Коготь Харона

Глава 1 Боевая татуировка

Дриззт не встревожился, когда, проснувшись на рассвете, не обнаружил Далии, лежащей рядом с ним в их маленьком лагере. Он знал, где она могла быть. Тёмный эльф пристегнул свой пояс со скимитарами и закинул Тулмарил за плечо, затем быстро спустился по узкой лесной тропке и поднялся по крутому склону, хватаясь за ветки и подтягиваясь от дерева к дереву. Недалеко от вершины этого маленького холма он увидел её, стоящую к нему спиной и спокойно смотрящую вдаль.

Невзирая на холод, а это утро выдалось самым холодным за сезон, на Далии было лишь её одеяло, свободно обёрнутое вокруг и сползшее с одного обнажённого плеча. Дриззт едва ли заметил её одеяние или её замечательную наготу, его взгляд приковали волосы Далии. Прошлой ночью у неё была её стильная и трогательная стрижка до плеч, но теперь она вернула толстую чёрно— Красную косу, которая начиналась высоко на её голове и красиво закручивалась вокруг изящной шеи. Казалось, будто Далия могла становиться совсем другой личностью от одного лишь взмаха волшебного гребня.

Дриззт медленно направился к ней. Сухая ветка хрустнула под его ногой, и от этого лёгкого звука Далия чуть повернула голову, чтобы увидеть его.

Дроу резко остановился, вглядываясь в узор из синих разводов, узор вайдой эльфийки-воительницы. Татуировки так же не было в её облике прошлой ночью. Как будто бы она смягчила собственный образ для постели Дриззта, как будто бы Далия использовала волосы и вайду как отражение своего настроения, или…

Дриззт прищурился. Не отражения её настроения, осознал он, это приманка, это её способ манипулирования своим любовником.

Они поспорили прошлым вечером, и пылкая Далия, с косой и татуировкой, яростно отстаивала свою позицию, своё намерение идти против Алегни.

Но потом она пришла к Дриззту для примирения, уже спокойная, её причёска была нежнее, прелестное лицо было чистым, без узора воительницы. Тогда они не обсуждали Алегни, и ни один из них не лёг спать сердитым на другого.

Дриззт направился к Далии, оглядывая окрестности с западной кромки холма. Он посмотрел вниз на далёкий Невервинтер. Город был скрыт низкой завесой тумана, поднятого холодным воздухом от влажного тепла большой реки.

— Туман скрывает большинство рубцов, — сказал Дриззт, обняв женщину, которая никак не отреагировала на его прикосновение. — Когда-то это был прекрасный город, и, если тэйцы действительно повержены, он будет таким снова.

— С шадоварами, шныряющими по улицам и подворотням? — грубо бросила Далия.

Дриззт не знал, что ответить, поэтому просто чуть сильнее сжал её в объятиях.

— Они в городе, среди жителей, как сказал Баррабус — человек, которого ты называешь Артемис Энтрери, — продолжила Далия.

— Похоже, устойчивое положениесохранялось только из-за большей угрозы со стороны Силоры Салм. Если эта угроза стала меньше, я думаю, что шадовары…

— Когда их главарь умрёт, угроза со стороны шадовар станет меньше, — резко и холодно перебила Далия. — А главарь их умрёт очень скоро.

Дриззт попытался обнять её крепче, но она вырвалась из его объятий. Далия сделала пару шагов в сторону края обрыва и поправила на себе одеяло.

— Время не его союзник, а наш, — сказал Дриззт.

Эльфийка резко повернулась и сурово посмотрела на него, узоры боевой раскраски сделали этот взгляд ещё более грозным.

— Он узнает правду, — настаивал тёмный эльф. — От Энтрери он узнает, что произошло с Силорой Салм, и узнает, что мы придём за ним. Энтрери признался в этом, когда рассказал, что был порабощён и не сможет присоединиться к нам в твоей вендетте.

— Тогда этот вонючий нетерезский военачальник должен трястись от страха прямо сейчас, — ответила Далия.

— А так же он станет крайне бдительным, подтянет все свои силы. Сейчас не время…

И опять эльфийка заткнула его:

— Не тебе выбирать.

— Угроза со стороны Тэя стала меньше, значит, это же произойдёт с защитой наших противников, а значит, отпадёт надобность его пребывания в городе, — продолжал давить Дриззт вопреки её гневу. — Я встречал горожан Невервинтера, и это хороший народ, они не будут долго терпеть нетерезов. Сейчас не время гоняться за ним.

Голубые глаза Далии полыхнули яростью, и на мгновение Дриззту показалось, что она может наброситься на него. Даже зная о её намерении и решимости достать Алегни, следопыт дроу едва ли мог осознать всю силу этой ярости! Он не мог представить Далию более взбешённой, даже если бы признался ей в каком— Нибудь гнусном преступлении, совершённом им против её семьи. Он был рад, что в этот момент у неё под рукой не было её оружия.

Дриззт разорвал спор долгим молчанием, прежде чем решился продолжить:

— Ты убьёшь Алегни.

— Не произноси его имя! — потребовала Далия и сплюнула на землю, как будто одно лишь звучание этого имени наполняло её рот желчью.

Тёмный эльф вскинул руки в примирительном жесте, пытаясь успокоить её.

Постепенно огни ярости в глазах Далии сменила глубокая печаль.

— В чём дело? — прошептал Дриззт, осмелившись придвинуться ближе.

Далия отвернулась, но позволила ему обнять себя ещё раз. Вместе они смотрели вниз на Невервинтер.

— Я собираюсь убить его, — прошептала Далия, и дроу показалось, что она разговаривает больше с собой, чем с ним. — Никакой отсрочки. Никакого выжидания. Я убью его.

— Так же, как ты убила Силору Салм?

— Если бы я знала, что она объявила его своим врагом, то помогла бы ей. Если бы я знала, кто именно является главарём шадовар, я никогда бы не оставила Невервинтер ради Лускана или Гонтлгрима. Я никогда не покину это место, пока он не умрёт от моей руки.

Она произнесла эти последние три слова с такой чёткостью, с такой силой, с такой злобой, что дроу понял — на этот раз он ничего не добьётся, пытаясь образумить её.

Поэтому он просто обнимал её.

В остове мёртвого дерева, глядя сквозь трещину в прогнившей древесине, за парой с большим интересом наблюдал Эффрон Кривой. Уродливый колдун слышал весь их разговор и не был удивлён ни единому слову. Он знал о Далии всё. Возможно, знал о ней больше, чем любой другой из ныне живущих. И он понимал, какие демоны направляли её.

Конечно же, она попытается убить Херцго Алегни. Она была бы более счастлива умереть, пытаясь убить его, чем жить, зная, что они оба остаются живы.

Эффрон понимал её.

Колдун не мог отрицать, что испытывает сильные эмоции, глядя на эту эльфийку-воительницу. Часть его хотела выскочить из дерева и уничтожить эту пару здесь и сейчас. Однако здравый смысл взял верх над импульсом, так как он достаточно слышал о репутации этого Дриззта До’Урдена, чтобы понять, что должен играть в эту игру осторожно.

Кроме того, Эффрон не был уверен в том, что хочет смерти Далии, по крайней мере, прямо сейчас. Было кое-что, о чём он хотел бы знать, о чём должен был знать, и только она могла дать ответы.

Шадовар— Колдун переместился в Тень со своего наблюдательного пункта, но он не сразу вернулся к Херцго Алегни, чтобы рассказать о добытых сведениях. В конце концов, Эффрон не был чьим-то рабом и у него были свои ресурсы.

Вместо этого он направился в район лощин и горных хребтов за стенами Невервинтера. Небо всё ещё было тёмным, с низкими тучами. Начал падать лёгкий снег. Но Эффрон хорошо знал эту местность и безошибочно двигался к лагерю, расположенному в неглубокой пещере.

Поблизости сидела горстка шадовар — нетерезских солдат, пришедших из Царства Теней вскоре после Эффрона, на его тайное предложение, но которые ещё не принесли клятву верности Алегни.

Когда кривой колдун протащился в центр их группы, все они встали, не совсем в знак внимания, но, всё же, с определённой долей уважения.

— Ты достал сферы? — спросил маг одного из шейдов — высокого человека по имени Рэтсис.

В ответ Рэтсис ощерился кривозубой улыбкой и потянулся за расстёгнутый воротник своей рубахи, чтобы извлечь серебряную цепочку ожерелья. Оно было украшено двумя полупрозрачными, наполненными тенями сферами, каждая размером с детский кулачок. В клубящемся тумане теней внутри каждой сферы ползал маленький мохнатый паук, похожий на крошечного тарантула. Рэтсис осклабился.

— Это для эльфийки, — напомнил ему Эффрон.

— А что для её спутника? — спросил Рэтсис.

— Убейте его, — ответил Эффрон без колебаний. — Он слишком опасен для того, чтобы брать его в плен или позволить сбежать. Убейте его.

— Нас семеро, — настаивал Джермандер, другой из группы, свирепый воин-тифлинг, который открыто демонстрировал как свою надменность, так и свою неослабевающую ярость. — А их всего двое!

— Восемь, — тихо поправил Рэтсис — хранитель пауков. Секунду он помедлил, улыбаясь, перекатывая сферы на своём ожерелье и оглядывая своих любимцев горящими глазами, и передумал: — Десять.

По выражению лица Джермандера было видно, что он не оценил тех особенных союзников, которые веселили Рэтсиса.

— Не стоит недооценивать этих двух противников, мой боевой друг, — предупредил Рэтсис.

— Не стоит недооценивать нас, — возразил Джермандер. — Мы не пушечное мясо, которое вытянули из Царства Теней ради развлечения Эффрона Кривого или даже Лорда Алегни.

Эффрон смерил воина пристальным взглядом, но возражать не стал. Возможно, эти шейды не были нетерезской элитой, но было бы ошибкой считать их простыми людьми. Они были наёмниками с хорошей репутацией, знаменитые Охотники за головами Кавус Дун, и они действительно дорого стоили.

— Прими мои извинения, Джермандер, — сказал Эффрон с неуклюжим кособоким поклоном.

— Эльфийку возьмите в плен, — сделал Рэтсис особое ударение. — Вложите свои клинки в ножны. — Он снова покрутил вокруг пальцев сферы с пауками и победоносно улыбнулся. — Будьте смертоносны с дроу и аккуратны с эльфийкой.

Джермандер и Рэтсис обменялись взглядами, которые показали больше, чем их маленькое состязание. Стало понятно, что эта парочка не испытывает симпатии друг к другу. Ничто из этого не ускользнуло от Эффрона.

— Не подведите меня и убейте дроу, — предупредил колдун, принадлежавший к нетерезской знати. — Не схватите Далию живой — будете молить о смерти целую вечность.

— Угроза? — спросил Джермандер так, будто его это позабавило.

— Дрейго Проворный, — напомнил Эффрон. При упоминании об этом действительно могущественном шадоваре воин тут же растерял всю свою спесь. — Обещание, — закончил Эффрон.

Его тяжёлый пристальный взгляд перемещался с одного наёмника на другого. Затем он медленно удалился.

— Возьмите Миража, — сказал Рэтсис, как только Эффрон ушёл.

Мираж была той, из-за кого он поправил счёт Джермандера, настаивая, что их было восемь, а не семь.

Джермандер с сомнением уставился на него.

— Клинки дроу будут представлять собой проблему и опасность, когда мы попытаемся захватить Далию, — продолжал Рэтсис. — Я не хочу объясняться в причинах преждевременной смерти Далии таким, как Дрейго Проворный!

— Я могу оттеснить его, — решительно заявил один из шейдов — едва одетый крепкий и мускулистый тифлинг, держащий короткое копьё.

— И я могу, — вставил другой шейд — некто человеческого происхождения с кожей шадовара, с таким же оружием, и облачённый только в одежду из тонкого сукна.

Он подошёл к тифлингу, и оба в унисон надули свои узкие, но вполне мускулистые грудные клетки. По-видимому, они отрабатывали этот жест. Только у человека, в отличие от тифлинга, подобная поза казалась шутовской пародией. С копной вьющихся светлых волос и ангельскими пухлыми щёчками, он выглядел почти ребёнком, несмотря на свои накачанные мускулы.

Рэтсис хотел рассмеяться над этими двумя братьями Серого Тумана — ордена монахов, который недавно получил некоторую известность среди нетерезов. Он хотел рассмеяться, но понял, что может сделать кое-что лучше, так как братья Парбид и Афафренфер были чрезвычайно фанатичными и, несомненно, безрассудными.

— Я надеялся, что вы двое будете основными действующими лицами при убийстве дроу, — сказал Рэтсис, потакая им, и действительно — уголки губ обоих монахов поднялись в улыбке на его комплимент. — Я бы даже предположил, что своей стремительностью и смертоносными кулаками вы сокрушите репутацию любого такого, как Дриззт До’Урден.

— Мы ученики Остроконечного Шага, — ответил тифлинг Парбид, потрясая копьём. — Мы сделаем всё: оттесним его, а затем убьём.

Рэтсис взглянул мельком на Джермандера, который тоже явно забавлялся происходящим. Взгляд Джермандера показал, что их небольшая размолвка осталась позади, скрытая почти комичным неуёмным восхвалением Парбида и Афафренфера.

— Я ловец. Ты — убийца, — сказал Рэтсис Джермандеру. — Каков твой выбор?

— Восьмая нас вполне бы устроила, — ответил Джермандер к разочарованию и очевидному сдутию двух монахов. — Я не буду рисковать. Не в этот раз.

— Мираж потребует тройную долю! — сказала Серая Амбра, ещё один член банды; дварфа была частично шейдом, но не полностью, хотя и её сердце целиком и полностью принадлежало Царству Теней. Настоящим именем наёмницы было Амбер Гристл О'Мол, но прозвище "Серая Амбра" подходило ей куда лучше — она была отдалённо похожа как внешностью, так и запахом: длинные чёрные волосы, частично заплетённые в косы, мясистый нос крючком.

Пока она не выглядела полноценным шадоваром, а больше походила на отпрыска дуэргара и Делзуна. Дварфа находилась в Царстве Теней чуть больше года. Но её исключительное мастерство владения булавой и её божественное колдовство не остались незамеченными. Несмотря на отсутствие рекомендаций среди шадовар, Охотники за головами Кавус Дун приняли её и пообещали спонсировать её полный доступ в империю, если она проявит себя. Что было исключительной редкостью в отношении того, кто не был человеком.

Амбра, несомненно, понимала это, сидя среди членов группы, и перекатывая в крепких руках булаву, которую любовно назвала Крушитель Черепов. Длиной булава была примерно с метр, рукоять из полированного прочного дерева, ближе к основанию обёрнута в чёрную кожу, а само основание обмотано тёмной цепью. Женщина легко могла удерживать оружие одной рукой, а могла схватить двумя и одним ударом снести череп скелету. У неё ещё был небольшой щит-баклер, который можно было легко нацепить на локоть, если Амбра решит взяться за булаву двумя руками.

— Будет лучше, если ты помолчишь, — сурово ответил Рэтсис.

Амбра пожала плечами. Поддержи она его позицию, Джермандер набросился бы на неё с таким же замечанием.

— И правда, — заметил монах-тифлинг Парбид. — Амбра считает себя особенной, потому что она одна на тысячу, благодаря своему происхождению, и одна на десять тысяч, если принять во внимание её пол. Можно подумать, будто сейчас она поняла, что ее особенность является предметом любопытства, и ничем больше.

— Несправедливо, брат, — сказал другой монах Афафренфер. — Она хорошо сражается, и её умение исцелять очень нам помогает.

— В ближайшее время твоему дьяволокровому партнёру это не поможет, — пробормотала Амбра себе под нос, но достаточно громко, чтобы все расслышали.

— Возможно, она будет полезна при допросах всех её грязных родичей, которых мы ловим по нашим тропам, — ответил Парбид Афафренферу.

— Мнение дварфа вполне справедливо, — вмешался Джермандер, чтобы вернуться обратно к цели обсуждения. — Миражпотребует три полных доли, несмотря на то, что её работа будет не более изматывающей, чем наша собственная, и, конечно, менее опасной, что позволит ей избежать плена.

— Тогда мы предложим ей две доли, — спокойно ответил Рэтсис, и Джермандер кивнул. — Все согласны? — спросил Рэтсис.

Амбра топнула ногой, скрестила руки и упрямо затрясла головой, хотя, конечно, она не имела полного права голоса, так как не была полностью шадоваром. Когда скептическое выражение лица Рэтсиса это подтвердило, дварфа немного отошла и начала вертеть в руках нитку чёрного жемчуга, которую она носила на шее, ругаясь себе под нос.

Два монаха держались непоколебимо и покачали своими головами с единым «нет», в противодействие Рэтсису и Джермандеру, которые оба проголосовали «да».

Все глаза обратились к дальней части лагеря, где на камнях сидели широкоплечая женщина и толстый мужчина-тифлинг. Женщина точила свой меч. Тифлинг наматывал новые полоски красной кожи на рукоять своего большого цепа. С каждым витком кожи оружие дёргалось, и тяжёлый шипастый шар, размером с голову крупного мужчины, подпрыгивал на конце четырёхфутовой цепи.

— Делайте, что нужно, — ответил тифлинг, которого звали просто Бол.

— Тогда двое с половиной против двух, — сказала Амбра с усмешкой.

Но как только дварф сделала своё заявление, в разговор совершенно неожиданно встряла женщина с мечом:

— НаймитеМиража.

Все взгляды обратились к ней. Это был первый раз, когда они услышали её речь, хотя она была с этой бандой охотников десять дней. Они даже не знали её имени. Кто-то называл её Страшила, кто-то «Шлюха Бола», как прозвала Амбра. Казалось, прозвище не беспокоило её, и только позабавило пускающего слюни Бола.

А может беспокоило, задумался Рэтсис, переводя взгляд от женщины к дварфе, чтобы распознать, есть ли действительно неприязнь между ними. Похоже, именно неприязнь стала причиной такого ответа.

— Тогда трое против двоих с половиной, — сказал Джермандер, вовлекая Рэтсиса обратно в разговор.

— Тогда считай четверо! — добавил Бол. — Если моя Страшила хочет, значит, так тому и быть.

— Значит, то, что должно было делиться на семь, разделится на девять, — проворчал Парбид.

— Разве мы не договорились, ты и твой брат будете выслеживать Далию и дроу? — спросил Рэтсис. — И если вы встретите их, то не стесняйтесь — схватите. В этом случае вы двое сможете разделить золото Эффрона поровну между собой.

Парбид и Афафренфер обменялись взглядами. Их лица выражали одновременно сомнение и заинтригованность, словно они клюнули на блеф Рэтсиса.

Джермандер, между тем, кинул в сторону Рэтсиса лишённый энтузиазма взгляд, наблюдая, как два монаха поспешили прочь из лагеря.

— Пусть попробуют, — объяснил Рэтсис. — Тогда мы вернёмся назад к семи долям, даже с учётом дорогих услуг Миража.

Джермандер фыркнул и, похоже, не слишком обеспокоился такой возможностью.

Дриззт на корточках прошёл несколько шагов от ствола большой сосны, под склонёнными толстыми ветками, которые служили ему и Далии пристанищем на ночь. Между сосновых иголок он увидел белый покров, и, раздвинув пару веток, выпрямился. Этой ночью действительно выпал первый снег, покрывая землю сверкающей в лучах утреннего солнца белизной.

Со светом, заглядывающим в их естественную спальню, дроу оглянулся через плечо на спящую Далию. Единственный луч коснулся её щеки, но боевая татуировка там не мерцала. Этой ночью Далия опять приняла свой кроткий облик, после долгого и неловкого молчания, преследовавшего весь день, причиной чему стал недавний спор. Её волосы снова были уложены в мягкой причёске до плеч, лицо было чистое и мирное.

Такой облик Дриззту нравился больше, и Далия знала это.

Далия знала это.

Манипулировала ли она им, спрашивал дроу себя в который раз. Он знал, что Далия была расчётливой женщиной, умным воином, противником-стратегом. Но возможно ли, что она была также и его противником? Кого она видела в нём — партнёра и друга, или же просто игрушку, инструмент для своих далеко идущих планов?

Дриззт попытался отогнать прочь эти мрачные мысли, но не смог. Стоя здесь, в ветвях дерева, глядя на прекрасную эльфийку, он не мог не чувствовать, что его тянет к ней. Но в то же время Дриззт напомнил себе, что он действительно не знает Далию. Он знал о ней только то, что образ её жизни не был таким уж невинным.

В конце концов, Далия заманила Джарлаксла и Атрогейта в Гонтлгрим, чтобы освободить предвечного. Может она и свернула со своего зловещего пути в критический момент, она, всё-таки, должна была испытывать нечто большее, чем слабые волнения совести за катаклизм, который опустошил регион и похоронил город Невервинтер.

Лежащая там, в утреннем свете Далия выглядела такой юной и такой невинной, почти ребёнком. И она действительно была молода, напомнил себе Дриззт. Когда он был в её возрасте, оставил ли он уже Дом До’Урден в Мензоберранзане ради воинской школы Мили Магтир?

Однако во многих отношениях Далия была гораздо старше его, и тёмный эльф знал это. Она служила при дворе Сзасса Тэма, архилича Тэя. Она была свидетельницей великих битв, и, безусловно, у неё было больше любовных связей, чем у него. Эльфийка много странствовала и имела большой жизненный опыт.

Дриззт понимал это слишком хорошо, чтобы позволить любой снисходительности просочиться в его мысли, когда он думал о Далии. Смелая и опасная, она никогда не позволила бы недооценивать себя кому-то, связанному с ней, будь то друг, любовник или враг. Так использовала ли она этот свой мягкий взгляд, соблазнительную и более невинную стрижку и незапятнанное лицо для манипуляции им?

Дроу улыбнулся, рассмотрев очевидный ответ в свете вчерашних событий. Ожесточённая Далия, с косой и вайдой, ссорилась с ним и даже предложила оставить её. Она заявила, что разберётся с Херцго Алегни сама. Но очевидно, что это была бы задача не из лёгких, потому как Алегни был за городским стенами, в окружении могущественных союзников, включая Артемиса Энтрери.

И раз время шло, а Дриззт оставался рядом с ней, хотя всё ещё без обязательства присоединиться, Далия превращалась в это соблазнительное и нежное существо, меньше воительницу, больше любовницу.

Тёмный эльф посмотрел на заснеженный лес и усмехнулся про себя. На самом деле, не имело значения, даже если Далия и пыталась им манипулировать, подумал он. Разве не было это просто истиной отношений? Разве Бруэнор не манипулировал им и всеми остальными, способствуя своей собственной «смертью» после битвы с Акаром Кесселем тому, чтобы они покинули Долину Ледяного Ветра и отправились в дорогу на поиски Мифрилового Зала? И, говоря по правде, разве Дриззт не манипулировал Бруэнором при подписании Договора Ущелья Гарумна?

Дроу не мог удержаться от смеха, когда его воспоминания понеслись в прошлое сквозь годы. Он воскресил в памяти драму Бруэнора на смертном одре в Долине Ледяного Ветра, унесённую ветрами времени, когда дварф поставил на кон свои самые сокровенные желания. Кашляя, и бессвязно бормоча, и хрипя, и явно теряя силы, талантливый Бруэнор съёжился на глазах Дриззта так, словно входил в подземное царство смерти, до того момента, пока Дриззт не поклялся, что они отправятся в путь и найдут Мифриловый Зал. После чего Бруэнор вскочил, готовый к дороге.

О, какая превосходная это была игра, …но также, несомненно, глубокая манипуляция.

То, что Далия играла в некоторые игры, в контексте их отношений было не так уж и важно, сказал себе Дриззт. Он знал истинное положение дел, и в эту истину вкрался жёсткий факт, что им можно было манипулировать, только если он позволял ей это. Он знал, что это было не просто вожделение, хотя, несомненно, Далия волновала его. Его заинтересованность эльфийкой вышла далеко за пределы физических потребностей. Он хотел понять её. Он чувствовал, что если бы он смог узнать Далию, он узнал бы многое и о себе. Её мировосприятие было чуждо ему, совершенно другая проекция, и это могло расширить его собственное видение мира. Возможно, его тянуло к Далии по той же самой причине, по которой, как ему казалось, его всегда тянуло к Артемису Энтрери — по крайней мере понять человека, если не странствовать рядом с ним. Оба они, Далия и Энтрери, обладали кодексом чести, хотя и натянутым, в глазах Дриззта. Ни один из них не просыпался по утрам с образами создания хаоса и страданий. Далия показала это, оказавшись неспособной следовать приказам своего господина во время освобождения предвечного.

Так, может, он хотел исправить их? Дриззт задумался. Может, где-то в своём сердце, он верил, что способен спасти Артемиса Энтрери, и направить Далию к яркому свету?

Он снова оглянулся на эльфийку, только на мгновение. Он не мог не признать своего высокомерия. Похоже, его желание вывести людей из тьмы было частью уравнения, которое вносило Артемиса Энтрери в мысли Дриззта много раз на протяжении десятилетий — почти так же часто, как он задавался вопросом о Вульфгаре.

Дриззт знал, что с Далией всё было гораздо сложнее. Потому что его действительно тянуло к ней в таком аспекте, в каком его никогда бы не привлекли Энтрери или Вульфгар. Он не мог этого отрицать. Не важно, сколько раз он мог убеждать себя, что не должен находиться с опасной эльфийкой. Эта убеждённость не могла выстоять против одного лишь взгляда на неё, особенно когда её волосы и лицо были такими нежными.

Он выпрямился от неожиданности, когда почувствовал, как рука эльфийки скользнула по его плечу и обвилась вокруг шеи. Далия положила свой подбородок на другое его плечо и поцеловала в ухо: — Тёплая постель перед путешествием в холодном снегу?

Дриззт улыбнулся. Его улыбка стала ещё шире, когда Далия добавила:

— А потом мы пойдём и убьём его.

Конечно.

Он снова подумал о Бруэноре на смертном одре в Долине Ледяного Ветра, и напомнил себе, что его связь с дварфом-обманщиком продолжалась более ста лет.

Конечно.

Глава 2 Лорд Невервинтера

— Капитан Белой Стражи, — поправил Херцго Алегни, и множество взоров обратились на военачальника тифлинга с удивлением.

Он сидел за маленьким столом возле боковой стены гостиницы, служившей их местом встреч. Он сидел напротив камина, находясь достаточно далеко от источника тепла, чтобы ощущать себя в обычной комнате. Он распахнул окно за своей спиной.

Джелвус Гринч взглянул на него с любопытством. Лидеры города только начали обсуждать место Гринча в новом правящем составе Невервинтера, а нетерезский лорд намекнул, что Джелвус Гринч был отличным выбором в качестве начальника гарнизона Невервинтера, роль, которую Гринч выполнял на протяжении многих лет до текущего момента.

— Белая Стража? — вмешался кто-то в комнате, озвучивая вопрос, интересовавший многих.

Херцго Алегни медленно встал и, демонстрируя свои рельефные мышцы, прошёлся, откинув назад плечи, выставляя напоказ широкую и сильную грудь. Медленно, давая время каблукам на своих сапогах с каждым характерным шагом поскрипывать на деревянном полу, он вышел вперед комнаты. Даже могуче сложенный Джелвус Гринч казался меньше, стоя рядом с огромным и внушительным воином тифлингом. Одежда Алегни — черная кожа, шипованная металлическая броня и развивающаяся накидка, напоминавшая всем о его благородном происхождении, только дополняли его внушительный образ. Как и огромный красный меч, открыто висящий на его левом бедре. Кроваво— Красный металл резко контрастировал с черной броней, и когда Алегни положил свою оголенную левую руку на навершие рукояти меча, оружие выглядело скорее продолжением его руки, нежели посторонним предметом. Меч прекрасно подчёркивал красный огонь в глазах Алегни, которые были ярким напоминанием о его полу-дьявольском происхождении. Да, красный меч… оружие, разрубившее умбрового великана, и оставившее существо корчиться в предсмертных судорогах на улице Невервинтера на удивление и радость большинства его жителей, многие из которых находились сейчас в этой самой комнате.

— Что такое Белая Стража? — осмелился спросить Джелвус.

— Городской гарнизон, — ответил тифлинг.

— Первый Гражданин… — начал спорить Джелвус, это было почетное звание, дарованное тифлингу жителями.

— Не называй меня так, — прервал его Алегни, и его тон немного изменился, так что многие из присутствующих в комнате, включая самого Гринча, неловко поежились. — Белая Стража, — громче сказал Алегни, снова поворачиваясь лицом к большинству присутствующих. — Это правильно, потому что теперь Невервинтер будет иметь два гарнизона. Белая Стража, состоящая из ваших людей, — пояснил он Джелвусу и остальным, — и моя собственная.

— Которая будет называться…? — поинтересовался Гринч.

Алегни задумался на мгновение и ответил:

— Теневая Стража. Да, так и будет. Так что вы будете управлять Белой Стражей.

Тифлинг не столько рассуждал, сколько диктовал им, что не ускользнуло ни от кого в комнате.

— А вы будете командовать Теневой Стражей?

Алегни засмеялся от подобной идеи.

— Мои помощники уже на местах управляют стражей.

— Что освобождает вас для …? — поинтересовалась рыжеволосая женщина, горожанка, прозванная Хранительницей Леса.

Узнав этот голос, Алегни прямо взглянул на нее.

— Дорогая Аруника, — обратился он к ней.

— Что освобождает вас для управления городом, — заявила Аруника, и когда Алегни не сразу опроверг это мнение, комната заполнилась разговорами в полголоса, несколькими смешками и парочкой резких жалоб.

— Мы одержали великую победу! — обратился Алегни к жителям громким голосом, сразу же заставившим всех замолчать. — Силора Салм мертва. Крепость, которую она создавала в Лесу Невервинтер в смятении, ее магия слабеет. Кольцо Страха само по себе значительно уменьшилось.

Он резко закончил и дал этой ошеломляющей новости повиснуть в воздухе, пока сам он упивался озадаченными выражениями лиц правителей города. Он ни разу не говорил об этой новости до этого момента.

— Откуда вы знаете? — наконец выдавил из себя Джелвус Гринч.

Алегни взглянул на него, словно Гринч был дураком, раз задал подобный вопрос.

— Угроза уменьшилась, и в кратчайшие сроки от нее не останется и следа, — сказал Алегни, сделав паузу и улыбнувшись. — Благодаря мне.

— И теперь вы предъявляете права на управление Невервинтером, — догадалась Аруника, и тифлинг улыбнулся ей.

— Вы не можете сделать это! — выкрикнул кто-то из толпы, и улыбка Алегни растворилась в мгновение ока.

Несколько человек из толпы, включая выкрикнувшего, склонились, избегая его уничтожающего взгляда.

Но кто-то еще осмелился выкрикнуть:

— Ты не получишь корону Невервинтера! Ты не сможешь быть лордом Невервинтера без короны Невервинтера!

— И скажите мне на милость, где эта корона? — отчетливо и громко спросил Алегни угрожающим тоном.

Комната наполнилась перешёптываниями, и человек, который до этого возразил, застенчиво ответил:

— Никто не знает.

— Значит, она потеряна, — объявил Алегни. — Таким образом, пришло время начать сначала, как вы и делали, заново отстраивая разрушенный город.

— Но даже, если мы согласимся с этим, правитель должен быть одним из тех, кто будет оставаться в городе и трудиться на протяжении многих лет, — запротестовал другой человек.

Как только он заговорил, Алегни повернулся и пошел к нему, а к концу фразы тифлинг склонился над съёжившимся человеком.

— Ты не можешь сделать это! — повторился первый протестующий.

— Я уже это сделал, — сообщил Алегни всем. — Вы нуждались во мне, и нуждаетесь до сих пор. И я здесь, к вашим услугам.

На мгновение показалось, что вся ситуация находится на острие лезвия: с одной стороны согласие, а с другой — открытое восстание, и Алегни не имел ни малейшего представления, на чью сторону эти люди перейдут. Его правая рука опустилась, кулак сжался, облачённый в магическую перчатку — спутницу его красного клинка. Стоит только кому-то сделать движение, Алегни мысленно представил, как он быстро выхватит меч и разрубит Джелвуса Гринча надвое одним мощным движением.

Это поубавит их пыл.

— Мы назвали мост в твою честь, как ты пожелал, — с опасением в голосе произнёс Гринч. — Мы наградили тебя титулом Первого Гражданина за помощь в наших сражениях. Теперь ты намерен отплатить нам тем, что сделаешь своими рабами?

— Глупо видеть всё в таком свете, — сказал Алегни. — Мы побеждаем, но еще не победили. В игре участвуют две силы. Ваша собственная, скудная сама по себе, и моя, с ресурсами и силой далеко за пределами вашего понимания. Для полной победы мы должны объединиться, и таким образом достигнем общей цели под единым началом. С этим вы согласны?

— Даже если так, кто сказал, что мы должны объединиться под началом Херцго Алегни? — заметил Джелвус Гринч.

Алегни пожал плечами, словно это не имело никакого значения.

— Ты ждешь, что я отдам свою армию под твое командование? — недоверчиво спросил он. — Тебе, кто даже не способен понять всю мощь этого войска, или шадовар, или Империи Нетерила?

— Мы были захвачены изнутри! — одна женщина вскочила на ноги, и несколько одобрительных криков раздалось вокруг нее.

— Нет! — перекричала всех Аруника. — Нет, — снова сказала она, глядя на Алегни и смело идя прямо к нему. — Не захвачены, — она повернулась, словно говорила со всеми в комнате. — Пока угроза не ликвидирована, пока Кольцо Страха не уничтожено полностью, пока все приспешники Силоры в лесу не мертвы, или не бежали обратно в Тэй, Херцго Алегни будет временно править Невервинтером. К тому же нам нужен тот, кто будет говорить от нашего имени с окружающими городами. Конечно же, это должен быть сильный кулак, жаждущий власти, — она подарила Алегни хитрый взгляд. — Но временный, не правда ли?

— Конечно, — сказал Алегни.

Он похотливо улыбнулся, взглянув в сияющие голубые глаза Аруники. Пусть она верит, что он хочет ее, словно возлюбленную — в конце то концов, какой мужчина не желал бы? Но Херцго Алегни знал правду о ней. Только он знал, что Аруника Хранительница Леса была не совсем человеческой женщиной, а точнее совсем не человеком. Он многое знал о ее предполагаемой верности Невервинтеру, хотя было бы лучше узнать больше об этом сложном существе.

— Почему я должен соизволить служить лордом бедного города в королевстве бедных людей?

Кто-то в толпе начал спорить, но Алегни сделал внезапный и мощный шаг, отодвинув Арунику в сторону.

— Я нужен вам! — прокричал он. — Вы умоляли меня о помощи и получили ее. Без меня, без моей армии, ваш городишко вырезали бы, точно корову, умбровые великаны. Или ваши стены были бы разрушены молниями Силоры Салм. Выступивший против вас враг намного превосходит вас. Не отрицайте это! Вы нуждались во мне тогда, нуждаетесь и сейчас. Я не будут отказываться от побед, которые принес вам. Я не какой-то наемник, который может быть куплен за деньги. Я не странствующий герой, бросающийся на помощь ради своей репутации, или блага всех хороших людей. Вы позвали меня в свой дом, и потому я пришел, и теперь я останусь, пока не решу, что пришло время уйти.

Если этого спектакля Алегни было недостаточно, чтобы удержать лидеров города на своих местах, задние двери комнаты в этот момент широко распахнулись, и зашел Эффрон Кривой, сопровождаемый множеством вооруженных шадовар. Среди всей этой свиты Алегни заметил Джермандера. Джермандер? Алегни знал наемника, и Кавус Дун тоже. Он мысленно взял на заметку наказать Эффрона за его неожиданное появление.

Воин-тифлинг осмотрел комнату и позволил пройти нескольким напряженным секундам. Когда стало очевидно, что ни один из жителей Невервинтера не осмелиться сделать шаг против него, он обратился в Джелвусу Гринчу.

— Ты будешь командовать Белой Стражей, — поручил он человеку. — Тебе и еще кому— Нибудь, кого ты выберешь, будет предоставлено место за моим правящим столом, и только ты из всех людей Невервинтера будешь доносить до моих ушей проблемы городского гарнизона. Согласен?

Джелвус Гринч не мог с собой ничего поделать, когда его взгляд упал на разрушительный меч. Он тяжело сглотнул, и Алегни бросил ему свою ужасную понимающую улыбку. Гринч знал, и тифлинг знал, что он знает, что неправильный ответ оставит его лежать на полу разрубленным надвое.

— Да, — тихо сказал он.

— Да? — громко переспросил Алегни.

— Да, лорд Алегни, — послушно уточнил Джелвус Гринч.

Аруника стремительно покинула собрание, не желая попадать на частную беседу с лордом Алегни и его группой могущественных союзников. Уродливый колдун пытал ее прислужника, и многое разнюхал о ней — даже слишком! — знала рыжеволосая суккуб.

Она быстро двигалась по улицам Невервинтера, постоянно оглядываясь, чтобы убедиться, что за ней не следят. Для большей безопасности она свернула вниз на одну темную тупиковую аллею и быстро переместилась в конец. Здесь в темноте она расправила свои крылья, похожие на крылья летучей мыши, и взлетела на ближайшую крышу, проносясь над городом.

Она спустилась в темноту позади большого здания возле северо-восточной границы стены Невервинтера. Дом Знаний был процветающим храмом Огмы и богатым хранилищем книг и артефактов, рассказывающих о богатой истории Побережья Мечей. Катаклизм все изменил, в порыве лавы и пепла то, что некогда было священной библиотекой, превратилось в лагерь беженцев. Изменения прошли не лучшим образом, и человек, отвечавший за принятие этих решений, Брат Антус, справился не лучшим образом. Он редко здесь задерживался, предпочитая уединенные и заброшенные ветхие коттеджи по всему городу, где его обязанности отходили на второй план.

Оглядевшись, Аруника вошла через малоиспользуемую боковую дверь. Затем она затаилась в темной комнате.

Через некоторое время вошел Брат Антус. Держа в руках зажжённую свечу, он двинулся в сторону огромного канделябра возле алтаря в передней части комнаты.

— Если бы я знала, что ты собираешься прогуляться по городским улочкам, возвращаясь со встречи домой, я бы поужинала перед тем, как прийти сюда, — произнесла Аруника.

Брат Антус немного замедлил свой шаг, словно подтверждая, что он не сильно удивлен ее появлению здесь, да и зачем бы ему, учитывая серьезность этой встречи. Некоторое время он зажигал все свечи в канделябре, озаряя комнату мягком свечением, затем повернулся поприветствовать Арунику.

— Ты знала, что это произойдет, — сказал он.

— И правда, я не ожидала, что Херцго Алегни поможет Невервинтеру из чувства милосердия и благодеяния.

— Он быстро продвигается, — ответил Брат Антус. — Быстрее, чем я ожидал.

— Он считает, что тэйцы находятся в смятении. Учитывая эту возможность, их угроза будет быстро уменьшаться. Действуя сейчас во имя своих интересов, он может продолжать использовать угрозу Сзасса Тема как дубину против тех, кто не согласен, — она остановилась, наклонила голову, криво усмехнувшись, и спросила — Тэйцы в смятении?

— Силора Салм мертва.

— Я знаю это!

Брат Антус глубоко вздохнул и присел на скамейку напротив Аруники.

— Валиндра Теневая Мантия сильна, — пояснил он.

— Когда безумный лич не запутывает себя собственной болтовней, — сказала Аруника, и Брат Антус кивнул и передвинулся… чувствуя себя некомфортно, заметила Аруника.

— Посол сильно помог ей, — напомнила Аруника, ссылаясь на их контакт с эмиссаром Владычества Аболетов, аболетом, рыбоподобным и чрезвычайно умным существом, обладающим мощной псионической силой. На несколько мгновений она замолчала, продолжая наблюдать дискомфорт Брата Антуса. — Но тогда, — добавила она — все, чем посол наградил, он же может забрать обратно.

— Я думал, что Владычество хочет использовать тэйцев, чтобы разрушить планы нетерезов, и наоборот, — сказал Брат Антус.

— Разумно, — согласилась Аруника. — Это тоже приходило мне в голову. Но кто их может предсказать, этих странных существ?

— Великолепных существ! — поправил Брат Антус.

Аруника кивнула, уступая в этом. Она была не в настроении спорить с фанатиком.

— Ты думаешь, посол позволит угрожать тэйцам, узнав, что Силора Салм мертва? — спросил Брат Антус. — Вернет ли существо Валиндру Теневую Мантию в прежнее состояние помешательства?

— Или же посол продолжит направлять мысли Валиндры на пользу Владычества? — вслух поинтересовалась Аруника, и кивнула, понимая, что это ближе всего к истине. — Пока Херцго Алегни остается угрозой, я думаю, что посол будет держать сознание Валиндры ясным, пока ее силы не доставят ему неприятностей.

— Но аболеты никогда не позволят ей прояснить свой разум настолько, чтобы избавиться от их власти, — сказал Брат Антус, завершая мысль.

— Иди к своим рыбоподобным друзьям, — велела Аруника монаху. — Расскажи Владычеству о претензиях Херцго Алегни на власть над Невервинтером. Посол будет знать, как лучше всего использовать Валиндру, чтобы помешать Алегни.

— Тэйцы снова должны напасть? — спросил Брат Антус. — Это твои рекомендации?

Аруника задумалась на мгновение, потом покачала головой.

— У Алегни не так много сил, — пояснила она. — После смерти Силоры Салм, мне кажется, ему будет трудно выпросить больше солдат у своих повелителей в Царстве Теней. Оставим все, как есть. К нам приближается нечто иное, нежели тэйцы и нетерезы, и было бы интересно посмотреть, чем все это закончится.

Брат Антус с любопытством взглянул на неё, но Аруника решила подразнить его, и не говорить о трио, убившем Силору, а также о том, где эта опасная группа скорее всего скрестит свои мечи в следующий раз.

— Обещай послу, что мы будем информировать Владычество по мере развития событий, — сказала она.

— Тебе стоит поехать со мной.

— Нет. Херцго Алегни подозревает меня, — ответила она, не упоминая того, что Алегни знает ее истинную дьявольскую сущность, так что Антусу не осталось ничего, кроме как не обратить внимание на эту маленькую деталь. — Я бы не рискнула привести его к послу. К тому же, у меня есть другие важные вопросы, — Арунике пришло в голову, что встреча с Валиндрой Теневой Мантией может быть запоздалой.

Легкий снежок продолжал падать, хотя казалось, что он не мог даже прикоснуться к задумчивой большой фигуре. Это был Херцго Алегни, стоявший на названном в его честь мосту в темноте ночного Невервинтера. Теперь это было его любимое место, символ его успеха, и здесь он считал себя непобедимым. Здесь он был истинным лордом Алегни.

— Я мог бы выразить удивление, увидев тебя здесь, — сказал он, когда высокий, широкоплечий тифлинг подошел. — Конечно, я бы соврал, ведь ты всегда там, где тебя меньше всего хотели бы видеть.

— Ты не видел меня более десяти лет, — последовал саркастический ответ.

— Не достаточно долго.

— Мой лорд Алегни, я никогда не иду туда, куда меня не приглашали, — ответил Джермандер. — Так же, я никогда не иду туда, где мне не заплатят.

Алегни посмотрел мимо на него, на маленькую фигуру Эффрона.

— Ты знаешь, зачем они пришли, — ответил колдун на его вопросительный взгляд. — Охотники за головами Кавус Дун куда более эффективны в разрешении подобных… проблем, которые, кажется, стоят перед нами сейчас.

Алегни давно был в поисках солдат, но эта группа, конечно, не то, что он имел в виду. Верность этой группы наёмников принадлежит лишь тому, кто платит, а поскольку Алегни не приглашал и не нанимал их, это сделал кто-то другой. Было нетрудно догадаться, кто это мог быть.

— Я здесь, чтобы поддержать тебя в твоей миссии, — поклонился Эффрон, не давая Алегни возможности зацепиться.

— Но создается такое впечатление, что не следовать моим приказам.

— Дрейго Проворный предложил Кавус Дун, — ответил Эффрон, поднимая планку и ссылаясь на своего могущественного наставника, который был одним из тех нетерезских лордов, которых Херцго Алегни боялся.

Алегни подошел к поручню, своему обычному месту, и уставился на темную реку и видневшееся вдалеке море. — Если ты встанешь на моем пути, я убью тебя, Джермандер, — сказал он как ни в чем не бывало. — Не сомневайся.

— Я считаю… — начал было Эффрон, но Алегни угрожающе взглянул на него. — Я ненавижу её не меньше тебя, — отметил кривой колдун, потом повернулся на каблуках и зашаркал прочь.

Алегни перевел взгляд на Джермандера, который не испугался этого.

— Есть много движущихся деталей, — сказал наемник. — Невервинтер сродни гномьим хитроумным приспособлениям.

— Пожалуй, слишком много движущихся деталей, — согласился Алегни. — И ты — еще одна деталь.

После этого Джермандер улыбнулся, поклонился и ушел вслед за Эффроном.

Алегни остался на мосту, размышляя, как распорядиться всем этим, чтобы получить большее преимущество. Ему не нравилось, что Кавус Дун поблизости, они были слишком дикой картой, но он вынужден был признать… для себя, конечно, потому что он никогда не будет говорить подобные вещи вслух! Здесь действительно очень много опасных движущихся частей. Далия была грозным противником, тем более в компании с этим дроу. А Баррабус?

