Когда заканчиваются сказки

7 Священный обряд

Кирши сел в кровати и закрыл лицо руками. Ему приснилось, что Василиса тонула, захлёбывалась в холодном озере, кричала от страха и тянулась к свету, но неведомая сила тянула её вниз, в темноту.

Застонав в ладони, Кирши отбросил с лица волосы и спустил ноги с постели. За окном стелилась глубокая ночь, а на столе стояла склянка с отваром от сновидений. Её вечером, как и обещала, занесла Аньяна, а Кирши так и не нашёл в себе силы выпить. С час вертел склянку в руках, но так и не открыл, поставил на стол и решил, что обязательно откупорит, но завтра.

Кирши встал с кровати и подошёл к окну. Оно, скрипнув, отворилось. Морозный ветер тут же ворвался в комнату, и Кирши жадно втягивал его носом, прислонившись лбом к холодному стеклу. Внизу распластался в лунном свете заснеженный Даргород.

Кирши не знал, сколько простоял в таком положении. До тех пор, пока совсем не закоченел, пока не заломило пальцы на руках и ногах, а сновидение не отступило, перебитое болезненным холодом.

Раньше ему часто снились кошмары, особенно в детстве. Чаще всего он видел смерть родителей. Забитый до смерти отец, который до последнего, ползая в луже собственной крови, умолял старосту деревни убить его, но не трогать семью. Поэтому они сначала изнасиловали и убили мать, чтобы отец видел, чтобы понял, что на его мольбы всем плевать.

«Как и твоим поганым предкам было плевать на мольбы людей. Каково это, а, Тёмный?» – Кирши не помнил лица старосты, но хорошо помнил низкий гремящий голос.

Ни разу в своей жизни отец не использовал силу Тёмного и запрещал пользоваться ею и маленькому Кирши.

Кирши снилось и то, как кричала мать, с неё срывали одежды, а она всё просила и просила Кирши отвернуться.

«Закрой глазки, милый. Не смотри».

Но Кирши, скованный страхом, не мог оторвать от неё взгляда.

Потом ему стали сниться собаки. Ими его травили сыновья графа, которому Кирши продали деревенские. То ли решили, что убийства Тёмных – не такая выгодная затея, как продажа, то ли кишка оказалась тонка, и они просто не смогли прикончить ребёнка.

Кошмары прекратились только спустя много лет, когда Кирши уехал из Северных Земель и встретил Хару.

Они путешествовали вместе всего неделю. Хару предложил Кирши приличную сумму за сопровождение по незнакомым землям, а тот, впервые предоставленный самому себе, настолько не знал, куда податься и что делать, что не придумал ничего лучше, чем согласиться.

Каким-то чудом Хару на рыбацкой лодке добрался с Восточных Островов до Империи Хэ и, пересев там на торговый корабль, приплыл в Северные Земли, мечтая исследовать весь континент.

Хару хотел полюбоваться Красным Дубом на западе Северных Земель и оттуда на корабле отправиться в Вольское Царство.

Стояло прохладное северное лето, и они заночевали прямо в лесу, не успев добраться до ближайшей деревни до темноты. Завернулись в плащи и подобрались поближе к костру.

Кирши в ту ночь снова снились псы. Возможно, виноват был лес, его влажные, дикие запахи и ощущение постоянной опасности, что наблюдает за тобой из тьмы. Проснулся он от собственного крика. Вскочил, стараясь отдышаться. Рубаха вымокла от пота, тело била мелкая дрожь.

Хару не спал, сидел у костра и, похоже, что-то рисовал углём в своём альбоме перед тем, как Кирши напугал его криком. Теперь Хару уставился на Тёмного, и на его загорелой коже и в карих глазах плясали отблески костра. Черты лица тонкие, плавные, и свет пламени делал их мягче, сглаживая остроту скул и подчёркивая хрупкость узкого, ещё мальчишеского подбородка.

– Кошмар? – спросил он, но из-за сильного акцента Кирши не был уверен, что угадал слово правильно. Хару, заметив замешательство на его лице, решил перефразировать: – Сон… плохо?

