Колхозное строительство 6

Событие двенадцатое

Утром последнего дня пребывания Петра в министерстве сидели вчетвером у него в кабинете и пили чай. Гагарин, Будённый и Тамара Филипповна. Секретаря Пётр забирал с собой. Куда он без Филипповны? Но пришлось для этого предпринять целую осаду крепости, а потом и решительный штурм (это не то, о чём вы подумали!). Филипповна долго отказывала.

– Понимаю. Муж, дети в привычной школе, квартира в Москве.

– Служебная, но в Москве.

– Тамара Филипповна, а если мужа переведут?

– Нет, его умения в Казахстане не нужны.

– Попробую. Там тепло, яблоки вкусные.

Попробовал. Мелочиться не стал, позвонил Циневу. Долго секретарь соединял – наверное, на совещание попал.

– Когда ты уже улетишь, Пётр Миронович?

– Георгий Карпович, вы…

– Давай, Пётр, уже на «ты» перейдём. Чего как графья выкаем? Я человек простой, да и у тебя не баре в родне, проверял. На брудершафт после выпьем.

– Хорошо, Георгий Карпович. У меня к тебе просьба есть.

– Давай угадаю с трёх раз: прослушку не ставить в новом кабинете?

– Два осталось, – там заржали.

– Охрану приставить в Алма-Ате к тебе и родственникам?

– И так приставите. Одна угадка осталась.

– Ну, не знаю… А, погранцов усилить!

– Ну, надо, конечно – но звоню по другому поводу.

– Проиграл. Говори уже. Времени в обрез.

– Перевезти с собой хочу секретаря своего, а у неё муж в вашем ведомстве. Майор, где работает – не знаю, но дать бы ему подполковника и отправить в Алма-Ату.

– Шифровальщику Непейвода дать подполковника и перевести в Алма-Ату.

– Я фамилию не говорил. Специально, – хмыкнул Тишков.

– Ты непростой человек. Приглядываем. По его должности не предусмотрены две звезды. Разве… – там помолчали, – ну, тебя это не касается. Хорошо, Пётр, будет Афанасию Петровичу повышение и в звании, и в должности, и перевод в тёплые места.

– Спасибо, выручил, Георгий Карпович.

– Подожди спасибкать. В ответ и от тебя кое-что попрошу, – там на минутку прикрыли трубку ладонью и рычали на кого-то. Пётр слышал, что Цинев груб с подчинёнными: и матом их кроет, и кричит, вот как сейчас. Ну, их дело. Может, в армии дисциплину кроме как криком и не привить подчинённым. Только кнут есть, пряников-то немного. – Пётр, вот какое дело, – ну вот уже и не рычит, – Смутил ты меня своими предсказаниями прорыва китайцев через Джунгарские ворота. Там всегда неспокойно. Думаю усилить там заставу – перебросить с Кавказа человек сто. Они к горам привычные. Соберу старшин и офицеров, наберём, в общем. Поможешь обустроить? Зима же.

– Даже если красный снег пойдёт. Первым делом, как приеду, организую туда отправку оцилиндрованного бревна и бригаду строителей. Ну, и другие стройматериалы. Это для офицеров. Для солдат…

– Там нет солдат, там пограничники.

– Вот как? Тогда для пограничников построю казарму по щитовому методу. В Краснотурьинске разработана технология, ведётся производство.

– Всё. Договорились. Но смотри! Люди. Зима.

– Обещал же.

– Всё! Отбой. Дела.

– Георгий Карпович, секунду! Ещё одна маленькая просьба.

– Только быстро, тут по Кунаеву совещание.

– Можете мне подготовить список интересных немцев?

– Это про республику новую? А кто интересует?

– Люди, которые чего-то достигли. Я вот, например, Ольгу Берггольц уговорил министром культуры поехать в новую республику. И в то же время Татьяна Пельтцер и Евгений Евтушенко мне уже не нужны.

– Евтушенко – немец? Не знал. Ну да он по моему ведомству не проходил, он всё с диссидентами заигрывает. Пусть. Хороший поэт. Ладно, считай, Пётр Миронович, я тебя понял. Артистов не надо, нужны на другие министерские посты люди. Вот видно сразу, Пётр, что ты не военный – не можешь правильные приказы отдавать. Может, тебя на сборы на месяцок призвать? У тебя какое звание?

