Код Заражения-2

Глава 8

Шустрый.

Резиновый уплотнитель двери моей камеры, в одном месте отклеился, обнажая узкую щёлку. Сквозь неё невозможно разглядеть коридор, но зато можно слушать.

Этим я и воспользовался, вернувшись в свою бетонную камеру. Звуки доносились редко, но кое-что удалось узнать. Профессора Крюгера выдернули из камеры сразу после меня. Пять долгих часов он провёл неизвестно где. Когда же его вели обратно, коридор оглашался требованиями на английском, перемежающимися ворчанием на немецком.

Как я понял из обрывков фраз, для достижения максимальной эффективности взаимодействия, он настойчиво требовал выделить ему нормальное помещение для отдыха и работы, рядом с лабораторией доцента Воронцова.

Значит, он тоже побывал в гостях у дяди Бори, и увиденное произвело на него неизгладимое впечатление. Местное начальство наверняка этим воспользуется и привлечёт учёного к исследованиям. Но мне от этого ни тепло, ни холодно.

Конечно, я рад, что мать и дядя Боря живы, но решение проблем, оставшихся на поверхности, точно находятся не здесь. Да и как-то душно мне в этих подземельях. Не моё это всё.

Поздним вечером принесли ужин. Перловая каша с тушёнкой. Насытившись, я улёгся спать, но около трёх часов ночи вскочил от скрежета ключа в замке.

– Максим, быстро за мной! – шёпот матери заставил выскользнуть из камеры и уставиться на Марту, выходящую из соседней. Рядом жались друг к другу Васька и его маленькая сестрёнка Светка.

Мать ловко отпирала следующую камеру, и через минуту к нам присоединились два молчаливых номерных бойца, Бьорн и Курт, ранее носивших на шлемах цифры семнадцать и тридцать. Последними из камер вышли ассистент Генрих и сам профессор Крюгер.

В конце коридора, словно каменный истукан, застыл капитан Борзов, облачённый в полную боевую экипировку, будто готовясь к очередному выходу на поверхность. Автомат в его руках немного дрожал, а его взгляд нервно метался между нами и немного приоткрытой гермодверью, ведущей вглубь бункера.

Его поведение сразу навело на нехорошие мысли.

Когда мы все собрались в коридоре, мать заговорила:

– В связи с вновь открывшимися, неприятными обстоятельствами я вынуждена вас попросить проследовать за мной. Это касается вашей безопасности. У нас очень мало времени, так что давайте обойдёмся без лишних расспросов.

– Мам, сколько у нас времени? – спросил я с ходу поняв, что это предложение побега.

– Пока они не обнаружили вашу пропажу, у нас не больше трёх часов.

– Сначал-ла скажит-те, куд-да вы нас ведё-оте и зачем? – спросила насторожившаяся Марта.

Она стояла у стены, нахмурившись и скрестив руки, явно дав пеняет, что не желает без объяснений сдвинуться с места. Остальные тоже замерли, ожидая ответа.

– Я вас спасаю! – выпалила мать.

– От кого? – не унималась Марата.

– От секретной директивы, пришедшей два часа назад с большой земли. Я не знаю конкретно, какие инструкции получил генерал Антипов из центра, но судя по начавшимся приготовлениям, утром начнётся зачистка…всех лишних.

– Зачи-истка? Что-о это знач-чит? На-ас убьют?

– Скорее всего, да. Возможно, Максима с профессором оставят, но всех остальных, с девяносто процентной вероятностью, отправят в расход. Так что я бы на вашем месте, девушка, не тормозила, а сказала спасибо и бежала за мной, как угорелая.

– Мам, это правда? – спросил я с тревогой.

Она кивнула.

– Да, Макс. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, как принимаются решения наверху?

Я отрицательно покачал головой.

– Ну, тогда не стойте!

В этот раз, едва мать рванулась к распахнутой гермодвери, все двинулись за ней. Лишь профессор остался стоять на месте, словно вкопанный.

– Я не собираюсь отсюда уходить! – его громкая реплика заставил всех снова остановиться.

Мы увидели, как он разворачивается и возвращается в свою камеру.

