Колдовское зелье

1

— Патти, детка, как хорошо, что ты оказалась дома! Ты не сразу подошла к телефону, и я уж было решила, что тебя нет дома. Мне пришло в голову, что ты могла улететь в Шотландию, чтобы навестить родителей и сестру с мужем. Кстати, сколько ей осталось до родов? Месяц? Или больше? Мне бы очень хотелось…

— Тетя Джемма! — вклинилась Патти в монолог говорливой старушки. — Вы не забыли, что это междугородный звонок?

— Что? Ах да! Я звоню тебе по делу, детка. Мне нужна твоя помощь.

Помощь? Патти нахмурилась, пытаясь сообразить, какая помощь может потребоваться от нее тетушке Джемме.

— Интересно, чем я могу вам помочь?

На другом конце провода на мгновение воцарилась тишина, потом вновь зазвучал вкрадчивый голос тетушки.

— Видишь ли, детка, я сейчас пребываю в растерянности. Мне больше не к кому обратиться, кроме тебя. Конечно, разумнее всего было бы позвонить твоей матери, но так как она сейчас должна находиться возле Эмили, то у меня просто не осталось иного выхода, кроме как связаться с тобой.

Ну вот, пронеслось в голове Патти, только я собралась отдохнуть, как зачем-то понадобилась тетушке. Неужели мечты об отпуске так и останутся неосуществленными? Патти любила свою работу, но иногда ей все же хотелось забыть обо всем и отправиться куда-нибудь далеко, где ее никто не знает и где можно просто поваляться на пляже, наслаждаясь морем и солнцем.

Эти мысли увели Патти в сторону, и она потеряла нить разговора. Что там говорит тетушка Джемма? Какое еще несчастье стряслось в Ферн-Бей?

Поместье на живописном берегу озера Мичиган находилось в полном владении Берта и являлось как бы его вотчиной, где все должно было идти своим чередом и ничего не могло выйти из строя или разладиться без ведома всемогущего хозяина. Это Патти знала по собственному горькому опыту.

Дом в Ферн-Бей, сложенный из крепкого камня, был добротным и принадлежал крепкому человеку. Патти любила это место, и в не таком уж далеком прошлом ей казалось, что она любит не только дом…

— Вот и выходит, детка, что, поскольку Берти уехал и вся ответственность легла на меня, только к тебе одной я и могу обратиться. Не знаю, когда ты сможешь приехать сюда, но…

Приехать? Кто из нас сошел с ума: я или тетушка Джемма? — пронеслось у Патти в голове. Ведь всем родственникам известно, что Берт запретил мне появляться на пороге его дома. Или тетка начала страдать старческой забывчивостью?..

Патти рассмеялась невеселым беззвучным смехом. Подумать только, из-за чего разгорелся тот злополучный скандал! Из-за того, что ей захотелось как-то защитить Берта, уберечь его от неприятностей, от душевных страданий. И чего она добилась в итоге? Только того, что Берт стал относиться к ней как к злейшему врагу и подлой предательнице.

Меньше всего Патти хотелось сейчас возвращаться в болезненное прошлое. Совсем недавно ей казалось, что с этим покончено навсегда. Ее жизнь как будто обрела вполне определенный смысл и наполненность. У нее была любимая работа, друзья, разделявшие ее интересы, мужчины, которые приглашали ее на свидания, окружали всяческим вниманием, делали комплименты и — самое главное — не смотрели на нее ледяным взглядом, от которого мороз бежал по коже и душу обжигало холодом. В глазах своих приятелей Патти никогда не замечала подозрительности и горького недоумения, что приятно отличало их от Берта Далтона.

Пожалуй, Патти могла бы сказать, что она счастлива. Она жила богатой, насыщенной жизнью, где не было места тоске и бесплодным размышлениям о том, что могло бы быть, если бы роковая ситуация в прошлом сложилась иначе. Сейчас Патти была взрослой двадцатипятилетней женщиной, уверенной в себе и исполненной чувства собственного достоинства.

Вернее, так было до самой последней минуты, пока не позвонила тетушка Джемма и не вмешалась в ее жизнь самым бесцеремонным образом. Зачем она напомнила Патти о прошлом? Ведь оно уже забыто и давно похоронено в самом отдаленном уголке души. Однако одного-единственного слова тетушки оказалось достаточно, чтобы тревожные воспоминания хлынули наружу.

— Вы говорите, что Берта нет? Но как же он мог оставить вас одну с детьми? Ведь Кевин и Марта не смогут приехать, чтобы присматривать за своими дочерьми.

— Об этом я толкую тебе битых двадцать минут! — воскликнула тетушка Джемма. — Берти постоянно находился здесь, но на днях ему пришлось срочно вернуться в Чикаго, чтобы заменить уволившегося управляющего. Ведь банк нельзя надолго оставлять без присмотра. У Берта просто не было иного выхода. Он сказал, что, возможно, будет отсутствовать месяца два, пока не найдет достойную замену бывшему работнику.