– Кошмар, да. – Кирши стёр рукавом холодный липкий пот со лба.

– Уже три ночи кошмар. – Хару старательно выговорил слова, закивал сам себе и показал три тонких изящных пальца, подкрепляя сказанное. – Много.

Кирши усмехнулся. Что ж, никто и не говорил, что проводник из него выйдет хороший.

– Прости, не хотел напугать. В следующий раз постараюсь не орать.

Хару покачал головой:

– Мне не страшно, но я помогаю.

Кирши не понял, что он имел в виду, но переспрашивать не стал, потому как Хару уже увлечённо скрипел углём в альбоме. Кирши, стараясь отвлечься от дурного сна, завалился на спину и стал вглядываться в звёздное небо в надежде, что то его скоро убаюкает.

И когда его веки уже смежились, а звуки леса стали стихать, Хару похлопал Кирши по ноге.

– Киши, – имя Кирши пока давалось ему с трудом. – Бери.

Тёмный сел и непонимающе уставился на Хару – тот протягивал ему вырванный из альбома лист.

– Бери, – повторил он и призывно качнул листом в воздухе.

Кирши взял лист и вгляделся в изображение. На нём красовалось уродливое чудище с разъярёнными круглыми глазками и длинным, вытянутым в морщинистую ленту носом, из-под которого торчали вверх два то ли рога, то ли зуба. Зверь твёрдо стоял на четырёх кошачьих лапах, а от пятнистого загривка к тонкому хвосту с кисточкой тянулась грива из пламени. Вид у чудища был воинственный и недружелюбный. На обратной стороне листа были аккуратно выведены два замысловатых символа – иероглифы.

– Бакугасира. Баку, – сказал Хару, тыча в лист кусочком угля. – Ёкай.

– Чудовище, – подтвердил Кирши, не поняв ни слова. – У нас тоже похожие водятся, мы их убиваем.

– Не убивать. – Хару нахмурился и замотал головой, отчего его тёмные волосы тут же разлохматились. – Баку помогать. Есть кошмары. Пож… пожирает сон плохой.

Хару зачерпнул горсть воздуха у виска, забросил невидимый кошмар в рот и закивал.

– Понимает? Киши. Этот ёкай помогай тебе.

– Баку-что-то-там – пожиратель кошмаров? – Кирши постарался собрать слова Хару воедино.

Хару снова закивал.

– В Хиношима, – так называли Восточные Острова их жители, – Баку помогает всегда. Носи его у себя тут. – Хару приложил руку к груди. – И будешь спать хорошо. Баку придёт и съест кошмар.

– То есть это оберег? Простой рисунок? – Кирши с сомнением покрутил листок.

– Рисунок и имя. – Хару указал на иероглифы. – Вместе сильно.

– Ладно. – Кирши неловко улыбнулся, не зная, что ещё сказать, и, аккуратно сложив лист, спрятал за пазуху. – Спасибо.

Больше он не кричал по ночам.

Кирши оторвался от окна и приложил руку к новому шраму на груди. Он напоминал солнце, каким его часто изображали вольские художники, – круг с огненными лепестками короны.

Этот шрам был ещё одним подтверждением тому, что жизнь не принадлежала ему, что кто-то снова распорядился ею на своё усмотрение. Не Василиса должна была умереть, а он. Она хотела жить, мечтала, у неё была цель. Ему же жизнь была даром не нужна.

Уже второй раз дорогой человек умирает, чтобы сохранить ему жизнь.

Кирши ударил по столу, и боль молнией взметнулась от ладоней к плечам, спицей застряв в позвоночнике.

– Я этого не просил, – процедил он в темноту. – Ничего из этого я не просил.

Центральная площадь Даргорода, с трёх сторон окружённая Царскими Палатами, Звёздной Башней и гарнизоном Вольской Гвардии, за пару дней преобразилась до неузнаваемости. Выросла высокая деревянная сцена, над которой развевались три знамени Гвардии. Чёрное с серебряным вороном. Красное с золотым соколом. Небесно-синее с белым журавлём.