Он положил руку на рукоять огромного клинка, получая удовольствие от его ощутимой энергии. Коготь успокоил его. Меч оставался начеку. Баррабус Серый оставался подконтролен мечу.

Тем не менее, слишком много движущихся деталей соединилось в гигантский механизм, работающий против него.

Он подумал об умной Арунике, своей любовнице, союзе с глупыми поселенцами, и, вероятно, его врагами. Всякий раз, думая о ночи, проведенной с женщиной, и о многих предстоящих ночах, которые хотел бы провести с ней, тифлинг должен был напоминать себе, что она была чем-то большим, чем казалась. Что она, эта невинная женщина, была другом Валиндры Теневой Мантии и помогает личу очистить ее помешавшийся разум.

Со смертью Силоры Валиндра казалась Алегни сильнейшим конкурентом.

Зачем Аруника делает это?

Тифлинг улыбнулся, обдумывая возможности.

В конце концов, он был Херцго Алегни, Лордом Невервинтера. Он схватит их, любого из них, кого пожелает, и при необходимости убьет любого, включая Эффрона.

— Грит, Грит, — бормотала Аруника, проходя через лес, и покачала головой от отвращения.

Он надеялась, что посол Владычества использует свое влияние на Валиндру для того, чтобы подготовить лича к тому, на что у Силоры не хватило сил. Тэйцы вновь могут стать угрозой для нетерезов, но на этот раз с лидером, подчиняющимся послу.

Поэтому Аруника сначала испытала разочарование, встретившись с Валиндрой на останках Пепельной Прогалины, крепости Силоры, созданной из собранного волшебством пепла Кольца Страха. Пепельная Прогалина была сметена, связующие силы распадались, пепельные стены разрушались, и Валиндра так же теряла ясность своего ума. Всего несколько минут со спятившим личем дали понять Арунике правду: аболет отказался от Валиндры, возможно, еще сильнее внеся смятение в и так достаточно перемешавшиеся мысли лича. Несомненно, Валиндра возвращалась в прежнее состояние. Она выглядела менее разумной, чем в их первую встречу, а было это до того, как Аруника устроила встречу между личем и аболетом.

— Арк-лем! Грит! Грит! — кричала Валиндра имя своего наставника, или давно потерянного возлюбленного, а может и обоих, так считала Аруника.

Суккуб позволила мыслям о Валиндре рассеяться, как только она подошла к месту назначения. Стоя на краю Кольца Страха Силоры, Аруника снова оказалась удивлена и разочарованна. Она знала, что Кольцо Страха было повреждено — его слабость сказывалась на уменьшении крепости Силоры, но тогда ей не казалось все настолько драматичным. То, что когда-то было полем смерти, где источал энергию черный пепельный шрам, теперь казалось местом, которое недавно стало свидетелем пожара. Чернота осталась, запах пепла витал в воздухе, но не так, как раньше, даже рядом не стоит с той мощью, той обещанной силой, способной бросить вызов силам Херцго Алегни.

Аруника шагнула на испещрённую шрамами землю, то, на что еще пару дней назад она не осмелилась бы. Тогда кольцо изобиловало ощущаемой некромантией, тогда кольцо служило Силоре и Сзассу Тэму. В Тэе Аруника достаточно многому научилась в плане манипуляции тонкой гранью жизни и смерти, чтобы понимать, что возможности Кольца Страха способны выполнять множество задач для своих мастеров. Оно может не только даровать силы возводить крепость или контролировать нежить, или создавать орудия, способные высасывать жизненные силы их противников, но даровать силы предсказания и манипуляций. Для Аруники войти в действующее Кольца Страха Силоры Салм означало подарить Силоре и Сзассу Тэму истинное знание о себе, возможно даже возможность ворваться в её сознание, подобно вторжению аболета в разум Валиндры.

Но не теперь, суккуб была уверенна. Существовала остаточная сила, но она не представляла угрозы для Аруники. Она продолжила свою прогулку по почерневшему пути, пока скребущий звук не привлек ее внимание. Призвав свою защиту, Аруника осторожно приблизилась.

Ей понадобилось некоторое время, чтобы разглядеть любопытное зрелище, поскольку перед ней лежала женщина, одетая в рваную, но когда-то бывшую великолепной робу. Аруника ахнула, когда узнала в ней Силору Салм, а точнее то, что осталось от колдуньи. На трупе виднелись несколько ужасных ран, ожоги и прожжённые дыры, но даже эти смертельные травмы меркли перед еще более жутким зрелищем. Тело Силоры лежало, согнутое пополам в неестественную сторону! Похоже, какое-то мощное существо, возможно, гигант или большой демон, согнуло тело женщины наоборот.

Аруника не смогла сдержать смешок, когда Силора двинулась, пытаясь смешно отползти. Она продвинулась всего на несколько дюймов, перед тем как снова опрокинуться на бок, и скрежет начался заново, словно зомби — жалкое не умершее существо, оживленное остаточной силой Кольца Страха — пыталось подготовить себя для очередного короткого рывка.

Суккуб кивнула и задумалась над текущим психическим состоянием Валиндры в свете этой новой информации.

Она подумала уничтожить нежить Силору из милосердия, но затем посмеялась над этим и просто ушла, покачивая головой. Как существо из нижних планов, Аруника не обладала, или не заботилась, о чувстве справедливости, но она испытывала слабость к понятию космической кармы. Зрелище Силоры, которая подняла из множества мертвецов своих рабов, так трогательно скребущейся на земле, доставляло удовольствие суккубу. Какими бы серьезными ни были последствия этого решения для суккуба, плохими или хорошими, смерть Силоры, эта ее часть… доставляла ей удовольствие.

Дьяволица отошла от нелепого крабоподобного зомби и рефлекторно повернулась к Невервинтеру, размышляя об укрепляющимся во власти Херцго Алегни. Возможно, тэйцы восстановят силы. Возможно, Сзасс Тэм назначит другого могущественного колдуна, или даже самолично будет наблюдать за восстановлением Кольца Страха.

Аруника покачала головой, посчитав эту мысль абсурдной, понимая, что даже если подобное и произойдет, они все равно не успеют вовремя, учитывая, как быстро продвигаются события в Невервинтере.

Теперь Алегни не сокрушить.

Что это значит? Что это означает для неё? Она размышляла о множестве возможностей и потенциальных дорог перед ней.

— Оно слабее, — послышался знакомый скрипучий голос за спиной.

— Инвиду, — ответила Аруника, произнося истинное имя беса, имя, дающее ей большую власть над малоприятным существом. Она повернулась к бесу и покачала головой, понимающе улыбаясь, так как успела заметить открытые раны и рваные куски кожи, покрывавшие крохотное демоническое тело — раны, нанесенные руками Силоры Салм.

— Она побеждена.

— Она мертва, — уточнила Аруника.

— Дааа! — ответил Инвиду с довольным шипением. — Силора Салм побеждена, мертва, ее больше нет, Инвиду убил ее.

Аруника взглянула на беса с сомнением.

— Я забрал ее палочку! — настаивал Инвиду.

Бес начал глотать воздух, двигаясь своим торсом и подминая свой мелкий живот под грудную клетку. Затем, с кашлем и рвотными позывами, Инвиду блеванул себе на руки, и сквозь них полилась желчь кислотного цвета, оставляя в его руках маленький бесцветный палец. Широко улыбаясь, показывая ряды жёлтых от желчи острых зубов, Инвиду поднял свой трофей.

— Забрал ее палочку, забрал ее пальцы! — торжествующе сказал бес. — Есть еще, еще один! — заверил Инвиду Арунику и согнулся, закашляв еще раз, пока суккуб не подняла свою руку в воздух, призывая Инвиду остановиться.

— Инвиду убил Силору, — с гордостью заявил бес.

Аруника не знала, как отреагировать на это абсурдное заявление, да и ей было все равно. Не имело никакого значения, как Силора была убита, главное, что она была мертва.

— Ты говорила, когда умрет Силора, Инвиду отпустят домой, — напомнил ей бес. — Инвиду может идти домой?

Вопрос напомнил Арунике о её подозрениях относительно других недавних подвигов беса, и ее симпатичное личико исказилось, когда она пристально вгляделась в чертёнка.

— Если бы ты пришел ко мне сразу после смерти Силоры, я бы позволила тебе уйти, — сказала она лукаво.

Инвиду подпрыгнул, сделав обратное сально, и приземлился, переминаясь с ноги на ногу.

— Нужно было вылечиться.

Голос беса затих и его снова начало рвать, на морде отразилась паника, потому что Инвиду почувствовал мысленное вмешательство суккуба.

Аруника не гнушалась своих навыков чтения мыслей, особенно по отношению к бесу, бывшему ее давним знакомым.

— Позволь мне уйти! — умолял ее Инвиду. — Домой! Домой! Подальше от него!

— От него? — спросила Аруника, подойдя ближе, и возвышаясь над бесом.

— Сломанный тифлинг.

Вот оно что, поняла Аруника, ее подозрения оправдались. Она догадывалась, что Эффрон сыграл не последнюю роль в осведомленности Алегни недавними драматическими событиями в Лесу Невервинтера, и признание Инвиду только подтвердило ей, где Эффрон получил информацию.

— Я должна полностью уничтожить тебя, — предупредила суккуб.

— Все так говорят!

Аруника засмеялась, и практически набросилась на Инвиду, чтобы убить. Почти, но напомнила себе, что он ещё может ей пригодиться — теперь она знает, что Эффрон может использовать беса для получения информации… или дезинформации, если она все сделает правильно.

— Ты отправишься домой, — сказала Аруника, и Инвиду совершил очередное сальто, на этот раз дважды перевернувшись в воздухе, сделав небольшой взмах своих маленьких крыльев, перед тем, как приземлиться на свои когтистые лапы.

Но радость жалкого маленького существа оказалась недолгой.

— Без расторжения, — добавила Аруника, как ни в чем не бывало.

Глаза Инвиду широко распахнулись, и его челюсть немного отвисла, маленькие крылья поникли.

— Нет! — воскликнул он. — Нет, нет, нет, нет, нет! — «Без расторжения» означало, что он не освобождался от своих обязанностей, что он не выполнил условия договора, и Аруника оставляет за собой право по малейшей прихоти снова призвать его к себе.

— Ты сказала…

— И ты вернёшься ко мне, когда я позову, — пояснила Аруника бесу.

— Несправедливо! — запротестовал Инвиду. — Взываю к Гласии!

Аруника угрожающе сузила глаза. Она знала, что это очередная пустая угроза, Гласия, хозяин Шестого Круга, никогда не выступит против нее на стороне с подобным Инвиду. Но все же, в демоническом сообществе нарушение контракта не было незначительной проблемой, и хотя Гласия, скорее всего, не станет обвинять ее, суккуб не будет выглядеть благоприятно, обремененная её такой незначительной вещью, как договор с бесом.

— Ты действительно хочешь сыграть со мной в эту игру? — тихо спросила Аруника, в ее тоне слышалась явная угроза.

— Равноценное задание! — настаивал Инвиду, что означало, что Аруника должна дать ему способ завершить их договор без необходимости возвращаться к ней на Основной материальный план. — Инвиду требует равноценное…

— Хорошо, — согласилась Аруника, ещё раз улыбнувшись — теперь Инвиду и не думал жаловаться Гласии. Все, что от неё теперь требуется, так это оказаться чуточку хитрее беса, и это казалось не очень сложной задачей. — Найди мне замену.

— Легко! — сказал Инвиду без колебаний, щелкнув своими тонкими когтистыми пальцами.

— Замену, которой известно о новых силах, — закончила Аруника.

Инвиду снова поник, продолжая смотреть на нее.

— Который знаком с …?

— Дриззт До’Урден, — кивая, ответила Аруника, сформировав новый план. — Найди мне замену, знакомую с … — она замолчала и подозрительно посмотрела на Инвиду, хорошо понимая, как он исполнит этот указ. — Нет, — уточнила она. — Найди мне замену, очень близко знакомую с Дриззтом До’Урденом, и тогда ты сможешь обменяться с ней местами.

Инвиду замотал своей котоподобной мордой так яростно, что едва не свалился, и только последний взмах крыльев помешал этому произойти!

— Не могу! Очень близко? Как такое возможно?

Аруника пожала плечами, словно это не имело для нее никакого значения, хотя это было не так.

— Это твое равноценное задание. Ты попросил, и я согласилась.

— Гласия услышит об этом! — предупредил бес.

— Ну вперёд, — ответила Аруника, принимая вызов безвредного блефа.

Инвиду зарычал и топнул когтистой лапой.

— Очень близко, — повторила Аруника. — А теперь исчезни, пока я не уничтожила тебя за предательство, за твое общение с этим убогим существом, Эффроном.

Аруника занесла свою руку в сторону, и огненный шар слетел с ее ладони. Врезавшись в землю, он превратился во врата из обжигающего, дико танцующего пламени. — Исчезни!

Инвиду взвизгнул от страха и полубегом, полулётом ринулся к огню, нырнув головой вперёд.

Как будто ожидая, что бес обманет ее и вернется, Аруника быстро сплела следующее заклинание, задув пламя мощным взмахом своей руки. Она заметила пятно на земле, второй темный шрам над большим месивом Кольца Страха.

Ей придется придумать какую-то сложную хитрость, когда Инвиду вернется к ней, поскольку для нее не было неожиданностью то, что бес не справится с заданием. Она должна быть готова сразиться с этим Эффроном, он из тех, кого не стоит недооценивать.

Но пока это может подождать, говорила она себе, сейчас на нее давили более насущные проблемы, не последней из которых была необходимость не навредить ее отношениям с опасным Алегни.

Она направилась домой, но очень медленно, давая себе время обдумать все вероятные возможности.

Несмотря на то, что было уже за полночь, Аруника была весьма удивлена, обнаружив Брата Антуса, ожидавшего в ее маленьком доме к югу от города. Обычно его встречи с послом длились намного дольше.

Еще более удивительным было выражение на лице Антуса, взгляд был полностью растерянным, или даже напуганным, как будто что-то по— Настоящему расстроило молодого человека.

— Они исчезли, — с трудом произнёс он прежде, чем Аруника смогла начать задавать вопросы.

— Исчезли?

— Владычество, — объяснил монах.

Он потер свое красное лицо.

— Посол исчез? Его заменили?

— Все они, — ответил Брат Антус. — Посол и всего его приспешники. Все они исчезли.

— Может, переместились, — уточнила Аруника. — Возможно, они почувствовали себя уязвимыми после падения Силоры и поэтому переместили в…-

— Ушли! — выкрикнул Брат Антус, а Брат Антус очень редко повышал голос. Он был вне себя, хотя скорее совершенно растерян и взволнован. — Они покинули регион. Посол оставил лишь это, — он вытащил небольшой кусок ткани, в который был завернут флакон, и поднял его в воздух. Аруника с любопытством посмотрела на него. — Флакон мыслей, — пояснил Брат Антус. Он поднес открытый флакон к своему носу, закрыв глаза и глубоко вздохнув, затем покачал головой, словно слушая грустную песню, и в конце просто добавил: — Ушли.

Аруника взяла у него флакон и так же вдохнула. Она не совсем хорошо слышала голос в своей голове, но оставленное сообщение было предельно ясным. Ситуация была слишком нестабильной, решило Владычество. Падение Силоры Салм вполне может стать причиной появления более могущественных приспешников Сзасса Тэма, или даже самого Сзасса Тэма в регионе, что может вызвать незамедлительный ответ со стороны Империи Нетерил. Наиболее выделяющимся их всех мыслей было заключение, что это не лучшее время для Владычества продвигаться в этом регионе.

— Они не являются смертными в том смысле, что и ты, — пояснила Аруника Брату Антусу.

— Они играю в долгую игру, — согласился монах.

— Они могут себе это позволить.

— Так же, как и ты, — довольно жестко ответил монах, и Аруника оказалась удивлена его заявлением. — Какое тебе до этого дело? — спросил он более легкомысленно, и суккуб испугалась, что монах догадался о ее истинной сущности. Аболет сказал ему?

— Или им? — быстро добавил он, видя опасную дьявольскую улыбку. — Что такое двадцать лет для существ, оценивающих свои жизни веками, или даже тысячелетиями? Что такое век?

— Аболеты не бессмертны.

— Но их мысли — да. Их коллективное понимание, их объединение, будут продолжаться в еще не родившихся поколениях.

— А ты будешь мертв, — сказала Аруника несколько грубо.

Брат Антус горестно взглянул на нее.

— Я отдал им все, — пожаловался он. — Я позволим им завладеть каждой моей мыслью. Я стоял оголенным перед ними, как никогда раньше, даже перед самим собой.

— Мог ли ты остановить их от этого, ты хоть пытался? — выпалила Аруника, но Антус продолжал свою тираду, словно не слыша ее.

— Я верил в них! — взревел монах. — Я отказался от своего ордена, от рода и вида. Я совершил несколько нападений на жителей Невервинтера, не думал о Силоре Салм, и даже напрямую не разговаривал с новым нетерезским лордом Невервинтера. И теперь они бросили меня! И я остался с … чем?

— А я? — спросила Аруника, стараясь получить полное признание от мужчины.

— Тебе-то что? — выпалил он. — Ты не бросала все ради Владычества, как это сделал я. Аруника будет процветать, какой бы лорд ни управлял Невервинтером.

Аруника тихо вздохнула с облегчением, поняв, что Антус говорил о том, как мало она потеряла, а не о тысячелетиях, которые ей суждено прожить.

— Сзасс Тэм не придёт, — заверила она его. — Я посетила его Кольцо Страха, и там мало что осталось, ради этого не стоит стараться. Учитывая сильное влияние нетерезов в регионе, цена окажется поистине большой. Скорее всего он оставит своих тупых ашмадаев здесь, Валиндра так же останется, — поверь, для нее исчезновение Владычества намного важнее, чем ты можешь себе представить. Но Сзасс Тэм не станет совершать дальнейшие запланированные действия в регионе.

— Здесь останутся шадовары.

— С падением тэйцев Алегни не получит дополнительной помощи от Нетерила.

— Ему она не понадобится.

Аруника лукаво улыбнулась.

— Это еще предстоит выяснить.

— Что тебе известно? — с надеждой спросил монах.

— Если Херцго Алегни будет Лордом Невервинтера, кто тогда захочет присоединиться к горожанам? Какой человек, или эльф, или дварф, или хафлинг, или представитель любой другой расы придёт и присоединится к славному восстановлению Невервинтера, когда он находится под контролем созданий, подобных нетерезскому тифлингу-варвару лорду Алегни?

— Может, шадовар? — неожиданно цинично сказал Брат Антус. — Или орк. Без сомнения, он понравится оркам.

— И пригласит лордов Глубоководья, чтобы обратить их взоры и руки на север? — ответила Аруника со смехом. — Алегни считает, что одержал великую победу со смертью Силоры Салм, но правда в том, что его сила исходила из страха перед врагом. Когда враг исчезнет, исчезнет и он сам, не сомневайся. Достаточно скоро ему станет скучно, и он улетит. Или его нетерезские повелители отправят его обратно в лес в поисках артефактов, что и было его первоначальной целью. Или он оступится, объявит войну Глубоководью и проиграет.

Она торжественно кивнула Брату Антусу, даже погладила одинокого монаха по плечу.

— Владычество вернется через десятилетие или два, не беспокойся. Немногие понимают их, но не в их интересах покидать место, где они однажды заложили фундамент нового дома. Используй эти годы мудро, мой юный друг, — посоветовала она. — Сделай имя Брата Антуса великим в Невервинтере, чтобы аболеты вернулись и увидели в тебе могущественного союзника.

Монах посмотрел на нее и попытался кивнуть, хоть и безуспешно.

— Я помогу тебе, — пообещала Аруника.

— Ты остаёшься?

— Наблюдать крах Алегни? Конечно! — засмеялась она немного неуверенно, но она действительно чувствовала себя немного развеселившейся.

В попытке подбодрить Антуса, Аруника смогла взглянуть по— Новому на последние драматические события. Она не была уверена, что все, или хоть что— Нибудь из того, что она предсказывала произойдет — возможно Алегни будет лордом Невервинтера в течение пятидесяти лет.

Но ее надежды о его кончине были довольно вероятными, даже возможными, поняла она.

Еще оставалось более непосредственное решение, могущественная группа ослабит Алегни — то самое трио, победившее Силору, которая казалась равной нетерезскому лорду. Возможно, они избавят Арунику от проблемного шейда.

Рассмотрев весьма привлекательные возможности, суккуб почувствовала себя даже более торжествующей. Она переживет это, как предсказывал Антус. Она выживет, и будет процветать, кто бы ни оказался победителем в борьбе за Невервинтер. Она посмотрела в глаза Брату Антусу, а на ее лице расплылась улыбка от уха до уха.

— Что? — только и успел спросить он за мгновение до того, как Аруника страстно на него упала.

Вскоре после этого Аруника тихо шла по темным улицам Невервинтера, ее нервозность немного уменьшилась, ее страсть немного насытилась.

Аруника родом из Девяти Кругов, не из Бездны, и хотя там не меньше зла, различие между демоном и дьяволом было сравнимо с контрастом между хаосом и порядком. Аруника любила четко структурированное общество. Законная по наследию, по воспитанию, по самой сути, что давала ей форму и содержание, сомнения недопустимы для нее.

Она становилась нервной. Она становилась раздражительной.

Бедный Брат Антус. При всем его юношеском энтузиазме он не мог соответствовать или насытить страстного суккуба.

Она думала, что Владычество позволит ей наслаждаться порядком здесь, в Невервинтере. Идеальный порядок, необходимый внутри и снаружи. Но сейчас, когда они исчезли, открылось так много дорог. Слишком много дорог, удобных Арунике, но она знала, что это пройдет, как только она придёт к лучшей стратегии для конечного пункта назначения.

Взволнованная дьяволица снова покачала своей головой, следуя потенциальными поворотами своих логических заключений. Что с Валиндрой? Что с Сзассом Тэмом? Что с трио, охотящимся теперь за Алегни?

А более всего — что с Алегни и Империей Нетерила? Даже с учетом потенциальных ловушек, расставляемых вокруг него, Арунике казалось, что Алегни удержится наверху. Несмотря на ее заверения Брату Антусу, Аруника понимала, если Алегни выживет в ближайшем будущем, он станет лордом Невервинтера на многие годы. Ее встреча с Валиндрой показала ей правду о тэйцах, и они не станут угрозой для Алегни и его шадовар.

Вероятность подобного развития событий была не по вкусу Арунике, но она была из Девяти Кругов Ада. Сильный диктовал правила, а правила были намного важнее правителя.

Таким образом, ее предпочтения не имели никакого значения.

Она оглянулась на юг, где истощенный Антус лежал на полу без сознания, затем перевела взгляд немного на запад, в гостиницу на небольшом холме и комнату, выглядывавшую на реку и мост Херцго Алегни.

Аруника не любила неопределенность, но она знала, что нужно сделать, если она хочет остаться в регионе, и что более важно, если она хочет помочь сформировать те правила, по которым будет жить эта область.

Теперь она с целью шла среди бульваров, ведущих с юга на запад.

Она могла победить неопределенность, настроив себя должным образом для всех возможных исходов.

Это была ее заповедь, и это помогло ей немного успокоиться, когда она проходила мимо темных окон спящего Невервинтера. По крайней мере, эмоционально, хотя физическое возбуждение, которое не смог успокоить Брат Антус, все еще оставалось.

Приблизившись к гостинице, Аруника огляделась по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии каких-либо свидетелей. Кожаные крылья появились у нее на спине, преднамеренно сведя ее маскировку к нулю, и затем крылья широко распахнулись.

Всего лишь взмаха хватило суккубу, чтобы оказаться на балконе частного номера в этой хорошей гостинице. Здесь она снова сложила свои крылья и облокотилась на перила, спиной в темноте города. Ее глаза смотрели в темноту между стеклянной и деревянной дверьми перед ней.

Прошло много времени, но она не возражала, поскольку продолжала усердно работать над тем, чтобы разобраться в возможностях и ее потенциальном участии в каждой из них.

Наконец она услышала щелчок замка и несколькими моментами позже балконная дверь распахнулась. Херцго Алегни предстал перед ней, на его лице была видна смесь хитрого ожидания и твёрдой решительности.

Прежде всего, Аруника заметила, что он не был удивлен, увидев ее. Она стояла на балконе в тридцати футах над землей, без лестницы и только запертая дверь обеспечивала доступ, и все же он не был удивлен, увидев ее.

Его кривой колдун многое выудил из Инвиду, теперь Аруника убедилась в этом окончательно.

Она ответила на жесткий взгляд Алегни обезоруживающей улыбкой.

— Держи своих врагов ближе, — заметил Алегни, процитировав вторую половину общей воинской заповеди.

— Враг? — невинно спросила Аруника, да так, что Алегни понял — она не собирается ничего отрицать.

Тифлинг не мог сопротивляться ее страсти, ее позе, ее игривым ответам, и улыбка расползлась по его широкому лицу.

— Ты победил, Херцго Алегни, — заявила Аруника. — Какие враги остались?

— Действительно, — ответил он неубедительно.

Аруника улыбнулась еще шире, застенчиво, и позволила своим крыльям широко раскрыться еще раз, когда она целенаправленно шла к огромному тифлингу. — Как близко ты хотел бы видеть своих врагов? — тихо спросила она сиплым и полным обещаний голосом, обнимая его дьявольскими крыльями.

— Достаточно близко, чтобы убить, — ответил Алегни.

Аруника не могла сопротивляться этому поддразниванию.

Где Брат Антус потерпел неудачу, Херцго Алегни преуспел.

Глава 3 Ткач заклинаний

Это не родина дварфов, просигналили пальцы Джерта Равелю Ксорларрину.

Передовые разведчики экспедиции, покинувшие Мензоберранзан десять с половиной дней назад, наткнулись на громадную пещеру с обработанными стенами, располагающимися ярусами. Первая догадка, прошедшая по рядам, предполагала, что это могли быть нижние казармы или какой-то вид подземного города, с чем Джерт, очевидно, был не согласен.

Ты точно знаешь?

Джерт кивнул, потом кивнул ещё раз, чтобы указать на приближение Тиаго Бэнра на Баёке, знаменитом ездовом ящере.

— Это жилища орков, — сказал он вслух, вовлекая Тиаго в разговор. — Место загажено ими и багбирами.

— Тогда мы, вероятно, ближе к поверхности, чем полагали, — рассудил Равель и мельком взглянул, чтобы удостовериться в прибытии Тиаго, прежде чем обратился непосредственно к Джерту. — Мы должны послать разведчиков, может твоего прибывшего друга, по любому из обнаруженных восходящих туннелей, чтобы выяснить, можем ли мы вырваться из пещер.

Ссылка на Тиаго Бэнра, благородного из Первого Дома Мензоберранзана, которого, вполне вероятно, скоро будут называть мастером оружия самой могущественной семьи дроу, как на разведчика, выдавила из Тиаго лёгкую ухмылку. Это дало понять Равелю, в большей степени чем хотел того молодой Бэнр, что комментарий был должным образом отмечен, и будет надлежащим образом припомнен.

Гордый Равель хотел ответить тем же, но благоразумный Равель подавил этот глупый порыв.

— У нас есть разведчики, подходящие для этой миссии, — ответил более старший и мудрый Джерт, — они уже разыскивают такие проходы.

Когда Равель начал отвечать, Джерт кинул на него предупреждающий взгляд.

Равель ненавидел это, ненавидел находиться рядом с Бэнром. Ибо, как многие в его семье, он ненавидел Дом Бэнр больше всех. Конечно, Ксорларрины редко признавались в этом, обычно приберегая свою публичную злобу для Баррисон Дель’Армго, Второго Дома Мензоберранзана. И действительно, в самые громкие споры Верховной Матери Зиирит в Совете Восьми, как правило, вовлекалась Верховная Мать Баррисон Дель’Армго.

Да и кто бы осмелился открыто выступить против Квентл Бэнр?

И этот молодой Бэнр был сделан из того же теста, понимал Равель. Он пристально наблюдал за Тиаго: как грациозно спешился молодой воин, поправив свою идеальную одежду и серебристую кольчугу, ещё до того, как полностью приземлился с животного. Его коротко стриженные белые волосы были безукоризненно и стильно уложены, и, как всё в его внешности: строение узкого лица, как поставлены и сияют глаза, даже намёк на тонкие белые усы, нечто очень редкое среди дроу, показывали совершенство этого Бэнра. Ходили слухи, что недавно много магической энергии Дома Бэнр было перенаправлено на внешние проявления, для создания красоты среди обитателей внутреннего круга Дома. Но если такое магическое вмешательство и было в случае с Тиаго, случилось это давно, во время его рождения. Казалось, что он всегда имеет «подходящую сторону гриба на своём лице», — как говорят старые дроу о везунчиках.

Тиаго подошёл легко и непринуждённо, полностью контролируя свою осанку сознанием, предположил Равель. Его руки спокойно лежали на рукоятях пары мечей, вложенных в ножны на его бедрах. Без сомнения, это были самые потрясающие мечи среди оружия во всем Мензоберранзане. Ткач хотел бы применить двеомер для определения обилия магических предметов и инвентаря, которые носил на себе этот привилегированный благородный. И он взял на заметку тайно применить такое заклинание в следующий раз, когда увидит приближающегося Тиаго.

Он оторвал свой взгляд от красивого молодого воина и повернулся к Джерту.

— Мы сможем обойти обитателей пещеры?

Джерт начал было отвечать положительно, но Тиаго прервал его оглушительным “нет”, и оба Ксорларрина повернулись и посмотрели на него с удивлением.

— Почему мы должны их обходить? — спросил Тиаго.

— Правда, — вмешался Джерт, прежде чем Равель смог заговорить. — Не сомневаюсь, что орки и багбиры подожмут хвосты и скроются при нашем приближении, и не посмеют даже пытаться нас задержать.

— И почему мы позволим им это сделать? — спросил Тиаго.

Равель взглянул на одного и на другого, сморщив лицо в осуждении и скептицизме, потому как они осмелились на подобную дискуссию в его присутствии, словно его не было.

— Это правда, — настаивал Джерт, мастер оружия явно уловил возрастающий и опасный гнев ткача.

— Мы должны потребовать десятину пушечного мяса за наше неудобство даже от того, что придётся требовать, — ответил Равель.

— Нет, — снова неожиданно перебил Тиаго, и снова оба Ксорларрина посмотрели на него удивлённо.

— Пришло время драться, — объяснил молодой Бэнр.

— У нас были битвы, — напомнил Джерт.

— Со стаей смещающихся зверей и несколькими случайными существами, — пояснил Тиаго. — И ни разу с окопавшимся врагом, подобного которому мы, безусловно, найдём, когда наконец доберёмся до этого места под названием Гонтлгрим. Для нас это прекрасная возможность проверить координацию наших различных отрядов. Пусть наши воины увидят силу Равеля и его ткачей.

Равель немного прищурился на это замечание, размышляя, не хотел ли в действительности Тиаго самолично увидеть, насколько грозным врагом может реально оказаться Равель.

— Пусть все, как воины, так и ткачи, оценят тактику, силу и пределы возможностей этих проклятых драуков, которых мы тащим за собой, — закончил Тиаго.

Равель продолжал смотреть на него, не отрываясь, в то время как Джерт кивком дал согласие, по-видимому, легко склонившись на сторону молодого воина после этого аргумента. Или же Джерт легко попадал под влияние любых аргументов, выдвинутых Бэнром? Равель задумался.

— Мы нуждаемся в такой схватке, ткач, — сказал Тиаго Равелю прямо, и почтение в его голосе застало Ксорларрина немного врасплох. — Это укрепит моральный дух и отточит нашу тактику. Кроме того, — добавил он с неотразимой и озорной улыбкой, — это будет весело.

Несмотря на свои сомнения, подозрения и родовую неприязнь к благородному Бэнру, Равель обнаружил, что верит в искренность Тиаго. Это было для него так неожиданно, что ткач ненадолго задумался, не бросил ли на него тайно двеомер один из магических предметов Тиаго, чтобы он воспылал любовью к молодому воину.

— Хорошо, — услышал Равель собственный ответ, к своему удивлению. — Скоординируй это.

Тиаго одарил его сияющей улыбкой и жестом указал Джерту следовать за ним, потом повернулся к своему ездовому ящеру.

— Я возглавлю первую атаку, — потребовал Равель, резко изменив тон. — Я и мои ткачи бросим первые камни.

Тиаго почтительно поклонился и оседлал Баёка, затем подождал, пока Джерт возвратится на собственного ящера. В те несколько мгновений, что он был наедине с Тиаго, Равель обнаружил, что дискуссия была не совсем закончена.

Освободись от зависти, сын Ксорларрин, просигналили ему пальцы Тиаго.

Равель подозрительно посмотрел на него, потом ответил: я не знаю, что ты имеешь в виду, самонадеянный сын Бэнр.

Разве? пришел ответ, но это было передано с выражением искреннего любопытства, а не испуга, сводя обвинение к минимуму.

Пальцы Тиаго замелькали решительно и быстро, так как Джерт уже поднимался в седло, и должен был скоро вернуться.

Когда наши старейшины говорят о перспективных молодых мужчинах Мензоберранзана, наиболее часто упоминаются два имени, не так ли? Тиаго Бэнр и Равель Ксорларрин. Молодые и перспективные студенты, уважаемые лидеры своих академий. Возможно, мы обречены на соперничество, горькое и, в конечном итоге, роковое для одного из нас.

Его ухмылка, когда он передавал это, показывала, кого из них Тиаго имел в виду.

Или, может быть, мы оба могли стать сильнее, если бы нашли здесь общую выгоду. Если ты обнаружишь этот Гонтлгрим и приручишь его зверя, Дом Ксорларрин покинет Мензоберранзан. Мы все это знаем, — добавил он перед широко распахнутыми глазами Равеля. Ты полагаешь, что проекты Зиирит тайна для Верховной Матери Квентл?

Ссылка Тиаго на мать Равеля без использования её титула, наряду с его ссылкой на собственную верховную мать Дома Бэнр, воскресили сомнения Равеля и его гнев, но он подавил и то, и другое, так как сосредоточился на намёках и планах этого удивительного молодого воина.

Возможно, Бэнр, Баррисон Дель’Армго и другие пять из восьми правящих Домов расценят это как предательство, и без промедления уничтожат Ксорларрин и всех, кто с ней связан. Ты мог бы поступить мудро и наладить отношения с кем— Нибудь из Бреган Д'эрт, чтобы облегчить ваш побег в этом случае, добавил он шутливым тоном, так как язык жестов дроу был настолько сложным, что допускал подобные интонации.

Или, может быть, нет, и в этом случае Равель Ксорларрин поступил бы правильно, если бы приобрёл друга из рядов благородных Дома Бэнр, закончил Тиаго, так как подъехал Джерт верхом на ящере.

— Поедем, друг мой, — сказал Тиаго Джерту, передразнивая Равеля формулировкой, развернувшись и двинувшись прочь.

Равель наблюдал, как удаляется молодой мужчина, и даже прошептал: “хорошо сыграно” себе под нос. В самом деле, представление Тиаго было правдоподобным. Молодой Бэнр еще не начал показывать признаки того, что он будет кем-то иным, нежели врагом, если Дом Бэнр и другие решат выступить против Дома Ксорларрин. Тем не менее, его упоминание банды наемников Бреган Д'эрт было, всё-таки, больше, чем слегка интригующим, Тиаго был Бэнром. Бреган Д'эрт работали, в первую очередь, на Дом Бэнр.

В таком случае, был ли это намёк на то, что если случится война с Домом Ксорларрин, Тиаго стал бы для Равеля единственным шансом спастись?

Ткач не мог быть уверен.

Действительно, хорошо сыграно.

Равель и его собратья ткачи слышали шушуканье за стеной мрака, отделявшей их от основного пространства огромного подземного зала. Это была не темнота в смысле почти полного отсутствия света, такая типичная в Подземье, а пересекающиеся магические сферы, визуально непроницаемые и абсолютно лишённые света.

Ткачи из благородных Дома Ксорларрин создали эти сферы, эту визуальную стену, прямо внутри одного из наиболее неприметных входов в пещеру. Другой маг создал плавающий глаз и направил его вверх над стеной мрака, чтобы он мог действовать в качестве наблюдателя.

Внутрь вошли обречённые на бессмысленное уничтожение гоблины. Они были вымуштрованы, потому что изменить направление или сбиться с пути означало умереть, издать звук, любой звук, означало умереть. Уродливые маленькие создания выстроились плечом к плечу, образуя полукруг внутри помещения, живой щит, в то время как ткачи дроу молча переместились на свободное пространство позади них, и начали свою работу.

Девятнадцать пар рук Ксорларринов поднялись высоко вверх, перебирая пальцами, маги медленно поворачивались и тихо говорили нараспев. Этот ритуал был величайшим достижением Равеля, особым методом Ксорларринов объединить силы многочисленных ткачей. Из тех простёртых колеблющихся пальцев вышли нити света, протянувшиеся к собратьям магам. Ткачи занимали позиции, расположенные определённым образом, равноудалённые друг от друга в пределах своего конкретного кольца: четыре в глубине, шесть в середине и восемь снаружи. В самом центре формации с воздетыми руками стоял Равель и держал сферу почти такой же величины, как его голова.

Нити пересекались под почти идеальными углами, протягиваясь во все стороны, от дроу к дроу, как спицы колеса, и, когда эта скелетная структура была завершена, заклинатели внутреннего кольца перевели своё внимание на Равеля и направили соединённые лучи на странную сферу, которая захватила и туго стянула их концы.

Восемнадцать магов подошли к концу своего плетения, посылая нити через те скреплённые спицы. Белые волосы дроу затрепетали и встали дыбом от растущей энергии созидания. Равель глубоко вздохнул, вдыхая силу, прилив которой он чувствовал в сфере, сияющую массу энергии, щекочущую его пальцы и ладони, просачивающуюся в его голые предплечья так, что мускулы напряглись и застыли. Он стиснул зубы и упрямо держался. Равель знал, что это был момент, отличающий его от других перспективных ткачей. Он принял возрастающую энергию в своё тело и душу. Он слился с ней, став единым целым, скорее приспособившись, чем сражаясь, подобно тому, как эльф легко шагает по свежевыпавшему снегу, в то время как менее ловкий, менее изящный человек может лишь тащиться сквозь него.

Потому что Равель инстинктивно понимал природу магии. Он был и вместилищем, и якорем, и, так как паутина была завершена, энергия возрастала еще более стремительно и мощно.

Но Равель был готов к этому. Он услышал, как суетятся его подчинённые, мельком увидел, как яростно мелькают пальцы дроу, передавая команды и указания.

Он не отвлекался. Медленно Равель начал совершать круговые движения руками, и волшебная паутина ответила, начав медленное и равномерное вращение, яркие пряди становились размытыми, оставляя за собой сияющий хвост.

Сферы тьмы начали рассеиваться, и перед благородным ткачом, за полукругом обречённых гоблинов, появилась широкая пещера. И за этой линией, всего лишь в пятидесяти шагах, стояли ряды орков, вперемешку с более высокими, неуклюжими багбирами.

Некоторые повысили голоса в знак протеста при виде гоблинов. Дроу были всё ещё, в основном, скрыты, но эта сияющая крутящаяся паутина, поднятая высоко, выше линии гоблинов, отчётливо виднелась в поле зрения. Несмотря на свой дискомфорт и необходимость концентрироваться, Равель улыбнулся при виде реакции оцепенения среди гуманоидов.

Однако это продолжалось только мгновение, потом ткач бросил всю свою силу и концентрацию на вращающуюся паутину. Он вращался вместе с ней: полный круг, затем ещё один и третий, и когда повернулся, Равель притянул свою левую руку и выбросил правую, запуская вперёд лениво кружащуюся паутину. Она поплыла над гоблинами, продолжая своё вращение, и без якоря, которым являлся Равель, магическая энергия, содержащаяся внутри неё, начала вырываться из паучьей структуры.

Паутина продвигалась вперёд, плывя, вращаясь, штрихи белых молний выстреливали вниз, раскалывая под собой камень. Орки и багбиры с вытаращенными от шока глазами беспорядочно метались и сталкивались, падая друг на друга, чтобы убраться с дороги.

Паутина поплыла над ними. Разряд молнии в полную силу ударил орка, и существо вспыхнуло, завизжало и забилось среди своих мечущихся сородичей. Вся пещера сотрясалась от громовых раскатов, следующих один за другим, заглушая вопли перепуганных орков и багбиров.

Ткачи дроу организованно двинулась в сторону входа в пещеру, в то время как гоблины повалили кучей, яростно толкаясь, и весьма неэффективно. В самом деле, так неуклюже, что когда вошла следующая волна атакующих, несколько неудачливых, подгоняемых щелчками кнутов гоблинов были растоптаны.

Равель остался на месте, не оглядываясь даже ради интереса, уверенный, что батальон ближнего боя, Йеррининэ и его воины драуки, не посмеют даже слегка его задеть.

И они не задели. С большим проворством, учитывая их нескладные формы, драуки бросились мимо благородного ткача, постукивая хитином о камень. Любой споткнувшийся из числа гоблинского пушечного мяса становился менее удачливым. Драуки, хлынувшие в пещеру, испытывали огромное удовольствие, затаптывая их.

Обитающий на поверхности человеческий полководец сравнил бы эту группу с тяжёлой кавалерией, которую он использовал бы для разрушения целостности передней линии обороны своего противника. А учитывая смятение, уже вызванное рассеивающей молнии паутиной, драуки оказались невероятно эффективными в этой роли. С такой массой и множеством скрежещущих о камень ног в твердых панцирях один только их натиск мог обратить все противостоящие силы в бегство. Но добавим к этому абсолютную жестокость проклятых созданий дроу и их вооружение трезубцами и длинными копьями, изготовленными с изысканным мастерством дроу, и передняя линия обороны пещерных обитателей была быстро и легко разбита и рассеяна.

Так, испугавшись ужасных драуков, некоторые орки и багбиры сразу же отступили, неосторожно побежав назад, под всё ещё плавающую энергетическую паутину, попав прямо в самую гущу продолжающегося шквала молний.

Равель услышал свой громкий смех, когда один багбир отлетел назад от удара такого разряда молнии, расколовшего каменный пол прямо перед ним. Барахтающееся существо так никогда и не приземлилось, потому что мощный Йеррининэ вскинул свой огромный трезубец и поймал его на лету, насадив его аккуратно и легко, удерживая в воздухе создание в три сотни фунтов лишь одной мускулистой рукой.

Используя этот трофей как знамя, лидер драуков сплотил вокруг себя свои силы и бросился вглубь, точно ломая ряды, чтобы обойти разбрасывающую молнии паутину, и прошёлся ещё раз, с другой стороны, безупречным буйным боевым строем.

Равель поднял руки, чтобы его спутники могли отчётливо видеть их. Найдите своё место в битве, поручил он ткачам.

А где место Равеля? просигналили в ответ руки дроу.

— Там, где он сочтёт нужным, — ответил ткач вслух, так как он хотел, чтобы Тиаго Бэнр услышал властность в его голосе.

Сидя верхом на ящере Баёке, Тиаго только ухмыльнулся на этот ответ и коснулся узких полей своей шляпы в знак внимания ткачу. Молодой Бэнр поехал дальше вместе с Джертом и группой верховых воинов, резко повернув, чтобы обойти далеко справа оглушающую паутину. Позволив жестоким и вечно разгневанным драукам и младшим бойцам вовлечь себя в этот водоворот неразберихи, более опытные воины стратегически завоевали фланги. По боковой стене тянулись ряды неглубоких пещер, с четким указанием, что это были казармы. Некоторые располагались достаточно высоко над полом и имели лестницы, поднятые в целях обороны.

Ездовые ящеры дроу могли довольно легко взбираться на стены. Отсутствие лестниц не обеспечивало защиту.

— Это была впечатляющая паутина энергии, — сказала Равелю сестра Сарибель, подойдя к нему вместе с двумя другими благородными Ксорларринами: Береллип и Брак’тэлом, последний выглядел от всего этого довольно несчастным.

— Ушло слишком много времени, чтобы создать и запустить паутину, — не согласилась всегда суровая Береллип. — Не будь наши противники тупыми головорезами, они напали бы на нас прежде, чем мы смогли начать защищаться.

— Ты отрицаешь её мощь? — спросила Сарибель скептически.

— Я отрицаю её эффективность против любого серьезного противника, — быстро парировала Береллип, и наградила Равеля довольно продолжительным сердитым взглядом, который ужалил молодого ткача ещё сильнее при виде ухмыляющегося Брак’тэла, уставившегося на него поверх плеча Береллип.

— Нельзя так спокойно пренебрегать зоной опустошения, сестра, — настаивала Сарибель.

— Такое большое количество тёмной магии — бесполезное шоу, — перебила Береллип. — Потому что она не божественно вдохновленная.

— Конечно, сестра, — согласилась Сарибель, ибо какая жрица Ллос не согласилась бы с истиной, подобной этой? Она грациозно поклонилась Береллип и последовала за старшей жрицей Ксорларрин прочь.

— Они найдут что— Нибудь ещё, чтобы убивать, — решил Брак’тэл, сдвинувшись в опустевшее пространство рядом с Равелем. — В конце концов, твоя привилегированная уловка принесла мало реального ущерба. Я насчитал не более пяти, убитых ею, и одного копьём Йеррининэ, а не сетью молний.

