Кофе с нотами крепкого виски

— Интересное начало. Заинтриговал прямо, — чокнулись. — Давай начинай свои «сказки».

— Для тебя не секрет, что после задания, которое было четыре года назад, наша группа распалась, — подумал и продолжил: — Свят создал семью с арабом, на которого была открыта охота.

— Это мне известно. Был в шоке от таких новостей.

— Есть покурить? — замялся Владимир.

— Есть, — достал пачку и зажигалку из заднего кармана штанов. — Вижу, дело серьезное, раз даже захотел покурить, — произнес Аль.

— Это еще не все. Теперь скажу то, чего ты не знаешь, — прикурил сигарету и закашлялся. Посидел некоторое время и сделал снова глубокую затяжку. В голове поплыло от непривычной дозы никотина. Выпустил струю дыма, откинулся на спинку углового диванчика. Подумал и стряхнул пепел в пустую сковороду.

— Продолжу вкратце… Картина такая. Свят живет три года с Амиром. У него, как ты знаешь, есть младший брат, — снова затянулся, — Ахмед, которого ты так гениально выкрал, — поднял руку. — Не перебивай! Эта инфа точная. Я поговорил с Мариной, она мне сказала, что это были вы. Так вот… Я был с ним однажды. Получилось по-дурацки. И он, не буду вдаваться в подробности... Короче… дети… они мои… Ты выкрал мою дочь! А Ахмед - мой любимый человек, то, что мы не вместе — это другая история.

— Вы, блять, пацаны, совсем охренели! Сначала Свят, а теперь ты! Совсем белены объелись? Мне даже противно об этом думать. Тьфу… Пиздец! Как? Как ты такое можешь делать?! Тьфу!

— Я тебе говорил, что открою все карты. И твое мнение обо мне поменяется в корне, но главное… Мы были друзьями и, я надеюсь, что останемся. Мы служили плечом к плечу. Прикрывали спины. Это правда! Я принял себя и смирился с этим. Смысл себя насиловать и противиться влечению? Я хочу жить для себя, а не для общества.

— Ну, вы даете! Я долго принимал то, что Свят оказался пидором, но ты меня вообще убил. Я служил, ел, спал с пидарасами. Боюсь о других подумать. Что, вам баб мало?!

— Ты не улавливаешь главного. Какая тебе разница, кто с кем спит? Это дело каждого. Если ты так реагируешь, мне очень жаль потерять друга. Неужели ты так подвержен мракобесию? Ты готов перечеркнуть все прошлое только из-за того, что я оказался геем? Мне жаль. Но сделай для нас важную вещь. На прощанье. Мы были соратниками. Мне выпала честь служить с тобой. Помоги вернуть людей, которых мы любим. Мою дочь! Я не видел ее еще ни разу. Помоги!

— Охренеть! У меня в голове не укладывается. Ты тоже… Не то чтобы я был против. Но ведь вы… парни… Эх… — встал. — Ладно, расскажу, что знаю. По ходу мне тоже придется распрощаться с любимой работой. Я понял, что мы должны захватить брата Амира. И сомневался, но приказ был дан четкий. Я знал, что связываюсь со Святом. Перехожу ему дорогу. И ждал, в принципе, известий от него. Марина должна была покинуть автомобиль вместе с нами, но решила остаться. Это был ее выбор. Я согласился. Не хотела оставлять ребенка одного.

— Фарид тоже мой сын, — вставил Экс, — так, чтобы ты знал полную картину. И еще… Я скорее всего болен СПИДом. Не бойся! То, что мы ели из одной тарелки, никак на тебя не подействует.

— Ты, блять, совсем меня убить хочешь?! С чего ты взял?!

— Вел, так сказать, неправильный образ жизни и теперь пожинаю плоды. Один раз у меня был незащищенный секс. Думаю, оттуда. Больше неоткуда. Я вел себя как шлюха и совал свой член во все привлекательные задницы. Теперь ты понимаешь, как мне важно найти их! Я не знаю, сколько мне останется жить, когда подтвердится диагноз. Очень мало времени. Вот жду повторных результатов. Еще и с Ахмедом непонятно. Мне важно их вернуть, любой ценой!

Альпинист развернулся и вышел в прихожую. Экс замер на месте. Это было как предательство! Человек, на которого он возлагал надежды, ушел. Накрыл голову руками. Послышалось бульканье, поднял голову. Леха разливал по рюмкам янтарную жидкость.

— Заначка! Без нее, думаю, мои мозги вскипят. Я ценю то, что мы прошли бок о бок.

— Я думал, ты ушел, — выдохнул Владимир.

— Давай! Чтоб все было… — Альпинист залпом выпил и сел обратно на место.

Экс последовал за ним следом и выпил рюмку коньяка. Стал ждать, что теперь ответит Аль. Он сказал ему все! Теперь решение было за ним: ответить без утайки или послать Экса со всеми его проблемами «лесом».

— Ну что сказать? — откинулся в расслабленной позе на спинку дивана. — Удивлен, не то слово, всей вашей жизнью. Сначала Свят, теперь ты… Шокируете вы меня, ребята. А я вот жениться собираюсь. На девушке! — уточнил. — Не знаю, как к этому относиться, честное слово. Для меня была честь служить под твоим началом. Ты отличный командир. Хорошо, к делу! Приказ пришел сверху. Нам было выдано, как обычно, досье. Я понял, как и говорил ранее, что это брат Амира. По прошлому заданию я помнил, как он выглядит. На лица у нас память хорошая, — улыбнулся. — Сработали технично, без малейшей задержки. Не оставили следов. Только вот Марина… За нее я получил нагоняй. Хорошо, что подвернулось новое задание, и мы сразу отчалили. Девочку вывезли в Россию, а Ахмеда передали на территории Швейцарии. Был усыплен газом. В условленном месте встретились с группой. Лиц я не видел, но речь у главного была с акцентом, свойственной людям с Востока. Это все, что я знаю.

— Фаридэ тоже усыпляли. — Экс весь подобрался. — Применение препаратов на ребенке…

— Успокойся, нет! Но нервов она нам много потрепала. Применять спецсредства на ней было категорически запрещено. Щебетала не переставая. Уши в трубочку, можно сказать, заворачивались. Вот много раз подумаешь, а надо ли тебе такое счастье, — улыбнулся.

— Хорошо, и кому вы ее передали?

— Привезли на базу, и девочку сразу же увезли. Если ты хочешь знать о дальнейшей судьбе ребенка, то я не знаю. Думаю, с ней все в порядке. При выгрузке к трапу самолета подъехала машина.

— Хорошо! А в последнее время ты не видел, приезжал ли на базу Шустов?

— Шустов? — Аль задумался. — Знаешь, приезжал. Видел его за пару дней перед отправкой в Швейцарию. Еще подумал, что нужно тут таким «высоким» гостям? Без помпезности. Знаешь ведь, когда приезжает высокое начальство, все шустрят как ненормальные. А тут все было тихо.

— Значит, это он!

— Он? Думаешь, твоя девочка была нужна ему? И зачем?

— А я тебе открою еще один секрет. Он мой отец. Старый маразматик!

— Отец? Вы, ребята, все больше меня удивляете. Каким образом?

— Это долгая история. Я тебе потом расскажу обязательно.

— А я тоже тогда хочу поделиться. Жениться-то я на его дочери собрался. На Кристине. То бишь на твоей сестре. Я думаю, поэтому он и поручил это дело мне.

— Они не знают обо мне. Ни Кристина, ни Маша. Мы не знакомы.

— Час от часу не легче!

— Я внебрачный сын. О существовании которого никто не знает! Но отец с пятнадцати лет пытается управлять моей жизнью. И вот теперь я имею то, что имею. Разбитое сердце, похищенную дочь, Ахмед неизвестно где. Надеюсь, жив. И сомнительный результат анализа на СПИД.

Глава 12

— Ну, что сказать по поводу всей твоей правды? Вагон фекалий! Да, брат, именно! На мою голову вывалили вагон дерьма. — Друг откинулся на спинку стула и прищурил глаза. — Сижу вот, обтекаю. И как я не видел всего, что происходило у меня под носом?! Вы со Святом были латентными геями! А ведь сколько у нас было совместных похождений, — замолчал на несколько секунд. — И бабы были! Да и не по одной за вечер, — горячо зашептал. — Ка-ак? Как так возможно, что мужик переметнулся на другую сторону? Прости, но это не укладывается в моей голове. Знаешь, и чувствую я себя все же неуютно. Теперь я ищу сексуальный подтекст и к своей персоне. Не знаю, честно, как себя вести. — Аль достал из пачки сигарету и прикурил.

— Я понимаю, — не пряча глаз, Владимир открыто смотрел в ответ. — Если бы не встреча с Ахмедом, может быть, я бы тоже жил прежней жизнью. Некоторое время пытался сопротивляться, но не интересуют меня больше женщины! Думаешь, не пробовал? Банально не встает. Просто не встает! Я однозначно не би. Если говорить о том, что боишься… Можешь успокоиться. Встаёт только на смуглых парней. Да! Черт! На тех, кто похож на Ахмеда. Ты в это число не входишь, — ухмыльнулся и потянулся к пачке. — Тоже хочу.

— Успокоил, — подставляя зажигалку, проговорил Альпинист. — И что теперь? Неужели правда, Сергей Анатольевич твой отец? А Кристина? Я должен скрывать это от нее?

— Не знаю, брат, мне, честно говоря, фиолетово по этому поводу. Вытащить секреты отца, которые он оберегал всю жизнь… Не вмешайся он… Так и было бы. Не пересеклись бы по этому вопросу. И тебе бы ничего не рассказал. А так… Он сам виноват. Поеду к нему. Мне надо было собрать воедино все сведения. Злоупотребление служебным положением в личных целях! Если он откажется уйти добровольно, дам ход расследованию, и тебя могут вызвать. Если он включит мозги и уйдет по-тихому, то на твоей карьере это не отразится. Думаю, тоже обойдется. Ты же выполнял приказ, какая разница, что он был некомпетентным? — Экс посмотрел на часы. — В одиннадцать Свят приедет. У меня еще час, затем поеду в управление.

— Святой здесь?

— Да, а как же иначе? Про мою болезнь он не знает. Держи язык за зубами. Да и остальным об этом не надо знать.

— Хорошо. А помнишь, когда собирались на то задание? Шутили еще, что может быть заразно. И вот ведь как все повернулось, — затушил окурок друг. — Со Святом мне хотелось бы повидаться.

— Можешь подождать, — затянулся в последний раз Экс. — Поспишь. Чистое белье дам, — сказал, опережая его отмазки. — Тем более я уеду, — встал и включил чайник. — Кофе надо принять на грудь. Я так и не поспал. — Он собрал со стола грязную посуду и поставил в мойку.

— Уговорил, останусь, — откинулся на спинку стула Аль.

— Да, две головы хорошо, а три лучше. Поможешь нам?

— Можете на меня рассчитывать.

— Будешь?

— Давай чай. Я ведь прилечь хотел.

Владимир кивнул, заварил пакетик Liptonа и кофе.

***

В девять часов утра Экс предъявил пропуск и прошел в здание. Не заходя к себе, сразу поднялся в кабинет отца. Игнорируя секретаря, прошел во владения Шустова. Знал, что оперативка уже прошла, и он должен быть один. Так оно и оказалось. Отец на звук открывшейся двери поднял голову, оторвался от изучаемых бумаг. Резко снял очки и бросил перед собой. Шея покрылась красными пятнами, лицо побагровело.

— Опять взялся за старое! Щенок! Я думал, та тема для нас закрыта! Не такой отчет я ожидал увидеть с утра!

— Я тоже думал, что ты бросил свои козни, — достиг стола Экс. — Ты совсем слетел с катушек?! Офонарел на старости лет! Ничего мне сказать не хочешь?!

— О чем?! — продолжал краснеть генерал.

— О чем? Не прикидывайся! Я все знаю! О твоих делишках, которые к нашей работе совсем не имеют отношения. Ты пользуешься служебным положением в своих целях! Куда дел Ахмеда и мою дочь?! С Фаридэ все понятно! Она у тебя! А Ахмед? Кому ты его передал? Отвечай! Или я пишу рапорт! Рассказывай все, как есть. Или тебя ждет позорное расследование на старости лет. А может, что и пострашнее… Денег-то ты немало потратил на никчемные операции.

— Ты ничего не понимаешь! Я все делаю для твоего блага. Я не могу допустить, чтобы мою внучку воспитывали эти…

— Кто эти?! Я тоже такой! Пойми уже. И если тебе думалось, что я оставил эту тему, то глубоко заблуждаешься. Я три года спал со всяким отребъем, а мог быть со своей семьей. Жить и радоваться жизни, воспитывая своих детей. Понимаешь ли ты, чего меня лишил?

Зазвонил внутренний телефон. Шустов поднял трубку и резко ответил:

— Я занят, — бросил на рычаг. — Мальчик не твой сын. Не приплетай и его сюда.

— Ошибаешься! Фарид тоже мой сын. Генетически они мои дети. Что? Попал впросак? Надо еще одно похищение устроить?

— Я не верю, он не похож на тебя. Он больше похож на этого…

— Слишком много говорим. Рассказывай! Где дочь? Зачем? Я болен СПИДом! Вот к чему привели все твои действия. Я сдохну, и не будет больше сына, которого тебе так хотелось иметь.

— СПИДом! — Мужчина схватился за сердце. — Не может быть! — Он начал дергать ящик стола.

От резкого движения тот выскочил и упал на пол. Обессиленный Шустов не мог пошевелиться. Экс обошел стол, поднял бутылочку, вытряхнул таблетку и протянул отцу. Тот дрожащими руками взял и положил под язык. Владимир собрал рассыпанные снимки. Здесь были старые и новые фото. Мама и Шустов. Вместе. Выглядели счастливой парой. Его детские снимки и постарше. В саду, школе, во дворе. Один, с мамой, с бабушкой. Вот он, счастливый, держит букет гладиолусов. Начало учебного года. Мама стоит рядом, и они смотрят не в камеру, а друг на друга. Не догадываются, что их снимают. Мамина мягкая улыбка застыла в краешке ее губ. Как давно это было! Эксу казалось, что прошла целая жизнь. А вот и снимки дочери. Пачка писем, перехваченная атласной розовой лентой. Собрал в кипу и встал. Посмотрел на человека, который был его отцом.

— Вызвать скорую? Как ты? — Экс смотрел, и чувство жалости поднималось к пожилому мужчине. Все же он был ему каким-никаким, но отцом. Как говорят, родителей не выбирают.

— Сейчас отпустит, — проговорил родитель слабым голосом, кивнув на графин.

— Воды?

— Да…

Экс налил и протянул ему стакан. Медленными глотками мужчина выпил. Откинулся на спинку и сидел некоторое время с закрытыми глазами. Постепенно цвет его лица возвращался к нормальному состоянию.

— И давно у тебя проблемы с сердцем? Почему молчал? — прервал тишину Экс.