– А то ты не знаешь, – измывается. А говорил – времени нет. Вот поиздеваться нашёл.

– Усёк. Поищем. Срок какой?

– Через час. Я завтра улетаю, – на том конце провода загугукали. Смеялись, наверное.

– Комик. Через два часа позвоню. Кого успеем, найдём. Москвичи ведь нужны, раз срочно?

– Ну, может, с кем успею переговорить.

– Теперь точно отбой – вон полная приёмная народа, сейчас дверь вышибут, – трубка забибикала.

Вот сидели. Отмечали отъезд. Просто чаем с тортиком. Ещё ведь целый суматошный день впереди.

– Юра, слушай, всё хочу тебя спросить, – Будённый перекрестился. В первый раз такое за ним Пётр наблюдал. – А ты там видел чего-нибудь эдакое?

– Бога с ангелами?

– Ну, сам сказал, – смутился древний маршал.

– Тысячу раз спрашивали. Я даже про это целую историю придумал и рассказик написал.

– И где напечатан? – поправил усы Будённый.

– Нигде. Такое не напечатают.

– Заинтриговал. Рассказывай.

Все даже чашки с чаем отставили, и куски тортов отодвинули.

– Только не скажу, правда это – или всё мои больные фантазии. А вы спрашивать и пытать меня, засовывая иголки под ногти, не будете? – вытянул руки с аккуратно подстриженными ногтями.

– Я не буду, – первая откликнулась Филипповна.

Посмеялись.

– Хорошо. Слушайте. После того как я уже прилично времени провёл снова на земле-матушке после полёта, вызывает меня к себе Никита Сергеевич Хрущёв, закрывает за нами дверь своего кабинета – и даже на ключ запирает. Ведёт меня в дальний угол и говорит еле слышным шёпотом:

«Давно я тебя хотел спросить, Юра. Ответь мне честно, без всяких утаек: а Его Самого или Его ангелов ты там видел?»

Я тогда тоже наклонился к уху Хрущёва, и отвечаю ему тоже шёпотом:

«Видел, Никита Сергеевич…»

«Я так, бл…ь, и знал! – шепчет горестно. – Ну а теперь прошу тебя, вернее приказываю – никому и никогда не говори об этом!»

«Слушаюсь, Никита Сергеевич!» – говорю.

Проходит несколько лет. Меня тогда отправили путешествовать по Европе. Посетил я даже Ватикан, и был принят самим Римским Папой. Перед концом аудиенции Папа попросил оставить нас одних, закрыл и запер на ключ дверь кабинета. Потом взял меня под руку и отвёл в уголок. Прилип ко мне и в самое ухо шепчет:

«Ответь мне искренне, сын мой, только искренне, как на духу: а Его Самого или Его ангелов ты там лицезрел?»

Тут я вспомнил, что обещал Хрущёву, и отвечаю:

«Нет, не видел, Ваше Святейшество.»

«Я так и знал! – вздыхает горестно. – Только умоляю тебя, сын мой – никому не говори об этом!»

Гагарин сам горестно вздохнул и взял чашку.

– Что, правда видел Самого? – отвисла у Будённого челюсть. Да даже Пётр глаза выпучил.

– Договорились же – не приставать с «правдами»!

– Сволочь ты последняя! – обиделся маршал.

Событие тринадцатое

Позвонил генерал-полковник ровно через два часа. Вот она – немецкая точность, хотя сам не немец. Пётр даже успел подзабыть про просьбу. Составлял в голове план беседы с маршалом Жуковым. Тоже хотел забрать в свои палестины. Не немецкие, казахские. Точно ведь знает, что деньги, вбухиваемые сейчас в гражданскую оборону, пойдут прахом. Не так много этих денег, чтобы миллионами швыряться. Нужен был человек, который возглавит в республике ДОСААФ и разрушит гражданскую оборону. Все эти планы, бомбоубежища, вековые запасы окаменелых продуктов, одежды. Костюмы химзащиты, сборы, учёбы. А сколько сотрудников? Всех к чёртовой матери. Пусть работу работают. А вот ДОСААФ, наоборот, на эти деньги поднять. Понастроить тиров, аэроклубов. Вон скоро «Сессны» будут сотнями выпускать – кто на них летать будет? Да и автошкола нужна при каждой обычной школе. Сто процентов выпускников должны иметь права на три категории: А, В, С. Потом, в городах, автошколы на более высокие. И чтобы раскачать эту махину, нужна была личность, которой не сильно-то захотят перечить. Жуков подходил. Старенький, конечно – ну, пару лет хотя бы. Раскрутить маховик.

