Когда проснется Марс

День 304

Луций Цецилий Авианий Марс проснулся.

Голова болела, словно ее прострочили от затылка к вискам. Во рту пересохло так, что язык не ворочался, в ушах стоял мерзкий писк. А за болью и писком мелькали обрывки прошлого вечера. Музыка в баре. Стопки какой-то местной гадости, которую поджигали, прежде чем выпить. Соль на губах, запахи мускуса и табака. Ноги, сильно обхватившие его талию. Горячая кожа под ладонями – гладкая, цвета карамели.

Луций потянулся к соседней подушке, но рука легла на прохладную ткань.

Ушла, причем давно.

Он приподнялся на локтях и огляделся. Вещей Бритвы в комнате не было; на полу валялись только его собственные штаны. Чуть дальше лежала рубашка – форменная, синего цвета, с нашивками и засохшими пятнами крови. Презервативы, скомканные салфетки. Ну и бардак.

С трудом поднявшись, Луций прошел в ванную и забрался в душ. Прохладная вода забарабанила по лицу и плечам, принося хоть какое-то облегчение. Мысли плыли, как дохлые амебы: что-то об имманес, сбежавшей на орбиту, об Аларихе без головы. О баночке «гелиоса», которая полетела с обрыва в море. О ней Луций жалел особенно.

Помывшись и кое-как замазав медгелем рану на макушке, он оделся и вывалился в густую курортную жару. По шоссе у мотеля летали кабриолеты туристов и самодельные аэроциклы местных жителей. За дорогой и полосой листвы виднелась песчаная коса, обнимавшая море. Искусственный песок, искусственное море. Отец любил сорить деньгами в таких местах.

– Эй! Ты здесь? – крикнул Луций, постучавшись в номер Бритвы этажом ниже. Глухо, ни ответа, ни привета. Он приложил ладонь к экрану блокировки, и дверь открылась.

Номер был пуст. Кровать не расстелена, пакетики с санитарным гелем не тронуты. Значит, уехала. Может, жалела о том, что произошло ночью? Сам-то Луций не жалел ни капли, но, похоже, значения это уже не имело.

Он только собрался уходить, как заметил блеск на полу у окна. Прошел бы мимо, не упади солнечный свет под определенным углом. Луций присел рядом и тронул ворс напольного покрытия. Осколки пластика, похоже, от коммуникатора. Кто-то растоптал его – прозрачная крошка лежала ровным слоем.

Коммуникатор? Зачем он Бритве? Стоит предупредить ее, чтобы не таскала с собой лишние трубки. Никаких средств связи, кроме некса, – так говорится в Уставе.

Также Устав запрещает спать с коллегами, но об этом Луций предпочел не вспоминать.

Уже из профессионального любопытства он отодрал крышку мусорного бачка и заглянул в пластиковое брюхо. Ничего, только сменный пакет. Под кроватью тоже пусто. Видимо, Бритва забрала коммуникатор и выбросила в другом месте – если он вообще принадлежал ей.

Луций попытался вызвать ее по нексу, но связи не было. Бритва отключила служебную линию.

Как интересно.

– А давно она уехала? – спросил он у дежурного в лобби на первом этаже.

Дежурный промокнул лоб и щеки бумажным платком. Он буквально плавился за стойкой – стекал с кресла вместе с потом. Духота и правда стояла дикая. Кондиционер не работал, если вообще имелся в этом клоповнике.

– Кто?

– Моя напарница, – процедил Луций. – Три-Два-Шесть.

Дежурный что-то набрал в блокноте, лениво постукивая пальцами по экрану. Сверив найденное, хмыкнул.

– Она не вернула ключ. Если ее нет в номере, то с вас двести денариев.

Луций поднял глаза к потолку, чувствуя, как чешутся кулаки. Казалось, вены под кожей сплелись узлами и раздулись от крови…

Выдох, вдох.

«Спокойно. У тебя просто ломка, Луций. Пройдет».

Аренда машины стоила еще двести. Он бы ни за что не поехал на колымаге, которую ему дали, но, как оказалось, служебный челнок отозвали на срочное задание. Ждать два дня до его возвращения Луций не стал, хоть аренда и ударила по кошельку.

А спустя пару часов и десяток выкуренных сигарет в колымаге закончилось топливо.

Машина чихнула и упала на брюхо прямо посреди шоссе. Выжженная трава слева, выжженная трава справа, ни души вокруг. Ни намека на заправку, мотель или хоть чего-нибудь, где могли находиться люди. Выбравшись из салона, Луций с чувством пнул металлопластиковый бок. Чтоб она взорвалась, колымага…

Стрекотали пустынные цикады, горячий ветер иссушал лицо. Пить хотелось все больше. Через полчаса на горизонте заклубилась пыль, и Луций вышел прямо на середину дороги, раскинув руки.

Форменная рубашка и клеймо на запястье сделали свое дело, – парочке в синей «кассиопее» ничего не оставалось, как остановиться и отлить Луцию немного топлива. Кое-как он добрался до заправки на границе курортной зоны и Первой курии. Не заправка – одно название, кассовый терминал и пара колонок, которые торчали посреди пустоши, как прыщ на заднице. Других машин не было, у дальнего автомата копался марсианин в рыжей спецовке, тяжелый и неповоротливый, как бочка с горючим. Остальные работники как в Тартар провалились.

Немного подождав, Луций посигналил. Марсианин даже не обернулся. Он что-то открутил, отбросил шланг в сторону, вытащил цилиндр с отработанным топливом. Днище бака звякнуло по асфальту.

Луций был один на клятой заправке, а этот мешок не мог пошевелиться и подойти к его машине?!

– Эй ты! – Он высунулся из окна и одернул рукав, показав клеймо с орлом. – Если не поторопишься, я тебя в Управление отвезу, понял? За отказ в помощи представителю его императорской светлости.

Марсианин развернулся, – покатый лоб, близко посаженные глазки, ничего не выражающее лицо, – окинул взглядом Луция и его руку. Соображал туго, но все же подошел к колонке, что-то неторопливо набрал на сенсорном экране и снял рукав с крючка.

Ну так-то лучше. Так-то…

Из рукава выстрелила струя, прямо на капот Луциевой машины. По лобовому стеклу расплылось темно-зеленое пятно, а включившиеся дворники быстро его размазали.

– Ты что делаешь, говнюк?!

Отстегнувшись, Луций выскочил из машины. Хлопнул себя по бедру, но кобура была пуста. Правильно, распылитель остался в космопорту…

Вонючая струя облила его с головы до ног. Марсианин медленно поднял вторую руку и чиркнул зажигалкой.

– Свободу номерам! – прогудел он.

Твою же…

Луций еле успел отпрыгнуть. Его машина взлетела на воздух, разметав турбины в стороны. Вслед за ней полыхнула и бахнула колонка. А марсианин продолжал ходить и меланхолично поливать заправку из шланга, пока сам не занялся огнем. Так и повалился, как живой факел.

Гребаный шизик.

Сигареты оказались сухими, и Луций чуть не закурил. Вовремя вспомнил, что весь пропитан горючей смесью, смял пачку и зло отбросил ее прочь. Куда уж хуже…

Ухо тонко кольнуло током. Луций защипнул переносицу, сделал медленный вдох, потом выдох, и тронул кнопку некса на мочке.

– Декурион Луций Цецилий.

«Код 304, общая мобилизация, – безразлично ответил электронный голос автоматического оповещения. – Сбор в ближайшем к вам Управлении».

Луций оборвал связь.

Триста четыре. Военное положение по всем куриям.

Что-то новое.

До Первой его подвез бронированный фургон центурии Эоса. Луция соединили с ними по нексу, он сообщил свои координаты и уже через полчаса прел в душном фургоне в окружении десяти вооруженных до зубов легионеров.

Они тоже направлялись в Первую по коду 304. Сами еще не поняли, в чем дело, потому объяснить толком ничего не могли. Какая-то стрельба на улицах, вот единственное, что они знали. Оружие Луцию выдали, – табельный «пиллум», пукалка, а не пистолет. Лишних экзокостюмов у них не было, и пришлось изнывать на жаре, пока остальные дышали через маски, встроенные в шлемы.

Первая курия вымерла. Улица, по которой они ехали, была безлюдна, окна в магазинах выбиты, машины брошены открытыми. Некоторые проулки перекрыты служебными машинами и силовыми заграждениями. Легионеры напряженно всматривались в окошки, хакер что-то строчил в панели и сдавленно матерился – видеонаблюдение не работало. Нигде.

Луций ему не верил. Такого просто не могло быть, скорее, у кого-то руки росли не из того места. Нужно запросить рабочие коды доступа у центуриона и все, делов-то. И он в упор не видел никакой стрельбы.

Пока фургон не взорвали.

Мир заревел огнем, перевернулся раз, второй. Машина упала на крышу. Дым застил глаза, ремни впились в грудь и живот. Луций отстегнулся, выполз следом за всеми из кузова и перебежал в холл магазина с одеждой, где уже засели бойцы из Управления Первой.

Заряд «гидры» просвистел совсем близко, Луций едва успел спрятаться за угол. На стене расползлась и задымилась кислотная клякса. Перемигивались индикаторы распылителей и нейтрализаторов в руках легионеров отряда быстрого реагирования. Рядом гудели готовые к отправке дроны. Они висели в воздухе стальными пчелами, под гладкими животами горели сопла. Поодаль к стене привалился легионер.

Уже мертвый, судя по выжженной груди и натекшей луже крови.

Декурион, судя по двум красным полосам на шлеме.

Воздух дрогнул. С потолка посыпалась крошка лепнины, припорошила плечи Луция и темно-синие экзокостюмы легионеров. Закуток перехода между залами, в котором они теснились, заволокло дымом. На улице жужжали выстрелы, доносились выкрики на языке марсиан.

Совсем как на Иридии десять лет назад. Смрад, выстрелы и безумие. Бессмысленная пальба по своим. Некс разрывался позывными и приказами – Луций оказался автоматически подключен к сети Первого Управления. Бритва на вызовы не отвечала.

– Кто? – крикнул Луций, перекрывая гул дронов.

Легионер обернулся. Его лицо было измазано кровью, глаза за забралом шлема лихорадочно блестели. Он что-то проорал в ответ, но близкий взрыв перекрыл голос. Луций разобрал только «Ы».

– Что?!

– «Псы»!

Легионер подал сигнал. Дроны взлетели, активизировали встроенное оружие и с ускорением стартовали за угол.

– С утра началось! Крысы тоннельные…

– Сколько?

– Спроси чего полегче. Десятки, сотни. Отрубили наблюдение по всему уровню.

Луций поморщился. Значит, хакеру в фургоне не показалось, и зачищать предстояло вслепую, лишь с помощью ограниченного количества дронов-наблюдателей. Не слишком здорово.

Снаружи что-то грохнуло. Мимо пролетела половина стального корпуса дрона и смялась о стену, влепившись ровно в центр кислотного пятна. Она срикошетила к ногам Луция и, кружась, остановилась.

Следом из-за угла выкатилась граната. Луций оттолкнул стоящего рядом легионера и сам бросился в укрытие. На что-то упал. Точнее, на кого-то – под ним лицом вниз лежало тело. Блок питания костюма взорван, голова оторвана вместе со шлемом. Все еще оглохший от взрыва, Луций выхватил «пиллум», быстро выглянул из укрытия и прострелил подбежавшему марсианину голову.

Где, рвать их за яйца, командный состав? Где нюхачи и воздушная техника? Бред какой-то.

Отстреляв всю батарею, Луций отбросил пукалку прочь и вжал кнопку некса на ухе. При коде 304 его должны были подключить к ближайшей центурии.

– Вызывает Луций Цецилий, декурион Управления Четвертой. Меня слышно?

Тишина.

– Вызывает Лу…

Фон изменился, теперь доносилась глухая стрельба, бахнула граната.

«Центурион Клавдий Намациан. Рядом с вами блокирована Шестая декурия, пересечение Апулиева проспекта и Тринадцатой улицы. Задание понятно?»

Более чем, мать его. Более чем.

Луций облизнул губы, часто дыша. Желая перестрелять «Псов», чтобы кишки по стенам… И как пробраться к пересечению проспекта и Тринадцатой? Где это вообще?

Ладно. Все по очереди.

– Оружие дай! – рявкнул он сидящему рядом легионеру. – Нормальное оружие и костюм!

Управление гневом

Луций потерял в Первой курии полторы недели. Целых полторы недели вместе с другими назначенными бедолагами отстреливал «псов», разыскивал зарегистрированных патрициев и доставлял их в убежища. Задерживал «нюхачей» легиона, которые как с катушек сорвались – отключили систему наблюдения, взорвали взлетные площадки на базах.

Как они могли участвовать в беспорядках? Чипированные номера Управления проходили проверку каждый месяц. Друзья, родственники, иные контакты – учитывалось все. Одного система могла проглядеть, но чтобы сразу всех? Невозможно.

Откуда-то появились бывшие крио. Многих не видели на поверхности десятки лет, что в принципе было невозможно. Нельзя разом спрятать тысячу человек, когда канализацию сканируют каждую пару недель. Для этого они должны быть мертвыми и не испускать тепло.

Однако так обстояли дела.

Пару дней Луций с двумя декуриями осаждал склады на окраине курии. «Псы» с нюхачами перетащили туда оружие (в том числе и табельные распылители из Управления), забаррикадировались и держали оборону не хуже повстанцев с плато Иридия. Подорвать их с воздуха хотелось, но никак не получалось – часть платформы могла обвалиться уровнем ниже, на виллы и жилые колонны. На жилые колонны Сенат чихать хотел, а вот за сенатские виллы легионеров бы выгнали без выходного пособия.

Еще дня два Луций не вылезал из канализационных тоннелей, похожих на норы иридийских червей. Глубоких, сплетенных клубком и опасных. Из-за каждого поворота так и норовила вылезти какая-нибудь вооруженная до зубов дрянь. Говно хлюпало под ногами, изредка в нем проплывали вздувшиеся тела – лицом вниз, будто пытаясь что-то разглядеть на дне стока. Одежда колыхалась плавниками, волосы цеплялись за сапоги легионеров. Опознанием трупов никто не занимался, времени не было.

Как Луций и предполагал, в нижних тоннелях нашлись пустые криокапсулы. Совсем как во время зачистки у Алариха. Скорее всего, оттуда крио и вылезли. Срок последних заморозок колебался от полутора до пяти лет – значит, готовились к бунту давно. Серийные номера легионеры не переписывали и на поверхность капсулы не поднимали.

Времени не было.