— Давненько, как узнал о твоем пристрастии. Был микроинфаркт. Пока все обходилось, — посмотрел на пачку, которую сын держал в руках. — Если ты думаешь, что я не люблю тебя, то это не так. Здесь я хранил все, что связано с вами. Мой маленький мирок. Счастливое место, где можно было предаваться воспоминаниям. Погружаться в прошлое. Фотографии и письма. — Одинокая слеза потекла по щеке, но он не замечал ее.

— Какое совпадение! Мы все живем прошлым. Созерцаем фото. Считаешь это нормальным? Не жить рядом. Вместо того чтобы дарить и получать. Нет, лучше мучиться. Садомазохизм какой-то!

— Прости, сын, за то, что так прожил жизнь и не ввел тебя в семью. Я никогда не говорил, но очень любил твою мать. Ты так похож на нее! Я встретил ее слишком поздно. Не хотел уходить, покидать вас. Но Люба… Люба, Любушка моя. Мой воробышек! Нежная и хрупкая. Сильная и отважная. Не хотела, чтобы я разрушил семью. Сначала не знала, что я был женат. А когда узнала… Командировочный роман грозил перерасти во что-то большее. Выгнала. Сильная она была у нас. Да… Я украдкой приезжал раз в месяц взглянуть на вас. Видел, как ты растешь, взрослеешь. Поздно узнал о ее болезни. В то время был в Афганистане… Но успел побывать перед смертью. Любушка была вынуждена попросить, чтобы я присмотрел за тобой. Взяла слово, что рушить семью не буду. Мы с ней договорились, что устрою тебя в училище. К тому времени и бабушка твоя уже умерла. Ей некому было довериться. А я все же отец. Рассказала, что видела меня мельком, но виду не подала. Жила только для тебя и замуж так и не вышла. Любила… Да, любила меня, мерзавца. Я писал письма, и они возвращались назад. Потом писал и не отправлял. В них я разговаривал с ней, делился своими впечатлениями и мыслями о тебе. И даже сейчас. Это вошло в привычку. Так мне было легче переживать твою неприязнь… Я не справился и очень виноват перед ней. Что скажу, когда встретимся там? Наш сын гей? Не выполнил последнюю просьбу. Не досмотрел, упустил… — С каждым произнесенным словом он сдавал все больше. Воля к жизни утекала из сильного мужчины, который привык повелевать подчиненными.

— Кроме моей гомосексуальности, у тебя есть ко мне еще претензии? — тихим голосом спросил отца Владимир. — Разве это главное? Это не плохо и не хорошо. Я просто такой. Это не изменится уже никогда. Прими это и тебе станет легче. Я не понимал тебя. Ты не рассказывал о вас с мамой. Я вырос с убеждением, что ты нас бросил.

— Да, это так и выглядело, — провел руками по лицу, поставив локти на стол. Наступила тишина. Затем выпрямился и внимательно посмотрел на Владимира. В отце произошла некая перемена. — Когда я увидел фото девочки, все померкло перед глазами, — произнес, приняв решение. — Глаза моей Любы, моего сына. Как? Как араб сотворил невозможное? Я сразу понял, что малышка моей крови. А вот мальчик… Неужели это правда?

— Фарид мой сын, если ты об этом.

— Значит, все это я сделал напрасно. А теперь ты еще и болен. Может, неправда? — мужчина с надеждой посмотрел на Владимира. — Мое сердце не выдержит этого.

— Я жду повторных анализов. Потом мне назначат соответствующую терапию. Пока не знаю всего. Там в зависимости от вирусной нагрузки. Через четыре дня мне позвонят. Папа, где они?

— Папа… непривычно слышать от тебя это слово. Спасибо. Да, заварил Амирхан кашу и втравил меня во все это, словно нашкодившего котенка. Не думал я, что Соболев ему уступит. Как можно ожидать от обученного человека подобное? Но его мы отпустили. Как говорится… Но мы за ним должны были следить. Какой-никакой информацией он владеет. О всех ваших спецоперациях и прочее. Ну что я тебе это рассказываю, ты и сам знаешь. Если бы аналитики так не просчитались… Амир ведь подкидывал нам определенную информацию. Дозированно. И выглядело все весьма достоверно. Разработки, которые не должны были попасть в третьи руки… — В кабинете повисла гробовая тишина.

Владимир молчал, боясь спугнуть исповедь отца, и в душе молил не тянуть.

— Хорошо, — решился продолжить Шустов. — Мне в очередной раз лег на стол отчет. Я задержал взгляд на фото девочки. Раньше особо не обращал внимания на снимки детей, а тут у меня земля ушла из-под ног. Затем было замечено некое движение вокруг кампании Ахмеда. Он пытался заключить сделки, и все они заканчивались провалом. Выяснили, кто был источником. Вышли на них. У меня совпали интересы. Да! Да! Мои интересы. Личные. Человек был осторожен и действовал через подставных лиц. Точно я не знаю, кто за этим стоит. Мне это было не важно. Очевидно, они хотят поглотить кампанию Ахмеда. А мне нужна была девочка. Очень хотел забрать ее к себе. Она сейчас в пансионате. Подыскиваю ей место. Называет деда, — глаза увлажнились, — она чудо.

— Нет, и это ты считаешь, спас ее от геев? Забрать ребенка у любящего человека, который в ней души не чаял. А мне… мне ты собирался рассказать о ней? Что было бы дальше?

— Собирался! Не знал только, как это сделать. Хотел подготовить для тебя весь мой архив и потом поговорить. Надеялся, что поймешь. Я провел генетическую экспертизу. До последнего думал, что у меня галлюцинации. Не верилось.

— Хорошо, это теперь не важно. Если бы да кабы, — перешел к делу Владимир. — Где вся информация по этому делу? Мне нужен доступ к спутникам.

— Все предоставлю, можешь быть спокоен. — Генерал снял трубку и затребовал у секретарши дела.

— Напиши допуск на вынос материалов. Мне ехать надо. Подавай в отставку по состоянию здоровья. Тебе здесь больше делать нечего. — Экс посмотрел на часы. — Святу нет причины ехать ко мне, — достал мобилу и дождался ответа. — Приезжай в управление, поедем за Фаридой. — И нажал отбой.

— Зачем он нам? Мы можем и сами съездить.

— Вернем Фаридэ домой. Амир присмотрит за ней, пока не вернется Ахмед. Я не знаю, как буду относиться к тебе… Если… Если уже поздно. — Экс прямо посмотрел в глаза отцу.

— Моя жизнь — одна сплошная ошибка, — грустно и задумчиво произнес Шустов.

— На то мы и люди, совершать и исправлять их. Поменять точку зрения никогда не поздно. Папа, ты принимаешь мои взгляды, мою ориентацию? Потому что, если это не так, нам незачем будет встречаться и общаться.

— Я хочу, но что-то внутри все же сопротивляется, — торопливо добавил отец. — Обещаю, постараюсь.

— Ну тогда ладно.

Послышался стук в дверь и вошла Нина Павловна:

— Сергей Анатольевич, вы просили, — держа в руках папку.

— Ниночка, да! Мы ждем! Можешь сделать по чашечке чая?

— Хорошо, через пару минут.

— Здесь с какого периода? — открывая первую страницу, спросил Владимир.

— Начиная с того момента, как я понял, что девочка — моя внучка. За Ахмедом мы тоже приглядывали. Часть на цифровых носителях.

Зазвонил телефон, и Экс ответил на звонок:

— Свят здесь, поехали.

Без лишних разговоров мужчины направились из кабинета.

— Нина, чай отменяется, — бросил на ходу секретарше Шустов.

***

После часа пути два автомобиля достигли закрытого детского пансионата. Санаторий находился в живописном сосновом бору на берегу озера.

— А здесь красиво, — протянул Владимир, вдыхая свежий сосновый воздух.

— Да, удивительная природа. Всегда мечтал жить в таком месте. И не так далеко от города. Приобрел для малышки участок неподалеку. Обустраивал там все. Думал, здесь ей будет хорошо.

— Сергей Анатольевич, здравствуйте! — подошел Святослав, подал отцу сослуживца руку. — Не очень приятные обстоятельства встречи. Надеюсь, вы нам поможете?

— У меня нет выбора, иначе я потеряю сына! — отрезал Шустов, протянув свою ладонь. — Он важен для меня. Вопреки сложившемуся мнению.

— Рад это слышать. — Свят задержал руку в рукопожатии, стараясь передать все свои чувства. — Значит, нам нечего обсуждать?

Шустов выдержал взгляд стальных глаз бывшего подчиненного:

— Пришло время вытащить из шкафа скелеты. — Он потер руки, стараясь избавиться от ощущения сильной хватки мощной ладони спеца.

— Вы приняли верное решение. Не сочтите за угрозу, но если с Ахмедом… Я сотру вас в порошок. Так и будет. Надеюсь, мы поняли друг друга. Неужели вы думали, что я оставлю все как есть? И не буду рыть носом землю? Странно, не иначе у вас помутнение рассудка случилось. В вашем возрасте неудивительно.

— Можно и так сказать. Глупо было надеяться, что ты не привлечешь Владимира.

— Ну, все, заканчивайте словесную пикировку. Она делу не поможет, — не выдержал Экс. — Я хочу быстрее увидеть Фаридэ, бессмысленно толочь воду в ступе, нет времени.

— Да, я уже заказал самолет, и он готов к вылету, пойдемте. Решим все быстро. Проволочек не будет? — обращаясь к Шустову, спросил Святослав.

— Я не хочу с ней расставаться, я ее дедушка, — произнес потухшим голосом мужчина.

— А у нее есть брат, и он ее тоже очень ждет и скучает! Амира я предупредил, — продолжал язвить Свят.

— Отец, решим этот вопрос позже. Сейчас не время об этом думать. Для начала надо найти Ахмеда. Свят, брось к нему цепляться.

— Как знаешь, — ответил друг.

Мужчины направились к воротам. Шустов предъявил охране пропуск, и они прошли на территорию. Дойдя до корпуса, генерал сказал парням номер комнаты, а сам пошел к главному врачу. На ходу набрал номер няни, под присмотром которой находилась внучка.

Друзья быстро пробежали по коридору и достигли нужной двери. Свят осторожно открыл дверь. Малышка увлеченно собирала пазлы.

Женщина улыбнулась:

— Фарида, у тебя гости. Посмотри, кто пришел?

Девочка легко, словно бабочка, сорвалась с места. И сразу попала в объятия дяди. Свят целовал и прижимал ребенка. От увиденной картины у Экса сердце ухнуло вниз. К нему! Это к нему должна была бежать дочка! А он застыл и наблюдал во все глаза с высоты своего роста за развернувшейся радостной встречей. Но он не испытывал чувства ревности. Нет! Не испытывал. Это было другое! Счастье, что он наконец-то увидел дочь, возвращало душе тепло. Плод его сумасшедшей любви.

Глава 13

Владимир оглянулся, фигура отца осталась у машины сгорбленная и одинокая. Покинутый мужчина стоял у служебного автомобиля. Ветер теребил задетые сединой пряди. Блики света и теней играли сквозь кроны деревьев. Он оперся одной рукой о капот машины, силы явно покинули его, и запоздало поднял другую в прощальном жесте. Экс отвернулся и вздохнул. Камень лег на сердце… Посмотрел на дочь, которая доверчиво прильнула к груди друга и, не переставая, щебетала. Улыбнулся. С отцом потом… Главное, малышка здесь, с ним. Видеть ее было большим счастьем. Детские глаза светились восторгом. Фаридэ рассказывала о своем приключении. Торопливо и по-детски проглатывая окончания. Половины Владимир не понимал, но слушал музыку ее голоса с упоением. Свят посмотрел на Экса и растянул губы в улыбке.

— Не ревнуй, брат, все будет, — наклонился к его уху. — Главное, она с нами. Сейчас посадим на борт, и через пару часов Амир ее встретит.

— Нет, это не ревность, скорее, удивление. Так хотел увидеть, и вот она тут, сидит на твоих коленях. Даже не верится!

— Фаридэ, — обратился Свят. — Дядя хочет с тобой познакомиться. Он тебя очень долго искал.

Она подняла голову и улыбнулась, распахнув любопытные глазки.

Владимир подмигнул и пригласил к себе, та сразу покинула колени Свята и переползла к нему.

«Наконец-то! Да!» — подумал, впервые в руках ощущая тельце дочки. Зарылся носом в белокурые волосики. Вдохнул во все легкие запах малышки. Коснулся губами шелковистых прядей. В отличие от сына, она была гибкой. Разница просто поразительная! Они совсем не похожи! Благодарность к Ахмеду наполнила душу.

***

Шустов стоял на дороге и смотрел вслед стремительно удаляющейся машине. Боль терзала сердце пожилого мужчины. Все, что он делал и ради чего жил, потерпело сокрушительный крах. Бездна! Он летел в бездну отчаяния. Окончательная потеря сына! Они, не задерживаясь, покинули пансионат, увезя с собой лучик надежды. Яркое солнце и пение птиц не могли разорвать сужавшийся вокруг него мрак. Шустов судорожно нашарил во внутреннем кармане лекарство и закинул в рот. Хлопнула дверца, к нему подошел водитель:

— Сергей Анатольевич, вам плохо? Может, скорую? — Тот обеспокоенно смотрел на него.

— Нет, Женя, не надо. Сейчас отпустит. Поедем к дому. Тот, который неподалеку.

— Хорошо, — ответил, помогая сесть на заднее сиденье авто.

Шустов прикрыл глаза: сын все еще стоял перед глазами словно наяву. И он ждал, что подойдет, обнимет на прощание, но нет! Бросил ничего не значащий взгляд и скрылся в салоне. Скользнул, как по пустому месту. Да! Он и был всегда для него таким. Пустое место. Под монотонное урчание движка Шустов все глубже погружался в водоворот мрачных мыслей. Он не сопротивлялся, позволял затягивать себя глубже. На автопилоте вышел из машины и стал подниматься по ступеням недавно приобретенного дома. Вокруг царил хаос строительных работ, визг инструментов. Сновали рабочие, но для него это было ничего не значащим фоном. К нему подошла дизайнер по отделке дома.

— Позже, — рассеянно произнес он и поднялся на второй этаж.

Девушка растерянно посмотрела ему вслед. Задержался у новенькой двери и нажал на ручку. Она распахнулась и перед ним предстала сказка. Детская комната. Единственное, что было во всем доме полностью обустроено и оборудовано. Терпеливо ждала свою маленькую хозяйку, которая никогда не переступит порог этой комнаты. Не озарит своим присутствием эти стены. Слабость с новой силой обрушилась на Шустова. На негнущихся ногах прошел дальше вглубь. Обвел взглядом то, что создавал с трепетом и любовью, но напрасно… Тело мужчины сотрясали беззвучные рыдания. Тупая боль, засевшая с утра за грудиной, приобрела характер жжения. Стало невыносимо тяжело. Голова закружилась, он беспомощно провел рукой по кителю, пытаясь достать заветный пузырек. Жадно хватал воздух, ноги ослабли. Упал на колени, зарылся пальцами в пушистый ворс ковра. Его бросило в холодный пот. Завалился на пол и прижал руки к телу, пытаясь удержать распространение рези. Яркая детская расплывалась. Теряла свои четкие очертания. Превращалась в одну бело-розовую картину. Шустов с усилием сделал вдох и закрыл глаза.

