Когда боги смеются (Сборник рассказов)

Любопытный отрывок

Капиталист, или, вернее, олигарх-промышленник[41], Роджер Вандеруотер, о котором будет речь в этом повествовании, является, как установлено, девятым из рода Вандеруотеров, заправлявших хлопчатобумажной промышленностью в Южных Штатах в течение нескольких сотен лет.

Этот Роджер Вандеруотер процветал в последние десятилетия двадцать шестого века христианской эры, то есть в пятый век ужасающей олигархии промышленников, созданной на развалинах прежней Республики.

У нас достаточно данных утверждать, что нижеследующее повествование не было начертано ранее двадцать девятого столетия. Не только закон запрещал писать или печатать подобные вещи в течение этого периода, но и рабочий класс был настолько неграмотен, что лишь в редких случаях члены его умели читать и писать. То было мрачное царство главного надсмотрщика, на языке которого огромное большинство народа обозначалось кличкой «стадных животных». На грамотность косились и старались искоренить ее. Из законодательства того времени вспоминается страшный закон, считавший уголовным преступлением для каждого (независимо от класса) обучение рабочего хотя бы азбуке. Такое узкое сосредоточение просвещения в одном только правящем классе было необходимо, чтобы этот класс мог оставаться у власти.

Одним из результатов этого мероприятия было создание типа профессионального сказителя. Эти сказители оплачивались олигархами, и рассказываемые ими сказки были легендарного, мифического, романтического — словом, безобидного содержания. Но дух свободы никогда иссякнуть не мог, и агитаторы под видом сказителей проповедовали восстание в среде рабов. Нижеследующая повесть была запрещена олигархами. Доказательством служит протокол уголовного полицейского суда в Эшбери. Из этого протокола мы видим, что 27 ноября 2734 года некто Джон Терней, признанный виновным в рассказывании этой истории в рабочем трактире, был присужден к пяти годам каторжных работ в рудниках Аризонской пустыни. Примечание издателя.[42]

* *

Послушайте, братья, я расскажу вам историю о руке. То была рука Тома Диксона; а Том Диксон был первоклассный ткач на фабрике этого адского пса, хозяина Роджера Вандеруотера. Эта фабрика носила название «Дно Ада»… среди рабов, на ней служивших; и я думаю, они знали, что говорили. Она была расположена в Кингсбери, на конце города, противоположном тому, где высился летний дворец Вандеруотера. Вы не знаете, где находится Кингсбери? Много есть вещей, о братья, которых вы не знаете, и это очень грустно.

Вы — рабы именно потому, что не знаете. Когда я расскажу вам эту историю, я охотно организую у вас курсы изучения писанной и печатной речи. Наши хозяева читают и пишут; у них много книг. Вот почему они — наши хозяева и живут во дворцах и не работают. Когда рабочие — все рабочие — научатся читать и писать, они станут сильными. Тогда они используют свои силы для того, чтобы разорвать оковы, и не будет больше ни господ, ни рабов.

Кингсбери, братья мои, находится в древнем штате Алабама. В течение трехсот лет Вандеруотеры владеют Кингсбери и его загонами для рабов и фабриками, а также загонами для рабов и фабриками во многих других городах Штатов. Вы слышали о Вандеруотерах. Кто о них не слышал? Но позвольте мне рассказать вам вещи, о которых вы ничего не знаете. Первый Вандеруотер был рабом, как мы с вами. Понимаете? Он был рабом; это было более трехсот лет тому назад. Его отец был машинистом в загоне Александра Бюрелля, а мать его была прачкой в этом же загоне. Это несомненный факт. Я говорю вам правду. Это — история. Она дословно напечатана в исторических книгах наших хозяев, которых вы не можете прочесть, ибо хозяева запрещают вам учиться читать. Вы легко можете понять, почему они не позволяют вам учиться читать, раз в книгах написаны такие вещи. Они это знают; они очень мудры. Если бы вы читали такие вещи, вы ведь могли бы потерять уважение к вашим господам, а это было бы очень опасно… для ваших господ. Но я это знаю, ибо я умею читать; и вот я рассказываю вам то, что я собственными глазами прочел в исторических книгах наших хозяев.