На розыск и перепись гражданских Луций потратил несколько следующих дней. Декуриона-сменщика у него не было, решать приходилось самому. Командного состава не хватало – центурионов и декурионов убивали первыми, в самом начале бунта. Их отстреливали из винтовок с оптическим прицелом. Взрывали в личных авто. Вспарывали горло от уха до уха прямо в коридорах Управления. Отличный план, Луций сразу понял. Обездвижить и без того неповоротливую военную машину. Ввести легион в смятение.

В общем, пришлось туго. Луций перевернул всё, от верхнего уровня до канализации. Спал по четыре часа в сутки, видел только пыль, огни дронов, вспышки дальних выстрелов и тела. Номера, легионеры, патриции лежали в стекле и мусоре на улицах, плавали в стоках тоннелей, смотрели пустыми глазами, неестественно вывернув головы в собственных домах, среди разбросанных вещей и битой посуды. Некоторые закрывали лица руками, словно это могло помочь. На стенах сохли кровь и мозги – грязный рисунок войны.

Больницы работали в экстренном режиме. В канализациях центральных курий шла зачистка. Один нюхач взорвал себя в приемной Управления Второй. В другой курии захватили оружейную. На уровнях расцвели мародерство и беспорядки. Отличить «псов» от обычных номеров уже никто не мог, как и держать кого-то в переполненных крио-отделах, и легион просто палил по всем без разбора. По «псам», по гражданским, по своим.

Все это бесило. Верх непрофессионализма, настоящий хаос.

И где-то в этом хаосе потерялась Бритва.

Луций регулярно просматривал файлы задержанных и убитых номеров, но Бритвы среди них не было. Не было ее и в списках отметившихся в Управлении и отстраненных. Может, она успела выбраться на шоссе и застряла на подъезде к Четвертой? Или была где-то на улицах Первой.

Он стоял у окна между лестничными пролетами киберкорпуса Управления Первой, устроил перекур между просмотрами записей видеонаблюдения. Болела голова, саднила царапина на руке, полученная во вчерашней перестрелке. За стеклом мигала огнями развязка, доверху забитая машинами. Все торопились в космопорт, прочь от Земли и ее неуправляемых номеров.

«Защиту Орбитальной взломали».

Голос Тита Пуллия периодически пропадал. Опять проблемы со связью.

«За неделю до кода 304 заключенные угнали грузовой шаттл и спустились на поверхность».

Луций убрал сигарету, чтобы ненароком не подавиться. Мир сошел с ума? Что дальше? Нашествие имманес?

– Много?

«Около пятидесяти».

– Явно не тысяча.

«Не тысяча. Но среди сбежавших Х-908. Эзоп».

Луций о нем слышал. Основатель банды «Псов». Его изловили с большим трудом и с еще большим трудом отправили на орбиту.

– Как в Четвертой?

«Мы справились, можешь не торопиться. И береги голову».

Луций усмехнулся. Похоже, слухи о его приключениях в космопорту добрались и до центуриона.

Мимо гуськом прошли четверо легионеров. Они тащили старую установку экстренной связи, какие обычно стояли на улицах для вызова ближайшего патруля или скорой. Этой не повезло: экран панели расколот наискось, порты для подключения вырваны, в боку дыра, из которой виднелись обугленные провода. Красные, синие. Артерии и вены для информационных потоков.

– Что с Три-Два-Шесть?

«Не найдена».

– Мы можем ее отследить? По нексу, чипу. Она наверняка где-то засветилась.

«Мы уже проверяли, Луций. Последний раз была отмечена в мотеле в Эосе, больше ничего».

Тело. Луцию уже чудилось тело с выжженной грудью, лежащее где-нибудь на окраине курии. Или в канализации. Чип уничтожен, некс выдран на сувенир. Он же много раз видел такое, верно?

Он стряхнул пепел на ящик пожарной сигнализации. На красном лаке собралась приличная горка.

– Объяви ее в розыск.

«Послушай…»

Тит Пуллий умолк. Луций почти видел, как он гладит биометаллическую пластину на своем лице: двумя пальцами обводит окуляр и спускается к стыку челюстного имплантата. Всегда так делал, когда что-то сильно его беспокоило.

«Может, она сама не хочет, чтобы ее нашли? Ты не думал об этом?»

– Ты же не хочешь сказать…

«Во всех куриях проблемы с нюхачами. Семьдесят процентов убиты или бежали. Сенат выпустил указ причислить пропавших без вести к неблагонадежным. Это все, что я хочу сказать».

Арест, допрос и крио, вот что это значит.

Луций прислонился затылком к стеклу. Холод обжег кожу.

Без вариантов – если верить фактам и здравому смыслу. Не нужно ее искать. Да и что делать, если она найдется? Приказ есть приказ, придется сдать ее в крио. Но все же… Все же…

– Сколько у меня времени? – Луций выдохнул дым через ноздри. – Хочу к отцу заехать.

Ни к какому отцу он не собирался, и Тит Пуллий прекрасно это знал. Но он должен понять, он же всегда относился к Бритве не так, как к другим номерам.

По крайней мере, Луцию так казалось.

«Дня три. Неделя, если что-то случилось. Обращайся, если потребуется помощь».

– Обязательно.

Луций размазал окурок по крышке ящика, тронул мочку уха, сменив канал связи. Сбежал по лестнице, запрыгнул в лифт и нажал знак подземного уровня.

«Да», – центурион Управления Первой был привычно неприветлив. Голос холодный и стальной, как кабина, в которой ехал Луций.

– Луций Цецилий. Меня вызывают в Четвертую, срочно. – Он на миг зажмурился. Вранье, какое же вранье. Докатился… – Вынужден покинуть курию.

«Принято. Покинуть курию разрешаю».

Луций уставился на смутное отражение в стальной глади. Глаза казались черными впадинами. Он будто смотрел на себя с другой стороны реальности.

Он знал, с чего начать поиск. Но впервые не знал, что сделает, когда найдет искомое.

Пусто, темно. Спертый воздух. Кухонный модуль выключен.

Дома Бритва не появлялась.

В стенном шкафу Луций нашел два черных костюма для аэроцикла, пару маек, штаны с встроенными наколенниками, нетронутую после химчистки форму с ровным слоем пыли на плечах и… Он нахмурился, вытащил вешалку на свет.

И платье в пол. Из тягучей серебристой ткани, на бретельках. С магазинной биркой.

Неожиданно.

Но за платьем вполне ожидаемо таился сейф с оружием. Луций ввел код, общий для всего командного состава центурии, и замок щелкнул. С внутренней стороны дверцы высветился перечень содержимого, всего, что было зарегистрировано на номер Три-Два-Шесть: распылитель, спица, нейтрализатор, сборный короткоствольный «цицеро», три запасные батареи и нож. Внизу отметка службы контроля, охраны и конвоирования – последняя проверка месяц назад. Распылителя и нейтрализатора не хватало. Распылитель Бритва брала с собой в Эос, Луций его помнил. А вот куда делся нейтрализатор? Может, тоже увезла?

Или захватила перед тем, как сбежать.

В ящиках нижнего отделения внавалку лежало белье, коробка с какими-то женскими примочками, тюбик бальзама для губ, использованные разменные карты, упаковка сменной пластины для имплантата. В углу комнаты гантели и свернутый коврик. На столе пакет с протухшей соевой лапшой и ключи от аэроцикла. Хозяйка из Бритвы явно была неважной. На койке остался отпечаток ее тела; покрывало смято, словно на нем лежали. Лицом к стене, поджав ноги. Так, как она лежала перед поездкой в Эос.

Вид из окна закрывала стена соседнего здания. Черная, со следами старой рекламы: видны остатки нарисованной руки, в пальцах дымится сигарета. В щели между домами блестел и жужжал вечерний проспект. Мигали красные бусы разделительных линий. Снаружи было шумно, а на этаже общежития – тихо, как вакууме. Большинство номеров поувольняли или разогнали, и Управление будто лишилось ног. Голова работала, но таскать эту голову было некому.

Вызов некса заставил Луция вздрогнуть. Он тронул мочку уха.

– Луций Цецилий.

«Декурион, ничего».

На связи был Юлий Ветурий, новичок из его декурии, спец по чипам и денежным потокам. Как всегда неприветливый и настороженный – родственная душа.

– Уверен?

«Не был бы уверен, не звонил бы. Декурион», – добавил он, чуть подумав. Позволил себе чуть больше, чем диктовал Устав, но на этот раз Луций не стал делать замечание. Сам попросил Юлия об одолжении, и хорошо, что тот согласился. Юлий Луция уважал, но не слишком любил. Впрочем, как и все легионеры Управления Четвертой.

«Еще что-то, декурион?»

– Нет, спасибо.

Луций отключил некс и сел на подоконник.

Куда теперь?

Он снова осмотрел комнату. Задержался на оружии в сейфе. Прикинув все за и против, глянул в зеркало и потер щетину. Хорошо, что забыл побриться.

Луций одернул рукава куртки и натянул перчатки, спрятав наградной браслет и орла на запястье. Собрал «цицеро» из сейфа, предварительно продув широкий ствол. Сунул за пояс на спине. Он не любил эти пушечки: слишком мощные для своего размера, с сильной отдачей и неудобной рукоятью. Бессмысленные, как карманный огнемет. К тому же, у них частенько заедала блокировка: могла не выстрелить в нужный момент или, наоборот, стрельнуть в кобуре. От такой перспективы даже задница холодела, чувствовала направленное на нее дуло. Но не со спицей же идти…

Эхо шагов металось по этажу призрачной дробью. Освещение выключено, не видно ни души. Дверь в помывочную в конце коридора выбита, во тьме звонко капало. Луций заложил руку за спину, поближе к рукояти «цицеро», и постучал в ближайшую комнату.

В итоге он сумел поговорить лишь с двумя соседями. Остальных не было дома, или же они просто не желали отпирать.

– Не видел, – пожал плечами седой номер из комнаты напротив. – Давно не появлялась.

– Не знаю такой, – скривилась нюхач в конце коридора. На ее лице цвел густой синяк, пары зубов не хватало. – Я здесь редко бываю, декурион.

Глухо, тупик. Даже если они действительно что-то знали, то вряд ли желали сотрудничать после того, как Сенат спустил на них всех собак. Луций их не осуждал, но очень хотел добыть нужную информацию. Даже кулаками, если потребуется.

Спустившись на парковку, он вынул из кармана ключ – тот самый, со стола Бритвы – и нажал кнопку на брелоке. Где-то за колоннами зарычал мотор, по бетону и припаркованным авто скользнули рыжие отсветы.

Луций застегнул куртку, вытянул капюшон из воротника. Хлопнул по манжетам, и рукава загрубели, превратившись в броню.

Давно он не ездил на аэроцикле.

– Мне нужен Красавчик, – сказал Луций во втором тоннеле.

Зазывала еле умещался за столом. Под толстыми пальцами мигала встроенная панель. На ее экране лупили друг друга темнокожие бойцы – своего рода реклама, прямая трансляция с Арены.

– Не по адресу. Педики в Четвертом, – он смерил Луция выцветшим взглядом.

Вот же…

– Это прозвище. Красавчик.

Зазывала устало скривился.

– Слышь, крашу-ногти, я ваще не в курсах, кого и как вы там в вашем курятнике зовете, понял? – Он махнул в сторону шлюза, рядом с которым маялись вооруженные номера. – Идешь, нет?

Рука едва не скользнула за спину, к рукояти «цицеро».

Грязная тоннельная крыса.

Луций коротко выдохнул, привычно сбрасывая гнев. Кивнул и положил на стол разменную карту с двумя сотнями денариев – членский взнос и билет в одном флаконе. Зазывала подгреб карту к себе, проверил ее на сканере и ткнул в экран разблокировки. Шлюз открылся, за ним тянулся тоннель с редкими точками ламп. Никаких опознавательных знаков, только граффити на стенах.

Луций завел аэроцикл и полетел по скату. В ушах заложило, влажный холодный воздух ударил в лицо. Пахло плесенью, на стенах зеленели потеки, в свете фар поблескивали лужи. Видимо, тоннель пролегал под главными стоками канализации. Он вел все ниже, пока не впал в анфиладу помещений – заброшенный распределительный уровень, судя по сломанным и устаревшим системам управления у стен.

Поверх старых щитов висели панели букмекерских автоматов. Рядом с ними толпились номера: совали разменные карты в слоты, подставляли чипы на запястьях под сканеры. По коже бежал луч, и на сенсорном экране возникала сумма к списанию с личного счета. Развертывался список: ставки на количество раундов, на победителя, на нокаут или победу решением судей. Выше сменялись лица бойцов. Их тоже выбирали. Бойцы, получившие наибольшее количество голосов и ставок допускались к рингу. Умное исключение темных лошадок и возможных джекпотов.

Поодаль выстреливали цветом и звуком игровые панели.

Какая нора.

Вонь, жар, духота навалились разом. Куртка и рубашка приклеились к спине влажным компрессом. Тонко пищало в ушах, и «гелиоса» хотелось так, что язык прилип к небу.

Поэтому первым делом Луций выпил. Дрянь в стопке была желтая, с привкусом машинного масла, – видимо, автомат цедил напитки через собственные фильтры, – но этот привкус немного отвлекал.

Выбросив пластиковый стаканчик, Луций огляделся. Нужные ему агенты разгуливали по залам. Отличить их от посетителей было легко: все они вещали в карманные громкоговорители. Воздух у закругленных сводов раскалывался от разноголосого бубнежа, а голова шла кругом.

– Ставим на Дуплекс!

– Шесть-Два, лучший боец сезона! Не прогадаете!

– Эфра! Эфра! Двукратная чемпионка Сатурналий!

Луций долго не мог понять, откуда берутся синяки на лице Бритвы. Думал на дилера, заемщика, дружка с дрянным характером. Но однажды заметил размытые чернила на запястье – остатки печати, которую ставили на Арене вместо пропуска – и все понял. Вполне в ее характере: делать больно другому, чтобы заглушить свою боль. И у нее наверняка имелся агент, как у любого бойца. Но Луций не рассчитал, что на Арене Четвертой курии агентов окажется слишком много.

Столько народа, и ни одного красавчика.

Луций пробился к одному из автоматов и пролистал каталог игроков. Бритвы среди них не было – или же он просто не знал, куда смотреть. Со всех сторон напирали желающие сделать ставку, больно давили под ребра локтями, навалились так, что стало тяжело дышать. Луций потеснился, и его охотно выдавили из скопления тел.

Глотнув воздуха и одернув куртку, он огляделся.

Оставался один вариант.

Он шагнул к первому попавшемуся агенту – здоровяку в желтой спецовке, какую носили разнорабочие. Тот брезгливо глянул из-под сальной челки и отвел руку с громкоговорителем от рта, только увидев полосатую разменную карту на сотню денариев.