«Любушка, — позвал он, — Любушка…»

Она появилась со стайкой шумных молоденьких девушек. Он увидел ее сразу.

«Воробышек», — первое, что пришло на ум. Не отрывая взгляда, следил за ней. Заиграл медленный танец и, не раздумывая, направился к ней. Ее улыбка навсегда покорила его. Стала тем счастьем, которое он не смог сохранить. Медовый аромат окутал и пленил. Они закружились в танце. В переполненном Доме Офицеров остались только они. Музыка и безумно красивая пара.

— Любушка, больше не болит… — произнес Шустов синюшными губами.

***

После того как посадили на спецрейс Фаридэ, друзья вернулись к Эксу. Альпинист выглянул из кухни. Радостно улыбнулся. С кухонным полотенцем в руках подошел к бывшим сослуживцам.

— Долго вы! Здорово, Свят! Рад встрече! — подал руку.

— И не говори, дружище. Рад! Очень рад тебя видеть, брат! — Свят широко улыбнулся в ответ, поставил на пол пакет с провизией и протянул ладонь.

— Ну, давайте проходите! Чего толпиться тут? — прервал их Владимир. — Там наговоритесь.

— Я уж и поспать успел, и жрать снова захотел. Голяк у тебя, Вован, полный голяк. Картошку нашел. Вы вовремя. Я нажарил.

— Молодец! Что тут сказать, хозяин, — подколол Экс.

Парни оперативно поели, делясь информацией. Между делом, не забывая о допинге, перебрались в комнату к навороченной системе. Включил компьютер, дождались, пока тот загрузится. Владимир вставил флешку.

— Леш, ты больше ничего не вспомнил?

— Нет. Кроме того, что уже рассказал. А отец? Не подсказал?

— Его не интересовало, куда он передаст Ахмеда дальше. Заинтересованная сторона действовала через подставное лицо.

— Первым делом надо узнать посредника. А кто работал по этому делу и вступал в контакт? — открыл папку Свят.

— Ну что там? — заглянул в папку Экс. — Антонов! Его зам! Черт! Терпеть его не могу! — Сразу выхватил нужную информацию. Потер переносицу. — Я с ним не в ладах. Тем более сказать ему, что я гей. Он закоренелый гомофоб!

— Я могу с ним поговорить, — вставил Альпинист. — У меня с ним хорошие отношения. Только он не болтлив. Нужна веская причина, почему я интересуюсь. Да, будет выглядеть странно. Если хотите знать мое мнение, он мужик справедливый. Я поговорю с ним сам.

— Давайте посмотрим, что нам дадут спутники, — сказал Экс. Все вернулись к мониторам. Пальцы проворно забегали по клавиатуре. — Вот ваша встреча! — Приблизил, настроил параметры. Навел четкость картинки. — Вот, — его голос дрогнул. Смотрел на передачу бесчувственного тела. На плечо легла рука и сжала. Он оглянулся.

— Прости, друг, — виновато произнес Аль.

— Надеюсь, еще не поздно.

— Не унываем, ребята, — подбодрил Свят. — Надежда умирает последней.

Установившуюся тишину разорвала трель звонка. Мужчины переглянулись. Недоуменно пожав плечами, Владимир направился открыть дверь. Посмотрел в глазок.

«Ни хрена себе. Антонов собственной персоной». — Он распахнул дверь. Зам смотрел на него хмурым взглядом из-под кустистых бровей.

— Неожиданно, проходите, — отступил Владимир, впуская в квартиру нежданного гостя.

Антонов прошел и, не произнося ни слова, сразу направился в комнату. Аль сидел с широко раскрытыми глазами, прижав трубку к уху.

— Вот, значит, ребята, не могли бы нас оставить? — обратился к мужчинам.

Аль поспешно вскочил и кивнул головой Святу на выход.

Антонов дождался, когда они останутся одни, цепким взглядом осматривая обстановку и включенные мониторы.

— Чем вызван ваш визит, Юрий Антонович?

— Я должен был приехать лично. Считаю своим долгом перед твоим отцом.

— В смысле? Не говорите загадками. Вы знаете, что я его сын?

— Всегда знал. Твой отец скончался четыре часа назад… Ты добился своего…

— Как?!

— Обнаружили в доме, который он купил для тебя и твоей дочери, — открыл портфель. — Вот, держи. Все оформлено на твое имя, — сказал, протягивая документы ошарашенному Владимиру.

От неожиданности он сел и схватился за голову:

— Не может быть! У него был утром приступ и он принял нитроглицерин, — прошептал с болью в голосе.

— Видимо, наступил момент, когда он просто не помог. Я не знаю, придешь ли ты на похороны, но они завтра. Прощание в 9:00 утра. В управлении. — Зам бросил взгляд на монитор. — Твой отец безумно любил тебя. Жаль, что вы не понимали друг друга. Я все знал, ведь мы прошли многое с ним плечо к плечу. И мать твою тоже знал. Я был единственным человеком, кто поддерживал его. И на тебя я злюсь из-за него. Что теперь говорить об этом? Его не вернуть…

— Мы сегодня поговорили, и он на многое открыл мне глаза. Я думал, что у нас есть еще время расставить все по местам.

Понимание потери еще не поселилось в его душе. Не пустило корни. Перед глазами Шустов все еще был живой, когда он бросил последний взгляд на отца. Одинокий и живой. Но в ближайшее время Владимир собирался восполнить этот пробел. Отложил, и вот теперь… Его больше нет… Родного человека, который вопреки всему любил его! Скупая мужская слеза скатилась по щеке. Сидел и вспоминал все их недолгие встречи. На плечо легла рука и сжала.

— Крепись, друг. Мне очень жаль. — Перед ним сел Свят.

— А где все?

— Уехали. Аль к невесте поехал. Когда ты пошел открывать, Кристина позвонила. Антонов сказал, кто посредник. Юрий Антонович предположил, что Ахмед еще жив. Сейчас тебе, я думаю, нужно проститься с отцом. Что это у тебя? — спросил, глядя на папку, которая по-прежнему была в руках Экса. Владимир посмотрел на нее.

— Папка? А это… Отец сегодня говорил у пансионата, что дом купил. Антонов привез документы на него. Посмертный подарок… Мать твою! Какой же я мудак! Теперь жалею, что не обнял его. И не исправить… Ведь ему так мало надо было. Просто дать надежду. Бесчувственный чурбан! — его прорвало. Он соскочил и прошел в ванную, чтобы там без свидетелей предаться горю.

Когда Экс вышел, Свят уже набросал план дальнейших действий.

— Ну как ты, друг? — пытливо осматривал осунувшееся лицо Владимира. — Чай? Только вскипел…

Экс ответил кивком. Пока Свят ходил за напитком, он просмотрел наметки товарища.

— Значит, Антонов поделился информацией? Шейх Сахим аль Аббас. Тебе это имя о чем-то говорит?

— Нет, я не слышал до этого. Своего хватает. Вот читаю про него. Амир встретил Фаридэ. Долетела благополучно, накормлена, спит. Хоть тут все нормально. Прости! — поняв, что опять напомнил об отце, осекся Свят.

— Все хорошо! Это отличная новость, — вялым голосом произнес Владимир.

— Так! Ты так и не спал?! Отвечай! — дождался рассеянного кивка.— Завтра после похорон думу думать будем. А сейчас ложись спать. Вован, давай ложись. Ты ведь не железный! — принес подушку и кинул на диван. Подтолкнул в плечо друга. — Падай!

Владимир лег и отвернулся к спинке. Слеза скатилась и пробежала по краешку губы, оставляя соленый след. Почувствовал, как его заботливо укрыли. Усталость взяла свое, и он уснул беспокойным сном.

Глава 14

Владимир проснулся словно от толчка. Реальность сразу накрыла мозг. Неожиданная смерть отца! Он оглянулся, в темноте по-прежнему работали мониторы, освещая тусклым светом комнату. За ними никого не было. Откинул плед и сел. Провел руками по лицу, сгоняя остатки сна. На кухне горел свет и слышались приглушенные голоса. За столом сидели трое, увлеченно поглощали пельмени.

— Приятного аппетита, — произнес Экс.

— А, проснулся? — ответил Святослав. — Присоединяйся.

— Нет, не хочу. Юрий Антонович?

— Да, приехал передать тебе архив отца, да так и застрял. К похоронам все готово. Думал, на минутку, — отложил вилку. — Я Сергею не говорил, но знаю, где находится шейх Сахим. Все его передвижения и планы. Удалось отследить, что самолет, на котором Ахмед вынужденно покинул Швейцарию, направился в Эмираты.

— Почему сначала вы позволили отцу совершить эти глупости, а сейчас нам помогаете? Где логика?

— Не кипятись, Вован, сбавь обороты. Нам-то теперь какая разница, зачем? Информация есть, и мы ее используем, — перебил Альпинист.

— Я отвечу, — посмотрел на сына друга Антонов, который сложил на груди руки в воинственной позе. Взял бутылку и разлил по рюмкам коньяк. Взял свою и опрокинул, никого не дожидаясь. — Садись, чего застыл как истукан? Мне голову задирать ни к чему. Шею свернуть можно. Вымахал вон как…

Экс присел напротив и сквозь прищуренные глаза посмотрел на зама отца.

— Я много раз говорил Сергею, чтобы открылся тебе, но упрямый черт был. А на тебя собак спускал за то, что так с ним обращался. Да что там, оба хороши. Упрямые! Ты характером в батю пошел, — констатируя факт. — Про ваши гейские танцы тоже не получилось втолковать. Думаю, — продолжил через пару секунд, — своей жопой распоряжаться каждый может, как ему взбредет в голову. Но Сергей и слушать не хотел. Так вот, к чему я все это говорю? Работать спустя рукава не привык и рою, пока возможно. Тем более информация сама шла в руки. И кто знает, где она могла бы пригодиться. Если ты не нуждаешься, то не смею навязываться.

— Юрий Антонович, не горячитесь! Нам любая информация будет полезна! — Свят положил руку на колено Владимиру в успокаивающем жесте, сжал. — Не слушайте его! Понятное дело, он на взводе. Да и все на него навалилось в последнее время. Много всего, поверьте мне!

— Ну что ж, дела, ребятки, обстоят так, — кивнул Антонов и начал выкладывать сведения, которыми располагал.

***

Где-то на Востоке семь дней спустя после похищения.

Связанный пленник дернулся от неожиданности. Хотелось вскочить со стула, но сцепленные сзади наручниками руки и привязанные к ножкам стула ноги не давали такой возможности.

— Лейла? — выдохнул Ахмед. — Ты?!

— Да, я! — раздался рядом голос любимой сестры.

— Сестра, объясни, что все это значит? Зачем? — с болью в голосе произнес Ахмед. Реальность оказалось куда страшнее. Такого поворота событий он никак не ожидал.

— Что вы там себе возомнили, что я оставлю позор семьи безнаказанным? Кровью! Только кровью можно смыть всю грязь, в которую вы нас втоптали, — с гневом сказала девушка.

— Кровью? Лейла, сними повязку, я тебе все объясню, — попросил, слушая шуршание шелковых тканей. Он чувствовал, как она прохаживается перед ним.

— Зачем? Мне и так все понятно! Ах, Амира я тоже не пощажу! Придет срок. Понимаешь? — Щеку Ахмеда обдало дыхание сестры и окутал запах ее духов. — Его возлюбленный уж больно ретив и не дает шанса приблизиться к нему. А ты?! Как ты можешь жить такой жизнью?! — продолжала свою обвинительную речь Лейла.

— Какой жизнью, Лейла?! Жить в гармонии с собой это, по-твоему, преступление?! Мы никому не принесли вреда. Ответь, пожалуйста, где мои дети?! Лейла, где дети?!

— Даже не смей говорить в этом доме об этих выродках! Это не дети! Так дети не рождаются. Вы свили свои гнездышки, плодитесь там как кролики. Никому не принесли вреда?! Ошибаешься! Вся наша жизнь пошла под откос! А мы?! О нас вы подумали?!

— Сестра, позволь все объяснить! Сними повязку! Скажи, что с детьми все в порядке! Вы обеспечены. Чего вам еще надо?! Сними, прошу, и мы обо всем поговорим и решим. Нет нерешаемых проблем! Это только кажется, что все сложно. Лейла, давай посмотрим друг другу в глаза. Я твой брат и люблю тебя!

— Любишь?! Если бы вы заботились о нас должным образом, то не допустили бы такого! Ни одна семья не приближается к нам! Нам никогда не выйти замуж! Все шарахаются, словно мы поражены неизлечимым недугом. Так и есть! Наш род прогнил насквозь! Женщины, у которых в семье такое! Мы заживо похоронены в своих дворцах! Только через смерть возможно обрести счастье. Да! Смерть смоет позор! — перешла на крик.

— Лейла, сестра! — Ахмед надеялся, что сможет ее образумить и, не переставая, звал.

Вдалеке послышались глухие рыдания. Он был один или ему казалось? Ушли ли те мужчины? Шок от того, что виновницей его теперешнего состояния оказалась сестра, не проходил. Он не ожидал, что удар прилетит с той стороны, откуда меньше всего ожидаешь. Но правда оказалась намного ближе и тем самым чудовищнее. Его милые и отзывчивые сестры! Занятые собой братья попросту о них забыли. Да! Они обеспечивали их всем необходимым, но тепла и душевных бесед не было как прежде. Женщины не приняли их взглядов, и братья просто решили отодвинуть проблемы подальше и наслаждались каждый своей жизнью, не заметив, что назревает в семье. Действительно, они не нуждались в одобрении кого-либо. И вот теперь дремлющий вулкан выплеснул всю свою мощь. Послышался шелест шелковых тканей.

«Она вернулась?» — Ахмед прислушался.

— Снимите повязку! Все же хочу взглянуть в его глаза.

— Может, все же не стоит? — ответил ей незнакомый голос.

— Я уверена! Да!

К нему подошли и грубо стянули черный материал. Ахмед медленно открыл глаза и встретился с прищуренным взглядом сестры. Безжалостным! В нем не было ни капли сострадания, только ненависть плескалась в голубом омуте. С брезгливостью, которая портила прекрасные черты, девушка смотрела на брата, и он понял, что договориться с ней не получится. Решение для нее принято и возврата нет.

— Давай останемся наедине и поговорим, — сохраняя спокойствие, произнес Ахмед. — Не совершай того, о чем будешь жалеть всю оставшуюся жизнь, — попытался он переломить ситуацию.

Я умираю от любви к нему, во всем он безупречен,

Отдавшийся звучанью музыки вдали.

Не отведу я взор от его молодого тела,

И красота его заняла меня всего.

И стан его — что ствол младого древа,

А лик его подобен лишь Луне,

И щеки нежные зовут к себе призывно.

Я умираю от любви к тебе, но сбереги то в тайне,

Те узы, что связали нас, навеки неразрывны.

Чего же стоило тебя так сотворить, о ангел?

Так что ж? Все, чего я хочу — тебе воспеть хвалу.

Ахмед закончил цитировать древние строки.

— Это стихи Абу Нувас. Один из самых ярких геев арабской литературы, приближенный знаменитого халифа Харун аль-Рашида. В обычной жизни, в творчестве и литературе с такими отношениями смирялись, их принимали и порой даже воспевали.

