Когда на плите не кипит молоко

Сегодня не мчатся тачанки

В Воронеж из хлебных полей.

Сегодня не женщины – «танки», —

Уводят мужей из семей.

Павлин с художником дружил,

И тот сей птицей восхищался,

У друга перьев попросил —

«Чтоб хвост детальнее писался…».

Павлин доволен лестью был

И перья сразу предоставил.

От счастья цвел, и пах, и плыл,

И самолюбия добавил.

Но день прошел, за ним другой,

Портрет художник не принес,

Пьянящей напоил водой…

Уснул павлин, проснулся: «Хвост!»

Но не было уже хвоста,

Остались лишь воспоминанья.

Не досчитался перьев ста

Павлин-красавец утром ранним.

«Ах, как же так? Дружил и пел

О красоте хвоста баллады…

Портрет мой в рост писать хотел…» —

Рыдала жертва перьекрада.

Но вор не слышал птичий стон —

С подругой шел в блестящей шали.

Девицы шляпку прямо в тон

Павлиньи перья украшали…

Как занозой, точку пятую

Запрещенными приемами

Колешь, жизнь моя горбатая,

Тропами петляешь темными.

Улыбаешься, где грустно,

Врешь, что будешь шоколадом,

«С ве́рхом», – говоришь, где пусто,

Предлагаешь, с кем не надо.

И плюешь на все запреты,

Между тем мне не до смеха.

Гонишь в даль полуодетого

Бессердечным на потеху.

Заставляешь верить в бред,

Утону с тобой в болотах,

Оставляешь четкий след

Каплей птичьего помета.

Щиплют, как кролика,

Спереди, сзади.

Пробуют вволю приемы секретные.

Ищут алмазы в скромном окладе,

Но оставляют в кругу незаметных.

Пусть себе пыжатся…

Пальцы устанут.

Коже давно динозавры завидуют.

«Пушистые» «лысых» однажды достанут,

Не угрожая товарному виду.

«Кролики» – это

Армия целая,

Их что в Техас, что в тайгу безвозвратную,

Что и не снилось, сдохнут, но сделают,

И не подумав идти на попятную.

Она усмехнулась:

– Партия!

Твоих не осталось фигур.

(Продул ей в начале старта.

Галоп взял – не тот аллюр…)

– Куда каждой пешкой рыпался?

– На уровень старше ферзя…

– Но строй очень быстро рассыпался.

Торопишься – так нельзя.

Продолжила:

– Странная тактика:

Шпоры в бока вонзать.

Ответил:

– Твою бы мне практику! —

С пеленок умеешь играть.

– Пеленки давно уже выцвели, —

Нахмурилась. – Брось телефон

И соберись-ка с мыслями —

Желанье поставлю на кон.

Желанья бывают разные,

Получше решил загадать…

Но прежде – ходы неопасные,

Чтоб сразу не проиграть.

С такой неплохой мотивацией

Пехоту не стал зря крушить, —

Не всем в короли выбиваться —

Нам можно и дольше пожить…

Крою снова русским матом,

Может быть, в аду сгорю,

По-другому – непонятно,

Пусть и не «по букварю».

Если мило и блаженно,

Сразу крутят у виска:

«Есть три буквы совершенных,

В них и радость, и тоска!»

Есть и пять, в которых емко

Умещаются те три…

Перегнул, и глаз в потемках.

Свет не включат: три не три.

Много-много производных,

Отглагольных величин,

Может, и не благородно,

Но где мать, там есть и сын.