– Дайте мне полминуты. Я с ним поговорю, – попросила Марата и вошла в камеру вслед за Крюгером.

Мы слышали обрывки её уговоров. Потом Марта вышла, раздражённо качая головой.

– Профессор Крюгер останется, – констатировала она и выругалась на смеси литовского и немецкого.

– Это его выбор, – буркнула мать и, не собираясь больше никого уговаривать, двинулась к распахнутой гермодвери.

На этот раз капитан Борзов вёл нас по туннелю, обходящему центральную часть бункера. Метров через триста группа беглецов начала спускаться по лестничным пролётам всё ниже и ниже, пока не добрались до частично затопленного уровня.

Там мать с Мартой и детьми пересели в надувную лодку, которую мы потащили по туннелю. Холодная вода местами доходила до плеч, но группа продвигалась довольно быстро.

В конце туннеля капитан подключил внешний блок управления к панели и набрал код, открывший ржавые гермоворота. За ними обнаружилась частично затопленная насосная станция с лестницей, уходящей вверх.

Поднявшись на уровень выше, мы проникли в сухой туннель, собранный из тюбингов, и прошли по нему около километра. При этом теперь меня не покидало ощущение, что я нахожусь в техническом переходе московского метрополитена.

Вскоре мои догадки подтвердились. Мы вышли на настоящий перрон небольшого подземного ангара, в котором стоял длиннющий вагон технической службы метрополитена. Борзов вскрыл электрический шкаф, переключил два рубильника, и под сводами вспыхнули лампы, позволившие рассмотреть всё в подробностях.

Над вагоном явно кто-то усердно потрудился уже после начала зомби-апокалипсиса. Крышу и бока укрепили толстыми листами ржавого железа, превратив окна в узкие бойницы. Но наибольшей трансформации подверглась кабина машиниста и стыковочный узел позади вагона.

Впереди появилось подобие тарана с косыми отбойниками, способными отбросить с путей всякий хлам. Сзади я заметил два ствола ДШК, торчащие из амбразуры, в которую сварщики превратили остатки переходного тамбура. Вагон превратился в настоящий мини-бронепоезд, явно подготовленный для боевого применения в тоннелях метрополитена.

Отсоединив от разъёма толстенный электрокабель, капитан заскочил, в прикрытую листами брони, кабину машиниста и принялся готовить транспорт к поездке. В это время мать завела нас внутрь вагона и указала на сложенные в углу баулы.

– Разбирайте свои вещи. Здесь всё, что вы оставили три дня назад в шлюзовой камере.

Когда номерные начали облачаться в свою тяжёлую броню и вооружались, я невольно напрягся. Но это длилось недолго. Пристегнув детей к сиденьям и наказав Ваське присматривать за сестрёнкой, я увидел баул, в котором, помимо моего армированного комбинезона, лежал тяжёлый бронежилет с разгрузкой, шлем и автомат АК-115 под семёрочный патрон, с голографическим прицелом и дополнительной рукоятью.

Ещё я обнаружил, кучу снаряжённых магазинов, пистолет Ярыгина с глушителем и десяток наступательных гранат РГО.

Пока я облачался, мать начала инструктировать вполголоса.

– Это резервный канал эвакуации бункера. Год назад его признали неработоспособным из-за невозможности контролировать передвижение крупных групп зомби, периодически проникающих в служебную ветку метрополитена. Камеры слежения кое-где на путях до сих пор работают, и, судя по отсмотренным сегодня кадрам, нужный нам туннель сейчас почти чист, вплоть до выезда на поверхность.

– Мам, что конкретно находится на том конце туннеля?

– На том конце, технического перегона, выход на поверхность и большая станция техобслуживания, предназначенная для ремонта подвижного состава. Это рядом с МКАД, на окраине Москвы.

– Мам, я надеюсь ты с нами?

