Когда проснется магия

Глава 27 Торон

Проснулась я в доме Корвейна ближе к вечеру. Разбудили меня громкие голоса в особняке. Прислушавшись, я различила голос Корвейна, а вот второй — женский, высокий был мне незнаком. Быстро привела себя в порядок и осторожно выглянула из комнаты. Я ориентировалась на звук голосов, и, подойдя к дверям, за которыми и шел разговор, я остановилась. То, что эти двое ссорились, я уже и так поняла, разговор шел на повышенных тонах, и женский голос звенел на весь этаж:

— Вейн, где твое благоразумие? Отец никогда не даст своего согласия!

— Мама, я уже все решил.

Мама?! От неожиданности я оперлась об одну из створок двери и она, поддавшись, отворилась. Теперь уже поздно убегать и я вошла внутрь, чувствуя, как сгущается воздух от царившего здесь напряжения.

Корвейн сразу подошел ко мне и взял за руку:

— Как ты?

— Все в порядке, Корвейн.

— Рони, познакомься, это моя мама — Дариэна Аранжайн.

Я вежливо улыбнулась:

— Очень приятно. Меня зовут Шарони.

Если не вглядываться, то с первого взгляда Дариэна больше была похоже на старшую сестру Корвейна, а не на маму. Но сходство было поразительным — маг был копией своей матушки, только с более мужественными чертами лица. Высокая, стройная, без намека на хрупкость и изнеженность, Дариэна смерила меня любопытным взглядом.

— Так вот, значит, как выглядит девушка, вскружившая голову моему сыну. Вейн, оставь нас, нам нужно поговорить с Шарони.

— Если тебе нужно что-то сказать Рони, говори в моем присутствии.

Дариэна нетерпеливо вздохнула:

— Вейн, я прошу тебя. Чего ты боишься? Я не причиню вреда твоей Рони!

Но Корвейн не сдвинулся с места, продолжая держать меня за руку.

Дариэна прошлась по комнате и уселась в кресло:

— Вейн, я прошу тебя…

— Хорошо, я распоряжусь насчет ужина. Рони, ничего не бойся, я буду рядом.

Как только за Корвейном закрылась дверь, Дариэна поднялась, но я опередила её:

— Думаю, я догадываюсь, о чем вы хотите поговорить со мной. О том, что я не ровня Корвейну. Но что бы вы не сказали, я считаю, что Корвейн уже в состоянии сам решать с кем ему быть, — сама от себя не ожидала подобной наглости.

Дариэна изогнула бровь и насмешливо посмотрела на меня:

— Да, ты умнее чем я думала. Или, слишком самоуверенна, не понимая, во что ввязываешься. Пойми, девочка, я не имею против тебя ничего личного, но твое происхождение создаст слишком много проблем Корвейну. Ты же не хочешь испортить ему жизнь?

— Интересно, как мое происхождение может испортить кому-то жизнь? Я не рвусь в высший свет, если вы об этом.

Дариэна вздохнула:

— Отец Вейна не даст согласие на ваш брак, непонятливая ты моя!

— Корвейну не шестнадцать, он сам может решать. И о браке вообще речи не шло, по крайней мере, пока.

Дариэна фыркнула:

— Вот видишь, Шарони. Вейн уже сейчас не считается с твоим мнением, он сам для себя все решил и поставил нас с супругом в известность. А ты даже не знаешь об этом. И поверь, так будет всегда! Вейн характером весь в отца и я-то уж знаю, о чем говорю. Он не по зубам тебе, девочка. Ты ему быстро наскучишь. Подумай, что тогда будет с твоей жизнью? — голос Дариэны стал мягким, вкрадчивым, сочувствующим. У меня прямо дрожь пробежала по спине от её слов.

— Такое чувство, что мы говорим о разных людях.

Но Дариэна не сдавалась:

— Я его мать. И я знаю каким упрямым Вейн может быть. А его отец такой же. И кто кого переупрямит в этом вопросе неизвестно. А я буду метаться между двух огней. Ты посеешь раздор в нашей семье, и Вейн будет страдать от этого.