По бокам от сцены – два возвышения с креслами и деревянными навесами, защищающими от снега и ветра. Вороны украшали их красным бархатом и белоснежными цветами, наверняка из Журавлиных теплиц. Один навес, должно быть, для царя, второй – для Совета.

– Ну, как тебе? – Атли подошёл сзади и по-приятельски забросил руку Кирши на плечо.

Кирши едва не смело с ног волной его радости и гордости за свою работу.

– Решил устроить из посвящения Аньяны представление? – скептически заметил он и быстрым движением плеча стряхнул руку капитана.

– И пригнать на него побольше народу! – Атли щёлкнул пальцами перед носом Кирши и расплылся в мечтательной улыбке. – Так Совету будет нечего нам противопоставить. Назначение Аньяны будет подтверждено и одобрено народом. – Он ударил кулаком в ладонь и победоносно взглянул Кирши в глаза. – Ты чувствуешь это?

– Твою самовлюблённость? – Кирши криво ухмыльнулся и отступил назад, выставляя руку между собой и Атли. – О, да. Так и разит.

– Победу, Кирши! Они не смогут вмешаться, когда всё свершится на глазах у сотен горожан. Когда обряд свершится публично.

– Обряд?

Атли хитро прищурился и кивком головы отбросил светлые пряди с лица. Кирши невольно проследил за этим движением и залюбовался тем, как утреннее солнце путалось в золотых кудрях принца.

– Священный обряд посвящения, – важно проговорил Атли, вышагивая перед Кирши и простирая палец к небу, как часто делал Аргорад. – Белогор назначил командиров Гвардии простым письмом, но, чтобы заручиться поддержкой народа, нам нужны размах и опора на богов. Так что мы с Аньяной немного поломали голову и придумали Священный обряд посвящения.

– Побольше чар, дыма и искр?

– Смотрю, ты начинаешь понимать. Мы должны показать Совету, что всё в наших руках, а людям – что они под надёжной защитой.

Кирши ухмыльнулся и покачал головой.

– Что? – Атли остановился и всплеснул руками.

– Да ничего, просто ты очень похож на своего отца.

Лицо Атли перекосилось, а Кирши молотом ударила под рёбра злость.

– Не говори ерунды. Мы совершенно не похожи.

– А по-моему, все эти уловки и хитрости как раз в духе короля Севера.

Атли не ответил, только его злость продолжала сжигать Кирши изнутри, и он, признаться честно, был даже рад этому, хотя и не мог до конца объяснить себе почему.

К полудню площадь заполнилась людьми так плотно, что не то что яблоку было негде упасть – спица бы не прошла между закутанными в шубы и армяки горожанами. Серо-бурое море, разбавленное яркими каплями женских платков. Только ушлые коробейники умудрялись ловко скользить сквозь толпу и предлагать люду сахарные яблоки да красные блестящие леденцы.

В сопровождении десятка Соколов прибыли и расселись по местам девять чародеев Совета. Драган, с чёрной бородой в золоте, вышагивал впереди всех, опираясь на угловатый деревянный посох с большим фиолетовым камнем в навершии, камень, словно тонкие узловатые пальцы, крепко держало переплетение ветвей. Вид у Драгана был спокойный, даже равнодушный в отличие от Ярославы, которая шла следом. Она была бледна и явно недовольна происходящим. Тяжёлые височные кольца на бритой голове двумя огненными жар-птицами обрамляли лицо, отчего скулы чародейки казались ещё острее обычного.

Говен – дядя Атли – тоже был мрачнее тучи. Похоже, Совет оказался не в восторге от предстоящего представления.

Царь Радомир появился на площади последним вместе с царевичем Дареном и дюжиной слуг. Был с ними и воевода Ратибор – отец Аньяны. Он, как и полагается защитнику, сел слева от царя. А Дарен – справа.