Услышав мой вопрос, она замерла, потом обняла меня и быстро зашептала на ухо:

– Максим, я бы и рада убраться отсюда навсегда. Прекрасно понимаю, что если не вырваться из подземелий сейчас, то шансов увидеть хоть раз внучку у меня останется немного. Но работа Бориса очень важна для всех продолжающих бороться с этой заразой. Он здесь без меня не справится. К тому же если я перестану делать ему переливания сыворотки, чудовище, живущее глубоко в нём, обязательно вырвется на свободу. Надеюсь, ты меня понимаешь.

– А если они узнают, что ты нам помогла сбежать?

– Генерал Антипов узнает об этом часа через два. Максим, я тебя уверяю, он не станет меня трогать, даже если поступит прямой приказ из центра пустить меня в расход.

– Почему?

– По той же причине, по которой он послал куда подальше все запреты центра и впустил вас в бункер, а потом устроил вылазку наверх за детьми.

– Мам, я обещаю: если выберусь, все секреты бункера останутся при мне. Правда, насчёт моих спутников не уверен.

– Ничего страшного, сынок. Главное, чтобы они помогли тебе отсюда сбежать. К тому же Борис не против, чтобы кое-какая информация просочилась во внешний мир, но только та, что нужна нам. – С этими словами мать достала из кармана цепочку с флешкой и надела мне на шею. – Здесь как раз то, что можно отдать западному медицинскому консорциуму.

Я понимал, шанс выбраться из Москвы по тоннелям метро невелик, поэтому не стал уговаривать мать идти на такой риск.

Облачившись в броню, снова посмотрел на неё, и в этот момент она вытащила из кармана тот самый прототип прибора, определяющего наличие вблизи серых нитей. Правда, теперь окуляры и экран были прикрыты коробчатым чехлом, оберегающим их от повреждения.

– Максим, сканер потусторонней активности полностью заряжен и готов к работе. Ты его уже испытал, знаешь, как он помогает определить наличие за стенами или в канализации крупных групп заражённых. А при точечной настройке он обнаружит и одиночного мутанта. Когда заряд начнёт заканчиваться, просто сними чехол и положи его на солнечный свет для подзарядки аккумулятора.

– Мам, ты уверена, что мне это можно отсюда забрать?

– Да. Тем более прибор не состоит на учёте. И это ещё не всё, – прошептала она и, раскрыв большой подсумок на моей новой разгрузке, показала спутниковый телефон и две дюжины одноразовых инъекторов, помеченных разными цветами и значками биоугрозы.

– Второй телефон остался у меня, так что жди возможного звонка. В инъекторах пять разных активных препаратов. В помеченных чёрным цветом – патогены. Он за несколько секунд убьёт любое живое существо. Красные инъекции – энергетический экстракт стероидов, добытых из желёз мутантов. Он сделает любого человека на короткое время сильным и невероятно выносливым. Оранжевые инъекции – безвозвратно превратят человека в бешеное животное. Жёлтые – уничтожат любую заразу в организме в течение часа. Зелёные – это восстанавливающий ткани мутаген. Вкалывать в самом крайнем случае, если по-другому невозможно помочь человеку, получившему смертельное ранение. Предупреждаю сразу: шанс излечения около тридцати процентов.

– Спасибо, мам, потом разберусь – сказал я.

– Максим, у меня появилась зацепка по поводу Алёны. Раньше я не знала, где её искать, но после твоего рассказа кое-что перепроверила…

И в этот момент бронезаслонка открылась, и из кабины машиниста появился лейтенант ФСБ.

– Ольга Петровна, нам пора! Каждая секунда – это украденный процент успешного завершения миссии, – выпалил он, и мать кивнула.

– Макс, всё, что тебе надо знать, прочтёшь здесь, – прошептала она, торопливо засовывая небольшую записную книжку в карман моего кевларового комбеза. Затем она поцеловала меня в щёку и стремительно выпорхнула из вагона, словно заставляя себя это сделать. Едва это произошло, капитан дёрнул механический рычаг, заставив стальные створки с лязгом сомкнуться и отрезая путь на перрон. Запоры, один за другим, встали на свои места, намертво запирая выход. Затем он обернулся к нам.

– На долгие разговоры времени нет, так что сразу к делу: сейчас распределяю роли и поясняю ключевые моменты.

Капитан говорил на безупречном английском, так что на этот раз его понимали все.

