звеном между Йоном Спиро и Антонелли, которые, возможно, являлись самыми могущественными людьми в этом городе. Еще в самом начале своей карьеры Спиро понял, что связанные с мафией деловые предприятия имеют тенденцию процветать.

Карла внимательно рассматривала свои ухоженные ногти.

– Мне кажется, у тебя есть только один выход: схватить этого мальчишку Фаула и клещами вытащить из него код. Ну, или не клещами, чем захочешь.

Спиро думал, посасывая незажженную сигару.

– Все не так просто, – наконец буркнул он. – К этому пацану достаточно сложно подобраться. Ты не видела родовое поместье Фаулов. Это настоящая крепость.

– Если не ошибаюсь, мы тут говорим о тринадцатилетнем мальчишке? – презрительно улыбнулась Карла. – Или о каком-то мафиозном боссе?

– Через шесть месяцев ему будет четырнадцать, – попытался оправдаться Спиро. – Так или иначе, есть осложнения.

– Какие именно?

– Арно ранен. Этот Фаул выбил ему все зубы.

– фу! – с отвращением поморщилась Карла.

– Он едва может стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы возглавить операцию.

– Что ж, очень жаль.

– На самом деле этому пацану удалось вывести из строя всех моих лучших людей. Кстати, они тоже нуждаются в услугах стоматолога. Да я на одних дантистах разорюсь! Нет, тут мне нужна помощь со стороны.

– Хочешь нанять нас для этой работы?

– Именно. Но людей следует подбирать крайне тщательно. Ирландия – страна маленькая. Гангстеров там будет видно за версту, поэтому мне требуются незаметные люди, которые убедят мальчишку сесть на самолет и прилететь ко мне в гости. Никто у вас не хочет заработать деньжат по-легкому?

– Кажется, мистер Спиро, я поняла твои требования, – с хитринкой подмигнула ему Карла.

– И как? У тебя есть кто-нибудь на примете? Люди, способные выполнить эту работу без шума и пыли?

– В общем, тебе нужны один «железный человек» и одна «обезьяна».

Спиро, знакомый с мафиозным жаргоном, кивнул. «Железный человек» был вооружен, а «обезьяна» проникала туда, куда проникнуть было почти невозможно.

– У нас найдется подходящая парочка. Уверена, эти люди не привлекут к себе ненужного внимания, даже в Ирландии. Но это будет дорого стоить.

– А они хороши? – спросил Спиро. Карла улыбнулась. В один из ее клыков был вставлен крошечный рубин.

– Не сомневайся, – сказала она. – Лучшие из лучших.

Мокасин Макгвайр решил сделать татуировку. Череп в виде туза пик. Рисунок придумал он сам и крайне этим гордился. Так гордился, что хотел нанести эту татуировку себе на шею. Татуировщику Кляксе Бертону едва удалось разубедить упрямого клиента. Мокасин смилостивился только после довода, что по такой татуировке его мигом опознает любой полицейский.

– О'кей, – кивнул он. – Будь по-твоему. Делай на предплечье.

Мокасин накосил татуировку после каждой удачно выполненной работы. На его теле практически не осталось ни одного чистого участка кожи. Мокасин трудился не покладая рук.

На самом деле Мокасина звали Алоизием, а родом он был из ирландского города Килкенни. Кличку Мокасин он придумал себе сам, весьма логично рассудив, что она куда больше подходит гангстеру, чем имя Алоизий. Всю свою жизнь Мокасин мечтал стать гангстером, крутым типом, точь-в-точь как в кино. Когда же его усилия организовать кельтскую мафию не увенчались успехом, Мокасин отправился в Чикаго, где его встретили с распростертыми объятиями.

Один из боевиков чикагской мафии обнял его так крепко, что чуть все кости не переломал. В ответ на радушный прием Мокасин отправил громилу и шестерых его приятелей в госпиталь Матери Милосердной. Неплохой результат для парня ростом в пять футов. Через восемь часов он уже был зачислен в штат чикагской мафии.

А спустя еще пару лет и полсотни удачно выполненных заданий его стали называть лучшим «железным человеком» клана Антонелли. Мокасин специализировался на ограблениях и взимании долгов. Не слишком обычная работа для коротышки. Впрочем, Мокасин был необычным коротышкой. Расслабившись, он откинулся на спинку регулируемого кресла татуировщика.

– Эй, Клякса, тебе мои туфли нравятся? Клякса растерянно заморгал и смахнул с бровей пару капелек пота. С Мокасином всегда следовало быть настороже. Даже самый невинный вопрос мог оказаться ловушкой. Один неверный ответ – и будешь извиняться перед святым Петром.

– Очень. А как они называются?

– Мокасины! – рявкнул коротышка-гангстер. – Мокасины, идиот! Мой фирменный знак!

– Ну конечно, мокасины. Как я забыл? Наверное, круто иметь собственный фирменный знак?

Мокасин посмотрел на свою руку.

– Ну что, когда колоть-то будем?

– Все почти готово, – откликнулся Клякса. – Рисунок уже нанесен. Осталось только поменять иглу в машинке.

– А это больно?

«Конечно больно, придурок, – подумал Клякса. – Я же буду втыкать иголку тебе в руку».

– Нет, не очень, – вслух сказал он. – Я смажу тебе руку обезболивающим.

– Если мне будет больно сейчас, – предупредил Мокасин, – тебе будет очень больно потом.

Никто не смел угрожать Кляксе, кроме Мокасина Макгвайра. Клякса наносил татуировки всем членам чикагской мафии и считался лучшим специалистом в штате.

Дверь распахнулась, и в салон вошла Карла Фразетти. Ее элегантный черный костюм выглядел в грязной комнатушке очень нелепо.

– Мальчики, привет, – махнула рукой она.

– Здравствуйте, мисс Карла, – кивнул Клякса и густо покраснел: дамы не часто посещали его заведение.

Мокасин мгновенно вскочил с кресла. Даже он уважал крестницу босса.

– Мисс Фразетти, вы могли бы вызвать меня! Ну зачем же самой приходить в эту помойку?

– Не было времени. Дело срочное. Тебе нужно немедленно лететь.

– Лететь? Куда?

– В Ирландию. Дядя Патрик заболел.

– Дядя Патрик? – нахмурился Мокасин. – Но у меня нет никакого дяди Патрика.

Карла нетерпеливо постучала носком туфли.

– Он заболел, Мокасин. Тяжело заболел, если ты понимаешь мой базар.

До Мокасина наконец дошло:

– О, все понял. И я должен его навестить.

– Вот именно. Он очень тяжело болен. Взяв тряпку, Мокасин стер с руки чернила.

– О'кей, я готов. Едем прямо в аэропорт? Карла поймала гангстера за локоть.

– Дело, конечно, срочное, Мокасин, но так торопиться не стоит. Сначала нам нужно заехать за твоим братом.

– Но у меня же нет брата, – напомнил Мокасин.

– Ну какой ты все-таки забывчивый! Ведь ключи от дома дяди Патрика именно у твоего братца. У маленького такого, как обезьянка.

– А, – догадался Мокасин. – Вы об этом брате…

Сев в лимузин, Мокасин и Карла двинулись в Ист-Сайд. При виде американских зданий Мокасин до сих пор ощущал благоговейный трепет. В Килкенни не было ни одного дома выше пяти этажей, а сам Мокасин большую часть своей жизни ютился в одноэтажной лачуге в пригороде. Правда, своим друзьям-мафиози он никогда об этом не рассказывал. Специально для них он придумал легенду о том, что был сиротой и всю юность провел, кочуя из одного исправительного заведения в другое.

– А кто будет «обезьяной»? – уточнил он.

Карла Фразетти, глядя в зеркальце пудреницы, поправляла свои черные, как смоль, короткие волосы, аккуратно зачесанные назад.

– Новый парень. Муч Подкопайли. Ирландец, как и ты. Так будет проще. Никаких виз, никаких бумаг, никаких сложностей с легендой. Просто два коротышки решили провести отпуск на родине.

Мокасин мгновенно ощетинился:

– Кого это вы называете двумя коротышками?

Карла с громким щелчком захлопнула пудреницу.

– Ты с кем разговариваешь, а, Макгвайр? Явно не со мной. Таким-то тоном…

Мокасин побледнел. Перед его глазами быстро промелькнула вся жизнь.

– – Извините, мисс Фразетти. Эти разговоры о коротышках… Обидно, знаете ли…

– А как тебя еще называть? Верзилой? Ты – коротышка, Мокасин. Пойми это и смирись. Этим ты отличаешься от всех остальных. Мой крестный всегда говорил: нет никого опаснее коротышки, который пытается что-то доказать. Именно поэтому ты и получил у нас работу.

– Да-да, конечно.

Карла ободряюще похлопала его по плечу:

– Но по сравнению с этим парнем ты настоящий гигант.

Мокасин важно надулся:

– Правда? А какой рост у Муча Подкопайли?

– Маленький, – ответила Карла. – Не знаю точно, сколько сантиметров, но если бы этот тип был чуть поменьше, я бы меняла ему подгузники и катала в коляске.