Равель медленно повернулся, чтобы внимательно рассмотреть Брак’тэла, и уставился немигающим взглядом на улыбку старшего Ксорларрина, пока она, наконец, не исчезла.

— Если ты сомневаешься в эффективности или силе моих творений, только скажи, брат, — произнёс Равель. — Я с удовольствием продемонстрирую их поближе.

Брак’тэл рассмеялся на угрозу.

Он смог это сделать, понял Равель, потому что Сарибель и Береллип были неподалеку.

Так будет не всегда.

Для Равеля координация боя в пещере очень скоро стала скорее вопросом предотвращения истребления так нужных им рабов Йеррининэ и его батальоном драуков, чем организацией какой-либо тактики ведения боя. Четыре компонента его атакующей силы — ткач, драук, воин дроу и ударные части гоблинов, обрушились на пещеру орков так яростно и неистово, что против них не было создано хотя бы подобия организованной обороны.

Молодой ткач счёл это довольно разочаровывающим. Он хотел проверить свои боевые теории и изобрести какую— Нибудь сложную координацию магии ближнего боя для уничтожения стойкой обороны. Кроме того, только лишь искусные победы, которые он мог выиграть против стоящих противников, помогли бы произвести впечатление на его несчастных сестёр, и что ещё приятней, напугать его увечного отца-брата.

Когда последних багбиров и орков согнали для дальнейшего похода, эти существа должны были служить наряду с гоблинами пушечным мясом, Береллип воспользовалась моментом и съязвила, что бой едва ли стоил потраченной энергии. Она сделала это публично и громко, и множество глаз, включая глаза Йеррининэ, обратились на Равеля, которого она явно принижала.

— И ни одного погибшего дроу или драука, — возразил Равель, глядя на Йеррининэ.

— Из-за простых орков? — бросила Береллип со смехом, как будто мысль потерять дроу из-за такого низшего существа была невообразима.

Её неприкрытое легкомыслие собирало вокруг них всё больше дроу, и Береллип ярко играла на публику.

— Из-за объединённых сил, превосходящих наши собственные, — парировал молодой ткач.

И он не уступал, полагая, что в противном случае дал бы повод усомниться в признании своих сил, что, конечно же, и было целью Береллип.

Равель в упор посмотрел на старшую сестру, обменявшись с ней многозначительными взглядами. Затем он отвернулся со смехом, захватывая центр сцены, командный центр сцены.

— Простые орки? — спросил он, обращаясь теперь ко всем вокруг. — Очень относительное понятие, вы согласны? Они "простые" только в сравнении с превосходящими силами, а мы таковыми являемся — и для орков, и для умных багбиров, которые управляли этой пещерой. И не просто превосходящими, потому что будь это так, мы понесли бы потери, чего с нами не случилось! Они были повержены с самого начала, из-за подготовки, дорогая сестра. В хрониках истории слишком многие поспешили назвать проигравших глупыми, вместо того, чтобы объяснить сокрушительную победу блеском победителей.

— Говори, говори, — произнесла Береллип с изрядной долей сарказма в голосе.

— Наша лёгкая победа началась с выбора силы, — настаивал Равель. — Мы нашли баланс между магией и мечом, ловкостью и чистой энергией, — ткач хотел прибавить, что именно он выбрал экспедиционные войска, но не стал, решив, что это неразумно, учитывая очевидный вызов Береллип его авторитету. Тем не менее, Равель не смог удержаться от капельки самовосхваления, когда добавил: — Наши враги были разбиты, когда бой ещё даже не начался. В Магике я представлял себе подобное использование паутины молний, и надеялся, что такая возможность появится. И мы нашли её в этот день.

— Вернёмся к этому? — съязвила Береллип, прищурив глаза и поджав челюсть. — Убили несколько убогих орков с такими затратами энергии?

— Несколькие убиты, а сотни разбежались в разные стороны, напуганные до смерти, — парировал Равель. — Разве угроза мести Ллос не такое же эффективное оружие для жриц, как реальное проявление Паучьей Королевы?

Равель не мог поверить словам, вылетевшим из его уст! Сослаться на Паучью Королеву в споре со жрицей Ллос!

На мгновение Равель, как и все вокруг него, затаил дыхание и, не мигая, уставился на Береллип в ожидании, что она набросится на него, с кулаками, змееголовым кнутом, или даже с какими— Нибудь разрушительными божественными заклинаниями.

По тому, как напряглось её лицо, он чётко понял, что именно это она и хотела сделать. Береллип получила бы огромное удовольствие, мучая его у всех на виду.

Но секунды шли, а Береллип не сделала ни одного движения. И только тогда Равель по— Настоящему оценил, насколько важна была эта экспедиция для Верховной Матери Зиирит. Он перешёл все границы протокола и не будет наказан — не сейчас, по крайней мере.

Осторожнее подбирай слова, молодой ткач, просигналила Береллип, так близко поднеся к нему руки, что мало кто, кроме Равеля, смог прочитать угрозу. Жрица повернулась на каблуках и пошла прочь, а вслед за ней и Сарибель.

Береллип даже не избила его открыто перед подчинёнными.

Не веря в свою удачу, или в то, что она останется, Равель повернулся к собравшимся дроу и взмахом руки вернул их к своим обязанностям. Тогда же он заметил Джерта. Мастер оружия смотрел на него недоверчиво. Но ещё больше внимания Равель обратил на Тиаго Бэнра, выражение лица которого показывало, что нахальный молодой Бэнр заинтригован, и даже немного изумлён.

У Равеля не было на это ответов, ибо он был не менее скептично настроен, чем двое воинов.

— Мы разобьём лагерь здесь, в этой пещере, — приказал он и направился прочь.

Джерт вскоре догнал его.

— Эта территория достаточно открыта и уязвима, — объяснил мастер оружия.

— На нас никто не нападёт, — заверил Равель.

— Ты не можешь этого знать. И если враги всё-таки обнаружат нас, меньшие площади окажутся полезней при нашей малочисленности.

— Разбейте лагерь.

— Или столкнёмся с местью Ллос? — заметил Джерт с лукавой усмешкой, и он был одним из немногих живых дроу, кто мог так дразнить молодого Равеля.

Ткач только покачал головой в ответ и беспомощно поднял руки, как бы говоря, что он тоже не мог поверить, что поставил под сомнение самые основы существования Береллип.

Позже к Равелю подошёл Тиаго Бэнр, чтобы сообщить, что они установили личность багбира — короля пещеры, и он ожидает аудиенции со своими завоевателями.

— Он хочет поторговаться? — насмешливо уточнил Равель.

— Продолжить дышать, я полагаю.

Ткач Ксорларрин отступил назад и посмотрел на воина Бэнра долгим взглядом. Он знал, что они были примерно одного возраста, и пребывали в соответствующих академиях в перекрывающиеся годы. Они были соперниками по простому стечению обстоятельств, как двое наиболее перспективных молодых мужчин дроу в Мензоберранзане.

Или они действительно были соперниками?

Тиаго двинулся к переднему краю неглубокой пещеры и указал через всё пространство на обитель, которую занимал король багбиров.

— За мою лояльность я потребую кое-что ещё, — предупредил Тиаго, повернувшись лицом к Равелю.

Ткач посмотрел на воина с подозрением.

— Я путешествую с вами, как представитель своей семьи, — объяснил Тиаго. — Чтобы докладывать Верховной Матери Квентл, благоприятно или неблагоприятно, о продвижении Дома Ксорларрин.

Равель кивнул. Они прошли через все это раньше.

— И я иду, в большей степени, ради личной выгоды, а не ради репутации, — поведал воин. Поскольку Равель прищурился, Тиаго воспротивился. — Не делай вид, что ты ожидал от меня большего, — строго сказал он. — Возможно, немного во имя всеобщего блага, или во славу Леди Ллос, или другой подобной чепухи. Не приписывай мне подобные мотивы, ибо такой ограниченный взгляд на меня, без сомнения, ранит, мой друг. И я никогда не стал бы полагать, что Равель будет действовать без пользы для… Равеля.

Равелю пришлось кивнуть, соглашаясь с этой оценкой. В конце концов, какой дроу когда-либо достигал высокого положения, если сначала не искал и не требовал его?

— Говори же, — подсказал он.

Тиаго полез в карман плаща пивафви и достал тонкий серебряный футляр для свитков. Он поднял его, чтобы Равель мог отчётливо видеть гравировку молота, зигзага молнии и двух скрещенных мечей, рядом с именем Гол'фанин.

Собственный украшенный кинжал Равеля, больше предмет для привлечения внимания, чем оружие, имел такую же подпись, как и оружие многих благородных из правящих Домов дроу.

Учитывая цель их путешествия, учитывая слухи о магическом питании древней кузницы, Тиаго не потребовалось уточнять.

— Встретимся около пленника, — сообщил Тиаго, и направился к тюрьме короля багбиров.

Но Равель вернул его.

— Иди со мной, — сказал он, позаботившись об интонации, чтобы это прозвучало больше предложением, чем приказом.

Тиаго кивнул.

Равель воспользовался моментом, пересекая большую пещеру. Он размышлял, многое ли мог он обсуждать с Тиаго Бэнром относительно повелителя багбиров, продолжения экспедиции, и, возможно даже сверх того. Тем не менее, ткач напомнил себе, что это был Бэнр. Он и так знал, что должен был подсластить каждую тему разговора «tinguin lal’o shrome’cak», или «обещанием грибных пирогов», как говорят дроу про редкий деликатес, который может вызывать самые удивительные видения. Тиаго не просил о только что раскрытой второй сделке, а, скорее, констатировал её как непреложный факт, который не нуждался в обсуждении и не мог быть отвергнут.

Так и будет в присутствии Бэнра, осознал Равель, и чем больше он может сделать, чтобы держать Тиаго при себе, тем лучше. Ткачу не потребовалось много времени, чтобы понять, какой грибной пирог может быть предложен в это время и в этом месте.

Тутугник, король багбиров, не явил ничего экстраординарного, чтобы произвести впечатление на Равеля. Он был крупнее, чем большинство багбиров, особенно среди тех кланов, которые жили глубоко в Подземье, и даже сидя, привязанный к каменному креслу, он мог смотреть Равелю в глаза. Возможно, он считался красавцем для своей расы. Для Равеля все они были на одно лицо, кроме редких особенно ярких особей, оставляющих неизгладимое впечатление, с их плоскими лицами, налитыми кровью глазами, и сломанными жёлто— Коричневыми зубами, острыми и кривыми. Как и у всех багбиров, волосы Тутугника были сальные и грязные, всклокоченные без особого стиля.

Не впечатлил он и интеллектуально, отвечая на подчёркнуто настойчивую просьбу Равеля, чтобы Тутугник и все его подданные стали теперь служить дроу, скучным «Тутугник-вождь».

Возможно, он имел в виду, что хотел продолжить служить в качестве вождя рабской силы. Возможно, но Равель и не пытался выяснить.

Он собрал зрителей со всей пещеры, дроу и драуков, орков и багбиров. Находясь на высоком и хорошо освещенном уступе рядом с Джертом и Тутугником, Равель приказал предводителю багбиров встать по другую сторону мастера оружия. Глупое существо сопровождал Тиаго Бэнр.

— Вас победили, — просто выкрикнул Равель оркам и багбирам, увеличив силу своего голоса простым двеомером так, что загудел каждый камень в пещере. — Вы будете сражаться за меня, или вы умрёте, и если будете сражаться хорошо, я, может быть, позволю вам сражаться за меня снова. — Он кивнул и начал поворачиваться, как будто больше нечего было сказать, но остановился и взглянул на короля багбиров.

— Вождь? — громко спросил Равель, указывая на Тутугника, который выпятил широкую грудь от гордости.

Ответом среди собравшихся орков и багбиров было молчание. Пленники переглядывались в ожидании намёка, как они должны были реагировать. Постепенно такая реакция привела их к нескольким осторожным утвердительным шлепкам тяжелых ног, даже к одному или двум возгласам «ура!».

Все возгласы испарились в мгновение ока, как только Равель взглянул на Тиаго. Молодой Бэнр подскочил и крутанулся, вытащив один из своих мечей слишком быстро, чтобы кто— Нибудь смог осознать это. В том числе и Тутугник, который едва успел глянуть одним глазом на траекторию прыгнувшего Бэнра, прежде чем этот меч резанул его под подбородок, спереди назад.

Выражение морды багбира даже не изменилось, когда его голова скатилась с шеи, так стремителен был удар.

— Некоторые из них кричали "ура", — заметил Равель Тиаго и Джерту.

Воины улыбнулись, одобрительно кивнули, и начали спускаться с уступа.

Среди пленников «фокус» был довольно прост: любой, указавший на кого-то из числа приветствовавших Тутугника, был силком завербован на службу. Тех, на кого указали, как на верноподданных Тутугника, оттащили в сторону, и замучили до смерти у всех на виду.

— Меня изобьют или убьют? — спросил Равель, когда откликнулся на призыв сестры посетить большую пещеру, которую она присвоила.

Многочисленные рабы гоблины Береллип уже покорно выскребли резиденцию, очистив её от мусора и нечистот багбиров. Жрица дроу не путешествовала налегке — при ней было большое стадо ящеров, всецело предназначенное для её удобств. Несмотря на то, что экспедиция могла оставаться в пещерах только пару дней, пока разведчики обследовали район для определения их точного местоположения и нанесения на карту наиболее подходящих путей к этой пользующейся спросом родине дварфов, хорошо обученные гоблины Береллип превратили пещеру в залу, подобающую знати Дома. Гобелены покрывали почти все стены, а плюшевые подушки и одеяла украшали каждый камень или выступ, который мог бы служить кроватью или креслом.

Сарибель развалилась на одном из таких камней далеко в стороне от сестры, но довольно внимательно наблюдая за Равелем. За исключением трёх Ксорларринов и горстки неприметных рабов гоблинов, пещера была пуста.

— Ты спрашиваешь так беспечно, словно любое из двух не является определённой возможностью, или вполне законным, даже надлежащим, — ответила Береллип.

— Потому что я хотел бы знать, какой путь ты изберёшь, — надавил Равель. — Если первое… — он пожал плечами. — Но если последнее, тогда, я полагаю, было бы разумно защищаться.

— Ты упускаешь третью возможность, — отрезала Береллип внезапно ставшим ледяным голосом, — присоединиться к Йеррининэ.

Равель рассмеялся, но даже если он и был совершенно уверен, что Береллип просто издевается над ним, мысль стать драуком была, на самом деле, слишком ужасна для любого искреннего легкомыслия.

— Или четвёртую, — сказал он вдруг.

Береллип с любопытством посмотрела на него, затем переглянулась с сестрой, которая покачала головой и пожала плечами, явно в недоумении.

— Ну, говори же.

— Вы могли бы признать, что все мои действия, даже те, которые кажутся неуважительными относительно вашего превосходящего положения…

— Кажутся?

— Они были неуважительными, я признаю, — согласился Равель и поклонился низко и медленно, излишне подчёркивая движения. — Но они были сделаны без намерения проявить непочтительность, а во благо Дома Ксорларрин.

— Садись, — приказала Береллип, и Равель направился к ближайшему каменному креслу, снабжённому подушкой.

— На пол, — уточнила она.

Равель посмотрел на неё с изумлением, но почти сразу стёр с лица это выражение и плюхнулся на пол так быстро, как только смог.

— Во благо Дома Ксорларрин? — переспросила жрица.

Равель глубоко вздохнул и поднял руку, чтобы постучать по голове сбоку, стараясь сформулировать объяснение точно и тщательно. Но Береллип опередила его.

— Во благо Тиаго Бэнра, ты имеешь в виду, — заметила она.

Равелю пришлось сделать ещё один глубокий вздох, и остроумно напомнить себе, что сестры были жрицами Ллос, и, несомненно, любили её больше, чем заботились о нём. Они посещали Арак— Тинилит, величайшую из академий Мензоберранзана, и Береллип преуспевала в этой жестокой среде. Равелю следовало быть осторожным в отношениях с этой парочкой. Он вообразил себя умнее почти любого дроу, за исключением, может быть, Громфа Бэнра, но в такой момент он понял, что высокомерие является больше вопросом определённого отношения, чем истинной веры.

— Если для Тиаго Бэнра, то, безусловно, и для Дома Ксорларрин, — заверил он. — Он может оказаться полезным для нас.

— Поэтому я буду спать с ним этой ночью, — ответила Береллип.

— А я завтра, — быстро добавила Сарибель.

Равель перевёл взгляд с одной сестры на другую, и не был удивлен.

— Тиаго интригует с нашим Домом.

— Он выскочка мужчина, которому не нравится его место в жизни, — объяснила Береллип.

— И, таким образом, его интересует Дом Ксорларрин, — заявил Равель. — Который больше, чем любой другой Дом, ожидает успехов от своих мужчин, и с почтением воздаёт должное за такие достижения.

— Это является преимуществом Дома Ксорларрин во всём Мензоберранзане, — согласилась Береллип. — Только у Ксорларринов мужчинам предоставляется кое— Какая надлежащая мера почтительного отношения.

— Тогда вы понимаете моё неуважение, — сказал Равель, или начал говорить, ибо где-то между первым и пятым его словами в руке Береллип появился змееголовый кнут.

Она набросилась на него, щёлкая тремя головами своего оружия с оскаленными клыками, разрывая плоть на его лице.

Ткач опрокинулся назад на пол, но Береллип преследовала его, нанося удары снова и снова. Его основная одежда, конечно же, была зачарована и давала некоторую защиту, но злобные змеи нашли свой путь в обход неё, разрывая рубашку и кожу.

Он почти чувствовал, как мучительный яд прокладывает путь по венам, даже когда новые взрывы огня от свежих укусов атаковали его.

Тогда объявилась и Сарибель, со своим собственным кнутом, добавив ещё две змеиные головы для жестокого избиения. Оно продолжалось и продолжалось, и абсолютная мука овладевала чувствами Равеля. Наконец они прекратили стегать его, но он все еще корчился, яд атаковал его нервы и мышцы, вынуждая биться в конвульсиях чистой агонии.

Спустя какое-то время окровавленный Равель осмелился сесть снова, он обнаружил Береллип удобно устроившейся в кресле, с Сарибель в сторонке, как будто ничего не случилось.

— Так и заканчивается наше преимущество с Тиаго Бэнром, — сумел выговорить маг, судорожно ловя воздух.

Береллип улыбнулась и кивнула ближайшему гоблину, который бросился с охапкой одежды. Одежда в точности соответствовала изодранным теперь в лохмотья не магическим предметам.

— В конце этой комнаты наложено заклинание тишины, и ты будешь выглядеть как раньше. Тиаго ничего не узнает об этом, — заверила Береллип. — Одевайся!

Равель с трудом поднялся на ноги, неоднократно издавая стоны, его суставы всё ещё горели от яда мерзких кнутов.

— Дорогая сестра, — поддразнила Береллип, когда Равель освобождался от окровавленной и разодранной одежды. — мы только десять дней как покинули Мензоберранзан, а имеем лишь четыре дополнительных комплекта сменной одежды для нашего дорогого брата. Что же мы будем делать?

Полный ненависти взгляд Равеля мог бы содержать некоторую угрозу, если бы он не шатался так, что даже свалился обратно на пол один раз.

Глава 4 Столкновение

Он не был человеком, склонным к ностальгии, и не испытывал тоски по прошлому — в основном потому, что большую часть этого прошлого ему не хотелось бы пережить заново. Но в этот полдень за стенами Невервинтера невысокий серокожий убийца обнаружил, что находится в несвойственном ему состоянии духа.

— Артемис Энтрери, — прошептал он уже не в первый раз за день.

Это имя когда-то наводило ужас не только на Калимпорт, но и на большую часть южных земель. Репутация убийцы сама по себе давала ему преимущество в боях, парализуя волю противников. Наниматели платили ему больше, чем остальным, и не только из-за того, что в своем деле он был лучшим, но и потому, что боялись его разозлить.

Эта мысль вызвала у Энтрери улыбку, столь редко появлявшуюся на его лице. Злость? «Злость» — это всего лишь сильная эмоция, которая мешает трезво мыслить.

Чувствовал ли Артемис Энтрери хоть раз в жизни настоящую злость?

Или, раз уж на то пошло, разве он не был зол всегда?

Оглядываясь назад, Энтрери вспоминал тот миг, когда он был не просто зол — он был в ярости. Он все ещё помнил имя этого мерзавца, Главного Священника Айночека, ведь для него оно значило больше, чем просто имя. Все, что являлось этим человеком — его звание, имя, сама его сущность — все это питало гнев Артемиса Энтрери. В тот краткий миг после того, как он сразил Айночека и с помощью компаньона спалил церковь злодея, Артемис впервые познал вкус свободы.

И тогда, стоя на горе, откуда открывался вид на Мемнон и горящий Дом Защитников, Артемис Энтрери оглянулся на свою прошлую жизнь, на себя и свою злобу и решил оставить все это позади.

Жаль, что ненадолго.

Он подумал о Гозитеке, священнике, которого пощадил. Он велел ему убраться прочь и жить согласно законам своей религии, а не использовать её в качестве ширмы для своих пороков, как часто поступали жрецы на Фаэруне.

И, как Энтрери узнал во время последующих визитов в возрожденный Дом Защитников, Гозитек его послушался. Необычное для убийцы милосердие окупилось сторицей.

И сейчас, глядя на поврежденные, но все ещё грозные стены Невервинтера, он гадал, как же можно было потерять эти краткие несколько лет свободы. Как же они были мимолетны.

И как желанны.

Какой дорогой он мог бы пойти, когда ещё был свободен от Херцго Алегни?

Энтрери отбросил эти мысли в сторону, ведь сейчас у него не было времени предаваться воспоминаниям. Дриззт и Далия собираются уничтожить Алегни. И, пока они ещё не добрались сюда, ему нужно найти способ убраться как можно дальше от этого места, как можно дальше от Алегни — и в прямом, и в переносном смысле. Пока явное предвкушение убийцы не предупредило Коготь Харона, а через него и Алегни, о предстоящем покушении.

Он направил своего адского коня к городу, но не успел тот сделать и нескольких шагов, как убийца снова натянул поводья.

Он подумал о том, что Коготь Харона может читать его мысли — нет, не просто читать, понял он. Связь, возникшая между ними за те годы, когда он владел дьявольским мечом, была куда глубже. Исследуя мысли Энтрери, Коготь скорее сливался с его сознанием, а не вторгался в него, и зачастую делал это так незаметно, что у убийцы не возникало даже тени подозрения, что клинок сейчас наблюдает за ним.

Он не мог одурачить меч. Думать иначе значило обманывать себя — так же, как тогда, когда он решил, что сможет неожиданной и необдуманной атакой застать Алегни врасплох.

Это произошло на том мосту, которому Алегни мечтал дать свое имя. Когда тифлинг узнал, что народ уже успел назвать его в честь Баррабуса, он сурово наказал убийцу, заставив того рухнуть на камни в агонии от приступа мучительной боли. После этого Энтрери, не раздумывая ни секунды, ударил нетерезского лорда в спину. Очень быстро — он думал, Коготь не заметит.

Но ошибся. Коготь знал. Он не мог обмануть этот меч.

И сейчас он собирался встретиться лицом к лицу с Алегни, встретиться лицом к лицу с мечом, и, без сомнения, поставить тифлинга в известность, что Дриззт и Далия уже идут за ним.

Возможно, он уже сделал это. Возможно расстояние, отделявшее его от леса Невервинтер, не смогло защитить его разум от вторжения меча.

Но мучительней всего было то, что доподлинно он этого не знал. Энтрери повернул своего адского коня и направился прочь от города.

Дриззт и Далия тихо пробирались через утренний лес, и только случайный хруст неглубокого снега, шелест листьев и веток выдавали их. Вокруг расстилался монотонный ландшафт — неровная земля, покрытая кустарником и лиственными деревьями. К полудню они доберутся до северной дороги, где смогут вызвать Андахара, чтобы тот быстро донёс их до Невервинтера и тогда, миновав городские ворота, они окажутся прямо на городских улицах. Как бы рискованно ни казалось атаковать напрямую, но это, возможно, был лучший способ близко подобраться к Алегни.

Но Дриззту этот план все ещё казался нелепым. Они с Далией ещё не обсудили детали предстоящего покушения, сойдясь лишь на том, что Херцго Алегни должен умереть, но он знал, что им так или иначе придется прийти к какому-то решению. Если Энтрери предпочел переметнуться обратно, военачальник будет настороже.

Пара успела пройти всего несколько ярдов, когда волосы на шее дроу встали дыбом и, предупрежденный своими инстинктами воина, он стал двигаться осторожнее.

В лесу было тихо — слишком тихо для тренированного слуха Дриззта До’Урдена. Далия тоже почувствовала это, и, не говоря ни слова, вопросительно взглянула на своего спутника.

Дроу жестом велел ей отойти в сторону и медленно снял с плеча Тулмарил Искатель Сердец. Скорее всего, как он и ожидал, это окажется какая— Нибудь кошка или медведь, которые просто вышли на охоту, но в этой стране, где на каждом шагу враги, ему не хотелось полагаться на случай.

Глухой щелчок заставил его посмотреть на Далию, которая осторожно разделила свой посох на две одинаковые части и принялась медленно раскручивать их в разные стороны.

Дроу пригнулся, всматриваясь в пространство между подлеском и землей. Что-то привлекло его внимание, хотя он не был уверен, что именно.

Держа лук наготове, он начал медленно поворачиваться и свободной рукой незаметно потянулся к висящему поперек спины колчану.

Высокие ветки кустов зашевелились, но дело было не в порывах утреннего ветерка. Что-то или кто-то потревожило их.

Дриззт замер. Каждая мышца в его теле напряглась, готовясь к следующему моменту, только его глаза шарили из стороны в сторону, осматривая и изучая местность.

Тёмный эльф был не из тех, кого легко застать врасплох, но, когда земля между ним и Далией вздыбилась и затряслась, и волна энергии прокатилась по земле и свежевыпавшему снегу во всех направлениях, словно рябь по воде, ни он, ни она не смогли избежать последствий инерции толчка.

Покатившись кубарем в разные стороны и пытаясь не врезаться в деревья и кусты, они в одно мгновение оказались на расстоянии двадцати шагов друг от друга. Дриззт старался держать Искатель Сердец наготове, чтобы встретить опасность, с какой бы стороны она не пришла. Когда магическая энергия рассеялась, на них яростно набросились враги.

Очень близко от того места, где оказался Дриззт, появились два легковооруженных воина-шейда, человек и тифлинг. Очевидно, кто-то тщательно спланировал эту засаду и метко ударил заклинанием, заставившим землю содрогнуться, в нужное место. Шейды попытались прикончить дроу на месте. Оттолкнувшись копьями от земли, монахи высоко подпрыгнули, поворачиваясь в полете, чтобы пронзить свою жертву.

Возможно, Дриззт мог бы снять одного из них из лука, но вместо этого он вытащил клинки, встречая их неистовую атаку круговыми парирующими движениями и защитными контрударами. В первые же секунды схватки он понял, что эти двое — не обычные разбойники и даже не простые воины из Царства Теней. Они работали в паре так же четко и слаженно, как он — с Энтрери или Далией.

Монахи разделились, намереваясь обойти дроу с двух сторон, и тогда Дриззт развернулся и веерообразно взмахнул скимитаром, который держал в левой руке. Человек сумел отбить его клинок копьем, но сила удара сбила его с ног, и он упал. Монах кувырком ушел в сторону, а в это время тифлинг высоко подпрыгнул и отскочил назад, освобождая своему товарищу линию удара. Теперь тифлинг оказался слева от Дриззта, а вскочивший на ноги человек наступал на него справа.

Копье тифлинга почти попало в цель, но Дриззт сумел в последнюю секунду отбить его отчаянным ударом того же левого скимитара.

Дриззт воспользовался своими зачарованными поножами, но, вместо того, чтобы стремительно атаковать противников, он благоразумно отступил.

Далия, уже державшая оружие ближнего боя в руках, оказалась более подготовлена к рукопашной схватке, чем Дриззт, но она все равно обнаружила, что двое появившихся из-за ближайшего куста противников почти подавляют её своей силой и слаженностью действий.

Одним из нападавших был необыкновенно толстый тяжеловооруженный мужчина-тифлинг. Он рванулся к Далии, бешено раскручивая над головой кистень, по размеру больше подходивший для какого— Нибудь великана. Деревья ему не мешали — сталкиваясь с ветками, его крутящееся оружие, не замедляя скорости, превращало препятствия в разлетающиеся щепки.

С другой стороны на эльфийку наступала женщина, высокая и сильная. Она обращалась с полуторным мечом со сноровкой, которая достигается только долгой практикой.

Далия кинула быстрый взгляд назад и вперед, пытаясь решить, как ей лучше всего действовать. Она сразу поняла, что не сумеет парировать или блокировать гигантский кистень тифлинга, так что ей придется положиться на свою скорость, чтобы увернуться от его ударов. Снова соединив части посоха, она смогла бы двигаться достаточно быстро, но Далия не любила использовать такое оружие против длинных мечей, ведь обычная её тактика состояла в том, чтобы поднырнуть под замах и как можно стремительнее нанести удар секциями Иглы Козы.

Больше ничего эльфийка придумать не смогла, у неё не было иного выбора, кроме как положиться на импровизацию и надеяться, что она сможет совладать с ситуацией. Она рванулась к женщине, вращая сегментами посоха, но, приблизившись, мгновенно изменила направление движения и бросилась в другую сторону. Разгоняясь, Далия сделала кувырок и яростно накинулась на гигантского тифлинга. Когда она оказалась достаточно близко, он высоко взмахнул кистенем, вынуждая её пригнуться.

«Слишком высоко» — пронеслась мысль в её голове, но она не стала ставить под сомнение свою удачу и осыпала множеством резких ударов живот и ноги шейда.

Эльфийка все же не понимала, почему тифлинг целился так высоко — этот удар не задел бы её голову даже в том случае, если бы она с легкостью от него не уклонилась — пока не начала отступать в другом направлении и не обнаружила, что перед ней возникла пара тонких, но крепких нитей, которые обвились вокруг её бедер и голеней.

Справа и слева от себя она заметила двух больших, волосатых пауков размером с пони, которые почти окружили её.

Тифлинг ещё неистовей взмахнул кистенем. На этот раз он целился немного ниже, чтобы опять заставить её пригнуться, и Далии снова пришлось уклоняться.

Движимая только упрямым желанием защитить себя, эльфийка вскинула один из сегментов посоха, но оружие столкнулось с массивным моргенштерном, ни на йоту не сбив его с курса.

Она на это и не рассчитывала, поэтому, когда их оружия столкнулись, уже начинала разворачиваться. Левой рукой она быстро раскрутила часть посоха, чтобы снова и снова отбивать атаку широкого меча женщины-воина. Трёх ударов Далии хватило, чтобы понять, что она не парирует лезвие противницы — та по— Настоящему и не стремится достать её.

Угол, под которым женщина наносила удары, говорил о том, что та скорее хочет не убить её, а удержать на месте.

Поняв это, Далия не удивилась, когда заметила, что пауки продолжают плести вокруг неё сеть, заполняя воздух нитями паутины. Когда эльфийка попыталась сорваться с места, то почувствовала, как одна из них с силой дернула её за ногу, а в следующий момент ей ещё раз пришлось низко пригнуться, когда тяжелый моргенштерн просвистел сверху вниз, преграждая ей путь.

Далия быстро орудовала частями посоха, вращая их с такой скоростью, что описываемые ими окружности периодически пересекались. Она позвала своего спутника на помощь, но сейчас он, похоже, был слишком далеко.

Из-за ближайшего куста Рэтсис следил за ходом схватки. Рядом с ним находились Джермандер и Мираж, а Амбра пряталась впереди, чтобы при необходимости прийти на помощь любой из сражающихся групп. Как только Мираж разделила эту парочку с помощью сотрясающего землю двеомера, Рэтсис послал вперед своих зверушек.

Убедившись, что Далия достаточно опутана нитями, чтобы Бол и Страшила могли контролировать её движения, Рэтсис отдал своим паукам телепатическую команду изменить направление атаки. Следующие их нити протянулись между находившимися за Болом деревьями, отрезая Далию от Дриззта.

— Тебе не надо было делать так, — заметила Мираж.

Рэтсис перенес своё внимание на драку, которая кипела среди деревьев с другой стороны. Он знал, что Парбид и Афафренфер, несмотря на свою почти потешную гордость, были весьма умелыми воинами, а их дружеские отношения и скоординированность действий в определенных кругах стали основой для легенд и шуток. По отдельности каждый из них тоже был довольно грозным противником, но, работая в паре, по силе они превосходили троих бойцов такого же уровня.

Репутация этого следопыта-дроу также была воистину впечатляющей, но даже она блекла по сравнению с тем, как он двигался сейчас. То, что он подпрыгивал и поворачивался в разные стороны, не мешало ему своими искривленными лезвиями безошибочно наносить удары под нужными углами, отбивая атаки монахов с такой силой, чтобы заставить того или иного противника отшатнуться.

— Монахи не удержат его, — возразил Миражу Рэтсис.

— Я никогда и не думала, что им это под силу, но сейчас у нас возникли кое— Какие непредвиденные обстоятельства, — произнесла она.

Когда Рэтсис повернулся к шейду, она протянула руку, направляя его взгляд.

Далия справлялась куда лучше, чем ожидал Рэтсис. С каждым оборотом части её оружия с силой сталкивались то с телами противников, то друг с другом, и, несмотря на то, что её ноги оказались опутаны паутиной, она все же была способна снова и снова атаковать Бола и его помощницу. Если же те отступали, избегая ближнего боя, упрямая эльфийка пыталась избавиться от тех нескольких нитей паутины, что её удерживали. Рэтсис понял, что, учитывая свирепую репутацию Бола и его склонность к убийству как к самому простому выходу из положения, оба шейда были от этого не в восторге.

Рэтсис заставил пауков вернуться к главной жертве. Нужно как следует связать эту беспокойную Далию — для её же собственной безопасности.

Несмотря на неистовые движения своих подвижных противников, Дриззт не забывал следить, как идут дела у его соратницы. Он заметил пауков и уловил отблеск солнца на нескольких нитях паутины, что отделяли его от того места, где сражалась Далия. Такую преграду будет несложно разрубить.

Справа к нему устремилось копье тифлинга, и тут же монах-человек атаковал его слева и сзади, взлетев в воздух и стремясь нанести удар обеими ногами.

Дриззт нырнул вбок и влево, едва избежав колотой раны, и тут же повернулся, отклоняясь вправо и назад. Он почувствовал хлопок воздуха, когда стремительные ноги подпрыгнувшего монаха меньше чем на палец промахнулись мимо его лица.

Дроу выпрямился и выставил оба скимитара навстречу устремившемуся к нему копью тифлинга, несмотря на то, что второй монах опять взвился в воздух, на этот раз оттолкнувшись копьем от земли достаточно близко от Дриззта, чтобы достать его.

Тёмный эльф позволил ему это. Нужно побыстрее завязывать с этим танцем и прийти на помощь Далии. Опустив скимитары, он скрестил их и поймал копье между зажатым в левой руке Мерцающим и Ледяной Смертью в правой. Как он ожидал, его надежды оправдались — прекрасное бритвенно-острое лезвие прорезало деревянное древко.

Вскинув левую руку, Дриззт наконец начал отклоняться вправо, но было уже слишком поздно. Он был удивлен силой удара монаха. Несмотря на худобу, этот тренированный боец бил с силой огра!

Но дроу все же успел немного нагнуться, так что от удара он, как и рассчитывал, отлетел вправо и упал, стараясь откатиться как можно дальше и ловко оберегая правое плечо. Выйдя из кувырка, он тут же потянулся левой рукой за спину.

Стоя на коленях, Дриззт оказался спиной к своей прежней позиции и потерял скимитары, но все же он остался далеко не беспомощен. Тифлинг со сломанным копьем сорвался с места, стремясь сократить разделявшее их расстояние.

Дриззт специально бросил скимитары. Вместо них он снова вооружился луком и стрелами — и меткостью, которая приходит после сотен часов тренировок и бесконечных упражнений, въедаясь в мышечную память. Он поднялся с колен и обернулся, горизонтально держа Искатель Сердец со стрелой, уже лежащей на натянутой тетиве.

Монах-тифлинг попытался уклониться, но недостаточно проворно, и молниеносный выстрел дроу доказал, что лук не зря носит свое название. Стрела вошла в грудь монаха и развернула его назад, в сторону, откуда он шел. Инерция выстрела сбила его с ног, и он со слабым стоном рухнул лицом вниз.

Второй монах, однако, во время падения товарища уже взвился в воздух. Возможно, Дриззт со своей скоростью и умением успел бы достать ещё одну стрелу, а, возможно, и нет. Он не стал пробовать. Пригнувшись, дроу бросился вперед и поднырнул под летящего монаха, а когда тот выпрямил ноги, чтобы как можно быстрее коснуться земли, поймал его в ловушку между тетивой и дугой лука. Взрывая ногами землю, дроу резко затормозил и изо всех сил дернул. Монах кувырком укатился прочь, но силой рывка Тулмарил вырвало из рук Дриззта, и лук улетел в ту же сторону, куда и его противник.

Дроу пошел на этот неожиданный шаг без малейшего колебания. Важнее всего сейчас добраться до Далии, и поэтому, подхватив по пути Мерцающий и Ледяную Смерть, он как можно быстрее устремился к ней.

Слабый отблеск света в воздухе впереди предупредил его об опасности. Подумав, что это часть паутины, дроу нанес удар скимитарами.

В самый последний момент Дриззт заметил, что края этого мерцания не очень совпадают с пейзажем впереди, но он уже не успевал ни развернуться, ни затормозить.

Дроу провалился через межпространственные врата, ловушку Миража, которые вели на край высокого утеса далеко в стороне от Далии. Заскользив по земле, он попытался резко остановиться, чтобы не рухнуть вниз, но успел только обернуться и увидеть высокую женщину-шейда, которая с широкой улыбкой протягивала к нему руку.

И с её кулака, с кольца на пальце, сорвалась призрачная, полупрозрачная баранья голова и полетела к нему по воздуху.

Пригнувшись, Дриззт попытался повернуться, но получил сильный удар в бок и в следующий момент обнаружил, что летит вниз со скалы.

— Иди за ним. Прикончите дроу. — сказал Джермандер Амбре, когда мимо них промчался разъяренный Афафренфер, снижая скорость только для того, чтобы перепрыгнуть отделявшие его от дроу нити паутины — препятствия, которые мешали ему отомстить за смерть соратника.

Дварфа кивнула и устремилась направо, к утесу, с которого свалился Дриззт.

— Она все ещё не обезврежена, — произнесла Мираж, кивая на сохраняющую удивительное присутствие духа Далию.

Несмотря на разрастающуюся преграду из паутины, эльфийка умудрилась высвободить одну ногу и, как бы ни старались Бол и Страшила, продолжала не только успешно отбиваться от них секциями посоха, но и атаковать в ответ.

— Это те наемники, от которых ты ожидал блестящих результатов? — спросила Мираж, резко обрывая концы слов.

Её голос сочился сарказмом, отчего акцент усилился.

— Болу и Страшиле мешают приказы, — сухо ответил Джермандер. — Их оружие смертоносно, их манера боя предназначена для того, чтобы убивать, и все же мы запретили им причинять Далии вред.

— Которая сама по себе грозный противник, — добавил Рэтсис.

— Вы обещали мне, что, разделившись со своим товарищем-дроу, она окажется легкой добычей, — напомнила Мираж. — Я устроила это, причем довольно ловко.

Рэтсис кинул быстрый взгляд на Джермандера, который повел глазами в сторону ближайшего огромного паука и кивнул. Поняв намек, Рэтсис ментальными командами подогнал своих подопечных, заставляя их удвоить усилия.

Возбужденные пауки забарабанили многочисленными лапками, и в сторону эльфийской воительницы полетело ещё больше нитей, в то время как она продолжала уклоняться и атаковать врагов секциями металлического посоха.

Неистово атаковать, заметил Рэтсис. Её вращающиеся оружия по большей части даже не задевали Бола и Ужасную. Далия всегда вертела секциями наперехлест, и каждая её атака заканчивалась тем, что части посоха сталкивались, высекая искры.

С каждым ударом — все больше искр, понял Рэтсис. Словно посох накапливал энергию.

— Умная женщина, — начал было говорить он, но резко оборвал себя, когда Далия перешла к действию.

Тяжелый моргенштерн Бола ещё раз описал сверху дугу и врезался в сегмент посоха эльфийки. Её оружие едва ли отбило бы тяжеленный кистень, но, когда они столкнулись, из посоха со вспышкой высвободилось огромное количество энергии, которая пересилила инерцию движения массивного оружия тифлинга.

Моргенштерн внезапно полетел вверх, и удивленный Бол инстинктивно стиснул вырывающееся из рук оружие.

Ему бы следовало отпустить его, ведь, когда цепь вытянулась на всю длину, шипастый шар устремился обратно.

Глаза Рэтсиса расширились, когда голова огромного мужчины откинулась, на лице Бола было написано смятение. Споткнувшись, дородный воин отступил в сторону и опрокинулся. Он рухнул на землю, придавив телом рукоять оружия, и натянувшаяся цепь обмоталась вокруг его головы. Шейд затих, уткнувшись лицом в грязь.

Моргенштерн остался лежать на его затылке, удерживаемый глубоко вошедшими в череп шипами.

Это произошло так быстро, что никто и глазом не успел моргнуть, но в следующий миг время словно замедлилось. Пораженный, полный гнева вопль Страшилы все ещё раздавался в воздухе, когда женщина, в ярости наплевав на полученные приказы, набросилась на пойманную в паутину Далию, стремясь её убить.

Эльфийке удалось повернуться и парировать первый удар, но её продолжали опутывать все новые и новые нити, мешая двигаться. Одна её рука мгновенно оказалась в ловушке. Пусть она успешно отбивалась от противницы оставшейся частью посоха, в её оружии больше не осталось энергии, и она не могла накопить её снова.

Джермандер заорал Страшиле, чтобы та остановилась, но разъяренная женщина его не слышала.

— Останови её! — велел Рэтсис Миражу, которая, ухмыляясь, уже поднимала кулак.

Страшила отскочила от Далии, чтобы та не могла достать её своим оружием. Рука Далии, описав полукруг, застряла в паутине, и эльфийка, согнувшись, застыла в неуклюжей позе. Со связанными руками она могла только наблюдать, как женщина вскинула меч над её головой, чтобы нанести смертельный удар.

Но вдруг Страшила странно дернулась. Почти сразу же рядом с ней возникла призрачная баранья голова и врезалась в неё, отшвырнув в сторону на несколько шагов. Приземлившись, женщина по инерции продолжила двигаться вперед и даже попыталась закончить свой замах. Но длинное лезвие застряло в ветвях дерева, а сама она врезалась лицом в ствол.

Страшила завалилась на бок, упала на землю и замерла.

— Пауки! — крикнула Мираж Рэтсису, когда он удивленно повернулся к ней. — Пауки! Быстро держи её!

Он коснулся земли со своим обычным изяществом, и, возможно, даже смог бы сбежать по крутому склону и смягчить удар от падения. Но на пути у него оказались короткие остроконечные ветки засохшего дерева, которые непременно пронзили бы его насквозь. Дриззт приземлился на песчаный склон, рыхлая почва, покрытая неглубоким покровом снега, ещё не успела затвердеть от ранних заморозков. Дроу сделал кувырок назад, отчаянно пытаясь не налететь на смертоносные ветки.

После этого он развернулся и бросился вперед, пригнувшись, чтобы сохранить равновесие. Но тут земля под ним просела, и Дриззт заскользил вниз. Его нога зацепилась за обнажившийся древесный корень.

Инерция движения с огромной силой швырнула его через препятствие. Когда он тяжело рухнул на землю, его согнувшаяся нога оказалась зажата между корнем и землей. Попав в ловушку, ошеломленный силой удара Дриззт лежал, почти теряя сознание. Оба скимитара выскользнули из его рук, хотя он едва ли осознавал это. Его нога основательно застряла, и это было ещё болезненней из-за крутизны склона, ведь голова Дриззта оказалась куда ниже, чем его колено.

Дриззт постарался привести мысли в порядок, цепляясь за те краткие моменты, когда сознание его не покидало. Ему стало ясно две вещи: у него неприятности, а у Далии — серьезные неприятности.

Последняя мысль прояснила ему сознание. Он почувствовал острую боль в ноге и инстинктивно понял, что на то, чтобы выбраться, потребуется немало времени и усилий — если ему вообще это удастся.

Поднеся руку к сумке на поясе, он обнаружил, что она открыта и пуста. Оглянувшись вокруг, он откинул голову, чтобы увидеть нижнюю часть холма, где заметил черную фигурку.

— Гвенвивар! — позвал Дриззт. — Ты нужна мне!

Амбра могла только надеяться, что Джермандер и Рэтсис не заметили, как она, жестикулируя, создала заклинание, вызвавшее за спиной Страшилы парящий в воздухе невидимый боевой молот, который нанес сильный удар прямо по черепу женщины за мгновение до того, как Мираж ещё более действенным способом остановила убийственный порыв воительницы ударом бараньей головы.

Она устремилась вслед за Афафренфером, несколько утешившись мыслью о том, что монах точно не заметил её предательства. Ослепленный яростью, он не видел вокруг себя ничего, кроме кратчайшего пути, который приведет его прямиком к дроу.