Про Красавчика Луций решил больше не спрашивать.

– Хочу поставить на Три-Два-Шесть, – проорал он. Говорить тихо в зале было возможно, но абсолютно бесполезно. – Когда она будет?

Никакой реакции. Луций словно изъяснялся на иностранном языке.

– Бритва, – попробовал он.

На этот раз агент поднял брови и кивнул. Впрочем, радости на его лице не прибавилось.

– Не сегодня.

Луций еле удержался, чтобы не ухватить его за грудки и вытрясти информацию. Прострелить колено. Вытащить на поверхность и сбить спесь в предкрио.

Выдох. Вдох.

Сейчас бы пригодился «гелиос».

– А когда?

– Не знаю, давно не видел.

Агент пожал плечами. Отвернулся, снова приложил коробок громкоговорителя к губам, но осекся – Луций ухватил его за плечо.

– У кого можно узнать?

Поморщившись, агент стряхнул его руку.

– Спроси у Пси. – Он кивнул на тощего номера в углу зала. – Вроде он с ней работал.

Тощий Пси мгновенно почувствовал на себе взгляды. Обернулся и вскинулся, прикидывая, бежать или нет. Глаза опасливо заблестели, крылья тонкого и длинного носа раздулись, как у коня на фронтоне храма Юпитера.

Думал он недолго: сунул громкоговоритель в карман широких штанов и припустил прочь, к стоянке. Луций бросился следом, высматривая рыжеватый затылок. Распихал в стороны пару номеров, некстати вылезших под его ноги. Нырнул в шлюз, оттолкнулся от стены и свернул на девяносто градусов, к стоянке.

– Стой! – Он ухватил Пси за локоть и увернулся от кулака. – Да стой же! Я поговорить!

Кулак просвистел снова. Ничего не оставалось, как врезать в ответ, с локтя в челюсть. Пси отлетел к запаркованным аэроциклам и повалился на них, неуклюже раскинув руки. Пара байков завалилась набок, кровь из носа залила майку.

Неподалеку припарковалась прогнившая тачка. Из нее вылезла компания номеров в куртках с символами банды, намалеванными на спинах. Луций насторожился, но они прошли мимо, даже не глянули на распластанного по байкам Пси.

Каждый сам за себя. Закон тоннелей.

– Красавчик?

Пси вздрогнул.

– Я просто поговорить, – повторил Луций, когда номера скрылись за рядами машин. – Бритву ищу.

Пси подобрался, сполз с аэроциклов на заплеванный бетон.

– А я тут при чем?

– Ты с ней работал. Бритва. Три-Два-Шесть.

Пси сморкнулся, вытер нос, размазав кровь по ладони и татуированным пальцам. Угрюмо глянул на Луция снизу вверх.

– Не знаю такую.

Зато Луций знал таких, как Пси. Врут часто, раскалываются быстро, – стоит лишь поднажать.

Он присел на корточки, оказавшись с парнем лицом к лицу. Вынул «цицеро» и положил его на колено.

– Прострелю пузо, если не заговоришь. Понял?

Пси содрогнулся, увидев направленное на него дуло. Ухватил одной рукой себя за локоть, будто вдруг озяб, и молча кивнул.

Луций улыбнулся. Вот и чудно.

– Давно ее видел?

– Где-то месяц назад.

– Где? Что делала?

– Здесь, на Арене. Дралась. Не дотянула два раунда и сбежала, как ошпаренная.

Дралась на Арене. Три нарушенных статьи Устава. Луций еле сдержался, чтобы не ругнуться.

– Я больше с ней не работаю, так ей и передай, если увидишь, – добавил Пси.

– Она говорила, что собирается делать? Куда-то уехать, может, договаривалась с кем-нибудь?

На все из перечисленного Пси лишь мотал головой. Кивнул лишь на запястья Луция, скрытые манжетами рубашки.

– Напарник ее, что ли?

Луций вскинул брови. Интересно, это Бритва рассказала, что служит в легионе, или Пси сам догадался?

Четыре нарушенных статьи.

Он выдохнул, потер лоб. Не хотел задавать следующий вопрос. Не хотел слышать ответ.

– Ты видел ее с «Псами»?

Пси чуть усмехнулся, но улыбка быстро свернулась, когда Луций приподнял «цицеро».

– Не знаю, не могу сказать.

– Можешь, и еще как.

В груди клокотало от злости. На себя? На Бритву? На глупого агента под дулом пистолета? Луций чуть вдавил кнопку, и «цицеро» недовольно заурчал. Что он мог натворить с близкого расстояния – страшно было подумать.

– Выбирай, плечо или живот?

Пси побледнел. Взгляд метнулся по стоянке, словно их могли подслушать.

– Она тусовалась с ними раньше.

Луция словно ударили под дых.

– Раньше – когда? Где?

– Здесь, на Арене. Года три назад. Была у них типа за свою.

Восемь нарушенных статей Устава и две – закона Римской Империи.

«Во имя Юпитера, чем ты думала?»

Луций встал, снова потер лоб. Тот неистово чесался от пота и напряжения.

Лучше не искать ее. Он узнал достаточно, чтобы сделать выводы. Но очень хотелось заглянуть ей в глаза и спросить лично. Вытащить из норы, куда она забилась, и расписать подробно, кого не следовало обманывать.

– С кем она была? – процедил он. Заметив, как поежился Пси, он едва не ударил его снова. – С кем?!

– Эзоп.

Главарь банды «Псов». Ясно. Все понятно.

Луций сглотнул горечь с языка.

– Еще кто? – Он ткнул дуло «цицеро» Пси в нос. Пси часто заморгал.

– Один парень, Кассий его зовут. Она все время вокруг него терлась.

– Кассий? Патриций, что ли?

Пси повел воспаленными глазами.

– Не, кликуха такая. Номера не знаю. Агент. – Он шмыгнул разбитым носом. – Из Первой приехал. Говорят, отбирает ребят для Пятнадцатой. У него там свои бои вроде.

Вот как. Луций подался вперед. Становилось интереснее.

Может, именно они помогли Бритве сбежать? Раз она крутилась с ними на Арене. Может, даже связалась с ними еще в Первой курии.

– Где искать Эзопа?

– Откуда мне знать?..

– Не ври мне!

– Я правда не знаю, мужик! Никто не знает! Говорят, в крио он. Ты сюда с Марса прилетел, что ли? Облава была, «Псы» ушли отсюда!

– А Кассий? Он же агент, наверняка где-то здесь трется.

Пси пожал плечами.

– Может, в восточных тоннелях, у рынка. Там есть еще арена.

На другом конце курии.

– Где именно?

– Да не знаю я! Где-то у рынка. Они сами по себе, понял? Мне не докладываются.

– Еще кто-нибудь?

Пси покачал головой. В его глазах затаился страх.

Он наверняка мог подкинуть еще парочку имен. Но не успел Луций прикинуть, как их можно выбить, как услышал голоса. К ним торопился уже знакомый здоровяк-агент в компании пары марсиан. Заметив Луция, он прибавил шаг, а Пси замахал руками.

А нет, все-таки не каждый сам за себя. Надо же.

Луций поднялся и зашагал прочь, попутно включив автозапуск. Сунул «цицеро» за пояс, натянул капюшон и прыгнул на аэроцикл. Тот уже гудел и мелко вибрировал, готовый к взлету.

– Они тебя размажут! – Крик Пси прилетел ему вслед. – Бритва тебя уделает!

Луций поморщился и втопил газу. Аэроцикл сорвался с места, мимо замелькали разрисованные колонны опор, тоннель загудел, отражая рев турбин.

«Бритва тебя уделает». Трижды ха.

Уже уделала.

Приметы номера и бойца Арены знает любой легионер.

Крепкие кулаки.

Шрамы по всему телу.

Угрюмая небритая рожа.

Стрижка почти под «ноль» – чтобы противник не ухватился.

Все это у Луция имелось.

Еще требовалась чистая история чипа. Небольшой вступительный взнос, спортивные ботинки, дешевые сигареты и привычка сплевывать через каждые два шага.

Это можно приобрести. Номер на шее нарисовать специальной водостойкой краской, у чипа активировать режим дублера – приятный бонус легионерской прошивки. Наградные браслеты распаять и снять, клеймо легиона замазать все той же краской, но уже телесного цвета. Некс закрыть пластиной, имитирующей дешевый имплантат. Обычно легионеры под прикрытием некс удаляли, но Луций не собирался меняться так кардинально. В конце концов, он хотел внедриться на день-другой, а не на пару лет.

Конечно, был риск, что его раскроют. Заинтересуются имплантатом или поговорят с номерами, которые видели его на стоянке. Или выяснится, что Пси никого не рекомендовал, и Луций познакомился с ним совсем не на Арене. Абсолютный блеф. И ждать помощи в таком случае было неоткуда.

Со щитом или на щите, как в старые времена.

Луций повалился на противника. Вдавил предплечье в мясистую татуированную шею, свободной рукой выбил зубы – чтобы больше не кусался. Ободранные костяшки вспыхнули болью, зубы полетели россыпью. Отлетевший осколок клюнул в щеку. Песчаная пыль колола под веками.

Хрип.

Стон.

Сопение.

Марсианин вращал глазами. Вроде подрастерял силы после двадцати минут боя. За годы службы в легионе Луций научился вырубать таких здоровяков максимально быстро и эффективно. Вымотать, нанести несколько точных ударов – лучше в область затылка, где чаще всего устанавливали нейроимплант. Или бить по живому, в болевые точки. Можно в пах. Подло, но на Арене правил не было. Главное, самому не пропустить удар.

Стальные когти впились под ребра, и Луций зашипел. Вот оно, пропустил. Теперь не отцепится. Перед глазами искры заплясали, кровь заструилась по животу.

В Тартар всех марсиан с железками вместо рук. Задушить. Задушить его, пока он не выбрался. Или…

Луций боялся даже представить, во что превратится в случае этого «или».

Он надавил на шею марсианина сильнее. Всем весом навалился на руку, врезал, вбивая в песок.

Еще раз.

И еще, до хруста. Под кулаком что-то промялось. А, может, промялся сам кулак – боль была слабая, приглушенная адреналином. Пока слабая.

Он мало что помнил потом, очнулся, только когда его оттащили. За пеленой плыли татуированные лица, щербатые ухмылки, столь же щербатые стены где-то в темной глубине. Круг рыжих прожекторов, один из которых светил прямо в лицо. Голоса звучали как за толщей воды.

– Принят! – со смехом воскликнул Кассий и хлопнул Луция по голой спине. Шлепок вышел звонкий, кожу обожгло. – Как звать?

Луций мотнул тяжелеющей головой. Его подташнивало, перед глазами плыло. Полосы на халате Кассия казались слишком яркими, кислотно-желтыми…

Снова звенело в ушах. «Гелиоса» бы для разрядки, золотую бляшку за щеку…

– Эй! – еще хлопок по спине.

– Цицеро, – пробормотал Луций, вспомнив о пистолете, который остался в стоке верхнего тоннеля. Не лучшее прозвище, но…

– Цицеро? – Кассий снова расхохотался. – Да ты грозный, я смотрю!

Избитого уволокли за ринг; ботинки прочертили кривой след в песке. Был обычный номер в поисках работы, стал кусок мяса. Не повезло ему на отборочных, напоролся на легионера. Другого он, может, и отделал бы, но не Луция, который прошел три внешнегалактические операции.

Он едва не ударил Кассия, когда тот взял его руку и поднял ее.

– Цицеро! Наш новый парень! Лютая псина!

Номера засвистели, застучали по скамьям и стенам.

– Псы! Псы!

– Кто нагнул верхние уровни?! – снова Кассий.

– Псы! Псы! – эхом разнеслось в ответ.

Луций кисло улыбнулся. Нагнули, ну как же.

Нагнут их. На следующий же день после того, как он узнает все, что ему нужно и окажется на поверхности. Лишь бы номера не надумали бить ему татуировку. Он терпеть не мог чернила на теле, и выводить их потом было сущей морокой.

Но пса Луцию колоть не стали, только вручили тюбик дешевого медгеля, а после начала следующего боя и вовсе забыли о его существовании. Вот и прекрасно.

Он присел на скамью в углу зала, рядом с такими же потными и побитыми бойцами. Намазал гелем царапины на животе, накрыл ладонями саднящее лицо. Глянул на Кассия в щель между пальцами.

Победители агента пока не интересовали. Он пил, смеялся, оценивал, чесал бородку на узком и смуглом лице. Стоял в окружении трех номеров с наколками «псов». Похоже, его парни, охрана. У каждого на бедре кобура. У двух хромированные протезы вместо рук. Свернуть шею такими можно играючи.

Плохо, очень плохо. Луций надеялся, что Кассий договаривается с каждым бойцом лично. Отводит в сторонку, обсуждает оплату. А вышло все совсем по-другому: человеческая свалка, из которой агенты выуживали более-менее подходящее. Общий поток, хаос и гам, слишком много свидетелей. И чем больше времени проходило, тем меньше оставалось шансов поговорить с Кассием по душам – отобранных бойцов уводили «псы». Что-то объясняли в закутке перед шлюзом, забирали коммуникаторы, вводили что-то в сгиб локтя. Может, жучок.

Проклятье. Что-что, а устройство слежения под кожей Луцию не было нужно.

Стоило рискнуть.

Он поднялся и двинулся к Кассию. Тот наверняка был в курсе, где скрывается Бритва, раз они были такими друзьями. Стоило сказать ему о ней. Или же не упоминать ее – кто знал, в каких они теперь отношениях? Чем еще зацепить агента, связанного с «Псами»?..

– Цицеро! Эй, Цицеро!

Кто-то хлопнул его по плечу. Вздрогнув, Луций обернулся. Ему широко улыбнулся Двадцатка – вертлявый молодой помощник Кассия. Познакомились еще до отборочных боев: Двадцатка ходил вдоль очередей желающих с блокнотом и записывал номера. На этот раз он сунул Луцию в руки стакан с кофе. Луций машинально ухватил его, и пальцы обожгло через пластик.

– Подержи, пока не остынет, – бросил Двадцатка. – Я ща.

Он сорвал с себя майку, запрыгал на месте, красуясь, провел пару ударов. Кривлялся, как клиент психиатрички у святилища Лиссы, явно под кликами. Из-под босых ног поднимались клубы песчаной пыли. К нему присоединился еще один такой же – полуголый, татуированный и пустоголовый, – и они принялись месить друг дружку. Вокруг тут же собрался народ.

Говнюки. Тощие, кривозубые, тупые.