Мокасин усмехнулся. Предстоящая работауже начинала ему нравиться.

ОБЕЗЬЯНА

Муч Подкопайли переживал не самый удачный период своей жизни. Меньше четырех месяцев назад он жил в пентхаусе в Лос-Анджелесе, а на банковском счете у него лежало больше миллиона долларов. Сейчас все его счета были заморожены Федеральным бюро расследований, асам он за проценты работал на чикагскую мафию. Необходимо отметить, что в выплате комиссионных Шпиц Антонелли особой щедростью не отличался. Конечно, Муч в любой момент мог вернуться в Лос-Анджелес, но подразделение ФБР, специально созданное для розысков знаменитого Голливудского Вора, только и ждало его возвращения на место преступления. И не было для Муча спасительной гавани ни на этой земле, ни под ней, поскольку на самом деле Муч Подкопайли был Мульчем Рытвингом – гномом-клептоманом, в свое время бежавшим от Легиона подземной полиции.

Мульч был туннельным гномом, который решил, что жизнь в шахте – не для него, и применил свои таланты в несколько иной области, то есть стал изымать у людей всякого рода ценности и продавать их на подземном черном рынке. Конечно, незаконное проникновение в чужие жилища лишало его магической силы, но Мульчу было все равно. Гномы так и так не могли похвастаться особыми магическими талантами, а от заклинаний, даже самых примитивных, Мульча сразу начинало тошнить.

Зато гномы обладали некоторыми физиологическими особенностями, которые делали их идеальными взломщиками. К примеру, Мульч мог широко раздвигать свои челюсти, разом становясь похожим на миниатюрный бульдозер, и поглощать до нескольких килограммов земли в секунду. Из почвы извлекались все полезные минералы, а потом она выходила наружу из… противоположного рту отверстия. Также гномы развили в себе способность всасывать влагу через поры кожи – очень полезное умение, особенно если тебя завалит в шахте. Благодаря этой же особенности гномы могли использовать свои поры в качестве живых присосок – весьма удобный инструмент в арсенале взломщика. Ну и наконец, волосы гнома представляли собой живые антенны – ими можно было не только ловить жучков, но и считывать звуковые волны со стен туннеля.

Мульч был восходящей звездой в волшебном преступном мире, пока его дело не попало в руки майора Джулиуса Крута. После этого почти триста лет (за исключением весьма кратких перерывов) он провел в тюрьме. Сейчас Мульч Рытвинг находился в бегах, поскольку некоторое время назад украл приличное количество золотых слитков из фонда, предназначенного для выкупа Элфи Малой. Так что, как мы уже говорили, не было Мульчу безопасной гавани – ни на этой земле, ни под ней. Именно поэтому Мульчу приходилось выдавать себя за человека и выполнять любую работу, которую навязывала ему мафия.

Выдавать себя за человека было не так-то просто. Само собой разумеется, его рост сразу привлекал внимание – если прохожий вдруг решал посмотреть себе под ноги, – но Мульч быстро понял, что на самом деле люди всегда найдут причины не доверять ближнему своему. Рост, вес, цвет кожи, религия… Отличаться от окружающих было куда выгоднее.

Намного более серьезную проблему представляло солнце. Гномы были крайне чувствительны к свету и обгорали меньше чем за три минуты. К счастью для Мульча, работу практически всегда приходилось выполнять ночью, а когда он все-таки был вынужден показаться на улице днем, то покрывал открытые участки колеи особо сильным противозагарным кремом.

Своим логовищем Мульч выбрал подвальную квартирку в старом особняке, построенном еще в начале двадцатого века. Апартаменты были так себе, но гнома они вполне устраивали. В спальне он снял с пола доски и завез в комнату около двух тонн плодородного слоя почвы вперемешку со всевозможными удобрениями. Сырости и плесени в квартире хватало с избытком, так что тут даже не пришлось ничего предпринимать. Всего через несколько часов спальня кишмя кишела самыми разными насекомыми. Мульч любил валяться там, ничего не делая, и ловить волосками бороды тараканов. Дом, милый дом… Эта квартира теперь очень напоминала дорогие сердцу подземные пещеры, а кроме того, в случае неожиданного визита офицеров Подземной полиции Мульч в мгновение ока мог оказаться на глубине пятидесяти метров.

Пройдет совсем немного времени, и Мульч очень пожалеет, что не воспользовался подготовленным путем отступления, услышав тот стук в дверь.

Итак, в дверь кто-то постучал. Мульч выбрался из своей земляной постели и посмотрел на экран видеокамеры. Глядя в отполированный дверной молоток, Карла Фразетти поправляла прическу.

Крестная дочь самого босса? Лично? Вероятно, предстояло какое-то крупное дельце. Быть может, будущих комиссионных даже хватит, чтобы перебраться в другой штат. Мульч работал в Чикаго почти три месяца, и Подземная полиция рано или поздно должна была выйти на его след. Хотя из Соединенных Штатов он уезжать не собирался.

Если уже приходится жить на поверхности, то почему бы не жить там, где имеется кабельное телевидение и множество богатых дураков, у которых есть что украсть?

Мульч нажал на кнопку переговорного устройства.

– Одну минуту, мисс Фразетти, я только оденусь.

– Поторопись, Муч, – донесся из дешевых динамиков хриплый голос Карлы. – А то я здесь состарюсь.

Мульч накинул на плечи сшитый из мешковины халат. Чем-то ему нравилась эта грубая ткань – может, тем, что она напоминала тюремную робу? Потом Мульч быстро расчесал бороду, удаляя из нее запутавшихся жучков, и открыл дверь.

Карла Фразетти стремительно вошла в комнату и заняла единственное кресло. Но на пороге стоял еще один человек, который в объектив видеокамеры не попал. Мульч отметил про себя, что надо будет поработать с этой проблемой. Эльфийский спецназ нельзя недооценивать.

Человек, прищурившись, разглядывал Мульча. Повадки типичного гангстера. Ну почему эти люди считают, что должны вести себя абсолютно по-хамски? Только потому, что они убийцы?

– А еще одного кресла у тебя нет? – осведомился коротышка, проходя в гостиную вслед за мисс Фразетти.

Мульч закрыл дверь.

– У меня редко бывают гости, – откликнулся он. – Кстати, вы – первые. Обычно меня вызывает Бруно, и я иду к нему на встречу.

Бруно Сырник был местным бригадиром, а офисом ему служил гараж, куда обычно ставили угнанные машины. Поговаривали, будто вот уже пятнадцать лет Сырник не вставал из-за своего стола, даже спал на рабочем месте.

– Красиво у тебя тут, – с издевкой произнес Мокасин. – Плесень и мокрицы. Мне нравится.

Мульч нежно погладил зеленую полоску на стене.

– Когда я сюда переехал, плесень была закрыта обоями. Просто поразительно, некоторые люди абсолютно лишены чувства прекрасного!

Карла Фразетти достала из сумочки флакон духов «Белые лепестки» и побрызгала ими вокруг себя.

– О'кей, хватит болтать. Муч, у меня есть для тебя особая работа.

Мульч заставил себя не терять самообладания. Это был его шанс. Он переедет, найдет себе хорошую норку, отсидится там…

– Это такая работа, за которую хорошо платят, если сделать ее правильно?

– Нет, – ответила Карла. – Это такая работа, за которую делают больно, если сделать ее неправильно.

Мульч вздохнул. Похоже, его окружают одни хамы.

– А почему я?

Карла Фразетти широко улыбнулась, сверкнув вставленным в зуб рубином.

– Пожалуй, я отвечу на твой вопрос, Муч. Несмотря на то что не привыкла объясняться перед наемными работниками и особенно перед такой обезьяной, как ты.

Мульч проглотил комок в горле. Иногда он забывал, насколько безжалостными бывают эти люди. Правда, ему об этом очень быстро напоминали.

– Муч, ты был избран для выполнения этой работы, потому что превосходно справился с кражей Ван Гога.

Мульч скромно улыбнулся. Систему сигнализации он обошел без труда. А на собаках музей сэкономил.

– А еще потому, что у тебя есть ирландский паспорт.

Один беглый гном, скрывающийся в Нью-Йорке, отпечатал ему ирландские документы на украденном у Подземной полиции принтере. Ирландцы всегда нравились Мульчу, поэтому он решил стать одним из них. Что ж, за ошибки приходится расплачиваться.

– Работу предстоит выполнить в Ирландии. Для вас двоих это как в отпуск съездить, Мульч кивнул на Мокасина:

– А это что за болван?

Глаза Мокасина сузились еще больше. Мульч знал, что, если мисс Фразетти прикажет, этот тип пришьет его на месте.

– Болвана зовут Мокасин Макгвайр, и он твой напарник. Он – «железный человек». Работа рассчитана на двоих. Ты открываешь двери, Мокасин доставляет нужного нам человечка сюда.

