Когда мы падаем

Глава 2

Я: Угадай, где я сейчас!

Я сидела на скамейке с телефоном в руках и наслаждалась свежим бризом, сдувавшим волосы на лицо. Не прошло и минуты, как пришел ответ.

Эрин: В Китае?

Эрин: Нет, подожди.

Эрин: Во дворце шейха!

Я невольно расплылась в улыбке.

Я: О каком именно шейхе мы говорим?

Эрин: Шейхе Чикаго.

Я: Мы точно вместе учились? Или я просто болела, когда мистер Рейвенпорт рассказывал об истории чикагской династии?

Эрин: Пффф.

Эрин: Насколько я тебя знаю, ты сейчас витаешь в облаках и грезишь парнем из последней прочитанной книжки.

Я: …

Я: Тушé.

Через несколько минут от нее прилетело еще одно сообщение. А пока я его ждала, мимо меня взад и вперед по пирсу прогуливались семьи. Один мальчуган споткнулся и чуть не уронил мороженое мне на брюки. К счастью, родители в последнюю секунду успели поймать свое чадо. Бросив на меня извиняющийся взгляд, они утащили сына прочь. Мгновение я смотрела им вслед, затем снова уткнулась в телефон.

Эрин: Ну ладно, где ты?

Вместо ответа я скинула ей фотку. Прямо передо мной до самого горизонта расстилалось озеро Мичиган. Сидя на одной из скамеек военно-морского пирса, я пыталась впитать в себя эту бесконечную гладь, и мое сердце замирало от счастья. Но каждый раз, как я бросала взгляд назад, на нависающие надо мной гигантские высотки, оно сжималось. Панорама Чикаго – нечто особенное. Несомненно. Наверное, даже прекрасное, если судить по снующим вокруг туристам, которые завороженно разглядывают стеклянные фасады. Но если я что и поняла на стыке этих двух миров, то именно насколько Чикаго шумный и большой город.

Раньше мы с Эрин, бывало, заезжали сюда на дегустацию хот-догов в многочисленных фургончиках, разбросанных по всему пирсу. Ее беззаботный смех всегда отгонял тяжелые мысли. И теперь мне казалось, что город стал еще больше и оглушительнее.

Эрин: О, дражайший военно-морской пирс…

Эрин: Как же я по тебе соскучилась.

Я: Никто не просил тебя его бросать.

Уже отправив сообщение, я прикусила губу. Слова тут же показались какими-то неправильными.

Эрин: Элла.

Эрин: Так не честно.

Прочитав ее ответ, я напряглась. Свободной рукой провела по лицу и, закинув голову к небу, глубоко вздохнула. Да. Да, не честно. Но как я ни старалась, подавить обиду не получалось. Почему она решила остаться в Австралии несмотря на то, что отчаянно нужна мне здесь? Слишком эгоистично? Но как мне справиться без Эрин, если именно ее поддержка, решительность и подбадривания всегда помогали мне двигаться вперед?

Голова грозила лопнуть. У меня в мыслях царил хаос: одну секунду все нормально, а в следующую – я будто пробираюсь сквозь зыбучие пески. Эмоции не унимались. Если несколько минут назад, отправляя сообщение, я была уверена в собственной правоте, то теперь мне хотелось отмотать время назад и заставить эту эсэмэску исчезнуть. Я вздохнула. Неудивительно, что я такая замученная.

Я: Знаю. Прости.

Эрин: Все хорошо. Но почему ты пошла на военно-морской пирс?

Я: Понятия не имею. Проветрить голову.

Эрин: От чего проветрить?

Я: Ты же знаешь. Мы и правда сейчас должны об этом говорить?

Эрин: А у тебя были другие планы?

Я не ответила, и она тут же кинула вдогонку следующее СМС.

Эрин: Слушай, я понимаю, сейчас ты пытаешься делать вид, что ничего не произошло. Но ведь не поможет. Я знаю тебя и даже по сообщениям понимаю, когда ты просто притворяешься, будто все в порядке.

Я: Что ты хочешь знать?

