Когда падал снег...

Глава 22

Тридцать первое встречает ярким солнцем и трескучим морозом, дразня, но не пуская никого на улицу. Шмель проснувшись поздним утром, шарит рукой по кровати. Пусто…

Ночь была… м-м-м… сладкой… но закончилась быстро…

Приоткрыв один глаз, прислушивается. В соседней комнате раздаётся приглушённое хихиканье. Лечебная звукотерапия. Наконец-то удалось как следует выспаться. Свежий воздух у деда в посёлке способствует здоровому глубокому сну.

Комната за ночь остыла. «Грелка», паразитка, сбежала…

Остаётся только проснуться окончательно и идти посмотреть, чем там заняты все остальные.

Быстро по-солдатски одевшись (холодный пол — отличный мотиватор), Шмель выходит ко всем в большую комнату.

А там подготовка полным ходом. Яся с Улей наряжают ёлку. Дед что-то ищет в коробках.

Семейная идиллия…

Хочется сохраниться в этом моменте, и потом, когда будет хреново, возвращаться в него снова и снова.

Но наслаждаться ленью дед не позволяет. Отправляет Егорку с поручениями то за дровами в сарайку, то за соленьями в погреб, то разжечь камин.

Так-то старик он добрый. Ворчливый. Душный. Въедливый. Но добрый.

И Шмеля любит всем своим зачерствевшим от службы и постаревшим сердцем. Вот только воспитание мальчиков и девочек в понимании Макара Никитича очень сильно друг от друга отличаются. Егора он гонял не щадя и не жалея. А вот девочек оберегал и боялся лишний раз их утомить. Наблюдать за ним было одно удовольствие. Такого воркующего деда Шмель ещё не видел.

— Ты садись дочка, отдыхай. — Заботливо говорит дед Ульяне. — Верх я сам наряжу. Нечего по стульям прыгать. Ещё ушибёшься.

— Да что вы! Я не устала. Да и ничего страшного не случится. Стул не высокий.

И любо дорого бы было эти речи слушать целый день, но позволять деду взобраться на стул Шмель не мог. Вот только травм им под Новый год не хватало.

— Давайте я сам. Идите другими делами займитесь.

— Ой, пора уже салатики резать. — Вспоминает Уля и бежит на кухню.

Са-ла-а-а-ти-ки… Новый год без салатиков — это не Новый год.

Весь день проходит суетливо в заботах. Но от этих забот душа отдыхает. Сердце тает.

Яська прижимается носом к холодному стеклу, наблюдая за кружащимися снежинками и с тоской глядя на горку. Гулять сегодня не пустили. На качелях дома уже накаталась. И в привезённые с собой куклы поиграла. А хочется туда… на ледянке вниз по заледеневшему полотну снежного самодельного холма. Или на лыжах, которые дедушка Макар вчера попросил померить. Впору.

Вечером подходит дед к Шмелю и незаметно отводит в другую комнату. Там из чёрного пакета достаёт костюм Деда Мороза.

— Одевай.

— Откуда это у тебя? — Удивляется Шмель.

— Васильевна через три дома дала. Она в местном доме культуры работает. Одевай.

— Так рано, наверное, дед.

— Мне костюм через два часа вернуть надо. К тому же Ясенька мала ещё, до ночи не выдержит. Уснёт. Для неё в самый раз будет. Одевай!

И Шмель переодевается в Деда Мороза. В мешок мужчины складывают заранее заготовленные подарки. Часть отставляют, они будут втихаря подброшены под ёлку.

— Я тебе знак подам. — Бросает через плечо старик и выходит.

«Отлично! А какой знак?» — Закатывает глаза Шмель.

Но дед оказывается лаконичным рассказчиком. Он так осторожно подводит своими словами Ясю к тому, что к ней сейчас придут гости, что не понять такого жирного намёка просто невозможно.

Вот только выйти из соседней комнаты Шмелю показалось глупо. Его Яська сразу спалит контору. Ей такое не зайдет.

Поэтому Шмель, как был в тапках, вылезает через окно, ныряя ногами в сугроб. Обходит дом. И стучится во входную дверь.

Открывает старик. И смотрит на Шмеля… как на дебила.

— Мчат олени Санту. Минус пятьдесят. Слышно, как у Санты, бубенцы звенят. — Декларирует дед.

— Очень смешно. — Стуча зубами, оскаливается Шмель. — Если делать сказку, то уж по-настоящему. Дай пройти, околел совсем.

Дед лишь качает головой, пропуская внука в дом.

— Ясенька, посмотри-ка, кто к нам пришёл? — Обращается уже совсем другим тоном дед Макар к девочке.

Яся подбегает к дедушке и обнимает того за ногу, поглядывая на гостя.

— Мне сказали, у вас тут хорошая девочка живёт. Хо-хо-хо… — Входит в роль Шмель.

— Это я! — Скромно выкрикивает Яся.

Есения стеснительностью никогда не отличалась. Любопытства в ней всегда было больше.

— А ты хорошо себя вела этот год?

— Ага. — Отходя от дедушки и разглядывая переодетого Шмеля, подтверждает девочка.

Дед Мороз, как положено, выпрашивает за каждый подарок то стишок, то песенку, то танец. Играет с Ясей и Улей в новогодние игры, которые подсказывает шёпотом любимая жена.

И выдыхая от облегчения, что вроде бы всё прошло отлично без косяков, все довольны и счастливы, вдруг замирает от озвученного вопроса дочери:

— Дед Мороз, а почему у тебя папины носки?

Шмель медленно переводит взгляд на свои ноги в тапках и носках, матеря себя мысленно последними словами. Уля, скрывая улыбку, прикрывает рот рукой.

А дед Макар в своей манере, грозно глядя на внука, замечает:

— Ну что, сказочник отмороженный? Где ж ты валенки потерял?

— Забыл. — Медленно соображая, пытается выпутаться Шмель. — В санях. Склероз у меня. Старый я уже. Хорошо хоть папа ваш на встречу попался. Дал носки и тапки. А то бы совсем замерз по снегу босиком.

Уля, милейшей души человек, спасает ситуацию, отвлекая подозрительную Есению распаковкой подарков.

А дед поскорее провожает, а точнее выпроваживает Деда Мороза.

— Эх, далеко тебе ещё до звания лучшего отца. — Ворчит дед в спину.

— Зато я любить её буду самой крепкой и преданной любовью! Это дороже любого звания. — С улыбкой парирует Шмель.

И дед отвечает ему тем же, похлопывая по плечу. Он в словах внука даже не сомневается.