Имя первого Вандеруотера было не «Вандеруотер»; он звался Вэндж, Билль Вэндж, сын Иергиса Вэнджа, машиниста, и Лауры Карнли, прачки. Молодой Билль Вэндж был силен. Он мог бы остаться среди рабов и вывести их на свободу. Вместо этого, он служил хозяевам и получал хорошее вознаграждение. Он начал свою службу еще малым ребенком — в качестве шпиона в своем родном загоне. Известно, что он донес на собственного отца за крамольные речи. Это — факт. Я собственными глазами читал это в протоколах. Он был слишком хорошим рабом для рабского загона. Александр Бюррель взял его оттуда, и он обучился читать и писать. Его обучили многим вещам, и он поступил на тайную правительственную службу. Разумеется, он уже не носил рабской одежды, кроме тех случаев, когда переодевался, чтобы выведать секреты и заговоры рабов. Это он — всего восемнадцати лет от роду — предал великого героя и товарища Ральфа Джэкобуса и обрек его суду и казни на электрическом стуле. Конечно, все вы слышали священное имя Ральфа Джэкобуса, все вы знаете о его казни на электрическом стуле, но для вас является новостью, что погублен он был первым Вандеруотером, имя коего было — Вэндж. Я знаю. Я читал это в книгах. В книгах есть много таких интересных вещей.

И вот, после того как Ральф Джэкобус умер позорной смертью, имя Билля Вэнджа стало подвергаться тем многочисленным изменениям, которые ему суждено было претерпеть. Его знали повсюду под кличкой «Пройдоха-Вэндж». Он сильно выдвинулся на секретной службе, и его щедро награждали; но все же он еще не был членом класса господ. Мужчины соглашались на его вступление; но женщины господствующего класса отказались допустить Пройдоху-Вэнджа в свою среду.

Пройдоха-Вэндж поспевал всюду, проникал во все замыслы и планы, доводя эти замыслы и планы до провала, а вождей до электрического стула. В 2255 году ему переменили имя. Это был год Великого Восстания. В местности, лежащей на запад от Скалистых гор, семнадцать миллионов рабов храбро сражались, чтобы свергнуть своих господ. Кто знает, если бы не было в живых Пройдохи-Вэнджа, они бы, может быть, восторжествовали. Но, увы, Пройдоха-Вэндж был жив. Хозяева вручили ему командование. В течение восьми месяцев борьбы было убито миллион триста пятнадцать тысяч рабов. Вэндж, Билль Вэндж, Пройдоха-Вэндж убил их и сломил Великое Восстание. Его щедро вознаградили, и руки его были так красны от крови рабов, что с тех пор его стали называть «Кровавым Вэнджем».

Кровавый Вэндж дожил до преклонного возраста и все время — до самого конца своих дней — он участвовал в Совете господ; но самого его господином не сделали; он, видите ли, увидел свет в рабском загоне. Но как хорошо его вознаградили! У него была дюжина дворцов, в которых он мог жить. Не будучи господином, он владел тысячами рабов. У него была на море яхта — настоящий пловучий дворец; ему принадлежал целый остров, где десять тысяч рабов работали на его кофейной плантации. Но на старости лет он был одинок — ненавидимый своими братьями-рабами и презираемый теми, которым он служил и которые не захотели стать его братьями. Господа презирали его, ибо он родился рабом.

Но иначе обстояло дело с его детьми. Они не родились в рабском загоне, и специальным приказом Верховного Олигарха были причислены к государственному классу. И тогда-то имя Вэндж исчезло со страниц истории. Оно превратилось в Вандеруотер, а Джэсон Вэндж, сын Кровавого Вэнджа, в Джэсона Вандеруотера — основателя рода Вандеруотеров.

А теперь, братья, я возвращаюсь к началу своего рассказа — к истории о руке Тома Диксона. Фабрика Роджера Вандеруотера в Кингсбери по заслугам была названа «Дном Ада», но люди, там работавшие, были, как вы сейчас увидите, настоящими людьми. Там же работали женщины и дети — маленькие дети. Все работавшие там пользовались установленными правами перед законом, но… только перед законом, ибо многих из этих прав лишали их двое безжалостных надсмотрщиков «Дна Ада» — Джозеф Клэнси и Адольф Мюнстер.