— Официально это всегда резко осуждалось государством и религией! Вспомнил стихи Нувас, но не он ли писал «но сбереги то в тайне»? Втайне и предавались бы своим утехам, а не выставляли на всеобщее обозрение, — девушка сузила глаза. — А Коран! По этому поводу у Аллаха нет других заповедей! «Вы поистине творите мерзость, в которой никто не опередил вас из миров!» (сура «Анкабут», аят 28). «Если вы увидите тех, кто совершает грех народа Лута*, то убейте и активного, и пассивного!» Виновны и родственники, которые допускают ваш грех! Все, с кем живете под одной крышей, — упрямо сжала губы. — В хадисе сказано: «Четверо постоянно находятся под гневом Всевышнего: мужчины, походящие на женщин, и женщины, походящие на мужчин, занимающиеся скотоложством и гомосексуализмом», — продолжала зачитывать истины. — В хадисе сказано: «Когда мужчины сходятся в грехе, Арш** содрогается от страха перед гневом Аллаха и тут ангелы начинают читать суру «Ихлас»***, боясь, что небеса упадут на землю от Его гнева, и гнев Аллаха успокаивается». Ибн Аббас сказал: «Тот, кто занимается мужеложством в могиле, превращается в свинью». Тут не о чем договариваться. Да очистит Аллах землю от этого греха! Аминь, — провела руками по лицу.

— Вижу, что ты все уже решила. Я приму смерть и роптать на свою судьбу не буду. Только скажи, что с детьми! Позволь с ними попрощаться, — тихо проговорил Ахмед, понимая, что все уговоры бесполезны.

— С ними все в порядке, но для нашей семьи их не существует! Никогда не было ни твоих детей, ни Амира! — со сталью в голосе ответила Лейла.

— Почему ты говоришь за всех, а где Зухра и Амина?

— Они меня поймут, когда я все им расскажу.

— Поймут?! Значит, они ничего не знают?

— Это не важно! Все самое сложное я взяла на себя, как старшая из сестер. Раз ты понял, что все неотвратимо, то ты должен подписать документы на шейха Сахима аль Аббаса.

— Сахима аль Аббаса? — он дернул от неожиданности головой. — С какой стати?! Какие документы, о чем ты?

— Я выхожу за него замуж. Документы на твою компанию!

— Ты с ума сошла? Ему же за шестьдесят.

— Думаешь, не знаю, что ему шестьдесят пять лет? Это единственный шанс познать тайну семейного очага. Даст Аллах, я рожу крепкого младенца. У него нет сына, а я молода и здорова. Твоя жизнь смоет пятно позора, — усмехнулась. — Твоя компания будет моим приданым!

— Не много ли ты захотела? Мою жизнь, да и еще компанию? Это смешно! — Ахмеда пробило на смех. Он хохотал от души сквозь боль от ушибленных ребер. Теперь он понял, что за всем этим стояло! О, какие высокие причины были озвучены! Щеку обожгла пощечина.

— Прекрати! Прекрати смеяться! — вопила Лейла, стараясь перекричать его безудержный смех.

На него посыпались удары мужчин, которые все это время находились рядом с сестрой. Стальные кулаки проходились по больным ребрам и животу. Он замолчал и закусил губы, чтобы не кричать. Кричать мужчине не пристало. Были слышны только глухие стоны, которые он старался подавить изо всех сил. Наконец удары прекратились. Ахмед приподнял голову и взглянул на сестру.

— Лейла, а как же Зухра с Аминой и мои дети? — Ахмед серьезно посмотрел на нее.

— Забудь о них! Твои дети не должны были появиться на свет. Закроем эту тему! А сестры пусть сами решают свои проблемы. — Девушка упрямо поджала губы.

— Ты же понимаешь, что, пока я не увижу малышей, не подпишу ни одной страницы.

— Подпишешь! Подпишешь как миленький.

— Нет, не подпишу, заставить ты меня не сможешь.

— Скоро приедет Сахим, и ты все сделаешь, а завтра на заре будет публичная казнь. Но сначала ты пройдешь через живой коридор и получишь пятьдесят ударов палкой. Только прилюдно мы сможем смыть ваш грех с нашей семьи.

— Но зачем ты хочешь выйти за старого человека? Если вам так хотелось устроить свою жизнь, мы с Амиром всегда помогли бы вам. Достойно выдали бы замуж за прогрессивных молодых людей. Опомнись, сестренка!

— За таких же нечестивцев! Ни одна порядочная семья к нам не приближается! Все бегут от нас! Ты понимаешь?! А иноверцев мне и подавно не надо! Шейх Сахим абу Аббас очень порядочен и религиозен. Не чета вам с Амиром! Я приняла решение!

— И что же, Сахим не берет тебя без моей компании? Хочу огорчить. Даже если я и подпишу документы, то полного контроля над пакетом акций не будет.

— Почему это? — От неожиданного заявления ее взгляд стал растерянным. Махнула сподручным шейха, чтобы оставили их одних. — Говори!

— Моей личной компании как таковой не существует. Потому что все акции распределены поровну. То, что оставил нам отец, это пять равных долей. Мы распоряжаемся семейным делом. Итого получается, я владею двадцатью процентами. Если прибавить твои двадцать, получается сорок, и это не дает вам полного контроля. Вряд ли Амир добровольно откажется от своей доли. После моего исчезновения тебе не подобраться к Амиру. Свят с него глаз не спустит. И сомневаюсь, что он не выяснит, кто за всем этим стоит. Что до акций Зухры и Амины, вряд ли они отдадут вам свое содержание. Это их наследство и приданое, и поверь, оно немаленькое. Значит, это вы с шейхом не давали мне вести дела? Вот значит, на что ты тратила средства! А я все думал, почему у тебя такие траты. Я рассказал, как обстоят дела. Думаю, Сахиму такая перспектива не понравится. Для всех у нас поделены акции между братьями. Мы ведем семейные дела. Амир — это медицина, то, в чем он понимает. Остальное — я. Лейла, не думал, что ты настолько глупа. Я разочарован. Думается мне, твое замужество откладывается.

— Ты лжешь! Почему мы об этом не знали?

— Ну, вы особо и не интересовались. Если бы задали нам вопросы или захотели вести дела, тогда другой разговор.

— Ненавижу! О Аллах, как я тебя ненавижу! — Злоба кипела в ней и жаждала выплеснуться наружу. — Тебя забьют камнями!

— Охрана! — Послышался топот ног. — В подвал! В подвал его!

Ахмеда быстро освободили от стула и, не церемонясь, потащили обратно. Бросили на пол камеры, с грохотом решетка закрылась. Он медленно двинулся к своей уже родной подстилке. Лег на нее с облегчением. На разбитых губах играла улыбка. Перед глазами стоял образ младшей сестренки. Лейла в то время, когда она была еще чистой словно слеза. И еще не осквернило прекрасные черты чудовище, которое поселилось в ее душе. Чарующий голос и смех Лейлы лились переливом ручья. А сейчас ее слова сочились ядом змеи. Алчность и нажива одолели ее под прикрытием желания смыть позор семьи.

«Не надо было оставлять их одних. Наша вина в том тоже есть!» — Ахмед закрыл глаза и провалился в тяжелый и спасительный омут беспамятства.

Примечание:

Пророк Лут* (мир ему) — один из Пророков Аллаха, которые имели дело с жестокосердным и чёрствым народом. Помимо того, что они отклонились от правильного пути в своих убеждениях, они еще отклонились от обычной морали и нравственности. Но моральный упадок народа Лута не был обычным, до этого он не имел примеров в истории человечества. Они совокуплялись с мужчинами и собирались для этого в своих мерзких заведениях (Содом и Гоморра).

Арш в исламе** — наивысшее место, которое объемлет все сущее и находится над ним. В этом смысле это слово созвучно с понятием престола (трона), на котором восседает государь, который обладает властью.

Сура Аль Ихлас*** — (Искренность) Бисми-Лляhи-ррахмани-ррахим! Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного.

Глава 15

Шестой день после похищения

После похорон Владимир не нашел ничего лучшего, как спрятаться в клубе. Из его квартиры был сделан штаб. А ему хотелось побыть одному. Сбежал! Сбежал в место, где надеялся привести свои мысли в порядок. Шел через заполненное пространство и не замечал, что по пути не задел ни одно тело. Подобно ледоколу на бескрайнем Севере, разбивающему многометровую толщу льда. Люди расступались перед ним, а он просто шел к своей цели, не замечая ничего вокруг. Рассеянно заказал выпивку в баре. Дождался, не видя, как отдернул руку бармен, боясь соприкосновения. Прошел к свободному столику, на ходу прикладываясь к стакану.

Смерть — неизбежность! Порой бывает неожиданной и обрывает нить судьбы. Подводит к логическому завершению и ее не интересует, решил ли ты все дела на земле. Конец, амба!

Даже природа скорбела вместе с ними. Дождь стеной поливал собравшихся людей, пришедших проводить в последний путь генерала Шустова. Траурная церемония прошла ожидаемо. С торопливыми прощальными речами, залпами почетного караула в хмурое небо. Последние несколько дней жизнь не переставала преподносить сюрпризы. Последняя капля — вдова отца! Подошла и просто обняла. Внебрачному сыну ничего не оставалось, как прижать убитую горем женщину к груди. Гладить по вздрагивающим плечам и принять обнаженную правду. Правду, которая царапала и без того истерзанное последними событиями сердце. Эта женщина знала! Все! Старания отца покрыть тайной прошлое потерпели крах и были до смешного бессмысленны. Каждый пронес через всю жизнь страдания, которые, как оказалось, никому не нужны. Женщина отстранилась, провела ладонью по щеке Экса и улыбнулась. Покрасневшие от пролитых слез глаза смотрели с любовью.

— Прости нас за все… — прошептала вдова еле слышно.

Владимир задохнулся и понял, что не оставит ее одну. Будет всегда рядом. Взял ее холодную ладонь и прижал к своим губам. Горе — странное чувство! Сближает совсем незнакомых людей. Связывает неразрывно. Навсегда!

— Я приеду. Обязательно!

Она кивнула и вернулась к дочерям, которые ожидали мать и недоуменно переглядывались. Почему из всех присутствующих на скорбной церемонии она выбрала его? Альпинист стоял рядом с Кристиной и растерянно пожал плечами. Для всех это было неожиданно. Антонов, поддерживая жену отца, повел к выходу с кладбища. За ними Аль с девушками. Они постоянно оглядывались на Экса.

— Я хочу побыть один, — обратился, не глядя, к Святу, который все это время простоял рядом. И был рад, что тот, не говоря лишних слов, ушел. Экс смотрел на заваленную свежими цветами и венками могилу. Не замечая проливного дождя, который безжалостно хлестал по одинокой фигуре.

И вот сейчас он был в клубе, одинокий и промокший до нитки, только крепкий алкоголь обжигал нутро. Нес по венам необходимое тепло. Осушил до конца бокал и понял, что нужно еще. Просто необходимо! Огляделся и подозвал официанта, который нерешительно подошел к его столику и, пряча глаза, принял заказ. Странно! Экс стал наблюдать за окружением.

«Что за...»

Все усердно делали вид, что не замечают его персону, но теперь Владимир явственно ощущал на себе десятки глаз.

«Дыру они во мне просверлить хотят, что ли?! — подумал, продолжая чувствовать себя неуютно. — Надо выяснить, что здесь за херня происходит!»

Смазливый официант быстро поставил перед ним заказ и как можно быстрее сделал ноги.

«Шарахнулся как от прокаженного! А ведь раньше не сводил глаз. Томно смотрел, надувая губки. Жеманный, совсем не в моем вкусе».

Все начинало напрягать. Владимир плеснул из бутылки, изредка прикладываясь к напитку. Продолжал наблюдать за перешептываниями и явным игнором.

«Сучки, меня обсуждают — очевидно!» — не вытерпел и встал, решив проверить на деле, как обстоят дела.

Пошел к танцполу и дернул к себе ближайшего знакомого парня. В его глазах плескался ужас! Тельце пидорка, неспособное к сопротивлению, сковало.

— Привет, избушка! Не хочешь поведать, что здесь за хуйня творится?!

Существо подслеповато прищурилось и молчало, словно язык проглотило. С оптикой у индивидуума все было в порядке. Пару лет назад он занимал у него на операцию.

— Тебе еще надо денег? Язык теперь пришить? Та-ак! — Потащил упирающегося парня в сторону, где можно уединиться, с ноги открывая двери и видя там переплетающиеся голые тела в страстном совокуплении или в стадии прелюдии, слыша вслед стоны и мат. Наконец нашел пустое помещение и толкнул его внутрь. Заблокировал единственный выход.

— Выкладывай! Быстро и четко, что за на хер у вас здесь?!

Молчание затягивалось. Парень в испуге семенил ножками и, словно краб, перебирал клешнями. Старался отползти подальше, выпучив глазенки.

— Мне долго ждать?! — Экс стал расстегивать ремень, опуская бегунок на джинсах. Сучонок в ужасе еще быстрее задергал конечностями.

— Не надо! — заскулил парень.

— Открывай рот или выдеру как сидорову козу! — шагнул к нему.

— В тусе все знают, что ты положительный! — наконец-то чудо родило.

— Та-ак! — протянул ошарашенный Владимир. — Значит, ВИЧ! Откуда информация?!

— Не знаю, но все побежали сдавать анализы. С кем ты был… Короче, почти все! Боятся!

— Ах вы, сучки! Списали меня уже?! — заорал, хватая парня за ноги и таща к себе. Ярость накрыла его. Быстро освободил его от ненужных штанов. Одним движением развернул и залепил по голой заднице смачный шлепок.

— Не надо-о-о! — надрывая связки, завопил парень.

— Надо! — снова последовал удар. — Я гей! А вы пидорасы! — продолжал воспитание Владимир.

Довольный Экс вышел из помещения, на ходу застегивая штаны. Расслабленно потянулся и улыбнулся толпе, которая подпирала стенки. Мужчины всех мастей вытягивали шеи, стараясь рассмотреть распростертое тело.

— Кто следующий?! Сучки, я еще полон сил!

Чуть не падая, все бросились от него подальше.

Владимир вернулся к столику, налил себе пойла. Опрокинул стакан, оглядел пространство клуба. Понял, что даже перестала играть музыка. Звенящая тишина!

— Я гей! Самый Что Ни На Есть Гей! А вы жалкие пидорасы! — чеканя каждое слово, произнес Экс. Бросил на барную стойку деньги и направился в сторону выхода.

«Вот она - сущность человеков! Никчемная биомасса! Одни потрахушки на уме! Да, дружбы среди геев мало. Какая уж там любовь?! Толпа шарахнулась от ВИЧ, что и следовало ожидать! Я — смерть! Пусть оправдывается теперь, что я к нему не прикасался!» — Маленькая месть грела. Вздохнул и направился домой. Незавершенные дела надо было решать. Ахмед — главная цель. Найти! Спасти! Вернуть домой! Все остальное позже.