И она поняла, что не успеет добраться до Дриззта раньше, чем он, или хотя бы одновременно с монахом.

Жрица слегка замедлила бег — только для того, чтобы произнести второе заклинание. Она прошептала приказ «остановись», несший в себе заряд божественной силы. Несмотря на свою ярость и целеустремленность, Афафренфер забуксовал на месте — всего на мгновение, но этого хватило, чтобы Амбра догнала его.

— Он умрет! — настойчиво произнес монах.

— Да, да, как и все мы, — ответила Амбра и схватила Афафренфера за руку, чтобы он её не опередил.

— Быстрее! — подтолкнул её он.

— Полегче, — возразила дварф. — Хошь иметь дело с чернорожим — значит, хошь сдохнуть.

Афафренфер все равно попытался вырваться, но хватка Амбры могла удержать на месте и горного великана, и ему это не удалось. Вместе они подошли к краю утеса. Внизу было отчетливо видно попавшего в ловушку Дриззта, который лежал, неуклюже скрючившись около корня. Внизу и немного в стороне от него сгущалась серая дымка.

— Прочь! — крикнула Амбра монаху, отталкивая его в сторону.

Афафренфер попытался запротестовать, но она с силой толкнула его плечами, и оба они начали скользить по склону холма. Он был не такой крутой, как тот, по которому пришлось спускаться Дриззту, но им все равно приходилось сосредотачивать все свои силы только на том, чтобы удержаться на ногах.

— Прочь! — продолжала твердить Амбра, несмотря на возражения монаха и его попытки замедлить спуск.

Дварфа уперлась в него щитом, заставляя двигаться вперед.

Наконец многими ярдами ниже Афафренферу удалось увернуться от неё, ухватившись за ствол попавшегося по пути дерева.

Амбра затормозила, останавливаясь.

— Что ты творишь? — крикнул ей возбужденный Афафренфер, брызгая слюной.

— Спасаю твою шкуру! — заорала она в ответ.

С рычанием Афафренфер принялся отпихивать её в сторону.

Она огрела его по лбу Крушителем Черепов, и монах рухнул на землю.

— Заткнись ты, придурок. Ты б уже кормил червяков, если б мне не нужна была компания, а ты единственный из этого сброда, от кого меня не тошнит.

Грубо схватив ошеломленного и дезориентированного монаха за воротник, она взвалила его на плечи и торопливо направилась в глубину леса.

Когда Бол и Страшила перестали им мешать, пауки Рэтсиса увеличили преграду вокруг Далии, окружая её своими нитями. Как бы неистово она ни сопротивлялась и ни пыталась вырваться, эльфийка все глубже запутывалась в ловушке. Одна из её рук оказалась примотана к боку, а из второй она выпустила сегмент посоха, будучи не в силах вытащить его из паутины.

Несмотря на всю свою немалую силу, Далии никак не удавалось ни высвободить оружие или руку, ни избавиться от опутывающих ноги сетей.

— Хорошая работа, — поздравил Джермандер и, выйдя из-за куста, направился к Далии, держа в руке меч.

Он был уже близко, когда из-за веток того дерева, под которым пала Страшила, выскочила какая-то фигура. Гибкий пришелец ещё раз оттолкнулся от земли, вскинув руку над одним из питомцев Рэтсиса. Он тяжело приземлился, и, держа меч острием вниз, с ювелирной точностью вогнал клинок в выпуклый глаз огромного паука. Вязкая жидкость из глаза насекомого брызнула вокруг лезвия. Восьминогая тварь с воплем содрогнулась, рухнула на землю и неподвижно замерла.

Джермандер окинул взглядом новоприбывшего. За его спиной Рэтсис протестующе взвыл из-за гибели одной из своих драгоценных зверушек.

Пришелец, человек небольшого роста, но с отлично развитой мускулатурой, вытащил клинок и направился к Джермандеру. Сукровица капала с его длинного меча. В левой руке он держал небольшой кинжал.

Однако Джермандер не был из числа тех трусливых предводителей, которые только и способны, что прятаться в кустах. Этот шейд, известный своим мастерством владения мечом, лично участвовал во множестве боев. Он отдал салют своим великолепным серебряным мечом и гордо двинулся вперед.

— Так ты с Далией, да? — водя перед собой клинком, спросил он, когда оказался достаточно близко от противника.

— Нет, — последовал краткий ответ, и меч низкорослого человека с силой ударил по клинку Джермандера, отводя его в сторону.

Джермандер ловко высвободил оружие и изменил позицию, моментально атаковав в ответ — только для того, чтобы человек без вреда для себя отвел удар кинжалом, который держал в левой руке.

Этого Джермандер, естественно, и ожидал. Шейд ускорился, внезапно отступая, нападая, отступая, нападая и опять отступая, вскинув меч и нанеся диагональный удар сверху. Он не надеялся, что сумеет ранить врага, и не подходил ближе; он всего лишь старался понять, что из себя представляет этот неожиданный и неизвестный противник.

— И все же ты вмешался, чтобы защитить её?

— Мне не нравятся пауки.

— А что насчет эльфиек? — сказал Джермандер с легкой улыбкой, которая мгновенно исчезла, когда его противник быстро рванулся вперед, сорвавшись на бег, а лезвия его слились в один сплошной вращающийся круг.

Джермандер яростно работал своим коротким мечом, ещё быстрее переступая ногами, пока не обнаружил, что ему, вопреки обыкновению, приходится постоянно отступать! Воин из Кавус Дун был широко известен во многих регионах Царства Теней. Высокий и обманчиво быстрый, вооруженный тонким и светлым мифриловым клинком, Джермандер высоко стоял в иерархии наемных охотников как из-за своих боевых навыков, так и за организаторский талант и способности лидера, но не только за это — за гораздо большее.

Сейчас ему потребовалась каждая крупица его мастерства, чтобы парировать все более и более быстрые удары противника. Едва ли у него было хотя бы мгновение на то, чтобы отступить и обдумать происходящее, но его неожиданно осенило.

— Ты — человек Алегни! — вскричал он через кольцо вращающихся лезвий.

Произнеся эти слова, он сразу же понял — это правда. Репутация этого человека шла впереди него.

Артемис Энтрери даже не улыбнулся в ответ, он всего лишь продолжил наносить отточенные удары, заставляя Джермандера пятиться назад.

Рэтсис как раз собирался приказать оставшемуся в живых пауку опутать новоприбывшего паутиной, когда он с Миражем услышали слова Джермандера о том, что его новый противник был человеком Алегни.

Они переглянулись, и Рэтсис тяжело сглотнул.

— Разве мы действуем не в соответствии с желаниями нетерезского лорда? — затаив дыхание, прошептала Мираж.

Вопрос остался без ответа, потому что по воздуху пронесся низкий кошачий рык.

Мираж кинула взгляд на что-то, что находилось позади Рэтсиса, и её глаза расширились. Выражение её лица заставило его оглянуться, и оба увидели большую черную пантеру, стоявшую на вершине утеса, с которого упал дроу. Пантеру, которая пристально разглядывала их.

— Гвенвивар! — вскричала Далия, её голос звучал глухо из-за опутывающей её паутины.

Взгляд Рэтсиса скользнул с кошки на Далию, а затем на Джермандера и человека Алегни и вернулся к Миражу, которая покачала головой.

— Ожидаю, что мне полностью заплатят, — произнесла она и растворилась в тенях, возвращаясь на родину.

Рэтсис опять огляделся. Трое из его банды наемников были мертвы, значит, его доля в поимке Далии заметно возрастает. Но, выбирая между жадностью и собственной жизнью, он понял, что за плата его ждет, если он выберет первое.

Он послал последнего паука, чтобы тот перехватил кошку — не особо надеясь, что у того получится хоть немного замедлить это могучее животное.

Он опять взглянул на Далию. Беспомощна. Готова к доставке.

Так близко.

Но не сейчас, понял Рэтсис, и был рад, что тоже владел сложным искусством скрываться в тенях.

— Человек Алегни! — опять завопил Джермандер, едва отражая удар, который скользнул по его клинку и почти ранил шейда в бедро.

— Ты продолжаешь твердить эти слова, будто знаешь, что они значат, — дразня его, насмешливо произнес Энтрери.

— Я знаю Алегни!

— Ты знаешь то, что он хочет, чтобы ты знал, — лезвие пронеслось наискосок, отбрасывая блокирующее оружие Джермандера в сторону, и невысокий убийца сделал шаг вперед, вполоборота нанеся размашистый удар кинжалом.

Затем он ударил клинком слева и наискосок, едва не ранив шейда в лицо, когда тот попытался контратаковать.

— Меня нанял Эффрон! — протестующе воскликнул Джермандер, прилагая все усилия, чтобы в его голосе не проскользнули панические нотки — безуспешно, как он понял, увидев ухмылку на лице лучшего воина Алегни.

— Меня тоже нанял Эффрон, — сказал его противник. — Чтобы убить тебя.

Джермандер в замешательстве уставился на него, но все же не забыл разумно отступить за пределы досягаемости его клинка.

— Он влюблен в Далию, — пояснил Энтрери и прыгнул вперед, обрушив на врага шквал яростных круговых ударов длинного меча, и Джермандеру пришлось вертеться во все стороны, чтобы успеть на них реагировать.

А затем невысокий человек подкинул кинжал — не метнул его в шейда, а просто подбросил клинок в воздух достаточно близко от Джермандера, чтобы тот мог попытаться перехватить его, пока клинок находился в воздухе. Воин почти сделал это, но вовремя понял, что за ловушку готовит противник, и вместо этого отбил удар меча.

Не от этого удара ему надо было защищаться, хотя он этого и не знал. Ведь Энтрери и правда с полуоборота нанес удар длинным клинком, но только для того, чтобы скрыть движение свободной руки, которая метнулась к пряжке пояса и внезапно устремилась вперед.

Сначала Джермандеру показалось, что его ударили кулаком в грудь, и шейд, защищаясь мечом, отступил на несколько шагов. Но, увидев самодовольное выражение на лице низкорослого мужчины, он понял, что Энтрери его не преследует. Тогда он опустил взгляд вниз — из его груди торчало небольшое лезвие.

Он попытался что-то сказать, но обнаружил, что в легких у него больше не осталось воздуха.

Джермандер попытался побороть удушье и головокружение. Удивительно, но боли он не чувствовал. Шейд выровнялся и приготовился продолжить схватку, но, кинув ещё один взгляд на противника, увидел, что кинжал опять оказался в руках Энтрери — и как он поймал его до того, как клинок упал на землю? — и теперь мужчина вскинул руку, готовясь его метнуть.

Джермандер сжался, чтобы в него было труднее попасть, и приготовился отбить удар мечом.

Энтрери выбросил руку вперед, воин уклонился и ещё раз ушел от очередного обманного удара противника.

С каждым движением он чувствовал себя все более ошеломленным и дезориентированным. Джермандер сказал себе, что сейчас самое время отступить, и начал ускользать в тень, чтобы вернуться в другой мир, в Царство Теней.

Но для этого нужно было сосредоточиться — а на этот раз Энтрери ударил всерьез.

Джермандер почувствовал, как лезвие клинка глубоко вонзилось в его тело рядом с ножом. Он увидел, как противник приближается к нему, и оцепенение охватило его тело, а затем зрение его подернулось серой дымкой.

В первый миг он подумал, что уходит в Царство Теней, ведь и по ощущениям, и по виду все было похоже на это.

Ослепляющий удар положил конец этим мыслям, положил конец всем его мыслям — лезвие клинка раскроило его череп.

Глава 5 Притесняемый пол

Драуки не самые уравновешенные существа, особенно когда некоторые из них, вооруженные, закованные в броню и жаждущие сражения, расцарапывают стены и пол в каменной пещере.

Что-то приближается, решил Йеррининэ. Он чувствовал это, и это было отчётливое ощущение, не просто природное чутьё.

Воздух стал холоднее — неестественно холоднее.

Лидер драуков вёл своих подопечных в атаку, безрассудно продвигаясь по коридору мимо слепых поворотов. Он послал двух разведчиков на передовую, и теперь он пребывал в уверенности, что вскоре эти двое столкнутся … с чем-то.

Средоточие мутантов было столь велико, что он чуть не пропустил в других обстоятельствах ничем не примечательный коридор.

Йеррининэ резко остановился, все восемь лап застучали по камню. Идущие за ним драуки поспешно затормозили, дабы избежать столкновения с беспощадным лидером.

— В чём дело, мой командир? — осмелился спросить один, в то время как другие озирались в растерянности.

Йеррининэ продолжал смотреть на стену, не обращая внимания на открытый коридор впереди. Медленно, почти благоговейно, он подошёл ближе, широким взмахом левой руки извлёк своё большое копьё, предварительно ощупывая другой рукой странные расщелины на стене. Улыбка на его лице стала шире, когда драук проводил пальцами вдоль необычного углубления.

— Мой командир? — спросил уже другой драук.

— Эта расщелина в камне не природного происхождения, — объяснил Йеррининэ. — Это место работало как пункт связи — когда-то давно, вероятно, здесь был портал… или какая-то дверь.

Ещё один драук осмелился приблизиться, чтобы проверить предположение Йеррининэ, протянул руку и так же ощупал прямые линии на обработанном камне.

— Что это значит? — спросил он.

Йеррининэ выпрямился и осмотрелся вокруг, учтя все те коридоры и пещеры, что они успели пройти за сегодня.

— Это означает, что здесь был пункт выхода наружу.

— Выхода?

Йеррининэ посмотрел на драука и ухмыльнулся.

Пронзительный крик оборвал момент, отражаясь от каменных глыб, эхо окружило всех присутствующих, как если бы сотня воинов драуков оказалась под сильным натиском. Йеррининэ прыгнул в боковой коридор, идеально работая лапами, чтобы полностью развернуть тело при приземлении, одновременно вооружившись копьем наперевес.

Через несколько поворотов они обнаружили своих разведчиков, хотя драуки были едва различимы в толпе мельтешащих, полупрозрачных, походящих на приведений дварфов.

Нет, не приведения, а вполне реальные духи, понял Йеррининэ, и сразу же скомандовал своим подопечным вперёд, на болота.

Большой драук ринулся вперед. Йеррининэ никогда не был тем, кто будет наблюдать за битвой издалека. Он врезался в небольшой отряд призраков, коля и рубя во все стороны своим большим дроуским копьём.

Но толку было мало, так как эти существа лишь частично были связаны с материальным планом. Он едва мог поранить их чем-либо, будь то его оружие или паучьи конечности. Кроме того, их образы мерцали, ни на секунду не образуя цельные тела.

Когда с десяток других призраков отпрянул от одного из несчастных лазутчиков и направились в его сторону, Йеррининэ убедился, что на первый взгляд несущественные атаки на самом деле могут сочетаться с поразительным эффектом, драук-лазутчик, от которого они двигались — упал и распластался прямо на полу. Его лицо представляло собой ужасную маску с пустыми глазницами и рваными губами, его голова была полностью изувечена, словно её зажали между тяжелыми валунами. Существо шевелило всеми восемью лапами, опираясь на их симметрию, но было уже едва живым.

— Сомкнуть ряды! — потребовал лидер драуков.

Когда ценные воины драуки отступили назад, Джерт приказал своим ударным войскам миновать их и напасть на противника.

Гоблины, орки и багбиры рванулись вперёд по коридору в более широкую пещеру за его пределами, борясь с инстинктом, который кричал им, что нужно развернуться и бежать — те, кто ему последовал, или колебался хотя бы мгновение, почувствовали на себе укус арбалетных снарядов дроу.

— Призраки дварфов! — радостно произнёс Равель издалека. — Гонтлгрим! Это должен быть он! Прямо перед нами. Мы нашли город дварфов.

— Мы не можем быть в этом уверенны, — сказала Береллип рядом с ним.

— Я чувствую мощь этого места, — утверждал Равель. — Первозданную мощь.

Он не блефовал, и не воображал что-то из-за появления призраков дварфов. Чувство магической связи было мощным и преобладало над остальными. Он ощущал его под ногами. Равель проводил много времени, работая с элементалями во время пребывания в Магике. Громф Бэнр очень любил призывать их десятками, разные виды, просто чтобы пытать.

Он думал посоветоваться с братом Брак'тэлом, который, по общему мнению, был высоким специалистом в области искусства элементной магии задолго до Магической чумы. Только кратко, чтобы не давать Брак'тэлу удовлетворить его самолюбие.

Даже без этих подтверждений Равель знал, что эти ощущения идут от магии элементалей, эта покалывающая энергия ощущалась в полу и стенах, источая глубокий резонанс чистейшей энергии.

Вдоль стены слева приблизился Тиаго Бэнр, остановив своего ящера над головами множества дроу, столпившихся там.

— От рабов будет мало проку, — сказал он Равелю и остальным. — Эти призрачные стражи за пределами их возможностей.

— Не попробовать ли тебе метнуть на них сеть из молний, дорогой братец? — заметила Береллип, а за её спиной Сарибель издала смешок.

— Это могло бы оказаться вполне действенным, — ответил Равель, не обращая внимания на сарказм.

Береллип раздражённо вздохнула и прошла мимо него, Сарибель и другие жрицы Ллос последовали за ней.

Как только они миновали Тиаго, молодой Бэнр жестами сигнализировал Равелю: должен ли я собрать твоих магов, чтобы вы могли создать вторую сеть из молний?

Вопрос застал Равеля врасплох, настолько, что он задержался и даже сделал шаг назад. Он несколько мгновений смотрел на Тиаго, убеждаясь, что воин говорил серьёзно. Он взглянул вниз по коридору, исходящие оттуда звуки лишь подтвердили, что его гоблиноиды действительно подвергались уничтожению.

Равель кивнул. Он не доставит сёстрам такого удовольствия, как стать спасительницами.

— Довольно упрямые существа, — призналась Береллип сестре.

Они обрушились на дварфов с огромным репертуаром заклинаний, от сверкающих лучей тьмы и света до волн разъедающего пламени. Они использовали их преданность Ллос, пытаясь вынудить призраков исчезнуть, даже пробовали обуздать их души, подчинить волю, контролировать их и натравлять друг на друга.

Но это были куда более упрямые существа, чем обычно бывает нежить такого типа.

— Они сражаются за их древнейшую родину, — продолжала рассуждать на ходу Береллип. — Они привязаны к этому месту — стражи, единственные в своей преданности.

— Их волю будет трудно сокрушить, как и уничтожить, — согласилась Сарибель.

— Продолжайте нападать, — проинструктировала Береллип Сарибель и остальных, и погрузилась в чтение очередного заклинания, но резко остановилась, поражённая тем, как Тиаго Бэнр, Джерт Ксорларрин и множество других наездников на ящерах промчались мимо неё.

Кавалеристы ворвались в пещеру, перемещаясь вправо по мере того, как их линия расширялась.

Поравнялись с Йеррининэ и оставшимися драуками, сплотили ряды и тут же стали смещаться назад, свернув влево, результативно очищая ближайший справа угол пещеры.

В образовавшийся проход вошли Равель и его ткачи. Береллип сплюнула на камень и призвала своих жриц с более мощными заклинаниями. Она начала создавать свои собственные светящиеся сгустки разрушения, направляя лучи сверкающей тьмы, в это же время Равель и его маги заняли свои позиции и начали прясти свою сеть.

Теперь это стало соревнованием, жрицы и маги боролись за высшие почести в призрачной бойне.

— Будь ты проклят, — выругалась Береллип, когда Тиаго призвал отступать в самый подходящий момент, дроу наездники и драуки одновременно отступили к противоположным флангам, как раз вовремя, позволив сотканной из молний сети безопасно миновать их.

Призраки дварфов не стали убегать, подобно оркам, пытавшимся удрать в лабиринты пещер, и множество из них пало под этой сетью. Искрящиеся нити пронзительно трещали, когда проходили сквозь них.

Береллип и многие другие дроу прикрыли глаза от яркого света белой энергии.

Когда всё, наконец, закончилось, число призраков существенно сократилось. Немногие оставшиеся возвращались в тесные проёмы, издавая всю дорогу стоны.

— Закрепить пещеру! — зазвенел в воздухе громкий возглас Джерта. — Да здравствует Равель!

Зазвучали громкие крики одобрения, и Береллип окончательно закипела. Её лицо не смягчилось, когда Тиаго Бэнр проехал рядом с ней и Сарибель.

— Ты выбрал сторону, — предупредила Береллип. — И ты выбрал неправильно.

— Это не так, — легкомысленно отмахнулся Тиаго. — Это были согласованные действия, в которых ты и твои жрицы играли не последнюю роль. Похоже, что я ошибался, и жрицы всё же могут на что-то сгодиться. Я имею ввиду кроме спальни.

— Богохульство, — произнесла одними губами Сарибель, Береллип смотрела на высокого мужчину с неверием.

— Вы вполне оправданно воздали должное своему брату за подобное поведение и неуважение, — уверенно заявил молодой Бэнр, который как всегда был полон сюрпризов.

— Сёстры Бэнр привыкли, когда с ними говорят в такой манере? — спросила Береллип.

— Конечно же нет! — со смехом ответил Тиаго.

— Как ты смеешь? — вспылила Сарибель

— Моя дорогая Береллип, — сказал Тиаго, не уделив Сарибель внимания, за исключением непристойного подмигивания в её адрес, — ты жрица Ллос, — он сделал небольшой поклон, едва возможный из-за того, что он сидел на спине ящера. — А я — сын Дома Бэнр.

— Ты мужчина, — сказала Береллип, словно это само по себе должно было сделать Тиаго скромнее. Но он лишь выпрямился и рассмеялся над ней.

— Я понимаю, — кивнул Тиаго. — По договорённости, ты являешься моим начальником, и поэтому веришь в своё превосходство. Но подумай, на чьей стороне в нашей битве была бы Мать Квентл? В обычных условиях твоё негодование было бы вполне уместно, но с практической точки зрения будет ли оно таковым?

— Ты сейчас далеко от Дома Бэнр, — предостерегла Береллип.

— Ты веришь, что меня избрали, чтобы следовать за тобой наугад?

Это заставило Береллип сделать паузу.

— Избранный, — решительно заявил Тиаго вновь. — Дом Бэнр знает о каждом вашем движении, и каждом намерении. Так что знай — я один буду решать, удовлетворит ли Дом Бэнр пожелания Ксорларринов образовать собственный город. Я один. Плохое слово от меня станет гибелью благородных Дома Ксорларрин за исключением, возможно, некоторых ткачей, так как их способности стали интриговать Мать Квентл в последнее время. Из-за того, что Громф отошёл от дел, всё больше времени проводит в своей комнате в Магике и всё меньше вмешивается в дела Дома Бэнр, Квентл обнаружила назревающий пробел в армии Дома Бэнр, который будет отлично заполнен в результате поглощения нескольких высококвалифицированных ткачей из Дома Ксорларрин.

— Тогда, вероятно, она хотела бы получить их послушными! — спорила Береллип, её тон звучал отчаянно и ясно показывал, что она уже потеряла инициативу в их споре.

Одержать верх для Тиаго не составляло труда, и он не собирался упускать свой шанс.

— Она будет хотеть того, чего я ей скажу хотеть, — ответил нахальный молодой воин. — И чтобы развеять ваши скрытые надежды, знайте — если я буду убит здесь, за пределами Мензоберранзана, Мать Квентл возложит всю ответственность на Зиирит Ксорларрин. И, естественно, на её дочерей.

Береллип смотрела на него, не мигая, не отступая назад, не желая давать ему ни малейшего повода для удовлетворения.

— Ты можешь стать погибелью для благородных Ксорларрин, — тихо повторил Тиаго, затем улыбнулся и просигналил так, чтобы только Береллип могла видеть: Я буду ждать нашего следующего свидания, и двинулся дальше как ни в чём не бывало.

Недалеко от места той встречи Брак’тэл Ксорларрин прислонился к каменной стене коридора, его чувствительные пальцы ощупывали камни, а мысли проходили сквозь них. Равель почувствовал покалывание элементной энергии здесь, но это бледнело в сравнении с пониманием Брак’тэла такой магии. В своё время он был одним из сильнейших в Мензоберранзане, тех дроу, которые добирались до планов элементалей, чтобы получить силу молний, огня и других первозданных сил. Однажды он управлял целой группой элементалей земли, и не было лучшего способа произвести впечатление на мастеров Магике.

Теперь он чувствовал это — огненный зверь, пылающий бог разрушения. Вот почему Мать Зиирит включила его в экспедицию ненавистного брата, и теперь, вдруг, ощущая эту мощь и испытывая эту ясность разума, которые могут быть вызваны лишь столь близким общением с древними первозданными силами, Брак’тэл отложил в сторону былые обиды, и даже мысленно поблагодарил Зиирит за предоставленное ему путешествие.

Он даже не видел сражения прямо у себя под носом. Его сёстры победят, он был полностью уверен, и он не смог бы оторваться от этого камня, от столь глубоких ощущений и вибрации первобытного огненного зверя, как не смог бы от свидания с самой Ллос.

Перспективы были не меньшие.

Перспектива власти.

Перспектива магической силы, какой она была множество лет назад.

Глава 6 Соратники в общем деле

Далия яростно боролась с упрямыми путами, чтобы повернуть голову. Она не хотела пропустить кончину своего мучителя, и наслаждалась моментом, когда меч Энтрери расколол череп шейда.

Ещё немного покрутив головой, ей удалось почти полностью освободить её, хотя сама она всё ещё была крепко связана. Эльфийка осмотрелась вокруг и поняла, что осталась одна — наедине с этим человеком, Энтрери, чемпионом Алегни. Как только он восстановил дыхание и подобрал свой нож, он устремился к Далии с направленным на неё мечом.

Далия выкручивалась и извивалась в тщетных попытках освободить хотя бы одну руку, но вскоре она сдалась, зная, что у неё нет никакой надежды защитить себя.

Меч приближался.

Эльфийка посмотрела в глаза этому невысокому равнодушному человеку в попытке разгадать его намерения.

Меч приблизился к её шее, Далия замерла и затаила дыхание. Но Энтрери начал разрезать паутину.

— Я тронута до глубины души, — заявила она саркастически после того, как оправилась от шока.

— Заткнись, — ответил Энтрери, продолжая освобождать её.

— Ты стесняешься того, что я для тебя что-то значу? — съязвила эльфийка

— Значишь?

— Ты здесь, сражаешься против союзников своего господина, — рассуждала Далия.

— Только потому, что его я ненавижу больше, чем тебя, — поспешил ответить Энтрери. — Не думаю, что тебе от этого станет легче.

Его последние слова потонули в рокоте низкого угрожающего рычания, и Энтрери замер. Далия ухмыльнулась — она видела огромную, трехсоткилограммовую мускулистую пантеру, которая подкрадывалась к нему из-за спины.

— Ты, конечно же, знаешь мою подругу Гвенвивар? — спросила она с ухмылкой.

Артемис Энтрери не шевелился.

— Стоять! — прозвучало со стороны, и Дриззт До’Урден, слегка прихрамывая, появился из-за холма.

Ни Далия, ни Энтрери не могли сказать, говорил ли он с убийцей или с пантерой.

Скорее всего, с обоими.

Энтрери с ухмылкой проигнорировал дроу и наполовину опустил свой меч к земле, значительно ослабив путы на эльфийке.

— Сменил идеалы? — спросил Дриззт, приблизившись к ним.

Далия выбралась из паутины. За спиной Энтрери Гвенвивар замерла, готовая прыгнуть на маленького человечка.

— Спокойно, Гвен, — напомнил кошке Дриззт, и она подняла уши.

— Почему ты вернулся? — спросила Далия Энтрери, продолжая срывать нити паутины со своей одежды.

Она не чувствовала себя особо благодарной, и ей не нравилось, что кто-то её спас. Эльфийка хотела оттолкнуть Артемиса Энтрери, и по возможности оттолкнуть его подальше.

Однако он не спешил отвечать, и Далия прекратила отрывать паутину. Очевидно, её вопрос ошеломил Энтрери. Эльфийка была изрядно удивлена — она не ожидала увидеть такое задумчивое выражение на его лице.

— Почему? — повторила она, громко и четко, чтобы вытащить человека из пучины явного самоанализа.

— Не знаю, — признался он.

Далия почувствовала на себе взгляд Дриззта и посмотрела на него. Выражение его лица было холодным, словно он осуждал её за то, что она отправилась за Энтрери столь безрассудно. Однако, этот человек только что спас ей жизнь. Она пожала плечами.

— В таком случае, почему ты нас оставил? — спросила Далия чуть более благосклонно.

— Херцго Алегни носит мой бывший меч, — ответил Энтрери, — мой бывший меч, разумный и обладающий телепатией, который может вызнать у меня всё. Находясь рядом, я подвергал вас опасности. Мне плевать на ваши жизни, но я не хочу, чтобы вы провалили своё задание.

— И всё же, несмотря на свои слова, ты сейчас здесь и подвергаешь наши жизни опасности.

— Я понимаю, на что ты намекаешь, — ответил Энтрери. — Находясь ближе к Алегни, я увеличиваю вероятность того, что он догадается о ваших намерениях из-за меня.

— Тогда нам следовало бы просто убить тебя, — сказала Далия без тени юмора в голосе.

— Ты умрешь первой, — пообещал Энтрери.

Дриззт встал между ними. Только тогда Далия поняла, что она и Энтрери начали сходиться лицом к лицу, глядя друг другу в глаза.

— Я собирался просто уйти, хотя не смог бы сбежать от Алегни, даже если бы удрал с самого Фаэруна, — объяснил Энтрери.

— И ты столкнулся с нами по чистой случайности? — спросил Дриззт.

Энтрери покачал головой.

— Я не знаю, насколько смогу вам помочь до того, как Алегни, — до того, как мой бывший меч, — повергнет меня на землю, — признался Энтрери. — И всё же, вот он я, — добавил он, глядя на мёртвого шадовара: — помогаю вам на вашем пути. Алегни и Коготь Харона не задержали мой клинок, когда я закалывал ваших врагов, которые, как я подозреваю, были его союзниками.

Он посмотрел Дриззту прямо в глаза, и Далия заметила, что они разделяют что-то общее. Давнюю и глубокую связь и очевидное уважение друг к другу.

— Я не вернусь, чтобы служить ему, — прямо заявил Энтрери. — В мире нет такой боли и нет таких пыток, которые поставили бы меня рядом с Херцго Алегни.

К своему удивлению Далия поняла, что верит ему. Не только потому, что он действительно имел в виду то, что только что сказал, но и потому, что этот серокожий человечек обладал особой внутренней силой, которая была велика настолько, что он мог сделать то, о чём говорил.

Она отошла и позволила Дриззту и Энтрери поговорить. Далия слышала только обрывки диалога, когда Энтрери признал, что одно его присутствие рядом с ними уже могло поставить под сомнение любую их надежду на секретность, или что эта атака могла быть направлена на это место и на них потому, что накануне он уже был с ними рядом.

Далия поняла из его ответов и по языку тела, что Дриззт был не против принять Энтрери компаньоном в их миссию, и когда она отбросила собственное упрямство, то поняла, что откажи ему Дриззт — она сама стала бы настаивать.

Затем эльфийка сосредоточилась лишь на Энтрери — смотрела на него, понимала его.

Она видела боль.

Она знала эту боль.

— Интересная дилемма, — сказал Дриззт Далии несколько позже. Энтрери собирал хворост для костра невдалеке от них, как они и договаривались.

— Ты сомневаешься в его искренности?

— Как ни странно, нет, — сказал Дриззт. — Я знаю этого человека много лет.

— И всё же, ты ничего не слышал о нём много лет, — поспешила напомнить Далия.

— Справедливо, — кивнул Дриззт, соглашаясь с очевидным. — Но за то время, что мы провели вместе, я по— Настоящему понял, кто он на самом деле. Я видел его эмоционально обнажённым в Мензоберранзане, уязвимым и беззащитным. В нём много различных черт, включая и омерзительные, которые мне не нравятся, но как ни странно, у Артемиса Энтрери тоже есть честь. И всегда была, — произнося эти слова, Дриззт подумал о его первой встрече с наёмным убийцей, когда Энтрери держал Кэтти-бри в заточении много дней. Она была беспомощна и полностью в его власти, но всё же убийца был к ней милосерден.

Но бывали и другие времена, подумал Дриззт, когда Энтрери не был так добр, и дроу вспомнил палец полурослика…

Он отвернулся от Далии и посмотрел на Энтрери — странное напоминание о прошлом.

— Он не предаст нас по собственной воле, — сказала Далия, и Дриззт опять повернулся к ней. — Он ненавидит Херцго Алегни так же, как и я.

— Почему? — спросил Дриззт.

Далия странно посмотрела на него.

— Почему ты ненавидишь Херцго Алегни? — Дриззт едва не отступил на шаг, когда лицо Далии окаменело.

Она плюнула ему под ноги.

— Так ты веришь, что Энтрери не предаст нас по своей воле, и я с тобой согласен, — быстро сказал он, понимая, что будет мудрее сменить тему разговора. — Но что, если ему придётся сделать это не по своей воле? Он уже признался в том, что само его присутствие среди нас уже могло дать знать Алегни о наших намерениях. Меч удерживает его и, по-видимому, знает каждую его мысль.

Далия направила свой взор на Энтрери вдалеке, и медленно покачала головой.

— Он не сможет, — сказала Далия. Это выглядело так, как будто она пыталась убедить саму себя. — Разумное оружие не обладает такой силой.

— Этот меч порабощает его.

— Он чувствует его намерения, его злость, его стремление сделать что— Нибудь, — ответила Далия. — Это другое. Меч отвечает на его импульсы так же, как и Игла Коза подчиняется моим приказам. Только по причине их долгой совместной истории его меч так силен, что может ослушаться его приказаний.

— Ты не можешь знать это наверняка.

— Так же, как и ты не можешь знать, обоснованы ли твои страхи, — ответила Далия. — Артемис Энтрери не приводил тех шадовар к нам, он был под Невервинтером, когда они охотились на нас. Возможно, его присутствие рядом с нами позволило мечу понять наши намерения в целом, но не в таких подробностях, как ты предполагаешь. Иначе как бы ему позволили подобраться так близко к Невервинтеру, и охрана Алегни не наткнулась бы на него? Меч не может читать каждую его мысль и не может предвидеть каждый его шаг. Я не могу в это поверить, особенно, когда он и меч находятся далеко друг от друга. Это всего лишь меч, а не Бог.

— Но когда мы подберёмся ближе, Энтрери окажется ближе к мечу, а, значит, существует вероятность, — возразил Дриззт.

— Значит, ты бы отверг такого сильного союзника из-за своих страхов?

Дроу задумался всерьёз и надолго и понял, что совершенно не хочет идти с Энтрери разными дорогами. Опять же, этот человек связывал его с прошлым, по которому он тосковал. Со временем, когда мир казался ему проще и был гораздо удобнее. Однако, несмотря ни на что, он услышал свой собственный голос, отвечающий:

— Да.

— Тогда он сам будет разыскивать Алегни, он не отступится от этого. Я видела боль в его глазах, и знаю, что он не передумает! Так что, каждый из нас нападёт на Невервинтер, но по отдельности мы будем слабее…

— Есть и третий вариант, — перебил её Дриззт.

Далия ждала продолжения.

— Есть способы заблокировать такое телепатическое вторжение, — объяснил Дриззт, эта мысль только что пришла ему в голову, и казалось, что она разрешит множество насущных проблем и развеет большую часть его опасений. — Помнишь глазную повязку Джарлаксла? Она была специально зачарована так, чтобы защищать наёмника от магического и телепатического шпионажа, и от такого влияния, какое этот меч оказывает на Энтрери.

— Значит, мы пойдём и найдём Джарлаксла, и он поможет нам?

— Он тоже связан с Энтрери…

— Он мёртв, — отрезала Далия. — Ты видел, как он умер. Ты видел, как он переступил через край шахты предтечи за несколько секунд до того, как эта тварь извергла свою смертоносную блевотину. Смирись с этим, глупец!

Дриззт не знал, что ответить. Он не был уверен, что его надежды на то, что Джарлаксл жив, не служили просто поводом для отказа принять очевидное. Он слишком много раз видел, как наёмник избегал смерти. Однако всё указывало на то, что Джарлаксл погиб в Гонтлгриме. Да и кто бы, в конце концов, смог пережить мощь извержения предтечи внутри того огненного кольца?

Но однажды Дриззт уже сделал ошибку, считая некоторых своих близких друзей погибшими без убедительных доказательств, и не хотел наступать на те же грабли снова. Возможно, обуглившиеся останки Джарлаксла до сих пор лежат на уступе стены шахты предтечи, или, может быть, он упал в огненную утробу этого лавового зверя, и от него совсем ничего не осталось.

А, может, и нет.

— Ты что, собираешься воспользоваться дилеммой с Энтрери, чтобы снова увести меня подальше от этого места и опять оторвать от моей задачи? — предположила Далия.

Дриззт явно видел её раздражение.

— Было бы замечательно, если бы Джарлаксл нашёлся, потому что он тоже может оказаться ценным союзником, — сказал он. — Но суть дела не меняется, даже если Джарлаксла не будет. Существуют разные предметы, или заклинания, которые мы могли бы раздобыть для защиты Энтрери от ментального проникновения меча.

— Думаешь, он сам уже не искал подобные вещи?

Дриззт не знал, что ответить. Так или иначе, вопрос Далии наталкивал на мысль, что они могли потратить месяцы в поисках решения. Разве за многие десятилетия странствий Дриззт встречал что— Нибудь, кроме повязки Джарлаксла, способное обеспечить необходимую защиту? И даже эта повязка не спасла наёмника от пагубных для психики манипуляций Креншинибона, напомнил себе дроу. Он оглянулся на Энтрери, который уже приближался к ним, и обречённо вздохнул.

— Итак, вы прогоните меня или примете мою помощь? — спросил Энтрери, подойдя к ним, и бросив охапку хвороста на землю рядом с небольшой ямкой для костра, которую вырыл дроу.

— А разве это не очевидно? — ответил Дриззт вопросом на вопрос.

— Будь я на твоём месте, я тоже ломал бы голову, — сказал Энтрери.

— И ты послал бы меня подальше.

— Нет, я вырезал бы твоё сердце, — съязвил убийца и начал перебирать хворост. — Это, видишь ли, всё упрощает.

— А ты согласился бы, чтобы тебе размозжили череп? — спросила Далия, и по её голосу было не понять, шутит она, или говорит всерьёз.

Энтрери бросил ветку хвороста и поднялся, медленно поворачиваясь к женщине лицом.

— Если бы это было так просто, я был бы уже мёртв, — произнёс он безо всякого выражения. — И вы не свернёте меня с пути. Я уже сделал свой выбор, и моя дорога ведёт в Невервинтер, с вами или без вас.

— Мы опасаемся меча, — объяснил Дриззт. — Или не стоит?

Энтрери заметно расслабился. Возможно, из-за простой откровенности этого объяснения, а может быть потому, что Дриззт не сомневался в словах Энтрери, а просто обратил внимание убийцы на то, что воздействие меча может превзойти его контроль.

— Нет ли какого— Нибудь способа защитить тебя от вмешательства в твой разум? Ты вообще замечаешь, когда на тебя воздействуют?

— Флейта Идалии, — ответил Энтрери, и при этом взгляд его блуждал вдали.

Затем он фыркнул и встряхнул головой.

— Это магическая вещь? — спросила Далия.

— Однажды она была моей, — объяснил Энтрери. — Если бы она была у меня сейчас, я уверен, что смог бы победить зов Когтя Харона, ну или, по крайней мере, оказать ему сопротивление.

Он посмотрел на вопрошающее лицо Дриззта.

— Она у Джарлаксла, — пояснил Энтрери. — Он починил её, использовал чтобы переманить меня на свою сторону, а затем забрал, когда продал меня в рабство нетерезам.

— А-а, тогда тем более мы должны найти Джарлаксла и просить его о помощи, — сказала Далия, и Дриззт поморщился от её едкого сарказма.

Энтрери скептически уставился на неё, явно не оценив злую иронию.

— Насколько хорошо понимает Коготь твои мысли? — спросила его Далия внезапно изменившимся тоном, как будто она по— Настоящему заинтересовалась, и словно у нее появилась идея.

— Ты предполагаешь, что я знаю, когда меч находится в моих мыслях, — ответил Энтрери.

— Расскажи нам всё, что ты знаешь о защите Невервинтера, — попросила Далия с кривой усмешкой, как будто её желание узнать об этом, без сомнения неподдельное, было всего лишь частью какого-то её умозаключения.

Энтрери посмотрел на Дриззта, который, изучив Далию, уже понял её план и обменялся с ней улыбками. Дриззт снова взглянул на Энтрери и кивнул.

Пожав плечами, Энтрери рассказал о планировке города и подробно описал сильные стороны и недостатки защитных сооружений. Он знал, где Алегни спал, и где тифлинга обычно можно было найти. Он так же сообщил о расположении нескольких лагерей шадовар вокруг города, и пока перечислял всё это, тоже начал улыбаться.

Дриззт снова одобрительно кивнул, на этот раз Далии. Это был ловкий приём определить, находится ли сейчас Коготь в мыслях Энтрери. И, учитывая уровень и подробность информации, которую он предоставил, и которая могла оказаться роковой для Херцго Алегни, меча, скорее всего, в его мыслях не было.

— Ни один из вас не силён в магии, — сказала Далия, когда Энтрери закончил.

— Моего мастерства достаточно, чтобы убивать магов, досаждающих мне, — парировал Энтрери.

— Я изучала искусство магии, особенно те аспекты, которые касаются создания магических предметов, — объяснила эльфийка и подняла Иглу Коза. — Я не новичок с подобного рода оружием. Опасно обладать им, будучи несведущим в вопросах магии.

— К чему ты клонишь?

— Маловероятно, что этот меч, Коготь Харона, находится в твоих мыслях, — пояснила Далия. — Скорее всего, он реагирует на те силовые команды, которые ты посылаешь своим мускулам.

Энтрери поморщился, относясь с явным скептицизмом к этим рассуждениям, или не понимая их.

— Игла Коза знает, когда мне нужно высвободить её энергию, — сказала Далия.

— Потому что ты управляешь посохом, как я когда-то управлял Когтем Харона, — ответил Энтрери.

Но Далия покачала головой.

— Почти всё разумное оружие, за исключением самых выдающихся экземпляров, не является отдельными сущностями. У них есть гордость, и они многого требуют от своих хозяев, и это является частью той магии, что заключена в металле или в дереве, из которого они сделаны. Но они не являются сознательными существами, коварными и плетущими заговоры в целях личной выгоды. Коготь Харона стал управлять тобой из-за вашей длительной связи. Это означает, что меч распознаёт твои сигналы к действию. Он знает, когда ты хочешь ударить, и как именно ты хочешь ударить, и какую роль ты отводишь самому мечу в этом ударе, когда орудуешь им. Сейчас меч ещё хранит это чёткое распознавание твоих сигналов к действию и, таким образом, может реагировать на них быстрее, чем ты сам.

Лицо Энтрери явно выражало его сомнения.

— Какими свойствами обладает этот меч?

— Способностью оставлять непроницаемую завесу из пепла, — нерешительно ответил Энтрери, не понимая, к чему всё это ведёт.

— И как быстро меч может создать эту завесу по приказу хозяина?

— Мгновенно, — ответил Энтрери, и теперь он казался более заинтригованным.

— А мог ли меч когда— Нибудь пускать этот пепельный след без твоего приказа?

Убийца задумался на секунду и с сомнением покачал головой.

— Твоя связь с этим мечом была настолько сильна, что ты уже не вполне уверен, сознательно ли взывал к нему, — объяснил Дриззт. — И по логике, теперь ты допускаешь, что меч читает твои мысли.

— Вы не имеете представления о боли, которую этот меч способен мне причинить, — ответил Энтрери.

Далия пожала плечами.

— Меч может управлять им, — напомнил ей Дриззт.

— Так что, как я и говорил, одно моё присутствие рядом с вами может поставить вашу миссию под угрозу, — добавил Энтрери.

— Но если бы Коготь Харона был в твоём сознании, позволил бы он тебе убить этого воина шейда и освободить меня из паутины? — спросила убийцу Далия. — Наверняка Херцго Алегни хотел, чтобы меня доставили к нему связанной.

— Значит это не постоянное вмешательство, — сказал Дриззт. — Но как мы узнаем?

После этого вопроса Далия разломила Иглу Коза на две части длиной по четыре фута. Несколько секунд она разглядывала их, и Дриззту казалось, что она общалась с оружием, затем бросила одну часть Энтрери.

— Игла Коза непременно распознает вторжение другого разума, — пояснила она.

Энтрери уставился на кусок металла, затем взял его так, словно проверял на баланс.

— Даже не думай использовать это как оружие, — предупредила Далия. — И немедленно верни при первых же признаках любого сражения! Но, пока мы путешествуем, пусть это служит нашим часовым. Если меч попытается проникнуть в твой разум, об этом узнает та часть посоха, которую ты носишь, а та, что ношу я, сообщит мне.

Дриззт и Энтрери обменялись взглядами, и оба смогли лишь кивнуть в знак восхищения находчивой эльфийкой.

С возвышенности на изгибе южной прибрежной дороги Дриззт и его спутники смотрели вниз на Невервинтер. Гнездящиеся внутри обширных руин старого города новые строения и городская стена были отчётливо виды, по крайней мере, та часть стены, которая не была скрыта тенью.