Раздражённым Радомир не выглядел, скорее казался уставшим и постаревшим. Ходили слухи, что от царя сбежала молодая невеста и он, не сумев с этим смириться, предпочитал топить своё горе в бутылке, позабыв обо всех государственных делах. Где в этих росказнях таилась правда и была ли она там вообще, Кирши не знал, но едва царь опустился в своё кресло, к нему подскочил слуга с золотым кубком и усыпанным самоцветами кувшином.

Царевич Дарен шепнул что-то отцу, но тот лишь отмахнулся от сына и, встретившись взглядом с Драганом, отсалютовал чародею кубком, прежде чем осушить его одним глотком. Драган поморщился, но голову в ответ всё же склонил. А царь тем временем подставил кубок под тёмно-красный поток зелья из кувшина, который поднёс ему виночерпий.

Кирши притаился в самом дальнем и тёмном углу сцены под защитой драпировки, лениво наблюдая за толпой. Рядом стояла Аньяна – красивая, в ослепительно-белом кафтане и тяжёлой, подбитой мехом алой накидке до самых пят, она казалась стройнее и выше. Аньяна кусала губы и мяла в руках пергамент с речью.

– Что, если я не смогу? – Она уткнулась лицом в измятый лист.

– Совет нас уничтожит, – пожал плечами Кирши.

– Ты не помогаешь, – пробубнила она листу.

Кирши вздохнул. Чего она хочет от него? Если нужна помощь, могла бы просто попросить. Просто сказать, что ей нужно. Неужели это так сложно? Ему хватало Атли с его бесконечным потоком невыразимых в словах чувств и переживаний.

– Ты справишься, – сказал Кирши, легонько похлопал Аньяну по спине и добавил, наверное, самую избитую фразу из всех возможных: – Просто говори от сердца.

Но, похоже, это оказалось именно то, что ей было нужно. Аньяна вынырнула из листа и подарила Кирши добрую улыбку, так что ему почти стало стыдно за свои мысли. Почти.

– Спасибо.

– Давай. – Он криво улыбнулся в ответ. – Покажи им, на что способна. Покажи им всем.

Аньяна кивнула, спрятала пергамент в карман и широким шагом вышла в центр сцены. Атли оторвался от противоположного края сцены и встал рядом, чуть позади.

– Великий народ Вольского Царства! – начала Аньяна, и голос её стал глубоким, низким и раскатистым, потеряв привычные нежные девичьи перезвоны. – С великим горем приходят великие перемены. Хранители Вольской Гвардии умчались в Поля Нави с искрами погребальных костров. Мы упокоили их и оплакали, и пришло время нам по священному праву…

Небеса расколол громогласный ужасающий вой.

Площадь замерла и обратила свои взгляды ввысь.

Лязгнуло железо. Несколько черепичин упали с крыши Звёздной Башни и разбились о землю. Сначала появилась рогатая тень. Казалось, она заслонила собою солнце. Вслед за тенью на крышу Звёздной Башни, обвивая её хвостом, выполз огромный крылатый Аспид. Его чёрно-золотая чешуя блестела на солнце, острый, как у орла, клюв нетерпеливо щёлкнул, и Аспид, расправив мощные перепончатые крылья, оттолкнулся от крыши, вспоров её когтями, и воспарил над площадью.

Люди не кричали и не разбегались, заворожённо наблюдая за чудищем. Возможно, они решили, что это часть представления, возможно, замерли от страха, но никто не двинулся с места.

Аспид взмахнул крыльями, набирая высоту и разворачиваясь, чтобы описать полный круг. Клюв его раскрылся.

– Бегите!!! – крикнул Кирши, но было уже слишком поздно.

Неостановимо мощный, словно водопад, поток пламени обрушился на площадь, сметая всё на своём пути, и люди, даже не успев вспыхнуть, тут же обращались в пепел.

Теперь они кричали. Бежали прочь с площади, толкая и давя друг друга, и, если бы не крики, Кирши был уверен, можно было бы расслышать, как хрустят черепа несчастных под их ногами.