***

Владимир проверил экипировку. Похлопал руками и бесшумно попрыгал на месте. Отлично, снаряжение не издавало ни малейшего шума. Его движения были отточены и выверены. Годами отработанные жесты. Посмотрел на друзей, которые точно так же собирались на миссию. Как в старые добрые времена, когда они были одной командой, а он их командир: Святой, Альпинист, Дубль и Шершень. Столько воды утекло, а теперь, когда одному из них нужна помощь, снова вместе. Чувство братства и единства с друзьями. Надежность! Понимать, что твои тылы прикрыты, и время не развело их по разную сторону баррикад. Дуб и Шер без лишних вопросов присоединились к операции. Все понимали, что без стрельбы не обойдется.

Антонов не оставил их и теперь провожал на миссию, которая была необходима сыну его друга. По его данным шейх Сахим теперь на востоке. И так как он был единственной ниточкой к Ахмеду, ребята собирались на частном самолете вылететь на место. Из маленькой армии Свята к ним присоединились еще пять бойцов. Десять элитных спецов — сила.

— Системы слежения определяют точное местонахождение Сахима, — посмотрел на экран мониторов Антонов. — Вся информация будет незамедлительно приходить к вам.

Он открыл папку в красном переплете.

— Без сопровождения не покидает свою резиденцию. Пока там! Но чуйка говорит, что обязательно приедет в нужную точку. Портативный комплекс радиомаяков с аппаратурой обнаружения, пеленгации и идентификации работает без сбоя.

— Отлично! Мы сразу будем знать о малейших его передвижениях. Если даже сменит транспорт. — Экс размял шею, ощущая приятный хруст позвонков.

— Шер четко знает свою работу и будет нас информировать. Шейх под плотным колпаком, — сказал Свят, зачехляя после проверки высокоточный снайперский комплект. — Ребята, готовы?! — Он оглядел десять сосредоточенных лиц.

— Надерем задницы, не сомневайся. — Альпинист закинул на плечо сумку с мощным и легким гранатометом.

— Присядьте, ребята, еще есть время, — попросил Антонов. Вышел и через некоторое время вернулся с гитарой. — Хотелось спеть любимую песню твоего отца, — встретился с глазами Владимира. Сел, дотронулся до струн, и зазвучали первые аккорды и слова, бередящие душу:

В Афганистане в чёрном тюльпане

С водкой в стакане

Мы молча плывём над землёй.

Скорбная птица через границу

К русским зарницам несёт ребятишек домой.

В чёрном тюльпане те, кто с заданий,

Едут на родину милую в землю залечь,

В отпуск бессрочный рваные в клочья,

Им никогда, никогда не обнять тёплых плеч.

Когда в оазисы Джелалабада,

Свалившись на крыло, тюльпан наш падал,

Мы проклинали все свою работу,

Опять бача подвёл потерей роту.

В Шинданде, в Кандагаре и в Баграме

Опять на душу класть тяжёлый камень,

Опять нести на родину героев,

Которым в двадцать лет могилы роют.

Которым в двадцать лет могилы роют.

Но надо добраться, надо собраться.

Если сломаться,

То можно нарваться и тут.

Горы стреляют, стингер взлетает,

Если нарваться,

То парни второй раз умрут.

И мы идём совсем не так, как дома,

Где нет войны и всё давно знакомо,

Где трупы видят раз в году пилоты,

Где с облаков не валят вертолёты.

И мы идём, от гнева стиснув зубы,

Сухие водкой смачивая губы.

Идут из Пакистана караваны,

А значит, есть работа для тюльпана.

И значит, есть работа для тюльпана.

В Афганистане в чёрном тюльпане

С водкой в стакане

Мы молча плывём над землёй.

Скорбная птица через границу

К русским зарницам

Несёт наших братьев домой.

Когда в оазисы Джелалабада,

Свалившись на крыло, тюльпан наш падал,

Мы проклинали все свою работу,

Опять пацан подвёл потерей роту.

В Шинданде, в Кандагаре и в Баграме

Опять на душу класть тяжёлый камень,

Опять нести на родину героев,

Которым в двадцать лет могилы роют.

Опять нести на родину героев,

Которым в двадцать лет могилы роют.

(Александр Розенбаум — Чёрный тюльпан)

Дубль привстал и протянул руку, Антонов передал инструмент. С легкой хрипотцой в голосе парень начал свою:

Разорвало тишину в феврале далеком,

Раскололись небеса в синеве высокой,

— Как судьбина повернет и кому как выйдет —

Девятнадцатой весны кто-то не увидит.

Вместе связаны судьбой,

Среди гор зажаты,

Но не зря пехоту бог

Окрестил крылатой…

Отступать в бою назад их не научили,

Покурили, обнялись, Богу помолились…

Припев:

Захотел Хаттаб десант сбросить с перевала,

Жарко стало небесам, места стало мало.

Открывайте, ангела, в небеса ворота…

К вам с поклоном навсегда в храм шестая рота.

Трое суток кровь харкал в снег народ Кавказа,

Ярость всю свою и прыть выжал до отказа,

Не смогли десант сломать, обломали зубы

— Не смогли они сломить! — прошептали губы.

Припев:

Открывайте, ангела, в небеса ворота,

К вам с поклоном навсегда в храм шестая рота!

Рассказать, наверное, сам Господь не в силах,

Как десантники кладут жизни за Россию…

Бились так, что из камней клочья, словно слезы,

Дрогнул враг, как по весне листья у березы,

Не сдались, не отошли, в небеса поднялись,

Навсегда в одном строю в тех горах остались.

Припев:

Открывайте, ангела, к вам шестая рота,

Караулом навсегда в Грозовых воротах.

Еще долго по горам эхо будет плакать,

Ведь не зря Господь десант окрестил крылатым…

Открывайте, ангела, в небеса ворота,

К вам с поклоном навсегда в храм шестая рота.

Рассказать, наверное, сам Господь не в силах,

Как десантники кладут жизни за Россию…

Как десантники кладут жизни за Россию…

(Посвящена подвигу 6-ой роты 2-го батальона 104-го ПДП 76-й Псковской дивизии ВДВ)

Прозвучали последние аккорды. Тишина… Под искусственным светом ламп сидела группа, готовая сорваться и выполнить долг. Каждый думал о тех пацанах. Боль за всех не вернувшихся. Безвременно ушедших героев. Молодых. Не познавших любовь. Не нагулявшихся. Не сломившихся. Ушедших в вечность. Отдали самое ценное, что было — жизнь!

— Пора! — прервал диалог каждого с самим с собой Антонов. — Ну, с богом, ребятки, — напутственно пожелал удачи. Все по очереди пожали координатору руку.

Группа выдвинулась к ожидающему транспорту. Быстро погрузили спецоборудование, боекомплекты, и борт взял курс на восток. Экс сидел и думал о том, что ждет их там, где находится Ахмед. Сердце в нетерпении ныло. Хотелось как можно быстрее увидеть, что с ним все в порядке. Отгонял от себя страшные мысли, что уже поздно. Что может увидеть только бездыханное тело. Нет! Нет! Ахмед жив! Не может быть судьба к нему так жестока! Их дети не могут остаться одни. Он нужен детям! А Ахмеду? Об этом Владимир боялся даже думать. Нельзя! Просто убедиться, что с ним все в порядке, и уйти. Оборвать раз и навсегда все связи. Уехать, исчезнуть! Неважно как! Неважно куда! Да! Так и сделает! Таким образом успокаивал себя, летел на встречу к человеку, который забрал его сердце в маленькой гостинице в далекой Швейцарии.

Где-то на востоке.

Ахмед очнулся от скрипа открываемой решетки. Вошли три человека и втащили в камеру шланг.

— Снимай одежду, — прозвучал приказ.

Он медленно поднялся, стараясь делать как можно меньше резких движений.

— Быстрее! — поторопил нетерпеливый голос.

Пленник выпрямился и без разговоров стал снимать одежду. Как только снял последнюю деталь, без предупреждения на него обрушился ледяной поток. Вода обжигала. Он никогда не думал, что она может быть настолько невыносима. Выбила из него воздух. Долго не мог сделать вдох, а вода все лилась. Причиняла немыслимую боль истерзанному телу.

— Мойся, — произнес тот же голос.

Наконец пытка прекратилась, ему сунули вещи и молитвенный коврик.

— Твое время на исходе, молись, чтобы смерть была быстрой! — засмеялся надсмотрщик и направился к выходу. Решетка захлопнулась.

Ахмед остался один, слушая удаляющиеся шаги. Он продрог до костей, его била сильная дрожь. Закусил губу и надел на замерзшее тело принесенную длинную белую рубаху. Посмотрел в маленькое окно, где занималась заря. Время, отпущенное ему на этой земле, подходило к концу. Сестренка не поменяла своего решения. Да он особенно и не ждал. Слишком она изменилась. Это уже была не та девочка, с которой он провел детство. Нежная и милая Лейла словно роза расцветала в экзотическом саду. А оказалась обыкновенным ядовитым плющом. Ахмед не сожалел о прожитой недолгой жизни. Он познал счастье и его сердце любило. Да! Хоть и совсем недолго! Совсем чуть-чуть, но это счастье он познал. Словно райская птица задела его своим крылом и бесшумно улетела.

Солнце неумолимо вставало и пора было приступить к намазу. Верил ли он теперь в Аллаха? Он не знал! Это неважно. Просто провести ритуал… Отдать дань предкам. Посмотрел на мокрый пол, расстелил коврик и встал на колени. Его губы зашептали давно заученные слова. Пальцы перебирали четки. Голова плавно поворачивалась к плечам, и затем он наклонялся к полу.

***

Борт приземлился на частном аэродроме. Парни быстро выгрузили все вещи и сели в ожидающие их джипы. Уже знали, что шейх выехал из своей резиденции и находился в доме сестры Амира и Ахмеда. Свят был в шоке и не верил до последнего.

— Не может быть! — были его первые слова. Но высокоточная техника говорила об обратном. — Это дом Лейлы. Сомнений нет! Почему здесь? — задавал вслух вопросы Свят.

— Лейла - это кто? — тихо произнес Владимир.

— Сестра братьев. Есть еще две младшие.

Это информация выбила их из графика, и теперь они в нерешительности сидели и думали, как поступить дальше. Ворваться в дом сестры и учинить там разборки? Каким образом младшая сестра в этом замешана? Экс поправил наушник и напрягся. Наблюдение сообщало, что Сахим, пробыв около часа в доме Лейлы, собирается покинуть его. Горизонт начинал светлеть. Ночь отступала и первые лучи готовились коснуться небосвода.

— Берем его! Выхода нет! — В окуляры Экс осматривал местность.

— Тихо не получится, — сплюнул жвачку Дубль. — Ждать другой шанс мы не можем, — посмотрел на друзей. — Долгое отсвечивание — непозволительная роскошь.

По радиосвязи Шер передал, что охрана шейха увеличилась. Тепловизоры показывали, что группа составляет пятнадцать человек.

— Херня, прорвемся, — снимая с позиции гранатомет. — Где наша не пропадала, — произнес Дубль.

— Джип Сахима следует третьим из четырех машин, — продолжал докладывать Шер по связи.

— Через пару кварталов будет безлюдная местность. Надо его отсечь. — Группа быстро снялась с места и села в ожидающие их машины. — Шер, ты продолжаешь координацию. — Экс чувствовал себя в своей стихии, отдавая приказы. — Следи за обстановкой. Подрывайте второй и четвертый. Свят и Аль, со мной к джипу Сахима. Остальные по обстановке разбирайтесь с остальными. Старайтесь не вступать в ближний бой, — Владимир четко инструктировал бройцов. — Шейха брать живым!

Спецы быстро оказались в предполагаемом месте захвата. Быстро установили радиоуправляемые мины. Расположились, готовые сразу приступить к завершению операции.

Четыре джипа на большой скорости вынырнули из-за поворота. Как и было запланировано, два автомобиля проехали вперед. Одновременно прогремели два негромких хлопка, отсекая охрану от автомобиля, где находился объект. Следовавший вторым джип занесло, он не устоял и перевернулся на бок. Наглое нападение спецов дало несколько драгоценных секунд. Первая машина затормозила и встала поперек дороги. Из нее высыпала охрана шейха и открыла огонь. Свят активировал дымовую завесу и под ее прикрытием рванул к машине шейха. Открыл заднюю дверцу, Сахим, наклонив голову и прикрывая руками, сидел в салоне. Схватил его и потащил из авто. Тот упал на землю словно мешок с мукой. Белые одежды мгновенно покрылись желтой дорожной пылью. Рядом тут же оказался Владимир. Парни подхватили его и под свистящими пулями постарались покинуть место перестрелки. Альпинист прикрывал их отход. Вдруг он вскрикнул, Владимир обернулся и заметил, что Аль подволакивает ногу, продолжая отстреливаться. Свят кивнул и Экс кинулся к раненому. В последний момент краем глаза заметил, что к Святославу на помощь кинулся один из его людей.

— Уходите! — сквозь боль прошипел Леха.

— Давай двигай! — перекрикивая творящийся вокруг хаос, закричал Владимир Альпинисту. Подставил плечо и потащил с места боя.

Пришел приказ Свята, чтобы все отходили. Шейх был в безопасном месте.

— Всё! Уходим! Группа прикрытия, ребята, прикройте отход! — по связи сказал Экс, смотря, как бойцы начали сниматься со своих позиций.

«Бля, шуму наделали! Черт! Тихо не получилось!» — подумал, таща на себе Аля и слыша, как удаляются звуки стрельбы.

Рядом остановился транспорт, за рулем находился Шершень. Наконец-то оказались в салоне. Выдохнули. Машина рванула вперед.

— Что там с шейхом? — спросил Владимир друга.

— Свят на связь не выходил, — отозвался водила.

— Потери?

— Джон ранен в живот. Ему нужна срочная эвакуация. Здесь ему не поможем.

— Плохо! Вот и Леху зацепило. — Экс, распарывая ножом брючину, осмотрел ранение. — Прошла навылет. — Надорвал пакет с перевязочным материалом, полил раствором и стал накладывать повязку. — Ну что там? Есть новости? — спросил, закончив.

— Да! Шейх не стал ломаться и сказал, где Ахмед. Он у сестры.

— Отлично! Все же там! Не думал, что так легко будет, — скривился, ставя на место наушник и слушая Свята.

— Мы едем туда, возвращаемся, — приказал, не вникая в то, чтобы дождался основную группу. Скинул наушник. — Разворачивай.

Шершень развернул машину и поехал к дому Лейлы.

***

Лейла смотрела вслед Сахиму, который покидал дом, забирая все ее надежды. Слезы текли из глаз. Все его люди, которые были с ней на протяжении всего времени и помогали, уходили вместе со своим хозяином. Сколько она просидела, скованная ударом, не знала. Сначала ощущала пустоту. Затем в глубине стал зарождаться гнев. Поднялся и завладел всем ее существом. Ненависть! Как же она ненавидела своих братьев!

«Что теперь с ним делать? В подвале! Я убью его сама! Справлюсь!» — Огляделась диким взглядом. Вскочила и быстро сняла с увешанной холодным оружием стены кинжал.