Эрин: Как ты? Справляешься ли ты? Чем я могу тебе помочь?

Повернуть вспять время? Заставить сестер снова со мной разговаривать? Вернуть Чжэ Ёна?…

Я: Не знаю. Просто у меня такое чувство, что навалилось слишком много всего и земля уходит из-под ног. Но тут уж ничего не поделать, не бери в голову.

Эрин: То есть мои переживания ничего не значат?

Я: Что? Нет, конечно, нет. Как мы к этому пришли?

Эрин целую вечность печатала ответ. В ожидании сообщения я любовалась озером, вслушиваясь в успокаивающий плеск воды. Хочу навсегда остаться здесь…

Эрин: Элла, тебе плохо. Это очевидно. Ты никогда так не рыдала, как в наш последний телефонный разговор. Ты говоришь, что все рушится, но отмахиваешься от предложенной помощи. И, раз тебе плохо, разумеется, я «возьму это в голову». Но отсюда мне сложно помочь тебе, если ты не сделаешь шаг навстречу. Даже если сейчас тебе это очень трудно.

Сердце сжалось. Я сама не заметила, как неосознанно поставила Эрин в один ряд с Мэл и Лив – «по ту сторону стены». Хотя кому, как не мне, знать, что подруга всегда на моей стороне.

Я: Я чувствую себя такой беспомощной.

Я: Ощущение, будто я тащу на себе мешок кирпичей и не могу сбросить. А каждый раз, когда Лив захлопывает у меня перед носом дверь, появляется еще один кирпич. Каждый недоверчивый взгляд Мэл – кирпич. Каждая мысль о Чжэ Ёне…

Я: Это так выматывает, и я настолько измучена, что уже не помню, каково вообще жить без этого груза.

Эрин: Помнишь, что было со мной в прошлом году?

Я: Конечно.

Такое забудешь. Случались дни, когда мне едва удавалось выманить ее из дома. При одном воспоминании, насколько растерянной я тогда себя чувствовала, по рукам побежали мурашки. Эрин стремительно отдалялась и от меня, и от всех остальных. Меня снова захлестнул тот же страх за нее, словно все было только вчера.

Эрин: И знаешь, кто каждый раз заставлял меня вставать и бороться изо всех сил? Какой слабой в иные дни я себя ни чувствовала бы?

Я: Нет, не знаю. Ты не рассказывала об этом.

Эрин: Ты, Элла. Именно ты. Ты не сдавалась, даже когда у меня самой опускались руки.

Эрин: Это сложно. Я понимаю. Правда. А еще вижу, как ты стараешься, и это уже повод для гордости! Я горжусь тобой! И если у тебя не получается взять себя в руки – это тоже нормально. Я только надеюсь, что ты знаешь: я всегда рядом и готова поддержать тебя.

Взгляд затуманили подступившие слезы. Почти вслепую я набрала ответ: просто короткое «спасибо» – на большее меня не хватило. Надеюсь, она все же поймет, что за ним скрывается. Ее слова как бальзам на душу, они ослабили груз, камнем висевший у меня на шее. Хотя мысль о том, что увидимся мы скорее всего только через год, стала теперь еще более невыносимой.

Без нее в этом огромном, гигантском городе я чувствую себя такой крошечной. Нависающие небоскребы, толпы людей, гул их голосов у меня в голове. И я. Одна. Сдерживать слезы больше нет сил, и они обжигают щеки. Пусть. И только когда они закапали с подбородка на сцепленные на коленях руки, я начала вытирать глаза.

– Все хорошо, Элла, – шепотом уговаривала я саму себя. – Все будет хорошо.

Дома я первым делом отправилась на кухню. За весь день во рту не было ни крошки, и теперь желудок решил об этом напомнить. Мэл сидела за столом перед открытым ноутбуком, увидев ее, я на секунду замерла. Она бросила на меня взгляд, но ограничилась простым «привет» и, отпив из огромной чашки кофе, продолжила что-то печатать. Вместо линз, которые она надевает каждое утро, на ней очки в черной оправе, а прическа чуть более растрепанная, чем обычно.