"Доставляет нужного нам человечка… " Мульч знал, что могут означать эти слова, и не испытывал особого желания связываться с подобными делами. Одно дело – ограбить музей или банк, и совсем другое – похитить человека. Но Мульч также знал, что не может отказаться от этой работы. Единственный выход – при первой же возможности отделаться от «железного человека» и удрать в южные штаты. Насколько он слышал, во Флориде очень живописные болота.

– Ну и как зовут нужного вам человечка? – спросил Мульч, словно это его действительно интересовало.

– А вот эта информация не для всех, – встрял в разговор Мокасин.

– Позволь мне догадаться. Я, стало быть, в число «всех» не вхожу.

Карла Фразетти достала из кармана жакета фотографию.

– Чем меньше будешь знать, тем меньше будешь чувствовать себя виноватым. Тебе достаточно вот этого. Дом. Но кроме этой фотографии, у нас пока ничего нет, так что тебе придется ориентироваться на месте.

Мульч взял в руки фотографию. Выхлоп гномьих газов не поражает живое существо так, как поразил Мульча вид этого особняка. Родовое поместье Фаулов Мульч узнал с первого взгляда. Стало быть, цель – Артемис Фаул, и этого мелкого психопата посылают похитить Артемиса.

Фразетти сразу почувствовала его растерянность.

– Что-нибудь не так, Муч?

«Только бы лицо меня не выдало, – подумал Мульч. – Нельзя ничего показывать».

– Нет. Просто… э-э… задание-то не из простых будет. Аварийная сигнализация, наружные камеры… Может быть, собаки. Нелегко будет туда проникнуть.

– Если бы это было легко, я бы отправилась туда сама, – отрезала Карла.

Мокасин сделал шаг вперед и окинул Мульча презрительным взглядом.

– В чем дело, коротышка? Слишком круто для тебя?

Нужно было импровизировать. Если Карла Фразетти решит, что эта работа Мульчу не по зубам, она пошлет кого-нибудь другого. А кто-то другой без малейших колебаний приведет мафию прямо к дверям Артемиса. Мульч с удивлением осознал, что не может этого допустить. Молодой ирландец спас ему жизнь во время восстания гоблинов и стал почти другом, а друзей у Мульча никогда не было. Он просто обязан согласиться на эту работу хотя бы ради того, чтобы не допустить похищения Артемиса.

– Мисс, за меня-то можете не волноваться. Еще не построили такого дома, в который не смог бы проникнуть Муч Подкопайли. Но я очень надеюсь, что и этот Ботинок нас не подведет.

Мокасин в ярости схватил гнома за лацканы халата.

– Ты кого зовешь Ботинком, мелкая крыса?

Обычно Мульч избегал оскорблять опасных людей, но сейчас ему показалось полезным немного разозлить Мокасина. Ведь вину за провал миссии можно будет свалить на него.

– Одно дело быть карликовой «обезьяной», совсем другое – карликовым «железным человеком». И насколько ты хорош в ближнем бою?

Мокасин отпустил гнома и распахнул рубашку, демонстрируя испещренную татуировками грудь.

– Вот насколько я хорош, Подкопайли. Сосчитай татуировки. Ну, сосчитай их.

Мульч многозначительно посмотрел на мисс Фразетти. «И этому парню вы доверяете?» – словно бы спрашивал его взгляд.

– Довольно! – крикнула Карла. – Твои подмышки воняют хуже, чем эта нора. Задание – исключительной важности. Если вы не можете справиться с ним, что ж, найдем кого-то еще.

Мокасин застегнул рубашку.

– О'кей, мисс Фразетти. Мы справимся. Можете считать работу выполненной.

Карла встала и стряхнула со своего жакета пару многоножек. Насекомых она не боялась. За свои двадцать пять лет она навидалась немало куда более страшных вещей.

– Очень рада слышать. Муч, одевайся и собирай инструменты. Мы подождем тебя в лимузине.

Мокасин ткнул Мульча пальцем в грудь. – Пять минут. А потом мы придем за тобой.

Мульч проводил их взглядом. Последний шанс смыться. Прежде чем Карла Фразетти поймет, что Муча Подкопайли и след простыл, он уже будет сидеть в следующем на юг поезде.

Мульч тщательно обдумал этот вариант, и принятое решение было совершенно не характерным для него. Не то чтобы он был исключительно скверным гномом, просто он никогда никому не помогал, если, конечно, оказываемая помощь не сулила ему прибыль. Но решение помочь Артемису Фаулу было абсолютно бескорыстным. Мульч поежился. Сейчас ему только угрызений совести не хватало. Еще немножко – и он начнет старушек через дорогу переводить.

Глава 6 АТАКА НА ФАУЛОВ

Данные зашифрованы

"… Мой отец наконец пришел в сознание. Я, конечно, почувствовал страшное облегчение, но его последние слова, произнесенные в тот день, все не выходили у меня из головы. «Золото, деньги – это все неважно, Арти, – сказал он. – Так же, как и власть. У нас уже есть все необходимое. У нас есть мы».

Неужели магия могла настолько изменить моего отца? Я должен был это узнать. Должен был поговорить с ним наедине. Поэтому я попросил Дворецки привезти меня на взятом напрокат «мерседесе» в больницу, где лежал мой отец. Времени было три часа утра.

Артемис Фаул-старший не спал, при свете настольной лампы он читал «Войну и мир».

– Не очень-то смешная книжка, – заметил он.

Снова шутит. Я попытался улыбнуться, но лицо отказывалось мне подчиняться. Отец закрыл книгу.

– Я знал, что ты придешь, Арти, – сказал он. – Нам нужно поговорить, прояснить несколько вопросов.

Я, словно каменный истукан, стоял в изножье кровати.

– Ты прав, отец, нам надо поговорить. Улыбка отца была несколько печальной.

– Как официально… Помню, я так же разговаривал со своим отцом. Иногда мне казалось, он меня совсем не знает, и я очень боюсь, что то же самое произойдет с нами. Итак, я хочу поговорить с тобой, сынок, но не о банковских счетах. Не об акциях и биржах. Не о слиянии корпораций. Я не хочу говорить о бизнесе, я хочу говорить о тебе.

Именно этого я и боялся.

– Обо мне? Но сейчас в первую очередь следует говорить о тебе, отец.

– Возможно, однако я смогу быть счастлив, только когда будет счастлива твоя мать. Счастлива и спокойна.

– Спокойна? За кого? – спросил я, словно не знал, куда он клонит.

– Не разыгрывай из себя невинного младенца, Артемис. Я тут позвонил в пару европейских стран – своим друзьям из правоохранительных органов. Надо сказать, во время моего отсутствия ты не сидел на месте. Наоборот, ты многое успел.

Я пожал плечами, не понимая, хвалит он меня или ругает.

– Совсем недавно я был бы приятно поражен твоими достижениями. Подумать только, еще совсем мальчишка, а такая изобретательность, такая ловкость! Но отныне, и это я говорю как твой отец, все должно измениться. Ты должен вернуть себе детство. Мы с твоей матерью хотим одного и того же: чтобы после каникул ты вернулся в школу, а семейным бизнесом позволь заниматься мне.

– Но, отец!..

– Поверь, Арти. Я играл в эти игры значительно дольше, чем ты. И я пообещал твоей матери, что с настоящего момента Фаулы будут вести честную жизнь. Все Фаулы. Мне представился последний шанс, и я не хочу тратить его впустую. Теперь мы – семья. Настоящая. Начиная с этого дня, имя Фаулов станет синонимом чести и честности. Договорились?

– Договорились, – сказал я, пожимая его руку.

Но как же встреча с Йоном Спиро из Чикаго? Я решил действовать так, как было запланировано. Еще одно приключение, а потом Фаулы станут настоящей семьей. В конце концов, со мной ведь будет Дворецки. Ну что такого может случиться?.. "

Родовое поместье Фаулов

Дворецки открыл глаза. Он был дома. Артемис спал в кресле рядом с кроватью. Тринадцатилетний мальчик выглядел столетним стариком. И это вовсе не удивительно, после всего того, что ему пришлось пережить. Но, слава богу, та жизнь закончилась.

– Эй, есть кто дома? – тихонько окликнул Дворецки.

Артемис моментально проснулся.

– Дворецки, ты опять с нами! Огромный телохранитель приподнялся на локтях. Это простое движение потребовало от него недюжинных усилий.

– Честно признаться, для меня это тоже сюрприз, – проворчал он. – Никак не ожидал снова увидеть вас, сэр.

Артемис налил стакан воды из стоявшего рядом с кроватью графина.

– Возьми, старый друг. И отдыхай.

Дворецки медленно выпил воду. Он чувствовал себя уставшим, но не только. Подобная усталость находила и раньше, как правило после боя, однако сегодня она была какой-то иной, как будто глубже.

– Сэр, но что произошло? Я не должен был остаться в живых. А если согласиться с тем фактом, что я все-таки жив, где та страшная боль, которую я должен испытывать?

Артемис подошел к окну и уставился на деревья, окружающие дом.

– Олван выстрелил в тебя. Рана была смертельной. А. Элфи рядом не было, вот я и заморозил тебя, до ее появления.