Луций посмотрел на стакан в своей руке. С наслаждением представил, как кислотный заряд гидры прожигает Двадцатку и его спарринг-партнера, после чего оба падают на песок, корчась в судорогах. И пена, пена, зеленая пена изо рта…

– Чего хочешь? – Кассий сбил его с мысли. Он успел обернуться и теперь внимательно смотрел на Луция. Он не был глуп – глаза выдавали. А Луций всегда был плохим лжецом.

Но попытка не пытка, верно?

Луций склонился к его уху и сказал, понизив голос.

– Мне Бритва кое-что передала. Срочно. Насчет «орликов».

Звать себя и всех коллег «орликами» было противно. Но Кассий заинтересовался, а это того стоило.

– Говори.

– Не здесь.

Кассий помедлил, сжал тонкие губы. Затем перевел взгляд на стоящих рядом «псов».

– Еще раз пропустит – заканчивайте, – велел, указав на дерущихся на ринге, и поманил Луция и одного из «псов» за собой. «Пес» был вооружен.

Проклятье.

Луций швырнул стакан с кофе в угол, к остальному мусору, и двинулся следом. Они миновали рынок – анфиладу бывших технических залов, которые приспособили для торговли. Боксы были открыты с одной стороны; внутри пестрела одежда – висела слоями до самого потолка. Чернели спецкостюмы, на лотках лежали запчасти для протезов, машин и аэроциклов – бывшие в употреблении и, скорее всего, ворованные. В закопченных чанах пухла лапша. Белая, без добавок, но пахла жареным мясом. У стен звякали автоматы с выпивкой. Народа собралось много, как и в любой выходной день. Луций задрал голову. Под бетонной чашей купола кружили механические светляки с камерами вместо голов – самодельные дроны. От таких стоило держаться подальше.

Полосы халата Кассия скользили между людскими потоками ярко-желтым маяком. Луций продирался следом, чувствуя, как по спине чертит дорожки пот. Даже майку не успел натянуть, так и забыл ее у ринга. Хотя в канализации он со своими шрамами не выделялся.

Позади молчаливо топал «пес». И пока в голову не приходило ни одной дельной мысли, как от него избавиться.

За рынком они свернули в боковой тоннель. Миновали многоуровневую стоянку с магнитным подъемником. Поднялись по скату с выщерблинами в бетоне и вышли в прохладный и сумрачный тоннель уровнем выше. В стенах темнели пятна шлюзов – входы в жилые каморки. Людей почти не было, только вдалеке шумела компания номеров. Орали, делали ставки.

Кассий повел Луция в другую сторону. У третьего шлюза остановился, отсканировал руку и жестом пригласил внутрь. Луций нехотя переступил порог. Кассий вошел следом, мощные створки сомкнулись.

«Пес» остался снаружи. Этому стоило порадоваться.

По меркам тоннелей, кабинет у Кассия был неплох. Большая комната с выходом в смежное помещение: во тьме за аркой виднелась спинка дивана и мини-бар с запотевшим стеклом. Половину стены занимала телепанель, на которой целовались две марсианки. Одна гладила прозрачные синтетические груди другой, размазывая глянцево-синюю водку.

Под телепанелью стоял стол на тонких стальных ногах.

А на столе мигал индикатором распылитель. Заряжен, готов к стрельбе. В пяти шагах от Луция. В двух – от Кассия.

– Так что с Бритвой?

Луций поднял взгляд. Сделал вид, будто очень заинтересовался обстановкой, прошелся вдоль стены с полосами светильников.

– Велела передать, что будут новые зачистки, – бросил он. – На этой неделе в Десятой, потом в Одиннадцатой.

Луций оперся ладонями на стол. Совсем близко к распылителю, только руку протянуть.

– Она ж в легионе своя, ты в курсе?

Кассий не кивнул, но и удивляться не стал. Его очень заинтересовало что-то на столе. Луций проследил за его взглядом.

На запястье, из-под смазанной виниловой краски чернел край орлиного крыла.

Кассий бросился в сторону, полез за ворот халата. Луций толкнул стол ногой, отрезав ему путь. Кассий не растерялся, проскользил задом по столу, в руке сверкнула спица. Лазерная игла прошипела в паре миллиметров от глаза. Луций перехватил его запястье, вжал дуло в живот и выстрелил. Звук вышел негромкий, как влажный хлопок. Пыль вырвалась из спины Кассия, опутала их седым облаком. Луций привычно задержал дыхание, пережидая, пока она осядет. Опустил обмякшее тело на пол и вытер вспотевший лоб.

Проклятье. Убийство в его планы не входило.

Кассий невидяще смотрел в потолок.

Спица выкатилась из его руки, подпалив пол.

Марсианки на панели продолжали целоваться.

Луций обернулся на шлюз. Рискнуть или нет? Второго шанса может не представиться. Где-то на карте нейроимплантата Кассия лежала информация о Бритве. Должна была остаться – агенты сохраняли всё, что знали, на случай, если удастся кому-то продать. Жаль, дешифратора с собой не было. Хотя считать данные с мертвеца все равно бы не вышло.

Стоило попробовать кое-что другое.

Он оттащил тело за стол, перевернул его и ощупал кожу на затылке. Как и думал, под пальцами угадывался жесткий рельеф нейроимпланта. Повезло, у Кассия стояла дешевая версия, которую просто вживляли под кожу. Более дорогие – например, легионерские, – устанавливались в затылочную кость и накрывались пластиной. Вскрывать такие было куда сложнее.

Выставив спицу на минимум, Луций вывел лазером аккуратный треугольник на затылке. Кожа зашкворчала. В нос ударила вонь паленых волос и жареного мяса. Луций с трудом оторвал получившийся лоскут, подцепил ногтями плашку чипа. Тот легко вышел из паза имплантата, обнажив нити микросхемы.

Коммуникатор у шлюза зашипел, как оборванный шланг.

– Босс? – гнусаво пробубнили из динамика. – Все в порядке, босс?

Мать, мать, твою же…

Луций сунул чип в карман и прижался к стене у шлюза. В детстве так прятался от няньки, когда не хотел спускаться на очередной раут. Стоял у двери и выскальзывал в коридор, когда представлялась возможность.

Но сейчас нянька куда злее.

Экран блокировки переключился на зеленый. Створки шлюза дрогнули и раскрылись, из тоннеля пахнуло жаркой влагой. «Пес» переступил порог: показался пистолет на вытянутой руке. Затем покатое плечо, обтянутое спецовкой. Низкий лоб и бритый затылок.

Когда голова поравнялась с прицелом распылителя, Луций нажал спусковую кнопку.

Компании в конце тоннеля уже не было – должно быть, их спугнул выстрел. Луций добежал до нужного поворота и зашагал вниз по скату. Шаги гулко разносились под сводами, отзывались эхом, будто следом кто-то шел. Далеко внизу маячил свет – выход на нижний уровень. Ноги заплетались; казалось, еще немного, и Луций ухнет к маячку света головой вниз.

Спустившись к рынку, он двинулся мимо арены к тоннелю, в котором остался аэроцикл. Завидев светляков-дронов, остановился в тени за колонной. Дроны стайкой пролетели мимо, едва не цепляя камерами металлические ребра тоннеля. Сделали круг над рингом, снимая разминку бойцов. Луций затаил дыхание, следя за ними взглядом. Наверное, так себя чувствовали беглые номера на поверхности: будто за ними отовсюду наблюдают.

И снова писк в ушах. Проклятый, сводящий зубы писк. Луций глубоко задышал, чуть откинув голову назад. Кто бы знал, что слезать с «гелиоса» будет так сложно…

Чья-то рука легла на плечо.

– Эй, Цицеро, – надломленный, очень знакомый голос, от звука которого сердце забилось жестче. – Где мой кофе-то? Беги за новым теперь.

Луций обернулся и с разворота сунул Двадцатке в лицо. Еще – в челюсть, снизу вверх. И еще, под ребра. Двадцатка задохнулся, качнулся вперед. Луций сгибом локтя поймал его за шею и придушил. Стерпел удар в живот, сжал руку еще сильнее.

Двадцатка брыкнулся в последний раз и замер. Отключился. Плохая выносливость, «псу» стоило завязывать с синтетическим кофе.

Писк в ушах исчез, будто его и не было.

– День добрый.

Юлий Ветурий крутанулся в кресле. Заметив Луция, он изменился в лице и вскочил. Отдал честь. Второй рукой провел по столу за своей спиной, свернув слои.

– Декурион.

Формально, как обычно.

Иногда Луций завидовал Титу Пуллию, к которому рядовые легионеры тянулись сами. Дарили подарки на дни рожденья, рассказывали о своих проблемах. Даже Луций порой излишне откровенничал в кубике центуриона. Потом проклинал себя за несдержанность – нашел кабинет психотерапевта.

Впрочем, захотел бы он слушать о чужих детях и проблемах? Вряд ли. Тишиной в декурии он был вполне доволен.

– Вольно. Я не при исполнении.

Юлий опустил руку, но садиться не спешил. Следил за Луцием своими темными, глубоко запавшими глазами. Невысокий и жилистый, как пловец или пилот шаттла. Под расстегнутой форменной курткой виднелась футболка с мультяшным псом. Пес улыбался во все сорок два зуба.

– Мне передали, что вас не будет до понедельника, декурион.

Оно и видно – кроме Юлия в декурии никого не было. Только столы со встроенными панелями, в воздухе над которыми висели слои с чатами и недописанными рапортами. На доске, у проекции разыскиваемого номера нарисован кривой шаттл, неуловимо похожий на член. Детский сад. Как будто пару дней назад никто не палил по Управлению – хотя внизу, в холле сохранились выжженные полосы на полу. Угольные звезды с выщерблинами посередине.

Луций опустился за ближайший стол. Мановением руки свернул мигающие непрочитанные сообщения – фотографии, анимированные смайлы, межгалактические иероглифы, которые для краткости использовали пилоты кораблей, – и жестом велел Юлию сесть.

– Меня здесь и нет. Зашел показать тебе кое-что. – Он выудил из кармана прозрачный пакетик с чипом. Пластик был измазан кровавыми полосами. – Сможешь прочитать?

Юлий нахмурился. Явно сообразил, что к чему, но вида решил не подавать.

– Могу сделать, но мне нужен ордер.

Луций коснулся уха, сжал бусину некса на три долгие секунды. Имплантат отключился, кольнув мочку зарядом.

Помедлив, Юлий нехотя отключил свой. Теперь они говорили один на один.

– А ты сотри запись. Всего двадцать минут твоего времени.

Юлий выпрямился, скрестил руки на груди.

– Декурион, это против устава.

– А еще против устава носить гражданское в Управлении, – Луций указал на лыбящегося пса. – И возить напарницу в придорожные мотели.

Да, именно за это его не терпела вся центурия. «Василиск», так его звали. Говорили, что у него взгляд такой – впору сканировать сумки и дроны на лету сбивать. И такта не больше, чем у мясорубки.

А прозвище следует оправдывать.

На щеках Юлия расцвели розоватые пятна. Он оперся на колени, сцепил пальцы в замок и уставился в пол. Бедняга. Думал, что никто не замечает, как он прыгает вокруг белокурой и, между прочим, замужней Ливией Гракх. Конечно, никаких доказательств не было, но при должном усердии можно накопать что угодно.

Усердия Луция хватало на целую декурию, это все знали.

– Декурион, Ливия и я…

Луций вскинул ладонь.

– Я ничего не слышал и не знаю. Как и ты, верно? Мы же одна команда.

Помедлив, Юлий кивнул. Поднялся и забрал пакетик с окровавленным чипом.

– Дайте мне пять минут.

Луций вышел следом за Юлием, проводил его взглядом – плечи напряжены, тело как сжатая пружина, шаг чеканный. Шея под выбритым затылком побагровела. Он это запомнит, Луций сразу понял. Может быть, доложит Титу Пуллию. Может, даже встанет в позу и напишет рапорт.

Плевать, не страшно. И совестно тоже не было. Луций хотел узнать правду во что бы то ни стало.

Он прогулялся мимо битком набитого конференц-зала. По его стене двигались вооруженные «псы» – видео с мест происшествий. «Псы» громили бутики верхнего уровня. Удар биты – и в стороны разлетелся вихрь осколков. Еще удар – и видео поставили на паузу, приблизили и сделали четким изображение лица. Заметив массивную фигуру Тита Пуллия, Луций отвернулся, подался назад. Провел ладонью по колкому ежику волос. На затылке пальцы коснулись шершавой проплешины затянувшейся болячки.

Стоило заскочить в медкорпус. Луций в который раз поправил ремень – «цицеро» впивался в спину. Еще хотелось зайти в оружейную за нормальным оружием, но придется отчитываться за утерянный табельный распылитель, писать кучу объяснительных, а времени сейчас не было.

Блокнот в кармане завибрировал. Луций растянул его и открыл присланный Юлием файл. На экране высветились столбцы – перечень увиденных в тоннелях «псов». Номера, приметы, координаты. Все, что помнил.

«Нагнули верхние уровни», кажется, так номера кричали у Арены?..

Теперь нагнутся они.

Чип он оставил Юлию. Велел дать ему фору, хотя бы сутки, а сам вылетел обратно в Первую, в космопорт. Казалось, это место никак не могло его отпустить.

Кассий часто летал, в основном из Четвертой, Третьей, Пятнадцатой и Первой курий. Одни и те же координаты и время, которое совпадало с частными рейсами. В день начала бунта, когда пропала Бритва, он летел из Первой в Пятнадцатую. Наземным транспортом Бритва не пользовалась, на регулярные рейсы не регистрировалась. Значит, что? Встретилась с Кассием, и они улетели вместе?

В груди вновь заворочалась злоба. Луций ухватил рычаг справа от панели, потянул на себя. По экрану побежали данные: шасси выпущено, подтверждение диспетчера. Загорелась линия глиссады, светло-зеленая на черном фоне; по ней ползла точка шаттла. Автопилот вел посадку четко.

Короткая встряска – шаттл коснулся земли. Луций включил реверс двигателей, быстро набрал на панели координаты выделенной ему стоянки. Шаттл послушно замедлил бег и направился в указанную точку. По лабиринту полос, вдоль линий голубоватой подсветки, утопленных в бетон.

Идти от стоянки было недолго. Навигатор привел его на отшиб космопорта. Частные ангары, ровное покрытие, модный, похожий на галочку, корабль на взлетной площадке вдали. Чисто, спокойно.

Луций вновь сверился с голограммой карты, выведенной на браслет. Алая точка, означавшая его самого, находилась рядом с пунктом назначения.

Странно. Те ли координаты сообщил Юлий? Может, решил отыграться и просто наврал? Луций уже никому не верил, ничего не исключал.

И он не знал, что делать, когда увидит Бритву. Скажет «привет» – будто совсем не ожидал ее встретить? Выстрелит, если она нападет или попробует сдать «псам»?