Я медленно обошла ее и нерешительно достала из холодильника йогурт. Подсесть к ней? Уйти к себе? Заговорить или промолчать? К счастью, Мэл решила за меня. Не успела я отойти от холодильника, она нарушила тишину:

– Миссис Эллиот спрашивала, не мог бы кто-нибудь из нас еще разок глянуть на ее компьютер. – Мэл с усталой, едва заметной улыбкой обернулась на меня.

– И почему я не удивлена, – пробормотала я. Если бы мне в качестве первого компьютера досталась одна из самых продвинутых моделей, я тоже быстро запуталась бы во всех настройках и функциях.

Мэл отвлеклась от ноутбука и взяла чашку с кофе.

– Сможешь посвятить этому денек?

– Она не сказала, что именно не так?

Сестра покачала головой:

– Она только вчера попросила меня, и то мимоходом. Ты же знаешь ее. Вечно боится лишний раз нас побеспокоить.

Упомянув переживания миссис Эллиот, Мэл закатила глаза. И, как ни пыталась сдержаться, зевнула.

Сняв очки, она потерла глаза и снова отпила большой глоток кофе. Сколько она уже здесь сидит?

– Может, с тебя хватит на сегодня?

– Нужно еще немного поработать.

Несколько минут мы молчали, поразительно, но лед тронулся, первый шаг к сближению сделан. Я повертела в руках йогурт и, откашлявшись, махнула рукой в сторону своей комнаты.

– Тогда не буду тебе мешать.

Мэл рассеянно кивнула. Проходя мимо двери Лив, я замедлила шаг. Из комнаты не доносилось ни шороха, но меня не оставляла надежда, что она выйдет и мы сможем поговорить.

У себя я упала на кровать, сняла крышечку с йогурта и спокойно выпила его. Потом вытащила из стопки на прикроватной тумбочке книжку. Современная вариация на тему Красавицы и Чудовища, которую как-то рекомендовала Эрин. Я ее уже начинала, но отложила, когда ко мне в руки попал «Гарри Поттер». Устроившись на спине, я подняла книгу повыше и продолжила с того места, где лежала закладка. Окунувшись в историю, я едва заметила, как на улице стемнело. Только когда от сухости начали болеть глаза и мне уже едва удавалось разобрать буквы, книга отправилась обратно на тумбочку.

Чтение помогло успокоить мысли. Понятия не имею, как бы я жила без книг, и рада, что мне не придется это выяснять. Но теперь они оставляют на языке одновременно и сладкое, и горькое послевкусие. Томик «Гордости и предубеждения», который я купила в Нью-Йорке. Вся вселенная «Гарри Поттера». Мы с Чжэ Ёном разделяли эту любовь к книгам, именно она свела нас. Но сейчас? Стоит взять в руки книгу, сразу задаюсь вопросом: может, Чжэ Ён знает ее или даже читал?

Я включила ночник рядом с кроватью и встала. Свет дотягивался даже до письменного стола. Стул скрипнул подо мной. Передо мной небольшая стопка бумаги, вокруг разбросаны карандаши и черные линеры. Один из листов лежал на самом краю и грозил свалиться за обогреватель. Перегнувшись через стол, я схватила его и перевернула. На меня смотрели карие глаза. Единственное яркое пятно на портрете. Мне так и не удалось оживить его, наполнить цветом волосы Чжэ Ёна, лицо, одежду. Но одного этого взгляда хватило, чтобы мое сердце замерло. Я прерывисто вздохнула.

Рисунок стоило спрятать в нижний ящик стола, но я просто не могла заставить себя выпустить портрет из рук. Потом я пожалею об этом, когда улыбка Чжэ Ёна раз за разом будет вставать у меня перед глазами. Но сейчас? Прямо в эту секунду? Мне все равно. Пока я помню, как хорошо мне с ним было, все в порядке. Пока в моем сердце живет то ощущение тепла и защищенности и я могу вновь и вновь его воскрешать, какая разница, что грудь зажимает в тиски.