«Заколоть! В самое сердце!» — Провела унизанными кольцами пальцами по холодному лезвию. Спрятала в складках платья. Красивые глаза горели безумным блеском. Провела языком по сочным губам, словно ощущая вкус крови. Ее лихорадило от переизбытка нездорового перевозбуждения. Схватила брошенные охраной Сахима ключи от клетки, где ждал своего часа брат. И поморщилась.

«Не брат он мне! Нет у меня братьев и никогда не было! Шакал!» — Девушка направилась вниз.

Прохлада подземелья охлаждала горячую кожу, но адреналин гнал молодую кровь. Она нащупала в складках оружие, которое придавало решимость. Остановилась перед решеткой, вставила ключ. Замок открылся, и она зашла в камеру. Запах нечистот ударил в нос.

— Свинья! — Лейла презрительно бросила первое слово брату.

Ахмед встал с колен. Он не узнавал её. Перекошенное лицо, искусанные в кровь губы.

«О аллах! — пронеслось в голове. — Да она просто больна!»

— Приготовился уже? — кивнула на молитвенный коврик. — Это хорошо.

Брат и сестра не сводили друг с друга глаз. Серые и голубые вели безмолвный диалог. Серые смотрели с любовью, голубые обещали все ужасы ада.

***

Владимир бежал по коридору подвала, Шер немного отстал от него. Не выдержал заданного им темпа. Слуга сказал, что хозяйка с кинжалом спустилась к пленнику. Он добежал до камеры и увидел, как Ахмед раскрыл объятия, приглашая сестру.

— Мы все переживем, иди сюда… ко мне, Лейла, — спокойно говорил его любимый человек.

Девушка сжала кинжал и улыбнулась. Приготовилась всадить в его тело нож. Замерла и шагнула навстречу.

— Нет! — крикнул Владимир и одним броском достиг ее. Лейла повернулась, и он напоролся на выставленное острие.

Глава 16

Острие кинжала упиралось в пластины бронежилета. Лейла продолжала давить, нажимая на рукоятку со всей силы, старалась пробить препятствие до грудной клетки.

«Надо же, попала в самое защищенное место…» — Владимир машинально схватился за лезвие. Выбил из ее рук холодное оружие, чувствуя, как полоснула по ладони острая боль.

«Хорошо, что натянул штурмовой. Тяжелый, с*ка, но надежный. Кевлар* пробила бы на раз. Даже ее силенок хватило бы». — Он откинул нож подальше. Тот с тихим лязгом приземлился на каменный пол.

Шер прибыл следом и блокировал девушку. Она билась в истеричном смехе, вперемешку со всхлипами, который затем просто перешел в безудержные рыдания.

Экс сжал руку в кулак, ощущая, как бежит из пореза горячая кровь. Подняв взгляд, встретился с любимыми глазами, которые давно мечтал увидеть. Застыло ли время вместе с ними? Секунды, минуты… Такое облегчение, что Ахмед жив!

«Обрабатывали знатно! Распухшее лицо, с трудом стоит. Но стоит же! Ребра, похоже, сломаны. — Первым порывом было подойти и обнять. — Но нет! Нельзя! Как же некстати порезался! Надо держаться подальше…» — Мысли хаотично перепрыгивали с одной на другую.

— Привет! Рад, что с тобой все в порядке. — Владимир чувствовал себя дураком. Дежурные фразы. Разве так он представлял их встречу?

— Привет, — в унисон отозвался Ахмед.

«Черт!» — Владимир опустил взгляд на истекающую кровью ладонь. Свежие капли на полу. Раскрыл, хотелось оценить глубину пореза. Послышался треск отрываемой ткани. Ахмед приблизился вплотную, протягивая лоскут.

— Спасибо, — поблагодарил, принимая помощь. — Не подходи ко мне! — И чертыхнулся. Понял, что прозвучало слишком грубо. Намотал и закрепил импровизированную повязку на руке. — Не приближайся, — повторил, стараясь добавить в голосе мягкости. Что, по-видимому, плохо удалось.

Все происходило слишком стремительно. События летели с бешеной скоростью. Только что Ахмед прощался с жизнью. Ждал, раскинув руки, приглашая в братские объятия сестру. Зная, что они станут для него последними. А теперь… неизвестно откуда взявшийся Владимир. Ахмед был рад увидеть его, но почувствовал его внутреннее напряжение и застыл в нерешительности.

«Скорее, это будет неуместно при посторонних». — Араб бросил взгляд на мужчину, который удерживал в руках сестру, та к этому времени просто тихо плакала, уткнувшись ему в грудь. Заливала слезами бронежилет вояки. Парень медленно водил руками по ее плечам.

Экс тоже сосредоточил внимание на Шере и сестре Ахмеда, кивнул:

— Давайте выбираться отсюда! Её забираем с собой. Еще много вопросов по поводу всей этой херни. Сможешь идти? — адресовал вопрос бывшему пленнику.

Шер незамедлительно покинул камеру, сопровождая неудавшуюся убийцу. Она послушно передвигала ногами и не оказывала сопротивления.

Мужчины остались вдвоем и оттягивали момент, прежде чем покинуть мрачное помещение. В нерешительности стояли и не отводили друг от друга глаз.

«Надо что-то сказать…» — Но в голову упорно не шли мысли. Ладонь горела, и Владимир сжал кулак, чтобы вызвать острую боль. Надавил кончиками пальцев на края раны. С ее помощью надеялся получить ясность ума. Мозг отказывался функционировать и выдать хоть что-то стоящее.

«Право, словно баба на первом свидании. Роди уже чего-нибудь! Сколько можно стоять истуканом!» Владимир прочистил горло:

— Я действительно очень рад тебя видеть! Беспокоился…

— Да, я тоже… Не думал уже увидеть кого-нибудь. Спасибо, что пришел на помощь.

— Я не мог остаться в стороне, когда ты нуждался в ней. Ну что, пойдем? Поговорим после…

— После… — повторил Ахмед.

— Тебе помочь? Сможешь сам?

— Не беспокойся, смогу. — Араб направился к выходу. В проеме остановился, обвел взглядом место заточения, где провел долгих семь дней.

«Идиот! Боже мой, какой же я истукан! Вован, тебе головой о стену нужно подолбиться!» — линчевал себя спец, смотря вслед любимому человеку. Владимир метался по камере, словно загнанная гончими жертва охотников. Остановился, глубоко дыша, стараясь привести бешеный пульс в норму. Подошел к стене и пару раз ударил по ней покалеченной рукой.

Ахмед с трудом передвигал ноги, но не хотел выглядеть слабым перед Владимиром. Понимание всего происходящего до него не доходило, и разочарование ныло за грудиной. Чувствовал себя отвергнутым. Противное ощущение!

«Но он здесь, не так ли?! Пришел за мной!» — Оправдания поведению Владимира сыпались одно за другим.

Навстречу бежал Свят.

— Слава богу! С тобой все в порядке! — Он обнял Ахмеда. — А где Володька?

— Все хорошо! Остался там, думаю, сейчас придет.

— Ааа… Давай тебе помогу. Обопрись на меня.

— Нет, я сам дойду. Дом я знаю. Проверь, что с ним. — Беспокойство, что Владимир до сих пор не появился, тревожило.

— Ну, давай по стеночке… Хорошо! Сейчас тебя встретит кто-нибудь. Пойду проверю парня. Узнаю, чего он там застрял.

— Да. Скажи мне, что с детьми? — задал, боясь ответа, Ахмед.

— С ними все хорошо! Дома с Амиром.

— О Аллах, ты услышал мои молитвы! — Комок, сжимающий внутренний мотор в тисках все это время, разжался. Облегчение побежало по нутру. — Отлично! Самая радостная весть! Я все это время не знал, что с ними. Хотя она сказала, что все в порядке. Не мог до конца ей поверить.

— Сегодня увидишь! Давай иди. Сейчас догоним. — Свят припустил по коридору в поисках потеряшки. По рации передал, чтобы встретили Ахмеда.

«Что за нах? Почему Экс оставил его одного? Навалять ему, что ли? Давно пора!» — Свят влетел в камеру. Ярость внутри бушевала и требовала выхода. Вид потерянного Владимира, сидящего на полу и обхватившего руками голову, остудил. Медленно подошел и сел на пол рядом.

— Что происходит?

— Ничего…

— Почему ты здесь, а он ковыляет один, еле передвигая ноги?

— А ты почему здесь? Помог бы, раз такой добренький. Чего тебе от меня надо?! Чего ты присосался ко мне?! Душу рвать я и сам себе могу. Тут помощники не нужны.

Свят вскочил на ноги и рывком поставил несопротивляющегося друга на ноги. Прижал к стене.

— Борзометр свой выключи! Твоей истерики тут еще не хватало! — прошипел, держа за грудки.

— Отвали! Отпусти, боюсь, замараешься. Порезался я!

— И что?

— Ничего! Просто отпусти, и все.

Свят медленно разжал пальцы, напоследок тряхнув бойца.

— Соберись уже… Меня бесит, что я ничего не понимаю, а ты все молчишь. Сколько можно?

— Скоро все узнаешь! Тебе первому сообщу, а пока не время еще, — сарказм продолжал звучать в голосе Владимира. — Все! И не спрашивай сейчас. — Оттолкнул здоровой рукой Свята и направился к выходу. У двери обернулся. — Теперь ты решил тут посидеть и подумать?

Святослав оторвался от стены и пошел за другом.

***

К месту эвакуации добрались за полчаса. Раненый в живот Джон получил на борту первую профессиональную помощь, и появилась надежда на благоприятный исход. Вся группа быстро заняла места, и самолет взял курс домой. Ахмеду обработали ссадины, дальнейшее обследование нужно было провести по приезде на место. Свят обвел хмурым взглядом салон. Экс сидел один, забившись в хвост самолета. Свою рану он не дал никому продезинфицировать и наложить нормально повязку. Все сделал сам. Зачем-то поменял окровавленную одежду. Облился спиртом. Теперь все вдыхали запахи этила.

«Лучше бы внутрь принял!» — Свят перевел взгляд на зачинщицу всего этого похищения.

Лейла прилипла к Шеру и не давала парню от нее отойти. Санек, видимо, был не против и держал девушку за руку, нежно водил пальцем по ее ладони.

«Черт знает что! — думал Свят, глядя на эту картину. — Что с ней будем теперь делать? Дура! Ладно, это дома обговорим…»

Посмотрел на Ахмеда.

«Хорошо досталось, но держится молодцом! Вот же тварь! Такое сотворить с братом! — злость на Лейлу пылала и жгла. — Прежде всего, это их дело, но поддержу любое их решение».

Опять вернулся мыслями к Эксу.

«С тобой-то что творится, друг? К Ахмеду даже не подошел».

Поймал его взгляд и понял, что тот не расположен ни к каким разговорам.

«Черт знает что!» — повторял снова и снова Свят, с трудом удерживая себя на месте.

Экс послал выразительный взгляд-приказ не лезть к нему с разговорами. Надо отдать должное, Свят понял.

«Все-таки не прошли даром годы службы, по-прежнему понимаем друг друга». Владимир прикрыл глаза и сквозь веки исподтишка следил за Ахмедом. Хотел насладиться его обществом, хотя и не рядом, но все же… Знать, что обрекает его на страдания, было невыносимо. Знать, что их чувства взаимны… Любовь искрила и играла множеством оттенков. Это было понятно как таблица умножения. Но он не видел для себя в данной ситуации другого выхода. Дать надежду и потом исчезнуть, если диагноз подтвердится? А так… Это был самый простой выход. Держать дистанцию. Ахмеду так будет проще пережить потерю. Тем более не впервой. Тогда нашел способ и сейчас найдет. Может, встретит другого и полюбит… Такая перспектива закручивала кишки и рвала на части. Эксу казалось, что физически ощущает эту резь. Сжал покалеченную руку, вызывая утихшую боль.

«Да, вот так! Хорошо!» — подумал, не выдавая ни одной эмоции на лице.

***

Ахмед чувствовал пустоту. В душе одна зияющая пропасть. Владимир больше так и не приблизился. Его положили на кушетку, и теперь он летел домой. Настраивал себя на встречу с детьми. Представлял, как обнимет малышей, вдохнет их родной запах. Найдет в них утешение. Надежда все же была поговорить по прилете. Хотя бы пару минут. Понять, что с ним. Ведь он видел во взгляде Владимира, что небезразличен парню. От картинок, пролетевших перед глазами, стало еще горше. Неосуществимые мечты! Вот они гуляют все вместе по берегу океана… Все четверо одеты в белые одежды. Желтый песок и пенистые волны набегают на их босые ноги. Дети визжат от восторга, и они счастливы! Улыбки не сходят с их лиц. Бегут по прибрежной полосе. Малыши сидят на их плечах. Им весело. Пейзаж сменился детской, они читают детям на ночь сказки. Поправляют одеяльца на кроватках. Фарид и Фаридэ сладко посапывают, им снятся удивительные сны. От увиденных сцен, которым, видимо, не суждено осуществиться, у Ахмеда заслезились глаза. Поднял руку и смахнул непрошеные капли. От всего пережитого организм не выдержал, и он незаметно уснул под сменяющийся калейдоскоп неисполнимых мечтаний.

***

«Предатель!» — Владимир догадался, что Ахмед смахнул не соринку. Все это время не отводил от него взгляда. И давно уже сидел с открытыми глазами. Не видя, что Свят тоже читает его смену страстей на лице, которые, забывшись, не контролировал.

«Придурок! Чего добивается?»

Свят стал придумывать, как заставить Экса приехать к ним в дом, зная, что тот будет сопротивляться.

«Наверняка надумал слинять. К гадалке не ходи. Хрен тебе!»

***

По приземлении все пошло по тому сценарию, о котором и думал Свят. Экс вскочил с кресла и сразу направился на выход. Хотел покинуть салон, пока не стали выгружать пострадавших. Но не успел, так как сидел дальше всех от выхода. Свят посмеивался про себя его вынужденной задержке. Ахмеда оставили на борту, и ему ничего не оставалось делать, как схватиться за каталку.

Проклиная все на свете, Владимир толкал перед собой тележку и не смотрел на человека, которого хотел видеть больше всего. Купаться в лучах любви! Упираться взглядом в его ноги, что может быть «прекраснее»! Наконец-то пытка закончилась, и они вышли на воздух. Яркое солнце ослепило.

Свят с Амиром бурно приветствовали друг друга, не стесняясь своих чувств. Все тактично занимались выгрузкой и погрузкой. Джона уже поместили в карету скорой помощи, и она с включенным маячком помчалась в сторону ворот.

Владимир не мог больше игнорировать, что они одни и им никто не поможет. Подъехала машина. Водитель вышел и открыл дверцу.

— Давай помогу, — шагнул к Ахмеду, помогая спуститься с каталки, — сначала в больницу?

— Нет! Домой! Хочу домой, потом…

— Хорошо, справишься один?

Подошли Свят с Амиром.

— Нет, не справится. Нас пару часов не будет. Вернемся, и можешь быть свободен, — не терпящим возражений голосом отчеканил друг, — там дети одни… Без нас…

Экс почувствовал, что капкан захлопнулся. Шантаж детьми помог. Обреченно обошел машину и открыл дверцу. Святослав сверлил его взглядом. Две силы вели безмолвный диалог. Владимир первым отвел глаза, знал, что он уже проиграл. Свят добился того, чего хотел. Экс кивнул и нырнул в салон, словно в омут. Задержал дыхание, сколько мог, и потом сделал тихий вдох. Машина плавно тронулась. Некоторое время ехали в молчании. Гнетущая тишина рвала нервы.