Это — длинная история, но я не стану рассказывать ее вам целиком. Я расскажу только о руке. Было такое правило, что часть нищенской оплаты работ ежемесячно удерживалась и отчислялась в некий фонд. Этот фонд предназначался для помощи злополучным товарищам, потерпевшим от несчастных случаев или заболевшим. Как вы сами знаете, такие фонды находятся в ведении надсмотрщиков. Таков закон. Потому-то фонд в «Дне Ада» находился в ведении этих двух, проклятой памяти, надсмотрщиков.

Так вот Клэнси и Мюнстер пользовались этим фондом для личных надобностей. Когда с отдельными рабочими приключались несчастья, их товарищи, по обычаю, решали выдать им субсидии из фонда; но надсмотрщики отказывались выплачивать эти субсидии. Что могли поделать рабы? У них были права — по закону; но доступа к закону не было. Те, которые жаловались на надсмотрщиков, подвергались наказанию. Вы сами знаете, в какую форму облекается такое наказание: штраф за недоброкачественную работу, которая на самом деле — доброкачественна; перегружение отчетностью; плохое обращение с женой и детьми рабочего; назначение его к плохим станкам, за которыми — работай, как хочешь, все равно умрешь с голоду.

Однажды рабы «Дна» запротестовали перед Вандеруотером. Это было в то время года, когда он проводил несколько месяцев в Кингсбери. Один из рабов умел писать; мать его была грамотна — случайно, и она втайне его обучила, так же, как ее мать обучила ее. Итак, этот раб написал коллективное заявление, содержавшее все их жалобы, и все рабы подписались знаками. Снабдив конверт подобающими печатями, они отправили его Вандеруотеру. А Роджер Вандеруотер взял да и передал заявление обоим надсмотрщикам. Клэнси и Мюнстер взбесились. Ночью они напустили стражу на загон. Стража была вооружена рукоятками от заступов. И на следующий день только половина рабов была в состоянии работать на «Дне». Их хорошо отколотили. Раб, умевший писать, был так избит, что прожил только три месяца. Но перед смертью он написал еще раз, и вы сейчас услышите, с какой целью.

Четыре или пять недель спустя некоему рабу, по имени Том Диксон оторвало на «Дне» руку приводным ремнем. Его товарищи, по обыкновению, постановили дать ему субсидию из средств фонда; а Клэнси и Мюнстер — тоже по обыкновению — отказались ее выплатить. Раб, умевший писать, находившийся тогда как раз при смерти, снова написал перечень их жалоб. Этот документ вложили между пальцев руки, оторванной от тела Тома Диксона.

Случилось так, что Роджер Вандеруотер лежал больной в своем дворце на противоположном конце Кингсбери. Это была не та безжалостная болезнь, которая сбивает с ног нас с вами, братья мои, а просто маленькое разлитие желчи или, может быть, сильная головная боль, оттого, что он слишком плотно поел или выпил лишнее. Но для него этого было достаточно, ибо он был нежен и мягкотел от слишком тонкого воспитания. Такие люди, всю жизнь завернутые в вату, чрезвычайно нежны и мягкотелы. Верьте мне, братья, Роджер Вандеруотер так же страдал — или думал, что страдал, — от головной боли, как Том Диксон от своей руки, оторванной у самого плеча.

Роджер Вандеруотер был большим любителем сельского хозяйства, и на своей ферме, в трех милях от Кингсбери, ему удалось вырастить новый вид клубники. Он очень гордился своей клубникой и охотно поехал бы посмотреть на нее и сорвать первые зрелые ягоды; но ему мешала болезнь. Из-за этой болезни он приказал старому рабу с фермы лично принести ему корзину с ягодами.

Раб, умевший писать, почти умирающий от избиения, сказал, что он понесет руку Тома Диксона. Он сказал также, что все равно должен умереть и что неважно, если он умрет немного раньше.