— Два месяца?! — озабоченно переспросила Патти. — Но кто же будет заниматься девочками?

Со слов матери она знала, что племянницы Берта были довольно сложными детьми, требовавшими повышенного внимания. Тине исполнилось девять лет, и она была на год старше Вики. Но верховодила в этой паре младшая. Отец девочек никогда не делал попыток приструнить их. Впрочем, он вообще не занимался их воспитанием и — с молчаливого согласия жены Марты — оставил этот вопрос на усмотрение своего старшего брата. Причиной такого решения супругов послужило направление Кевина на новое, более престижное, место работы в Мельбурн.

— Берти все очень хорошо устроил, — заметила тетушка Джемма, — которая не допускала даже намека на критику в адрес своего любимца. После того как умер сначала отец, а потом и мать братьев, она по приглашению Берта перебралась в Ферн-Бей. Кевину тогда было тринадцать лет, а его старшему брату девятнадцать. — Он нанял для девочек гувернантку.

— И что же? — сдержанно поинтересовалась Патти, заранее зная, что ничего хорошего в ответ не услышит. — Что с ней случилось?

— Она покинула нас. Заявила, что справиться с порученными ей детьми выше ее сил. И еще добавила, что девочки совершенно испорчены.

Патти словно наяву увидела, как тетушка Джемма надменно поджала губы, выражая недовольство по поводу некомпетентности гувернантки. Такой Патти частенько видела ее в детстве. Этот образ словно по волшебству возродил перед ее внутренним взором вид красивого каменного дома с колоннами, построенного еще до начала войны между Севером и Югом и приобретенного родителями Берта у разорившегося наследника состоятельной в прошлом семьи. Прежде Патти часто приглашали в этот дом во время летних каникул. Тетушка Джемма радушно принимала Патти, а Берт, будучи старше ее на одиннадцать лет, издали наблюдал за тем, как она бегает взапуски с Кевином. Он казался Патти темноволосым божеством, играючи вошедшим в ее жизнь и сердце.

— В каком-то смысле гувернантка права, — обронила Патти, чтобы сказать хоть что-то. Ее несколько смутил тот факт, что разговор с тетушкой произвел на нее столь сильное впечатление. Патти почувствовала угрозу своему душевному спокойствию.

Тетушка снова на секунду затихла, как будто решая, стоит ли признавать очевидную истину. Затем она осторожно произнесла:

— Так-то оно так, наши девчонки действительно иногда шалят, но в их возрасте…

— Они не просто шалят, — возразила Патти. — Насколько я знаю, временами они бывают несносны. И подозреваю, что именно неуправляемость сестер послужила основной причиной, по которой Кевин бросил их на Берта. Вероятно, он надеется, что тот, обладая известной твердостью характера, приучит детей к дисциплине. На самом деле девочек следовало бы отослать в хороший интернат, где их неуемную энергию направили бы в нужное русло.

— Вот и я об этом твержу! — с готовностью подхватила тетушка Джемма. — Очень хорошо, что ты это понимаешь. Признаться, я надеялась, что твой опыт психолога поможет мне как-то повлиять на детей, — многозначительно добавила она. И только тут Патти сообразила, что угодила в ловушку. — К тому же ты когда-то любила Ферн-Бей. Помнишь, как ты приезжала к нам на каникулы?

Патти механически отметила хитрость тетушки, решившей употребить в качестве основного аргумента эмоциональное давление на свою внучатую племянницу. Без лишних слов старушка сделала весьма прозрачный намек на то, что считает моральным долгом Патти бросить все и сломя голову примчаться в Ферн-Бей, чтобы заняться воспитанием Тины и Вики.

Патти могла бы с ходу придумать дюжину предлогов, которые позволили бы ей ничего не предпринимать и впредь продолжать жить своей жизнью. Не последнее место среди них занимало соображение, что она собирается провести отпуск в Италии. Однако, несмотря на то что в голове Патти уже сформировалась формула отказа, она почувствовала, что запуталась в удачно расставленных сетях тетушки Джеммы. В отчаянии она произнесла то единственное, что, по ее мнению, должно было осадить собеседницу:

— Тетя Джемма, вы же знаете, что Берта возмутит подобная затея!

Старушка недовольно засопела.

— Глупости! Столько времени прошло… Уверена, что Берти успел забыть былой инцидент. Не в его характере долго помнить зло. И вообще, какая-то глупая ссора… Ее давно пора выбросить из головы.

Глупая была ссора или нет, но она оказалась вполне достаточной, чтобы Патти в течение нескольких лет держалась подальше от Ферн-Бей. За это время они с Бертом встречались трижды. Два раза на крестинах Тины и Вики, когда Берт удостоил Патти лишь холодного кивка и не произнес ни единого слова, храня на лице мрачное выражение.

Третий раз они увиделись на свадьбе старшей сестры Патти Эмили, которая выходила замуж за Фреда Брауна. Патти выступала в роли подружки невесты, а также присматривала за дочерьми Кевина, малолетними кузинами Фреда и еще несколькими детьми. Таким образом, у нее совершенно не было времени для общения с гостями, в том числе и с Бертом. В этом имелись свои положительные моменты, потому что благодаря постоянной занятости Патти удалось избежать прямой конфронтации с ним.