Дворецки покачал головой.

– Криогеника? Только Артемис Фаул мог до такого додуматься. Вы использовали один из холодильников, в которых хранилась рыба?

Артемис молча кивнул.

– Надеюсь, меня не перепутали с какой-нибудь пресноводной форелью, а?

Артемис повернулся, лицо его было серьезным.

– Возникли некоторые осложнения.

– Осложнения? Артемис собрался с духом.

– Исцеление было сложным, – признался он, – и предугадать результат было невозможно. Жеребкинс предупреждал, что твой разум может не выдержать, однако я настоял на своем.

Дворецки сел в кровати и прислонился спиной к подушкам.

– Артемис, сэр, все в порядке. Я ведь жив. А это лучший возможный исход.

Покачав головой, Артемис взял с тумбочки зеркальце с перламутровой ручкой.

– Вдохни поглубже и посмотри на себя Дворецки набрал в грудь воздуха и погляделся в зеркало. Подвигал челюстью, потрогал пальцем мешки под глазами.

– И сколько времени я был без сознания? – наконец спросил он.

Мульч решил, что лучший способ сорвать планы мафии – это свести Мокасина с ума бесконечными придирками и возражениями. У Мульча был талант доводить окружающих до белого каления. Особенно страдал от этого майор Джулиус Крут, который и так был не самым спокойным офицером Подземной полиции.

Две тщедушные фигурки сидели рядом в «Боинге-747» и разглядывали проносящиеся под самолетом облака. Билеты им взяли первого класса – одно из дополнительных преимуществ работы на клан Антонелли.

Мульч неторопливо потягивал из высокого бокала шампанское.

– Итак, Ботинок…

– Мокасин.

– Ах да, Мокасин. Что ты там рассказывал о своих татуировках?

Мокасин закатал рукав, гордо демонстрируя бирюзовую змею с кроваво-красными глазами. Еще один из рисунков, придуманных им самим.

– После выполнения работы каждый раз я наношу новую татуировку.

– Ага, – догадался Мульч. – Стало быть, покрасил кухню и бегом делать татуировку?

– Я не эту работу имел в виду, дурак!

– Тогда какую же?

Мокасин заскрежетал зубами.

– Тебе произнести по буквам? Мульч ухмыльнулся и сгреб пару пачек орешков с подноса, который проносила мимо стюардесса.

– Зачем? Я и в школу-то никогда не ходил. Скажи, как есть.

– Неужели ты и в самом деле такой тупой? Что-то сомневаюсь. Идиоты у Шпица Антонелли не задерживаются.

– Да что ты говоришь? То-то я и вижу… – насмешливо подмигнул ему Мульч.

Мокасин автоматически сунул руку за пазуху, совсем позабыв, что они не в Чикаго.

– Ну, дай только закончить дело, мелюзга, – прошипел он. – Я с тобой еще разберусь.

– Ты, главное, сам потом не передумай, Башмак.

– Мокасин!

– Как скажешь.

Мульч закрыл лицо журналом. Как все просто! Гангстер уже начинал сходить с ума. Еще несколько часов в компании Мульча – и у Мокасина Макгвайра пена изо рта пойдет.

Таможенный контроль Мульч и Мокасин прошли без происшествий. В конце концов, они ведь были гражданами Ирландии, вернувшимися домой, чтобы отгулять заслуженный отпуск. Ну кто мог заподозрить в них опаснейших гангстеров? Кто вообще мог подумать, что такие коротышки связаны с организованной преступностью? Никто. Но, может, это все потому, что Мокасин и Мульч были настоящими профи.

Паспортный контроль предоставил Мульчу очередную возможность поиздеваться над напарником.

Чиновник делал все, чтобы не замечать рост Мульча, вернее, отсутствие этого самого роста.

– Итак, мистер Подкопайли, решили вернуться домой, чтобы повидаться с родными?

– Именно, – кивнул Мульч. – Моя мать родом из Килларни.

– Правда?

– На самом деле ее зовут Кривда, но вы почти угадали. Вы с ней знакомы?

– – Хорошая шутка. Вам бы на сцене выступать.

– А откуда вы знаете?

Чиновник застонал. Слава богу, его смена заканчивалась через десять минут.

– Да ничего я не знаю… – пробормотал он.

– Ведь я и мой друг мистер Макгвайр, когда у нас на работе празднуют Рождество, всегда выступаем с одним и тем же номером. Из «Белоснежки». Я играю Дока, а он – Растяпу.

– Просто замечательно, – выдавил из себя улыбку чиновник. – Следующий!

Но Мульч вовсе не собирался уходить. Наоборот, он повысил голос, и теперь его слышала вся очередь.

– Мистер Макгвайр ну вылитый Растяпа. Такой же недалекий, вы бы видели, как он пускает слюни…

Мокасин чуть не лишился рассудка от ярости,

– Ах ты, урод мелкий! – заорал он – Ну все, тебе кранты! Ты станешь моей следующей татуировкой! Моей следующей татуировкой, понял?!

Мокасин так разошелся, что с ним едва справились шестеро охранников. Когда его увели, Мульч неодобрительно покачал головой.

– Артистические натуры… – сказал он. – Они так легко возбуждаются.

Мокасина освободили через три часа после тщательного обыска и долгого разговора по телефону с приходским священником из его родного города. Мульч ждал своего напарника в заранее заказанной машине специальной модификации – с удлиненными педалями тормоза и газа.

– Твоя вспыльчивость ставит под угрозу выполнение операции, – с непроницаемым лицом заметил гном. – Если не сможешь взять себя в руки, мне придется позвонить мисс Фразетти.

– Веди машину, – прохрипел «железный человек». – Давай поскорее покончим с этим.

– Хорошо, но у тебя остался последний шанс. Еще один такой эпизод, и я откушу тебе голову. Видел мои зубы?

Тут Мокасин впервые обратил внимание на зубы напарника. Это были похожие на могильные камни белые резцы, и их, как ему показалось, было слишком много для одного рта. Неужели Подкопайли и в самом деле способен выполнить свою угрозу?

Да нет, вряд ли. Померещится же… Мокасин помотал головой. Видимо, он еще не отошел после допроса таможенников. И вместе с тем в улыбке Подкопайли было что-то странное. Она как будто намекала на скрытые и очень опасные способности. Способности, о которых «железный человек» предпочел бы никогда не знать.

Мульч вел машину, а Мокасин тем временем сделал пару звонков по мобильному телефону. Ему без труда удалось договориться со старыми друзьями о покупке пистолета, глушителя и пары радиоустройств – все это должны были оставить в брезентовой сумке под дорожным указателем на съезде с шоссе к родовому поместью Фаулов. Друзья Мокасина принимали кредитные карточки, так что не было необходимости ждать ночи, надевать темные плащи и обменивать товар на деньги в безлюдных темных переулках, как это обычно показывают в кино.

Взяв сумку и забравшись обратно в машину, Мокасин проверил пистолет, привинтил глушитель и снова почувствовал себя уверенно.

– Ну, Муча-куча, – сказал Мокасин и захохотал так, словно только что отпустил самую удачную шутку в своей жизни. Как ни печально, именно так оно и было. – Ты уже разработал план?

Мульч даже не посмотрел на него.

– Зачем? Я думал, ты у нас командир. Разрабатывать планы – это твое дело, я лишь должен проникнуть в дом.

– Вот именно. Командир тут я, и можешь мне поверить, юный господинчик Фаул это тоже поймет, когда я закончу с ним разговаривать.

– Юный господинчик Фаул? – с невинным видом переспросил Мульч. – Мы что, прилетели сюда за каким-то пацаном?

– Не за каким-то, – самодовольно поправил Мокасин. Язык у него развязался, хотя его предупреждали не болтать. – А за самим Артемисом Фаулом. Наследником преступной империи Фаулов. Он располагает какими-то сведениями, которые позарез требуются мисс Фразетти. И мы должны внушить этому сопляку, что он должен поехать с нами и выдать все свои секреты.

Мульч еще крепче вцепился в руль. Пора было что-то предпринимать. Вывести из строя Мокасина не составило бы особого труда, но что толку, ведь Карла Фразетти пошлет другую команду…

Хотя Артемис наверняка знает, что нужно делать. Главное – добраться до мальчика раньше Мокасина. Казалось бы, проще простого: отпрашиваешься в туалет, там достаешь мобильный телефон… Вот только Мульч так и не удосужился обзавестись мобильником, ведь звонить ему было некому, да и ему никто не звонил. Кроме того, не следовало забывать о Жеребкинсе. Этот параноик кентавр прослушивал даже трещавших в траве кузнечиков.

– Надо бы остановиться, купить что-нибудь пожрать, – сказал Мокасин. – Кто знает, сколько мы просидим у этого дома?

– Не очень долго. Я знаком с теми местами. Приходилось в юности захаживать туда. Раз плюнуть.

– И что ж ты раньше об этом не сказал? – подозрительно осведомился Мокасин.