Сможет ли?

Луций нахмурился и ускорил шаг. Сможет, еще как сможет. В конце концов, он не трепетная девица. Закон Римской Империи превыше всего. «Един для всех», – повторил про себя.

Он миновал тихие взлетные полосы. На пятом перекрестке повернул направо. Двинулся мимо частных складов, похожих на зону временного хранения, где его подстрелили. Все были закрыты: ворота опущены, горят зеленые глазки сигнализаций.

И опять возник старый вопрос: откуда у «псов» появились деньги на аренду ангара в космопорте Первой курии? И связи – их явно прикрывал кто-то из легиона, может, «нюхачи». Конечно, у них был доступ к внутренней сети Управления, могли удалять все данные, какие хотели. А командование думало, что следит за всеми. Идиоты.

У нужного склада никого не было. За дверью подозрительная тишина, ни звука. Луций повел тепловизором, но на его экране тоже было пусто. Он ухватился за стальную ручку, вытащил «цицеро» и нажал кнопку разблокировки. Пистолет бесшумно задрожал, рукоять нагрелась. «Лишь бы выстрелил туда, куда надо», – подумал Луций, обливаясь потом. «Цицеро» он боялся больше, чем предполагаемых «псов» за воротами. Сколько было случаев, когда такое вот лютое старье отрывало стрелкам руки по локоть… И, как назло, с собой лишь оно и браслет со встроенной «спицей». Негусто.

Все-таки стоило зайти в оружейную.

Луций рванул дверь, и откатил в сторону, прикрываясь створкой как щитом. Внутри царила тьма, сплошные чернила. Пусто. Луций внимательно осмотрел рельс и пол за ним – ему могли оставить лазерную растяжку в подарок. Но красного огонька тоже не мигало.

Он ступил во тьму, водя «цицеро» по сторонам. Поглядывал на тепловизор, который держал над прицелом во второй руке. Фонарик пока не включал – тот мог его выдать. Луций зажег его, лишь когда убедился, что в ангаре только он, «цицеро» и шустрые точки крыс, шмыгавшие по экрану. Убрал оружие за пояс, предварительно его отключив. Было спокойнее, когда эта пушка стояла на предохранителе.

На полу под трубами ретрасс валялось тряпье – лежаки, пахло потом и грязью. Луций посветил фонариком и сморщился, заметив пятна крови. Пару выбитых зубов. Вдоль стены была насмерть привинчена длинная скоба с царапинами, скорее всего, от наручников.

Похоже, никто не собирался платить бойцам деньги. Накачивали кликами – может, еще в канализации, в фургоне, во время чипирования. Привозили сюда, потом грузили на шаттл и увозили в Пятнадцатую. Перевалочный пункт; его декурия закрыла парочку таких с полгода тому назад.

Хорошо, что он вовремя сбежал.

Из-под одного лежака прыснула стайка крыс – худых и больных, с зелеными следами родентицидной химии на шкурах. Похоже, они что-то жрали.

Луций раскидал тряпье, мысом ботинка подцепил лежак и перевернул его, обнажив грязное прорезиненное основание. Под ним что-то блеснуло. Маленькая бляшка на кусочке кожи и хряща, кнопка от некса и часть ушной раковины со следами крысиных зубов.

Луций медленно присел, не веря глазам. Вытащил из кармана пакет, одев его на руку, как перчатку, подцепил находку ногтями и обернулся к свету. Некс легионерский. Такой ни с чем не спутаешь.

Он мог принадлежать Бритве. Наверняка принадлежал ей – ухо смуглое, женское.

Ее что, пытали? Похитили? Избавились от чипа и имплантатов, чтобы не отследили?

Или просто убили.

От этой мысли в животе похолодело. К горлу подступил ком.

«Спокойно, Луций. Ты же не трепетная девица».

Подрагивающими пальцами он запечатал кусочек уха в пакете, сунул обратно в карман. Для точного анализа требовалась аппаратура из Управления. И время, которого у Бритвы уже нет. Сколько дней прошло с ее исчезновения? Полторы недели? Две?

Он осмотрел лежак и пол вокруг внимательнее, но больше ничего не нашел. Только пыль, сор и песок. Прошелся к дальней стене, вдоль усиленной полосы для стоянки корабля. Отсвет фонарика скакнул по мертвым крановым установкам под потолком. По сетке каркаса и натянутому на ней полупрозрачному тенту.

По шлюзу в дальнем конце.

Он походил на служебный отсек: в таком обычно хранили роботов-уборщиков, запчасти и прочую ерунду, которая может понадобиться при обслуживании корабля. Снова вытащив «цицеро», Луций приложил руку к экрану блокировки. Тот пискнул, тонко и коротко, как предупредительный сигнал ружья перед выстрелом.

Створки шлюза свернулись. Луций придвинулся, следя за вязкой тьмой.

На уровне пояса мигнули алые точки, донесся низкий рык, и из отсека выпрыгнул пес. Черный, в холке Луцию по грудь, с крокодильей пастью. Настоящий мутант. Луций успел вовремя отпрыгнуть, выстрелил. Заряд вырвался откуда-то из стыка между батареей и стволом, обжег ладонь и опалил лицо так, что щетина зашипела. Луций отбросил раскаленную рукоять прочь.

Проклятое старье!

Пес повалил его на пол. У носа щелкнули три ряда зубов, лица коснулось жаркое дыхание. Луций еле успел выставить руки. Держал как мог – предплечьями упирался в шею, так, чтобы пес не дотянулся.

Взгляд упал на хромированную полосу органайзера на запястье. Луций подвел дрожащий палец к браслету, ткнул в нужный знак. Тот загорелся – включилось голосовое управление.

– Десять-шесть, – прохрипел Луций.

Сверкнул зеленый луч, прошил черную шерсть на шее пса. Тот рванулся – почти отхватил Луцию нос. Но содрогнулся, захрипел, закапал кровью на лицо, и обмяк, придавив своей тушей.

Луций скинул его с себя и развалился на полу, тяжело дыша в потолок. Голова кружилась, и мир кружился вместе с ней, покачивался, как понтон на море. Убитая псина лежала рядом, раззявив темную пасть. На мягком, в розоватых пятнах животе был выжжен знак «Псов».

Выбравшись в ночную прохладу, Луций побрел вдоль подсвеченных дорожек к шаттлу. Ветер выстудил лицо и вспотевшее тело. За рядами ангаров с низким рокотом взлетела звезда шаттла. Луций зажмурился от яркости, прибавил шаг, вспоминая межзвездный код космодрома Пятнадцатой курии.

Он задолжал кое-кому извинения.

Бычий форум

Во рту хрустела крошка сломанных зубов. Бритва сплюнула, тронула обломки языком и скривилась. Вот же зараза. Отличные были имплантаты, выглядели как настоящие, Управление поставило. А теперь губы царапать…

– Хреново?

Она подняла взгляд. В шаге от нее стоял мужчина в рабочей спецовке. Такой же, как и сотни других номеров, которые впахивали на заводах дальних курий: бледный, жилистый, с кругами под запавшими глазами. Вид голодный и злой. На голове платок цвета горчицы – такие носили жрецы Юпитера. Никаких имплантатов, никаких татуировок. Серый, неприметный, как асфальт, только на запястьях шрамы от трубок крио. Но Бритва узнала его сразу.

Эзоп во всей своей красе.

Он улыбался одними губами. В неверном свете улыбка эта выглядела жутковато. Хотелось свернуть ему шею, пока чего не выкинул.

Бритва так бы и поступила, не разделяй их силовое поле.

– Смотрю, разморозили тебя, – сказала. – Свеженько выглядишь.

– Спасибо. Лучше, чем «орлики» с орбиты. Жаль, ты не видела, красиво с борта улетели. Так, знаешь, раз, – Эзоп щелкнул пальцами, – и сварились заживо. И качаются, качаются на космических волнах…

Он качнул рукой в такт и усмехнулся. Бритва поджала губы. Бунт на Орбитальной, значит. Пока они гонялись за имманес и Аларихом, настоящая дискотека развернулась на орбите. Наверняка подсуетились легионеры из нюхачей.

– Взломали защиту при помощи ключа из Пятнадцатой курии, – пояснил Эзоп. – Спасибо одному трибуну, разумный попался гражданин.

Вот уж точно, спасибо трибуну. И теперь Эзоп стоял перед Бритвой и хвастался своим побегом.

– Это наш мир, – сказал. – Патрициям нужно привыкать. Пусть не думают о простом народе, а живут среди него.

Еще он любил красивые фразочки. Равенство, свобода – такой дешевый понт. Как будто он не станет таким же, как патриции, дорвавшись до власти.

Бритва усмехнулась. Ситуация, конечно, не из веселых, но к чему впадать в истерику, если та все равно не поможет?

– От меня-то чего надо? – Она щелкнула в Эзопа осколком зуба. Тот отскочил от невидимой преграды и упал на пол. – Я сделала всё, чего просила твоя шестерка. Тормозила расследование, как могла, дала твоим людям и девчонке уйти в тоннелях.

– Всё, да не всё, – ощерился Эзоп.

Ах да… Бритва цыкнула, вспомнив свой отказ убить Луция Цецилия. На мокруху она не подписывалась. Пускай сами… Или пускай вообще его не трогают. При чем здесь Луций? Дался им какой-то декурион…

Хотя Бритва знала ответ. Конечно, знала.

– И не уговаривай, – бросила она. – Для тебя больше ничего делать не буду.

– Даже не собирался. – Эзоп присел на корточки. Склонился так, что его лицо, немного смазанное рябью силового поля, оказалось напротив лица Бритвы. – Ты мне больше не нужна.

– Тогда застрели. Чего ждешь-то?

Его запавшие глаза блеснули, поймав отсвет ламп.

– Увидишь. Тебе понравится.

Видел Марс, сюрпризы Эзопа никогда ей не нравились.

Она знала Эзопа давно, вдоль и поперек. Каждую его присказку, каждый его жест. Поначалу он просто от нее фанател. Не пропускал ни одного боя на Арене, снимал всё на блокнот, а после пересматривал в убежище. Ставил любимые моменты на паузу и комментировал, что именно ему понравилось. Давал советы, как сделать бой эффектнее, чтобы зрители визжали. Блеклый внешне, он преображался, когда раскрывал рот, умел говорить так, что слушал любой амбал. Слушал и слушался.

Эзоп любил зрелища, а Бритва с удовольствием их устраивала. Его детская радость тешила самолюбие. У них как-то раз даже случился секс – случайный и не особо запоминающийся. Это она сделала зря, сразу поняла. И, слава богам, после отношения вернулись в прежнее дружеское русло.

По крайней мере, ей казалось, что русло было дружеским. Но, похоже, для Эзопа она стала особенной.

И ее предательство тоже.

Она потрогала щеку. Та распухла и отозвалась болью под пальцами. Сволочи, ногами били. Били до операции, когда выдрали некс и одор-имплант вместе с пластиной, после чего наспех и наживо зашили. Били перед тем, как запихнуть в грузовой шаттл – Бритва пыталась бежать, сломала одному уроду руку. И после того, как с полдня везли в абсолютной тьме и духоте, с мешком на голове, тоже били. При любой удобной возможности.

Куда ее притащили, она пока не понимала. Помнила только перегрузку при снижении, удушающую жару и ветер, который сушил щеки. Тряску в багажнике и скудный паек на подносе в камере. Судя по продолжительности полета и климату, она оказалась в одной из дальних курий. Просидела в вонючей камере два на два шага кучу времени, недели полторы, наверное, пока раны не затянулись и температура не спала. А, может, недели три.

Когда находишься в камере без окон, время течет по-другому.

«Ты мне больше не нужна», – сказал ей Эзоп. Как же, не нужна. Столько возни затеял, и ради чего? Чтобы вот так на нее посмотреть? Грязную, с синей рожей, в камере. Чтобы унизить.

Бритва сплюнула. Это он зря. Попробовал бы встретиться с ней лицом к лицу без силового поля. На Арене, например. Все садисты – трусливые чмошники. Становятся смелыми, лишь когда знают, что им точно не ответят.

Она уставилась в пол, где в складках бетона лежали дорожки красного песка. Почесала плечом корку на ухе. Мочки и половины раковины не было – удалили с нексом. Теперь с правой стороны она почти не слышала. Шов на затылке тоже горел. Хорошо, ничего не загноилось, хотя могло. Видать, сработали уколы, которые ей пару раз всадили. Быстро затянулось.

Всё легионерское из неё вырезали и только одно оставили – клеймо с имперским орлом. Смерти ей хотели, сволочи. А ведь из-за кого она пошла в легион? Чего ради? Чтобы номеров вытаскивать. Но теперь всем плевать.

Какая-то дурацкая надежда еще теплилась, что её станут искать. Может, Тит Пуллий. Или декурион группы нюхачей. Или…

Или Луций Цецилий.

Сердце стукнуло больно, невпопад. И в горле образовался ком. Будто откусила больше, чем смогла проглотить.

Бритва прикрыла глаза. Сползла на пол, растянула гудящее тело по бетону. Стоило отдохнуть, пока была такая возможность.

Ведь ей предстоял сюрприз Эзопа.

Ее разбудили, перевернув на живот. Не успела она взбрыкнуть, как на запястьях сомкнулись холодные браслеты. Наручники! Вот же трусливые твари! Она извернулась, успела пнуть державшего ее парня под колено. Тот пошатнулся и врезал в ответ кулаком по лицу.

Мир вспыхнул болью.

Бритва часто задышала в бетон. Проморгалась и лягнула снова, на этот раз мимо. Ее вздернули, поставили на ноги и вытащили в сумрачный тоннель. Какой-то полукруглый и каменный, будто выложенный кирпичом. Очень старый, в центральных куриях давно такого не осталось. Пол тоже каменный; в стенах другие комнатушки, какие-то закрыты силовыми полями, а какие-то – простой ширмой. С таким же слабым, прерывистым освещением, как в ее камере, с одним-двумя жильцами в каждой. Кто-то спал, кто-то играл в блокноте, кто-то, заметив ее взгляд, показал средний палец.

Держали двое; марсиане, как успела оценить Бритва через плечо. Больше разглядеть не успела – ее толкнули, заставив смотреть перед собой. Повели вверх по лестнице со сбитыми мелкими ступенями – как для карликов. Затем был еще тоннель с дюжиной ответвлений, за которыми виднелись крепкие, убористо стоящие дома. Металлические грибы, выросшие на камне и песке. Через щели в потолке слепил апельсиновый свет. Бритва задрала голову и зажмурилась. Солнце в канализации? Неужели она так близко к поверхности?