Эту тень отбрасывали не деревья или близлежащие холмы, освещённые солнцем. Это была волшебная тень, тусклый туман, принесённый из самого Царства Теней.

— Нетерезы получили подкрепление, — заявила Далия, метко выразив то, что осознали все трое, когда посмотрели на крепость Алегни. Она подозрительно взглянула на Энтрери и подметила, — Возможно, мерзавец знает о наших планах.

— Если каждую неудачу вы будете вешать на меня, скажите это сейчас, — парировал Энтрери.

Дриззт не мог удержаться от улыбки, оценив безупречный тембр голоса Энтрери, выражающий очевидную скуку человека и чуточку угрозы. Он неизменно был спокоен, и всегда содержал угрозу, понял Дриззт. Он посмотрел на Далию, чтобы убедиться, что она тоже уловила это. И выражение её лица, смесь злости и едва скрытого удивления, подтвердило подозрения дроу.

— Сколько их там, как думаете? — спросил Дриззт, решив, что будет разумно сменить направление этого разговора.

— Возможно, он боится, что мы идём за ним, он наверняка знает о судьбе Силоры Салм, — рассуждал Энтрери.

Он спрыгнул со спины своего кошмара и взобрался на большой камень, чтобы обеспечить себе лучший обзор. Дриззт и Далия соскользнули с Андахара и направились к нему.

— Несколько десятков, по крайней мере, — сообщил Энтрери, когда они подошли. Он указал на горстку лагерей шадовар сразу за пределами городской стены. — Алегни также уплотнил своё оборонительное кольцо.

— Если он знает о Силоре, тогда, возможно, он считает, что тэйцы опрометчиво нападут, во всяком случае, считал изначально, — сказал Дриззт.

Энтрери кивнул в знак согласия.

— От нашей ли угрозы или тэйской, Херцго Алегни подготовил город к обороне.

— Тогда, наверное, нам следовало бы уйти назад в лес и пропустить время вероятного кризиса, — предложил Дриззт, но едва последнее слово слетело с его уст, как в разговор вмешалась Далия.

— Твои советы на любое развитие событий — выжидать и скрываться, — резко возразила она. — И как при этом ты ухитрился не заработать репутацию труса, ускользает от моего понимания, Дриззт До'Урден.

Глаза Дриззта в изумлении округлились, особенно принимая во внимание приключения, которые он и Далия уже пережили за то короткое время, что были вместе. В дополнение к штурму крепости Силоры, они ходили в Гонтлгрим бок о бок, сражались с личем и предтечей.

Он не знал, как на это реагировать, а Энтрери знал. Не часто Дриззт или кто-то ещё слышал смех Артемиса Энтрери, но сейчас он, вне всяких сомнений, хохотал.

Дриззт в упор уставился на Далию. Какая-то часть его хотела ответить на выпад, ибо он обнаружил, что ему вовсе не понравилось быть осмеянным. А ещё, к своему удивлению, он обнаружил, что ему по— Настоящему не понравилось быть осмеянным перед Артемисом Энтрери. И он не мог отрицать, что это последнее откровение действительно удивило его больше, чем он ожидал.

— А ты готова броситься навстречу любой опасности, потому что имеешь глупость считать себя бессмертной, — заявил он, спустя довольно долгое время, когда снова обрёл дар речи.

— Или ей просто наплевать, — ответил Энтрери раньше, чем смогла Далия. И убийца с женщиной обменялись такими взглядами, что повергли Дриззта в изумление.

Энтрери понял о ней что-то, чего не сделал он, осознал Дриззт. Да, он тоже думал именно о том, о чём Энтрери только что заявил. Но даже если он и подозревал о такой возможности, по взгляду, которым обменялись его компаньоны, Дриззт понял, что Энтрери постиг эту часть Далии на гораздо более глубоком уровне, чем когда-либо сможет он.

Опять же, к его удивлению, которого было много в то утро на дороге, Дриззт обнаружил, что это откровение беспокоило его больше, чем он ожидал.

— Как бы ты провёл нас в Невервинтер? — спросил дроу, возвращаясь к сути дела. — Ты знаешь их оборону, — сказал он Энтрери. — Где их слабые места?

— Я знал их оборону, — поправил убийца, глядя вниз, на город. — Кажется теперь они намного сильнее.

— Слишком сильны? — спросил Дриззт.

— Нет, — вставила Далия.

Энтрери пожал плечами.

— У них есть слабые места. Джелвус Гринч, пожалуй, самый авторитетный гражданин среди поселенцев, не является другом Херцго Алегни. Их союз, который, кстати, я создавал, построен на взаимной ненависти к тэйцам, и с самого начала граждане Невервинтера очень настороженно относились к нетерезам. Они во многом похожи на народ Десяти Городов.

Дриззт с готовностью кивнул, оценив попытку Энтрери сделать объяснения для него более понятными, и действительно, его собственный небольшой опыт общения с народом нового Невервинтера отчасти подтвердил сравнение убийцы.

— Они сами хотят избирать своих правителей, — закончил Энтрери.

— И они не выбрали бы нетереза, — подытожила Далия.

— А ты бы выбрала?

Далия сплюнула на землю.

— Как мы можем это использовать? — спросил Дриззт. — Я знаю Джелвуса Гринча. Как бы мне с ним встретиться и заручиться его поддержкой?

Однако, ещё не закончив фразу, Дриззт начал испытывать сомнения относительно такого образа действий. Он задумался, глядя на области густой тени в городе. Если он завербует Гринча и других в целях личной вендетты Далии, не станет ли он виновником возможной массовой резни в Невервинтере?

Даже когда Энтрери начал предлагать определённые способы, как он мог бы организовать связь с Гринчем, Дриззт покачал головой и прервал его.

— Если твой бывший меч узнает хоть об одном моменте нашего заговора, и что этот заговор включает Джелвуса Гринча, многие в Невервинтере будут убиты.

— Как тогда? — решительно потребовала Далия. — Если я вынуждена прокладывать себе дорогу через этот гарнизон, так тому и быть, но я не сверну.

Очевидно, какая-то мысль пришла в голову Энтрери, потому что он вдруг стал улыбаться.

— О чём ты думаешь? — поинтересовался Дриззт.

— Когда лава текла рекой, и горячий пепел заваливал Невервинтер, я оказался в ловушке под мостом, — пояснил он, указывая на отдалённую конструкцию, известную как Мост Крылатого Виверна. — Я понятия не имел, смогу ли когда— Нибудь выбраться, но всё же я не мог там оставаться. Жар от реки… — его голос затих, и он покачал головой.

Дриззт воскресил свои собственные воспоминания о взрыве вулкана, когда он наблюдал издали, как гора рассыпалась вздыбленным потоком камней и пепла, как ударная волна пронеслась по лесам, сравнивая с землёй вековые деревья, словно они были незначительными пучками травы. Сила зрелища повергла Дриззта на колени. Как это должно было подействовать на того, кто был в Невервинтере в тот страшный день, кто видел разруху вблизи, слышал крики мужчин, женщин и детей, сожжённых и похороненных заживо?

— Как тебе удалось выжить? — спросил дроу мрачным голосом.

— Я сполз с моста на улицу, — ответил Энтрери, — но она была покрыта слишком густым слоем пепла, горячего пепла, чтобы я мог двигаться по ней. И вокруг падали крупные камни. Я видел немало людей, раздавленных огненными валунами. Здания, которые казались надёжными, не служили убежищем. Те, кто спрятался внутри, были погребены под завалами или изгнаны пожарами, везде были пожары. Воздух был слишком плотным, чтобы дышать.

— Значит, ты умер, а меч вернул тебя обратно, — предположила Далия, но Энтрери покачал головой.

Дриззт решил загадку, вспомнив планировку Невервинтера, по улицам которого он ходил несколько раз. Также его часто притягивали мосты и река, бывшая главной артерией в сердце города.

— Ты не мог пройти по улице, поэтому вернулся к реке, ближе к мосту, — сказал он.

— Искупаться в лаве? — глумилась Далия.

Но Дриззт только покачал головой и продолжал смотреть на Энтрери.

— Там было отверстие вдоль берега над уровнем реки, — объяснил убийца. — И вода, текущая из него была относительно прохладной.

— Ты выбрался из Невервинтера через городскую канализацию, — сделал вывод Дриззт. — Ты думаешь, она до сих пор открыта?

Рассуждая, он смотрел на Далию, и заметил, что её ухмылка исчезла.

Энтрери указал вниз на южную часть города, где великая река изгибалась в Побережье Меча.

— Это возможно.

Глава 7 Тени, всегда тени

Эффрон постоянно оглядывался через плечо, всматриваясь в пепельный туман и бесконечные тени Царства Теней. Он не должен быть здесь, и Дрейго Проворный подверг бы его ужасному наказанию, если бы дряхлый боевой маг узнал о нарушении им правил и порядка.

Но ему нужно было знать.

Это касалось Далии. Он должен знать!

Несмотря на своё отчаяние, Эффрон не смел путешествовать куда— Нибудь вблизи здания гильдии Кавус Дун, как и не смел разговаривать с кем-то из лидеров этой организации. Нет, они бы сразу бросились к Дрейго, ибо они не станут защищать конфиденциальность простого дворянина, такого как Эффрон, подвергая себя возможной ярости Дрейго Проворного.

Кривой колдун знал, что у него есть всего несколько часов, и когда он не смог обнаружить Джермандера или Рэтсиса в их обычных убежищах — и, что ещё более проблематично, когда он узнал, что Рэтсис действительно был замечен в Царстве Теней в тот же день — он пошел к уединенному валуну, находящемуся возле небольшой хижины, которая все время исчезала, не оставаясь на одном и том же месте больше одной или двух секунд.

Эффрон подождал её перемещения, затем подбежал к двери, и протянул руку, чтобы ухватить … пустоту.

Улыбаясь, отдавая должное одаренности хозяина дома, колдун ждал и наблюдал, пытаясь различить некоторую схему иллюзорных игр. Когда он подумал, что выявил её, он начал читать заклинание, рассчитывая время до очередного прыжка дома.

Хижина исчезла и снова появилась между двумя большими валунами. Призрачный Эффрон ушёл в землю, просочился через трещины в камне, проскользнул и снова появился в том месте, где должен был стоять дом.

Но тот уже был на другой стороне, рядом совсем с другим камнем.

— Умно, — прошептал себе под нос Эффрон. — Был ли он вообще здесь?

— Что тебе нужно? — послышался резкий ответ позади него, и испугавшийся Эффрон развернулся в прыжке так резко, что его безвольно свисающая рука, сделав большой круг, ушла за спину.

— Мираж, — только и выдохнул он, поскольку видение внушительного вида женщины стояло перед ним, а вернее, напомнил он себе, явилось, чтобы предстать перед ним.

— Что тебе нужно? — снова спросила она резко, произнося каждое слово быстро, с суровым акцентом. — Я не в восторге от незваных гостей.

— Я Эффр….

— Я знаю, кто ты. Что тебе нужно?

— Ты ушла с Джермандером.

— Ты много себе позволяешь.

Эффрон выпрямился и прочистил горло, затем вежливо перефразировал:

— Не ходила ли ты с бандой Джермандера?

— Опять, — ответила Мираж, и исчезла.

Эффрон думал обернуться, подозревая, что она стоит за его спиной, но решил поступить иначе.

— Я нанял Джермандера из Кавус Дуна…

— Упоминание этой банды, признание, что ты заплатил им, даже просто разговоры о них могут стать причиной твоей смерти, — пришел ответ сзади. — При условии, конечно, что такой человек или такая банда вообще существует.

Эффрон понимал, что в его отчаянии и страхе перед Херцго Алегни, — или, думал он, это был страх разочаровать Херцго Алегни, — он становился очень неосторожным.

— Я хочу знать о судьбе Далии, — просто сказал он, сопротивляясь желанию добавить какие— Нибудь детали, которые могу намекать на Кавус Дун, Джермандера, Рэтсиса или кого— Нибудь ещё.

— Далии? — спросила Мираж. Эффрон внезапно подумал, что Джермандер действительно мог и не нанять Миража. Но она внезапно добавила, шепотом: — Человек Алегни.

Эффрон не был уверен, говорила ли Мираж о нём или о Баррабусе Сером, но то, как она произнесла слова, привело его к мысли, что о Баррабусе, и заставило думать, что это было непосредственно связано с тем, что случилось, или не случилось, с Далией.

Он повернулся лицом к женщине.

— Любая информация, что ты мне расскажешь, любая информация, что ты узнаешь для меня, будет очень высоко оценена.

Она скептически посмотрела на него.

— И щедро вознаграждена, — добавил он.

На красивом лице Миража растянулась улыбка.

— Пятьсот золотых, — решительно ответила она.

В обычной ситуации Эффрон поспорил бы, даже мог отказаться от сделки, такой возмутительной была цена, но напоминание об Алегни снова нависло над ним, и колдун протянул мешок монет, передавая его Миражу.

Он знал, что перед ним был всего лишь образ дезориентирующей женщины, но колдун вдруг почувствовал, как что-то потянуло со стороны, когда невидимая женщина ухватила кошелек, который будто дематериализовался в несущественность, как только покинул его руку.

Он услышал звон монет с другой стороны и начал уже оборачиваться, но потом передумал, и остался стоять на месте, беспомощно смеясь. Может она была там, может — нет, для этой умной волшебницы создание ложного направления звука было так же легко, как и создание визуальных отклонений.

— Ты не говорил Джермандеру, что человек Алегни будет защищать Далию, — сказала она.

— Защищать ее? Или может он сам претендовал на её убийство? — ответил Эффрон.

— В любом случае, Джермандер мертв.

Эффрон сглотнул, внезапно осознавая, что ему, похоже, придется заплатить большую цену за раскрытие этой катастрофы.

— А Далия? — умудрился выговорить он, несмотря на комок, подступивший к горлу.

Херцго Алегни чувствовал себя пленником в своем же собственном городе, и чувство это совсем не нравилось ему.

— Я хотел бы увидеть результат, — заявил он категорически, и направился к двери.

— Тебе не нужно это, — прохрипел Дрейго Проворный за его спиной.

Алегни остановился и взял себя в руки, не оглядываясь на старого дряхлого колдуна. Новости Дрейго Проворного о том, что Джермандер и ещё кое— Кто из Кавус Дуна убиты, совсем не нравились Алегни. Также он не был удивлен тому, что Эффрон нанял наемников, поскольку знал это, ещё когда впервые увидел Джермандера в Невервинтере, и Эффрон должен был быть достаточно смелым, чтобы попытаться нанести удар по Далии, вопреки его приказу об обратном.

Для кривого и сломленного молодого колдуна, это, в конце концов, была бы двойная победа.

— Тебе не кажется, что они идут за тобой? — спросил Дрейго Проворный. — Или ждут удобного момента, пока ты покинешь эти крепкие стены?

Алегни пожал плечами, как будто это не имело большого значения. Было не похоже, что Баррабус Серый мог действительно от него спрятаться. Хотя он и хотел, чтобы магическая связь с опасным человеком предоставляла больше сведений и была более продолжительна.

— Ты считаешь, что они придут в город за мной? — спросил он.

— А ты?

— Я рассчитываю на это, — сказал Алегни с ухмылкой. — Я надеюсь на это.

— Не надо недооценивать…

— Я никого не недооцениваю, — прервал его Алегни. — Даже тебя.

Нечасто бывало, что Дрейго Проворного можно было прервать в разговоре, но Херцго Алегни только что сделал это, и воин-тифлинг прекрасно скрывал злорадство в этот момент.

— Эффрон молод, — сказал Дрейго Проворный, и Алегни с трудом верил, что упрямый и свирепый колдун фактически менял тему разговора. — Он полон надежд.

— И полон конфликтов, — добавил Алегни.

— Действительно, — сказал колдун. — Особенно в этой деликатной ситуации.

— Не я привел его сюда, — напомнил Алегни. — Я не хотел, чтобы он был здесь, — он сделал паузу и на мгновение посмотрел назад на дряхлого мага. — Я не хочу, чтобы он был здесь.

Он подумал, что зашёл далеко в своих высказываниях, потому что Дрейго Проворный напрягся и вперил в него свой взгляд.

— Но он всё-таки здесь, — сказал колдун прямо. — И остается здесь по моему приказу.

Лицо Алегни напряглось, но судя по тону Дрейго Проворного, не было смысла спорить.

— Есть надлежащее наказание, а есть чрезмерное наказание, — предупредил Дрейго Проворный. — И если один из моих приспешников будет чрезмерно наказан, я займусь этим персонально.

— Но есть и репарации, — предложил Херцго Алегни, и Дрейго Проворный с любопытством склонил свою голову. Он казался таким дряхлым и сморщенным, что если бы он просто лежал, Херцго Алегни решил бы, что он умер.

— Силора Салм мертва, а тэйцы в смятении, — объяснял Алегни. — Но они все ещё не разгромлены. И есть другие заботы в этом регионе, включая жителей Невервинтера, которых я подчинил себе, и некоторые агенты других заинтересованных сторон. Настало время полностью показать свою силу.

— Ты снова просишь больше солдат.

Алегни пожал плечами.

— Это было бы предусмотрительно.

— Лучшее, что ты можешь сделать для обеспечения своей безопасности здесь, это уничтожить тех убийц, что охотятся за тобой, — ответил Дрейго Проворный.

— Это будет сделано, — заверил его Алегни, и инстинктивно прикоснулся к эфесу Когтя, так как меч напомнил ему о недавно случившемся относительно Баррабуса Серого. — Но все равно… чтобы уменьшить ущерб, принесенный Эффроном…

— Сотня, — согласился Дрейго Проворный.

— Три, — Алегни начал торговаться, но Дрейго Проворный резко оборвал его, повторив:

— Сотня.

Алегни учтиво поклонился, и оставил его.

— Тебе понятна твоя роль? — заговорил Дрейго Проворный в пустоту комнаты.

Из-за гобелена вышел эльф-шадовар, одетый в прекрасные брюки и дорогой жилет, на голове была широкополая шляпа, украшенная лентой драгоценных камней. Он носил белую сорочку, открытую до груди, обнажающую его стройную шею и маленькую татуировку с правой стороны шеи: буквы КД, что было аббревиатурой для Кавус Дун.

— У нас здесь большие возможности, — сказал Дрейго Проворный.

— И большой риск, — ответил эльф, Глорфатель, его слова значили больше в свете недавних потерь для Кавус Дуна.

— Ты — моя защита против этого, — сказал старый и могущественный некромант.

Эльф низко поклонился.

— Как я узнаю?

— Я полагаюсь на твое суждение, — заверил его Дрейго Проворный. — Эта область Торила, в особенности Лес Невервинтер, вне всяких сомнений важна для нас, но не так срочно, как это нужно Херцго Алегни. И я не собираюсь напрасно утруждать себя, гоняясь за этим вспыльчивым тифлингом.

— Я понимаю.

— Я знал, что ты поймешь.

— Ты думал, будет как-то иначе? — спросила Аруника Джелвуса Гринча, когда нашла его с другими видными жителями Невервинтера — они стояли, положив руки на бёдра и ошеломленно осматривая различные места вдоль городских стен.

Части стены были скрыты глубоким мраком. В этих местах появлялись темные магические врата, как будто дверные проемы в пустоту, и через них проходили солдаты Нетерила — шейды и прочие.

— Это вторжение? — спросил Джелвус Гринч у рыжеволосой женщины.

— Если так, для тебя мудро было бы подумать об уходе, — послышался голос со спины, и женщина-дварф, вся грязная с дороги, вышла на свет.

— А ты кто такая, добрый дварф? — спросил Джелвус Гринч.

— Амбер Гристл О'Мол, к вашим услугам, — ответила она с низким поклоном. — Из клана О'Мол из Адбара. Я и мой друг только прибыли в ваш славный город.

— Твой друг?

— Он уснул, — объяснила Амбра.

— Откуда пришли?

— Из Лускана, и в какой же беспорядок это место превратилось!

— Рай по сравнению с Невервинтером, — заметил другой человек, и они засмеялись, но по правде говоря, это была неловкая попытка веселья.

— Ох, я смотрю, у вас есть некоторые проблемы, и я думаю, что я и мой друг сможем продолжить свой путь, как только поможем вам.

— Вам нужно продолжить свой путь сейчас, — довольно холодно сказала Аруника. — Это не ваше дело.

Женщина-дварф несколько мгновений смотрела на неё с любопытством, откланялась и ушла.

— Почему Херцго Алегни вторгается туда, чем он уже владеет?

Гринч повернулся и зло посмотрел на Арунику.

— Ты сыграла не малую роль в этом деле, — напомнил он. — Ранее, когда он впервые пришел к нам, ты дразнила нас словами, что он может стать нашей большой надеждой.

— Мы не могли предусмотреть падения Силоры Салм, — отметила Аруника. — По крайней мере того, как это произошло. С нарушением баланса из-за ухода тэйцев…

— Остаются только Алегни и нетерезы, — закончил за неё Джелвус Гринч.

— Это не совсем так, — сказала Аруника. — Есть ещё, я уверена.

— Когда ты решишь, что я достоин услышать твою информацию, сообщи, — саркастически ответил Джелвус Гринч.

Аруника не озаботилась ответом человеку, и на самом деле у нее не было окончательного ответа для себя самой, не говоря уже о том, чтобы ответить ему. Она верила, что Далия и этот дроу-следопыт, Дриззт До'Урден, приходили за Алегни, возможно даже привели на поводке чемпиона Алегни, но она не была уверенна. И если они действительно приходили за ним, она, глядя на десятки нетерезов, проходящих сквозь городские стены, размышляла о том, что трое могут сделать против этой силы? В отличие от слишком самонадеянной Силоры в её лесной крепости, Алегни сейчас явно был настороже.

Терпение, напомнила себе суккуб. Владычество Аболетов ушло, но оно, скорее всего, вернётся. Или нет?

Собственные мысли заставили её сделать паузу. Она заверила брата Антуса, что уход Владычества должен быть временным, но как она могла знать что-либо наверняка об этих странных, потусторонних рыбоподобных существах? Они приходят и уходят, когда им угодно.

И действительно ли она хотела, чтобы они здесь были? Аруника думала, что поняла Владычество, или хотя бы момент понимания их страсти к порядку, который превзошёл даже её собственный. Но было кое-что ещё, кое-что большее, и суккуб не могла отрицать, что почувствовала некоторое облегчение, когда аболеты покинули этот регион. В рамках их обещаний о порядке маячила угроза порабощения — возможно даже таких могущественных созданий, как Аруника.

Суккуб рассмотрела городской пейзаж вокруг. Она много потратила здесь, годы её времени на материальном уровне. Гласия неохотно разрешила ей придти в это место и оставаться здесь так долго, и только благодаря страсти и настойчивости Аруники по поводу того, что отчаявшиеся жители руин Невервинтера могли быть тонко принуждены к воле Гласии через учения верной Аруники.

Но где она была сейчас, со всем этим? Изменения в этой местности могли оказаться весьма драматичными, и будет ли она к тому моменту здесь, чтобы наблюдать за этим? Для Аруники передвижение солдат и смена власти в области казались мучительными, возможно ей, в конце концов, наскучит всё это.

Почему она в первую очередь была заинтересована в сопротивлении Херцго Алегни? Претензии Джелвуса Гринча были правдивы, и она подстрекала этого смелого воина-тифлинга для большего укрепления его власти в Невервинтере. Так оно и случилось, поскольку она твердо стояла на этом, в большей мере для того, чтобы обеспечить противовес для угрозы тэйцев. Какая выгода для Аруники, если Джелвус Гринч и его последователи снова восстановят превосходство в Невервинтере в это время?

В конце концов, никто из них не мог угодить ей так, как Алегни. Никто из них не смог добиться реальной власти или влияния, ни в Невервинтере, ни за его пределами, как это уже сделал и будет делать Алегни.

Она, возможно, могла стать супругой Алегни, и помочь ему вознестись к новым высотам власти и возвестить более наглые требования для города и региона. Возможно, она могла бы использовать его, чтобы привлечь внимание Глубоководья, и таким образом втянуть Невервинтер в ещё большее напряжение, при котором нетерезская империя противостояла бы непосредственно лордам Глубоководья.

Это было бы восхитительно.

И всё же суккубу не удалось выдавить и улыбки. Столь смелые действия лишь повлекут ещё более сильное противостояние. Куда более сильное. То есть, ей удалось узнать, что Владычество вернулось, и там не были рады её шагами, позволившими Нетерилу здесь укрепиться. Получается так?

Но все же…

— Тэйское Кольцо Страха продолжает оживлять трупы, — сказал Алегни Эффрону позже той же ночью.

— Силора Салм мертва, и сила Кольца значительно уменьшилась, — уверил его Эффрон, и молодой маг попытался не смотреть на Алегни слишком любопытно, так как по нескладному тону он подозревал, что воин-тифлинг намекал на что-то.

— Но всё ещё действует.

Эффрон пожал плечами, пытаясь выглядеть равнодушным. В конце концов, какое это имеет значение?

— В том числе и наших павших шадовар, которые опять поднялись, на этот раз, противостоя Нетерилу, — сказал Алегни.

— Значит, так тому и быть.

— Странный зомби выступил против нас в этот самый день. Думаю, ты должен его знать.

Эффрон сглотнул, и когда он посмотрел на громадного воина, то уже знал, о ком говорил Алегни: Джермандер.

— Ты выступил против Далии без моего разрешения, — прямо предъявил Алегни.

— Т-только, чтобы схватить её, — запинаясь, ответил колдун-тифлинг. — Ей не причинили вреда.

— Твои наемники из Кавус Дуна достаточно опытные, чтобы понять такое различие? — насмехался Алегни.

— Достаточно опытные! — настаивал Эффрон, глубоко вздохнув, обдумывая слова перед тем, как их выпалить. — Я нанял Рэтсиса и его пауков. И Миража! Даже Мираж…

Колдун не успел договорить, потому что Алегни ударил его, так что он перелетел через комнату и беспомощно упал на пол. Воин-тифлинг двинулся к нему и взял Эффрона за воротник, поднимая на ноги до того, как тот смог оправиться от удара.

— Ты не свободное существо, — предупредил Алегни. — Ты мой, и должен поступать, как мне угодно.

Эффрон попытался пропищать: — Дрейго, — но вместо этого ощутил сильную встряску, так что его увечная рука безвольно болтнулась, а зубы застучали. Когда это закончилось, несмотря на затрудненное дыхание, Эффрон все же смог повторить: — Мираж, — на это раз жалобно.

Алегни бросил его в кресло.

— То была сильная банда, — сказал Эффрон, как только овладел собой.

Алегни к тому времени подошел к балконным дверям, и стоял, осматривая Невервинтер, в направлении моста, который носил его имя.

— Это должен был быть подарок тебе, — добавил молодой колдун спустя несколько секунд тишины.

Херцго Алегни развернулся на каблуках, недоверчиво глядя на Эффрона.

— Если бы мои наемники убили дроу и привели Далию, — попытался объяснить Эффрон, повышая голос, поскольку ожидал, что разъяренный Алегни накинется и ударит его, или сделает что-то похуже.

— Ты искал Далию для моей выгоды? — скептически спросил Алегни.

— Ты хотел её захватить, конечно!

— Ты делал это для себя! — крикнул Алегни, громоподобный голос воина подавлял любые жалкие попытки опровергнуть очевидную правду. — Ты искал мести Далии — твое страстное желание добиться этого превышает мое собственное!

— Я… Я… — Эффрон покачал головой и опустил взгляд, неспособный опровергнуть это.

Он знал, что его глаза были влажными, и не знал, прищуриться ли ему или попытаться вытереть их, чтобы слезы не начали катиться по лицу.

Херцго Алегни не потерпел бы слез.

Большой тифлинг не наступал, и Эффрон понял, что Алегни расслабился, как и его хмурое лицо.

— Я не могу винить тебя.

— Я думал, что победа гарантирована, — уверял Эффрон. — Мираж, Джермандер, Рэтсис Паучий Фермер — с большим количеством воинов и монахов в их команде, — он почувствовал себя более уверенным, когда Алегни кивнул в знак согласия, самому важному нетерезу из их региона Царства Теней конечно же были известны эти имена. — Это была не мелкая банда, и этом они стоили недешево. Они профессиональные охотники.

— И все же, Далия и её спутник одолели их, — ответил Алегни.

— Возможно, у них были союзники, — припустил Эффрон, и заметил, что Алегни положил свою руку на рукоять Когтя, когда он это сказал.

Это не было сказано вслух, но оба знали, что Баррабус Серый скорее всего имел к этому отношение.

— Они не найдут достаточно союзников, которые помогут им в городе, — заявил воин-тифлинг.

— Ты обратил мои действия в свою пользу, — осознал Эффрон, и осмелился улыбнуться. — Ты обратил мою ошибку в выгоду в твоих дальнейших переговорах с Дрейго Проворным.

— Тебе не мешало бы держать свои рассуждения при себе, — прервал его Алегни, и его хмурое выражение вернулось, став в десять раз мрачнее. Глаза Эффрона расширились и он закрыл свой рот, понимая, что ступил на опасный путь, и вспомнив, что имеет дело с Херцго Алегни, который, не смотря на понимание действий молодого тифлинга, не отличался ни способностью прощать, ни, тем более, милосердием. Однако Алегни казался рассеянным.

Медленно встав с кресла, в которое Алегни кинул его, во время движения колдун не сводил глаз с громадного тифлинга, готовый упасть обратно в тот момент, когда будет думать, что разозлил переменчивого воина.

Даже встав на ноги, Эффрон двигался с предосторожностью, но если у Алегни и было ещё желание наказать его, то тифлинг не показывал виду.

Эффрон начал медленно двигаться к балконной двери. Алегни уставился на него взглядом, и тот замер, ожидая атаки.

Но выражение воина было на удивление понимающим. Он смотрел на Эффрона, медленно кивая, и сказал:

— Мы схватим её.

После ссоры с Джелвусом Гринчем Аруника была не в настроении для угрюмого Брата Антуса, который пришел позже вечером, стуча в дверь её дома на юге города.

— Аруника! — позвал он громко, и тяжело ударил в дверь.

Аруника открыла дверь, ловя шатающегося молодого монаха.

— Арун… — начал он, и внезапно остановился.

— Объявил всему миру о нашей связи в столь поздний час, — ответила Аруника, каждый слог произнося из сарказмом. — Заходи, — приказала она, и захлопнула дверь за ним.

— Ты говорила, что он больше не будет получать помощи от Нетерила! — прорычал монах, и ткнул пальцем Арунике в лицо.

Усталый и злой демон собрал всю свою силу воли, чтобы не откусить этот палец.

— Это не казалось вероятным.

— Ты ошибалась!

Аруника пожала плечами и подняла руки вверх, как будто это ничего не значило.

— Если бы я предвидела подкрепление Херцго Алегни, смогли бы мы что-то изменить? — спросила она. — Какие решения ты бы принял, заставил бы меня принять, чтобы предотвратить укрепление сил Алегни?

— Мы могли пойти к послу раньше, — раздраженно, почти бессвязно ответил Антус. — Мы могли убедить Владычество…

— Ни в чём! — перебила Аруника.

Её терпение достигло края.

— Нет! — Антус отлетел назад в результате удара открытой ладонью в грудь.

Он сильно ударился о заднюю стену, и если бы не это препятствие, он упал бы на землю.

Хватая ртом воздух, Антус обернулся назад, глядя на Арунику, которую знал, как простую человеческую женщину — опытную в уловках и шпионаже, а также в сексуальном плане — но не более, чем человеческую женщину.

Именно об этом он сейчас думал, поняла Аруника. Она сильно его ударила — сильнее, чем любая человеческая женщина могла бы ударить.

Поставила ли она под угрозу тайну своей сущности?

На секунду Аруника подумала, что лучше будет просто подойти к нему и перекусить шею глупца.

Но только на секунду. Брат Антус возможно и был глупцом, но, в конце концов, он был её глупцом. Его связи с послом аболетов обезопасили её от любых личных дел с существами из иного мира. Она легко могла использовать и контролировать его. Это чего-то стоило.

— Мы ничего не смогли бы сделать, если бы точно знали, что Империя Нетерила укрепит силы Алегни, — сказала она спокойно. — С отступлением тэйцев и уходом Владычества наше преимущество перед нетерезами невелико.

— Тогда что нам делать? — спросил Антус, или попытался это сделать, так как ему пришлось повторить это несколько раз, пока его дыхание не вернулось к нему. Он поднялся и стал расправлять свою мантию. — Мы просто допустим это превосходство нетерезов?

— Если они переступят границы, то обратят на себя внимание Глубоководья, — сказала Аруника, и знала, что это звучало неубедительно. — Но есть другие возможности, — быстро добавила она, пока Брат Антус не начал спорить.

Он смотрел на нее, одновременно с интригой и скептицизмом.

— Так что пока мы будем наблюдать, — сказала Аруника. — В любом случае в защите Алегни появятся бреши — они всегда есть. Найди эти бреши. Найди его слабости. Когда его враги покажут себя, кем бы эти враги ни оказались, нам, тебе и мне, необходимо быть готовыми помочь им в использовании этих слабостей.

— Какие враги? — спросил Антус.

— Это нам тоже предстоит выяснить, — загадочно сказала Аруника, не желая полностью раскрываться, опасаясь, что слабый Антус расколется на допросе у Алегни, если он туда попадет. Учитывая его крики возле двери и открытую агитацию, для Аруники казалось весьма вероятным, что очень скоро он привлечет крайне нежелательные взгляды к себе.

И, как будто доказывая эту мысль, Антус начал рычать и кричать на нее снова, даже подошёл ближе на шаг, и снова Арунике пришлось с силой сдерживать себя. Теперь она не нанесла ему физический урон, но, используя силу разума, атаковала Антуса непреодолимым порывом воли, внушая ему изображения того, как вырывает его бьющееся сердце из груди и другие подобные картины, и монах запнулся, недоверчиво глядя на нее.

— Я тоже научилась кое— Каким трюками от Владычества, — соврала Аруника. — Херцго Алегни получил временный выигрыш в игре, непостоянной, как океан. Волны снова ударят по нему.

— Ты недооценивала его, — очевидно смирившись, тихо произнёс Антус.

— Ты недооцениваешь меня, — предупредила Аруника.

Она сказала это настолько уверенно, что суккуб сама почти поверила в своей блеф. Алегни может победить здесь, или может проиграть, и при этом Аруника предпочитала последнее, просто потому, что если Владычество вернулось, она в любом случае намеревалась найти подходящее ей место.

Подойдя к двери, она открыла её.

— Убирайся, — приказала суккуб. — И никогда больше не возвращайся сюда со своим гневом, направленным на меня, если не хочешь быстро укоротить себе жизнь.

Когда Брат Антус проходил мимо нее, он повернулся боком, как будто не желая упускать её из виду, пока находится на расстоянии удара. Однако едва он переступил порог дома, как развернулся. Он поднял один палец и начал говорить.

Аруника захлопнула дверь перед его носом, и напомнила самой себе, что Антус идиот, но полезный идиот. Это была единственная вещь, которая удерживала её от того, чтобы снова открыть дверь и вырвать бьющееся сердце молодого монаха.

— Нет, ты не можешь! — с насмешкой прошипел Инвиду, и лязгнул поверх своего плеча хвостом с ядовитым кончиком.

Только ловкое уклонение другого беса помешало попаданию жала в его глаз, и все же оно оторвало значительный кусок его уха.

— Я искал тебя через Девять Кругов Ада и Абисс! — завизжал Инвиду, и маленький демон отступил в сторону, схватившись за разорванное ухо. Яд не причинил бы вреда бесу, но рана была достаточно реальная и достаточно болезненная. — Ты не можешь отказаться!

— Ты перекладываешь свои обязанности на меня! Нет! — закричал бес, но перед тем, как развязалась драка, в дымном пепле это адской земли громкий голос перебил их.

— Нет, — сказал большой демон. — Я сделаю.

Разозленный бес сморщил свое лицо, между его ядовитыми зубами издавался низкий рык полного разочарования — учитывая его хозяина, чертенок понимал неизбежность этого с того момента, как узнал о расследовании Инвиду. Чертенок начал трясти своей головой, при этом рыча, пока огромный демон продолжал.

— Ты заменишь Инвиду как служитель Аруники, — приказало громадное чудище. — Я этого желаю.

Бедный бес расслабился и с ненавистью уставился на Инвиду. Существо было беспомощным, так как его хозяин приказал.

И все это имело смысл, конечно же, учитывая историю.

Глава 8 Не совсем Подземье…

Далия провела рукой по лицу, спрыгнув вниз на мелководье у металлической решетки.

— Мы поползем через это? — спросила она с отвращением.

Впереди сидел Артемис Энтрери и дергал один из изогнутых прутьев в сторону. Он почти достаточно сдвинул его, чтобы они смогли пролезть.

Стоявший рядом с эльфийкой Дриззт понимал ее нежелание, потому что исходящий из темного туннеля запах был действительно ужасающим.

— Не обязательно, — сказал он ей и кивнул подбородком на север. — Вместо этого мы могли бы отправиться в Лускан. Или мимо Лускана, к Десяти Городам, хотя не хотелось бы бороться с наступлением зимы в Долине Ледяного Ветра.

— Или на восток, в Мифриловый Зал, — возразила Далия, отнюдь не шутя.

Энтрери с удивлением обнаружил отломанный прут в своей руке. Он посмотрел на его ржавый конец, затем отбросил, вызвав всплеск воды. Убийца присел ниже и вымыл руки в соленой жидкости.

— Решайте, — сказал он. — Этот путь ведет к Алегни.

Далия протолкнулась мимо него и влезла в туннель на коленях, затем быстро поднялась на корточки и оглянулась на своих спутников.

— Зажгите факел, — велела она.

— Он опалит твое лицо, — насмешливо фыркнул Энтрери.

— Нам нужен источник света, — возразила Далия, поскольку последнее слово должно быть за ней.

Артемис Энтрери только что одержал над ней верх, только что унизил ее перед Дриззтом. Далия это так не оставит.

— Я проходил без него, — бойко ответил убийца, и эльфийке оставалось только хмуриться.

Она положила руки на бедра и впилась взглядом в человека, но Дриззт вытащил Мерцающий. Магический клинок ответил на его призыв и засветился мягким сине-белым светом. Дроу влез в туннель и протолкнулся мимо Далии, держа клинок перед собой, тускло освещая путь.

Вырубленный неровно в камне, коллектор иногда был достаточно высок, чтобы Дриззт и другие могли встать в полный рост, но чаще им приходилось передвигаться пригнувшись. Пол был вогнут к центру, и поток темной воды сочился мимо, иногда глубина была по щиколотку или даже по колено, и это вызывало тревогу. Всюду в поле их зрения какие-то твари скользили, или ползали, или сновали туда-сюда.

Сначала свет клинка казался скудным, но поскольку они углубились в туннельную систему — лабиринт углов, повороты, и неразличимые камни — и дневной свет остался позади, сияние Мерцающего казалось более ярким. Больше крыс ютилось в темнотах туннеля, больше змей ускользало в воду, и множество насекомых, летающих и жалящих, и паукообразных существ, висящих в небольших сетях, наблюдало.

Никто из троих не высказал очевидную истину: клинок мог осветить несколько футов вокруг них, но для кого-то или чего-то вдали он сиял как сигнальный маяк.

Дриззт, который родился и вырос в лишенном света Подземье, лучше всех понимал это. Дроу, несущий источника света в коридорах вокруг Мензоберранзана, был бы в скором времени убит и ограблен. Использование светящегося клинка сейчас предавало анафеме все, что он изучил, когда был молодым воином. С его превосходным зрением он мог достаточно хорошо перемещаться по этим туннелям без света.

— Я вижу в темноте, — сказал Энтрери позади него, он удивился и повернулся к человеку.

— Ты носил обруч кошачьего глаза, — согласился Дриззт, и поднял Мерцающий, убеждаясь, что сейчас Энтрери не носит ничего подобного.

— Теперь он внутри, — объяснил убийца. — Подарок Джарлакса.

Дриззт кивнул и собрался убрать клинок в ножны, но Далия схватила его за руку. Он посмотрел на нее с любопытством, и она покачала головой, её лицо выражало беспокойство.

— Мне не нравятся змеи и пауки, — сказала она. — Если ты вложишь его в ножны, то знай, тебе придется меня нести.

У Энтрери это вызвало смех, но короткий, поскольку Далия смерила его убийственным взглядом, недвусмысленно намекая, что он пересекает опасную черту.

Дриззт пошел вперед, и Далия пошлепала за ним следом.

— А джентльмен меня бы понес, — пробормотала она себе под нос.

— Потому что ты такая леди? — спросил идущий позади Энтрери.

Дриззт остановился и сделал глубокий вдох. Образ этих двоих, сошедшихся в страстном объятии, мелькал в его мыслях, и он почти зарычал вслух, отгоняя его.

Ведомое светом Мерцающего, трио двинулось дальше вдоль главного коридора, и достаточно скоро они пришли в сотовидную сеть более внушительных рукотворных боковых туннелей. Они знали, что были под предместьями города — старого города, во всяком случае. Сначала их выбор был ограничен, так как здесь было множество маленьких туннелей, почти непроходимых и несколько, которые можно пересечь только ползком на брюхе… чего никто из них не хотел. Но вскоре после этого они добрались до сети достаточно больших проходов, многие были проходимы, как и тот, которым они теперь путешествовали, а несколько были даже больше.

— Ты помнишь дорогу? — спросил Дриззт у Энтрери.

Он прошептал эти слова, и звук его голоса отразился от влажных и скользких камней.

Энтрери поравнялся с дроу, который стоял на перекрестке пяти туннелей, и стал осматривать область. Он подбоченился и, наконец, покачал головой.

— Это было давно.

— Не так давно, — возразила Далия с явным раздражением.

Энтрери и Дриззт посмотрели на эльфийку.

— Когда я в последний раз здесь проходил, я просто следовал за потоком воды, — объяснил он. — Я заботился о том, что было передо мной, а не позади.

— Ты был бы гораздо умнее, если бы делал отметки, или хотя бы вернулся и нанес свой путь на карту после того, как убежал, — продолжила Далия.

Энтрери жестко на нее посмотрел.

— Я не собирался возвращаться этим путём. Никогда.

Эльфийка презрительно на него махнула.

— Ты меня разочаровываешь, — сказала она. — Истинный воин всегда готовится.

Дриззт внимательно изучал Энтрери, ожидая, что он взорвется и обрушит на Далию убийственную ярость. Но тот просто стоял и смотрел на нее некоторое время, а затем повернулся к Дриззту, и снова взглянул на туннели.

— Я бы предложил левый, — сказал он. — Река с левой стороны от нас, и я вошел в коллекторы вдоль ее берега. Это — источник проточной воды, которая очищает эти проходы, и поэтому…

— Очищает? — Далия толкнула массивную груду грязи и экскрементов половиной своего посоха, и ее лицо приняло брезгливое выражение.

Груда сдвинулась в сторону и под ней оказалась змея, черная и толстая, свернувшаяся, и случайно освобожденная Далией. Она прыгнула из своего положения, поднимаясь в воздух, и бросилась на эльфийку.

Далия отскочила и попыталась ее отбросить, когда лязгающая зубастая пасть сомкнулась на ее лице.

Нисходящая линия света промелькнула перед ней, но эльфийке тогда было куда важнее, что змея в нее вцепилась. Как она кричала и билась! Вся выучка вылетела у нее из головы, и она действовала чисто по реакции, отбрасывая это ужасное существо подальше от себя. Но даже после того, как тело упало в сторону, девушке потребовалось довольно много времени, чтобы во всем разобраться. Понять, что она не укушена, понять, что свет означал удар сабли Дриззта, и что она сражалась не с чем иным, как с уже обезглавленной змеей, летящей по инерции и трепещущей в предсмертной агонии.

Дриззт схватил Далию и прижал её руки к бокам, в то время как Энтрери прошел мимо.

— Она укусила меня? Я отравлена? — спрашивала она снова и снова.

— Возможно… и нет, — ответил Энтрери, и оба посмотрели на него, Далия в отвращении поморщилось. Он держал отрубленную голову змеи на конце своего меча. — Это удав, он не ядовит, — сказал он. — Он не убьет тебя укусом, вместо этого он обвился бы вокруг тебя и душил, пытаясь проглотить макушку твоей головы.

Теперь пришел черед Дриззта бросить свирепый взгляд на Энтрери.

— Он был не ядовит, — сказал он спокойно. — И, в любом случае, он тебя не кусал.

Это, казалось, успокоило Далию чуть больше. Она отпихнула толстое, тяжёлое тело змеи подальше от себя, и оно судорожно дернулось еще раз. Эльфийка ахнула и отскочила.

— Тебе действительно не нравятся змеи, не так ли? — сказал Энтрери, и взмахнул своим клинком, отбрасывая голову змеи подальше. Он отвернулся от эльфов и продолжил путь. — Тогда пойдем. Чем скорее мы выйдем из этих зловонных коллекторов, тем лучше.

Ни Далия, ни Дриззт не собирались спорить с этим заявлением и поспешили за ним. Дроу снова пошел впереди, но на сей раз Далия держалась справа возле него.

Энтрери протянул ей вторую половину Иглы Козы. Эльфийка посмотрела на нее с сомнением и не взяла.

— Если он служит, как мы надеялись, то он не показал мне контакта с Когтем Харона за то время, пока был у меня, — пояснил он. — Если меч искал меня и нашел, то твое оружие не заметило. Так или иначе, тебе сейчас лучше вооружиться.