На мгновение я почувствовала себя просто вселенским злом. Бедная семья высокородных боевых магов — какая-то безродная девчонка угрожает их благополучию.

— И все-таки я считаю, что Корвейн сам должен решить этот вопрос. Он почему-то не переживает из-за того, что я не маг.

Дариэна всплеснула руками:

— Да я не из-за магии так переживаю. Если уж на то пошло, то скоро быть полукровкой станет модно.

Заметив мой недоумевающий взгляд, пояснила:

— Ты в курсе последней столичной сплетни? Младший принц Михаэль влюблен в полукровку. И если бы все дело было в этом, я бы так не переживала. Но ты простолюдинка. А для моего супруга это вопрос принципа.

Тут вернулся Корвейн и я выдохнула: наконец-то. Разговор с его матушкой лично для меня был бессмысленным. Что я могла ей сказать? Изменить свое происхождение я не в силах. Отказаться от Корвейна — тоже. Хотя и сама еще недавно собиралась это сделать, но поняла, что не могу.

Ужин прошел скомкано. Разговор не клеился, компромиссов в нашем вопросе быть не могло. Когда Дариэна собралась уходить, она на прощание обратилась к нашему благоразумию и советовала не спешить. Когда она ушла, я повернулась к Корвейну:

— Ты ничего не хочешь мне сказать? Твоя мама кое-что мне сообщила интересное…

Маг отшутился:

— Моя мама такая выдумщица, у неё много интересного в запасе.

Заметив мой хмурый взгляд, Корвейн стал серьезным:

— Рони, всему свое время. Мне нужно решить несколько проблем, а потом мы поговорим.

Следующий месяц стал для меня очередной проверкой на прочность. Я все-таки вернулась в Торон и больше всех этому радовалась Саами. С новой соседкой по комнате у полукровки не заладились отношения: Бри никак не реагировала на подначки Саами. Так что мое возращение стало для нее просто глотком свежего воздуха.

Времени до начала сессии оставалось все меньше, а мы с Саами так еще и не закончили писать свой талмуд о лжедраконах. Информации у нас было немного, но мы постарались выжать из себя все до крупицы. Даже упомянули о моем мысленном разговоре с лжедраконом.

О своих отношениях с принцем Саами говорить не хотела. Хотя регулярно получала посылки с императорским вензелем. В посылках были то лучшие шоколадные конфеты, то букет цветов с капельками росы на лепестках. Это было так мило. Но Саами была весьма сдержанна в проявлениях чувств. После истории с Ольгердом она не доверяла мужчинам вообще, а тут принц! Есть от чего быть недоверчивой.

Когда же я спросила её об участии в заговоре, то узнала много чего интересного о самой полукровке.

— Хансон — это мой дед, который так и не признал меня. Я хотела, чтобы мною гордились, меня ценили… Я догадывалась, что меня просто он использует, но искала в этом свои плюсы. Если все получилось бы, Хансон признал меня и у нас с Ольгердом не было бы причин тянуть со свадьбой. Теперь-то понятно, что и Хансон и Ольгерд только обещали, а тогда я хотела им верить.

После заключения мира с Аргоном надобность в боевых магов у Института отпала. Корвейн отправился в столицу решать свои проблемы. Мы виделись с ним только по выходным, когда он приезжал в Торон. Ректор, наконец, разрешил студентам покидать студгородок и мы с Корвейном этим нагло пользовались. Он забирал меня на пару дней и мы проводили все выходные в Тороне.

О том, что происходит в семье мага, мы не говорили. Но по глубокой морщинке, залегшей между бровями Корвейна, я понимала, что радоваться нечему. Каждая встреча для меня была словно последней. Я ждала, что вот сейчас он мне скажет о невозможности совместного будущего. Было больно думать об этом, но я морально готовила себя именно к этому. Вот отец Саами не смог противостоять напору семьи, и Корвейн может сломаться. Наверное, я бы простила его. Потому что сама в свое время не смогла противостоять отцу. Это очень больно, когда твой родной человек даже не пытается понять тебя.