— Дай мне пару дней! Я вернусь и все объясню, — слова сорвались сами собой, Экс замер, ожидая ответа.

— Нажми.

— Что?

— На кнопку, перегородка отделит нас от водителя.

— Где?

— Белая, видишь?

Экс провел пальцем, и с тихим жужжанием поднялось стекло.

— Больше всего на свете я хотел бы быть с вами. Знаю, у нас дети, — Экс торопился высказать всё, что лежало на душе. Пока совесть снова не заявит о себе, чтобы молчал. — Я еще не сказал тебе спасибо! Это стало большим открытием и счастьем. Пойми, сейчас… Мне тяжело выразить те чувства, которые испытываю к тебе.

— Ты ничего мне не должен, — продолжал смотреть прямо перед собой Ахмед.

— Должен. — Экс хотел схватить его за руку, но в последний момент опомнился. — Дело не в тебе, а во мне. Я не могу…

«Бл*дь!» — добавил себе мысленно пинок.

— Я приму любое твое решение. — Ахмед наконец-то повернулся. — Уже не надеялся увидеть кого-либо и сегодня утром со всеми попрощался. — Зацепил руками белую ткань, оттянул. — Видишь, мне даже рубаху белую выдали. Больше всего на свете мечтаю о том, чтобы мы были вместе. Хочу любить и быть любимым. Я не боюсь в этом признаться, — нежно, едва касаясь, провел пальцами по щеке Владимира. Затем понизил голос: — не тайком, как в последний раз, боясь, что ты узнаешь меня.

— В последний раз? В смысле? — Владимир накрыл здоровой рукой смуглые пальцы араба.

— Опять отвергнешь и забудешь. А открыто! Знать, что все взаимно. — Ахмед вытянул ладонь.

Они даже не заметили, что прибыли на место. Авто плавно затормозило. Разговор остался недосказанным, теперь оставалось помочь Ахмеду покинуть салон. Слова, непонятные для его понимания, вертелись в голове Экса. Открыл дверцу и выбрался наружу.

«О чем он? Какой последний раз?»

Примечание к части

Кевлар* — пара-арамидное волокно, используется в изготовлении легких бронежилетов

Глава 17

Мужчины поднялись по ступеням и зашли в дом. Ахмед с облегчением вдохнул запах домашнего очага.

«Дома! Еще ни разу не приходилось возвращаться в эти стены и испытывать такой восторг!» — подумал бывший пленник собственной сестры.

С детьми всё было в порядке, они спали. Только малыши Свята и Амира бодрствовали после кормления. Но мужчины не решились заглянуть к ним в детскую. Владимир проводил Ахмеда до его комнаты.

— Ты справишься сам? — не хотелось рисковать и прикасаться к нему. — У вас есть в доме перчатки?

— Перчатки? Зачем?

— Так надо! Видишь, я порезался, — замялся Экс.

— Есть наверно. Посмотри в ванной, там аптечка, — Ахмед не мог скрыть удивления по поводу непроходящей паранойи Владимира.

— Подожди. — Владимир прошел в ванную, нашел средство защиты. Натянул одну. — Чёрт! — Включил воду. Промелькнуло воспоминание: фото, клубная карта, но оно было прервано появлением Ахмеда. Экс отмел свои мысли и сосредоточил внимание на парне.

— Ты можешь сказать, что происходит? — нерешительно задал вопрос араб.

— Нет! Помнишь, я просил дать мне время. Просто прими все как есть. Прошу, не задавай вопросов, на которые у меня пока нет ответов. — Оперся руками о бортик раковины и посмотрел через зеркало в серые глаза. — Давай помогу принять тебе ванну. Покончим с этим. Потом ляжешь, отдохнешь, а я тебе принесу чего-нибудь легкого поесть. Поспишь, наберешься сил.

— Хорошо. — Араб потянул рубаху вверх, видя бесполезность попыток вытянуть что-либо из любимого.

Владимир зажмурил глаза. Вид багровых отметин по всему телу был ужасен. Сплошь синяки и гематомы.

— Все так плохо?

— Нет! Ну что ты! — Экс взял себя в руки. — Лишь бы кости были целы. Все пройдет и заживет через пару дней. — Скривился от своего фальшивого голоса. — Ребра у тебя, наверное, сломаны. Горячую ванну нельзя, пока не узнаем, что с ними. Да и внутренние повреждения могут быть. Прохладный душ, идет? — предложил, помогая забраться.

Ахмед встал под струи, взял шампунь и нанес на волосы. Начал втирать ароматную пену.

Владимир не отводил взгляда, пользуясь возможностью, пока Ахмед закрыл глаза.

«На этом теле должны быть только мои следы. Следы поцелуев, а не эти ужасные побои!» — Экс стиснул от гнева зубы.

Вода лилась по обнаженному торсу, и Владимир следил за струями, словно зачарованный. Не позволял себе взглядом опускаться ниже. Провожал бег ручейка до поясницы и снова поднимал глаза. Ахмед стал смывать белую пену. Эксу хотелось упасть перед ним на колени, обнять и плакать. Дать волю чувствам. Говорить, не переставая, что хочет быть рядом. Что он, Ахмед, смысл его жизни, не держать в себе всю грязь долгих лет. О том, что сожалеет о разлуке. Что всегда любил! Помнил! Завороженный, он впал в подобие транса. Очнулся от того, что под его губами дернулось плечо. Он не помнил, когда прижался к коже, покрытой ссадинами. Ахмед замер и повернул голову.

— Прости! Не хотел тебя напугать, — отпрянул Владимир. — Я выйду. — И поспешил на выход.

Ахмед уставился на захлопнувшуюся дверь. Необъяснимое поведение Владимира тревожило. Это было тяжело - осознавать, что его идеал относится к нему с теми же искренними чувствами. Когда правда очевидна! Он не мог упустить представившийся шанс. Дать парню снова уйти, исчезнуть из его жизни! И даже был благодарен сестре, что это похищение послужило толчком. Стало вскрытием болезненного нарыва под названием любовь. Нет! Не даст! Надо проявить волю и настоять на разговоре. Перекрыл до сих пор льющуюся воду и сорвал с вешалки полотенце. Обернул вокруг бедер и подошел к зеркалу.

«Мда, вид малоприятный, — покачал головой. — Отталкивающий, можно сказать».

Прикоснулся кончиками пальцев к коже вокруг глаз. Вздохнул.

«Все пройдет».

И открыл дверь в комнату. Владимир стоял у окна, прислонившись лбом к прохладному оконному полотну, при звуке щелчка обернулся.

Взгляд Ахмеда обжигал! Резал на полосы! Оставлял на коже Владимира кровоточащие следы. Снимал плоть! Лоскут за лоскутом. Оголял до кости! Обнажал его душу! Экс испытал всю боль, которую он приготовил для себя. Расстаться?! Нет! Он не сможет и дня прожить без этих глаз. С трудом взял себя в руки. Надо держаться!

— Нужна ещё моя помощь? — тихо проговорил Экс, медленно приближаясь.

— Подай, пожалуйста, из верхнего ящика штаны, если не сложно. — Ахмед сел на кровать.

Владимир подошел и открыл комод. Достал те, что лежали сверху.

— Подойдет? — протягивая вещь. — Если не против, воспользуюсь твоим гостеприимством.

— Конечно. — Ахмед соприкоснулся с кожей его здоровой руки.

— Подождешь меня? Сейчас принесу ужин. — В ответ Владимир сжал его пальцы. Дождался кивка араба.

— Да, иди, я в любом случае пока не голоден. Привык уже…

— Жди, я скоро. — Экс придал голосу оптимистичных ноток.

Вопреки ожиданиям Ахмеда, Владимир направился к двери в соседние апартаменты, о которой мог знать только уже бывавший здесь человек. Очень не хотелось его отпускать, но араб понимал, что Эксу нужно время. Время, но для чего?! Какие тайны?! Что могло произойти за семь дней? За семь дней, пока он отсутствовал.

«Не дам ему уйти! Снова все разрушить, нет, не в этот раз! Порой приходится в бизнесе решать трудные проблемы. Я не пасую перед ними! Иду напролом и добиваюсь цели. Построить отношения — не менее сложная задача. Это тоже труд». — Ахмед откинулся на подушки, с наслаждением отмечая, как удобно лежать на отличной кровати, а не на той подстилке на грязном полу.

Экс сразу, как закрыл дверь, начал на ходу раздеваться. Хотелось быстрее освободиться и вернуться. Провести еще бесценные мгновения рядом. Смотреть и наслаждаться обществом любимого человека. Стянул перчатку, убрал повязку.

«Обязательно нужно зашить, — прикинул, оценивая глубокий и длинный во всю ладонь порез. — Фигня! Заживет».

Торопливо запрыгнул в кабинку. После водной процедуры и обработки раны с сомнением посмотрел на форму. Надевать пока ее абсолютно не хотелось. Сумка с гражданкой осталась на месте прилета. Он просто забыл закинуть ее в салон.

«Придется воспользоваться вещами Ахмеда. Думаю, он против не будет. Ладно, потом у Свята чего-нибудь добуду или привезут вещи».

Закончив, прошёл к Ахмеду, но он уснул, не дождавшись его.

«Пусть поспит. Это хорошо. Сон — лучшее лекарство. — Экс бесшумно покинул комнату. — Проверю малышей».

***

Ахмед проснулся от собственного крика:

«Не-е-ет!» — Резко сел, забыв, где находится. С трудом до затуманенного сном мозга дошло понимание, что он дома. В безопасности. Картина кошмара все ещё была перед глазами. Лейла словно наяву вонзила нож в грудь Владимиру. Только теперь на ее пути не было преграды. Клинок легко как по маслу вошел в плоть. Скользнул между ребер и достиг средоточия. Острие задело бьющееся ровными ударами сердце. Внутренний поршень перестал перекачивать кровь. Не нес по венам жизнь, а утопал в бурой жидкости. Последние произнесенные слова до сих пор стучали в мозгу.

«Ах ты сука!» — Тело Владимира стало медленно оседать на пол. Глаза закатились, искра жизни потухла в них раз и навсегда.

Ахмед до сих пор ощущал свой ужас. Он не дышал. Сидел с широко распахнутыми глазами. С трудом сквозь опускающиеся сумерки осознал, что дома. Это всего лишь сон! Страшный и уродливый. Это не произошло! Это неправда! Он дома, и привез его сюда Владимир! И он не мог уехать, не поговорив. Не мог! Экс — человек слова. Раз обещал, значит, здесь! Надо просто встать и найти его. Дом большой, но он найдет! Это просто сон! Это Ахмед повторял снова и снова, откинул легкое одеяло. Боль от резкого движения снова дала о себе знать. Араб сжал зубы. Дышать было трудно, но он игнорировал, не позволял себе думать об этом.

Дверь со стуком распахнулась и влетел Владимир:

— Что?! Боже! Что случилось? — в несколько шагов достиг кровати. — Что случилось? — повторил, присаживаясь на край.

Внутреннее напряжение отпустило Ахмеда, и он откинулся обратно. Прикрыл глаза.

— Кошмар, просто приснился кошмар. Хорошо, что ты здесь. Теперь все хорошо.

«С ним все в порядке!» — повторял как мантру Ахмед.

— Ты уснул, — видя, как расслабляется лицо парня, произнес Владимир. Дыхание араба стало более ровным. — Я заходил недавно, ты спал. Не хотел тебя тревожить, — проговорил тихим голосом. — Дети проснулись, и я пошел к ним. Свят с Амиром еще не приехали. Фарид и Фаридэ меня не забыли и приняли!

— Ты познакомился с ними? Когда? Расскажи…

— Я был здесь после вашего исчезновения. Свят вызвал меня, и я сразу приехал.

— Фаридэ?! — Ахмед резко сел и опять застонал. — Её тоже похищали?!

— Тихо, тихо. Не делай резких движений. Прошу тебя. — Владимир помог Ахмеду лечь обратно. — С ней все было хорошо. Она не пострадала. Её забрал мой отец.

— Твой отец?

— Как оказалось, близкие люди могут быть жестоки. У тебя сестра, а у меня отец. Но он думал, что делает лучше. Вреда он ей не нанес. Он любил ее.

— Любил?

— За все приходится платить. Он умер, его хватил удар, когда я забрал ее.

— Умер?

— Да, мой отец умер. Не переживай, с ней все хорошо. Она два дня как дома.

— Прими мои соболезнования. Я… я не знал, что у тебя есть отец. Думал, ты остался сиротой.

— Конечно, был. Мы не были близки, и я не понимал всю глубину его чувств ко мне. Ладно, давай не будем говорить о печальных событиях. — Владимир взял руку мужчины и спел вместе их пальцы. — Теперь все хорошо, и ты дома. Все позади. Только… нужно свозить тебя на обследование, сделать рентген, — тихонько сжал руку. — Меня это сейчас больше беспокоит. Моим детям нужен здоровый отец.

Ахмед не успел ничего ответить, распахнулась дверь и вбежали малыши. Радостные лица! Не передать тот восторг, которым сияли и лучились детские мордашки. Непередаваемые ощущения!

Ахмед протянул руки, Владимир помог детям забраться на кровать.

— Папа, — кричали малыши наперебой. На некоторое время замерли, удивленно глядя на разбитое лицо отца. Затем две пары рук сомкнулись на его шее. Детские губы с двух сторон прижались к щекам. Родной запах. Ахмед вдыхал его с упоением. Как может быть счастье недолговечным! И ты не ценишь эти мгновения. А когда боль утраты поселяется в сердце, оно кровоточит. Как близок он был к тому, чтобы потерять это все! Не увидеть, не обнять, не прижать!

— Спасибо! — прошептали губы Ахмеда. Владимир больше догадался, чем услышал.

Счастливую идиллию разрушили Амир и Свят.

— Так, что у нас здесь? — произнес Святослав, держа в руках плачущий сверток.

— Приятно видеть вас вместе! — Амир держал в руках аналогичный. — И даже еще не сбежал? — обращаясь к Эксу. — Пришли с вами поздороваться.

— Да, не сбежал. Ждал, когда вы вернетесь. — Свят скосил глаза и глянул на Ахмеда. Наступило неловкое молчание.

— Ахмед еще не ел, недавно проснулся, — ляпнул Владимир, чтобы разрядить обстановку. Дети не заметили, что взрослые напряжены, продолжая возиться около родителей, — и на обследование ему надо.

— Верно, подметил, вот вместе и поедите, — сказал, видя большие глаза Владимира. — Присмотришь, поможешь. Ладонь тебе тоже не мешало бы зашить, — вставил Свят, подкрепляя слова взглядом.

— Я потом. Дома. Мне пора уже ехать. Хватит контролировать каждый мой шаг. — Он резко встал. — Навязывать свою волю. — Скользнул взглядом по Ахмеду. Даже сквозь побои было видно, какую боль испытал любимый человек. — Хорошо, мы поедим, — капитулируя, Экс сел обратно, не замечая, как Амир и Свят улыбнулись друг другу.