— Что ты знаешь? — спросила Далия.

— Это, — ответил Дриззт, и когда Далия и Энтрери повернулись к нему, он вытянул свой клинок перед собой. На свету дальше вдоль туннеля извивалось множество змей, некоторые выползали к воде, некоторые ползали по другим, но все оглядывались назад, на них.

— Давайте уйдём отсюда, — сказала Далия.

— Мы пытаемся сделать именно это, — напомнил Энтрери.

— Назад, откуда мы пришли, — настаивала эльфийка.

Она снова соединила концы Иглы Козы, образуя своеобразный восьмифутовый посох. Конечно, он был не очень удобен для сражений в узком туннеле, но когда Далия ударила посохом по диагонали в воду, Дриззт понял, что она хотела при помощи своего оружия держать этих ползающих тварей подальше от себя.

— Они не ядовиты, — заметил Энтрери. — Они знают, что не могут нас проглотить и не имеют возможности нас убить. Они, скорее всего, отступят.

— Как первый? — ответила Далия с сарказмом и отступила на несколько шагов по коридору.

— Ты его напугала. Он напал от страха, — ответил Дриззт.

Он был следопытом и хорошо разбирался в повадках диких зверей.

Тёмный эльф двинулся вперед — или только начал двигаться, пока змея не бросилась на него в воздухе. Дриззт поднял руку, защищаясь, и перехватил открытую пасть змеи, сомкнувшуюся на его предплечье, удерживая ее плотное тело, быстро обвивающееся вокруг его торса, поскольку она попыталась захватить его и сжать.

Сила существа удивила дроу, каждая его мышца работала в идеальной согласованности. Заметив движение в стороне, он посмотрел на Энтрери, и ему показалось, что убийца мчался к нему на помощь. Но дроу понял, что это не так, когда увидел, что у Энтрери были свои проблемы.

Приближались странно агрессивные змеи, они скользили по воде, ползли вдоль стен и взвивались в воздух.

Дриззт с рычанием поднял свою укушенную левую руку, отцепляя змею от своего правого плеча, он развернулся и извивался, освобождая свою другую руку, затем совершил быстрый удар слева Мерцающим, разрубая существо пополам. Нижняя часть туловища сразу же ослабила захват и со всплеском упала на пол, но голова упрямо продолжала держаться. Занятый выхватыванием своего другого клинка — немного неловко, так как Ледяная Смерть, которую он обычно держал в правой руке, была вложена в ножны на его левом бедре — Дриззт оставил половину змеи висеть.

Его внимание было сосредоточено перед собой, в ожидании нападения, и он резко ударил ногой, отбивая атаку.

Около него Энтрери действовал с равной яростью, его кинжал стремительно отклонял прыгающих змей, а меч убивал их десятками.

Но позади них слышалась длинная серия монотонных стуков, и в один из редких моментов передышки Дриззт и Энтрери оглянулись и увидели, что Далия стоит над водой. Она держала посох горизонтально перед собой, быстро двигала его вверх и вниз, влево и право, ударяя им по каменным стенам.

— Убивай змей, идиотка! — закричал на нее Энтрери, и чуть было не упал в конце этого предложения, поскольку одна змея пробилась через его защиту, обвилась вокруг ног и сильно потянула.

— Далия! — взмолился Дриззт.

Но постукивания продолжались, как и нападение змей — казалось, им не будет конца! Энтрери освободился и сразу же снова подвергся нападению, а Дриззт едва не выронил Ледяную Смерть, когда в него вцепилась очередная змея.

Коридор засиял, но не от взмахов светящейся сабли Дриззта, а от резких всполохов света и потрескиваний молний.

Энтрери продолжал проклинать Далию и рычать на змей, он вертелся, бил кинжалом и лягался. И как раз в то самое время, когда Дриззт думал, что получил некоторое преимущество, змея появилась на потолке над ним. Он отклонился назад и присел, в то время как щелкающие челюсти захватили воздух, едва не задев его левое ухо. Змея уклонилась прежде, чем его клинок смог ее обезглавить, затем бросилась на него, сильно врезавшись и чуть не сбив его с ног.

Дриззт знал, что падение смерти подобно. Вода колыхалась, кишащая змеями.

— Далия! — позвал он на помощь.

На сей раз она ему ответила, но не словами, а громом. Она опустила Иглу Коза в воду, чтобы ударить в пол, выпуская энергию, которую накопило ее постукивание. Отдача подбросила всех троих в воздух, однако приземлившись, все они оказались на ногах. Вода шипела и пенилась, зловонный пар, поднимающийся от нее, был настолько густ, что закрывал им обзор.

Дриззт попытался ответить, что-то сказать, но обнаружил, что его челюсти сжались от проходящей сквозь него энергии.

Затем все закончилось, так же резко и внезапно, как и началось, жуткая тишина пришла на смену неистовству предыдущего момента.

Змеи падали со стен и потолка, или просто висели, вытянувшись в длину или свернувшись петлей на естественной балке, зубце или выступе. Змеи лежали на полу в различных позах, словно живые руны или глифы. Змеи плавали в воде и сползали вниз под ноги.

Возможно мертвые, возможно оглушенные. И эта последняя возможность весьма тревожила Дриззта.

Рядом с ним Энтрери зарубил одну рептилию под ногами, и ее конвульсии, когда клинок убийцы достиг цели, сказали следопыту, что до этого момента она действительно была жива.

— Уходим, и быстро! — закричал Дриззт. — Оставь, их здесь слишком много!

— Назад, откуда пришли! — сказала Далия.

— Алегни в той стороне, — напомнил Энтрери, указывая вперед. — И этот путь короче.

У них не было времени, чтобы все обдумать. У них не было времени, чтобы обсудить необычное поведение стольких обычных существ. Они просто были вынуждены действовать. Возможно, Алегни был морковкой, которую Энтрери подвесил перед Далией, но безотносительно причины, Дриззт удивился, когда обнаружил, что женщина идет позади него, подталкивая его и Энтрери двигаться дальше.

Он заметил, что убийца присел, опустил руку в воду и что-то достал, но не обратил на это внимания, поскольку трио зигзагами пробиралось через лабиринт оглушенных змей.

К счастью, магическая энергия Иглы Козы прошла достаточно далеко по коридору и поразила большую часть змей, и они быстро прошли эту область, к тому же, как они и предполагали, коридор немного увеличился в ширину и высоту, и они смогли пойти быстрее.

За исключением того, что им пришлось на минуту остановиться, когда Энтрери подошел к камню и сел, и только тогда Дриззт понял, что убийца остановился для того, чтобы достать из воды один из его низких сапог.

От удара Далии он выпрыгнул из своей обуви.

Пробормотав несколько проклятий и покачав головой, Энтрери надел дымящийся сапог и выпрямился. Он сурово посмотрел на Далию и сказал: — Ты должна мне новую пару.

— Я спасла тебе жизнь, — парировала она.

— Если бы ты просто потрудилась участвовать в битве, то не пришлось бы никого спасать, не так ли?

И снова Дриззт наблюдал за словесной перепалкой этих двоих без особого удовольствия, но в данный момент он не мог на этом сосредоточиться, поскольку что-то в их столкновении с логовом змей теперь, оглядываясь назад, по— Настоящему его беспокоило.

— Почему все эти змеи одного размера? — спросил он, когда они снова продолжили путь.

— А почему нет? — спросила Далия.

— Змеи сбрасывают кожу и быстро растут, причем постоянно, — объяснил Дриззт.

— Значит, все они были одного возраста, — ответила эльфийка, ее тон показывал, что она с трудом понимает смысл этой беседы.

Дриззт покачал головой.

— Змеи не стадо.

— Это было стадо змей, — быстро возразила Далия.

— Логово змей, — поправил следопыт, но без энтузиазма, ее точка зрения была хорошо ясна.

Дриззт покачал головой, не совсем ее принимая. Змеи действительно собирались зимой, в своих путешествиях дроу находил много таких логовищ, в некоторых были тысячи существ. Но он никогда не видел такой охотничьей стаи, с которой они только что столкнулись, и никогда не слышал о согласованном нападении змей!

— Они магически сотворенные? — спросила Далия, и дроу это казалось логичным до тех пор, пока не вмешался Энтрери.

— Детеныши.

— Детеныши? — с сомнением повторила Далия, ведь как шестифутовая змея могла быть детенышем?

Но как только Энтрери сказал это, они оба, Дриззт и Далия, несмотря на ее аргумент, повернулись к нему и проследили за его взглядом.

Мать.

В небольшой комнате, освещенной единственной свечой, Брат Антус сидел со скрещенными ногами на голом полу. Его глаза были закрыты, а руки покоились на прохладном камне возле ног, ладони обращены вверх. Монах тихо бубнил, даже стонал, сосредотачиваясь на своих глубоких вдохах и выдохах, используя это повышение и опадание живота для того, чтобы очистить беспокойные мысли, найти место глубокого покоя и пустоты.

Это было его единственным убежищем, и даже оно поначалу казалось не местом спокойствия.

Должен ли он отправиться в Глубоководье и оповестить лордов, что империя Нетерила завоевала цитадель к северу от них?

Образы этой дороги, мимолетные проблески решения проблемы, он мог бы ускользнуть незамеченным, или многочисленные воины Херцго Алегни схватят его прежде, чем он уйдет, мысли о последствиях одолевали его. И если он пойдет, то не сможет вернуться в Невервинтер, пока Алегни не будет низвергнут вместе с агентами Нетерила.

Одну за другой, Брат Антус подавил эти мысли.

Он чувствовал, как поднимается и опадает живот.

А как насчет Аруники? Где женщина нашла такую силу, которую он ощутил в ее доме? Как маленькая женщина могла выжить так спокойно вне городских стен? Область была полна диких и злых существ, таких как тэйцы и изгои-разбойники, гоблиноиды или совомедведи.

Брат Антус видел образ Аруники и постепенно его отталкивал.

Он чувствовал, как поднимается и опадает живот.

Что Херцго Алегни о нем думал? Военачальник хотя бы знал, кто он такой? И что насчет Джелвуса Гринча — что Антус мог бы дать Джелвусу Гринчу, чтобы заставить человека должным образом представить его нетерезскому военачальнику?

В его мыслях Алегни и Гринч стояли рядом, улыбаясь ему в ответ, но не дружеской улыбкой. Скорее, он знал, они смеялись над ним, и они не позволят ему возвыситься в пределах города, ведь что в действительности он мог бы предложить?

Но эти двое тоже отступили, их отбросила сгущающаяся пустота Брата Антуса.

Он чувствовал, как поднимается и опадает живот.

И все на этом. Больше ничего не осталось. Он отогнал мысли, смятение, неуверенность.

Теперь он просто был.

Пустой сосуд, пребывающий в спокойствии и умиротворении, внешний мир не имел для него значения. Не имело значения и время, он его не замечал.

Только поднимался и опадал живот, прохладная пустота.

Затем он ощутил приступ боли.

Это было не воспоминание, не сокровенная мысль и не вопрос, нуждающийся в ответе.

Его живот мягко поднялся, и прохладная темнота его медитации показала вспышку, мерцание, вторжение.

Брат Антус видел это прежде, и теперь упорно боролся, чтобы сохранить свою отрешенность и приглушить шум. Это было состояние восприятия и отрешения от внешнего мира. Но это было не так-то просто, поскольку он чувствовал этот приступ боли прежде, и он знал, что это означало, или, как минимум, знал его источник.

Ему нужно было сохранить состояние чистого восприятия, чтобы продолжать слышать его, он знал это, но как он мог быть уверен, что вообще его слышал?

И если он продолжит рассуждать об этих выводах и потенциале, то может его вовсе потерять.

Ты обманываешь себя, ворчали его мысли. Ты слишком сильно этого хочешь.

Но нет, это было там, в очередной раз, и он знал, что это было.

Владычество.

Аболет!

Живот Брата Антуса поднимался и опадал все быстрее, затем он начал задыхаться. Его глаза широко раскрылись, и он разогнул ноги, быстро встал на колени и сложил руки в мольбе.

Даруй мне это, молча молился он своему богу, поскольку хотел возвращения Владычества, нуждался в нем.

Он ментально потянулся для связи, но теперь его мысли снова завертелись, изобилуя последствиями и возможностями.

Прошло много времени, и совершенно отчаявшийся Брат Антус снова услышал музыку телепатического существа, он даже позабыл о боли, которую каменный пол вызывал в его костлявых коленях.

— Пожалуйста, — прошептал он вслух, а затем настойчивей и громче. — Пожалуйста!

Он замотал головой, отрицая растущий изнутри страх, будто он так сильно этого желал, что сам себя убедил, будто слышит. Он с трудом поднялся на ноги, его колени хрустнули, и он, пошатываясь, на негнущихся ногах направился к двери, чтобы выйти из маленькой кельи.

Он вошел в главную часовню храма, держась за дверной косяк для опоры, его взгляд дико метался по тускло освещенной свечами комнате, словно надеясь найти посетителя, ожидающего его.

Но в часовне он был один. И в его мыслях также никого не было.

Отрицая очевидное, с глазами, мокрыми от слез, Антус помчался к внешней двери.

— Пожалуйста! — повторял он снова и снова.

Он вывалился на улицу, в одной только набедренной повязке, на холодный воздух и под сверкающие звезды поздней осенней ночи Невервинтера.

Брат Антус бесцельно блуждал по улицам, прося и умоляя, крича и рыдая, грозя кулаком и крича о предательстве, и то ли из страха, что человек сошел с ума, или им просто не было дела, но ни шейды, ни горожане не обращали на него внимания.

Неоднократно ему казалось, что он снова слышал сладкий звук голоса аболета, это как будто было о нем, хотя и не адресовано ему, и Антус повалился и снова встал на колени, прямо посреди большого перекрестка четырех улиц.

Очевидно забывший о своем окружении и о многочисленных любопытных взглядах, обращённых на него, Брат Антус начал петь.

Он чувствовал, как поднимается и опадает живот.

— Мне нужно больше, — Херцго Алегни умолял красный клинок.

Он почувствовал вспышку, и это означало, что его убийца где-то поблизости, не очень далеко. Влияние Когтя на человека, известного как Баррабус, было, по правде говоря, ограниченным, и еще больше его ограничивало расстояние. К счастью для Алегни, опасный маленький человек не знал об этом.

В тех ситуациях, которые действительно имели значение, когда Баррабус хотел атаковать Алегни, Коготь был довольно полезен. Он мог предупредить и реагировать на атаки Баррабуса Серого прежде, чем тот их совершит. Промежуток времени между мыслью об атаке и выполнением ее был чрезвычайно мал для стороннего наблюдателя. Но Коготь наблюдал изнутри, и те мимолетные мгновения были намного длиннее в пределах вселенной мысли, в которой обитал Коготь.

Меч не отвечал на призыв Алегни в этот момент, и громадный тифлинг нахмурил дьявольское краснокожее лицо.

— Где он? — напрямую спросил военачальник. — Где твой раб?

В ответ тифлинг ощутил, что Баррабус близко, но он почувствовал и что-то еще, что-то большее.

Вдалеке Алегни услышал крик, отчаянную мольбу:

— Пожалуйста! — кричали снова и снова в ночном Невервинтере.

Он отклонил ее как незначительную — вероятно, какой-то шейд— Новобранец столкнулся с одним из жалких горожан, к печальному концу для горожанина. Он снова сосредоточился на мече с красными лезвием и ощутил нечто другое.

Он понял, что в воздухе была энергия. Телепатическая энергия.

Херцго Алегни откинулся на стуле на своем балконе, внезапно забеспокоившись. То, что Баррабус — Артемис Энтрери — возвращался в город, его совершенно не беспокоило, даже если человека сопровождают Далия и следопыт-дроу, который к ней присоединился. Они могли бы доставить Алегни неудобства, но более того. Не Далия, конечно. Ее нужно захватить и подвергнуть пыткам, и убить, но пока у него этот меч, Баррабус не сможет причинить ему вреда. В этом Алегни не сомневался.

Но что насчёт этой, другой силы? Он ощущал ее сейчас, потому что Коготь ее ощущал. Что бы это могло быть? Кто или что приближалось, угрожая его власти в Невервинтере?

Тифлинг больше ничего не добился от меча и, в конце концов, сдался и стал убирать красный клинок в ножны на своем ремне. Он думал рассказать об этом Эффрону — некромант, безусловно, лучше настроен на такие мистические энергии, которые он ощутил — но не долго, ведь как Алегни мог быть уверен, что источником этой энергии не являлся сам кривой колдун?

В итоге тифлинг просто вздохнул и убрал меч. Он взглянул на украшенный оголовок своего удивительного меча и задался вопросом, ощутил ли он действительно что-то постороннее. Возможно, это просто энергия Когтя протягивалась в поисках Баррабуса, а он ее случайно перехватил. Он смотрел на широкий город, на множество смотровых точек и караульных, которые он организовал вокруг Невервинтера. Баррабус и его новые друзья, если они действительно были союзниками Баррабуса, не обойдут эту стену без ведома Алегни.

Он оглядел ночной город, прошелся взглядом от костра к костру, от факела к факелу. Всё казалось правильным или обычным.

Алегни удовлетворенно кивнул, взял свой меч и сапоги, которые он только что снял, и вернулся в свою комнату, надеясь поспать половину ночи до рассвета.

Огромная змея с телом, толщиной с грудную клетку крупного мужчины, подняла массивную голову от пола, чтобы заглянуть в глаза трем посягателям на ее коллекторное королевство.

— Разделимся, — сказал Дриззт своим спутникам, Энтрери был справа от него, а Далия слева. — Рассредоточьтесь. Нужно окружить эту пасть.

Он закончил, задыхаясь, поскольку гигантская змеиная голова рванулась к нему с молниеносной скоростью. Его первой мыслью было заслониться клинками, но это казалось смешным, стоя лицом к открытой пасти, достаточно большой, чтобы проглотить его целиком, несущейся на него с силой боевого коня! Дроу инстинктивно уклонился в сторону, и воздух задрожал, поскольку голова змеи пронеслась мимо него с такой силой, что сотрясение едва не сбило Дриззта с ног. Он сохранил равновесие, но змея пронеслась слишком быстро, и дроу не успел ее ударить.

— Мы не можем с ней сражаться, — шепнула Далия, и Дриззт уловил большее, чем просто прагматизм в ее побежденном тоне, и когда он взглянул на воительницу, на эту эльфийку, что упивалась боем, он увидел, что руки её беспомощно повисли, словно признавая поражение.

Он снова посмотрел на гигантскую змею, которая, дразня, покачивала своей огромной головой из стороны в сторону и глядела на него черными глазами, глядела прямо сквозь него, дразня его своей властью.

Прошло много мгновений. Дриззту уже не раз пришло в голову, что Далия была права, что они не могут сражаться с этим огромным существом. Змея намного превосходила их размером и была чересчур сильным противником.

Но она не хотела их убивать.

Это было очевидно и имело смысл до тех пор, пока Дриззту не удалось отойти от очевидности и реально это обдумать.

Только когда дроу посмотрел вокруг большой змеи, он увидел, что полдюжины других людей умиротворенно стоят вокруг нее.

Умиротворенно.

Человеческие жители Невервинтера и пара шадовар, все безоружны и стоят около змеи, будто она их друг.

Или хозяин.

Дриззт посмотрел влево и вправо. Далия выронила Иглу Коза и стояла, беспомощно качая головой, а Энтрери — пожалуй, самый бесстрашный человек из тех, кого Дриззт когда-либо встречал, воин, который становился только злее и свирепей, когда оказывался в кажущейся безнадежной ситуации — сейчас нервно теребил свой меч и кинжал, и даже не смотрел на гигантское существо.

Дриззт знал, что не было никакой потребности сражаться с этим существом. Действительно, они не могли надеяться победить, или хотя бы выжить, если будут участвовать в таком безнадежном сражении. Нет, лучше всего просто сдаться его очевидному превосходству и богоподобным качествам, принять действительность своей неполноценности и счастливо жить возле этого живого воплощения божества.

Здесь будет радость и покой.

Дриззт почувствовал, что его руки бессильно упали. Он пропал. Все пропало.

Ее мысли вырвались и свободно полетели.

Далия узнала это, но всё казалось естественным, и близость, созданная в такой общий момент, казалась теплой и привлекательной. Это существо перед нею, этот бог, понимал ее. Он видел ее самую глубокую боль и самые большие страхи. Он раздел ее донага перед ним для него и всех, открывшись и избавившись от секретов, она почувствовала себя… свободной.

Это не враг.

Это спасение!

Ее боль обнажилась перед нею, изнасилование, ее вина, ее страшный и чудовищный выбор убить своего ребенка, источник ее гнева, множество мертвых любовников — и разве Дриззт не находился бы на вершине этой груды трупов?

А не будет ли он настолько силен, чтобы убить ее и освободить? Это было главным, в конце концов!

Но возможно, поняла она теперь, она не нуждалась в этой крайности, самоубийство прекратит ее боль.

Возможно, ответ был здесь, перед нею, прямо под рукой, в темных глазах этого проницательного, великолепного существа.

Его мысли вырвались и свободно полетели.

Энтрери узнал это, но всё казалось естественным, и близость, созданная в такой общий момент, казалась теплой и привлекательной. Это существо перед ним, этот бог, понимал его. Он видел его самую глубокую боль и самые большие страхи. Он раздел его донага перед ним для него и всех, открывшись и избавившись от секретов, он почувствовал себя… свободным.

Это не враг.

Это спасение!

Энтрери, всегда настороженный, все же инстинктивно отпрянул. Разве он мог иначе? Он, кто всю жизнь лгал, даже самому себе, он, живший в тенях заговоров и отречения, внезапно обнаружил резкое изменение — и не только благодаря этому существу, действующему подобно Когтю Харона, но и он сам открылся для всех в коллективной "семье", существо предлагало ему это.

Его бдительность неосознанно возросла.

Его воспоминания проплывали перед ним: предательство его матери в детстве, абсолютное предательство его дяди и тех других, грязь улиц Калимпорта.

Он чувствовал насилие, которое познал, будучи ребенком, самого личного и разрушительного характера. Он столкнулся с этим снова, или только начал, но кое-что понял… что-то совершенно неожиданное.

От удивления Энтрери бросил свои мысли и посмотрел на Далию, а она него.

Незащищенная, в одной с ним команде, не имеющая возможности скрыться.

Его мысли вырвались и свободно полетели.

В отличие от товарищей, Дриззт До'Урден знал этот тип вторжения и почти сразу узнал неуловимую хитрость добровольного рабства.

В дни своих скитаний по Подземью после отказа от Мензоберранзана, Дриззт был обольщен в точно такой же манере — логичными обещаниями и поразительными видениями беззаботной жизни в раю — иллитидов, ужасных пожирателей разума. Покорно и с любовью, Дриззт и его спутники массировали центральный мозг общины иллитидов.

Он уже путешествовал этой дорогой прежде, пал ее жертвой, потеряв свою личность. Полный решимости никогда больше не попадать в такое рабство, Дриззт приучил себя сопротивляться — стеной гнева. В свете того ужасного опыта дроу было не трудно снова построить эту стену почти мгновенно.

Он медленно, незаметно опустил руку в карман и взял ониксовую статуэтку, тихо призывая Гвенвивар, и, как его подавленные спутники, опустил свои клинки и медленно, не угрожающе пошел к гипнотизирующей твари. Каждый шаг давался с трудом, поскольку вторжение было здесь сильнее, по— Настоящему могущественно. Несмотря на горький опыт сражений с подобным, Дриззт всё же сомневался, что сможет устоять.

Или, что еще хуже, не сможет сопротивляться незаметно.

Он увидел много образов, плавающих вокруг и если бы не его самоконтроль, он, возможно, был бы удивлен, бросив взгляд на непостижимые секреты своих компаньонов, особенно Далии, особенно тот, в котором был он, лежащий мертвым на груде трупов бывших любовников.

Но бросить туда взгляд означало, что его мысли также воспарят свободно, и таким образом он тоже окажется в ловушке телепатической паутины.

Дроу оставался за стеной, усиливая ее с каждым шагом. Он помнил свой ужасный опыт с иллитидами. Только одно спасло тогда его.

Он почувствовал, что начинает ускользать, почувствовал усики другого разума, разума этой богоподобной змеи, тянущиеся к его сокровенным мыслям.

Дриззт думал о Кэтти-бри и Бруэноре, Белваре и Щелкунчике, Закнафейне, Реджисе и Вульфгаре, о потерянных друзьях и тех, кто участвовал в становлении его личности. Этот незваный гость украдет все его воспоминания, постоянно напоминал он себе, укрепляя таким образом стену гнева.

А без этих воспоминаний у Дриззта До’Урдена ничего не останется.

Его шаги замедлились, и он остановился, его клинки упали, поскольку он уже не мог их держать. Боковым зрением, слева и справа, он заметил, что Энтрери и Далия следят за ним с подозрением и даже с угрозой.

Это божество узнало о его сопротивлении и обмане, понимал дроу, и теперь обернёт его товарищей против него.

— Нет! — закричал Дриззт, выражая открытое неповиновение, он отступил и поднял свои клинки.

Далия и Энтрери повернулись к нему, направив на него оружие, как будто собирались ударить, и Дриззт должен был столкнуться с возможностью убийства своей спутницы, и убийства Энтрери, этой связи с прошлым, которое он безнадежно потерял. Все произошло так быстро, и хотя эти мысли были большим, чем просто мимолетное сожаление, дроу, повинуясь инстинкту, отбил тяжелый удар Иглы Коза Мерцающим, а Ледяная Смерть держала Энтрери на расстоянии.

Он мог победить, поскольку они не сражались как Энтрери и Далия, они были лишь пустыми оболочками этих блистательных воинов, простые пешки под управлением бога-змеи.

Ему не победить, понял дроу чуть позже, поскольку кроме этих двоих были и другие рабы, и, что хуже всего, сама гигантская змея, противник, в возможности победы над которым он сильно сомневался.

Враг, которого, он знал, он не сможет победить.

Противник до сих пор был вне зоны досягаемости, дразня его, не давая думать о победе. Или хотя бы сопротивлении!

Тонкая сеть приближалась, а Энтрери и Далия отступали и Дриззт снова терял себя, и потеряет полностью так же, как у иллитидов, будучи юным бродягой, столетие назад.

Вся его выучка и ярость не могли здесь помочь.

Против бога.

Кроме того, понял Дриззт, жизнь будет хороша в служении этому всезнающему существу. Жизнь была бы мирной, спокойной и удовлетворенной, в исполнении нужд его хозяина.

Он вздохнул и убрал свою защиту перед огромной змеёй…

Он был первым из рабов, кто выкрикнул предупреждение, когда черная фигура Гвенвивар прыгнула на это громадное существо. Вначале Дриззт кричал в возмущении, затем от удивления, так как увидел, что змея была вовсе не змеей, а рыбообразным, неприятно выглядящим существом. Когда оно закричало, в разуме Дриззта раздался противный водянистый голос, крик в его сознании был настолько зверским, что дроу повалился с ног, как Далии, Энтрери и другие, упавшие на влажный пол.

Гигантская змея лежала мертвой в стороне, а это странное существо использовало ее личность, место обитания и облик. Но не более. Нападение Гвенвивар сняло эту иллюзию, и теперь существо казалось намного менее грозным.

Дриззт немедленно вскочил и бросился в атаку, остановившись лишь для того, чтобы оттолкнуть Энтрери в сторону и выбить посох из рук Далии, поскольку он уже знал, что свободен, но не знал, сломались ли оковы остальных.

Естественно, шесть рабов, которые сопровождали это странное существо, не отказались от своей преданности. Два человека поднялись и прыгнули на Гвенвивар, которая, в свою очередь, далеко их отбросила задней лапой, располосовав одного из них от подбородка к плечу.

Затем остальные четверо бросились Дриззту наперерез. Он обернулся вокруг себя и ударил оголовком сабли по носу одного из напавших, сбросив его в кучу. Он не хотел убивать эту группу, понимая, что они действуют не по собственной воле, но когда после человека прыгнул шейд со смертоносным выпадом меча, инстинкты Дриззта заставили его парировать и ответить прежде, чем он осознал этот ответный удар. Он сократил удар, задев шейда под ребра, но не погружая лезвие, но когда его действие даже не замедлило нападавшего, который очевидно не чувствовал боли, находясь в своем одержимом состоянии, у Дриззта не было выбора, кроме как ударить снова, сильнее и уже не один раз.

У него не было времени бездельничать, и шейд полетел вниз, а когда человек снова упрямо поднялся против него, дроу уложил его низким ударом, порезав его ноги сильным взмахом своих сабель. Он старался не вонзать клинки слишком глубоко, и вздрогнул с небольшим сожалением, увидев пролитую кровь, но уже ничего не мог поделать.

Надеясь, что он не причинил непоправимого урона, Дриззт присоединился к Гвенвивар в борьбе с аболетом — это действительно было одно из этих странных и малопонятных существ — молодой аболет, оставленный Владычеством в качестве часового и лазутчика в месте, которое они не покинули навсегда.

Дриззт произвел сильный и быстрый удар, и еще множество таких же, вертясь вокруг рыбообразной твари. Он мельком посмотрел назад на своих друзей. Нападение Гвенвивар их освободило, и теперь они блестяще и неистово сражались с оставшимися рабами. Дриззт старался сосредоточиться на существе перед собой. Оно было физически слабым, но могло сбить его с ног или парализовать одним лишь внушением. Он должен сохранять свою ментальную защиту и быстро нанести смертельный удар.

Он не мог помочь, и лишь поморщился, когда цепы Далии, вращающиеся в прекрасной координации, столкнулись с рабом-шадоваром. Он знал, что произойдет, и мог только отвести взгляд, сосредоточиться на аболете. А смертоносное оружие эльфийки неоднократно обрушивалось на череп раба, разрывая кожу, ломая кости и превращая мозг шейда в мягкую массу.

Энтрери проявлял милосердия не больше, живо напомнив Дриззту истинный нрав этого человека, которого он считал своей связью с прошлым, разрушая любые иллюзии ностальгии образом вернувшегося старого заклятого врага. Дроу ахнул, когда меч Энтрери прошел сквозь тело раба-человека, нанося удар в спину. Энтрери почти тут же вынул клинок, но затем внезапно изменил его направление и перерезал горло падающей жертве.

Даже находясь под угрозой уничтожения, озлобленный Артемис Энтрери не удержался от смертельного удара.

Слишком много сомнений напало тогда на Дриззта, сомнений относительно его дороги и его спутников, но он оттолкнул их, даже сказал себе, что это просто вторжение коварной телепатической твари. Он обернул это разочарование и гнев в ярость, направленную на своего угнетателя, аболета.

Он обрушил Мерцающий и проломил кость, и сразу за ним погрузил Ледяную Смерть в образовавшееся в черепе отверстие, чтобы поразить мозг этого существа.

Всегда мозг, он источник силы твари.

Дриззт запрыгнул на сопротивляющееся, борющееся существо, поочередно погружая свои сабли в отверстие, и когда одна из них прошла достаточно глубоко, дроу повернул запястье и начал двигать саблей влево и вправо, разрывая внутренние соединения.

Он увидел, что оставшийся раб, шадовар, мчится к нему в отчаянной последней попытке спасти своего любимого хозяина.

Но слишком поздно. Гвенвивар продолжала рвать и раздирать, а клинки Дриззта нашли свою цель.

Аболет повалился на камень, и замер.

Приближающийся шадовар резко остановился и посмотрел на Дриззта в крайнем недоумении, и дроу немедленно задался вопросом, не нашел ли он союзника, который поможет пройти укрепления Алегни; он вполне мог испытывать глубокую благодарность, какую любой оказавшийся в рабстве испытывает к своим спасителям.

Прежде, чем Дриззт успел обдумать это, прежде, чем он успел понять, что выражает лицо шадовара, его отвлекла фигура, мчащаяся позади освобожденного раба.

— Далия, нет! — закричал он, но его слова заглушил треск цепа Далии, которым она замахнулась, чтобы обрушить на череп шадовара.

Один только этот сильный удар, вероятно, оказался смертельным, но воительница не хотела оставлять сомнений, и совершила серию сокрушительных ударов.

— Ты даже не остановилась подумать, что он, возможно, мог снабдить нас важной информацией? — спросил Дриззт эльфийку.

Далия казался не впечатленной. Она посмотрела на мертвого шадовара и демонстративно плюнула на него.

— Он — нетерезская псина, — сказала она, будто это все объяснило. — Он бы в любом случае нам солгал.

— Он мог знать оборонительные сооружения Алегни, — возразил Дриззт. — Мы не знаем, сколько времени он был порабощен…

— Что сделано, то сделано, — сказал Энтрери.

Когда Дриззт и Далия на него посмотрели, он указал на двоих человек, одного из которых сразил Дриззт. Они оба были живы, хотя и ранены, но ни одна рана не казалась смертельной. Третья тоже казалась живой, хотя ее раны выглядели более тяжкими.

Дриззт снял свою сумку и первым делом помчался к раненой женщине. Он наложил несколько повязок и припарку из смеси толченых трав, и быстро остановил кровь. Сделав это, он повернулся к своим товарищам, оба смотрели на него с недоверием.

— Займитесь остальными! — выругался он.

— Они напали на нас, — напомнила Далия.

— …Это существо напало на нас с их помощью, — парировал Дриззт. — Займитесь ими!

Далия скептически взглянула на Энтрери, и дроу с ужасом обнаружил, что Далия еще более упрямая и менее милосердная, чем убийца.

— Либо мы им поможем, либо мы… либо я останусь с ними, — предупредил Дриззт, ставя их в безвыходное положение.

Он бросил свою сумку Энтрери.

Вскоре шесть человек начали продвигаться по туннелям, двое легкораненых, мужчина и женщина, полунесли, полуволокли свою подругу на самодельных носилках, которые Дриззт соорудил из плаща и костей рыбообразного существа, поработившего их. Они были жителями Невервинтера, во всяком случае, когда-то.

— Я выросла за пределами Лускана, — женщина, Женевьева, по пути объясняла Дриззту. — Моя семья занималась там сельским хозяйством.

Она продолжала описывать падение той области, но Дриззт уже хорошо знал эту печальную историю.

— Ты знала семью Стайлес? — спросил он.

— Да, имя кажется знакомым, — ответила Женевьева. — Но это было давным-давно. Я здесь уже много лет. Еще до крушения.

— Но ты выжила, — сказал Дриззт и посмотрел на Энтрери, убийца казался заинтересованным.

— Мы все выжили, — ответил человек с другой стороны носилок. — Из-за этой твари.

— Да, мы были здесь долгие годы, — добавила Женевьева. Она вздрагивала и казалась довольно удручённой, когда пыталась во всем разобраться. — После крушения мы пару раз поднимались. Чтобы следить, я полагаю, хотя едва это помню.

— Похоже, ты была прекрасным лазутчиком, — язвительно заметил Энтрери.

— Рыбообразное существо видело нашими глазами, — пояснила она. — Ох, оно могло это делать. Оно могло делать почти что угодно.

— Убило великую змею и без труда управляло ее выводком, — добавил мужчина.

— Они были детенышами, — заметил Дриззт, и содрогнулся от мысли, что коллектор Невервинтера мог бы вскоре стать жилищем разрастающегося сообщества гигантских удавов!

Он оставил этих троих и направился к своим товарищам впереди.

Дриззт хотел по пути поговорить с Энтрери, помочь ему распознавать такие вторжения, извлечь уроки из власти аболета, чтобы он мог использовать эти знания для противостояния своему старому мечу. Но дроу обнаружил, что не может поговорить с человеком прямо сейчас, как и с Далией, и быстро отступил к троим раненым, помогая им, где только мог, а Энтрери и Далия шли впереди, убийца снова взял половину посоха Далии для защиты от любых нежелательных вторжений. Они больше не нуждались в свете Мерцающего, поскольку снаружи встало солнце, и его лучи проникали сквозь трещины и стыки решетки, что обеспечивало достаточно света для этих двоих, с их способностью видеть и ориентироваться при слабом освещении.

Они болтали по дороге, а Дриззт мог уловить лишь обрывки их беседы, которые разочаровали его еще больше. Уже через несколько завихрений и поворотов в коллекторе даже эти части беседы были для него потеряны, потонув в звуках текущей воды, поскольку они шли параллельно реке и близко к ней.

Тем не менее, он наблюдал за ними, внезапно почувствовав себя очень далеким от них.

Почувствовав себя совершенно потерянным.

— Скоро, — шепнул Энтрери идущей впереди Далии.

Эльфийка посмотрела на него с любопытством, не совсем понимая. Имел ли он в виду, что они скоро выйдут из коллекторов? Возможно, но она подозревала нечто большее, особенно учитывая странное смешивание личных тайн.

Энтрери кивнул, и в этом простом жесте было намного больше смысла, чем в слове, которое он произнес.

"Скоро" — сказал он, подразумевая, что Далия "скоро" примет верное решение.

"Скоро" — сказал он, как бы указывая, что "скоро" она обретет покой.

"Скоро". Далия поняла, что он намекал на разрешение ее самой большой трагедии и самый важный момент…

Воительница отвела взгляд, не желая показывать влагу в своих голубых глазах, не желая, чтобы этот незнакомец, этот бывший, а возможно и нет, враг снова заглянул в ее душу.

Или это просто стыд?

Глава 9 Опора

Они завладели кузницей.

Ошеломляющее осознание этого реяло за плечами Равеля Ксорларрина, пока он пробирался на запланированную встречу со своими сёстрами и некоторыми другими лидерами экспедиции.

Они завладели кузницей.

Другие залы, которые они заняли с момента проникновения в комплекс Гонтлгрима, давали им надежду. Как радостным шоком понимания их назначения, в первую очередь, так и осознанием того, что они могли принять кое— Какие меры безопасности и защиты от упрямых призрачных хранителей древней родины дварфов. Но всё это не стоило бы и гроша без самого главного приза.

Они завладели кузницей.

Равель был вынужден сдержать своё ликование, когда вошёл в ту самую комнату, древнюю кузницу Гонтлгрима, чтобы предстать перед собравшимися. Он встретился глазами с каждым. Сначала он взглянул на Береллип, которая сидела с мрачным лицом, затем быстро перевёл глаза на Сарибель. Явное беспокойство пробивало бреши в безжалостном взгляде их средней сестры. Сарибель понимала важность этого момента. И, очевидно, она понимала, что, прежде всего, это была победа Равеля.

Несчастная жрица, похоже, не знала, как реагировать. Она просто была не так опытна, как Береллип, чтобы спрятать всё за гневом.

Ободрённый затруднительным положением Сарибель, Равель взглянул на Тиаго, который сидел рядом с Джертом, и там он нашёл союзников. Тиаго даже кивнул и улыбнулся.

Если смущение сестры укрепило его, то проявление уважения со стороны Дома Бэнр сделало его даже выше.

Позади двух мастеров оружия, на восьми согнутых ногах присел драук Йеррининэ. Он тоже выглядел оживлённым. А почему бы нет? Ведь это было перспективой существования с чувством собственного достоинства и множеством возможностей.

Они завладели кузницей.

Равель медленно прошагал мимо группы, включающей других магов Дома и нескольких наиболее важных лидеров из команды ближнего боя. Он направился к ближайшему в ряду кузнечному горну — большой печи из огнеупорного кирпича, превышающей рост Равеля. Для воина дроу кузнечный горн выглядел бы как любой другой, но ему рассказали, что эти имели отличия. И сейчас, после осмотра печи, он понял.

Там не было места для загрузки топлива.

Позади кузнечного горна виднелись очертания того, что выглядело как труба дымохода, тянувшаяся от пола до потолка, сложенная из толстых кирпичей, скреплённых с таким удивительным мастерством, что столетия, казалось, не тронули их. После беглого взгляда на загрузочные и охлаждающие желоба, Равель оказался рядом с этой трубой. Он провёл руками вдоль камня, ощущая целостность.

Ткач кинул взгляд через всю длину большого зала, на весь ряд подобных кузнечных горнов, на весь ряд подобных труб.

— Нетронуты на протяжении тысячелетий, — произнёс он, повернувшись лицом к группе ещё раз.

— Похоже, им потребуется небольшой ремонт, — ответил Йеррининэ. — Но да.

— Где Брак’тэл? — вмешалась Береллип резким, непреклонным и надменным как всегда голосом.

Равель улыбнулся с видом смещающегося зверя, набрасывающегося на свою жертву, и направился к группе, глядя на своих собратьев магов.

— Вы поняли принцип работы? — спросил он.

— Мы нашли источник, — начал отвечать ткач, но был прерван Береллип.

— Где Брак’тэл? — настаивала она.

— Он делает свою работу, — вежливо ответил Равель.

— Он должен быть среди нас.

— Мы должны обеспечить безопасность внешних залов, прежде чем наша работа начнётся по— Настоящему, — возразил Равель. — Это не простая задача.

— Это задача для него, — ответила Береллип, указывая на Джерта. — И для его друга Бэнра. И для драуков — почему они ещё здесь?

Тиаго рассмеялся вслух на нервное заявление жрицы, и Равель понял, что он сделал так в его пользу. Да, сын Ксорларрин имел здесь мощного союзника, и такого, который не моргнёт под устрашающим взглядом Береллип.

— Моя дорогая сестра, я — Ксорларрин, — ответил Равель. Он посмотрел на Джерта и поклонился, что было похоже на извинение, перед тем как он закончил. — Я не стал бы доверять такую важную работу простому воину.

На мгновение ему показалось, что Береллип может проглотить свои губы, таким натянутым стало её лицо.

— Также не посмел бы я потревожить тебя и твоих жриц. На тебя возложены гораздо более важные обязанности в обеспечении того, чтобы это место, этот город Ксорларрин, оказался подходящим для богини, которой все мы дорожим, — добавил он, глядя больше на Тиаго, который кивнул в знак своего одобрения.

Этой речью Равелю удалось обезвредить сестру.

— Нам ещё многое предстоит сделать, — вмешался Джерт. — Мои разведчики заверили меня, что этот комплекс огромен, даже без шахт, которые тянутся на многие мили под ним и рядом с ним. Есть здесь и другие группы, помимо наших сил и настойчивых призраков дварфов. Мы обнаружили подземных воронов, от них необходимо избавиться.

— Это кажется несущественным, чтобы отвлекать внимание, — сказала обычно тихая Сарибель, и её взгляд на Береллип, пока она говорила, дал Равелю намёк на её истинное намерение — угодить их доминирующей сестре.

— Многие из интересных залов, что мы обнаружили, являются ненадёжными, — продолжил Джерт, запнувшись, ибо он, как и Равель, довёл до совершенства искусство не обращать внимание на раздражающую Сарибель. — Это место было разрушено катаклизмом в последние годы. Кругом могут лежать несметные сокровища и тайны, средства защиты, которые мы могли бы привести в действие. Боковые залы могли бы обеспечить лучшее жильё для знати.

Сарибель открыла рот, явно собираясь перебить, но Джерт опередил её, продолжая давить:

— Там может быть источник этих назойливых призраков, а также храм бога дварфов, чего мы не можем терпеть в любом месте, которое Дом Ксорларрин мог бы назвать своим домом.

На это замечание младшая из сестёр Ксорларрин закрыла рот.

— Нам ещё многое предстоит сделать, — повторил Джерт, и в ответ не пришло никаких возражений.

— Да, многое, — согласился Равель, и бросил взгляд сквозь ряд кузнечных горнов на главную гигантскую печь, которая располагалась в центре задней стены зала. — И первое, что мы должны узнать, как разжечь эти печи, — он сделал это замечание с хитрым взглядом, намекая, что знал больше, чем показывал.

И это действительно было так.

— Источник находится поблизости, — сказала Береллип. — Должно быть, вместе с топливом…-

— Источник там, — сказал Равель, указывая на стену, возле большого кузнечного горна, на арку, которую они не исследовали, так как проход, о наличии которого она свидетельствовала, был замурован и опечатан.

— Откуда ты знаешь?

— Я — ткач заклинаний, — ответил Равель. — Вы же не думаете, что груда камней может преградить мне путь, ведь так?

Он сосредоточился на Тиаго, на самом важном из своей аудитории, и наблюдал, как молодой воин Бэнр, явно заинтригованный, переводил взгляд с арки на него снова и снова.

— Ты что, заставляешь нас ждать? — сердито спросила Береллип после многих мгновений, прошедших в молчании.

— Я боюсь, было бы неправильно объяснять, что лежит по ту сторону, — сказал Равель. — Соберём команду из гоблинов-землекопов для расчистки туннеля, это не долго, и давайте двигаться вместе, чтобы лучше оценить нашу удачу, — он взглянул на Джерта и кивнул, и мастер оружия немедленно удалился собирать рабов.

Когда неофициальное собрание закончилось, Тиаго пробрался к Равелю.

— Ты превзошёл ожидания, — сказал он тихо. — Не разочаруй, чтобы не вернуть бразды правления твоей сестре. Этого мы не можем допустить.

— Разочарую? — недоверчиво переспросил Равель. — За этой стеной находится Бог. Бог, пойманный в ловушку. Могущество Гонтлгрима.

Тиаго усмехнулся.

— Огненный зверь?

— Изначальный, — подтвердил Равель. — Огненный зверь, которого моя Верховная Мать определила, как источник катаклизма. И он действительно существует — прямо перед нами, заключённый в ловушку, как это было на протяжении тысячелетий, — он сделал паузу, и его улыбка стала ещё шире. — Так близко от волшебного кузнечного горна.