– Кто умеет обращаться с этим? – он указал на спарку крупнокалиберных пулемётов ДШК, установленных в задней части вагона.

– Я смогу, – отозвался я.

– Тогда огневая точка на тебе. В коробах по четыре сотни патронов. Оружие смазано и готово к бою, ленты подсоединены. Запасные ленты в закреплённых ящиках. Видишь рычаг рядом?

Я кивнул, разглядев красный рычаг с рукоятью, оборудованной нажимным предохранителем. Затем увидел бок бочки и панельку выставления таймера, до которой можно было при желании дотянуться.

– Дёрнешь за рычаг только по моей команде, переданной по селекторной связи. Это сброс фугасного сюрприза. В бочке две сотни килограмм тротила. Таймер активируется автоматически.

– Насколько выставлен таймер?

– Пятнадцать секунд.

Я невольно представил ад, который устроят двести кило взрывчатки в узком туннеле, и как молниеносно ударная волна превратит всё живое в фарш.

В это время капитан переключил несколько тумблеров, и по всему вагону загорелись экраны небольших мониторов, транслирующие картинку снаружи в чёрно-белом свете.

– Вы двое смотрите за боковыми бойницами – обратился капитан к пронумерованным. – Ваша задача – не дать толпе зомби облепить вагон в случае нападения.

– И как они это сделают? – с тревогой спросила Марта.

– Всё просто: смотрите в мониторы, не отрываясь, и в случае атаки – отсекайте зацеперов и крупных мутантов автоматическим огнём.

Капитан начал щёлкать единственную кнопку, имеющуюся у каждого монитора, и транслируемое снаружи изображение, начало переключаться с камеры на камеру, по часовой стрелке.

– А раньше кто-нибудь уходил этим путём? – спросил я, чувствуя, как внутри продолжает расти нехорошее предчувствие.

Капитан отрицательно покачал головой.

– У меня нет доступа к столь секретной информации. Но я знаю точно: наш бункер глубокого залегания, в Москве не единственный. Где-то ещё теплится жизнь, остались люди. Одна из новых веток метрополитена, на другой стороне столицы, была изолирована от основной сети туннелей и какое-то время действовала автономно. По ней периодически курсировал воинский состав, выполнявший некую секретную задачу. К нам иногда наведывались чужаки. Не знаю, что там произошло, но полгода назад всё изменилось, и эту тему засекретили.

Неожиданно я заметил на одном из мониторов мать и понял: она намерена стоять на перроне до тех пор, пока мы не отчалим. Её силуэт казался таким хрупким и одиноким в свете тусклых ламп.

У меня оставалось много вопросов к капитану ФСБ, почему-то согласившемуся принять непосредственное участие в побеге. Его мотивация не была ясна. Однако я не желал тянуть время, тем самым подвергая мать опасности.

– Ладно, Борзов, если выберемся, поговорим. А теперь давай заводи свою колымагу. Пора отсюда убираться.

Лейтенант явно хотел возразить, но, встретившись с моим взглядом, коротко процедил сквозь зубы про грёбаных мутантов и вернулся в кабину управления.

– Отправляемся через полминуты, так что советую держаться за поручни. А всем, у кого нет в руках оружия, приказываю пристегнуться.

После его сообщения по селекторной связи, электродвигатели под днищем вагона дали о себе знать. Врубилось аварийное освещение, и массивные ворота ангара технической службы начали с треском раздвигаться, открывая путь в чернеющую впереди пасть туннеля.

Над местом стрелка спарки ДШК висели два монитора. На одном отображалась картина позади вагона, на другом – всё, что ждало нас впереди. Я переключил один монитор на перрон. Мать продолжала стоять там, и я невольно напрягся, представив, что сейчас из мрака появятся голодные зомби.

А в это время бронированный вагон, начал медленно выкатываться из ангара. Это произошло без каких-либо происшествий, и я с облегчением выдохнул только тогда, когда створки ворот за нами начали медленно сходиться. В этот момент я последний раз увидел мать сквозь сужающуюся щель, она стояла и махала рукой, провожая нас в неизвестность.