Договорился, что подъедет к Жукову на квартиру через часик, и уже собирался – а тут позвонил Цинев.

– Ещё раз привет, Пётр. По Кунаеву ничего нового. Одно теперь точно можно сказать, это не одиночка. У аэропорта дежурила машина, УАЗ. Там был водитель. Ищем. И тебя там целая группа выдвигается охранять. Теперь по немцам. Пиши фамилии. Виктор Домбровский – хоккейный арбитр. Сигурд Оттович Шмидт, сын того самого Отто Шмидта – доктор наук, археолог, учёный-историк. Валерий Николаевич Брумель – олимпийский чемпион, прыжки в высоту, сейчас проходит реабилитацию в клинике Илизарова. Есть такой новатор в сращивании костей. Так, дальше… А, вот как раз для тебя. Александр Андреевич Келлер. Тренирует алма-атинский «Кайрат», футбольный клуб высшего дивизиона. Успехи средние.

Так, вот ещё один. Он на пенсии, однако жив-здоров – может, и уговоришь.

Александр Георгиевич Лорх – селекционер, доктор сельскохозяйственных наук, один из зачинателей селекции и сортоиспытания картофеля в СССР.

Академик Леонид Робертович Нейман. Этот легко возглавит министерство энергетики. Правда, он ленинградец. Хватит пока? Времени нет, извини, – вот блин! Даже «спасибо» сказать не успел.

Нда, куда только судьба немцев не забросила. Вот Домбровский – это неплохая идея. Нужно позвонить. Вообще, что с хоккеем в Казахстане? Есть усть-каменогорское «Торпедо» – и вроде всё. И оно явно не лидер. Играет в первой лиге. Всё время путается Пётр – сейчас ещё высших-то лиг нет. Ну, в общем, в будущей первой лиге. И, кажется, в высшую так и не попадёт. В Астане – Целинограде будет создан в 2000 годах клуб «Барыс» – снежный барс, и он будет играть в КХЛ. Одним словом, сейчас полный нуль. Нужны детские хоккейные школы в северных городах, а в южных нужно срочно строить ледовые дворцы. И это какой-то парадокс: в огромном городе Алма-Ате нет клуба высшей лиги. С ноября по март вполне ведь отрицательные температуры. Только создан «Автомобилист» – но это не уровень, вторая лига, почти дворовый хоккей.

На заводах не вытянуть. Нужны «Динамо» и СКА. Пообщаемся с Тарасовым, пусть подскажет несколько перспективных тренеров. По Домбровскому. Нужно предложить создать в Алма-Ате школу хоккейных арбитров. Вроде их в стране пока вообще не существует – вот будет первая.

Позвонил Тарасову. Не дозвонился, но обещали, как появится, сообщить. Ну, и поехал к маршалу победы. Тот открыл сам. На того, легендарного, похож совсем не был. Старенький, полненький дедушка с почти полным отсутствием волос. Так, небольшой седой ёжик на затылке. Пошли пить чай – какие-то женщины спроворили. Пётр рассказал свои задумки.

– Вспомнили старика! А силы не те, ленивый стал. Мемуары пишу. Они нужны будут. Потом. Сейчас все о войне помнят – потом забудут. Изоврут всё. Другим победы припишут. В итоге окажется, что какие-нибудь французы или американцы войну выиграли, – блин, провидец.

– Есть два пути, Георгий Константинович, этому помешать. Один из них – конечно, книги. Мемуары. Фильмы правдивые. Только я думаю, что это ущербный путь.

– Это почему?! – привстал, чай расплескав. И правда: грозный маршал.

– У них денег больше и режиссеры хорошие. Снимут, что это они войну выиграли. Их фильмы смотрит весь мир. Потом будут статьи в газетах печатать. Это их газеты. Программы школьные изменят. Это их школы. Нам не справиться с ними, сидя за стеной.