Мимо с рыком прокатила дикая конструкция – древняя машина на колесах, с единственной турбиной, торчащей сзади из-под днища. Откуда только выковыряли такое чудо? Ободранная, без стекол, дверей и крыши, зато с ярко-алыми полосами и песьей мордой на бампере. Колеса сдвоенные, на дисках острые шипы, которые при движении резали воздух. В кузове стояли парни с размалеванными лицами и голыми торсами. Марсиане. Свой народ она узнала бы даже в кромешной тьме.

Завидев её, они засвистели, заулюлюкали, кто-то выстрелил в потолок, отчего с него посыпалась крошка, и машина скрылась за поворотом. Бритва плюнула вслед. Жаль, не могла сделать больше. Им повезло, что они не встретились на Арене.

Чем дальше её вели, тем сильнее становилось дежавю. Она будто попала на Марс. Была там всего раз, в глубоком детстве, но кое-что запомнила. Холод, красный песок, бескрайние малоэтажные города поверх обугленных руин, сильных людей и грубый язык, которого она до сих пор не знала. Здесь холодно не было, но остальное очень даже совпадало. Похоже, в дальних куриях марсиане чувствовали себя вольготно. Говорили, что здесь и патрициев-то не осталось, одни номера – земляне и залетные с других планет.

Подъемник, дребезжа, потащил Бритву и ее охранников к свету на самом верху бетонной шахты. Поднявшись, он содрогнулся в последней конвульсии и остановился.

Перед ней лежала арена. Поле рыжего песка, яркое под красноватым небом. То тут, то там чернели изрешеченные щиты укрытий. По краю арены гудело силовое поле, за ним высились битком набитые трибуны. Сотни людей, полный аншлаг.

Ей что-то сунули в ладони – тонкую металлическую палочку, магнитный ключ от наручников, – и вытолкнули на песок.

Подъемник лязгнул, закрывшись.

Зрители взревели.

Знакомый звук. Мечты сбываются, верно? Она хотела на арену – она ее получила.

Бритва судорожно выдохнула. Прокрутила в пальцах ключ, потянулась к перемычке между запястьями, где был паз разблокировки. Где-то посередине, с внешней стороны…

На другом конце арены взметнулась пыль. Непроницаемое облако белой взвеси клубилось и росло. Послышался рев турбин. Бритва сощурилась.

В облаке что-то неслось. Прямо на нее.

Она заторопилась, ткнула ключом, но лишь оцарапала ладонь. Еще раз. Снова мимо. Вот же, Марс всех подери!

Облако приближалось, и из него выступили очертания машины. Той самой, из тоннеля. С теми самыми марсианами.

Мечты сбывались одна за другой.

Бритва выругалась и побежала вдоль силового щита, ограждавшего арену. Ключ скользил в пальцах, никак не желал открывать наручники. Может, ей специально дали не тот? Может, она зря пытается?

Толпа на трибунах ревела. «Беги, сука, беги!» – этот марсианский Бритва могла разобрать.

Ладони вдруг опустели.

Похолодев, Бритва остановилась и обернулась. Ключ поблескивал на песке в паре шагов от нее.

Машина с заносом развернулась. Чуть притормозила, когда из ее кузова выпрыгнула пара марсиан, и с ревом набрала скорость. Шипы на дисках крутились, рассекая воздух. Такие могут запросто порвать ногу в клочья.

Бритва вернулась к ключу, неуклюже присела, вслепую шаря пальцами в песке. Нащупав стальной цилиндр, она сорвалась с места. Вовремя – место, где она только что стояла, раздавили четыре ряда колес.

Она бросилась к центру арены. Слишком поздно заметила марсианина слева. Пригнулась, и тонкая легионерская дубинка свистнула над головой. Перекатилась вбок. Побежала прочь под бешеное улюлюканье. Пока драться она не могла, только не со скованными руками.

Ключ скользил по перемычке.

«Ну давай же. Давай…»

Бритва обернулась, вовремя увидела нацеленный на нее пистолет и подалась в укрытие. Щит был небольшим, шириной в два человека. Слава Марсу, металлический и не прозрачный – на аренах бывали всякие засады.

Она выглянула и тут же спряталась обратно. К ней шли двое. Машина пока кружила в отдалении. Сколько человек в ней было тогда, в тоннеле? Она не могла вспомнить. Шестеро или семеро. Но убивать ее они не спешили.

Ключ наконец провалился в паз, наручники щелкнули, раскрывшись. Бритва сбросила их, растерла запястья. Тряхнула руками, разминаясь.

Марсианин сунулся в ее укрытие. Бритва выбила пистолет из его руки, перехватила и нажала на спуск. Полыхнуло, полголовы у марсианина как не бывало. Кровь и костяная крошка разлетелись по песку, забрызгали лицо. Вой с трибун накатил волной, чувствовался кожей. Глухо, словно издалека. Стук сердца – и тот громче.

Бритва вжалась спиной в бугристый металл. Отдышалась. Быстро проверила оружие. «Пиллум»: скорострельность неважная, дальность большая, но заряд узконаправленный, область поражения небольшая. Батареи хватит еще на десяток выстрелов.

Пойдет.

Зигзагами она побежала к следующему укрытию. Три секунды, пока противник не опомнится и толком не прицелится.

Раз.

Один подбирался справа.

Два.

Песок за ботинками вскипел от выстрелов. Судя по всему, палили из такого же «пиллума». Значит, всех вооружили одинаково легко.

Три.

Она упала за металлическую стенку, прочертила коленями в песке, спрятав голову. Выстрелы зашипели на другой стороне укрытия.

«Тук, тук», – стучало сердце.

– Легионерская сучка! – орали с трибун.

Бритва повернулась к стенке левым боком, перехватила «пиллум». Справа стрелять было бы удобнее, но из такой позиции она бы открыла всю голову и плечи.

Она приподнялась над укрытием, пальнула дважды, не давая противнику прицелиться. Оценила обстановку – с машины спрыгнул еще один, и теперь их снова было двое. Начала с правого, подсекла его выстрелом, и он упал ничком. Второй успел уйти за укрытие. Похоже, был с окуляром – что-то блеснуло на лице.

Плохо, очень плохо.

Над головой что-то прожужжало. Бритва отпрыгнула, упала ничком и накрыла голову руками. Заорала, когда пронеслась взрывная волна. Совсем как на Цезаре-19, совсем как тогда…

В руках снова пусто.

Бритва подняла голову – «пиллум» откатился прочь, не дотянуться. Вскочила, но схватить не успела – получила в челюсть. Перед глазами помутилось, но она вслепую отпрыгнула назад.

Стоять на месте нельзя. И сокращать дистанцию нельзя, только не с этими мордоворотами.

Кое-как проморгавшись, Бритва ушла от прямого удара – этот отключил бы надолго. Увернулась, поставила не очень удачный блок, отчего рука онемела. Пошла вокруг противника, не подпуская его к себе. Машина перестала наворачивать круги и катилась в ее сторону. Видать, забава наскучила.

Противник был больше ее раза в полтора. Он потел, скалился, тряс черным ирокезом. С голым торсом, весь в песьих татуировках и шрамах, с окуляром вместо глаза. К поясу штанов крепились три гранаты.

Вот же самоубийца.

Бритва ухмыльнулась, сплюнула кровью. Шагнула навстречу и ударила ногой под колено. Марсианин покачнулся. Бритва ухватила его за ирокез, дернула, заставив наклониться, и двинула кулаком, снизу вверх. Затем хлопнула по гранатам на его поясе, так, что сразу три индикатора сменили зеленый на красный.

Должно быть, «пес» пытался сорвать гранаты с себя. Бритва не видела. Не оборачивалась. Перед глазами качались трибуны, силовое поле, машина в отдалении… Быстрее… Еще быстрее…

Жаркая волна ударила в спину. Бритва упала, перед лицом мелькнул песок.

Ее тут же ухватили за волосы и потащили. Она ухватилась за держащую ее руку. Подтянулась, ударила всем корпусом по коленям противника. Затем между ног. Противник согнулся, ослабил хватку – получил горсть песка в лицо.

Парой ударов сверху Бритва отправила его в нокаут. Схватила «пиллум», перекатилась. Песок снова кипел от выстрелов, пока далеких и неточных. Она встала на одно колено и прицельно снесла марсианина из машины. Взмахнув руками, тот вывалился из кузова.

И снова бежать. Ноги заплетаются в песке. Солнце жарит макушку, слепит глаза.

Ровно дышать. Ровно.

Тук, тук.

Кроши ее!

Легионерская сучка!

Машина приближалась. В ней остался один, тот, что за рулем машины? Бритва присмотрелась. Нет, двое.

Выстрелами она заставила бойца в кузове присесть. Что-то мелькнуло в пыли – он спрыгнул, бросился к укреплению.

Пускай бежит, с ним она разберется позже.

Бритва догнала машину, запрыгнула на пассажирское сиденье. Водитель лягнул ее ногой и получил заряд «пиллума» в переносицу. Вытолкнув тело из машины, Бритва села за руль. Втопила газу, так, что турбина под днищем взвыла, и развернулась. Машина виляла, непривычно подпрыгивала на колесах. В пыли маячила черная макушка оставшегося «пса» – тот перебегал к другому укрытию. На раме зашипел заряд.

Бритва пригнулась, выжала газ до упора. Выкрутила руль и наехала на пластину укрытия, разбив капот. Прижала ее к песку, раздавив укрывшегося бойца.

Он даже не успел крикнуть.

Клубы едкого дыма вырывались из-под капота, турбина тоненько свистела. Бритва выбралась из машины. Рассеянным взглядом пересчитала тела на арене. Только сейчас почувствовала, как жарит песок через подошвы ботинок. Как болит тело. Пот щипал глаза. Все вокруг кружилось, сливалось в пеструю ленту. Наверное, зрители на трибунах ликовали, но она не слышала ничего. Тихо, будто оглохла.

В ложе за силовым полем кто-то поднялся: в белой тоге, яркой в солнечном свете. Толпа заорала, трибуны затряслись.

Бритва сощурилась. Рассмотрела тонкие губы с изломом, близко посаженные глаза. Жидкие светлые волосы, которые выбивались из-под платка цвета горчицы.

Эзоп.

Бритва даже оружие выронила. Они что, серьезно? Решали ее судьбу одним жестом? Слушались этого… дохляка? Да он даже не с Марса!

Эзоп выдержал паузу, наслаждаясь ревом толпы. Посмотрел на Бритву – смотрел прямо на нее, сукин сын! Сейчас он вытянет руку и решит ее судьбу в лучших традициях древней Арены. Оттопыренный большой палец – ей хана. Спрятанный – можно жить.

Эзоп вытянул кулак со спрятанным большим пальцем. Меч в ножнах.

Ноги сами подогнулись, словно у тела отключили питание. Бритва рухнула на колени, пальцы зарылись в горячий песок, рядом впитывались ягодные капли крови. Неужто ее?

Победа.

Победа.

Нужно выбираться. Второго такого раза она не выдержит.

– Руки, – сказал один. – Руки давай.

Второй не сводил с нее дула пистолета.

Бритва оценила обоих. Крепкие, без имплантатов, с татуировками псов на шеях. Ребята Эзопа. Они теснились в предбаннике за ареной – каморке полтора на полтора, меньше, чем клоповник в общаге Четвертой курии. Позади гудело силовое поле, на арене кто-то стрелял и исходил кровью.

– Руки, – повторил первый.

Обратно в камеру? Из неё не выбраться никак, Бритва пробовала.

Она вытянула руки перед собой. Двинулась к «псу», загребая ногами. Медленно, еще медленнее. Так, будто готовилась хлопнуться в обморок.

Желай Эзоп её убить, он бы давно это сделал, верно? И дал бы ребятам не «пиллум», а распылитель. Думают, она не попытается бежать? Не уйдет дальше первого тоннеля? Ее явно недооценивают.

Бритва остановилась, затем резко ударила «пса» по голени. Выбила из его руки пистолет, кинулась вперед и захватила шею сгибом локтя. Загородилась «псом», как щитом. Грохнул выстрел, затем еще один. Тело «пса» в захвате дрогнуло и обмякло.

Бритва толкнула его на товарища. Прямой удар в лицо, выстрел туда же – и все.

Свобода.

Голова вдруг закружилась. Рука онемела от боли. Бритва глянула на плечо и выругалась. Попали. Она сжала зубы, едва не взвыла при попытке отлепить спецкостюм от раны. Ткань приварилась к коже, пузырилась, пахло паленым.

Не страшно. Ещё не страшно.

Хорошо, не кислотой из «гидры». Крови нет, зарядом прижгло.

Порядок.

Она забрала пистолет, сунула его за пояс. Рванула с одного из убитых майку, наскоро перетянула плечо, затем накинула его куртку на себя. Та была велика, кожа вытерлась до серого цвета, но хотя бы прикрывала повязку на плече.

Путь наверх занял четверть часа. Самую долгую четверть часа на памяти Бритвы, учитывая встревоженных «псов», которые гоняли по тоннелям на аэроциклах, и местных, пристально смотрящих вслед. Может, понимали, что она здесь чужая. А, может, видели всего лишь побитую марсианку, каких было много. Вот белокожему холеному патрицию здесь бы очень не повезло.

Хорошо, что канализация этой курии залегала у самой поверхности. В некоторых местах тоннели даже выходили наружу. Несколько сотен метров в апельсиновой духоте, в окружении гудящих энерготрасс – они черными змеями тянулись вдоль пологих бетонных стен, а над ними слепило чистое небо. Откуда-то ветер приносил песок, сыпал им в глаза. На ступенях жилых боксов курили номера. Кто-то с зубодробительным визгом точил деталь на станке. Искры летели во все стороны, смуглая спина лоснилась на солнце.

Бритва торопилась мимо, пряча раненую руку в карман, а клеймо легиона на ключице – под воротом куртки.

Конечно, можно было пойти в нижние тоннели и найти Эзопа. Хотелось отделать его так, чтобы никакая медкапсула не помогла. Чтобы до конца жизни через трубочку ел.

Но не сейчас. Бритва умела оценивать свои шансы.

Незаметно для себя она оказалась на поверхности. Тоннель просто завершился каменной аркой, за которой летали машины и гомонило какое-то сборище на площади в отдалении. «Бесплатные имплантаты населению. Замена старых запчастей на новые», – алело большими буквами на подрагивающей голограмме-транспаранте. Ниже мигала приписка: «Фонд „Канис“». Номера в очереди орали и толкались, размахивали пластиковыми талонами.

Эзоп как-то говорил о доверии населения. Что-то вроде: «Сперва мы должны завоевать их сердца, а уже после просить о поддержке». Очередные пафосные слова. Но, похоже, это действовало. Вон, сколько народа собралось.