Мульч сделал грубый жест в адрес водителя грузовика, занявшего чуть ли не полдороги.

– Я что, по-твоему, дурак? Я работаю за комиссионные, которые рассчитываются в зависимости от сложности работы. Если б я заикнулся о том, что знаю этот дом, сразу лишился бы пары тысяч баксов.

Мокасин спорить не стал. Все верно. Нельзя говорить, что работа очень легкая, наоборот, нужно делать вид, будто ничего сложнее ты в жизни не выполнял. Все, что угодно, лишь бы выжать из нанимателя несколько лишних баксов.

– Стало быть, ты знаешь, как туда проникнуть?

– Я знаю, как мне туда проникнуть. А потом я вернусь за тобой.

Мокасин мгновенно насторожился:

– А почему я не могу пойти с тобой? Это куда проще, чем болтаться по округе у всех на виду.

– Во-первых, я залезу в дом, только когда стемнеет. Во-вторых, ты, конечно, можешь пойти со мной, если так хочешь, но нам придется проползти через канализационный отстойник и подняться по девятиметровой сточной трубе.

При одной мысли об отстойнике Мокасину стало так дурно, что пришлось открыть окно.

– О'кей, – наконец сказал он, немножко очухавшись. – Ты пойдешь первым и вернешься за мной. Но будь на связи и, если случится что плохое, немедленно сообщи.

– Есть, сэр, босс, – сказал Мульч, вставляя наушник в волосатое ухо и прикрепляя микрофон к пиджаку. – Разве я могу лишить тебя возможности вдоволь поиздеваться над маленьким мальчиком?

Оттачивать на Мокасине сарказм было бесполезно. Он всегда думал, что сарказм – это такой вид горчицы.

– Вот именно, – сказал человек из Килкенни. – Я тут босс. И ты не лишишь меня такой возможности.

Чтобы отвлечься, Мульчу пришлось снова сосредоточиться на дороге, а то его борода уже пошла мелкими кудряшками. Волосы гномов чрезвычайно чувствительны к витающему в воздухе настроению, и борода Мульча еще никогда не подводила своего хозяина. Их партнерство с Мокасином ничем хорошим не кончится.

Мульч остановил машину у стены, окружающей родовое поместье Фаулов.

– Ты уверен, что нам нужно именно это место? – спросил Мокасин.

Мульч показал похожим на обрубок пальцем на изысканно украшенные железные ворота.

– Видишь, на них написано «Поместье Фаулов»?

– Да.

– Я думаю, нам нужно именно это место. Такую насмешку даже Мокасин не мог пропустить мимо ушей.

– Тебе, Подкопайли, – процедил он, – лучше провести меня в этот дом, иначе…

– Иначе что? – продемонстрировал ему свои зубы Мульч.

– Иначе мисс Фразетти очень расстроится, – запинаясь, закончил фразу Мокасин.

Прекрасно понимая, что эту битву он проиграл, Мокасин стиснул зубы и поклялся про себя проучить Муча Подкопайли при первой же возможности.

– О, нам совсем не хочется расстраивать мисс Фразетти, – сказал Мульч.

Он спустился с сиденья и достал из багажника свою сумку. В ней находились несколько очень необычных для взломщика инструментов, которыми его снабдил все тот же друг из Нью-Йорка, что делал ему документы. И все же Мульч очень надеялся, что к крайним средствам прибегать не придется. По крайней мере, если он попадет в особняк так, как запланировал.

Мульч постучал в дверь машины.

– Что надо? – рявкнул Мокасин, опуская боковое стекло.

– Не забудь, о чем мы договорились. Сиди тут и жди, пока я не вернусь.

– Это похоже на приказ, Подкопайли. Теперь ты тут отдаешь приказы?

– Я? – удивленно воскликнул Мульч, обнажая ровные ряды огромных зубищ. – Отдаю приказы? Даже думать об этом не смею.

Мокасин поднял стекло.

– Вот и не смей, – проворчал он себе под нос, когда между ним и ужасными зубами снова возникла какая-никакая, а все ж преграда.

Тем временем Дворецки заканчивал приводить себя в порядок, убирая с лица и головы лишние волосы. Наконец он снова стал похож на самого себя, только очень постаревшего.

– Кевлар, говорите? – переспросил он, разглядывая темное пятно на груди.

Артемис кивнул:

– Очевидно, в рану попали волокна, и магия вживила их в твое тело. Но Жеребкинс утверждает, что ничего страшного не случилось, просто иногда тебе будет трудно дышать. Правда, от пули эти волокна тебя тоже не спасут, разве что она попадет тебе в грудь на излете.

Дворецки застегнул рубашку.

– Все так изменилось, сэр. Я ведь больше не могу вас охранять.

– А мне больше и не понадобится охрана. Элфи была права. Мои гениальные планы вечно приводят к тому, что страдают люди. Как только мы разберемся со Спиро, я намереваюсь полностью посвятить себя учебе.

– Как только мы разберемся со Спиро? Вы и правда об этом думаете? Сэр, Йон Спиро – опасный человек. Я полагал, что вы уже поняли это.

– Я все прекрасно понял, мой старый друг. И поверь, я учту это в своем плане, который, кстати, уже начал разрабатывать. Мы сможем вернуть Всевидящее Око и нейтрализовать мистера Спиро при условии, что Элфи согласится нам помочь.

– Кстати, а где Элфи? Я хотел бы поблагодарить ее. Еще раз.

Артемис снова взглянул в окно.

– Ей нужно было совершить Ритуал. Ты сам можешь догадаться, где она сейчас.

Дворецки кивнул. Два года назад они познакомились с Элфи в священном для волшебного народца месте на юго-востоке Ирландии, где она совершала восстанавливающий магическую силу Ритуал. Хотя сама Элфи предпочитала отзываться об этом «знакомстве» как о «похищении».

– Она должна вернуться примерно через час. Ты пока можешь отдохнуть.

Дворецки покачал головой.

– Сейчас не время для отдыха, сэр. Я должен проверить дом. Вряд ли Спиро удалось так быстро собрать новую команду убийц, но осторожность не помешает.

С этими словами громадный телохранитель направился к стенной панели, которая скрывала за собой комнатку, где располагался центр управления охранной сигнализацией. Каждый шаг давался Дворецки с трудом, Теперь из-за кевлара в груди даже подъем по невысокой лестнице будет для Дворецки нелегким испытанием.

Слуга перевел большой экран в многоканальный режим, чтобы видеть передаваемые со всех камер изображения одновременно. Одна из картинок вдруг заинтересовала его" и он, нажав пару кнопок, увеличил изображение.

– Так-так, – удивленно протянул он. – Вы только посмотрите, кто заглянул к нам поздороваться.

Артемис подошел к Дворецки и увидел на экране какого-то коротышку, демонстрирующего непристойные жесты прямо в направленную на кухонную дверь видеокамеру.

– Ну надо же, Мульч Рытвинг… – пробормотал Артемис. – А я как раз думал, как бы его найти.

– Это неудивительно, сэр, – хмыкнул Дворецки. – А вот зачем он вас нашел?

Привычки гнома ничуть не изменились: развалившись в кресле, он тут же потребовал принести ему сэндвич. Мол, о деле на пустой желудок не говорят. К сожалению для Мульча, Артемис лично отправился готовить ему еду. Через некоторое время мальчик появился из буфетной, держа в руках блюдо, на котором словно бы что-то взорвалось.

– Это оказалось несколько сложнее, чем я думал, – объяснил Артемис.

Мульч распахнул массивные челюсти и разом заглотил все содержимое блюда. Несколько минут он сосредоточенно жевал, потом запустил в пасть всю пятерню, достал оттуда громадный кусок жареной индейки, внимательно осмотрел его и снова сунул в рот.

– В следующий раз добавь побольше горчицы, – двигая челюстями, сказал он и смахнул с рубашки хлебные крошки.

Мульч даже не заметил, что совершенно случайно включил прицепленный к лацкану пиджака микрофон.

– На здоровье, – язвительно отозвался Артемис.

– Это ты должен меня благодарить, юноша, – наставительно произнес Мульч. – Ведь я прилетел в такую даль из Чикаго только ради того, чтобы спасти твою жизнь. И тебе жаль для благородного Мульча какого-то сэндвича? Кстати, благородный Мульч вовсе не считает сэндвич достойным вознаграждением за эту услугу.

– Из Чикаго? Тебя послал Йон Спиро? Гном покачал головой.

– Возможно, но не напрямую. Я работаю на клан Антонелли. Конечно, они понятия не имеют о том, что на самом деле я гном. У них я числюсь вором-домушником.

– Окружной прокурор Чикаго говорил о связи Спиро с мафией Антонелли. Но убедительных доказательств не обнаружилось.

– Какая разница? Так или иначе, согласно плану я должен был проникнуть в дом и впустить своего напарника, а уже он должен был уговорить тебя отправиться вместе с нами в Чикаго.

Дворецки тяжело оперся на стол.

– И где сейчас твой напарник, Мульч?