Остыл, сел. Позвал женщину, что затёрла лужу. Отхлебнул чаю и ссутулился как-то.

– Сволочь ты, министр. Прямо серпом по …цам. А ты другой путь знаешь? – но не с надеждой смотрит. Свысока.

Нет пути. Они сильней. И сильный всегда слабого задавит. Однако много денег всегда даёт преимущество. В любом споре. «С богатым не судись».

– Второй путь – непростой. Особенно теперь. Столько времени упущено! Хрущёв много наворотил. С колен вставать надо.

– Ты мне мозги не компостируй, сопляк! Говори путь! – и кулаком грохнул.

Вся посуда на полу, и оба чаем облиты.

– Надо молодёжь воспитывать. Каждое поколение. На всём воспитывать – на примерах, на фильмах, на книгах. И эти фильмы снимать надо. А ещё нужно стать сильней. Экономику развивать. Я вот «Сессны» начал делать, а кто летать будет? Машин и тракторов наделаем, а кто будет сидеть за рулём, кто ремонтировать? Качественно ремонтировать и качественно водить? Короче, Георгий Константинович, поехали в Казахстан. Руководить ДОСААФ и разрушать гражданскую оборону. Фильмы – моя забота. Я там хочу большую киностудию замутить. Начну с того, что попробую филиал ДЕФА организовать в Целинограде, в новой немецкой республике.

– Какой республике?

– Есть решение на севере Казахстана организовать немецкую автономию. Там сейчас компактно проживает около миллиона немцев.

– Чёрт с ними. Говоришь, ДОСААФ республики? Только летать и ездить по всему Казахстану не смогу. Годы, болячки.

– Найдём дельного помощника. Может, сами подскажете?

– Недельку мне дай на размышление.

– Улетаю завтра.

– Так лети, сокол. Телефон ещё никто не отменял. Через неделю позвони.

Ну, хоть так.

Интермеццо 5

На дело пошли вдвоём. Лия не хотела, но Вика настояла. Договорились так: пока она звонит, девочка прогуливается вокруг и пытается заметить слежку. Обе волновались, но Вика даже прикрикнула на Тишкову, когда та, уже перед дверью, вдруг села на пуфик и сказала, что не пойдёт.

– Нам. Нужна. Информация. И без неё мы ничего придумать не сможем. А в Алма-Ате уже всё расскажем папе Пете.

– А они ведь и туда могут приехать!

– Всё, пошли. Хватит гадать.

Вышли. Лия первой, а через минуту, осмотревшись, вышла и Маша-Вика. Оглядываясь по сторонам, мама Лия шла к стоящему метрах в ста телефону. Медленно, словно на казнь. У телефона, как всегда, была очередь. Один звонил, и двое мужчин нетерпеливо переминались с ноги на ногу у стеклянной будки. Лия подошла и пристроилась за толстячком, почти лысым, в модной болоньевой куртке. Богатый! Женщина, что находилась в будке, совсем не спешила её покидать – болтала. Очередь начала волноваться, толстячок даже подошёл и постучал жёлтой монеткой в стекло. Женщина повернулась, махнула рукой и снова вернулась к разговору.

Вика посмотрела на это пару минут и начала осуществлять разработанный план. Она прошлась от одного угла дома до другого, обогнула небольшой скверик и снова вернулась к своему подъезду. Ничего подозрительного. У входа в магазин стояли двое мужчин, но когда Вика прошла мимо, то услышала, как они ругают своих жён, которые «заскочили на минуточку». И точно: на втором круге из магазина вышли две женщины, и вся группа удалилась. Начал накрапывать дождик.

Разговорчивая тётка покинула будку, и в неё протиснулся высокий худой старичок – но, видно, не дозвонился, так как сразу вышел. Пришла очередь обладателя модного прикида – но и ему, видно не судьба была. Тоже через минуту ретировался. В будку зашла мама Лия. Она сняла трубку, протёрла её носовым платком – та ещё чистюля. Медик! Бросила двушку. Вика подошла поближе. Тишкова говорила недолго, минуты три. Вышла с непонятным выражением лица – то ли облегчение, то ли недоумение.

– Ну и чего хотели?

– Ерунда какая-то. Ничего не понимаю.