Когда до экзаменов осталась пара дней, мой магический кристалл, который теперь всегда стоял возле зеркала на тумбочке засветился ярким светом, оповещая о вызове. Я коснулась кристалла брелком, который Саами для меня зарядила магией, и приняла вызов. В зеркале я увидела маму и Лани. Мама выглядела растерянной и даже немного испуганной, а Лани счастливо улыбалась. Сердце пропустило один удар, когда я услышала голос мамы:

— Рони, девочка моя, как же ты повзрослела…

Как и было обещано, после окончания экзаменов, состоялась церемония награждения лучших студентов по результатам семестра. Приехал Император и Главный Целитель Империи.

Саами в числе лучших студентов получила памятный подарок из рук Императора. Их взгляды на какое-то мгновение встретились, и я заметила, как на щеках полукровки проступил румянец. Император не может не знать о чувствах своего сына, раз уж о них знает весь высший свет.

После церемонии, когда большинство студентов собирались покинуть стены Института на каникулы, меня вызвали в административный корпус. В груди тревожно заныло. Я в мыслях уже была дома, с мамой…

В административном корпусе меня провели в один из кабинетов первого этажа. В кабинете находился Сафран Наимэ, который с преувеличенным интересом рассматривал висевшую на стене картину.

— Вы меня вызывали, господин Наимэ?

— Проходи, Шарони. Ты должно быть, удивлена?

Я кивнула и присела в предложенное мне кресло. Сафран разместился напротив.

— Шарони, я понимаю, насколько мое вмешательство тебе покажется странным и даже неуместным… Весь высший свет обсуждает твои отношения с Корвейном Аранжайн. Вы, разумеется, оба взрослые люди и сами способны решить свои проблемы, может и не сразу… Но я хотел бы помочь…

Я действительно не понимала, с какой стати Сафран участвует в моей судьбе? Это ведь не от нечего делать? За этим определенно что-то стоит…

— Шарони, я все объясню. Много лет назад, когда я был еще молод, по служебным обстоятельствам я приехал в Дижон. Я был уже женат, но встретил в Дижоне одну молодую женщину и потерял голову. Она тоже была замужем и у нас, разумеется, не могло быть будущего. Но мы оба поддались чувствам и не устояли перед соблазном. Потом я вернулся в столицу и, постепенно, жизнь закрутила меня, а чувства к той женщине остались светлым пятном в воспоминаниях. Имя той женщины Малия Бришале…

Я вздрогнула. Малия Бришале?!

— Тебе, Шарони, конечно же, известно это имя, не так ли? Ты — внучка Мали. А после некоторых анализов, которые я взял у твоей мамы, выяснилось, что и моя внучка тоже. Энни Ирги, твоя мама, моя дочь. Отсюда у неё и чувствительность к ментальной магии.

Я пораженно смотрела на Сафрана. Как это может быть? Интересно, а сама-то Мали знала от кого родила ребенка?

— Я не знал о том, что у меня в Дижоне растет дочь. Только когда ты упомянула девичью фамилию Энни, я сопоставил некоторые факты и…

— А… мама знает?

— Еще нет. Но я думаю, ей стоит знать об этом. А теперь я вернусь к тому, с чего начал. Насколько у вас серьезные отношения с Корвейном?

— Серьезные. На каникулах мы планировали объявить о помолвке…

— Я знаю, что в семье Аранжайн не одобряют решение Корвейна. И я могу помочь, если ты не будешь против.

— Но каким образом?

— Есть несколько вариантов. Один из них — официально признать тебя Наимэ. Ты могла бы взять двойную фамилию Ирги — Наимэ. Все равно после свадьбы станешь Аранжайн.

Мне эта идея как-то не понравилась. Думаю и Корвейн будет против… А уж про отца я вообще молчу.

— Господин Сафран, это очень непростое решение. Я не могу вот так взять и решить и за маму, и за Корвейна… Мне нужно подумать.