Аспид рухнул на землю, перекрыв выход с площади и погребя под своим телом с десяток людей. Клюв щёлкнул и переломил пополам женщину, обдав кровью всех вокруг. Аспид подбросил в воздух её бездыханное тело и заглотил целиком. Маленькие жёлтые глазки с яростью посмотрели вокруг, намечая новую жертву.

Аспид рванул к возвышению, с которого слуги спешно уводили царя. Вороны и Соколы пытались пробраться сквозь толпу к чудищу, но увязали в трясине мечущихся в панике людей.

Радомир закричал, закрываясь руками, но путь Аспиду преградил Ратибор, защищая своего царя. Клюв клацнул, и Ратибор оказался в плену. Он кричал, извивался и бил мечом по каменной морде Аспида.

– Отец! – закричала Аньяна и бросилась было к чудищу, но Атли схватил её поперёк талии.

Аспид раздражённо сдавил воеводу, и тот обмяк. Выронив его на землю, Аспид придавил тело лапой и оторвал Ратибору голову. Руки и ноги его ещё несколько раз слабо дёрнулись в луже крови, словно он всё ещё пытался сбежать, и обмякли.

– Держи Аньяну подальше! – крикнул Кирши и с разбегу перепрыгнул со сцены на трибуну. Взобрался на навес и рванул по деревянному настилу к чудищу, которое за эти мгновения успело сожрать ещё троих.

Просвистела стрела и отскочила от чёрной чешуи. Это Сокол взобрался на противоположный навес и постарался отвлечь внимание Аспида на себя. Другой подобрался ближе и попытался спутать Аспида чарами. Они золотыми сетями оплели его лапы и крылья, но недостаточно быстро: щелчок клюва – и от Сокола осталась лишь нижняя половина. Кишки кровавыми бусами разметались по земле.

Чешуя Аспида слишком крепкая – ни чарами, ни оружием её не взять. Что же делать?

Разбежавшись, Кирши прыгнул на голову чудищу, надеясь, что оно не перекусит его в полёте. Но Аспид отвлёкся на пару подоспевших Воронов, и Кирши сумел ухватиться за изогнутый ребристый рог. И прежде чем чудище опомнилось, Кирши вонзил меч ему точно в левый глаз.

Аспид взревел и замотал головой, пытаясь сбросить непрошеного наездника. Руки соскользнули, Кирши улетел в толпу и рухнул на какого-то парнишку. Голова мальчика с треском ударилась о мостовую, и земля тут же напиталась горячей кровью.

– Твою мать! – Кирши схватил его, чтобы поднять, но мальчик уже не дышал и безвольно повис у Кирши на руках. – Твою мать!

Аспид бесновался, пытаясь вытянуть застрявший в глазнице меч, но лапы его были слишком большими и неуклюжими и лишь загоняли оружие ещё глубже. Массивный хвост при каждом движении сметал людей, превращая в бесформенное кровавое месиво.

– Оставь этих людей, чудище! – это кричал Драган.

Он выставил перед собой посох. А за ним сгрудились остальные чародеи.

Посох ударился о землю, камень ярко вспыхнул, и ослепительная фиолетовая молния ударила Аспида в морду. Меч выскользнул из глазницы и упал на землю. Аспид повернул голову к Драгану и заревел.

Драган снова ударил посохом.

– Убирайся, гадина! Да пронзит тебя Перун!

Молния ударила Аспида в грудь, оставив глубокую кровавую борозду. Чешуя искрами разлетелась вокруг. Аспид завыл, взмахнул крыльями и тяжело поднялся в воздух.

Драган в третий раз стукнул посохом, Аспид чудом сумел увернуться от новой молнии и помчался прочь в сторону леса.

Драган обессиленно рухнул, и его тут же подхватили под локти другие чародеи.

Кирши поднялся на ноги. Несколько десятков выживших спешно покидали площадь, спотыкаясь о трупы и падая в лужи крови. Серо-бурое людское море окрасилось в красный, напиталось ужасом и провоняло смертью.

Кирши оглянулся. Трибуна царя опустела. Чародеи уносили с площади потерявшего сознание Драгана. На сцене сидел мертвенно-бледный Атли, на руках у него рыдала Аньяна.