Взгляд Тиаго, его ответная улыбка, когда он смотрел на далёкий сводчатый проход, показали его высокую оценку этого момента. На всём Фаэруне оружие древнего Гонтлгрима считалось легендарным за мастерство изготовления и заключённую в нём силу. Даже те, кто отказывался признать существование этой известной по слухам родины дварфов, могли оспаривать только происхождение, но не чудо этих древних артефактов.

— Я получу первые два изделия мастера, созданные после нового запуска кузнечных горнов, — сказал Тиаго.

— Это было частью нашей сделки. Считай, ты уведомил меня, — ответил Равель с оттенком сарказма. — Я полагаю, твои слуги принесли необходимые материалы.

По-прежнему глядя на арку, на перспективу, молодой Бэнр кивнул.

— Если кто-то может считать Гол’фанина слугой.

Равель был шокирован!

— Гол’фанин?

— Ты отправился из Мензоберранзана к одной из самых знаменитых кузниц древнего мира. Пожалуйста, скажи мне, что ты, маг высокой репутации, слишком разумен, чтобы быть удивлённым этим откровением.

Положим, конечно, Тиаго был прав. Но Равель действительно был удивлён, больше планами отправиться в эту экспедицию на стороне Бэнр, чем тайным сопровождением одного из наиболее превосходных кузнецов Мензоберранзана. Внезапно ткач обнаружил, что подвергает сомнению каждую деталь этой экспедиции, даже то, что это было предприятие Дома Ксорларрин. Сколько влияния, сколько уловок приводит тут в действие Дом Бэнр?

— Ты понимаешь, что эта часть моего соглашения с тобой приведёт меня к большим затратам, — сказал Равель, когда ему удалось как следует успокоиться. — Я имею в виду Джерта.

— Ты понимаешь, что меня это не волнует, — последовал мгновенный ответ, ответ, несомненно, достойный Бэнров.

В камере стоял монотонный гул энергии, и волны жара поднимались из продолговатой шахты, которая занимала почти всё помещение. Тем не менее, этот жар подавлялся лёгкой дымкой пара в воздухе и низкой завесой тумана, который цеплялся за камни.

Стоя на краю этой впадины, Равель и другие не могли не оценить исключительную мощь зверя внизу: бурлящая, вздымающаяся изначальная сила пережёвывала камни в лаву и отрыгивала вверх сгустки тяжёлых шлаков.

Но не менее впечатляющим было сдерживание этого вулканического чудовища. Плотный и мощный водяной циклон вращался по сторонам шахты от кромки впадины вплоть до Изначального. Дополнительная вода постоянно стекала с высокого потолка, может и тонкими струями, но, без сомнения, сохраняя нетронутым равновесие в камере.

— Элементали, — выдохнул Брак’тэл Ксорларрин. — Множество элементалей.

Равель скептически посмотрел на своего старшего брата, но не стал оспаривать его слова. Он знал, что так будет лучше, потому что Брак’тэл был знатоком старой школы магии, занимающейся главным образом призывом зверей такого типа на свою сторону. Его способности чрезвычайно уменьшились со времён Магической Чумы и распада Пряжи Мистры, но в своё время его часто видели бродящим по Мензоберранзану в сопровождении водного или огненного компаньона, оставляющего за собой вдоль улиц след из капель или дыма.

Когда Брак’тэл закончил, младший ткач посмотрел на свою сестру, но Береллип не выглядела удивлённой и только кивнула. Только тогда Равель пришёл к полному пониманию, почему Верховная Мать Зиирит настояла на том, чтобы он взял Брак’тэла с собой в экспедицию, и почему Береллип отозвала его от других обязанностей, как только туннель в эту камеру был расчищен рабами гоблинами.

Ещё раз, как и в свой последний разговор с Тиаго, молодой ткач почувствовал, будто он стоит на песке, а не на камне. Казалось, что эта экспедиция, его экспедиция, по большей части состояла из дроу, плетущих заговор вокруг него и над ним. Почему Верховная Мать Зиирит просто не объяснила ему, по какой причине она считала, что Брак’тэл может оказаться ценным дополнением? Почему Тиаго Бэнр просто не объяснил ему присутствие Гол’фанина, чтобы кузнец мог открыто ходить среди состава, в положении, достойном должного уважения, по своему социальному статусу, вместо того, чтобы представляться простолюдином.

Равель посмотрел вниз в шахту, через циклический водяной вихрь в огненный глаз богоподобного зверя, и рассмеялся над собственной глупостью. Почему? Потому что, в конце концов, они были дроу, и знание было властью. А власть не была тем, никогда не была тем, чем охотно делились!

— Они закончили, — услышал он слова Береллип, и когда взглянул вверх, понял, что она обращалась непосредственно к нему.

Она направила его взгляд вниз вправо, где когда-то стоял каменный мост. Досками из гигантских грибов, доставленными из глубокого Подземья, рабочие гоблины и орки уже восстановили переход через шахту. Он состоял только из четырёх длинных и толстых частей, соединённых таким образом, что имел тройную толщину в середине и одинарную на обоих концах.

Сарибель вместе с Джертом следили за строительством, и теперь эти двое гнали через переход группу тяжёлых багбиров, для проверки его целостности. Он даже не прогнулся.

Тиаго Бэнр и один из его «слуг», который, конечно же, на самом деле был Гол’фанином, присоединились к Ксорларринам на переходе. Они направились через низкую арку ко второй, гораздо меньшей камере, снабжённой единственным большим рычагом в полу. На ручке виднелись пятна крови.

— Они не такие уж и старые, — сказала Сарибель после применения лёгкого заклинания прорицания.

— Кто-то поместил Изначального назад в его нору, — объявил Брак’тэл, и все глаза обратились в его сторону.

Он заглянул назад, под арку и указал вверх, на высокий потолок над огненной шахтой, откуда продолжала течь вода в камеру Изначального. Затем он указал обратно на рычаг. — Это выпускает элементалей на позиции охранников.

— Ты не можешь этого знать, — сказала Береллип, но Брак’тэл продолжал кивать, отметая её сомнения.

— Я уже видел каналы, которые доставляют их внутрь. Они подобны большим корням, протянувшимся сквозь туннели Гонтлгрима, — ответил старший маг. Он указал на рычаг ещё раз. — Изначальный заперт. Кто-то выполнил нашу главную задачу за нас.

— Значит, нам нужно освободить зверя вновь, чтобы разжечь кузничные горны? — спросил Тиаго.

Пять пар глаз Ксорларринов уставились на него недоверчиво, и даже его «слуга», старый Гол’фанин, осмелился на небольшой смешок на его счёт.

— Если ты намерен это сделать, то, пожалуйста, предупреди меня первым, — сказал Брак’тэл, — чтобы я смог благополучно вернуться в Мензоберранзан и сообщить твоей Верховной Матери Квентл, что мы нашли Гонтлгрим, но ты решил его взорвать.

Тиаго выпрямился. Тиаго было не до смеха.

Внезапное выражение паники пересекло лицо Брак’тэла Ксорларрина, когда он осознал, когда все вокруг него осознали, что он зашёл слишком далеко, насмехаясь над гордым Бэнр.

— Там должна быть ещё одна комната, другого контроля, — пробормотал он, запинаясь: — чтобы направлять по каналам энергию для кузнечных горнов. Наверняка этот зверь является источником их легендарной мощности — что же ещё это может быть?

— Тогда найди её, — сказал Тиаго невозмутимо, и даже глазом не моргнул.

Если бы затем он прыгнул и отрезал Брак’тэлу голову, никто в этой маленькой комнате ничуть не был бы удивлён.

— Сейчас, — добавил он, когда Брак’тэл заколебался и осмелился перевести взгляд с него на Береллип.

Жрица благоразумно кивнула, но Брак’тэл в любом случае уже направился прочь из камеры и через мост из грибных ножек.

Вскоре за ним отправился Тиаго, жестом приглашая Гол’фанина следовать, и по пути бросив в сторону Равеля суровый и угрожающий взгляд.

— Проклятые Бэнры, — пробормотала Сарибель с открытым презрением, когда он вышел из камеры Изначального.

В своих мыслях Равель Ксорларрин почувствовал, как пол сдвигается под его ногами чуть больше.

Как предсказал Брак’тэл, вскоре они нашли вторую комнату, под потайной панелью в полу одного из ряда кузнечных горнов. Этот особенный кузнечный горн был вовсе не горном, а искусной маскировкой, чтобы скрыть суб— Камеру.

У Гол’фанина, опытного кузнеца, не заняло много времени, чтобы разобраться в этом множестве рычагов, рукояток и колёс в насыщенной парами комнате. Каждая группа из трёх вела к одному из кузнечных горнов в длинном ряду. И сочетание перевода рычага переключения с поворотом рукоятки и колеса должно было определять, сколько тепла Изначального и чистой энергии будет предоставлено в соответствующий горн. Двойной комплект рычагов большего размера напротив других был, очевидно, для главного кузнечного горна.

— Разожги в первую очередь малые печи, — посоветовал Гол’фанин Равелю, который присоединился к нему, Джерту и Тиаго в нижней камере. — По одной и медленно. Это покажет нам, как в действительности сдерживается изначальный зверь.

Равель с выразительной ухмылкой посмотрел сначала на Джерта, и Джерт, после короткого кивка головы, смог вернуть только взгляд.

— Нет, — сказал ткач. — В первую очередь будет зажжён главный кузнечный горн.

— Мы не знаем, есть ли у этого горна дымоход и цел ли он, — возразил Гол’фанин. — Было бы лучше допустить любую утечку изначальной силы через узкую камеру, не так ли?

— В краткосрочной перспективе, возможно, — сказал Равель. — Но я предпочитаю получать преимущество там, где нахожу его.

— А если значительная часть изначальной энергии высвободится, чтобы сеять хаос? — спросил Тиаго.

— Мы обвиним Брак’тэла, — ответил Равель без колебаний.

— Вина его, а заслуга твоя, — заметил Тиаго.

— Так и должно быть, — сказал Равель и направился к металлической лестнице, ведущей назад в кузницу. Однако у первой ступени он остановился и повернулся к остальным. — Ни слова об этом, — сказал он.

— Ты нравишься мне больше, чем Береллип, хотя эта мерка, надо сказать, мала, — ответил Тиаго.

— И мне нужен главный кузнечный горн, — добавил Гол’фанин.

Вскоре после этого все они собрались в кузнице, больше сотни тёмных эльфов и даже несколько драуков.

Равель кивнул Гол’фанину, решив оказать кузнецу почтение, хотя немногие знали истинную личность «слуги» Тиаго. Старший дроу нагнулся пониже, вошёл в печь фальшивого кузнечного горна и спустился по лестнице.

Спустя несколько мгновений кузница начала сотрясаться от серии громких ударов и даже небольших взрывов и звука тяжёлых камней, скользящих друг по другу.

Судорожный вздох рядом с Равелем обратил его взгляд на главный кузнечный горн, где внезапный свет засиял в глубине его толстых ниш. Ткач облизнул губы и, как только внутри начали подниматься языки пламени, подошёл ближе. Он низко наклонился, но выпрямился от неожиданности, когда заметил несколько маленьких, проказливых существ из чистого огня, начавших танцевать внутри горна.

Сначала их было несколько, но потом счёт пошёл на тысячи. Весь зал громко ахнул, и многие дроу заслонили свои чувствительные глаза, когда наружу хлынули потоки света и тепла. И это было больше, чем свет и сила пламени, пришёл ответ. Равель ясно это почувствовал: внутри была магическая энергия. Это был не просто огонь, который не нуждался в топливе, и не просто самый жаркий огонь, который мог бы лучше расплавить все сплавы. Нет, этот огонь был другим. Этот огонь был по— Настоящему живым, волшебным образом живым, с тысячью элементалей, готовых одалживать свою магическую энергию любому орудию, созданному внутри.

Вернувшись из суб— Камеры, Тиаго Бэнр подошёл к заворожённому ткачу, а следом за ним и Гол’фанин.

— Это то, чего ты ожидал? — сумел спросить Гол’фанина Равель.

— Сверх того, — выдохнул старый кузнец.

— Моему оружию будет завидовать весь Мензоберранзан, — заметил Тиаго, и Равель бросил взгляд на него, затем на Гол‘фанина, благоговейное выражение лица которого показывало, что он согласен с этим заявлением.

Равель инстинктивно бросил взгляд через проход на Джерта, и стал гадать, какую цену ему придётся заплатить за свою сделку с Тиаго.

— Всё работает, как и должно, — сказал Гол’фанин, вытянув его назад из раздумий. — Довольно изобретательно и совершенно в своей простоте. Изначальный жаждет быть свободным, и поэтому он охватывает эти каналы, эти маленькие частички свободы. Он даёт немного своей жизни тем кусочкам, которые сбегают в печь кузнечного горна. И посмотрите, как они танцуют!

— А границы удерживаются? — спросил Равель.

Гол’фанин уклончиво пожал плечами.

— Задвижки открыты, хотя и не полностью. Если бы Изначальный мог вырваться, он сделал бы это. Скорее всего, уже сделал бы.

— И другие горны, — напомнил Равель. — Мы должны разжечь их.

— По одному за раз, пока мы не будем уверены в их целостности, — посоветовал кузнец.

— Присмотри за этим, — ответил Равель.

Он помахал Джерту, чтобы тот присоединился к ним. Также подошёл Брак’тэл, которого Равель не звал. Действительно, в такое время и со всем тем, что они имели перед собой, возможно, даже его брат-идиот мог оказаться полезным.

— Объясни им, что нужно будет сделать, если какой— Нибудь из кузнечных горнов выйдет из строя, — проинструктировал Равель Тиаго, хотя оба знали, что в действительности он адресовал свои слова Гол’фанину, который, казалось, понимал происходящее лучше, чем кто-либо.

Позже большинство дроу и все драуки были отправлены назад к своей работе в других залах: исследовать, выдворять призраков и других нежелательных существ и укреплять оборону. И на протяжении оставшейся части этого долгого дня кузнечные горны Гонтлгрима взметнулись к жизни, один за другим. Только один из двадцати в зале имел неполадки на начальном этапе, и множество крошечных элементалей нашли путь в комнату и вызвали переполох, выплёвывая жалящие огненные шары в любого, кто рискнул приблизиться, выбрасывая нити пламени с внезапными взрывами, пока бегали туда-сюда.

Как и ожидалось, взгляды двух ткачей Ксорларрин пересеклись, и Равелю пришло на ум, что Брак’тэл получил значительное превосходство над ним в этот момент, именно в этот единственный момент. Он отвёл глаза, особо отметив кривую ухмылку на лице Береллип, и понял, что она согласна с такой оценкой, и, к тому же, была довольна происходящим, на взгляд Равеля.

— Уничтожь её, — приказал Равель своему брату.

Брак’тэл посмотрел на него скептически.

— Тогда помести её в главный кузнечный горн! — потребовал Равель.

— Да, главный горн, — ответил Брак’тэл и повернулся, чтобы рассмотреть его. — Интересно, каких питомцев я смогу вытащить оттуда.

— Брат, — предупредила Береллип.

На звук голоса Береллип Брак’тэл повернулся назад.

— Вы должны признать, что это интересная мысль, — сказал он и начал развеивать своего питомца-элементаль, которая стояла рядом, с него ростом и вдвое шире, чем он.

Но внезапно он остановился.

— Нет, — сказал он, оглядываясь на Равеля. — Думаю, я пока придержу эту элементаль. Она будет очень полезна при моих обязанностях во внешних залах.

— Твои обязанности сейчас здесь, — ответил Равель. — Нам предстоит разжечь гораздо больше кузнечных горнов.

— Тогда, возможно, когда я закончу, я буду иметь ещё больший эскорт во внешних залах, — сказал Брак’тэл лукаво, и ушёл по направлению к пока ещё не зажжённым горнам. — Прикажи своему лакею продолжать, молодой Бэнр, — сказал он. — Всё под контролем.

Равель прищурился и начал шептать, как будто произнося заклинание, словно он хотел наказать своего своевольного брата здесь и сейчас.

Но взгляд Береллип рассеял это глупое намерение.

Ей было так же неуютно с Брак’тэлом, играющим с огнём, как и ему, понял ткач, но также он признал, что Береллип действительно наслаждалась его дискомфортом.

С подлым смешком Береллип подала знак Сарибель и Равелю вернуться к их частной встрече.

Равель последним из троих вышел из комнаты. Он остановился в дверях, чтобы внимательно посмотреть на Брак’тэла, чтобы внимательно посмотреть на элементаль Брак’тэла. Этот день был вершиной его достижений на данный момент, важнее даже, чем первоначальное обнаружение Гонтлгрима. Он знал, что перспективы, которые открывали эти кузнечные горны, могли бы стать краеугольным камнем планов Дома Ксорларрин, поскольку они нуждались больше, чем в пустом комплексе дварфов, если действительно хотели вырваться из удушающего господства Домов Мензоберранзана. Они нуждались в магии Гонтлгрима, в обещании великолепного оружия, брони и утвари. Они нуждались в Тиаго, чтобы вернуться в Мензоберранзан вооружёнными мечами, которые заставят любого воина дроу пускать слюни от зависти.

Но они играли с огнём, и поэтому этот день был также и самым страшным из всего путешествия до сих пор.

Почти так же, как он сделал, когда был зажжён главный кузнечный горн, Равель облизнул губы и пошёл по команде своей сестры.

Глава 10 Проход Баррабуса

— Он там, внизу, — сказал чертёнок Арунике.

— Ты уверен?

Дерзкое маленькое существо громко фыркнуло и скрестило свои обманчиво тощие ручки на костлявой груди. Его шипастый хвост бился за ним из стороны в сторону, как у кошки, ждущей, когда загнанная в угол мышь появится из-под комода.

— Я знаю его, — ответил чертёнок. — Я чую его.

— Дриззта До’Урдена?

— В канализации, направился к мосту. Охотится за Алегни, как я охотился за ним, а куда ещё, куда ещё?

— С двумя спутниками?

— С двумя, которых колдун ненавидит, да.

— И сказал ли ты Эффрону, что Далия и Баррабус вернулись в Невервинтер, мой дорогой маленький ненадёжный раб? — после этого суккуб увидела на лице малыша чертёнка выражение любопытства, что весьма её успокоило.

Она достоверно знала, что Эффрон скомпрометировал Инвиду, жалкое создание созналось ей в этом. Тем не менее, это был не Инвиду, несмотря на значительное физическое сходство.

— Я говорю с тобой, — сказал чертёнок в итоге. — Только с тобой в этом мире. Я охотно бы ушёл — пуф! Теперь я уйду, если ты мне позволишь.

— Пока нет, но, может быть, действительно скоро, мой маленький дружок, — пообещала Аруника.

В это время мысли её крутились. Как и ожидалось, трио пришло за Алегни, и, казалось бы, довольно ловко и эффективно. И если они направляются к мосту, они, скорее всего, найдут воина-тифлинга. В конце концов, он ходил туда каждое утро, и солнце уже начало подниматься. Смела ли она надеяться, что они убьют его?

Что тогда? Она, они, должны поторопиться.

— Спрячься, — приказала она своему прислужнику. — Не покидай эту комнату. Я скоро вернусь, — с этим Аруника схватила ночное одеяние и умчалась из маленькой хижины.

Она даже не беспокоилась о маскировке, расправив свои дьявольские крылья и улетая прочь со всей скоростью. Она сложила их и приняла человеческое обличье только тогда, когда приземлилась перед боковой дверью в комнату Брата Антуса в большом храме.

Аруника растолкала и грубо разбудила человека, скороговоркой проговорила о своих планах и послала его в путь.

И продолжила свой, опять поднявшись в ночное небо, но на этот раз приземлившись перед домом Джелвуса Гринча.

Они должны быть готовы. Это могло быть их единственным шансом освободиться, и Джелвус Гринч должен был понять это. Однако она помедлила перед тем как войти, и снова взвесила возможности, как если бы Алегни остался повелителем Невервинтера, так и если бы он был низвергнут.

Последний сценарий оказывался более перспективным, и, конечно, давал ей больше власти.

Она должна была предупредить Джелвуса Гринча, и через него распространить известия.

Он был ключом.

— Что ты знаешь? — спросил Эффрон Алегни голосом, полным подозрения, когда громадный военачальник вытащил свой меч с красным лезвием и поднял его перед глазами.

Отсвет на лице Алегни придавал ему ещё более дьявольский вид, чем обычно.

— Они здесь, — уведомил его Алегни.

Эффрон огляделся, почти в панике, словно ожидал, что Баррабус и Дриззт, и эта самая ненавистная Далия выпрыгнут из теней и задушат его прямо сейчас.

— Умно, — заметил Алегни, и Эффрон понял, что он разговаривал с мечом.

Эффрон чуть не сказал кое-что, но передумал. В конце концов, Алегни повернулся к нему.

— Казалось бы, они видели наше подкрепление, — сообщил ему Алегни. — Но, так или иначе, наши коварные враги полностью обошли стену, — закончив, он перевернул меч в своей руке и вонзил его в доски пола. Алегни находился на втором этаже гостиницы на холме, и могучий меч прошёл насквозь, проломив потолок комнаты под ним, и вызвав судорожные вздохи и вопли постояльцев.

— Они не могли пройти через стену незамеченными, — объяснил Алегни. — Значит, они прошли под стеной.

Эффрон посмотрел вниз на пол, не вполне уверенный в том, что имел в виду громадный тифлинг.

— Под городом, где отходы стекают в реку.

— Через канализацию? — спросил Эффрон и сморщил лицо.

— Подходящее место для этого предателя Баррабуса, не так ли? И даже более подходящее для Далии; не могу придумать лучшей дороги для её путешествия.

— Или лучшего места для её смерти, — ответил Эффрон, но Алегни покачал головой.

— Не надо. Они пришли за мной. Баррабус знает, где меня найти.

— Здесь?

Алегни снова покачал головой.

— Они не выберутся из канализации до рассвета, — объяснил он.

— Мост, — выдохнул Эффрон.

— Иди к нашим подчинённым, — приказал тифлинг военачальник. — Перекройте все пути отступления с моста.

— Ты намереваешься встретиться с ними? — спросил Эффрон.

— Я намереваюсь насладиться этим представлением в полной мере, — ответил Алегни.

— Их трое против тебя одного, — предупредил колдун.

— Неужели? — спросил Алегни с кривой ухмылкой, вытаскивая свой меч из пола. — В самом деле?

— Я хотел бы помочь тебе убить Далию! — потребовал Эффрон, и даже сам был немного удивлён резкости в своём голосе.

— Думаю, ты заслужил, — ответил Алегни, и Эффрон выдержал его суровый взгляд, но испытал настоящее облегчение. Он боялся, что подобная вспышка навлечёт на него яростьбеспощадного зверя ещё раз. — Но сначала ты поможешь мне взять под контроль её спутников. Если мы будем осторожны, то сможем получить Далию живой.

— Она умрёт! — настаивал Эффрон.

Однако эти слова его удивили, особенно убеждённость, которую он услышал в собственном голосе. Долгое время он уверял себя, что хочет поговорить с этой эльфийкой, хочет задать ей вопросы, на которые только она могла ответить. Но тогда, в момент истины, он не испытывал чувства жалости.

— В конечном счёте, — ответил Алегни.

Эта мысль, так явно доставляющая удовольствие Алегни, как ни странно, застала Эффрона врасплох. Он хотел, чтобы Далия умерла. Больше, чем кто-либо в мире, Эффрон хотел быть тем, кто нанесёт этот смертельный удар. Но теперь, намёк на что-то большее, чем просто убийство, на захват в плен и пытки…

Подобная мысль должна была быть ему приятной, но, на удивление, это было не так.

— Иди! — сказал ему Алегни, и когда он посмотрел на тифлинга и принял во внимание его несдержанный тон, Эффрон понял, что Алегни, похоже, повторил эту команду несколько раз.

Колдун выбежал из комнаты, почти скатившись с лестницы и едва не сбив троицу на первой площадке: мужчину с женщиной, одетых в ночные рубашки, и хозяина гостиницы.

— Тут какие-то проблемы? — настойчиво спросил хозяин.

Эффрон бросил взгляд назад вверх по лестнице на дверь Алегни.

— Иди спроси его, — сказал он и рассмеялся.

Потому что понимал, что Алегни находится в возбуждённом состоянии, так как он разделял возбуждённое состояние Алегни, и знал, что если хозяин гостиницы и двое других дураков поднимутся туда, чтобы выразить недовольство по поводу проломленного потолка, тифлинг покромсает их на кусочки.

Небо на востоке только начинало светлеть, но день уже обещал быть прекрасным и незабываемым.

— Скоро должно взойти солнце, — заметил Дриззт из-за угла тесного туннеля, в который он залез.

Остальные едва могли его слышать, так как звук бегущей воды разносился эхом вокруг них.

— Тогда он будет на своём мосту, — сказал Энтрери. — Он всегда на мосту, когда восходит солнце. Он поворачивается лицом к морю на западе и отбрасывает на реку длинную тень. Наверное, это позволяет ему чувствовать себя главенствующим над городом, или это какой-то другой глупый символизм.

Далия не ответила, даже не взглянула на него, просто направилась к лазу, вход в который был на высоте её груди. К её явному смятению, ей сразу же пришлось вернуться, так как Дриззт скользнул назад. Он выбрался ногами вперёд, приземлившись в более широкий проход рядом с ними.

— Думаете, вы сможете пробраться сквозь него? — спросил дроу трёх бывших рабов аболета.

Двое, несущие своего тяжелораненого товарища, с сомнением переглянулись.

— Им и не нужно, — вмешался Энтрери. — Сейчас я вспоминаю этот район. Если они просто будут следовать этим широким туннелем, дальше они найдут удобный выход возле северной стены города.

Дриззт посмотрел на убийцу с любопытством, но Энтрери не стал отвечать на этот взгляд, а проскользнул в тесный туннель.

— Тогда мы идём с ними, — сказал дроу. — Здесь есть другие опасности…

— Иди с ними, если хочешь, — сказал Энтрери, сидевший на краю лаза, оглядываясь назад.

Он предложил руку Далии, которая взяла её, не раздумывая, и вскочила без колебаний, как только Энтрери потянул её в маленький вход рядом с собой, даже пропустил её вперёд в узкий туннель.

— Это наш шанс с Алегни, — сказал он. — Скорее всего, наш единственный шанс встретить его без мощного сопровождения.

— Мы не можем предоставить их самим себе.

— Я могу, — ответил Энтрери. — Приближается рассвет, — он бросил взгляд вниз по туннелю, и хотя перед ними был поворот, там стало определённо светлее. — И приближается быстро. Алегни дождётся его, а затем уйдёт. У нас нет времени дважды совершать путь под землёй до северной стены и назад, чтобы застать его, так же как мы не можем выйти у стены без того, чтобы не привлечь внимание дюжины часовых шадовар.

— У них нет оружия, — возразил Дриззт.

— Тогда отдай им своё, — рявкнул в ответ Энтрери и бросился по лазу вслед за Далией.

Дриззт посмотрел на троих людей.

— Иди, — велел ему мужчина. — Делай то, что должен. Вы уже достаточно для нас сделали, и знай, что мы благодарны и будем помнить об этом.

— Мы справимся, — добавила Женевьева.

Дроу потёр лицо и погрузился мыслями глубоко внутрь себя, пытаясь найти какую— Нибудь альтернативу. Однако в итоге он запрыгнул в лаз и помчался вперёд.

Знай он, что Энтрери солгал, что убийца не имел представления о расположении этого места, включая широкий туннель, по которому он только что направил троицу, Дриззт поступил бы иначе.

Лаз вёл к старой железной решётке, несколько прутьев которой были вырваны или широко раздвинуты.

— Я прошёл через эту самую решётку, — прошептал Энтрери спутникам, но достаточно громко, чтобы его было слышно сквозь мелодичную и постоянную песню реки внизу, — во время моего побега от вулкана, — он постучал по одному из прутьев своим длинным мечом, вытянул его из основания и рванул далеко в сторону. — Моя работа.

— Очевидно, лава сделала после тебя больше, — заметил Дриззт, так как только два из восьми прутьев на решётке оставались неповреждёнными, и тот единственный прут, что Энтрери обозначил делом рук своих, не делал проход лучше.

Там, где когда-то была ровная поверхность, лежал чёрный камень, уменьшая высоту проёма. И русло реки теперь было сужено из-за остывшей лавовой породы и природных отложений, поднимая воду вверх, ближе к решётке, чем в прошлые годы.

Тем не менее, Дриззту было не сложно проскользнуть, используя саму решётку как опору для рук, когда он выбирался на берег реки.

Крылатый виверн, который знаменовал мост Алегни, нависал над ним. И как только он выбрался, непосредственно справа от себя увидел путь на мост. Немногочисленный кустарник вдоль берега обеспечивал ему достаточное укрытие, чтобы добраться до основания моста незамеченным.

Несмотря на то, что ей больше всех нетерпелось покончить с этим противостоянием, Далия последней выбралась из туннеля на берег реки, и не стала торопить других двигаться быстрее к мосту.

Этой битвы она желала всю свою сознательную жизнь, шанс по— Настоящему отплатить насильнику и убийце. Но теперь она обнаружила, что ей странно нехорошо от одной лишь мысли об этом. Пойманная где-то между гневом ненависти и слезами памяти, жаждой мести и своим невысказанным страхом, она с трудом признавалась себе, что вкус мести может оказаться совсем не сладким.

А если этот вкус не залечит её разбитое сердце, что может остаться для Далии?

Потребовалось всё внимание воительницы эльфийки, чтобы тщательно выбирать местоположение, когда она, согнувшись, стала красться вдоль кустарника. Это продолжалось до тех пор, пока Энтрери не похлопал её по плечу и не кивнул подбородком, направляя её взгляд на одинокую громадную фигуру, стоящую в центре моста под распростёртым крылатым виверном.

Далия отшатнулась. Внезапно она снова стала беспомощным ребёнком, которого так легко пригвоздило огромное тело Херцго Алегни.

Мать снова упала замертво перед её мысленным взором.

Она держала на руках ребёнка, порыв ветра ударил в лицо, когда ущелье широко распахнулось перед ней…

Она понятия не имела, сколько ударов отмерило её сердце в тот момент, но догадалась, что много, потому что не только Энтрери торопил её, но и Дриззт, вернувшийся с передовой позиции.

Далия быстро подняла руку, чтобы стереть с глаз слёзы. Она не могла скрыть их от этих двоих, находящихся так близко, с пристальными взглядами, выражающими смущение и сочувствие.

Эльфийка глубоко вздохнула, тихое рычание сорвалось с её губ. Она сублимироваласвою боль в ярость, и с мрачным лицом сделала двум спутникам жест двигаться дальше.

Она должна держаться позади них, сказала себе Далия, нужно использовать их в качестве щита против низменного гнева, который грозил швырнуть её, очертя голову, на Алегни, и, без сомнения, головой вперёд к смерти.

Город, по большей части, всё ещё спал, большинство окон по-прежнему были тёмными, и не было видно ни души. Только одинокая фигура стояла у перил в центре слегка выгнутого моста. Небо на востоке озарилось, первые лучи рассвета вскоре протянутся над деревьями Леса Невервинтер, чтобы отбросить длинные тени на близлежащее Побережье Мечей.

Дриззт посмотрел на Энтрери, его пальцы двигались медленно и взвешенно на языке жестов дроу, когда он молчаливо спросил убийцу, характерно ли было для Невервинтера такое необитаемое раннее утро.

Энтрери, понимающий язык только в элементарном виде, уклончиво пожал плечами, а затем отвлёкся на Далию, подкравшуюся сзади.

Это показалось слишком удобным для осмотрительного дроу, слишком своевременным. Он подумал об Энтрери ещё раз, и засомневался. Может быть, желание Далии драться затуманило их суждения, и Энтрери привёл их в ловушку?

Дриззт отогнал эту мысль, едва она пришла. Слишком уж реально читалась боль на лице Энтрери; человек хотел смерти Херцго Алегни почти так же, как этого жаждала Далия.

Иногда, чаще всего, дела обстояли так, как они выглядели.

Дроу вышел из кустарника, встав во весь рост, и шагнул на мост. Он взял Ледяную Смерть в правую руку, а левую опустил в поясную сумку.

В мгновение ока рядом с ним оказался Энтрери, сзади подскочила Далия, и вся троица начала подкрадываться.

Они успели сделать по мосту всего несколько шагов, когда военачальник тифлинг заметил их. Он повернулся и выпрямился, пристально глядя на них. В тот самый момент первые лучи рассвета выстрелили по всей длине моста, мимо трёх незваных гостей, и осветили военачальника, словно были предназначены только для него. Этот свет выявил странную ухмылку на лице Алегни. Они увидели это, несмотря на то, что были ещё в тридцати шагах от него.

Тифлинг поджидал их.

Это неважно, осознал Дриззт и остановился, достав ониксовую фигурку. Энтрери остановился рядом с ним.

Но не Далия. Она бросилась между двух спутников, сбивая обоих в сторону, держа вновь собранный длинный посох как метательное копье. Похоже, она оставила свои колебания и слёзы в кустарники за их спинами.

— Гвенвивар, приди ко мне! — позвал Дриззт, и как только призыв был услышан, он возвратил статуэтку на место и вытащил второй клинок, последовав за атакующим Энтрери.

Впереди, при виде приближающейся Далии, Херцго Алегни спокойно потянулся к бедру и вынул свой огромный меч с красным лезвием.

Но Далия, яростно наступая, не медлила с мощным ударом в лицо тифлинга.

Коготь Харона двинулся наперерез, отводя оружие в сторону.

Дриззт опустил голову и воззвал к магическим ножным браслетам, чтобы оставить Энтрери позади и догнать Далию. Он должен был настигнуть её, он мог бы сказать, что его любовница была слишком нетерпелива и слишком неистова в своём нападении на опасного тифлинга.

Алегни мог её порезать!

Он обогнал Энтрери, или почти обогнал, потому что меч убийцы мгновенно мелькнул в сторону, сильно ткнув Дриззта в левое плечо.

Дроу бросился в сторону, едва не падая с ног. Он попытался повернуться и обороняться, но едва смог поднять левую руку. И это было всё, что он смог сделать, чтобы предотвратить падение Мерцающего из слабеющей хватки.

Артемис Энтрери, Баррабус Серый, был около него, сверкая мечом и кинжалом.

Это было так легко!

Херцго Алегни с трудом смог сдержать смех, наблюдая за сражением двух спутников этой глупой эльфийки на полпути от начала моста. Всего лишь силой мысли его высоко ценимый меч вновь одержал победу над Баррабусом, обратив человека против самого себя! Алегни действительно ощущал его ненависть к нему, его ненависть к мечу.

И, несомненно, Баррабус никогда не сможет ничего с этим поделать, понял Алегни.

Баррабус уже взял под контроль дроу, этого легендарного странника, который сам примкнул к Далии. И, таким образом, Алегни, у которого были и другие союзники, ждущие в засаде, оставалось сфокусироваться на ней.

На прелестной молоденькой Далии.

Она продолжала шквал выпадов и диких взмахов, но Алегни даже не пытался противостоять, блокируя и отклоняя удары, или уклоняясь в сторону, чтобы предотвратить любой серьёзный удар. Он позволил её ярости излиться через множество движений, а затем, когда показалось, что она замедлилась, добавил в танце новый поворот.

Далия ткнула посохом в центр его торса, и Коготь отразил удар в сторону на безопасное расстояние. Но на этот раз за красным лезвием меча непроницаемым барьером протянулась линия пепла.

Тифлинг шагнул назад и в сторону, и, когда посох вновь появился в поле зрения, как и следовало ожидать, пронзив облако пепла, он поднял Коготь обеими руками и резко обрушил вниз, намереваясь уничтожить оружие.

Когда конец посоха убрался слишком быстро и под неожиданным углом, Алегни на мгновение подумал, что эльфийка, должно быть, подпрыгнула невероятно высоко, чтобы перескочить барьер пепла.

Однако когда Далия сама прорвалась через этот барьер, он понял — понял неожиданное движение конца посоха, пусть и не способ действия, которым это превращение свершилось, потому что теперь эльфийка держала в руках не один длинный посох, а пару экзотических цепов, вращающихся и пересекающихся во всех мыслимых направлениях.

Алегни отступил назад, чтобы перегруппироваться, но Далия была слишком близко. Воин-тифлинг дико молотил Когтем Харона из стороны в сторону и прямо вперёд, блокируя, отодвигая её назад, пытаясь нанести хоть несколько ударов. Он поморщился, когда летящий шест жёстко обрушился ему на плечо. Только крепкие рога спасли ему череп, когда диагональный удар Далии потряс и оглушил его.

Спотыкаясь, он отступал, а она наступала. Её челюсти сжались в маску ярости. Преследуя, она со стуком соединяла сегменты посоха, и искры летели при каждом ударе.

Алегни улучил момент и выбросил клинок ей навстречу, понимая, что тот будет отброшен в сторону. При парировании разряд энергии молнии ударил в Коготь, переходя с оружия Далии на клинок Алегни и к его рукам.

Его левую руку обжёг магический укус, но правая, облачённая в перчатку, служившую Когтю сестрой, легко приняла разряд.

Далия продолжала наступать. Конечно, она подумала, что её ловкий трюк мог поразить его.

Как он и ожидал.

Жестоким ударом слева Коготь двинулся наперерез, и Далия, явно удивлённая тем, что Алегни всё ещё сжимал меч с такой силой, отчаянно отбросила назад бёдра.

Но всё-таки Коготь разорвал её рубашку и поранил плоть, кровавая черта прорезалась на животе, вспышка боли скривила её прелестное лицо. Укус Когтя был больше, чем просто порезом от куска отточенной стали. Укус Когтя был наполнен силой потустороннего мира, суть самой смерти.

Алегни продолжил широкий выпад вправо, позволяя лезвию по ходу развернуть его.

Ибо он знал, что ярость Далии превзойдёт даже глубокую агонию, знал, что она пойдёт прямо на него, несмотря на рану.

Он продолжал поворот, и когда разворачивался, вскинул оставшуюся позади правую ногу в идеально выверенный во времени удар. Он почувствовал, как цепы Далии врезались в его бедро, но, более того, он почувствовал свист дыхания, оставляющего тело Далии при контакте с его тяжёлым сапогом.

Тифлинг вернулся в оборонительную позу, почти не пострадав от ударов, не признавая их своими исключительными мускулами и плотью.

Однако Далии рядом не было. Его удар отбросил её назад на несколько длинных шагов, где она сидела на земле, явно ошеломлённая и испытывающая боль.

— Думаешь, я убью тебя? — издевался он, подкрадываясь. — Совсем скоро ты будешь молить о таком исходе, красотка. О, конечно, я сделаю тебе больно! А потом я привяжу тебя на долгие годы и наполню своим семенем и вырву из твоего лона своё потомство!

— Борись! — заклинал Дриззт Энтрери, но вряд ли говорил это вслух, так как извивался, и изворачивался, и отступал в сторону, уклоняясь от сверкающих лезвий убийцы.

Ему удалось бросить взгляд назад вдоль моста, чтобы увидеть серый туман начинавшей обретать форму Гвенвивар. Если бы он только мог продержаться несколько секунд, Гвен освободила бы его от обезумевшего Энтрери.

И вовсе не слишком скоро, понял он, бросив взгляд вперед, как раз вовремя, чтобы увидеть Далию, летящую назад на камни, и громадную фигуру, крадущуюся к ней.

— Гвен! — закричал Дриззт.

Он почувствовал, как кровь потекла из горящего плеча, но упрямо сжал левую руку и поборол боль. Ледяная Смерть направилась вниз, снимая удар Энтрери снизу, затем снова вверх, быстро и по горизонтали, вынуждая наступающего, может даже намеревающегося бросить кинжал Дриззту в лицо, убийцу прекратить движение его умелого оружия вверх.

Рычание на конце моста принесло Дриззту мало надежды, потому что в голосе огромной пантеры он отчетливо услышал боль. Он совершил обход в сторону, заняв положение между Энтрери и Далией, оглядываясь на путь, которым они пришли, оглядываясь на Гвенвивар.

Пантера крутилась и яростно кусалась, поскольку воздух вокруг неё наполнили тёмные стрелы. Струйки дыма всё ещё тянулись от её чёрного тела, несмотря на то, что серый туман окончательно сгустился, и теперь она была полностью материальна.

Те ужасные стрелы обжигали её, понял Дриззт, и проследил за ними до источника: кривого и уродливого тифлинга в пурпурно-чёрной мантии, встряхивающего палочкой в её сторону. Он вмешался, как только пантера стала материальной, атаковав её прежде, чем она восприняла окружение, отвлекая и причиняя сильную боль.

Когда Гвенвивар попыталась пойти на зов Дриззта, колдун-тифлинг заполнил пространство перед ней чёрным шипящим облаком, и пантера взвизгнула и зарычала.

— Убей своего мучителя! — приказал пантере Дриззт.

Он не мог полагаться на Гвен. Не сейчас.

Дроу отбил в сторону ещё один удар, и, скользнув одной ногой влево, начал обход. Он должен был вернуться к своему выпавшему скимитару, должен был отречься от боли и крови, и бороться против Артемиса Энтрери обеими руками. Другого пути не было.

Он кидался из стороны в сторону, используя свою скорость, чтобы удержать убийцу от любой прямой атаки. Ледяная Смерть вращалась перед ним плотным кругом, лезвие звенело, набирая инерцию, но этой инерции никогда не было слишком много, чтобы помешать Дриззту внезапно прервать вращение и сделать выпад вперед или в любую сторону, как он часто делал.

Теперь он снова повернулся к Далии лицом, и, к его облегчению, она снова была на ногах, вращая цепами. Эльфийка подпрыгнула и сделала сальто вбок, легко приземлившись и сразу атаковав громадную фигуру.

Но она отступила, как только огромный меч с красным лезвием замахнулся парировать.

Дриззт втянул в себя воздух, и, потеряв концентрацию, получил укол в предплечье.

Это Артемис Энтрери был с ним лицом к лицу, и человек не потерял ничего из своего мастерства за десятилетия, прошедшие с их последнего сражения! Дриззт велел себе сосредоточиться, неоднократно напоминая, что Далии от него не будет никакой пользы, если он не сможет сначала победить здесь.

Он сдвигал Энтрери по направлению к правому поручню широкого моста, прочь от упавшего скимитара.

— Сопротивляйся, — умолял он убийцу между отражениями атак. — Алегни убьёт Далию. Сопротивляйся зову Когтя.

В ответ Энтрери стиснул зубы и издал вопль боли. Костяшки его пальцев побелели, когда он сжал оружие и отступил на шаг.

— Борись! — заклинал его Дриззт, потому что Энтрери казался запертым какой-то внутренней борьбой, какими-то великими муками.

В этот момент Дриззт мог прыгнуть и сразить его, в этот момент убийца не мог защищаться. Шаг вперёд, один единственный удар, и Дриззт мог бы прийти на помощь Далии.

Она сосредоточилась на последних минутах жизни своей матери. Это жуткое видение проносилось в сознании Далии снова и снова, параллельно всем другим болезненным воспоминаниям.

Мысль, что этот зверь на ней и внутри неё, наполняла яростью, но Далия почти сразу осознала, что это работало против неё. Поскольку рядом с её яростью от того первоначального насилия оставалось слишком много вины, слишком много уязвимости. Если бы она позволила своим воспоминаниям перенести её назад к тем ужасным минутам, она парализовала бы себя.

Но у неё не было таких противоречивых чувств относительно судьбы матери.

Только ярость.

Чистая ярость.

Ни вины, ни уязвимости, ни страха.

Только ярость.

Её живот горел от ядовитого пореза Когтя, но Далия трансформировала эту сильную боль в энергию, и в ещё большую ярость. Она подскочила и рванула кругом, вынудив Алегни поворачиваться, его клинок резал воздух лишь в пальце позади неё — но, тем не менее, всегда лишь в пальце позади неё.

Её цепы всегда вращались слишком быстро, чтобы наносить удары Алегни. И его улыбка показывала, что он знал это, и знал, что Далия тратила гораздо больше энергии, чем он, поскольку бегала вокруг, в то время как он просто поворачивался согласованно с ней.

Эльфийка бросилась вправо, нырнув в кувырок, встала, прочно опираясь на правую ногу, и развернулась к нему, по ходу преследования.

И этим ловким движением Далия стёрла улыбку с лица Алегни, потому что когда она исполняла кувырок, её руки работали независимо, каждая сокращая соответствующий цеп в единую часть четырёхфутовой длины. А, когда поднялась, соединила эти шесты вместе, в один единственный, но только на долю секунды, прежде чем снова разбить Иглу Коза на две части, на этот раз соединённые магическим шнуром.

Когда Далия выбросила левую руку в сторону преследовавшего Алегни, она держала не укороченный цеп, а цеп с гораздо большим захватом. Первый шест защёлкнулся на место, следующий за ним свободный конец хлестнул по кругу, мимо защиты изумлённого тифлинга, ударив его по лицу, и Далия использовала этот момент, чтобы высвободить энергию молнии.

Херцго Алегни отшатнулся назад, чёрная линия обугленной кожи спускалась через всю левую сторону его лица, от глазницы до подбородка.

Далия наступала, её посох вновь был собран воедино, нанося колющие удары вперёд, подобно копью. Она знала, что ошеломила тифлинга; она видела это в его глазах.