– За воротами. Маленький, но очень сердитый. Кстати, рад видеть тебя живым, громила. По преступному миру поползли слухи, будто ты умер.

– Я и вправду умер, – сказал Дворецки, направляясь к пульту управления видеокамерами. – Но сейчас мне уже лучше.

Мокасин достал из нагрудного кармана небольшой блокнот, в который записывал все услышанные где-либо удачные фразы, чтобы как-нибудь потом самому их использовать. Вообще, остроумные реплики – фирменный знак настоящего гангстера, по крайней мере судя по кинофильмам. Перелистывая странички, Мокасин Макгвайр довольно улыбался.

«Пришло время закрыть ваш счет. Навсегда». – Ларри Ферригамо, нечестный банкир, девятое августа.

«Боюсь, ваш жесткий диск отформатирован». – Дэвид Спински, хакер, двадцать третье сентября.

«Я взобью тебя как тесто». – Морти по кличке Пекарь, семнадцатое июля.

Отличный материал. Быть может, когда-нибудь он напишет мемуары.

Мокасин все еще довольно хихикал, когда вдруг услышал в наушнике голос Муча Подкопайли. Сначала он подумал, что «обезьяна» разговаривает с ним, но потом вдруг осознал, что его напарник, так сказать, с потрохами сдает их обоих.

«Это ты должен меня благодарить, юноша, – вещал Подкопайли. – Ведь я прилетел в такую даль из Чикаго только ради того, чтобы спасти твою жизнь».

Спасти его жизнь! Значит, Муч работает на врага! Как это было глупо с его стороны забыть о микрофоне…

Мокасин вылез из машины и тщательно запер все двери. Если машину угонят, он лишится залога и мисс Фразетти вычтет эту сумму из его комиссионных. Рядом с воротами обнаружилась небольшая дверца, которую Муч Подкопайли по неосмотрительности оставил открытой. Мокасин проскользнул в нее и двинулся к особняку, стараясь держаться в тени деревьев.

А Муч тем временем продолжал разглагольствовать. Он выложил пацану весь план операции, причем абсолютно добровольно. Никаких угроз, никаких пыток. Оказывается, Подкопайли раньше работал на этого ирландского мальчишку. Более того, Муч был вовсе не Муч, а Мульч. Что за дурацкое имя? А еще Мульч был гномом. Вот тут совсем непонятно. Может быть, гномы – это название какой-нибудь банды? Ну и дурацкое же название. Заходишь в лавку и говоришь: «Я – гном, а ну гони бабки!» Вряд ли кто тебя испугается.

Мокасин трусцой бежал по аллее мимо изящных серебристых берез, окаймляющих самую настоящую площадку для крокета. Два павлина важно расхаживали по берегу водного рельефа. Мокасин фыркнул. Водный рельеф, придумают же! До изобретения телевидения эта штуковина называлась «пруд».

Мокасин как раз пытался прикинуть, как бы пробраться в здание, когда вдруг увидел указатель с надписью: «Вход для прислуги». Спасибо огромное. Он еще раз проверил глушитель, щелкнул обоймой и на цыпочках двинулся вперед по гравиевой дорожке.

Артемис принюхался.

– Что за странный запах?

Мульч выглянул из-за двери холодильника.

– Боюсь, это от меня, – еле разборчиво пробормотал он с набитым ртом. – Средство против загара. Знаю, воняет ужасно, но если б не эта мазь, воняло бы еще хуже. Представьте, как будут пахнуть полоски бекона, полежавшие пару часиков на камне посреди Сахары.

– Очень емкий образ.

– Гномы – существа подземные, – пояснил Мульч. – Даже при Фронде мы жили под землей…

Фронд был первым эльфийским королем. Во время его правления волшебный народец и люди мирно сосуществовали на поверхности земли.

– …Поскольку практически не переносим солнечный свет. Честно говоря, мне порядком надоела такая жизнь.

– Слушаю и повинуюсь, – услышали они чей-то насмешливый голос. – Сейчас ты с ней распрощаешься.

Это был Мокасин. Он стоял у двери на кухню и сжимал в руке огромный пистолет.

Следует отдать должное Мульчу: гном опомнился довольно быстро.

– Кажется, я велел тебе ждать на улице.

– Ага. Но я решил проявить инициативу. И знаешь, что удивительно? Никаких отстойников, никаких сточных труб я не обнаружил. И дверь черного хода была не заперта.

Когда Мульч думал, он имел отвратительную привычку скрипеть зубами, издавая звук, как будто кто-то водит гвоздем по классной доске.

– А… да. Мне сопутствовала удача, и я легко проник в дом, но тут же наткнулся на мальчишку. Пришлось срочно что-то придумывать, и я почти завоевал его доверие! Если бы не ты…

– Не трудись, – прервал его Мокасин. – У тебя включен микрофон. Я все слышал, Муч, – или на самом деле тебя зовут Мульчем? А, гном, что скажешь?

Сделав огромный глоток, Мульч отправил в горло наполовину пережеванную пищу. Ну не умеет он держать свою пасть на замке и из-за этого постоянно попадает в беду, но, может, сейчас эта же пасть и выручит его? Главное – пошире ее распахнуть. Коротышка вполне ему по зубам, глотали куски и покрупнее… Или познакомить его с гномьей газовой атакой? Оставалось только надеяться, что пистолет не выстрелит, прежде чем Мульч пустит в ход свое секретное оружие.

Мокасин заметил испытующий взгляд Мульча.

– Давай, коротышка, – подбодрил он, взводя пистолет. – Попробуй, отбери. Посмотрим, сколько шагов ты успеешь сделать.

Артемис задумался. Он знал, что в данный момент ему ничего не грозит. Только что появившийся гангстер не мог не выполнить приказ мафии. Но вот Мульчу грозила опасность, и помощи ждать было неоткуда. Дворецки теперь уже не тот, что раньше, да и все равно его нет рядом – наверное, обходит дом. Элфи совершает свой Ритуал. А сам Артемис не в лучшей физической форме… Значит, пора приступать к переговорам.

– Мне известно, зачем ты здесь, – произнес он. – Ты пришел узнать тайну Ока. И я открою ее тебе, но с одним условием: ты пообещаешь, что мой друг уйдет отсюда целым и невредимым.

Мокасин помахал стволом пистолета.

– Ты сделаешь все, что я попрошу и когда я попрошу. Может быть, даже будешь плакать, как девчонка. Иногда такое бывает.

– Хорошо. Я скажу все, что ты хочешь знать. Только опусти пистолет.

Мокасин чуть не рассмеялся.

– О, конечно. Договорились. Ты тихо и спокойно пойдешь со мной, а я никого не обижу. Даю честное-пречестное слово.

И тут в комнату вошел Дворецки. Его лицо все блестело от пота, а дыхание с хрипом вырывалось из груди.

– Я все проверил, – сказал он. – В машине никого нет, возможно, этот тип уже…

– Здесь, – закончил за него Мокасин. – Старые новости для всех, за исключением тебя, дедушка. Не делай никаких резких движений, иначе точно заработаешь инфаркт.

Артемис заметил, как глаза Дворецки стремительно оглядели комнату. Он искал выход. Способ их спасти. Возможно, вчерашнему Дворецки это было под силу, но сегодняшний Дворецки постарел на добрых пятнадцать лет и еще не оправился от целительных чар. Ситуация была отчаянной.

– Ты можешь связать их, – предложил Артемис. – И тогда никто не помешает тебе забрать меня с собой.

Мокасин хлопнул себя по лбу.

– Какая чудесная идея! Может, тебе удастся еще как-нибудь потянуть время? Я что, выгляжу таким дураком?

Внезапно Мокасин почувствовал, что за спиной у него появился кто-то еще, и резко крутанулся на месте. Однако тревога оказалась ложной. У входной двери стояла девушка. Еще один свидетель… Карле Фразетти будет выставлен большой счет. Тем более что изначально весь план был под угрозой срыва.

– Здравствуйте, мисс, – ухмыльнулся Мокасин. – Присоединяйтесь к остальным. И не вздумайте валять дурака.

Девушка перекинула длинные волосы на плечо и сощурила подведенные зелеными тенями глаза.

– О, что вы, я настроена очень даже серьезно! – ответила она.

В тот же самый миг ее рука, как молния, мелькнула в воздухе, дотронувшись до пистолета Мокасина и ловко лишив оружие затвора. Теперь этот пистолет был годен лишь для того, чтобы забивать им гвозди.

Мокасин с опаской отскочил назад.

– Эй-эй, поосторожнее! Я не хочу случайно тебя ранить. Пистолет может выстрелить!

Он даже не понял, что произошло, и все продолжал размахивать бесполезным куском металла.

– А ну, отойди в сторону, девочка, не то… Джульетта сунула затвор ему под нос.

– Не то что? Ты выстрелишь в меня? Мокасин скосил глаза на очень знакомо выглядящий металлический предмет.

– Постой-ка, эта штука похожа на…

А затем Джульетта ударила его в грудь так сильно, что он оторвался от пола, перелетел через всю комнату и проломил стойку бара.