— Амир, что с Лейлой? — прервал тишину между взрослыми Ахмед.

— Пока мы устроили ее в клинику к доктору Эрикссону. Дальше видно будет. Там хорошо, смена обстановки пойдет ей на пользу, — ответил брат. — Анри передал тебе привет.

— От Шера еле оторвали и посадили в машину. Всю дорогу проскулила, — добавил Свят, качая малыша. Поцеловал уснувшего ребенка. — Встретимся в столовой, пойдем, — позвал Амира. Парни прикрыли дверь и оставили так и не разобравшихся в чувствах молодых мужчин наедине.

— Спасибо, что поешь вместе со мной.

— Прости, я с радостью. Только Свят напрягает. Давит, как самосвал. — Экс постарался смягчить впечатление от недавней неприятной сцены.— Пойдем?

— Да. Фарид, Фаридэ! — позвал Ахмед детей, которые к этому времени устроили из огромной кровати батут, весело прыгали и раскраснелись от удовольствия.

— Еще чуть-чуть, — поднимая в прыжке пальчик. — Один раз, — прокричала Фаридэ.

— Да, еще, — вторил ей брат.

— Как мало им надо для счастья. Дети… — сказал, любуясь милой картиной. Плохие мысли отступали, и на сердце Владимира было спокойно. — Прыгайте ко мне, я вас поймаю. — Он протянул руки.

— Ура! — закричали дети.

После приятно проведенного времени в столовой Ахмед и Владимир поехали к доктору. Сейчас, сидя на заднем сиденье машины, они опять молчали. Напряжение витало в воздухе. Владимир нажал на знакомую кнопку. Стекло с тихим жужжанием отделило их от водителя.

— Нам многое надо обсудить, но не сейчас, — прервал первым гнетущую обстановку Экс. — Обещаю, вернусь, и мы поговорим. Обо всем.

— Я знаю, что вернешься. Я верю тебе. — Ахмед встретился с глазами любимого.

— Ты просто представить себе не можешь, как мне тяжело. Я хочу прижать тебя к себе! Целовать до умопомрачения! Забраться к тебе под кожу!

— Поверь, ты уже там! Я не могу понять, в чем дело?! У тебя кто-то есть?! Но ведь не было никого! Ты все время был один!

— Один? — Фото и клубная карта снова всплыли в сознании. — Я нашел у тебя в прошлый раз фотографии и пропуск в клуб. Ответь, ты был там и видел меня?

— Был, мне нечего скрывать. Да, я был там и видел тебя.

— Черт! — Вспомнил день, когда он напился до беспамятства.

«Все сошлось. Он был там и видел, как я цеплял того парня. Того, от которого у меня, возможно, СПИД». — Желваки ходуном заходили на лице. Он сжал зубы до скрежета. Ход его мыслей прервал Ахмед.

— Ты напился, и я решил воспользоваться моментом. Знаю, что ты не вел монашескую жизнь. В открытую не решил приблизиться.

— Что? Что ты хочешь сказать? — Мозги превратились в кисель. Он не понимал очевидные истины.

— Все просто! В тот вечер я решился и подошел. Ты, не разговаривая, взял меня в оборот.

— Ёпа мать! Это был ты?! — поразился, все еще не веря в сказанное Ахмедом. — Но… — Слова о сомнительном статусе чуть не сорвались с языка. Он вовремя прикусил его.

— Ты был нежен, но когда все закончилось, собрался и ушел. Я понял, что все напрасно и у меня нет шанса. — Ахмед провел пальцем по переносице. — Понял, что надо жить дальше.

— Нет! Нет! Я не понял тогда, что это был ты! Я мечтал об этом! — с жаром в голосе торопливо зашептал Владимир. — Больше всего мне хочется быть с тобой сейчас, завтра и всегда. — Схватился за руку Ахмеда и поднес к своим губам. — Боже мой! До сих пор не могу в это поверить! Ущипни меня, — попросил он Ахмеда. — Скажи, что я не сплю!

— Нет, не спишь! — улыбался Ахмед, видя, как напряжение покинуло Владимира. Расслабились мышцы, глаза засияли. Не было в них той тоски, на которую Ахмед постоянно натыкался.

— Мне просто плакать от счастья охота! — откинулся на спинку сиденья счастливый вояка.

«Может, диагноз ошибочный и я все это время напрасно изводил себя? Просто надо вернуться и узнать. Там уже должен быть результат».

Надежда на отрицательный ответ укрепилась.

«Все будет хорошо! Если я был с Ахмедом, значит, все лажа».

Червяк сомнения тут же поднял голову.

«А вдруг и с резинкой можно заразиться? Она не дает сто процентов. А, че-е-ерт!»

Ахмед видел, что прежнее состояние возвращается к Владимиру. Несколько радостных минут, и они снова вернулись к тому, с чего начали.

— Я вернусь, и мы все решим, — напрягая связки, произнес Экс. — Мне нужно вернуться, — произнес, еле ворочая языком, ставшим сухим и чужим.

— Понял уже, — вздохнул Ахмед и отвернулся к окну.

Автомобиль подъехал к зданию. Мужчины, больше не обсуждая, прошли к ждавшему их доку. Экс убедился, что Ахмедом занялись и с ним все в порядке, сел в кресло. Взял рекламный журнал и бездумно листал, не различая картинок. Мысли по-прежнему блуждали вокруг возможного развития событий. Теперь ему не терпелось вернуться и все выяснить. Он не мог больше откладывать и тянуть. Принял решение, что сядет на ближайший рейс, и полетит за своим приговором. Жизнь или смерть. Его одинокое терзание прервала девушка. Коснулась его плеча, и он от неожиданности вздрогнул.

— Простите, я зову, зову, а вы не слышите, — указала она на поврежденную руку Экса. — Это вам требуется зашить порез?

— Да, — оглянулся на дверь, за которой скрылся Ахмед.

— Это здесь, рядом, — видя нерешительность мужчины, успокоила медсестра. — Пара стежков, и все.

— Хорошо. — Он последовал за ней.

Ахмед вышел из кабинета и огляделся. С ним было все в порядке, и ему хотелось быстрее поделиться с Владимиром хорошими новостями. Только ушибы и ничего не сломано. Трещина пятого левого ребра. Можно обойтись повязкой из эластичных бинтов и при необходимости провести обезболивающую блокаду. В тишине пустого коридора услышал голоса и пошел на их звуки. Достиг приоткрытой двери и замер.

— У меня, возможно, положительный ВИЧ-статус. Считаю нужным предупредить. Мало ли чего, — произнес голос Владимира.

Глава 18

Страх накрыл волной, пролетел словно цунами, вызванный пробуждением тектонических плит. Ахмед прислонился к стене. Боль вернулась, как будто ему только что не сделали обезболивающий укол, как дикий, голодный зверь пожирала внутренности, оставляя после себя лишь кровоточащие раны и звенящую пустоту. Его буквально парализовало, не мог сделать вдох. Бросило в холодный пот. В ушах стоял шум бушующего океана.

«Нет!» — в опустошенном мозгу мелькали кадры. Все непонятные терзания Владимира…

Через гул в ушах слышал, как он продолжает переговариваться с девушкой.

— Последний стежок, и готово, — произнес женский голос.

Ахмед понял, что они закончили, и медленно опустился на пол. Сил отойти не было.

— Мы можем здесь проверить еще раз.

— Нет, я сдал уже анализы, и они готовы. Мне надо просто их забрать.

— Бывают ошибки!

— На это только и надежда, — встал со стула, — спасибо, что заштопали.

— Всего хорошего, — с сочувствием посмотрела в спину мужчине.

Владимир шагнул и застыл на пороге. Ахмед сидел у стены на корточках. Понял, тайн больше нет. Присел рядом и заглянул в глаза. Что он хотел там увидеть? Осуждение? Презрение? Ненависть? Нет, любовь! В них была любовь и боль!

— Теперь ты все знаешь, — произнес еле слышно.

— Да-а-а, — выдохнул Ахмед.

— Прости. Я сожалею и не знаю, что сказать. — В конце коридора послышались голоса и появились посетители. Владимир бросил взгляд на приближающихся людей. — Давай уйдем отсюда и поговорим об этом где-нибудь, но не дома. — Он встал и подал Ахмеду руку.

— Хорошо, — принимая в ответ сильную ладонь.

Некоторое время шли молча, и Экс не знал, как разрушить этот вакуум. Казалось, что между ними растет стена. Перед глазами возник кадр из популярного сериала «Игра престолов». Трейлер к которому он случайно видел. Ходоки, и он один из них! Превращать все живое в зомби. Не мертвый, но и не живой.

Холод! Все нутро сковало льдом.

— Что сказал доктор? Как твое состояние?

— Со мной все в порядке. Ничего серьезного. Трещина пятого ребра. Внутренние органы в порядке, — посмотрел на любимого человека, — как давно ты об этом знаешь?

— Неделю. Давай не здесь, — оборвал разговор грубее, чем хотел.

Ахмед был в растерянных чувствах. Шок о случайно узнанном секрете, с которым Владимир не хотел делиться, еще не прошел. Ахмед не хотел принимать эту чудовищную правду. Когда понял, что небезразличен и любим не меньше. Владимир! Его страсть к нему не проходила все это время. Терзала и мучила! Каждую секунду и минуту! День и ночь! Он каждый день наблюдал его черты в своей дочери. Загружал себя работой, старался отвлечься сложными сделками. Чувствовал его руку на локте сильную и теплую. И не мог себе представить, что по венам Владимира течет беспощадная смерть. Вирус обрел для Ахмеда реальные черты. Монстр пожирал безвозвратно здоровые клетки. Оставлял после себя черноту. Бросил взгляд. Скулы Владимира сведены, губы сжаты в узкую линию. Он упрямо вел его к выходу. Не торопясь, выдерживая тот темп, который мог себе позволить Ахмед. Экс смотрел четко перед собой. Наконец они достигли двери, и араб с жадностью вдохнул свежий воздух. Воздух, по которому изголодались легкие. Подошли к ожидающей машине, Экс открыл дверь, подождал, когда Ахмед устроится, и захлопнул дверцу.

Владимир бессильно опустил руки. Нерешительно стоял, не находя в себе сил действовать дальше. Он шел до этой точки на пределе. А сейчас, когда цель достигнута, не знал, что делать.

«Что дальше?» — задавался вопросом, тупо глядя на дверь авто. — « А-а-а, сесть в машину! Сейчас просто обойди и сядь с другой стороны». — Сжал кулаки, обретя новую задачу. Он ощущал себя роботом, действовал механически. Без новой команды тело не слушалось и не подчинялось. — «Возьми себя в руки, тряпка!»

Как только сел, автомобиль сразу пришел в движение. Ему надо побыть наедине с собой, он сейчас не мог вести разговоры. Когда не знал, как связать и пары слов.

«Надо начать сначала! С самого начала!» — Владимир думал под мягкое движение машины. Почувствовал, как его руку сжали пальцы, переплелись. В ответ сердце радостно забилось.

— Мы все преодолеем, — раздался тихий и ободряющий голос.

Владимир посмотрел на Ахмеда и кивнул. В горле встал ком. Произнести хоть слово он не мог.

Мужчины зашли в небольшое и уютное кафе. Единодушно выбрали самый дальний и уединенный столик. Почти сразу к ним подошла официантка.

— Бутылку виски Jack Daniels, — не раздумывая над выбором, сделал заказ Владимир.

— Лимон к нему.

— Что-нибудь еще?

— Нет, спасибо, — ответили одновременно парни.

Девушка кивнула и пошла за незатейливым заказом.

— Алкоголь, я думаю, необходим и тебе, и мне. — Ахмед вертел в руках меню.

— Ты прав. Не хотел тебе об этом рассказывать. Пока не буду уверен, что со мной на самом деле.

— Знаю, — положил папку на край стола.

— Знаешь? Ничего ты не знаешь!

— Я знаю о тебе все, — парировал Ахмед, откидываясь на спинку кресла.

— Тогда почему не пришел ко мне?! Скрыл, что есть дети?! — осекся, что начал обвинять, как брошенная барышня. — Прости! Не так! Все не так! О господи! Просто посиди и послушай меня, не перебивай. — Замолчал, когда вернулась с заказом девушка.

Напряжение витало в воздухе. Экс схватил поставленную перед ним бутылку и плеснул по щедрой порции. Сразу залпом осушил. Ахмед последовал его примеру, закусил тонко нарезанным лимоном. Алкоголь прошелся горячей лавой. Молодые люди сидели напротив друг друга, сверкая глазами. Метали жалящие молнии. Владимир не выдержал и прикрыл глаза, вздохнул.

— Я хотел рассказать с самого начала. Ты много не знаешь.

— Я слушаю. Давай расскажи свою версию.

— Когда чертов Андрей ушел из бара, и мы остались одни… До той партии я не интересовался тобой. Да по сути вообще не обращал внимания. Да что там сказать! Я был только с бабами. Ты первый. Свят — детское недоразумение. Что со мной произошло, я не знаю, но… — схватил бутылку и разлил по стаканам. — Все изменилось для меня. Мой мир перевернулся и не было к нему возврата. — посмотрел на янтарную жидкость, которая перекатывалась по стеклу. — В номере! — поднял глаза. — Тогда в номере мы были не одни, — жестом остановил Ахмеда, который хотел высказаться по этому поводу, — дай мне все сказать! Потом! Потом скажешь! — сделал глоток. — Там был агент, и он сделал горячие фото. Я выскочил за ним. А ты! Ты собрался вслед за мной и исчез. Сейчас я знаю, но тогда я хотел приехать, но мой отец… Он был славен гомофобно настроенной риторикой. Подсунул мне под нос твои фото с женщинами. Зачем ты не дождался меня? Все было бы по-другому, — замолчал.

— Я не понял, что Свят? — настороженно поинтересовался Ахмед. Теперь были понятны его мотивы и поступки.

— Свят? — запнулся Экс. — Мы были знакомы с детства. В пионерлагере встретились. Ездили туда на летние каникулы. Помацал я его слегка, — поднял брови, — ничего не было, — добавил поспешно. — Мы были детьми. — Разлил виски по пустым стаканам.

— Хорошо, так что с твоим диагнозом? — Ахмед сделал большой глоток.

— С диагнозом?! Не знаю, я всегда был аккуратен и незащищенный секс был только с тобой, — проглотил дорогое пойло, — до сегодняшнего дня думал, что, получается, от тебя! Честно говоря, я растерян. Неужели через резину можно заразиться?! Ахмед, не знаю, что сказать.

— Может, просто ошибка?

— Может! Я хочу все уже выяснить, — посмотрел на опустевшую бутылку. — Ещё? — дождался подтверждающего кивка. Заказал новую. Под воздействием элитного алкоголя все тревоги отошли на второй план. Они говорили и не могли наговориться. Делились всем, что произошло с ними в разлуке, не замечая, как хмель принимает их в свои объятия радости и покоя. Они были здесь и сейчас. Жили моментом. Все проблемы не имели значения. Важным были только они! Улыбки и взгляды. Прикосновения пальцев. Парни не слышали настойчивых звонков.