Как бы то ни было, настоятельная просьба тетушки Джеммы приехать в Ферн-Бей явилась тем, чего Патти меньше всего ожидала. Если бы Берт находился дома, ни о чем подобном не могло быть и речи. И не только из-за него одного. У Патти тоже имелась гордость! Впрочем, если бы Берт не уехал в Чикаго, то и проблем бы никаких не возникло…

Патти сжимала в руке телефонную трубку, осознавая, что, несмотря на огромное желание вежливо, но твердо отказать тетке, она не в состоянии этого сделать. Возможно, в этом не было никакой логики, но она действительно чувствовала себя в долгу перед старушкой, которая всегда привечала их с Эмили, когда они были детьми. Ведь тетушке Джемме было прекрасно известно, что журналистская деятельность их отца требовала частого отсутствия и его самого, и их матери.

Похоже, сейчас настал черед Патти сделать нечто подобное по отношению к детям Кевина. И неважно, что подумает Берт. Патти самостоятельно примет решение. В конце концов, она избегала бывать в Ферн-Бей в первую очередь не потому, что Берт запретил ей, а потому, что ее словно что-то отталкивало от этого места.

Исходя из всех этих соображений и в глубине души понимая, что, скорее всего, ей придется крепко пожалеть о проявленной слабости, Патти согласилась с предложением тетушки Джеммы, выдвинув лишь одно условие:

— Если Берт вернется домой раньше, чем предполагал, я сразу же уеду!

Только положив трубку на рычаг, Патти до конца уяснила, на что обрекла себя. Вместо того чтобы наслаждаться отдыхом в Италии, ей предстояло по крайней мере месяц присматривать за непослушными своенравными детьми и находиться при этом в доме человека, который недолюбливает и даже презирает ее. Если бы не случай, который произошел много лет назад, возможно, все сложилось бы по-другому…

В ту пору Патти едва исполнилось восемнадцать лет. Как всегда, она собиралась провести летние каникулы в Ферн-Бей, и Кевин приехал за ней в Цинциннати, чтобы забрать из школы и увезти в Милуоки, а затем в загородный дом старшего брата. Патти была очень дружна с Кевином и радовалась каждой встрече с ним. Она от души поздравила его с приобретением нового автомобиля и поинтересовалась самочувствием Марты, которая тогда ожидала первенца. Патти было хорошо известно, что Берт был недоволен тем, что его младший брат так рано женился. Он считал, что в двадцать один год парню еще рано обзаводиться семьей, потому что в подобном возрасте человек еще недостаточно созрел для того, чтобы брать на себя столь серьезные обязательства. Однако Кевин и не подумал прислушаться к советам старшего брата. Он вступил в брак, и ему предстояло стать отцом.

Пока они ехали в Милуоки, Патти обратила внимание на то, что Кевин чем-то озабочен, и поинтересовалась, что случилось. Тут-то он и признался, что у него начался роман с одной девушкой, а Берт случайно узнал об этом и потребовал, чтобы Кевин назвал ему ее имя.

— Но я не могу признаться ему, — вздохнул Кевин, искоса взглянув на Патти. — Дело в том, что я начал встречаться с Реджиной, в которую влюблен сам Берт. В связи с этим я хочу, чтобы ты помогла мне, Пат. Берт видел меня с девушкой, но не знает, что это его возлюбленная. Давай скажем, что со мной была ты, что я привозил тебя на уик-энд в Милуоки, ладно?

Патти согласилась почти сразу же. Она любила Берта и понимала, что известие об измене Реджины причинит ему боль. Позже она осознала, как наивно это было с ее стороны, но в тот момент ее действиями руководили одни лишь чувства.

Как ни странно, Берт поверил, что между Кевином и Патти вспыхнула страсть. Узнав об этом, он пришел в неописуемую ярость и обвинил Патти в том, что она пытается разрушить брак его младшего брата. Берт напомнил ей, что Марта ожидает ребенка, и высказал еще много всяких неприятных вещей, которые обычно говорят в подобных случаях. В заключение он очень ясно дал Патти понять, что в будущем ей не придется рассчитывать на гостеприимство дома в Ферн-Бей…

Позже Патти узнала, что отношения Берта с Реджиной все равно не получили никакого развития. Временами она спрашивала себя, не рассказать ли Берту правду, но всякий раз перевешивало то соображение, что как будто нет никакого повода встречаться ради подобного разговора. Это был своеобразный тупик, потому что в душе Патти сохранились все прежние чувства к Берту. По этой причине она так и не смогла завязать интимные отношения ни с одним из парней, которые ухаживали за ней.

Патти очень не хотелось ехать в Ферн-Бей. Она боялась, что там проснется утихшая за прошедшие годы боль. Но слово, данное тетушке Джемме, обязывало ее собираться в дорогу.