В этих ненавистных глазах.

Даже изумлённый и шокированный, военачальник, тем не менее, держал оборону, его меч упорно отбивал каждую атаку Иглы Коза.

— Твой друг дроу мёртв, — заметил он, смеясь, но даже тогда Далия разглядела гримасу боли за его фальшивой улыбкой.

Она едва ли расслышала его слова. Она едва ли встревожилась.

В этот момент всё, что её волновало, было мать и взыскание мести.

Живот её горел, руки должны были упасть от изнеможения, так неистов был её темп.

Но она продолжала бороться, игнорируя боль, и не замечая усталость.

Боль затмила все чувства пантеры, и, что ещё хуже, одна из тех чёрных стрел несла в себе существ, и теперь Гвенвивар яростно царапала контуры пауков, роющихся под её кожей и выползающих наружу.

Обезумев, она вертелась и каталась, и расчесала плечо когтями задней лапы с такой силой, что разорвала собственную шкуру.

— Гвен! — услышала она жалобный голос издалека. — Гвен, ты нужна мне!

Этот зов захватил Гвенвивар. Такой знакомый, такой дорогой голос помог ей переступить через боль и замешательство, достаточно для того, чтобы она могла увидеть следующий магический снаряд, летящий в её сторону.

Пантера бросилась на него, пролетев над ним в большом и высоком прыжке, и опустилась с высоты на источник своих страданий: на кривого некроманта.

Она была сутью пантеры, охотника, примитивного и безупречного, и она знала взгляд своей жертвы, взгляд жизни в её конце.

Во взгляде этого тифлинга не было такого выражения.

Как Гвенвивар снижалась на него, так и он опускался, словно превратившись в бестелесный дух, и скользнул в щели между булыжниками!

Гвенвивар тяжело приземлилась, её огромные когти царапали камни. Она яростно обернулась, чтобы увидеть, как некромант вновь обрёл форму в нескольких десятках шагов от неё. Её лапы скребли твёрдые камни, выискивая опору, когда она бросилась на него ещё раз.

Вперёд вырвалась другая жалящая стрела, вызвав рёв у летящей пантеры, и снова коварный некромант скользнул вниз, сквозь камни, прямо перед смертоносными когтями.

Когти Гвенвивар скрежетали по булыжникам, а она кидалась во все стороны, разыскивая свою жертву. Ей потребовалось слишком много времени, чтобы обнаружить его на этот раз, догадалась она, и получила удар сильнее, более серьёзным двеомером.

Обезумев от боли, ожогов и ощущения ползающих под кожей существ, пантера прыгнула в сторону, погружая некроманта под землю ещё раз.

Она услышала крик, далекий и отчаянный, и знала, что это Дриззт.

Но Гвенвивар не могла отвернуться от этой магической угрозы. Сделав так, она, несомненно, обрекла бы своего любимого хозяина на гибель.

Большая часть её меха свисала теперь лохмотьями, но она бросилась снова, приземлившись на камни и цепляясь, тяжело дыша, но готовая прыгнуть и напасть ещё раз.

Возможность была, но Дриззт не стал убивать.

Он не знал точно — почему, не был уверен, что за инстинкт или, может быть, подсознательный замысел остановил его руку. Далия нуждалась в нём, и всё, что стояло между ними, был этот вечный соперник, Артемис Энтрери, предавший его ещё раз здесь, на этом самом мосту и в этот самый момент.

Его слова дали убийце паузу, мгновение, чтобы бороться против вторжения Когтя, и с этой паузой пришёл момент уязвимости.

Но Дриззт не стал убивать.

Вместо этого он отскочил в сторону, делая кувырок и подхватывая упавший скимитар.

Он вскочил на ноги наготове, но его левая рука была опущена, всё ещё пылая от боли и кровоточа.

Дроу пока что удалось отклонить следующую атаку Энтрери мечом и кинжалом, ибо мгновение надежды прошло, и Энтрери проиграл свою битву с Когтем Харона.

Теперь Артемис Энтрери сражался яростно, и поэтому Дриззт зарычал и, не обращая внимания на боль, вернулся к защите. И вновь услышал песню, которую, как они надеялись, давно потеряли: непрерывный звон металла о металл, когда двое свирепых воинов исполняли кружащийся, сплетающийся танец, который они исполняли много раз прежде.

Она бешено вертела руками, и обе руки были спущены на нижний конец Иглы Коза, верхний, длиной несколько футов, начинал вращаться снова и снова. Она хотела навязать Алегни свой темп, и при каждом часто следующем выпаде угол удара от гнущегося посоха менялся вместо того, чтобы следовать согласованно с движением её рук. Несмотря на преимущество размера Алегни и его большой меч, Далия имела значительную дальность действия оружия и отличительную скорость, и она знала, что ей необходимо это использовать, чтобы вообще иметь хоть какой-то шанс.

Подобная тактика не давалась ей легко в этот раз, не против такого соперника.

Всё, что она хотела сделать, это броситься на него и разорвать на куски.

Эльфийка немного насытила этот голод, когда один из её ударов проскользнул мимо последнего блока Алегни и жёстко ткнул его под рёбра, и гримаса на его лице была хорошей штукой, подумала она.

Но затем тифлинг ответил, и, к тому же, он даже не попытался парировать удары её посоха, вместо этого безудержно наступая, так, что смертоносный меч сверкал вниз и по сторонам, как маятник, чтобы отвести её оружие. И каждый шаг делал его немного ближе к Далии, которая сейчас лихорадочно отступала.

Она может ударить его пятьдесят раз, осознала она, а получить сдачи только один.

И всё равно проиграет.

Снова эльфийка-воительница подавила в себе гнев в пользу тактики. Алегни уже был почти рядом, мощно размахивая мечом крест— Накрест.

Далия увернулась из зоны досягаемости, и бросилась вперед и влево, и Алегни, конечно, рубанул Когтем в другую сторону могучим ударом слева, чтобы либо разрезать её пополам, либо, по крайней мере, вернуть её назад.

Но Далия не стала ни убегать, ни пытаться блокировать удар. Как только она обошла Алегни сбоку, эльфийка воткнула посох и подбросила себя высоко в воздух поверх него. И, когда Алегни повернулся, рассекая клинком воздух, едва не задев тщательно расположенный шест, она спустилась с высоты с двойным ударом ногами, отлично рассчитанным по времени и идеально нацеленным.

Эльфийка почувствовала, как её ноги впечатываются в лицо тифлинга, как его нос дробится под тяжестью этого удара.

Далия легко приземлилась, её взгляд стал диким и ликующим, когда она заметила брызги крови на лице Алегни. Голод обуял её, и она разломила посох на две, а потом на четыре части, бросившись на громадного тифлинга, яростно вращая цепами.

Но Алегни тоже был вне себя от бешенства, и противостоял резкими, тяжёлыми взмахами, более чем готовый обменивать несколько ударов оружия Далии на один свой собственный.

И Далия не могла принять такой обмен. Исключительно инстинкт взял верх над её яростью, и она проворно свернула вправо, прежде чем враги сошлись вместе в середине открытого пространства.

Она начала отходить, чувствуя близкую погоню, и отважно и резко остановилась, круто повернувшись, и вскидывая локоть высоко вверх.

Если бы Алегни удалось расположить свой меч горизонтально в линию, Далия нанизалась бы на него прямо там, и она знала это, но её догадка оправдалась, и вместо того, чтобы почувствовать кончик этого ужасного меча, она почувствовала разбитое лицо Алегни ещё раз, на этот раз своим локтем.

Она ожидала, что тифлинг отшатнётся под тяжестью этого удара, это и в самом деле был сильный удар, поэтому она повернулась, заставив своё оружие вращаться.

Или начала это делать.

Херцго Алегни, действительно могучий, удержал свою позицию, и тыльной стороной руки дал Далии пощёчину. Свободной рукой он схватил её за плечо, когда она начала поворот.

Эльфийка полетела через мост на камни, и жестоко врезалась в металлические перила.

Он был слишком сильным и слишком мощным.

Она не могла победить его. Ни чистой яростью и грубой силой, ни тактикой.

Так, внезапно, Далия снова почувствовала себя беспомощной маленькой девочкой.

Потерянный голос матери звал её.

Это стало битвой угадываний, во многом похожей на битву Далии и Алегни: один должен был угадать правильно, чтобы просто выжить, в то время как другой, угадавший неверно, мог быть только ужален. Таким образом, кривой тифлинг— Некромант имел временное преимущество, но Гвенвивар понимала ситуацию глубже.

Она истощила его магическую силу. Она приняла худшее, что он мог дать, и пережила это. Он мог продолжать жалить её весь день и дольше, но если бы ей удалось добраться до него хоть раз, она оторвала бы его голову от тощей шеи.

И поэтому всякий раз, когда Гвенвивар приземлялась в одном из тщетных прыжков атаки, она снова бросалась по сторонам в разных направлениях. Конечно же, некромант не мог видеть такой скачок из своего подземного путешествия, а значит, только лишь везение могло спасти его от появления прямо под её прыжком. Одна лишь удача могла сохранить ему жизнь, и спасти от её рвущих когтей.

Пантера пыталась определить закономерность движений некроманта. Он старался сместить её дальше с моста от других бойцов.

Она снова с лёгкостью отлетела на тридцать футов, оглядываясь вокруг в полёте. Когда, угадав неверно, она обнаруживала некроманта, выскакивающего из трещины в булыжниках, она приземлялась, переориентировалась и немедленно улетала вновь.

В один из таких прыжков тифлинг вышел недалеко в стороне, и тогда Гвенвивар обнаружила, что её тактика действительно нервирует его, ясно разглядев выражение страха на его лице. Когда она приземлилась, всего два шага отделяли её от некроманта, который даже не подумал ужалить её одной из своих чёрных энергетических стрел, а сразу растаял.

И Гвенвивар снова немедленно взвилась в воздух, летя за пределы его последней позиции, но не слишком далеко. Она подозревала, что её враг инстинктивно будет двигаться прямо назад, или он может даже снова вернуться на прежнюю позицию в ожидании, что она бросится дальше.

Он действительно вернулся, но чуть-чуть в стороне, и Гвенвивар, с укороченным прыжком, была способна подскочить снова, без особого поиска опоры для обратного импульса. И, к тому времени, когда некромант появился полностью, умная и смертельно опасная Гвенвивар была уже высоко в воздухе, спускаясь на это самое место.

Он щадил свою левую руку в атаках, но у него не было такой роскоши в защите, так как Энтрери, чувствуя преимущество, жестоко его теснил. Меч убийцы зашёл с левого фланга Дриззта, удар, который требовал несложного парирования Мерцающим из центра наружу. Но вместо этого Дриззт использовал правую руку, рассекая поперёк всё пространство Ледяной Смертью, чтобы отбить рубящий меч на безопасное расстояние.

Кинжал убийцы зашёл с другой стороны, и вместо того, чтобы блокировать его, просто ударив слева Ледяной Смертью, теперь он использовал левую руку. Мерцающий метнулся наперерез движением, казавшимся зеркальным отражением его последнего парирования.

Блок против более лёгкого кинжала не сильно ужалил раненое плечо Дриззта, и кроме того, из-за более короткой зоны действия кинжала теперь Дриззт, повернувшись, был ближе.

Он выбросил правую руку вверх, ткнув прямо в лицо убийце, и Энтрери пришлось отчаянно отпрянуть назад, чтобы избежать удара.

Дриззт почувствовал, словно его отбросило назад во времени, к месту и пониманию простых истин. Он снова был на горном уступе снаружи Мифрилового Зала! Он был в канализации Калимпорта, сражаясь с похитителем Реджиса!

Он не мог отрицать радостного возбуждения. Даже с учётом того, что Гвенвивар отчаянно сражалась позади, а любовница находилась в крайней опасности впереди него. Это была жизнь, которую Дриззт знал, лучшая жизнь, которую Дриззт знал, чище в моральных устоях и с чётким разграничением добра и зла. И это был тот самый человек, с которым Дриззт сражался так много раз, во многих местах.

И Дриззт понимал, что этот человек, Артемис Энтрери, действительно был достойным противником.

Как и следовало ожидать, опытный убийца развернулся и снова бросился прямо на него, нанося удар правой рукой, направляя меч Дриззту в лицо, даже когда дроу отвёл назад собственный клинок.

Сейчас ему нужно было использовать Мерцающий и встретить выпад твёрдым блоком, но как болело его плечо от этого усилия!

Энтрери не унимался, пускаясь в кружащийся обратный поворот в правую сторону.

Дриззт инстинктивно скопировал движение, но только на полпути собственного поворота осознал свою ошибку. Потому что когда он сделал оборот, и когда Энтрери сделал оборот, убийца не провёл удар кинжалом слева, как мог бы сделать Дриззт своим ведущим, более длинным клинком, но Энтрери быстро вклинился ближе, произведя мечом мощный удар справа.

У Дриззта не было выбора, кроме как встретить его Мерцающим, левой рукой, и парализующая волна боли чуть не опрокинула его головокружением и тошнотой, и он едва не выронил скимитар на камни ещё раз.

Убийца агрессивно наступал, и Дриззту пришлось противостоять, бешено работая обеими руками.

Он не мог поддерживать такой темп долго, понял он.

— Борись с ним! — умолял он убийцу, когда ему удалось выйти из боя на мгновение, отскочив назад. — Ты не раб хозяину!

Он увидел намёк на колебание, только намёк, но Энтрери зарычал и продолжил атаку.

— Ты не раб оружию! — настаивал тёмный эльф, но в этот раз пауза в действиях Энтрери была короче, потому что в этот раз пыл сражения и звон металла заглушали любую разумность слов.

Неожиданно Дриззт понял, что нужно его оппоненту, осознав, что эта битва питала безумие Энтрери. Инстинктивная и необходимая агрессивность такого жестокого боя сделала вторжение Когтя Харона намного сильнее. Дроу отпрыгнул назад, используя свои ножные браслеты, чтобы приобрести немного пространства, и выкрикнул Артемису Энтрери:

— Ты помнишь, как мы сражались бок о бок под залами дварфов?

Энтрери, ринувшийся на него, запнулся и, казалось, терзался какое-то мгновение.

Дриззт не отступил и встретил атаки убийцы серией блоков, смещений и уклонений, и в разгар этого столкновения настойчиво повторил:

— Ты помнишь, как мы сражались бок о бок под залами дварфов?

Ни колебания, ни сомнения во взгляде не показал Энтрери.

Пыл сражения работал против Дриззта.

В своём собственном помрачении рассудка, как расценил он это откровение, Дриззт вдруг обнаружил, что его сильно теснят. Он выбросил вперёд Ледяную Смерть, только чтобы Энтрери провёл по ней мечом, отводя далеко вправо от Дриззта, а затем придавил его ударом этого же меча.

Единственно возможный блок дроу провёл Мерцающим, и жёсткое столкновение клинков послало дрожь агонии в пронзённое плечо.

На этом убийца не успокоился, и сместился к левому флангу Дриззта, вынуждая его продолжать использовать этот клинок, эту раненую руку, чтобы отклонять удар за ударом.

Дриззт оступился и попытался уровнять с человеком шансы, больше вводя в игру Ледяную Смерть, но Энтрери противостоял каждому движению и наносил удары снова и снова.

Тёмный эльф едва мог чувствовать скимитар в левой руке, но упрямо приказывал себе держаться. В конце концов он получил возможность завести правую руку достаточно, чтобы отбросить атакующий меч, но, даже если он и получил какое-то удовлетворение от блока, то понял, что это тоже был финт, что в этот мимолётный момент Энтрери удалось вскинуть кинжал вверх под поднятый Мерцающий. Резким движением запястья убийца послал клинок из руки Дриззта в полёт.

Теперь он беспощадно теснил Дриззта, но дроу встретил его Ледяной Смертью. Удивительно, но освободившись от клинка, или более точно, освободившись от боли держать клинок, Дриззт подобрал левую руку и нашёл в себе новые силы, достаточные для того, чтобы отбить атаку, и даже отправить оставшийся скимитар в нападение, которое ошарашило Энтрери.

Тем не менее, его ликование оказалось кратковременным, когда впереди себя он увидел Далию, взлетевшую в воздух. Он быстро оглянулся позвать Гвенвивар, только чтобы обнаружить, что пантера была очень, очень далеко, через площадку, в конце моста. И что ещё хуже, приближаясь, там теперь маячили другие шадовары!

Тёмный эльф никак не мог победить убийцу вовремя, чтобы добраться до Далии, если он вообще мог победить его, в чём сильно сомневался, так как из плеча продолжала течь кровь, а боль продолжала изнурять его.

У него была лишь временная передышка, и ничего больше.

И даже если бы ему каким-то образом удалось побить Энтрери, для Далии было бы слишком поздно.

Дриззт отпрыгнул назад.

— Ты Артемис Энтрери или Баррабус Серый? — воскликнул он.

Преследующий его убийца выпрямился, как от пощёчины.

Но опять, это была лишь временная передышка.

Дриззт снова прыгнул назад и рванул прочь, а Энтрери пустился в погоню.

Он приобрёл дистанцию, в которой нуждался, но теперь Дриззт должен был найти в себе мужество, чтобы осуществить свою последнюю надежду. В мгновение ока в его мозгу пронеслось всё, что он знал об Артемисе Энтрери, о его захвате Кэтти— Бри, о борьбе против него и борьбе рядом с ним.

Однако в конце это привело к простой истине, что у Дриззта не было выбора. Ради Далии, ради Гвенвивар, у Дриззта не было выбора.

Он бросил Ледяную Смерть на камни и широко развёл руки перед приближающимся убийцей.

— Ты Артемис Энтрери или Баррабус Серый? — крикнул он снова. — Свободный человек или раб?

Убийца продолжал подходить.

— Свободный человек или раб? — пронзительно закричал Дриззт, и в его ушах это прозвучало почти как вопль окончательного отчаяния, поскольку его голос стал близок к визгу, когда меч убийцы стремительно приближался к его сердцу.

Каждый взмах этого меча с красным лезвием вынуждал Далию отчаянно двигаться: нырять в сторону, приседать или прыгать.

Он смеялся над ней.

Херцго Алегни, её насильник, убийца её матери, смеялся над ней.

Она продолжала схлёстывать цепы вместе между блоками, во время наклонов и прыжков, пытаясь создать мощный заряд, пытаясь найти что— Нибудь, всё, что угодно, чтобы поставить этого омерзительного тифлинга на колени.

Меч обрушился на неё слева, затем поднялся вверх над ней и опустился вниз рядом с правым боком, и оба взмаха заполняли свой путь пеленой из чёрного пепла.

Далия пошла вперёд и даже ухитрилась несильно ударить Алегни, встряхнув запястьем и выбросив цеп прямо перед собой.

Хотя это вряд ли обеспокоило тифлинга, и он бросился в сторону, его меч рубил по всем направлениям, оставляя завесы пепла.

— Ты одна, маленькая девочка, — насмехался он, и Далия поняла, что он создавал области пепла не для какого— Нибудь тактического преимущества, а просто чтобы добавить ей чувство отчаяния.

Давал ли он ей шанс, думала она? Формировал ли он поле боя, лучше подходящее для её преимуществ в скорости и ловкости?

Эльфийка прорвалась через висящую пелену пепла, нырнув глубоко вниз, затем перескочила через вторую, и там впереди стоял Алегни, но не прямо перед ней. Она бросилась, вращая цепами, нанося удары, один за другим.

Но его единственный удар локтем в повороте лёг на Далию более тяжким бременем, нежели горстка её ударов, нанесённых ему. И эльфийка обнаружила, что снова прорывается через висящие завесы пепла, но на этот раз непреднамеренно, опять запущенная в воздух. Она приземлилась в кувырке и поднялась прямо перед перилами моста ещё раз, повернувшись и расположившись перед приближающимся Алегни в такой позе, чтобы при необходимости сместиться вправо или влево.

Но она не видела его за оставшимися стенами пепла.

Далия глубоко вздохнула, или попыталась, пока не почувствовала острую боль, которая согнула её пополам.

Теперь она знала, что у неё сломано ребро.

Теперь она ещё раз убедилась, что не могла победить.

Дриззт До'Урден едва осмеливался дышать.

— Свободный человек или раб? — шёпотом спросил он, смертоносный меч Энтрери коснулся его груди, и не было способа помешать убийце погрузить оружие в его сердце.

Он видел борьбу на лице Энтрери.

— Ты Артемис Энтрери или Баррабус Серый? — спросил Дриззт.

Убийца вздрогнул.

— Я знаю тебя. Я помню тебя, — сказал Дриззт. — Отвергай зов Херцго Алегни. Простой меч не может управлять тобой; артефакт не может украсть то, что принадлежит тебе.

— Как давно я хотел убить тебя, — констатировал убийца, и Дриззт осознал, что он пытается оправдать то, что принуждал его сделать меч.

— И всё же ты остановился, потому что знаешь правду, — возразил Дриззт. — Это так ты убил бы меня? Это то, что удовлетворило бы Артемиса Энтрери?

Убийца поморщился.

— Или, взамен, это увековечило бы Баррабуса Серого? — спросил Дриззт.

Убийца развернулся, и дроу чуть не сошёл с ума от облегчения.

И от неверия, потому что перед ним, тряся головой на каждом шагу, Артемис Энтрери непреклонно шёл по мосту, вернув в руки меч и кинжал, к Херцго Алегни и лабиринту стен из пепла.

Дроу последовал за ним, и лишь тогда понял, как тяжело был ранен, так тяжело, что рана обескровила его. Из-за этого он упал на одно колено, и ему пришлось сильно постараться, чтобы восстановить равновесие.

Колдун даже не материализовался полностью — сделай он так, Гвенвивар точно бы его убила. Он снова растворился прямо в камне и поднялся вдалеке, побежав за подкреплением шадовар, молотя здоровой рукой, пока его увечная рука раскачивалась по собственной воле, и крича, чтобы Глорфатель помог ему.

Гвенвивар подскочила, как только её когти ещё раз заскрежетали по пустым камням, и прыгнула назад в другую сторону, в направлении моста. В середине полёта она услышала крики колдуна далеко позади, в другой стороне, и поняла, что угадала неверно.

И теперь впереди неё был Дриззт на коленях, раненый, и, возможно, смертельно, ибо Артемис Энтрери оставил его там.

Умирать?

Он думал о днях своей юности, проведённых на улицах Калимпорта — проведённых свободно, потому что его уважали, даже боялись.

Его боялись из-за репутации, которую он снискал, потому что он был Артемисом Энтрери.

Это было до Баррабуса, до предательства Джарлаксла и до порабощения Когтем Харона. Теперь Артемис Энтрери редко мог вспоминать те времена, особенно когда он находился рядом с Алегни и этим ужасным мечом. Коготь не позволил бы.

Коготь приказал ему убить Дриззта.

Сейчас Коготь настойчиво требовал, чтобы он развернулся и убил Дриззта.

Его шаги замедлились. Он не мог поверить, что отрицал вторжение так долго, но даже пауза, чтобы скептически отнестись к этой мысли, стоила ему позиций.

В качестве вызова, Энтрери позволил горожанам Невервинтера назвать этот мост «Проход Баррабуса». Как это привело в ярость Херцго Алегни! И как тифлинг наказал его за дерзость!

Наказал посредством меча.

Сейчас он остро вспомнил ту боль.

Он использовал это воспоминание чистой агонии в некотором смысле противоположно его значению. Наказание служило ему предупреждением, но теперь Энтрери использовал его, чтобы усилить свою ненависть к Когтю и Алегни, но больше всего — укрепить свою предельную ненависть… к Баррабусу Серому.

— Проход Баррабуса, — прошептал он вслух. — Проход Баррабуса.

Он превратил эти два слова в молитву, в напоминание о муках, которые Алегни причинил ему, и в напоминание о человеке, которым он был раньше.

Коготь протестующе вопил в его голове. Убийца шатался при каждом шаге.

Но Артемис Энтрери твердил: «Проход Баррабуса», — и упрямо ставил одну ногу впереди другой.

Он прорвался сквозь стену пепла, пронзая и рассекая мечом со всей силой и рвением, и если бы Далии не рассчитала идеально, откатившись в самую последнюю секунду, её бы разрубило.

Алегни преследовал её, создавая больше визуальных барьеров на своём пути, смеясь и глумясь над ней, уверенный, что быстро загнал её в угол.

Эльфийка не могла не согласиться, особенно когда перекатилась через одну из стен пепла, жёстко врезавшись в перила моста, поняв, что она была ближе к краю, чем полагала.

Через облако клубящейся черноты, оставленное позади, она заметила уверенное приближение Алегни.

Слишком близко!

Она мельком взглянула налево и направо в поисках выхода, и при взгляде налево женщина обратила внимание на необычное зрелище. Её взгляд, по-видимому, предупредил также и Алегни, потому что когда она поднялась на ноги, оглядываясь теперь на тифлинга, она увидела, что он тоже смотрел в том направлении.

— Баррабус? — спросил он, и его голос выявил отсутствие уверенности, чего Далия раньше не слышала.

Эльфийка вскочила на ноги, думая об открывшейся перед ней возможности, но Алегни тотчас же повернулся и набросился на неё.

Она не могла надеяться нырнуть ни влево, ни вправо, как не могла и начать парировать или блокировать удары могучего тифлинга, прижатая спиной к перилам.

Так Далия воспользовалась единственным оставшимся направлением: она прыгнула за ограждение.

Алегни атаковал и обрушил клинок по всей ширине, когда Далия упала, потом зарычал от злости на свой полный провал. Уровень реки был низкий в самом конце осени, снижение существенное, острые камни торчали в изобилии, и её отчаянный побег, понял он, скорее всего будет её концом.

Но это казалось бесполезной победой, учитывая ту боль и пытки, которые он намеревался причинить Далии. Возможно, его подручные могли бы найти её живой. И он смел надеяться, что они могли бы выходить её в достаточной степени для его игр.

На этом он отбросил все мысли о Далии, и повернулся к Баррабусу.

Баррабус!

Нет, не Баррабус Серый, а Артемис Энтрери, осознал он, когда Коготь сообщил, что этот глупый человек каким-то образом сопротивлялся.

— Впечатляюще, — сказал он достаточно громко, чтобы человек услышал.

Артемис Энтрери не ответил, а просто продолжал идти, с поднятой головой и застывшим взглядом. Его губы складывали несколько слов, какую-то мантру, которую Алегни не мог разобрать.

Тифлинг потянулся к поясу и достал камертон.

— Тебе стоит пересмотреть свой курс, — предупредил он.

Артемис Энтрери взревел и прыгнул вперед во внезапном порыве.

Алегни стукнул камертоном по клинку, посылая вперёд вибрации высвобожденной силы Когтя Харона.

Как близко подошёл Энтрери! Волна ударила и остановила его всего на расстоянии шага, как будто каждый мускул его тела внезапно охватило пламя. Он зашатался, он зарычал, он умудрился прошипеть “Проход Баррабуса!” в последний раз, прежде чем обнаружил, что стоит на коленях.

— Ах, как жаль, — поддразнил Алегни, огрызнулся и ударил камертоном по металлическому лезвию снова.

Энтрери сморщился, вены вздулись на его лбу, когда он сражался с разрушающей энергией. Он почти упал на камни — это казалось так похоже на тот раз, когда Алегни услышал, чьим именем нарекли мост!

Но плашмя он не упал. Не в этот раз. Вероятно, волны могли уничтожить его в его упрямстве, но ему было всё равно. Убийца упал на колени и даже сумел взглянуть на Алегни, чтобы тифлинг увидел его пылающие ненавистью глаза, чтобы тифлинг знал, что он не был Баррабусом!

Он был Артемисом Энтрери, и он больше не был рабом!

Глаза Херцго Алегни широко открылись, когда он уловил смысл зрелища перед ним. Возможно, Энтрери не мог освободиться из тюрьмы физической боли, причиняемой Когтем, но человек сопротивлялся психическому порабощению.

Человек сопротивлялся.

— Ах ты, дурак, — воскликнул Алегни, с глубоким сожалением в голосе. — Я никогда не смогу доверять тебе снова. Мужайся, ибо ты обрёл свою свободу, и свою смерть.

Херцго Алегни знал, что терял лучшего сообщника, каким он когда-либо командовал, и это сильно его огорчало, но также он знал, что Барра… Энтрери нашёл, наконец, путь через лабиринт козней Когтя. Действительно, он никогда не сможет доверять ему снова.

Тифлинг шагнул вперед. Энтрери попытался поднять на него меч, но Алегни легко выбил его из хватки. Затем он стукнул камертоном ещё раз и волны агонии выбили из руки Энтрери и кинжал.

Алегни схватил убийцу за волосы и грубо оттянул его голову в сторону.

Вверх поднялся Коготь.

На конце моста за всем этим беспомощно наблюдал Дриззт До'Урден. Он не знал, что случилось с Далией, только то, что она исчезла, так как обзор загораживали стены парящего пепла. Но он мог ясно видеть конец Артемиса Энтрери, когда высоко вверх поднялся красный клинок.

На Дриззта снизошло странное ощущение глубокого сожаления.

Он снова остался один?

Нет, не один, понял он, когда Гвенвивар, потрёпанная, но всё ещё весьма энергичная и явно злая, подошла к нему.

— Уходи! — крикнул он, отталкивая кошку и конечно надеясь снова подняться. Но когда он повернулся к мосту, он понял, что было слишком поздно. — Убей шадовара! — приказал он. — Убей его, Гвен!

Признание того, что это будет всего лишь месть, поскольку Энтрери был обречен, а Далии нигде не было видно, вероятно, она была уже мертва или тяжело ранена, наполнило Дриззта гневом. И эта ярость вернула силы раненому дроу, и он заставил себя подняться.

Херцго Алегни увидел быстро приближающуюся кошку, но сохранял сосредоточенность, Энтрери был слишком опасен, чтобы упускать его из виду!

Он наклонил голову убийцы сильнее, подняв Коготь, готовя лёгкую мишень, и обрушил клинок.

Почти.

На земле под ним возникла тень, и прежде, чем Алегни смог даже увидеть это, огромная фигура врезалась в него, гигантский ворон, избивая его крыльями и сильно клюнув его мощным клювом прямо в глаз!

Он отшатнулся в сторону и взмахнул перед собой мечом, отгоняя тварь, но это была уже не птица, а воительница.

Молодая эльфийка.

И в своих руках Далия держала не длинный посох и не цепы, а трёхсоставной шест, вращающийся и искрящийся энергией. И прежде, чем громадный тифлинг смог как следует сориентироваться, она возникла перед ним, затем сбоку от него, нанося ему сильные удары по пальцам концом-рукоятью своего оружия. Трёхсоставной шест раскачивался вниз и вверх, потом снова вниз и вверх третьей частью. Этот последний конец почти врезался ему в лицо, вынудив и дальше терять равновесие.

Далия не преследовала. Она отбежала от него в прямо противоположном направлении и, что было сил, рванула шест. И в этот самый момент, раскрученная трёхсоставная Игла Коза высвободила значительную энергию молнии, сила вращения и ударная волна вырвали Коготь из хватки Алегни и отправили меч в полёт высоко за дальние перила моста.

Херцго Алегни взревел в знак протеста, и прыгнул на эльфийку, схватив её за тонкое горло и сжимая изо всех сил. Но затем почувствовал сильный укол, когда вращающийся кинжал попал ему в живот, и он заметил предателя Энтрери, поднимающего свой меч с камней моста.

И сверх того, пришёл другой грозный враг, пантера, поднявшаяся в воздух и летящая вниз с высоты.

Алегни бросил Далию вниз на камни, но бежать было некуда.

Поэтому Херцго Алегни не побежал.

Вместо этого он шагнул.

Шагнул в Тень.

Гвенвивар врезалась в него на полпути, и они вместе прошли сквозь врата в Царство Теней.

Глава 11 Какова цена свободы?

— Мы должны были войти раньше, — сетовал колдун Глорфатель, когда сражение на мосту стихло. Он подался вперед, но сильная рука дварфа схватила его за плечо. Он повернулся и встретился взглядом с Амброй.

— Неа, я говорила, что так будет, и если бы мы вошли туда, мы все были бы мертвы, — ответила Амбра. — Горожане следят, не сомневайся!

Глорфатель огляделся, и увидел подтверждение её слов — почти во всех домах вокруг местности ставни были либо открыты, либо приоткрыты.

— Как я говорила, — сказала дварф, и указала на отдаленный угол улицы, где собрались несколько вооруженных горожан. — Они чувствуют свою свободу и близки к тому, чтобы вернуть её.

— Дрейго Проворный не обрадуется.

— Он обрадуется ещё меньше, если ты потеряешь половину своих сил. Лорд Алегни выбрал свой собственный путь, как всегда. Он хотел битвы, и он её получил, — дварфа взглянула на мост как раз в тот миг, когда пантера прыгнула на Алегни. — Оо, — простонала дварф. — Да уж, он её получил!

Глорфатель осмотрел свою группу Кавус Дун и кивнул.

Артемис Энтрери тут же выпрямился, его боль ушла, его рабству пришёл конец. Он отшатнулся назад от отступающего тумана Алегни и Гвенвивар, пытаясь разобраться, пытаясь вновь обрести спокойствие.

Далию подобная неуверенность не замедлила. Она вскочила с камней моста, игнорируя порезы и ушибы, и самозабвенно бросилась в пятно, где только что стоял Алегни, рассекая воздух с беспомощной яростью и крича тифлингу: «Умри!»

Крик: «Гвенвивар!» с конца моста заставил Энтрери развернуться, он увидел спотыкающегося ему навстречу Дриззта, сжимавшего в руке ониксовую статуэтку.

Тревога Энтрери росла — Дриззт может идти за ним, учитывая его недавнее предательство. Однако все мысли о тёмном эльфе покинули убийцу, поскольку его внимание привлекло происходящее за спиной Дриззта.

— Далия, — мрачно сказал он. — Далия, сражение ещё не закончено.

За мостом на площади стоял Эффрон, его скрюченная фигура тряслась от негодования. А рядом с ним маячило подкрепление шадовар, сотня и больше.

— Далия, — повторил он более настойчиво, и эльфийка, наконец, прервала свой приступ ярости, чтобы заметить его.

— Я убью каждого из них, — пообещала она шепотом.

— Зови единорога, дроу, — сказал Энтрери, и достал волшебную статуэтку, которая призывала ночного кошмара. Когда Дриззт замедлился, чтобы разглядеть его, он указал мимо следопыта.

Тёмный эльф оглянулся через плечо, затем обернулся назад к Энтрери, показывая человеку ониксовую статуэтку. Дриззт казался сломленным, выражение безнадёжности на лице сменило маску стоицизма, которую он, как правило, носил.

— Мы должны идти, — сказал Энтрери.

Дриззт не двигался, просто смотрел на статуэтку.

— Позже, — пообещал Энтрери.

Наконец, дроу кивнул и потянулся к свистку, но остановился и спросил: «Меч?» и побежал в сторону моста.

— Возьми Далию с собой! — проинструктировал Дриззт. — Я встречу вас в Лесу Невервинтер!

И с этим он убежал вперед к дальнему концу моста, затем пробежался через ограждение и исчез из виду.

— Я сама справлюсь, — прорычала Далия, и набросила капюшон на голову, превратившись в гигантского ворона.

Затем она издала громкий каркающий крик приближающимся к ней шадоварам, похожий на хохочущий вызов.

— Просто улетай, идиотка, — сказал ей Энтрери, и бросил вниз свою фигурку, призвав кошмара.

Он взял меч и прыгнул на спину коня. По привычке он на мгновение стал искать свой кинжал, прежде чем удовлетворился, вспомнив о своём броске, зная, что кинжал прошел в Царство Теней вместе с Алегни, прошёл в Царство Теней в брюхе Херцго Алегни.

— Возможно, ты должен поехать со мной, — сказала Далия, в образе птицы голос у неё был более пронзительный и резкий.

Говоря это ему, она указала на дальний конец моста, на войско собирающихся шадовар.

— Мне кажется, что это Херцго Алегни заманил нас в ловушку, а не мы его.

Артемис Энтрери проигнорировал последнее замечание, рассматривая свои варианты. Он мог бы спрыгнуть в реку на своём кошмаре, который спокойной перенёс бы подобное падение, как он уже делал это в древоподобной башне Силоры Салм.

Или он действительно мог пойти с Далией — но верил ли он в то, что она и впрямь улетит? Ее гнев граничил с безумием. То, как она бросилась к Алегни, как выплёвывала теперь каждое слово… Здесь было нечто большее, некий глубокий шрам, который Энтрери ещё не разгадал.

Но который был очень хорошо знаком человеку.

Он собирался отозвать скакуна и улететь с Далией, когда решение было принято за него — на площади, откуда они пришли, начались волнения — зазвучали горны и послышались крики сражения.

Энтрери и Далия развернулись, чтобы засвидетельствовать зрелище, когда прибыли граждане Невервинтера, во главе с Джелвусом Гринчем, с оружием наготове и сжатыми кулаками.

— Бунт, — прошептал Энтрери.

Он обернулся к Далии, но она уже улетела, воспарив над битвой.

Энтрери пустил своего кошмара галопом, и тот громко застучал объятыми пламенем копытами по мостовой. Возможно, последний миг тифлинга Херцго Алегни ускользнул из его рук, но важнее было то, что он ускользнул от Херцго Алегни!

Эффрон потрясённо озирался, когда горожане Невервинтера вышли на площадь, врываясь во фланги его войск прежде, чем они поняли, что враг напал на них.

Как граждане могли знать об этом моменте? Как они могли быть подготовлены к тому, чтобы воспользоваться неожиданной возможностью?

В его представлении это было полной бессмыслицей.

Он смотрел на происходящее, пытаясь оценить, сможет ли он привести шадовар к победе.

Тогда он заметил приближающегося ворона — Далию! — а следом за ней того опасного убийцу. И ещё дроу, который стоял на камне на мелководье реки, выбирая себе путь к краю опоры моста, в руках у него был меч Алегни.

Слишком много переменных, рассуждал колдун, качая головой. Слишком много хаоса и непредсказуемости. Он смотрел на гигантскую ворону, спускающуюся в его направлении, и ему ужасно хотелось обрушить на неё свою магию.

Если бы не гнусная пантера, которая вытянула из него слишком много сил.

Эффрон вступил в тени, обратно в Царство Теней.

Волшебник Глорфатель смотрел в сторону дварфа.

— Это не стоило таких потерь, — сказала Амбра. — Дрейго ждёт твоих объяснений.

Глорфатель кивнул в знак согласия, затем он сделал жест другим знатным шадоварам, командующим его воинами, давая им разрешение.

Только нетерезские аристократы и прославленные воины практиковали теневой шаг, но всякий использующий эту способность возглавлял, по сути, тот или иной отряд, был в числе командиров и передовых бойцов.

Шейды незнатного происхождения оставались позади в катастрофическом меньшинстве и неорганизованности — и сражались с группами закаленных людей, которые боролись за свои семьи.

При этом появился человек, которого многие знали как Баррабуса, некогда их выдающийся воин, а теперь самозабвенно разрубающий их ряды.

И появилась Далия, некогда противостоящий им воин, иногда свирепая гигантская ворона, в остальное время эльфийская воительница, которую они раньше и сейчас сильно боялись.

Если бы Алегни одержал победу на мосту, город принадлежал бы им. Если бы Эффрон и остальные не сбежали, у них мог бы быть шанс.

Глорфатель вспомнил инструкции Дрейго Проворного, и решение было не из трудных. Он не шагнул в тень, как Эффрон, но вместо этого создал врата посреди площади, фиолетово-чёрную светящуюся дверь, приглашающую его подопечных сбежать с поля боя.

— Я б сама призвала их, — заверила его Амбра.

В тот момент Глорфателю было наплевать. Он был первым, кто вошел в собственные пространственные врата.

Но определенно, не последним.

Многие шейды умерли, многие сбежали через врата или даже за пределы городских стен, а многие другие, особенно из числа сражавшихся на дальней стороне моста, сдались, когда битва за Невервинтер быстро обернулась разгромом.

На стороне гарнизона была и Амбер Гристл О'Мол из клана О'Мол цитадели Адбар, легким движением провернув одну из черных жемчужин на ее зачарованном ожерелье, дварфа превратила признаки принадлежности к тени в грязь дорог. Она знала, кто победит, а Амбра всегда предпочитала быть на стороне победителей.

Посреди сражения, держа меч в руке, стояла Аруника. Не один шадовар бросался на эту, с виду обыкновенную, женщину, считая её лёгкой добычей, но в итоге сваливался замертво.

Наблюдая, как редеют ряды шейдов, суккуб знала, что сыграла роль превосходно.

Угроза со стороны Тэя была устранена, а теперь отступили и шадовары.

Это произошло незадолго до того, как Владычество возвратилось, и даже если бы этого не произошло, Аруника знала, что сможет найти место для господства. Возвращение Владычества не за горами. А если это и не так, Аруника всё равно была уверена в том, что найдёт себе подходящее место.

Дрожащий и на удивление не запачканный пятнами крови, Брат Антус наткнулся на нее, слезы исполосовали его щеки. Мгновение Аруника смотрела на него, задаваясь вопросом, не огорчился ли он так из-за какой-то раны.

Но нет, это были слезы радости, поняла она.

— Я был дураком, когда сомневался в тебе, — бормотал монах.

Аруника одарила его сияющей улыбкой, затем сбила с ног тяжелым ударом.

— Никогда больше не повторяй эту ошибку, — предупредила она.

— Слушай, женщина, разве у нас мало врагов на поле боя? — раздался голос из-за её спины, и Аруника обернулась, чтобы увидеть приближающегося Джелвуса Гринча. В отличие от Антуса, этот действительно видел сегодняшнее сражение — самую малую его часть, судя по одежде, сплошь испачканной в крови.

— Невервинтер свободен, — сказал он. — Благодаря тебе.

— Едва ли, — ответила Аруника, и она действительно не хотела, чтобы её рассматривали как подстрекателя этого бунта, или как главную фигуру в поражении Алегни.

В конце концов, нетерезы могли вернуться с новыми силами!

Она посмотрела на мост, направляя взгляд Джелвуса Гринча, чтобы показать бывшего чемпиона, стоявшего на краю, и дроу-следопыта, который шёл к нему, неся в руках могущественный меч Алегни. Пока они наблюдали за ними, гигантская ворона приземлилась, вернув себе облик Далии.

— Благодаря им, — поправила Аруника.

В правой руке Дриззт держал меч с алым лезвием за украшенную металлическую рукоять, плотно обмотанную бинтами. В другой руке дроу держал ониксовую статуэтку пантеры. Он все еще взывал к Гвенвивар, когда Энтрери скакал на своем адском коне, чтобы присоединиться к нему.

Дриззт знал, что тщетно пытается дозваться Гвенвивар, поскольку ощущал, что пантера была вне его досягаемости и вне действия статуэтки.

Далия приземлилась рядом с ними, приняв облик эльфийки. Определённо, она не испытывала восторга. Дриззту не нужно было спрашивать причину, так как он понял, что она не видела окончательной смерти Херцго Алегни. Хуже того, Дриззт задался вопросом, избежал ли Херцго Алегни их нападения, дематериализовавшись. Если та мысль тревожила его, а так и было, что она могла сделать с Далией, чья ненависть к Алегни была более глубокой, чем Дриззт когда-либо видел?

— Тебе стоило оставить его в реке, — качал головой Энтрери, заметно обеспокоенный и опасающийся.

— Где какой— Нибудь житель Невервинтера мог наткнуться на него? — спросил Дриззт.

— Клинок не добрался бы до него.

— Клинок поглотил бы его, — сказал Дриззт. — Или поработил, … — дроу сурово посмотрел на Энтрери, позволяя своему разочарованию выйти наружу. — Ты пожертвовал бы ничего не подозревающим человеком?

— Я освободился бы от этого несчастного меча любым способом!

— Я бы не позволил, — возразил Дриззт. — Каких бы рабов Коготь ни нашёл, он бы вернулся к тебе, и силой заставил бы подчиниться.

— Так я должен взять его теперь и победить силой воли?

Дриззт смотрел на Энтрери, но инстинктивно убрал клинок подальше от него. Дроу не много знал о разумном оружии, артефактах великой силы и великого разума, но он понял, что Энтрери после десятилетий порабощения не смог бы управлять Когтем Харона, держал бы он этот меч или нет.

Энтрери тоже знал это, понял Дриззт, когда убийца засмеялся над своим собственным абсурдным вопросом.

— Тогда уничтожь его, — предложила Далия.

— И тогда я превращусь в пыль, — убеждённо сказал Энтрери. Он усмехнулся, с печалью и покорностью. — Что должно было случиться полвека назад.

На лице Далии отразилась тревога, и это ужалило Дриззта больше, чем должно было бы.

— Уничтожь его, — согласился Энтрери. — Ты не смог бы оказать мне большей услуги, чем освободить меня от неволи Когтя Харона.

— Должен быть другой способ, — почти отчаянно сказала Далия.

— Уничтожь его, — сказал Энтрери.

— Полагаешь, мы сможем? — напомнил ему Дриззт.

От могущественного артефакта было не так легко избавиться.

Но когда он произнес эти слова, Дриззт вдруг нашел ответ. Он посмотрел на Далию, зная, что она тоже поняла.

Поскольку она, как и Дриззт, стала свидетелем силы более могущественной, чем Коготь Харона, с магией и энергией, более древней и первородной, чем даже двоемеры, пропитавшие этот великолепный, зловещий клинок.