Итак, пятеро рабов в ту ночь украдкой вышли из загона после последнего обхода стражи. Одним из них был тот, что умел писать. Они пролежали в валежнике на краю проезжей дороги до самого утра, пока старый раб с фермы не подъехал в повозке, везя драгоценные ягоды для своего хозяина. Так как раб с фермы был стар и страдал ревматизмом, а раб, умевший писать, был искалечен от побоев, — то походка их была почти одинакова. Раб, умевший писать, переоделся в платье старика, надвинул на глаза его широкополую шляпу и поехал в город.

Тем временем Роджер Вандеруотер лежал, в ожидании ягод, в своей великолепной опочивальне. Там были такие чудеса, которые, наверное, ослепили бы глаза вам или мне, никогда ничего подобного не видавшим. Раб, умевший писать, после рассказывал, что это было нечто вроде райского видения. Почему бы и не так? Труд и жизнь десяти тысяч рабов были отданы на создание этой спальни, в то время как сами они валялись в гнусных логовищах, как дикие звери. Раб, умевший писать, внес туда ягоды на серебряном подносе. Роджер Вандеруотер хотел лично поговорить с ним о клубнике.

Раб, умевший писать, протащил свое умирающее тело через чудесную комнату и опустился на колени у ложа Вандеруотера, держа перед собой поднос. Большие зеленые листья сверху покрывали поднос. Камердинер, стоявший рядом, снял их.

И Роджер Вандеруотер, приподнявшись на локте, увидел. Он увидел свежие, дивные ягоды, лежавшие подобно драгоценным камням, а среди них лежала рука Тома Диксона, такая же, какой она была оторвана от тела, но, разумеется, братья мои, хорошо вымытая и резко отличавшаяся белизной от кроваво-красных ягод. И тут же он увидел зажатое в окостенелых мертвых пальцах прошение.

— Возьмите и прочтите, — сказал раб, умевший писать. И в тот же миг, когда хозяин взял прошение, камердинер, застывший вначале от изумления, ударил коленопреклоненного раба по зубам.

— Бросьте его живьем на съедение собакам, — закричал он в великом гневе, — живьем на съедение собакам!

Но Роджер Вандеруотер, забыв про головную боль, приказал всем замолчать и продолжал читать прошение. И пока он читал, царило молчание; все стояли на ногах: сердитый камердинер, дворцовая стража и среди них раб с окровавленным ртом, все еще державший руку Тома Диксона. А когда Роджер Вандеруотер дочитал, он повернулся к рабу со словами:

— Если в этой бумаге есть хоть крупица лжи, — ты пожалеешь о том, что родился на свет.

А раб сказал:

— Вы сделали со мной самое худшее, что могли сделать. Я умираю. Через неделю я буду мертв. Поэтому мне все равно — убьете вы меня теперь или нет…

— Куда ты денешь это? — спросил хозяин, указывая на руку, а раб ответил:

— Я отнесу ее назад в загон, чтобы предать погребению. Том Диксон был мне другом. Мы работали бок о бок у станков.

Мне немного осталось рассказать вам, братья. Раб и рука были отвезены на телеге обратно в загон. Никто из рабов не был наказан за то, что они сделали. Напротив, Роджер Вандеруотер приказал произвести расследование и покарал обоих надсмотрщиков — Джозефа Клэнси и Адольфа Мюнстера. Их имущество было отобрано, обоим выжгли клейма на лбу, отрезали правые руки и выпустили на большую дорогу, чтобы они до смерти скитались, прося подаяние.

После этого фонд некоторое время функционировал… только некоторое время, братья мои. Ибо после Роджера Вандеруотера воцарился его сын Альберт, который был жестоким хозяином и наполовину сумасшедшим.

А весть, которую я несу вам, братья, заключается в том, что близятся времена, когда все на свете будет хорошо, и не будет ни господ, ни рабов. И вы должны приготовиться к этим хорошим временам, выучиться читать. Есть сила в печатном слове. И здесь я, чтобы научить вас читать; а когда я пойду своей дорогой, — найдутся другие, которые позаботятся о том, чтобы вы доставали книги — исторические книги. Из них вы узнаете все о своих господах и научитесь быть сильными, как они.

Примечание издателя: Извлечено из «Исторических фрагментов и очерков», впервые изданных в 15 томах в 4427 г. и теперь, по истечении двухсот лет, ввиду исторической ценности переизданных Национальным Комитетом Исторических Изысканий.