Заметив знакомую синюю униформу, Бритва подалась за угол. Присела, оперлась на стену и опустила голову, так, что спутанные волосы закрыли лицо. Местным орлам она тоже не доверяла. И вообще, было ощущение, что легионерскую форму здесь носили не легионеры. Еще ни в одной курии она не видела, чтобы у декуриона был на башке ирокез.

Легионеры прошли мимо – гулкие шаги отозвались в проулке и стихли. Грязная кликерша-марсианка их не заинтересовала.

Может, буча «псов» в центральных округах тоже была лишь для отвода глаз? Может, настоящая подготовка шла здесь, в богами забытой и никому не нужной курии. Бритва бы не удивилась.

«Нужно связаться с Цецилием», – подумала она, заметив будку коммуникатора в звенящей тени за забегаловкой. Ступила на пластиковую продавленную платформу, заменявшую будке пол, сняла трубку и сунула запястье в оконце сканера.

Нужно позвонить и сообщить свои координаты. Признаться во всем. Бритва закусила губу. Черт, она и подумать не могла, что все зайдет так далеко! Что Эзоп окажется таким психом. Нет, он и раньше нормальным не был, но хотя бы занимался делом. Вербовал «псов», крышевал проституток и устраивал бои. А не устраивал массовые бойни.

Луций поймет. Должен понять.

Хотя, может, он уже забыл о ней и о том, что между ними произошло. Закон превыше всего, верно? Так он говорил. Честь легионера. А тут она со своей работой на «Псов Свободы». Сливала им информацию, затянула операцию в тоннелях Четвертой, дала Алариху ускользнуть. Едва не сорвала дело из-за страха, что жирдяй сдаст ее и других нюхачей на первом же допросе. Хотела прикончить его сама. Сплошные личные мотивы, плюс…

Плюс она стояла уже добрых полминуты, а коммуникатор никак не считывал данные. Бритва глянула на запястье под лучом сканера.

Точно, теперь у нее не было чипа. Вместо него кровила сорванная во время боя болячка.

Она качнула головой, вышла из будки и зашагала вверх по уровню, мимо малоэтажных домишек с зарешеченными узкими окнами. Боль в плече оглушала, но местным врачам доверия не было. И сил не осталось.

Аптечка поможет. Всего-то дотянуть до Четвертой.

Бритва свернула в проулок. Выбрала колымагу с ручной блокировкой, разбила стекло камнем, просунула руку в салон, дернула за ручку – и дверца щелкнула. Пара манипуляций под приборной панелью, и машина заурчала. Спасибо братцу и его урокам. Может, Теленок и был неудачником, но угонять тачки умел.

Она вырулила на улицу и втопила газу, пока пропажу не заметили. Прочь, прочь отсюда. К бетонным пикам небоскребов вдали. Туда, где находился космопорт, и осы шаттлов взмывали по дуге, оставляя белый след.

Нужно увидеть центуриона Тита Пуллия. Лично.

По лезвию

«Мне бы пару декурий», – с сожалением прикидывал Луций, ведя шаттл по глиссаде с орбиты. Двух десятков легионеров с распылителями широкого действия вполне хватило бы, чтобы зачистить местную Арену сверху донизу. Но теперь никто не поедет спасать номера и нюхача. Придется самому, без поддержки Управления.

Так он думал, когда летел в Пятнадцатую.

А по прибытии обнаружил, что его опередили.

Юлий Ветурий не стал ждать и часа; сообщил об информации на взломанном чипе сразу же. Центурион передал координаты в Управление Пятнадцатой и, не получив подтверждения, выслал запрос в центральный командный пункт Первой курии. После чего в Пятнадцатую вылетела небольшая флотилия. Разведка, ковровая бомбардировка зарядами широкого действия – Луций сразу определил по выжженной земле, вместе с осколками зданий провалившейся уровнем ниже – и порядок был восстановлен. Оставшееся зачистили согласно Уставу – сперва выстрел, а уж после опознание и задержание.

Луция задержали прямо в космопорту. Обыскали, прогнали по базе, выписали пропуск и оружие. Местных легионеров видно не было – сплошь оттиски Первой курии на нагрудниках костюмов. Похоже, всю центурию Пятнадцатой отправили в предкрио. Или в Тартар, причем уже давно. По скупым данным, полученным от Тита Пуллия, при зачистке обнаружили массовое захоронение у местной Арены. На многих телах стояло клеймо легиона. Захоронение ждало и Луция по возвращении в Четвертую, это Тит пообещал ему лично.

Зоны вылета и прилета были забиты до отказа. Раненые лежали на сиденьях и в проходе – ждали своей очереди в медпункт. Кто-то матерился, кто-то грозился жалобами в Сенат, но усталое большинство молчало. Берегли энергию. Худые лица, простые одежды. Патриции Пятнадцатой курии были небогаты. Может, потому спасательные шаттлы для эвакуации подавать не спешили?

Всё это в голове не укладывалось. Полный бардак. И как они до такого докатились?

– Я ищу напарницу, – Луций доложил центуриону в пункте досмотра. – Ее похитили, держали где-то в тоннелях.

Он перечислил приметы. Наученный горьким опытом, про нюхача умолчал. Но центурион лишь качнул головой.

– Послушай, даже если она была там, то её уже нет в живых.

Луций вспомнил выжженный провал, который видел при снижении. Между слоями бетонных плит выглядывала цветная начинка: обломки домов, машин, тела.

В груди мерзко заныло. Везде опоздал.

История его жизни.

– А записи видеонаблюдения? Они сохранились?

Центурион смахнул пот тыльной стороной перчатки, размазав по щеке грязь. Указал в сторону магнитных рамок выхода, за которыми тоже теснились люди.

– Что-то вроде осталось. Спроси у киберотдела в передовом командном.

Луций прошел через двойное кольцо ограждения – не слишком внушительное; должно быть, до зачистки, проникнуть через такое было парой пустяков. Быстро спустился по улице, чеканя шаг и едва не срываясь на бег. Держал распылитель наготове. Жара давила на плечи, одежда мигом прилипла к телу. Дома скалились пробоинами и обломками колонн; на стенах мигали датчики движения. Когда Луций проходил мимо, их камеры активизировались и передавали изображение в штаб.

Командный пункт был в грузовом шаттле, усевшемся на площади старой части курии. Шлюзы открыты, рядом, за силовыми щитами, дежурили вооруженные легионеры. После очередной проверки Луций взбежал по трапу и погрузился в прохладу и сумрак салона. Хакеры сидели на втором уровне, бок о бок, в три ряда. Все что-то строчили на виртуальных клавиатурах. Шеи обмотаны шнурами, подключенными к нейропортам на затылках, в остекленевших глазах отражаются панели со строками данных. То еще зрелище.

Луций поёжился. Сам он никогда бы не вживил нейропорт, хотя в работе тот сильно помогал. Один факт прямого подключения к сети напоминал ему заморозку в крио-капсулах – то же использование человеческого мозга для хранения и прочтения террабайт информации, в которых могла таиться любая зараза. Всё равно что ходить босиком по медицинским отходам.

– Тут многое потерли, – объяснил молоденький легионер за панелью вывода данных. – Вот, – он отсоединил кабель от нейропорта и отъехал в кресле, давая Луцию дорогу. – Всё, что осталось. Смотрите, там же и наши записи.

В тоннелях похожего номера не задерживали. И не убивали – поиск по камерам экзокостюмов ничего не дал. Уличных записей почти не осталось.

– Вы все просмотрели?

– Секунду, – отрезал Луций, не отрываясь от панели. Немного подумав, он отыскал в базе приметы Эзопа и перенес их вручную. Уменьшил коэффициент совпадения.

В строке поиска выскочила пара отрывков. На одном не оказалось ничего содержательного – похожий мертвец у стены взорванного здания. Вторая была записью экзокостюма. «Легионер Гай Постумий, дек. 1–3» – в углу экрана серым шрифтом, далее следовал номер. Изображение прыгало – легионер шел. Перед объективом мелькнул ствол распылителя (не так держал, кто только учил этого парня и допустил к работе?). В кадре мелькнула крыша космопорта, сетка заграждения с отключенным силовым полем. Больше никого, только космопорт, сетка и выжженная белая земля.

Нет, снова не то.

Луций фыркнул, выпрямился и вытер лоб. Неужели и правда?.. Нет, он отказывался об этом думать.

– А тела… – Голос вдруг сорвался, и Луций откашлялся. – Тела, которые нашли у Арены. Вы сверили все чипы?

Хакер качнул головой.

– Пока не занимались. Приказ оставить до конца операции.

Ясно.

Луций свернул клавиатуру и направился к выходу. Больше здесь ловить было нечего.

– Подождите, – нагнал крик.

Луций остановился и обернулся. Хакер махнул рукой, подзывая обратно. На экране за его плечом замерло изображение лица, нечеткое за тонированным забралом шлема. Легионер смотрел прямо в камеру на своем рукаве.

– Вы не его искали?

Он, точно он. Эзоп в костюме легионера.

Луций нажал воспроизведение. В камеру тут же что-то ударилось, и изображение свернулось.

– Он не знал, что камера работает, – пробормотал Луций и повернулся к хакеру. – Когда это было снято?

– Сегодня утром.

– Проверьте вылеты.

– Я постараюсь. Но ещё не все данные обработаны.

Хакер воткнул коннектор обратно в разъем на затылке и принялся строчить на клавиатуре.

– Из какой вы курии, говорите?

– Четвертая, – отозвался Луций. Встал у него за спиной, чтобы не мешать. По прозрачным слоям над панелью ползли данные. Сменялись папки, мелькали окна доступа в закрытую часть базы.

– Сегодня было десять вылетов. Три несанкционированных, перед зачисткой.

Хакер обернулся. Его глаза казались черными в сумраке салона.

– Одна марсианка, без чипов, удостоверяющих личность. Сейчас ее конвоируют в больницу.

– В какую?

– Данных в системе пока нет.

– Когда приземлилась?

– Час назад.

Луций открыл рот и молча его захлопнул.

Обратно в Четвертую? Да она издевается.

Снижение

Тело будто водой наполнили. Так, что кожа трещала от натуги. Голова кружилась, и мысли плыли, как ленивые рыбы. Было жарко. Очень жарко.

В отличие от головы, автопилот работал хорошо. Тихо пощелкивал, как встроенный в экзокостюм дозиметр. За прозрачным куполом кабины ползли континенты Старой Земли. Складки гор, пустоты высохших морей, котлованы уничтоженных городов, Ливийский разлом, оставшийся после нейтронной войны. Всё рыжее, с перьями облаков. В поле зрения медленно вплыл атмосферный купол – как мутная капля на песке. Самой курии видно не было, её заволокли облака.

Тупые патриции. Атмосферный купол они придумали, а сделать в нём хорошую погоду не догадались.

Бритва со стоном отстегнула ремни безопасности, откинула спинку в горизонтальное положение и растеклась по креслу.

Угнать челнок оказалось до безобразия просто. Особенно удивляло, что он был легионерский. В Четвертой зона легиона отделялась от общей посадочной и грузовой тремя силовыми полями. Охранялась, как предкрио, – так, словно с минуты на минуту на территорию ворвется вооруженная бригада «псов».

В Пятнадцатой курии шаттлы стояли в дальнем ангаре, разоруженные и под брезентом. За проволочной сеткой. Смех, да и только. Конечно, ангар был опечатан, и пришлось немного повозиться, чтобы отыскать нужного сотрудника и отобрать у него ключ-карту. Но с этим у Бритвы проблем не возникло – успела размяться, пока отключала охранника и напряжение на сетке. Ловкость рук и давний опыт.

Она выбрала «фалько» – легкий и быстроходный корабль для коротких перелетов. Он был заправлен, все показатели на панели управления в норме. Оставалось только включить поиск безопасного коридора для взлета, вбить межзвездный код космопорта в автопилот и молиться, чтобы взлетную полосу не перекрыли. Или не подстрелили с земли. Там уже объяснять ситуацию будет поздно.

Но взлет прошел нормально. Правда, когда набрала высоту, на панели высветилась целая флотилия шаттлов-истребителей. Они пронеслись мимо уровнем выше, и пару секунд спустя на другом конце курии грохнул взрыв. «Фалько» качнулся на воздушной волне. Неужто зачистка? Все это было очень интересно, но Бритва никак не могла остаться.

Теперь она пролетала где-то над Десятой курией. Там-то все и началось. Если бы не поездка в Десятую, если бы не приказ Тита Пуллия. Если бы пятнадцать лет назад дуру-имманес оставили подыхать. Не вытащили из капсулы, не выдали за человека, не присвоили номер.

Одно сплошное если.

За бортом проплыла заброшенная станция, старая Орбитальная. Груда металла, плавучий лабиринт с дырами в стенах. За ними темно, пусто. Провалы…

Стало тяжело дышать, воздух плавился. Вытекал из салона, что ли?

Щелкал дозиметр. Или автопилот.

Щелк-щелк.

Щелк-щелк.

Щелкщелкщелк…

Перед глазами вдруг поплыло.

Бритва хлопнула по аварийной панели. Повалилась набок – перед глазами мелькнули приборная доска, ножка кресла, прорезиненный коврик. Тело не слушалось, в горле клокотала желчь.

Хорошо, что упала набок. Не захлебнется.

Все хорошо. Все отлично.

Лишь бы сигнал бедствия включился.

Лишь бы его засекли.

Лишь бы…

– Вы в порядке?

Голос донесся издалека. Бритва хотела спросить, в каком месте у говорящего были глаза. Неужто обморок, жар и обугленная дырка в плече походили на «порядок»? Но не могла выдавить и слова.

Похоже, у неё даже рот не шевелился.

– Вы меня слышите?

Веко оттянули, посветили фонариком.

– Реакция есть. Давайте RG-1.

Что-то кольнуло предплечье, и по руке растеклось тепло.

Будь у нее силы, Бритва бы улыбнулась. Препараты для регенерации колют только патрициям. Похоже, ей помогло легионерское клеймо на ключице, дало кое-какие бонусы.

– Пульс в норме. Первая фаза прошла нормально.

– Готовьте RG-2.

Всего фаз было четыре. После её сунули в капсулу регенерации, накрыли крышкой и оставили. Сколько времени прошло – Бритва не знала, но казалось, что вечность. Пару раз её бросало в жар. Казалось, тело горит, и Бритва орала, умоляя выпустить. Особенно полыхало плечо, будто по нему растекся заряд «гидры», который нельзя потушить водой или порошком из огнетушителя.