Мульч посмотрел на потерявшего сознание гангстера, потом перевел взгляд на незнакомку.

– Слушай, Дворецки, я попытаюсь угадать. Эта девушка – твоя младшая сестричка, да?

– Ты абсолютно прав, – сказал здоровяк-телохранитель, крепко обнимая Джульетту. – Но как ты догадался?

Глава 7 ПЛАН ГОТОВ

Настало время обсудить дальнейшие планы. Поздно вечером все расположились за столом в комнате для совещаний. На этом же столе стояли два монитора – Жеребкинсу удалось подключиться к их частоте, и теперь он и майор Крут также могли присутствовать на встрече.

Мульч угрюмо пристроился в уголке – он предпочел бы не приходить, но ему не оставили выбора. Он как раз пытался выпросить у Артемиса хоть какое-нибудь вознаграждение, когда в особняк вернулась Элфи и немедленно приковала его наручниками к стулу.

Экран одного из мониторов был весь мутный от дыма знаменитой грибной сигары майора Крута.

– Похоже, вся банда в сборе, – сказал майор на чистейшем английском, в очередной раз демонстрируя врожденную способность к языкам вершков, которая была свойственна большинству представителей волшебного народца. – И знаете что? Я очень не люблю банды.

Элфи положила свой микрофон в центр стола, чтобы было слышно всех присутствующих.

– Я могу все объяснить, майор.

– О, ни секунды не сомневаюсь. Странно, но у меня вдруг возникло предчувствие, что никакие твои объяснения не изменят моего к тебе отношения и уже к концу смены твой значок будет лежать в ящике моего стола!

– Постойте, майор, – попытался вмешаться Артемис– Элфи… капитан Малой ни в чем не виновата. Я выманил ее наверх обманом.

– Неужели? Тогда, умоляю, просвети меня: что она до сих пор делает в твоем доме? Решила отобедать?

– Сейчас не время для сарказма, майор. У нас серьезная ситуация. Грядет катастрофа.

Крут выдохнул очередное облако зеленоватого дыма.

– Меня не интересует, что вершки творят друг с другом. Или ты считаешь нас своей личной полицией, а, Фаул?

Жеребкинс вежливо откашлялся.

– Мы уже в этом замешаны, Джулиус, хотим мы того или нет. Чрезвычайное положение было объявлено из-за Артемиса. Это он сканировал нас. И это еще не самое страшное.

Крут бросил мрачный взгляд на кентавра. Жеребкинс назвал его по имени. Значит, ситуация действительно была серьезной.

– Ладно, капитан, – смилостивился он. – Продолжай совещание.

Элфи открыла отчет на своем карманном компьютере.

– Вчера я отреагировала на сигнал системы наземного предупреждения «Страж». Немного позже выяснилось, что вызов поступил от Артемиса Фаула, вершка, хорошо известного Легиону подземной полиции.

Дворецки был смертельно ранен по приказу некоего вершка по имени Йон Спиро, и Артемис попросил меня оказать Дворецки посильную помощь посредством моей целительной магии.

– В которой ты ему, разумеется, отказала, после чего вызвала команду техников, чтобы стереть этому наглому вершку память, как и положено по уставу.

Элфи готова была поклясться, что экран монитора вот-вот раскалится докрасна.

– Немного не так. Учитывая значительный вклад Дворецки в подавление восстания гоблинов, я приняла решение помочь вершку, после чего перенесла Дворецки и Фаула в Ирландию, в родовое поместье Фаулов.

– Перенесла? Я очень надеюсь, что ты оговорилась. Или вы устроили летное представление?

– Другого варианта не было. Но они были завернуты в маскировочную фольгу.

Крут устало потер виски.

– Фольга… – проворчал он. – А головы ты им тоже завернула? А дышали они чем? А если бы вас кто-то сфотографировал? Этот снимок уже облетел бы весь Интернет! Элфи, ну почему ты так меня не любишь?

Элфи не ответила. Да и что она могла сказать в свое оправдание?

– Затем мы задержали одного из наемных убийц Спиро, – наконец продолжила она. – Очень скверный тип.

– Он тебя видел?

– Нет, но слышал, как Мульч называл себя гномом.

– Нет проблем, – сказал Жеребкинс. – Сотри ему память и отошли домой.

– Все не так просто. Как я уже сказала, этот человек – наемный убийца. Он может быть прислан сюда еще раз, чтобы закончить работу. Думаю, следует задействовать программу переселения свидетелей. Поверьте. Здесь никто не будет по нему скучать.

– Договорились, – согласился Жеребкинс. – Усыпи его, сотри память, уничтожь все, что имеет отношение к происшедшему, а затем отправь его туда, где он никому не причинит вреда.

Чтобы успокоиться и немножко прийти в себя, майор Крут несколько раз глубоко затянулся своей сигарой.

– Ладно, – сказал он. – А теперь к зондированию. Если ответственность за переполох лежит на Фауле, можем ли мы отменять тревогу?

– Пока что нет. Бизнесмен по имени Йон Спиро украл у Артемиса волшебную технологию.

– Которую Артемис, в свою очередь, украл у нас, – добавил Жеребкинс.

– Спиро полон решимости завладеть секретом чудо-прибора. Причем любым способом. Этот вершок не остановится ни перед чем, – продолжила Элфи.

– И кому известен данный секрет?

– Артемис – единственный человек, который может работать со Всевидящим Оком.

– Мне нужно знать, что такое Всевидящее Око?

Теперь настала очередь Жеребкинса объяснять сложившуюся ситуацию.

– Из шлемов, конфискованных у первого взвода Быстрого реагирования, Артемис соорудил новую модель микрокомпьютера. Шлемы были не последней модели и, по сути, уже устарели, но использованные в них микрочипы все равно опережают все достижения человеческой техники лет этак на пятьдесят.

– А потому этот приборчик стоит целого состояния, – закончил майор.

– А потому этот приборчик бесценен, – поправил Жеребкинс.

Услышав дорогие сердцу слова, Мульч вдруг заинтересовался разговором.

– Бесценен? – встрепенулся он. – Насколько бесценен?

Наконец-то Крут нашел, на кого можно от души наорать.

– Заткни пасть, каторжник! Тебя это не касается. И постарайся насладиться последними глотками воздуха свободы. Хорошенько запомни этот вкус, потому что завтра в это же время ты будешь пожимать руку сокамернику, который, я искренне надеюсь, окажется троллем.

Однако в лице Мульча майор Крут встретил достойного оппонента.

– Джулиус, ну когда ты от меня отстанешь? – устало отмахнулся гном. – Каждый раз, когда возникает связанная с Фаулом, сложная ситуация, именно я спасаю ваши жалкие шкуры. Уверен, какой бы план ни вынашивал Артемис, в нем будет задействован искренне ваш Мульч Рытвинг. Зуб даю, меня обязательно втянут в какую-нибудь смертельно опасную авантюру.

Цвет лица Крута мгновенно изменился с розового на кроваво-красный.

– Артемис, ты правда планируешь использовать этого каторжника?

– Я еще не решил.

– И от чего зависит твое решение?

– От того, дадите вы мне Элфи или нет.

Голова Крута полностью скрылась в облаке сигарного дыма, торчал лишь тлеющий кончик сигары, похожий на прожектор выныривающего из туннеля поезда. Несколько клубов занесло даже на экран Жеребкинса.

– Судя по всему, дела наши плохи, – заметил кентавр.

Наконец Крут немножко успокоился и опять смог связно изъясняться.

– Дать тебе Элфи? – вскричал он. – О боги, подарите мне терпение! Ты хоть представляешь, сколько законов я уже нарушил, согласившись на участие в этом совещании?

– Полагаю, достаточное число.

– Почти все, Фаул! Почти все! Я бы вообще не стал с тобой разговаривать, если бы ты не помог нам тогда разобраться с Б'ва Келл. Но прознай о нашей беседе Совет – и я тут же отправлюсь в Атлантиду регулировать движение канализационных субмарин.

Мульч радостно подмигнул экрану.

– Вероятно, эта информация не предназначалась для моих ушей, а, Джулиус? – ехидно осведомился он.

Но Крут его даже не слышал.

– Артемис, у тебя тридцать секунд. Попытайся меня убедить.

Артемис встал прямо перед экраном.

– Спиро завладел волшебной технологией. Маловероятно, что он сможет ее использовать, но она наверняка натолкнет его ученых на мысль об ионных процессах. Этот человек страдает манией величия, а на людей и на окружающую среду ему просто-напросто наплевать. Кто знает, что за ужасную машину он создаст при помощи технологии волшебного народца? Также существует весьма серьезный шанс того, что этот прибор позволит ему узнать о существовании Гавани, и тогда жизни всех существ как на поверхности Земли, так и под ней будет угрожать смертельная опасность.

Крут отъехал на кресле от своего монитора и появился на экране Жеребкинса. Наклонившись к уху кентавра, он что-то прошептал.

– Плохо дело, – пробормотала Элфи. – Скорее всего, я вылечу домой на ближайшем же шаттле.