Затем бросило в холод. Бритва тряслась так, что пятки барабанили по стальному днищу. Потом крышка окрасилась зеленым, и Бритва беседовала с умершими родителями. Они вроде как были недовольны. Сказали, что Бритва с Теленком забыли про заначку в шкафу на стене тоннеля за бараками. Бритва хотела ответить, что того шкафа и тоннеля давно нет – их замуровали и засыпали ремонтные службы, но не могла выдавить и слова. А родители продолжали гудеть. Настоящий звон москитов.

Нормально. С регенерацией всегда так. К ней нельзя подготовиться заранее, гадкая штука. Хорошо, если волосы не выпадут. Потом отрастут, конечно, но всё равно неприятно.

Жаль, выбитые зубы не отрастали, придется вживлять новые импланты.

Кажется, на этой мысли она отключилась. Когда пришла в себя, над ней склонился мужчина в тонком спецкостюме, закрывавшем всё, кроме глаз. Они были голубыми, светлее, чем у Луция. Врач разглядывал её пристально, как новую болезнь в микроскоп.

– Можете сесть?

Бритва ухватилась за борта капсулы и села. Глаза резало от света ламп под потолком. Процедурная тоже слепила – белизной стен, пола и шторок по контуру капсулы. Глянула на плечо. На месте раны остался бледно-розовый шрам. Блестящий и мерзкий, как медуза.

– Вы легионер?

Бритва кивнула. Врач пожелал узнать отдел и декурию. Бритва назвала – пробубнила молитвой. Ей выдали одноразовую пижаму и велели перебраться на скамью у стены. Дойти она смогла сама; ноги не дрожали, голова не кружилась. Бритва чувствовала себя на все сто, будто неделю высыпалась. Да здравствуют чудодейственные препараты RG.

Может, у них и «гелиос» имелся? Она, конечно, пообещала Цецилию, что завяжет, но где сейчас Цецилий, и где она?

Врач сделал пометку в блокноте и куда-то испарился, оставив Бритву за задернутыми шторками. Из коридора доносились приглушенные шаги, голоса, звяканье автоматов и ровная болтовня больничного оповещения. Лампы низко гудели. Чем-то пахло – а, может, ничем не пахло. Обоняние совсем сбилось после удаления одор-импланта.

Дверь процедурной открылась. Шторки всколыхнулись белым пузырем.

– Когда выпишете? – крикнула Бритва. – Мне сегодня нужно. И позвонить, это срочно.

Молчание в ответ. Быстрые шаги пересекли комнату, и, почуяв неладное, Бритва спрыгнула с койки. Занавеска с треском сорвалась с крючков, отлетела в сторону, и между белых полотнищ возник Эзоп. Лицо перекошено, волосы всклокочены, кожа лоснится от пота, а спецкостюм для перелетов – от грязи.

Прилетел за ней? Бритва опустила взгляд. И как-то протащил спицу через рамки досмотра.

Боги, да он и правда двинутый на всю голову.

Бритва сорвала с диагностической панели какую-то металлическую насадку на гибком шнуре. Отбила удар спицы. Насадка зашипела, раскалилась, и Бритва швырнула её в нападавшего.

Эзоп отмахнулся от гнутой железки. Махнул спицей снова, снизу вверх. Загудел рассеченный воздух. Бритва ушла вбок, толкнула в него треногу с капельницей. Эзоп увернулся.

Слишком медленно – Бритва успела ударить его в челюсть с другой стороны. И еще разок, с наслаждением сминая ненавистное лицо. Драки – не конек Эзопа. Его сильной стороной всегда был ум, а не кулаки. И, похоже, ум отказал, раз он полез на лучшего бойца Арены.

Из коридора послышались крики, вой сигнализации. Кто-то вбежал в процедурную – не видно за хлопающими шторками. Эзоп отвлекся и получил за это снова. Сперва по руке, так, что спица выпала, затем по носу – Бритва двинула лбом, до характерного хруста. До кровавых пузырей.

Эзоп выгнулся и вцепился зубами в ухо – то самое, со швами. Бритва взвыла, бросилась вместе с Эзопом к стене. Приложила его раз, другой. Хотела третий, но чьи-то сильные руки оттащили её в сторону. Она рванулась, но держали крепко. На предплечьях сжались пальцы металлической перчатки. Экзокостюм.

Часто дыша, Бритва обернулась.

На нее смотрела защитная маска легионера.

Спустя двадцать минут она снова сидела на койке, уже в наручниках. Разглядывала нависшего над ней легионера с тремя красными полосами на наплечниках. Декурион. Шея в точках седой щетины, лицо квадратное, образцовое патрицианское. На другом конце смотровой цвел синим цветом Эзоп, рядом ходил легионер помоложе. За блокированной дверью встревоженно шумел персонал больницы.

– Ваш номер.

– Три-два-шесть-четыре. Я из легиона, – Бритва подняла сцепленные браслетами руки и оттянула ворот пижамы, обнажив ключицу с орлом. – Служба контроля и слежения.

– Нюхач?

Бритва кивнула. Назвала легионерский код.

– Чип для сверки, – декурион протянул сканер.

А вот это плохо.

Она показала болячку на запястье. Она столько раз сдирала её во время драки, что место имплантации стало похоже на месиво – будто собаки зубами рвали.

– Чипа нет.

– Как так?

– Удалили, после того как похитили. Чтобы не отследили из легиона. Потом увезли в Пятнадцатую.

Она внимательно посмотрела на Эзопа, но тому, казалось, было крайне весело. И ни капли не страшно.

– Думаешь, тебе поверят? – Он подался вперед, повис на прикованных руках. Впалые глаза лихорадочно блестели. – Ты же сама его вырезала.

– Это правда? – спросил декурион.

Бритва только пожала плечами. Что-то доказывать не хотелось. Здесь и сейчас слова – лишь пустой звук.

– Я мог бы многое рассказать о связях этого номера с «Псами Свободы», – снова встрял Эзоп. – Но не буду портить сюрприз.

– Вот и заткнись тогда, – не выдержал второй легионер. Он давно поглядывал на Эзопа. Похоже, с самого ареста мечтал двинуть ему в челюсть.

Бритва его понимала.

Эзоп обернулся – все с той же поганой ухмылкой.

– Вы, наверное, не поняли…

– Да все мы поняли.

– Вот как патриции позволяют себе разговаривать с номерами, – Эзоп завелся. – Никакого уважения. Никаких прав. У номеров ведь нет прав, верно? Но они поставили вас на место неделю назад. Отлично поставили.

Молодой легионер подался ближе.

– Твои ублюдки убили моего напарника.

– Туда ему и дорога. Вы даже не представляете, что вас всех ждет. Скоро, очень скоро!..

Сверкнул шокер, Эзоп конвульсивно дернулся и с глухим стуком повалился на пол вместе со стулом. Бритва от души расхохоталась. Сама не поняла, что веселило больше: падение Эзопа или безысходность, в которую она погружалась всё глубже.

Молодой легионер дернулся, глянул на неё. Шокер потрескивал в руке.

– Тоже уложить отдохнуть?

Декурион щелкнул пальцами, привлекая его внимание. Качнул головой на дверь.

– Марк.

Марк как-то сразу съежился. Выключил шокер, сунул его за пояс и вышел. Седой декурион вновь присел на край врачебного стола. Снова что-то набирал в блокноте.

– И как вы добрались до Четвертой курии? – спросил устало.

– Угнала челнок.

Он оторвался от записей. Пару мгновений они с Бритвой мерились взглядами.

– Челнок Управления Пятнадцатой курии? Тот, с которого вас доставили в больницу?

– Так точно.

– Почему не обратились в Управление Пятнадцатой за помощью?

– Сочла, что не могу им доверять, декурион.

– То есть, вы утверждаете, что легионеры Пятнадцатой связаны с «Псами Свободы»?

– Я предполагаю, декурион.

– Вы знали о захоронении на складе рядом с площадью Секста?

– Каком захоронении, декурион?

Он свернул блокнот в трубочку, сунул в нагрудный отсек экзокостюма. Нажал кнопку у ворота. Шлем раскрылся, закрыв голову тонированной скорлупой. Бритва поднялась с места.

– Вынужден заключить вас под стражу до выяснения обстоятельств, – декурион пристегнул её наручники к шлевке на бедре своего костюма. – Согласно приказу о задержании всех не-граждан из Управления.

Номерам и нюхачам больше нет доверия, вот что это значило. Логично. Бритва и сама бы не поверила.

– Сообщите центуриону Титу Пуллию из Четвертого, – попросила, когда её повели к выходу из смотровой, но декурион ничего не ответил. Даже не посмотрел в её сторону.

«Не разговаривать с задержанными после вынесения вердикта о задержании и до доставки в пункт допроса ближайшего Управления», п. 8, ст. 12 Устава Легиона Римской Империи.

Бритва усмехнулась.

Луций все-таки ошибался. В легионе остались принципиальные люди.

Падение

На орбите было оживленно. Проносились челноки-экспрессы и личные шаттлы, грузовые фуры цепляли кузовами алые точки буйков. Сверху по одной трассе, снизу – по другой и в другом направлении. Сбоку – по третьей. В промежутках переваливался оранжевый уборщик, цеплял плавающий мусор клешней и голодно заталкивал себе в брюхо.

Теснее всего было на отрезке 5–4. На снижении к космопорту Четвертой скопилась настоящая пробка. Корабли притиснулись друг к другу и безмолвно покачивались в такт, как на морской волне.

Луций закинул ноги на приборную панель и куснул сандвич. Проследил взглядом за уборщиком. Он как-то вел дело о серийном убийце на нижних уровнях. Выслеживал месяц, никак не мог понять, каким образом тела оказывались в открытом космосе у станции «Вейи». И только потом заметил дежуривший в том квадрате мусороуборщик…

А «Псы» утверждали, что легионерам плевать. Главный аргумент их пропаганды. Да легион только и занимался номерами. Искал, спасал, сажал, вытаскивал полуживых из-под эстакад. Хуже всего было привезти одного такого в больницу и уже на парковке – что там, еще в пути, – знать, что тебе откажут. Что придется тащить его обратно в машину и оставить у ближайшего спуска в канализацию.

Может, за это Луций и не любил номеров. За бессилие, которое испытывал, когда их видел. Бессмысленность своих стараний, невозможность что-либо изменить.

Какой-то «фалько» попытался пролезть уровнем выше. Луций задрал нос челнока, мигнул проблесковым маячком, и «фалько» отступил, вернулся на свое место в полосе.

Луций затолкал в рот последний кусок сандвича и слизнул с пальца сладкий горчичный соус. Сложил обертку в аккуратный квадратик, сунул в щель мусоросборника на двери. Снова покосился на изображение с камер заднего вида. Теперь сзади все вели себя смирно, выстроились хромированной полосой.

В боковых камерах тоже было чисто. Радар почему-то сбоил: изображение на экране панели не пропадало, но точки кораблей то и дело исчезали. Словно над ними проводили большой ладонью. И снова. И еще раз.

Что за черт?

Луций попробовал перезагрузить, но это не помогло. Не везло ему с шаттлами, вечно доставались старые посудины. Лишь бы система не отключилась при посадке.

Он проплыл мимо модуля орбитальной станции «Сол» – экраны боковых камер показали край пустого стыковочного узла. Чтобы разглядеть станцию целиком, требовалось отлететь от Земли на приличное расстояние. Луций помнил, как она выглядела со стороны: три кольца со шлюзами на внешних сторонах, соединенные жилой осью. На «Соле» останавливались инопланетные, не приученные к земной гравитации. Летучая помойка на орбите, хуже нижних уровней Четвертой курии.

Под станцией зиял космос. Мигали звезды, другие станции и корабли. Яркие точки, будто черную простыню иглой прокололи. Ближе к сектору Первой курии кораблей было больше, целая флотилия. Странное скопление – матово-черные челноки лепились друг к другу без габаритных огней. Просто висели на коррекционных двигателях, видимо, ожидая разрешения на посадку. Должно быть, не имперцы – в Империи Луций таких машин не видел. Может, делегация откуда-нибудь.

Он зевнул, почесал отросшую щетину.

«24-780, подтвердите готовность к посадке», – прошуршало из динамиков над лобовым стеклом, когда корабль подошел к зоне ускорения.

Луций глянул на автопилот. Тот был в норме.

– Подтверждаю.

«Начинайте снижение».

Луций развернул шлем, отдал команду, и корабль нырнул с трассы. Когда он вошел в жиденькую оставшуюся атмосферу Земли, Луций закрыл глаза. Яркий свет выбелил веки, климат-контроль задул сильнее, вытесняя жар. Беззвучный хлопок, перепад давления, и включился режим торможения. Ночная курия перестала лететь навстречу с угрожающей скоростью. Нос прицелился на впереди идущий челнок.

В голове крутились варианты того, что делать дальше. Что сказать Бритве при встрече. Как заставить ее говорить, довериться ему? Её показания нужны всему Управлению, особенно после событий недельной давности.

Конечно, с этими показаниями она тоже отправится в крио. Но, может, есть способ обойти заморозку? Луций уставился на ночные огни курии, снова и снова перебирая Устав и уголовный кодекс Римской Империи. Должно же быть хоть что-то: поблажка за выслугу лет, за сотрудничество, за особо ценную помощь в важном расследовании…

Его оглушил дикий скрип. Некс взвыл высокими частотами, голову как дрелью просверлили. Луций заорал и принялся давить кнопки на ухе, все подряд. Голову наполнил жуткий треск, в ухе что-то хлопнуло, и по шее потекла теплая струйка крови. Системы челнока чихнули и отключились. Панели просто мигнули и умерли, в салоне потемнело. И все стихло – двигатели, писк датчиков, шум кондиционера.

Осталась тишина.

И быстро приближающаяся земля.

Мир за лобовым стеклом крутился, слился в желто-бурое пятно. Луций ударил по панели, провел ключ-картой по считывателю.

Глухо.

Исправная система посоветовала бы ему катапультироваться. Но она не была исправна. Она мертво молчала.

Уже стали видны верхушки небоскребов – светлые квадраты в шахматном порядке.

Луций затянул ремни, наспех проверил, застегнут ли костюм. Дернул рычаги эвакуации по обе стороны от себя. Купол кабины стрельнул в сторону, навалились шум и ветер, и Луция выдернуло вместе с креслом. Ускорение размазало его по сиденью, кожа на щеках лопнула от перепада давления.

Ещё толчок.

Кресло отцепилось и подбросило Луция в воздух. Раскрылся парашют – Луций не слышал хлопка, оглох еще в кабине. Стропы впились в плечи. Двигатели-доводчики не работали, и пришлось планировать на ветру.

Мимо стальным дождем неслись другие корабли. Внизу, где они приземлялись, расцветали взрывы. Один осколок зацепил плечо, и Луций задохнулся от боли. Мир кружился, полосы на парашюте кружились, кружилась голова…

И всё стихло.