Артемис забарабанил пальцами по столу. Без помощи волшебного народца ему со Спиро не справиться. Что же делать?

Через несколько секунд майор снова появился на своем экране.

– Ситуация серьезная. Мы не можем допустить, чтобы волшебные технологии попали в руки этого Спиро, ведь тогда он все о нас узнает. А такая возможность существует, какой бы ничтожной она ни казалась. Значит, я высылаю наверх специальный отряд. Думаю, что вооруженный до зубов взвод Быстрого реагирования решит все наши проблемы.

– Быстрое реагирование? – переспросила Элфи. – Посылать в человеческий город? Майор, вы же сами знаете, что могут натворить эти вояки. Они же все провалят! Позвольте я попробую.

Крут задумался.

– Для подготовки операции мне потребуется сорок восемь часов, значит, у тебя есть двое суток. Пару дней я смогу тебя прикрывать. Рытвинг, если хочет, пусть помогает. Решать ему. Я, конечно, закрою глаза на его мелкие провинности, но кража золотых слитков все равно тянет на серьезный срок. Это все, что я могу вам обещать. Если вы потерпите неудачу, взвод Быстрого реагирования будет наготове.

Артемис обдумал это предложение.

– Согласен, – кивнул он.

– Правда, есть еще одно условие, – после некоторой паузы сказал Крут.

– Я так и думал, – усмехнулся Артемис– Вы хотите стереть мне память. Я прав?

– Да, Артемис, ты прав. Но сам пойми, ты становишься серьезной угрозой для волшебного народца. В обмен на нашу помощь в решении проблемы ты и твои люди-помощники должны будете согласиться на стирание памяти.

– А если мы на это не согласимся?

– Значит, мы сразу переходим к плану "Б" и ваша память все равно будет стерта.

– Простите, майор, но тут есть некоторые технические тонкости, и лучше будет, если я все объясню…

Это в разговор вступил Жеребкинс.

– Существуют два вида стирания памяти: блочное, которое уничтожает все воспоминания за определенный период и которое легко может выполнить Элфи при помощи имеющегося у нее оборудования, и точечное, при котором удаляются только определенные воспоминания и которое грозит меньшим снижением коэффициента умственного развития. Мы подвергнем всех вас точечному стиранию, а потом я запущу в твою компьютерную систему специальный вирус, который автоматически удалит все связанные с нами файлы. Также мне потребуется разрешение на сканирование твоего дома – на тот случай, если в нем хранятся какие-то связанные с нами предметы. Короче говоря, после завершения всей операции вы очнетесь и не будете помнить ничего о волшебном народце.

– Но это целых двагода, потерянных бесследно.

– Не волнуйся, твой мозг придумает новые воспоминания, которые заполнят пустые места.

С подобным условием нелегко было смириться. С одной стороны, знания о волшебном народце составляли теперь неотъемлемую часть личности Артемиса. С другой стороны, он не мог больше рисковать жизнями близких ему людей.

– Хорошо, – сказал он. – Я принимаю ваше предложение, майор.

Крут швырнул окурок сигары в мусоросжигатель.

– Отлично, – сказал он. – Значит, договорились. Капитан Малой, канал связи держать открытым постоянно.

– Есть, сэр.

– Элфи.

– Майор?

– Будь осторожна. Твоя карьера висит на волоске.

– Так точно, сэр.

– И, каторжник?..

– Полагаю, ты имеешь в виду меня, Джулиус? – с притворной усталостью вздохнул Мульч.

Крут грозно воззрился на гнома.

– Все кончено, Мульч. Теперь тебе не сбежать. Так что приготовься к небу в клеточку и друзьям в полосочку.

Поднявшись со стула, Мульч повернулся спиной к экрану. Быстрым движением руки он расстегнул клапан специальных туннельных штанов и явил взгляду майора свою огромную заднюю часть. В мире гномов, как и в других культурах, это считалось страшным оскорблением.

Майор Крут в ярости ударил по кнопке, прерывая сеанс связи. Ответить на этот жест ему было нечем. Но очень скоро он встретится с этим ворюгой лицом к лицу, и тогда…

Когда Мокасин Макгвайр очнулся, голова его буквально раскалывалась на мелкие кусочки. Боль была настолько сильной, что он просто обязан был придумать яркий образ для ее описания – на случай, если когда-нибудь он все-таки издаст свои мемуары. Наконец Мокасин подобрал нужные слова: он чувствовал себя так, словно внутри его черепа метался разъяренный дикобраз. «А ведь неплохо, – обрадовался он про себя. – Не забыть бы записать в свой блокнотик».

"Стоп, – тут же нахмурился Мокасин. – В какой такой блокнотик? И кстати, как меня зовут? Кажется, мое имя как-то связано с обувью… "

Подобная реакция была естественной, когда люди приходили в себя после имплантации памяти. Несколько мгновений старая личность еще сохранялась, но затем в разум вторгались внешние раздражители и стирали ее навсегда.

Мокасин оперся на руки и сел. Дикобраз в его голове совсем обезумел – мелкие, но длинные иголочки принялись нещадно жалить мягкую мозговую ткань.

– О-о, – простонал Мокасин, сжимая руками разрывающуюся от боли голову.

Что все это значит? Куда его занесло? И, самое главное, как он тут оказался?

Мокасин посмотрел на свои руки. На какую-то секунду его мозг спроецировал на кожу образ татуировок, но и это воспоминание почти мгновенно испарилось. Кожа была безупречно чистой. По рукам струился, подобно водопаду, солнечный свет.

Вокруг Мокасина раскинулась пустыня терракотового цвета, окаймленная вдалеке сине-фиолетовыми холмами. Золотой диск солнца нещадно палил испещренную трещинами почву. Неподалеку сквозь тепловые волны бежали две человеческие фигуры, грациозные, как гепарды.

Эти двое были настоящими великанами, не меньше семи футов ростом. В руках мужчины сжимали овальной формы деревянные щиты и тонкие копья, а на поясах у них покачивались мобильные телефоны. В волосы незнакомцев были вплетены многоцветные бусы, и такие же многоцветные бусы украшали их шеи.

Мокасин вскочил на ноги. С удивлением он обнаружил, что одет в кожаные сандалии. Великаны предпочитали кроссовки фирмы «Найк».

– Помогите! – крикнул он. – -Помогите мне!

Великаны резко сменили курс и подбежали к испуганному гангстеру.

– Джамбо, брат. Ты заблудился? – спросил один.

– Простите, – сказал Мокасин на безупречном суахили. – Я не говорю на суахили.

Великаны переглянулись.

– Понятно. А как тебя зовут? «Мокасин», – подсказал мозг Мокасина.

– Нуру, – произнесли его губы.

– Очень приятно познакомиться, Нуру. Унатока вапи? И откуда ты родом?

– Я не знаю, откуда я родом, но я хочу пойти с вами, – заговорил рот Мокасина, наотрез отказываясь слушаться своего хозяина. – В вашу деревню. Там мое место.

Кенийские воины внимательно осмотрели низкорослого незнакомца. Он отличался цветом кожи, но в остальном выглядел вполне по-человечески.

Воин чуть повыше снял с пояса мобильный телефон и набрал номер вождя племени.

– Джамбо, вождь, это Бобби. Духи земли оставили нам еще одного.

Выслушав ответ, Бобби хохотнул и снова оглядел Мокасина с головы до ног.

– Он совсем маленький, но выглядит сильным и улыбается шире, чем очищенный банан.

Мокасин постарался растянуть губы еще больше – на случай, если основным критерием отбора была ширина улыбки. Почему-то больше всего на свете ему хотелось отправиться в деревню этих воинов и зажить там полезной обществу жизнью.

– О'кей, вождь, я приведу его. Отдадим ему старую хижину миссионера.

Бобби пристегнул телефон к поясу.

– Хорошо, брат Нуру. Мы согласны. Следуй за нами и постарайся не отставать.

Воины побежали дальше. Мокасин, который теперь превратился в Нуру, поспешил за ними, смешно шлепая кожаными сандалиями. «Нужно будет обязательно купить пару кроссовок», – подумал он.

А в пятидесяти метрах над их головами парила невидимая Элфи и снимала все происходящее на камеру.

– Перемещение прошло благополучно, – наконец произнесла она в микрофон шлема. – Объект принят в племя. Видимых признаков прежней личности не обнаружено. Следующая проверка объекта через месяц. На другом конце линии ее слушал Жеребкинс.

– Превосходно, капитан, – откликнулся он. – Немедленно возвращайся к шахте Е77. Если дашь полный газ, успеешь на вечерний шаттл и через пару часов будешь снова в Ирландии.

Элфи не нужно было повторять дважды – не часто удавалось получить разрешение на сверхскоростной полет. Чтобы случайно не столкнуться со стервятниками, она включила радар.

– Итак, – пробормотала она, – посмотрим, удастся ли мне побить рекорд. – И запустила секундомер.

Прежний рекорд скорости был установлен Джулиусом Крутом восемьдесят лет назад.